Глава 26

В вестибюле дома было темно. Мама велела Фэлену ждать ее здесь, и десятилетний мальчик послушно стоял посреди гулкого помещения, по углам которого залегали густые тени. Он не признавался себе, что темнота пугает его. Но еще больший страх вызывали у него голоса, доносившиеся из-за закрытой двери кабинета. Разговор шел на повышенных тонах. Фэлену стало жутко, когда он услышал пронзительный визг матери.

— Я не потерплю этого! — кричала леди Ивераг. — Говорю тебе, Френсис, я не желаю жить по твоим папистским законам. Мы похожи на диких зверей, запертых, как в клетке, в этом Богом забытом имении. Ты общаешься на непонятном языке со своими священниками, а я живу в вечном страхе. Ночи напролет я не могу уснуть. Я лежу с открытыми глазами и думаю о том, что на нас в любой момент могут донести. И тогда у нас отберут все — дом, земли, имущество, даже этот ковер, который сейчас лежит у нас под ногами. Неужели ты ненавидишь меня до такой степени, что готов лишить меня общения с друзьями?

— Я не испытываю к тебе ненависти! — воскликнул лорд Ивераг, его голос заметно дрожал. — Не говори так!

— Почему? Я говорю правду! Тебе безразличны мои чувства. Тебя не волнует, что я страдаю. О Боже, только теперь я поняла, что значит быть женой паписта! Я не смею прикоснуться к своим деньгам, не смею появиться в приличном обществе. Я не могу поехать в Дублин или в Лондон, потому что боюсь оставлять тебя одного! Боюсь, что ты выдашь себя, Френсис, пойдешь в католическую церковь, куда тебя неудержимо тянет, как пьяницу в кабак! Но почему…

— Потому что я такой, какой есть! — взревел лорд Ивераг. — Потому что мои предки исповедовали эту веру на протяжении шести столетий, и я не забываю, что мы ирландцы! И сыну я тоже не дам забыть об этом! Придет время, и эти омерзительные законы отменят, и тогда Фэлен будет гордиться мной! Он поймет, что его отец не был флюгером, меняющим свои взгляды и убеждения в зависимости от направления политических ветров. Я отвечаю за судьбу своих родовых земель и за честь семьи перед Богом!

— Ты считаешь, что защищаешь честь семьи, когда отказываешься выполнять свои супружеские обязанности, потому что боишься, что я забеременею и рожу еще одного ребенка?

— О Боже, Кристина…

— Не делай вид, что ты шокирован моими словами! Я знаю, что у тебя на уме, Френсис. Ты не хочешь, чтобы Ивераг делили после твоей смерти. А поскольку у тебя один-единственный сын, то этот несчастный клочок земли с дикими скалами и горами по закону достанется ему одному в наследство. Может быть, ты по-своему прав. Этот бесплодный край не мог бы никого прокормить. У тебя достаточно денег, чтобы заплатить за недвижимость в Дублине, ты ведь наверняка хочешь обеспечить своему драгоценному сыну хорошее будущее. Но ты папист и лишен права приобретать недвижимое имущество, Френсис, не забывай об этом.

Фэлен услышал звук шагов матери, направлявшейся к выходу из кабинета. Дверь распахнулась, и в темный вестибюль упал свет.

— Фэлен, иди сюда! — властным тоном позвала его мать.

Мальчик вошел в заставленную книжными шкафами комнату. Ему была неприятна вся эта ситуация — ожесточенность родителей, их сердитые голоса, учащенное, неровное дыхание матери. Отец был разъярен. Он едва сдерживал свой гнев, сидя за большим письменным столом. Посмотрев на Фэлена, он перевел взгляд на жену.

— О Боже, Кристина, неужели ты хочешь втянуть в конфликт нашего сына? — Лорд Ивераг вышел из-за стола и, подойдя к камину, взялся за шнур колокольчика. Повернувшись к Фэлену, он ласково сказал ему: — Иди спать, сынок. Уже поздно.

— Ему есть что сказать, — решительным тоном заявила графиня. — Выслушай его, Френсис.

Лорд Ивераг опустил руку, так и не вызвав слугу.

— Фэлен, повтори отцу то, что ты выучил сегодня, — попросила мать.

Комок подступил к горлу мальчика, он не мог произнести ни слова. Растерянно глядя на родителей, Фэлен молчал.

— Начинай, Фэлен, — потребовала мать. — Продекламируй те строчки, которые тебе хорошо запомнились.

На бледном лице леди Ивераг лихорадочно горели глаза. Точно в таком же возбужденном состоянии она пела сегодня днем под аккомпанемент арфы, на которой играл ее сын. Под конец она даже обняла его за плечи, чего прежде никогда не делала. Фэлен покраснел от удовольствия, хотя знал, что мать ненавидит этот инструмент и его занятия музыкой, потому что ему давали уроки по настоянию отца. Все, что исходило от лорда Иверага, графиня принимала в штыки. На этот раз Фэлен был горд собой, решив, что одобрение матери вызвано его прекрасным исполнением. И чтобы порадовать ее еще больше, он с особым рвением принялся учить катехизис, который она принесла ему.

«Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, — зубрил Фэлен. — Отрекитесь от римско-католической веры, ибо она — путь проклятия».

Ему было легко заучить эти строки. Они были похожи на те, которые произносил отец ОКуален. Мальчик не раз слышал слово «проклятие», а слова «Отец, Сын и Святой Дух» звучали почти так же, как благоговейное «Святая дева Мария, Матерь Божия». Правда, Фэлен не знал, что такое «отрекаться».

И вот теперь графиня хотела, чтобы ее сын прочитал наизусть то, что выучил сегодня днем. Взглянув на мать, Фэлен увидел, что она сильно нервничает. На ее дрожащих губах играла улыбка.

Судорожно вздохнув, Фэлен начал цитировать катехизис. Несколько раз он запинался, а, заметив, как лицо отца побагровело от гнева, вообще замолчал на полуслове. В кабинете воцарилась мертвая тишина.

— Ты понимаешь, что ты только что сказал? — наконец прохрипел отец. Он был вне себя от бешенства. — Отвечай!

Фэлен растерянно заморгал. Он стоял, закусив губу, и не знал, что сказать. На помощь мальчику пришла мать. Встав у него за спиной, она положила руки ему на плечи. Фэлен слышал, как шуршат ее шелковые юбки.

— Он достаточно взрослый для того, чтобы самостоятельно принимать решения, — заявила она. — Позволь ему самому сделать выбор.

Но отец, не обращая внимания на слова графини, снова обратился к сыну:

— Только не говори, что ничего не понимаешь, мой мальчик. И помни, если ты закончишь начатую фразу, ты мне больше не сын.

Фэлен зажмурился от страха. Мальчика напугали не столько слова отца, сколько тон его голоса. Стоя между родителями, он не знал, чью сторону принять. Пальцы матери больно впились в его плечи.

— Это несправедливо, Френсис, — промолвила она.

— Несправедливо?!

Отец в ярости бросился к ним, и Фэлен спрятался за юбку матери.

— Только тронь нас! — прошипела леди Ивераг.

— Несправедливо! — издевательским тоном повторил отец. — И это говоришь ты, женщина, которая научила сына этой мерзости!

— Я желаю добра своему сыну!

— В первую очередь ты преследуешь собственную выгоду, Кристина. Я это отлично понимаю. Ты жаждешь развлечений — балов, светских раутов, выездов в театр.

— Да, мне не хватает всего этого! — воскликнула графиня. — Я многого лишена здесь, в этой огромной, наполненной призраками тюрьме! Я вышла за тебя замуж по любви, Френсис, против воли своей семьи. Мы сочетались браком в англиканской церкви, и я никогда не думала, что ты снова станешь католиком и заставишь меня прозябать в Богом забытом месте, где мне постоянно снятся кошмары… — Леди Ивераг заплакала и продолжала дрожащим голосом: — Эти странные слуги, похожие на привидения, ночные богослужения, музыка, свечи… Ужасные звуки арфы…

— Все это плод твоего воображения, — резко сказал лорд Ивераг. — У тебя расшатаны нервы.

— О, Френсис, не оставляй меня больше одну по ночам! Я боюсь темноты… Мне страшно…

Выражение лица лорда Иверага смягчилось, и он грустно посмотрел на жену.

— Я не могу потакать твоим капризам, Кристина, я слишком хорошо знаю тебя, — промолвил он. — Ты стараешься все обратить против меня. Ты хочешь родить еще одного ребенка? Но я не могу рисковать… Ты уже настроила нашего единственного сына против меня. А что будет дальше? У тебя появится еще одна пешка в игре, и ты будешь нашептывать ей на ухо, что она получит все, если отречется от своей веры и своего отца.

— Френсис, как ты можешь…

— Нет, — решительным тоном заявил граф, — я не доставлю тебе такого удовольствия.

— Ну что ж, хорошо! — воскликнула леди Ивераг. — Живи здесь как отшельник, а я уеду и заберу с собой Фэлена. Мой сын вырастет в цивилизованном мире, а не здесь, среди отсталого духовенства, устраивающего ночные сборища.

— Это не только твой сын!

— Но ты же сам отказался от него! В любом случае закон лишит тебя отцовских прав, когда мой мальчик конфирмуется в государственной церкви. — Графиня подтолкнула Фэлена к выходу и пошла вслед за ним. — Мой брат будет опекуном Фэлена…

Лорд Ивераг схватил жену за руку.

— Не забывайся, Кристина! Ты моя жена. Я не позволю тебе похитить моего единственного сына.

— Он не желает оставаться здесь. Я дала ему слово, что увезу его отсюда, — солгала графиня.

— Это правда? — с дрожью в голосе спросил отец Фэлена. — Ты действительно хочешь уехать отсюда?

— Нет, сэр, — не раздумывая, ответил Фэлен.

— Надеюсь, ты никогда больше не произнесешь те богохульные слова, которым тебя научила мама? — продолжал отец.

Фэлен замотал головой.

— Фэлен! — взвизгнула леди Ивераг. — Мы больше не можем оставаться здесь! Мы немедленно уедем отсюда и заживем счастливо вдали от этих проклятых мест! Твой отец не сможет остановить нас. Стоит только тебе произнести заученные строчки перед викарием, и мы с тобой свободны!

— Поклянись, что ты никогда не сделаешь этого, — положив ладони сыну на плечи, потребовал граф.

— Клянусь, папа, — сказал мальчик.

— О Боже! — ахнула мать и больно дернула мальчика за руку. — Ты сам не знаешь, что говоришь!

Вцепившись в запястья жены, граф оттащил ее от сына. Некоторое время они молча ожесточенно боролись. В тишине комнаты слышалось только неровное дыхание леди Ивераг. Однако силы были неравны, и вскоре графиня прекратила сопротивление, не делая больше попыток приблизиться к сыну. Ее лицо побагровело от ярости. Она была похожа на дикого зверя, загнанного в ловушку.

— Мама! — испуганно вскрикнул мальчик.

Его голос как будто вывел графиню из оцепенения.

Она вдруг схватила первое, что попалось ей под руку. Это была железная подставка для каминных щипцов. То, что маленькая хрупкая женщина так легко управлялась с тяжелым железным предметом, казалось Фэлену невероятным. Высокий широкоплечий лорд Ивераг обернулся и, взглянув на жену, в ужасе застыл на месте. И тут же на его голову обрушился удар. Граф упал как подкошенный. Фэлену стало нехорошо, он едва не лишился чувств, а мать снова и снова поднимала и опускала железную подставку…

Когда все было кончено, леди Ивераг встала на колени перед сыном и взяла его лицо в свои ладони.

— Это ты во всем виноват, слышишь? — процедила она сквозь зубы. Фэлен съежился от страха, его мать была похожа на злобную бешеную собаку, в ней не осталось ничего человеческого. — Если бы ты послушался меня, твой отец был бы жив.

Она опустила руки, оставив на щеках мальчика липкие красные пятна. Взглянув на свои ладони, графиня быстро вытерла окровавленные руки о подол рубашки сына. Фэлен был в шоке, он стоял не шевелясь. Тем временем графиня взяла горшок с маслом, которым заправляли лампы, и, разбрызгав эту горючую жидкость по кабинету, бросила На пол зажженную свечу. Она схватила Фэлена за руку и потащила к выходу.

— Папа, — шептал мальчик, чувствуя за спиной жар разгоравшегося пламени, — папа…

Услышав чей-то безутешный плач, Фэлен сначала решил, что это плачет он сам, но, оглядевшись по сторонам, увидел сидящую на ступеньках крыльца мать. Она рыдала, раскачиваясь из стороны в сторону. Маленькая, перепуганная женщина, невольно вызывавшая жалость. Леди Ивераг боялась посмотреть туда, где в ярком столбе огня светилась фигура Фионы.

— В ту ночь, когда она бросила тебя в конце подъездной дорожки, ведущей к усадьбе, — глухим голосом промолвила гостья из иной реальности, обращаясь к Фэлену, — я пришла сюда, чтобы утешить тебя. Пожар, который она устроила, еще не успел разгореться. Она отправилась в Дерринейн, солгав, что не была здесь во время трагических событий. Ты помнишь это? Я унесла тебя с собой… далеко отсюда… И долго укачивала в своих объятиях…

Фэлен поднял голову, и в этот момент к нему вернулась память.

— Да, я все вспомнил, — прохрипел он, вдруг ощутив себя десятилетним перепуганным ребенком, которого баюкает странное неземное существо. — Тогда я попросил вас, чтобы вы уничтожили мою память о тех страшных событиях.

— Я сделала, что смогла. Ты забыл обо всем.

— Вы были очень добры ко мне. — Фэлен прислонился к обугленному косяку дверного проема, чувствуя, что у него подкашиваются колени.

«Я схожу с ума, — обреченно думал он, — у меня начался бред. Все происходящее нереально».

Однако он ни на миг не усомнился в том, что к нему действительно вернулась память. Теперь он знал, кто убил отца и как все было на самом деле. Все эти годы он мучился неизвестностью, страдал, думая, что это он виновник смерти отца. И вот наконец все прояснилось.

— Да, вы были добры ко мне, маленькая сида, — продолжал Фэлен, обращаясь к излучавшей свет Фионе, — но ваша доброта стала для меня проклятием.

Она равнодушно пожала плечами:

— Порой такое случается.

От ее сияния у Фэлена кружилась голова.

— А как же остальные мои преступления? — с горечью спросил он.

— О, это совсем другая история. Потребуй объяснений у той, которая сейчас плачет! Впрочем, я и сама могу рассказать тебе, как она собирала белые цветы, настаивала, а затем опаивала тебя этим зельем, чтобы ты беспробудно спал. А в это время она убивала бедных, ни в чем не повинных животных и бросала их трупы под окно твоей спальни. Ты был тогда наивным ребенком и легко уверовал в собственное безумие.

«О Боже, мама, — в отчаянии думал Фэлен, — зачем ты все это делала? Неужели ты так сильно ненавидишь меня?»

Фиона потрепала свою лошадь по гриве, и из-под ее руки брызнули золотистые искры.

— И все остальные случаи, — продолжала она, — являются всего лишь махинациями окружавших тебя людей. Тебе подсыпали снотворное в стакан, подделывали твой почерк, совратители юных девушек выдавали себя за тебя… И вот ты просыпался после долгого сна и не мог вспомнить, что с тобой было.

— Значит, меня просто опаивали… — задумчиво произнес Фэлен. — Неужели меня было так легко одурачить?

— Конечно, ведь ты был уже убежден в собственной неполноценности. Ты считал себя безумным. Но я послала тебе ту, которая могла спасти тебя. Неужели ты не догадался об этом?

Нет, Фэлен давно уже догадался о том, что Родди была его спасением. Жена оберегала его от всех опасностей, она заботилась о нем, дарила ему тепло и ласку и освещала каждый его день, словно маленькое солнце. И в то же время в отличие от Фионы Родди была живой женщиной, из плоти и крови.

— Девочка моя, — с тоской промолвил Фэлен, — вернись ко мне.

И чудо свершилось! Родди повиновалась…

Оказавшись в крепких объятиях мужа, она поняла, что вернулась в тот мир, где жила прежде. Подняв голову, Родди посмотрела на Фэлена и ощутила, что теперь в его душе для нее нет заповедных уголков. Она читала все его мысли и улавливала малейшие эмоции. Он был для нее как открытая книга.

Вглядевшись в его лицо, Родди поняла, что прежнего загадочного графа Дьявола больше не существует. Перед ней стоял обычный человек, со своими достоинствами и недостатками. И ему нужна была она. Он не мог жить без нее. Фэлен позволял ей беспрепятственно проникать к нему в душу, и это не мешало ему любить ее. У Родди закружилась голова от счастья, она готова была плакать и смеяться, чувствуя себя на седьмом небе.

Фэлен с обожанием смотрел на жену. Ее лицо с неправильными чертами он считал прекрасным, ее упрямство называл мужеством, ее ребяческие прихоти не раздражали, а забавляли его.

Ветер снова нагнал туман, и Родди услышала знакомый голос Фионы.

— Ты сделала свой выбор, сестренка? — спросила она.

Повернув голову, Родди увидела сидевшую на гнедом жеребце красавицу с развевающимися на ветру золотистыми волосами. Она печально смотрела на Родди.

— Ты хочешь, чтобы мы оставили тебя здесь? — спросила Фиона.

— Да, — не колеблясь, ответила Родди.

Фиона кивнула в сторону вдовствующей графини.

— Скажи, Фэлен, что нам делать с этой дамой? Ведь правосудие должно в любом случае свершиться.

— Меня не интересует ваше правосудие, — резко сказал Фэлен. — Не трогайте мою мать.

Фиона холодно улыбнулась.

— Это вполне подходящее наказание, — промолвила она. — Мы не будем трогать ее, пусть она останется один на один со своей совестью и грузом воспоминаний.

— Будьте вы прокляты…

— Не надо осыпать нас проклятиями, Фэлен Савигар. Мы всегда справедливы в наших решениях.

Фэлен набрал воздух в легкие, собираясь снова сказать какую-то дерзость, но сдержался и промолчал.

— Лассар, сестренка моя, ты догадываешься, какова будет плата за то, что ты остаешься здесь? — спросила Фиона.

Родди кивнула, и на ее глаза набежали слезы.

— Я тебя больше никогда не увижу… — прошептала она.

— И это огорчает тебя?

Сухие листья упали на ступени дома. Родди судорожно вздохнула. От горечи у нее перехватило горло, и она не могла вымолвить ни слова. Фиона грустно засмеялась.

— Ты не увидишь меня больше, сестренка. Но тем не менее я, возможно, буду находиться рядом с тобой…

— Фиона, постой! — воскликнула Родди.

— Ты хочешь вернуть мне свой дар? — спросила Фиона. Родди почувствовала, как Фэлен крепко сжал ее руку. Она знала, что он одобряет ее решение.

— Да, — твердо сказала она. — Я хочу вернуть свой дар, он больше не нужен мне.

— Хорошо, я немедленно выполню твою просьбу. Сквозь затянувшие небо облака проглянуло солнце, и фигура Фионы растворилась в его лучах.

— Я покидаю тебя… — услышала Родди мелодичный голос. Пелена тумана начала отступать вдаль, к соседним холмам, белые клочья проплывали над выжженными пастбищами и вытоптанными полями, удаляясь в сторону моря. И там, где туман рассеивался, земля зеленела и покрывалась буйной растительностью.

1

Райдинг — административная единица в графстве Йоркшир. — Примеч. пер.

2

Дерби — ежегодные скачки в Эпсоме близ Лондона, проводящиеся с 1780 г. — Примеч. пер.

3

Оранжисты — члены ирландской ультрапротестантской партии. — Примеч. пер.