Тотчас же она почувствовала сильный запах керосина и дубовой смолы. От вони, от раскачивающегося фонаря в полутемном проходе и от качающегося пола под ногами у нее закружилась голова. Опираясь о стену, чтобы не упасть, Елена последовала за Эррилом к маленькой двери в конце прохода.

— Вот твоя каюта, — объявил он, распахивая дверь. Она стукнулась о крохотную койку, прибитую к дальней стене.

У Елены упало сердце. Комнатка размером не превышала шкаф. Хотя в каюте не было ничего, кроме узкой койки, небольшого сундучка и одного-единственного фонаря, она казалась набитой.

— Сегодня днем сюда доставят твои вещи.

— Куда же мне их положить? — пробормотала девушка.

Эррил кивнул на кровать.

— Сядь. Я хочу с тобой поговорить.

Елена упала на скрипящую койку. В свете фонаря, мягко качавшегося у нее над головой, их тени танцевали на стенах. Несмотря на то, что она сидела, от этого движения теней ее тошнило. Она сосредоточилась на носках своих сандалий.

Эррил встал перед ней, наклонившись, чтобы не удариться головой о низкие стропила. Он стоял, слегка расставив ноги, и удерживал равновесие с помощью движений колен.

— Насчет Джоаха, — начал он. — Прошлой ночью он опять просил Флинта отпустить его вместе с нами.

Эта новость заставила ее поднять взгляд. Хоть она и отказала Джоаху, заявив, что его сон не пророческий, ее брат настаивал на своем и не желал оставлять эту тему в покое.

Эррил взмахом руки обвел каюту:

— Как видишь, «Морской скороход» не слишком вместителен. Флинт составил экипаж из нескольких моряков, верных нашему делу. На корабле нет места для мальчика, который беспокоится о сестренке.

— Дело не только в этом, — пробормотала она, не желая рассказывать о том, как Джоах поверил собственному сну.

Эррил опустился на колено рядом с ней и положил руку ей на колено.

— В чем же? Ты боишься оставлять его? Ты велишь ему ехать?

— Нет! — с ужасом воскликнула она. — Я бы тоже предпочла, чтобы он остался в доме — подальше от меня, — Она слабо улыбнулась стендайцу. — Моим родственникам опасно находиться рядом со мной.

Эррил сжал ее колено.

— Значит, ты со мной согласна. Может быть, ты с ним поговоришь?

Она посмотрела стендайцу в глаза. Она знала, что сон Джоаха не может быть правдой, но ее брат верил сну. Сердце звало его в дорогу, и Елена была не в силах убедить его и усыпить его тревогу.

— Я уже пыталась с ним говорить, — устало сказала она. — Он меня не послушает, и я думаю…

Корабль внезапно резко накренился на большой волне, сильно взбудоражив желудок Елены. Она еле успела добраться до ночного горшка, прежде чем ее вывернуло. Когда ее желудок успокоился, она снова села, покраснев от смущения и не решаясь смотреть Эррилу в глаза.

Стендаец слегка отодвинулся.

— Чтобы обрести походку моряка, нужно время, — проговорил он в утешение.

— Не нужна мне походка моряка. Я надеюсь, что Сладчайшая матерь скоро дарует мне желудок моряка.

— Я принесу тебе немного воды и сухарей. Это помогает. О Джоахе можно будет и потом поговорить.

Эррил повернулся, чтобы уйти, но Елена остановила его.

— Нет, беспокойство Джоаха слишком далеко зашло.

Елена вдруг почувствовала, что устала от тайн. Кому доверять? В этом не было смысла, но она хотела разрешить все загадки до отплытия. Поскольку ее желудок вроде бы немного успокоился, она собрала в кулак всю решимость и вновь заговорила:

— Эррил, Джоах не доверяет тебе. Он видел сон, в котором ты меня предал.

Эррил развернулся к ней. Его взгляд переполняли гнев и боль.

— Что? Что за глупости?

— Он считает, что его сон был сплетением, предсказанием будущего, — Елена рассказала все, что говорил ей Джоах накануне утром.

— И он с помощью посоха воспользовался черной магией? — спросил Эррил, нахмурившись.

— И с помощью слов из сна, — добавила Елена. — Так что теперь ты знаешь, почему он так уверен в истинности этого сна.

Эррил покачал головой.

— Посох — талисман злых сил. Я бы никогда не счел черную магию доказательством чего-либо. Темными искусствами можно одурачить даже самый искушенный разум.

— Но как нам убедить в этом Джоаха?

— Не знаю. Я мало знаком со сплетениями снов, но Флинт и Морис в этом разбираются. Надо рассказать им о сне твоего брата.

Елена поморщилась. Она уже предала доверие брата, раскрыв его тайну Эррилу, и ей не хотелось предавать его снова, но сон Джоаха необходимо было проверить как-то еще, не только с помощью черной магией. Она кивнула в знак согласия.

— Я попрошу Мориса вечером привести Джоаха на корабль, и тогда мы со всем этим разберемся, — подвел итог Эррил и повернулся к двери. Выходя из каюты, он добавил: — Хорошо, что ты мне рассказала, Елена.

Дверь закрылась. Елена принялась разглядывать поверхность деревянных досок. Прав ли стендаец? Хорошо ли, что она не оправдала доверия Джоаха? Она закусила губу, и ее опять начало подташнивать, но на этот раз не только от качки. С каких пор ее доверие Эррилу оказывается сильнее доверия собственному родственнику? Она вспомнила, с каким лицом Джоах в первый раз заговорил о своем недоверии к Эррилу и заставил ее пообещать ему хранить его секрет. Беспокойство и любовь в глазах — безусловное братское доверие.

Елена снова рванулась к ночному горшку.

— Стой на месте, путник! — рявкнул стражник. Он стоял на стене, наполовину скрытый каменным парапетом.

Мишель отвела коня на несколько шагов назад, чтобы лучше разглядеть стражника. Фардайл настороженно стоял рядом с конем. Похоже, он чувствовал напряжение Мишель.

Женщина-воин переночевала в Греймаршской гостинице и выехала с первыми лучами солнца, зная, что в Порт Роул лучше приехать засветло. То, что южные ворота города оказались закрыты и заперты, ее крайне удивило. Перевалило за полдень, но солнце еще высоко стояло над горизонтом, а в этом городе, известном развеселой ночной жизнью, южные и северные ворота если и запирались, то не раньше, чем взойдет луна. Двухъярусная каменная стена, которую жители прозвали Болотной стеной, окружала почти весь город, за исключением окраин, выходивших на залив. Стена была построена не для того, чтобы защищать город от грабителей, а просто в качестве каменной преграды между городом и ядовитыми обитателями окрестных болот. Так что ворота редко закрывались и еще реже охранялись. Жителям Порт Роула не нравилась мысль о том, что, если придется бежать, на пути может оказаться запертая дверь.

Мишель откинулась в седле.

— У меня дело в городе, — объявила она. — Почему ворота заперты?

— Какие дела у тебя в Порт Роуле? — откликнулся стражник. Это был полный мужчина, который, похоже, быстро просаживал свои тяжким трудом заработанные медяки на эль и добрую еду. От правого уха к носу шел глубокий шрам — скорее всего заработанный в тех же тавернах. — Какая каста поручится за тебя?

Его вопрос изумил Мишель. В Порт Роуле никто никогда не спрашивал другого о его делах, если хотел дожить до вечера. Любопытство в Порт Роуле не сочеталось с хорошим здоровьем.

— Какое дело городскому гарнизону до моих дел? — грозно поинтересовалась она.

— После того, как позавчера утром на пристань было совершено нападение, все, кто желает въехать в город, должны быть зарегистрированы, и за них должна поручиться одна из шестнадцати городских каст, — ответил стражник.

— Для меня это новость, — вздохнула воительница. — Меня наняли в качестве проводника несколько путешественников, которые должны прибыть в этот город, и я должна встретиться с ними.

— Наемный проводник? — стражник, похоже, сверился со списком, лежавшим около его локтя. — Значит, что ты проходишь по ведомству касты наемников. После въезда в город тебе нужно будет сразу же зарегистрироваться у начальника касты и встать под его начало.

— Я не принадлежу ни к какой касте. Мне нужно только…

— Тебя отправят в тюрьму, если обнаружат на улицах без соответствующих бумаг.

Мишель нахмурилась. Подобные требования противоречили всему, что представлял из себя Порт Роул. Право любого человека на анонимность было одним из неписаных правил торговли в этом портовом городе. Нападение одержимых рыбаков потрясло город сильнее, чем предполагали Флинт или Эррил. Прищурившись, она прикинула свои возможности. Она подозревала, что новые законы были введены не для безопасности и защиты граждан, а просто в качестве нового способа вытрясти из путешественников взятки и пошлины.

— Хорошо, — согласилась она. — Открывай ворота!

Человек кивнул и дал сигнал кому-то внизу. Ворота со скрипом поползли вверх. Как только они поднялись достаточно высоко, Мишель приказала коню двигаться вперед. Фардайл последовал за ней, держась в тени коня.

За воротами стояли еще два стражника. Тот, что оказался ближе к волку, отступил на шаг и потянулся к мечу.

— Если поранишь моего пса, не успеет он взвыть, как я тебе брюхо проткну, — предупредила Мишель.

Воин оставил меч в покое и отступил еще на шаг, пропуская Фардайла.

Второй стражник откашлялся. У него были кривые ноги моряка, но отсутствовала левая рука, а лицо было мрачным, так что, похоже, травма лишила его возможности достойно работать на корабле. Теперь он зарабатывал медяки, берясь за любую доступную работу, вроде охраны городских ворот.

Стражник одобрительно оглядел фигуру Мишель.

— Я принадлежу к касте наемников, — сказал он хриплым голосом, слегка прикрыв глаза. — Найдешь Мастера Фаллена на Друри-Лейн в Восточном Квартале. За плату я могу проводить тебя туда. — Он протянул ей бумаги.

Мишель подумала, что проводит он ее разве что в какой-нибудь тупик, где она окажется добычей его дружков.

— Я знаю город, — заявила она, принимая бумаги. — Сама найду дорогу.

— Это — временный пропуск. Срок его действия заканчивается с наступлением сумерек, — проговорил стражник заговорщицким тоном. — Если ты к этому времени не найдешь Мастера Фаллена и у тебя не будет его печати на документах, тебя заберет стража. Но со мной тебя никто не тронет, и я спокойно проведу тебя в квартал касты наемников.

«Ну, конечно, он меня туда отведет, только в цепях, готовую для продажи», — подумала Мишель. Она одарила стражника угрожающей усмешкой.

— Сама правлюсь.

Она пришпорила коня и въехала в Южный Квартал города. Здесь жили ремесленники. Даже Порт Роул нуждался в кое-каких необходимых для жизни вещах. По правую руку от нее осталась маленькая кожевенная мастерская. В нос ударил знакомый запах красок для кожи и дубленых шкур. Видимо, даже пиратам нужна хорошая обувь.

Удары молота, доносившиеся издали, сообщили ей о наличии там кузницы задолго до того, как она увидела в распахнутой двери раскаленный горн и плечистого кузнеца. Была здесь и свечная мастерская — в окнах ее красовались свечи всех размеров и форм; и мастерская портного — в дверях виднелись рулоны ткани; и даже ювелирная мастерская — вероятно, ее хозяину частенько приходилось придавать нечестно добытым драгоценностям неузнаваемый облик.

Но какими бы обыкновенными ни выглядели эти мастерские, никто не мог бы счесть Порт Роул обычным городом. Все хозяева магазинов и мастерских прятали под плащами мечи и смотрели на возможных клиентов отнюдь не доброжелательно. Даже у хрупкого портного, чьи изящные руки идеально подходили для тонкой работы, у крыльца стоял мускулистый охранник. Похоже, доверие не шло бесплатным приложением к товарам, что продавались здесь. И, судя по поведению посетителей этих уважаемых заведений, доверие здесь не пользовалось спросом.

Несколько тощих женщин, завидев верхового, поплотнее завернулись в плащи. Потом, разглядев, что в седле женщина, они забыли о своей настороженности и принялись ее откровенно рассматривать. Некоторые из них что-то шептали на ухо другим и указывали на огромного лесного волка, бежавшего рядом с конем. Мишель знала, что городские женщины, должно быть, сочли ее ненормальной, потому что она ездила по улицам Порт Роула в одиночку, пусть даже в этой, самой спокойной части города. Немногие женщины осмеливались выходить на улицы без охраны. Мишель подозревала, что каждая женщина здесь прячет под плащом кинжал или кривой нож. И если на кого-нибудь из них нападут, все остальные придут жертве на помощь — взаимовыручка, возникшая из необходимости выжить.

Проезжая мимо женщин, Мишель смотрела в бешеные глаза этих суровых женщин. Взаимовыручка взаимовыручкой, но Мишель знала, что за соответствующую плату любая из них нападет на свою подругу. В Порт Роуле мирные соглашения соблюдались недолго и только в случае непосредственной необходимости. Здешняя солидарность была невещественна, как утренний туман.

Мишель поехала дальше через Южный Квартал, намереваясь попасть на центральный рынок, именовавшийся Четырьмя Углами, где сходились все четыре городских района. Пока она ехала, никто специально не обращал на нее внимания — разве что бросали украдкой мимолетные взгляды. Но Мишель, тем не менее, держалась настороже. Она знала, что присутствие громадного волка и скрещенные клинки на ее спине заставят любого призадуматься, прежде чем напасть.

И все же Мишель внимательно следила за людьми вокруг. Даже у Фардайла шерсть на загривке стояла дыбом. Время от времени, когда кто-нибудь подходил слишком близко, из его глотки вырывалось рычание.

Когда Мишель проезжала мимо аптеки, ей в нос вдруг ударил запах стихийной магии. Немедленно ожило мастерство искательницы. Она велела коню замедлить шаг. Через открытые двери Мишель увидела множество полок, забитых крохотными баночками и бутылками, содержавшими разнообразные травы и снадобья. Это была не просто аптека, торговавшая ивовой корой и одуванчиковым чаем. Кто бы ни был хозяином этого заведения, он разбирался в целительной магии. И, судя по собственной реакции Мишель, это был могущественный целитель.

Мишель, заинтересовавшись, остановила коня.

Она увидела хозяйку — морщинистую старуху, одетую в простое серое платье и черную шаль. Та сидела в темном углу за прилавком. Ее лицо освещали несколько свечей. Ее снежно-белые волосы были заплетены в косу, обвивавшую голову, словно устроившаяся на отдых змея. Хотя крохотная женщина выглядела старухой, Мишель почувствовала, что зимы закалили ее, как закаляют ветры кипарис на обрыве. Ее кожа по цвету напоминала полированного дерева.

Целительница смотрела на Мишель из-за прилавка, заинтересовавшаяся незнакомой всадницей, остановившейся у ее дверей. Но Мишель поняла, что это лишь обман зрения. Хозяйка лавки не могла ее видеть. У целительницы не было глаз. Под бровями блестела гладкая кожа. Ни пустых глазниц, ни толстых шрамов. Мишель подумала, что, должно быть, целительница такой родилась. Бедная женщина.

И все же старуха ее как будто действительно увидела — она выпрямилась и помахала ей рукой, приглашая зайти.

Фардайл внезапно зарычал, отвлекая внимание Мишель от старой хозяйки. С дверного косяка свесилась маленькая мордочка. Голова зверька была размером со спелый грейпфрут. Его мордочка в обрамлении меха цвета затухающего огня была гладкой, словно человеческое лицо, с двумя ясными черными глазами и широким ухмыляющимся ртом. Зверек заверещал и спустился по косяку вниз. У него оказались маленькие ручки с когтями и ножки, цеплявшиеся за дерево не хуже рук. Даже длинный хвост, покрытый кольцами черного и золотистого меха, помогал хозяину удерживаться в дверном проеме.

— Его зовут Тикал, — сказала старуха за прилавком. В ее словах звучал мелодический акцент, происхождение которого Мишель определить не смогла. — Он из моей родной страны, из джунглей Ирендля.

Мишель подняла брови. Она слышала о густых джунглях далеко к югу от Пустынь, но никогда не встречала никого, кто утверждал бы, что побывал там. Даже по морю туда нужно было плыть целую зиму.

— Что же привело тебя в земли, столь далекие от твоей родины, целительница? — спросила женщина-воин. Она знала, что должна торопиться в касту наемников, но любопытство удерживало ее на месте.

— Работорговцы, — ответ старухи прозвучал небрежно, без горечи и злобы. — Много лет назад.

Мишель, смущенная своим нетактичным вопросом, готова была попрощаться с женщиной и отправиться своей дорогой, но старуха опять поманила ее к себе, на этот раз настойчивее.

— Зайди.

— Я не нуждаюсь в услугах целителей.

— А я не могу ждать целый день, — целительница повернулась к Мишель спиной и начала водить пальцами по полкам на стене, словно разыскивая что-то. — Я знаю о друзьях, которых ты ищешь, — Целительница подчеркнула последнее слово. Она знала, что Мишель — искательница.

Что это значит? Насторожившись, но и заинтересовавшись, Мишель спешилась. Никакой черной магии она не чувствовала. Что же известно этой старухе?

— Фардайл, посторожи коня.

Волк занял позицию между конем и улицей. Его шерсть все еще стояла дыбом. Удовлетворенная, Мишель проскользнула в дверь. Зверек с огненной гривой все висел на хвосте и заверещал на нее, когда она проходила мимо. Прежде чем подойти к прилавку Мишель осмотрела углы комнаты в поисках чего-нибудь подозрительного. Она не чувствовала присутствия кого-либо еще.

— Что тебе известно о моих делах? — спросила Мишель, шагнув вперед.

Старуха не отвечала.

За спиной у Мишель захлопнулась дверь аптеки, громко стукнул засов. Мишель вдруг вспомнила, что любопытство в Порт Роуле вредит здоровью, и вспомнила маленького портного с гигантом-охранником. С каких пор в этом городе слепая женщина может вести дела заведения в одиночку?

За спиной воительницы раздался грубый голос:

— Коснешься меча — умрешь.

— Даже те, кто искушен в этом искусстве слишком часто путают обычный сон со сплетением, — объяснял могучий темнокожий брат Джоаху.

Морис и Эррил сидели на скамье за столом из сосновых досок напротив Джоаха на камбузе «Морского Скорохода». Лица у обоих были суровые. Джоах не собирался позволить стендайцу повлиять на его решение.

— Это было сплетение, — решительно объявил Джоах. — Эррил нас предаст.

Флинт, стоявший у плиты, попробовал похлебку. Потом удовлетворенно вздохнул и сказал:

— Джоах, какой же ты идиот.

От прямоты рыбака щеки Джоаха заалели.

Флинт в последний раз помешал похлебку и накрыл кипящий котел крышкой.

— Тебе следовало сначала прийти к нам. Пугать сестру и вешать на нее бремя твоей тайны чертовски неправильно. На нее и так слишком много всего свалилось, не хватало ей еще твоих домыслов.

Кровь Джоаха все еще горела от осознания того, что Елена нарушила обещание и рассказала стендайцу про его сон. Елена даже не пришла на эту встречу, она слишком плохо себя чувствовала и потому лежала у себя в каюте, но Джоах подозревал, что она прячется, потому что ей стыдно. Он сжал в руках посох из дерева пои, лежавший у него на коленях. Вот необходимое ему доказательство. Он чувствовал ладонями, как черная магия течет по дереву, словно масло по коже.

— Заклинание из сна подействовало, — объяснил он. — Как это может быть ложным сплетением?

— Черная магия по сути своей лжива, — ответил Эррил. — Этот гадкий посох Грешюма давным-давно необходимо было сжечь.

— Тебе бы этого хотелось, потому что во сне этим посохом я защищал от тебя свою сестру, — огрызнулся Джоах.

Брови Эррила грозно сошлись на переносице.

— Я никогда не предам Елену. Никогда.

— Ты сам сказал, что черная магия лжива, — пробормотал Джоах, повторяя слова стендайца.

Джоах и Эррил злобно уставились друг на друга.

— Хватит! — рявкнул Флинт, стукнув половником по столу. — Довольно болтать ерунду. Черная там магия или нет, истинность твоего сна можно проверить другим способом.

— Как? — удивился Джоах.

Флинт указал ложкой на Мориса.

— Расскажи им. Мне нужно мешать похлебку, а то подгорит. Еще не хватало, чтобы из-за эдакой чепухи пропал обед.

Все время разговора Морис молчал, видимо, выжидая, пока спорщики спустят пар, прежде чем демонстрировать им свои знания.

— Теперь, когда вы меня опять слушаете, я закончу свои объяснения, — заговорил он, прикасаясь к своей серебряной серьге. — Прежде всего, у Джоаха действительно есть серьезное обоснование для того, чтобы с самого начала поверить в истинность своего сна. Черное заклинание действительно сработало.

Джоах выпрямился на скамье. По крайней мере, хоть кто-то здесь рассуждает здраво.

— Чтобы счесть сон сплетением, необходимо, чтобы при тщательном изучении все его аспекты оказались истинными, — продолжал Морис. — Заклинание действительно сработало, но это всего лишь один элемент сна. И, как сказал Эррил, черная магия обманчива. Может быть, не слова заклинания, услышанного во сне, разбудили магию в посохе, а твоя собственная воля, потому что ты хотел, чтобы так было. Прежде, чем ты горячо поверишь в свой сон, необходимо как следует его изучить.

В сердце Джоаха зародилось семя сомнения. Он доверял Морису — темнокожему брату, который спас ему жизнь на Алоа Глен. Теперь он не мог не прислушаться к словам брата.

— Как же мы можем судить об истинности моего сна, если события сна еще не произошли?

— По деталям, — объяснил Морис.

— По всем деталям, — отозвался от плиты Флинт.

Морис кивнул.

— Расскажи нам свой сон еще раз, а я буду задавать тебе вопросы о некоторых его аспектах, пытаясь найти что-нибудь ложное. Если хотя бы один элемент окажется неверным, значит, твой сон не был сплетением.

Джоах выпустил из рук посох и сложил руки на столе.

— Понятно. Значит, истинным должно быть все, иначе все ложно.

Флинт фыркнул.

— Наконец-то мальчик думает головой, а не задницей.

Джоах прикусил губу. Может, они и правы. Он потрогал зуб дракона, висевший у него на шее.

— Сон начался с того, что мы с Еленой стояли на вершине башни на Алоа Глен. Мы были…

— Погоди, — прервал его Морис. — Опиши башню.

Джоах закрыл глаза и представил себе башню.

— Она была узкой… на вершине — не шире двух лошадей. Я мало что еще смог разглядеть, потому что ни разу не смотрел через парапет.

— Что еще? Какого цвета были камни? Какие еще башни находились поблизости?

Джоах просиял, вспомнив:

— Камни были огненно-оранжевого цвета, и через дорогу от башни стояла гигантская статуя женщины с побегом цветущего дерева.

— Статуя госпожи Силлы с ветвью объединения, — кивнул Флинт.

— Хмм… Рядом с ней Шпиль Ушедших, — добавил Морис, — Он красновато-оранжевый. — Два брата со значением посмотрели друг на друга. — Вероятно, мальчик пару раз видел их из окон Здания, когда находился там в заточении.

Флинт недоверчиво хмыкнул.

— Продолжай, Джоах.

Он продолжал описывать нападение черного крылатого чудовища.

— Похоже на виверну, но никого из их мерзкого рода не видели уже много веков, — прошептал себе под нос Морис.

— Кто знает, что владыка Гульгота выкопал из прошлого для защиты острова? — пробормотал Флинт, озабоченно хмурясь. Теперь он не обращал внимания на пар, выбивавшийся из под крышки котла. Джоах заметил, как Флинт быстро взглянул на Эррила. Что было в глазах старика — сомнение?

Флинт махнул Джоаху половником:

— Расскажи нам, как Эррил напал на твою сестру.

Джоахем владели смешанные чувства. Сначала он боялся, что они ему не поверят. Теперь он гораздо больше опасался того, что ему поверят. Если уж Эррил — предатель, кому же можно доверять? Джоах посмотрел на Эррила, сидевшего с тем же стоическим выражением на лице. Джоах сглотнул и продолжал рассказывать:

— Расправившись с тварью, я услышал, как у меня за спиной скрипнуло дерево. Я обернулся и увидел, что на площадку входит Эррил. Лицо его кривилось, словно у безумного, меч сверкал в поднятой руке. Я понял, что он собирается напасть на нас. Он захлопнул дверь и закрыл ее на засов, перекрыв нам единственный выход.

— Я никогда не нападу ни на тебя, ни на Елену, — едва сдерживая ярость проговорил Эррил. — Этот сон смешон.

Флинт подошел к столу, бросив без присмотра плиту с кипящей похлебкой.

— Пока что образы из его сна соответствуют истине, Эррил. Может быть, ты был под воздействием какого-нибудь черного заклятия.

Эррил сердито посмотрел на Флинта, но не возразил.

Возразил Морис.

— Нет, сон Джоаха ложен. Мы можем спокойно забыть о нем.

— Как это? — спросил флинт.

— Джоах, расскажи нам еще раз, как Эррил лишил вас единственной возможности убежать с башни.

Озадаченный Джоах еще раз описал этот момент своего сна.

— Стендаец замахнулся на нас мечом, а потом протянул руку и закрыл дверь на засов.

И вдруг, словно луч солнца, прорвавшийся сквозь тучи, на Джоаха снизошло понимание.

— Сладчайшая матерь, может быть, этот сон действительно ложен!

— Что? — удивился Флинт, все еще не понимая.

— Во сне у Эррила было две руки! В одной он держал меч; другой — закрыл дверь. И эта рука была не призрачной, а из плоти и крови!

— Две руки, — Флинт разом обмяк. — Благодарение Верховной Матери! Эта деталь явно ложная, так что ложны и остальные. Таков закон сплетений.

Джоах все еще не полностью в это поверил.

— Вы уверены?

В ответ зазвучал низкий голос Мориса:

— Даже самой могущественной магии не под силу вырастить новую конечность. И Флинт совершенно прав: в истинном сплетении не бывает ложных деталей.

— Тогда, может быть, я неправильно запомнил, — настаивал Джоах. — Может быть, во сне у него была только одна рука, но при свете дня мой разум изменил эту мелкую деталь.

Морис покачал головой и встал.

— Это было бы подтверждением того, что твой сон не был пророческим, — вздохнул он. — Истинное сплетение запечаталось бы в твою память навсегда.

Джоах вздохнул и посмотрел на двух решительных братьев. Стало быть, этот сон всего лишь обычный ночной кошмар. Он повернулся к Эррилу. Стендаец ничего не говорил и смотрел на собравшихся с легким отвращением.

Флинт продолжал.

— Стало быть, раз это был всего лишь дурной сон, я думаю, нет нужды брать мальчика с собой. Он может остаться и ухаживать за моими животными.

И тогда странно напряженным голосом заговорил Эррил:

— Нет, мальчику следует отправиться с нами… в качестве меры предосторожности.

— Против чего? — удивился Морис. — Ему всего лишь приснился страшный сон, рожденный подавленными воспоминаниями о его заточении на острове. Просто вспомнились старые страхи.

— Тем не менее ему следует поехать, — Эррил отодвинулся от стола, тем самым показывая, что решение принято и обсуждение закончено.

Не успел кто-либо что-либо сказать, как по кораблю пронесся пронзительный визг.

Джоах вскочил, сжимая в руке посох.

— Елена!