– Все, вспомнил.

– Она, между прочим, до сих пор уверена, что мы, душегубы, посадили невинного человека, до сих пор кроет органы и таскает этому мудаку передачки в «Кресты». Даже расписаться с ним хочет. Любовь, бабена мать. Так что, женская логика – темный лес. И эта, из ларька, еще неизвестно, что за ягодка.

– Справки надо поосторожней наводить.

– Само собой. Я и не собираюсь объявление в газету давать, кто что знает.

– Затягивать тоже нельзя. Конец года. В будущем нам раскрытие не нужно. Проверка, опять-таки. На той неделе обещают.

– До Нового года – больше двух месяцев. Почти целый квартал впереди. Тем более я уже начал. Что касается родителей, то там черная дыра. Я был у матери. Сразу перед универмагом зашел. Крошка только прописана у предков. Год назад случился последний скандал, после чего состоялось торжественное прощание. Иными словами, пошла бы ты, доченька, подальше.

– Что ж так?

– Там сложные отношения. Отца нет, отчим воду мутит, мать – любительница погудеть, не работает. Дочка дочкой, но лишний человек в квартире. Мамаша, разумеется, во всех своих бедах доченьку винит, но и сама хороша. В квартире танцплощадку можно устраивать – просторно, имущества никакого, все пропито.

– А где дочь сейчас, знает?

– Только предполагает. Был у нее какой-то фраерок. Аликом вроде кличут.

– Черный, что ли?

– Нет, говорит, русский.

– Мамаша его видела?

– Один раз. Приходил. Как раз год назад. С отчимом сцепился. До драки. Не знаю, кто там прав, а кто виноват. Мамаша, естественно, на Алика грузит. Вот после этой драчки она дочурку из квартиры и попросила.

– Мать удивилась твоему визиту?

– Не очень. Я бы сказал, обрадовалась. Вот, мол, доигралась, сучка. Там ведь полный букет – детская комната, комиссии, отчисление из школы, травка в карманах…

– Где-нибудь работала? До ларька?

– Про ларек мать не знает. До этого подметала пол в столовой. В валютник, думаю, села по блату. Просто так на такой стульчик не устроиться.

– Давай пробивай дальше. Попробуй за завтра. Хорошо бы до выходных успеть.

– Это как выйдет. Тут лучше дольше, но лучше. Все-таки Ильич головатый мужик был, зря его ругают. Потом нас ведь больше не девочка интересует, а мальчик. Алик. Если его установим, считай, дело в шлеме. Опознание – и вперед, в заснеженную даль.

– Не спеши. Кто стрелял, Андрей не видел. Были трое. Вменять убийство можно только одному. Кому – мы не знаем.

– Обыск. Пистолет поищем, иконы-то нашли.

– Здесь другой случай. Антона убивать не хотели, но убили. Пушка скинута на сто процентов. Возможно, и людей уже в городе нет.

– Чего гадать? Будет день – будет пища. Я дальше поехал. Мамаша на одну ее подружку навела. Попробую навестить.

– Только на работу завтра приди. Я имею в виду, вовремя приди. Я странность за тобой заметил. Как где симпатичная свидетельница мелькнет, так у товарища Казанцева следующий рабочий день начинается с полудня.

– Это ни о чем не говорит. Если меня нет на работе, это еще не значит, что я не работаю. Что за непотребные намеки?

– Ничего, Казанова. Мне просто надоело отшивать отсюда всяких размалеванных дурочек, ищущих какого-то Костика, то ли каскадера, то ли журналиста… Ты бы поменьше языком трепал, журналист.

Казанцев в ответ пожал плечами. Вот так, пару раз опоздал – и сразу система. Несправедливо. А журналист, потому что конспирация. Он, в конце концов, где работает, в коммерческом магазине продавцом? Нет. А поэтому, ласточка, я журналист-международник. Владею японским. Почему японским? А поди проверь…

Белкин поморщился. Чай был горьким и холодным.

– Может, сгоняем? – заметив его гримасу, спросил сидевший напротив. – Тут рядом. Хошь в розлив, хошь с собой.

– Не хочу.

Белкин выплеснул остатки чая в плетеную мусорницу, стоящую под столом.

– У вас люди на засаду есть? К его матери, в Купчино? – выпрямившись, спросил он. Речь шла о засаде у матери парня, убившего семью в общаге.

– Смотря на сколько. Сам же знаешь – кадровый вопрос. Рейды – один за другим. А после каждого – отчетик, будь любезен. Чтоб газетки потрубили чуток – спите спокойно граждане великого города, милиция рейдует и в обиду вас не даст. Так что, Иваныч наверняка откажет.

– Там на пару дней, не больше. Потом смысла не будет. Не сунется.

– От вас будет кто?

– Дадим.

– Ладно, договоримся… Слышал, наши тут отличились на засаде? Весь отдел неделю ржал.

– Не…

– Да ты что? Все ж РУВД знает.

– Мы на отшибе. Новости долетают через месяц минимум.

– Прикол полный. Наши хату высчитали, где налетчик один гасится. Тут, рядом с отделом. Решили навестить. Пошел Витька, он новый, ты его не знаешь, да пара постовых. Витек, к слову сказать, парень ужасно дотошный и недоверчивый. Если, к примеру, пятьдесят абсолютно незаинтересованных человек делают подозреваемому алиби, то для Витьки это означает только одно

– подозреваемый ухитрился подговорить пятьдесят человек; о том, что он не виновен, Витек даже не подумает.

Да, ну вот. Как и предполагалось, дверь не открыли. Давай по соседям бродить. Бабуля шпионской закалки выявилась. Так и так, сыночки. Вчера приволок кучу коробок и чемоданов. Я в глазочек, естественно, случайно увидела. Так-то я обычно у телека дежурю. «Что, зоркая ты наша, там за вещички были?» – «Пожалуйста, записывайте. Телевизор „Сони-Тринитрон“ – одна штука, модификацию, извиняюсь, не разглядела; музыкальный центр „Панасоник“ с дисплеем и лазерным проигрывателем – одна штука; чемодан желтый – один; куртка кожаная, под мышкой, – одна…» Ну, и так далее.

Витек информацию через мозг-компьютер прогнал и вспомнил, что накануне аналогичный набор компонентов был похищен с одной квартиры как раз на его территории. Похищен путем разбойного нападения. Ага! Сейчас мы улучшим раскрываемость тяжких преступлений на вверенном участке. Мужики, выноси дверь! Если что – победителей не судят. Вперед, суворовцы!

«Суворовцы» – ребята здоровые, вышибли дверь вместе с куском стены и с пистолетами наперевес ринулись внутрь. Витька тоже не отстал – по-нашему, по-американски, ствол в двух руках, руки, согнутые в локтях, ноги почти на шпагате. Ван-Дамм херов. Пусто. Нет никого в хате. Попрыгали они, повыпендривались, угомонились.

Глядь, в одной комнате вещички сложены. Точно – со вчерашнего налета. Ну, что ж, прекрасно. Садимся в засаду и ждем. Товарищ, будем надеяться, не в Испанию укатил, скоро вернуться должен, может, и новые коробки будут.

На часах – два дня. На столе – брошенный обед. Обед доели и допили. Дверь на место поставили. Ждут. Витька понятых притащил, составил акт изъятия вещичек, затем экспертов вызвал – те пальчики на аппаратуре поискали. Чтобы не говорил товарищ потом, что все это хозяйство впервые видит и, чье оно, понятия не имеет. Или того хуже – что менты, мол, подсунули.

Короче, опять ждут. Там видик оказался, кассеты. Чего ж не подождать, когда фильм суперэротический? Гораздо приятнее, чем в вонючем кабинете с материалами разбираться или по дождю с дубинкой ходить, в свисток дудеть. Сидят, смотрят. Время к ночи, товарища все нет, опаздывает к вечернему чаю. Будем ждать, благо фильмов много.

После полуночи на сон потянуло. Витька, как старший по званию, занял диван. Постовые в креслах расположились. Красота, мы сидим – деньги идут. И никаких вопросов – засада.

Часа в три ночи, когда эротика порядком достала, анекдоты и разговоры про кто, кого, где, когда, как и сколько тоже надоели, глаза под воздействием ночных чар начали слипаться, а организмы требовали устойчиво-горизонтального положения, грохот в соседней комнате заставил сердца в грудных клетках вздрогнуть; руки автоматически выхватили пистолеты и дубинки, а мозг усиленно заработал в поисках объяснения.

Забегают в комнату – там раскрытый шкаф, а на полу – спящий мужик. «Ты кто?!» – «А вы кто?!» Как оказалось – тот самый налетчик, которого они пасут. Уснул в шкафу и вывалился. Он с двух дня до трех ночи – тринадцать часов! – на одном месте стоял, шевельнуться боялся, не то что по нужде сходить. Очень выносливый субъект. Я потом Витьку спрашиваю, что ж ты, дотошный наш, в шкаф не заглянул? Он выкручивается – мол, мы люди честные, по чужим шкафам не лазаем, дверь и ту не хотели выбивать. Да и эротика совсем не вовремя вмешалась. Зато, говорит, заметь, он первый уснул. Пусть теперь кто попробует заявить, что милиция спит на посту…

– Понятно. Пошли к Иванычу. Витьку только не надо. Пусть лучше рейдует, по нашему варианту уже есть две жертвы, хватит…

ГЛАВА 10

– Это не она.

– Как не она? Ты приглядись. Смотри, тоже ведь блондинка.

– Ну и что? Та посимпатичней, да и постарше.

– Точно?

– Да точно.

Ответная фраза не пропущена цензурой как оскорбляющая слух.

– Я хорошо запомнил. Она дважды деньги пересчитывала, время было.

– Бабы изменчивы. Ты не спеши. Со мной тоже такое бывает – вечером познакомлюсь, а утром не узнаю. Претензии возникают.

– Я на память не жаловался. Снова цензура.

– Хорошо. Завтра будь дома, мы другую привезем. Часиков в двенадцать. Деньги-то копишь?

– Коплю. Покупателя на квартиру нашел.

– Напрасно. Твой кредитор арестован.

– Как арестован?

– За убийство женщины. А ты нам что вешал? Хороший человек, хороший человек…

– Он, он сам убил?

– Сам. Купил дачку, а денежки спустя пару неделек вернул. С помощью удавки.

– И… И что ему будет?

Вопрос прозвучал с двойственной интонацией – с чувством затаенной радости по поводу внезапно исчезнувшего долга и ноткой разочарования по поводу неразборчивости в людях.

– Вплоть до «стенки»…

– О-о-о…

– Все, двигай. Завтра в двенадцать будь на телефоне. Погоди, это точно не она? Может, свет поярче включить?

– Нет, не она.

– Тьфу…

Андрей сел в машину и умчался отмечать неожиданный подарок судьбы.

Костик вернулся в кабинет, где сидели Гончаров и девица, незаметно покачал головой и упал на диван. Паша, удивившись, вопросительно поднял брови. Казанцев повторил жест.

– Так, Ольга… Я что-то не понимаю. Твоя смена была пятого, все верно?

– Да…

– У вас четкий график, два через два. Правильно?

– Ну да.

– И ты пятого была на работе?

– Была.

Паша еще раз взглянул на Костика. Тот пожал плечами. Казанцев сам был в растерянности – неофициальное опознание, проведенное через окошко вытрезвительского кабинета, ожиданий не оправдало.

Паша вновь повернулся к девушке. Та нервничала, то и дело поглядывала на часы.

– Простите, я могу идти? Там ведь деньги остались, да и работать надо.

Паша все не мог уяснить, как же строить беседу – то ли начинать жесткий разговор, то ли постепенно, не спеша решать внезапно возникший ребус. Поэтому он ничего не ответил.

Ответил знаток женской души:

– Идти?! Ты что, милая! Идти… Я тебя сам отправлю. Пешком до Магадана. По этапу в кандалах!

– За что? Я не понимаю…

– И тебя, и твоего красавчика Алика.

– При чем здесь Алик?

– Ладно, красотка, раз не доходит – слушай. Костик взял со стола блокнот.

– Шестого мая сего года гражданин Сергеев поменял в вашем обменном пункте две тысячи долларов. В тот же вечер он был ограблен тремя неизвестными в подъезде собственного дома. Примет нападавших не запомнил. Дальше. Двадцать третьего июля гражданин Тарасов купил у вас три тысячи долларов и две тысячи немецких марок. Двадцать третьего же неустановленными лицами был совершен вооруженный налет на его квартиру. Валюта похищена. Есть приметы… Так, теперь. Август месяц. После обмена четырех тысяч долларов, опять же в знакомом нам пункте, ограблен товарищ Тимашевский. В подъезде. Доставлен в реанимацию с открытой черепно-мозговой травмой. Скончался 14 августа. И наконец, шестого октября тремя личностями совершено вооруженное нападение на квартиру Белова Андрея Николаевича, во время которого был застрелен его знакомый, Кузнецов Антон. Похищена валюта, купленная накануне в небезызвестном пункте.

При чем здесь ты? Ты у нас в упомянутые дни несла валютную вахту. Согласно графику, имеющемуся в банке, то есть пятого октября. И еще одна маленькая деталька… При покупке валюты кассир требует паспорт с питерской пропиской. Чье-то умное распоряжение. На каждом обменнике висит предупреждающее объявление. На вашем, в том числе. Все ясно, милая Оленька? Расскажешь про Алика? Оленька заерзала на стуле:

– Подождите… но, может, это совпадение? Костик рассмеялся:

– Усеньки-пусеньки! Совпадение! Паша, я, конечно, верю в случайности, но совсем борзеть, зачем? Оленька, такие совпадения бывают в мексиканских и венесуэльских сериалах. Там их как тараканов в захламленном погребе. А у нас, Оленька, не совпадение. У нас тонкий расчет. Тот, кто меняет большие суммы, имеет, как правило, кучу заморочек, и всякие версии будут строиться исходя именно из этого, а вовсе не из того, что товарищ засветил паспорт в каком-то обменнике. Тебе остается позвонить прямо из ларька, благо телефон под рукой, и назвать адрес ожидающим бойцам. Заодно можно сообщить и приметы богатого клиента. Ребята берут ножик, пистолет или ломик и ждут будущего потерпевшего в подъезде. В крайнем случае, если его прозеваешь, можно зайти прямо в квартиру. Позвонить и спросить хозяина по имени. Что, не откроет? Откроет. А ты говоришь, случайность!

Когда я купил у тебя баксик, ты закрыла глазки на необходимость предъявления паспорта. Что с меня взять? Три семьсот. На обед в дешевой столовой. Я достаточно понятно изложил ситуацию? Давай теперь немного поохаем, повздыхаем, пожалуемся на тяжелую жизнь и, собравшись с духом, найдем достойное объяснение всем этим совпадениям. Слушаем.

– Зараза…

– Кто, я?

– Нет, эта…

Сплошная цензура в течение минуты.

– Браво! Повторишь потом помедленнее. Некоторые обороты я слышу впервые.

Оленька сжала кулачки. Ух, как страшно!

– Понимаете, у нас с графиком строго. Финансовая отчетность, наличные деньги. А эта Крыса… Подмени, подмени! Я откуда знала, что так обернется? Подменяла, конечно.

– Что за ерунда, Оленька! Как можно тебя незаметно подменить? Вы что, близнецы? А всякие там ведомости, типа «сдал-принял», подписи в документах, не знаю что еще…

– Ничего такого. С утра она сама приезжала, потом я ее меняла, а к вечеру она возвращалась.

– Ну хорошо, это ведь ты ее подменяла, а не она – тебя. Нелогично. Если б наоборот, тогда еще куда ни шло.

– Все правильно. Я что, за «спасибо, милая» ее подменяла? Сейчас, как же, баш на баш! Она меня тоже иногда сменяла.

– То есть пятого октября по графику должна быть ты, но фактически сидела она?

– Да, правильно.

– И ты нам немножко солгала, боясь разоблачения перед начальством?

– Место хорошее. Попробуй устройся сейчас куда-нибудь.

– Согласны. Ты теперь представляешь, как подружка использовала твою душевную доброту?.. Очень, очень практично. Часом, не она тебя устроила в будку?

– Вонючка!

Костик перешел за свой стол. Паша грыз авторучку.

– Теперь давай решать, – предложил Казанцев. – Либо ты в наших рядах, либо в чужих. Наши ряды мало того что тесны, но еще и где-то надежны.

– Хорошо.

– Отлично. Начнем смыкать ряды. Первый ряд – твой, начинай.

– С чего?

– С подружки, конечно, потом вспомни ее ребятишек, ну, и так далее. Говори все, что сочтешь нужным и ненужным. Как, кстати, ее фамилия?

– Краснова Елена. Отчества не помню. Мы учились вместе, до восьмого класса. Потом она осталась, я ушла. Отношения поддерживали. Жили рядом. Она вышла замуж, но через полгода развелась. Училась, кажется, в педагогическом, но бросила. Год назад я от предков ушла, живу у Алика. С Ленкой связь потеряла. Где-то в апреле случайно встретились, посидели в кафе, поболтали, то-се… Бабские разговоры. Случайно про работу заикнулась. Я заикнулась. Мол, не у дел. Ленка сказала, что может помочь, у нее только-только девочка в декрет ушла, есть местечко. Валюту в будке менять. Работа спокойная, стабильная. Зарплата средней руки, но это лучше, чем ничего. Я, конечно, ухватилась. Алик с иглы только слез, на врачей сколько ухлопали, возвращать надо… Потом о мужиках потрепались. Ленка тоже от родственников ушла после развода. Нового парня нашла. Я видала его. Денисом звать. Высокий такой, симпатичный. Живет где-то на юго-западе. Ленка с ним. У меня телефон есть. Когда она предложила дежурствами поменяться, мне и в голову ничего такого не пришло.

– А как сама Ленка в обменник попала?

– Я точно не знаю. Ее мать, кажется, устроила, тоже по блату.

– Опиши этого Дениса.

– Черненький, глаза карие. Стрижка короткая, но не бритый. Довольно плотный.

– Возраст?

– Лет двадцать пять. Может, поменьше.

– В чем ходил?

– Последний раз я видела его в белом плаще с высоким воротником.

– Чем занимается?

– Этого я не знаю.

– Погоди-ка. – Паша достал из стола фотороботов, составленных со слов Белова. – Взгляни, на кого-нибудь похож?

Ольга поморщилась:

– Господи, что за уроды? Таких ведь не бывает. Комиксы какие-то.

– Не оскорбляй талант наших экспертов. Какие получились, такие получились. Представь, что один из них обязательно Денис, и, исходя из этого, укажи наиболее похожего.

Ольга наморщила лоб и ткнула в один из рисунков.

– Вот этот ближе. Только лицо сверху немного утрамбуйте, и, в принципе, похож.

– Утрамбуем. С этим как раз ничего сложного. Так, давай дальше. Машина у них есть?

– Да, «семерка».

– Цвет?

– Кажется, белая или грязно-белая.

– Что еще про него Ленка рассказывала?

– Да, в общем, немного. Мы же не так часто встречаемся. В основном перезваниваемся. Живут одни. Квартира Дениса. С родителями разменялись.

– Сколько комнат?

– Кажется, две.

Костик опять вылез из-за стола и начал расхаживать по кабинету, как цапля по болоту.

– Так, Олечка. Ситуация, сама видишь, довольно щепетильная. Ленка тебе вроде как подруга, вроде как на работу пристроила, но, с другой стороны, она же тебя и подставила. Поэтому тебе, как того требует человеческая натура, надо бы ответить той же монетой. Беседы на тему «прости ближнего своего» давай оставим в стороне. Они хороши для тех же мексиканских сериалов или индийского кино. Посему у меня предложение.

Во-первых, о том, что была здесь, само собой, никому. Виноват за штампованную фразу.

Во-вторых, вспомнишь как можно точнее, сколько раз и когда вместо тебя сидела Леночка. Ведь тот список, что я зачитал, наверняка далеко не полон.

И в-третьих, прекратишь в будущем ругаться матом. Девушке с такой внешностью это западло. Немного шокирует. Даже нас, которых уже ничего шокировать не может.

Ольга ухмыльнулась.

– Это не в порядке назидания, это в порядке совета. Дружеской такой рекомендации, – уточнил Костик.

Ольга прикурила. Костик снова сел.

– Итак? – выдержав паузу, спросил он и, видя, что собеседница в затруднении, напомнил. – Не стройте из себя подругу-героиню. Мы живем под одним небом и дышим одним воздухом. Если потом появятся всякие глупые угрызения, можешь прийти ко мне, я отпущу тебе все грехи и выдам индульгенцию. Абсолютно бесплатно. Тебе, может, календарик дать, для надежности.

– Не надо. Мы менялись раз восемь.

– С мая?

– Да.

– Последний раз 5 октября?

– Да, то есть…

– Что то есть, милая моя?

– Я ж… я ж сегодня за нее сижу. Вы меня так напугали, когда приехали, что я забыла совсем.

– А когда она за тебя сидеть будет?

– Не знаю… Ну, в смысле, мы конкретно не договаривались. Когда мне день понадобится, она отработает.

– Замечательно. Просто замечательно. И когда примерно ты планируешь побездельничать?

– Не знаю. Пока не решила.

– Зато я решил. Завтра. Тебе срочно понадобится в женскую консультацию. Очень, очень срочно. Нельзя терять ни дня. Поняла?

– Но…

– Она тебя подставила.

– Хорошо.

– Умница, тебя б в разведку. В общем, слушай. Сегодня прямо из ларька или из дома позвонишь Леночке и сошлешься на первые признаки или еще на что-нибудь – это не суть. Попросишь ее на завтра тебя подменить. Да, вот еще что. Ты обычно заранее предупреждала подружку о предстоящем отгуле или радовала накануне?

– Заранее. Дня за три. У нее ведь тоже планы могут быть.

– Тем лучше! Очень, очень хорошо. Время не теряем. Беги в свой ларек, меняй валюту, радуйся жизни. Смотри, чтоб фальшивку не подсунули. Так, все. Вот наш телефон. Как только с Аленой Договоритесь, перезвонишь сюда. Спросишь Казанцева, это я, или Гончарова, это вот он. Смотри, не перепутай, хотя по телефону, в общем-то, не видно. Ждем звонка. Действуйте, Ольга.

Ольга опять усмехнулась, придавила окурок, оставив его в блюдце-пепельнице, одернула куртку и направилась к дверям.

– Не забудь, – бросил вдогонку Казанцев, – она тебя подставила…

Когда пружина вернула дверь в положение «закрыто», Паша спросил:

– Казанова, куда такая спешка? Почему завтра, а не на той неделе, скажем? Могли бы основательно подготовиться, все про этого Дениса разузнать, его приятелей охватить.

– Потому что, Паша, у этого Дениса тоже не будет времени подготовиться.

– А ему-то что готовиться?.. Хе, своим дружкам свистнул, а как прилетят, сиди на жердочке и жди звоночка-наколочки. Получил – выехал – опустил. Поспешил ты, Константин Сергеевич. Кровь, что ли, заиграла? «Ругаться матом вам не идет…» Тоже мне, Сухомлинский. Пускай ее Алик воспитывает, а ты бы лучше башкой думал. Где они звонка будут ждать? Ты уверен, что у этого неутрамбованного Дениса? То-то. А мы ни фига не знаем. И как их тормозить? С поличным? Очень сомневаюсь. Мы не в Майами: телефоны – на прослушку, за клиентами «хвосты», «жучки» – в сумки. Дай Бог, машину раздобудем да пару ОМОНовцев в подмогу.

– Зачем с поличным? В хате соберутся, там всех и накроем…

– В какой хате?! И как мы узнаем, собрались они или нет? Стоять в подъезде, зырить – где пузырить?

– Твои предложения? Еще полгода ждать? Если завтра опять кого-нибудь убьют, мы бросим этот вариант и закрутимся со свежим. А к убийству Антона будем возвращаться только перед очередной проверкой, чтобы вшить липовую справочку в дело. Поэтому и спешу, понял? Потому что нас мало, а убивают много. Завтра у нас реальный шанс накрыть всю эту кодлу. А когда они здесь будут, я в доску расшибусь, но узнаю, кто стрелял в Антона…

– Героический ты больно… Таких не бывает.

– Можешь не лезть, если не хочешь. С Вовчиком справимся, да с Петровичем.

– Чего ты возмущаешься? Я что, против! Я только хочу сказать, что спешка здесь ни к чему.

– Все, ты меня утомил. Скажи лучше, где Колька с Лешкой?

– Черт, они, кажется, до сих пор на чердаке, кино снимают. Про них и забыли совсем.

– Давай, вместо того чтобы ненужные дебаты тут устраивать, сгоняй на чердак и выищи их. Кассету потом в РУОП отправим, опаки нужнее. А с этим Денисом разберемся. Заира разберемся…

ГЛАВА 11

– Мужик, спички есть?

– Я не курю.

– Я что, спрашиваю, куришь ты или нет? Спички, говорю, есть?

– Нет, нету.

– Тьфу…

Костик нервничал. На них уже подозрительно косились. И не удивительно – в тесном кружке паслось пятеро субъектов, один из которых почти с уголовной стрижкой, еще пара – просто бандиты, а оставшиеся двое хоть и похожи на рабочий класс, но с учетом их связи с тремя первыми особого доверия не внушают. И непонятно, зачем они собрались на лестничной площадке кооперативного дома и что уже полчаса высматривают в окошке. Ну, как убить кого затеяли? Или ограбить? Газеты мы читаем, телевизоры смотрим, что творится в городе, примерно знаем. А поэтому подозрительно…

– Бля, где спички-то взять?

– Потерпишь, угомонись. Сгоняй лучше, еще раз Петровичу брякни. Может, объявился.

– Да только что бегал. Что я, «Мерседес»?

Казанцев, прижав лицо к стеклу, начал обозревать двор.

Ждали СОБР. Петрович обещал договориться с начальством. Подмога живой силой и техникой никогда не помешает. Младший оперативный состав в лице Леши и Коли с семи утра сшивался возле подъезда и высматривал всех схожих с фотороботами. С портретами налетчиков не сошелся никто, но с похожей одеждой пара человек зашла. И как заметил склонный к конспирации и артистизму Леша, оба позвонили в заветную дверцу.

Дверца, к сожалению, хоть и была заветной, но одновременно была и бронированной, посему прикладывание к ее холодной поверхности уха с целью получить дополнительную информацию результатов, увы, не дало никаких.

Младшие быстренько отзвонились старшим, поставили их в известность и продолжили наружное наблюдение. Паша, Костик и Вовчик не замедлили прибыть, благо метро работает довольно стабильно; Петрович же остался дожидаться крутых ребят в масках.

К полудню ни Петрович, ни обещанная подмога в подъезд, где проживал Денис, не прибыли.

Поэтому Костик вполне законно нервничал, ругался и искал спички. Ломать бронированную дверь голыми руками – глупо и нереально, стоять в подъезде неизвестно сколько и пугать жильцов тоже не хотелось, а позвонить и попросить открыть дверь властям для ареста хозяев в планы не входило, потому что неизвестно, что у хозяев на уме и как они отреагируют на подобную просьбу.

Другое дело, когда рядышком СОБР или ОМОН. В случае отказа хозяев подчиниться законным требованиям ребятки за одно мгновение вынесут любую дверь вместе со стеной, вынесут любую стену вместе с дверью или, на худой конец, просто стену, оставив дверь в покое. Только скажи «Фас!». Что ждет хозяев в последующие прекрасные секунды, просто не хочется представлять. Вполне возможно, вторая группа инвалидности. Даже если хозяева окажутся не при чем. А надо было дверь открыть, раз попросили. «А мы думали, вы налетчики в масках. Или ниндзи из Китая. Испугались». Ну и напрасно. Мы защитники. А вы бы лучше шину на руку наложили, чем стоять и возмущаться. У вас потом кость не срастется, нас ведь обвините.

– – Ладно, хватит тут помойку нюхать, пошли Рискнем. Вдруг откроют, – внес инициативу Белкин.

– Может, еще минут десять подождем? Должны приехать.

– Раз сейчас не приехали, значит, вообще не приедут. Петрович – мужик обязательный, не получилось, наверное, договориться.

– Берем резко?

– По возможности. Главное – чтобы открыли.

– Черт, никто власть не уважает. Хотят – открывают, хотят – не открывают.

– Надо знать волшебное слово, – сказал Вовчик.

– Тогда было бы слишком просто…

– Пошли.

Белкин расположился прямо напротив глазка, максимально демонстрируя свою бритую макушку. Бандитообразные младшие оперы, разминая пальцы, заняли позицию на флангах. Паша с Костиком встали на ступеньках, прикрывая тылы.

– С Богом! – выдохнул Вовчик и со всей силы надавил на кнопку.

Звонок затрещал на низких тонах, но довольно пронзительно. Вовчик палец с кнопки не убирал. Побыстрее, граждане, побыстрее…

Голос из-за двери отозвался:

– Кто?

– Болт в пальто!!! – рявкнул на весь подъезд Белкин. – Ты что, мудак, два этажа говном затопил! Ты когда последний раз крестовину фановой трубы проверял?! Что, капусты лишней много, за ремонт платить?! Открывай живо, етицкий в рот-компот!!!

После таких великолепных и волшебных слов открылась бы любая дверь. Даже сказочного восточного Сезама. Потому что никаких сомнений в их правдивости не возникало, как и не возникало вопросов о неожиданном визитере. Крестовина фановой трубы – довольно специфический термин… Сейчас, сейчас, конечно… Чините, ради Бога…

Младший оперсостав действовал, как всегда, оригинально, то есть прямым в челюсть. Белкин аж присел от просвистевших справа и слева кулаков.

Полет открывшего дверь парня прервался только у противоположной стены, до которой, как прикинул Вовчик, было метров пять.

Леша с Колей уже преодолели это расстояние, свернули налево в комнату и, кажется, вплотную занялись фановой трубой. Когда Белкин с остальными заглянули внутрь, с «ремонтом» было покончено. Два человека лежали на турецком ковре, закрывая ручонками головки. Над ними в бокс„рских стойках пританцовывали «сантехники», как всегда в таких случаях, довольные, что самая ответственная часть операции была доверена их кулакам.

– Порядок? – на всякий случай уточнил Костик, хотя порядок мгновенно бросался в глаза.

Белкин, помня историю с опером Витькой, шустрил по шкафам и другим предметам мебели. Когда мебель закончилась, он устремился к холодильнику. Товарищ у стены тем временем зашевелился. Паша, заметив его попытки встать, приготовил средства оказания первой помощи, а именно браслеты-наручники. К сожалению, из-за взаимной несогласованности этот необходимый в сантехнике предмет оказался в единственном числе. Гончаров, однако, не растерялся.

Он взглянул на поднимающегося Дениса, на уже поднятых его компаньонов в комнате, ухмыльнулся и хохотнул. Быстренько схватив хозяина квартиры за массивную, в палец толщиной, висевшую на шее цепь, он защелкнул на ней одно кольцо наручников и закрепил фиксатором. О следующем шаге Паши можно даже не говорить. Толстые золотые цепи до добра еще никого не доводили. От них одна головная боль. Конечно, штуковины красивые, но красота, как известно, дорого стоит. Золотое правило механики. Выигрывая в одном, непременно проигрываешь в другом. Физика.

Минуту спустя троица стояла на том же турецком ковре, сцепленная единственными наручниками за толстые якорные цепи. Толщина цепей гарантировала их прочность, и вырваться из оков было проблематично.

Белкин вернулся с кухни, в одной руке держа надкусанный кусок «салями», а в другой – осторожно, двумя пальчиками – короткоствольный «Бульдог».

– Фья хреновина? – жуя колбасу, обратился он к скованным одной цепью. – Нафли, где хранить, в холодильнике! Кофтик, тащи фонятых.

Денис, как хозяин и как предводитель преступного сообщества, заверещал первым:

– В чем дело? Кто вы такие?! Вы ответите… Коля и Леша встали с дивана. Денис умолк.

Коля и Леша сели.

Казанцев притащил двух молодых девчонок.

В качестве понятых.

– Черт, полподъезда обегал, кроме них, ну, никого…

– Костик, извините, но вы бабник.

– А кого, старушенций приглашать? А на суд кто их потащит, если что? То-то. Правосудию нужны молодые и красивые. Правда, девочки? Телефончики, будьте любезны.

С формальностями было покончено за считанные минуты. Паша созвонился с одним из отделов и выклянчил для перевозки задержанных налетчиков УАЗ.