Глава четырнадцатая

ПОВЕЗЛО

Очнувшись и открыв глаза, Иван не сразу понял, где он находится. Темень… Деревья… Рванулся, пытаясь вскочить, и застонал. Затылок обожгло нестерпимой болью. Он снова упал на траву и пощупал голову. Волосы слиплись от крови. Прокушенный язык распух, и во рту было непривычно тесно… И только тут Иван ощутил холод и заметил, что раздет. «Где же пиджак?» Мгновение, как вспышка – и он вспомнил: кто-то напал на него в лесу. «Пиджак!.. Там пропуск!..»

Пересиливая боль, Иван стал на четвереньки, поднялся на ноги и, пошатываясь, двинулся по тропинке. «Скорее на завод, – торопил он самого себя. – Пропуск… Пропуск… Нужно предупредить охрану…»

Он брел, натыкаясь на деревья, обхватывая их, чтобы не упасть, и отталкивался от них, вновь натыкаясь на стволы берез, не ощущая боли от уколов еловой хвои.

Вот и фонари у проходной. Еще несколько шагов… Но тут силы изменили ему и он упал, ударившись лицом о ступени крыльца.

Подбежавшие охранники подхватили Ивана, осторожно положили на землю. Кто-то принес ведро воды. Один из охранников торопливо зачерпнул пригоршней и плеснул Ивану в лицо. Тот открыл глаза.

– Пить…

Ведро наклонили прямо к его рту. Он пил жадными большими глотками, захлебываясь. Наконец отдышался.

– Пропуск… Пропуск мой… В лесу… Украли…

Тревога, тревога… Минуты не прошло, как на башенках ослепительным голубым сиянием вспыхнули лучи прожекторов. Была вызвана служебная собака.

Как ни бились, Иван ничего не мог толком рассказать. Напали в лесу. Кто – он не знает. Ударили по голове. Очнулся без пиджака. Хватило сил добраться…

Промчавшись большими прыжками по тропе, тренированная овчарка чуть покрутилась на том месте, где на рабочего было совершено нападение, и бросилась в сторону, к оврагу. Инструктор, перепрыгивая через кочки и пни, едва удерживал ее за поводок. Возле одного куста собака остановилась и залаяла. Посветили фонарями. Среди гибких веток лежал свернутый узлом пиджак…

Сергей долго не мог выбраться на дорогу. Нелегко бежать в темноте по лесу. В одном из оврагов он попал в такие цепкие заросли, что не скоро выкарабкался из них.

Собачий лай он услышал в тот момент, когда нога его ступила на твердый грунт проселка. Испуганно оглянулся. По лесу шарили голубые лучи. Кинулся бежать. «Скорее, скорее, к станции, на поезд…»

Чтобы запутать след, он петлял, выскакивал с обочины на траву, делая громадные прыжки. Справа сквозь редкие деревья замелькали огни приближающегося поезда. Забыв об осторожности, напрягая все силы, Сергей бросился к станции напрямик. «Только бы успеть!..»

Лай нарастал, близился. Он гремел в ушах… Сергей скатился с откоса, перемахнул через полотно, и почти тотчас же позади загрохотало: два встречных поезда, подошедших одновременно, отгородили его от преследователей…

Все мучительней, все неотвязней преследовала Владимира мысль о том, что Николай попался. О, большевики своими страшными пытками сумеют развязать ему язык. Он, конечно, выдаст, если уже не выдал, своих сообщников. Может быть, уже и сейчас за ним, за Владимиром, смотрят.

В каждом прохожем ему начал мерещиться соглядатай. Он стал пугаться даже своей собственной тени. Нервы были напряжены до предела.

В М. поезд пришел рано утром. Народу на улицах было мало. Дворники подметали тротуары, сгребали в кучи опавшие листья. На мостовых гомонили воробьи. К домику Эльвиры Леоновны Владимир пробрался самыми глухими переулками. Он долго не решался войти. И, когда молодая женщина вышла, чтобы идти на работу, он, как и прошлый раз, незаметно последовал за ней, наблюдая издалека, куда она идет.

Торчать весь день в городе было невыносимо. С предосторожностями Владимир выбрался из города и до вечера скрывался в лесочке, несмотря на то, что уже с полудня стал моросить дождь и подул холодный ветер.

Только поздним вечером, в темноте, измученный вконец, он постучал в знакомую дверь.

– Кто там? – испуганно спросили из-за двери.

Он отметил про себя, что первый раз Эльвира Леоновна отперла дверь, не спрашивая, кто идет.

– Вам привет от Валентина, – почти шепотом произнес Владимир.

Звякнула цепочка.

– Входите скорее! Владимир прошмыгнул в дверь.

– Это вы? – воскликнула женщина. – Вы сами?

– Да, я сам. Что же тут удивительного?

– Но ведь вы… А впрочем, все равно…

Владимир, не сводя с нее глаз, вытащил пачку денег, положил на стол. Он заметил, что в глазах молодой женщины вспыхнул жадный огонек. Но в то же время от него не ускользнуло, что Эльвира Леоновна глядит на деньги с боязливостью.

– Это ваше, – сказал Владимир.

Она зябко поежилась:

– Что я должна сделать?

– Как мы и уговаривались – приютить человека.

– Кого?

– Меня.

– Вы хотите, чтобы я вас прописала?

– Да. В качестве мужа.

– Вот как? Но для этого нужен документ… Паспорт….

Владимир молча вытащил паспорт, который он купил в буфете у бывшего заключенного. Эльвира Леоновна поморщилась.

– Новенький?

– Думаете – липовый? – спросил Владимир. – Напрасно. Самый настоящий.

Женщина протянула руку, но Владимир спрятал паспорт в карман.

– Всему свое время, Эльвира Леоновна. Прежде всего, мне нужно, чтобы вы согласились.

Эльвира Леоновна помолчала и кивнула:

– Оставайтесь.

– Ну, вот и хорошо, – с облегчением вздохнул Владимир. Он достал из кармана фотокопию обязательства Эльвиры Леоновны сотрудничать с немецкой разведкой и протянул ей. – А это мне больше не нужно.

Женщина порывисто схватила листок, разорвала его, выбежала в соседнюю комнату, и Владимир услышал, как там хлопнула печная дверка.

…После нападения на Ивана Сергей несколько дней не выходил из дому, делая вид, будто усиленно занимается. Он ждал, пока уляжется тревога. Пропуск был у него. Заводской пропуск!.. Вот с такой маленькой книжечкой в плотной обложке любой человек может преспокойно пройти сквозь ворота на секретный завод, все узнать, все выведать и, может быть, даже… Да, Шиллу пропуск потребовался не для коллекции. Это ясно. Книжечку надо любыми путями переправить за границу.

Сергею вспомнился рассказ, который он слышал от инструктора Джона. В берлинский ювелирный магазин пришел хорошо одетый господин и стал прицениваться к драгоценному бриллиантовому ожерелью. Он никак не мог сторговаться с хозяином магазина и, держа ожерелье в руках, попросил для сравнения показать ему другое, жемчужное. Хозяин отвернулся только на мгновение, а драгоценного украшения уже не было в руках у покупателя.

Владелец магазина поднял страшный шум. Немедленно были заперты все двери, вызвана полиция. Из магазина никто не выходил, передать ожерелье покупатель никому не мог. Его тут же обыскали, но ничего не нашли. Обшарили весь магазин – тот же результат. Под усиленным конвоем возмущенного покупателя вывели из магазина и усадили в полицейскую машину. Хозяин выбежал следом, крича, чтобы искали хорошенько.

Несколько дней продолжались поиски. Подозреваемого в краже покупателя просвечивали рентгеном, разобрали по ниточке всю его одежду, но так и не нашли пропажи. Перед ним извинились и отпустили, возместив убытки. А между тем ожерелье было украдено именно этим господином – известным вором.

Рассказав эту историю, Джон спросил: «Ну, как, по-вашему, куда мог преступник спрятать ожерелье?» Ни Николай, ни Владимир, ни Сергей не сумели ответить. И тогда инструктор сказал: «Надо развивать в себе смекалку. Это вам пригодится. Да ведь отгадка очень проста. Когда хозяин отвернулся, вор положил ожерелье в задний карман его брюк. Он был уверен, что хозяин выйдет из магазина, чтобы проводить его до полицейской машины, а в толпе, собравшейся у входа, будет сообщник, которому ничего не стоит обокрасть человека, взволнованного такой пропажей, почти невменяемого…»

И сейчас, разглядывая пропуск, Сергей вспоминал этот рассказ. «А что, если попробовать сунуть пропуск в карман какому-нибудь туристу, уезжающему за границу? И сообщить его приметы. Пусть его обворуют на вокзале, как только он пересечет рубеж…»

Впрочем, зачем спешить? Он получит инструкции, как поступить с пропуском, и делу конец. Но все-таки хорошо было бы разработать свой собственный план. Возможно, этот план будет так удачен, что полковник Шилл вызовет Сергея, освободит от обязанностей рядового агента и назначит на какую-нибудь высокую должность в отдел.

«Ведь судьба и правда благосклонна ко мне, – думал Сергей, рассматривая пропуск. – Пока все складывается удачно, очень удачно». Ему положительно везло. А о пропавшем Николае думать не хотелось.

Письмо в Западную Германию, с обратным адресом Петра Поликарповича Саженцева, было отправлено из Южнокаменска. Значит, шпион, пославший его, действует там. А может быть, приезжает туда; предположим, к месту постоянных, заранее условленных свиданий.

Полковник Телегин в задумчивости сидел над раскрытой папкой с материалами «Дела № 93». Но пока ничего нового к этим материалам не прибавилось. Нападение на Ивана Боярышникова?.. Еще рано утверждать, что это – дело рук одного из вражеских лазутчиков. Но предполагать можно. Тщательно обыскав лес вокруг места, где было совершено нападение на рабочего, сотрудники уголовного розыска нашли перочинный ножик, платок, даже деньги… Правда, мелочь. Но Боярышников показал, что из всех вещей, бывших у него в карманах, похищен только пропуск на завод.

Если грабителем был шпион, то, надо прямо сказать, вражескому лазутчику здорово повезло. Собака уже шла по свежему следу, когда перед ней выросло препятствие – два железнодорожных состава. Враг, вероятно, успел на ходу вскочить в вагон. Несмотря на предупреждение и проверку по всем вагонам, подозрительных людей ни в одном из этих составов обнаружено не было. Очевидно, грабитель спрыгнул с площадки тоже на ходу.

Васильев, Кротов и Коротич по-прежнему вели розыски, но пока что безрезультатно.

И вдруг – новая находка.

Пожилая женщина, которую принял у себя в кабинете начальник управления, была взволнована.

– Я, конечно, не знаю… – говорила она. – Может быть, и ошибаюсь… Но не прийти не могла. Понимаете… У меня племянница есть. Клава. Работает в ресторане на вокзале. Так вот… Она как-то привела ко мне юношу. Такой симпатичный молодой человек… Очень вежливый. Студент. Виктором зовут. Попросила временно сдать ему комнату. Живу я одна… Ну и сдала. Он уже две недели у меня прожил. А вчера попрощался. «Уезжаю», – говорит. Стала я утром комнатку его прибирать, гляжу – на полу конверт…

Мария Федоровна протянула полковнику конверт. Телегин взял его и прочитал адрес. Письмо адресовалось в Западную Германию.

– Мне странным показалось, – продолжала старушка. – Виктор человек русский, наш, а письмо написано по заграничному. И вот еще что… Тогда уж меня это насторожило… Он часто по вечерам уходил. А один раз вернулся совсем поздно. Часа в два ночи… Ключ у него был свой. Но я проснулась, когда он пришел. Грязный весь… Сапоги в земле, в глине. Пиджак разорван… Он не видел меня. А я его хорошо видела – дверь в мою комнату была приотворена. И, главное, глаза у него такие были… Нет, нет, он не был пьян. Совершенно трезвый. И только глаза… Я… я не могу объяснить. Но что-то такое было в его взгляде… Такое… Как будто он боится… Как будто что-то нехорошее сделал… Я уж тогда решила, что откажу ему от квартиры…

– Какого числа это было? – спросил Телегин.

– Двенадцатого, – тотчас же ответила Мария Федоровна. – Я хорошо помню. Двенадцатого… То есть в ночь на тринадцатое.

«В ночь на тринадцатое!.. Вечером двенадцатого числа было совершено нападение на Ивана Боярышникова».

– Скажите, пожалуйста, – сказал полковник, – а на другой день ваш постоялец куда-нибудь уходил?

– Нет. Он сидел у себя. Говорил, что занимается. Три дня сидел и никуда не выходил.

Постепенно Мария Федоровна приходила в себя.

– Я не знаю… Может быть, это ошибка… Я надеюсь, что ошибка… Но не могла не прийти…

– И очень хорошо сделали, что пришли. У меня есть к вам еще несколько вопросов.

– Да, я слушаю.

– Этот Виктор рассказывал вам о себе?

– А как же! Рассказывал… Мы ведь завтракали почти всегда вдвоем. Чай пили. С вареньем. Я летом наварила. Клубничное… Он сирота. Круглый сирота. Никого нет. Студент. Учится в педагогическом, на литературном отделении.

– Вот как?

– Да, он так сказал…

– Постарайтесь описать вашего жильца. Это очень важно. И если можете, то подробнее.

– Ну, он такой… Высокий… Волосы светлые… Глаза голубые. Румяное лицо… Очень румяное… Здоровый такой румянец…

И уже с первых слов, сказанных Марией Федоровной, Телегин понял: человек, назвавший себя Виктором, – один из тех, кого видели колхозник Зайцев и администратор гостиницы Екатерина Павловна. Но полковник все-таки поручил проверить личные дела всех студентов литературного факультета педагогического института. Как он и ожидал, никого, похожего хоть отдаленно на загадочного «Виктора», среди студентов не оказалось.

В лаборатории было установлено, что письмо, принесенное Марией Федоровной, и письмо, посланное от имени Саженцева, написано одной и той же рукой. И в этом письме экспертиза тоже обнаружила тайнопись: «Задание выполнено. Виделся с Владимиром. Перепрятали его рацию. От Николая нет никаких вестей. В квадрате № 11 обнаружил неиспользуемый аэродром военного времени».

Теперь уже было совершенно очевидно – шпионов трое. И, вероятно, отравившийся в лесу незнакомец – это и есть Николай. Но для полковника было важным еще и то, что шпионы, действующие порознь, все-таки встречаются. Где место их встречи? И в каком месте рация? Возможно, где-то в районе приземления. А если там рация, то хотя бы один из них непременно приедет туда.

Письмо!.. Куда оно могло деться?.. Сергей торопливо рылся в портфеле. Он ненавидел эти книги, тетрадки, блокноты, совершенно ненужные ему, но которые все-таки приходилось возить с собой. «Куда я мог его засунуть? Неужели потерял?..» Напрягая память, он попытался восстановить весь вчерашний день, с самого утра.

Проснулся в семь. В восемь завтракал вместе с Марией Федоровной. Чай… Клубничное варенье… Сергей никогда не любил варенья, но терпеливо ел, чтобы не обидеть старушку. Потом Мария Федоровна ушла. А он сел писать письмо. Развел в розетке таблетку для тайнописи. Едва успел дописать, едва заклеил конверт, как вернулась хозяйка. Он поспешно сунул письмо в карман…

Потерял?! Догадка обожгла страхом. Мысли прыгали, как кузнечики в скошенной траве. Что же делать? Что делать?! Вернуться? И, словно в ответ, колеса со злорадным грохотом простучали по мосту: «Нет, поздно…» Убирая утром комнату, она, конечно, нашла письмо. Нашла!.. Но почему же надо опасаться, что Мария Федоровна непременно потащит это письмо в органы безопасности? Мирная, тихая старушка… Наверное, она припрячет конверт, дожидаясь его возвращения. Он ведь сказал, прощаясь, что непременно вернется. И к тому же ему везет!.. Конечно, повезло и на этот раз…

За окном проплывали поля, облетающие деревья, поселки, маленькие железнодорожные домики. И колеса начали постукивать успокаивающе: так-так-так, так-так-так…

Глава пятнадцатая

ПОИСКИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ

Голос в телефонной трубке звучал едва различимо – очень уж далеко находился сельсовет, откуда позвонили майору Васильеву. С трудом улавливая смысл, Васильев то и дело просил повторить. Человек, говоривший с ним, очень волновался, и от этого голос его звучал совсем уж неразборчиво. Но Васильев все-таки понял. Утром в лесу школьница обнаружила шалаш и спавших в нем двух мужчин. Как только их заметили, они поспешили уйти.

Проверку сигнала поручили Коротичу.

Потрясшись по скверной дороге, размытой дождями, старший лейтенант приехал в село в самом отвратительном настроении.

– Ну, что тут у вас? – буркнул он, входя в дом заведующего магазином – человека, который звонил майору Васильеву.

– Да как докладывал, товарищ начальник, – суетился завмаг. – Шалашик в лесу… Туточки, недалеко. Километра три… Может, для начала Танюшку позвать? И мать ее, Серафиму Кузьминичну. Она тоже была там.

– Да, да, вызовите их, – кивнул Коротич, обрадованный тем, что можно еще хоть немного отдохнуть.

Заведующий убежал и скоро вернулся, ведя за собой молодую женщину и девочку лет двенадцати. Старший лейтенант неторопливо достал листок чистой бумаги, ручку и начал задавать вопросы. Он не спешил. И показания записывал медленно, часто переспрашивая Таню и ее мать.

Сегодня утром Таня пошла в лес искать убежавшую корову и вдруг наткнулась на длинные ноги в серых носках, торчавшие из шалашика, который она сразу даже не приметила. Девочка испугалась и бросилась бежать. Потом они с матерью пошли к шалашу вдвоем и увидели высокого сутулого мужчину в черном пиджаке и серых брюках. Он прицеплял к дереву какую-то толстую проволоку. Заметив женщину с ребенком, он торопливо сдернул проволоку с дерева, смотал ее и спрятался в кусты.

– Уже немолодой человек. При ходьбе хромает. Волосы белые, – говорила Танина мать.

– Седой?

– Может, и седой. Не разобрала. Спрятался быстро.

– А что делал второй?

– Какой второй?

– Ну, второй мужчина… – Коротич взглянул на завмага, который беспокойно заерзал на стуле.

– Второго я не видела, – сказала Таня.

– А плащ на дереве висел! – закричал завмаг. – Сама же, Серафима, говорила – плащ…

– Плащ, верно, – кивнула женщина. – Маленький плащ. Не того, видать, который проволоку вешал.

К шалашу пошли вместе с Серафимой Кузьминичной и ее дочкой. Завмаг тоже пошел. Долго пришлось плутать по оврагам и зарослям. Старший лейтенант разорвал рукав, зацепившись за какой-то сучок. Он был зол на завмага, чувствуя, что дело не стоит выеденного яйца.

Седой хромой человек… Среди лазутчиков нет ни старого, ни хромого. Плащ маленький, а оба оставшихся в живых шпиона – высокого роста. Но окончательно он дал волю своим чувствам, увидав, что вся трава вокруг шалаша, который они наконец отыскали, помята и истоптана. Видно, здесь перебывало уже много народу.

– Это что? Не могли организовать охрану! – накинулся он на завмага, считая его виновником всех своих мытарств. – Посмотрите! Здесь теперь сам Шерлок Холмс не разберется.

Он заглянул в шалаш. Там никого не было.

– Морочите голову занятым людям, – ворчал Коротич, возвращаясь в село. – Привлечь бы вас к ответственности за всю эту кутерьму.

Придя в сельсовет, он начал звонить полковнику.

– Сигнал пустяковый, – сообщил старший лейтенант, услышав в трубке голос начальника. – Обитатели шалаша по описаниям не подходят…

Полковник приказал проинструктировать колхозников и возвращаться обратно.

Но старший лейтенант, даже не прощаясь ни с кем, сел в машину и махнул рукой шоферу:

– Прямо! В город!..

Вскоре после отъезда Коротича в сельсовет прибежала запыхавшаяся Таня:

– Тот… Длинный!.. По лесу ходит!..

Группа колхозников во главе с милиционером – участковым уполномоченным – бросилась к лесу. По пути к ним присоединялись односельчане. Прячась по кустам, они осторожно окружили место, указанное Таней. Но там никого не было. Тогда уполномоченный разделил колхозников на группы по два-три человека и послал их в разные стороны. Люди рассыпались по лесу и вскоре увидели неизвестного. Сильно прихрамывая, он шел к старому сараю, одиноко торчавшему на опушке.

Колхозники подоспели к сараю раньше хромого и на чердаке, за дверью, в стоге гнилой соломы устроили засаду. Едва только неизвестный открыл дверь, как на него словно рухнула крыша. Он и сообразить-то еще ничего не успел, а на него навалились, скрутили руки.

– Ага! Попался, голубчик!..

Незнакомец не отбивался, не отстреливался и даже не ругался. Он покорно дал себя связать и только изумленно таращил глаза.

– Обыскать надо, – сказал один из колхозников. – У него, может, за пазухой бомба!

– Да что вы, граждане! – взмолился незнакомец. – Какая бомба! Вы меня за кого-то другого принимаете!

– Знаем, знаем, какой ты «другой». Тот самый и есть. Шпион.

Молодой парень вытащил из кармана у незнакомца паспорт.

– Ишь, подделал как! – проговорил он, разглядывая документ. – И печати, и все – честь честью.

Старшина милиции взял паспорт и тоже стал разглядывать.

– Что-то не пойму. Паспорт нашим начальником выдан.

– Да местный я. Из Озерска. На работу тут устраивался, на карьер. А жить пока негде. Ну, я и поселился в шалаше.

– А проволоку зачем на дерево вешал?

– Какую проволоку? А! Это я шпагатик прилаживал. Плащ просушить.

– И плащ тоже ваш? – недоверчиво спросил милиционер.

– Мой.

– Не по росту как будто! – ядовито вставил парень.

– Материал такой, – с сожалением ответил задержанный. – Садится от стирки.

Хромого отвели в сельсовет, позвонили в районный отдел милиции и там подтвердили, что паспорт указанной серии и номера действительно выдан человеку, которого задержали колхозники.

– Значит, ошибка вышла, – возвращая документ задержанному, сказал старшина. – Извините.

Накинулись на Таню, на Серафиму, но больше всех досталось завмагу, который от стыда не знал, куда и деваться.

«Отравленную ручку» нашел Санька Пузырьков, ученик четвертого класса. Сам он взять ее в руки побоялся – а вдруг взорвется?! – и позвал на помощь своего верного друга Петьку Сазонова.

Петька прибежал тотчас же, оставив на крыльце недоделанной ветряную мельницу, которую он мастерил из кусочков дранки, чурбака и старого шурупа. Он-то, Петька, и установил, что найденный Санькой предмет – отравленная ручка, которую несомненно подбросили шпионы, сброшенные заграничным самолетом на парашютах.

– Надо в сельсовет бежать – сказать! – всполошился Петька. – Я побегу, а ты посторожи.

– Ишь какой! Сам посторожи. А вдруг она такая отравленная, что жуть!

– Трус ты, Санька! Чтобы отравиться, ею писать надо.

– Писать?

– А что! Шпионы – они специально так делают: подбросят ручку. Один попишет – и готов. Другой попишет – тоже готов… А то еще – стреляющие ручки есть. Специально шпионские. Ты ее возьмешь, а она трах – и нет тебя. Так что обязательно в сельсовет бежать надо.