На улице, где ты живёшь

— Я надеюсь, что, когда они найдут этого слизняка, его осудят! — воскликнула она вслух, не подозревая, что в этот самый момент она смотрит прямо в камеру и что Эрик Бейли, сидящий в своем фургоне за шесть кварталов от ее дома, наблюдает за ней на экране своего телевизора.

83

— Только тебя там не будет, когда они осудят меня, — отвечал он ей тоже громко.

Эрик испытал настоящий шок, когда понял, что тайна его раскрыта, что Марти звонил Эмили и сообщил ей, что преследователь — это он, Эрик. «А я был так осторожен», — думал он, заглядывая в картонную коробку, где лежали женское платье, пальто и парик, которые он надевал в субботу в церкви Святой Катарины, и вспоминая все те средства, при помощи которых он изменял свою внешность, чтобы неузнанным находиться рядом с Эмили.

А теперь его ищет полиция. Конечно же, скоро они выйдут на его след. Его арестуют и посадят в тюрьму. Его компания обанкротится. Люди, еще недавно пресмыкавшиеся перед ним, накинутся на него, как шакалы.

Эрик попытался успокоиться и стал снова пристально вглядываться в экран. Вдруг он резко подался вперед, глаза у него расширились.

Эмили вернулась в гостиную и стояла на коленях у коробки с книгами, явно что-то отыскивая.

А в это время — Эрик это ясно видел на другом экране — ручка двери, ведущей с веранды в кабинет, стала медленно поворачиваться. Но она же включила сигнализацию! Значит, кто-то ее нарушил!

В кабинете возникла фигура в темном спортивном костюме и в маске, какие надевают лыжники. Человек проскользнул за кресло, в котором обычно сидела Эмили, и опустился на колени. Он достал что-то из кармана. Эрик через секунду смог отчетливо различить, как мужчина развел руки в стороны, словно растягивал веревку, испытывая ее на прочность.

Эмили появилась в кабинете с книгой в руках, села в кресло и углубилась в чтение.

Человек не шевелился.

— Он наслаждается, — изумленно прошептал Эрик. — Он не хочет, чтобы все кончилось слишком быстро. Я его понимаю. Я понимаю!

84

В половине девятого вечера в субботу Томми Дагган и Пит Уолш были еще на работе. Боб Фриз упорно отказывался отвечать на вопросы о том, где он был в четверг во второй половине дня и вечером, а сейчас он был отправлен в монмаутскую больницу с жалобами на боли в сердце.

— Он тянет время, придумывая историю, которая прозвучит правдоподобно в суде, — сказал Томми. — События тут могут развиваться по двум сценариям: либо Фриз — серийный убийца, и на нем смерть Марты Лоуренс, Карлы Харпер, доктора Мэдден, миссис Джойс и его жены Натали. Или он убил только свою жену. Есть, конечно, еще и третий вариант — что он невиновен.

— Тебя беспокоит, что третий кусок шарфа еще не нашелся? — спросил Пит.

— А как ты думаешь? Почему у меня такое чувство, что убийство Натали Фриз — это уловка, чтобы убедить нас, что убийца завершил свой план?

— Если, конечно, убийство Натали не было результатом ссоры между мужем и женой, которое муж хотел выдать за очередное преступление маньяка. Тогда Боб Фриз оказывается под подозрением, а маньяк тут ни при чем.

— Это означает, что сегодня вечером в Спринг-Лейк должна погибнуть еще одна молодая женщина. Но кто? Я только что проверял — никаких происшествий. Ладно, хватит на сегодня. Уже поздно, и нам больше здесь делать нечего.

— Хотя кое-что мы все же сделали. Пока мы были на месте преступления, звонил Уилкокс и дал согласие на то, чтобы мы снабдили его подслушивающим устройством. А еще мы зафиксировали попытку вымогательства со стороны Джины Филдинг.

— Послезавтра секреты Уилкокса опубликуют в «Нэшнл дейли». Согласившись подставить Джину, он заигрывает с нами. Но я все же не очень-то ему доверяю. Подозрения с него не сняты, учти.

Они уже собрались уходить, когда Пит сказал:

— Подожди минутку. — Он указал на конверт на столе Томми. — Мы так и не отдали Эмили Грэхем увеличенную фотографию, а ведь мы обещали.

— Захвати ее с собой и навести ее завтра.

В этот момент зазвонил телефон. Полиция Спринг-Лейк сообщала, что личность преследователя Эмили Грэхем установлена, сейчас он находится в городе.

Услышав это сообщение, Томми сказал:

— Хотя, пожалуй, забросим-ка мы ей фотографию сегодня.

85

Мобильник Эмили лежал у нее в кармане. Это вошло в привычку — с тех пор, как в прошлое воскресенье ей подсунули под дверь ее фотографию в церкви. Она достала мобильник, надеясь, что бабушка еще не легла и не выключила телефон. Эмили читала последний дневник Джулии Гордон Лоуренс, и у нее возник вопрос, на который, она надеялась, ее бабушка сможет ответить.

Она уже знала из предыдущих записей в дневнике, что вторая жена Ричарда Картера родила в 1900 году девочку. Поэтому ее озадачила запись в дневнике за 1911 год. Джулия писала:

"Я получила письмо от Лавинии. Она пишет, что очень была рада оказаться дома в Денвере. Прошел год, ее малышка оправилась после потери отца и процветает. Лавиния сама признается, что испытывает большое облегчение.

На самом деле она на удивление откровенна. Она пишет, что Дуглас в глубине души был человек очень холодный и иногда она даже боялась его. Она чувствует, что его смерть явилась для нее благом, освободившим ее от него, и дала ей возможность вырастить ребенка в нормальной и доброжелательной атмосфере".

Эмили отложила дневник и набрала номер бабушки. Бабушка ответила сразу же, что свидетельствовало о том, что она не спит и смотрит телевизор. Скорее всего, она будет не в восторге от того, что ей помешали.

— Бабуля, — сказала Эмили, — я прочитаю тебе кое-что, без тебя мне с этим не разобраться.

— Ну хорошо, милочка.

Эмили объяснила, что она прочитает некоторые выдержки из дневника Джулии Лоуренс.

— Почему она называет его Дуглас, когда его звали Ричард?

— О, это я могу тебе объяснить. Его полное имя Дуглас Ричард, но в то время было принято называть человека его вторым именем, если у него было то же имя, что и у его отца. Жених Маделайн был на самом деле Дуглас Ричард-третий. Как я понимаю, его отец был очень интересный, можно даже сказать, красивый мужчина.

— Значит, он был красивый мужчина, у которого была больная жена, и все деньги принадлежали ей. Бабуля, ты мне очень помогла. Я знаю, ты смотрела телевизор, так что смотри дальше. Я тебе завтра позвоню.

Эмили отключила телефон.

— Убийца — это не молодой Дуглас, — уверенно произнесла она. — И не его кузен Алан. Это его отец! А когда он умер, его жена и дочь переехали в Денвер.

Денвер! И тут Эмили осенило.

— Уилл Стаффорд вырос в Денвере! Его мать жила в Денвере! — сказала она вслух.

И вдруг ощутила чье-то присутствие у себя за спиной и замерла, похолодев от ужаса, когда услышала над ухом шепот.

— Все правильно, Эмили, — сказал Уилл Стаффорд. — Я и правда вырос в Денвере.

Прежде чем Эмили смогла пошевельнуться, ее руки были прижаты к бокам. Она пыталась подняться, но веревка обвилась вокруг ее груди, приковав ее к спинке кресла.

Опустившись на колени, Стаффорд с молниеносной быстротой связал ей ноги.

Эмили едва удержалась, чтобы не закричать. Это было бы бессмысленно. Стаффорд залепил бы ей рот скотчем. «Заговори с ним, — подсказывал ей внутренний голос. — Заставь его разговориться! За домом наблюдает полиция. Может быть, если они позвонят в дверь и никто не ответит, они взломают дверь», — лихорадочно соображала Эмили.

Стаффорд встал. Снял маску, расстегнул куртку и спустил лыжные брюки.

На нем была надета старомодная рубашка с крахмальным воротничком и галстук. Широкие, по моде начала прошлого века, лацканы его пиджака подчеркивали идеальную белизну сорочки. Волосы были гладко зачесаны назад, четкий пробор разделял их слева. Волосы казались темнее, чем на самом деле, так же как и брови.

Эмили с изумлением увидела, что над верхней губой он прочертил тоненькую полоску усиков.

— Разрешите представиться, миссис Грэхем? — сказал он с легким поклоном. — Я Дуглас Ричард Картер.

«Без паники, — попыталась внушить себе Эмили. — Если я впаду в панику, все погибло. Чем дольше я продержусь, тем больше шансов у полиции прийти на помощь».

— Рада познакомиться с вами, — сказала она, пытаясь скрыть свой страх и едва шевеля пересохшими губами.

— Вы, конечно, поняли, что вы должны умереть? Эллен Свейн ждет вас в своей могиле.

«У него даже голос изменился, — удивленно подумала Эмили. — Слова звучат четко, отрывисто. И появился британский акцент. Я должна попытаться продлить эту игру», — приказала она себе.

— Но ведь с Эллен Свейн Натали Фриз, — выговорила она непослушными губами. — Круг замкнулся.

— Натали не должна была там быть. — В голосе его явно слышалось нетерпение. — Это должны были быть вы. Эллен похоронена возле озера. Рисунок, который я прислал вам — с надгробиями Натали и Эллен, — должен был навести полицию на ложный след. Они не вместе, но вы скоро будете рядом с Эллен.

Он наклонился и погладил Эмили по щеке.

— Ты напоминаешь мне Маделаин, — прошептал он. — Ты, с твоей красотой, молодостью и живостью. Можешь ты понять, что значило для меня видеть тебя по другую сторону улицы с моим сыном и сознавать, что мне суждено прожить всю жизнь с больной женщиной, чья красота увяла и чье единственное привлекательное качество — это ее деньги?

— Но вы же любили вашего сына и желали ему счастья?

— Но я не мог позволить такому прелестному созданию, как Маделаин, покоиться в его объятиях, когда я должен был сидеть у постели больной.

В окно блеснули фары проезжавшей мимо полицейской машины.

— Полиция в Спринг-Лейк печется о нашей безопасности. — Уилл Стаффорд достал из кармана полоску серебристой ткани с металлическими бусинами. — Поскольку они уже проехали мимо, у нас есть несколько минут. Позвольте кое-что вам объяснить...

86

Полицейская машина медленно проезжала по Оушен-авеню.

— Вот он! — сказал один из полицейских — Рип, указывая на темно-синий фургон, припаркованный неподалеку от дороги.

Они остановились рядом и постучали в передние стекла.

— Свет сзади, — сказал другой полицейский, Фил.

Он постучал в стекло еще раз.

А в фургоне Эрик смотрел, как зачарованный, на экран телевизора. Он не двинулся с места и никак не реагировал на стук. Он лишь не глядя нажал кнопку дистанционного управления, открывающую дверь.

— Входите, — сказал он. — Я здесь. Я вас ожидал. Но сейчас прошу вас, дайте мне досмотреть этот спектакль до конца.

Рип и его напарник распахнули дверь и сразу же увидели телевизионный экран. Этот парень в фургоне, должно быть, не в себе. Какое-то мгновение обоим полицейским казалось, что они смотрят фильм ужасов.

— Он хочет ее убить, — пробормотал Эрик Бейли. — Тише, он говорит с ней! Давайте послушаем.

Двое полицейских застыли в изумлении, пораженные разворачивающимся перед ними зрелищем и голосом, доносившимся с экрана.

— В моем настоящем воплощении я всего лишь хотел повторить прошлое, — говорил Уилл Стаффорд. — Но судьба распорядилась иначе. Бернис Джойс могла представлять собой угрозу, которую пришлось устранить. Перед тем как сделать свой последний вздох, она призналась мне, что ошибалась. Она полагала, что видела, кто взял шарф. Увы! Ей можно было оставить жизнь.

— А почему Натали? — спросила Эмили, пытаясь выиграть время.

— Мне жаль ее. Тогда на вечеринке она вышла на веранду выкурить последнюю сигарету, перед тем как окончательно бросить курить. Как только она ухитрилась увидеть меня, когда я шел с шарфом к машине?! Когда она снова закурила во время нашей встречи с ней в прошлую среду, я почувствовал, что она кое-что вспоминает. Она становилась опасной. Я не мог позволить ей оставаться в живых. Но не переживайте за нее — смерть ее была мгновенной. Впрочем, это мой принцип. Так будет и с вами, Эмили, я обещаю.

Потрясенный Рип наконец осознал, что у него перед глазами сейчас совершится убийство.

— ... Я приехал с матерью впервые в Спринг-Лейк, — неторопливо продолжал тем временем Стаффорд, — когда мне было четырнадцать лет. Для нее это было сентиментальное путешествие. Она все еще любила отца. Мы прошли мимо дома, где родилась ее мать, моя бабушка.

— Господи, да это же Уилл Стаффорд и Эмили Грэхем! — воскликнул Рип. — Я был там в прошлое воскресенье, когда ей подсунули под дверь ее фотографию на поминальной службе! Оставайся здесь с ним! — крикнул он напарнику, выскакивая из фургона.

— ... Женщина, которая жила в доме моего прапрадеда, — говорил Стаффорд, — пригласила нас войти. Мне быстро надоело слушать женскую болтовню, и я стал рыться на чердаке бывшего каретного сарая. Я нашел его старый дневник. Мне было суждено его найти, потому что я Дуглас Ричард Картер. Я вернулся в Спринг-Лейк.

«Только бы успеть», — молился Рип, залезая в машину. Направляясь на предельной скорости к дому номер сто по Хейз-авеню, он по радио запросил полицию о помощи.

87

Ник Тодд решил, что для собственного спокойствия он проедет мимо дома Эмили, чтобы убедиться, что там все в порядке. Он уже приближался к ее дому, когда несшийся с бешеной скоростью с другого конца улицы полицейский автомобиль резко затормозил.

Охваченный внезапной тревогой, Ник остановился рядом и выскочил из машины.

— Что-нибудь случилось с Эмили? — спросил он. «Не дай бог, чтобы что-то с ней случилось», — взмолился он про себя.

— Надеюсь, что нет, — бросил полицейский на бегу, направляясь к дому.

* * *

"Полицейская машина снова будет проезжать мимо, — лихорадочно соображала Эмили. — Но раз они не видели, как он вошел в дом, какая от этого польза? Он уже убил Марту, Карлу, Натали, миссис Джойс и, возможно, других. Я следующая. О боже, я хочу жить! "

— Расскажите мне о дневниках, — попросила она Уилла. — Вы ведь тоже вели дневник? Вы записывали все подробности случившегося, ваши собственные переживания, реакцию родственников?

Вот именно. Он, казалось, был доволен ее понятливостью.

— Эмили, для женщины вы очень умны, но ваш интеллект ограничен извечным врагом женщины — великодушием. С каким сочувствием вы слушали мою историю о друге, чью вину я взял на себя. Я вам ее рассказал, потому что моя секретарша призналась, что много чего наболтала этой надоедливой и любопытной журналистке. Я опасался, если что-то будет напечатано, это может вас насторожить.

— Что бы вы ни сделали тогда, вы были несовершеннолетним, и это дело давно закрыто.

— Что я сделал? Я последовал примеру моего прапрадеда. Я пытался задушить молодую женщину, но она закричала, и ее услышали. Я провел три года в тюрьме, а не один, как я вам тогда сказал.

А теперь пора, Эмили, пора вам присоединиться к очаровательной Маделайн, пора вам упокоиться рядом с Эллен.

Эмили не сводила глаз с полоски ткани у него в руках. «Он наслаждается, — подумала она. — Продолжай задавать ему вопросы. Он жаждет похвастаться, он хочет выговориться».

— А когда я... ну, присоединюсь к Эллен, ваш план будет исполнен и все закончится? — спросила она, собрав последние силы.

Он стоял теперь у нее за спиной, обматывая ее шею тонкой полоской.

— Хотел бы я, чтобы это было так. Но увы! Секретарша доктора Мэдден, к сожалению, заметила меня в тот вечер, когда я был у нее на приеме. Как Бернис Джойс и Натали Фриз, она может быть опасна.

Наклонившись, Стаффорд коснулся губами ее щеки.

— Я поцеловал Маделайн, затягивая петлю на ее шее, — прошептал он.

* * *

Томми Дагган и Пит Уолш подъехали к дому Эмили, как раз когда Рип взбегал по ступеням веранды, за ним следовал еще один мужчина.

Рип коротко сообщил, что он видел на мониторе в фургоне Бейли.

— Не в парадную дверь, — крикнул Дагган, — попробуй одну из дверей с веранды! Ту, что справа.

Они с Уолшем, сопровождаемые Ником, побежали налево. У двери, ведущей в кабинет, они заглянули в окно и увидели, как на шее Эмили затягивается шарф.

Томми понимал, что еще несколько секунд — и все будет кончено. Вынув пистолет, он прицелился и выстрелил в стекло.

Уилл Стаффорд пошатнулся и рухнул на пол, стиснув в руке клочок шарфа, лишившего жизни Марту Лоуренс и Карлу Харпер.

Воскресенье, 1 апреля

88

В воскресенье утром Томми Дагган и Пит Уолш сидели с Эмили и Ником за столиком в ресторане гостиницы «Волна».

— Вы были правы, Эмили, — говорил Томми. — Существовал полный отчет о том, что делал его прапрадед. К тому же Стаффорд вел собственный дневник, в котором записывал все подробности с той же методичностью, что и его предок.

Мы получили ордер на обыск дома Стаффорда и нашли дневник Дугласа Картера и собственный дневник Стаффорда. Я его всю ночь читал. Все было так, как вы и предполагали. Жена Дугласа Картера находилась все время в забытьи под действием опия. Возможно, муж ей давал и дозу побольше. Он пишет, что позвал Маделайн в дом под тем предлогом, что его жене дурно. Когда он ее обнял и пытался поцеловать, она начала отбиваться, и он понял, что, если она кому-то расскажет, ему несдобровать.

— Мне трудно поверить, что все это совершил прапрадед Уилла Стаффорда, — сказала Эмили.

Ей все еще было страшно, как будто ее коснулась рука из могилы. Она только надеялась, что со временем этот страх отступит.

— Дугласу Картеру было почти пятьдесят, когда в 1900 году его вторая жена Лавиния родила девочку, — сказал Дагган. — Ее назвали Маргарет. После смерти Дугласа в 1910 году Лавиния с Маргарет переехали в Денвер. В 1935 году Маргарет вышла замуж. Ее дочь Марго стала матерью Уилла Стаффорда.

— Он говорил мне, что нашел дневник случайно, когда приезжал с матерью в Спринг-Лейк, в доме его предков, — сказала Эмили.

— Да, он рылся на чердаке над каретным сараем, где и нашел дневник своего прапрадеда, — подтвердил Дагган.

— Мне кажется, в нем уже и тогда были зачатки безумия, — заметил Ник. — Нормальный ребенок пришел бы в ужас от прочитанного и показал дневник взрослым.

Эмили слушала разговор, но все никак не могла вернуться к реальности происходящего. Уилл, очевидно, пришел раньше в тот вечер, когда он пригласил ее на ужин, чтобы отключить сигнализацию на двери, ведущей в кабинет. А набор ключей сделал для себя с тех, что дали ему Кернаны до того, как был подписан договор о продаже.

Вчера вечером после того, как увезли тело Уилла Стаффорда, а эксперты закончили осмотр места происшествия, Ник отвез ее в «Волну», где остановился и он сам.

— И вновь мой дом стал местом преступления, — с грустью сказала Эмили.

— Не думайте об этом, — попытался успокоить ее Ник. — Теперь все кончено.

Даже в номере гостиницы Эмили в ужасе проснулась в три часа ночи — ей послышались чьи-то осторожные шаги в коридоре. Но присутствие Ника в соседней комнате успокоило ее, дрожь прекратилась, и она снова уснула.

— Правда, что Дуглас Ричард Картер убил своего сына? — спросила она.

— В дневнике на этот счет ясности нет, — отвечал Дагган. — Он пишет, что у Дугласа был револьвер. После того как раздался выстрел, старший Картер постарался, чтобы все выглядело так, будто имело место самоубийство. Я бы поверил и в самоубийство Дугласа. Ведь если он понял, что сделал отец, то наверняка сказал ему об этом. Может быть, отец так и не смог полностью осознать тот факт, что он убил собственного сына. Кто знает?

— А как же Летиция и Эллен?

Эмили понимала, что ей необходимо до конца узнать их судьбу, чтобы быть в состоянии когда-нибудь покончить со всем этим.

— Летиция шла на пляж, — сказал Пит Уолш. — Она занесла цветы миссис Картер. В это время и сам Картер был дома. И снова его приставания к девушке не увенчались успехом, и он убил молодую женщину.

Томми покачал головой:

— Этот дневник тяжело читать. Эллен Свейн навещала миссис Картер и начала задавать вопросы, очевидно, заподозрив Картера. Из дома Картеров она так и не вышла. Но Картер, воспользовавшись полубессознательным состоянием своей жены, сумел убедить ее в том, что она видала, как Эллен попрощалась и ушла.

Дагган нахмурился:

— Он очень точно описывает, где захоронил Эллен. Мы собираемся перенести ее останки на кладбище, где похоронены члены ее семьи. Она погибла, пытаясь узнать, что случилось с ее подругой Летицией. В каком-то смысле это символично, что на кладбище участки этих двух семей расположены рядом.

— Я должна была лежать рядом с Эллен. Это был его план.

Эмили почувствовала руку Ника Тодда у себя на плече. Сегодня утром он постучал к ней в комнату с чашкой кофе в руке.

— Я из породы жаворонков — рано встаю, — объяснил он. — Я пригласил отца пообедать со мной в кафетерии прокуратуры. Может быть, и вы присоединитесь к нам?

Эмили кивнула, в душе радуясь этому приглашению.

Пит Уолш тем временем заказал себе яичницу с ветчиной и сосисками.

— Ваш кабинет сейчас убирают, Эмили. Я уверен, теперь вам будет спокойно в вашем доме.

Завтрак Томми Даггана состоял из апельсинового сока, кофе и банана.

— Мне пора, — сказал он со вздохом. — У Сьюзи, моей жены, большие планы на мой счет. Она давно грозилась, что заставит меня прибраться в гараже в первый теплый уик-энд, чего бы это ей ни стоило. Вот этот день и настал.

— Прежде чем вы уйдете, — сказала Эмили, — я хотела бы спросить, а как доктор Уилкокс и Боб Фриз?

— Я полагаю, несмотря ни на что, доктор Уилкокс испытывает большое облегчение. Его давние шашни со студенткой выплыли наружу. Ее фото сегодня во всех газетах. И хотя такие романы считаются серьезным нарушением устава колледжа, глядя на эту дамочку, никто не сможет сказать, что он воспользовался неопытностью юного невинного создания.

— А как на это реагировала его жена?

— Я думаю, публичный позор положит конец их браку. Она-то наверняка знала, почему он так внезапно ушел в отставку. Ему бы никак не удалось это скрыть от нее, и жена, вероятно, постоянно напоминала ему об этом. Скорее всего, для него это облегчение. Он сам мне говорил, что роман он пишет очень неплохой. Ну что ж, может быть, у него еще впереди окажется совершенно новая стезя.

Томми встал.

— А что касается Фриза, он должен быть благодарен Натали за то, что он вне подозрений. Она отдала ему листок бумаги, который она нашла у него в кармане. Там был телефон некой Пегги с просьбой ей позвонить. Наши ребята ее проверили. Фриз имел привычку заходить в один бар в Морристауне. Он утверждает, что ничего не помнит, но, очевидно, во время своих отключек он зря время не терял. Пегги — хорошенькая девчонка. Ее показания и дневники Уилла Стаффорда предоставляют ему полнейшее алиби.

И наконец, последнее. Стаффорд подъехал к дорожке, где совершала свои пробежки Марта, и, пожаловавшись на боль в сердце, попросил подвезти его домой. Марта знала Стаффорда и ничего не заподозрила. Карлу он вынудил сесть к себе в машину, когда она вышла из отеля «Уоррен». А потом он вернулся и отогнал ее машину. Симпатяга, ничего не скажешь! Ну, мы пошли!

Когда Томми и Пит ушли, Эмили долго сидела молча, а потом заговорила неуверенно, словно сомневаясь в собственных словах:

— Томми Дагган заехал вчера вечером ко мне, чтобы передать увеличенную фотографию. Я ее сегодня утром рассмотрела.

— И что вы обнаружили?

— Они здорово поработали в полиции, чтобы ее увеличить и сделать ярче. Лица теперь выглядят очень отчетливо, и я могу соотнести их с именами на обороте. Маделайн и Летиция, Эллен, Филлис и Джулия. И мужчины. Джордж и Эдгар, и молодой Дуглас, и Генри, и даже Дуглас Картер-старший, или Уилл Стаффорд, как мы его теперь знаем.

— Эмили, — возразил Ник, — неужели вы верите в то, что он действительно мог перевоплотиться?

Она посмотрела ему прямо в глаза, взглядом умоляя поверить в ее слова.

— Ник, Уилл Стаффорд — вылитый его прапрадед и...

— Что "и", Эмили?

— Эту фотографию я нашла в бумагах Лоуренсов. Уилл не мог ее видеть.

Рука Ника уверенным, успокаивающим жестом легла на ее руку.

— Ник, — прошептала Эмили, — в это невозможно поверить, но на этой фотографии Дуглас Картер держит в руках что-то очень похожее на женский шарф с металлическими бусинами.