Глава 1

Ньюмаркет-Хит, 1797 год

Родерика Деламор, затаив дыхание, следила за скачками из павильона своего отца. От дроби, которую выбивали копыта лошадей по мягкому грунту беговой дорожки, у нее замирало сердце. На глазах изумленных зрителей вперед вырвался горячий гнедой жеребец. Крики толпы постепенно превратились в неистовый вой. Шум и волнение, царившие вокруг Родди, казалось, достигли апогея. Волна бурных эмоций накатила на нее, сметая все барьеры, которые воздвигла Родди между собой и внешним миром, пытаясь защитить свой душевный покой.

Ее родители были правы, ей не следовало приходить на скачки. Лучше бы она осталась дома, в тихом йоркширском имении, где ее отец занимался разведением чистокровных скакунов. Она и не предполагала, что ее проклятый дар — способность воспринимать мысли и настроения окружающих — причинит ей столько страданий. Родди не была готова оказаться среди огромной разгоряченной толпы, находившейся на грани истерики. Придя в отчаяние, Родди попыталась сосредоточить все свое внимание на лошадях и поставить преграду на пути накатывавшего на нее вала человеческих эмоций.

И ей это в конце концов удалось. Рев голосов как будто отдалился. Она сконцентрировалась на вырвавшемся в лидеры гонки гнедом жеребце, от которого исходила сила и энергия. Постепенно они передались Родди, и она ощутила себя скаковой лошадью, рвущейся к финишу. Она почувствовала вкус меди во рту и пену на своих боках, запах пота и свежей травы, горячий ветер, бьющий в лицо, напряжение каждой мышцы. В шуме ипподрома она старалась различить стук копыт своего соперника, скачущего где-то рядом. Она не смотрела на него, ее взгляд был устремлен вдаль, туда, где находился финиш. Она бежала и бежала, не чуя под собой ног…

И тут внезапно Родди пронзила острая боль. Она была похожа на ее собственную, но Родди знала, что это боль, которую испытывает сейчас жеребец. Он вдруг споткнулся на ровном месте, сбившись с темпа, и жокея вынесло на шею скакуна. Наездник взмахнул кнутом, однако так и не хлестнул животное. Взмаха было вполне достаточно для того, чтобы конь ускорил бег. Боль постепенно усиливалась. Она охватила всю грудь жеребца и отдавалась в шее и правой ноге. Но гордость гнала его вперед, он не мог остановиться, потому что был нацелен на победу. Наблюдая за ним, Родди прижала кулачки к губам и до крови закусила кожу на костяшках пальцев.

Можно было представить, в какой ужас придет толпа, если жеребец вместе с жокеем рухнет на землю на полном скаку. Родди уже однажды испытывала подобную боль, передавшуюся ей от животного. Это был загнанный мерин, преодолевший расстояние в двадцать пять миль. У него остановилось сердце. Родди знала, что жеребец, возглавлявший сейчас гонку, вот-вот умрет. Но пока он упорно продолжал бежать. Скакун как будто парил над беговой дорожкой, его ноги мелькали, как спицы в гигантском колесе, глухо выбивая ритмичную дробь. Когда он приблизился к финишу, толпа взревела. Родди тоже громко вскрикнула, не обращая внимания на слезы, брызнувшие из ее глаз. Мужество и воля к победе животного восхищали ее. У жеребца еще хватило сил на то, чтобы повернуть голову и дать погладить себя жокею, хотя каждое движение причиняло ему острую боль.

Родди выбежала из павильона, в котором скрывалась от глаз окружающих, и быстро направилась сквозь толпу к победителю. На ней была одежда конюха. Под поношенной кепкой Родди прятала свои золотистые локоны.

Она добралась до жеребца как раз в тот момент, когда одетый в яркий костюм жокей спешился. Один из конюхов подбежал к скакуну, чтобы взять его под уздцы. Однако Родди опередила его.

— А ну прочь! — закричал конюх, пытаясь выдернуть поводья из рук Родди.

— Ему нельзя двигаться! — совершенно забыв о том, что ей надо играть роль мальчика, тонким девичьим голосом воскликнула Родди. — Иначе он умрет!

— Ты что, спятил?! — взорвался конюх и, решительно отстранив Родди, взял жеребца под уздцы. Дрожь пробежала по телу животного.

Не обращая на это внимания, конюх сделал шаг вперед. Жеребец хотел последовать за ним, но его передние ноги подкосились, и он упал на колени. Толпа ахнула, но тут же разразилась восторженными криками, когда конь снова поднялся на ноги. Родди с ненавистью посмотрела на конюха. Она ощущала исходившую от него неприязнь. Родди знала, что этот человек не прекратит попыток увести жеребца.

— Черт подери! — взвилась Родди. — Я же говорю тебе… Но тут ее прервал незнакомый голос:

— Оставь его, Патрик! Дай ему постоять спокойно! Родди застыла. Ее застигли врасплох, и это ее удивило. Она напряглась, не поворачиваясь к незнакомцу. Обычно она всегда так делала, настроившись на волну того, чьи мысли хотела прочесть. Это был ее особый дар. Родди узнавала имя и возраст человека, прежде чем впервые видела его лицо. Однако на этот раз она ничего не ощутила. Незнакомец был закрыт для нее.

Родди почувствовала, как ее охватывает паника. Впервые в жизни она потерпела неудачу, пытаясь применить свои уникальные способности. В конце концов Родди вынуждена была обернуться и посмотреть на незнакомца. Сначала она увидела лишь смутные очертания его высокой стройной фигуры, а затем разглядела, что он одет в черный сюртук и замшевые бриджи.

Его лицо сразу же врезалось ей в память. Особенно ее поразили глаза незнакомца, они были потрясающего синего цвета. Их оттеняли густые длинные черные ресницы. Незнакомец не сводил с Родди жгучего взгляда, от которого мороз бежал у нее по коже. Его лицо с четкими, словно точеными, чертами хранило непроницаемое выражение. Родди растерянно заморгала, открыв рот, словно человек, попавший в чужую страну и впервые столкнувшийся с незнакомым ему языком.

Вокруг воцарилась тишина. Все вопли и крики стихли или перешли в едва слышный шепот. И тут в сознании Родди вспыхнуло имя. Она уловила его внутренним слухом. Глаза Родди стали круглыми от изумления, и она снова бросила растерянный взгляд на незнакомца.

«О Господи, — пронеслось у нее в голове, — спаси нас и помилуй!» Перед ней, оказывается, стоял лорд Ивераг, сам дьявол, ирландский граф, о котором ходили мерзкие слухи.

Да, Родди совсем утратила былое чутье. Как она сразу не догадалась! Этому человеку принадлежал жеребец, пришедший первым к финишу. До Родди доходили слухи о том, что если эта лошадь победит на бегах, то сегодня ее купит у графа лорд Дерби. Между ними существовала такая договоренность.

Родди украдкой снова бросила взгляд на графа Дьявола. Этот человек с горящим взглядом и черными как смоль волосами казался исчадием ада. В ее памяти ожили ужасные слухи, которые ходили о графе Дьяволе. Теперь она верила в их правдивость.

Толпа вдруг зашевелилась, люди расступались перед высоким хорошо одетым джентльменом, в котором Родди узнала лорда Дерби. Он явился, чтобы заявить свои права на жеребца. Поздоровавшись с Иверагом, он пожал ему руку и поздравил с победой в забеге.

— Надеюсь, наш уговор остается в силе? — спросил Дерби. Ивераг промолчал. Чувствуя себя неловко в этой ситуации, лорд Дерби заговорил о втором забеге. Услышав о том, что больному жеребцу снова предстоит состязаться на беговой дорожке, Родди пришла в ужас.

— Этот жеребец не может больше участвовать в скачках! — воскликнула она.

— Заткнись! — осадил ее конюх, грубо толкнув в бок. — Это не твое дело, щенок. Наш жеребец находится в прекрасном состоянии и выиграет скачки.

Родди с негодованием ударила его по руке, когда он снова хотел пихнуть ее. Повернувшись снова к Иверагу, она взглянула ему в глаза, пытаясь побороть робость.

— Эта лошадь больна, милорд, уверяю вас, — начала она убеждать графа. — Скачка убьет ее, она не вынесет еще одного забега. Я почувствовал это… — Родди осеклась, подумав, что Ивераг вряд ли поверит в необычный дар ощущать состояние живых существ, и продолжила, тщательно подбирая слова: — Я уже сталкивался с этим прежде. У жеребца больное сердце, милорд.

— Что ты сказал?! — взревел конюх и стал с угрожающим видом надвигаться на Родди. — Ну, ты у меня сейчас получишь!

Родди сразу же поняла, что он собирается делать, но вместо того, чтобы уклониться от кулака конюха, застыла на месте. Удар пришелся ей в лицо и был столь сильным, что она отлетела к графу. Он поймал ее и крепко сжал в объятиях. Это помогло Родди устоять на ногах. Придя через секунду в себя, она схватилась за разбитую челюсть и рывком освободилась из рук Иверага. В этот момент Родди походила на разъяренную дикую кошку.

Изрыгая страшные ругательства, которым ее научили никогда не отличавшиеся примерным поведением братья, Родди набросилась на конюха и начала кусать и царапать его. Конечно, она уступала парню в силе, но превосходила его в ловкости и сноровке, читая все его мысли и предвосхищая действия. Родди легко уходила от ударов конюха и сумела надавать ему пощечин и разбить до крови нос, прежде чем ударила его коленом в пах. Конюх взвыл от боли и, согнувшись в три погибели, отпрянул от нее. Родди упивалась его болью и восторженными криками, поднявшимися в толпе.

Жеребец тихо стоял в сторонке. Подойдя к нему, Родди погладила его по носу. Сердечный приступ у животного прошел, однако оно все еще испытывало сильную слабость. Если бы его сейчас отправили в стойло или на пастбище, оно бы выжило. Однако Родди не сомневалась, что еще один забег убьет его.

Повернувшись к Иверагу, она увидела, что он задумчиво наблюдает за ней. Родди представила, как ужасно выглядела ее драка с конюхом, и содрогнулась.

— Он первым ударил меня, — попыталась оправдаться она. Граф усмехнулся.

— Ты дерешься не по правилам, малыш, — заметил он.

Его голос звучал негромко, и Родди едва расслышала слова графа сквозь гомон толпы.

— Но ведь он первым начал драку, — снова сказала Родди. — И потом этого парня совсем не волнует судьба скаковой лошади.

— Так ты думаешь, что у нее сердечный приступ? — спросил лорд Дерби, бросив на Родди недовольный взгляд. — Ты уверен?

Родди снова украдкой посмотрела на Иверага, но его лицо оставалось непроницаемым. Полная сил лошадь стоила дорого, за нее можно было получить уйму денег. Однако вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову купить больного жеребца. Такое животное никому не было нужно ни в качестве скаковой лошади, ни в качестве производителя.

— Да, милорд, — помолчав, ответила Родди на вопрос Дерби.

Она не удивилась бы, если бы сейчас получила оплеуху от графа за то, что расстроила его сделку.

Дерби повернулся к Иверагу.

—Давайте вернемся к нашему разговору позже, — сдержанно промолвил он. — Скажем, после следующего забега. Мое почтение, сэр.

И, тронув поля шляпы, лорд Дерби удалился.

Родди осталась один на один с разъяренным графом Дьяволом. Глубоко вздохнув, она повернулась к жеребцу и поднесла ладонь к его носу. Вокруг них все еще толпились зеваки, и это раздражало Родди. Она понимала, что все ожидают скандала. Зрители наверняка считали, что она заслуживает хорошей трепки. Но Родди не могла допустить хладнокровного убийства благородного животного и решила стоять на своем.

Дурная репутация, которой пользовался граф Ивераг, позволяла предположить, что этот человек способен на все.

— Итак, малыш, — раздался голос за спиной Родди, и она, вздрогнув, затаила дыхание, — поскольку ты вывел из строя моего конюха, я предлагаю тебе занять его место.

В толпе послышался ропот. Окинув взглядом обступивших ее мрачноватых мужчин, явно недовольных тем, что скандала не произошло, Родди сочла за лучшее принять предложение графа и, взяв жеребца под уздцы, повела его сквозь толпу.

У нее ныла челюсть и щека, по которой пришелся удар. Родди подозревала, что скоро половина ее лица превратится в большой синяк. Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, она решила подумать о том, чем можно помочь больному животному. Зеваки тем временем двинулись вслед за ними, надеясь, что скандал все же разразится. Однако граф, казалось, не собирался отчитывать Родди за ее поведение. Они взошли на холм, где стояли длинные ряды сараев под соломенными крышами. Здесь располагались временные конюшни. Родди думала, что сейчас ей навстречу выбегут конюхи и уведут жеребца, но никто не поспешил ей на помощь.

Граф, обернувшись, показал Родди пустое стойло, предназначенное для его жеребца.

— Расседлай его, — приказал он. — Там в стойле весит его попона.

Родди кивнула. Если Ивераг распорядился расседлать коня, значит, он снимал его со следующего забега.

Графу не повезло. Его жеребец, превозмогая боль, выиграл в первом забеге. Но это была еще не победа, а только заявка на нее. Теперь, снимая лошадь со следующего забега, Ивераг должен был заплатить штраф. Кроме того, он лишался надежды заключить выгодную сделку и продать жеребца.

Родди с радостью принялась выполнять приказ графа. Она заменила уздечку поводом и сняла тяжелое седло, расстегнув подпругу. Для нее все это было привычным делом. Живя в имении отца, Родди часто помогала ухаживать за лошадьми. Теперь, когда сердце жеребца билось ровнее и спокойнее, она могла остудить его разгоряченное тело. Родди обтерла его влажной губкой и выжала из нее воду ему на нос. Он вытянул шею и высунул язык, ловя капли влаги.

Затем Родди стала выгуливать жеребца по длинному проходу между стойлами. Понаблюдав за своим новым конюхом, граф вскоре ушел. Зеваки, стоявшие у сарая, вернулись на свои места у беговой дорожки. Скачки продолжались. Ветер доносил до Родди лишь гул голосов. Внезапно в настроении зрителей Родди уловила разочарование и недовольство. Судья объявил, что жеребец, победивший в предыдущем забеге, снимается со скачек. Родди удовлетворенно улыбнулась. Этот странный граф поверил ей на слово! Родди испытала смешанное чувство радости и страха.

«Неужели он такой доверчивый?» — удивлялась она. Родди думала, что граф придет проведать своего жеребца, но он так больше и не появился в конюшне. Зато сюда стали заглядывать любопытные зрители, интересовавшиеся, что произошло со скаковой лошадью, обошедшей сильных соперников в предыдущем забеге.

Однако Родди не отвечала на их вопросы. Отведя жеребца в стойло, она принесла ему свежей воды и положила сена. Закончив работу, Родди встала у дверцы с таким высокомерным, отчужденным видом, что больше никто не осмеливался расспрашивать ее. Граф, пожалуй, остался бы доволен выдержкой своего нового конюха, если бы видел его в этот момент.

Когда скачки закончились и зрители разъехались по домам, в конюшню явился Марк. Родди заранее почувствовала приближение своего рыжеволосого вспыльчивого брата. Разъяренный Марк был готов убить свою младшую сестру на месте. Родди не составляло никакого труда читать его мысли. Она поежилась от тех проклятий, которыми он мысленно осыпал ее. Впрочем, ее родные всегда открыто высказывали все, что думали.

— Черт подери! — набросился на нее Марк. — Что ты здесь делаешь?! Папа с ума сходит от беспокойства!

Схватив сестру за руку, Марк бесцеремонно потащил ее к выходу, не обращая внимания на протесты.

Никто из присутствовавших не придал большого значения разыгравшейся сцене. Все выглядело так, как будто молодой джентльмен за что-то наказывал напроказившего мальчишку-конюха, призывая его к ответу. Родди пришлось волей-неволей следовать за Марком. Они направлялись к ярко украшенным разноцветными флажками трибунам и павильонам, тянувшимся вдоль опустевшей беговой дорожки. Родди успела немного прийти в себя, прежде чем вошла в красно-золотистую палатку, в которой ее ждал отец.

Она начала было извиняться, но отец так сурово посмотрел на нее, что Родди растерянно умолкла. Ее терзали угрызения совести, но она не знала, как загладить свою вину. Отец приказал Марку выйти из палатки, а затем, когда тот удалился, опустил полог, занавесив вход.

— Что вы вытворяете, юная леди! — воскликнул отец, когда они остались одни. Родди видела, как дрожат тщательно уложенные завитки седых волос на его висках. — Вы ведете себя, как настоящая сорвиголова! Мне казалось, что мы с вами недавно обо всем договорились.

— Да, папа, так оно и есть. Прости, пожалуйста.

— Прости! — фыркнул старик. — Если бы твоя мать узнала, как ты себя ведешь… — Он осекся и внимательно взглянул на дочь. — Что это с твоим лицом?

Родди затаила дыхание, заметив, что отец сурово нахмурился. Он отличался горячим нравом, и она побаивалась его.

— Меня ударили, — нехотя сказала Родди.

— Ударили?! — изумленно переспросил мистер Деламор, и его лицо пошло красными пятнами от гнева и негодования. — О Боже, кто этот негодяй?! Говори немедленно! Это, наверное, Ивераг… Я убью его!

И отец Родди решительным шагом направился к выходу из палатки.

— Нет, папа, это вовсе не он! — испуганно закричала Родди, всплеснув руками. Ей хотелось вцепиться в отца, чтобы помешать ему совершить непростительную ошибку, но она не смела сделать это. Настоящей леди не подобало вести себя подобным образом, и Родди сдержала себя. — Меня ударил его конюх! Но я ему не дала спуску и одержала верх в потасовке.

— В потасовке… — повторил отец и закрыл глаза. — О Боже, моя дочь подралась с конюхом Иверага! Если бы твоя мать видела все это…

— Прости, папа, — сокрушенно промолвила Родди. — Поверь, мне очень не хотелось тебя расстраивать.

Мистер Деламор расправил плечи и ослабил узел галстука на шее.

— Это я во всем виноват. Мне не следовало брать тебя с собой. И тем более я не должен был разрешать тебе переодеваться в конюха. Как ты вообще могла пойти куда-то с таким негодяем, как Ивераг? Ты наверняка слышала, что это за человек…

Мистер Деламор побагровел от гнева.

Родди закусила губу.

— Да, я знаю, какой репутацией он пользуется, — призналась она и покраснела под неодобрительным взглядом отца. — Ты же понимаешь, папа, что мне известно о людских пороках больше, чем обычной девушке в моем возрасте.

— Да уж, — проворчал отец, — в девятнадцать лет ты стала настоящим экспертом, хорошо разбирающимся в характерах негодяев и распутников. Если бы твоя мать услышала это…

— Ну, ты же знаешь, что она об этом никогда не услышит, — возразила Родди. — А если ей кто-нибудь все же расскажет обо мне что-нибудь плохое, то сильно пожалеет об этом. В таком случае я выложу ей все без утайки о проделках Марка и остальных братьев.

Мистер Деламор тяжело вздохнул.

— Родди, не забывай, пожалуйста, что ты женщина и поведение братьев не может служить тебе примером.

Слова отца были последней каплей, переполнившей чашу терпения смертельно уставшей Родди. Напряжение сегодняшнего дня было слишком велико, и она утратила контроль над собой.

— Да?! Ты так считаешь?! В таком случае на кого я должна равняться? На тетю Нелл, может быть? Ты хочешь, чтобы я заперлась в своей комнате и никого не пускала к себе, пытаясь забыть о своем проклятом даре? — вспылила она. — Или ты думаешь, что примером для меня может служить тетушка Джейн? Она всего-навсего лишила себя жизни. И разве кто-нибудь может винить ее за это? Бедняжка любила своего мужа, но он не мог больше выносить ее. И я его хорошо понимаю, ведь у тетушки был тот же дар читать чужие мысли, которым обладаю я. Какой мужчина захочет быть открытой книгой для своей жены и знать, что она видит его насквозь, со всеми слабостями, страхами и секретами, которые он, возможно, стыдится открыть даже самым близким людям? Этот проклятый дар способен разрушить любой брак…

— Родди! — попытался остановить ее отец.

Комок подступил у нее к горлу, и на глаза навернулись слезы.

— О, папа! — в отчаянии воскликнула Родди и бросилась на шею отцу. — Порой мне кажется, что я не смогу жить с этим ужасным даром! Мне так трудно… Я не хочу состариться в одиночестве…

Мистер Деламор, не говоря ни слова, крепко обнял ее. Когда Родди завела речь о даре, который всем сердцем ненавидела, он сразу же забыл о своем гневе, и его душа исполнилась любовью и состраданием к дочери. С каким наслаждением Родди навсегда осталась бы в крепких объятиях отца. Здесь она ощущала себя в полной безопасности. Ей казалось, что окружающий мир не может причинить ей боль и повергнуть в отчаяние, пока она находится под защитой родителей.

Видя ложь, жестокость и алчность людей, Родди не могла понять их и смириться с этими пороками. Она чувствовала себя столь же беспомощной, как бессловесное животное, которое люди по своей прихоти то бьют, то ласкают. Родди было сложно разобраться в водовороте бурливших вокруг эмоций и страстей. Со временем она научилась ставить преграду между собой и миром, но этот способ защиты был несовершенен. Сильные эмоции сметали все на своем пути и накрывали Родди, как штормовая волна терпящее бедствие судно.

— Не плачь, моя девочка, — прошептал отец, ласково поглаживая вздрагивающие плечи Родди. — Не надо… Ты не останешься одна. У тебя есть мы, я и твоя мама. Ты же знаешь, что, пока мы живы, мы не оставим тебя. Во всяком случае, ты не повторишь судьбу Нелл, ведь ты уже доказала, что намного сильнее ее. Нелл сошла бы с ума, если бы приблизилась к такой толпе даже на расстояние в одну милю. А ты держалась молодцом и с честью прошла это испытание.

Родди замотала головой, не соглашаясь с отцом.

— Нет, папа, ты ошибаешься. Ты и представить себе не можешь, чего мне стоило пережить первый забег. И даже оказавшись в конюшне, я ощущала присутствие толпы неподалеку, и мне было не по себе. Особенно когда зрители начали громко кричать, приветствуя победителя на финише. Нет, это испытание мне далось нелегко. — И Родди снова спрятала лицо на груди отца. — Я боюсь, что не выдержу, папа. Люди сводят меня с ума… Ты был прав, мне не следовало показываться на публике. Зачем только я приехала сюда? Я обречена всю свою жизнь прятаться в сельской глуши… — Родди судорожно всхлипнула. — Я никогда не увижу Лондон, не буду танцевать на балу и кататься верхом в городском парке. У меня никогда не будет семьи и детей… Но ведь это так несправедливо! За что Господь наказал меня?

Отец ничего не ответил. Понимая, что он не в силах ей помочь, Родди все глубже погружалась в отчаяние. Дар чтения чужих мыслей в семействе Деламоров наследовали женщины по отцовской линии. Отец Родди, как до него ее дед, прадед и прапрадед, молили Бога послать им сыновей и избавить от дочерей. Четверо ее старших братьев наверняка будут обращаться к Господу с той же просьбой, когда обзаведутся семьями. По иронии судьбы женщины из семьи Деламор, которые испытали на себе проклятие родового дара, не передавали его по наследству. Так, тетушка Джейн родила трех дочерей, которые не обладали способностями, унаследованными Родди через отца.

Впрочем, Родди ни в чем не винила его. Слава Богу, что она вообще появилась на свет. Ее жизнь в общем-то не была такой уж плохой. По крайней мере до сих пор. Но судьба тети Джейн всегда была для нее роковым напоминанием о том, что может произойти, если Родди захочет быть счастливой и завести семью.

Нет, она не была создана для нормальной жизни. Такие чувства, как любовь, были не для Родди. Конечно, родители и братья любили Родди, но все равно она была обречена на одиночество.

Родди вдруг вспомнила Джеффри, и у нее стало тяжело на сердце. Слезы снова хлынули из ее глаз и потекли по щекам. Взяв себя в руки, она высвободилась из объятий отца.

— Прости, папа. Я постараюсь больше не плакать. Сегодня был очень тяжелый день, я смертельно устала.

Мистер Деламор сжал руку дочери.

— Иди переоденься, дорогая. Я попрошу Марка принести тебе, что-нибудь поесть. Тебе, наверное, будет лучше остаться здесь. В гостинице сейчас многолюдно.

— Ты прав. Я не вынесу еще одного испытания. Мне надо отдохнуть, — согласилась Родди.

Отец кивнул.

— Марк останется с тобой. А я договорился поужинать с Банбери в Жокейском клубе. Он хочет купить у меня жеребенка от кобылы Уэкси. Так что мне надо идти. Может быть, у тебя есть ко мне какие-нибудь просьбы, дорогая?

Родди покачала головой. Отодвинув шелковый полог на входе в палатку, мистер Деламор вдруг остановился и снова обратился к дочери:

— Прости меня за несдержанность, дорогая. Но когда Марк сказал, что ты пошла куда-то с Иверагом, я просто потерял голову от беспокойства. Надеюсь, ты понимаешь, что это за человек. Если бы твоя мать знала…

— Папа! — воскликнула Родди, перебивая его. — Мама ни о чем не узнает, если ты сам ей не расскажешь.

Мистер Деламор улыбнулся и вышел из палатки.

Родди уселась на табурет и стала разглядывать свои сапоги, являвшиеся неотъемлемой частью костюма конюха. Ее мать-домоседка думала, что Родди будет сидеть в павильоне отца среди других юных леди в подобающем наряде и наблюдать за скачками. Однако более практичный мистер Деламор хотел воспользоваться талантом дочери, которая могла безошибочно определить состояние его скаковых лошадей, участвовавших в соревнованиях. Он разрешил Родди переодеться конюхом, чтобы она могла беспрепятственно подходить к стойлам лошадей в любое время.

Впрочем, дело здесь было не только в практичности мистера Деламора. Он испытывал чувство вины и поэтому постоянно баловал дочь, потакал ее прихотям и капризам. В сущности, отец готов был выполнить любую просьбу Родди.

В возрасте пяти лет она впервые осознала, что не похожа на других людей. Отец сказал Родди, что у нее особый дар, редкий талант. Но тогда девочка не совсем поняла его. Отец предупредил ее, чтобы она никому не рассказывала о себе. И не сплетничала о других людях, потому что это нехорошо. Однако вскоре мать открыла Родди глаза.

Однажды, заглянув в спальню родителей, Родди увидела маму, сидевшую у туалетного столика. Она причесывалась. Родди заметила, что ее пальцы дрожат. Мать была сильно взволнована. Родди охватило беспокойство, и она переступила порог комнаты. Мама натянуто улыбнулась ей и сказала, что рада видеть свою малышку. Родди было неприятно слышать ее слова, в которых она сразу же уловила фальшь. Она знала, что многие люди думают одно, а говорят совсем другое. Но прежде Родди никогда не замечала этого за матерью.

Родди подошла к ней с сильно бьющимся сердцем. В этот момент она хотела только одного — чтобы мать всегда радовалась ее приходу и любила ее, как прежде. Родди чувствовала, что именно мешает ее счастью. Положив руку на колено матери, она заглянула ей в глаза.

— Мама, пожалуйста, не делай этого, — прошептала она умоляющим голосом. — Не ходи в рощу к тому человеку, который ждет тебя.

— Что?! — в ужасе воскликнула мать и дала дочери пощечину.

Родди до сих пор хорошо помнила свои ощущения. Ее щеку обожгло как огнем, а сердце болезненно сжалось. В тот миг она поняла, кем была в этом мире. Уродкой. Существом, которое внушало страх окружающим, потому что проникало в тайные мысли, пугавшие их самих.

Мать быстро опомнилась и, раскаиваясь в своей жестокости, крепко обняла Родди. Она рыдала, умоляя дочь простить ее.

— Ничего не говори отцу, — немного успокоившись, попросила она. — Я никуда не пойду, да я и не собиралась никуда идти, поверь мне! Прости, что я обидела тебя. Обещаю тебе, дорогая, что этого больше не повторится. Не говори только ничего отцу, слышишь?

Родди выполнила просьбу матери и ничего не сказала отцу. Мать тоже сдержала слово. Она никуда не пошла в тот день, и в ее жизни больше никогда не появлялись посторонние мужчины. Она хранила верность мужу. И все потому, что рядом находилась Родди. Всевидящее око.

Глава 2

Спустя два часа, без труда отделавшись от Марка, на попечение которого ее оставил отец, Родди вернулась на конюшню, чтобы проведать жеребца Иверага. Он приветствовал ее, негромко пофыркивая. Родди протянула ему пучок свежей травы, которую нарвала по дороге. Встав на цыпочки, она бросила взгляд поверх дверцы в стойло. За это время жеребцу поменяли подстилку. По-видимому, конюх графа вернулся к своим обязанностям.

Жеребец ткнулся теплыми губами в ее руку. Он был голоден. Сегодняшний день отнял у него много сил. Улыбнувшись, Родди потрепала коня по холке. Она решила найти старину Джека, старшего конюха Деламоров, и попросить его сварить отруби.

Однако было уже поздно, Джек давно спал, и Родди пришлось самой готовить еду для жеребца. Взяв тяжелое ведро с горячими отрубями, она отправилась назад к конюшням через лужайку, залитую лунным светом. Чтобы не чувствовать себя слишком одинокой, Родди тихо напевала песенку. Ее негромкий голос в ночной тишине парил над покрытыми вереском пологими холмами. Его далеко разносил ветер, пропахший ароматами трав и конским потом.

У влюбленных много обещаний,

И сегодня я даю зарок:

Эту ночь я проведу с любимым,

Как бы ни был он сейчас далек.

Это была старинная ирландская песня, грустная и романтичная. Ее обычно напевал Джеффри. Приблизившись к конюшням, Родди замолчала и, стараясь держаться в тени, подошла к воротам. Однако, уже взявшись за ручку, чтобы распахнуть их, она вдруг замерла, услышав мужской голос. По всей видимости, кто-то еще решил навестить жеребца.

Затаив дыхание, Родди пробралась внутрь и спряталась в густой тени. Мужчина тихо разговаривал с жеребцом. Родди сразу же поняла, кто это был. Внутренний голос, подсказывавший ей всегда, что рядом находится чужой человек, и передававший его мысли, на этот раз молчал. А это значило, что в конюшне стоял не кто иной, как граф Дьявол. Родди медленно, стараясь не шуметь, поставила ведро на солому.

Ивераг был без сюртука и шейного платка. Его рубашка с закатанными рукавами и распахнутым воротом белела в сумраке помещения. Жеребец выглядел довольным. По всей видимости, его хорошо накормили. Однако, почуяв горячие отруби, он зафыркал и начал вытягивать шею в сторону Родди.

— Ах ты, прожорливая тварь, — ласковым тоном, не соответствующим смыслу слов, сказал Ивераг. — Ты хочешь еще одну порцию овса? — Он потрепал жеребца по холке. — Ничего я тебе не дам. Я едва могу прокормить себя. Так что придется тебе потерпеть.

Жеребец, мотая головой, негромко заржал, требуя, чтобы Родди принесла ему аппетитно пахнущую еду. Но Родди не могла пошевелиться. Ее как будто заворожил низкий бархатный голос графа. Стоя в тени, Родди видела освещенное лунным светом лицо Иверага. Он пригладил волосы рукой и, опустив голову, снова заговорил:

— Мы проигрались в пух и прах, старина. Ты подвел меня, черт подери! О Боже, мне все еще не верится, что я потерял такую кучу денег!

В голосе Иверага слышалось отчаяние. Он ударил кулаком по деревянной перегородке стойла, и Родди от неожиданности вздрогнула. Ей вдруг стало жаль этого человека. Ивераг прижался щекой к шее жеребца и замер. И тут в голову Родди пришла одна идея.

А что, если ей воспользоваться шансом, предоставленным судьбой? Ивераг проявил к ней доверие. А это очень много значило.

Родди взяла ведро и неслышно выскользнула за дверь. Отойдя на несколько шагов, она снова направилась к конюшне, громко насвистывая веселый ирландский мотивчик. Когда она вошла в полутемное помещение, Ивераг уже успел взять себя в руки. Обернувшись, он бросил на нее холодный взгляд.

Кивнув ему, Родди подошла к стойлу.

— Добрый вечер, милорд! Я не знал, что вы здесь. Если позволите, я дам вашему жеребцу горячих отрубей.

Прищурившись, Ивераг внимательно посмотрел на Родди и кивнул. Родди открыла дверцу и поставила в стойло ведро с отрубями. Затем она встала рядом с графом, делая вид, что ждет, когда жеребец закончит есть. Она хотела завести разговор с графом, но не знала, как это сделать. В конце концов, нервно побарабанив пальцами по деревянной перегородке, она вдруг выпалила:

— Я просто обалдел, милорд, когда вы поверили мне на слово и сняли жеребца со скачек.

Ивераг пожал плечами:

— Я поступил так, как посчитал нужным.

Родди не удержалась и посмотрела на него. У графа был довольно мрачный вид.

— Я отчитал своего конюха за нерадивость, — добавил он. «О, конечно, — подумала Родди, — ты отчитал конюха! Но ведь главное не это, а то, что ты потерял целое состояние, сняв свою лошадь со скачек».

Ивераг пытался сохранять достоинство даже перед мальчишкой-конюхом. Это не могло не вызвать уважения. Родди только укрепилась в своем решении помочь графу.

— У вас прекрасный жеребец, милорд! — заявила она. — Бьюсь об заклад, наша молодая госпожа дорого заплатила бы за него. Пусть даже он не годится больше для скачек. Я живу в имении Деламоров, милорд, в Томтон-Дейл, там разводят лошадей. Из этого жеребца вышел бы прекрасный производитель.

— Ты упомянул свою госпожу, — неожиданно заинтересовался Ивераг. — Речь идет о миссис Деламор?

Родди воспрянула духом. Ивераг клюнул на ее удочку.

— О нет, сэр. Я имел в виду ее дочь, мисс Родерику Деламор. Она тоже занимается разведением лошадей, у нее свой небольшой табун. Мисс Деламор часто удается правильно предсказать победителя скачек, хотя она еще совсем молода. Ей нет и двадцати.

И это было чистой правдой. Родди хорошо разбиралась в лошадях. В возрасте двенадцати лет она предсказала блестящее будущее одному из жеребят, появившихся в табуне ее отца. И действительно, через три года эта лошадь стала победителем на традиционных скачках для трехлетних кобыл в Эпсоне.

— Везет твоей госпоже, — сухо сказал граф.

— Это точно! — согласилась Родди. — Но дело не только в даре предсказания. Моя госпожа богата, как Крез. Через год она вступит во владение крупным состоянием в триста тысяч фунтов. И все эти денежки достанутся тому, кто женится на ней.

Ивераг оживился. Однако его лицо находилось в тени, и Родди не видела его выражения.

— А откуда ты все это знаешь?

Родди замялась на секунду. Она чувствовала себя не в своей тарелке от того, что не могла прочитать мыслей Иверага. Впрочем, то, что граф проявил любопытство, было добрым знаком.

— Слухами земля полнится, милорд, — наконец ответила она.

— Ты работаешь на конюшне?

— Да, милорд.

— Мне кажется, что ты на короткой ноге с дочерью владельца имения.

Родди закусила нижнюю губу, чувствуя, что совершила какую-то оплошность.

— Она не задирает нос, милорд, вот и все. И вообще наша молодая госпожа очень неглупа. Она не чурается работы и может сама задать корм лошадям и принести свежей воды в стойло. Я не понимаю, куда смотрят эти городские щеголи. Они упускают такую богатую невесту! Она умеет даже охотиться. Одним словом, я уверен, мисс Деламор была бы великолепной женой.

— Так, может быть, она уродина, — предположил граф.

— Уродина! — с негодованием воскликнула Родди. — Ну уж нет! Ее просто держат взаперти в сельской глуши, поэтому у нее и нет ухажеров. Я уверен, что она ни в чем не уступает лондонским леди. Мисс Деламор поет, как жаворонок. Все так говорят. И к тому же прекрасно танцует. — Родди старательно перечисляла все свои достоинства, боясь упустить хоть что-то. — Однажды на балу она протанцевала всю ночь!

Это было неправдой. Родди еще ни разу не выезжала на бал, но она часто выходила ночью из дома, чтобы кружиться в танце на лужайке под луной под звуки воображаемой музыки.

— Вы обязательно должны взглянуть на нее, — переведя дыхание, продолжала она. — Я уверен, что мисс Деламор будет рада видеть такого элегантного джентльмена, как вы. Ей нравится именно такой тип мужчины, милорд, и она, несомненно, с удовольствием вышла бы за вас замуж.

Внезапно Ивераг шагнул к ней и, прежде чем Родди успела понять, что происходит, резким движением сорвал с ее головы кепку. Родди оцепенела. По ее плечам рассыпались белокурые локоны. Она смотрела как завороженная ему в глаза, чувствуя, как багровеет ее лицо. Ее как будто парализовало, Родди не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Она только беззвучно, как рыба, открывала и закрывала рот.

— Мне просто захотелось самому убедиться в том, что мисс Деламор действительно симпатичная девушка, — усмехнувшись, объяснил свои действия граф и стал внимательно разглядывать Родди. Дотронувшись до ее припухшей щеки, на которой уже выступил синяк, он с довольным видом кивнул: — Да, пожалуй, она и вправду хороша собой.

Родди растерянно заморгала, когда Ивераг нежно погладил ее по щеке. Его глаза в лунном свете полыхали синим огнем. Ивераг стоял так близко, что на мгновение Родди показалось… Впрочем, нет, этого не могло быть. Разве граф Дьявол мог поцеловать конюха? Даже если этот конюх был девушкой? Конечно, нет.

Родди, напрягая все силы, попыталась понять, что творится у него в душе. Но граф Дьявол оставался для нее загадкой. Это поражение привело к обострению ее собственных ощущений. Она чувствовала тепло и особенный запах, исходившие от графа. Его дыхание обжигало ее кожу. Черты его лица четко вырисовывались в лунном свете. Он стоял так близко, что Родди видела, как пульсирует жилка у него на шее.

Родди провела кончиком языка по пересохшим от волнения губам, стараясь унять дрожь во всем теле. Она еще ни разу в жизни не целовалась по-настоящему, хотя знала, что ее братья всегда стараются зажать в кладовке симпатичную молодую кухарку и сорвать поцелуй с ее уст. Кухарка обычно со смехом отбивалась, но ей явно нравились эти приставания. Родди собралась с духом, ожидая, что сейчас Ивераг припадет к ее губам.

Однако тут в тишине ночи раздался грохот пустого ведра, которое перевернул жеребец, извещая о том, что он завершил свою трапезу. Граф протянул Родди кепку.

— Наденьте ее, — приказал он. — Я провожу вас до дома.

Родди все еще находилась в смятении. Ситуация вышла из-под ее контроля, и она не знала, как сгладить возникшую неловкость. Заметив ее растерянность, Ивераг сам надел ей на голову кепку и аккуратно убрал под нее золотистые локоны. Вскоре они вышли из конюшни и спустились с холма. Родди начала что-то сбивчиво говорить о состоянии здоровья жеребца, но Ивераг прервал ее.

— Где вы остановились? — спросил он. — В гостинице «Звезда»?

— Нет, в палатке моего отца… — ответила Родди. Граф искоса посмотрел на нее.

— Не надо так сильно расстраиваться, мисс Деламор, — промолвил он. — Вы не совершили никакой оплошности. Я сам догадался, кто вы на самом деле. — Граф нахмурился, увидев, что она отвернулась от него. — Ваш отец, как я понял, не ограничивает вашу свободу. Я недавно видел его в городе. Неужели он оставил вас здесь одну?

Родди возмутилась, восприняв слова Иверага как упрек в адрес ее отца.

— Конечно, нет! — воскликнула она. — Он оставил меня на попечение брата. Марк присматривает за мной.

— Ах, вот оно что! — Граф огляделся по сторонам. Вокруг не было ни души. — У вашего брата, по-видимому, на редкость хорошее зрение.

Родди фыркнула.

— Это не ваше дело!

Граф резко остановился и схватил ее за руку.

— Нет, ошибаетесь, это как раз мое дело. Я не хочу, чтобы девушка, за которой я ухаживаю, разгуливала ночью по Ньюмаркету, переодевшись в конюха. Родди бросила на него изумленный взгляд.

— Вы собираетесь начать ухаживать за мной? — спросила она дрогнувшим голосом.

— Да, — бесстрастным тоном ответил он. Его глаза холодно смотрели на Родди. — Судя по вашим намекам, вы именно этого хотите, мисс Деламор?

— Нет, вы не… — залепетала Родди, но тут же осеклась и, вздохнув, призналась: — Да, вы правы.

Ивераг засмеялся. И у Родди от его смеха закружилась голова, как от бокала шампанского.

— Я вижу, что вы растерялись. Но не сомневаюсь, что молодая леди, свалившая на землю Патрика одним ударом ноги, быстро придет в себя.

Родди не знала, что ответить. Ей было трудно подобрать нужные слова. Они молча подошли к палатке мистера Деламора. Граф приподнял шелковый полог и поклонился так церемонно, как будто благодарил Родди за танец на балу.

— До свидания, мисс Деламор. Мне было приятно пообщаться с вами. Я отойду на некоторое расстояние и покараулю, пока не вернется ваш брат, — промолвил Ивераг и добавил: — Как видите, я беру на себя ответственность за вашу безопасность, поэтому советую вам отменить дальнейшие планы на сегодняшний вечер, если таковые у вас имеются. — И он очаровательно улыбнулся. — Ложитесь спать, дорогая.

— Я не желаю, чтобы он приезжал сюда, — решительным тоном заявила миссис Деламор.

Мистер Деламор и Родди знали, что в такие минуты с ней лучше не спорить.

— Мэтти, дорогая моя, — ласково начал мистер Деламор, — неужели ты хочешь выставить за дверь друга лорда Кэшела?

При упоминании фамилии Джеффри у Родди, как всегда, защемило сердце. Вся ее жизнь прошла в ожидании. Родди с нетерпением ждала, когда же она наконец вырастет и Джеффри станет воспринимать ее как женщину, а не как ребенка. Но сердце лорда Кэшела навсегда осталось в Ирландии. Там находилось старинное родовое имение, принадлежавшее его предкам на протяжении нескольких столетий.

Джеффри обожал свою молодую жену-ирландку. Сам он был настоящим романтическим героем, сказочным принцем, прекрасным, добрым и храбрым. У него была только одна слабость. Джеффри приводили в восторг стройные женские ножки. Однако он был лишен более серьезных пороков, от которых страдала сама Родди и большая часть человечества. Таких, например, как ревность.

Родди становилось больно при мысли о том, что никто ее не будет любить так сильно, как Джеффри любит свою Мэри. У нее не было надежд на счастье. И все это из-за ее проклятого дара. Несчастный брак тетушки Джейн только подтверждал это. Муж Джейн обожал ее до тех пор, пока не обнаружил у своей жены талант читать чужие мысли.

— Друг, — презрительно повторила миссис Деламор. — Как ты можешь называть этого недостойного человека другом лорда Кэшела!

Мистер Деламор поднес к губам стаканчик бренди и сделал большой глоток.

— Дорогая, Джеффри с детства дружит с Иверагом, — промолвил он. — Я ума не приложу, как мы можем без скандала вычеркнуть его из списка приглашенных на званый ужин.

— Какая чушь! — воскликнула миссис Деламор и с досадой ударила по ладони сложенным веером. Внезапно что-то заподозрив, она внимательно посмотрела на мужа. — Тут что-то нечисто. Все дело, наверное, опять в лошадях!

Родди едва сдержала улыбку. Порой ей казалось, что мать тоже обладала даром читать чужие мысли. Во всяком случае, своего супруга она видела насквозь. Мистер Деламор накануне получил известие о том, что лорд Кэшел приехал отдохнуть в свое йоркширское имение, одновременно ему доставили письмо от лорда Иверага. Граф писал мистеру Деламору о том, что выставляет на продажу своих чистокровных племенных кобыл и готов обсудить с ним условия сделки, если тот проявит заинтересованность.

Мистер Деламор смутился под пристальным взглядом жены.

— Уверяю тебя, дорогая, что за столом мы ни словом не обмолвимся о лошадях, — сказал он, а затем добавил, не желая кривить душой: — Во всяком случае, в присутствии дам.

Миссис Деламор надула губы.

— Так я и знала, — с упреком сказала она.

— Ну хорошо, дорогая, — вкрадчиво произнес мистер Деламор, — если ты серьезно настроена отменить приглашение, которое я уже сделал, мне не остается ничего другого, как только поддержать тебя.

Миссис Деламор всплеснула руками.

— Как, Фредерик! Ты уже пригласил лорда Иверага к нам на званый ужин? Ты не мог этого сделать!

— К сожалению, это так, дорогая, — вздохнув, с виноватым видом сказал Деламор. — Сегодня утром во время прогулки верхом я встретил Джеффри и Иверага и пригласил их в гости. Должен сказать, что граф произвел на меня приятное впечатление. Он настоящий джентльмен, поверь мне.

Родди снова едва не рассмеялась. Ее отец, как и мать, был невысокого мнения об Ивераге и знал, что этот человек пользуется дурной репутацией, но, когда речь шла о выгодной сделке, мистер Деламор готов был поступиться своими принципами.

Миссис Деламор, дотронувшись до переносицы сложенным веером, глубоко вздохнула.

— Хорошо, — с несчастным видом заявила она, — ради Джеффри я согласна потерпеть этого господина. Но меня пугают слухи, которые могут возникнуть после этого визита.

— В конце концов лорд Ивераг является гостем Кэшела, — успокоил ее супруг. — Думаю, что соседям не в чем будет обвинить тебя. Не ты виной тому, что этот одиозный граф поселился у нас в округе.

— Ты, наверное, прав, — сдалась миссис Деламор, но тут же строго посмотрела на дочь. — Но я не хочу, чтобы Родди общалась с этим человеком. Ты должна на время уехать к кузине в Тирск, дорогая.

Однако Родди не могла согласиться с таким решением матери. У нее были свои планы, и она не хотела от них отказываться.

— Я никуда не поеду! Я уже не ребенок, мама. К тому же я познакомилась с лордом Иверагом месяц назад на скачках, — сообщила Родди, не обращая внимания на то, что ее слова повергли отца в ужас. — Кстати, граф мне очень понравился.

Мать с тревогой посмотрела на нее. Родители всегда прислушивались к мнению Родди о незнакомцах, поскольку она узнавала о них то, чего не знали другие. На этот раз Родди блефовала, но старалась вести себя уверенно.

— Ты это серьезно, дорогая? — осторожно спросила миссис Деламор.

Родди кивнула. Она чувствовала себя шарлатанкой, поскольку ей так и не удалось проникнуть в тайные уголки души Иверага. Она знала о нем не больше, чем ее мать. Но граф приехал в сельскую глушь ради нее, и Родди не желала покидать дом на время его визита. Она часто думала о нем, и ей казалось символичным то, что граф Дьявол был другом лорда Кэшела.

— В таком случае я заеду к ним завтра, — сказала миссис Деламор. — Если хочешь, Родди, можешь поехать со мной.

Свет сентябрьского солнца проникал сквозь густую листву деревьев, играя бликами. Фаэтон въехал во двор усадьбы Джеффри, Мурсайд-Холл, через главные ворота, и гостьи увидели кремовые оштукатуренные стены усадебного дома, увитые темно-красными виноградными лозами. В детстве Родди мечтала навсегда поселиться здесь и стать хозяйкой имения. Правда, Джеффри не собирался жить в сельской глуши и заниматься земледелием и разведением породистых лошадей, как отец Родди. Он предпочел карьеру политика.

Постепенно Родди поняла, что она и Джеффри не подходят друг другу. Честолюбивый Джеффри был слишком привержен своим идеалам. А Родди отличалась строптивостью и любила спорить с ним. Ее талант видеть оборотную сторону медали раздражал Джеффри. Высказывания Родди часто противоречили этическим принципам, которых он придерживался. Родди пыталась понять его, но для нее проявления человеческой воли и людские слабости значили больше, чем отвлеченные идеи. Более гибкая и уступчивая Мэри подходила на роль жены Джеффри намного больше, чем Родди. Так считала Родди или, во всяком случае, пыталась себя в этом убедить.

К остановившейся во дворе упряжке подбежал один из конюхов и взял лошадей под уздцы. Старый слуга Джеффри помог Родди и ее матери выйти из фаэтона. Шляпку Родди украшало большое страусовое перо, которое колыхалось при каждом ее движении. Она старалась идти легкой изящной походкой и не смотреть на окна гостиной, которые, как она знала, выходили как раз на подъездную дорожку.

Весь дом был залит лучами послеполуденного солнца. В усадьбе собрались соседи, чтобы приветствовать лорда Кэшела и его молодую супругу, которые накануне приехали в свое йоркширское имение. Лицо Джеффри просияло от радости, когда он увидел Родди. И у нее, как и прежде, сладко заныло сердце. Все внимание Родди было приковано к Джеффри, и она не замечала любопытных взглядов, которые бросали на нее гости. Дочь Деламоров редко появлялась на публике, и поэтому ее приезд в Мурсайд-Холл вызвал большой интерес. Многие считали, что Родерика Деламор страдает каким-то нервным заболеванием и вообще очень чувствительная и впечатлительная особа, поэтому предпочитает держаться подальше от людных сборищ.

Джеффри, как радушный хозяин, двинулся навстречу новым гостям. Обойдя кресло, в котором сидела пожилая вдова местного барона, он подошел к Родди. Однако, прежде чем он учтиво поцеловал ей руку, Родди успела понять, что Джеффри был рад не столько ее приезду, сколько тому, что в усадьбе появилась ровесница его жены, которая найдет общие темы разговора с ней и развлечет ее. Мэри в это время скромно сидела в сторонке у камина совершенно одна.

Родди заставила себя улыбнуться, хотя ей было совсем не весело, и, поздоровавшись с баронессой, сразу же направилась к Мэри. Джеффри остался очень доволен ее вежливостью и предупредительностью. Он сразу забыл о Родди и поглядывал в ее сторону только для того, чтобы убедиться, что Мэри не скучает.

В небольшом кругу людей Родди чувствовала себя вполне уверенно. Она научилась сосредоточиваться на одном человеке, своем собеседнике. Мысли и чувства всех остальных она при этом воспринимала как неясный гул голосов. Правда, всплески эмоций все же доходили до нее. Так, миссис Гаскелл было очень неприятно, когда плохо отозвались о преферансе, ее любимой карточной игре. А леди Элизабет была недовольна тем, что еще не подали чай. Однако все это не мешало Родди сконцентрировать свое внимание на жене Джеффри.

Родди узнала о том, что Мэри ждет ребенка, который должен появиться на свет будущей весной, прежде чем она заговорила о своей беременности. Родди поняла также, что Джеффри чем-то огорчил Мэри и она сильно беспокоится о нем. Но причина этого беспокойства так и осталась неведома Родди, поскольку все мысли Мэри были заняты беременностью и предстоящими родами. По всей видимости, тревога Мэри была связана с политической деятельностью ее мужа. В этом не было ничего удивительного, так как Джеффри всегда страстно увлекался политикой.

В конце концов Родди стало скучно ворковать с Мэри о ее счастливом браке, и она позволила себе маленький розыгрыш. Родди заявила, что Аллан является ее любимым мужским именем, и притворилась, что удивлена и обрадована тем, что ее вкусы совпали со вкусами Мэри.

— А вот девочку я назвала бы Кэтрин, — сказала Родди, посмеиваясь про себя над наивностью своей собеседницы, которую видела насквозь. — Не правда ли, милое имя?

Мэри пришла в восторг от ее слов и сообщила, что выбрала именно это имя для дочери.

«Глупая курица, — раздраженно подумала Родди. — Милая, но совсем пустоголовая. О, Джеффри, почему жизнь так несправедлива?»

Настроение в гостиной внезапно изменилось, и Родди, • сидевшая спиной к входной двери, сразу же почувствовала это. Гости перестали шутить и говорить друг другу любезности. Охваченные любопытством, они замолчали, чего-то напряженно ожидая. Мэри поморщилась, выражая свое недовольство тем, что сейчас должно было произойти. Не вытерпев, Родди обернулась.

Кроме Родди и ее матери, никто из присутствующих не знал, что в доме Кэшела гостит его старинный приятель. Несколько секунд все, замерев в восторге, любовались возникшей на пороге стройной фигурой атлетически сложенного человека.

— Входите, Ивераг! — воскликнул хозяин дома.

Имя нового гостя мгновенно повергло всех в шок. Родди сердито нахмурилась, ей не понравилась реакция окружающих на появление графа. Она машинально взяла Мэри за руку, ища у нее поддержки, но та отдернула свою руку, и ее лицо залилось краской стыда. Родди поняла, что Мэри испытывает отвращение к другу своего супруга.

В среде аристократов граф Дьявол был настоящим изгоем. Некоторые гости поспешно встали со своих мест, чтобы откланяться. По всей видимости, они считали, что даже знакомство с Иверагом нанесет их репутации непоправимый урон. Однако граф вел себя удивительно спокойно, как будто не замечая враждебного настроя окружающих. Он учтиво ответил на приветствие матери Родди.

И все же Родди была уверена, что Ивераг видит, какую реакцию вызвало его появление. Было бы трудно не обратить внимания на то, что половина гостей вдруг собралась уезжать. Они медлили только потому, что баронесса и миссис Деламор неожиданно вежливо представились одиозному графу. Леди Элизабет сделала это, потому что не сразу сообразила, что лорд Ивераг и есть тот самый граф Дьявол, о котором в обществе ходят ужасные слухи. Однако мать Родди вполне сознательно вежливо заговорила с гостем лорда Кэшела. Она довольно громко, так, чтобы слышали остальные, напомнила Иверагу о приглашении на званый ужин. После этого гости несколько успокоились и снова заняли свои места, решив пока не уезжать и посмотреть, что будет дальше.

Родди не сводила глаз с графа, которого Джеффри по очереди знакомил со своими гостями. Те холодно кивали ему. Однако Ивераг спокойно воспринимал их реакцию и вел себя учтиво и предупредительно. Родди нравилось его поведение. Он казался ей более воспитанным, чем те, кто демонстрировал ему свою едва скрытую враждебность. Если граф действительно приехал в Йоркшир из-за нее, то, наверное, сейчас сильно жалел об этом.

— Добрый день, миледи, — поздоровался граф с Мэри. — Надеюсь, утренняя поездка в город доставила вам удовольствие?

— Да, благодарю вас, — промолвила Мэри.

Родди увидела внутренним взором вспыхнувшую в памяти Мэри картину ссоры с мужем из-за его старого приятеля, которого Мэри не желала видеть в усадьбе. Однако Джеффри настоял на своем и пригласил Иверага в Мурсайд-Холл.

Джеффри тем временем взял Родди за руку и стал знакомить ее с Иверагом.

— Мисс Деламор, разрешите представить вам Фэлена Савигара, лорда Иверага…

— Очень приятно познакомиться с вами, мисс Деламор, — промолвил граф, и Родди снова подпала под власть его пронзительных синих глаз.

Он поднес ее руку в перчатке к своим губам и поцеловал пальцы, не сводя с нее взгляда. У Родди перехватило дыхание. Идея, пришедшая ей в голову в Ньюмаркете, теперь казалась безумной. Неужели он действительно собирается ухаживать за ней? Его глаза смотрели на нее вопросительно, но Родди не могла прочитать его мысли. Зато Родди прекрасно чувствовала отношение остальных гостей к Иверагу. Все они с неодобрением наблюдали за этой сценой и считали, что граф слишком долго не выпускает руку Родди.

Родди рассердилась. Она не понимала, почему окружающие суют нос не в свое дело! И еще Родди не знала, что именно являлось причиной всеобщей неприязни к Иверагу. Вряд ли он сделал что-то столь же ужасное и постыдное, что могло бы сравниться с некоторыми тайными желаниями уважаемых местных матрон, о которых никто не догадывался.

Решив бросить вызов лицемерному обществу, Родди тепло улыбнулась Иверагу.

— О, мы с вами уже встречались! — воскликнула она. — Не так давно. Вы помните?

Испуганный ропот пробежал по комнате. Однако Родди не обратила на него никакого внимания, она пристально смотрела в лицо графа, продолжая улыбаться ему. В глубине синих холодных глаз Иверага промелькнуло выражение удивления. Он усмехнулся.

— Конечно, помню, — сказал Ивераг. — Как я мог это забыть, мисс Деламор! Но я решил, что вы не придали этой встрече никакого значения и уже запамятовали о ней.

— Нет, милорд, я же сказала вам тогда, что буду рада продолжению нашего знакомства.

Родди помимо воли сильно волновалась, произнося эти слова.

— Да, действительно, вы говорили мне об этом, — согласился граф и повернулся к лорду Кэшелу, который помогал жене подняться с кресла. — Спасибо, Джефф, за то, что представил меня всем. Ты прекрасно справляешься с обязанностями гостеприимного хозяина дома.

Джеффри кивнул и отошел вместе с женой к другим гостям.

Ивераг встал за спинкой кресла, в котором сидела Родди, и отвернулся к окну. Она потупила взор, теребя кружевной носовой платочек в руках. Молчание графа занимало ее больше, чем эмоции и мысли остальных гостей, находившихся в комнате.

— Вы удивляете меня, мисс Деламор. Неужели вы не боитесь общаться со мной? — тихо спросил граф, и Родди вздрогнула от неожиданности.

Бросив взгляд через плечо, она увидела, что граф все еще смотрит в окно.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — промолвила она.

— Неужели? А мне показалось, что вы заметили, с какой неприязнью относятся ко мне окружающие.

— Мне нет никакого дела до того, что они думают о вас, — возразила Родди.

— Конечно, какое вам до этого дело! — пробормотал Ивераг.

В его голосе слышалась горечь. Родди поняла, что он неправильно истолковал ее слова.

— Я хотела сказать, — спокойно заметила Родди, — что мнение этих людей не влияет на мое отношение к вам. Я сама умею наблюдать и делать выводы, милорд.

Граф помолчал, и Родди краем глаза заметила, что он сжал сцепленные за спиной кисти рук.

— Вы все еще хотите, чтобы я нанес визит вашему отцу? — резко спросил он.

Родди почувствовала, что краснеет. Однако чем больше она размышляла о своем плане, тем больше убеждалась в его реалистичности. Графу нужны были ее деньги, а ей самой — семья и свой домашний очаг. Она должна была вступить в брак по расчету с единственным на земле человеком, с которым могла прожить в мире и согласии до конца своих дней. Сжав в руках скомканный носовой платочек, Родди кивнула.

Ивераг глубоко вздохнул. Родди не знала, какие чувства им владели. Ощутил ли он облегчение или тревогу? Она почувствовала на себе его взгляд и подняла глаза.

— Я не могу понять, что вами движет, — задумчиво промолвил граф.

Родди невольно посмотрела туда, где стояли Джеффри и его супруга. Ивераг проследил за ее взглядом.

— Ах вот оно что, — промолвил он, и его губы скривились в усмешке. — Теперь мне все понятно.

— Родди, дорогая моя! — окликнула миссис Деламор дочь. — Нам пора.

Они пробыли в гостях полчаса, что было вполне достаточно для дневного визита. Родди встала и кивнула графу, что понравилось многим гостям, которые сочли ее прощание холодным.

Через два дня Ивераг нанес визит мистеру Деламору. Предлогом являлась продажа племенной кобылы. Чтобы подслушать, о чем они говорят, Родди с сильно бьющимся сердцем села на скамейку под открытым окном кабинета отца. Ее нельзя было увидеть из дома, так как она была скрыта живой изгородью. Стараясь справиться с волнением, Родди попыталась сосредоточиться. Она могла бы следить за ходом разговора, проникнув в мир мыслей и эмоций отца и став его глазами и ушами. Однако Родди очень сильно волновалась. Она понимала, что поступает дурно, подслушивая под окном, но ничего не могла с собой поделать. От этого разговора зависело слишком многое в ее жизни.

Сначала собеседники долго рассыпались друг перед другом в любезностях, ведя себя довольно церемонно. Но потом речь зашла о лошадях, и мистер Деламор заметно оживился, отбросив всякую официальность. Он разговаривал с графом доверительным тоном, что было частью его обычной тактики, с помощью которой он располагал к себе партнера. Опытный торговец лошадьми, мистер Деламор не понял, что Ивераг явился, чтобы заключить сделку совсем другого рода, и продолжал торговаться. В конце концов они сошлись в цене и ударили по рукам. Мистер Деламор был чрезвычайно доволен собой, так как приобрел пару породистых кобыл почти за бесценок.

— Не хотите ли пропустить стаканчик, милорд? — спросил мистер Деламор, пребывавший в прекрасном расположении духа. — У меня есть превосходный коньяк.

Ивераг согласился, и они стали болтать о том о сем. Ее имя ни разу не было упомянуто, и она уже разочарованно думала, что граф решил отложить разговор о главном до следующего визита. Родди прекрасно понимала, что дружелюбие ее отца — временное явление, вызванное заключением удачной сделки. Она боялась, что в следующий раз мистер Деламор вообще не пожелает принимать у себя Иверага.

Внезапно в кабинете установилась тишина. Собеседники, казалось, все обсудили, и темы для разговора были исчерпаны. Родди решила, что Ивераг сейчас откланяется и уйдет. Но он неожиданно произнес:

— Мистер Деламор, я прошу вашего разрешения начать ухаживать за вашей дочерью.

— Что вы сказали, сэр? — изумленно переспросил отец Родди, не веря своим ушам.

Граф усмехнулся.

— Я попросил разрешения начать официально ухаживать за вашей дочерью Родерикой.

— Но… — пробормотал отец Родди, лихорадочно подыскивая нужные слова. — Не кажется ли вам, что вы слишком спешите?

— Спешу? Возможно, вы правы. — Ивераг помолчал. — Может быть, вы присядете хоть на минутку, мистер Деламор?

Родди закрыла ладонью рот, стараясь сдержать смех. Граф вел себя вызывающе. Ее отец, наверное, был поражен апломбом Иверага, а также той темой, на которую он вдруг заговорил.

В кабинете вновь воцарилась тишина. Мистер Деламор переваривал то, что сказал его гость.

— Но вы совсем не знаете ее, — наконец упавшим голосом промолвил он.

— Почему же? — пожав плечами, возразил Ивераг. — Нас представили друг другу в Мурсайд-Холле, хотя мы уже до этого были знакомы.

Граф говорил спокойным, ровным голосом, но для мистера Деламора его слова были подобны взрыву.

— Так значит, вы встречались в Ньюмаркете… — простонал он. — О Боже, — Ивераг, я знаю, вы способны к состраданию, хотя молва утверждает обратное… Не губите ее, умоляю вас. Она еще совсем ребенок.

— Я не причиню ей никакого зла, — холодно возразил граф. — Это не входит в мои намерения.

От этих слов у Родди потеплело на душе. Но ее отца они привели в негодование.

— В таком случае держитесь от нее подальше! — вскричал он. — Я не потерплю, чтобы вы втянули ее в очередной скандал! Убирайтесь вон!

В разговоре возникла пауза, и Родди поняла, что граф тоже готов вспылить и сейчас пытается взять себя в руки.

— Может быть, прежде чем выставлять меня за дверь, вы все же выслушаете мои объяснения? — спросил он.

Отец Родди прочистил горло. Спокойствие графа передалось ему.

— Ну что ж, я вас слушаю, — проворчал он. — Но только учтите, у меня мало времени. Я не намерен торчать тут с вами весь день.

— Я прошу вас только разрешить мне ухаживать за Родерикой. Если она отвергнет меня, я оставлю свои притязания. Вы сомневаетесь во мне из-за репутации, которой я пользуюсь, и того положения, в котором я сейчас нахожусь. Не скрою, оно незавидное. Несколько месяцев назад я вступил во владение своим имением на холмах Керри, которое находилось под опекой до достижения мной тридцатипятилетнего возраста. Оно в бедственном состоянии. Если я в ближайшее время не вложу значительную сумму в восстановление хозяйства, то у меня конфискуют пахотные земли. Остального моего имущества недостаточно для того, чтобы выручить нужные средства. — Граф помолчал, а потом снова заговорил, подчеркивая каждое слово: — Я могу предложить вашей дочери только свой старинный титул. Больше у меня ничего нет. Но я обещаю приложить все силы для того, чтобы обустроить домашний очаг в Ивераге и сделать вашу дочь счастливой.

Последние слова графа изумили и Родди, и ее отца. Она вспыхнула от смущения, не зная, как истолковать то, что сейчас услышала. «Не обольщайся, это всего лишь слова, — стала внушать себе Родди. — Подобные обещания дает каждый мужчина, когда просит у отца руки его дочери». То, что граф — прекрасный актер, Родди уже знала.

— Все это одни разговоры, — пробормотал мистер Деламор недовольным тоном.

— Я сказал вам правду, которую легко проверить. Я действительно нахожусь в затруднительном положении.

— Но мне-то какое дело до этого? Я не вижу для себя никакой выгоды в вашем предложении. Может быть, вы объясните, какая мне польза от него?

Граф промолчал. У Родди упало сердце. Она уже оплакивала свою судьбу, ее ждало будущее старой девы. Если бы Ивераг сказал сейчас, что она согласна выйти за него замуж, то отец пошел бы ей навстречу. Он всегда выполнял все ее желания.

Родди жалела о том, что не намекнула отцу о своем желании стать женой Иверага. Если мистер Деламор сейчас выгонит графа из дома, тот уже больше никогда не вернется сюда. Родди казалось, что Ивераг сильно страдает от этого неприятного разговора и едва сдерживается. Граф испытывал глубокое унижение, признаваясь постороннему человеку в своей нищете. Ему действительно нечего было предложить своей невесте, и это задевало его мужское самолюбие. Какую выдержку надо было иметь, чтобы терпеть такие муки!

Родди окончательно убедилась в том, что хочет выйти замуж за этого мужественного человека. И она добьется своего во что бы то ни стало! Она нужна ему, и осознание этого переполняло ее душу незнакомыми чувствами. Если ее отец сейчас откажет графу и выставит его за дверь, она найдет способ связаться с ним. Они уедут за границу и там поженятся. Сотни самых безумных мыслей роились у нее в голове. Она была так взволнована и поглощена ими, что перестала прислушиваться к разговору, происходившему в кабинете.

Внезапно гневный голос отца вернул ее к действительности и оживил в памяти воспоминания о недавних событиях в Ньюмаркете.

— Так значит, вы за моей спиной завели интрижку с моей дочерью?

— Нет, сэр, это не так, — ледяным тоном, от которого у Родди забегали мурашки по спине, возразил Ивераг.

— Но она как-то сказала мне, что вы ей нравитесь, — тоном сурового обвинителя промолвил мистер Деламор. — Вы пытались соблазнить ее? Может быть, вы скомпрометировали Родди, а потом вынудили ее заявить мне о симпатии, будто бы возникшей между вами, для того, чтобы получить мое согласие на брак?

«Скажи „да“, — стала молча умолять графа Родди, сжав кулаки, — Скажи, что ты действительно скомпрометировал меня». После такого признания ее отец наверняка пошел бы на уступки, хотя сначала подобное известие привело бы его в неописуемую ярость. Успокоившись, мистер Деламор понял бы, что брак был единственным выходом из создавшегося положения.

Но графу, по-видимому, было трудно так быстро сориентироваться и понять, что делать в такой ситуации. Родди решила, что ему все же не хватает сообразительности и проницательности.

— Я ни к чему не принуждал вашу дочь, мистер Деламор, — мягко промолвил он. — И впредь не собираюсь этого делать.

— Тогда почему она сказала, что вы ей нравитесь? — не унимался отец Родди. — Моя дочь далеко не дура, к тому же она прекрасно знает, что вы собой представляете.

— Честно говоря, — сказал граф, — я сам в полном недоумении. Может быть, вы спросите ее, что она имела в виду?

— Гм…

Мистер Деламор помолчал, припоминая, что именно говорила Родди об Ивераге. Родди затаила дыхание. Она все еще надеялась на благоприятный исход этого разговора.

— Послушайте, старина! — вдруг воскликнул мистер Деламор. — А может быть, вы влюбились в нее?

Родди закусила нижнюю губу, ожидая ответа графа. Но в кабинете после вопроса ее отца установилась мертвая тишина. Родди боялась, что граф снова упустит свой шанс. Но на этот раз сообразительность не подвела Иверага.

— Вполне возможно, что это действительно так, — наконец промолвил он.

«Прекрасно сказано! — радостно подумала Родди. — Не прямолинейно и в то же время убедительно». Мистер Деламор клюнул на эту приманку.

— Черт подери, вот так дела! — смеясь, воскликнул он. — Ах ты, маленькая плутовка! Она даже ничего не сказала мне об этом.

— Вряд ли Родерика догадывается о моих чувствах, — возразил граф. — Я никогда не говорил ей о них.

Мистер Деламор расхохотался, услышав это признание. Он-то знал, что любой человек для его дочери — открытая книга. Родди услышала, как скрипнул стул, с которого поднялся ее отец.

— Хорошо, я согласен, ухаживайте за ней, — сказал он. — Добивайтесь своего и не отступайте от задуманного!

Граф еще некоторое время пробыл в гостях у Деламоров, и все это время отец Родди не мог унять своего веселья. Каждый раз, когда он вспоминал о том, что этот прожженный негодяй влюблен в его дочь и считает, что она ни о чем не догадывается, мистер Деламор разражался смехом.

Глава 3

Сидя на обитой зеленым бархатом кушетке в комнате для музицирования и слушая упреки и предостережения родителей, Родди нервно теребила носовой платочек в руках. Узнав о данном мужем Иверагу разрешении ухаживать за Родди, миссис Деламор пришла в ужас и решила, что он сошел с ума. Мистер Деламор осознал свою ошибку, и теперь оба они уговаривали Родди поскорее отделаться от нежелательного ухажера.

— Сегодня вечером во время званого ужина ты не должна одаривать его своим вниманием, дорогая, — говорила миссис Деламор. — Если он подойдет к тебе, постарайся вовлечь в разговор еще кого-нибудь. Я и папа придем тебе на помощь, как только в этом возникнет необходимость. Я рассажу гостей так, чтобы за столом ты оказалась между лордом Джеффри и местным священником. Ивераг займет место рядом со мной, поскольку твой отец слишком уступчив и легко поддается его влиянию.

— Мэтти! — возмущенно воскликнул мистер Деламор. — Я, как глава семейства, несу ответственность…

Миссис Деламор бросила на него строгий взгляд.

— Если уж ты заговорил об ответственности, дорогой, то я хочу напомнить тебе, что, как только речь заходит о лошадях, ты сразу же забываешь о своих обязанностях.

Мистер Деламор побагровел.

— Не надо ни в чем обвинять папу, — вмешалась в разговор Родди. — Я хочу выйти замуж за лорда Иверага. Я сама попросила его встретиться с папой. Если бы папа отказал ему, я убежала бы из дома.

Родители ахнули и, замерев от ужаса, долго молча смотрели на дочь. Ее слова были для них неожиданным ударом.

— Неужели ты действительно собиралась убежать из дома! — воскликнула наконец мать Родди и разрыдалась.

Мистер Деламор поморщился, и Родди на мгновение показалось, что он сейчас тоже заплачет. Она закусила нижнюю губу, сожалея о том, что причинила боль близким людям, хотя не собиралась этого делать. Родди думала, они обрадуются, если она выйдет замуж и уедет из дома. Ее дар был тяжелой обузой не только для нее, но и для родителей.

— Мама… — промолвила Родди, и ее голос дрогнул. — Не плачь, пожалуйста. Я пока не собираюсь бежать из дома. Но ты должна понять, что я мечтаю о замужестве. Вы с папой не сможете вечно заботиться обо мне. Мне нужна своя семья. От этого зависит мое счастье.

Миссис Деламор прижала к носу кружевной платочек.

— Мы всегда будем заботиться о тебе, Родди, — сдавленным голосом возразила она. — Мы хотим, чтобы ты была рядом с нами!

Родди покачала головой.

— Ах, мама, мама… — прошептала она.

Родди знала, что в отчем доме ее любят. Но любят как какое-нибудь редкостное существо. И в этом был виноват ее дар. Каждый, кто знал о нем, всегда держался с ней настороженно. Родди боялась повторить судьбу тетушки Нелл, которая всю жизнь прожила в своей семье, как в тюрьме.

— Но ведь об этом человеке… — всхлипывая, промолвила миссис Деламор и, сделав над собой усилие, с отвращением произнесла имя графа: — Ивераге… о нем ходят ужасные слухи…

В сознании матери вспыхивали образы, символизирующие различные пороки, сцены дуэли и картины соблазнения невинных девиц. Родди было трудно уследить за полетом фантазии миссис Деламор. Она нахмурилась. Перед ее мысленным взором возникло лицо Иверага, освещенное призрачным лунным светом. Оно быстро меняло свое выражение — от отчаяния до холодной гордости.

— Мама, — твердо заявила она, — я, как никто другой, знаю: то, что говорят люди, не всегда является правдой.

Отец поднял голову и внимательно посмотрел на Родди.

— А тебе самой известна правда об этом человеке? — внезапно спросил он.

Мистер Деламор, по-видимому, намекал на признание Иверага в том, что он любит Родди, и хотел знать, правда ли это. Родди посмотрела в глаза отцу.

— Да, — солгала она. — Я уверена в нем.

Ее мать сделала жалкую попытку что-то возразить, но муж не дал ей раскрыть рта.

— А ты сказала ему всю правду о себе? — прищурившись, поинтересовался он.

Усилием воли Родди заставила себя сохранять спокойствие.

— Поверь, папа, он все понимает.

Родди старалась избегать лжи, но она не могла признаться в том, что дар подвел ее впервые в жизни. Ивераг остался загадкой для нее. Родди необходимо было убедить родителей в порядочности и чистоте намерений графа. Вместе с тем она радовалась тому, что ее дар оказался не властен над ним. И Родди не собиралась разочаровывать Иверага и рассказывать ему о своих уникальных способностях. Граф знал о ней все, что должен был знать. И за то, что он относился к ней как к обычной девушке, Родди готова была ему многое простить.

— Все, — повторила Родди.

Мистер Деламор насупился. В нем шла внутренняя борьба. Он никак не мог принять решение. Накануне этого разговора он обратился за советом к Джеффри, долго расспрашивал его об Ивераге и получил не только устные заверения в порядочности графа, но и рекомендательное письмо, в котором Ивераг был назван «цельной натурой» и «благородным человеком».

Джеффри ни словом не обмолвился о дурной репутации Иверага и его финансовой несостоятельности. В письме содержались только высокопарные фразы и комплименты в адрес приятеля.

Мистер Деламор вспомнил, какое выражение лица было у Иверага в тот момент, когда он делал предложение. Он был исполнен гордости и твердой решимости добиться своей цели. Ни хитрости, ни коварства мистер Деламор не заметил во взгляде графа. Ивераг не был похож на жеманного денди, питающего слабость к азартным играм. Никто не мог уличить графа в этом пороке. Иверагу только что исполнилось тридцать пять лет, и он вступил в наследство. Да, поздновато к нему перешли родовые имения. В том, что они находились в плохом состоянии, был, без сомнения, виноват опекун. Впрочем, такое могло бы случиться с каждым. «Но Родди, моя милая девочка… — в отчаянии думал мистер Деламор. — Этот проклятый дар способен отравить всю ее жизнь. Нелл, Джейн, сломанные судьбы… и вот теперь моя дочь… Как это ужасно! Что ждет ее впереди?»

Он бросил на Родди взгляд, полный жалости и любви. Она выглядела хрупкой и беззащитной, милое, нежное создание с белокурыми локонами. Невинная девушка, исполненная ожиданий и надежд на счастливое будущее. Она была по-своему мудра и пугающе прозорлива. Его радость и его обуза. Нет, мистер Деламор был не в силах принять окончательное решение. Он не мог взять на себя такую ответственность.

«Я люблю тебя, — мысленно обратился он к дочери. — Пусть все будет так, как ты пожелаешь».

Прочитав мысли отца, Родди с облегчением вздохнула. Мистер Деламор поднялся из-за письменного стола и подошел к жене.

— Что поделать, дорогая, — мягко сказал он. — Мы не можем держать нашу птичку взаперти, она стремится на волю. — И мистер Деламор погладил жену по голове. Когда-то ее волосы были такими же светло-русыми, как у дочери, но теперь поседели. — Давай дадим ей шанс найти свое счастье.

Миссис Деламор снова расплакалась, и на глаза Родди тоже набежали слезы.

— Папа… — всхлипнув, растроганно промолвила она и замолчала, не зная, как выразить любовь и благодарность, переполнявшие ее сердце.

Вытерев слезы, миссис Деламор подошла к дочери и, сев рядом с ней, крепко обняла ее. Они молчали, потому что понимали друг друга без слов. Родди хорошо знала, что мать всем сердцем желает ей счастья и очень боится за будущее своей единственной дочери. Она не хотела заглядывать глубже в душу миссис Деламор, где таилось желание навсегда распрощаться с Родди. Как бы ни был далек тот день, когда дочь уличила ее в измене, он навсегда врезался в память матери и оставил осадок в ее душе.

— Не волнуйся, мама, — прошептала Родди. — Я знаю, что делаю.

Миссис Деламор вздохнула и, быстро встав, вышла из комнаты, так и не сказав больше ни слова.

Мистер Деламор прочистил горло и бросил на дочь смущенный взгляд.

— Мы и не заметили, как ты выросла, — промолвил он. Родди встала и, едва сдерживая слезы, поцеловала отца в щеку.

— Вы мои лучшие друзья. Я люблю вас обоих, папа, и всегда буду любить.

В доме Деламоров старались больше не говорить о лорде Ивераге. Родители не были в восторге от выбора дочери, но и не хотели мешать ей. Они испытывали чувство вины, может быть, потому, что в глубине души оба ощущали облегчение. С уходом Родди из дома их жизнь изменится в лучшую сторону, она станет проще и приятнее.

Вечером должны были съехаться гости на званый ужин, и Родди хотела предстать перед ними во всей красе. Горничная помогла ей надеть новое платье, лиф которого был сшит из розовато-серебристого индийского шелка, а юбку из тончайшего белого муслина украшали вышитые букеты цветов тех же тонов. Высоко, под самой грудью, платье было перехвачено лентой. Родди, довольная своим внешним видом, повертелась перед зеркалом, любуясь матовым мерцанием жемчуга, нитку которого она надела на шею. Сияние исходило и от ее белокурых волос, обрамлявших нежное лицо с большими выразительными серыми глазами.

Да, сегодня Родди была совсем не похожа на мальчика-конюха.

Впрочем, несмотря на всю привлекательность, ее нельзя было назвать красавицей. Но в ней было нечто, притягивавшее взоры окружающих. Родди знала, что не была очаровательной, утонченной и изящной. Она походила не на прелестную маргаритку, а на дующий ветер, треплющий ее лепестки. Людям Родди казалась надвигающейся грозой, тучи которой уже появились на горизонте. И когда она смотрела на них, они спешили отвести взгляд или отвернуться.

Родди медленно спустилась по деревянной лестнице с резными перилами, вдоль которой на стене висели картины с изображением лошадей. Ее предки на протяжении полутора столетий разводили этих благородных животных. Переступив порог гостиной, Родди почувствовала на себе взгляд матери. Она была недовольна тем, как дочь оделась к ужину. Однако миссис Де-ламор не стала делать дочери замечаний по поводу глубокого выреза и прозрачной ткани наряда, поскольку в комнате уже сидел священник, а еще одна гостья — леди Элизабет — уже оглашала своим громким голосом вестибюль. Вслед за этой почтенной дамой прибыл лорд Джеффри со своими спутниками. В дверной проем гостиной Родди видела, как в вестибюль их дома сначала вошла Мэри, а затем ее супруг и его приятель Ивераг.

На графе был элегантный черный фрак, подчеркивавший стройность его фигуры. Опустив глаза, Родди стала рассматривать узор ковра. Граф приехал к ним в дом, получив разрешение ее отца ухаживать за ней. И Родди вдруг испугалась, подумав о том, что вскоре может выйти замуж за чужого, непонятного ей человека.

Войдя в гостиную, Ивераг не сделал попытки приблизиться к Родди. Остановившись у двери, он заговорил с ее отцом о лошадях. Родди в это время рассеянно слушала сидевшего рядом с ней священника, который считал ее болезненно застенчивой девушкой. Он рассказывал своей собеседнице о богатом урожае фруктов в этом году.

Родди скользнула взглядом по высокой фигуре Джеффри, одетого в коричневый сюртук. Она хотела улыбнуться ему, но он упрямо отводил глаза в сторону. Родди давно уже заметила, что Джеффри с годами все упорнее избегает общения с ней. В этом отношении он походил на супруга тетушки Джейн, который тоже не выносил взгляда колдовских серых глаз представительниц семейства Деламор.

Джеффри предпочитал упиваться красотой пышного бюста горничной, которая вошла в гостиную, чтобы зажечь свечи в канделябрах. Когда она подняла на него глаза, он улыбнулся и подмигнул ей. Щеки девушки порозовели. Но ее лицо пошло бы красными пятнами, если бы она знала, какие соблазнительные картины рисует сейчас в своем воображении этот симпатичный джентльмен.

Женщины были слабостью Джеффри, который во всех остальных отношениях старался придерживаться законов общепринятой морали. В свое время Родди приходила в отчаяние от того, что была, пожалуй, единственной девушкой на свете, к которой он питал исключительно братские чувства.

— А что вы думаете о положении дел в Ирландии, милорд? — спросил священник, обращаясь к Джеффри, когда раскрасневшаяся горничная вышла из гостиной. — Вы сталкивались с проявлением недовольства ирландских крестьян в своих имениях?

— Нет, у нас все спокойно, — с улыбкой ответил Джеффри. — Но вообще-то я довольно либерально отношусь к своим арендаторам. Многие землевладельцы не согласны с таким подходом и критикуют мои методы.

— Вы давно знакомы с лордом Иверагом, милорд? — перебила его Родди.

Она задала этот вопрос только для того, чтобы перевести разговор на другую тему и отвлечь Джеффри, который уже начал злиться на приходского священника, докучавшего ему своим неуместным любопытством. Однако неожиданно в памяти Джеффри замелькали пестрые картины воспоминаний. Родди была ошеломлена их живостью и красочностью. Особенно ярко представала сцена купания — плеск воды, затем удушье, паника и, наконец, спасение. Перед мысленным взором Джеффри — а значит, и Родди — возникло мальчишеское, сведенное от напряжения лицо.

— Мы знакомы со школы, — ответил Джеффри и отвел глаза в сторону.

К удивлению Родди, он так же неохотно говорил на эту тему, как и о положении дел в Ирландии.

— Как странно, — промолвила Родди, не сумев скрыть удивления, — что вы никогда прежде не упоминали о нем.

Внезапно в мозгу Джеффри промелькнуло всего лишь одно слово. Это было похоже на сильный порыв ветра, который налетел и тут же стих. Джеффри заерзал в кресле и постарался сосредоточиться на жемчужном ожерелье, поблескивавшем на шее Родди. Однако она уже успела уловить то, что пронеслось у него в голове, и это повергло ее в шок.

«Убийство!»

Родди внимательно взглянула на своего собеседника, желая узнать, что это значило. Однако Джеффри, сделав над собой героическое усилие, старательно думал теперь о беременности жены и ее безусловной преданности ему. Родди откинулась на спинку кресла. Она была ошеломлена. Неужели Ивераг был убийцей?

Нет, этого не могло быть. Джеффри с его щепетильностью никогда не привел бы в их дом убийцу и не позволил бы ему ухаживать за дочерью одного из самых близких своих друзей. Элегантный ирландский пэр не мог быть убийцей. Этот образ подходил скорее оборванцам, изгоям общества. Джентльмен мог убить человека, только вызвав его на поединок.

Родди нахмурилась.

Нет, Джеффри никогда не назвал бы убийством исход честного поединка. Вот если бы он был бесчестным…

Родди впервые внимательно взглянула на графа, стоявшего в дальнем конце комнаты. Склонив голову, лорд Ивераг слушал леди Элизабет, которая что-то оживленно рассказывала ему. Казалось, эта беседа доставляет ему ни с чем не сравнимое удовольствие. Граф время от времени с улыбкой кивал, ловя каждое слово баронессы. Внезапно он поднял голову и посмотрел на Родди.

Родди была застигнута врасплох и тут же смутилась, но не отвела взгляда. Ее, как всегда, поразил контраст его ярко-синих глаз и черных как смоль волос. Улыбка тронула губы графа. Он как будто ждал, что Родди улыбнется ему в ответ. Но она не успела сделать это. В гостиную вошел дворецкий и возвестил, что ужин подан.

Лорд Ивераг предложил руку леди Элизабет. Какие бы слухи ни ходили о его моральных устоях, никто не смог бы придраться к манерам графа. Они были безукоризненны. Родди без труда прочитала мысли леди Элизабет, которая высоко оценила учтивость лорда Иверага. Внезапно Родди почувствовала ревность к этой грузной старухе, которая вошла в столовую рука об руку с графом.

Родди показалось, что ужин длился бесконечно долго. Если бы ее братья были сейчас здесь, она нашла бы себе развлечение. Родди всегда забавляло то, как вежливо они вели себя за столом в подобных случаях и что в действительности думали о скучных гостях и необходимости находиться в их несносной компании. Но ее братья разъехались по своим делам. Чарльз и Майлз были в Оксфорде, а Марк и Эрнест охотились со своим другом на куропаток в Шотландии. Больше всего Родди скучала по Эрнесту, самому старшему из них. Какие колкие замечания и оценки вызвало бы у него это унылое сборище соседей! Эрнест обладал превосходным чувством юмора и никогда не лез за словом в карман.

Лорд Ивераг сидел в дальнем конце стола между матерью Родди и леди Элизабет и мило беседовал с ними о новой постановке в недавно открывшемся театре на Друри-лейн. Тема их непринужденного разговора была весьма безобидной и сразу же обезоружила обеих дам. Родди еще раз убедилась в том, что граф был прекрасным актером. Сейчас он играл роль любезного джентльмена и напоминал большого ленивого черного кота, притворяющегося ручной канарейкой.

После ужина, когда джентльмены, допив свое бренди, вышли к дамам в гостиную, граф наконец-то уделил внимание Родди. Увидев, что он направляется к ней, Родди почувствовала, как у нее бешено забилось сердце. Ивераг больше не походил на канарейку. Его можно было сравнить с диким котом, хищником с горящими глазами.

Граф остановился рядом, немного позади нее. Тем самым он как бы давал понять окружающим, что предъявляет свои права на эту женщину. Приходской священник, который хотел занять место рядом с Родди, заметив на лице Иверага холодную улыбку, повернулся и молча отошел в дальний угол гостиной. Родди почти физически ощущала, что она и граф отделены от остальных гостей невидимой глухой стеной и даже ее родители не могли проникнуть за нее. Она взглянула на графа, и ей показалось, что они одни в этой комнате.

— Я говорил с вашим отцом, — негромко промолвил он. Родди кивнула и стала разглядывать свои сложенные на коленях руки, не в силах произнести ни слова.

Некоторое время граф стоял молча, застыв у нее за спиной, а потом вдруг нежно прикоснулся к ее затылку. Родди оцепенела, пораженная его дерзостью. Она не смела поднять на него глаза и надеялась только на то, что никто из присутствующих не заметил этого жеста. Все гости, казалось, были увлечены общением друг с другом, как будто сговорились не обращать внимания на Родди и Иверага.

Рука графа скользнула по ее спине, и у Родди перехватило дыхание. Она никогда прежде не испытывала таких острых чувств. Родди понимала, что граф ведет себя возмутительно. В присутствии гостей и ее родителей он обращался с ней как с какой-нибудь девицей из таверны. Однако Родди не могла выдавить из себя ни слова, ее как будто парализовало.

— Вы выйдете за меня замуж? — тихо спросил он.

Родди покраснела. «О Боже, — с ужасом думала она, — я совершила непростительную ошибку. Я не могу выйти замуж за этого человека». Родди редко испытывала страх, но сейчас ее охватило именно это чувство. Что она знала о графе? Да ничего! Она представляла Иверага в образе героя, гордого человека, с достоинством несущего груз бед и несчастий, свалившихся на него. Но соответствовал ли этот образ действительности? Граф вполне мог оказаться негодяем, каким его и считало большинство окружающих, развратником и обманщиком, не достойным называться джентльменом.

Пальцы Иверага остановились, а затем коснулись ее плеча. Она затаила дыхание, ожидая, что будет дальше. Время шло, а Родди все еще не могла произнести ни слова. Наконец Ивераг убрал свою руку, и Родди вдруг почувствовала холод там, где еще мгновение назад ощущала живое тепло его ладони.

— Да, — отчетливо произнесла она и посмотрела ему прямо в глаза. — С радостью.

Он ждал ее ответа с мрачным выражением лица. Услышав слова Родди, Ивераг воспрянул духом. И в этот момент Родди поняла, что поступила правильно, согласившись стать его женой.

Ивераг положил ладонь ей на плечо и легонько сжал его.

— Мистер Деламор, — громко сказал Ивераг, и взоры всех присутствующих обратились к нему. — Ваша дочь оказала мне честь, согласившись выйти за меня замуж.

Этот момент вряд ли можно было назвать удачным для подобного рода известия. Лорд Ивераг обвел холодным взглядом всех присутствующих, ошеломленных его заявлением. Родди готова была провалиться сквозь землю от смущения и покраснела до корней волос. Она чувствовала, как похолодели пальцы графа, сжимавшие ее плечо, и ощущала тревогу и страх, охватившие ее родителей. Родди хотелось броситься в объятия графа и спрятаться у него на груди от враждебного окружающего мира.

Зачем он так поступил? Ему нужно было подождать, а потом, когда разъедутся гости, переговорить с ее родителями. Им необходимо было время для того, чтобы привыкнуть к мысли о скором замужестве дочери. Впрочем, Родди догадывалась, почему Ивераг поспешил. Он боялся, что она передумает. И был прав.

Родди действительно могла струсить. Если бы у нее был хотя бы один день на размышление, она, взвесив все «за» и «против», пожалуй, отказала бы ему. Но теперь было поздно отступать. Ее плечо крепко сжимала рука графа. Его присутствие внушало ей уверенность в завтрашнем дне. «Верь мне, — как будто говорил он ей, — положись на меня во всем».

Родди смущенно улыбнулась.

Первым из охватившего гостей оцепенения вышел Джеффри.

— Примите мои поздравления, — сказал он, протягивая Иверагу руку.

Однако за его внешней сердечностью скрывались совсем другие эмоции, и Родди хорошо видела это. Джеффри находился в замешательстве и испытывал одновременно облегчение и чувство вины. Наклонившись, он поцеловал руку Родди, избегая смотреть ей в глаза. Родди пыталась встретиться с ним взглядом. Но он быстро отвернулся и снова сосредоточил все свое внимание на Мэри.

Леди Кэшел последовала примеру мужа и тоже подошла к Родди и Иверагу, чтобы поздравить их и пожелать счастья. Родди поняла, что если у нее когда-нибудь и был шанс стать подругой Мэри, то теперь он навсегда утрачен. Мэри испытывала к Иверагу острую неприязнь. Это чувство окутывало ее словно густой туман, и Родди трудно было не заметить его.

Граф спокойно принял поздравления четы Кэшел. Увидев, что к ним направляется ее отец, Родди придвинулась поближе к Иверагу.

— Родди, — промолвил мистер Деламор, стараясь не смотреть на Иверага, — ты действительно этого хочешь?

И хотя после объявления, сделанного во всеуслышание графом, Родди не могла взять без скандала назад свое слово, ее отец готов был стерпеть все, если бы дочь хоть немного усомнилась в правильности своего решения.

Родди театральным жестом положила ладонь на руку отца и почувствовала, как сильно граф сжал ее плечо.

— Да, папа, я этого действительно хочу, — торжественным тоном промолвила она.

Мистер Деламор впился взглядом в Иверага.

— Берегите ее, черт бы вас побрал, — процедил он сквозь зубы. — Иначе вы ответите мне за все.

Родди ощутила, как дрогнула рука графа, лежавшая у нее на плече.

— Конечно, я буду беречь ее, — негромко промолвил он. Отец отошел к гостям, и Родди затрепетала, со страхом ожидая, что сейчас к ним подойдет ее мать. Больше всего на свете она боялась этого момента. Но миссис Деламор все еще находилась в оцепенении. Она стояла, не сводя глаз с дочери и чужака, сделавшего Родди предложение. Слезы выступили на глазах Родди, когда она ощутила, какой беспомощной и растерянной чувствует себя ее мать. «Прошу тебя, мама, пойми меня», — мысленно умоляла она.

В душе миссис Деламор возобладала гордость, и это спасло ее от скандала. Она не хотела демонстрировать окружающим те эмоции, которые испытывала сейчас. Подойдя к Родди, она поцеловала ее в щеку и заставила себя улыбнуться. Правда, улыбка у нее получилась довольно вымученной.

— Будь счастлива, моя дорогая, — громко сказала миссис Деламор.

Поздравив графа и Родди, гости начали поспешно разъезжаться по домам. Лорд Ивераг задержался, чтобы попросить у Родди разрешения навестить ее завтра. Родди дала свое согласие.

Родди не знала, как ведут себя просватанные девушки и их женихи. В ее окружении не было знакомых невест, и она не имела возможности наблюдать за ними. Поэтому она решила действовать, как подскажет сердце.

На следующее утро Родди приняла жениха в маленькой гостиной. Она так и не смогла заставить себя улыбнуться, однако вежливо протянула ему руку в кружевной перчатке. Граф не взял ее. Остановившись у дверей, он долго молча смотрел на невесту.

— Доброе утро, — сказала Родди, стараясь не отводить взгляд. Но ей было очень трудно смотреть в синие бездонные глаза графа. Родди натянуто улыбнулась. — Рада видеть вас.

Приподняв темную бровь, Ивераг усмехнулся.

— Какая храбрая девушка, — промолвил он и, наконец подойдя к ней, взял ее руку и галантно поцеловал. — Хватит ли у вас смелости прокатиться со мной в экипаже?

Взглянув еще раз на него, Родди вдруг с удивлением осознала, что действительно рада видеть этого человека. Она чувствовала себя маленьким жеребенком, которого впервые в жизни отпустили погулять одного. Его восхищали новые звуки и картины природы, но он шарахался от любой тени.

— Я с удовольствием поеду с вами, но мне сначала надо предупредить отца, — сказала она.

Граф отпустил ее руку.

— Нуда, конечно.

Разговор с отцом был коротким. Она просто заявила о своем желании покататься с графом и предупредила, что, возможно, не вернется к завтраку. Взглянув на ее упрямо поднятый подбородок, мистер Деламор кивнул. Когда Родди вышла из кабинета, он начал лихорадочно размышлять над тем, что ему делать, чтобы до конца дня не попадаться на глаза жене.

Лорд Ивераг помог Родди сесть в фаэтон и взял в руки вожжи. Свежий утренний воздух и резвые лошади привели Родди в хорошее расположение духа. Свобода пьянила ее. Родди весело засмеялась, когда Ивераг щелкнул кнутом по крупу серой лошади и экипаж тронулся в путь. Ивераг искоса посмотрел на нее.

— Куда поедем? — спросил он.

Родди нервным движением раскрыла кружевной зонтик.

— Вы когда-нибудь были в Ист-Райдинге[1], милорд? — спросила она.

— Нет, ни разу, — ответил граф. — Кстати, меня зовут Фэлен.

— Фэлен, — произнесла Родди.

Это ирландское имя показалось ей экзотическим. К тому же граф произнес его с гэльским акцентом. В воображении Родди возникли картины туманных гор и диких ландшафтов.

— Фэлен Савигар, — промолвил граф.

— Звучит довольно свирепо… — помолчав, смущенно заметила Родди.

— В переводе с гэльского «фэлен» означает «волк». Родди потупила взор.

— Юные леди обычно боятся волков.

— И вы тоже?

Нервно вращая свой зонтик, Родди украдкой посмотрела на графа. Он внимательно наблюдал за ней.

— Немного, — не стала лукавить Родди. Фаэтон остановился.

— В таком случае скажите, в каком направлении мы должны ехать, чтобы не встретить их? — с улыбкой спросил граф. — На запад или на восток?

Родди на мгновение растерялась.

— На восток, — наконец ответила она, стараясь говорить беззаботным тоном. — Я хочу кое-что показать вам.

И лошади снова весело побежали по дороге.

Глава 4

Глядя, как ветер треплет ее кружевной зонтик, Родди лихорадочно придумывала тему для разговора. Для нее это было новым и непривычным занятием. Обладая даром читать чужие мысли и живя в замкнутом мирке семьи и близких друзей, она легко находила темы для общения. О чем она могла вести беседу со знанием дела? О погоде, лошадях, ценах на шерсть… Однако ей казалось, что эти темы вряд ли заинтересуют графа Дьявола.

В конце концов молчание начало тяготить ее, и она решилась заговорить со своим спутником.

— Может быть, вы расскажете о своем имении Ивераг, милорд? — спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал бодро, однако в конце фразы он предательски дрогнул, выдав ее волнение. Родди смутилась.

Граф усмехнулся.

— Нет, я не стану ничего рассказывать вам о своем имении до тех пор, пока мы не подпишем брачный контракт. Мне не хочется, чтобы вы расторгли нашу помолвку.

Родди решила, что он шутит.

— Расскажите мне лучше о себе, — попросил он.

— Мне особенно нечего рассказывать, — извиняющимся тоном промолвила она. — Я даже ни разу не была в Лондоне.

— Вот как? — серьезным тоном произнес граф, но Родди показалось, что уголки его губ дрогнули в усмешке. — Мы это исправим, если вам будет угодно. Но вообще-то меня интересуете вы, а не Лондон. Чем вы занимаетесь обычно, когда одеты в женское платье, а не наряжаетесь конюхом?

Родди закусила нижнюю губу.

— Вы, наверное, до конца жизни будете припоминать мне эту проказу! — с досадой воскликнула она.

— Еще бы! — Граф бросил на Родди такой взгляд, от которого у нее бешено забилось сердце. — Вы произвели на меня тогда неизгладимое впечатление. Вы так грациозно вывели из строя своего противника! Да я это буду помнить до гробовой доски!

Родди пожала плечами, стараясь скрыть свое смущение.

— Любая девушка овладела бы приемами самообороны, если бы росла вместе с четырьмя старшими братьями.

Ивераг расхохотался.

— О Боже! Надеюсь, вы не применяли этот прием во время ссор с ними! — Граф поднял глаза к небу, изображая ужас. — С вами надо быть всегда начеку, дорогая моя. У вас, наверное, вспыльчивый характер.

— Я бы не сказала. Просто я не выношу, когда жестоко обращаются с животными.

— Понятно.

Граф снова посмотрел на нее, и Родди обдало огнем его смеющихся синих глаз.

— Расскажите мне о лошадях, которых разводит ваш отец, — попросил Ивераг.

Просьба графа удивила ее, но Родди было всегда приятно говорить на эту тему. Ободренная тем, что собеседнику интересно слушать ее, Родди с энтузиазмом начала описывать методы выездки лошадей, которые применял ее отец, и секреты разведения чистокровных пород. Она долго увлеченно рассказывала о конюшнях в имении Деламоров, однако, подняв глаза и взглянув на горизонт, вдруг осеклась.

— Смотрите! — воскликнула она, указывая зонтиком на простирающуюся впереди водную гладь.

— Море, — промолвил Фэлен.

Фаэтон в это время въехал на пологий холм и остановился. Дорога, по которой они ехали, заросла травой и была едва различима. Во время прогулки Ивераг и Родди были со всех сторон окружены только небом и унылыми серо-зелеными просторами болот. И вот словно по мановению волшебной палочки пейзаж изменился. Впереди в безоблачном небе кружили чайки и тянулась гряда утесов. Вдали на мысе, омываемом морскими волнами, возвышались здания средневекового монастыря. Некоторое время путники молчали.

— Мне понравился ваш сюрприз, — наконец промолвил граф.

Родди покраснела.

— Дорога проходит мимо монастыря? — спросил Ивераг.

— Да. До него отсюда около мили.

— Отлично. Там мы можем остановиться и перекусить. — Граф снова взялся за кнут. — Вы хотите есть?

— Да, но… — пробормотала Родди, не зная, что ответить. Она, конечно, проголодалась, но вряд ли в заброшенном монастыре можно было найти хоть какую-то пищу.

— Что вас смущает? — с улыбкой спросил граф. — Загляните в корзинку, которая стоит под сиденьем.

К тому времени, когда они подъехали к монастырю, Родди успела изучить содержимое корзинки. Все съестные припасы выглядели очень аппетитно. Пока Фэлен привязывал лошадей, Родди расстелила на плоском валуне небольшую скатерть и выложила на нее сыр, копченого лосося и хлеб, а потом попыталась открыть бутылку с вином. Но у нее из этого ничего не вышло.

Взяв бутылку из ее рук, Ивераг одним ловким движением откупорил ее. Родди села на камень рядом с валуном, служившим столом, лицом к морю. Граф опустился рядом с ней на траву, прислонившись спиной к другому камню и вытянув одну ногу. Он наполнил вином стаканы, а Родди протянула ему бутерброд. Они начали есть, наслаждаясь окружавшей их тишиной. Родди было приятно сидеть рядом с человеком, не проникая в его тайные мысли. Лошади с аппетитом ели овес из своих торб. В лицо Родди дул легкий ветерок с моря, играя перьями шляпки, которую она сняла и положила рядом с собой. Им никто не мешал. Сюда не долетали даже чайки, не надеявшиеся найти пропитание на этом диком безлюдном берегу.

Закончив есть, Родди огляделась вокруг. Живописные руины старинного монастыря и морские просторы настроили ее на лирический лад. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Родди стала напевать песенку. Ветер далеко разносил звуки ее голоса, и Родди казалось, что ее слушают морские феи, покачиваясь на сапфировых волнах.

Внезапно она осознала, что счастлива, и удивилась этому. От ее страхов и сомнений не осталось и следа. Ею теперь владели совсем другие чувства. В этот прохладный осенний день Родди ощущала тепло, исходившее от человека, который находился рядом с ней. Его плечо было в полу дюйме от ее колена. На фоне лазурного неба волосы Иверага казались иссиня-черными. Родди посмотрела на его руки в тот момент, когда он снова стал разливать вино. У Иверага были длинные пальцы, скорее сильные, чем изящные. Какой красавец, смущенно подумала Родди. От этой мысли ее бросило в жар, и она вынуждена была напомнить себе, что они заключают брак по расчету, в котором не будет места любви. Графу нужны ее деньги, а не она сама.

Эта мысль угнетала Родди. Она, конечно, не надеялась, что муж будет хранить верность ей, но все же…

Впрочем, это была минутная слабость. Родди хотела детей. А ее деньги должны были пойти на обустройство имений, которые потом перейдут к ним по наследству. Вот и все, о чем Родди могла мечтать и что хотела получить от брака. А ее муж мог распоряжаться собой по своему усмотрению. Он будет рассказывать ей только то, что пожелает. В этом заключается одно из преимуществ их брака. Во всяком случае, так говорила себе Родди.

Искоса посмотрев на свою спутницу, граф поднял стакан.

— За мою невесту! — провозгласил он неожиданный тост. — Я хочу, чтобы вы всегда были счастливы!

Он залпом выпил вино и встал.

— Пойдемте погуляем, — предложил Ивераг и протянул Родди руку. — Нам надо поговорить.

Он крепко сжал ее руку, и Родди не оставалось ничего другого, как только повиноваться ему. Когда они двинулись вдоль берега, он привычным жестом положил ее руку на сгиб своего локтя, и Родди подумала о том, что у графа до нее было много женщин.

— В чем дело? — вдруг строго спросил он, и Родди удивленно посмотрела на него.

Ивераг остановился и пронзил ее взглядом своих синих глаз.

— Почему вы хмуритесь? — спросил он. — Я надеялся, что вам будет хорошо со мной.

Сделав над собой усилие, Родди улыбнулась. И они снова зашагали вдоль берега.

— Я люблю, когда вы улыбаетесь, — промолвил граф.

— Милорд…

— Зовите меня Фэлен. Родди вздохнула:

— Фэлен, давайте говорить начистоту, не будем притворяться. Я хорошо понимаю, что вы женитесь на мне только из-за приданого. И меня это вполне устраивает. Вам вовсе не нужно изображать какие-то чувства, когда мы находимся наедине.

Ивераг взглянул на волны, накатывавшие на берег.

— Правда? Вы очень трезвы и практичны, мисс Деламор.

— Можете называть меня Родерикой, — великодушно разрешила Родди.

— Я предпочел бы называть вас Родди, как это делает Джефф. Могу я просить о такой чести, или вы позволяете это только… — граф сделал паузу, а потом продолжал с кривой усмешкой: — своим старым друзьям?

— Мне не нравится, когда меня называют Родди, — возразила она. — Это похоже на кличку конюха.

— Да? Но, как выяснилось, я испытываю особые чувства к молодым конюхам. Давайте договоримся так. Я буду называть вас Родерикой до свадьбы. А когда мы поженимся, я сам решу, какое имя вам больше подходит.

Некоторое время они молча шли по усеянному сухими водорослями берегу.

— Вы хотели о чем-то поговорить со мной, милорд, — наконец напомнила Родди.

— Да. — Наклонившись, он сорвал полевой цветок с бледными лепестками и рассеянно протянул его своей спутнице. — Мы оба хорошо знаем, какую выгоду я могу извлечь из нашего брака. Но мне пока неясно, зачем все это надо вам?

Потупив взор, Родди взглянула на цветок в своих руках.

— Это трудно объяснить. Для вас это действительно важно? — Да.

— Мне нужна семья, милорд. Дети. Ивераг окинул ее испытующим взглядом.

— Простите, если мои слова покажутся вам вульгарными, но могу заверить вас, что в мире существует множество мужчин, которые с радостью подарили бы вам детей. Мои способности в этом плане вряд ли можно назвать уникальными.

— И тем не менее я хочу выйти замуж именно за вас. Мне кажется, мы подходим друг другу.

Граф недоверчиво усмехнулся.

— Вы тешите себя иллюзиями, деточка! — Он остановился, и, обернувшись, Родди увидела, какое мрачное у него лицо. Взяв Родди за плечи, он сильно тряхнул ее. — Разве никто из близких не рассказывал вам обо мне? О Боже, неужели ваши родные и друзья не просветили вас!

Родди выдержала его взгляд.

— Если за вами водятся какие-нибудь грехи, я предпочла бы услышать о них из ваших собственных уст, милорд. Вы же человек чести.

Он отдернул от нее руку, как будто ее слова обожгли его.

— Честь… Какой абсурд. Большинство ваших знакомых считают, что я не достоин даже произносить это слово, — с горечью заметил он.

Родди промолчала. «Он хочет запугать меня, — подумала она. — Но ему не удастся сделать это». Ивераг сорвал еще один поздний осенний цветок и растер его в ладонях. То, с какой яростью он это сделал, насторожило Родди.

— Значит, вы хотите, чтобы я рассказал вам о себе? — резко спросил он и вдруг отвел взгляд. — Ваши глаза пугают меня… Иногда мне кажется, что вы мудры, как богиня Афина, и видите меня насквозь.

У Родди перехватило дыхание, и она потупила взор, чтобы не смущать своего собеседника.

— Итак, с чего начать? — небрежным тоном спросил он и, взяв Родди под руку, повел ее снова вдоль берега. — Думаю, прежде всего мне надо рассказать о моих недавних грехах. Я их лучше помню. Вы не будете возражать, если я скажу о них в целом, не вдаваясь в подробности? Я предавался пороку всю жизнь, и теперь мне просто не хватит времени, чтобы поведать обо всех моих преступлениях.

— Но, милорд…

— Итак, совсем недавно, — перебил ее Ивераг, — я совратил дочь Джорджа Комптона Эшерби. Кажется, ее звали Джейн. Впрочем, кто их упомнит, все этих Мэри, Джейн, Элизабет! Сейчас эта девушка беременна от меня. Вот видите, Родерика, вы действительно выбрали человека, способного подарить женщине ребенка. Поэтому можете быть уверены хотя бы в том, что не останетесь без детей. Но вернемся к Джейн… — Граф на мгновение задумался, как будто что-то припоминая. — Ах да! Я заставил Эшерби с помощью шантажа поселить дочь в охотничьем домике, расположенном вдали от людского жилья. Там я смогу навещать ее до тех пор, пока она мне не надоест. Но прежде чем распрощаться с этим семейством, я заставлю ее отца хорошо заплатить мне за молчание. Этот бедняга не захочет раздувать скандал, поскольку занимает высокий пост в правительстве и имеет еще пять незамужних дочерей.

Граф так сильно сжал предплечье Родди, что она чуть не вскрикнула от боли. Она не сомневалась, что на ее теле завтра проступят синяки.

— Я не раз поступал подобным образом, — продолжал Ивераг. — Не буду утомлять вас ненужными подробностями, скажу лишь, что я совратил не менее восьми невинных девиц и обобрал их родителей, вынужденных заплатить мне за молчание;

Он все еще продолжал сжимать ее руку, его пальцы были словно тугой жгут и могли остановить кровообращение. Однако граф, казалось, не замечал, что причиняет боль своей спутнице.

— Да, вымогательство — мой конек, в этом деле мне нет равных, — небрежным тоном продолжал граф. — Обычно я фабрикую ложные свидетельские показания, уличающие в преступлениях богатых молодых щеголей, которые часто посещают злачные места Лондона. Выманить у них деньги на удивление просто. Я подкупаю их слуг, и те готовы рассказать о своих господах сотни ужасных историй, способных навсегда погубить их репутацию. Иногда игра становится опасной, поскольку некоторые молодые люди не робкого десятка. Бывает, что эти наглецы наносят мне оскорбление в общественных местах — дают пощечины и обвиняют в шантаже. Меня вызывают на дуэль, и я, конечно, принимаю вызов. Ведь я человек чести, вы сами назвали меня так, не правда ли?

Родди открыла было рот, чтобы положить конец его ужасной исповеди, но граф не дал ей произнести ни слова.

— Меня не страшат дуэли, — снова заговорил он. — Я меткий стрелок. На поединке я всегда стремлюсь убить своего противника, дорогая моя. Это является предостережением всем тем, кто хочет сразиться со мной. Если бы окружающие надеялись, что я пощажу своего противника, я бы получал во много раз больше вызовов на дуэль. Я горжусь тем, что отправил на тот свет троих знатных молодых людей, исполненных доблести и имевших отличные задатки, и при этом избежал суда, хотя мои подвиги стали хорошо известны в высших кругах общества. Однако у моих врагов нет достаточно улик против меня. — Граф презрительно фыркнул. — Иначе, без сомнения, со мной давно бы расправились, и у меня не было бы возможности предложить вам руку и сердце как человеку чести. — Граф так внезапно разжал пальцы, что Родди чуть не потеряла равновесие. — Вы испугались?

— Нет, — ответила Родди, потирая предплечье. —А вы, по-видимому, хотели напугать меня.

Граф приподнял темную бровь.

— Вы не верите тому, что я рассказал?

— Я сама не знаю, чему мне верить, а чему нет, милорд. — В эту минуту Родди впервые в жизни пожалела, что не может применить свой дар. — Мне кажется невероятным то, что вы ни за что ни про что убили троих молодых людей.

Ивераг криво усмехнулся:

— Людей всегда убивают ни за что ни про что, деточка.

— И все-таки я не верю, что вы из-за какого-то пустяка застрелили несколько человек, — решительно заявила Родди. — В вас нет жестокости. Вы даже сняли со скачек лошадь, когда я сказала вам, что она может умереть.

Граф прищурился.

— В таком случае спросите Кэшела, — сказал он. — Джефф не раз был моим секундантом. К тому же он подтвердит вам, что обвинение в шантаже отнюдь не является пустяком.

В его голосе звучали стальные нотки.

— Хорошо, я так и сделаю. Не сомневаюсь, Джеффри скажет мне правду. Это все, или у вас припасено еще несколько рассказов, способных напугать маленьких девочек?

Его лицо стало похоже на маску.

— У меня их много. И самый известный рассказ давно превратился в легенду, которую передают из уст в уста. В возрасте десяти лет я убил своего отца.

Если бы Родди не прочитала мысли Джеффри о каком-то убийстве, связанном с графом, она сейчас не поверила бы своему спутнику и не вздрогнула так сильно, услышав его слова. Граф заметил ее реакцию и удовлетворенно улыбнулся.

— Моя милая, невинная девочка, можно я поцелую вас? Это был вызов. Граф сознательно выставил себя настоящим монстром и теперь хотел, чтобы она приняла его таким, каким он представал в своих рассказах. Родди колебалась. Она и верила, и не верила ему. Однако, набравшись храбрости, Родди потянулась к нему, и это было разрешением поцеловать ее. Улыбка моментально исчезла с лица графа.

Он крепко обнял Родди и со стоном скорее боли, чем наслаждения, припал к ее губам. Его поцелуй был одновременно грубым и нежным и поверг чувства Родди в полное смятение. У нее закружилась голова, и, если бы не сильные руки Иверага, она рухнула бы на землю.

— Черт возьми, — прошептал он, прерывая долгий страстный поцелуй, — ваши проклятые колдовские глаза преследуют меня день и ночь.

И он стал осыпать поцелуями ее лицо и шею. У Родди перехватило дыхание. Ивераг прижал ее бедра к своим, как будто стремился превратиться с ней в единое целое. Родди испытывала то же желание и всем телом прильнула к нему. Ее ладони проникли под его сюртук и рубашку. Родди хотелось ощутить живое тепло его тела.

Она с упоением гладила его по спине и груди, ощущая выпуклые упругие мышцы и горячую гладкую кожу. Хриплый стон наслаждения вырвался у нее из груди. Внезапно Родди отшатнулась от графа так, словно обожгла ладони. Однако он снова привлек ее к себе, несмотря на протесты. Он долго держал Родди в своих крепких объятиях, и она чувствовала, как по его телу пробегает дрожь. Положив голову ему на грудь, она слушала, как бьется его сердце. Ивераг зарылся лицом в ее мягкие волосы, тяжело дыша.

— Девочка моя, — шептал он. — Еще не поздно. Скажи, что ты не хочешь быть моей женой.

Но Родди не могла сказать этого. Она хотела иметь свою жизнь, свою семью, детей, любовь.

Еще день назад, час назад, минуту назад она, пожалуй, послушалась бы его. Но вкус его поцелуя, жаркие объятия и ощущение близости все изменили. Родди покачала головой, и граф крепче сжал ее в своих сильных руках.

— В таком случае да поможет вам Бог, — промолвил он. — Я постараюсь, чтобы вы были счастливы. Но я так мало могу вам дать…

Родди замерла у него на груди. Она решила верить только собственным глазам, а не словам графа и слухам, которые ходили о нем. Граф явно ненавидел того человека, грехи которого описывал. Кто это был — он сам или, может быть, порождение сплетен? Родди пока не могла ответить на этот вопрос.

Они были уже на полпути к дому Родди, когда в ее сознании вспыхнуло ощущение, что с пасшейся где-то неподалеку кобылой стряслась беда. Фаэтон быстро катился вперед. Родди надеялась, что лошадь пасется вблизи дороги и будет находиться в поле их зрения, тогда можно помочь ей, не вызывая подозрений и недоуменных расспросов.

Ощущение боли тем временем все усиливалось. Чувствуя внутренний дискомфорт, Родди сжала зубы, стараясь подавить рвущийся из груди крик, который был ответной реакцией на боль животного. Родди вонзила ногти в кожу рук. Она не поставила заслон на пути болезненных ощущений, а теперь уже было поздно подавлять их. Ее страдания с каждой минутой увеличивались. В конце концов из ее груди вырвался сдавленный крик.

— Что с вами? — спросил граф.

Его голос доносился как будто издалека. Фаэтон остановился, и Родди, подняв голову, взглянула на графа, едва узнавая его. Она была не в силах произнести хотя бы слово. Граф повторил вопрос, с тревогой глядя на свою спутницу, изменившуюся вдруг в лице. Родди не знала, как объяснить ему, что с ней! Отведя глаза в сторону, она вдруг увидела кобылу. Животное лежало на траве у подножия холма.

Родди указала на нее, и граф обернулся.

— Помогите, — сдавленным от боли голосом прохрипела она.

Граф удивленно посмотрел на свою спутницу и нахмурился.

— Вам плохо? — спросил он. Родди покачала головой.

— Не мне, а кобыле.

Граф снова взглянул туда, где лежала кобыла, чертыхнулся и, выйдя из фаэтона, зашагал к больному животному. Родди, собравшись с силами, двинулась за ним.

Животное лежало на боку у подножия холма, вытянув ноги. Боль несколько притупилась, но Родди знала, что вскоре начнется новый приступ.

— Приподнимите ее голову, — распорядился граф, и Родди тут же повиновалась ему.

Кобыла вздрогнула от страха, когда Родди опустилась рядом с ней на колени. Однако у Родди был большой опыт общения с лошадьми, и она сумела быстро успокоить встревоженное животное ласковым голосом.

— У нее начались роды, жеребенок идет вперед ногами, — сообщил граф, и Родди снова показалось, что его голос звучит откуда-то издалека. — Надо заставить ее встать.

Родди находилась в полном оцепенении. Не понимая, что происходит, она взглянула на графа, который уже успел снять рубашку. Его торс был перепачкан кровью. Кобыла заржала и зашевелилась. Родди всхлипнула, почувствовав новый приступ мучительной боли.

Фэлен схватил ее за руку и заставил встать на ноги. Резко повернув Родди лицом к себе, он прошипел, не сводя с нее горящих глаз:

— Не вздумайте потерять сознание. Вы не должны поддаваться слабости. Слышите?

Родди кивнула.

Фэлен заколебался, прежде чем отпустить ее, как будто опасался, что она упадет. Родди собрала последние силы и попыталась улыбнуться.

— Все в порядке, — задыхаясь, прошептала она. — Давайте поднимем ее.

И им удалось это сделать. Используя рубашку Фэлена в качестве веревки, они с помощью силы и уговоров подняли кобылу на ноги. Фэлен заставил лошадь идти, а когда она попыталась снова лечь, сильно ударил ее по крупу палкой.

Он был непреклонен в достижении своей цели. Когда удары палкой перестали помогать, он стал неистово вопить и размахивать руками перед мордой испуганной кобылы. Родди шла рядом, едва переставляя ноги. Она не сомневалась, что, если остановится, Фэлен и к ней применит палку, чтобы заставить идти дальше.

Они шли и шли. Боль то накатывала на Родди, то отступала. Казалось, что эта пытка будет длиться вечно. Кобыла испытывала родовые муки. Схватки становились все сильнее. Несмотря на свой огромный опыт ухода за лошадьми и работы в конюшнях отца, Родди впервые в жизни присутствовала при подобных трудных родах. Она понимала, что жестокость Фэлена оправданна. Необходимо было дождаться нужного момента, а потом уже помочь кобыле быстро разрешиться от бремени.

И вот этот момент наступил. Кобыла жалобно заржала и упала. Родди почувствовала дикую боль во всем теле и, закрыв глаза, закусила нижнюю губу, стараясь не закричать. Она ощущала во рту солоноватый привкус крови. В ноздри ей бил запах лошадиного пота. Кобыла тяжело дышала. Внезапно она пронзительно заржала, и в этот момент Фэлен что-то крикнул. Голоса животного и человека слились воедино, и Родди не смогла разобрать слова Фэлена. Боль во всем ее теле сменилась слабостью, и Родди поняла, что все закончилось. По ее лицу текли слезы.

Родди шатало из стороны в сторону точно так же, как и новорожденного жеребенка, которого Фэлен вытирал своей рубашкой. Смертельно усталая, она наблюдала за его действиями. Закончив ухаживать за жеребенком, Фэлен подошел к сидевшей на земле у морды кобылы Родди и помог ей подняться на ноги. Они отошли подальше от лошади и ее детеныша, чтобы не тревожить их звуком своих голосов.

Родди оперлась о плечо Фэлена, ей было трудно идти, колени подкашивались. Только теперь Родди заметила, что ее платье было измято и измарано. Прижавшись щекой к обнаженной груди Фэлена, Родди следила за трогательной сценой. Кобыла встала и, подойдя к жеребенку, стала разглядывать и обнюхивать его.

Боль отошла на второй план. Теперь животное было охвачено любопытством. Маленькое существо, пахнущее ею самой, вызывало интерес у лошади. Она начала лизать новорожденного, время от времени опасливо поглядывая в сторону людей.

— Спасибо, — пробормотала Родди, разглядывая мыски своих перепачканных грязью ботинок.

Фэлен искоса посмотрел на нее, и ей показалось, что уголки его рта насмешливо дрогнули.

— Я думал, что вы упадете в обморок, — признался он. Она снова потупила взор.

— Вы испортили сапоги. Боюсь, вам придется теперь выбросить их.

Он наклонился и взглянул на свою щегольскую обувь.

— Да, одни убытки, — согласился он. — Это же можно сказать и о моей рубашке.

Жеребенок попытался встать на тонкие ножки, но тут же упал. Фэлен улыбнулся.

— А чьи это лошади?

— Не знаю.

Ее ответ рассмешил Фэлена.

— Вы просто чудо, мисс Деламор. Я не устаю поражаться вам. Вы ощущаете то, что чувствует лошадь, не правда ли?

Кровь отхлынула от лица Родди.

— С чего вы взяли? — испуганно спросила она.

— Эта история с моим жеребцом в Ньюмаркете. А теперь еще и кобыла, которую мы едва спасли… Я знавал одного человека, у которого был такой же дар. Вы узнали о страданиях кобылы задолго до того, как увидели ее.

— Что за чушь! Конечно, нет, — попыталась возразить Родди. — Я…

— Не лгите! — перебил ее Фэлен. Родди попыталась обмануть Фэлена.

— Мне просто стало нехорошо. Может быть, я отравилась лососем, а потом еще эти волнения… Сейчас мне намного лучше.

Фэлен внимательно посмотрел на свою спутницу. Родди выдержала его пристальный, испытующий взгляд. Фэлен долго задумчиво молчал, а потом на его губах заиграла насмешливая улыбка.

— Несмотря на недомогание, вы держались молодцом, — похвалил он.

Родди улыбнулась ему в ответ.

— Я боялась, что, если я не выполню ваше распоряжение, вы побьете меня палкой.

Фэлен кивнул.

— Я так и сделал бы, — согласился он. Нагнувшись, Фэлен сорвал травинку и стал жевать ее, однако через секунду выплюнул. — Дикая пшеница. Как она могла здесь посеяться?

Родди посмотрела на стебель, который он держал в своей ухоженной руке, перепачканной сейчас грязью и кровью. Он, не раздумывая, пожертвовал своей дорогой белоснежной рубашкой ради спасения жизни чужой кобылы. Фэлен, несомненно, хорошо знал, как ухаживать за лошадьми, он наверняка был опытным заводчиком.

— Нет, вы вовсе не отпетый негодяй и распутник, — заявила она. — Вы, черт побери, обыкновенный фермер!

Его синие глаза заискрились смехом.

— Следите за своей речью, деточка, и не употребляйте бранные слова. А что касается негодяя и фермера, то одно не исключает другого. Или вы думаете иначе?

— Я вообще не знаю, что думать, — пробормотала Родди.

— В таком случае я скажу вам, что думаю я. — И Фэлен вдруг снова заключил Родди в объятия. Она зарделась от его поцелуя, и граф усмехнулся, заметив ее смущение. Не сводя с нее синих глаз, он произнес серьезным тоном: — Я думаю, что мы отлично подходим друг другу.

Неделю спустя Марк и Эрнест вернулись с охоты на куропаток с пустыми руками. Родди выбежала встречать их, и, пока слуги выгружали из экипажа багаж и заносили его в дом, Эрнест сгреб сестру в медвежьи объятия. Он был искренне рад видеть ее.

Марк был настроен не так приветливо, как брат. Он начал ворчать, жалуясь на то, что охота была неудачной. Видя, что он находится в дурном расположении духа, Родди решила не сообщать пока братьям новость о сватовстве графа и принялась вместе с родителями расспрашивать их о поездке в Шотландию.

За ужином не было произнесено ни слова о помолвке Родди. Когда все перешли из столовой в гостиную, мистер Деламор сделал попытку сообщить новость сыновьям, но у него запершило в горле, и он закашлялся. Это повторялось несколько раз. Отец Родди потягивал вино, собираясь с духом, пока окончательно не опьянел. Забыв то, что хотел сказать, он заснул в своем кресле у горящего камина.

Поздно вечером, когда все уже разошлись по своим комнатам, Родди набралась храбрости и, подойдя на цыпочках к спальне Эрнеста, постучала в дверь.

Эрнест сидел в халате за письменным столом и читал книгу. Увидев сестру, он приветливо улыбнулся.

— Ты пришла, наверное, чтобы поздравить меня? — спросил он. — Ну что ж, я это заслужил. Но признаюсь, мне было чертовски сложно промазывать каждый раз, когда это делал Марк.

Родди поставила горящую свечу на стол, остановившись рядом с братом.

— Ты, как всегда, вел себя благородно, — заметила она. Эрнест обнял сестру за талию.

— К сожалению, я преследовал свои личные интересы. Марка лучше не злить, когда под рукой у него заряженное ружье.

Перед мысленным взором Эрнеста возник образ разъяренного Марка, обладавшего вспыльчивым нравом. Родди тоже увидела его глазами старшего брата и едва сдержала улыбку. Догадавшись, что сестра читает его мысли, Эрнест насупился. В своем воображении он начал искажать образ Марка, приделывая ему усы и рожки до тех пор, пока оба не расхохотались.

Эрнест был единственным среди родных Родди, кто спокойно относился к ее редкому дару. Порой это даже забавляло его.

— Эрнест, — робко сказала она, — я хотела кое-что сказать тебе.

— Я слушаю, дорогая.

Родди, сильно нервничая, сцепила пальцы рук.

— Я помолвлена и скоро выйду замуж, — промолвила она. Эрнест бросил на сестру изумленный взгляд.

— Выйдешь замуж?! За кого? Она слегка отодвинулась от него.

— Ты вряд ли его знаешь. Это один из друзей Джеффри.

— Значит, ты помолвлена, — задумчиво произнес Эрнест. — Я и не предполагал, что ты когда-нибудь…

Он осекся, но Родди прекрасно поняла, что хотел сказать ее брат.

— Я знаю. — Она отошла к окну. — Но я хотела тебе сказать, что мой дар бессилен… Я не могу читать мысли этого человека. О, Эрнест, у нас с ним будут отношения как у нормальных людей!

—Твой дар бессилен? — нахмурившись, переспросил брат. — Ты уверена в этом? Но ведь такого раньше никогда не было…

— Да, такое случилось впервые. От него исходит молчание, полная тишина. А при общении с другими людьми я слышу постоянное бормотание и стараюсь поставить заслон на пути чужих мыслей и чувств, чтобы они не будоражили меня. Мне так хорошо с ним, спокойно и уютно!

— А как зовут этого парня?

— Он ирландский пэр, — быстро сказала Родди, сильно волнуясь. — Его зовут лорд Ивераг.

— Ивераг! — в ужасе воскликнул потрясенный Эрнест. — Даты, наверное, шутишь!

— Нет, я… я не шучу, — запинаясь, пробормотала Родди. — Я знаю, что о нем ходят дурные слухи, но…

Эрнест порывисто встал из-за стола.

— Я хорошо наслышан о нем! — вскричал он. — О Боже, Родди, да ты с ума сошла! Этот человек — убийца!

— Я не верю в то, что он…

— Папа знает о твоей помолвке? — Да, он…

— Почему он не известил меня? Я бы тотчас вернулся домой! — Эрнест начал нервно расхаживать по комнате. — Я бы открыл ему глаза… О Боже, как такое могло случиться?! Вы уже подписали контракт?

Родди перевела дыхание.

— На прошлой неделе. И Фэлен вовсе не убийца. То есть я хотела сказать, что он убивал на дуэли, это были поединки чести. Противники Фэлена сами вызывали его. Джеффри был его секундантом.

— Фэлен, — насмешливо повторил Эрнест, передразнивая сестру. — Этот Фэлен — настоящий ублюдок! Он умеет обводить вокруг пальца наивных, неопытных девушек. Это он, наверное, попросил, чтобы ты называла его по имени? А сам обращается к тебе «дорогая» и «любовь моя» и думает, что ты упадешь к его ногам. Признавайся, ты уже целовалась с ним?

Родди нахмурилась.

— Это не твое дело.

— Он убийца, Родди! — Эрнест схватил ее за руку. — Он хладнокровно убил собственного отца.

— Это неправда!

— Черт подери! Я вижу, что он тебе об этом уже рассказал!

— Фэлен сказал, что это всего лишь досужие слухи. Если он действительно убийца, почему его до сих пор не повесили?

— Говорят, его каким-то образом спасла мать. Эта несчастная женщина, которую он постоянно обманывает, до сих пор стоит за него горой. Только из уважения к ней этого негодяя еще принимают в некоторых домах Лондона. Она не желает слушать ничего дурного о своем сыне.

— Возможно, она права.

Взяв Родди за плечи, Эрнест тряхнул ее, как будто хотел привести в чувство.

— Ему нужны твои деньги, Родди, неужели ты этого не понимаешь?

— Конечно, ему нужны мои деньги, — согласилась Родди. — Иначе он потеряет свое имение.

— Зачем ты это делаешь? Почему ты решила выйти за него замуж? На свете столько порядочных джентльменов…

Родди попыталась вырваться из его цепких рук.

— Ты прекрасно знаешь почему, Эрнест! Все дело в моем проклятом даре…

Брат несколько мгновений молча смотрел на нее, а затем горько рассмеялся.

— Ты похожа на глупого страуса, который прячет голову ь песок, не желая ничего замечать вокруг. Неужели ты не видишь, что этот человек — воплощение зла?

— Это не так, Эрнест! Он друг лорда Джеффри.

—Да, но надо учесть, что лорд Джеффри плохо разбирается в людях. У него, видите ли, свои принципы, которых он свято придерживается!

— Вот видишь, ты сам сказал, что Джеффри — принципиальный человек…

— Джеффри считает, что должен поддерживать отношения с Иверагом потому, что тот когда-то в школьные годы спас ему жизнь. Не знаю, что там точно произошло, говорят, что перевернулась лодка и Кэшел стал тонуть. Но это был единственный порядочный поступок Иверага.

— Ты ничего не понимаешь. Эрнест тяжело опустился на стул.

— Нуда, конечно. Но я не могу допустить, чтобы ты совершила эту ошибку, Родди. Я не хочу, чтобы после свадьбы до нас дошло известие о том, что ты упала со скалы и погибла. Именно так был убит отец Иверага.

— Прекрати думать об этом! — воскликнула она. — Ты просто смешон. Надеюсь, что я. не надоем лорду Иверагу и он не столкнет меня со скалы.

Эрнест закрыл лицо руками.

— Я не могу поверить, что мама и папа дали согласие на этот брак, — в отчаянии промолвил он.

— И тем не менее это так.

— И когда же состоится свадьба?

Родди не сразу ответила, опасаясь, что Эрнест сейчас снова придет в ярость.

— Мы уже разослали приглашения, — осторожно сказала она. — Церемония бракосочетания должна состояться через две недели, когда Фэ… когда лорд Ивераг вернется из Лондона.

— О Боже, — простонал Эрнест. — Родди, умоляю тебя, не делай этого. У этого человека такой характер, что…

— Меня не интересует его характер! Неужели ты не понимаешь, Эрнест? Все дело в моем даре. Наконец-то я встретила человека, который может не бояться меня, не вздрагивать, когда я смотрю на него. Возможно, я действительно похожа на страуса, но это лучше, чем всю жизнь быть изгоем! В душу Эрнеста внезапно закралось подозрение.

— А папа знает, что ты не можешь читать мысли Иверага?

— Нет, не знает, — неохотно ответила Родди. — И ты не должен говорить ему об этом. А если скажешь, то я убегу из дома. Клянусь, что это не пустая угроза!

Судя по выражению ее лица, Родди была настроена решительно. Эрнест тяжело вздохнул.

— Пожелай мне счастья, Эрнест, — прошептала она. — Пожалуйста.

Он встал и крепко обнял ее. «О, Родди, — подумал он, зная, что она прочтет его мысли, — я, конечно же, от всего сердца желаю тебе быть счастливой!»

Глава 5

Утром в день свадьбы неожиданно ударил мороз и выпал снег. Зима в этом году началась рано. Приходская церковь стояла в окружении белых сугробов. Даже пестрая толпа гостей не могла скрасить суровость интерьера храма с его серыми каменными стенами и согреть холодный воздух. Пальцы рук и ног одетой в белое муслиновое платье Родди замерзли. С пылающим от волнения лицом, сжимая в руках букетик цветов, перевязанных атласной лентой, она шла по проходу церкви. Взоры всех присутствующих были обращены на нее.

О свадьбе Родди ходили разные толки. Большинство соседей считали, что невеста беременна. Но вот от кого? Был ли отцом будущего ребенка сам лорд Ивераг или кто-то другой, например один из конюхов, а лорд лишь согласился жениться на девушке из-за ее приданого? Эта тема горячо обсуждалась.

О женихе, который сейчас стоял у алтаря рядом с Джеффри и ждал невесту, тоже ходило множество сплетен. Высокий и удивительно красивый, с иссиня-черными волосами и синими, как небо, глазами, он всегда вызывал всеобщий интерес, где бы ни появился. Родди чувствовала похотливый настрой некоторых дам, которые рисовали в своем воображении любовные сцены с участием ее будущего мужа.

Подойдя к Фэлену, Родди остановилась, не смея поднять на него глаза. Они повернулись лицом к алтарю и замерли. Почувствовав исходившее от Фэлена тепло, Родди немного успокоилась. Звучным бархатным голосом он стал отвечать на вопросы священника, и у Родди затрепетало сердце. Только в эту минуту она осознала, что действительно выходит замуж и назад дороги нет.

«Что я делаю?» — растерянно думала она. В ее памяти ожили предостережения отца, матери, Эрнеста и самого Фэлена. У нее закружилась голова, и ей показалось, что сейчас она рухнет на пол. Но тут Фэлен коснулся ее руки, и Родди поняла, что уже поздно сомневаться. Фэлен снял ее перчатку и надел на дрожащий палец кольцо. Оно было гладким и холодным. Западня захлопнулась.

Без помощи Фэлена она, пожалуй, не смогла бы сейчас снова пройти по проходу церкви. У Родди дрожали колени, и она с благодарностью оперлась на руку мужа. Проходя мимо своих родных, она взглянула на них. Все они сохраняли полное самообладание, пряча от окружающих свои истинные эмоции. Даже ее мать сумела сдержать слезы. Лицо миссис Деламор застыло как маска.

Когда дверца экипажа захлопнулась, Родди расплакалась. Сегодня на рассвете она обошла весь усадебный дом и конюшни, прощаясь с каждым уголком, знакомым ей с детства. Родди покормила с руки своих любимых лошадей и в последний раз прогулялась по заснеженному саду.

И вот уже приходская церковь и гости остались далеко позади, в ее прошлом. Завернувшись в шерстяной плащ, Родди прижала ладонь ко рту, стараясь унять дрожь во всем теле и сдержать поток слез. Все было кончено. Родди казалось, что она прыгнула с воображаемой скалы и теперь стремительно падает в пропасть. Она знала, что Фэлен, сидевший рядом, внимательно наблюдает за ней. И от этого ей еще больше хотелось плакать. Она боялась его, ведь он был для нее чужим человеком и, возможно, не понимал, что значит уехать из родного дома, где она прожила все свои девятнадцать лет, и покинуть семью. Может быть, Фэлен никогда никого не любил и не полюбит, и потому ему неведома горечь расставания.

Будущее представлялось Родди в мрачных красках, в нем не было места любви и веселью. Она будет жить вдали от братьев, родителей, родного дома, нежных чувств, в которых она купалась все это время и которые придавали ей уверенность в себе. Родди удивляло то, что она сумела в церкви у алтаря произнести слова брачной клятвы, навсегда связавшей ее и Фэлена. О Боже, что она наделала! Родди знала, что никогда не обретет счастье вдали от близких. Теперь она мечтала только об одном — о свободе. Она хотела забыть как дурной сон свои клятвы, это кольцо и человека, который сейчас сидел рядом с ней.

Им предстояла долгая поездка. Фэлен хранил молчание. Родди тоже не хотелось разговаривать. В экипаже было тихо. Даже колеса скрипели приглушенно, катясь по первому снегу, устлавшему замерзшую дорогу. Стало смеркаться.

Внезапно боковым зрением Родди заметила какое-то движение. Фэлен накрыл ее сложенные на коленях руки своей большой ладонью, продолжая молчать и даже не глядя в ее сторону. Родди замерла, боясь неправильно истолковать его жест.

— Вы сожалеете о том, что сделали? — глухим голосом спросил Фэлен.

Родди кивнула.

— Вы честны и искренни как ребенок, — усмехнувшись, заметил Фэлен.

Она хотела убрать свои руки из-под его ладони, но он крепко сжал пальцы.

— Родди, — изменившимся голосом промолвил он, — я не хочу, чтобы вы сегодня сожалели о содеянном. Завтра вы можете вновь вернуться к своим грустным мыслям, я не буду винить вас за это. Но сейчас я хочу, чтобы вы знали… Вы возвратили мне надежду, дали еще один шанс. И за это… — Фэлен замолчал и снова крепко сжал ее сложенные на коленях руки. — О Боже… у меня нет слов… Лучше я выражу свою благодарность по-другому. — Он взял ее руку и прижал к своим губам. — Забудьте сегодня вечером все, что когда-либо слышали обо мне. Я хочу, чтобы нам было хорошо друг с другом. Хотя бы один раз. А потом пусть реальность вновь вступает в свои права.

Родди внимательно взглянула на него. Он испытывал к ней благодарность. Конечно, она мечтала о большем. Но пусть хотя бы это чувство заполнит невыносимую пустоту.

— Хорошо, я постараюсь, — обещала она.

— Спасибо, — с облегчением сказал он и откинулся на спинку сиденья.

Всю дорогу до Йорка Фэлен не выпускал ее руку из своих ладоней.

Свет от горевшего в камине — огня бросал тени на высокий поток лучшего номера гостиницы. Родди следила за их игрой, прислушиваясь к звукам шагов суетящейся Джейн. Мысли горничной были просты и безыскусны. Помогая Родди снять свадебный наряд и надеть платье из тафты, она размышляла о том, что ее госпоже придется выполнять неприятные супружеские обязанности, которые, правда, должны привести к рождению ребенка. «Не буду пугать девочку, — думала она. — Пусть бедняжка обо всем узнает на собственном опыте».

У Родди тряслись колени от мрачных предчувствий. Чтобы как-то ободрить себя, она стала вспоминать мысли еще одной служанки, посудомойки, которую часто зажимал в кладовой один из ее братьев. Она никогда не жаловалась на назойливость мужчин и гордилась тем, что посвятила всех мальчиков семьи Деламор в таинства любовных утех. Родди залилась краской стыда, когда перед ее мысленным взором вдруг возникли сцены, разыгрывавшиеся в кладовой.

Негромкий стук в дверь вернул ее к реальности. Джейн, застегивавшая в этот момент кружевные манжеты своей госпожи, поджала губы и решительным шагом направилась к двери. В комнату вошли рослая служанка и жена владельца гостиницы. Обе они несли в руках подносы с едой. Накрыв круглый стол, стоявший у камина, они зажгли свечи и направились к выходу. Жена владельца гостиницы обернулась на пороге и обратилась к Джейн:

— Меня просили проводить вас в вашу комнату, мэм, если вы, конечно, не возражаете. Не желаете ли пройти сейчас со мной?

У Джейн вытянулось лицо, хотя она пыталась скрыть свою обиду. Это был плохо завуалированный приказ. Однако горничная догадалась, кто именно его отдал, и безропотно повиновалась.

Оставшись одна, Родди села на стул и стала смотреть в огонь. Она чувствовала, как холодеют ее руки, и хотя от расставленных на столе блюд исходил аппетитный запах, ей не хотелось есть. Она налила себе вина и, встав, начала нервно расхаживать по комнате.

В конце концов остановившись у зеркала туалетного столика, она взглянула на свое отражение. Не будучи красавицей, Родди обладала яркой, запоминающейся внешностью. Ее лицо обрамляли золотистые, как у ангелочков, локоны. Но такие, как у нее, темные брови вразлет можно было увидеть у демонов, изображенных на фресках приходской церкви. Облик Родди был соткан из противоречий. Ее заостренный подбородок выдавался вперед, на губах почти всегда играла улыбка, большие серые глаза нельзя было назвать мечтательными. Собеседники избегали тяжелого взгляда Родди. Мужчины не считали ее привлекательной женщиной. В ней они видели отражение самих себя, и это отталкивало их.

Родди подняла серебряный бокал и залпом выпила вино, надеясь согреться. Скрип открывающейся двери испугал ее. Родди вздрогнула и выронила бокал из рук. Он с приглушенным стуком упал на ковер, устилавший пол комнаты. Родди нагнулась, чтобы поднять его, а когда снова выпрямилась, Фэлен был уже в номере.

В длинном темно-синем халате он показался Родди необычно высоким. Под халатом на нем были надеты белая рубашка с небрежно расстегнутым воротом, жилет и светлые брюки. На ногах были мягкие туфли и шелковые чулки. Родди провела кончиком языка по пересохшим губам.

— Добрый вечер, милорд, — произнесла она, делая реверанс.

Больше всего Родди боялась, что ее голос сорвется и выдаст ее волнение. Фэлен отвесил ей легкий поклон.

— Мы будем танцевать? — спросил он, приподняв бровь. Родди с недоумением посмотрела на него, не сразу поняв, что он шутит. Сделав над собой усилие, она натянуто улыбнулась.

— Давайте лучше поедим, — предложил Фэлен, и Родди кивнула.

Она села на стул, который он выдвинул для нее. Желудок Родди свело судорогой от запахов пищи и близости Фэлена. Когда он занял место рядом с ней, Родди охватил страх.

Фэлен налил суп себе и Родди. Она сидела, уставившись в тарелку. Комок подступил к горлу. Она была близка к панике. Попытки успокоиться и взять себя в руки ни к чему не привели. Родди сама не знала, чего так сильно боялась — необычности ситуации, коренных изменений, произошедших в ее жизни, мужа, саму себя… А может быть, ее пугала неизвестность?

Да, пожалуй, именно это беспокоило ее больше всего. Прежняя жизнь Родди была размеренной и спокойной, без неожиданностей и сюрпризов. Теперь же все в ее жизни было зыбко. Ее терзали сомнения. Фэлен просил ее на одну ночь забыть все, что она слышала о нем. Но Родди не могла вычеркнуть это из памяти. Она не знала, каким был ее муж на самом деле. Этот человек с синими, как небо, глазами был для нее загадкой.

— Ешьте суп, — промолвил Фэлен.

Родди послушно, как ребенок, которому сделали замечание, взяла ложку. Она думала, что не сможет есть, но солоноватый бульон показался ей очень вкусным. Вскоре она почувствовала себя значительно лучше. Фэлен протянул ей кусок хлеба. Родди взяла его, и их пальцы соприкоснулись. Фэлен посмотрел ей прямо в глаза и улыбнулся. Родди робко улыбнулась ему в ответ и тут же потупила взор.

Тем не менее контакт был установлен. Теперь можно было сделать следующий шаг. У Родди было такое чувство, будто она переходит речку по поваленному бревну. Чем больше она нервничала, тем труднее ей было справиться со своей задачей. Глубоко вздохнув, она заставила себя расслабиться и принялась за пудинг.

Когда она уже наполовину съела пудинг, Фэлен обнаружил на блюде под крышкой жареную утку. Он разрезал птицу и подцепил небольшой кусок на вилку. Родди нерешительно взглянула на утку. Он поднес вилку к ее губам, и она уже через мгновение с аппетитом ела ароматное мясо.

Фэлен окинул ее одобрительным взглядом. Родди сделала несколько глотков из бокала, а когда поставила его на стол, увидела, что Фэлен снова протянул ей кусочек утки. Так он некоторое время кормил ее, и Родди покорно ела из его рук. Однако постепенно в ее душе нарастало чувство беспокойства. Ей вдруг стало жарко и душно в этой комнате.

Закончив кормить Родди уткой, Фэлен аккуратно очистил и разрезал яблоко, а потом поднес кусочек к ее губам, погладив при этом большим пальцем ее по щеке. Родди вздрогнула от его прикосновения. На душе у нее стало тревожно. Закрыв глаза, она взяла в рот сладкую мякоть. Ее лицо пылало, и ей хотелось освежиться. Вкус яблока смешался у нее во рту со вкусом бургундского вина, и Родди с удовольствием его проглотила. И тут внезапно она почувствовала на своих губах совсем другой вкус — вкус его поцелуя.

Язык Фэлена проник ей в рот, и Родди оцепенела. Она хотела оттолкнуть его, но с удивлением заметила, что ее руки обнимают Фэлена за плечи. Ее чувства пришли в смятение. Вместо того чтобы отстраниться от Фэлена, она обвила руками его шею. Его ладони стали неистово гладить ее плечи, и у Родди перехватило дыхание.

Свет от пламени свечи играл в иссиня-черных волосах Фэлена красновато-золотистыми бликами. Он стал осыпать поцелуями ее лицо и шею, а его пальцы в это время ловко расстегивали атласные пуговицы платья на ее спине. Фэлен быстро добрался до конца лифа.

— О, моя сладкая женушка, — бормотал Фэлен.

Его рука проникла вразрез платья, и Родди почувствовала прикосновение его теплых пальцев к своей коже. Ее охватила паника. Родди отшатнулась от него, и он выпустил ее из своих объятий. На губах Фэлена играла улыбка сожаления. Откинувшись на спинку стула, он внимательно посмотрел на жену.

— Вы боитесь меня, — промолвил он.

Родди опустила голову. Она знала, что должна была выполнять свои супружеские обязанности, и готова была сделать это, но как только Фэлен притрагивался к ней, ее тело сопротивлялось. Этот чужак, в мысли которого она не могла проникнуть, нагонял на нее страх одним своим взглядом.

Фэлен налил себе бокал вина и, отпив немного, взглянул на Родди.

— Я, наверное, кажусь вам смешной, — промолвила она.

— Нисколько. — Фэлен сделал еще глоток. — Я горжусь тем, что способен наводить ужас на детишек. Мне кажется, вы сейчас заплачете.

— Вовсе нет.

— Ну, так-то лучше. Родди нахмурилась.

— Пожалуйста, не надо смеяться надо мной.

Уголки его губ дрогнули. Родди не сводила с них глаз, думая, что Фэлен сейчас усмехнется. Но он сдержался и продолжал смотреть на нее с серьезным выражением лица.

— Похоже, мы зашли в тупик, — промолвил он. — Боюсь, что я вынужден буду изнасиловать вас.

Родди потупила взор.

— Знаете, это довольно забавно, — продолжал Фэлен. — Держу пари, вам это понравится.

Родди закусила нижнюю губу.

— Впрочем, вы пока еще не созрели для этого, — добавил он.

Родди резко встала и, отвернувшись от него, попыталась застегнуть пуговицы на спине.

— Прошу вас, не делайте этого. У вас такая красивая спина.

Дрожь пробежала по телу Родди. Нотки нежности, звучавшие в голосе Фэлена, обезоруживали ее. Но она знала, что он смеется над ней. Точно так же он, наверное, издевался над дочерьми тех джентльменов, которых потом шантажировал. А эти девушки ловили каждый взгляд Фэлена и готовы были отдать ему все — свою душу, тело, жизнь… Теперь Родди хорошо понимала их. Ее с неистовой силой влекло к Фэлену, и она не могла с этим ничего поделать.

— Не подходите ко мне, — резким тоном сказала она, услышав за спиной шорох.

Фэлен замер, в комнате воцарилась полная тишина.

— Вы удивляете меня, деточка, — наконец прервал он молчание. — Скажите, почему вы избегаете прикосновений своего мужа?

Сцепив пальцы рук на груди, Родди сильно сжала их.

— Вы знаете, чего я боюсь, — тихо промолвила она. — Я ведь ни разу в жизни не…

Она осеклась.

— Ни разу в жизни? — скептически переспросил Фэлен. Его недоверие оскорбило Родди.

— Конечно, нет! — воскликнула она, резко повернувшись к немулицом.

Синие холодные глаза Фэлена завораживали ее.

— Вы никогда не занимались этим с Джеффом? — спросил он.

— Нет! С чего вы это взяли?! Фэлен быстро встал и обнял Родди.

— Успокойтесь. Простите меня за нелепые подозрения. Родди замерла в его объятиях.

— Как вы могли такое предположить? Это нехорошо с вашей стороны…

— Простите, — повторил Фэлен сдавленным голосом и прижался щекой к ее голове. — Прежде я никогда не был таким ревнивым.

У Родди екнуло сердце.

— Вы меня ревнуете? — смущенно спросила она. Ничего не ответив, он крепче сжал ее в объятиях. Родди жалела о том, что ее дар не может помочь ей в этой ситуации.

— Меня никто никогда не обнимал так, как это делаете вы, — промолвила она.

— Забудьте о моих подозрениях, — прошептал Фэлен.

— Обо мне сейчас ходят сплетни в округе, — пожаловалась Родди. — Говорят, что я во что бы то ни стало хотела выйти замуж. И мне будто бы было все равно, кто станет моим мужем.

— Все это теперь не важно.

— Нет, это важно. — Родди подняла голову и взглянула прямо в глаза Фэлену. — Мне небезразлично, что вы обо мне думаете.

— Ах, Родди, — глухим голосом промолвил он. — Я всего лишь человек и не умею читать чужие тайные мысли. Мне было непонятно, почему вы согласились выйти за меня замуж, и я попытался докопаться до причин вашего поступка. И вот я прибег к самому простому объяснению, которое подсказывала логика. Я буду рад, если вы предложите мне другое.

— Здесь нечего объяснять! Вы нужны мне, а я нужна вам. Вот и все.

Фэлен глубоко вздохнул.

— О Боже! Святая невинность! — воскликнул он. — Разве вы не знаете, деточка, что ваши слова о том, что у вас до меня не было мужчин, могут быть подтверждены или опровергнуты еще до исхода этой ночи?

Родди имела общее представление о том, на что намекал Фэлен. В голове Джейн часто мелькали беспокойные мысли об отношениях между мужчиной и женщиной. Родди была уверена, что ей предстоит испытать сильную боль. В памяти Джейн хранились воспоминания о неприятных переживаниях, связанных с потерей девственности.

— Я это знаю, — промолвила она. Фэлен усмехнулся.

— Честно говоря, я боюсь узнать правду, — признался он. — Да-да, перед вами распутник, которого пугает то, что его жена может действительно оказаться девственницей. Если вы чисты и невинны, то значит, вы вышли за меня замуж вовсе не для того, чтобы прикрыть свои грехи. Тогда, спрашивается, зачем вы это сделали? — Он задумчиво покачал головой. — И даже если вы мне не лжете, вам никто, кроме меня, не поверит. Если через девять месяцев у нас родится ребенок, все сочтут его внебрачным.

— Нет, — в ужасе прошептала Родди.

Но она прекрасно понимала, что Фэлен прав.

— Именно так все и будет, — сказал он, убирая с ее щеки золотистый завиток. — Неужели вы ожидали чего-то другого? Окружающие верят вам не больше, чем ваш собственный муж.

В любом случае я хочу, чтобы вы знали… Если даже вы прикидываетесь невинной, пытаясь обмануть меня, а сами носите под сердцем ребенка от другого мужчины, я готов признать его своим. И я убью любого, кто скажет мне в лицо, что не я его отец. Впрочем, моя репутация убийцы защитит нас от подобных скандалов.

Родди судорожно вздохнула.

— Но… может быть… — запинаясь, промолвила она, — я… то есть мы…

— Вы хотите сказать, что не забеременеете так быстро? Все возможно. — Ладонь Фэлена снова начала поглаживать обнаженную спину Родди, и она затрепетала. — Однако я намерен поработать над этим вопросом.

Губы Фэлена коснулись мочки ее уха, и у Родди перехватило дыхание. Она вдруг почувствовала, как увлажнилась ее промежность. Прильнув к мужу всем телом, Родди замерла. Ощущение исходившего от него тепла доставляло ей наслаждение. Нет, она не хотела, чтобы он уходил. По крайней мере сейчас.

— Я понимаю, что мое желание выйти за вас замуж могло показаться довольно странным, — прошептала она.

— Очень странным, — подтвердил он.

— Но ведь все женщины считают вас неотразимым, я не исключение, — улыбнувшись, сказала Родди.

Фэлен погладил ее по голове.

— Однако никто из них не спешит идти со мной под венец, — заметил он.

Родди не стала напоминать ему о несчастных дочерях богатых господ. Чем ближе она узнавала Фэлена, тем больше сомневалась в том, что он действительно совращает невинных девиц. Все это были глупые, досужие сплетни, придуманные разного рода бездельниками, пытавшимися опорочить доброе имя графа. Этот человек не мог никому причинить зла.

Она провела ладонью по его груди.

— Может быть, позовем слуг, милорд? — смущаясь, спросила Родди.

Это была капитуляция. И, судя по улыбке, заигравшей на губах Фэлена, он все понял. Не выпуская Родди из своих объятий, Фэлен протянул руку туда, где висел колокольчик на шнуре, и позвонил.

Вскоре пришли слуги и стали убирать со стола. Родди со смиренным видом сидела на стуле, а Фэлен, стоя у камина, как завороженный следил за игрой языков пламени. Крепкая приземистая служанка, гремя посудой, ставила ее на поднос. Не успела она уйти, как в комнату вошел хозяин гостиницы с серебряным подносом, на котором стояли хрустальный графин с хересом и бокал. Не поднимая глаз на своих постояльцев, он поставил поднос на стол и вышел из номера.

Горевший в камине огонь отбрасывал красноватые отблески на хрустальный сосуд с янтарного цвета жидкостью. Фэлен налил себе хереса. Родди напряженно ждала, что будет дальше. Вообще-то она должна была больше знать о том, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они остаются наедине. Ведь Родди выросла в окружении четырех старших братьев, и ее дар позволял ей проникнуть в их самые заветные мысли. И тем не менее Родди сумела уловить лишь те чувства, которые охватывали молодых людей, когда они вместе со служанкой переступали порог кладовой. Это были волнение, грубая похоть, жадная страсть получить удовольствие. Когда она смотрела на Фэлена, ей почему-то хотелось испытать эти эмоции, но, когда отводила взгляд в сторону, это желание пропадало.

Фэлен поставил бокал и поманил к себе Родди:

— Идите сюда.

Его голос как будто заворожил ее. Родди влекло к Фэлену как магнитом. Не раздумывая, она встала и как покорная рабыня подошла к нему. Фэлен улыбнулся и, протянув руку, указательным пальцем дотронулся до ее нижней губы. Родди инстинктивно слизала языком каплю хереса, которую он оставил на ее губе. Его вкус показался ей очень приятным. Фэлен обнял ее и провел своим языком по тому месту, где только что была капелька хереса, а потом снова увлажнил пальцем губы и мочку уха Родди ароматным напитком. Родди затрепетала, когда Фэлен стал слизывать их, перемежая движения своего языка поцелуями.

Когда он наконец прекратил эту забаву, Родди вопросительно взглянула на него. Она решила, что Фэлен хочет выпить немного хереса. Однако он не стал пить, а, взяв палец Родди, обмакнул его в бокал. Родди поняла, чего он ждет от нее, и, оробев, потупила взор. Фэлен молча смотрел на нее, давая ей время справиться со своим смущением. В конце концов Родди вновь подняла глаза. Она долго разглядывала обнаженную шею мужа, на которой пульсировала голубая жилка. Дыхание Фэлена было ровным и размеренным.

Родди медленно подняла руку и коснулась пальцем ямки на горле Фэлена. Оставшаяся на коже капля хереса манила ее, приковывая к себе взгляд. Родди наклонилась и слизала ее кончиком языка. Теперь она сама обмакнула палец в бокал и повторила свой опыт.

Стон наслаждения вырвался из груди Фэлена. Положив ладони на ягодицы жены, он прижал ее бедра к своим.

— Родди, помоги мне раздеться, — прошептал он.

Третья капля хереса стекла на его грудь и исчезла под рубашкой. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Родди начала расстегивать пуговицы, стараясь догнать каплю. Кожа Фэлена была смуглой, гладкой и теплой. Родди долго возилась с застежкой на его жилете и, справившись с ней, распахнула рубашку на груди Фэлена. И вот она снова увидела каплю янтарного хереса среди завитков черных волос.

Родди совсем потеряла голову. Ею овладело неистовое желание увидеть красноватые отсветы огня на обнаженном теле мужа и осыпать его ласками. Сняв с него халат и рубашку, она провела ладонями по его мускулистым предплечьям и груди. На губах Фэлена заиграла победная улыбка. Халат и рубашка валялись на полу у его ног. Озаренная красноватым светом камина, фигура Фэлена показалась Родди еще «выше и мощнее. Он напоминал тигра, хищное животное, которое Родди видела однажды. Сдерживая свою страсть, Фэлен замер, наслаждаясь ее прикосновениями. Он позволял ей разглядывать себя, дотрагиваться до своего прекрасного тела.

Родди поцеловала его шею, снова ощутив вкус хереса. Крепко обняв Родди, он припал к ее губам в жадном поцелуе. Она запрокинула голову, и волна ее золотистых волос рассыпалась по спине. Расстегнутое платье из тафты едва держалось на ее плечах и готово было упасть на пол. Фэлен стащил с нее лиф, и Родди обнажилась по пояс. Ощутив свою наготу, Родди на мгновение оцепенела. Отступив от нее, Фэлен залюбовался ее грудью, изгибом шеи и пылавшим от смущения лицом.

Неужели он считает ее красивой? Родди робко — со страхом и надеждой — посмотрела ему в глаза. Однако их выражение было непроницаемым. Родди, сгорая от стыда, потупила взор. Нет, она была не способна очаровать мужчину, недаром Фэлен называл ее деточкой. Она была для него неуклюжим смешным подростком. Больше всего на свете она боялась, что муж сейчас с отвращением отведет от нее взгляд. Но тут она услышала его нежный голос:

— Родди, деточка, ты так прекрасна…

У Родди перехватило дыхание, она подняла на него увлажнившиеся глаза, в которых снова вспыхнул огонек надежды. Фэлен дотронулся пальцем до кончика ее носа и оставил на нем каплю хереса.

— Никогда не взрослей, — продолжал он. — Я хочу, чтобы ты всегда оставалась маленькой девочкой и играла со мной.

У нее зачесался нос, с которого была готова сорваться янтарная капля. Родди высунула язык и попыталась слизать ее, но ей это не удалось. Фэлен засмеялся. Подхватив ее на руки] он отнес Родди на кровать и, устроившись рядом, слизал наконец каплю с кончика ее носа. Родди путалась в платье, оно сковывало ее движения, и, изловчившись, она наконец сбросила его.

От острых незнакомых ощущений трепет пробежал по телу Родди. Однако Фэлен продолжал подшучивать над ней и забавляться, как ребенок. Он смеялся, глядя на нее, и от этого его лицо казалось моложе. Родди взвизгнула и захихикала, когда Фэлен стал щекотать ее. Она попыталась отодвинуться от него, но он подмял ее под себя и припечатал к кровати, продолжая легонько щипать ее и покусывать. Родди извивалась под ним, пытаясь освободиться. Все это было похоже на детскую возню. Так когда-то давно Родди играла со своими братьями. Они катались по траве, сцепившись в один клубок, и старались перехитрить друг друга. Вспомнив детство, Родди совсем потеряла бдительность. Главное для нее сейчас было одержать верх над соперником.

Но настроение Фэлена вдруг резко изменилось. Его движения замедлились. Он больше не щекотал Родди, а ласкал интимные уголки ее тела. Родди замерла, тяжело дыша, ее мышцы расслабились. Ей были приятны его поглаживания. Когда его рука скользнула вниз и стала ласкать внутреннюю поверхность ее бедер, Родди закрыла глаза и начала выгибать спину от удовольствия, наслаждаясь его восхитительными прикосновениями.

Пальцы Фэлена двигались вверх и вниз по ее бедру и вдруг проникли в ее промежность. Родди затрепетала, когда он коснулся самой чувствительной части ее тела. Бутон плоти, который он ласкал, налился кровью и начал пульсировать. Родди почувствовала, как ее охватывает возбуждение. Фэлен склонился над ней и припал губами к ее соску, продолжая делать рукой ритмичные движения, от которых промежность Родди увлажнилась и стала горячей. Она запрокинула голову, отдавшись на волю чувств.

Руки Родди беспокойно шарили по спине Фэлена, а когда они спустились на его талию и нащупали пояс, она поняла, что ее муж все еще в брюках. Родди пришла в недоумение. Почему он до сих пор не снял их? Если Фэлен приводил ее в экстаз своими ласками, то и она могла сделать то же самое, доставив ему ни с чем не сравнимое удовольствие. Она попыталась расстегнуть пуговицы на его брюках, но он перехватил ее руки.

— Терпение, любовь моя, — хриплым голосом промолвил Фэлен и, поднеся руку жены к своим губам, поцеловал ее. — Я не хочу, чтобы тебе было больно.

Родди совсем забыла о том, что ей придется пережить неприятные минуты в момент лишения девственности. Вспомнив об этом, она почувствовала, как цепенеет ее тело.

Фэлен крепко обнял жену.

— Так всегда бывает в первый раз, — нежно промолвил он, целуя ее в плечо. — Обещаю тебе, что в дальнейшем этого больше не повторится.

Родди посмотрела ему в глаза и подумала о том, что поверила бы ему, даже если бы он обещал достать ей с неба звезду.

— Я не боюсь боли, — прошептала она. — Не жалей меня.

Фэлен снова склонил голову и стал полизывать и покусывать ее сосок. Родди гладила его мускулистые плечи, а потом ее руки снова скользнули вниз. Фэлен застонал. Он больше не мог сопротивляться соблазну. Отведя ее руки, он сам расстегнул брюки, снял их и лег на Родди.

Поерзав, Фэлен удобно устроился между ее раздвинутых ног. Родди снова охватил страх, ее бросило в дрожь. Приподнявшись на локтях, Фэлен поцеловал жену. Теперь он удерживал на весу свое тело, и оно не давило на Родди. Внезапно она почувствовала, как в ее. лобок уперся его затвердевший член. Родди выгнула спину, подавшись навстречу ему, и вцепилась в бедра мужа.

Вне себя от страсти, Родди стала делать ритмичные движения, прерывисто дыша. Ее тело как будто очнулось после долгой спячки и требовало ласк. Родди с радостью поняла, что все ее прежние страхи были напрасны. И вот наконец Фэлен вошел в нее, и она почувствовала боль, но слабую и вполне терпимую.

Однако Фэлен не двигался. Снова навалившись на нее всем телом, он замер. Страх охватил Родди, она не понимала, что все это означало. Неужели это был конец? Страсть все еще кипела в крови Родди и требовала выхода. Родди погрузила пальцы в густые волосы мужа. Он поднял голову, и у Родди перехватило дыхание, когда она увидела выражение его лица. Его потемневшие синие глаза мрачно смотрели на нее.

— Вы недовольны мной, милорд? — спросила она, стараясь скрыть свою тревогу.

Ничего не ответив, Фэлен внезапно резким толчком глубже вошел в ее лоно. На этот раз боль была намного сильнее, и Родди закусила губу, чтобы не закричать. Она боялась, что это рассердит мужа.

— Милорд, — в отчаянии прошептала Родди, — мне почти совсем не больно. Я думала… я боялась, что будет намного хуже. Честное слово, я почти ничего не почувствовала.

Фэлен продолжал молча смотреть на нее. Никогда в жизни Родди не ощущала себя такой беспомощной и растерянной. Она находилась во власти человека, который оказался сильнее ее дара. Она не могла проникнуть в мир его эмоций и мыслей, не знала, что таится в глубине его души. А самое главное, его ласки сводили ее с ума, заставляя забыть обо всем на свете. Ее неудержимо влекло к нему даже тогда, когда он внушал ей страх.

Внезапно Фэлен задвигался и начал делать мощные ритмичные толчки. Родди застонала от боли, смешанной с чувством острого удовольствия, и, закрыв глаза, запрокинула голову. Она ощущала на своей шее его прерывистое дыхание.

— Черт подери, — простонал он. — Теперь уже мне все равно, лгунья ты или сама невинность.

Родди не понимала, о чем он говорит. Она чувствовала, как Фэлен зарылся лицом в ее густые волосы, и прильнула щекой к его покрытому потом плечу. Ей казалось, что ее тело сейчас взорвется и распадется на тысячи мелких кусочков. Напряжение нарастало. Родди лихорадочно вцепилась в предплечья мужа, вонзив ногти в его кожу, и из ее груди вырвался неистовый крик. Она извивалась и корчилась под мужем, пока перед ее глазами не вспыхнул ослепительный свет. Мощная судорога сотрясла ее тело.

Родди очнулась в объятиях мужа. Она ловила ртом воздух, а он нежно целовал ее. Родди обмякла в его руках, ощущая исходившее от него тепло. По ее телу разлилась сладкая истома, и Родди начало клонить в сон. Она с трудом подняла тяжелые веки и увидела, что Фэлен пристально смотрит на нее. Его синие глаза взирали на нее с холодным интересом.

— Отлично, — с усмешкой промолвил Фэлен, — Я вижу, вам это понравилось.

Глубоко вздохнув, Родди улыбнулась в ответ. О да, ей это действительно очень понравилось. Ей нравилось, что Фэлен находится рядом, обнимает ее, ласкает ее тело. Ей нравилось слушать размеренное биение его сердца, которое усыпляло ее. Голос Фэлена доносился до нее как будто издалека, сквозь туман полудремы.

— Ты ездишь на лошадях, сидя в мужском седле? — спросил он.

Это был странный вопрос. Она не ожидала услышать ничего подобного.

— Только во время скачки, — пробормотала Родди и, сладко зевнув, добавила сквозь сон: — Пожалуйста, не говори об этом маме…

— Не буду, — пообещал он и крепче прижал ее к своей груди.

— Фэлен, — прошептала она, засыпая, — я люблю тебя. Он замер, но Родди уже погрузилась в сон. Ей приснилось, что она сумела проникнуть в мир его мыслей и чувств и прочитать там признание в любви.

«Я люблю, я люблю, я люблю тебя, моя девочка!»

Глава 6

Лондон оказался шумным многолюдным городом, и Родди было трудно находиться здесь. Перемены утомляли ее — новая жизнь, новая среда обитания, новые люди вокруг. В этом бурном море у нее было только одно убежище — Фэлен, и она лихорадочно цеплялась за него.

Граф дал мадам Декарт строгие инструкции. Наряды, которые она шила для Родди, были последним криком моды. Полупрозрачный шелк, глубокие вырезы, крошечные рукава, оставляющие руки обнаженными и больше подходящие для средиземноморской солнечной погоды, нежели для английской зимы. К этим великолепным нарядам Родди надевала атласные туфельки пастельных тонов с лентами, которые завязывались вокруг икр, а также со вкусом подобранные перчатки, которые служили вовсе не для того, чтобы согревать руки. Когда она спускалась по холодной мраморной парадной лестнице в гостиную, где ее ждал Фэлен, казалось, от ее румянца температура в доме поднималась на несколько градусов.

Портниха тем временем пыталась навязать ей свое мнение и помочь устранить те недостатки, которые она видела во внешности графини.

— Волосы… — говорила она, не умолкая ни на минуту, — ваши великолепные волосы надо обрезать. Чтобы их было легче укладывать в локоны. Понимаете? Надо сделать их короче. — И она бросила лукавый взгляд в сторону Фэлена. — А вот фигура у вас — просто загляденье, правда, месье? Само совершенство.

—Да, действительно совершенство, — с улыбкой согласился граф.

От его похвалы сердце Родди затрепетало. Всю неделю она ходила, не чуя под собой ног. И причиной этого было вовсе не долгое путешествие в карете. Сто раз на дню муж прикасался к ней, улыбался ей, дарил ласки или целовал в затылок, проходя мимо, когда она писала письмо родителям или читала при свете мерцающей свечи.

А ночью… Боже, ночью перед ней открывался мир, о существовании которого она прежде не знала. Он учил ее получать удовольствие от любовных утех. И поэтому теперь, когда Фэлен попросил ее одеться по последней моде, она не стала возражать ему. Ей хотелось доставить мужу удовольствие.

Она бросила робкий взгляд на Фэлена через плечо.

— Вам нравится это платье, милорд?

Граф выразительно посмотрел на портниху. Она поняла его без слов и вышла из гостиной. Родди с замиранием сердца ждала, что скажет муж о ее новом наряде.

Он улыбался, глядя на нее. Но его улыбка могла означать все, что угодно. Комок подступил к горлу Родди. Фэлен окинул жену оценивающим взглядом.

— Колдунья, — промолвил он. — Моя златовласая колдунья.

Родди провела кончиком языка по пересохшим от волнения губам.

— Вы сказали «колдунья», милорд? — робко переспросила она. — Мадам Декарт говорила, что у меня неподходящая внешность… Но я надеялась…

— Идите ко мне, — перебил он ее, протянув руки, и, когда она повиновалась, заключил ее в объятия. — Не забивайте себе голову тем, что говорит мадам Декарт.

Его синие глаза завораживали ее, и она почувствовала, как по ее спине забегали мурашки.

— В Ирландии вас примут за ту, кем вы в действительности являетесь, — промолвил он. — Даоине сидхе.

Родди нахмурилась, придя в замешательство от его непонятных слов. Она попыталась воспроизвести странные звуки, но у нее ничего не получилось.

— Так называется волшебный народ, — объяснил Фэлен. — Эти люди живут между ночью и днем, они пьют только росу и не прикасаются ни к дождевой, ни к речной, ни к морской воде. Их еще называют «сияющими». А вы — маленькая сида.

Вглядевшись в глубину его лазурных глаз, Родди подумала, что это сам Фэлен живет между светом и тьмой, как принц демонов.

— Значит, я вам нравлюсь, милорд? — прошептала она.

Стоял погожий зимний день, и Фэлен пригласил жену на прогулку. Они решили пройтись пешком, так как после утомительного путешествия из Йоркшира в Лондон Родди не желала садиться в экипаж. Одетая в легкое пальто и кашемировую шаль, она шла быстро, чтобы не замерзнуть.

Подойдя к железным кованым воротам, Родди не могла удержаться и обернулась, чтобы взглянуть на дом, в котором теперь жила. Здание выглядело более роскошным, чем усадебный дом ее отца в Йоркшире. Это была величественная постройка с двумя рядами высоких окон, обрамленных изящными наличниками с фронтонами. Родди пересчитала окна верхнего этажа на фасаде, и у нее получилась внушительная цифра — двадцать два. Рядом с жилым домом по периметру двора располагались конюшни и каретный сарай, а позади был разбит большой сад, вид на который открывался из окна ее спальни. Комнаты особняка с потолками, украшенными лепниной, были обставлены дорогой французской мебелью. Родди не заметила признаков того, что владелец усадьбы находится в стесненных обстоятельствах.

— Этот дом принадлежит моей матери, — сказал Фэлен, как будто прочитав ее мысли. — То, что я оказался на мели, еще не означает, что все мои родственники бедствуют.

Родди кивнула, подумав о том, что его родственники, должно быть, получают неплохой доход, которого хватает на содержание роскошного дома с огромным штатом слуг. Особняк всегда был готов принять хозяев, несмотря на то что, по словам дворецкого, мать Фэлена десять месяцев в году находилась за границей.

Владелица лондонской усадьбы была очень богатой женщиной, а ее сыну грозило полное разорение. Из-за долгов он мог лишиться своих имений.

И еще одну странность подметила Родди. Мать Фэлена сейчас путешествовала, но никто из домочадцев не знал, где именно она находилась. Более того, никого это не заботило. Под контролем дворецкого слуги четко выполняли свои обязанности вне зависимости от того, была их госпожа дома или нет. Они с уважением относились к Фэлену, хотя не одобряли его похождения. Появление молодой графини вызвало у слуг большой интерес. Они с любопытством приглядывались к ней. Однако прислуга привыкла скрывать свои истинные чувства и внешне относилась к Родди с неизменной вежливостью и предупредительностью.

Огромная площадь за оградой особняка была почти безлюдна.

— А куда попрятались люди? — спросила Родди, которую смущал пустынный городской пейзаж.

— Думаю, разъехались по своим сельским усадьбам, — ответил Фэлен.

— Но я думала, что в городе всегда много людей, — промолвила Родди, которая, несмотря на безлюдность, ощущала присутствие тысяч горожан за стенами домов.

Фэлен усмехнулся.

— Вам одиноко в пустынном городе?

— Конечно, нет. Просто я думала, что на улице будет больше народа.

— По-видимому, мое общество вас не устраивает, — вздохнув, заметил Фэлен.

Родди потупила взор.

— Вовсе нет, милорд.

Сжав ее руку, Фэлен остановился. Они стояли так близко, что их дыхание смешивалось.

— Берегитесь, деточка. Я могу продемонстрировать вам, как можно к взаимному удовольствию воспользоваться тем, что улицы пустынны.

Слова Фэлена выбили ее из колеи. Дрожь пробежала по телу Родди. Позабыв обо всем на свете, она взглянула в его синие бездонные глаза.

— Вы можете демонстрировать мне все, что вам заблагорассудится, милорд, — прошептала она, охваченная возбуждением.

Фэлен обнял Родди за талию и привлек к себе. Их губы слились в жарком поцелуе, от которого по телу Родди разлилось тепло. Она согрелась, несмотря на мороз, и погрузилась в полузабытье. Вокруг стояли дома, из окон которых можно было видеть целующуюся парочку, но Родди не было до этого никакого дела. Она жалела сейчас лишь об одном — Фэлен был одет в сюртук из плотной ткани. Однако она знала, какова на ощупь его кожа, как красиво его обнаженное тело в отблесках огня. Но тут ее шаль соскользнула с плеч, и очарование момента исчезло. Сама Родди не заметила холода, однако Фэлен прервал поцелуй и снова закутал Родди в шаль. Улыбнувшись друг другу, они продолжили прогулку.

— А теперь, чтобы развеять вашу скуку, пойдем туда, где много народа, — сказал Фэлен.

По мере приближения к деловым районам города им встречалось все больше прохожих. Когда они миновали Ганновер-сквер, Фэлен повернул на запад и вскоре они вышли на площадь, с которой открывался прекрасный вид на город. Родди не переставала восхищаться увиденным. Однако Фэлен почти не слушал ее. Взяв жену под руку, он увлек ее к одному из порталов.

«Кондитерская Гантера» — гласила надпись над входом. Рядом с дверью висела скромная реклама из газеты «Тайме»: «Господа Гантер почтительно просят известить благородное общество и тех, кто имеет честь обслуживать его представителей, о том, что они готовы поставлять сливочное и фруктовое мороженое, а также различные виды печенья, пирожных и леденцов».

— Мороженое! — ежась от холода, воскликнула Родди.

В это время мальчик, служащий кондитерской, распахнул перед ними дверь. Увидев клиентов, к ним навстречу поспешно вышел владелец магазина.

Фэлен, усмехнувшись, подтолкнул жену вперед.

— Лично я предпочитаю леденцы, — заявил он.

Месье Гантер, узнав в Фэлене своего постоянного клиента, вынес им всевозможные сладости — конфеты, мороженое, печенье. Их столик вскоре был заставлен стаканчиками, тарелками и подносами.

— Не хотите ли чашечку шоколада, мадемуазель? — спросил владелец кондитерской.

Фэлен распорядился принести шоколад, и вскоре перед Родди стояла чашка с темным горячим густым напитком. Пока Родди пила ароматный шоколад с печеньем, Фэлен с наслаждением снимал пробу с других кондитерских изделий, теснившихся на столе.

— Проголодался на свежем воздухе, — объяснил Фэлен, когда Родди изумленно посмотрела на него.

Родди, пряча улыбку, вонзила зубы в аппетитный эклер. Ей нравилось наблюдать за мужем. Когда Гантер принес еще один поднос со сладостями, Фэлен приподнял бровь и замер, на минуту задумавшись, чего бы такого еще отведать.

— Попробуйте вот это, — предложил Фэлен, протягивая жене пирожное со сливками. — Гантер неподражаем.

Хотя выражение лица Гантера осталось непроницаемым, Родди чувствовала, что он преисполнился гордости за свое профессиональное мастерство. Родди чуть не расхохоталась, догадавшись, что граф Дьявол был одним из завсегдатаев кондитерской месье Гантера и благодарным почитателем его таланта. Что сказали бы ее родные и те, кто сомневался в доброте и порядочности Фэлена, если бы увидели, с каким детским восхищением он смотрит на леденцы?

Пока Родди доедала эклер, Фэлен успел опустошить все тарелки. Вздохнув, он с сожалением посмотрел на маленькое пирожное со сливками, лежавшее на блюде перед Родди. Это было все, что осталось от их роскошного пиршества.

— Думаю, что на сегодня действительно хватит, — сделав над собой усилие, сказал он.

Встав, он протянул жене руку и помог ей подняться из-за стола.

— Ваши пирожные со сливками бесподобны, месье, — сказал он, обращаясь к хозяину кондитерской. — Примите мои поздравления, вы настоящий мастер.

— Вы действительно так считаете, милорд? — спросил Гантер, и его лицо расплылось в улыбке. — Это был небольшой эксперимент. Я добавил в тесто анисовое семя, а потом…

Фэлен слушал рецепт приготовления понравившихся ему пирожных так сосредоточенно, как будто кроме них для него больше ничего не существовало в этом мире. Когда Гантер закончил, граф подвел к нему Родди.

— Леди Ивераг, — торжественным тоном сказал он, — сегодня вы познакомились с лучшим кондитером Англии. Запомните этот миг на всю жизнь.

Гантер внешне ничем не выдал своего удивления по поводу того, что граф женился. Однако тут же отвесил Родди поклон.

— Прошу прощения, миледи, — промолвил он. — Я не имел чести знать, что лорд Ивераг женился. Позвольте мне с некоторым запозданием от всего сердца пожелать вам счастья.

— Спасибо. Ваши кондитерские изделия просто восхитительны, — сказала Родди, втайне от Фэлена подмигнув Гантеру. — Если позволите, я хотела бы забрать с собой это последнее пирожное со сливками.

— Конечно, миледи.

Фэлен с сожалением смотрел, как кондитер заворачивает пирожное. Заметив это, Родди и Гантер переглянулись. Они понимали друг друга без слов.

— Может быть, Гантер, — сказала Родди, — вы пришлете дюжину таких пирожных в особняк Беньян-Хаус.

— Я незамедлительно выполню вашу просьбу, миледи, — пообещал кондитер.

Родди испытала странное удовольствие, впервые за время своей супружеской жизни отдав распоряжение обслуживающему персоналу.

Повернувшись к мужу, она увидела, что он усмехается.

— Вы решили побаловать меня? — спросил он. — Я еще до ужина съем все двенадцать.

— Их тринадцать, — напомнила Родди, показав ему сверток, который она держала в руке.

— Одним пирожным больше, одним меньше, — рассудил он. — Думаю, что я справлюсь со всеми.

Гантер распахнул перед ними дверь, и Родди снова многозначительно улыбнулась ему, проходя мимо. Кондитер поклонился. Он понимал, что завоевал доверие леди Ивераг и отныне может рассчитывать на ее покровительство. Выйдя на крыльцо, месье Гантер проводил супружескую чету долгим взглядом. Родди уловила мысли, пронесшиеся в его голове.

«О Боже, — думал владелец кондитерской, — по-моему, эта юная особа любит его. Бедное дитя!»

К тому времени, когда они добрались до улицы Пэлл-Мэлл, последнее пирожное со сливками было съедено. Родди с удовольствием рассматривала витрины дорогих магазинов, которые заинтересовали ее куда больше, чем Карлтон-Хаус с возведенными недавно вдоль его фасада колоннами ионического ордера. Родди особенно привлекали различного рода часы, резные трости, чайницы, украшенные инкрустацией табакерки. Все эти вещицы казались ей просто очаровательными.

Словно маленький беспризорник, прижав нос к стеклу витрины, она долго любовалась каким-то большим странным предметом, украшенным позолотой и эмалью. Он имел форму замковой башни, хотя вряд ли когда-нибудь на свете существовали башни таких ярких веселых тонов.

— Что это за штуковина? — спросила Родди, не поворачивая головы.

Она обращалась к Фэлену, но вдруг услышала за спиной незнакомый мужской голос:

— Это музыкальная шкатулка, дитя мое. И очень причудливая, надо сказать.

Обернувшись, Родди увидела перед собой незнакомца и услышала голос проходившего мимо молодого человека, бросившего на них любопытный взгляд: «Его светлость герцог Страттон». Так она узнала имя заговорившего с ней прохожего.

Герцог окинул ее критическим взглядом с ног до головы, и Родди поняла, что ее оценивают. «Еще одна шлюха Ивера-га», — подумал он, и Родди вспыхнула от гнева.

— Добрый день, ваша светлость, — поздоровался Фэлен. — Позвольте представить вам мою жену Родерику.

На этот раз лицо герцога залилось краской. В отличие от кондитера Гантера он не сумел скрыть своего изумления.

— Ваша жена? — растерянно пробормотал он. Однако через мгновение Страттон уже взял себя в руки. — Я искренне рад знакомству с вами, миледи. — Герцог учтиво поклонился, и его корсет при этом издал скрип. — Честное слово, я очень рад. Ну и ну, какой сюрприз, Ивераг! Вы даже не объявили о свадьбе! Мои поздравления… — В голове герцога вновь мелькнула мысль о шлюхах, но он продолжал: — Какая милая музыкальная шкатулка! Отличный свадебный подарок. Давайте войдем, моя дорогая, и эта вещица будет вашей.

Герцог взял Родди под руку. И тут Фэлен сделал какое-то странное резкое движение, как будто хотел остановить его. «О, да он ревнует! — подумал Страттон. — Он не хочет, чтобы я даже прикасался к ней».

То, что Фэлен испытывает к Родди чувство собственника, изумило герцога даже больше, чем тот факт, что граф Дьявол женился. «Такого с ним никогда еще не было, — думал Страттон. — Должно быть, все дело в деньгах. Брак по расчету. Состоятельная девочка попала в затруднительное положение, и граф ее выручил, женившись на ней. Очень милое создание, правда, у нее своеобразная внешность. — Герцог улыбнулся Родди. — Когда она бросит этого шалопая, я попытаю с ней счастья».

— Я не могу позволить вам сделать это, ваша светлость, — промолвила Родди, многозначительно глядя на герцога. В ее словах скрывался двойной смысл. — Это слишком щедрый подарок.

— Моя жена права, — холодно заметил Фэлен, беря Родди под руку. — Это был бы излишне щедрый подарок. — Простите, но нам пора. У нас назначена встреча с мистером Скипуор-том.

— С мистером Скипуортом? — удивленно переспросил герцог и, подняв голову, увидел надпись на вывеске магазина «Блейк и Скипуорт. Ювелирные изделия и часы». — Нуда, конечно… Не буду вас задерживать. Я приехал в город всего лишь на неделю, и у меня нет времени на развлечения. Передавайте привет вашей матушке. Приятного дня. Очень рад был познакомиться с вами, миледи.

И герцог двинулся дальше по тротуару. «О, Лиза, Лиза, — думал он. — Это может погубить тебя! Да, но мне чертовски повезло, что я первым узнал эту новость!»

Родди решила, что Лизой Страттон называл графиню, и сосредоточилась на более приятной теме — посещении ювелирного магазина, постаравшись забыть неприятную реакцию герцога на известие о браке Фэлена.

Старший продавец магазина «Блейк и Скипуорт», который из окна с интересом следил за сценой, разыгравшейся у витрины, вышел навстречу клиентам, когда они переступили порог просторного помещения. И хотя продавец не знал Фэлена, рекомендацией для него послужило то, что герцог Страттон запросто общается с этой супружеской парой. И когда Фэлен властным тоном заявил, что хочет видеть мистера Скипуорта, молодой человек без колебания позвал владельца магазина.

— Миледи желает взглянуть на музыкальные шкатулки, — сказал Фэлен, обращаясь к высокому угловатому джентльмену, вышедшему из глубины магазина.

Мистер Скипуорт пригласил Родди и Фэлена пройти в отдельную комнату для особо уважаемых клиентов.

— Я знаю, какая именно шкатулка вас заинтересовала, — сказал старший продавец, проследовавший за ними, — она стоит в витрине. Я сейчас схожу за ней.

— Принесите все музыкальные шкатулки, какие есть в вашем магазине, — распорядился Фэлен. — Та, что находится в витрине, показалась мне несколько… безвкусной.

— Я прекрасно понимаю вас, милорд, — согласился с ним Скипуорт. — У нас широкий выбор интересующих вас предметов, и мы будем счастливы представить их вам.

— Вы считаете эту шкатулку безвкусной, Фэлен? — спросила Родди, когда владелец ювелирного магазина ушел вслед за старшим продавцом, чтобы отдать распоряжение своим служащим. — Я бы скорее назвала ее причудливой.

Фэлен приподнял темную бровь.

— Она именно безвкусная, Родерика, — твердо заявил он.

— Нет, причудливая, — упрямо возразила Родди.

Фэлен усмехнулся и посторонился, пропуская к столу продавца с тяжелой ношей.

Музыкальная шкатулка в виде башенки была настоящим чудом. Она играла мелодию «Боже, храни короля» в тональностях ля и до мажор. Когда начиналась музыка, в башенке открывались шесть дверец, и в их проемах можно было увидеть крошечные фигурки танцующих львов и единорогов, точно таких же, какие были изображены на большой государственной печати Англии. Когда мелодия звучала в ля мажоре, фигурки двигались по часовой стрелке, в до мажоре — против.

Родди из вежливости окинула взглядом и другие подобные вещицы, которые принес продавец. Однако она уже давно сделала свой выбор. И когда Фэлен взял в руки обычную по форме шкатулку из сандалового дерева, которая играла контрданс, Родди решила, что муж издевается над ней.

— Нет-нет, эта вещица недостаточно безвкусна, — заявила Родди. — Мне нравятся пестрота и аляповатость. Я хочу вон ту.

И она показала на шкатулку-башенку. Фэлен бросил взгляд на мистера Скипуорта, и ювелир, поклонившись, удалился, уверенный в том, что клиенты не уйдут сегодня из его магазина без дорогой покупки.

— Родди, — спокойно сказал Фэлен, — боюсь, что эта уникальная вещица слишком дорого стоит.

Она улыбнулась ему так, как всегда это делала прежде, когда хотела, чтобы отец купил ей какую-нибудь безделушку.

— Неужели мы не можем позволить себе купить такую мелочь, милорд? — игриво спросила она.

— Вы можете, а я, к своему великому сожалению, нет, — без тени улыбки ответил Фэлен.

Выражение беспечности и озорства тут же исчезли с лица Родди.

— О, милорд… — дрогнувшим голосом тихо промолвила она.

Только теперь Родди осознала, какую ошибку она допустила. В комнате установилась гнетущая тишина. Улыбнувшись, Фэлен погладил жену по щеке.

— Если вы купите шкатулку, это не будет подарком, — мягко промолвил он.

Родди быстро схватила со стола шкатулку из сандалового дерева.

— Я хочу вот эту! — воскликнула она и, открыв ее, стала слушать мелодию контрданса. — Простите меня, — прошептала она, чуть не плача. — Я такая глупая.

Фэлен обнял жену за плечи.

— Не надо плакать, любовь моя. Все это мелочи. Они не стоят ваших слез. — Фэлен смахнул большим пальцем слезу с ее щеки. — Если вы не прекратите плакать, я не выдержу и куплю это чудовище.

Родди улыбнулась сквозь слезы.

— Шкатулка действительно так безобразна?

— Просто безбожно, — с чувством сказал Фэлен.

Родди фыркнула и взяла носовой платок, который протянул ей муж. Когда в комнату вернулся мистер Скипуорт, Родди с улыбкой показала ему шкатулку из сандалового дерева.

— Правда, прелестная вещица? — спросила она и почувствовала, что на ее глаза вновь навертываются слезы. — О Боже, я сейчас заплачу!

Мистер Скипуорт сам был готов расплакаться, увидев, какую шкатулку выбрала клиентка. Но он взял себя в руки и распорядился, чтобы старший продавец проводил Родди в главный зал. Владелец магазина остался в комнате, чтобы поговорить с лордом Иверагом. Родди остановилась на пороге и, обернувшись, посмотрела на Фэлена.

— Мне очень дорог ваш подарок, — промолвила она, прижимая шкатулку к груди. — И я всегда буду дорожить им.

Разговор Фэлена и мистера Скипуорта за закрытыми дверями длился довольно долго. Дожидаясь мужа, Родди рассеянно рассматривала браслеты, которые продавец разложил перед ней на прилавке. И тут в магазин вошла новая клиентка.

У Родди перехватило дыхание. Еще не успев посмотреть на женщину, Родди уже знала, что все ее мысли были заняты Фэленом. Положив на прилавок браслет, который она держала в руках, Родди обернулась… и оказалась лицом к лицу с любовницей своего мужа, Лизой.

Она была полной противоположностью Родди — старше, опытнее, с пышной женственной фигурой. Если Родди можно было сравнить с ключевой водой, то Лиза была подобна темному пьянящему бургундскому вину. Переступив порог магазина, она огляделась по сторонам. Лиза искала Фэлена. Она уже знала о его женитьбе — герцог успел все рассказать ей — и была вне себя от гнева.

В этот момент дверь, ведущая в отдельную комнату, распахнулась, и в главное помещение магазина вышли Фэлен и мистер Скипуорт.

— Ивераг! — воскликнула Лиза и направилась к нему. — Как я рада, что застала вас здесь! Этот старый пройдоха Страттон рассказывает о вас какие-то небылицы…

Она протянула Фэлену руку, и он, взяв ее, поднес к своим губам.

— Я не ожидал, что вы окажетесь в городе в это время года, миссис Нортфилд, — промолвил он.

— Адмирал сейчас на берегу, в отпуске, — сказала она. Надо отдать должное, Лиза прекрасно владела собой. — Но признайтесь, вы действительно женились, милорд? А это, наверное, ваша жена? Какое прелестное дитя!

Волнение Лизы выдавал лишь легкий румянец. Она говорила, повысив голос, однако старательно скрывала свою злость за очаровательной улыбкой.

Родди сдержанно ответила на ее приветствие.

— Я восхищена вами. Я и адмирал, мой муж, не раз пытались сосватать этого шалопая, но он каждый раз увиливал от женитьбы, — говорила миссис Нортфилд, обращаясь к Родди, а сама тем временем думала: «И все потому, что я удерживала его при себе, он хотел только меня, жаждал моих ласк. А все эти молодые девицы — настоящие пустышки. И ты такая же, моя дорогая, тебе не удастся удержать его».

— Я могу завтра нанести визит адмиралу? — неожиданно спросил Фэлен.

Выражение радости и триумфа вспыхнуло в карих глазах Лизы. На ее полных чувственных губах заиграла самодовольная улыбка.

— У него дела в Грейвсенде, — с притворным сожалением промолвила она. — Адмирал уезжает сегодня вечером. В десять часов.

Родди поняла, что Фэлен и его любовница договариваются о свидании.

— В десять часов, — повторил Фэлен. — Жаль, что я не увижусь с ним.

Лиза кокетливо пожала плечами.

— Такова печальная участь жены моряка, — промолвила она и посмотрела на Родди. — Вам это, конечно, не грозит, дорогая моя. А теперь мне нужно идти. Я должна проследить, чтобы муж перед отъездом хорошо поужинал. Была рада познакомиться с вами, леди Ивераг. Непременно заезжайте ко мне как-нибудь. Лорд Ивераг расскажет, где я живу.

Родди постаралась отогнать неприятные мысли. Однако ей это не удавалось. Еще неделю назад встреча с любовницей Фэлена не слишком расстроила бы ее. Тогда Родди приняла решение выйти замуж по расчету, заплатив деньги за возможность жить самостоятельно. Но теперь ее желания изменились. Фэлен, этот лицедей, мошенник и лгун, сделал так, что она влюбилась в него.

Глава 7

Они вернулись в особняк Беньян-Хаус в наемном экипаже. Родди заявила, что устала и не желает добираться до дома пешком. Гордость заставляла ее скрывать свои истинные чувства, но, несмотря на это, каждый раз, когда взгляд Родди падал на сверток, в котором лежала музыкальная шкатулка, ее глаза наполнялись слезами. Большую часть пути она упорно смотрела в окно, отвернувшись от Фэлена.

Лакей распахнул перед ними двери дома, и, едва переступив порог, Родди почувствовала присутствие знакомого ей человека. Джеффри? Да, это был он. Дворецкий мог бы и не сообщать о том, что Фэлена и Родди ждет лорд Кэшел в гостиной. Родди устремилась навстречу старому другу.

— О, Джеффри, как я рада видеть вас! — воскликнула она, взяв его за руки.

И тут слезы неудержимой волной хлынули из ее глаз.

— О Боже, крошка, что с вами?

Джеффри был немало удивлен столь странным поведением Родди. Он мягко отстранил ее от себя и бросил сердитый взгляд на Фэлена.

— Что все это значит? — нахмурившись, спросил он.

Родди пришла в себя и поняла, что совершила непростительную ошибку. Что теперь Джеффри подумает о ней и ее муже? Родди натянуто улыбнулась, стараясь сгладить неловкость.

— Сама не знаю-, что на меня нашло и почему я вдруг расплакалась. Простите, пожалуйста. Мы с мужем сегодня прекрасно провели день. Сначала гуляли, Фэлен показывал мне город, а потом он к-купил м-мне… очень красивую… м-музыкальную шкатулку… — Голос Родди предательски задрожал. — Мне надо подняться наверх и переодеться, — пролепетала она. — Надеюсь, вы надолго к нам, лорд Джеффри?

Кэшел покачал головой:

— Нет, я заглянул на минутку, чтобы поговорить с Фэле-ном. — Он замялся, и Родди поняла, что Джеффри старается скрыть истинную цель своего визита. — Нам надо обсудить одно дело. Сегодня вечером я отплываю с леди Мэри в Дублин.

— Очень жаль… — разочарованно промолвила Родди. Джеффри взял руку Родди в свои ладони и легонько сжал ее. Это было своеобразным выражением чувства вины. Так обычно делал и ее отец. Поведение Родди озадачило и огорчило Джеффри.

— С вами действительно все в порядке, крошка? — спросил он, с беспокойством глядя на нее.

Родди искоса посмотрела на мужа. Фэлен разглядывал музыкальную шкатулку, которую держал в руках.

— Конечно, Джеффри, — прошептала она. — Со мной все хорошо, я счастлива.

— Я очень рад. — Джеффри поверил ей, потому что так было удобнее для него. — Вы знаете, что всегда можете рассчитывать на меня.

— Спасибо. — Родди отошла от него. — Прошу прощения, джентльмены, но мне надо удалиться.

Фэлен наконец поднял на нее глаза. Выражение его лица поразило Родди. Он как будто смотрел сквозь нее, и то, что он там видел, приводило его в холодную ярость.

Родди остаток дня просидела на скамейке в укромном уголке сада, убеждая себя в том, что муж не достоин ее слез. И тем не менее она в конце концов разрыдалась. Родди оплакивала крушение своих надежд. Она вернулась в дом уже в сумерках, продрогшая до костей. Она вошла через черный ход, со стороны огорода, поскольку знала, что коридор, вдоль которого были расположены комнаты слуг, пуст.

Она решила, что во всем был виноват Лондон. Городская суета угнетала и выбивала ее из колеи. Вместо того чтобы вести себя хладнокровно и рассудительно, Родди совершала странные поступки, словно была взбалмошной, романтически настроенной девицей или истеричкой. Она прекрасно знала, что представляет собой Фэлен, и тем не менее ожидала от него чего-то другого. Всю неделю она обманывала себя, принимая его знаки внимания за проявление нежных чувств. А между тем это была всего лишь элементарная учтивость с его стороны. Фэлена нельзя было осуждать за то, что произошло в ювелирном магазине. Никто не мог предугадать эту встречу.

«Чего еще я хочу от него? — думала Родди. — Не мог же он заявить, что не знает эту женщину, и выбежать на улицу, избегая разговора с ней».

Родди не собиралась винить его даже в том, что он назначил своей любовнице свидание. Нет, она уже давно не была наивной девушкой и знала, что зрелому, полному сил, чувственному мужчине необходима в постели опытная, искушенная в любовных утехах женщина, а не такое юное создание, как она сама.

Еще до свадьбы Родди поклялась себе, что будет принимать как должное неверность мужа, и теперь была готова сдержать свою клятву. В конце концов это был брак по расчету, а не по любви. Однако Родди хотела сохранить свое человеческое достоинство. Она упрекала себя в излишней мягкости и доверчивости. Родди, сгорая со стыда, вспоминала, как таяла в объятиях мужа, как приходила в восторг от его дерзких ласк.

«Я хотела иметь детей, — с горечью думала Родди, — а не любовника. Пусть Фэлен идет к своей драгоценной Лизе и ищет утешения в ее объятиях».

Выйдя из коридора в главный вестибюль особняка, Родди увидела Миншелла, дворецкого. Поглощенный мыслями о том, как доставить письмо, которое он держал в руках, дворецкий не сразу заметил Родди. На конверте изящным почерком был написан адрес «Миссис Нортфилд. Блендфорд, 8».

Положив письмо в карман, он подумал о том, как бы не забыть спросить лорда Иверага перед ужином, когда закладывать экипаж, и наконец поднял глаза. Многолетний опыт помог старому слуге не выдать свои эмоции. Однако Родди без труда поняла, что он испытывает чувство вины перед ней.

— Чем могу служить, миледи? — спросил он, видя, что она неподвижно стоит в тускло освещенном вестибюле и как будто чего-то ждет.

— Лорд Ивераг в библиотеке? — спросила Родди.

— Да, миледи. Он попросил отложить ужин на час, так как вы пошли гулять в сад позднее обычного.

Он отложил ужин на час? Странно. Фэлену надо было поспешить, чтобы успеть приехать на свидание к миссис Нортфилд ровно в десять. Впрочем, может быть, он перенес время ужина только для Родди.

— Я сегодня буду ужинать одна? — спросила она.

— Лорд Ивераг ничего не говорил об этом, миледи. Я понял, что он собирается поужинать с вами сразу же, как только вы вернетесь.

Внимательно приглядевшись к Родди, дворецкий заметил, что ее глаза покраснели от слез, а веки припухли. «Бедное дитя, — подумал Миншелл. — Неужели этот распутник не может подождать? Если она догадается, куда он сегодня едет, разразится скандал».

— Я поговорю с лордом Иверагом, — сказал слуга. — Может быть, вы сейчас хотите пройти к нему?

У Родди перехватило горло от волнения, однако она кивнула. Дворецкий негромко постучал в дверь библиотеки, а затем, открыв ее, пропустил Родди вперед.

Фэлен сидел в кресле, стоявшем у камина в дальнем конце просторного тускло освещенного помещения. Языки пламени бросали отблески на его начищенную обувь. Миншелл негромко кашлянул, и Фэлен повернул голову к двери. Увидев Родди, он встал, держа в руке бокал с хересом.

— Добрый вечер, миледи, — поздоровался он.

По тону голоса Родди не могла понять, в каком расположении духа находится муж. Он стоял перед ней спиной к камину, и его лицо скрывалось в густой тени. Родди твердым шагом подошла к нему. Миншелл последовал за ней и поставил у огня стул и каминную решетку. Родди села.

— Каковы будут распоряжения по поводу ужина, милорд? — спросил старый слуга.

Фэлен бросил на дворецкого недовольный взгляд.

— Я же сказал, Миншелл, чтобы вы отложили ужин на час. Дворецкий поклонился, а затем, поколебавшись, добавил:

— Леди Ивераг спрашивала меня, будете ли вы ужинать с ней.

У Фэлена вытянулось лицо от удивления, и Миншелл с радостью отметил про себя, что лорд Ивераг собирался ужинать дома. Каким бы шалопаем и ловеласом ни был граф, но он обладал хорошими манерами и не мог обидеть молодую жену, оставив ее ужинать в одиночестве.

— Вы не желаете, чтобы я сидел с вами за одним столом, леди Ивераг? — резким тоном спросил Фэлен.

Родди растерялась.

— У меня начинается приступ мигрени, — сказала она первое, что пришло ей в голову, — и я хотела после прогулки лечь спать.

Фэлен помолчал.

— Я буду ужинать в столовой, Миншелл, — наконец снова заговорил он. — А леди Ивераг вы отнесете поднос с едой наверх.

Миншелл, поклонившись, направился к двери, но вдруг остановился.

— Прошу прощения, миледи, — промолвил он, — но я должен спросить, подавать ли мне сегодня вечером на стол пирожные со сливками?

У Родди защемило сердце, и она потупила взор.

— Да, — тихо ответила Родди. — Если это будет угодно лорду Иверагу.

— Мне это будет угодно, — более мягким тоном сказал Фэ-лен. — И даже очень.

Дворецкий кивнул и направился к двери, думая, что будет очень некстати спрашивать о том, готовить ли экипаж, сейчас, когда граф наконец улыбнулся молодой графине и его мрачное лицо просветлело.

Однако улыбка Фэлена не могла ввести Родди в заблуждение. Она решила больше никогда не поддаваться на уловки мужа. Подойдя к ней, Фэлен погладил ее по щеке, и Родди замерла, стараясь подавить бурю эмоций, которую вызвала в ее душе эта ласка.

— Хотите, я помогу вам раздеться и лечь спать, миледи? — тихо спросил он.

— Нет, спасибо, — едва слышно ответила она.

В камине потрескивал огонь, его языки отбрасывали красноватые отсветы на стены библиотеки.

— Вам понравилось гулять по зимнему саду? — спросил Фэлен, и Родди заметила, что его голос снова посуровел. — Вы не пришли даже для того, чтобы пожелать лорду Джеффри счастливого пути.

Последняя фраза была произнесена ироничным тоном. Однако Родди не придала этому значения, готовясь к серьезному разговору, который она хотела начать прямо сейчас.

— Джеффри поймет и простит меня, — промолвила она. — Прощаясь с ним, я могла снова утратить контроль над собой и расплакаться. — Родди судорожно вздохнула. — Я хотела поговорить с вами, милорд.

Фэлен отвесил легкий поклон.

— Я к вашим услугам, миледи.

Официальность их обращения друг к другу усложняла задачу Родди. Ей было трудно найти нужные слова, чтобы начать разговор.

— О чем вы хотели поговорить со мной? — спросил он, заметив ее растерянность.

Родди сцепила пальцы рук. У нее путались мысли.

— Вам удобно в этом доме? — спросил Фэлен, когда молчание стало затягиваться. — Может быть, вам не нравится комната, которую вам отвели?

— Нет, мне все нравится, — ответила Родди, понимая, что он издевается над ней. Мне необходимо поговорить с вами о нашем браке… и о наших… э… интимных отношениях… — Родди закрыла глаза. — Я готова, милорд, выполнять свои супружеские обязанности… но лишь для того, чтобы иметь детей… А что касается… что касается… — Родди осеклась, а потом вдруг выпалила, залившись краской стыда: — Одним словом, я больше так не могу!

Открыв глаза, Родди взглянула на мужа. Улыбка исчезла с его лица.

— Родди… — прошептал он и замолчал.

— Прошу вас, не сердитесь на меня! — испуганно воскликнула Родди. — Я никогда не надеялась на то, что вы измените свой образ жизни. Но я думала, что, если вы заметите, как я отношусь к вам… как пытаюсь вас понять… Ведь я вовсе не против того, чтобы вы развлекались где-нибудь на стороне…

Родди замолчала, смутившись. Фэлен слушал ее, замерев у столика. Когда она осеклась, он резким движением руки налил себе из графина бокал хереса и залпом выпил его.

— Хорошо, предположим, я буду изменять вам, — сказал он. — Но наверное, вы рассчитываете на то, что и вам я предоставлю такую же свободу?

Родди пришла в изумление от его слов.

— Вовсе нет, милорд, — растерянно промолвила она. — Я никогда не рассчитывала на это.

— И впредь не тешьте себя пустыми иллюзиями, дорогая моя, — тихо, с угрозой в голосе сказал он. — Уверяю вас, этого никогда не произойдет.

И, осушив еще один бокал, Фэлен направился к Родди. Вздрогнув, она вжалась в кресло. Родди боялась, что, если муж снова начнет ласкать ее, она не устоит перед искушением и сдастся. Однако Фэлен по-своему истолковал ее испуг.

— Простите, — остановившись на полпути, сказал он. — Вы, наверное, хотите, чтобы я прямо сейчас уехал из дома к одной из своих пассий и оставил вас в покое?

— Да! — с вызовом воскликнула Родди и вскочила на ноги.

О Боже, как она ненавидела себя в эту минуту, как ей хотелось снова оказаться в его объятиях, таять от его ласк и поцелуев. Но Родди не могла забыть, что Фэлена ждет любовница.

Несколько секунд за ее спиной царила полная тишина.

— Позднее прозрение, моя дорогая? — с горечью спросил Фэлен. — Сегодня вы раскаялись в том, что вышли за меня замуж? Вы подумываете о разводе?

Родди покачала головой.

— Хорошо, — сказал он и направился к двери.

Родди стояла, вцепившись в спинку стула. Остановившись на пороге, Фэлен снова повернулся к ней.

— Предупреждаю, любовь моя, — промолвил он, — что я не допущу развода. Если потребуется, я буду удерживать вас силой.

Всю ночь Родди не могла сомкнуть глаз. Она лежала, прислушиваясь к звукам, доносившимся со двора, но так и не услышала скрипа колес экипажа. Ей было неуютно одной в большой холодной постели. Впервые после свадьбы она ночевала без мужа. Родди не сводила глаз с полоски лунного света, пробивавшегося сквозь проем в пологе балдахина, висевшего над кроватью, и падавшего на лежавшую рядом подушку.

Раскаивалась ли она? Да, раскаивалась и о многом сожалела.

«Позднее прозрение, моя дорогая? Сегодня вы раскаялись в том, что вышли за меня замуж?» — вспомнила она слова графа Дьявола и беспокойно заворочалась в постели. «Сегодня… Сегодня…» — стучало у нее в голове. Родди взбила подушку и зарылась в нее лицом. Что Фэлен имел в виду, произнося эти слова?

Лиза… Наверное, все дело в ней.

Родди начала припоминать, когда именно Фэлен помрачнел и стал угрюмо посматривать на нее. И вдруг перед ее мысленным взором возникла картина: она в объятиях Джеффри… Родди резко села на постели. Джеффри!

Фэлен сверлил его злым взглядом точно так же, как до этого герцога Страттона, когда тот хотел взять ее под руку. У Фэлена было то же самое мрачное выражение лица. Однако Родди была слишком неопытна и не смогла правильно истолковать поведение мужа. Но герцог все понял, он знал, какие чувства обуревают его приятеля.

Родди быстро встала и, раздвинув занавески, увидела, что за окном уже забрезжил свет нового дня. Она надела на себя то, что обычно носила в деревне, — фланелевое белье, простое платье, теплый шерстяной капор и башмаки на толстой деревянной подошве. Слуги уже встали и занялись привычными делами. Родди прошла на конюшню, где конюхи уже накормили лошадей и начали менять соломенные подстилки в стойлах.

Улыбнувшись старшему конюху, она похвалила его за хорошую работу.

— У вас здесь такой же образцовый порядок, как на конюшнях моего отца, — сказала она.

Конюх был немало удивлен, увидев молодую графиню в столь ранний час на конюшне, но вскоре он позабыл обо всем на свете, слушая рассказ графини о том, как поставлена работа с лошадьми в имении ее отца. Постепенно Родди перевела разговор на другую тему и начала расспрашивать его о ежедневных обязанностях. Как бы между прочим Родди вдруг спросила конюха, каких лошадей он впрягал сегодня ночью в экипаж графа.

— Дога и старого Чарли, миледи, — ответил ни о чем не подозревающий конюх. — Они хорошо переносят ночной холод. Однако на этот раз им не повезло. Когда их уже запрягли, пришел дворецкий и сказал, что граф никуда не едет сегодня вечером. Лошади были очень разочарованы, мэм. Дело в том, что после поездки они получают дополнительную меру овса. Животные прекрасно знают об этом, это очень умные создания. Впрочем, вам не нужно все это объяснять, вы же выросли в доме знаменитого мистера Деламора.

Родди была удивлена. Значит, Фэлен передумал ехать на Блендфорд-стрит. И еще она поняла, что муж ревнует ее к Джеффри.

— Конечно, я прекрасно знаю, насколько умны эти животные, — весело сказала Родди, у которой сразу же поднялось настроение. — А сейчас мне надо возвращаться в дом. Удачного дня, мистер Картер!

В вестибюле никого не было. Сняв башмаки на деревянной подошве, Родди прокралась на цыпочках к мраморной лестнице. Но тут ее внимание привлекла полуоткрытая дверь в библиотеку. До Родди доносились тихие голоса, талант читать и слышать чужие мысли помог ей разобрать их. Родди замерла. Разговор вели две женщины.

— Когда я вошла, здесь уже лежали одни осколки, мэм, — оправдывалась молодая служанка. — Клянусь, это сделала не я! Я только открыла дверь и переступила порог, чтобы снять нагар со свеч. Но когда я увидела этот ужасный беспорядок в комнате, я сразу побежала за вами!

— Принеси метлу! — приказала вторая женщина. Это был голос экономки. — Я вижу, что это не ты. Но вместо того чтобы причитать, ты лучше бы навела здесь порядок.

— Хорошо, мэм. Служанка бросилась к двери.

Родди быстро спряталась в гостиной. Экономка и служанка вышли в вестибюль и исчезли в длинном коридоре. Когда их шаги затихли, Родди снова надела башмаки и направилась в библиотеку. Ей не хотелось этого делать, но ноги сами несли ее туда. Родди знала, что увидели служанки и что повергло их в такой ужас. Переступив порог библиотеки, она остановилась и посмотрела на камин, в котором уже остыла зола.

На каминной полке лежали осколки хрустального графина, разбитого о стену. Но не это было самым ужасным. Родди перевела взгляд на остывшие угли камина, и на ее глаза навернулись слезы. Поверх золы и углей лежали обломки музыкальной шкатулки из сандалового дерева.

— Миледи! — услышала она испуганный голос за спиной. Это была молодая служанка, вернувшаяся в библиотеку с ведром и метлой. — О, миледи, поверьте, это не я! Миссис Кларк может подтвердить вам.

Родди с трудом отвела взгляд от осколков сандаловой шкатулки.

— Конечно, это сделали не вы.

Служанка посмотрела на Родди и начала быстро наводить порядок. Она знала, что не должна была первой заговаривать с графиней, но ее била нервная дрожь, и она никак не могла успокоиться.

— Я мигом все здесь уберу, миледи, — сказала служанка. — Какая неприятная история! Ой, а это шкатулка графа…

И она достала из камина то, что осталось от подарка Фэ-лена.

— Дайте мне это, — приказала Родди, протянув руку. Служанка повиновалась.

— О, миледи, — смущенно прошептала она, — значит, это ваша шкатулка…

Родди ничего не ответила.

Служанка быстро навела порядок и, сделав книксен, заспешила к двери. Но на пороге она испуганно вскрикнула и снова присела в глубоком поклоне, громко стукнув ведром об пол.

— Прошу прощения, милорд, — пролепетала служанка и бросилась вверх по лестнице.

Фэлен стоял в вестибюле, напротив двери, ведущей в библиотеку, и натягивал перчатки. В призрачном свете утренних сумерек граф, одетый в черный плащ, казался не человеком, а призраком, порождением неба и ада, прекрасным и мрачным видением. Он бросил взгляд через плечо, и его горящий взгляд пронзил Родди.

Фэлен не сводил своих синих холодных глаз с разбитой шкатулки, которую Родди держала в руках. Заметив это, она крепче прижала деревянные обломки к груди, как будто боялась, что муж сейчас подойдет к ней и силой отберет их, чтобы снова бросить в камин.

— Может быть, теперь, уходя, вы не будете забывать свои вещи, миледи, — с мрачной усмешкой промолвил Фэлен и, махнув ей рукой на прощание, вышел из дома.

Входная дверь захлопнулась за ним с громким стуком, отозвавшимся эхом в гулком вестибюле.

Глава 8

«Он ревнует. Он всего лишь ревнует меня, — как заклинание повторяла Родди. — Он не поехал к Лизе».

Однако Фэлен все не возвращался домой, и она не знала, где он пропадал. Уже опустилась ночь, и город погрузился в тяжелый сон. Сидя в библиотеке в кресле Фэлена, Родди слышала, как пробило три часа. Она смотрела, не отрываясь, в огонь и представляла, как в его пламени горит резная шкатулка из сандалового дерева.

Родди приказала Миншеллу и Джейн ложиться спать, но молодая служанка Марта попросила разрешения остаться, чтобы поддерживать огонь в камине, пока графиня ждала возвращения мужа.

В половине четвертого улицы города начали просыпаться. В стойлах зашевелились лошади, а затем по пустынному двору зацокали подковы. Марта засопела и, проснувшись, уставилась на графиню сонными глазами.

— Отправляйтесь спать, — сказала ей Родди. — Граф вернулся.

Марта встрепенулась и подбросила дров в огонь. Ее радовало то, что граф вернулся, но ей не хотелось оставлять госпожу одну. Тем временем в вестибюле послышались приглушенные шаги. Служанка метнулась к двери, но на пороге вдруг остановилась.

— Если хотите, я могу остаться, миледи, — дрожащим от внутреннего напряжения голосом предложила она. — Прошу прощения, мэм, но… граф очень вспыльчив…

— Не беспокойтесь, — заставив себя улыбнуться, промолвила Родди. — Идите к себе. Со мной все будет в порядке.

— Хорошо, миледи, — сказала Марта и, услышав, что шаги приближаются, выскользнула за дверь.

Родди встала у камина, ожидая мужа. У нее дрожали колени. Она сама не понимала, зачем ждет его. Возможно, в глубине души она надеялась, что все еще можно изменить и вернуть ту идиллию, которая царила у них в первые дни брака. Однако эта надежда рухнула, как только она взглянула на переступившего порог библиотеки мужа. Перед ней был тот Фэлен, которого любила Лиза. Исчадие темной ночи и адского пламени. Когда он улыбнулся, Родди похолодела от страха.

И все же в глубине ее души горел огонек искреннего теплого чувства к этому человеку. Родди не убежала бы из комнаты, даже если бы могла это сейчас сделать.

— Ждете? — спросил Фэлен. Родди кивнула.

— Я вернулся.

Родди почувствовала, что тонет в омуте его бездонных синих глаз.

— Где вы были? — шепотом спросила она, чувствуя, что у нее перехватило горло.

— В гостях. У друзей.

«У Лизы!» — пронеслось в голове Родди, и она потупила взор.

— Вы же сами разрешили мне развлекаться на стороне, не так ли? — мягким тоном произнес он.

У Родди защемило сердце. Фэлен небрежно поманил ее рукой, как будто подзывал слугу, и Родди повиновалась. Она ожидала, что почувствует сейчас аромат духов, которыми пользовалась Лиза. Однако от Фэлена исходил совсем другой запах, показавшийся ей знакомым. В ее памяти возникла картина бескрайних полей родного Йоркшира.

— Помогите мне снять перчатки, леди Ивераг, — попросил он.

Родди понимала, что это часть придуманного им наказания. Фэлен сдерживал свой гнев, пряча его за холодностью и внешним спокойствием.

Родди покорно начала снимать с его руки черную кожаную перчатку. При мысли о том, откуда только что вернулся ее муж, у нее на глаза набежали слезы. Ну почему все так скверно складывалось в их жизни? Почему Фэлен не мог принадлежать ей одной?

Фэлен взял снятую перчатку в руку и провел ее мягкой кожей по щеке Родди.

— Вы скучали по мне сегодня, миледи? — насмешливо спросил он.

— Да, — едва слышно ответила Родди. Фэлен дотронулся большим пальцем до ее шеи.

— В отсутствие другой компании, — сказал Фэлен и, усмехнувшись, добавил, передразнивая Джеффри: — Крошка.

Не сводя с нее синих завораживающих глаз, он погладил ее по щеке рукой, которая все еще оставалась в перчатке. Родди вдруг поняла, что Фэлен собирается делать, и задохнулась от ужаса. Нет, она не должна была допустить этого. Где же ее гордость? Родди не хотела позволять мужу прикасаться к себе, ведь он вернулся от любовницы, которую только что ласкал и целовал.

Впрочем, Фэлен был ее мужем и имел право заниматься с ней любовью, когда ему заблагорассудится. Но ей следовало оставаться холодной и не терять голову. Однако ей это не удавалось. Родди почувствовала, как ее охватывает возбуждение. Фэлен заметил, в каком состоянии она находится, и на его губах заиграла хищная улыбка. В этот момент он был похож на волка, готового наброситься на свою жертву.

— Надеюсь, вам не противны мои прикосновения? — спросил он, и его ладони скользнули под ее шаль.

Родди попыталась что-то сказать, но из ее груди вырвался только стон наслаждения. Дыхание Фэлена участилось.

— Вы солгали мне, — прошептал он ей на ухо. — Вы говорили, что не хотите меня. Это неправда.

Родди прижалась лицом к его груди, пытаясь остановить поток слов, готовых сорваться с ее губ. «Да, да, я лгала тебе!» — хотелось крикнуть ей, и она едва сдерживалась, чтобы не сделать это признание.

— Родди… — простонал Фэлен, стремясь вызвать ее на откровенность, и неистово сжал ее в своих объятиях.

От него пахло табаком и зимней травой. Ничто не напоминало о том, что Фэлен был в гостях в городском доме Лизы. Фэлен прижал ее бедра к своим и приподнял голову Родди за подбородок.

— Скажите мне правду! — потребовал он. — Докажите, что близость со мной действительно вызывает у вас отвращение.

Комок подступил к горлу Родди. Ее положение было безнадежным. Родди казалось, что ее тело существует отдельно от нее и живет своей, обособленной жизнью. Оно реагировало на каждое прикосновение Фэлена. Каждая его ласка вызывала в нем сладкую боль. Когда Родди охватывало возбуждение, ей уже было все равно, являлся ли Фэлен убийцей, была ли у него любовница… Для нее существовали только он сам, его тайна, его страсть, его сияющие синие глаза.

Теперь поцелуи и ласки Фэлена стали более требовательными, пылкими. Его былая нежность исчезла. Он опустился на колени, увлекая за собой Родди, и, сбросив с нее шаль, расстегнул платье. Родди задрожала, почувствовав ночную прохладу. Ее трепет усилился, когда Фэлен повалил ее на спину и навалился сверху. Она пыталась оттолкнуть его и глотнуть воздуха. Однако он надежно припечатал ее к полу.

— Не пытайтесь сопротивляться, — промолвил он, тяжело дыша, — я все равно окажусь победителем.

Взглянув ему в глаза, она поняла, что сопротивление было действительно бесполезно и ей оставалось только одно — смириться с неизбежным. Фэлен в приступе холодного гнева был твердо намерен овладеть ею прямо здесь, на полу, без нежных любовных прелюдий и ласковых слов. Разбив свой подарок — музыкальную шкатулку, он хотел теперь довершить начатое и уничтожить возникшее между ними трепетное чувство, вычеркнуть из ее памяти воспоминания о минутах наслаждения, которое Родди испытала в его объятиях.

— Вы принадлежите мне, и только мне, вы — моя, не так ли? Я могу удержать вас при помощи вот таких ласк.

В его словах сквозила насмешка. Родди готова была заплакать от такого унижения. Однако ее тело продолжало дрожать от сладостного возбуждения, а бедра сами раздвинулись еще шире, как будто приглашая Фэлена. Родди запрокинула голову, тяжело дыша. Фэлен откинул в сторону плащ и, задрав выше юбку Родди, стал поглаживать внутреннюю сторону ее белоснежных бедер рукой в черной перчатке. И прежде чем Родди успела понять, что он собирается делать, Фэлен подложил ладони под ее ягодицы, приподнял их и, склонившись, припал ртом к ее лону.

Родди бросало то в жар, то в холод. Теперь вместо его пальцев она ощущала движения его горячего языка и вскоре утратила чувство реальности.

Язык Фэлена глубже вошел в нее, и Родди громко закричала. Ее словно ослепила молния, тело начало биться в судорогах.

— Откройте глаза, — потребовал Фэлен, больно сжав ее запястье, и Родди тут же повиновалась. — Смотрите на меня. Или, когда я дотрагиваюсь до вас, вы пытаетесь представить на моем месте своего драгоценного Джеффри? Смотрите на меня и называйте меня по имени! А я буду звать вас маленькая сида. Каждое имя обладает своей силой.

Родди подняла глаза и задохнулась от страха, увидев, с каким ожесточением он смотрит на нее. Она чувствовала себя загнанным в угол зверьком. Родди знала, что, если отведет глаза в сторону, Фэлен воспримет это как доказательство ее неверности и придет в неописуемую ярость. Неужели Фэлен действительно полагал, что она думает о другом мужчине, извиваясь от страсти в его объятиях?

Он назвал ее «маленькая сида». Родди помнила, что это как-то связано с волшебным народом холмов, с людьми, которые пьют только росу.

— Фэлен, — прошептала Родди, не сводя глаз с его лица, и дрожащей рукой погладила его по щеке. — Фэлен, я хочу только вас и больше никого.

Его пальцы, вцепившиеся в ее запястье, вмиг разжались, выражение лица изменилось.

Родди уже ничто не могло остановить. Она понимала, что делает большую ошибку, но была не в силах заставить себя замолчать.

— Я люблю вас, — продолжала она.

Ее признание в такой ситуации было настоящим безумием. Родди отвернулась от мужа. Она жалела, что произнесла эти слова.

— Вы любите меня? — переспросил он, снова поворачивая ее голову к себе. Его лицо больше не выглядело свирепым, но глаза все еще были холодны, как зимнее небо. — Деточка, вы любите не меня, а вот это… — И его рука снова скользнула в ее промежность. У Родди перехватило дыхание. — Вы любите прикосновения дьявола, а не самого дьявола.

Она не могла утверждать, что он не прав. Когда Фэлен ласкал ее, Родди была вообще не в состоянии о чем-либо думать.

— Приберегите нежные чувства для детей, которых вы так сильно хотите иметь, — резко отпрянув от нее, заявил вдруг Фэлен. — Я талантлив и изобретателен в том, что касается любовных утех, но только такая глупышка, как вы, может подумать, что это имеет какое-то отношение к любви.

Родди не раз сама себе это говорила. Но звучавшая в голосе Фэлена самоирония придавала его словам новый смысл. Фэлен накрыл Родди плащом и отвернулся.

Тепло разлилось по телу Родди. От плаща пахло зимними пастбищами, и это снова напомнило ей о доме. Нащупав в складках ткани что-то твердое, она привстала на локте и взглянула на то, что держала в своей руке. Это был комок земли. Он превратился в пыль в ее пальцах.

— Где вы были, Фэлен? — тихо спросила она. Он издал короткий смешок.

— Пахал замерзшую землю, — ответил он, не оборачиваясь. — Но вы ведь все равно не поверите этому.

И как будто подчеркивая абсурдность его слов, часы пробили четыре раза. Фэлен искоса посмотрел на жену, его губы кривились в усмешке.

— И знаете где? В Бедфордшире.

Родди бросила на него удивленный взгляд. От Бедфорда до Лондона был почти целый день пути.

— А почему вы там оказались? — спросила она. Фэлен хмыкнул.

— Потому, — ответил он, посмеиваясь сам над собой, — что мне хотелось рвать и метать. И я решил, что прогулка верхом и тяжелая работа в поле обойдутся мне дешевле, чем уничтожение музыкальных шкатулок. — Он помолчал, глядя в огонь, а потом добавил: — Я куплю вам другую.

Родди поняла, что он просил прощения за учиненный погром.

Фэлен вдруг внимательно посмотрел на жену.

— А к кому, по вашему мнению, я ездил?

— К миссис Нортфилд.

Фэлен на мгновение лишился дара речи.

— Кто рассказал вам о Лизе Нортфилд?

— Никто. Я сама догадалась.

— Догадались? И тем не менее позволили мне продолжать с ней отношения? Глупая девчонка! Значит, именно об этом вы постоянно думали?

— Не называйте меня так!

— Признайтесь, как вы узнали о том, что у меня есть любовница? — потребовал Фэлен.

— Вы послали ей записку, — с упреком сказала Родди.

— Так принято поступать, когда люди хотят прекратить отношения, — холодно заявил он. — Разве вы этого не знали? Я вот сомневаюсь, что вы послали такую же записку Кэ-шелу.

Родди села, прикрыв плащом обнаженную грудь.

— Может быть, я действительно глупая девчонка, но вы тогда… вы… вы — настоящий баран! — в ярости воскликнула она. — Если уж сравнивать, то из нас двоих ребенок — вы, а не я. У вас мерзкий характер, вы глупо ревнуете меня и страшно высокомерны. Джеффри — всего лишь мой друг. Он никогда не был моим любовником. Вы забыли, что я была девственницей до нашей первой брачной ночи? О Боже, я даже не умела целоваться! Да, я была девственницей, милой, глупой, невинной, наивной девственницей, вообразившей, что влюблена в собственного мужа! А если у вас сердце величиной с… — Родди запнулась, ища подходящее сравнение, — …с горошину, то так и скажите об этом прямо сейчас, потому что завтра утром будет уже поздно. Я уезжаю домой!

Губы Родди предательски задрожали. Она встала на ноги и окинула мужа гневным взглядом, прикрываясь плащом, ниспадавшим на пол большими складками.

— Нет, — после небольшой паузы заявил Фэлен, — вы никуда не уедете.

Родди замерла. Слова были произнесены ровным, бесстрастным голосом, но в глазах Фэлена зажглись озорные искорки.

— Вы смеетесь надо мной! — с негодованием воскликнула она и, завернувшись в плащ, решительным шагом направилась к двери. Но когда она проходила мимо него, Фэлен поймал ее, схватив за лодыжку.

— Идите сюда. Ваш муж-баран хочет, чтобы вы вернули ему плащ.

— Идиот, тупица, болван, кретин! Немедленно отпустите мою ногу!

Но он и не думал отпускать ее. Уголки губ Фэлена дрожали. Он не сводил искрящихся смехом глаз с жены.

— Глупая гусыня, — сказал он и так сильно дернул ее за ногу, что Родди потеряла равновесие и, запутавшись в плаще, упала на пол. Фэлен взял ее лицо в свои ладони.

— Родди, — проникновенным голосом произнес он, — послушайте меня. То, что я скажу сейчас, я больше никогда не повторю. — И он коснулся губами ее губ. — Вы не были девственницей в первую брачную ночь.

Родди оцепенела. — Что?

— То есть мне так показалось по вашему поведению. — Он скорее извинялся, чем осуждал ее. — Простите меня, любовь моя. Я действительно настоящий ублюдок, потому что сомневался в вас.

Родди судорожно вздохнула.

— Вы… просто невозможны!

— Нет, — пробормотал он, осыпая ее лицо поцелуями. Родди попыталась оттолкнуть его.

— Отстаньте от меня, — потребовала она.

— Нет, — снова сказал он, зарывшись лицом в ее волосы.

— Я с вами с ума сойду, — простонала она.

— В таком случае из нас получится прекрасная пара.

— Да уж, — прошептала Родди, подумав о том, что, если он будет и дальше так обращаться с ней, она наверняка попадет в Бедлам, лондонский дом сумасшедших.

Фэлен перекатился на спину, увлекая за собой Родди. Теперь она лежала на нем.

— Займитесь со мной любовью, — приказал он, запрокинув голову, и добавил: — Пожалуйста.

Родди закрыла глаза. Фэлен произнес волшебное слово «пожалуйста», от которого у нее затрепетало сердце. Она была готова целовать его, дарить ему ласки и таять в его объятиях как воск. Она не обращала внимания на то, что он был в дорожном платье и сапогах. Огонь страсти охватил Родди, все ее тело горело. Быстро расстегнув брюки мужа, она обхватила руками его затвердевший член и опустилась на него так, что он вошел в ее лоно.

Дрожь возбуждения пробежала по телу Родди, когда она увидела, как напряглась его шея и опустились веки, прикрыв глаза. Наклонившись, она стала гладить ладонями грудь Фэлена, ощущая его упругие мышцы под тонкой тканью рубашки. Она осыпала его лицо поцелуями, проводя кончиком языка по колючей щетине на подбородке, а потом стала посасывать мочку его уха. Когда его большой палец начал поигрывать с ее соском, по телу Родди пробежала судорога. Мышцы Родди сократились, и Фэлен почувствовал это.

— О Боже… Родди, — хриплым голосом простонал он. Он схватил ее за талию и, пригнув к себе, стал ритмично поднимать и опускать бедра, устремляясь навстречу движениям наездницы. Родди наслаждалась этой скачкой, не сводя глаз с лица Фэлена, по которому пробегали красноватые отблески пламени.

Движения Фэлена становились все быстрее. Его ладони соскользнули с талии на ягодицы Родди. Он прерывисто дышал. Когда Родди шире расставила ноги, чтобы он мог глубже войти в нее, Фэлен застонал от наслаждения и несколько раз повторил имя жены. Он звал ее так, как будто умирал и только она могла спасти его. Родди выгнула спину, наслаждаясь той властью, которую сейчас имела над ним. На ее губах заиграла лукавая улыбка.

— Я не Родди, — прошептала она, — а маленькая сида. Ответом ей был протяжный стон, перешедший в крик. Ногти Фэлена впились в ее кожу, по его телу пробежала мощная судорога, оно напряглось, и он наконец излил в нее струю семени.

Первобытный вопль Фэлена огласил тихую комнату с французской мебелью и позолоченными стульями. Родди слышала учащенное биение его сердца и прерывистое дыхание. Не поднимая головы, она провела кончиками пальцев по его подбородку, губам и щеке.

Да, она была готова последовать за ним в Бедлам. Или в любое другое место, в которое он поведет ее.

Глава 9

Миншелл где-то раздобыл цветы. И теперь на полированном столике в голубой гостиной лежали красные анемоны, тюльпаны с фиолетовыми прожилками и белые нарциссы. Родди поместила еще один тюльпан в высокую флорентийскую вазу и вдруг почувствовала присутствие на территории усадьбы постороннего человека.

Хлопнула дверь в вестибюле, и раздался звонкий женский голос, который подхватило гулкое эхо. Через несколько мгновений в гостиную ворвалась дама в дорожном плаще. За ней семенил лакей.

— Фэлен, любовь моя! — воскликнула незнакомка. — Ты и представить себе не можешь, где я была эти два месяца! О, как я ненавижу этот противный дом! — Не переставая тараторить, она сбросила свой дорогой дорожный плащ на руки лакею. — Что может быть хуже этих проклятых сквозняков? Правда, имение Ивераг вызывает у меня еще большее раздражение. Я была в районе озер, мой дорогой мальчик! А как зовут эту юную особу? — Ее живые синие глаза на секунду остановились на Родди, но она тут же снова заговорила на другую тему: — О, Кесвик! Я просто влюблена в него! Я купила дом, великолепный коттедж. Собирайся, и мы немедленно поедем туда! Дядя Адам настаивает, чтобы ты приехал. Он безумно любит тебя, Фэлен…

Казалось, поток слов, извергавшийся из ее уст, будет бесконечен. Родди в замешательстве смотрела на стройную даму с кожей оливкового цвета и такими же синими, как у Фэлена, глазами. Ее болтовня мешала Родди сосредоточиться и проникнуть в мир ее мыслей. Она даже не могла установить имя этой шумной дамы.

Подойдя к Фэлену, дама протянула ему руку для поцелуя и на мгновение умолкла. Фэлен прижал ее пальцы к своим губам.

— Неужели мой единственный сын даже не хочет обнять меня? — воскликнула она. — Впрочем, нет, не надо. Ты испортишь мою прическу. Тилли два часа трудилась над ней. — Дама посмотрела на Родди. — Что вы скажете о моей прическе? Высоковата, правда? Я говорила Тилли, что это мне не очень нравится, и просила ее уложить волосы более естественно, так, как у вас, дорогая. О, вы очень милы! У вас необычная внешность. Как вас зовут, дорогая? Родди потупила взор.

— Родерика, — ответила она.

— Я знала одну Родерику. Во всяком случае, слышала это имя. Мы с вами знакомы? Знаете, я не могу вспомнить вашу фамилию, деточка.

— Ее фамилия Савигар, графиня Ивераг, — сказал Фэлен.

— Графиня Ивераг? — переспросила мать, повернувшись к Фэлену. — Так, значит, вы женаты? Поздравляю! — И она небрежно обняла Родди. — И когда же вы сыграли свадьбу? О, я слишком долго была в отъезде! Вам надо было известить Адама. Он был бы в восторге от этой новости, уверяю вас. Но почему ты не сообщил нам о свадьбе, негодный мальчишка? Прикажи слугам приготовить мою комнату. Я хочу вздремнуть с дороги.

— Ваша комната уже готова, миледи, — сообщил появившийся на пороге гостиной Миншелл.

— Вы — настоящее сокровище, Миншелл. Я сейчас же поднимусь к себе. Пришлите ко мне Тилли. У вас всю неделю висит над городом такой противный туман? Нет, я и двух недель здесь не выдержу. А не думаешь ли ты, Фэлен, что Родерика слишком молода для тебя? Или теперь такая мода — жениться на детях?

И мать Фэлена, продолжая говорить, вышла из гостиной.

Фэлен и его мать сидели за столом напротив друг друга, а Родди между ними. В огромной столовой каждый звук отдавался эхом, а человеческий голос звучал здесь странно и глухо. Впрочем, они почти не разговаривали.

За столом у вдовствующей графини были все такие же порывистые, суетливые движения. Родди поняла, что мать Фэлена умела или говорить без остановки, или молчать. Сейчас она молчала, а в ее голове мелькали разрозненные мысли. Родди пыталась отвлечься от хаоса мыслей, царившего в голове свекрови, и старательно избегала встречаться с ней взглядами. Она любовалась блеском хрусталя, в котором отражалось пламя горящих свечей, и сосредоточенно ела, наслаждаясь тонким вкусом изысканных блюд.

Однако когда взгляд леди Ивераг падал на тот же предмет, на который смотрела Родди, последней становилось не по себе. Такого неприятного чувства у нее не было с детства, с тех самых пор, когда она научилась ставить барьер между своим восприятием и мыслями окружающих людей.

— Где вы собираетесь жить? — неожиданно спросила вдовствующая графиня. — Ты не должен увозить ее в Ивераг, дорогой. Я поговорю с Адамом об аренде дома в городе. Может быть, он согласится увеличить сумму твоего содержания. Ты ужасный транжира, мой мальчик, но я уверена, что смогу уговорить…

— Тебе никого не надо уговаривать, — прервал Фэлен мать. — Адам больше не является моим опекуном.

Леди Ивераг поставила свой бокал на стол и тут же подняла его снова.

— Ты имеешь в виду тот глупый договор, на подписании которого ты настоял? Но, мой дорогой, ты же знаешь, Адам пошел тебе навстречу только потому, что видел, как много это для тебя значит. Однако договор ничего не меняет.

— Да, он мало что меняет, — с горькой усмешкой подтвердил Фэлен. — Это была всего лишь небольшая уступка моей гордости. Но факт остается фактом. Согласно договору, Адам снял опеку с части моего имущества. И теперь Ивераг полностью принадлежит мне. Со всеми долгами.

— Вот именно, дорогой мой! Адам сказал, что из этого имения не выжмешь никакого дохода.

Фэлен задумчиво провел указательным пальцем по выгравированному на столовом серебряном ноже вензелю.

— Тем не менее я выторговал у вас это имение, — промолвил он. — Мы заключили сделку. Тебе и Адаму достались деньги, а ко мне перешел Ивераг.

— «Достались деньги»! Как это вульгарно звучит, Фэлен! Я уверена, что Адам…

— Пусть лучше Адам не попадается мне на глаза, — негромко сказал Фэлен, и от его тихого голоса по спине Родди забегали мурашки.

Графиня сделала неопределенный жест рукой.

— Как здесь темно! — воскликнула она. — Прикажи принести еще один канделябр, Фэлен. Я не понимаю, что происходит между тобой и Адамом, любовь моя. Вспомни, сколько лет он заботился о твоем имуществе, защищал твои интересы. С тех пор как умер твой отец…

— Замолчи!

В столовой установилась напряженная тишина. Родди замерла, держа вилку в руках и опустив глаза. Она боялась пошевелиться.

— Больше никогда не заговаривай об отце, — ровным голосом произнес Фэлен.

— Фэлен, я не понимаю, что с тобой сегодня. И почему мне нельзя говорить о твоем отце? Это был прекрасный человек. Замечательный во всех отношениях. Мне всегда очень не хватало его. — И она посмотрела на Родди, не прекращая резать порывистыми движениями кусок сыра на крохотные кубики. — Сыр сегодня немного суховат, вы не находите, моя дорогая? Вы, конечно, понятия не имеете, как нелегко одной воспитывать сына. Особенно такого трудного мальчика, каким был Фэлен. Когда его отца убили, он…

Фэлен вскочил на ноги, с грохотом отодвинув тяжелый стул. Женщины испуганно взглянули на него.

— Довольно! — воскликнул граф.

Графиня мельком взглянула на него и улыбнулась так, словно только что заметила, что сын стоит здесь, у стола.

Но Родди было больно смотреть на него. Уловив промелькнувшую в голове леди Ивераг мысль, она решила перевести разговор на интересующую графиню тему.

— Расскажите, пожалуйста, о вашем доме в Кесвике, — попросила она. — Я еще ни разу не была в озерном крае.

— О, Кесвик — замечательное место. Этот милый городок расположен на берегу озера. Мой дом прост и непритязателен. Меня обслуживает всего лишь полдюжины слуг. Мне так нравится жить в глуши…

Она, по своему обыкновению, начала молоть всякий вздор, и Фэлен наконец сел и уставился в свою тарелку. Его рука потянулась за бокалом, и он залпом выпил вино. Прислуживавший за столом лакей успел два раза наполнить его бокал, пока леди Ивераг рассказывала о своем «непритязательном домике» в Кесвике.

— Я уверена, что и вам мы сможем найти что-нибудь в этом роде, — продолжала графиня. — Я немедленно пошлю в озерный край агента, который быстро подыщет подходящий дом для вас. Мы вернемся туда все вместе. — И леди Ивераг, качая головой, похлопала Родди по руке. — Но прежде я исправлю оплошность этого негодного мальчишки! Он даже не удосужился устроить бал в честь вашей свадьбы! Кстати, а где проходило ваше бракосочетание?

Фэлен взглянул на мать с едва сдерживаемой яростью.

— Мы венчались в церкви Деламоров в Хелмсли, — сказал он, поставив бокал на стол. — Все формальности были соблюдены, документы составлены по всем правилам. При встрече я сообщаю всем знакомым о том, что женился, не делая из этого секрета.

Графиня облегченно вздохнула.

— Как я рада это слышать! Я не хочу, чтобы о тебе снова начали ходить грязные сплетни.

Хотя графиня делала вид, что не придает слухам о сыне большого значения, они, по всей видимости, все же сильно огорчали ее. Среди клубка разрозненных мыслей, вертевшихся у нее в голове, Родди уловила обрывки сплетен об обольщении ее сыном девушек, о шантаже и дуэлях. В памяти леди Ивераг вдруг всплыло имя Эллен Уэбстер, и она сейчас же подумала о ее брате и каком-то убийстве. Родди так и не поняла, что это было за убийство. Но в душе графини не было страха за Фэлена.

— Я уезжаю завтра, — заявил Фэлен и кивнул лакею, который предлагал леди Ивераг конфеты и цукаты на блюде.

Родди бросила на мужа удивленный взгляд.

— Всего лишь на несколько дней, — с улыбкой сказал он. Родди уже открыла было рот, чтобы попросить мужа взять ее с собой, но он едва заметно покачал головой, и она промолчала.

— Ты уезжаешь на несколько дней, Фэлен? — переспросила леди Ивераг.

Родди знала, что мать Фэлена испытала чувство облегчения, услышав эту новость.

— А куда ты едешь, любовь моя? — спросила графиня. — Надеюсь, ты вернешься к четырнадцатому числу? Впрочем, можешь не спешить. Мы с Родерикой пока походим по магазинам. Не бойся, что она потратит много денег. Я сама за все заплачу. За все, слышишь? Я же знаю, что ты на мели. — Графиня посмотрела на Родди. — Мы отлично развлечемся, моя дорогая Родерика. Когда ты собираешься вернуться, Фэлен?

— Дня через четыре, не раньше. Графиня радостно захлопала в ладоши.

— Превосходно! У нас будет достаточно времени, чтобы развеяться. Родерике необходимо приобрести кое-какие драгоценности и несколько шляпок. Ведь теперь она твоя жена. Я знаю прекрасную модистку. Уверяю, Фэлен, мы не будем скучать по тебе. Ты, должно быть, отправишься в деревню, чтобы присмотреть коров для своего имения или что-то в этом роде.

— Да, именно так.

Леди Ивераг залилась звонким смехом.

— Он едет взглянуть на коров! — весело воскликнула она. — О, мой бедный сын! Надо же, на коров!

Держа в руке хрустальный бокал, Фэлен барабанил по нему указательным пальцем.

— Я хочу, чтобы Родди носила только те драгоценности, которые я сам выберу для нее, — заявил он и пригубил бокал.

Графиня лукаво усмехнулась, поглядывая на Родди.

— Он пытается быть жестким и грубым, — сказала она. — Не давайте запугать себя, дитя мое. Как только он уедет, мы будем вольны делать все, что нам заблагорассудится.

— Я бы посоветовал вам за это время собрать свои вещи, — промолвил Фэлен, обращаясь к жене. — Как только я вернусь, мы с вами отправимся в Ирландию.

Родди проснулась посреди ночи от кошмарного сна. Она громко всхлипнула и услышала рядом голос Фэлена. Он крепко обнял ее в темноте и прижал к своей груди. Она прильнула к нему всем телом, тяжело дыша. Ее сердце учащенно билось.

«Слава Богу, это был всего лишь сон», — с облегчением подумала она.

Фэлен погладил жену по голове.

— С тобой все хорошо, дорогая? — заботливо спросил он. Родди кивнула, не отрывая головы от его плеча. Дрожь пробежала по ее телу, и Родди крепче прижалась к мужу.

— Чего ты испугалась? Тебе приснилось что-то страшное? Может быть, дьявол?

Она нашла в темноте его руку, и их пальцы переплелись.

— Не знаю… Я не помню, что мне снилось… — прошептала она.

Когда Фэлен уехал, Родди снова начали сниться кошмары. Но Родди опять не могла вспомнить, что именно ее так испугало во сне.

Только Фэлен мог избавить ее от чудовищных кошмаров. Лежа в темноте, она думала о нем, представляя, как он скачет на своем гнедом жеребце холодной ночью. Она вспоминала, как Фэлен с улыбкой прощался с ней.

— Мы расстаемся всего лишь на четыре дня, — говорил он. А вдруг навсегда?

Родди резко села на кровати и потянулась за халатом. По-видимому, сегодня ночью ей больше не суждено заснуть. Ее часто мучили кошмары. Порой это были ее собственные сны, а порой — чужие. Вот и сейчас вторую ночь подряд ее мучили сны другого человека.

Она не могла больше лежать в постели и обливаться холодным потом от этих страшных снов. Родди решила найти их источник. Сосредоточившись, она постаралась уловить слабые импульсы дурных сновидений кого-то, кто спал в этом доме.

Выскользнув за дверь, Родди прокралась по темному вестибюлю, стараясь неслышно ступать по мраморному полу. Ее дар безошибочно вел к цели. Миновав коридор, Родди повернула направо и почувствовала, что импульсы усилились, стали более отчетливыми. Тот человек, которому снились сейчас кошмары, был где-то совсем близко.

Наконец Родди остановилась у дверей, ведущих в одну из спален. Ее догадки подтвердились. Комната принадлежала хозяйке дома, леди Ивераг. Она располагалась в конце коридора, и недалеко от Родди находилось круглое окно.

Родди сосредоточилась и настроилась на волну ее снов.

У Родди было такое чувство, словно она стоит на краю скалы и заглядывает в пропасть. Картинка, которую она видела, двоилась. С одной стороны, это был круг звездного неба в окне, а с другой — демоны леди Ивераг, тянувшие к ней свои руки из пропасти. У этих чудовищ были лица с глазами, похожими на горящие синие угли. Они хотели утащить ее с собой в темную бездну и издавали жуткие вопли.

Сделав усилие над собой, Родди снова сосредоточилась на круглом окне, отгоняя от себя это видение.

Когда в ее ушах смолкли вопли демонов, тишина, царившая в коридоре, показалась ей звенящей. Родди тяжело дышала. Внезапно за закрытой дверью послышались всхлипы, а затем раздался хриплый крик. Родди почувствовала, что в комнате кто-то проснулся от этого звука. Это была Тилли, горничная графини. Она спала в той же комнате.

Тилли подошла к постели своей госпожи и начала будить ее. Леди Ивераг вскрикнула и, застонав, что-то пробормотала в полусне.

— Ваше лекарство, миледи, — сказала Тилли. — Сядьте и примите его, вам станет легче, и вы спокойно уснете.

Эти слова были произнесены тоном старой опытной сиделки. Графиня, словно маленький ребенок, повиновалась Тилли. Она еще не отошла от снившегося ей кошмара. Горничная, шаркая ногами, вернулась на свою кровать и уснула сразу же, как только коснулась головой подушки. Некоторое время леди Ивераг перебирала в памяти те ужасы, которые ей снились, но затем настойка опия начала оказывать свое действие, и она мирно уснула.

Родди вернулась в свою комнату. Однако ей так и не удалось заснуть. Родди беспокойно ворочалась в постели. Ее мучила одна мысль: почему у всех демонов в кошмарах леди Ивераг было лицо ее сына?

Глава 10

— Его нет дома? — В голосе Джеффри слышалось раздражение.

Сбросив плащ и шляпу на руки Миншеллу, лорд Кэшел решительным шагом направился в гостиную. «Я же говорил ему, чтобы он не дергался… — пронеслось у него в голове. — Черт бы его побрал!» Он подошел к Родди, сидевшей за фортепиано. Она тут же перестала играть.

— Где он? — резко спросил Джеффри. Родди убрала руки с клавиш.

— Он поехал в деревню, — ответила она, — чтобы присмотреть племенной скот для своего имения.

Ее спокойный ответ привел гостя в еще большее негодование.

— Племенной скот! — возмущенно воскликнул он. — И вы думаете, что я в это поверю?

Родди впервые в жизни видела Джеффри в таком раздраженном состоянии. Обычно он был вежлив и предупредителен. Однако сейчас, охваченный паникой, он совсем забыл об учтивости.

— Мне безразлично, верите ли вы этому, — заявила Родди. — Я передаю вам слова мужа, сказанные мне и леди Ивераг.

Джеффри резко повернулся к ней.

— Так значит, графиня… — Он вдруг осекся, вспомнив, что графиней Ивераг теперь являлась Родди. — То есть, я хотел сказать, вдовствующая графиня дома?

«Слава Богу, что я с ней не встретился, — думал он. — У этой женщины язык как помело…»

— Вы хотите поговорить с ней? — очаровательно улыбнувшись, спросила Родди.

Это была ее маленькая месть за резкость гостя.

— Нет! — воскликнул Джеффри. — Я не хочу беспокоить ее. Я напишу Фэлену записку. Не могли бы вы передать ее мужу лично в руки?

Родди, потупив взор, нажала одну из клавиш. Ей хотелось знать правду о том, что привело Джеффри в дом леди Ивераг.

— Я передам записку, если вы расскажете, о чем в ней идет речь, — сказала она.

— Я не могу сделать это, крошка, — возразил Джеффри. — Простите.

Родди могла больше не спрашивать. Его мысли о многом поведали ей. Оружие… Джеффри думал о французском оружии для повстанцев из организации «Объединенные ирландцы». Его поставляли контрабандным путем на безлюдный западный берег, где находилось имение Фэлена.

Родди взяла несколько нот, но они прозвучали диссонансом. «Одно дело — философия и политические дебаты, и совсем другое — смертоносное оружие…» — думала она.

— Может быть, вы думаете, что муж держит от меня в секрете то, чем вы занимаетесь? — с улыбкой спросила она.

Джеффри застыл как громом пораженный, а потом принялся нервно расхаживать по комнате.

— Я все знаю, — продолжала Родди. Ее ничуть не смущало то, что она поступает непорядочно. — Не бойтесь откровенно говорить со мной. И потом, намного безопаснее передать что-то на словах, чем писать записку.

Недоверие в душе Джеффри сменилось смятением и гневом.

— Неужели он рассказал вам обо всем?! Но зачем он это сделал? Я ничего не понимаю!

Подойдя к камину, Джеффри взглянул в висевшее над ним зеркало.

«Черт бы побрал этого Фэлена, — подумал он, глядя на отражение Родди. — Бедная крошка, тебе не следовало ввязываться в это дело. Впрочем, теперь уже поздно… Пусть все идет своим чередом…» В памяти Джеффри вдруг вспыхнуло яркое воспоминание. Он убеждал приятеля в том, насколько важным является дело повстанцев. Но на Фэлена эти речи не производили никакого впечатления. «Эгоистичный ублюдок, — подумал Джеффри, — я ему говорил о свободе, а он думал о посадке картофеля».

Родди, не отрывая глаз от клавишей, следила за ходом мыслей и эмоциями Джеффри. К Фэлену он испытывал противоречивые чувства — дружескую привязанность и злость. «Холодный расчетливый дьявол, — думал Джеффри. — Он может сегодня налгать мне и назвать безмозглым дураком, а завтра умереть за меня. Куда он уехал, черт бы его побрал?»

Джеффри снова посмотрел на отражение Родди, и его захлестнуло чувство вины перед ней. «О Боже, прости меня, крошка. Он хотел жениться на тебе, а мне нужен был Ивераг…»

У Родди защемило сердце. Сделка… Как будто она была мешком муки со своей рыночной ценой.

Закусив губу, она подняла глаза на Джеффри. Но он уже забыл о ней, его волновали другие проблемы. Контрабандное оружие было доставлено в Ивераг, и теперь Джеффри опасался, что возрождение имения спутает ему все планы. Ремонт усадьбы, рабочие, новые люди, оживление хозяйственной деятельности — все это могло привлечь внимание к оружию и контрабандистам. Намерения Фэлена повергали Джеффри в ярость. «Если бы не его планы, — с негодованием думал он, — все было бы так легко и просто…»

По спине Родди вдруг забегали мурашки. Она испугалась за жизнь мужа. Если в его имении обнаружат склад с оружием, ему грозит суровое наказание. Никто не станет разбираться в том, является ли сам Фэлен повстанцем или нет. Он рисковал намного больше, чем Джеффри.

— Скажите, что я должна сообщить мужу, и я найду его, — пообещала Родди.

— А вы знаете, где он?

— Нет, но я наведу справки.

— Я сделаю это намного быстрее. Скажите только, с чего мне начать.

— Вы привлечете слишком много внимания. Вам вообще не следует больше связываться с Фэленом. А вдруг за вами следят? Держу пари, что об этом деле знают человек пятьдесят, и я на вашем месте не доверяла бы им всем без разбора.

Джеффри понимал, что она права, но никак не мог побороть в себе предубеждение. Он всегда был против участия слабого пола в мужских делах. В других обстоятельствах у Родди вызвало бы смех то, с какой тщательностью он обдумывал формулировку своего сообщения. С одной стороны, Джеффри хотел донести известие до Фэлена, а с другой — скрыть его смысл от Родди.

— Передайте ему, чтобы он связался со мной и не начинал работы, — наконец сказал Джеффри.

Однако Родди успела узнать намного больше о его планах. Джеффри хотел, чтобы оружие хранилось в Ивераге в течение всего следующего месяца. До тех пор, пока части ирландской милиции контролируют единственную дорогу. Лейтенант из числа повстанцев, который руководил операцией по доставке контрабандного оружия, сейчас лежал на смертном одре. Джеффри не мог заменить его, так как плохо знал местность. Кроме того, Джеффри был готов расправиться с пастором из Боллибрека, у которого вызывали подозрения люди, появлявшиеся в Ивераге.

— Хорошо, — пообещала Родди, — я передам ему все, что вы сказали. Как только муж вернется, мы уедем в его имение…

— Не делайте этого ради Бога! — всполошился Джеффри. — Умоляю вас, не позволяйте Фэлену возвращаться в Ирландию. Скажите, что вы хотите остаться в Лондоне, походить по магазинам… Соврите ему наконец, что вы больны… что вы устали от переездов.

— Хорошо, я что-нибудь придумаю, — раздраженно промолвила Родди.

— Мы с Мэри будем ждать его в Грейвсенде, — сказал Джеффри. — В гостинице «Белый лев». Передайте ему мои слова и сразу же отправьте туда.

— Я не понимаю, вы хотите, чтобы я задержала мужа в Лондоне или отправила в Грейвсенд? Или, может быть, я должна связать его и прямиком отправить в Ньюгейтскую тюрьму?

Джеффри бросил на нее сердитый взгляд.

— Это не шутки, Родди.

— Конечно, не шутки! — вспылила она. — А кто втянул нас в это опасное дело?

— Я не собирался втягивать вас.

— И бедняжку Мэри, наверное, тоже? — с горечью спросила Родди. — Вы полагаете, что она ни о чем не догадывается и находится в полной безопасности. А вы никогда не задумывались о том, что с ней будет, если вас… — Родди закусила губу. — Ладно, давайте не будем об этом.

— Родди…

— Вам пора уходить, если вы не хотите столкнуться с леди Ивераг. Она вот-вот спустится к завтраку.

Джеффри нахмурился. Его удивляла новая, уверенная и решительная, манера поведения Родди. Она не дала ему и рта раскрыть, выпроводив из гостиной. Родди попрощалась с гостем в вестибюле. Когда за Джеффри закрылась входная дверь, Родди, вздохнув, повернулась к Миншеллу:

— Зайдите в кабинет. Мне надо поговорить с вами. Дворецкий незамедлительно отправился туда, куда ему велела графиня.

— Лорд Кэшел сообщил мне очень важные новости, — сказала Родди, закрыв за собой дверь кабинета. — Вы знаете, где сейчас находится лорд Ивераг?

Настроившись на нужную волну, Родди старалась проникнуть в мир мыслей и чувств дворецкого, чтобы узнать о местопребывании мужа. Она ожидала, что Миншелла смутит ее вопрос, но не могла себе представить степень его смятения. Судя по всему, он был уверен, что Фэлен и не думал ехать в Гемпшир, хотя сказал жене, что отправляется именно туда. Сам отъезд графа смущал Миншелла. «Он поехал на север, — мелькнуло в голове старого дворецкого. — Без слуг, без багажа, один… На север…»

Родди могла сделать вывод, что Фэлен спешил уладить какие-то неотложные дела, прежде чем покинуть Лондон. Однако дворецкий точно знал цель поездки графа. Вдовствующая графиня сказала ему, что Фэлен содержал дом в Ислингтоне.

— Я думаю, что мог бы разыскать его, миледи, — ответил наконец дворецкий. — Что я должен передать графу?

Родди заколебалась. Возможно, в прошлом Фэлен встречался со своей любовницей в этом таинственном доме. Но Родди была уверена, что граф дал Лизе Нортфилд отставку. И даже если поехал туда, то совсем с другой целью.

— К сожалению, мне нужно лично переговорить с ним, — сказала она.

— В таком случае я пошлю за ним, и он немедленно вернется в Лондон.

— Нет. — Родди твердо взглянула в глаза Миншеллу. — Скажите мне, где он. Больше от вас ничего не требуется.

«В Пелем-Коттедж», — явственно услышала она ответ дворецкого, однако вслух он произнес совсем другое:

— Я точно не знаю, миледи, но могу послать слугу в том направлении, в котором, как я думаю, уехал ваш супруг.

— Как жаль, — промолвила Родди, изобразив разочарование на лице. — Придется подождать его возвращения. — Она подошла к окну и выглянула во двор. — Сегодня прекрасная погода, не правда ли? — Родди, повернувшись, посмотрела на дворецкого так, словно внезапно приняла какое-то решение. — Велите заложить фаэтон, Миншелл. Я еду на прогулку.

Три часа спустя Родди уже сидела в фаэтоне, направлявшемся в Ислингтон. Ее сопровождала Марта, которая должна была показывать дорогу. Родди не надеялась на то, что застанет Фэлена в Пелем-Коттедже. Ведь она знала, что он поехал в Гемпшир и Дорсет, чтобы прицениться к племенному скоту, и обещал ей вернуться через четыре дня. Вряд ли у Фэлена будет время, чтобы заехать в Ислингтон на обратном пути.

Однако она предполагала, что в этом таинственном доме знают, куда именно он отправился. В конце обсаженной деревьями дороги, пролегавшей вдоль берега Нью-Ривер, Родди увидела трактир и остановила фаэтон.

Марта, которая была безумно рада тому, что молодая графиня взяла в поездку ее, а не Джейн, спрыгнула на землю и побежала в трактир, чтобы узнать, где им найти Пелем-Коттедж. Через несколько минут она вернулась к госпоже с бутылкой лимонада и инструкциями, и лошади вновь весело побежали по тракту. Фаэтон миновал деревушку Ислингтон и свернул направо. Родди увидела аккуратный каменный дом, окруженный яблонями, на ветках которых висели не снятые осенние яблоки.

Их приезда как будто ждали. Навстречу фаэтону выбежал конюх и взял лошадей под уздцы. Родди заметила, что, увидев ее, слуга пришел в шок. «Еще одна дама? — с отвращением подумал он. — Черт подери, здесь гарем, что ли?»

Родди оторопела, прочитав мысли конюха. Ей вдруг расхотелось идти в дом. Она с большей охотой расспросила бы сейчас слугу о том, кто здесь живет. Однако Марта уже направилась по усыпанной гравием дорожке к высокому крыльцу и, поднявшись на него, позвонила в колокольчик.

Дверь слегка приоткрылась и тут же быстро захлопнулась. Родди почувствовала испуг того, кто стоял по ту сторону двери.

Марта настойчиво постучала молоточком. Но тот, кто стоял в прихожей, не собирался открывать им. Марта уже хотела снова постучать, но тут прятавшуюся от них девушку вдруг осенило. «Это, наверное, одна из подруг мисс Эллен», — решила она и распахнула дверь.

Родди увидела молодую симпатичную служанку. Однако при виде незнакомой леди у девушки душа ушла в пятки. Она поняла, что ошиблась. Марта решила разрядить напряженную обстановку.

— Это графиня Ивераг, — громко сказала она, снисходительно глядя на служанку, которая, по-видимому, плохо знала свое дело, и насмешливо добавила: — Вы нас впустите в дом?

— Прошу вас, леди Ивераг, — испуганно пролепетала девушка, присев в низком реверансе.

В ее голове мелькали тревожные мысли: «Бедная мисс Эллен… О Боже, что теперь будет? Сама графиня к нам пожаловала… Все, мы погибли… А что будет со мной? Вдруг меня посадят в тюрьму за то, что я помогала мисс Эллен бежать?»

И служанка вдруг разрыдалась. Родди на мгновение растерялась. Девушка находилась в таком смятении, что приняла Родди за мать Фэлена, не замечая того, как молода их гостья. Для служанки существовала одна-единственная графиня Ивераг.

И тут Родди почувствовала присутствие еще одной женщины в доме. Подняв глаза, она увидела спускающуюся по лестнице молодую леди, одетую в изящное домашнее платье. Несмотря на страшное волнение, которое она испытывала, незнакомка шла медленно, степенным шагом, держась за перила. Достигнув основания лестницы, молодая леди внимательно взглянула на Родди, и ее лицо вытянулось от изумления.

«О Боже, кто это такая?» — подумала она.

— Простите, — промолвила она, — но мне кажется, вы ошиблись адресом.

— Это Пелем-Коттедж? — спросила Родди, чувствуя, как ее сердце пронзило жало ревности. Она ничего подобного не испытывала к Лизе Нортфилд. — А вы, наверное, мисс Эллен Уэбстер? — В голосе Родди слышались стальные нотки.

— А кто вы? — спросила Эллен.

— Я жена Фэлена Савигара, — надменным тоном заявила Родди.

Ее слова произвели именно тот эффект, на который она рассчитывала. Эллен Уэбстер застыла как громом пораженная, вцепившись в перила лестницы. «Жена… — вертелось у нее в голове. — Жена… не может быть…»

— Вы лжете, — наконец заявила она. — Немедленно покиньте этот дом.

Родди окинула соперницу холодным взглядом.

— Это вы должны покинуть дом, — возразила она. — Я не потерплю, чтобы здесь жила любовница Фэлена!

— Любовница?! — взорвалась Эллен. — Я — такая же его любовница, как вы — жена! Убирайтесь отсюда, пока он не пришел. Иначе я не отвечаю за последствия!

Родди засмеялась. Ее охватила жажда мести. Она хотела наказать эту красивую девушку за грубость и высокомерие.

— Значит, граф скоро придет? — спросила она. — В таком случае я подожду его.

И она направилась к лестнице.

— Стойте! — Эллен схватила Родди за руку. — Вы здесь лишняя. Он собирается жениться на мне!

Родди остановилась. Эллен была близка к истерике. Ее мысли путались. «Он приедет… он обязательно приедет… — лихорадочно думала она. — Ведь он прислал записку… и деньги… Он женится на мне…»

Родди пристально взглянула на Эллен.

— Вы получили записку от Фэлена? — резко спросила она.

Эллен отшатнулась от нее, поджав губы.

— Я не получала никаких записок. А даже если бы и получала, то не сказала бы вам об этом.

Родди сосредоточилась на глазах девушки, надеясь, что ее дар и на этот раз поможет ей узнать правду.

— Так что же все-таки было в записке? — спокойным тоном спросила она.

Эллен закусила нижнюю губу, не желая говорить. Но в ее памяти невольно всплыли строчки записки, которую она затвердила наизусть. «Моя дорогая девочка, любовь моя… наконец-то финансовые проблемы устранены, и мы можем быть вместе… все, что ты пожелаешь, будет твоим…» И Родди явственно увидела знакомые инициалы под этой запиской «Ф.С.». «Мы сможем быть вместе, — снова и снова повторяла про себя Эллен, вспоминая целомудренный поцелуй Фэлена, который был совсем не похож на те, которыми он осыпал Родди. — Мы будем счастливы и богаты!»

У Родди было такое чувство, словно она на полном скаку упала с лошади и больно ушиблась. В ушах у нее звенело, дыхание перехватило, она не могла пошевелиться.

— Пойдемте отсюда, мэм, — сказала Марта, взяв ее за руку. — Не обращайте внимания на эту шлюху.

Родди с трудом соображала. Она не могла сказать с уверенностью, произнесла ли Марта эти слова вслух.

И только сев в фаэтон, Родди вспомнила, зачем приезжала в Пелем-Коттедж. Она ударила кнутом по крупам лошадей, и экипаж двинулся в путь. «Будь он проклят!» — думала Родди о муже.

Через три дня Родди вернулась в Беньян-Хаус в дурном расположении духа. За это время она успела все обдумать и решила, что Фэлен вовсе не собирался тайно бежать с Эллен Уэбстер. Возможно, он намеренно вводил ее в заблуждение. Но Фэлен был не так глуп, он знал, что отец Родди не даст ему денег, если он бросит его дочь и убежит с другой. То, что Фэлену в первую очередь нужны были деньги, не являлось секретом для Родди, но она как-то забыла об этом, увлекшись игрой, которую мастерски вел ее муж. Он обвел вокруг пальца и ее, и мисс Уэбстер. Бедная Эллен… Несмотря на ревность, Родди не желала этой девушке той жалкой участи, которую уготовил ей Фэлен.

Даже вдовствующая графиня знала о существовании Эллен. Она постоянно с беспокойством и тревогой думала о ней. Но ее мысли, как всегда, были отрывочны и далеки от логики.

Вернувшийся домой Фэлен застал жену в постели. Она из последних сил пыталась читать, отгоняя отголоски кошмаров, которые в этот поздний час снились графине. Когда Фэлен наклонился над ней и коснулся ее щеки, она испуганно вздрогнула, решив, что перед ней один из демонов, снившихся леди Ивераг.

— Вы все еще не спите? — спросил он, присаживаясь на край кровати и беря выпавшую из рук Родди книгу.

Родди молча смотрела на него, чувствуя, как сжимается ее сердце от боли. Она не могла вымолвить ни слова.

— Вы плакали? — мягко спросил Фэлен.

Нет, Родди не плакала, но, услышав его слова, она почувствовала, как у нее из глаз неудержимым потоком хлынули слезы.

— Родди, — растерянно пробормотал Фэлен и хотел обнять ее, но она отшатнулась от него.

— Не прикасайтесь ко мне! И умоляю, не лгите мне больше!

Фэлен несколько мгновений молча смотрел на нее.

— Скажите, что случилось, — наконец промолвил он.

— Вы сами все прекрасно знаете. Она должна была все рассказать вам!

Фэлен нахмурился:

— Я только что вернулся и еще ни с кем не успел поговорить.

«Лжец! О, какой же он лжец! — стучало в висках Родди. — Ненавижу его!»

— Сюда приезжал Джеффри, — судорожно вздохнув, заговорила она. — По делу, связанному с оружием. Мне необходимо было срочно найти вас, и я… я расспросила Миншелла. Он рассказал мне о Пелем-Коттедже. Я поехала туда и встретила там… — Родди закусила губу, а потом закончила шепотом: — Эллен Уэбстер.

Фэлен слегка приподнял бровь, и это движение не укрылось от внимания Родди. Она поняла, что это имя не было для него пустым звуком.

— Эллен Уэбстер, — задумчиво повторил Фэлен, как будто напрягая память. — Темноволосая красивая девушка?

— Да, очень красивая.

— Я ее помню.

— О Боже, он ее помнит! — дрожащим от слез голосом с негодованием воскликнула Родди. — Фэлен, как вы можете…

Он искоса посмотрел на нее. Синее пламя его горящего взгляда обожгло Родди.

— Значит, вы встретили в этом… Пелем-Коттедже мисс Уэбстер, — промолвил он и вдруг порывисто встал. Подойдя к туалетному столику, Фэлен посмотрел на свое отражение в зеркале. — Вы, наверное, узнали о нашей любовной переписке и о надеждах Эллен на то, что я увезу ее.

В его голосе не было ни сожаления, ни раскаяния.

— И вам не стыдно говорить об этом?! — вскричала Родди. — Как вы могли лгать мне и ей? — Родди поморщилась от отвращения. — А вы не забыли сказать ей правду о том, что не будет ни побега, ни свадьбы, ни денег? Или вы собираетесь…

— Родди, — перебил ее Фэлен. — Я же предупреждал вас о своем образе жизни.

Родди, которая уже готова была продолжать свою обвинительную речь, замолчала.

Да, он действительно предупреждал ее, а она не верила ему. Закрыв лицо руками, Родди застонала. У нее было такое чувство, будто частица ее души умерла, а вместе с нею все доверие, которое она испытывала к мужу, и все ее надежды… Родди поняла, что окончательно проиграла. Того Фэлена, которого она любила, никогда не существовало. Существовал только вот этот мрачный молчаливый человек, который не пытался оправдываться или что-то объяснять. Он сказал ей только одно: «Я предупреждал вас».

Родди, не глядя на Фэлена, встала с постели. Деревянный пол показался ей очень холодным, но она не стала искать домашние туфли. Фэлен поймал ее у самой двери. Его пальцы впились в ее предплечья.

— Девочка, моя, — тяжело дыша, промолвил он, — не оставляйте меня сейчас.

Родди застыла, не желая разговаривать с ним.

— Вы нужны мне, — прошептал Фэлен.

На этот раз она сумела бы оказать ему сопротивление, если бы он попытался поцеловать ее или сжать в своих объятиях. Родди представила бы Фэлена с Эллен Уэбстер, и эта картина подействовала бы на нее как ледяной душ. Но он не стал приставать к ней с нежностями.

Фэлен просто крепко держал ее, вцепившись дрожащими от напряжения пальцами в предплечья, и ждал ответа. «Это всего лишь игра», — предостерегал ее разум. Но сердце напоминало: «Ты нужна ему». Несмотря на все разумные доводы и здравые суждения, Родди не могла оттолкнуть мужа.

Но она не хотела сдаваться.

Родди казалось, что прошла целая вечность. И вдруг Фэлен разжал пальцы. Она замерла, чувствуя, как его ладони скользнули по ее рукам, легли на плечи, а потом погладили ее по голове. Так обычно ластится ребенок — заискивая, прося внимания к себе, ища утешения. Эти легкие прикосновения как будто говорили ей: «Ты нужна мне, ты очень нужна мне».

— Ходят слухи, что я убил своего отца, — глухим голосом произнес Фэлен.

У Родди подкашивались колени, она едва стояла на ногах.

— И это действительно так?

— Родди… — едва слышно прошептал он, и она замерла, ожидая, что он скажет.

Резко повернувшись, Родди увидела, что его взгляд устремлен в пустоту.

— Это действительно так? — повторила она свой вопрос.

— Я не помню, — прошептал Фэлен. — Родди, я ничего не помню.

Глава 11

— Я никогда не слышал о Пелем-Коттедже, — промолвил Фэлен, не глядя на Родди. — Я никогда не писал Эллен Уэбстер. Но я не сомневаюсь в ваших словах. — Его губы скривились в вымученной улыбке. — Думайте обо мне, что хотите. Решайте, кто перед вами — злодей или сумасшедший.

Родди долго молчала. Слова Фэлена были проникнуты горечью. Он подошел к окну и, раздвинув бархатные портьеры, открыл раму.

— Сегодня полнолуние, — промолвил он, ежась от холодного воздуха. — Может быть, если я повою, мне станет легче?

— Фэлен!

Он расхохотался, вцепившись в портьеру.

— Фэлен! — воскликнул он. — О Боже, как это имя мне подходит! Волки и сумасшедшие воют на луну, не правда ли?

Фэлен прерывисто дышал. Внезапно он схватился за голову и медленно опустился на колени.

— О Боже, — прошептал он. — Я действительно ничего не помню. Родди, клянусь, я ничего не помню…

— Это не имеет никакого значения, — произнесла Родди, понимая, что говорит глупость. Но она не знала, что еще сказать.

Холодный ветер ворвался в комнату, и ей было холодно. Фэлен поднялся на ноги и начал нервно расхаживать по спальне, искоса поглядывая на Родди. Он напоминал настороженного зверя, преследуемого охотниками и ищущего защиты.

— Это имеет большое значение, — дрогнувшим голосом произнес Фэлен. — После смерти моего отца… — Он вдруг осекся и, судорожно вздохнув, продолжал спокойным тоном: — После убийства моего отца меня отослали в Англию. Мать сказала Адаму, что во всем виноват Ивераг. Она утверждала, что это место сведет с ума любого. — Фэлен горько рассмеялся. — Милая мамочка, как она боится меня! Она не любит жить со мной под одной крышей. Мне кажется, она думает, что я однажды ночью в приступе безумия столкну ее с лестницы. У меня разрывалось сердце, когда я видел, как они опустошают Ивераг. Мать и дядя похожи на двух вампиров, сосущих кровь из этого имения.

В его голосе слышался вызов. Фэлен как будто говорил Родди: «Посмотри на меня, я умею ненавидеть и готов расправиться с теми, кто разрушил то, что было дорого моему сердцу».

— Итак, меня отправили в школу, — продолжал Фэлен. Он рассказывал все это как будто не Родди, а кровати, стульям, тем неодушевленным предметам, которые наполняли комнату. — И начали происходить странные вещи. По утрам под моим окном стали находить… — Фэлен остановился у туалетного столика и, помолчав, закончил: — кошек и зайцев. Надзиратели поднимали нас с постелей и строили в ряд. Мы стояли босые на холодном полу в одних ночных рубашках. Подойдя ко мне, надзиратель поднимал мертвое животное и начинал допрашивать меня… Я всегда говорил, что не делал этого, но на моей рубашке была кровь…

Желваки заходили на его скулах. Внезапно он резко размахнулся и ударил кулаком в свое отражение. Раздался звон разбитого стекла. Родди отскочила в дальний угол и закрыла глаза. А когда снова открыла их, увидела, что Фэлен сжимает в окровавленной руке острый осколок зеркала.

— Я не делал этого, — шепотом повторил он. — Я не мог сотворить такое.

Родди видела, что Фэлен охвачен паникой. Края осколка вонзились в его ладонь, но он не чувствовал боли. Родди умела успокаивать обезумевших от страха лошадей, и эти навыки пригодились ей сейчас. Она медленно и осторожно подошла к Фэлену, словно он был перепуганным жеребцом. Ладонь Родди легла на плечо Фэлена, потом скользнула по его волосам, и ее руки обвились вокруг его шеи. На мгновение все его тело напряглось, но он тут же доверчиво прильнул к Родди. Осколок выпал из его руки на пол.

Родди не торопила Фэлена. Поглаживая его по голове, она терпеливо ждала, когда он снова заговорит.

— Мне следовало рассказать вам все это раньше, — глухим голосом промолвил он. — Я пытался… Но мне очень хотелось вернуть имение, мой отчий дом… А вы были единственным шансом сделать это. Когда вы посмотрели на меня… ваши глаза… — Он поднял голову и взглянул на Родди. — Вы так милы и необузданны. Я не мог отказаться от вас. Когда я увидел вас с Кэшелом… — У Фэлена на мгновение перехватило горло, но он взял себя в руки. — С этим проклятым ловеласом, липовым героем, единственным человеком, который все знает обо мне… Я хотел убить его за то, что он прикасается к вам. А потом вы — о Боже! — подошли и сказали, что не хотите меня… Родди, я боялся сам себя, боялся, что я сделаю что-нибудь ужасное. И теперь я знаю, что не смогу спать спокойно до тех пор, пока Кэшел не уедет из Англии.

Фэлен взял руку Родди и, взглянув на ее ладонь, увидел на ней пятна своей крови.

— На этом свете мне дороги только Ивераг, Джефф и вы… — пробормотал Фэлен. — Если я причиню зло тому, кого люблю, я убью себя.

Фэлен закрыл глаза, и Родди почувствовала, как дрожат его пальцы.

Глядя на Фэлена в ту минуту, Родди многое поняла. Верность Джеффри Фэлену зиждилась на разумных идеалах, которые он почерпнул из философии, а в основе привязанности Фэлена к Джеффри лежали совсем другие понятия, более примитивные, извечные, — жизненная сила и любовь.

У безумия была своя логика.

— Сядьте, — сказала Родди. — Вы не причинили мне никакого зла. Это вы страдаете, а не я.

Взяв висевшее рядом с туалетным столиком полотенце, Родди перевязала кровоточащую руку Фэлена. У него было странное, напряженное выражение лица. Несколько мгновений, показавшихся Родди вечностью, они смотрели друг другу в глаза, не отводя взгляда. Это был безмолвный поединок, в котором Родди боялась потерпеть поражение.

Фэлен прикрыл на мгновение глаза, а когда снова открыл их, Родди показалось, что перед ней совсем другой человек. Уголки его губ дрогнули.

— Это и есть Злой Глаз, маленькая сида? — спросил он.

— Наверное, — игриво ответила она и, привстав на цыпочки, поцеловала мужа в подбородок. — Сядьте и расскажите мне про коров, которых вы выбирали для своего имения. А я пока закончу перевязку вашей руки.

Она взяла несколько носовых платков и булавок, чтобы закрепить импровизированную повязку. Родди не хотелось звать на помощь Джейн. Утром она что-нибудь придумает, чтобы объяснить, почему разбито зеркало. Фэлен с мрачной улыбкой взглянул на кровавое пятно, выступившее на полотне повязки.

— Боюсь, что это лечение будет неэффективным, — промолвил он. — Вот если бы вы положили на рану горстку волшебного мха и лунного света, то она быстро зажила бы, маленькая сида.

Родди улыбнулась, радуясь тому, что чувство юмора не изменило Фэлену. Они оба притворялись, что все в порядке и ничего особенного не произошло.

— Я ездила в Ислингтон, надеясь найти вас, — через некоторое время снова заговорила Родди. — Дело в том, что у Джеффри возникли проблемы с оружием.

— Понятно, — небрежным тоном сказал Фэлен и, сев на кровать, начал расстегивать сюртук.

Судя по всему, Фэлен не был беззаветным патриотом Ирландии. Родди нахмурилась.

— Разве вас не волнует то, что через Ивераг идет поставка контрабандного оружия?

Фэлен искоса посмотрел на жену.

— Так в чем все-таки проблема?

— Оружие в течение целого месяца будет оставаться в вашем имении. У Джеффри нет возможности вывезти его. Он хочет, чтобы вы не спешили с началом ремонтных работ в усадьбе.

— Черт побери, целый месяц! — возмутился Фэлен. — Я разрешил ему оставить оружие до двадцатого октября.

— Войска стоят лагерем в районе вашего имения. Люди Джеффри не могут воспользоваться дорогой.

— О Боже! — Фэлен, запрокинув голову, застонал. — Только не это! Потешные войска блокируют дорогу, и клоуны с оружием не могут выбраться из Иверага. Вот так история! Неужели Джеффри не приходит в голову, что есть другие, обходные пути? Можно вывезти оружие по горным тропам. Или он хочет сделать это с комфортом?

— Лейтенант, помогавший повстанцам, серьезно заболел, и Джеффри говорит, что никто, кроме него, не знает местность.

— Я знаю, — заявил Фэлен.

Родди бросила на мужа испуганный взгляд.

— Фэлен… — начала было она, но он перебил ее:

— Вы собрали вещи?

— Мы не можем уехать.

— Почему это, черт побери? Мы едем завтра утром.

— Но Джеффри сказал…

— Мне наплевать на то, что сказал Джеффри. Если он приезжал ко мне, то это означает, что я нужен ему, чтобы решить возникшие проблемы.

Родди хотела возразить, но сдержалась. Теперь она понимала, что в глубине души Джеффри лелеял надежду, что его друг придет ему на помощь.

— Зачем, вы думаете, он искал меня? Чтобы попросить не начинать ремонтные работы в усадьбе? Что за ерунда!

Фэлен сбросил сюртук. Родди задумчиво смотрела на мужа, закусив нижнюю губу. Он снял белый атласный жилет, повесил его на спинку стула и начал расстегивать рубашку.

— Мне кажется, вам не следует ввязываться в это дело, — промолвила она. — Я боюсь за вас. Я знаю, почему вы разрешили Джеффри хранить оружие в Ивераге. Это была сделка.

Фэлен приподнял темную бровь.

— Похоже, у лорда Кэшела появилась вредная привычка болтать много лишнего, — заметил он.

Фэлен вдруг порывисто обнял Родди и прижал ее к своей груди.

— Вы собрали вещи в дорогу? — снова спросил он. — Да.

Фэлен улыбнулся и припал к ее губам. Он стал осыпать поцелуями ее лицо, шею и плечи. Его руки ласкали ее спину, и Родди ощущала тепло, исходившее от его ладоней сквозь тонкую ткань ночной сорочки.

Он больше не был похож на безумца. И лишь в глубине синих глаз таилось хищное выражение. Однако оно могло означать нетерпение самца, жаждущего овладеть самкой. Ничто больше в облике Фэлена не напоминало того человека, который в приступе ярости разбил зеркало в ее комнате.

— А почему мы так спешно отправляемся в путь? — спросила Родди, чтобы отвлечься от неприятных воспоминаний.

— Я хочу, чтобы мы прибыли в Ивераг еще до наступления ноября.

— А с чем это связано?

Фэлен помолчал, загадочно улыбаясь.

— Вы сами все увидите.

Фэлен встал еще до рассвета, как ребенок в день ярмарки. Родди разбудил голос слуги, поднятого с постели графом. Бедный малый тихо жаловался на судьбу и сетовал на своего господина, пожелавшего бриться в такую рань.

Вскоре в комнату вошла Джейн. Она тоже была не в духе. Джейн была готова самым бесцеремонным образом растолкать Родди, чтобы та на себе ощутила, каково это — просыпаться в такую рань. Она с грохотом поставила поднос с чаем на стол, а потом с громким стуком захлопнула открытую дверцу шкафа. Однако Родди не шевелилась. И тогда горничная решительно направилась к кровати. Но, сделав пару шагов, Джейн остановилась и в ужасе всплеснула руками.

— Боже всемогущий! — воскликнула она. — Что это? Родди окончательно проснулась и села на кровати. Пол спальни усеивали осколки зеркала, таз на умывальнике и одно из полотенец были перепачканы кровью.

— Э… — промямлила она, не зная, как объяснить такой беспорядок.

В конце концов она сделал вид, что зевает, и снова упала на постель.

— Это вышло случайно, Джейн, — промолвила она, стараясь говорить небрежным тоном. — Мне никак не удавалось вытащить из волос эти дурацкие шпильки. И тогда, разозлившись, я швырнула расческу и нечаянно угодила в зеркало.

Джейн бросилась к кровати.

— Вы не поранились, миледи? Я не прощу себе, если с вами что-нибудь случится. Порез или даже царапина могут загноиться. Что я тогда скажу вашей матушке? Вам нужно было позвать меня, миледи…

— О нет, я даже не поцарапалась, — быстро сказала Родди. — Это кровь лорда Иверага…

Родди пожалела, что произнесла эти слова. Джейн не жаловала графа, и у нее тут же возникли подозрения. Бросив взгляд на зеркало, горничная покачала головой. «Он был пьян, — с отвращением подумала она. — А в таком состоянии он готов крушить все на своем пути».

Узнав о том, что лорд Ивераг увозит свою супругу в Ирландию, Джейн еще больше возненавидела его. Об имении, расположенном в дикой местности, среди слуг ходили самые страшные слухи, которые основывались на рассказах вдовствующей графини и ее горничной Тилли. «Как можно жить среди руин, — с возмущением думала Джейн. — А вдруг на меня рухнет крыша? А вдруг в доме водятся привидения? — Горничная бросила взгляд на закрытую дверь гардеробной, где камердинер брил Фэлена. — А вдруг этот граф Дьявол зарежет нас всех во сне?»

— Джейн, — резко сказала Родди и, сев на постели, нахмурилась, — принесите мне халат и скажите, чтобы здесь убрали.

— Хорошо, миледи.

Сделав книксен, Джейн удалилась выполнять приказания своей госпожи. Родди не вставала с постели до тех пор, пока в ее комнате не навели порядок. Вместо разбитого зеркала слуги принесли в ее спальню новый туалетный столик из комнаты для гостей. Джейн переложила вещи Родди из старых выдвижных ящиков в новые, а потом подала госпоже халат и помогла надеть его.

Родди села за туалетный столик, и горничная, не говоря ни слова, начала причесывать ее.

— Я знаю, что вы не хотите ехать в Ирландию, — сказала вдруг Родди.

Рука Джейн с расческой повисла в воздухе. Впрочем, она давно привыкла к тому, что ее госпожа удивительно проницательна.

— Вы правы, миледи, — сказала горничная и поджала губы.

— В таком случае вы можете оставаться в Англии. — Родди почувствовала, как рука служанки дрогнула, но продолжала: — Возвращайтесь в имение моих родителей.

Джейн быстро пришла в себя.

— Нет, миледи, я не могу этого сделать, — ответила она. — Как я признаюсь вашей матушке в том, что бросила вас? Разве я могу оставить вас один на один с этим… — Джейн вовремя прикусила язык и замолчала.

Однако Родди прекрасно поняла, что она хотела сказать. Джейн продолжала причесывать госпожу, избегая встречаться в зеркале с ее взглядом.

— Я не потерплю неуважения к своему супругу, — сказала Родди, стараясь не повышать голос. Однако Джейн понимала, что ей делают серьезный выговор. — Лучше не ехать совсем, чем отправляться в путь с тяжелым сердцем и большой неохотой.

— Но, миледи… — попыталась возразить горничная. На ее глаза навернулись слезы отчаяния.

— Я напишу письмо матери, — продолжала Родди, поняв, чего больше всего боится служанка. — Можете быть уверены, что в нем будут содержаться только похвальные отзывы о вашей работе.

— А кто будет прислуживать вам, миледи?

— Я возьму с собой Марту.

— Марту? — с недоумением переспросила Джейн. — Молодую горничную? О, миледи, я могла бы…

Однако тут заскрипела дверь гардеробной, и служанка замолчала. В спальню вошел Фэлен. Подойдя сзади к жене, он собрал в узел ее рассыпавшиеся по спине золотистые волосы. Фэлен как будто не обратил никакого внимания на то, что в спальню поставили новый туалетный столик. Улыбнувшись, он наклонился и поцеловал жену в голову.

— Копуша, вы еще не одеты, — промолвил он.

Джейн быстро удалилась из комнаты, искренне радуясь тому, что ее не берут в Ивераг. Граф в тусклом свете мерцающих свечей выглядел как настоящий сатана, явившийся из ада.

— Еще не наступил рассвет, милорд, поэтому радуйтесь, что я вообще встала в такую рань, — с улыбкой сказала Родди.

— Это ваше время суток, маленькая сида, — заметил он. — Я спущусь в сад и принесу вам кубок волшебного вина.

—Я бы с большим удовольствием выпила крепкого чаю.

Родди взглянула на его отражение в зеркале. На лице Фэлена сверкнула белозубая улыбка. Он запрокинул ее голову и, наклонившись, поцеловал в губы.

— Доброе утро, малышка, — сказал Фэлен, прижавшись щекой к ее щеке. От его прохладной кожи исходил запах душистого мыла.

«Я люблю тебя, — подумала Родди. — Ты вовсе не сумасшедший. Этого не может быть».

Фэлен глубоко вздохнул и выпрямился.

— Мы выезжаем в половине десятого, — сообщил он, направившись к двери.

Родди бросила на мужа удивленный взгляд.

— Но ваша мать в это время еще будет спать.

— Правда? — усмехнувшись, спросил Фэлен. — Какая жалость!

И он изобразил на лице такую вселенскую скорбь, что Родди рассмеялась. Улыбнувшись ей, он вышел из комнаты.

Через три часа одетая в дорожное платье Родди сидела в так называемой малой столовой, которая была размером с конюшню в усадьбе ее отца, и ела холодные закуски — яйца с почками под острым соусом. В высокие окна струился солнечный свет, и все произошедшее ночью казалось ей теперь дурным сном.

Во внутреннем дворе под окнами царило оживление. Шли последние приготовления к долгому путешествию. Слуги грузили багаж и проверяли упряжь. Четыре впряженные в экипаж лошади нетерпеливо били копытами. Фэлен стоял у крыльца, молча наблюдая за сборами в дорогу.

Родди почувствовала приближение незнакомого человека прежде, чем те, кто находился во дворе, заметили его. Его обуревали сильные эмоции — злость, ярость, ненависть. Родди вздрогнула, словно от внезапного удара, уловив опасный настрой незнакомца. Быстро встав из-за стола, она подошла к окну. По усыпанному гравием двору шагал высокий молодой джентльмен, его юношеская угловатая походка выдавала волнение.

«Бежишь, кровожадный вонючий ублюдок? — думал он. — О, с каким наслаждением я убил бы тебя, вспорол бы тебе живот и выпустил кишки… А твое сердце я отдал бы свиньям…» Молодой человек взглянул на Фэлена, и перед его мысленным взором замелькали сцены насилия и разврата. Ему хотелось повернуться и убежать прочь, но он взял себя в руки и продолжал свой путь.

Родди выбежала из столовой и, миновав вестибюль, оказалась на крыльце в тот момент, когда незнакомец остановился напротив ее мужа. Шум во дворе сразу стих, все слуги замерли как по команде.

— Назовите имена ваших друзей, Ивераг! — негромко сказал молодой человек, но его слова отчетливо прозвучали в тишине, установившейся во дворе.

Родди видела только профиль мужа. Он стоял, не шевелясь, и мрачно смотрел на молодого человека. Так смотрит сильный волк на рычащего терьера, пытающегося схватить его за ногу. Его взгляд выражал презрение, обиду, а также сознание того, что стоит ему только один раз вонзить свои желтые клыки в эту шавку, как она тут же испустит дух.

— У меня нет друзей, — ровным голосом промолвил Фэ-лен.

— Назови их имена, сукин сын, или я застрелю тебя! — закричал незнакомец в приступе ярости.

Он сунул руку за пазуху своего сюртука, но кучер опередил его. Он навалился на незнакомца, и они начали драться. Кучер явно был сильнее.

— Отпустите его, — приказал ему Фэлен. — Пусть уходит. Никого он не убьет.

Кучер тут же повиновался, но все же на прощание дал пинок своему противнику, чтобы тот не вздумал снова дерзить. Конюхи и кучер судили о человеке по тому, как он обращался с лошадьми. Лорд Ивераг любил этих благородных животных и хорошо разбирался в них Поэтому слуги уважали его и были ему преданы. «Действительно, разве такой может убить? — с презрением думал кучер, поглядывая на незнакомца. — Граф прав».

Родди ощущала, что молодой человек испытывает страшное унижение. Кривая ухмылка на лице Фэлена заставляла его еще острее чувствовать свой позор.

— Мистер Уэбстер, я бы предпочел никогда больше не слышать свое имя из ваших грязных уст, — спокойным тоном произнес Фэлен.

Молодой человек хотел что-то возразить, но эмоции возобладали, и он прокричал:

— Я требую сатисфакции!

— За что? — с издевательской усмешкой спросил Фэлен.

— Вы ответите за то, что ночевали в так называемом Пелем-Коттедже четыре дня назад!

— Вы ошибаетесь, — холодно заявил Фэлен.

Мистер Уэбстер пришел в ярость. Видя, что он готов броситься на графа, кучер заломил ему руки.

— Вы… вы… — задыхаясь, пролепетал молодой человек, а затем крикнул что было сил, с ненавистью глядя на Фэлена: — Вы грязный мерзавец! Я найду на вас управу в суде!

Фэлен быстро подошел к нему и тронул рукой в черной перчатке за подбородок. Мистер Уэбстер не мог сопротивляться, так как кучер все еще крепко держал его за руки.

— Ну что ж, обращайтесь в суд, — сказал граф. — Если вам, конечно, безразлично, что имя вашей сестры будет упоминаться в связи с моим именем. Но я советую вам не делать этого. Ваша сестра лжет вам, мой друг. У меня много свидетелей, которые могут подтвердить, что в четверг до полудня я был в Гемпшире.

Уэбстер зашатался, когда кучер внезапно отпустил его. Он хотел было вцепиться в горло своему противнику. Однако гордость и неожиданные сомнения, закравшиеся в его душу, остановили его. Когда он представил, что вокруг Эллен поднимется шумиха в газетах и обществе, если он подаст в суд на графа, у него к горлу подкатил ком. Мистер Уэбстер расправил плечи. Несмотря на сумятицу чувств, он нашел достойный джентльмена выход из создавшегося положения. Молодой человек бросил презрительный взгляд на руку графа в черной перчатке, которой тот только что дотрагивался до его подбородка.

— В таком случае позвольте мне удалиться, — надменным тоном промолвил он. — Я хочу пойти домой и принять ванну.

Глава 12

Фэлен сидел развалившись в громыхающей карете. Его вытянутые ноги подрагивали в такт движению экипажа. За четыре часа пути он не произнес ни слова. Они уже приближались к Грейвсенду. Родди узнала об этом, прочитав мысли сидевшего на козлах кучера. Он уже мечтал о пиве и куске горячего мяса.

Родди не нравилась напряженная тишина, царившая в экипаже. Ей не нравилась перемена, произошедшая с Фэленом. Ее пугали мрачное выражение его лица и пустой отрешенный взгляд.

Этим утром она снова поверила в него. Фэлен показался ей именно тем человеком, которого она полюбила.

Родди наблюдала за ним боковым зрением, пытаясь успокоиться. Но ее одолевали десятки вопросов. Фэлен сказал, что Эллен врет. Но мисс Уэбстер действительно получила записку от него с обещанием заехать в Пелем-Коттедж. В этом письме граф называл Эллен «моей дорогой девочкой».

«О нет, он не безумен, — с горечью думала Родди. — Скорее всего он просто нагло лжет». Взглянув снова на его застывшую в молчании фигуру, Родди ощутила нечеловеческое напряжение, сковавшее все его тело. Жалость пронзила ее сердце, и она дотронулась до его локтя. Он медленно повернул голову и взглянул на нее. Родди решила, что сейчас Фэлен оттолкнет ее руку, но он, помедлив, сжал ее пальцы.

— Я верю вам, — негромко, но отчетливо сказала она, пожав в ответ его руку.

Фэлен невесело улыбнулся.

— Вы верите мне? Но в чем? — с горечью спросил он.

— В том, что вы никогда не были у Эллен Уэбстер. Прошлой ночью вы были со мной. А до этого ездили в Гемпшир. И у вас есть свидетели, которые могут подтвердить…

— Свидетели? — переспросил Фэлен и издал короткий смешок. — Вы так же легковерны, как этот Уэбстер. У меня нет свидетелей, моя дорогая.

У Родди упало сердце. Фэлен выпустил ее руку и отвернулся к окну.

— Я ездил в Гемпшир… инкогнито. Назовем это так, — продолжал он. — Этого требовали интересы дела. Я был на аукционе племенного скота и намеревался заключить несколько сделок. Но ведь никто не захотел бы вести переговоры с графом Дьяволом.

Родди бросила на него удивленный взгляд.

— Даже если бы речь шла о выгодной продаже? — спросила она.

— Боюсь, что даже в этом случае со мной не захотели бы иметь дело. Видите ли, в свое время я убил сына крупного торговца.

Родди вздрогнула, услышав это признание.

— Не беспокойтесь за своего мужа, дорогая моя, — с иронией сказал Фэлен. — Мне не придется убегать от преследования властей за границу. Это было давно, и никто из участников дуэли — ни секунданты, ни врач — не имеет ко мне никаких претензий. Моя репутация в этом отношении безупречна.

Карету подбрасывало на ухабах. Родди ухватилась за ремень, стараясь сохранить хотя бы физическое равновесие в этом шатком мире.

— Но вы ездили именно в Гемпшир, — продолжала настаивать она.

— Разве этот факт может снять с меня обвинение? — насмешливо спросил он. — Впрочем, да, конечно… Если вы успели побывать в Пелем-Коттедже, значит, он находится где-то неподалеку от города, и я никак не мог наведаться туда за это время.

Слушая Фэлена, Родди чувствовала, как ее охватывает тревога.

— Хотя, с другой стороны, возможно, мне только показалось, что я был в Солсбери. Люди порой обладают очень живым воображением.

— Не говорите глупости. — Родди нахмурилась. — Вы были в Гемпшире, и нечего в этом сомневаться.

— В таком случае в это же время мисс Уэбстер развлекалась с человеком, которого она приняла за меня.

Родди сделала вид, что смотрит в окно. Она прекрасно знала, что Эллен Уэбстер никогда не приняла бы другого человека за Фэлена.

— Она ждала вас, думала, что вы приедете, — резко сказала Родди. — Эллен получила эту дурацкую записку и решила, что вы…

Родди замолчала, с досадой махнув рукой. Некоторое время в карете царила тишина.

— А вы сумели бы узнать мой почерк? — внезапно спросил Фэлен.

— Боюсь, что нет.

— Вы видели саму записку? — продолжал допытываться Фэлен.

В памяти Родди всплыли инициалы «Ф.С.», которые она увидела глазами Эллен. Это была подпись Фэлена.

— Нет, — честно ответила Родди. — Саму записку я не видела.

Фэлен помолчал.

— Значит, вы думаете, что Эллен соврала?

— Да, — промолвила Родди. — Я уверена в этом.

Почувствовав его взгляд на себе, она посмотрела ему в глаза. Она вспомнила сцену, разыгравшуюся прошлой ночью. Тогда она смотрела на стоявшего посреди осколков разбитого зеркала Фэлена, и ей казалось, что все его тело вибрирует как натянутая струна, которая вот-вот лопнет от напряжения. Но это воспоминание быстро заслонили другие, более приятные. Смех Фэлена, его шутки, его поцелуи, от которых Родди приходила в экстаз.

Если она будет сомневаться в нем, то потеряет навеки. Уж лучше продолжать надеяться на чудо. Выбор, перед которым стояла Родди, был столь очевиден и прост, что это изумило ее. Глядя в глаза мужу, она улыбнулась искренне, от всей души.

— Родди, вы знаете, почему я не принял сегодня вызов Уэбстера? — неожиданно спросил Фэлен.

Она провела кончиком языка по губам. «Пожалуйста, не надо, — мысленно умоляла Родди мужа. — Ничего не говори об этом молодом человеке, ведь он был прав во всем».

Родди отрицательно покачала головой.

Фэлен сжал руку жены в своих ладонях.

— Я не хотел, чтобы меня застрелили, маленькая сида, — тихо сказал он.

Родди нахмурилась. Его признание поразило ее.

— А разве прежде страх смерти никогда не останавливал вас? Фэлен тихо засмеялся, и Родди почувствовала на своем виске его теплое дыхание.

— Нет. Таков парадокс поединка, дитя мое. Тот, кто меньше дорожит жизнью, лучше стреляет. У него не дрожит рука.

Они сидели вместе с Джеффри в небольшой комнате в гостинице «Белый лев». Мэри отправили в номер. Фэлен развалился на диванчике со стаканом бренди в руках. Джеффри, барабаня по мраморной столешнице, многозначительно посматривал на Родди, надеясь, что она тоже уйдет.

Родди встала со своего места, и Джеффри обрадовался, решив, что она сейчас удалится из комнаты. Однако Родди просто пересела на диван. Это явно не понравилось Кэшелу.

— Милорд, — официальным тоном обратилась она к сидевшему рядом с ней Фэлену, — я хочу быть в курсе всех дел, касающихся контрабанды оружия и других нарушений закона, которые могут отрицательно повлиять на ваше здоровье и благополучие. — И Родди глубоко вздохнула, переводя дух. — Я не уйду отсюда, как бы вы этого ни хотели.

Уголки губ Фэлена дрогнули.

— Ну что же, оставайтесь, — сказал он. — Пусть между нами не будет секретов.

— Я возражаю, — заявил Джеффри. — Я не хочу втягивать Родди в наши опасные дела.

Фэлен, приподняв темную бровь, выразительно посмотрел на своего приятеля.

— Я разделяю вашу тревогу, Джефф, но ваши опасения кажутся мне несколько запоздалыми, вы не находите?

Джеффри нахмурился. Он увидел, что Родди положила ладонь на плечо мужа, и это не понравилось ему. Фэлен обнял Родди и привлек к себе. Лорд Кэшел холодно улыбнулся.

Скромная прекрасная Мэри была достойна такой возвышенной одухотворенной любви, но Родди всегда задавалась вопросом, как при таких отношениях эта супружеская чета сумела зачать ребенка?

— Крошка, — начал он, не оставляя надежды выпроводить Родди из комнаты, — Мэри очень нужна ваша компания. Она всегда сильно нервничает, когда остается одна в незнакомой обстановке.

Он взывал к ее чувству жалости и женской солидарности. Но надежды Джеффри были тщетны. Фэлен сжал плечо жены, давая ей понять, что сам ответит Кэшелу.

— Она останется, — сказал Фэлен. — Я хочу, чтобы Родди присутствовала во время нашего разговора.

Он пододвинул мыском ступни скамеечку и, вытянув ноги, положил их на нее.

— Переходите к делу, Робеспьер, революция не ждет. Джеффри с полным спокойствием отнесся к этой шутке своего приятеля. И Родди удивило это. Она сама никогда не осмелилась бы высмеивать политические идеалы лорда Кэшела.

Пожав плечами, Джеффри начал излагать суть возникших проблем. Родди была уже знакома с ними. Оружие было спрятано в усадебном доме имения Ивераг, единственная дорога к нему блокирована местной милицией. Лейтенант, о котором уже слышала Родди, умер, и повстанцы остались без руководителя. Слухи об оружии тем временем начали распространяться, и власти забили тревогу. Убийство любознательного пастора в Боллибреке вызвало бы у них подозрение и навело бы на след.

Фэлен слушал Джеффри, не перебивая. Родди неприятно поразило то, что ее старый друг говорит об убийстве как о чем-то само собою разумеющемся.

— Вы выгрузили оружие с корабля в заливе Святого Финиана? — наконец спросил Фэлен, пригубив стакан с бренди.

— Да, вы хорошо знаете это место.

— Как и большинство солдат местной милиции, — с усмешкой сказал Фэлен. — Вы умеете заговаривать зубы высокопарными речами о свободе, Джефф, но вы чертовски далеки от реальности. Вам никогда не приходило в голову, что каждому вождю или руководителю надо назначать помощника?

Реакция Джеффри на эти насмешливые слова Фэлена показалась Родди необычной. Теперь она видела, что этих двух людей действительно связывал дух товарищества. Вместо того чтобы обидеться или возмутиться, Кэшел вздохнул и ответил совершенно спокойно:

— Видит Бог, вы правы в том, что касается моего отношения к реальности. Но все же в данном случае я назначил помощника. Им был Морли. Я должен был сам отправиться в Ирландию и руководить операцией. Но тут ситуация изменилась, в районе появились милиционные войска. Теперь я понимаю, что должен был все предусмотреть и назначить второго, третьего, четвертого, пятого помощника! Черт подери, что толку сожалеть о несделанном? Сейчас надо срочно решать возникшую проблему. Честно говоря, я надеюсь только на вас.

— Вы мне льстите, — мягко сказал Фэлен. — А я думал, что способен только чистить конюшни.

— Вы ошибаетесь, я говорил о посадке картофеля.

И на лице Джеффри заиграла очаровательная улыбка. Его природное обаяние всегда подкупало. Фэлен улыбнулся ему в ответ.

— Что бы я делал без вас, человека, которого надо постоянно спасать, мой друг! — воскликнул Фэлен.

Джеффри пожал плечами. Для него слова Фэлена были всего лишь шуткой, но Родди знала, что в них скрывается глубокий смысл. Она помнила разговор о том, чем ее муж больше всего дорожит в этой жизни, и знала, что Джеффри прочно занял свое место в его сердце.

— Нам понадобится судно, — сказал Фэлен, и с его лица исчезла улыбка. — Обратитесь за помощью к О’Коннелам в Дерринейне. Скажите, что вы хотите перевезти музыкальные инструменты для небольшого оркестра — арфу и несколько скрипок. Еще нам надо будет раздобыть четыре белых лошади, норовистых и необузданных. Чем более дикими они окажутся, тем лучше. Выберите среди повстанцев или французов несколько наиболее элегантных, им надо будет подобрать партнерш для танца. Оденьте всех в бальные платья, но в такие, которые уже давно вышли из моды. Достаньте для всех парики, стразы и не жалейте пудры.

Родди и Джеффри изумленно смотрели на Фэлена как на сумасшедшего. Заметив это, граф усмехнулся.

— Я когда-нибудь подводил вас, Джефф? — спросил он. Джеффри, придя в замешательство, покачал головой.

— Операцию назначим на канун ноября, — продолжал Фэлен и, встав, отодвинул ногой скамеечку на прежнее место, на ковре от ее ножек остались вдавленные следы. — Спрячьте коней засветло в овраге Каирсивен. Музыканты, танцоры и телеги для оружия пусть ждут в усадебном доме. Ночью, без четверти двенадцать, мы начнем операцию. К утру оружие уже минует мост Блэкуотер. — Повернувшись к Родди, Фэлен протянул ей руку и снова обратился к другу: — Я заказал ужин на восемь часов. Надеюсь, вы с Мэри присоединитесь к нам, Джефф?

— Конечно, — ответил лорд Кэшел, несколько сбитый с толку тем, что Фэлен не посвятил его в детали операции, для проведения которой требовалась столь странная подготовка.

Но он привык вести себя осторожно со своим другом, зная его вспыльчивый нрав. В том, что Фэлен может решить все проблемы и вывезти оружие, Джеффри не сомневался и поэтому не хотел выводить его из себя лишними вопросами. «Пусть поиграет в таинственность и потешит свое самолюбие, — думал Джеффри. — А потом, закончив операцию, возвращается к своей проклятой картошке».

Родди замешкалась у двери.

— Милорд, — обратилась она к мужу, — я хочу на минуту задержаться, если вы не возражаете.

Фэлен остановился и перевел взгляд с жены на Джеффри.

— Конечно, как вам будет угодно. — Ничем не выдав своего недовольства, он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Родди нахмурилась. Она видела, что мужа снова охватило чувство ревности к Джеффри. Это обижало ее.

— Мне нужно поговорить с вами, лорд Кэшел, — довольно резко сказала Родди.

Джеффри, обдумывавший в это время загадочный план Фэлена, встрепенулся, услышав стальные нотки в ее голосе.

— О чем именно, крошка? — бодрым тоном спросил он.

Родди поморщилась. Ей было неприятно спускать на землю идейного повстанца, готового на все во имя идеалов свободы, и заводить с ним разговор об обыденных вещах.

— Я обнаружила, что у Фэлена есть женщины на содержании, — прямо сказала она, надеясь, что ее недвусмысленное заявление наведет Джеффри на соответствующие мысли и она наконец узнает правду.

Но она ошиблась в своих расчетах. Вместо того чтобы воскресить в памяти все грехи Фэлена, Джеффри дал понять Родди, что не намерен обсуждать с ней эту тему.

— О Боже, мадам, неужели вы думаете, что я стану говорить с вами об этом! — с досадой воскликнул он.

Родди попыталась встретиться с ним взглядом, но ей это не удалось. Джеффри потупил взор, избегая смотреть в глаза Родди. «Вот глупышка, — думал он. — Я так и знал, что из нее не выйдет хорошей жены. А зачем, черт возьми, Фэлену понадобились музыканты?» И он начал думать, кто подошел бы на эту роль, а затем сел за письменный стол и стал составлять список на бумаге.

—Джеффри, — промолвила Родди, — говорят, что Фэлен…

— Это все сплетни, — даже не дослушав, отмахнулся он. Родди нахмурилась.

— Джеффри, — сказала она, — Фэлен рассказал мне, почему вы написали папе письмо с хорошими отзывами о нем.

Джеффри быстро поднял голову. Его охватило чувство вины, и в памяти вспыхнула картина — Фэлен, обнимающий Родди за талию. Однако он отогнал неприятные мысли и заглушил в себе голос совести.

— Я не ожидал, что правда об этом так быстро откроется, — пожав плечами, сказал он. — Есть высшие интересы, которыми мы порой вынуждены руководствоваться, Родди. Они превыше наших личных интересов и желаний.

— Умоляю вас, Джеффри, не надо читать мне лекций, — промолвила Родди. — Я хочу знать… Поймите, я должна это знать… Скажите, как вы думаете, контролирует ли Фэлен полностью свои поступки? — дрогнувшим голосом спросила она, выдав свое волнение.

Джеффри так резко встал из-за стола, что его стул опрокинулся и с грохотом упал на пол.

— Что вы такое говорите! — возмущенно воскликнул он. Его реакция одновременно испугала и успокоила Родди.

— Дело в том, — запинаясь, начала оправдываться она, — что Фэлен, по его словам, многого не помнит. Его отец…

— Черт подери, Родди, зачем вы приставали к нему с расспросами об отце! Прекратите это делать, заклинаю вас. Все это в далеком прошлом. О Боже, с тех пор столько воды утекло! Неужели вы думаете, что я написал бы рекомендательное письмо вашим родителям, если бы вам угрожала хоть малейшая опасность? Фэлен обещал… Фэлен поклялся, что не причинит вам зла. То, что произошло с его отцом, было несчастным случаем. И хорошо, что Фэлен ничего не помнит. О таком несчастье лучше забыть. О Боже, неужели нельзя оставить человека в покое!

Джеффри обуревали сильные эмоции, и среди них ярость и чувство преданности, а также страх, который порождал агрессию. Джеффри верил в то, что говорил, потому что боялся не верить.

Родди открыла было рот, чтобы что-то сказать, но Джеффри не дал ей этого сделать.

— Мне надо переодеться к ужину, — буркнул он и схватил со стола исписанный лист бумаги, даже не присыпав чернила песком. — Вам, кстати, тоже, миледи. — И, холодно кивнув, он направился к двери. Остановившись на пороге, Джеффри добавил: — Эти дни мы с Фэленом будем заняты, и я попросил бы вас не мешать нам. Советую вам проехаться завтра вместе с Мэри по магазинам. И пожалуйста, не приставайте к мужу с глупыми расспросами.

Родди натянула одеяло до подбородка. Неужели ей придется спать в этой неудобной постели всю ночь одной? Простыни были очень грубыми и раздражали ее нежную кожу. Она с грустью вспоминала о ласковых прикосновениях мужа, о его губах и теплом дыхании.

Повернувшись на бок, она стала смотреть на свечу, которая уже догорала. На столе вокруг ножки подсвечника образовалась целая лужица воска, капавшего с огарка, словно слезы. Комок подступил к горлу Родди, и ей захотелось плакать. Ее глаза заволокло влажной пеленой, и пламя свечи расплылось в яркое пятно. Несмотря на Эллен Уэбстер и Лизу Нортфилд, несмотря на страх того, что Фэлен психически не здоров, Родди любила мужа и тосковала без него.

Внизу, в трактире, давно уже смолкли голоса, а Фэлен все не возвращался. И вот наконец Родди уловила тихие шаги в коридоре. Они приблизились к двери их номера и затихли. Затем Родди услышала, как кто-то вошел в смежную комнату. Лорд и леди Ивераг занимали апартаменты, состоявшие из нескольких помещений, и Родди решила, что Фэлен хочет лечь спать в первой комнате. Но через несколько секунд она поняла, что ошиблась. Дверь в ее спальню отворилась с негромким скрипом.

Фэлен застыл в дверном проеме, держа в одной руке подсвечник, а в другой — графин с бренди и стакан. Родди думала, что он сейчас подойдет к ней, но Фэлен не трогался с места. Родди села на кровати.

— Фэлен? — прошептала она.

— Я думал, вы уже спите.

— Я ждала вас.

В голосе Родди против ее воли звучали жалобные нотки.

— Неужели? Надо же… — промолвил они снова надолго замолчал, разглядывая резную ножку кровати.

Родди показалось, что Фэлен никак не может решить, входить ли ему в ее спальню или удалиться.

— Вы собрались ложиться спать, милорд? — наконец нарушила молчание Родди.

Он поднял на нее свои синие глаза и окинул внимательным взглядом. У Родди было такое чувство, словно Фэлен прикоснулся к ней — погладил по голове, щеке, плечам, груди. Родди провела кончиком языка по губам и раздвинула их в предвосхищении страстного поцелуя.

Фэлен усмехнулся.

— Вы очень нетерпеливы, — заметил он. — А лорд Джеффри все еще занят?

Слова мужа сначала изумили Родди, а затем привели в гнев, Фэлен поставил свечу и графин со стаканом на столик, а потом запер дверь в спальню. Мерцающее пламя отбрасывало тени на его лицо.

— Боюсь, что вождь повстанцев нашел сговорчивую горничную, — сказал Фэлен и сел на кровать. Родди почувствовала исходивший от него запах алкоголя. — Джеффри любит таких девиц, моя дорогая, а вы не в его вкусе.

— Вы пьяны, — сказала Родди.

Фэлен усмехнулся, и его глаза вспыхнули демоническим огнем. Он наполнил стакан бренди.

— За вашу честь, моя любовь, — провозгласил он тост, подняв стакан. — Я останусь здесь и буду охранять ее. И таким образом вы останетесь честной женщиной, а я — честным мужчиной. Мне было бы очень неприятно, проснувшись утром, обнаружить, что я убил свою жену и своего единственного друга.

— Глупости! — резко сказала Родди. — Неужели вы устраиваете эту сцену только потому, что я осталась на минуту с глазу на глаз с Джеффри?

Фэлен усмехнулся и залпом осушил стакан.

— Но я знаю, где начинается и заканчивается честность лорда Джеффри, — сказал он. — Если бы он хотел вас, то переспал бы с вами, получив ваше согласие.

— Да, но я никогда не соглашусь на это, — заявила Родди.

— Но вы любили его, не так ли? — спросил Фэлен, наливая себе бренди. — Если я не ошибаюсь, вы вышли за меня замуж только потому, что хотели иметь детей.

Родди вспомнила о планах Джеффри убить пастора.

— Быть может, я действительно когда-то любила его, но тогда я еще плохо знала Джеффри.

Родди сказала правду. Хотя она была способна читать мысли Джеффри, он все равно оставался для нее загадкой. Даже ее дар не мог помочь ей глубже заглянуть в его душу. Во время его визитов в Йоркшир Родди не имела возможности посмотреть, как философские идеи Джеффри претворяются вдела.

— Очень плохо, — задумчиво добавила она.

Фэлен заглянул ей в глаза.

— Разговор об убийстве пастора потряс вас, не правда ли? Родди на мгновение растерялась, ей показалось, что муж читает ее мысли.

Придя немного в себя, она кивнула.

— Я так и подумал. — Фэлен рассеянно погладил Родди по ноге, накрытой простыней. — Он протестант, Родди. Вы знаете, что это означает?

Она нахмурилась, пытаясь понять, на что намекает муж.

— Это означает, — продолжал Фэлен, видя, что она пришла в недоумение от его вопроса, — что этот добрый и честный старик по ночам посылает своих людей воровать зерно из амбаров католиков. Это у них называется платить церковную десятину.

— Но церковную десятину вряд ли можно назвать кражей, — возразила Родди.

Фэлен прикоснулся к ее щеке.

— Скажите это младенцам, которые плачут от голода, — промолвил он. — Или крестьянам, которые не могут выплатить аренду за землю и живут под угрозой выселения.

— Но ведь церковная десятина, милорд, это всего лишь десятая часть всех доходов семьи… — начала было Родди, но Фэлен перебил ее:

— Нет, крестьяне вынуждены платить один фунт стерлингов с акра, засаженного картофелем или засеянного пшеницей. Пять шиллингов с заготовленного сена. И даже те, кому удается все выплатить, так ожесточены, что готовы убить всех пасторов в округе. Вы не знаете, что творится в Ирландии, Родди, и даже не можете этого представить. Католикам было запрещено заседать в парламенте, они не могли стать адвокатами, егерями или констеблями. Католики не имели права учиться в университете, открывать свои школы, посылать детей на учебу за границу. Католики не могли оставлять в наследство все свое имение целиком, а должны были делить его между сыновьями. А если один из сыновей становился протестантом, то он наследовал все состояние. — Фэлен помолчал, переводя дух, а затем продолжал более спокойным тоном: — Я хорошо помню эти законы, они были отменены всего лишь два десятилетия назад.

162

Но их никто не забыл. Трудно вычеркнуть из памяти все несправедливости, которые творились в Ирландии.

— Но Джеффри не католик, — заметила Родди. Фэлен приподнял бровь.

— Моя умная женушка, как всегда, очень наблюдательна. Но существуют такие понятия, как восстание с благородными целями, борьба за свободу и религиозная война. Правда, когда его крестьяне возьмутся за вилы, они вряд ли будут разбираться в подобных тонкостях.

Догорающая свеча мерцала, бросая тени на его лицо. Узел шейного платка Фэлена был развязан, и Родди видела, как ходил его кадык, когда он говорил. Темные брови Фэлена были сведены на переносице.

— Джеффри нет дела до того, что священная для него свобода не насытит бедноту, — добавил он.

— Но зато вам, милорд, есть до этого дело, — мягко сказала Родди.

Фэлен усмехнулся.

— Конечно, это не может не волновать меня, — заявил он и осушил стакан бренди. — Впрочем, коровий навоз и виды на урожай слишком скучные темы для разговора.

Родди положила ладонь на его руку.

— Мне никогда не скучно разговаривать с вами, — заверила она.

— Мое красноречие утомило меня самого, — заявил он и, взяв руку жены, прижал ее к своим губам. — Может быть, вы хотите, чтобы я продемонстрировал вам какой-нибудь другой свой талант?

Глава 13

Вдоль побережья безлюдного полуострова Ивераг, между горами и морем, была проложена новая удобная дорога. Но они ехали потайным, заросшим травой тропам, петлявшим в долинах рек и по горным уступам, где из-под копыт лошадей в пропасть срывались камни. Вокруг висел густой туман, в котором проступали смутные очертания скал. Кроме двух верховых лошадей Фэлен взял с собой в дорогу третью, которую использовал как вьючное животное. Лошади шли твердым уверенным шагом, стремясь быстрее добраться до дома. Там их ждал вкусный овес, и поэтому лошади не обращали внимания на чахлую траву, растущую среди скал.

Родди казалось, что туман усиливается. Вокруг них простиралась дикая земля, похожая на необитаемую. И, как ни странно, Родди нравилась эта суровая природа. Ее атмосфера была мистической. Окружающая обстановка напоминала Родди сияющее облако, из которого рождались ее самые фантастические сны. Она воображала, что за пеленой просвеченного солнечными лучами тумана встают золотые башни волшебного замка, и чувствовала, как трепещут рядом с ней крылья ангела. Родди прислушивалась, и ей казалось, что до нее доносится чье-то божественное пение.

В Йоркшире все было по-другому. Там туман не обладал такой удивительной магией. Похоже, любовь Фэлена к этим местам передалась ей. Эта земля притягивала ее к себе, и Родди физически ощущала это притяжение. Проникшись нетерпением мужа, которое охватило его, как только они покинули Дублин, Родди стремилась поскорее увидеть усадьбу.

В начале своего путешествия Родди и Фэлен плыли по Большому каналу вдоль живописных берегов, залитых холодным осенним солнцем. Природа постепенно мрачнела, а трактиры и гостиницы, встречавшиеся на их пути, становились все хуже. В Талламоре канал кончился, и путешественники наняли фаэтон. Он быстро катился по ровным, довольно пустынным дорогам. Они миновали Роскреа и Лимерик. В Каслайленде путники оставили Марту, фаэтон и багаж и пересели на породистых верховых лошадей. В пасмурную дождливую погоду они прибыли в небольшой городок Гленби. Здесь Фэлен продал скакунов и купил трех малорослых лошадок, на которых они и ехали сейчас, приближаясь к Иверагу. В эту ночь была назначена операция по вывозу оружия из имения.

Где-то вдали завыла собака. Через некоторое время в сгустившихся сумерках Родди увидела дома с побеленными стенами и шиферными крышами. Лошади вышли на широкую дорогу, и их встретил многоголосый лай деревенских собак. Фэлен остановился у второго дома. Никто не вышел им навстречу. Сложенный из камня дом был пуст, на окнах не было занавесок, крыша провалилась. Однако Родди была уверена, что в других домах есть люди и они сейчас настороженно наблюдают за ними.

Фэлен спешился и подошел к Родди. Она сидела на своей малорослой лошадке, скинув капюшон плаща. Их глаза оказались на одном уровне. Родди видела капельки воды на его длинных густых ресницах. Глаза Фэлена потемнели с приходом ночи.

— Подождите меня здесь, — сказал он и вдруг, положив ей ладонь на затылок, приблизил лицо жены к своему и поцеловал ее в губы. — Это даст им повод для пересудов, — заявил он, криво усмехнувшись, и погладил Родди по щеке. — Наденьте капюшон, малышка, и больше не снимайте его. Старайтесь, чтобы никто не видел вашего лица.

Родди повиновалась, и Фэлен исчез в доме. Вскоре он вернулся, и они продолжили путь. Лошадки заметно сдали и теперь ступали тяжело, мечтая, наверное, о том, чтобы путешествие быстрее подошло к концу. Вокруг них сгустилась тьма. Туман не рассеивался, но его подсвечивала полная луна. Внезапно Родди ощутила присутствие чужого человека. И через несколько секунд их лошади навострили уши, а та, на которой ехала Родди, тихонько заржала.

В ответ раздалось ржание другой лошади, находившейся на довольно значительном расстоянии. Их лошадки ускорили шаг. Фэлен свернул с дороги, заметив какой-то ему одному ведомый знак, и они спустились в овраг. У Родди перехватило дух, когда ее лошадь, осторожно ступая, направилась вниз по крутому склону.

Постепенно они приближались к незнакомцу. Родди почувствовала, что этому человеку было не по себе. Услышав, что к нему приближаются всадники, он еще больше занервничал. Его состояние передалось лошадям. Смутные образы возникали в его воображении. Он повторял про себя как заклинание одно и тоже ирландское слово. В конце концов Родди поняла, что речь шла о кроне. Мысли об этой монете заставляли его оставаться на месте, несмотря на панический страх.

Вокруг царила ночная тишина, и вдруг ее разорвал дикий вой. Лошадка Родди испуганно вздрогнула. Родди, ахнув, натянула поводья, чтобы удержать животное. Ее сердце затрепетало от страха. Тот, кто издавал эти неистовые звуки, находился совсем рядом. Паника охватила Родди. Она хотела позвать Фэлена, и тут наконец поняла, что произошло. Незнакомец, обезумев от страха, бежал. Страшный вой поднял сам Фэлен. Спешившись, он подошел к жене.

— Помогите мне, — шепотом попросил он. — Вы сможете успокоить лошадей?

Родди спрыгнула на землю, и Фэлен подвел ее к стоявшим поодаль в тумане перепуганным белым лошадям, запряженным в экипаж. Они нервно били копытами и всхрапывали. Животные были готовы в любую минуту сорваться с места и понести. Родди неожиданно для себя начала петь. Мотив как будто пришел к ней сам из густого тумана. Лошади навострили уши, прислушиваясь к ее голосу. Коренник, который больше всех нервничал и порывался убежать, вдруг как по мановению волшебной палочки успокоился. Такая внезапная перемена в поведении животного была подобна чуду и изумила Родди. Ей даже стало немного жутко. Она замолчала и через минуту уже не могла вспомнить песню, которую только что пела.

Смех Фэлена вернул ее к действительности.

— Ну, вот вы и дома, маленькая сида, — сказал он. В его голосе слышалась искренняя радость. Фэлен протянул ей кусок какой-то полупрозрачной ткани. — Наденьте это и быстрее садитесь в экипаж. Нам надо спешить, иначе мы опоздаем на бал.

Ткань, которую Родди держала в руках, как будто светилась изнутри. Приглядевшись, Родди заметила, что она была соткана из серебряных нитей, в которых отражался лунный свет, проникавший сквозь туман. Это была настоящая мантия, которая могла окутать Родди с головы до пят.

Услышав скрип, Родди подняла глаза и увидела, что Фэлен взобрался на козлы. Она поспешно сбросила плащ, под которым было белое платье. Фэлен настоял сегодня утром, чтобы Родди надела этот наряд. Теперь, с серебряной мантией, он приобретал особый смысл. Родди ощущала себя в нем полоской лунного света.

Родди вдруг почувствовала, что у нее легко на сердце и ее тянет танцевать. Но кони уже были готовы тронуться в путь. Вздохнув, она открыла дверцу и села в экипаж.

Через некоторое время карета замедлила свой ход. Теперь туман начал рассеиваться, и Родди могла хорошо разглядеть нависавшую над ними черную громаду гор. А у их подножия — болота. Карета продвигалась по одному из горных карнизов. Из ущелий тянуло сыростью. От трясины, находившейся внизу, исходило голубоватое свечение, будившее фантазию Родди.

За болотами виднелась береговая линия, там шумело море. Карета вдруг остановилась. Выглянув в окно, Родди увидела стоявшего на дороге старика, одетого в ливрею лакея. Он приветствовал Фэлена улыбкой, обнажавшей его беззубые десны.

— Здравствуйте, Сенах, — поздоровался с ним Фэлен веселым доброжелательным тоном. — Да благословит вас Бог. — Не хотите ли подвезти до дома Финварру и его леди?

И прежде чем старик заговорил, Родди поняла, что ее дар покинул ее. Нахмурившись, она постаралась сосредоточиться на чувствах и мыслях Сенаха, но у нее ничего не получилось. Внутренний мир старика оставался для нее такой же загадкой, как и душа Фэлена. Однако она по-разному воспринимала этих двух людей. Она чувствовала, что между ней и мужем как будто стоит глухая стена. А вот душа старика представляла собой бездонный пустой колодец. И чем сильнее Родди сосредоточивалась, тем ближе ее притягивал край бездны. Испугавшись, Родди крепко вцепилась в разорванную обивку сиденья.

— Мне хотелось бы прежде всего поприветствовать леди Финварру, — сказал Сенах и перевел взгляд на Родди.

Родди понятия не имела, кто такая эта леди Финварра, но подозревала, что речь идет о ней самой. Вздохнув, она решила взять пример с Фэлена и почтительно поздороваться с этим стариком, который был одет как слуга, но вел себя как принц королевской крови. Открыв дверцу, Родди вышла из кареты и замерла, поджидая старика. Ветер трепал ее золотистые локоны и развевал серебристую, словно пронизанную светом мантию.

Лошади стояли тихо, не шевелясь, и лишь ветер играл в их белоснежных гривах. Видя, что Сенах не делает попыток приблизиться к ней, Родди сама подошла к старику, и он коснулся ее лица кончиками пальцев. Это прикосновение было легким, словно дуновение ветерка. Голубые глаза Сенаха были пусты, и Родди поняла, что старик слеп. Родди заглянула в них, и у нее закружилась голова так, словно она смотрела в глубину бездонного озера. Она на мгновение испугалась, что ее затянет этот омут, но тут старик улыбнулся, и у Родди возникло такое чувство, словно ее подхватили любящие руки.

— Лассар, — сказал старик и легонько подтолкнул ее в сторону экипажа. — Да благословит вас Бог. Я довезу вас до дома в целости и сохранности.

Фэлен спрыгнул на землю с козел. При этом лошади даже не пошевелились. Они стояли, застыв, словно каменные изваяния. Фэлен и Родди заняли места в экипаже, усевшись на грязное сиденье.

— Он назвал вас Лассар, что означает «пламя», — пояснил Фэлен. — Мне нравится это имя.

— Но он же слепой, — сказала Родди.

— Вы так думаете? — усмехнувшись, спросил Фэлен. — Я в этом не уверен.

Экипаж тронулся с места и покатился по дороге. Родди схватила мужа за руку.

— О Боже, он же правит лошадьми! — испуганно воскликнула она.

— Сенах хорошо знает дорогу.

— Но, Фэлен, мне страшно! Фэлен крепко обнял жену.

— Ничего не бойтесь, маленькая сида. Мы находимся в полной безопасности. Сенах — надежный человек. Разве вы не почувствовали в нем родственную душу?

Родди замерла в его объятиях.

— Не понимаю, о чем вы, — дрогнувшим голосом промолвила она. — Лично я никогда не пыталась править с завязанными глазами экипажем, запряженным четверкой лошадей.

Фэлен крепко сжимал ее плечи. Карету раскачивало из стороны в сторону и подбрасывало на ухабах.

— Я это знаю, — сказал он, чмокнув жену в голову. — Но думаю, что, если бы вы попробовали это сделать, у вас получилось бы.

— С чего вы взяли? — растерянно спросила Родди, искоса поглядывая на мужа.

Она вдруг с ужасом подумала о том, что Фэлен все знает, что он разгадал ее тайну. Повернув голову, она вгляделась в синие глаза мужа, опасаясь обнаружить в них выражение страха и отвращения. Родди никогда не забывала о том, что случилось с тетушкой Джейн, когда ее муж узнал о проклятом даре семейства Деламор.

Но Фэлен добродушно улыбнулся жене, и это несколько успокоило ее.

— Маленькая сида, помните, как вы помогли кобыле? Я сказал вам тогда, что знаю одного человека, который чувствует то же, что и вы. Сенах, хотя и лишен зрения, видит глазами животных.

— Но это безумие, — пробормотала она.

Родди действительно так считала. Она никогда прежде не встречала человека, обладавшего таким же даром, каким обладала она. И теперь она понимала, что не способна поверить в реальность существования такого человека.

Фэлен рассмеялся.

— Что поделаешь, деточка! — весело воскликнул он. — В этих местах все немного безумные.

Родди бросила на него удивленный взгляд.

— Да, да, — насмешливо сказал Фэлен и поцеловал жену в губы. — А вы надеялись, что я нахожусь в здравом рассудке? Нет, моя девочка, сегодня ночью по крайней мере вы не встретите ни одного здравомыслящего человека. Сегодня канун ноября, в это время простые смертные сидят по домам и пораньше ложатся спать. А Финварра и его леди едут в карете, запряженной четверкой белых лошадей, на бал мертвецов.

Родди провела кончиком языка по пересохшим губам.

— А кто такой Финварра? — шепотом спросила она.

— Король обитающих на западе эльфов, любовь моя, — ответил Фэлен. — Вы хотите танцевать сегодня ночью со мной?

Волнение охватило Родди. Ее дыхание участилось, комок подкатил к горлу. Ей казалось, что стук ее сердца мог бы заглушить топот копыт. В этот момент она испытывала два чувства — страх и смущение. В ушах у нее звучала музыка лунной ирландской ночи. Ветер развевал ее кудри.

Внезапно Фэлен коснулся ее груди, и Родди затрепетала. Это прикосновение было красноречивее слов, и Родди успокоилась. Фэлен был таким же, как она, человеком из плоти и крови, а не мифическим существом. Она прижалась к его плечу и почувствовала исходящее от него тепло. Родди стала убеждать себя, что у их поездки были вполне конкретные цели. Необходимо было вывезти оружие для ирландских повстанцев и избежать при этом кордонов, расставленных милиционной армией. Родди не могла позволить себе уйти в мир фантазий, которыми была наполнена здешняя атмосфера.

— Вы неисправимый фантазер и выдумщик, — вздохнув, сказала Родди. — Впрочем, я, наверное, такая же.

И она потупила взор, стараясь, чтобы Фэлен не увидел выражение ее глаз и не понял, что она что-то скрывает от него. Фэлен погладил жену по голове.

— Я буду всю ночь вашим преданным кавалером, — сказал он. — Не прячьте глаза, любовь моя, не надо смущаться. Никогда не отводите их в сторону, с кем бы вы ни говорили.

Фэлен достал карманные часы и, поднеся их к окну, взглянул на циферблат. Дорога теперь шла вдоль берега моря и была такой ровной, что Родди казалось, будто экипаж движется по полоске лунного света, сияющей на воде. Справа чернели таинственные очертания гор, в море виднелись скалистые островки. Кругом царила тишина. Природа как будто замерла, терпеливо ожидая, когда же проедет мимо карета, которой правил слепой старик.

Внезапно тишину ночи разорвал громкий крик. Им приказывали остановиться, но Сенах не подчинился приказу. Затем раздались мушкетные выстрелы, и карета, увеличив скорость, понеслась по дороге, вдоль которой раскинулся военный лагерь. Родди растерялась от неожиданности. Она не почувствовала заранее близкого присутствия чужаков, как это бывало раньше. Вдоль обочины горели походные костры, мелькали силуэты солдат, слышалась беспорядочная стрельба. И тут дар Родди снова дал о себе знать.

Она вдруг ощутила ужас одиноко стоявшего часового, застывшего при виде несущихся на него белых коней. Оцепенев, она явственно увидела раздувающиеся ноздри коней, их красные глаза, в которых отражалось пламя костра, и услышала стук копыт и грохот колес. Ей передался панический страх часового, который вдруг увидел пустые голубые глаза слепого старика, правившего лошадьми. И все же, несмотря на то что мозг солдата был поражен ужасом, его тело успело среагировать. Он отскочил в сторону. Родди увидела бледное лицо лежавшего на обочине часового, и тут дар снова покинул ее.

Фэлен посмотрел на часы и улыбнулся жене.

— Без четверти двенадцать, — сказал Фэлен и потянул за шнурок колокольчика, подавая сигнал вознице. — Надо дать им возможность догнать нас.

Лошади замедлили свой бег, а затем пошли шагом. Родди забилась в угол, пытаясь убедить себя в том, что Фэлен действует по хорошо обдуманному плану. Однако как она ни старалась внушить себе мысль о том, что ее муж здравомыслящий человек, ей казалось, что поведение Фэлена граничит с безумием. Безумный возница, сумасшедшая гонка через военный лагерь, странные речи о короле эльфов…

Родди взглянула на мужа. В тусклом свете луны она увидела его орлиный профиль. И вдруг в ее ушах зазвучала музыка. Фэлен сидел не шевелясь, а лошади перешли вдруг на рысь. Их копыта выбивали приглушенную дробь. Возможно, Родди приняла ее за далекую музыку?

Небо в проеме окна начало светлеть. Экипаж тем временем спустился в долину, и путников теперь окружали деревья, за которыми было трудно что-либо рассмотреть. Родди открыла было рот, чтобы задать мужу вопрос, но тут карета резко свернула направо и выехала из густого кустарника на открытое место. У Родди перехватило дыхание, когда она выглянула в окно и увидела дом, стоявший перед ними на пригорке.

Громада здания чернела на фоне подсвеченного горящими огнями неба. Длинный фасад украшали высокие симметричные окна, из которых лился яркий холодный свет. Родди ухватилась за сиденье, чтобы сохранить равновесие, когда карета снова сделала резкий поворот. Дом исчез из виду. Когда она снова увидела его, то поняла, почему облака кажутся подсвеченными. У дома не было крыши, проемы окон не прикрывали занавески. Здание казалось нежилым. Это был лишь остов дома, голый скелет.

И все же из окон, больше похожих на провалы пустых глазниц, струился свет, похожий на призрачные болотные огни, оттуда доносилась музыка. Родди видела, что в зале мелькают силуэты танцующих. Внезапно ее осенило, и она поняла план мужа. Этим спектаклем Фэлен хотел напугать суеверных солдат. И пока они будут дрожать от страха и креститься, думая, что перед ними призраки, явившиеся из потустороннего мира, повстанцы увезут оружие из усадьбы.

Расчеты Фэлена оправдались. Даже Родди ощущала озноб, глядя на разрушенный дом, в котором танцевали неведомые гости. Не зря временем проведения операции был выбран канун ноября. По народным поверьям в эту ночь феи и эльфы кружились в танце с мертвецами, явившимися с того света.

Карета подъехала к главному входу и остановилась. Фэлен спрыгнул на землю и подал Родди руку, помогая ей выйти из экипажа. Взглянув на мужа, закутанного в черный плащ, Родди оцепенела.

Перед ней стоял Финварра, король обитающих на западе эльфов. В его глазах отражался лунный свет, а вся фигура была озарена струящимся из окон дома голубым свечением.

— Вот вы и дома, Лассар, — промолвил он. — Добро пожаловать, маленькая сида.

Родди взглянула на остов здания. «Да поможет мне Бог», — подумала она.

Глава 14

Позже Родди узнала, что в этих местах ходило множество легенд о бале Финварры. Говорили, что в канун ноября холмы и горы оглашались звуками менуэтов, которые подхватывало эхо, и озарялись светом факелов, которыми съезжающиеся на бал гости освещали себе дорогу. В это время местные жители, услышав у себя за спиной шаги, боялись оглянуться. Солдаты ирландской милиции были хорошо знакомы с преданиями и не желали иметь дело с потусторонними силами.

Среди военных нашлось только трое смельчаков — один капитан и два лейтенанта, которые этой ночью, к своему несчастью, отважились выйти на разведку. Одного из них утром нашли на берегу небольшого озера, расположенного у подошвы горы. Судя по переломам костей, он упал со скалы, с высоты восьмисот футов. Останки второго закопали на берегу ручья, на том месте, где, как было сказано в рапорте нашедших его товарищей, на несчастного напали волки. Однако, как утверждала молва, в этих краях уже в течение нескольких десятилетий не водились волки. Из уст в уста шепотом передавались слухи о том, что лейтенанта разорвала в клочья нечистая сила. Тем временем лошади всех троих отправившихся в разведку офицеров вернулись живыми и невредимыми в расположение части.

Третьему офицеру, капитану, удалось доскакать до усадебного дома Фэлена. Родди услышала его громкий возмущенный окрик, когда выходила из кареты. Фэлен, не обратив на капитана никакого внимания, подвел жену к крыльцу и поднялся вместе с ней по поросшим мхом ступеням. Офицер снова окрикнул их, но на этот раз его голос дрогнул. Остановившись, Фэлен медленно обернулся.

Под офицером затанцевала лошадь, и он натянул поводья, чтобы удержать ее на месте.

— Армстронг! Логан! — крикнул капитан, оглянувшись назад.

Однако никто не ответил ему. Из дома доносилась музыка, а кругом клубился туман. Капитан выругался и, пришпорив упирающуюся лошадь, подъехал к крыльцу.

— Назовите ваше имя, сэр, — потребовал он.

Фэлен улыбнулся. Клок тумана, озаренный струящимся из окон светом, висел над его головой.

— У меня их много, — промолвил он и протянул капитану руку. — Не хотите ли войти вместе с нами?

Капитан, помедлив, спешился, чтобы подняться по ступеням крыльца. Но как только он оказался на земле, его лошадь словно взбесилась. Она встала на дыбы и, вырвав из рук офицера поводья, бросилась прочь от дома. Через несколько мгновений животное скрылось в тумане. При этом кони, запряженные в карету, стояли смирно, застыв на месте, словно мраморные изваяния.

Фэлен с улыбкой наблюдал за этой сценой. Проводив взглядом свою лошадь, ошеломленный капитан повернулся лицом к крыльцу. И тут дар снова вернулся к Родди. Она почувствовала злость и досаду, которые сейчас испытывал офицер. Он взбежал по ступеням крыльца и преградил дорогу Фэлену и Родди.

— Именем короля я требую, назовите себя! — вскричал он. Фэлен засмеялся.

— Называйте меня Восточным Ветром, — сказал он. — А мою леди — Пламенем.

Капитан нахмурился.

— Что за чушь вы несете? — возмутился он.

— Я говорю о восточном, демоническом ветре, который поднялся сегодня ночью, — промолвил Фэлен, растягивая слова в такт доносившейся из дома музыке.

Капитан невольно посмотрел на восток, где туман уже начинал рассеиваться.

— Пойдемте с нами, — снова пригласил Фэлен капитана и, взяв Родди под руку, направился в дом.

Прикосновение мужа вернуло Родди к реальности. Стены здания поросли лишайником. В арочном дверном проеме мелькали тени тех, кто танцевал под старинную музыку. Помещение было освещено бледным призрачным светом горевших в канделябрах свечей. По углам залегли густые тени. Если бы Фэлен не держал ее крепко под руку, Родди ни за что на свете не переступила бы порог этого дома, в котором собралась странная компания. Гости в белых париках, с сильно напудренными лицами и подведенными кроваво-красной помадой губами, поражали воображение. Они были одеты в элегантные наряды, мода на которые прошла лет пятьдесят назад.

Родди, как и потрясенный капитан, во все глаза смотрела на кружащиеся вокруг них пары. Фэлен поклонился и шепотом приказал жене сделать реверанс. Она повиновалась. Неподалеку от них вверх уходили три пролета лестницы, а там, где должны были висеть портьеры, вилась засохшая виноградная лоза. Мороз пробежал по коже Родди, когда она увидела свисавшие со стен полосы полуистлевшего обивочного шелка, которые колебались, словно волосы утопленниц, когда мимо проплывали танцующие пары.

Фэлен закружил Родди в танце, и она изо всех сил старалась не утратить чувство действительности. Она пыталась внушить себе, что окружающая ее обстановка является иллюзией, созданной ночью, туманом и воображением. Один из джентльменов с застывшей на лице улыбкой молча подал капитану бокал с вином, и тот сделал судорожный глоток, надеясь успокоиться и прийти в себя. Родди ощутила на своем языке терпкий вкус вина. Затем какая-то дама дотронулась холодными пальцами до руки офицера, и по телу Родди пробежал озноб от этого прикосновения.

Стены зала начали ходить ходуном. У Родди кружилась голова. Красный мундир капитана стал расплываться у нее перед глазами. Родди споткнулась на ровном месте, и Фэлен едва успел подхватить ее. Она повисла у него на шее, и только это спасло ее от падения. А капитан между тем стал очень медленно — как в дурном сне — опускаться на пол и наконец рухнул к ногам танцующих. Последнее, что запомнила Родди, прежде чем лишилась чувств, был его красный мундир, похожий на лужу крови.

Очнувшись, Родди почувствовала, что в лицо ей дует холодный ветер. Тело не слушалось ее. Как она ни старалась, ей не удавалось открыть глаза. Родди хотела пошевелить пальцами, но они тоже не повиновались ей.

— Она приходит в себя, — произнес голос, похожий на прикосновение холодного ветра к ее щеке.

Родди пыталась открыть глаза, чтобы увидеть, что же происходит вокруг.

— Тише, тише… — услышала она вдруг и почувствовала теплое дыхание на своем виске. — Успокойтесь, любовь моя…

Ей хотелось повиноваться этому голосу, и Родди замерла, подчиняясь ему. Постепенно ее мысли начали приходить в порядок. Родди с трудом открыла глаза, но яркий свет ослепил ее, и она снова закрыла их.

— Отдохните, моя девочка, — услышала она. — Полежите в моих объятиях.

— Нет, пусть она просыпается, милорд, — возразил второй голос. — Так будет лучше.

Родди хотела пошевелиться, но ее тело пронзила острая боль, и она издала жалобный стон.

— У вас ломит все тело? Ну, конечно же, оно будет болеть, ведь вы всю ночь пролежали на холодном голом полу.

Родди снова открыла глаза и увидела сидевшего неподалеку от нее старика с пустыми голубыми глазами. Он улыбался. Родди слегка расправила плечи и перевела взгляд на того, кто сжимал ее в своих крепких объятиях.

Через некоторое время Родди подняла голову и огляделась вокруг. Они лежали на небольшой, огороженной с двух сторон низким парапетом площадке. Родди казалось, что небо находилось совсем близко от них. С третьей стороны площадки был обрыв, а с четвертой вниз шла лестница. Отсюда поверх полуразрушенных стен усадебного здания был хорошо виден сельский пейзаж, простирающиеся вокруг поля и холмы. Внизу, у подножия лестницы, Родди увидела лежащего на полу капитана.

Он приподнялся на локтях, и, глядя на него, Родди припомнила, что произошло вчера на балу. Дар снова покинул ее. Однако вчера именно способность сливаться с другим человеком чуть не погубила ее. Она не могла отделить себя от капитана и, когда тому стало плохо, тоже потеряла сознание. Родди внимательно наблюдала за тем, как офицер в красном мундире сел и стал растерянно озираться вокруг.

— Вы подсыпали ему в вино какое-то снотворное снадобье, — промолвила она, обращаясь к мужу.

— Тише, — прошептал Фэлен, зажав ей рот рукой.

Она кивнула, и он убрал руку. Сенах все так же сидел, уставившись невидящим взором в пространство. На его морщинистом смуглом лице играла безмятежная улыбка. Родди представила, что сейчас чувствовал капитан, очнувшись в странном незнакомом месте. Лучи утреннего солнца ярко освещали потрескавшийся мрамор пола, на котором ночью танцевали призраки. Черная птица села на широкий подоконник окна без рамы и начала с гортанными криками чистить свое блестящее оперение.

Капитан потерял сознание ночью, посреди кошмара, а очнулся ясным утром. Солнечный свет разогнал все страшные видения. Ему не сразу удалось встать. Поднявшись наконец на ноги, он вдруг зашатался и упал на одно колено. Собравшись с силами, капитан сделал вторую попытку, и она оказалась удачной. Следя за ним сверху, Родди с каждой минутой проникалась все большим сочувствием и симпатией к этому человеку. Выпрямившись, он стал растерянно озираться по сторонам.

Должно быть, память постепенно возвращалась к нему. Капитан вышел через арочный дверной проем на крыльцо и спустился по ступенькам. Фэлен и Родди видели, как на подъездной, ведущей к дому дороге он встал на колени и стал внимательно осматривать почву.

— Он ищет следы от колес экипажа, — прошептал Фэлен. — Но капитан ничего не найдет, кроме отпечатков копыт своей лошади. Они очень приметные, у нее нет подковы на одной ноге.

Родди бросила на мужа удивленный взгляд, в ее глазах читался немой вопрос. Фэлен погладил ее по голове.

— К радости нашего героя, борца за свободу, операция увенчалась успехом, — сказал он. — Перед рассветом я видел, как в горах зажегся сигнальный костер. А это значит, что оружие Джеффа благополучно переправлено к повстанцам.

Капитан тем временем встал и с расстроенным, недоумевающим видом потер ладонями лицо. Тяжело вздохнув, он зашагал в сторону моря.

Фэлен и Родди, долго молчали. Но когда она уже решила, что может наконец задать мужу мучившие ее вопросы, Фэлен разжал свои объятия.

— Собирайтесь, — сказал он. — Мы немедленно отправляемся в путь. Позавтракаем в дороге.

Знакомство с имением Фэлена получилось довольно странным. Впрочем, все это было вполне в духе графа Иверага. Занявшая весь день поездка сквозь туман, сказочная ночь в руинах усадебного дома, а затем в течение недели путешествие по дикой местности с ночевками под открытым небом. И когда наконец три усталые малорослые лошадки вступили в Килларни, Родди с облегчением вздохнула. Хотя ей все же было жаль расставаться с суровыми скалами и долинами, в которых клубился туман.

Из Килларни они выехали с комфортом, в экипаже с хорошими рессорами. Родди сидела, укрывшись мягким шерстяным пледом. Это путешествие, которое должно было стать официальным въездом графа и графини в свое имение, Фэлен назвал «английским». И Родди поняла, что он имел в виду. Горы и заливы, мимо которых они проезжали теперь, превратились в отстраненную картинку, милые акварельные пейзажи. В них больше не чувствовалось суровости. Солдаты милиционной армии с большим почтением относились к ним. Граф и графиня останавливались по дороге у кордонов, и военные с готовностью показывали им местные достопримечательности — древние надгробия, каменные столбы с непонятными знаками и таинственные пещеры.

Выйдя из кареты, Родди прогулялась в сопровождении мужа и солдат. Отсюда хорошо был виден холм с расположенным на нем остовом усадебного дома.

Родди вдруг вспомнила капитана, побывавшего на балу призраков. Она не знала, что с ним дальше произошло.

— О, смотрите! — воскликнула Родди, делая вид, что поражена открывшейся панорамой. — Это ваш дом, милорд?

Фэлен, остановившись, прислонился спиной к огромному валуну.

— Скорее это то, что осталось от него, — с улыбкой сказал он. — Я построю для вас другой дом, дорогая моя.

— Неделю назад мы пережили настоящий ужас, — промолвил сопровождавший их офицер и бросил настороженный взгляд на Родди.

Ему не терпелось рассказать графу страшную историю, связанную с его домом, и в то же время он не хотел пугать молодую графиню.

— А что произошло? — спросил Фэлен и, достав из кармана табакерку, взял щепотку табака.

Вопрос, заданный графом, развязал язык словоохотливого офицера.

— Мы потеряли трех человек, сэр, — с важным видом сообщил он. — Если быть совсем точным, то двух. И все это случилось не во время военных действий, милорд. Это был канун ноября, мы заметили огни в горах. Капитан и два лейтенанта отправились на разведку. Дело в том, что здесь много контрабандистов, деятельность которых мы должны пресекать. Вам, конечно, милорд, нет причин бояться их, мы выполняем свой долг и надежно охраняем эту территорию. — Офицер помолчал, а потом продолжал зловещим тоном, понизив голос: — До нас дошли слухи о призраках и о карете, которая промчалась через военный лагерь на такой бешеной скорости, словно за ней гнались черти. Я ее не видел. Возможно, это были выдумки. Но зато я видел тело одного из ушедших в разведку лейтенантов. Прошу прощения, миледи, но это был настоящий кошмар. А потом в наше расположение приплелся полуживой от страха капитан. Он как безумный все твердил о призраках и дамах в белом. — Офицер перевел дух. — Полковник Бамс положил этому конец, переведя капитана в другую часть. Однако некоторые поверили в его бред и стали вслед за местными жителями утверждать, что это были эльфы и феи. Безумный капитан, по их словам, описывал их короля и его леди, присутствовавших на балу. Королева была в белом одеянии и очень хороша собой. Эту девушку, по местным поверьям, король эльфов украл прямо из постели, положив на кровать вместо нее полено.

— Феи, эльфы… — с усмешкой промолвил Фэлен. — С ума сойти.

Офицер смущенно засмеялся, стараясь не выдать охватившего его беспокойства. Он был готов и дальше сопровождать графа и графиню, решивших размять ноги, но Фэлен вдруг отказался от его услуг. Взяв жену под руку, он направился к ожидавшей их карете.

В нескольких милях от военного лагеря, в котором они делали остановку, новая дорога заканчивалась. Здесь их поджидал Сенах с парой породистых верховых лошадей. Фэлену и Родди теперь предстояло подняться по старой заброшенной дороге к усадьбе.

Хотя при свете дня Сенах утратил всю свою таинственность, Родди беспокоило, что она не слышит его мыслей и не может заглянуть в его душу.

Сенах помог ей сесть в седло и дотронулся кончиками пальцев до ее руки.

— Вас смущает то, что вы не слышите меня, миледи? — произнес он. — Не обращайте на это внимания, это пустяки.

Родди испуганно отдернула свою руку.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — резко сказала она.

— Вы все отлично понимаете, леди Лассар.

И старик потрепал ее лошадь по холке. Родди охватила паника. Между тем Фэлен уже тронулся в путь. Она посмотрела на старика, и на мгновение их взгляды встретились. У Родди перехватило дыхание.

— Какая чушь… — пробормотала она и пришпорила свою серую лошадь.

— Присмотрите за лошадьми! — крикнул ей вслед Сенах, и его слова прозвучали как насмешка.

Еще до заката они добрались до своего временного пристанища. Дом под шиферной крышей стоял за холмом и не был виден с новой большой дороги. В его окнах горел свет, в воздухе пахло горящим торфом, которым топили печь. Здесь жила семья О’Коннел.

Это место по сравнению с другими безлюдными пейзажами дикого края казалось уютным и обжитым. Как только всадники въехали во двор, двери дома гостеприимно распахнулись, и на крыльцо вышел высокий мужчина, чем-то напоминавший Родди ее отца. Он сразу же направился к молодой графине, чтобы помочь ей спешиться.

— Добро пожаловать, королева фей, наша отважная девочка, — промолвил он. — Этот злодей заставил вас исколесить все графство. Но теперь наконец-то вы сможете отдохнуть в тихом уютном месте. Входите, прошу вас! А вы, Ивераг, слезайте в коня и присоединяйтесь к нам.

Спустя три часа Родди сидела за длинным столом, заставленным блюдами с беконом, дичью, жареной индейкой и бараниной. Затем им подали лосося, отварную треску, омаров, тушеный горох и картофель. Родди закрыла глаза, у нее больше не было сил есть.

Сидевшая во главе стола пожилая матрона, Майра О’Коннел, заметив по выражению ее лица, что гостья утолила голод и больше не прикоснется к угощениям, заявила своему сыну и остальным многочисленным домочадцам, что пора что-нибудь спеть.

Домочадцы начали шумно вставать, отодвигая стулья и громко шаркая ногами. Они собрались у очага, расположенного в другом конце комнаты, и приготовились петь. Родди села в предложенное ей кресло и потупила взор.

Высокий мужчина, который встречал сегодня Родди во дворе, подал ей бокал домашнего столового вина. В углу комнаты кто-то заиграл на арфе. Морис — так звали высокого человека — много улыбался, но Родди заметила, что он не очень-то был рад видеть Фэлена, хотя скрывал это.

Хозяева дома в отличие от Фэлена были католиками. И это чувствовалось во всем — в образе жизни, домашних устоях, привычках, традициях. Ирландцы запели свои народные песни, а затем завели общий разговор, который умная Майра умело направляла в нужное русло. Родди поняла, что именно она является хранительницей домашнего очага.

Родди и Фэлен сидели немного поодаль от всех остальных. Они были англичанами и к тому же помещиками. Родди ощущала, что память Майры и Мориса таит много старых темных воспоминаний о Фэлене. Они хорошо помнили его отца и знали, как он погиб. Глядя на Фэлена, эти люди пытались узнать в нем того мальчика, с которым общались когда-то.

У Родди ломило все тело от многочасовой езды сначала в карете, а потом верхом. Она закрыла глаза и погрузилась в мир музыки. Перед ее мысленным взором возникло видение — озаренная лунным светом леди с лицом, сотканным из звезд.

— Девочка моя, — прошептал Фэлен ей на ухо, и, открыв глаза, Родди увидела, что рука мужа лежит на ее плече. — Вы устали. Сенах проводит вас.

Родди вздрогнула при упоминании этого имени. Увидев, что Сенах ждет ее у лестницы, Родди стала громко возражать, желая остаться в комнате. Фэлен подхватил ее на руки на глазах у всех присутствующих и понес вверх по ступенькам вслед за размеренно шагавшим стариком. На верхней площадке Фэлен поставил жену на ноги и положил ее руку на холодную ладонь Сенаха.

— Ложитесь спать, — сказал он. — Я приду позже.

— Фэлен, не оставляйте меня, — взмолилась Родди. Фэлен был удивлен и раздосадован. И все же он быстро поднялся по лестнице и взял жену за руку.

— В чем дело, любовь моя? О Господи, да вы дрожите как осиновый лист. — Он обнял жену за плечи и приложил ладонь к ее лбу. — Слава Богу, у вас нет жара… Может быть, вы съели что-то…

— Не оставляйте меня, — перебивая его, попросила Родди. — Не оставляйте меня с Сенахом… Он слепой, — прошептала она, не зная, как еще объяснить свой страх.

«Он слепой, — хотелось ей крикнуть, — но он все видит и высасывает мои силы и дар, меня затягивает в черный омут его молчания!»

Фэлен внимательно посмотрел на нее. На его скулах заходили желваки.

— Вы упрекаете калеку в его физическом недостатке? — сурово спросил он. — Или вы думаете, что он не способен позаботиться о вас так, как это сделал бы я? Перестаньте, Родди, вы разочаровываете меня.

И Фэлен взглянул на Сенаха. Старик безмятежно улыбался с таким видом, как будто этот разговор не касался его. Фэлен повернулся и быстро сбежал по лестнице.

Родди застыла в оцепенении. Она чувствовала себя глубоко несчастной и не знала, что делать. Сенах дотронулся до ее руки, и она крепко сжала зубы, чтобы не вскрикнуть.

— Вам нужно было сразу отпустить его, — сказал старик. — Вы же знаете, что он все равно добьется своего. Но вы, дитя мое, испугались. Испугались его и меня.

Легкое прикосновение старика, казалось, жгло ее руку. Родди боялась посмотреть на него, встретиться с его пустым взглядом.

— Прошу вас, оставьте меня, — промолвила Родди.

— Нет, как я могу оставить вас одну в полной темноте? Вы так напуганы.

И, вцепившись в руку Родди, старик повел ее по темному коридору. Они подошли к двери, и Сенах, без труда найдя ручку, открыл ее. В комнате горела одинокая свеча, тускло освещая занавешенную кровать и пушистый восточный ковер, устилавший пол.

Родди быстро переступила порог и хотела бесцеремонно захлопнуть дверь перед носом старика, но не осмелилась это сделать и вежливо пожелала ему спокойной ночи.

— Да благословит вас Бог, — сказал Сенах и сам закрыл дверь.

Застыв на месте, Родди прислушивалась к звуку его удалявшихся легких шагов. Этот человек знал ее тайну. Он обладал таким же даром, как и она. Он опустошал ее, высасывая из нее силы. Он читал ее мысли. Осознав все это, Родди пришла в ужас.

Глава 15

Утром разговор за столом шел о вине, таможенниках и отгрузке, которая должна была произойти этой ночью в небольшом заливе Дерринейн. Фэлен говорил жене как-то, лукаво усмехаясь, что хозяева этого дома занимаются перевозкой экспортных и импортных товаров.

Только сейчас Родди догадалась, что представители этого милого благородного семейства были контрабандистами.

— Ваш роскошный бал спутал все карты, — пожаловался «Морис. Он говорил добродушным тоном, однако чувствовалось, что он действительно огорчен. — Мы отлично повеселились, но при этом понесли значительные расходы. Это деньги, пущенные на ветер. Мы были вынуждены перевезти гору оружия вместо табака и алкоголя, товаров, которые больше ждут в Корке, чем эти железки.

Фэлен залпом осушил свой бокал.

— Что касается бала, то вы можете прибегать к этой уловке каждый год, — заявил Фэлен, поглядывая на хозяина дома через стекло бокала. — Я дарю вам эту идею и обещаю, что не потребую от вас компенсации.

Морис кивнул.

— Интересно, собираются ли наши парижские друзья вслед за присланным оружием явиться сюда нам на подмогу? — спросил он.

Фэлен пожал плечами.

— Я не посвящен в их планы, — заявил он.

— Но вы же перевозите их мушкеты по ночам, — слегка покраснев от смущения, возразил молодой человек, который доводился Морису кузеном. — Правда, с нашей помощью.

— И я благодарен вам за содействие, — сказал Фэлен, переведя на него взгляд. — Но было бы ошибкой думать, что я приветствую вторжение ваших друзей французов на ирландскую землю.

— Почему же вы тогда с риском для жизни переправляли оружие? — спокойным тоном спросил Морис.

— Оружие хранилось в моей усадьбе и мешало мне начать ремонтные работы, — объяснил Фэлен. — Поэтому я сделал все, чтобы убрать его оттуда.

Однако Фэлен не стал объяснять, каким образом оно попало в Ивераг. Нотки высокомерия, звучавшие в его голосе, раздражали хозяев дома. Родди ощущала, что они были озадачены словами гостя. Хотя неделю назад эти люди согласились, чтобы в их маленькую гавань, которую они тщательно скрывали от властей, зашло судно и высадило на берег музыкантов и разряженных дам и кавалеров, Фэлен не вызывал у них особого доверия. Они знали, что Фэлен занимается поставками оружия, но вместе с тем лорд Ивераг был протестантом, получившим образование в Англии, и придерживался совсем других традиций. Будучи крупным помещиком, граф Ивераг обладал огромной властью в здешних краях. Проявляя гэльское гостеприимство и обходясь со своими гостями вежливо и уважительно, ирландцы тем не менее с настороженностью относились к Фэлену и его жене.

— Нас здесь интересуют только местные проблемы, — вздохнув, промолвил Морис.

— И это правильно, — сказал Фэлен и, обведя взглядом комнату, в которой стояли добротная заграничная мебель и хрустальные графины с дорогими напитками, добавил: — По всей видимости, вы прекрасно справляетесь с ними.

Морис со скромным видом кивнул. Между ним и Фэленом существовала негласная договоренность не вмешиваться в дела друг друга.

— Вы можете оставаться у нас столько времени, сколько захотите, — сказал Морис, вспомнив свои обязанности хозяина дома.

Фэлен сделал глоток вина.

— Спасибо. Но мы не хотим злоупотреблять вашим гостеприимством, мистер О’Коннел. Скоро истекает срок договора с одним из моих арендаторов, и я не собираюсь продлевать его. Как только он выселится, мы с женой переедем в его дом.

После этих слов в комнате повисла напряженная тишина.

— Я вижу, вы не одобряете мои действия, — заметил Фэлен. — Но не могу же я поселиться со своей супругой в лачуге батрака. Уиллис должен освободить дом.

— Вы хотите выселить Джона Уиллиса? — ужаснулся Морис. — Во имя всего святого, неужели вы действительно сделаете это?

Фэлен криво усмехнулся.

— Ну, может быть, не во имя всего святого, но я сделаю это. Фэлен взглянул на Родди.

— Вам нравится этот дом, леди Ивераг? — спросил он. — Вы находите его удобным?

— Конечно, — быстро сказала Родди, надеясь, что правильно ответила на вопрос мужа.

— В таком случае вам непременно понравится дом, который построил для себя Джон Уиллис, — сказал Фэлен. — Я слышал, что он любит комфорт.

Родди провела кончиком языка по пересохшим губам.

— Но, милорд, — попыталась возразить она, — не станете же вы выгонять человека из его собственного дома…

Молодой человек фыркнул.

— Джон Уиллис скорее сожжет свой дом, чем уступит его помещику, — заметил он.

— Он не сделает этого, если хочет получить компенсацию за возведение здания на арендуемом участке земли, — сказал Фэлен. — Я заплачу ему по справедливости.

— Правда? — не унимался молодой человек. — В таком случае вы поступите более чем по-христиански! Пусть этот заядлый охотник забирает свою свору гончих и отправляется к чертовой матери!

— Дейван! — одернул Морис молодого человека и посмотрел на Фэлена. — Планируете ли вы провести еще какие-нибудь изменения в своем поместье, милорд?

— Да, — ответил Фэлен, водя пальцем по ободку бокала. — Срок арендного договора с Фэррисси тоже подходит к концу.

Присутствующие снова насторожились.

— Фэррисси — хороший человек, — осторожно сказал Морис, стараясь соблюдать нейтралитет и не ссориться с Фэленом. — Он живет по соседству, и я знаком с его милым семейством, его дети подают большие надежды.

— Я уверен, что, кроме семьи, у него еще есть свора охотничьих собак, таких же, как у Уиллиса, мистер ОКоннел, — промолвил Фэлен. — Нет, я не буду поддерживать бездельников, будь они католиками или протестантами. Я не потерплю праздности. Кто арендует мою землю, должен работать на ней. И я намерен строго следить за этим. Наш край и так довольно бедный, и я не допущу, чтобы мои арендаторы передавали землю в субаренду и жили за счет этого. Что же касается детей Фэррисси, то я знаю, какие надежды они подают. Все они, несомненно, желают стать священниками, учителями или французскими офицерами.

— Но ведь это почтенные профессии, милорд, — робко заметил Морис.

— А я называю таких людей пиявками, которые живут за счет несчастных нищих крестьян, ничего не давая им взамен и кичась поверхностным знанием латыни.

— Такие слова недостойны джентльмена, сэр, — возмутился Морис, и его лицо пошло красными пятнами. — Ваш отец был более воспитанным.человеком!

Фэлен встал. Несмотря на внешнюю холодность и спокойствие, Родди чувствовала, что в его душе клокотал гнев.

— Да, я не джентльмен, — негромко промолвил он. — И я не похож на своего отца. У меня отсутствуют хорошие манеры, нет моральных принципов и сердца. Но я обладаю правами на эту землю, и я сделаю ее плодородной, а свое поместье процветающим. Тот, кто готов помогать мне, может остаться и пользоваться результатами преобразований. А остальные пусть уезжают. Мне все равно, проводят ли праздные люди время в церкви или в пивной, от меня они не получат поддержки.

Родди было не по себе. Только приверженность традиции гостеприимства мешала Морису выставить Фэлена из своего дома. Кроме того, он не хотел опускаться до уровня безнравственного графа и поступать дурно с ним и его супругой.

Казалось, граф не замечал царившей в комнате напряженности. Когда на следующее утро они отправились в путь, Фэлен улыбался так же безмятежно, как в кондитерской месье Ган-тера, и был похож на мальчишку, радовавшегося тому, что прогуливает уроки.

Они поднялись на холм, с вершины которого открылась величественная панорама — широкая долина, ограниченная морем на западе и горами на востоке. Местность казалась безлюдной, необитаемой, и все же в ней ощущалось чье-то невидимое присутствие, похожее на песню, которая звучит в душе.

— Это мой Ивераг, — с гордостью и любовью промолвил Фэлен и, искоса взглянув на жену, добавил: — Я понимаю, что в нем нет ничего особенного.

Ветер развевал его черный плащ. Повернув коня в сторону моря, Фэлен показал на защищенный от ветра горами залив.

— Там мы построим пирс, — сказал он. — Думаю, я выбрал подходящее место. В декабре по моей просьбе сюда приедет инженер из Абердина и начнет работать над проектом.

Фэлен пристально вглядывался в береговую линию, словно представлял себе во всех деталях уже построенный пирс.

— К следующей осени все будет готово, — продолжал он. — Я хотел, чтобы этот парень поскорее приехал, но у него много заказов, он лучший специалист в своей области. Мне пришлось посулить ему большие деньги, чтобы выманить сюда.

Родди улыбнулась, заметив рвение и нетерпение мужа обустроить свое поместье.

— А какие грузы мы будем перевозить по морю, милорд? — спросила она.

— Сливочное масло, — ответил Фэлен и показал рукой на восток — там на склонах холмов чернели фермы. — Местные коровы, пасущиеся на горных пастбищах, несмотря на скудный корм, дают довольно жирное молоко. Я хочу улучшить их породу, скрестив выносливых, привыкших к местным условиям коров с английскими быками-производителями. Если мне это удастся, то мы добьемся не только больших надоев, но и увеличим производство говядины.

— Понятно, — сказала Родди серьезно, хотя ее забавлял энтузиазм, с которым Фэлен говорил о коровах.

— Вон те болота мы осушим, — ободренный ее вниманием, продолжал Фэлен. — Думаю, что мы можем приступить к этой работе уже сейчас, пока погода не испортилась. В следующем году за счет их мы увеличим урожай зерна или запасы сена.

— Да, конечно.

— И еще я планирую построить мельницу, а также зернохранилище, куда можно было бы заложить излишки зерна. Я не хочу, чтобы люди, живущие в моем имении, голодали. Нужно также заняться лесопосадками. — Фэлен обвел рукой долину. — На этих голых холмах должны расти деревья.

— О, милорд, на это уйдет всего лишь несколько десятилетий, — сказала Родди.

— Да, — вздохнув, согласился Фэлен. — Честно говоря, не знаю, хватит ли у меня терпения дождаться, когда здесь вырастет лес.

Взгляд Фэлена был устремлен вдаль.

— Если бы я мог начать сажать деревья сразу же, как только в моей голове созрели эти планы, — с горечью сказал он. — Это было пятнадцать лет назад.

— Не расстраивайтесь, милорд, — сказала Родди. — Мы посадим деревья для наших детей.

Фэлен взглянул на жену, и конь беспокойно заходил под ним.

— Моя милая девочка, — промолвил Фэлен и поднес ее руку в перчатке к своим губам. — Если бы не вы, здесь никогда не было бы никаких деревьев.

Родди улыбнулась, пытаясь скрыть свое смущение.

— Да, и детей, надеюсь, тоже, — промолвила она и, чувствуя, что краснеет, воскликнула: — Спорим, что я первая спущусь с этого холма?

Они тронулись в путь, и Фэлен на ходу погладил жену по щеке.

Родди увернулась от его руки и, пришпорив коня, понеслась вниз по склону холма.

Она на время забыла о том конфликте, который возник утром за столом. Но по мере приближения к дому Джона Уиллиса беззаботное настроение начало покидать Родди. Она все чаще поглядывала на Фэлена, но он был совершенно спокоен. Предстоящий разговор, по-видимому, ничуть не смущал его. Они свернули с главной дороги и через некоторое время подъехали к каменным воротам небольшой усадьбы.

Дом, который они намеревались занять, изгнав жильцов, был окружен плодородными землями. Родди невольно залюбовалась усадьбой. Простой строгий фасад жилого здания был увит виноградной лозой, покрасневшей от осенних холодов. Камины здесь топили торфяными брикетами. Из труб шел дым. В вестибюле с высокими потолками тоже горел огонь, здесь было тепло и в то же время не пахло горящим торфом, как в доме О’Коннелов. А это означало, что дымоходы находились в полной исправности.

Мистер Уиллис вышел им навстречу с радушной улыбкой и протянул графу руку, чтобы поздороваться. Слуга в это время помог Родди снять плащ. Хозяин дома старался казаться невозмутимым и доброжелательным, однако Родди чувствовала, что он взволнован и обескуражен неожиданным визитом землевладельца.

Мистер Уиллис оказался моложе, чем Родди его себе представляла. Он носил пенсне, у него были круглое лицо, мальчишеская улыбка и жидкие каштановые волосы, собранные в хвост. Родди поняла, что он ничего не знал о планах Фэлена, и это расстроило ее еще больше. Она с трудом улыбнулась в ответ на приветствие хозяина дома, не зная, как вести себя. То, что муж жестоко поступает с этим человеком, не вызывало у нее сомнения. Уиллис пригласил их пройти в гостиную, красивую комнату с золотистыми бархатными драпировками и полированной мебелью. Гости сели в удобные кресла.

Несмотря на утверждение Фэлена, что у него отсутствуют хорошие манеры, нет моральных принципов и сердца, он все же не смог сразу начать трудный разговор о выселении. Граф Дьявол не отказался от стаканчика рома, предложенного его жертвой.

Сначала они поговорили о том, как Родди и Фэлен добрались до дома Уиллиса, а затем речь зашла о погоде, охоте и невозможности купить в этих краях хорошую лошадь.

— После поправок, внесенных в закон о католиках и во многом облегчивших наше положение, теперь трудно найти лошадь, которую уступили бы меньше чем за двадцать фунтов, — сказал мистер Уиллис. — А ведь были времена, когда лошадей вынуждены были отдавать почти задаром. Мой отец рассказывал, что лет тридцать назад О’Лири — тот, который против воли родителей женился на Эйлин О’Коннел, — отказался уступить свою кобылу за пять фунтов, сумму, установленную судом. И его за это застрелили. Но теперь все изменилось. Никто больше не посмеет так несправедливо поступать с нами.

— Да, — небрежным тоном сказал Фэлен. — Мало приятного в том, что человека могут застрелить лишь за то, что он назначил слишком высокую цену за свою лошадь.

Уиллис засмеялся:

— Ваша правда, милорд, в этом нет ничего приятного.

— Но вы, наверное, тоже считаете, что я завысил арендную плату в новом договоре.

Мистер Уиллис сразу понял, что граф неспроста заговорил об этом, и насторожился.

— Может быть, обсудим арендный договор в другой раз, милорд? — спросил он. — Я боюсь, что мы наскучим вашей милой супруге.

Фэлен поставил пустой стакан на столик и снова откинулся на спинку кресла.

— Я считаю, что нам следует обсудить этот-вопрос прямо сейчас, — заявил граф.

Рука Родди дрогнула, и она аккуратно поставила чашку на блюдце, стараясь не пролить чай. Уиллис всполошился, решив, что ему будет трудно прийти к согласию с лордом Иверагом в присутствии его супруги.

— Ваш муж настаивает на том, чтобы мы обсудили дела, миледи, — промолвил он. — Мне ужасно жаль, что у меня нет жены, которая могла бы занять вас интересным разговором. Может быть, вам будет угодно осмотреть дом и прогуляться по саду? Моя экономка проводит вас.

— Спасибо, я с удовольствием пройдусь по саду, — сказала Родди, вставая.

Она не желала присутствовать при разговоре мужчин, мистер Уллис вызывал у нее жалость. Родди встала, чтобы выйти из комнаты, но Фэлен остановил ее.

— Не уходите, моя дорогая, — сказал он. В его голосе звучали стальные нотки. — Этот разговор не займет много времени.

Родди снова опустилась в кресло. Мистер Уиллис беспокойно заерзал на стуле. Родди попыталась улыбнуться хозяину дома, чтобы выразить ему таким образом свое сочувствие. Мистер Уиллис смущенно потупил взор. «Какая очаровательная женщина, — подумал он. — Как этому дьяволу удалось заполучить такую жену?»

— Итак, вы желаете обсудить со мной договор о возобновлении аренды, милорд? — бодрым тоном спросил он графа.

— Да. Та цена, которую вы предложили мне в письме несколько месяцев назад, меня не устраивает.

— Ах, вот в чем дело, — промолвил мистер Уиллис и бросил взгляд на Родди. — Я предпочел бы, милорд, обсудить этот вопрос с глазу на глаз, но раз вы настаиваете на том, чтобы при разговоре присутствовала ваша супруга, я скажу без всяких церемоний, что могу выплачивать ежегодно не больше четырех тысяч фунтов. Это мой предел.

— Понятно. В таком случае мы с вами не придем к согласию. У вас есть документы, подтверждающие ваши затраты на строительство зданий на арендованном участке?

Все это было произнесено таким ровным, обыденным тоном, что мистер Уиллис на мгновение растерялся. Однако вскоре он пришел в себя и натянуто улыбнулся.

— Вы плохо знакомы с местными условиями, милорд, — качая головой, промолвил он. — Арендная плата в четыре тысячи фунтов — это превосходная цена. Вам не найти лучшего арендатора, чем я. Но я понимаю, что вы все же попытаетесь это сделать. Давайте встретимся через три недели и…

— Нет, мистер Уиллис, — перебил его Фэлен. — Я рассчитываю на то, что вы выселитесь отсюда раньше, чем через три недели. Собственно говоря, мы с женой хотим переехать в ваш дом уже в следующее воскресенье.

— Фэлен…

Родди хотела остановить его, но он бросил на нее сердитый взгляд, и она замолчала.

— Надеюсь, вы не вывезете за столь короткий срок всю мебель, — продолжал Фэлен. — Я уверен, леди Ивераг была бы счастлива, если бы вы оставили ей хотя бы часть обстановки.

— Ничего подобного! — возмутилась Родди. Она больше не могла молчать, последние слова мужа привели ее в негодование. — Я не желаю, чтобы вы выселяли этого несчастного человека, оставляя в доме его мебель! Я не хочу смотреть на нее, как на вещи, выставленные на общественных торгах!

— Хорошо, дорогая, — спокойно сказал Фэлен, — как вам будет угодно. Мы можем обставить этот дом новой мебелью по вашему вкусу.

— Нет, — решительно заявила Родди. — Я не буду жить здесь.

Фэлен повернул голову в сторону окна и некоторое время молча разглядывал открывавшийся из него пейзаж. Трепещущие ноздри графа выдавали его гнев.

—Давайте прекратим этот спор, — сказал вдруг мистер Уиллис. — Я не знал, что вы намерены поселиться в этом доме. Пожалуйста, вы можете жить здесь столько, сколько захотите. У меня есть дом в Кенмаре, я могу перебраться туда.

— В этом нет никакой необходимости, — сказала Родди. — Мы не выгоним вас из вашего дома.

И, вскинув подбородок, она посмотрела прямо в холодные глаза Фэлена. Он сам настоял на том, чтобы она присутствовала во время этого фарса, так пусть теперь узнает, что она не послушное существо, готовое постоянно соглашаться с ним.

— Вы не желаете жить здесь, миледи? — вежливо, ледяным тоном спросил Фэлен.

Родди вздохнула:

— Нет, если из-за этого мистер Уиллис вынужден будет выселиться.

— Очень жаль.

Видя, что между супругами произошла размолвка, мистер Уиллис попытался помирить их.

— Этот дом полностью в вашем распоряжении, миледи, — сказал он. — Мне будет очень удобно жить в Кенмаре. А вы здесь прекрасно устроитесь.

— По всей видимости, у моей жены свои принципы, — сказал Фэлен. — Ну что же, в таком случае мы не будем вселяться в этот дом. Тем не менее вам придется освободить его к воскресенью.

— Мне кажется, нет смысла продолжать это обсуждение, — вмешалась в разговор Родди. — Я все равно не намерена жить в этом доме. Прошу вас, Фэлен, примите предложение мистера Уиллиса. Это вполне приемлемая плата за аренду земли. А мы найдем, где жить…

— Об этом мы поговорим позже, миледи, — сказал Фэлен. — А вообще вы правы. Не стоит продолжать это обсуждение. Мое решение по поводу аренды является окончательным. Срок старого договора истек десять дней назад. Если мистер Уиллис не освободит дом до воскресенья, сюда нагрянет помощник шерифа.

Глава 16

На обратном пути Фэлен был неразговорчив. Когда они отъехали от дома, он повернул на запад, а не на восток, где находилась главная дорога, по которой они приехали сюда. Родди боялась, что он набросится сейчас на нее с упреками и обвинениями. Она испуганно молчала, хотя ей хотелось спросить, куда они едут. «Если он направляется к мистеру Фэррисси, чтобы выселить его из дома, я просто разрыдаюсь», — думала она, чувствуя, что ее силы на исходе.

Поднявшись на вершину холма, Фэлен неожиданно начал спуск в заросшую кустарником долину. Родди почувствовала присутствие незнакомых людей прежде, чем уловила запах горящего торфа. В тесной, сложенной из дикого камня лачуге, стоявшей у самой тропы, плакал ребенок.

Фэлен остановил коня и спешился. Из дома вышла закутанная в черный платок женщина с глазами, покрасневшими от наполнявшего лачугу едкого дыма, и граф на местном наречии поздоровался с ней. Испуганно взглянув на Фэлена и Родди, она перекрестилась. Граф снова о чем-то заговорил с женщиной, и перед ее мысленным взором возник усадебный дом на холме. Она переводила взгляд с Фэлена на Родди и обратно. Они были для нее чужаками, от которых исходила неведомая опасность, похожая на ту, что таилась в большом помещичьем доме, наполненном призраками.

Родди догадалась, что эта крестьянка считает их сверхъестественными существами.

Придя немного в себя, женщина начала пятиться, жестом приглашая гостей войти в свою неприглядную лачугу. Теперь она беспокоилась, что не может достойно принять и угостить их. У крестьянки ничего не было в доме, она не могла накормить даже плачущего от голода ребенка.

Фэлен, не оглядываясь на жену, последовал за женщиной в лачугу. Родди пришлось самой, без посторонней помощи, спешиться. Переступая порог тесного домика, она старалась не морщиться от стоявшего в нем отвратительного запаха.

Внутри было трудно что-нибудь разглядеть, у Родди слезились глаза. В углу раздавалось хрюканье и сопение. По этим звукам она догадалась, что там лежит свинья с поросятами. В лачуге не было мебели. Ребенок лежал на куче тряпок и соломы, наваленной на пол. Фэлен что-то сказал ласковым тоном и склонился над малышом. В его поведении не было ничего угрожающего, но Родди почувствовала, что женщина испугалась. Ее крик слился с голосом Родди:

— Не дотрагивайся до него! Она думает, что…

Родди осеклась, поняв, что выдала себя. Фэлен выпрямился и взглянул на перепуганную крестьянку.

— Мне кажется, — быстро сказала Родди, надеясь исправить положение, — она думает, что мы можем причинить вред ее ребенку.

На самом деле женщина боялась не этого. Она решила, что Фэлен собирается украсть ребенка. В этом не было бы ничего удивительного. По преданиям, сидхе приходит за маленькими девочками и уносит их, чтобы вырастить из них себе подобных. Но все же он отошел от груды тряпья, на которой лежала малышка, и взглянул на свиней.

Крестьянка тут же подбежала к животным и, схватив лучшего на ее взгляд поросенка, протянула Фэлену. Он машинально взял его и, усмехнувшись, посмотрел на жену.

— Похоже, нам сделали подарок! — громко сказал он, стараясь заглушить пронзительный визг.

Паника поросенка и крик голодного ребенка накалили атмосферу до такой степени, что Родди едва дышала.

— Фэлен, — хриплым голосом сказала она, чувствуя, как комок подкатывает у нее к горлу, — мы не можем принять подарок. У этой женщины нет даже корки хлеба, чтобы накормить малышку. Мы не должны забирать у нее последнее.

— Вы считаете, что прекрасно разобрались в ситуации? — насмешливо спросил Фэлен. — Ну хорошо. Допустим, вы отвергнете ее дар. Мы оставим этого несчастного поросенка в лачуге. Но после нашего ухода хозяйка дома целый год не сможет сомкнуть глаз. Она будет бояться, что сидхе вернется за ее маленькой дочкой. — Фэлен кивнул на дрожащую от страха, бледную женщину. — Да, она боится нас, дорогая. Причем больше вас, чем меня.

Взяв поросенка из рук мужа, Родди застыла в нерешительности. Она знала, что он прав. Женщина действительно боялась, что сидхе отвергнет ее дар. Про себя крестьянка называла Родди «баньши», что означало «та, которая является в кошмарах».

Резко повернувшись, Родди бросилась к выходу. Она подбежала к лошади и остановилась, не в силах подняться в седло, держа в руках перепуганного грязного поросенка.

За ее спиной раздались шаги Фэлена. Приблизившись к жене, он взял поросенка под мышку левой руки, а правой подсадил Родди в седло. Передав ей живой подарок, Фэлен отошел к своей лошади и, порывшись в седельной сумке, достал краюху хлеба и несколько овсяных лепешек. Разломив краюху, Фэлен вложил глубоко в ее мякоть золотую монету. Когда крестьянка вышла из лачуги, чтобы проводить их, он протянул ей кусок хлеба и одну овсяную лепешку, а потом, прислонившись к стволу дерева, стал есть остатки провизии.

Фэлен съел весь свой хлеб, а крестьянка только надкусила овсяную лепешку. Кивнув в сторону лачуги, она что-то сказала Фэлену. Родди поняла, что женщина хотела разделить хлеб с ребенком и просила у графа разрешения.

Он не стал возражать. Как только женщина скрылась в лачуге, Фэлен вскочил в седло и подал Родди знак отправляться в путь. Они поскакали рысью по тропе, вдоль которой рос густой кустарник. Родди не могла править лошадью, держа в руках поросенка, и Фэлен забрал у нее поводья. Перейдя вброд глубокую речку, они начали подниматься вверх по склону холма. Тропа вывела их на старую дорогу, и Родди поняла наконец, где они находятся.

На вершине холма возвышался мрачный остов усадебного дома. Лошади перешли на галоп, и Родди понадобилось все ее мастерство наездницы, чтобы удержаться в седле и не выронить из рук поросенка. Фэлен не особо беспокоился за нее, и Родди не знала, воспринимать ли это как комплимент или как оскорбление. Впрочем, возможно, он просто забыл о ней, погрузившись в свои мысли… Хотя трудно было не обращать внимания на поросенка, который визжал так, словно его режут.

Они остановились перед домом.

— Эта тварь когда-нибудь заткнется? — сердито спросил Фэлен.

Родди разозлилась на мужа. Чего он хочет от нее? Она едва удерживала вырывавшегося из рук поросенка. Ребра, в которые он бил своими копытцами, болели. Эта сумасшедшая прогулка верхом утомила ее.

— О да, милорд! — раздраженно воскликнула она. — Я сейчас прикажу этому несчастному существу замолчать. — И Родди шлепнула поросенка. — А ну, тихо! Или его королевское высочество выселит тебя куда подальше!

На скулах Фэлена заходили желваки.

— Перестаньте язвить, Родди. Вы сегодня и так уже попортили мне кровь.

— Что я такого сделала? — удивилась Родди. — Я просто сидела и наблюдала за тем, как вы выгоняли человека из его собственного дома, а потом лишали нищих их единственного достояния из-за каких-то сказок о феях и эльфах…

— Давайте спешимся, — сказал Фэлен и, взяв из рук жены поросенка, зашагал к дому.

Подойдя к крыльцу, Фэлен опустил поросенка в один из каменных вазонов, стоявших по обеим сторонам от поросших мхом ступеней. Поросенок завизжал еще пронзительнее, и его копытца застучали по каменному дну вазона.

— О Боже, когда же он уймется, — простонал Фэлен.

— Он хочет есть, — сказала Родди, с трудом спешившись. Ей было нелегко это сделать в длинной широкой юбке. — И кстати, не он один.

На задней луке ее седла висела кожаная фляга с вином. Сняв ее, Родди подошла к каменному вазону и поднесла горлышко фляги к мордочке поросенка. Визг прекратился, и поросенок начал жадно, с причмокиванием сосать испанское вино.

Фэлен чертыхнулся.

— Вы хотите отдать этой неугомонной твари весь наш запас питья?

— Но вы же не оставили мне хлеба, — возразила Родди. — Я осталась голодной, а вы будете мучиться от жажды, мы квиты.

Фэлен подошел к жене и приподнял ее голову за подбородок.

— Вы голодны? А я думал, что вашей милосердной натуре чужды подобные человеческие слабости.

Родди оттолкнула его руку.

— Мне жаль, что вы съели кусок хлеба, — сказала Родди. — Надо было отдать несчастной женщине все продукты.

— Иначе она вообще не взяла бы их.

— Да? А мне кажется, что вам просто удобно так думать. Лицо Фэлена помрачнело.

— Я знаю местных жителей, — сказал он. — Эта женщина не взяла бы просто так ничего из моих рук.

— Если вы так хорошо знаете этих людей, то зачем вообще останавливались у того дома? Вы же догадывались, чем все это обернется. — Родди посмотрела в глаза мужу. — Вы хотели поиздеваться надо мной, милорд? Вот, смотрите, я привез вам фею! Она может украсть ребенка, свинью, да что угодно! — В голосе Родди звучали горечь и отчаяние. — Я знаю, Фэлен, что думают обо мне люди и как они боятся меня. Никто не смеет смотреть мне в глаза, все отворачиваются так, как это сейчас делаете вы. — Голос Родди дрогнул, и она потупила взор. — Люди называют меня баньши, милорд? Ну что же, я знаю, что значит это слово. Мне было несложно догадаться об этом.

Они помолчали. В тишине было хорошо слышно громкое сопение поросенка. Фэлен поднялся на крыльцо и сел на верхнюю ступеньку.

— Вы правы, — наконец заговорил он глухим усталым голосом, — нам не следовало заезжать в эту лачугу. Но я был сердит на вас и хотел показать вам… — Он осекся и, нахмурившись, стал разглядывать свои сапоги. — Черт подери! Зачем вы перечили мне в доме Уиллиса?!

— Я считаю, что вела себя совершенно правильно. Нехорошо так жестоко обходиться с человеком.

— А как вы думаете, что чувствовала эта женщина, когда ее муж умер и Уиллис выселил ее с земельного надела, потому что она была не в состоянии заплатить за субаренду? — неожиданно спросил Фэлен. Он снял шляпу, и его черные густые волосы взъерошил порыв ветра. — Кстати, как вам нравится ваше новое место жительства?

Родди с недоумением посмотрела на него, и Фэлен махнул рукой в сторону дома.

— Нам негде поселиться, кроме этой развалины, — сказал он. — Подумайте о том, где мы поставим кровать, моя дорогая.

Кличку для поросенка придумал Фэлен. Маклассар означало «сын Пламени». После своего первого шумного купания в ручье поросенок, как преданная собачка, побежал за Родди и улегся на солому возле ее ног в заброшенной конюшне, в которой они ночевали. Родди видела, что Фэлен находился на крыше вместе с рабочими. Его было легко отличить от них по высокой широкоплечей фигуре. Он отдавал нетерпеливым тоном приказы и сам не чурался физической работы, если строитель слишком медленно выполнял распоряжение. Вздохнув, Родди подумала о том, что у ее мужа совсем нет такта, он бесцеремонно обращается с людьми.

Родди хорошо помнила тот день, когда по приглашению Фэлена во дворе перед остовом усадебного дома собрались арендаторы и крестьяне. Это была разношерстная толпа, кто-то был хорошо одет, а на ком-то была поношенная одежда. Последние составляли большинство. Удивление вызывала группа арендаторов, явившихся верхом на породистых лошадях. Их изящные наряды ничуть не уступали одежде помещиков.

Собравшиеся стояли полукругом, лицом к высокому крыльцу дома, держа в руках головные уборы и ожидая, что им скажет землевладелец. Они боялись Фэлена. Родди чувствовала это. Однако страх тех, кто явился сюда верхом, смешивался с другими чувствами — враждебностью и презрением. Местные жители ожидали, что к ним приедет обыкновенный англичанин со своей чопорной женой. Но случилось непредвиденное. К ним явилась странная пара — дьявол и падший ангел. И вот теперь этим людям казалось, что сбываются их худшие сны, кошмары становятся явью.

Стоявший рядом с Родди Фэлен молча наблюдал за толпой, переводя взгляд с одного арендатора на другого. Казалось, он не чувствовал холода, который пробирал собравшихся до костей и заставлял Маклассара жаться к ногам Родди. В конце концов у одного из всадников сдали нервы, и он, пришпорив коня, подъехал к самому крыльцу.

— Вы начнете говорить, милорд, или мы будем целый день здесь топтаться? — с вызовом спросил он.

— Вы Руперт. — Фэлен окинул всадника надменным взглядом. — Руперт Маллеин, я вас помню.

Фэлен говорил спокойно, не повышая голоса, но его тон настораживал. Руперт Маллеин кивнул. В глубине души он был польщен тем, что его узнали, но не подавал виду.

— У вас, как видно, прекрасная память на имена, — заметил Маллеин. — Не понимаю, почему вы так долго отсутствовали. Вы могли бы раньше приехать сюда и продемонстрировать нам ее… милорд.

— Будьте так любезны, мистер Маллеин, — промолвил Фэлен, — уберите свою лошадь с моих глаз…

Родди заметила, что это публичное унижение Маллеина не оставило равнодушными троих крестьян, стоявших в задних рядах. Двое из них были молодыми парнями, а третий достиг уже почтенного возраста и был одет в стоптанные, заляпанные грязью башмаки и поношенную одежду. Все трое одобрительно отнеслись к словам Фэлена. Родди сосредоточилась на мыслях старика. Он слушал вполуха разговор во дворе, размышляя о корове, которая перестала давать молоко, и о том, сколько денег возьмет с него Маллеин взамен молочных продуктов.

Однако, когда Фэлен снова заговорил, его слова привлекли внимание старика.

— Джентльмены, — произнес Фэлен, когда Маллеин с кислым видом отъехал от крыльца и спрятался за спины собравшихся, — я хочу сообщить вам о своих намерениях. Они просты. Я буду добиваться того, чтобы это имение процветало. Меня не интересуют ваше вероисповедание, политические взгляды и образ жизни. Я требую от вас только одного — полного сотрудничества во всем, что касается труда на моей земле. Если вам и вашей семье нечего надеть, если ваши дети голодают, приходите ко мне, я помогу. Но в благодарность за эту поддержку вы должны будете сеять и сажать то, что я вам скажу. Те, кто пожелает принять участие в строительстве на территории моего поместья, смогут арендовать у меня скот по цене пять шиллингов за голову в год. Все вы должны выполнять мои распоряжения, иначе я не заключу с вами новые арендные договоры. Есть вопросы?

Родди с сожалением подумала о том, что Фэлен совершенно не чувствует настроения окружающих. Только трое крестьян, которых уже давно заприметила Родди, да еще несколько человек переглянулись, удивляясь великодушию помещика, который соглашался отдать им в аренду рогатый скот за небольшую сумму. Впрочем, они не до конца поверили ему. Арендаторы были явно недовольны требованиями Фэлена.

— А вы будете взимать десятину? — раздался чей-то голос из задних рядов.

Во дворе воцарилась тишина. Родди охватила тревога. Она чувствовала нарастающее напряжение. Арендаторы и крестьяне могли спорить из-за аренды рогатого скота, но по поводу религиозного вопроса между ними царило полное единодушие. Ради своей веры они готовы были объединиться и пойти на крайние меры, даже на убийство.

— Какую десятину? — с невозмутимым видом спросил Фэлен.

В толпе раздался ропот. Маллеин снова, подстегнув лошадь, выехал вперед.

— Десятину для проклятой ирландской церкви! — крикнул он и так натянул поводья, что бедная лошадь чуть не встала на дыбы.

Родди в страхе начала пятиться. Однако Фэлен крепко взял ее под руку и удержал на месте.

— Мне все равно, кому вы платите — ирландской церкви, или римско-католической, или не платите никому, готовясь после смерти попасть прямиком в ад, — заявил он. — Но если вы сейчас не поддержите меня, не обращайтесь к графу Дьяволу за помощью, когда будете умирать с голоду!

Ропот стих. Все смущенно молчали. Арендаторы впервые услышали, как Фэлен сам себя назвал графом Дьяволом. Они действительно смотрели на него как на исчадие ада. Это прозвище Фэлену дали в здешних краях. За время отсутствия Фэлена оно обросло мифами, им пугали непослушных детей. И теперь, когда Фэлен явился к ним собственной персоной, местные жители ощутили в нем что-то сатанинское. В нем и в его молодой жене…

Люди старались не смотреть открыто на Родди и только исподтишка следили за ней краем глаза. Внезапно всем стало не по себе и захотелось покинуть это жуткое место. Их больше не интересовали арендные договоры, цена на скот и даже выплата десятины. Когда арендаторы начали один за другим подходить к графу и графине и неловко кланяться, Родди почувствовала, что охватившее толпу волнение граничит с паникой. Многие не могли подавить в себе суеверный страх перед сверхъестественными силами.

Руперт Маллеин подошел к чете помещиков последним. Он спешился с видом, исполненным достоинства, и церемонно поцеловал Родди руку. Он панически боялся, что Фэлен разорит его, поэтому стремился любой ценой выжить и сохранить свое благополучие.

Когда все начали поспешно расходиться, Фэлен повернулся и направился в дом. Но Родди негромко окликнула мужа и кивнула в сторону пожилого крестьянина и его сыновей, которые замешкались во дворе. Они явно хотели поговорить с помещиком, но не решались приблизиться к нему.

Фэлен сразу понял, что хотела сказать ему жена.

— Пошлите к ним Марту, — сказал он. — Я буду ждать их в кабинете.

Родди кивнула. Она была рада тому, что ее муж наконец-то проявил деликатность и не стал рубить сплеча. Крестьянин и его сыновья были не прочь воспользоваться предложением Фэлена и обратиться к нему за помощью, но не решались открыто сделать это.

Родди в сопровождении верного Маклассара поспешила в дом, где Марта вела героическую борьбу с грязью, скопившейся здесь за многие годы.

— Видите вон тех людей? — спросила Родди, подведя Марту к окну. — Пригласите их выпить чаю, а потом проведите в кабинет графа. Скорее, а то они уйдут!

Марта с удивлением посмотрела на свою госпожу, однако безропотно повиновалась. Подхватив свои юбки, она бросилась вслед за крестьянами, которые медленно двинулись прочь со двора.

Родди запахнула шаль на груди и направилась в так называемый кабинет, бывшую комнату для слуг, расположенную в той части дома, над которой уже успели возвести новую крышу. Два дня назад, когда Марта наконец приехала с багажом в Ивераг, Родди с помощью служанки навела порядок в этой ком-чате и соорудила стол, положив старую перегородку из конюшни на два кухонных котла. В «кабинете» было очень холодно, у Родди шел пар изо рта. Переступив порог, она увидела, что Фэлен, стоя на коленях, пытается развести огонь.

— Они сейчас придут, милорд, — сказала она, подходя к окну.

Родди протерла треснувшее стекло краем шали, надеясь, что в комнате станет хоть немного светлее. Услышав за спиной шаги Фэлена, она обернулась. Фэлен взял ее руку и прижал к своим губам. У него были теплые пальцы. Родди видела, что ее муж напряжен и собран. Он придавал большое значение предстоящему разговору с крестьянами. Результат этой встречи был жизненно важен для него. Неудача могла перечеркнуть все его надежды.

Марта ввела в комнату пожилого крестьянина и его сыновей с таким важным видом, с каким обычно слуги вводили в Лондоне гостей своих господ. Однако в этом убогом помещении подобные почести казались королевскими.

— Мистер Дональд О’Салливан, мистер Ивен и мистер Фа… Фах… — Язык явно не слушался Марту.

— Фахтнан, — подсказал ей парень с веснушчатым лицом и застенчивой улыбкой. — Впрочем, мисс, называйте меня, как вам будет угодно. Вы так мило делаете это.

Марта сделала книксен, покраснев до корней волос от удовольствия. «Да я ему, оказывается, нравлюсь!» — подумала она, посмотрев на Фахтнана. Марта подбежала к печке и, раздув посильнее огонь, поставила чайник на конфорку. Родди собиралась сама приготовить чай, но она не решилась отослать служанку из комнаты и тем самым лишить ее шанса пофлиртовать с молодым крестьянином.

В помещении не было стульев, и Родди надеялась, что Фэлен не станет прислоняться к шаткому самодельному столу, который мог в любой момент рухнуть. Стоя посредине комнаты, Фэлен посматривал на крестьян с обычным для него суровым высокомерием. Убогая обстановка только подчеркивала элегантность и загадочность хозяина этого таинственного дома. На Родди гости вообще не смели взглянуть.

Крестьяне чувствовали себя не в своей тарелке, они не знали, что делать, и со смиренным видом ждали, когда Фэлен заговорит с ними. Отец припомнил старинную историю о человеке, который продал душу дьяволу, и настороженно посмотрел на Фэлена, ища в нем черты сходства с героем этого предания. Родди не знала, как рассеять страхи и опасения гостей, как заставить их увидеть в ней и Фэлене людей, а не сверхъестественные существа и не образы из ночных кошмаров.

Марта начала расставлять фарфоровые чашки на столе. Их звяканье казалось слишком громким в мертвой тишине, царившей в комнате. Рыжеволосый Фахтнан нервно кашлянул.

— Не хотите ли чаю, джентльмены? — предложил Фэлен.

— Нет, нет, милорд, спасибо, — быстро сказал Фахтнан, испугавшись, что кто-нибудь из них по неловкости разобьет дорогую чашку.

Его отец и брат закивали, соглашаясь с ним. Родди посмотрела на Фэлена, и ей показалось, что он хочет опереться о шаткую столешницу. Боясь, что муж перевернет ее по неосторожности и перебьет всю посуду, она бросилась к нему и почувствовала под ногами что-то мягкое. В следующий момент раздался пронзительный визг.

Маклассар выскочил из-под ее юбок. Сначала он подбежал к старшему О’Салливану, а затем помчался к Марте, собираясь спрятаться под ее юбку. Однако служанка приняла поросенка за крысу. Завопив от ужаса, она кинулась в объятия Фахтнана, ища у него защиты.

Придя немного в себя, Фахтнан покраснел от смущения.

— Не бойтесь, мисс, — сказал он, — это всего лишь поросенок.

— Это любимец графини, — спокойным тоном сказал Фэлен и, наклонившись, взял на руки Маклассара.

Фэлен передал поросенка Родди, и она посадила его себе на плечо. Маклассар принял свою излюбленную позу, уткнувшись розовым пятачком в ухо хозяйки. Родди с опаской посмотрела на мужа, она не знала, что он собирается делать. Разговор с крестьянами явно не клеился.

Дональд О’Салливан сдержанно кашлянул. Крестьяне удивленно поглядывали на графа Дьявола и его графиню. Родди понимала, что все это выглядит нелепо — тускло освещенная, убого обставленная комната, дорогие фарфоровые чашки, визжащий поросенок, которого ловит граф и с которым хозяйка дома обращается, как с домашней собачкой.

Родди закусила губу, едва сдерживая смех. Маклассар с громким сопением щекотал ей ухо.

— О Боже… Простите… — наконец простонала она и расхохоталась.

Марта захихикала. Дональд О’Салливан прыснул со смеху.

— А мы-то думали, что милорд и миледи гнушаются общаться со свиньями и бедными крестьянами, — заявил он.

Родди, все еще смеясь, посмотрела прямо в глаза отцу семейства. И к ее радости, он не отвел взгляда. Все в комнате теперь улыбались, и у нее стало легко на душе.

Через полчаса О’Салливаны ушли, довольные результатами переговоров. Граф обещал им отдать в аренду двадцать коров с условием, что они выплатят в конце года за этот скот фунт стерлингов. Они договорились также о том, что эта крестьянская семья будет продавать Фэлену масло за наличные. Фахтнан и Ивен обещали принять участие в ремонтных работах и пустить молву о том, что каждый крестьянин имеет возможность заработать пятнадцать пенсов в день на строительстве в усадьбе.

Марта проводила гостей до крыльца со всеми почестями, которые были возможны при создавшихся обстоятельствах. Когда крестьяне ушли, Родди сняла Маклассара с плеча и пустила его побегать по полу.

— Ну вот видите, — сказала она, обращаясь к мужу, — и поросенок кое на что сгодился.

Фэлен вышел из-за стола. На его сияющем от радости лице играла улыбка. У Родди перехватило дыхание, когда она поймала на себе его нежный взгляд.

— Девочка моя, — промолвил он, заключив жену в объятия, — я знаю, что именно их подкупило.

— И что же это, по-вашему? — с улыбкой спросила Родди, тая в объятиях мужа.

— Ваша красота, волшебница сидхе, — ответил он и поцеловал ее в дрожащие от смеха губы. — Вы так прекрасны, моя маленькая сида, когда смеетесь.

Глава 17

Родди больше нравилось кувыркаться на сене, чем играть роль сдержанной, хорошо воспитанной графини Ивераг. В конюшне, где они устроили спальню, было довольно холодно, однако Фэлен сумел быстро согреть жену. Его слова, прикосновения, взгляд его жгучих небесно-синих глаз сводили Родди с ума. Им было все равно, где предаваться своей страсти — в роскошной постели или в заброшенном сарае.

С того памятного дня, когда Фэлен встречался с местными жителями, прошел месяц. Наступила зима, и для Фэлена теперь существовало только одно — работа. Холодный западный ветер подгонял строителей, надо было торопиться с возведением новой прочной крыши над усадебным домом.

Строители постепенно привыкли к тому, что граф работает с ними бок о бок, а графиня приносит им чай с овсяными лепешками на подносе. У них уже не вызывало удивления, что у ног Родди постоянно вьется поросенок, а горничная ходит тенью за своей госпожой. Чем ближе крестьяне узнавали своего помещика, тем большим доверием проникались к нему. Они перестали сравнивать Фэлена с дьяволом. Действительно, дьявол никогда не стал бы работать до седьмого пота, чтобы возвести крышу у себя над головой.

Но к Родди простые люди относились все так же подозрительно. Только О’Салливаны осмеливались заговаривать с ней, но и они чувствовали, что графиня отличается от простых смертных. Правда, улыбка Родди часто сглаживала возникавшую неловкость. Родди помнила, как смех спас положение во время переговоров с крестьянами, и часто прибегала к этому испытанному методу.

Родди сожалела о том, что ее отделяет пропасть от остальных людей. Она хорошо понимала окружающих, поскольку столкнулась с подобной магической силой, которой был наделен другой человек, и испытала на себе, как это неприятно. Каждый раз, когда ее дар покидал ее, ей становилось не по себе и она озиралась вокруг, ожидая, что вот-вот увидит пустые, незрячие глаза Сенаха. Он мог осудить ее и пригвоздить к позорному столбу за детские страхи и эгоистические желания, за то, что она порой использовала свой дар, чтобы обмануть близких ей людей. А самое главное, ее ужасало то, что старик мог проникнуть в тайные уголки ее сердца, мог понять, как сильно она любит своего мужа, как жаждет его ответных чувств, как боится, что он догадается о ее проклятом даре.

Если Сенах расскажет Фэлену о ее уникальных способностях, если граф поверит старику, то может случиться беда.

Родди плотнее запахнула свой плащ. Порывы холодного, дующего в лицо ветра были похожи на прикосновения безжизненных пальцев Сенаха к ее коже. Она наклонилась и погладила Маклассара. Запросы этого бесхитростного существа были очень просты — ему нужны были тепло и еда. И то, и другое поросенок получал в избытке и потому был доволен своей жизнью. Родди прилегла рядом с Маклассаром и задремала. Она ушла на этот холм, чтобы избежать встречи с Сенахом. Но, открыв глаза, она увидела, что старик стоит перед ней.

— Да благословит вас Бог, — с улыбкой сказал Сенах.

Он остановился на тропинке и, опираясь на посох, смотрел на Родди. До ее слуха доносились голоса рабочих. Затаив дыхание, она попыталась немного успокоиться и унять дрожь в руках.

— Добрый день, Сенах.

Ее вежливость была совершенно бесполезна, она не могла обмануть Сенаха, он хорошо видел, что Родди ненавидит его. «Уходи, я не хочу тебя видеть, — думала она. — Оставь меня в покое!»

— Я пришел, чтобы указать вам путь, — сказал старик. Родди невольно крепче прижала к груди Маклассара. Поросенок зашевелился, тихонько сопя во сне.

— Я хотела немного отдохнуть и не собиралась никуда идти, — промолвила Родди.

Голубые глаза Сенаха в упор смотрели на нее. У Родди перехватило дыхание, и она отвела взгляд в сторону. «Не смотри на меня! Не смей!» — хотелось ей крикнуть.

— Отец вашего мужа приходил сюда, — промолвил Сенах. — Он любил размышлять, сидя на этом холме.

Родди посмотрела на землю и увидела крошечный белый цветок, который не замечала прежде.

— Этот цветок называют поцелуй Фионы, — сказал старик.

— Какой он милый, — прошептала Родди.

— Он недолго цветет. В старые времена женщины настаивали его лепестки на спирту и получали напиток, который не имел ни вкуса, ни запаха. Это было хорошее снотворное и не только…

Родди, нахмурившись, отвернулась от цветка. Ей казалось, что если она не будет проявлять интереса к словам старика, то он уйдет. Однако Сенах не уходил.

— Да, отец вашего мужа частенько бывал здесь. Он был хорошим парнем, крепким, сильным и ловким, но отличался мечтательностью… Он постоянно искал то, чего не существовало в природе.

Родди взглянула на морщинистые руки Сенаха, в которых он сжимал посох.

— Богатые люди, землевладельцы, посылали своих сыновей из дома в далекие края, в школы, получать образование и набираться ума, — продолжал старик. — Там они из мальчишек превращались в настоящих мужчин, но редко возвращались домой. А Френсису, так звали отца вашего мужа, нужно было сохранить свою землю. — Сенах покачал головой. — Я ни в чем его не виню, хотя многие осуждают этого человека. Я как-то говорил Френсису, что наша жизнь похожа на гору — католики поднимаются наверх по одному склону, а протестанты — по другому. Но в те времена только протестанты могли выбиться в люди. Чтобы сохранить землю в своих руках, католику нужно было подписать одну бумагу или произнести несколько слов, отказавшись от своей веры.

Родди не сводила глаз со старческих рук Сенаха. Его рассказ невольно увлек ее.

— И отец отца вашего мужа поступил именно так, — сказал Сенах. — Он подписал бумагу и сохранил за собой землю. А потом, когда его сын подрос, он отослал его учиться в английскую школу. Френсис очень не скоро вернулся домой, мы уже и не чаяли вновь увидеть его.

«Он вернулся, потому что был мечтателем и стремился в родные края», — подумала Родди.

— Да, — с улыбкой сказал Сенах, — Френсис вернулся. И привез с собой жену, настоящую леди, изящную, роскошно одетую. Мы никогда не видели прежде таких утонченных дам.

«Она была совсем не похожа на меня», — грустно подумала Родди, поглядывая на свой грязный плащ. Ветер трепал ее волосы, к груди прижимался поросенок. Родди понимала, что в ней нет утонченности, присущей матери ее мужа.

— И вот эта прекрасная леди, — продолжал Сенах, — была здесь до вас хозяйкой усадьбы, графиней Ивераг. И она родила одного ребенка, мальчика, который должен был, как и все остальные, уехать из дома. Но его отец как-то сказал мне, что не хочет никуда отправлять сына. Он собирался обучать его дома сам. Меня он попросил тоже быть его учителем. Дело в том, что Френсис, находясь вдали от родных мест, очень тосковал по ним и стремился во что бы то ни стало вернуться. Ему не хотелось, чтобы его сын тоже страдал в разлуке с отчим домом. Френсис тайно снова принял католическую веру. Впрочем, вскоре все об этом узнали. Френсису не было смысла скрывать правду, он понял, что у него больше не будет детей и ему не придется делить наследство между сыновьями, как этого требовал закон от католиков. К чему тогда было держать в секрете свое истинное вероисповедание?

Сенах повернулся в сторону долины. Родди казалось, что он любуется панорамой, открывавшейся с холма.

— Должен вам сказать, что еще совсем недавно существовал закон, по которому жена или сын католика, ставшие протестантами, освобождались от всех обязательств перед ним.

Родди нахмурилась.

— К чему вы клоните? — спросила она, чувствуя, как сжимается ее сердце.

— К тому, что строптивая жена или бессердечный сын имели возможность завладеть землей, для этого им было достаточно принять другую веру. Десятилетнему мальчугану надо было только заявить, что он принадлежит к государственной церкви, и его сразу же брали под свою опеку протестанты. После рассмотрения дела в суде его отец становился арендатором, подобно тем крестьянам, которые живут и трудятся там, в долине.

— Этого не может быть, — возразила Родди. — Ребенок не может…

— Именно так все и было, — перебил ее старик.

— Вы хотите сказать, что именно так поступил Фэлен? Сенах промолчал.

— Нет, он не мог сделать это, — решительно заявила Родди. — Земля перешла в его владение совсем недавно.

— Я слышу плач, — неожиданно произнес Сенах. — Да, кто-то плачет, а Френсис мертв, его убили.

— Что вы несете?! — вскричала Родди. — Перестаньте говорить загадками. Объясните, что вы имеете в виду!

— Вы можете помочь своему мужу, но для этого вам нужно знать правду, — сказал Сенах.

Родди невольно взглянула на усадебный дом. Ее взор застилала пелена слез, и перед глазами расплывалась высокая статная фигура человека с черными волосами в белой рубашке. Он работал не покладая рук над восстановлением своего родового гнезда. Весь последний месяц Фэлен возвращался со стройки поздно, ближе к полуночи. Поев, он ложился спать и, обняв ее, тут же проваливался в сон.

Сенах снова устремил на Родди свои незрячие глаза и улыбнулся.

— В детстве Фэлен был очень воспитанным мальчиком, — промолвил он. — Но потом на него нашло затмение. Это случилось в тот день, когда погиб его отец. С тех пор тьма поселилась в его душе…

Родди не понимала Сенаха и боялась задавать ему вопросы.

— Но вы… — продолжал старик, — вы — пламя, свет которого может разогнать тьму. Вы не должны думать только о себе.

Родди потупила взор.

— Я думаю о нем, — прошептала она.

— И когда вы думаете о нем, вас охватывает страх. Родди закрыла лицо руками.

— Вы обладаете даром — так вы называете свою силу. И вы считаете его проклятием, — промолвил старик.

— Да! Я ненавижу свой дар! Сенах тихо засмеялся.

— Вы плачете и сокрушаетесь, и все из-за чего, я вас спрашиваю?

— Не говорите Фэлену о моем даре, — дрожащим голосом попросила Родди. — Вы же знаете, что я не слышу мыслей Фэлена, я не могу проникнуть в его душу.

Родди замолчала. У нее перехватило горло при мысли о том, что почувствует муж, когда откроется ее тайна. Он начнет избегать ее точно так же, как она сейчас избегает Сенаха. Ужас охватил Родди.

— О Боже, — прошептала она, — я никогда не смогу убедить его в том, что не читаю его мыслей. Он бросит меня… Он прогонит меня отсюда…

— Вы боитесь посмотреть в лицо правде.

Глаза Сенаха следили за ней так внимательно, что Родди начала сомневаться в слепоте старика. Родди стала убеждать себя в том, что она слишком мнительная. В жизни много случайных совпадений, которые могут вызвать суеверный страх. Нет, вряд ли старик обладал таким же даром, каким обладала она. С ее стороны было глупо разговаривать с ним так, как будто он был всеведущ.

И тут Сенах громко рассмеялся.

У Родди сдали нервы. Вскрикнув, она повернулась и, забыв об учтивости, подхватила на руки Маклассара и бросилась бежать по тропинке. Колючий кустарник цеплялся за полы ее плаща, подошвы башмаков скользили по камням. У нее была лишь одна цель — убежать подальше от слепца и его слов. Забыть о них. Холодный ветер дул ей в лицо. Над ее головой кружились черные птицы, однако вскоре они улетели. Снизу, из лощины, поднялись клубы тумана и окутали ее.

Извилистая тропа бежала вперед, и Родди упрямо шла по ней, хотя туман сгущался и здравый смысл приказывал ей остановиться Через некоторое время дорога начала подниматься вверх, подъем становился все круче, и Родди стала задыхаться от быстрой ходьбы. Маклассар вел себя странно. Он лежал у нее на плече очень смирно, не шевелясь.

Тропа долго петляла между зарослями дрока, но вдруг исчезла, словно растворившись в тумане. Перед Родди простиралась поляна, поросшая травой. Родди в растерянности остановилась. Ей показалось, что воздух вокруг мерцает. Родди погладила лежавшего у нее на плече Маклассара, и он с довольным видом хрюкнул.

Родди вышла из кустов на открытое место и сквозь туман увидела нечеткие очертания валунов, выстроившихся в одну изогнутую линию. Подойдя к валунам, Родди заметила, что они образовывали круг, в центре которого лежало несколько огромных камней причудливой формы. Между камнями росли кусты и крошечные белые цветочки, которые Сенах совсем недавно показывал ей.

Родди подошла поближе, чтобы рассмотреть их, и присела на один из камней в центре. Она сняла Маклассара с плеча, и он, устроившись на земле у ее ног, сразу же заснул.

Родди тоже задремала. Во всяком случае, ей показалось, что она забылась на несколько минут, а когда открыла глаза, то увидела в столбе солнечного света женщину. Ее длинные волосы были распущены и свободной волной падали на плечи. Она сидела, поджав под себя ноги, на ковре из крохотных белых цветов, от которых, казалось, исходило сияние, и смотрела на Родди.

— Как вы прекрасны, — сказала Родди. Женщина улыбнулась.

— Меня зовут Родерика, — представилась Родди.

— Я знаю, — сказала женщина. Она так и не назвала своего имени.

Маклассар проснулся, поднял голову, а затем встал на ножки и засеменил к незнакомке. Родди было приятно, что женщина почесала поросенка за ушами.

— Вы часто приходите сюда? — спросила Родди.

— Часто. Я прихожу сюда, чтобы потанцевать. А вы любите танцевать?

— Да, — неожиданно для себя ответила Родди. — Очень люблю.

— В таком случае приходите сюда как-нибудь. Мы потанцуем вместе.

Некоторое время они молчали, с улыбкой глядя друг на друга.

— Я расскажу вам много интересного.

— Я бы с удовольствием послушала ваши рассказы.

— И спою вам. А вы споете для меня. Родди кивнула.

— А как вас зовут? — наконец спросила она.

— Фиона.

«Это означает „яркая и прекрасная“, — промелькнуло вдруг в голове Родди. Она не понимала, откуда взялась эта мысль.

— Точно так же называются и эти цветы, — вспомнила она.

— Да. — Женщина плавным движением головы откинула назад волосы и встала. — Вас зовут. Мне нужно идти.

Сидя на плоском валуне, Родди смотрела вслед Фионе до тех пор, пока ее стройная фигура не исчезла в тумане.

Через несколько мгновений Родди услышала голос, звавший ее по имени. Фэлен уже охрип и, похоже, отчаялся найти ее. Родди быстро встала и отозвалась на его зов.

Вскоре из тумана появилась фигура ее мужа. Он решительным шагом вошел в круг, выложенный из огромных камней. Родди заметила, что лицо Фэлена было напряжено, губы сжаты, брови сведены на переносице. Он был вне себя от беспокойства.

— Ну, слава Богу! — выдохнул Фэлен, увидев жену. Родди думала, что он сейчас крепко обнимет ее. Но Фэлен остановился в нескольких шагах от жены и смерил ее сердитым взглядом так, словно собирался устроить ей нагоняй, а затем устало сел на камень и достал из-под плаща кожаную сумку со съестными припасами и флягу.

— Вот, — сказал он, протягивая Родди овсяную лепешку, — поешьте немного. Вы, должно быть, умираете с голоду.

— Вовсе нет, я не голодна, — возразила Родди. — Отдайте лепешку Маклассару.

— О Боже, не стройте из себя героиню! Поешьте, иначе не сможете идти. Два дня без пищи — это не шутки.

— Два дня? — удивленно переспросила Родди и нахмурилась, решив, что муж смеется над ней. — Что за глупости! Я сегодня утром, прежде чем отправиться на прогулку, позавтракала и выпила чаю.

— Сядьте и поешьте, — приказал Фэлен. — Нельзя быть такой легкомысленной.

Родди села. Отломив кусочек овсяной лепешки, она отправила его в рот. Маклассар тут же подбежал к ней и захрюкал, требуя еды. Родди отдала ему остатки лепешки. Фэлен достал из сумки другую и протянул ее Родди.

— Я не хочу есть, — сказала она. — И вам не стоило искать меня, я сама смогла бы найти путь назад.

— О Боже, вы бредите? У вас жар? Вы пропадали два дня! А когда я нашел вас, вы начали упрекать меня в том, что я отправился на ваши поиски!

— Я ничего не понимаю, — сказала Родди. — Я пошла прогуляться и случайно забрела сюда. Я просидела здесь не больше получаса. А вы говорите, что я пропала на два дня!

Фэлен пристально смотрел на нее. Выражение озабоченности на его лице сменилось испугом.

Он посмотрел на валуны, образовывавшие круг, и его настроение окончательно испортилось. На его скулах заходили желваки. Встав, он подошел к самому высокому из камней и уперся в него ладонями, словно хотел сдвинуть с места. Камень, конечно же, не шелохнулся. Оставив тщетные попытки свернуть валун, Фэлен уставился на его серую поверхность с таким видом, как будто силился прочитать на ней ответы на все свои вопросы.

Наблюдая за ним, Родди начала верить в то, на что намекал Сенах. Фэлен был жестокосердным сыном, убившим своего отца. Когда в нем просыпался демон, его не могли остановить ни моральные принципы, ни закон.

Родди вышла за него замуж только потому, что ее дар не имел власти над ним. Это подкупило Родди, она надеялась, что сможет всю жизнь прожить с Фэленом. Родди уцепилась за этого человека как за соломинку. Ей не хотелось вникать в подробности его жизни, потому что она боялась узнать о нем нечто страшное.

Фэлен повернулся и направился к жене.

— Так, значит, вы не голодны? — спросил он. Родди покачала головой.

— И ничуть не устали и не замерзли? — Нет.

— А я устал и замерз, — сказал Фэлен и опустился рядом с ней на колени. — Я не спал двое суток, Родди. — Он погладил ее по руке. — Я не смыкал глаз с тех пор, как вы исчезли. Я искал вас.

Родди не стала спорить с ним. Она видела, что он смертельно устал. Глаза Фэлена слипались.

— Вы нашли меня, — прошептала она.

— Да, — произнес Фэлен уже в полусне, — нашел…

Он пробормотал еще что-то неразборчивое. И тут Родди заметила чью-то тень, мелькнувшую в тумане. Вскоре очертания фигуры стали более четкими, и Родди увидела, что к выложенному из валунов кругу подошла Фиона. Ее звонкий смех далеко разносил ветер. Исходящая от Фионы радость захлестнула Родди и заставила забыть все неприятности. Фиона приблизилась к спящему Фэлену и опустилась рядом с ним на колени.

— Это Фэлен, — сказала Родди, которой очень хотелось познакомить мужа с Фионой. — Он очень устал.

— Вы можете разбудить его, если хотите.

Родди взглянула на мужа. Он улыбался во сне и выглядел моложе своих лет.

— Пусть спит, — промолвила она.

Фиона протянула руку и погрузила пальцы в волосы Фэлена.

— Я знаю его историю. Когда-нибудь я расскажу вам ее, — пообещала она.

— Я готова выслушать вас прямо сейчас, — сказала Родди. Фиона лукаво улыбнулась:

— Еще не время. Сейчас вы меня не станете слушать.

В ее словах чувствовалась легкая укоризна, и Родди вдруг почему-то стало стыдно. Она опустила голову и дотронулась до волос Фэлена так, как это делала Фиона. Его слегка вьющиеся волосы были шелковистыми на ощупь.

«Я люблю тебя», — с отчаянием подумала она.

Когда Родди вновь подняла голову, Фионы уже не было рядом с ней. Родди с удивлением огляделась вокруг. В ее душе проснулись смутные подозрения. Кем была эта Фиона, и почему она так внезапно появлялась и исчезала, словно растворяясь в тумане? Однако сейчас все внимание Родди было сконцентрировано на Фэлене. Она гладила его по лицу, чувствуя теплое дыхание на своих ладонях. Ей хотелось любви, она жаждала снова пережить минуты близости с мужем.

Губы Фэлена коснулись ее руки. Родди посмотрела на него. Глаза Фэлена были все еще закрыты, однако его длинные ресницы чуть заметно дрожали. Он проснулся. Фэлен провел рукой по ее бедру, и Родди охватило возбуждение. Он приподнялся и, стащив Родди с камня, посадил рядом с собой на траву. Родди легла на спину, и Фэлен припал щекой к ее груди.

Его руки начали лихорадочно гладить ее тело. Из груди Фэлена вырвался стон. Родди почувствовала, что его бьет дрожь возбуждения. Они оба были охвачены страстным желанием слиться воедино.

— Мы так давно не были вместе, — прошептал Фэлен.

— Нас могут увидеть, — промолвила Родди, вдруг вспомнив о Фионе. — Сюда может кто-нибудь прийти.

— Не беспокойтесь, — прошептал Фэлен, расстегивая ее плащ, — я послал людей в горы на поиски вас. Вы мне не верите? — Фэлен усмехнулся и, склонившись над ней, прошептал ей на ухо: — Вы думаете, что я сошел с ума. А я считаю, что это вы сумасшедшая. Мы прекрасная пара, дорогая моя.

Ее плащ упал на влажную траву, а за ним последовало ее платье. Фэлен раздевал ее быстро и уверенно. Холодный воздух коснулся тела Родди. Она застонала и прильнула к мужу.

— Родди… — прошептал Фэлен, уткнувшись лицом в ее обнаженную грудь, — не оставляйте меня больше.

«Нет, я никогда не смогу оставить тебя!» — хотелось крикнуть ей.

— Я хочу вас, — пробормотал Фэлен, подминая Родди под себя. Он уже успел раздеться, и она почувствовала, что все его тело горит от страсти и возбуждения. — Вы нужны мне. О Боже, я боюсь проснуться однажды и понять, что вы были всего лишь сном…

— Нет, я не сон, — промолвила Родди. Она была сейчас не способна о чем-либо думать.

— Но вы же маленькая сида. — Фэлен тихо засмеялся. — Иногда я смотрю на вас, и мне кажется, что легче потрогать туман, чем прикоснуться к вам.

— Нет, — простонала она, извиваясь под ним от страсти. — Прикоснитесь ко мне!

Фэлен навалился на нее всем телом и впился зубами в ее плечо.

— Да, — прошептал он. — Я не святой, я обхожусь с вами, как умею. — Его рука скользила вниз. — Я знаю, как сделать вам приятно, я все знаю о вас.

— Фэлен…

Он вошел в нее.

— Любите меня, Родди, — простонал он, слившись с ней в единое целое. — Не бросайте меня. Не слушайте, что говорят люди. — Подложив ладони под ягодицы Родди, он приподнял ее бедра, чтобы глубже войти в нее, и лихорадочно зашептал: — Любовь моя, жизнь моя, не покидай меня…

Они быстро приближались к кульминационному моменту, и вскоре их охватил экстаз. Жажда Фэлена стала ее жаждой, огонь, пылавший в его груди, охватил и Родди, и они вместе сгорали в этом бушующем пожаре.

Потом они долго лежали на плаще, не размыкая объятий. Туман начал рассеиваться, и сквозь него проникали красноватые лучи заходящего солнца. Они окрасили кольцо из камней в странный розоватый цвет. В это время суток должно было сильно похолодать, но Родди, как ни удивительно, было тепло. Они лежали на открытом месте, не стыдясь своей наготы. Сладкая истома разливалась по их телам. Через некоторое время они все же встали и начали лениво одеваться.

Одевшись, они вышли за пределы выложенного из камней круга, держась за руки, словно юная влюбленная парочка. Граф обнял жену за талию, привлек к себе и нежно поцеловал в губы. Родди быстро нашла тропинку, по которой пришла сюда. Они продвигались вдоль склона, любуясь простиравшейся внизу живописной панорамой побережья с зелеными холмами и серебристыми заливами. Родди с удивлением отметила, что в тумане очень далеко ушла от дома.

Уже в сумерках они услышали голоса людей. Это были Марта и старик О’Салливан. Они находились у подножия холма и звали Фэлена. Фэлен крикнул им в ответ, замахав руками. Это движение привлекло внимание О’Салливана, и Родди почувствовала, что старика охватила радость.

Фэлен и Родди быстро спустились по тропинке.

— О Боже! — всхлипнув, воскликнула Марта и чуть не задушила Родди в объятиях, забыв о том, что она служанка. — Мы уже и не чаяли увидеть вас снова! Мне тут порассказали страшных историй о солдатах, сорвавшихся со скал в пропасть, о волках, разорвавших какого-то лейтенанта. Но я знала, мэм, что милорд обязательно найдет вас. И я сказала об этом мистеру О’Салливану. А он говорил мне, что ночью в горах может погибнуть даже самый сильный человек, а вы отсутствовали двое суток. А потом пропал и милорд, и прошли еще один день и одна ночь! — Марта выпустила из объятий свою госпожу и бросилась на шею Фэлену. — О, сэр, как я рада видеть вас! Теперь я не спущу глаз с миледи, клянусь вам!

Услышав слова служанки о двух сутках, которые она якобы провела в горах, Родди застыла как громом пораженная.

— Марта, — резко сказала она, — вы наверняка преувеличиваете. Я отсутствовала всего лишь полдня.

Марта смотрела на свою госпожу круглыми от изумления глазами. Она не смела перечить Родди, но про себя решила, что графиня наверняка сильно ударилась головой и ей требуются внимание и забота. Мистер О’Салливан бросил тревожный взгляд на Фэлена. Родди знала, что старик разделяет опасения служанки.

— Какие вы все смешные! — воскликнула Родди. — Я прекрасно знаю, где я была и что делала. Сначала я поднялась на холм, а потом спустилась пониже и прогулялась вдоль склона. Там я встретила женщину по имени Фиона. Вот и все. И если вы пытаетесь разыграть меня, то не утруждайтесь, я не верю вам! Ваши шутки зашли слишком далеко и кажутся мне глупыми!

— Родди, — остановил ее Фэлен, положив ладонь на плечо жены, — девочка моя, успокойтесь, я…

— Замолчите! — оборвала мужа Родди, сбросив его руку со своего плеча. — Я не знаю, чего вы все добиваетесь, но я требую, чтобы вы прекратили лгать! Хватит, я больше не вынесу этого!

— Да у вас истерика, дорогая моя, — сказал Фэлен и попытался обнять Родди, однако она оттолкнула его. И все же ему удалось сломить сопротивление жены и прижать ее к своей груди. — Дышите медленно. Ваше сердце готово выскочить из груди.

— Но я говорю правду! — не унималась Родди, перейдя на крик.

— Тише, тише, девочка моя, — стал успокаивать ее Фэлен, прижавшись щекой к ее щеке и раскачиваясь вместе с Родди из стороны в сторону. — Не надо так волноваться.

Фэлен все еще обнимал ее, поглаживая по спине.

— Но ведь вы были со мной, Фэлен, — вспомнила вдруг она. — Мы провели с вами несколько часов, а они говорят, что вы отсутствовали целые сутки.

— Я знаю, Родди, — усталым голосом сказал Фэлен. — Я все знаю.

— Так значит, они ошибаются. — У Родди дрожали губы. — Скажите им, что они не правы.

— Я не могу этого сделать, — промолвил Фэлен. У Родди упало сердце.

— Но почему? — тихо спросила она.

— На это есть свои причины… — Фэлен вздохнул и погладил жену по голове. — Я знаю, как вам страшно, поверьте мне. Я прекрасно понимаю, что вы сейчас чувствуете.

Родди помолчала, обдумывая его слова.

— О Боже, — наконец прошептала она, подняв глаза на мужа. — Но что же в таком случае со мной произошло?

— Лучше не думать об этом, девочка моя, — промолвил Фэлен.

Глава 18

Родди ползала на четвереньках по вскопанной земле, стараясь вырвать из нее корни дикого кустарника. Решив разбить цветник, она срубила росшие на участке кусты, подкопала их, но, несмотря на все ее усилия, избавиться от цепких сильных корней было не так-то просто. Устав, Родди села на пятки и взглянула вдаль, туда, где до самого моря простирались поля и пастбища.

Под синим весенним небом на лугу пасся гнедой жеребец Фэлена, мирно щипавший травку. Пятеро крестьян пахали землю новыми чугунными плугами, которые купил и привез в имение ее муж.

Фэлен отказался выделить Родди плуг, чтобы вспахать участок под цветник. Эти драгоценные орудия труда были пущены на более важное дело — подготовку полей для посадки картофеля и посева репы, овса и пшеницы.

Мысли Фэлена были заняты осушением болот, возведением изгородей вокруг пастбищ и полей, обработкой земли, посадкой картофеля и другими не менее важными делами. Ему некогда было думать о цветах. А Родди хотелось красоты, и она решила своими руками разбить цветник. Вздохнув, Родди снова взялась за корень. Стоя на коленях, она изо всех сил стала тащить его с громким кряхтением и сопением, которым позавидовал бы Маклассар. Однако все ее усилия были тщетны. Застонав от досады, Родди упала навзничь на сырую землю, но тут же вскочила.

— Эрнест! — Родди замахала руками, стараясь привлечь внимание брата, скакавшего к дому по подъездной дороге, недавно заново проложенной и посыпанной щебнем.

Впереди мчался Фэлен, который, по-видимому, ездил встречать брата своей жены. Дремавший на ступенях крыльца под апрельским солнышком Маклассар, услышав оживленный голос хозяйки, вскочил на ноги и потрусил к Родди.

Родди знала, что Эрнест придет в ужас, увидев, что его сестра копается в земле. Но несмотря на свою перепачканную землей и навозом одежду, она помчалась ему навстречу. Родди так не терпелось обнять брата, которого она давно не видела, что ей было не до своего внешнего вида.

— О, Эрнест! — вскричала она, как только он спешился, и бросилась ему на шею. — Почему ты не известил меня о своем приезде? Я так сильно скучала по тебе… по всех вас. А вы не отвечали на мои письма.

Эрнест со смехом отстранил ее от себя.

— Ты запачкаешь мой лучший плащ! Похоже, я выгляжу в этих краях как настоящий щеголь. — Эрнест покачал головой, окинув сестру придирчивым взглядом. — О Боже, Родди, в последний раз у тебя был такой вид, когда ты упала со взбесившейся вороной кобылы в канаву.

— Я работала в своем цветнике, — сказала Родди и с укором посмотрела на Фэлена, державшего под уздцы лошадей.

Взглянув на брата, Родди сосредоточилась на его мыслях. Но они были невеселыми. Ему не понравилось то, в каком виде он застал свою сестру. Эрнест даже не предполагал, что увидит Родди в безлюдной дикой местности, посреди полуразрушенной усадьбы, в перепачканном грязью и навозом платье, в обществе босоногого слуги и поросенка, свободно бегавшего по двору… Эта странная картина не могла прийтись по душе Эрнесту, который обожал свою сестру и всегда стоял за нее горой.

Взглянув в глаза брату, Родди широко улыбнулась ему, стараясь скрасить неприятное первое впечатление.

— Расскажи мне, как идут дела дома, — попросила она. — Как папа? Я даже не знаю, какую лошадь он готовит в этом году для дерби[2]. А какое решение принял Марк? Он остается в своем полку? Последнее письмо, которое я от него получила, было очень коротким… Я поняла, что он писал его на передовой. Бедная мама, представляю, как она переживает за него…

И Родди еще долго перечисляла своих родственников, расспрашивая брата, как они поживают. Она требовала ответов на свои вопросы, догадываясь по спокойной реакции брата, что с близкими ей людьми все в порядке.

— А я хотел бы узнать, как поживаешь ты, — сказал Эрнест, когда Родди наконец умолкла. — Мы и представить не могли, в каких диких и отдаленных краях ты живешь. Милорд говорил мне, что ты каждую неделю посылаешь нам письма. Но с начала этого года мы ни одного не получили. Кроме того, до нас дошли тревожные новости о том, что все население этого края взялось за оружие, что на территорию Ирландии готовы вторгнуться французы и поэтому здесь объявлено военное положение…

— Военное положение? — переспросила Родди, встревоженная тем, как сильно беспокоится за нее брат. — А что это такое?

— Девочка моя, да вы настоящая невежда, — насмешливо сказал Фэлен. — В условиях военного положения ситуацию контролируют военные.

— Да, и они же вершат правосудие. Я повторяю свой вопрос, Ивераг, когда вы привезете Родди назад в Англию?

Родди не понимала причин беспокойства брата. — Ты хочешь, чтобы я вернулась в Англию? — спросила она. — Разве здесь так опасно?

— Конечно, опасно! Вся страна охвачена мятежом. Я сошел на берег в Корке и видел, как там маршировали три батальона легкой пехоты и эскадрон драгун, готовясь к выступлению. Завтра истекает срок ультиматума. Если к тому времени мятежники не сложат оружие, военные прочешут весь этот край.

— Оружие?! — в ужасе воскликнула Родди и посмотрела на мужа. — Вы знали об этом?

— Я видел у О’Коннелов прокламацию с объявлением военного положения, — спокойно ответил он. — Это было пару недель назад.

— И вы ничего мне не сказали? Ничего не предприняли?

— А что я должен был, по вашему мнению, предпринять?

— Вернуться в Англию, — ответил Эрнест вместо сестры. — Если вы не желаете уезжать из Ирландии, Ивераг, то по крайней мере отпустите со мной Родди.

Фэлен некоторое время молчал, глядя на Эрнеста.

— Нет, — наконец сказал он.

Однако Эрнест не сдавался. Родди без труда прочитала его мысли, обращенные к ней: «Я все равно увезу тебя, Родди, что бы ни делал этот ублюдок».

Фэлен догадался, о чем думает Эрнест, правильно истолковав исполненное непоколебимой решимости выражение его лица.

— Родди — моя жена и останется со мной, — заявил он. Подняв лопату, Фэлен одним мощным ударом разрубил надвое корень кустарника, который она все утро пыталась вытащить из земли. — Дважды подумайте, прежде чем решитесь что-нибудь предпринять.

— Вас не волнует то, что она находится в опасности? — спросил Эрнест.

Фэлен продолжал яростно дробить корни и перекапывать землю.

— Позвольте, я вам расскажу об этом восстании, — предложил он, не прекращая работать. — Крестьяне никогда не борются за отвлеченные идеи, для них главное — благополучие и сытый желудок. Церковная десятина вызывает у них гнев. Они трудятся не покладая рук на своих крошечных полях для того, чтобы заплатить ее сборщикам налогов. За счет этих работяг живут также мелкие помещики, взимающие с них плату за субаренду земли. И в конце концов терпение этих крестьян лопнуло. Отчаяние толкнуло их на вооруженный мятеж, в котором они увидели единственную возможность спасти свою жизнь. Дворяне же, которые довели этих бедняг до такого состояния, теперь боятся расправы и позвали на свою защиту армию. — Фэлен выпрямился и отбросил в сторону лопату. — Милиционную армию… которой боятся все, кто угодно, кроме противника. Так охарактеризовал ее сам командующий. И вот к этой бочке с порохом, которая готова в любой момент взорваться, подбираются идеалистически настроенные школьники, постоянно болтающие о французской демократии и свободе на землю. — Фэлен фыркнул. — Да, скоро у нас разразится революция, и тысячи невежественных, голодных крестьян погибнут от пуль бравых солдат.

— И вы собираетесь встретить эту революцию здесь, на земле, охваченной пожаром восстания? — с вызовом спросил Эрнест. — Я не желаю, чтобы моя сестра оставалась в Ирландии.

— Вы хотите увезти ее силой? — поинтересовался Фэлен. — Я считаю, что здесь ей ничто не угрожает. Я выплатил церковную десятину и списал крестьянам все долги, обязав их за это распахать новые поля, которые я собираюсь засеять в этом году. В их глазах я выгляжу настоящим героем. Эрнест усмехнулся.

— Не знал, что звание героя можно купить, — язвительно заметил он.

— Я практичный человек, Деламор, и предпочитаю хорошо заплатить, чтобы избавиться от опасности, если на кону стоит моя жизнь.

— Да, заплатить деньгами моей сестры.

— Эрнест! — одернула его Родди.

Фэлен улыбнулся. Однако его улыбка скорее походила на волчий оскал.

— Как я уже сказал, я практичный человек.

Эрнест хотел еще что-то сказать, но Родди не дала ему это сделать.

— Пойдем в дом, Эрнест, — пригласила она. — Я хочу показать тебе, что мы успели сделать за это время.

Эрнест понял, что сестра хочет, чтобы он прекратил этот спор, и неохотно уступил ей.

«Не нравится мне все это, — думал он. — Я желаю тебе только добра, сестренка».

Родди взяла его за руку и тайком крепко пожала ее. Она старалась не замечать его глубоко скрытых опасений за ее судьбу, причины которых крылись вовсе не в политических волнениях в Ирландии, а в самом Фэлене. Эрнест не доверял ему, однако Родди закрывала глаза на это.

Они поднялись на крыльцо, и Родди открыла недавно навешенную деревянную дверь, от которой еще пахло краской.

Интерьер большого дома своей странностью мог поразить воображение любого гостя. Это не приходило Родди в голову до тех пор, пока она не заметила замешательство Эрнеста, оглядывавшегося по сторонам.

Родди хотела проводить гостя в столовую и предложить ему французские напитки и вкусную еду. Их повар прекрасно готовил, он точно также, как бренди, изящная мебель и сахарная пудра для пирожных, был доставлен в Ивераг контрабандным путем из Франции. Слуги могли бы накрыть в столовой для Эрнеста новый полированный стол красного дерева, предварительно сняв с него чехол, защищавший полировку от штукатурки, падавшей с потолка, который сейчас ремонтировали. Сами хозяева обычно не ели здесь. Было бы странно принимать пищу посреди ремонта. Фэлен, Родди, рабочие и все остальные домочадцы обедали в большой кухне, расположенной на половине слуг.

Однако Эрнест не спешил садиться за стол, и Родди не стала настаивать на том, чтобы он прошел в столовую. Ее брат замешкался в вестибюле, озираясь по сторонам. Пламя пожара уничтожило здесь все, кроме каменных стен, резного камина из итальянского мрамора и пола из черного известняка.

Эрнест, подняв голову, с изумлением посмотрел на зияющее огромными дырами перекрытие между первым и вторым этажом, над восстановлением которого трудились рабочие, и на узенькую скромную лестницу, которая заменяла разрушенную парадную.

— О Боже, что здесь произошло? — наконец спросил он.

— Очевидно, здесь был пожар, — оказал Фэлен. — Вся усадьба сгорела.

— Ты, должно быть, заметил это, когда подъезжал к дому, — вмешалась в разговор Родди. — Фэлен творит чудеса. Представь, здесь совсем не было крыши. На первом этаже работы пока приостановлены. Сейчас мы сосредоточили все силы на восстановлении спален на втором этаже. — Родди лукаво улыбнулась. — Фэлену надоело спать в конюшне.

— Вы спите в конюшне?! — в ужасе воскликнул Эрнест, обернувшись к Фэлену. — А где, интересно, спит ваша жена?

В голосе Эрнеста слышалось беспокойство. Он действительно был озабочен тем положением, в котором оказалась его сестра. Фэлен улыбнулся и, обняв жену за плечи, поцеловал в шею.

— Что за странный вопрос, Деламор, — промолвил он. Родди хотела что-то сказать, но не смогла. Она лишилась дара речи и залилась краской стыда, увидев ту картину, которая предстала перед мысленным взором Эрнеста.

Пережив неприятные минуты, Родди решила поставить преграду на пути мыслей Эрнеста, она больше не хотела читать их. Сделать это было нелегко. Проведя гостя по дому, она вывела его через черный ход на террасу заднего двора, с которой открывался вид на холмы, поросшие диким кустарником. Заросли вереска начинались почти у самой двери. Это вновь неприятно поразило Эрнеста.

— Что это? — сухо спросил он. — Ваш сад? Фэлен усмехнулся.

— Да, — насмешливо ответил он, — скоро Родди выроет здесь пруд и устроит грот в античном стиле.

Родди молчала, решив дать мужчинам возможность вволю поострить и обменяться колкостями. Когда они подошли к каменной ограде, использовавшейся как загон для лошадей, Эрнест едко заметил, что лошади проявили гостеприимство и освободили конюшню для него. Фэлен спокойно сказал на это, что Родди непременно предоставит Эрнесту лучшее стойло.

Хозяева усадьбы завели гостя на кухню, где Марта, месье Арман и несколько крестьян, в том числе двое младших О’Салливанов, пили чай. За столом звучали французская, гэльская и английская речь. Никто здесь и не помышлял о революции. Эти люди, которых Фэлен нанял и кормил, действительно считали его героем. Родди больше не жалела о том, что мистера Уиллиса выселили из дома. Что же касается семейства Фэррисси, то все соседи его очень любили.

Однако для Фэлена существовали лишь две категории людей — те, кто обрабатывает землю, и те, кто этого не делает. Когда истек срок арендных договоров, заключенных с мистером Фэррисси и мистером Уиллисом, а также их договоры на субаренду с крестьянами, Фэлен сдержал свое обещание и выселил их со своей земли.

Этими действиями он, конечно, не снискал расположения в среде мелкопоместного дворянства. Единственным домом, где Фэлена и Родди радушно принимали, был дом О’Коннелов в Дерринейне. Здесь приветствовалась хозяйственная деятельность Фэлена в отличие от его политических взглядов.

Когда Родди в сопровождении мужа и брата вошла в кухню, все присутствующие встали. Это было похоже на средневековую традицию, в соответствии с которой вассалы вставали и снимали головные уборы при появлении своего сюзерена.

За шесть месяцев крестьяне полюбили Фэлена. Он выселил со своей земли нерадивых мелкопоместных дворян, снизил плату за аренду, завез в имение семена и плуги. А главное, Фэлен зародил в их душах надежду на лучшее будущее. Он работал не меньше крестьян. Родди много раз ловила строителей, трудившихся над восстановлением усадьбы, на мысли о том, что этот грандиозный дом как нельзя лучше подходит для миледи и милорда. Рабочие гордились тем, что их господа возводят такое величественное здание. Фэлен был воплощением истинного лорда в их понимании — щедрый, великодушный, берущий их под свое крыло, обладающий аристократическими манерами. Все эти качества были в полной мере присущи Фэлену вне зависимости от того, был ли он одет в дорогой камзол или в строительную домотканую робу.

Месье Арман шепнул Марте и крестьянам, чтобы они не засиживались за столом и вновь принимались за работу. Когда они выходили из кухни, Фэлен отдал им несколько распоряжений. Родди почувствовала, что он с удовольствием отправился бы вместе с ними. Тем не менее, подчиняясь правилам приличия и гостеприимства, Фэлен сел вместе с Родди и Эрнестом за длинный самодельный стол. Впрочем, Родди подозревала, что поведение мужа было не только данью этикету, но и потворством собственным слабостям. К чаю месье Арман подал горячие булочки и пирожки.

Они сидели за столом у самого очага, греясь и наслаждаясь угощением.

— Ну и порядки у вас здесь, — насмешливо заметил Эрнест, когда Арман и Марта вышли из кухни. — А вы уверены, что ваша свинья не хочет сесть поближе к огню? Может быть, нам следует уступить ей место?

Фэлен разломил булочку и бросил кусочек Маклассару. Родди впервые видела, чтобы муж предлагал лакомство ее поросенку. Маклассар, который за это время значительно подрос, сел у стула хозяина, ожидая, что тот еще чем-нибудь угостит его. Фэлен протянул ему кусочек булки, и поросенок встал на задние лапы, положив передние на колени Фэлена. Фэлен усмехнулся. Он впервые играл с поросенком жены.

Эрнест принял все за чистую монету, решив, что Фэлен постоянно возится с поросенком и кормит его из рук за общим столом.

— О Боже, Ивераг, — морщась от отвращения, взмолился он, — не могли бы вы кормить это грязное животное где-нибудь в другом месте? — Эрнест встал из-за стола, так и не притронувшись к пище, и подошел к окну. — Моя сестра живет в настоящем сарае.

Его слова возмутили Родди.

— Я мою Маклассара через день лавандовым мылом, — с гордостью заявила она.

— Да, — подтвердил Фэлен, — она моет поросенка чаще, чем купается сама.

И он бросил кусочек булки к самым ногам гостя. Маклассар подбежал к Эрнесту и стал обнюхивать его начищенные до блеска сапоги.

— Когда вы в последний раз принимали ванну, дорогая? — небрежным тоном спросил Фэлен. — Недели две назад? После нашего посещения Майры О’Коннел?

Эрнест пришел в ужас.

— О Боже! — воскликнул он. — Неужели вы хотите сказать, что у моей сестры в течение двух недель не было возможности принять ванну?

— Но здесь нет условий для этого, Эрнест, — сказала Родди, стараясь сдержать улыбку. — Ты же сам видишь.

— В таком случае почему ты до сих пор здесь живешь? Когда папа разрешил тебе выйти замуж за этого… — Эрнест запнулся, он был не готов к открытой конфронтации с Фэленом, — выйти замуж за графа, он не предполагал, что тебе придется жить в свинарнике!

Родди встала из-за стола.

— Это вовсе не свинарник, Эрнест. Ты находишься в исключительно чистой кухне, и к твоим ногам ластится исключительно чистый поросенок. Маклассар — мое домашнее животное. И уверяю тебя, что Фэлен не одобряет мою привязанность к нему.

Фэлен откинулся на спинку стула, положив скрещенные ноги на заставленный фарфоровыми чашками стол.

— Вы ошибаетесь, моя дорогая, — заявил он. — Вы можете держать целое поголовье свиней, если вам это будет угодно. Но я считаю, что поросенок, который обожает французское бренди, обходится нам слишком дорого. Хотя, конечно, я допускаю, что это пристрастие может улучшить вкус его мяса.

— Это точно, — согласился Эрнест.

Родди в негодовании скинула ноги Фэлена со стола.

— Убирайтесь отсюда оба! — приказала она. — Маклассар чище и умнее твоих охотничьих собак, которые разгуливают по дому, Эрнест! А что касается бренди, то не вы ли, Фэлен, приучили его к этому напитку, когда у нас закончился портвейн?

Фэлен пожал плечами.

— Каждому человеку нужен умный собеседник за стаканчиком бренди, когда дамы покидают столовую, — сказал он.

Родди, вздохнув, откинулась на спинку стула.

— Эрнест, сядь, пожалуйста, за стол и выпей чаю, — попросила она. — Уверяю тебя, чашка идеально чистая.

Немного поколебавшись, Эрнест все же сел за стол.

— Недавно я имел удовольствие познакомиться с вашей матушкой, — съев булочку, вдруг заявил он, посмотрев на Фэлена, и добавил: — В Лондоне.

Фэлен, размешивавший сахар в чашке чаю, казалось, никак не прореагировал на его слова.

— Она направлялась сюда, — продолжал Эрнест.

Рука Фэлена дрогнула, и он положил чайную ложку на блюдце, чтобы она не звенела о края чашки.

— Неужели моя матушка не побоялась мятежников, подстерегающих ее за каждым кустом? — осведомился он.

— Как раз из-за них она отправилась в эти края, — сказал Эрнест. — Ваша мать хочет увезти отсюда Родди.

— Ах вот как? — Фэлен попробовал чай. — Значит, вы приехали сюда, чтобы разведать обстановку?

— Да. Ваша мать боится, что ее визит будет неприятен вам.

— Мне неприятен и ваш визит, — прямо заявил Фэлен, — если вы собираетесь похитить мою жену.

Эрнест нахмурился.

— Я не собираюсь увозить с собой Родди против ее желания.

— В таком случае вы должны спросить у нее самой, чего она хочет, — сказал Фэлен и, поставив чашку на блюдце, резко встал. — Я не понимаю, Деламор, почему вы до сих пор не сделали этого.

Фэлен подошел к очагу и высыпал в огонь свежий торф из ведра.

— Хорошо, я спрошу ее, — согласился Эрнест. — Но я хочу, чтобы она узнала все о вас, прежде чем примет окончательное решение.

Фэлен присел на корточки перед очагом и плеснул на торф горючей смеси из бутылки, чтобы огонь лучше разгорался.

— Ваша мать утверждает, что вы… немного не в себе, — продолжал Эрнест.

Разгоревшееся пламя отбрасывало красноватые отсветы на лицо Фэлена, придавая ему сходство с сатаной. Услышав слова Эрнеста, он повернулся так медленно, как будто каждое движение причиняло ему боль.

Эрнест пристально посмотрел на сестру, и это заставило ее снять все барьеры и прислушаться к его мыслям. Он не мог произнести их вслух, но хотел, чтобы сестра услышала его.

Мороз пробежал по коже Родди. За последние шесть месяцев она ни разу не задумалась о том, находится ли ее муж в здравом уме. Фэлен как-то сказал ей, что об этом вообще не стоит думать, и поэтому она выкинула из головы подобные мысли. Кроме того, и с ней произошли странные события. Она пропадала трое суток, которые показались ей всего лишь несколькими часами. Фэлен помог ей успокоиться, сделать вид, что ничего не случилось. У него самого был уже подобный опыт, и он знал, как действовать в таких случаях.

Огонь в очаге разгорался. Фэлен молча встал. Родди заметила, что он находится в подавленном состоянии. В этот момент ее муж был похож на загнанного в угол волка.

— Почему ты молчишь, Родди? — спросил Эрнест. Родди не отрывала глаз от своей чашки.

— Я не верю тебе, — промолвила она. — С Фэленом все в порядке.

— Ты обманываешь себя, сестренка. Посмотри на меня. — Нет!

— Проклятие! — Эрнест вскочил на ноги. — В таком случае признайтесь ей во всем, Ивераг. Расскажите, что ей угрожает. Ведь, находясь рядом с вами, она подвергается опасности из-за ваших припадков… или как вы там их называете. Если Родди действительно дорога вам, разрешите мне увезти ее отсюда.

— Если вы попытаетесь увезти мою жену против ее воли, я убью вас, — заявил Фэлен.

Эти слова вывели Эрнеста из себя.

— О да, конечно, такой мерзавец, как вы, может убить не задумываясь. Я уверен, что вы находитесь в здравом уме. Но когда надо держать ответ за свои преступления, вы притворяетесь сумасшедшим. Однако, чтобы вызволить свою сестру, я посажу вас в сумасшедший дом, призвав в свидетели вашу мать и дядю, которые не сомневаются в том, что вы безумны. — Эрнест подбежал к Фэлену и схватил его за лацканы. — Вы знаете, что рассказала мне в Лондоне ваша мать, Ивераг? Она получила известие о том, что мисс Уэбстер утопилась в Темзе. Эта женщина мертва, Ивераг! Она бросилась в реку с Вестминстерского моста. Может быть, вы расскажете моей сестре, почему она сделала это?

Родди стремительно подошла к брату.

— Отстань от него! — потребовала она. — Ты ничего о нем не знаешь!

Эрнест схватил ее за руку. «Уедем со мной, — мысленно молил он сестру, — брось этого ублюдка».

— Нет! — воскликнула Родди. — Я никуда не поеду с тобой. Я не боюсь местных жителей, они никогда не причинят нам зла. Я хорошо это знаю, Эрнест.

— При чем тут местные жители! — вскричал Эрнест. — Я говорю об этом…

Его прервал громкий стук в дверь. Родди почувствовала, что все домочадцы и находившиеся в усадьбе крестьяне охвачены сильным волнением. В столовую заглянула встревоженная Марта.

— Прошу прощения, милорд, — промолвила она, — но мистер О’Салливан только что сообщил, что к нам движется целая армия!

Глава 19

Все на мгновение замерли. За спиной Марты в суровом молчании сгрудились крестьяне. Наконец Фэлен пришел в себя и ринулся из кухни, растолкав стоявшую у дверей толпу. Родди, подхватив юбки, бросилась вслед за мужем.

Фэлен замер на крыльце. Ветер трепал его волосы. Родди невольно вспомнила тот день, когда ее муж разговаривал с собравшимися во дворе арендаторами и крестьянами. Однако сейчас была совсем другая ситуация, более тревожная и опасная. Вверх по холму поднимались солдаты в красных мундирах. Они подходили все ближе и ближе.

В отличие от подразделений милиционной армии, которая долгое время стояла лагерем в окрестностях Иверага, этот отряд состоял из опытных дисциплинированных солдат. Они шли колонной по три человека в шеренге. Родди попыталась определить их число, но сбилась со счета. Во всяком случае, их было не менее трехсот человек. Впереди отряда скакали офицер и двое штатских. Когда они приблизились, Родди оцепенела, узнав всадников.

Это были мистер Уиллис и Руперт Маллеин. Рядом с ними ехал тот самый капитан, который присутствовал на балу призраков. У Родди перехватило дыхание. Ей не надо было прибегать к помощи своего дара, чтобы понять их намерения.

Эрнест замер на крыльце за спиной сестры, положив ей руки на плечи. Вскоре отряд вошел во двор усадьбы и остановился. Офицер отдал команду, и солдаты в красных мундирах перестроили свои ряды. Маклассар выбежал из дома и устроился у ног хозяйки. Толпа крестьян быстро росла. Те, кто работал в поле, завидев солдат, поспешили к усадебному дому.

Когда-то они считали Фэлена настоящим дьяволом, но ему удалось снискать их любовь и уважение. Что же касается Маллеина, то у многих еще были свежи в памяти воспоминания о его хлысте, которым он бил неугодных ему крестьян. «Этот Маллеин — негодяй и мерзавец… — думали сбившиеся в толпу люди. — Он постоянно поднимал арендную плату и измывался над нами, как мог. Он совратил дочь честного человека и обрек ее на позор. Он отбирал у бедных семей весь их скудный урожай подчистую и богател на нашем несчастье!»

Маллеин, чувствуя на себе злобные взгляды крестьян, испытывал страх, хотя и был окружен вооруженными солдатами, готовыми в любой момент прийти ему на помощь.

Капитан некоторое время молча смотрел на Фэлена, и у Родди сжалось сердце от страха за мужа. Капитан давно уже подозревал, что его одурачили; и вот его догадки подтвердились. Перед ним стоял сам Финварра, король обитающих на западе эльфов. Офицер узнал его по выразительным синим глазам.

Гнев охватил капитана. Он не мог забыть пережитый позор и унижение. В глазах начальства капитан выглядел жалким безумцем, и его понизили по службе, поскольку он настаивал на своем и убеждал всех в достоверности своей истории. Однако сейчас, боясь показаться смешным и вызвать презрение своих подчиненных, он не хотел признаваться в том, что оказался жертвой злого розыгрыша.

— Капитан Нортон Роберте, — сухо представился он, — офицер армии под командованием генерала сэра Джеймса Стюарта. Я выполняю приказ по сбору в этом районе всего имеющегося на руках у населения оружия, пик и боеприпасов. Вы должны все это незамедлительно сдать.

По толпе крестьян пробежал недовольный ропот. Фэлен молчал. Его насмешливая улыбка вывела Робертса из себя. Пришпорив коня, он подъехал к самым ступеням лестницы.

— Вы лорд Ивераг? — спросил он. — Да.

— В таком случае я возлагаю на вас обязанность собрать оружие. У нас есть сведения, что в эту местность ввезены контрабандным путем три сотни пик и четыре тысячи мушкетов. Все это оружие хранится где-то здесь. Я даю вам двадцать четыре часа на то, чтобы найти его и сдать мне.

— Я не возьму на себя такую ответственность, — спокойно ответил Фэлен.

— Я посоветовал бы вам не упрямиться, милорд. У меня есть приказ расквартировать своих людей в этой местности. Если вы не сдадите мне оружие, я поставлю их к вам на постой и потребую предоставить им бесплатно съестные припасы и фураж. Желваки заходили на скулах Фэлена. Капитан заметил, что он злится, и криво усмехнулся.

— Знаете, милорд, я ведь могу опустошить всю эту местность, — сказал он.

— В этом нет никакой необходимости, капитан, — вмешался мистер Уиллис. — Достаточно будет всего лишь арестовать Иверага.

Капитан Роберте бросил раздраженный взгляд на своего осведомителя.

— Мы здесь для того, чтобы забрать оружие, мистер Уиллис, — заявил он. — И никого не собираемся арестовывать без решения суда.

— Но у меня есть доказательства связи Иверага с Кэшелом. Я показывал вам перехваченное мной письмо. Этот мятежник скрывается где-то здесь… Посмотрите на это имение, оно располагает прекрасным выходом к морю. Ивераг укрепляет свою усадьбу, он спешит. Сюда для участия в строительных работах стекается все местное отребье. Скоро это имение превратится в неприступную крепость. Вы действуете от имени закона, капитан, и должны арестовать Иверага. Прочешите всю его усадьбу, и вы найдете лорда Кэшела, клянусь вам. Чтобы победить дракона, надо отрубить ему голову!

— Я не святой Георгий, мистер Уиллис, — с кислой миной возразил капитан Роберте. Он не любил рубить сплеча и всегда отличался осторожностью. Робертсу не нравился доносчик Уиллис. После истории с визитом на бал эльфов капитан ненавидел людей, публично указывавших, что ему делать. — Я буду выполнять полученные мной приказы так, как считаю нужным. И меня не интересуют ваши планы мелочной мести. А что касается писем, то их легко подделать.

Толпа одобрительно загудела, и Уиллис вспыхнул от гнева и публичного унижения.

— Ивераг — предатель! — воскликнул он. — Посмотрите на его прическу и французские манеры!

— Мистер Уиллис! — резким окриком остановил его Роберте. — Я прекрасно знаю, что лорд Ивераг согнал вас с насиженного места. Если вы не уйметесь и не попридержите свой язык, граф может привлечь вас к судебной ответственности за клевету.

— Я не собираюсь этого делать, — заявил Фэлен.

Роберте впился в него взглядом. Он хотел сыграть с Иверагом такую же злую шутку, какую тот сыграл с ним самим, устроив в своем разрушенном имении бал эльфов. Капитан не сомневался в том, что Фэлен помогает мятежникам и его с полным правом можно обвинить в государственной измене. Но он не мог арестовать пэра на основании таких зыбких доказательств его вины, как письма и прическа, которую носили вольнодумцы.

По дороге сюда капитан видел возделанные поля и пасущийся скот. Хозяйство в имении Иверага шло на подъем. Граф приобрел за границей зерно для посева и запасы продовольствия, от которых ломились амбары. Роберте понял, что для Иверага самым страшным ударом будет не арест, а разграбление его возрождающегося к жизни поместья. Постой большого отряда солдат обойдется хозяину имения очень дорого.

Глядя на довольного собой офицера, сидящего верхом на лошади, Родди вдруг почувствовала, что дар снова покидает ее, и догадалась, что к ним приближается Сенах.

И действительно, старик возник за спиной Фэлена так внезапно, словно появился из-под земли. Его невидящий взор был устремлен вдаль поверх голов солдат в красных мундирах. Лошадь Робертса беспокойно заходила под седоком. Двух других лошадей тоже охватила паника. Они пятились к шеренге солдат и вставали на дыбы, не желая подчиняться всадникам. Море алых мундиров, заполонивших двор, заволновалось. В конце концов Уиллис не удержался в седле и упал на землю, а его лошадь, как безумная, ворвалась в колонну солдат и стала лягать их. Одному из военных ее копыто разбило голову до крови. Солдаты начали в ужасе разбегаться. Родди закричала, увидев, что один из солдат целится из пистолета в поднявшегося на дыбы жеребца Робертса. Однако животное вдруг, как по мановению волшебной палочки, успокоилось. И солдат опустил пистолет, решив не стрелять в лошадь офицера, который мог сурово наказать его за это.

И Уиллис, и Маллеин теперь лежали на земле, а их лошади, помахивая хвостами, неслись вниз по холму, прочь от усадьбы. Маллеин попытался сесть, а Уиллис не шевелился, замерев в неестественной позе. Один из пехотинцев наклонился над ним, а затем, посмотрев на своего командира, сообщил:

— Мистер Уиллис мертв, сэр. Он сломал себе шею. Родди ахнула и закрыла рот ладонью.

— О Боже, — прошептал Эрнест.

— Лейтенант! — воскликнул Роберте, обращаясь к младшему по званию. — Отнесите погибшего в дом.

— Простите, — холодно возразил Фэлен. — Надеюсь, вы не думаете, что я позволю внести в свой дом труп человека, который только что обвинял меня в государственной измене? Я прошу вас унести его с территории моего поместья.

Взглянув в лицо Робертса, Родди почувствовала, что ее дар снова ожил. В душе этого человека боролись страх и ярость. «Этот чертов Ивераг снова выставил меня дураком, — в отчаянии думал капитан. — Но как ему это удалось?»

Роберте рассвирепел. Он приказал принести носилки и сам проследил за тем, как безжизненное тело Уиллиса положили на них. Солдаты вновь построились в колонну. Поворотив лошадь, капитан окинул Фэлена гневным взглядом.

— Не думайте, — процедил он сквозь зубы, — что я забыл те обвинения, которые предъявил вам Уиллис. Мы удаляемся из вашего поместья до завтрашнего утра. В вашем распоряжении есть ночь. Всего лишь одна ночь!

Толпа начала расходиться. Крестьяне собирались небольшими группами и обсуждали произошедшее, решая, что делать дальше. У некоторых из них имелись пики, зарытые в огороде или спрятанные в соломенной крыше. Однако владельцы оружия не хотели пороть горячку, беря пример со своего господина. Фэлен спокойно повернулся и направился в дом. «Милорд хорошо держит удар, — с уважением думали многие крестьяне. — Он действительно отважный человек».

И вдруг Родди почувствовала присутствие в редеющей толпе хорошо знакомого ей человека. Она остановилась, игнорируя настойчивые просьбы обеспокоенного Эрнеста войти в дом. Джеффри!

Он стоял один в густой тени неподстриженной живой изгороди. Поля надвинутой на лоб шляпы скрывали его лицо. Однако крестьянская одежда и грязная обувь были для него плохой маскировкой. Высокая статная фигура выдавала его. Одного взгляда было достаточно, чтобы догадаться, что этот человек — знатный аристократ, переодевшийся зачем-то в платье простолюдина. Его взгляд был прикован к Фэлену, который как раз входил в дом. Джеффри не знал, как привлечь к себе внимание друга.

Родди слишком хорошо знала, какая беда могла бы приключиться, если бы Джеффри удалось встретиться с Фэленом. Конечно же, граф попытался бы спрятать своего друга, за которым охотились власти. Это было опасно, если учесть, что доведенный Фэленом до белого каления Роберте искал только повод, чтобы отомстить своему обидчику. А романтичный, наивный идеалист Джеффри так или иначе обязательно выдал бы себя. Обвинения, брошенные Уиллисом в лицо Фэлену, нашли бы свое подтверждение. И капитан Роберте от словесных угроз перешел бы к делу.

Родди решила, что ничего не скажет мужу о появлении в усадьбе его старого друга.

Джеффри продолжал стоять во дворе как ни в чем не бывало. Он упрямо смотрел на дом, зная, что Фэлен — единственный человек на свете, который не сможет выставить его за дверь.

На этот раз Родди возблагодарила Бога за то, что он дал ей талант тонко чувствовать и читать мысли окружающих. Ее дар помог узнать о появлении в усадьбе Джеффри. Никто, кроме нее, не подозревал об этом. Эрнест был слишком озабочен безопасностью сестры и не обращал внимания на высокого крестьянина, стоявшего в тени кустарника.

Родди позволила Эрнесту увести себя в дом.

— Ивераг! — вскричал ее брат, оказавшись в вестибюле. Фэлен вышел на его зов из пустой, еще не обставленной мебелью гостиной. Остановившись в дверном проеме в небрежной позе, он скрестил руки на груди. Но напряженное лицо выдавало его волнение.

— Я согласен, вы можете увозить ее, — заявил он.

— Вы согласны? — растерянно переспросил Эрнест.

— Думаю, так будет лучше, — сказал граф и посмотрел на жену. На фоне серых стен вестибюля его синие глаза казались более яркими и выразительными. — Хотя о том, чтобы ехать по суше, не может быть и речи. Местные дороги слишком опасны. Упакуйте свои вещи и отправляйтесь в путь. Вы успеете еще засветло добраться до Дерринейна. О’Коннелы переправят вас в Англию по морю.

— Нет, — решительно сказала Родди. — Я никуда не поеду. Выражение лица Фэлена смягчилось, и он погладил жену по щеке.

— Девочка моя, — ласково промолвил он. — Я недооценил грозящую вам опасность. Вам нельзя оставаться здесь.

— Поздновато вы это поняли, — проворчал Эрнест.

— Я уже сказала, что никуда не поеду, — стояла на своем Родди.

Эрнест взял сестру за руку.

— Сейчас не время разыгрывать роль верной жены, Родди, — сказал он. — Муж разрешил тебе уехать. Пойми, он лучше знает обстановку. Не упрямься и иди собираться в путь.

— Нет! Я останусь здесь. Родди вырвала свою руку.

— Вам нет никакой необходимости оставаться в усадьбе, — сказал Фэлен.

«Ошибаетесь! — подумала Родди, глядя в помрачневшие глаза мужа. — Я не хочу потерять вас из-за неосмотрительности Джеффри».

— И тем не менее я никуда не поеду, — повторила она. Эрнест в отчаянии закрыл глаза и взъерошил свои светлые волосы.

— Что за абсурд! — воскликнул он. — Твой муж заявил, что ты не нужна ему, Родди…

Эрнест осекся, испуганно глядя на Фэлена, который медленно подошел к ним и обнял жену.

Это был неожиданный ход, который обезоружил Родди. Она пришла в замешательство, не зная, как отреагировать на ласку мужа. Фэлен погладил ее по щеке и нежно припал к губам жены. Родди запрокинула голову и ответила на его поцелуй. Через мгновение она уже таяла в его объятиях, позабыв обо всем на свете — об Эрнесте, Джеффри и солдатах… Для нее существовали только прикосновения Фэлена, его нежность, его страсть.

— Вы должны уехать, — прерывая поцелуй, сказал он. Родди растерянно посмотрела ему в глаза.

— Вам все ясно? — спросил он.

— Нет, — прошептала она и добавила уверенным тоном: — Я остаюсь.

Эрнест, смутившись, отвернулся. Фэлен положил руку на грудь Родди, и его большой палец стал поигрывать с ее соском сквозь тонкую ткань платья.

— Моя маленькая девочка сделает так, как я сказал, — прошептал он ей на ухо.

Родди чувствовала его теплое дыхание на своем виске. Ей было так уютно и покойно в его объятиях. Однако она знала, что муж с помощью своих ласк просто пытается усыпить ее бдительность, поколебать ее решимость, воздействовать на ее волю. Он часто использовал для этого свою власть над ее телом. Однако теперь все его попытки были тщетны. Слишком многое стояло на кону, Родди не могла рисковать своим счастьем.

Она знала, что во дворе стоит Джеффри и ждет своего шанса связаться с Фэленом. Ей надо было помешать ему. Родди хотела встретиться с Кэшелом и спрятать его в надежном месте, не подвергая мужа опасности. Она не сомневалась, что сможет сделать это, используя свой дар — способность чувствовать на расстоянии приближение постороннего человека. Если кто-нибудь заподозрит неладное, она сразу же заметит это. Родди могла быстро разобраться в том, кому доверять, а кого опасаться.

Она уперлась ладонями в грудь Фэлена и высвободилась из его объятий.

— Оставьте меня, прошу вас, — промолвила Родди. Ее голос звучал раздраженно, в душе Родди боролись противоречивые чувства. — Я никуда не поеду. Вы не сможете заставить меня.

Синие глаза Фэлена вспыхнули мрачным огнем.

— Делайте что хотите, — сухо сказал он. — У меня нет времени возиться с вами.

Сердце Родди дрогнуло. Она могла вынести все, что угодно, но только не холодную отстраненность мужа.

— Фэлен! — воскликнула она, видя, что он поворачивается, собираясь уходить. Граф остановился/и с каменным выражением лица посмотрел на нее. — Что вы думаете об угрозе капитана остановиться на постой в нашем имении?

— Вы боитесь, что ваши деньги, вложенные в восстановление поместья, пропадут? — с усмешкой спросил он. — Не волнуйтесь, любовь моя, я что-нибудь придумаю.

Родди испугалась, уловив в его голосе стальные нотки.

— О Боже, что вы собираетесь делать? Фэлен невесело засмеялся.

— Все очень просто. Я попытаюсь доказать, что все обитатели этого имения являются верноподданными короля, — ответил он.

Этой ночью никто не спал. В долине там и тут горели факелы, а в военном лагере, разбитом неподалеку, полыхали костры, окрашивавшие туман в зловещие красноватые тона. Окна усадебного дома ярко светились, как и в ночь феерического бала.

В столовой у стены возвышалась ощетинившаяся металлическими наконечниками груда холодного оружия. Эрнест склонился над самодельной картой окрестностей, расстеленной на длинном столе красного дерева. Потирая лоб, он внимательно изучал ее, отмечая тайники и ведя их подсчет. Фахтнан О’Салливан вместе со своим отцом и братом рассылал людей в каждый уголок района.

У святого креста, который позаимствовали в церкви и наспех прикрепили к стене, стояли два священнослужителя — католический священник и пожилой пастор, тот самый, которого собирался убить Джеффри. Каждый местный житель, сдав оружие, подходил к кресту и повторял за Фэленом слова присяги на верность короне. О’Салливан переводил ее на ирландский язык, если это было необходимо. А затем крестьянин ставил свою подпись или крестик в документе, и священники должным образом заверяли ее.

Марта сновала по столовой, разнося сладкий чай и угощая крестьян, сдававших самодельное или краденое оружие — пики и мушкеты, припрятанные на всякий случай. Крестьяне вооружались в течение долгих лет, живя в нищете и платя непосильную субаренду Уиллису, Маллеину и другим угнетателям, обосновавшимся в Корке, Дублине или даже Лондоне, терпели притеснения десятилетиями и мечтали о жестокой мести за свои страдания.

Но теперь, с появлением Фэлена, в их душах проснулась надежда на лучшую жизнь, и они решили сдать накопленное оружие. Крестьяне понимали, что если пострадает их помещик, то пострадают и они сами.

Некоторые, у кого не было оружия, приходили в усадьбу с курицей или мешком овса. Это были своего рода жертвы, которыми крестьяне пытались задобрить высшие силы, грозившие им бедами. Фэлен бурно отреагировал на это. Родди впервые видела своего мужа в таком состоянии. Он накричал на смущенных крестьян, заявив, что им следует припрятать свое добро где-нибудь в укромном месте, пока все не утихнет, а не разбазаривать его. Немного успокоившись, он приказал им собрать весь скот и угнать в горы, туда, где солдаты не смогут найти его.

Когда крестьяне ушли, Фэлен тяжело опустился на стул и резко сказал Марте, чтобы она убрала к чертовой матери свои пирожки. Бедная девушка чуть не расплакалась от обиды. Родди обняла ее за плечи и шепнула, чтобы она ничего не убирала. Тарелка с пирожками так и осталась стоять перед Фэленом. Через десять минут на ней уже лежали только крошки. Родди с улыбкой подмигнула Марте.

Когда поток крестьян иссяк, Эрнест подсчитал сданное оружие и ахнул.

— Шестьсот пятьдесят три пики, двадцать два пистолета и пять мушкетов, — качая головой, подвел он итог. — Жители всех деревень сдали оружие. Осталось лишь проверить две северные долины, — водя пальцем по карте, сказал он. — Что касается пик, то мы превзошли ожидания этих ублюдков. Но, Боже правый, с чего этот Роберте взял, что у вас в имении хранится четыре тысячи ружей?!

Фэлен промолчал. Откинувшись на спинку резного французского стула, он уставился в недостроенный потолок с таким мрачным выражением лица, что у Родди сжалось сердце. Джеффри! Вот кто был виноват во всем. Речь шла, несомненно, о его оружии.

Было уже три часа ночи. Родди знала, что Джеффри прячется в темноте под окнами столовой, ожидая удобного момента, когда Фэлен останется один. Она понимала, что терпение Джеффри на исходе. Он сильно нервничал, и это делало его еще более опасным. Увидев, что Фэлен встал и направился к двери, Родди бросилась за ним.

— Куда вы? — с тревогой в голосе спросила она, схватив мужа за руку.

Фэлен полуобернулся, и в свете мерцающей свечи на его лице блеснули капельки выступившей испарины.

— Простите, — насмешливо сказал он, — но вы, наверное, заметили, что в наших апартаментах отсутствует туалет.

Родди, смутившись, отпустила его руку. Ее охватило отчаяние. Она испугалась, что Фэлен сейчас отправится в чулан, который они использовали в качестве туалета, и Джеффри перехватит его по дороге. Но тут она заметила, что Марта отправилась на кухню за пирожками, и решила обмануть мужа.

— Не ходите пока туда, — сказала Родди. — Там сейчас Марта.

Фэлен молча вернулся на свое место и сел. Внезапно Родди осенило.

— Я тоже сейчас пойду туда, пока там служанка, — заявила она.

Фэлен рассеянно кивнул и стал вместе с Эрнестом изучать карту местности. За столом между ними и священнослужителями завязался разговор о планах на завтрашний день.

Поспешно спустившись по ступеням, Родди прошла вдоль фасада дома и завернула за угол. Джеффри, все еще карауливший у окна столовой, услышал ее шаги. Родди почувствовала, что его охватила паника, когда он увидел приближавшуюся к нему женщину, показавшуюся ему незнакомой. Он уже хотел скрыться в кустах, но Родди вдруг остановилась.

Джеффри замер, ожидая, что будет дальше. Родди не отваживалась произнести его имя. Не зная, что делать, она вдруг тихонько запела. Это была старинная песенка, которую Джеффри отлично знал. Он сам когда-то научил Родди петь ее.

Голос Родди чуть заметно дрожал.

Он ко мне прискачет поздно ночью, Встанет у открытого окна. — Ты не задремала, дорогая? Ты сегодня в комнате одна?

О, не медли, слышишь, моя крошка? Я устал от долгого пути И промокkо нитки у окошка. Встань скорее и меня впусти!»

Родди могла бы и не петь дальше, Джеффри узнал ее после первых строчек. Он успокоился и, дождавшись, когда она подойдет поближе, заключил в объятия, стараясь оставаться в тени.

— Мне нужен Фэлен, крошка, — прошептал он ей на ухо. «Нет, — подумала Родди, — я не позволю тебе встретиться с ним».

— В конюшне, — едва слышно промолвила Родди. Джеффри с облегчением вздохнул.

В темноте конюшни раздавались шорохи, от которых у Родди сжималось сердце. Эти звуки создавали ветер и шнырявшие в соломе мыши. На дереве, стоявшем напротив конюшни, жила сова. Родди, засыпая на плече у Фэлена, часто слышала ее глухой голос и шум крыльев.

— Фэлен, — тихо промолвил Джеффри, приняв Родди за своего старого друга, — о Боже, я думал, что вы уже не придете.

— Это не Фэлен, — сказала Родди, пробираясь по темному проходу между стойлами. — Это я, Родди.

Она услышала, как зашуршала солома. Джеффри приблизился к ней.

— Ах, это вы, крошка… — промолвил он, не в силах скрыть своего разочарования. — Я ничего не вижу в этой кромешной тьме и чуть не выколол себе глаз, наткнувшись на вилы. А где Фэлен?

— Он не придет. Джеффри нахмурился.

— Мне нужно поговорить с ним, — едва сдерживая раздражение, сказал он. — Неужели вы не могли убедить его встретиться со мной?

— Нет. Я пришла сказать вам, что мой муж ничего не знает о вашем появлении здесь и, надеюсь, не узнает.

— Что? — Раздражение Джеффри сменилось злостью. Он взял ее за плечи и сильно тряхнул. — Родди, поверьте, это не игра. Мне нужна его помощь…

— Нет! — твердо заявила Родди. — Я заметила вас сегодня утром. Вы слышали, в чем Уиллис обвинял Фэлена. Он не может рисковать своей жизнью, помогая вам. Вы должны держаться от него на расстоянии.

Пальцы Джеффри впились в плечи Родди.

— Вы должны были сказать Фэлену, что я здесь! Я понимаю, что он подвергается серьезному риску, но я знаю Фэлена. Он отважный человек.

— Конечно, отважный. Именно поэтому я и хочу уберечь его от опасности.

— Но, Родди…

Она в сердцах вырвала у него свою руку. Родди было совершенно ясно, что Джеффри не беспокоился о безопасности своего друга. Он непоколебимо верил в то, что Фэлен способен решить любую проблему, и этого для Джеффри было достаточно.

— Джеффри, — процедила Родди сквозь зубы, — если вы приблизитесь к моему мужу, я сама донесу на вас.

Это был чистой воды блеф. Но угроза была произнесена убедительным тоном. Для Джеффри Родди всегда была «крошкой», ребенком, юной девушкой, мягкой, покорной, наивной. Но теперь она раскрылась перед ним с новой стороны. Он понял, что эта женщина не остановится ни перед чем, чтобы спасти любимого человека.

Джеффри не нравились ее методы, но твердый, решительный характер Родди не мог не вызвать у него уважения.

— Хорошо, — медленно сказал он. — Я приму к сведению ваши слова.

Глава 20

Шестисот пятидесяти трех пик, двадцати двух пистолетов и пяти мушкетов было недостаточно, чтобы заставить солдат уйти из имения. Для этого требовалось только одно — сдать все ввезенные Джеффри контрабандным путем в Ирландию мушкеты.

На усадьбу обрушился сильный ливень. Капли барабанили в стекла окон, а там, где стекол не было, на каменном полу образовывались большие лужи. Камин в столовой тоже заливала вода.

В воздухе стоял едкий запах гари, но это пахло не горящим торфом, а сожженным зерном. Фэлен с безучастным видом сидел перед давно не топленным камином. Он не реагировал на гремевшие время от времени выстрелы, хотя знал, что это солдаты уничтожают его дорогой племенной скот, на который он возлагал большие надежды.

Прошло пять дней с тех пор, как в имение Фэлена вошли солдаты. Сначала они забирали только продовольствие — домашнюю птицу, картофель, скот. У них всего было вдоволь, и они пировали по-царски. Но день проходил за днем, а ружей никто не сдавал. И тогда Роберте дал больше воли своим подчиненным. Теперь они забирали все подряд, и постой превратился в настоящее разграбление.

Главный удар был нанесен по амбарам Фэлена, ломившимся от закупленного им недавно зерна. Здесь хранились семена, привезенные из-за границы, корм для рогатого скота, а также продовольствие, которое Фэлен предполагал использовать в качестве платы крестьянам за их труд. Обнаружив все эти запасы, солдаты обрадовались. Им было куда легче и интереснее жечь эти новые сараи, наполненные добром, чем ветхие хозяйственные постройки крестьян, которые еще надо было разыскать в этой дикой местности. Однако на этом военные не остановились. Они сожгли почти построенный пирс, а известь и селитру, купленные Фэленом для удобрения полей, высыпали в море.

Присяга на верность короне оказалась бесполезной. Роберте заявил, что не поверит в лояльность местных жителей до тех пор, пока они не сдадут ружья.

Сидя за столом рядом с Эрнестом, Родди вдыхала горький запах сгоревшего зерна, слушала одинокие выстрелы и смотрела на мужа, уставившегося невидящим взором в пространство.

— Пойду прогуляюсь. — Она внезапно поднялась, не в силах больше выносить тяжелое молчание, царившее в комнате. Кроме того, она хотела проведать Джеффри, который, как она и опасалась, оказался очень беспечным человеком и причинял ей одни беспокойства.

Каждое утро и вечер он беззаботно гулял по холмам, несмотря на все предостережения Родди. Она не могла убедить его быть осторожным и не жечь костры. Только дым от пожаров, которые постоянно устраивали солдаты, спасал Джеффри от обнаружения.

— Я с тобой, — встрепенулся Эрнест.

— Я хочу пойти погулять одна, — заявила Родди брату. — К ужину я вернусь.

— Родди, это небезопасно. — Эрнест взглянул на Фэлена, ища у него поддержки. — Вы же не позволите ей отправиться на прогулку одной?

Фэлен искоса посмотрел на жену. Его взгляд показался Родди странным.

— Если хотите, я пойду с вами, — предложил он.

Родди стало не по себе от этого неожиданного предложения. Она не хотела ничего скрывать от мужа, но вынуждена была делать это в силу обстоятельств. В последние дни он как будто не замечал ее, смотрел на нее невидящим взглядом. По ночам Фэлен сидел в холодной пустой комнате, ожидая, что кто-то еще принесет оружие, и наблюдая в окно, как горит его имение. Родди делала вид, что идет спать в конюшню, а сама бежала в лачугу, в которой скрывался Джеффри, чтобы отнести ему поесть. Муж ничего не знал о ее ночных прогулках, но теперь Родди приходилось действовать почти открыто…

Взяв свой плащ из зеленого сукна, Родди с наигранно беспечным видом набросила его на плечи.

— В этом нет никакой необходимости, — сказала она. — Мне действительно хочется побыть одной.

Фэлен встал. Родди потупила взор, чувствуя себя виноватой перед мужем. Он нежно погладил ее по щеке, но она так и не отважилась поднять на него глаза. К ее горлу подкатил комок, Родди стало трудно дышать. Ей хотелось броситься ему на шею и разрыдаться в его крепких объятиях. Родди было до слез жаль имения Фэлена, разграбленного солдатами. Они надругались над мечтами ее мужа, которые постепенно стали и мечтами самой Родди. Ей хотелось признаться Фэлену в том, что она прячет Джеффри. Она прекрасно осознавала, что не способна без посторонней помощи переправить его в Англию. Но больше всего на свете ей хотелось оказаться сейчас наедине с мужем в конюшне, лечь с ним на расстеленное на мягкой соломе одеяло и, забыв обо всех бедах, заняться любовью.

— Я хотел бы пойти вместе с вами, — мягко сказал он.

— А мне этого не хочется, — быстро сказала она.

Родди понимала, что делает опрометчивый шаг, но у нее не было другого выхода. Ее слова наверняка ранили Фэлена, однако ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Ну хорошо. В таком случае идите одна.

— Нет! — воскликнул Эрнест и, с грохотом отодвинув стул, вскочил из-за стола. — Я запрещаю Родди выходить из дома без сопровождающих!

Маска невозмутимости спала с лица Фэлена. Он с яростью взглянул на Эрнеста и, размахнувшись, ударил его в лицо. Эрнест упал на стул. Родди ощутила силу удара так явственно, как будто он был нанесен ей. У нее потемнело в глазах. Как в тумане она увидела перекошенное лицо Фэлена.

— Не вмешивайтесь не в свое дело! — взревел он, приподняв Эрнеста со стула. — Или вы думаете, что я не в состоянии защитить то, что принадлежит мне? Вы считаете, что можете сделать это лучше, чем я? — Фэлен отпустил Эрнеста, и тот снова шлепнулся на стул. — Вы не смеете ничего здесь запрещать, мой друг, и будете открывать рот только тогда, когда я вам это разрешу. Все, что окружает вас здесь, является моей собственностью, в том числе и ваша драгоценная сестренка. Если хотите, можете оставаться здесь, но следите за своим языком!

Эрнест поднялся на ноги. На мгновение Родди показалось, что он собирается отплатить Фэлену той же монетой. Ее брат ничем не уступал Фэлену, он был таким же высоким, сильным и решительным. Эрнест в полной мере владел искусством кулачного боя и мог дать отпор любому противнику. Только внезапность атаки позволила Фэлену сбить его с ног. Однако Эрнест предпочел прибегнуть к более тонкому оружию, чем физическая сила.

— Я прекрасно вижу, что вы пока держите ситуацию под контролем, — промолвил он и, дотронувшись до разбитой губы, взглянул на кончики пальцев. На них была кровь.

Фэлен хмыкнул и отошел от Эрнеста.

— Но признайтесь, упрямая вы голова, что вы висите на волоске! — воскликнул Эрнест, перейдя в атаку.

— Что произойдет, когда этот волосок оборвется? — негромко, чеканя каждое слово, спросил он, надеясь, что Фэлен задумается над этим. — Я знаю о вас все, Ивераг. Мне не хочется разбираться, кто вы на самом деле — сумасшедший или безнравственная скотина. В любом случае моя сестра не является вашей собственностью. У вас необузданный нрав. Хорошо еще, что вас до сих пор не повесили за все ваши проделки… Вы начали свою жизнь с преступления, — продолжал Эрнест, не сводя глаз с Фэлена. — И это случилось именно здесь. Неужели вы думаете, что я оставлю сестру с человеком, который столкнул своего отца со скалы?

Фэлен рассмеялся. От его хриплого смеха мурашки побежали по коже Родди.

— Вас ввели в заблуждение, — резким тоном заявил он. — Мой отец умер в этом доме. Неужели моя мать не сообщила вам об этом? — Фэлен криво усмехнулся. — Ведь она всегда старается защитить меня. Усадьба загорелась, после пожара Сенах нашел моего отца на полу в кабинете с проломленным черепом.

«Я не хочу все это знать, я не хочу все это слышать», — повторяла про себя Родди, не сводя глаз с растекшейся в камине лужи.

Фэлен ухватился рукой за еще не остекленную раму окна. Этот машинальный жест выдавал его волнение. Однако Эрнест истолковал его по-своему и напрягся. Фэлен задел пику, которая была прислонена к раме, и длинное древко с металлическим наконечником упало на пол.

Фэлен в замешательстве посмотрел на лежавшее у его ног холодное оружие.

— Девочка моя, — с трудом промолвил он, — думаю, будет лучше, если вы уедете отсюда вместе с братом. Иначе может случиться непоправимое, о чем мы все потом будем жалеть.

— Да, я увезу ее, — заявил Эрнест и, схватив сестру за руку, потащил к двери, несмотря на сопротивление. — Я сделаю это во что бы то ни стало, Ивераг, обещаю вам. Меня ничто не остановит!

Родди впервые в жизни столкнулась с насилием, направленным против нее. Она не ожидала такой жестокости от своего любимого брата, которого всегда считала лучшим другом. Похоже, он сошел с ума, как и все остальные в этом поместье.

Родди кипела от злости, сидя в грязном и сыром помещении, в котором хранили конскую сбрую. По-видимому, от удара в лицо у Эрнеста помутился рассудок. Он запер ее в сарае, как непослушного ребенка или напроказившее домашнее животное, а сам уехал в Дерринейн к О’Коннелам, чтобы договориться с ними о переезде морским путем в Англию.

Эрнест был разозлен на графа. И причиной их ссоры была она, его сестра. Родди казалась брату принцессой, которую необходимо спасти от ужасного дракона. Эрнест как будто забыл о том, что Фэлен сам настаивал на отъезде жены из поместья. Он вообще старательно не замечал любые проявления хороших качеств Фэлена, считая его бессердечным монстром. Ему надоел этот туман, он был сыт по горло сложностями отношений между людьми, поэтому не желал замечать нюансы, полутона, а стремился разделить мир на черное и белое.

И самым черным пятном в представавшей перед ним картине был, несомненно, граф Дьявол.

Всю вторую половину дня Родди просидела в своей темнице. Она долго кричала и колотила кулаками в дверь, но никто не откликнулся на ее призывы. И лишь Маклассар прибежал на ее голос и, усевшись снаружи под дверью, стал терпеливо ждать, когда хозяйка наконец выйдет и покормит его.

Родди долго сидела на сундуке с гвоздями, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. И тут вдруг она почувствовала приближение толпы. Это были солдаты Робертса.

Родди вскочила на ноги. Настроение солдат испугало ее. Отряд входил в полном составе на территорию усадьбы только один раз — в первый день своего пребывания в имении Фэлена. А затем в дом наведывался только капитан с небольшой группой своих пехотинцев, чтобы забрать сданное оружие. Вчера крестьяне принесли всего лишь пять пик. Сегодня — только две.

Родди закрыла глаза и представила, что сейчас произойдет. Визиты капитана в усадьбу стали уже своеобразным ритуалом. Роберте начинал предъявлять Фэлену претензии, укоряя в неподчинении приказам его величества. Слушая его, Фэлен едва сдерживал гнев, его лицо напрягалось, на скулах ходили желваки.

— Мы сдали все имевшееся у нас на руках оружие, — произносил он чуть дрожащим от ярости голосом. — Местные жители верны короне. Насколько мне известно, в здешних краях больше нет оружия.

После этой отповеди Роберте говорил обычно, что местные жители лгут, и довольно прозрачно намекал на связь Фэлена с Джеффри, а затем заявлял, что с завтрашнего дня предоставит своим солдатам еще большую свободу действий в имении. В конце концов они уничтожили все, что Фэлен приобрел за последнее время для своего хозяйства. Остались нетронутыми только крестьянские подворья и большой усадебный дом.

При мысли о том, что настала очередь усадьбы, у Родди болезненно сжалось сердце. В этот момент она услышала доносившиеся издалека крики. В этом шуме Родди узнала голос мужа — хриплый, исполненный такой же дикой ярости, с какой он кричал на Эрнеста, прежде чем ударить его.

Крик Фэлена оборвал выстрел. Родди похолодела. Дрожь пробежала по ее телу, и ноги сразу стали словно ватными. Не помня себя от ужаса, она схватила первое, что попалось под руку, — кусок металлической полосы, которая когда-то была частью каркаса экипажа. Еле подняв его, она ударила им со всей силы в деревянную дверь сарая.

Раздался громкий треск. Закусив губу до крови, Родди ударила еще раз. Доски раскололись у самых петель. Собрав последние силы, Родди продолжала бить в это место до тех пор, пока в двери не образовался пролом, в который она сумела пролезть. На улице ее встретил радостный Маклассар. Однако Родди не обратила на своего любимца никакого внимания.

Скинув плащ, который сковывал ее движения, она бросилась вверх по склону к дому. Голоса становились все громче, и в сумерках на вершине холма замелькали факелы. Один из них, брошенный чьей-то рукой, взмыл вверх и исчез в окне верхнего этажа, за ним последовал другой. Через несколько мгновений в проемах окон показалось пламя. Когда Родди вбежала во двор, по которому метались люди, на верхнем этаже усадебного дома уже полыхал пожар.

Однако для Родди не это сейчас было самым важным. Среди хаоса, царившего в усадьбе, она искала Фэлена, выкрикивая его имя. Из дома выбегали солдаты с серебряной посудой. Кто-то выносил дорогую мебель. Алые отсветы пламени играли на штыках ружей, закинутых за плечи занятых погромом солдат.

Родди внезапно услышала голос Фэлена, он громко звал ее, стараясь перекричать стоявший во дворе шум. У Родди отлегло от сердца. Она бросилась на звук его голоса и наконец разглядела его в тусклом свете факелов. Два солдата скрутили Фэлену руки. Перед ними гарцевал Роберте на своей лошади. Родди, задыхаясь от волнения, взяла Маклассара под мышку и бросилась к любимому. Пехотинцы попытались преградить ей дорогу, но она растолкала их.

— Отпустите его! — крикнула Родди Робертсу. — Он все равно не сможет помешать вам!

Родди видела, что Фэлен бросил на капитана злобный взгляд. А Роберте с триумфом посмотрел на него. Он праздновал маленькую победу, капитану удалось осуществить месть. Фэлен сбросил маску невозмутимости, выдав свои чувства, и Роберте приказал солдатам отпустить его.

Через мгновение Родди оказалась в крепких объятиях мужа. Маклассар, которого сдавили их тела, взвизгнул от испуга.

— Я слышала выстрелы, — дрожащим от слез голосом промолвила Родди. — Я думала, что они ранили вас…

— Родди, — прошептал ей на ухо Фэлен, одной рукой обнимая ее, другой поддерживая Маклассара, — девочка моя, я думал, вы уехали.

— Эрнест запер меня в сарае, в котором хранится сбруя, — всхлипывая, сказала Родди. — А сам отправился в Дерринейн договариваться о судне, на котором мы могли бы добраться до Англии…

Ее прервал громкий треск. Солдаты начали разбегаться в разные стороны. Фэлен быстро оттащил жену подальше от дома. Звуки становились громче, и наконец новая, только что возведенная крыша медленно рухнула. Языки огня поднялись к небу. Во двор сверху посыпались обломки раскаленного шифера.

Толпа, стоявшая на безопасном расстоянии, наблюдала это феерическое зрелище. Огонь пожара озарял ночное небо. Солдаты в восторге закричали. Родди почувствовала, как сжались пальцы Фэлена на ее плече. Он зарылся лицом в ее волосы.

Родди не знала, как утешить мужа. Она даже не могла как следует обнять его, потому что Маклассар, напуганный ревом огня и грохотом крыши, брыкался. Теперь она держала визжащего поросенка обеими руками. Кто-то вдруг грубо ударил ее по спине и, схватив за плечо, вырвал из рук Маклассара. Родди вскрикнула от неожиданности.

Однако напавший на нее человек нырнул в толпу. Через несколько мгновений Родди увидела удаляющегося прочь от горящего дома солдата с извивающимся поросенком в руках.

— Нет! — в ужасе закричала Родди. — Нет!

Она бросилась вперед. В этот момент Маклассар вырвался из рук солдата и попытался убежать, однако его схватил другой пехотинец и, высоко подняв над толпой, понес со двора. Неистовый визг поросенка только обострял охотничий азарт мужчин. Маклассару снова удалось вырваться, но его опять тут же поймали. Один из солдат хотел насадить поросенка на штык своего приятеля, но его толкнули, и он промахнулся. Маклассар упал на землю и, вскочив на ноги, бросился наутек.

Родди пробиралась сквозь толпу в том направлении, куда убежал поросенок. За своей спиной она слышала голос Фэлена, окликавший ее по имени. Однако Родди, не оборачиваясь, упорно продолжала свой путь. В ее ушах стоял жалобный визг Маклассара. Постепенно до сознания разгоряченных солдат дошло, что среди них находится женщина, и они начали хватать ее за одежду.

Родди вырвалась из рук одного пехотинца и тут же попала в объятия другого. Он схватил ее сзади и припал влажными губами к ее шее. Родди передернуло от отвращения. Он повернул ее лицом к себе, и Родди сильно пнула его ногой. Пехотинец зашатался и, потеряв равновесие, разжал объятия. Оказавшись на свободе, Родди не стала терять времени и снова прибегла к силе своего дара. Теперь она знала о намерениях каждого солдата и ловко маневрировала между ними, ускользая от их рук.

Удаляясь от горевшего дома, Родди услышала за своей спиной крики, она полуобернулась на бегу и увидела, что в толпу солдат въехал верхом на лошади капитан Роберте. Он отдавал какие-то приказы, размахивая пистолетом.

Выстрел привлек внимание солдат, и Родди успела нырнуть в густые кусты, где ее не могли настигнуть преследователи. Робертсу тем временем удалось восстановить дисциплину. Постепенно страсть к разрушению пошла на убыль.

Родди пыталась отыскать поросенка. Наконец она почувствовала его присутствие. Он находился где-то неподалеку в жалком состоянии. Маклассар испытывал ужас и боль от ран. Оглянувшись, Родди посмотрела на горевший дом, а затем побежала туда, где прятался ее любимец.

Глава 21

На горизонте в просветах между тучами мерцало несколько звезд. Но внизу землю покрывала непроглядная тьма. На расстоянии пары шагов Родди различала лишь смутные очертания валунов и кустарников. И чем напряженнее она вглядывалась в них, тем больше они расплывались у нее перед глазами. Родди понимала, что рискует сломать ногу или упасть в пропасть.

Она давно уже оставила надежду найти Маклассара. Последний раз она почувствовала его присутствие несколько часов назад. Поросенок был перепуган насмерть и прятался где-то в темноте. Но затем ее внутренняя связь с ним прервалась. Надо было возвращаться. Она думала, что маяком для нее будет служить горящий усадебный дом. Однако, обернувшись, Родди увидела, что ее со всех сторон окружает тьма.

Родди не могла поверить, что огонь, озарявший половину неба, так быстро потух. Хотя, с другой стороны, она знала, что солдаты вынесли всю мебель и после обрушения крыши и перекрытий между этажами пламени нечем было подпитываться.

Родди попыталась взять себя в руки и обдумать положение, в котором она очутилась. Кроме страха, от которого сжималось ее сердце, она испытывала смертельную усталость. У нее дрожали колени, а горло жгло как огнем. Лицо Родди горело, но ей было холодно. Плащ она сбросила еще у конюшни, и ее платье из тонкой ткани промокло насквозь от ночной влаги. Глубоко вздохнув, Родди отогнала мысли о том, что может в любой момент упасть в пропасть, и сделала несколько шагов.

Она шла очень осторожно, нащупывая почву под ногами. Через некоторое время она стала бросать вперед камешки и прислушиваться к звуку их падения. Таким образом Родди могла убедиться в том, что впереди нет обрыва и ей ничто не угрожает.

Когда она спустилась с холма, до ее слуха донесся какой-то посторонний звук. Сначала Родди думала, что это порыв ветра пробежал по кустам, но, прислушавшись, решила, что звук похож на шум воды, перекатывающейся по камням. Он нарастал по мере того, как она спускалась в долину. Здесь была более пышная растительность, и Родди стало еще труднее продираться сквозь кусты, влажные ветки которых норовили хлестнуть ее по лицу. Она шла, опустив голову, и вскоре оказалась на широкой тропе, по которой, вероятно, перегоняли скот. По ней было легче и удобнее идти сквозь заросли колючего кустарника.

Собрав последние силы, Родди ускорила шаг. Впереди шумела река, и Родди надеялась, что тропа выведет ее к переправе. Она подумала, что придется разуться, переходя реку. И тут, сделав очередной шаг, она не почувствовала под ногой твердой почвы…

Это было похоже на кошмар, который вдруг стал реальностью. Через мгновение, показавшееся ей вечностью, она бултыхнулась в воду и ушла в нее с головой. Вынырнув, Родди начала откашливаться, энергично работая руками и ногами. Прилипшее к телу платье сковывало движения, и все же ей удалось выбраться на мелководье. Спотыкаясь о водоросли и камни, Родди вышла на берег и устало опустилась на песок. С нее ручьями стекала вода.

Подтянув колени, Родди прижалась к ним лбом и разрыдалась.

Это были слезы обиженного ребенка, всеми оставленного, страдающего от холода, страха и отчаяния. Она не знала, сколько времени просидела здесь — час, день или неделю… Родди чувствовала себя последним человеком, оставшимся на этой земле и обреченным вечно блуждать в одиночестве в кромешной тьме.

Когда чья-то рука легла ей на плечо, Родди вздрогнула от неожиданности и громко вскрикнула. Ее дар снова ожил. Это был Джеффри.

Родди вздохнула с облегчением.

— Джеффри… это вы… Слава Богу!

Она уловила, что Джеффри был неприятно удивлен, узнав ее по голосу. Он ожидал встретить здесь кого-то другого.

— Конечно, это я! — воскликнул Джеффри, не скрывая своего раздражения.

Родди вспыхнула до корней волос, поняв причину разочарования Джеффри. Он надеялся встретить здесь заблудившуюся крестьянскую девушку, которая в благодарность за спасение согласилась бы позабавиться с ним.

Хорошо, что в темноте он не заметил смущения Родди.

— О Боже, бедняжка, вы насквозь промокли! — в ужасе воскликнул Джеффри. — Черт возьми, как вы сюда попали? Вы испугались пожара?

В его сознании замелькали картины горящего дома, и Родди догадалась, что Джеффри, нарушив ее запреты, подходил близко к усадьбе.

— Вы были у нашего дома? — сердито спросила она. — О Боже, Джеффри, вам грозит смертная казнь, как, впрочем, и Фэлену, которого повесят, если вас найдут.

Джеффри почувствовал сожаление, но не из-за того, что пошел посмотреть на пожар. Он укорял себя за то, что задержался там. Все крестьянские девушки уже спали. У Родди перехватило дыхание от ярости. Она готова была накричать на него, однако сдержала свой гнев, крепко сжав зубы. Ее била мелкая дрожь, из груди рвались судорожные рыдания.

— Пойдемте, — сказал Джеффри и, взяв ее под руку, повел в темноту. — Не плачьте, моя крошка. Это был всего лишь дом, к тому же наполовину разрушенный.

— Я плачу не из-за дома… а из-за Фэлена… — запинаясь, промолвила Родди. У нее зуб на зуб не попадал от холода.

Джеффри на ходу обнял ее за плечи.

— С Фэленом все хорошо. Я слышал, как он отчитывал этого идиота Робертса…

Родди резко остановилась.

— Вы не должны были появляться вблизи дома.

— Это моя жизнь, и я волен распоряжаться ею по своему усмотрению, крошка.

— Речь идет не только о вашей жизни, Джеффри. Вы ставите под удар Фэлена!

— Фэлену следовало бы держать язык за зубами. Если он будет и дальше так дерзко разговаривать с британскими офицерами, его непременно арестуют.

— Не арестуют, — возразила Родди. — Роберте хочет найти неоспоримые доказательства его причастности к мятежу. Он боится попасть впросак.

Родди вновь двинулась вперед и едва не наткнулась на дерево, не заметив его в темноте. Ее бил сильный озноб. Мокрое платье липло к телу.

— Вы доведете себя до ручки, — пробормотал Джеффри. — Фэлен прикончит меня, если вы заболеете.

— Вы т-так полагаете? — В голосе Родди слышались слезы. — Вы действительно считаете, что я дорога ему?

— О Боже, деточка моя, неужели вы думаете иначе? — удивился Джеффри. — Он багровеет от бешенства, когда видит, как какой-нибудь мужчина прикасается к вам. В такие минуты он готов убить даже меня. Родди фыркнула.

— Ну, вот мы наконец и пришли. — Джеффри облегченно вздохнул. — Разуйтесь и оставьте обувь на крыльце. Я дам вам свои чулки. Снимите мокрое платье. У меня есть лишнее одеяло. Вы закутаетесь в него и посидите так до утра.

— До утра! — воскликнула Родди, снимая перед порогом свои туфли. — Я не могу оставаться здесь так долго! Мне нужно вернуться домой.

— Если вы называете домом конюшню, в которой ночуете, то могу сообщить вам, что она превратилась в груду пепла, — сказал Джеффри и подтолкнул Родди в спину. Они вошли в тесную лачугу. — Черт подери, куда запропастилась трутница, я должен высечь огонь.

—Джеффри… мне н-надо вернуться… Никто не з-знает, где я… — пролепетала Родди, стараясь унять дрожь.

Джеффри высек огонь и зажег свечу с помощью трута. Его лицо озарилось мерцающим пламенем.

— Вы падаете с ног от усталости и не сможете сейчас в таком состоянии отправиться в путь, — сказал он. — Позвольте, я расстегну пуговицы на вашем платье.

Он повернул ее спиной к себе. Родди чувствовала, что Джеффри делает это без задней мысли, она не привлекала его как женщина. Он спустил с ее плеч корсаж, и Родди быстро прикрыла обнаженную грудь одеялом. Она пыталась что-то возразить, но у нее не было сил на серьезное сопротивление.

— Ну вот и отлично, а теперь снимайте юбку. Да не стесняйтесь вы! Неужели вы думаете, что я прельщусь утопленной крысой? Закутайтесь в одеяло. Так, правильно… О Боже, да вы сейчас упадете в обморок… Черт возьми! Родди!

Нет, Родди не лишилась чувств, она просто заснула стоя…

Родди проснулась в холодных предрассветных сумерках. Она почувствовала, что что-то произошло. Дар подсказывал ей, что где-то неподалеку находится Маклассар. Однако Родди не успела обрадоваться. На фоне дверного проема, в который падал тусклый свет, стоял мужчина. Родди отчетливо видела его силуэт.

У нее перехватило дыхание. Это был Фэлен. В руках он держал ее промокшие туфли. На боку Фэлена висела шпага, а из-за пояса виднелась украшенная слоновой костью рукоятка пистолета.

Родди почувствовала, что за ее спиной кто-то зашевелился, и вспомнила о Джеффри. Он что-то пробормотал во сне и обнял Родди за талию. Ему, должно быть, снились прекрасные жрицы любви, тела которых были созданы для наслаждения. С ужасом посмотрев на сильную мужскую руку, обхватившую ее пониже обнаженной груди, Родди перевела испуганный взгляд на мужа.

Фэлен на мгновение оцепенел в растерянности. Он как будто не хотел верить своим глазам. Слова приветствия застыли у него на губах.

— Фэлен… — прошептала Родди.

Ее голос звучал хрипло. Джеффри снова заворочался, услышав сквозь полусон произнесенное Родди имя. Когда до его сознания наконец дошло то, что она сказала, он порывисто сел и нашарил рукой свой стилет. Полк солдат не мог бы испугать Джеффри сильнее, чем появление Фэлена в лачуге, на полу которой он спал вместе с обнаженной Родди. Эта встреча грозила закончиться трагедией.

Под пристальным взглядом Фэлена Джеффри взял нож и медленно отложил его далеко в сторону. Родди хотела заговорить с мужем или закутаться в одеяло и подбежать к нему, чтобы все объяснить, но ее останавливала настороженность Джеффри, которую она явственно ощущала. Слова застряли у нее в горле. Она понимала, что ничего не сможет доказать. Что бы она ни сказала, все будет принято в штыки. Более того, если она заговорит, это может вызвать приступ ярости у Фэлена и спровоцировать его на жестокость.

Родди натянула одеяло до подбородка, прикрыв обнаженную грудь. Заметив это движение, Фэлен наконец вышел из оцепенения. Его губы скривились в презрительной усмешке. Прислонившись к покрытому плесенью дверному косяку, Фэлен бросил на пол туфли жены.

— Простите, что побеспокоил вас, — сказал он. — Я думал, вам нужна моя помощь, но теперь вижу, что ошибся.

— Может быть, выслушаете нас, дружище? — спокойным тоном произнес Джеффри.

— Думаю, не стоит, — ответил Фэлен. — Семь вечеров подряд моя жена придумывала предлоги, чтобы улизнуть из дома. Я больше не желаю ничего слышать.

— Я упала в реку, — сказала Родди, не в силах больше молчать.

Фэлен посмотрел на нее, и от его колючего взгляда по спине Родди забегали мурашки.

— Жаль. А я думал, что вы уже хорошо изучили дорогу от дома до этой лачуги и можете безошибочно пройти по ней даже с завязанными глазами.

Вообще-то Фэлен был прав, она действительно хорошо знала эту дорогу. Однако он ошибался в главном — Родди не изменяла ему. «Я пыталась защитить вас! — хотелось крикнуть ей. — Пыталась спасти вас от смертельной опасности!»

Джеффри пододвинулся к ней, и Родди невольно прижалась обнаженной спиной к его груди. Она чувствовала, что на его теле выступил холодный пот, кожа Джеффри была влажной и липкой. Он испытывал страх перед непредсказуемым Фэленом и не спускал глаз с его правой руки.

— Надеюсь, вы понимаете, что между мной и вашей женой ничего не было, — сказал Джеффри.

Фэлен промолчал.

Вздохнув, Джеффри встал с матраса. Пот ручьями стекал по его обнаженному торсу. Пояс на брюках Джеффри был во влажных пятнах.

— Вы хотите вызвать меня на дуэль? — спросил он.

— Нет, мой друг, — насмешливо ответил Фэлен, — мы с вами цивилизованные люди. Вы же знаете, я ненавижу насилие, которое оправдывают тем, что будто бы защищают свою честь.

Джеффри пожал плечами.

— Вы могли бы убить меня на поединке.

— Я мог бы убить вас прямо сейчас, если бы хотел. Взгляд Джеффри упал на шпагу Фэлена.

— А вы хотите этого?

Некоторое время Фэлен стоял молча, с ледяным выражением лица. Родди чувствовала, как Нарастает напряжение Джеффри, вены на его предплечьях вздулись. Он изо всех сил пытался держать себя в руках.

Внезапно Фэлен пробормотал проклятие и, резко повернувшись, стремительно вышел из лачуги. Родди вскочила с матраса и, поддерживая руками одеяло, бросилась к двери.

— Родди! — Джеффри схватил ее за плечо. — Ради Бога, не надо, пусть уходит.

— Но…

— Вы же не собираетесь разговаривать с человеком, который не в себе? — зашипел на нее Джеффри.

Сняв с крючка ее мятое платье, он бросил его Родди. Снаружи послышался стук копыт, постепенно он затих вдали.

— Он уехал. — Джеффри потер ладонью затылок. — Боже Всемогущий, я думал, что мне конец. Клянусь вам, Родди…

Джеффри осекся, увидев, как дверь приоткрылась и в лачугу вошел Маклассар. Он ковылял на трех ногах. Поросенок прямиком направился к Родди и, сев перед ней, помахал в воздухе передней ножкой, которая была перевязана. Маклассар был голоден и просил есть.

«Этого еще не хватало», — раздраженно подумал Джеффри. Родди опустилась на колени и обняла поросенка.

— Выйдите, пожалуйста, — попросила она Джеффри. — Мне надо одеться.

Он кивнул.

— О, конечно, мисс Скромность. Я всего лишь ваш приятель, которого, правда, чуть не убили за то, что он пытался согреть своим телом вашу тощую задницу.

— Не пытайтесь переложить свою вину на меня. Все эти беды обрушились на нас из-за вас, Джеффри, и из-за вашего дурацкого мятежа.

Родди отбросила одеяло и стала надевать через голову еще влажное платье. Джеффри с невозмутимым видом застегивал свою рубашку, не обращая никакого внимания на ее наготу.

— Я вижу, вы плохо разбираетесь в политике, — заметил он. — Нельзя огульно обвинять повстанцев зато, что… О Боже! Эта свинья съела мой завтрак!

— Поздно спохватились, — с мстительным удовлетворением сказала Родди, наблюдая за тем, как Маклассар уплетает зачерствевший хлеб.

Родди осмотрела раненую переднюю ножку поросенка. Повязка была сделана из разорванного шейного платка и наложена очень аккуратно, со знанием дела. Родди не сомневалась в том, что Маклассара перевязал Фэлен. Она снова представила, как ему было больно в ту минуту, когда он решил, что она изменила ему.

— Мне нужно встретиться с ним, — пробормотала она, продолжая одеваться. — Я должна все ему объяснить.

Но когда она направилась к двери, Джеффри крепко схватил ее за руку.

— Крошка моя, будет лучше, если вы дадите ему время прийти в себя и успокоиться…

Родди вырвала руку.

— Он не сделает мне ничего плохого. Он не способен ударить меня.

— Вы так думаете? — Джеффри снова схватил ее за руку. — • Родди, вы не знаете его.

— Я прекрасно знаю своего мужа! — воскликнула Родди. — Слухи, которые ходят о нем, ложь…

Пальцы Джеффри впились в ее предплечье.

— Вы видели, в каком он состоянии. Неужели вы сомневаетесь в том, что еще немного и он заколол бы нас?

— Он был оскорблен! — воскликнула Родди. — Мы причинили ему боль.

— Фэлен может убить в приступе гнева кого угодно, девочка моя. Поймите же это наконец. Я был свидетелем того, как он застрелил одного ублюдка почти без всякой причины.

«Парень сам вызвал его на дуэль, — подумал Джеффри, — из-за своей невесты, настоящей шлюхи… Вообще-то девушка была недурна собой… Честно говоря, я бы с удовольствием поразвлекся с ней».

Родди, прочитав его мысли, возмущенно вырвала свою руку.

— Я не желаю вас слушать, — заявила она.

Надев ставшие жесткими и неудобными туфли, Родди подхватила на руки Маклассара. Он взвизгнул от боли, когда она задела его раненую ножку. Не обращая внимания на протестующие вопли поросенка, Родди решительным шагом вышла из хижины. Она больше не желала ничего знать о дуэлях, ревности и лицемерной этике мужчин.

Сенах появился внезапно, как будто вырос из-под земли. Его силуэт отчетливо вырисовывался на фоне пепелища, над которым вился дым, поднимаясь к свинцовому небу.

— Вы не найдете здесь своего мужа, — сказал старик. Родди не стала спрашивать о том, откуда Сенах узнал, кого именно она ищет. Она переминалась с ноги на ногу, чувствуя, как жесткие туфли натирают ей пятки.

— Вы его видели?

— Я и сейчас его вижу, — ответил слепец, глядя на дымящееся пепелище.

У Родди перехватило дыхание. Ей хотелось повернуться и убежать, но она взяла себя в руки.

— Где сейчас мой муж? — спросила Родди.

Она всегда пыталась убедить себя в том, что все загадочные слова Сенаха — старческий бред, которому нельзя верить.

— Впрочем, не трудитесь отвечать мне, — вскинув голову, громко сказала она.

Родди убедилась, что в сожженной усадьбе не осталось никого из обитателей дома — ни Марты, ни месье Армана, ни других слуг, у которых она могла бы узнать, где находится Фэлен. Родди повернулась, чтобы уйти.

— Так вы не найдете его, — сказал Сенах. — Если вы будете сердиться и обижаться, у вас ничего не выйдет. Вы очень долго будете искать своего мужа. Есть более короткий путь. Надо терпеливо ждать, внимательно слушать и спрашивать о том, о чем необходимо спрашивать.

— У меня нет никакого желания разгадывать ваши загадки, — с досадой промолвила Родди. — Если вы знаете, где сейчас находится мой муж, скажите мне об этом прямо.

— Вам недостает терпения. — Старик покачал головой. — И вы все еще боитесь… Боитесь своего мужа.

— Боюсь? Что вы хотите этим сказать? — Голос Родди предательски дрогнул. — Я ничуть не боюсь его. Мне надо найти мужа, чтобы все объяснить ему.

Сенах улыбнулся. Его улыбка вызвала у Родди безотчетный ужас.

— Он не поверит вам, — сказал старик. — Фэлен вообще больше не доверяет словам.

Родди всплеснула руками.

— Вы даже не знаете, о чем я говорю!

— Ошибаетесь, я все знаю. Вы хотите поговорить с мужем о другом мужчине. Вы испугались, что старые друзья могут поссориться из-за вас и тогда прольется кровь…

У Родди упало сердце. Она отшатнулась от старика, который как будто видел ее насквозь.

— Это неправда… — прошептала она дрожащими губами.

— О, простите меня, деточка, — сказал вдруг старик, и Родди услышала звук его шагов.

Подняв голову, Родди увидела, что Сенах медленно удаляется. У нее отлегло от сердца. Несколько секунд она смотрела ему вслед, а потом повернулась и помчалась, превозмогая боль в ногах, по подъездной дорожке прочь со двора сожженной усадьбы.

На развилке дороги Родди в нерешительности остановилась. Если пойти на юг, то можно было добраться до Дерринейна, где жили О’Коннелы. Их дом находился в нескольких милях отсюда. В северном направлении располагался военный лагерь.

Силы вдруг оставили Родди, и она села на обочину. К ней, прихрамывая, подошел Маклассар. Родди совсем забыла о нем и теперь чувствовала себя виноватой. Бедный поросенок с раненой ножкой все это время ковылял за ней. Родди понимала, что бесцельно блуждает по холмам. Солнце стояло в зените и просвечивало сквозь затянутое облаками пасмурное небо. Фэлен на своем жеребце наверняка успел далеко ускакать. Родди не могла пешком догнать его. Перед ней простирались крестьянские наделы, обнесенные низкими каменными ограждениями. За ними высились горы, упиравшиеся вершинами в тучи. Обняв колени, она положила голову на руки и закрыла глаза.

Из оцепенения ее вывел внутренний голос. Родди вдруг ощутила, что к ней приближаются солдаты. Подняв голову, она замерла, напряженно прислушиваясь, а потом внимательно огляделась вокруг. Через несколько мгновений она заметила отряд военных в красных мундирах. Они шли по долине цепью. Родди, испуганно вскрикнув, вскочила на ноги и, несмотря на усталость, от которой ныло все ее тело, бросилась бежать назад, к лачуге, в которой прятался Джеффри.

Глава 22

«Дорогой папа. — Написав эти слова, Родди глубоко задумалась. Ее мучили угрызения совести. Вздохнув, она обмакнула гусиное перо в чернильницу и продолжала: — Я пишу тебе по делу, которое не терпит отлагательства. Два дня назад арестовали Эрнеста, моего любимого брата и твоего сына. Вместе с лордом Джеффри. О, папа, я так боюсь за них! Их отвезли в Дублин и предъявили обвинение в государственной измене. Ты знаешь, какое наказание грозит изменникам? Смертная казнь через повешение! А потом им отрубят головы… — Родди на мгновение закрыла глаза, стараясь подавить приступ тошноты, — и насадят их на тюремный частокол. О, папа, я не вынесу этого! Ты должен немедленно приехать сюда. У меня…» Родди подняла голову, услышав за дверью кабинета Мориса О’Коннела шаги и голоса. У нее учащенно забилось сердце, когда она увидела, как повернулась ручка. Дверь распахнулась, и в комнату вошел Фэлен. У Родди перехватило дыхание. Появление Фэлена в доме О’Коннелов было для нее настоящим потрясением. Она думала, что почувствует ненависть и отвращение при встрече с мужем. Но вместо этого ей хотелось сорваться с места и броситься ему на шею, словно он был для нее спасением, а не источником всех бед.

Фэлен закрыл за собой дверь, и шаги хозяев дома скоро затихли в коридоре. О’Коннелы не хотели мешать супругам. Они жалели Родди, которая попала в беду, и радовались тому, что Фэлен наконец-то приехал к ней. Никто из них не догадывался о том, что сделал граф Дьявол. Застыв на месте, Родди долго смотрела на мужа, не в силах пошевелиться или произнести хоть слово. Лучше бы он убил в приступе гнева ее и Джеффри в лачуге! Родди было больно сознавать, что ее муж хладнокровно спланировал ужасное злодеяние. Арест Эрнеста и Джеффри сразу же положил конец всем бедам Фэлена. Донеся на них, он избавился от грозившей ему самому опасности. Солдаты ушли из Иверага, оставив в покое хозяина имения. Джеффри, к которому Фэлен ревновал жену, оказался в тюрьме, а вместе с ним туда попал и Эрнест. Он тоже мешал Фэлену, поскольку пытался увезти Родди с собой в Англию.

— Не прикасайтесь ко мне, — сказала Родди, когда ладонь мужа легла на ее плечо.

Фэлен отдернул руку так молниеносно, словно услышал шипение гадюки, и отошел от жены.

— Простите, — промолвил он, — я не знаю, как мне теперь вести себя с вами.

— Простить вас?! — с негодованием воскликнула Родди и отвернулась, не желая, чтобы он видел ее слезы.

В комнате повисла напряженная тишина. Фэлен выдвинул стул и сел на него.

— Похоже, я ничего не понимаю в этой жизни, — шутливым тоном заметил он, нарушая молчание. — Мне казалось, что потерпевшей стороной в этой ситуации являюсь я, а не вы.

Родди бросила на него возмущенный взгляд.

— Это вы-то — потерпевший?! Я была бы рада, если бы это было действительно так! Лучше бы вы погибли! Клянусь, что я убью вас, как только найду в себе силы сделать это!

Он сидел вполоборота к ней, глядя в окно на цветущую ветку яблони, которая под порывами ветра стучала в стекло.

— Девочка моя, — промолвил Фэлен, переводя на нее взгляд, — вы прекрасно знаете, как можно убить меня.

Родди судорожно вздохнула.

— О нет, не равняйте меня с собой, Фэлен. Я не такая сильная, как вы. Я не могу разрушить своими руками то, что когда-то любила…

— Но мы ведь говорим не о том, что вы когда-то любили, а обо мне, о наших отношениях. — Фэлен встал и, подойдя к письменному столу, приподнял подбородок Родди. — Вы уже разрушили их… Или вы считаете, что мы не испытывали друг к другу никаких чувств? И наши отношения были иллюзией, плодом моего воображения? Я действительно думал, что мы счастливо заживем здесь, в моем имении, что между нами возникнет привязанность, доверие, уважение, что мы будем хранить верность друг другу. — Он поморщился. — Или, во всяком случае, делать вид, что храним. Я знал, что не могу рассчитывать на любовь. Хотя слова о любви легко срывались с ваших уст, маленькая сида. Вы волшебная фея, у вас есть лишь прекрасный сияющий облик и ничего за душой. Вы подобны миражу, на который следует любоваться издали. А я, словно обезумевший от любви мальчишка, пытался приблизиться к вам…

— Вы правы, я не люблю вас, — сказала Родди и, встав, отошла от мужа. — Более того, я вас ненавижу. Вы убийца! Вы отравили мне жизнь. То, что вы сделали, вызывает у меня страх и отвращение.

— Вы боитесь меня? — с ледяным спокойствием переспросил он, чувствуя, что бледнеет. — Вы поздно спохватились, миледи.

Родди била нервная дрожь.

— А это что такое? — спросил Фэлен, взглянув на стол. — Письмо отцу? Вы просите его спасти вас? — Он взял со стола листок бумаги и начал громко читать глумливым тоном: — «Дорогой папа, я пишу тебе по делу, которое не терпит отлагательства. Два дня назад…»

Фэлен вдруг замолчал. Он долго читал несколько строчек, которые успела написать Родди, а потом разжал пальцы и выронил письмо, как будто оно жгло ему руки.

— Вы заманили их в ловушку, словно диких зверей! — вскричала Родди. Ее душили слезы. — Если бы солдаты арестовали одного Джеффри, я, возможно, не догадалась бы, что вы причастны к произошедшему. Но я знаю, что это вы сказали брату, где можно найти Джеффри, а потом навели на их след солдат. Вы солгали капитану, сообщив ему, что Эрнест ищет судно, чтобы переправиться в Англию вместе с Джеффри.

Фэлен схватил ее за плечи.

— Откуда вы все это знаете? Кто вам об этом рассказал? Родди не могла ответить на этот вопрос. Она вспомнила, как стояла у дороги, а мимо нее вели арестованных Эрнеста и Джеффри. На них были кандалы. Увидев сестру, Эрнест мысленно обратился к ней и приказал Родди не вмешиваться, не привлекать к себе внимание солдат. Она должна была остаться на свободе и постараться выручить их из беды. «Но ни в коем случае не проси помощи у Фэлена, — предупредил он. — Не доверяй ему. Наш арест — дело его рук». Родди с ненавистью посмотрела на мужа.

— Не имеет значения, как я узнала о вашем предательстве. Главное, это — правда.

Родди оттолкнула от себя Фэлена. Но он снова попытался обнять ее.

— Вы ошибаетесь! Я велел вашему брату забрать вас и убираться ко всем чертям из моего поместья! — воскликнул он. — И сообщил ему, где он может вас найти!

— Так, значит, вы хотели, чтобы и меня арестовали? — Родди вырвалась из его объятий. — Но у вас ничего не вышло! Я струсила, оказавшись такой же малодушной, как вы. Я стояла у обочины дороги и смотрела, как их уводили. Вы понимаете, что я пережила, Фэлен? Я видела, как уводят моего брата и моего друга…

— Вашего друга?! — взревел Фэлен, и его лицо покрылось красными пятнами от бешенства.

Прищурившись, он внимательно посмотрел на жену.

— Нет, вас нельзя обвинить в трусости, — тихо сказал он, мгновенно успокоившись. — Никто, кроме вас, не осмелился бы бросать мне в лицо подобные обвинения.

Родди гордо расправила плечи.

— Вы безумец, Фэлен. Он усмехнулся.

— Да, это так. — Фэлен достал из кармана большой конверт. — Это письмо передал мне О’Коннел. Оно пришло с последним грузовым судном.

Небрежно бросив пакет на стол, Фэлен молча вышел из кабинета, громко хлопнув дверью. Родди проводила его растерянным взглядом.

Она долго смотрела на коричневый конверт. Письмо было адресовано Фэлену, отправителем являлся хозяин ювелирного магазина «Блейк и Скипуорт».

У Родди перехватило горло, ей стало трудно дышать, на глаза набежали слезы. Она закусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться. Из ее груди вырвался тихий стон. Услышав, как стукнула входная дверь в доме О’Коннелов, Родди посмотрела в окно и увидела Фэлена. Он вскочил в седло и умчался со двора.

Спускаясь по трапу судна в гавани Пиджин-Хаус, Родди оперлась на руку своего спутника.

— У вас ничего не выйдет, — сказал он. — Все тюрьмы забиты арестантами.

Дейван, кузен О’Коннела, воспользовавшись случаем побывать в Дублине, выразил желание сопровождать Родди. Сам он был ярым сторонником повстанческого движения и мечтал принять в нем участие. Правда, добровольная сдача оружия в графстве Керри поубавила пыл Дейвана, но он был уверен, что в Дублине встретит своих единомышленников. Он только молил Бога, чтобы восстание в столице Ирландии вспыхнуло с новой силой, когда он приедет туда. Дейван был готов на подвиги и надеялся, что его имя будет прославлено в эпических поэмах и песнях.

Однако, по всей видимости, его молитвы не были услышаны. В Дублине все было спокойно. Дейван помог Родди спуститься по трапу и провел ее мимо укрепленных мешками с песком постов, где дежурили вооруженные солдаты. К своему разочарованию, он так и не заметил никаких признаков восстания. По улицам города безбоязненно ходили толпы народа. Леди разъезжали в открытых экипажах, джентльмены скакали верхом по проезжей части улицы. Оборванные нищие просили подаяние у прихожан. В толпе мелькали красные мундиры военных, охранявших общественный порядок.

Дейвану и Родди не удалось нанять экипаж, и, влившись в поток пешеходов, они направились к гостинице, в которой им предстояло встретиться с мистером Деламором.

Владелец гостиницы попросил Родди и Дейвана подождать в вестибюле, пока приготовят номер для леди.

— На прошлой неделе, миледи, мы пережили крах наших надежд, — торопливо объяснил он. — Восстание было подавлено, все мы страшно расстроены.

Родди рассеянно слушала его. Сидя за столиком, она смотрела невидящим взглядом на предложенную ей чашку чаю и вдыхала знакомый запах горящей древесины, проникавший в комнату сквозь открытое окно.

За столиком сидели еще три дамы, обменивавшиеся сплетнями и слухами.

— Вы слышали, что творится в суде? — спросила одна из них, поднося ко рту кусочек пирожного.

— О, несмотря на все старания, им не удастся оправдать подсудимых, — возразила другая.

— Вы не правы. Говорят, что в заговоре участвовали вице-король, лорд-канцлер и члены правительства. Они собирались изменить порядки в стране без единого выстрела!

— Значит, все они входили в организацию «Объединенные ирландцы»? — ахнула собеседница.

— Во всяком случае, об этом ходят упорные слухи.

— Мой муж говорит, что восстание подавлено, — вступила в разговор третья дама. — В парламенте сегодня обсуждался вопрос о том, чтобы казнить всех арестантов без суда и следствия, пока не поздно.

Родди выронила чашку, и она разбилась, упав на пол. Дамы бросили на нее удивленный взгляд, а та, которая говорила о казни, вскочила из-за стола.

— О, дорогая, вы испортили такое красивое платье! Какая жалость! — запричитала она, вытирая юбку Родди носовым платком. — Ну ничего, не расстраивайтесь, все это поправимо. Позовите слуг и прикажите им обработать пятна содой и настоем ромашки.

Но прежде чем Дейван успел позвонить в колокольчик и позвать слуг, внимание всех присутствующих привлекло то, что происходило на улице, за окнами гостиницы. Внезапно там воцарилась мертвая тишина. Через несколько мгновений послышался звук, от которого у всех мороз пробежал по коже. Это была барабанная дробь.

В толпе раздался ропот. Военные в красных мундирах рванулись с места. Дамы в экипажах приказали своим кучерам поторапливаться. Соседки Родди по столику в ужасе переглянулись, а потом, не сговариваясь, бросились к выходу. Родди и Дейван последовали за ними.

Дейван схватил за рукав пробегавшего мимо солдата.

— Что случилось? — спросил он, стараясь перекричать шум толпы и стук барабанов.

— Повстанцы сосредоточивают силы в Сентри. Нас всех призывают к оружию! — крикнул на бегу солдат.

— Сентри… где это? — растерянно спросила Родди.

— На севере, — ответила одна из дам. — Очень близко от нас!

Наткнувшись на человека в белом фартуке, владельца одной из лавок, Дейван вцепился ему в плечо.

— Как мне добраться до повстанческой армии? — взволнованно спросил он.

— Там уже шесть тысяч воинов, — радостно сообщил лавочник. — И с каждым часом их становится больше. — Он вдруг замолчал и бросил на Дейвана подозрительный взгляд. — А вы друг или враг?

— Я патриот, — заверил его молодой человек.

— В таком случае ступайте сейчас к тюрьме. Там нужны крепкие парни. Повстанцы хотят освободить лорда Эдварда, который должен возглавить восстание.

Родди знала это имя. Лорд Эдвард Фищджеральд, брат герцога Ленстера, возглавлял кружок радикально настроенных аристократов, в который входил Джеффри.

Родди отвлеклась на секунду, а когда снова повернулась к Дейвану, его уже не было рядом.

Родди обвела взглядом толпу. Люди вокруг были взволнованы новостями и тревожной барабанной дробью. Зажмурившись, Родди попыталась сосредоточиться, но в этот момент почувствовала сильный толчок. Открыв глаза, она увидела перед собой кавалериста и поняла, что едва не попала под копыта его лошади. Толпа подхватила Родди и понесла вперед. Ее охватил страх. Она едва держалась на ногах и знала, что, если упадет, ее затопчут.

В людском потоке все чаще мелькали красные мундиры, так как к нему постепенно присоединялись переодевшиеся в униформу адвокаты, торговцы, банкиры, студенты, аптекари. Все они спешили на сборные пункты ирландской армии, чтобы дать отпор повстанцам. Родди плыла по течению, все больше отдаляясь от гостиницы, около которой потеряла из виду Дейвана. Заходящее солнце озаряло закатными лучами дома и улицы бурлящего города. А бой барабанов все не стихал, призывая мужчин взяться за оружие.

Родди пыталась узнать, где находится тюрьма, но все было бесполезно Люди махали возбужденно руками и что-то кричали в ответ. Она их не понимала. Наконец босой мальчуган молча взял ее за руку и жестом приказал следовать за ним.

Ее проводник шел так быстро, ловко лавируя между людьми, что Родди взмокла от пота. Ладонь, в которой она сжимала руку мальчика, стала влажной и липкой. Уже начинало смеркаться. Они перешли реку и далеко отошли от гостиницы, но толпа за это время не поредела. Родди теперь окружали почти сплошь мужчины, одетые в мундиры. Вокруг царило приподнятое настроение. Людей обуревали противоречивые эмоции — страх и решимость идти до конца. Родди слышала смех, шутки и видела бутылки вина, пущенные по кругу. Сумерки сгущались, и Родди боялась потерять мальчика из виду. Она крепко вцепилась в его маленькую руку с грязными обкусанными ногтями.

У Родди складывалось впечатление, что они запутывают следы. Порой ей казалось, что они уже были недалеко от места, мимо которого проходили сейчас. Вскоре она снова почувствовала запах реки. Когда толпа подошла к католической церкви, поползли слухи, что на кладбище при этом храме по ночам собираются повстанцы, что здесь зарыты пики, что на подступах к городу авангард армии мятежников прорвал все военные посты, что в городе действует хорошо организованная группа сторонников мятежа, которая готовится поджечь здание парламента.

Родди боялась оказаться затертой на узкой улочке между двумя враждующими людскими потоками — сторонниками организации «Объединенные ирландцы» и верноподданными гражданами, но тут провожатый дернул ее за рукав:

— Мы пришли, мэм! Это здесь!

Родди окинула взглядом глухие, без единого окна, стены тюрьмы. Она вдруг растерялась, не понимая, зачем пришла сюда и что ей делать дальше. Ей не верилось, что за этими каменными стенами находятся близкие ей люди, Эрнест и Джеффри, которых власти, запаниковав, могут казнить без суда и следствия в любой момент.

Мальчуган протянул ей свою худенькую руку, требуя, чтобы она заплатила ему за услугу. Родди наклонилась и достала из туфли шиллинг. Мать научила ее всегда иметь при себе деньги на крайний случай. Мальчик схватил монету и тут же исчез в темноте.

Родди в нерешительности огляделась по сторонам. Ей было не по себе. Она сомневалась, что сможет найти здесь Дейвана. Родди прислушалась к своему внутреннему голосу, надеясь, что он сможет предупредить ее о надвигающейся опасности.

Внезапно она почувствовала, что в переулке, кроме нее, еще кто-то есть, и быстро спряталась под аркой входа в один из магазинов, прижавшись спиной к закрытой двери. Сосредоточившись, она уловила настроение незнакомцев и поняла их намерения.

Родди чуть не вскрикнула от радости, когда увидела группу молодых людей, в которой находился и Дейван. Он был исполнен энтузиазма. Встретив своих единомышленников, Дейван был готов идти с ними до конца в осуществлении опасных планов. Незнакомцы переговаривались очень тихо, несмотря на свое возбуждение.

— Это наш единственный шанс, — прошептал один из заговорщиков. — Мы можем справиться с этим делом одни, без помощи остальных наших товарищей. Если никто из нас не дрогнет, я уверен, что у нас все получится.

— Мы все здесь не робкого десятка. — Это был голос Дейвана. — Я уроженец графства Керри, и мне доводилось провозить контрабандные грузы под самым носом у королевских ищеек.

Послышались звуки возни.

— Одно дело королевские ищейки, а другое — оранжисты[3]. Мне удавалось не раз обводить их вокруг пальца. Поэтому прикуси-ка свой язык, уроженец графства Керри, и не пытайся взобраться по лестнице на стену первым, я тебя не пропущу!

— Заткнитесь оба! — раздался строгий голос. — Вы ведете себя как мальчишки. Это не детские проказы. В операции должны были принимать участие тридцать человек, а не полдюжины отчаянных парней. Кроме того, нам нужна лошадь, чтобы увезти отсюда освобожденного узника, но мы так и не смогли раздобыть экипаж. Ох, чует мое сердце, что для нас все это закончится очень плохо.

— И вас это страшит? — В голосе Дейвана сквозило презрение. — Это была бы прекрасная смерть!

Заговорщики поравнялись с магазином, под аркой которого пряталась Родди. Она попыталась переместиться в дальний угол и вдруг услышала лязг металла. Посмотрев на землю, Родди увидела, что к ее ногам упала пика, которая, должно быть, стояла у двери. Ее наконечник поблескивал в лунном свете. Родди затаила дыхание, испугавшись, что этот звук мог выдать ее. Однако молодые люди были слишком заняты разговором.

— Я ничего не боюсь, — буркнул собеседник Дейвана. Но Родди знала, что это была ложь: он сильно трусил. Группа заговорщиков быстро прошла мимо нее. — Если хотите, давайте поборемся. И тогда посмотрим, кто победит.

— Перестаньте! У нас нет времени. Где веревка?

— А кто полезет первым? — Голос молодого человека, задавшего этот вопрос, предательски дрогнул.

— Мы кинем жребий. Давайте сюда ваши кокарды. Кто вытянет зеленую, полезет на стену, а кому достанется белая, возьмет на себя охрану у ворот.

— У меня нет кокарды, — нетерпеливо сказал Дейван.

Он еще не решил, что было опаснее и почетнее — взобраться по лестнице на стену тюрьмы или сразиться с охраной у главного входа.

Родди, затаив дыхание, приготовилась выйти из своего убежища, чтобы остановить заговорщиков и положить конец этому фарсу. Но тут раздался властный голос человека, который, судя по всему, возглавлял эту группу.

— Когда перелезете через стену тюрьмы, не тратьте даром время. Не пытайтесь сразу отыскать лорда Эдварда, а лучше прикончите первого попавшегося охранника, заберите у него ключи и начинайте открывать все камеры подряд. Тем временем мы отвлечем внимание караульных на входе, а если понадобится, сразимся с ними.

У Родди бешено забилось сердце. Она поняла, что, если Эрнесту повезет, он окажется на свободе…

— Друзья мои, — раздался вдруг голос человека, который, должно быть, только что подошел к заговорщикам, однако в пылу спора никто не услышал его шагов. Родди чуть не вскрикнула, услышав этот бархатный баритон. — Я уверен, что ваш план с треском провалится. Вы не сумеете никого освободить. Это дело вам не по зубам.

Комок подкатил к горлу Родди. Она осторожно выглянула из своего укрытия и в призрачном свете луны увидела со спины человека, направлявшего дуло пистолета на группу заговорщиков. На нем были красный мундир и парик офицера британской армии. Родди сразу же узнала его. Этот голос она не спутала бы ни с каким другим. Человек, державший на мушке Дейвана и его товарищей, был ее мужем.

Глава 23

— Ивераг! — воскликнул ошеломленный Дейван. Однако когда он разглядел мундир Фэлена, его изумление сменилось возмущением. — Боже правый! Вы поступили на королевскую службу?

— Наконец-то вы это заметили, — насмешливо сказал Фэлен. — Вы и ваши товарищи должны положить пики на землю.

Дейван судорожно сжал в руке древко своей пики. Молодые люди сгрудились за его спиной.

— Оружие на землю! — потребовал Фэлен.

Родди наблюдала эту сцену, затаив дыхание. Она была готова в любую минуту вмешаться. Нельзя было позволить Фэлену убить глупого мальчишку, мечтающего о славе. Родди охватила досада. Зачем граф Дьявол явился сюда? Он только все испортил! Надежда Родди на то, что ее близкие обретут свободу, таяла на глазах. И в этом был виноват ее муж.

Граф Дьявол тем временем навел пистолет на Дейвана. Родди круглыми от ужаса глазами смотрела на мужа. У Фэлена не дрогнет рука, Родди это знала. Он прикончит молодого человека с такой же легкостью, с какой солдаты в Ивераге убивали скот. Родди почувствовала во рту горьковатый привкус. Осторожно наклонившись, она подняла с земли валявшуюся у ее ног пику и только тут заметила, как сильно дрожат ее руки.

Когда она неожиданно появилась из темноты, Дейван бросил на нее ошеломленный взгляд, но тут же перевел его снова на пистолет. Представив, как из дула пистолета вылетит пуля и вонзится ему в лоб, он выронил пику из рук.

— К остальным это тоже относится, — заявил Фэлен и снова поднял пистолет, видя, что товарищи Дейвана колеблются. — Или вы так не любите этого парня, что желаете ему смерти?

Один за другим ирландцы начали бросать на землю пики.

Молодые мятежники хорошо владели собой и даже виду не подали, что заметили Родди, которая начала медленно приближаться к Фэлену, стоявшему к ней спиной. Пика, которую она держала в руке, казалась ей очень тяжелой.

— Но вы же не собираетесь доносить на нас, правда? — с надеждой в голосе спросил Дейван.

Он задал этот вопрос отчасти для того, чтобы выиграть время, а отчасти из страха перед арестом. Дейван краем глаза следил за движениями Родди. «Дева Мария, — думал молодой человек, — неужели эта женщина ранит собственного мужа?»

Родди была уже совсем близко. С этого расстояния она могла ударить Фэлена по голове древком пики.

— Мне следовало бы это сделать, — сказал Фэлен, — вы мешаете мне.

Родди еще крепче сжала в руке пику. Может быть, Фэлен догадывается, что она стоит у него за спиной? Дейван зло прищурился.

— Ублюдок, — бросил он оскорбление в лицо Фэлену. — Проклятый доносчик!

— Не испытывайте мое терпение, О’Коннел. Я даю полминуты, чтобы вы все исчезли.

Родди приподняла древко, готовясь нанести удар. Нов душе она все еще надеялась, что Фэлен обернется и отведет ее руку. «Я здесь! — мысленно обращалась она к мужу. — Разве ты не чувствуешь, что я стою у тебя за спиной? Сделай же что-нибудь!»

Дейван презрительно усмехнулся.

— Вам не привыкать строчить доносы, не так ли? — сказал он. — Это из-за вас лорд Джеффри попал в тюрьму и может отправиться на виселицу.

«И мой брат тоже…» — вспомнила Родди и задохнулась от отчаяния.

— Я не желаю вас слушать, глупый щенок! — заявил Фэлен. — Немедленно убирайтесь отсюда!

Фэлен прицелился в голову Дейвана. Молодой человек с круглыми от ужаса глазами застыл на месте. Он все еще надеялся на то, что Родди наконец нанесет удар. У Родди дрожали руки от напряжения. На лбу Дейвана выступил холодный пот. «Действуйте! — мысленно молил он Родди. — Ударьте же его!» Пика жгла ее ладони, на глаза Родди набежали слезы.

«Ну же, скорее! Бейте! Не медлите!» — Дейван был на грани истерики.

— Я не могу! — воскликнула вдруг Родди и разрыдалась. Фэлен резко обернулся. И в это время Родди заметила, что Дейван поднял свою пику и собирается нанести удар в грудь Фэлену. Не отдавая себе отчета в том, что она делает, Родди бросилась вперед и выбила своим древком пику из рук Дейвана. Оружие со стуком упало на каменную мостовую. Через мгновение Фэлен размахнулся и ударом кулака в челюсть сбил молодого человека с ног. Дейван рухнул и поотерял сознание.

Его товарищи бросились врассыпную. Лишь один из них замешкался, но, когда Фэлен навел на него пистолет, тоже сорвался с места и исчез в темноте.

Фэлен схватил жену за плечо.

— Маленькая сучка, — процедил он сквозь зубы, буравя ее колючим взглядом, — это вы подговорили этих недоумков проникнуть в тюрьму? Неужели вы не понимаете, что это безумие?

Он вдруг отпустил ее, и Родди, потеряв равновесие, не удержалась на дрожащих ногах и упала на колени.

Он помог ей подняться, но, как только она оказалась на ногах, Фэлен заломил ей руки назад и перехватил за спиной запястья. Родди жалобно всхлипнула. Заметив, в каком жалком состоянии она находится, Фэлен чертыхнулся и отпустил ее руки. Родди едва снова не упала, и Фэлен обнял ее за талию. Он не вел, а скорее волок ее по переулку, направляясь к улице. Завернув за угол, они оказались посреди толпы.

Пробравшись вдоль центрального фасада тюрьмы, они остановились в нескольких ярдах от ворот.

— Вы хотите, чтобы Джеффри и ваш брат оказались на свободе? — тихо спросил ее Фэлен. — Тогда стойте и наблюдайте за тем, что сейчас произойдет.

Родди била мелкая дрожь. Она растерянно смотрела на тюремные ворота. Через несколько секунд из толпы вышел офицер в красном мундире и направился к караульному помещению. Солдаты отдали ему честь. Родди вытянула шею, стараясь лучше разглядеть то, что происходило возле ворот тюрьмы.

Усилием воли она заставила себя сосредоточиться на мыслях и ощущениях охраны. Один из караульных взял какие-то документы из рук Фэлена и исчез за воротами. Фэлен остался один. Заложив руки за спину, он со скучающим видом начал прохаживаться взад и вперед. Прошло довольно много времени. Родди не сводила глаз с мужа, тяжело дыша от волнения. Смысл происходящего начал доходить до ее сознания. По улице, несмотря на наступившую ночь, сновали люди. Время от времени раздавались дикие возгласы и истерический смех. Родди чувствовала, что многим жителям города было не по себе, но они пытались скрыть свой страх. Фонари на улице не горели, и Родди не видела, что творится в нескольких ярдах от освещенного входа в тюрьму.

Родди вдруг захотелось плакать. В глубине души она верила в порядочность мужа. Фэлен тем временем замер на освещенном пятачке перед воротами. Родди не сводила с него глаз. Лицо Фэлена скрывалось в тени, падавшей от козырька фуражки. Приглядевшись, Родди поняла, что на нем был мундир с чужого плеча. На его узкой талии он топорщился, а на широкой груди, напротив, едва не трещал по швам.

«Я люблю тебя, — думала она, глядя на мужа. — Люблю, несмотря ни на что».

Фэлен вдруг встрепенулся. Из ворот вышел охранник и вернул ему документы. Родди охватило волнение. Она почувствовала приближение людей, о судьбе которых беспокоилась. Они были совсем рядом. Через мгновение она увидела их. Из ворот тюрьмы появились Эрнест и Джеффри в сопровождении конвоя и старшего надзирателя.

Фэлен протянул бумаги надзирателю, и тот принялся тщательно изучать их. Родди попыталась прочитать мысли тюремщика, но ей это не удалось. Вокруг было слишком много народа, и это мешало ей сосредоточиться. Однако она уловила его настроение: надзирателем овладели сомнения. Это внезапное освобождение заключенных казалось ему странным.

Она видела, как Фэлен пожал плечами в ответ на какой-то вопрос надзирателя и махнул рукой в сторону шумной, возбужденной толпы. Тюремщик еще о чем-то спросил Фэлена, но, прежде чем ее муж успел ответить, из толпы к зданию тюрьмы вышел, пошатываясь, пьяный верзила и начал орать на надзирателя, осыпая его отборной бранью.

Тюремщик посмотрел на него и, нахмурившись, опустил руку, в которой держал бумаги Фэлена. Ропот пробежал по рядам собравшихся вокруг зевак.

— Это Нильсон, — услышала Родди. — Ей-богу, это Сэм Нильсон…

Пьяный верзила приблизился к надзирателю.

— Я вернулся, Грегг! — крикнул он. — Ты не ожидал, что я приду? Проклятый ублюдок, посмотри на меня!

У него заплетался язык. Толпа сгрудилась вокруг Нильсо-на, который едва держался на ногах.

— Это издатель «Северной звезды», — услышала Родди перешептывания зевак. — Неужели его снова выпустили? Его посадили четыре года назад во время массовых беспорядков… а потом условно освободили, но вскоре он снова загремел в тюрьму…

Надзиратель повернулся к охранникам и негромко отдал какой-то приказ. Солдаты тут же нырнули в толпу, а через несколько мгновений появились рядом с верзилой и окружили его. Поняв, что произошло, Нильсон взревел и начал яростно отбиваться от них. Завязалась драка. Родди прижалась спиной к стене, но тут кто-то схватил ее за плечо. Повернувшись, она увидела сосредоточенное лицо Фэлена.

— Быстро в переулок! — приказал он.

Рядом с Фэленом стоял Эрнест со связанными за спиной руками. Поняв, что от нее требуется, Родди схватила брата за локоть и направилась вдоль фасада тюрьмы. Но тут в нее кто-то врезался и толкнул прямо на стену. Родди зашаталась, не выпуская руку Эрнеста.

— Держись, сестренка! — крикнул Эрнест, оттесняя кого-то от нее своим телом.

Родди бросила взгляд через плечо и увидела за своей спиной Джеффри, вырывавшегося из рук Фэлена. У Родди упало сердце. Однако твердое, исполненное суровой решимости выражение лица мужа помогло ей сохранить самообладание. «Фэлен знает, что делает! — сказала себе Родди. — Не теряй выдержки. Веди Эрнеста в безлюдный переулок, как приказал тебе муж!»

Борьба между одетым в военную форму Фэленом и Джеффри, у которого были связаны руки, закончилась так же мгновенно, как и началась. Однако прохожие бросали на них подозрительные взгляды. Верноподданные граждане решили, что британский офицер, конвоирующий заключенных, нуждается в их помощи. Толпа начала расступаться перед ними, шипя проклятия в адрес Эрнеста и Джеффри. Атмосфера постепенно накалялась. Но впереди уже маячил безлюдный темный переулок. Они быстро свернули за угол и наконец оказались в безопасности.

Родди держалась в седле из последних сил. Она очень устала. Лошади, которых Фэлен украл пару дней назад, шли довольно резво. Лучи восходящего солнца окрашивали окрестности в розоватые тона. Теперь можно было хорошо различить очертания полей, размежеванных живыми изгородями, и горы на востоке. Рассвет не предвещал их маленькому отряду ничего хорошего. Вот уже четвертые сутки они прятались от солдат и повстанцев, которые опустошали селения.

В ту памятную ночь, когда Фэлен помог Джеффри и Эрнесту бежать из тюрьмы, отряды мятежников, слух о которых вызвал в городе панику, так и не появились в Дублине. Зато повстанческая армия начала активные действия в других графствах страны. Родди до глубины души потрясло жестокое убийство, произошедшее на дороге в Корк. Почтовая карета, ехавшая впереди них, была остановлена и сожжена мятежниками. Всех пассажиров зарубили и бросили на обочине.

После этого инцидента Родди повидала немало смертей. Мятежники сеяли страх и творили злодеяния по всей стране, но действия регулярной армии и верноподданных граждан, пытавшихся подавить восстание, отличались не меньшей жестокостью. Маленький отряд объезжал стороной города, но и в сельской местности на их пути встречались повешенные на деревьях крестьяне и горы трупов, лежавшие на полях. Родди поневоле узнавала мысли местных жительниц о замученных сыновьях, о расстрелах, поджогах и жестоких телесных наказаниях, которым подвергались их близкие. В одном городке мятежники вырезали весь гарнизон во время сна, а командира, известного в округе своими зверскими методами расправы с повстанцами, заживо сожгли в смоляной бочке. В другом населенном пункте перепуганные наступлением повстанцев военные вывели всех заключенных из тюрем и расстреляли их без суда и следствия.

Тихим погожим утром все эти ужасы казались нереальными. Однако напоминания о них повсюду преследовали Родди. Заметив стаю воронья, кружившего над полем, она отвернулась, не желая видеть еще одну страшную картину.

«С тобой все хорошо, сестренка?» — мысленно обратился к ней скакавший рядом Эрнест.

Взглянув на него, Родди кивнула.

— Где мы сейчас находимся? — спросил он Фэлена. Голос Эрнеста звучал напряженно. Он не сумел преодолеть враждебность, которую всегда испытывал к мужу своей сестры. Родди раздражало то, что ее брат не доверяет Фэлену. Фэлен огляделся по сторонам, пытаясь сориентироваться.

— Мы где-то в районе Скаллодж-Гэп, — сказал он, посмотрев на гряду невысоких гор, тянувшуюся справа.

— А вон та дорога ведет к побережью? Фэлен кивнул.

— В таком случае почему мы не сворачиваем на нее? Эрнест хотел как можно скорее добраться до порта. Он беспокоился не о себе, а о безопасности сестры.

Фэлен не сразу ответил. До этого времени Родди казалось, что у ее мужа есть четкий план действий. Во всяком случае, он отдавал приказы твердым, решительным тоном. Даже Джеффри, не раз порывавшийся примкнуть к армии мятежников, слушался его. Эрнест тоже со временем перестал сетовать на то, что его с позором выкрали из тюрьмы, хотя он горел желанием защищать себя на судебном процессе и доказать свою невиновность. Родди казалась глупой такая позиция брата.

Наконец Фэлен остановил лошадь и повернулся лицом к своим спутникам. Он давно уже сменил форму британского офицера на штатское платье. Его щеки покрывала темная щетина, придававшая ему еще более мужественный вид.

— Если хотите, можете ехать на восток, — заявил он.

— Я думал, что мы держим путь к побережью.

— На вашем месте я отправился бы именно туда. Фэлен отстегнул от пояса флягу с водой, открыл ее и поднес ко рту, запрокинув голову. Из уголка его губ по подбородку, поросшему щетиной, потекла тоненькая струйка.

— Но как я найду дорогу к побережью? — нахмурившись, спросил Эрнест.

Фэлен не спеша закрутил колпачок на фляге и пристегнул ее к поясу. Эрнеста бесила его медлительность. Открыв седельную сумку, Фэлен достал большой свернутый лист плотной бумаги.

— Простите, я не собирался монополизировать карту, — небрежным тоном сказал он.

Эрнест выхватил карту у него из рук.

— Черт возьми! Именно это вы и сделали! Надеюсь, наше кружение на одном месте имело какой-то смысл.

— Да, конечно. Мы остались живы. Джеффри взглянул на горы.

— Я продолжаю утверждать, — сказал он, — что только в населенных пунктах, контролируемых повстанческой армией, мы будем чувствовать себя в безопасности. Я уверен, что в Уэксфорде Бейгел Харви непременно поможет нам, это наш человек!

— А вы не допускаете мысли, что эта местность уже находится в руках правительственных войск? — холодно спросил Фэлен.

— Но вы же слышали в Килкаллене последние новости! — воскликнул Джеффри, и лошадь нервно заходила под ним. — Дублин пал!

— Это были не новости, а мечты пожилого школьного учителя, вооруженного неисправным мушкетом, — возразил Фэлен.

— То, что ирландская милиционная армия отступает, это факт, — не сдавался Джеффри.

— Да, вы правы, — нахмурившись, согласился Фэлен. — Но солдаты повстанческой армии превзошли правительственные войска в жестокости.

Джеффри нечего было возразить.

— Среди повстанцев много черни, — насупившись, заметил он. — У них явная нехватка кадровых военных и офицеров. Поэтому я направляюсь в Уэксфорд. Я хочу вступить в ряды повстанческой армии.

Эрнест оторвал глаза от карты.

— Да, Уэксфорд ближе, чем Уотерфорд, — сказал он и бросил взгляд на горизонт, озаренный лучами восходящего солнца. — Все ясно, мы должны рискнуть и попробовать пробраться туда. До подножия гор мы могли бы скакать без остановки. Думаю, наши кони выдержат такой темп.

— Тогда в путь! — воскликнул Джеффри и пришпорил лошадь.

Эрнест и Джеффри сорвались с места и помчались вперед. Посмотрев им вслед, Родди перевела взгляд на Фэлена. Он, изменившись в лице, не сводил с нее глаз. Родди показалось, что муж силится запечатлеть в памяти черты ее лица так, как это обычно делают накануне разлуки. Фэлен первым отвел взгляд и спешился.

— Вы решили сделать здесь остановку? — с недоумением спросила она.

— Да, — ответил Фэлен без всяких объяснений.

Родди спрыгнула на землю. В это время к ним подскакал Эрнест. Заметив, что сестра не последовала за ним, он тут же вернулся.

— Почему ты спешилась, Родди? Неужели ты так устала, что не можешь продолжать путь?

— Я спешилась, потому что Фэлен сделал остановку, — ответила она, не глядя на брата.

— Зачем вы упрямитесь, Ивераг? — недовольным тоном спросил Эрнест. — Мы теряем драгоценное время. Со всех сторон нам грозит опасность. Я хочу поскорее увезти Родди из этой проклятой страны.

Желваки заходили на скулах Фэлена. Но он продолжал молча расседлывать жеребца. Родди попыталась расстегнуть подпругу на своей лошади.

— Черт возьми! — вскипел Эрнест. — Все это время вы командовали нами, несмотря на то что хуже всех нас разбираетесь в ситуации! Из-за вас наше положение с каждым днем ухудшается. Поехали отсюда, сестренка!

— Я останусь с Фэленом, — спокойно сказала она. Эрнест тяжело вздохнул. Родди чувствовала, что ее слова охладили его пыл.

— Родди, — стараясь говорить медленно и веско, произнес он, — если ты сейчас же не сядешь в седло, я брошу тебя здесь.

Родди, расстегнув наконец подпругу, сняла седло с лошади.

— Ради Бога, Эрнест, — промолвила она. — Делай что хочешь.

Эрнест открыл было рот, но Родди не дала ему вставить слово.

— Уезжай, я не держу тебя! — воскликнула она. — Поверь, я не буду скучать ни по тебе, ни по лорду Джеффри. Мне надоело ваше нытье. Я прекрасно понимаю Фэлена и не осуждаю его зато, что порой он грубо обращается с вами. Он вытащил вас из тюрьмы, спас от верной гибели, а вы даже не поблагодарили его! — Родди взяла полотенце из седельной сумки и начала энергично вытирать спину лошади, продолжая выговаривать брату: — Вы постоянно ворчите, придираетесь к каждому его слову и ведете себя как принцы крови, которым все обязаны прислуживать. Эрнест спешился.

— Родди, сестренка, я понимаю, ты очень устала, выбилась из сил…

Родди резко повернулась к брату.

— Я устала прежде всего от вас! Если Фэлен прикажет, я проскачу без остановки еще сотню миль.

— О Боже, ты опять за старое! Мы уже говорили на эту тему, сколько можно? Ты не обязана хранить верность человеку, который не делает ни малейших попыток обеспечить твою безопасность.

— Неужели ты слеп, Эрнест, и ничего не видишь? Я люблю этого человека. Что же касается моей безопасности…

У Родди дрогнул голос, и она замолчала. «Вспомни поговорку, девочка моя, — мысленно обратился к ней брат. — Горбатого могила исправит».

Родди воздвигла барьер между собой и братом, не желая читать его мысли, которые она не могла оспорить вслух. Эрнест вел себя нечестно по отношению к ней и знал об этом.

— Еще неизвестно, кто из нас горбатый, — хмыкнув, сказала она, давая понять брату, что не одобряет избранную им тактику. — Как ты можешь рассуждать о верности, когда плохо представляешь себе, что это такое? Фэлен доказал свою верность дружбе, когда спас Джеффри и тебя. А вы что сделали для него? Ничего! А что касается Джеффри… Ты, наверное, знаешь, что Фэлен считает себя обманутым? Он думает, что я изменила ему с лордом Кэшелом… — Заметив, что Эрнест шокирован этим известием, Родди горько усмехнулась. — Да-да, мой муж считает, что я люблю его лучшего друга, этого безмозглого бунтовщика, который не стоит и мизинца Фэлена.

Родди уже почти кричала, потеряв контроль над собой. Почувствовав, что ей на плечо легла чья-то рука, она резко обернулась.

— Девочка моя, — прошептал Фэлен на ухо жене, прижав ее к груди. — Вы хотите, чтобы ваш голос слышали во всех уголках графства?

У Родди упало сердце, когда она поняла, что забылась и чуть не подвела своих спутников. Обвив шею мужа руками, она прильнула к нему.

— Фэлен… — всхлипнув, прошептала она, — у меня и в мыслях не было уходить от вас к Джеффри. Неужели вы считаете меня такой глупой? Я боялась за вас и поэтому не хотела, чтобы Джеффри находился рядом с вами. Он не слушался меня, постоянно бродил по окрестностям и жег костры… А потом я заблудилась и упала в реку. Я промокла насквозь, и Джеффри хотел, чтобы я согрелась и высушила одежду. Но он так и не сумел разжечь огонь в очаге… — Родди подняла на мужа глаза, полные слез. — Умоляю вас, Фэлен, поверьте мне…

Фэлен долго молчал. Родди, уткнувшись лицом ему в грудь, тихо всхлипывала. Наконец он, издав короткий смешок, погладил ее по спине и произнес:

— В то, что Джефф не умеет разводить огонь, мне нетрудно поверить.

Не этих слов ожидала от него Родди. Однако его мягкий тон и нежный взгляд заставили ее сердце затрепетать от радостных предчувствий. Она поняла, что Фэлен поверил ей.

— Все, что сказала Родди, сущая правда, — услышала она за спиной голос Джеффри. Родди и не заметила, как он подъехал. — Я боялся, что она серьезно заболеет.

Фэлен глубоко вздохнул.

— Нуда, — пробормотал он, — и поэтому вы ее раздели догола.

— Друг мой, эта женщина душой и телом принадлежит вам, — промолвил Джеффри. — Она не в моем вкусе, я уже говорил вам об этом.

Родди фыркнула.

— Ну еще бы! — насмешливо воскликнула она. — Умные женщины никогда не нравились вам!

— Твоя привязанность к мужу очень трогательна, — сказал Эрнест, — но давайте вспомним о наших планах. Мы ведь хотели добраться до ближайшего порта.

— Я же сказала, что останусь с Фэленом, — напомнила Родди. — А тебе и Джеффри лучше покинуть Ирландию.

— Я никуда не поеду без тебя. Я приехал сюда за тобой, не забывай об этом! А вообще я предпочел бы вернуться в Дублин, чтобы доказать в суде свою невиновность. Я не желаю всю жизнь носить клеймо беглого преступника.

Родди задохнулась от возмущения.

— Фэлен рисковал жизнью, спасая тебя, а ты хочешь снова сесть в тюрьму?! Конечно, если ты мечтаешь о посмертной реабилитации, ты можешь вернуться в Дублин. Но я посоветовала бы тебе вести себя более благоразумно.

— О Боже, Родди! — изумленно воскликнул Джеффри. — Где вы нахватались таких выражений? «Посмертная реабилитация»… Подумать только! Да вы, наверное, повторяете слова мужа.

— Скорее всего она повторяет ваши слова, — парировал Фэлен, — это вы у нас герой, стремящийся к посмертной славе.

— Возможно, я кажусь вам смешным, — дрогнувшим голосом промолвил Эрнест, — но я хочу защитить свою честь и отстоять свое доброе имя. Вы представляете, как выглядит мой поступок со стороны? Я бегу из тюрьмы с тем самым мятежником, которому, как считают власти, я помогал в Ивераге. Это ли не доказательство моей причастности к мятежу?

— Вы находитесь в выигрышном положении, — заявил Фэлен, — поскольку защищены со всех сторон. Если мятежники захватят Дублин, а французы подойдут к берегам Ирландии, вас объявят истинным патриотом, помогавшим герою революции. — И Фэлен кивнул в сторону Джеффри. — Если же восстание будет подавлено, вам никто не сможет предъявить серьезных обвинений. Вы скажете, что ничего не знаете, что никогда не встречались с радикалами, не слышали о демократии и понятия не имели, что такой безукоризненный джентльмен, как лорд Джеффри, является ярым республиканцем. Вы прикинетесь наивным, доверчивым англичанином, приехавшим в Ирландию проведать свою сестру и попавшим в переделку.

—.Вы, как всегда, очень практичны, Фэлен, — снисходительно заметил Джеффри.

Эрнесту явно не понравились слова Фэлена, скорее всего, как подозревала Родди, потому, что Фэлен был прав и ее брат понимал это.

286

Он бросил сердитый взгляд на сестру. Родди поняла, какую мысль он пытается ей внушить, и ближе придвинулась к Фэлену.

— Скажи папе, — ответила она на немой вопрос брата, — что ты сделал все, что мог. Я действительно не могу поехать с тобой, Эрнест.

— Что значит — не можешь? — Эрнест искоса посмотрел на Фэлена. — Ты хочешь сказать, что тебя не отпускают?

— Я хочу сказать, что мое место здесь, рядом с мужем. Поколебавшись, Эрнест повернулся к Джеффри. Он чувствовал свое полное поражение.

— Ну что, едем в Уэксфорд? — устало спросил он. Джеффри усмехнулся.

— Да, мой товарищ по борьбе, — шутливо сказал он.

Фэлен открыл седельную сумку Родди и, достав из нее пистолет, кошелек с деньгами и мешочек с порохом и пулями, протянул все это Эрнесту:

— Вот возьмите, пригодится в дороге.

— Спасибо, — глядя в глаза Фэлену, поблагодарил Эрнест, а затем тихо добавил: — За все.

Небрежно кивнув, Фэлен отвернулся. Застегнув седельную сумку, он передал ее Родди.

— Мы сделаем здесь привал на час, чтобы перекусить, а потом продолжим путь на запад.

Глава 24

К полудню они добрались до Килкенни. В этом городке царил воскресный покой. Но Родди чувствовала, что за фасадом тишины и полудремы таится страх. Путники перешли по мосту через реку Нор, на берегу которой возвышался старинный замок. Здесь стоял гарнизон. Родди видела, как по широкой лужайке расхаживают солдаты в красных мундирах. Правительственные войска жестокими методами усмиряли и запугивали местное население, требуя сдачи оружия. По дороге им не встретилось ни души, хотя Родди чувствовала, что поблизости находятся десятки людей. Прячась за живыми изгородями и в пустых сараях, они с опаской наблюдали за Фэленом и его спутницей.

Остановившись сразу за мостом, Фэлен взглянул на жену. Темная щетина на лице придавала ему свирепый вид.

— Вы действительно готовы проскакать еще сотню миль, если я попрошу вас об этом? — спросил он.

Они ехали всю ночь. У Родди ломило все тело, голова раскалывалась, ее мучили голод и жажда. Но она не хотела выглядеть слабой в глазах мужа.

— Да, готова, — не колеблясь, ответила Родди. Потянувшись к жене, Фэлен погладил ее по щеке. Их лошади смирно стояли бок о бок.

— Девочка моя, вы настоящая героиня.

— Правда? — Она устало улыбнулась. — Я беру с вас пример.

Фэлен грустно посмотрел на нее так, будто в этих словах был упрек, а не похвала. Спешившись, он протянул жене поводья своей лошади.

— Подождите меня здесь. Я посмотрю, нет ли поблизости места, где вы могли бы немного отдохнуть.

Через четверть часа Родди уже входила в придорожный трактир. Фэлен разрешил ей поспать пару часов.

— Но не больше, — предупредил он. — Возможно, нас ищут. Мы еще недостаточно далеко отъехали от Дублина, чтобы считать себя в полной безопасности.

Поднявшись в номер, Родди устало опустилась на кровать. Фэлен снял сапоги и присел рядом с ней. От него пахло конским потом и порохом. Взгляд Фэлена скользнул по телу Родди. Улыбнувшись, она погладила его по руке.

— Я слишком устала, — извиняющимся тоном сказала она и легла на мягкую перину.

С наслаждением вытянувшись на постели, Родди закрыла глаза и тут же почувствовала, что Фэлен склонился над ней. Поцеловав жену в висок, он зарылся лицом в ее распущенные волосы.

— Простите меня, любовь моя, что я заставил вас пройти через все эти испытания, — прошептал он.

Родди погладила его по спине.

— В этом нет вашей вины, — промолвила она. — Во всем виноваты Джеффри, Маллеин, Уиллис — те, для кого люди всего лишь пешки в политической игре. Они не боятся разжечь огонь, думая, что его будет легко потушить.

Приподнявшись, Фэлен оперся на локоть и с удивлением посмотрел на жену.

— Да вы стали настоящим философом! — Он нежно убрал прядку волос с ее щеки. — Мне жаль, что вы находитесь сейчас здесь, в Ирландии, а не в мирной Англии. Эрнест был прав, надо было отправить вас вместе с ним.

— Эрнест… — задумчиво повторила Родди и вдруг представила брата и Джеффри, скачущих по охваченной мятежом земле. — О Боже, надеюсь, у них все будет хорошо.

Фэлен погладил ее по голове.

— Не беспокойтесь за них, дорогая моя. Эрнест обладает здравомыслием, которого, к сожалению, лишен Джеффри.

— Благодаря вам у них теперь по крайней мере есть шанс покинуть Ирландию, — заметила Родди!

Фэлен внезапно отодвинулся от нее и сел на кровати.

— Не надо постоянно твердить об этом, — недовольным тоном сказал он.

Родди села.

— Хорошо, — сказала она, — я не буду больше говорить об этом, если вам это не нравится. Но… — Родди помолчала, подбирая слова, и, не найдя их, в отчаянии покачала головой. — Я не знаю, как загладить свою вину перед вами… Я обвиняла вас…

— Значит, вы не верите в то, что я мог в припадке ревности донести на Джеффа, а потом попытаться избавиться заодно и от Эрнеста?

— Нет, не верю.

— Вы хотели сказать, что теперь не верите. — Фэлен снял жилет и шейный платок. — Я освободил их на ваших глазах, и поэтому вы думаете, что это не я упрятал их за решетку.

Родди стало не по себе от его слов.

— Что вы хотите сказать?

— Я хочу сказать, — взревел он, — что ничего не помню! Я послал Эрнеста в эту проклятую лачугу, сказав, что там он найдет вас. А потом… у меня провал в памяти. — Фэлен прижался горячим лбом к оконному стеклу. — Я пришел в себя уже в Дерринейне, где прочитал ваше письмо, адресованное отцу…

Фэлену было трудно говорить об этом, и он не желал бередить душу тяжелыми воспоминаниями. Помолчав, он велел жене постараться уснуть, надел сапоги и вышел из комнаты. Через два часа Фэлен разбудил Родди, и они выехали из Килкенни.

Чем ближе они подъезжали к поместью Фэлена, тем в большей безопасности чувствовала себя Родди. В Кенмаре, расположенном у подножия гор Иверага, мятежников никто в глаза не видел. Однако по городу ходили слухи о невероятной жестокости правительственных войск, хотя физически в этой местности никто не пострадал. Как и в Ивераге, людей здесь в первую очередь лишали собственности, имущества, нажитого порой нелегким трудом.

Сидя за ужином в чистом уютном трактире Кенмара, Родди набралась храбрости и снова заговорила на тему, не дававшую ей покоя.

— Я думаю, нам надо провести собственное расследование, чтобы узнать правду, — сказала она, доедая печеное яблоко.

Фэлен оторвал глаза от тарелки с омаром.

— Какую правду?

— Меня интересует, кто предал Джеффри и Эрнеста. Фэлен окинул жену ледяным взглядом, и она пожалела о том, что выразила свою мысль слишком резко. Тем не менее Родди не хотела отступать.

— Я много думала об этом, — сказала она. — Должно быть, кто-то следил за Эрнестом от самого Дерринейна, где он искал судно, идущее в Англию.

— Перестаньте, Родди! — Фэлен встал из-за стола. Еда на его тарелке была почти не тронута. — Давайте забудем эту историю.

Родди откинулась на спинку стула.

— Я должна докопаться до истины, — упрямо заявила она. — Скажите, вы видели кого-нибудь после того, как поговорили с Эрнестом?

Фэлен поставил бокал на стол так резко, что он чуть не разбился. Взяв жену за подбородок, он запрокинул ее голову.

— Вы слышали, что я вам сказал?! Не испытывайте мое терпение!

Стараясь сохранять спокойствие, Родди взглянула в его потемневшие от гнева глаза.

— Вам не удалось запугать меня, — промолвила Родди и, улыбнувшись, добавила: — Теперь вы, наверное, измените тактику и, как всегда, прибегнете к обольщению.

Фэлен глубоко вздохнул и, усмехнувшись, погладил Родди по щеке. Видя, что она ждет продолжения, он склонился над ней и припал к ее губам. Его язык проник глубоко в ее рот. Это был страстный поцелуй, и Родди охватило возбуждение. Но она старалась не терять головы. Сенах сомневался в том, что она не может читать мысли мужа. И внезапно Родди подумала, что если соберет волю в кулак, то сумеет проникнуть в его внутренний мир.

— Так вы видели кого-нибудь? — тяжело дыша, снова спросила она, когда Фэлен прервал поцелуй.

Перед мысленным взором Фэлена возник чей-то образ, но тут же исчез. Родди почувствовала разочарование, она не успела разглядеть лицо человека, о котором подумал ее муж. Она потянулась к нему и, обвив его шею руками, прижалась всем телом, пытаясь восстановить ту внутреннюю связь, которая позволила ей заглянуть в его душу. Охваченный страстью, Фэлен застонал и начал мять ее груди. У Родди закружилась голова. Она не заметила, как оказалась на постели. Фэлен запер дверь и начал срывать с себя одежду.

Родди провела кончиком языка по пересохшим губам, наблюдая за тем, как он раздевается. Закатное солнце бросало золотистые лучи на его обнаженное тело. Фэлен склонился над женой.

— Скажите же наконец, вы видели кого-нибудь после разговора с Эрнестом? — снова спросила она.

Фэлен зарылся лицом в ее волосы.

— Нет, — глухо промолвил он. — Вы удовлетворены моим ответом?

Родди была уверена, что он лжет. Фэлен спустил с ее плеч корсаж платья и припал губами к розовому соску. Родди застонала и начала извиваться под ним. Ее руки скользнули вниз, и пальцы обхватили затвердевшую пульсирующую плоть Фэлена. От криков удовольствия, вырвавшихся из его груди, Родди затрепетала, изгибая спину.

Встав на колени, Фэлен стащил с нее юбку. Родди, тяжело дыша, пыталась бороться с собой. Возбуждение мешало ей сосредоточиться.

— Фэлен… — прошептала она, — Фэлен, вы видели кого-нибудь…

В сознании Фэлена вспыхнул образ: морщинистое знакомое лицо, странные глаза… Фэлен тряхнул ее за плечи.

— О Боже, зачем вы говорите об этом сейчас… — простонал он и навалился на нее всем телом.

Когда Фэлен вошел в нее, образ в его сознании побледнел и исчез. Запрокинув голову, Родди отдалась на волю чувств. Ее дар обострял восприятие. Она впервые в жизни испытала ошеломляющий, ни с чем не сравнимый восторг. Родди знала, что Фэлен жаждал слиться с ней в единое целое, чтобы забыться, уйти от тяжелых мыслей в мир сильных, потрясающих эмоций. И она шла ему навстречу, давая мужу то, чего он так страстно хотел. Они одновременно погрузились в экстаз, и по их телам пробежала мощная судорога. И только когда Родди в изнеможении откинулась на подушки, она почувствовала, что ее внутренняя связь с мужем прервалась.

Это огорчило ее. Родди казалось, что она утратила нечто очень важное. Фэлен все еще лежал на ней, по его телу струился пот. С улицы через открытое окно доносился грохот колес въезжающего во двор трактира экипажа.

Фэлен повернулся и лег рядом с Родди. Нашарив ее руку, он переплел свои пальцы с пальцами жены. Вскоре его дыхание стало ровным, и Родди поняла, что он заснул. Косые лучи солнца освещали их постель. Повернув голову, Родди взглянула на мужа. Его глаза были закрыты, грудь мерно вздымалась и опускалась.

Положив голову ему на грудь, Родди задремала.

Спустя два дня они въехали во двор усадьбы О’Коннелов. Не успела Родди спешиться, как из конюшни, стоявшей позади дома, ей навстречу выбежал Маклассар. За время их разлуки он сильно подрос, и теперь уже его было тяжело носить на руках. Опустившись на колени, Родди обняла поросенка и почесала его за ушами. Он радостно захрюкал, приветствуя хозяйку.

— А я уже совсем забыл о существовании этой твари, — заявил подошедший к ним Фэлен, но тут же, противореча своим словам, достал из кармана припасенный для поросенка пирожок.

Родди улыбнулась мужу, но он отвел глаза в сторону. Фэлен явно избегал встречаться с ней взглядом. Это началось в Кенмаре, после того как Родди впервые проникла в его внутренний мир. Теперь Фэлен прятал от нее глаза и вел себя точно так же, как и окружающие Родди люди, которым становилось не по себе в ее присутствии.

Пытаясь скрыть свое огорчение, Родди еще сильнее прижала к груди Маклассара. Комок подкатил у нее к горлу. Родди боялась, что сейчас расплачется от жалости к себе. Поросенок взвизгнул и, освободившись из ее объятий, побежал за Фэле-ном, надеясь, что тот еще чем-нибудь угостит его. Медленно поднявшись на ноги, Родди проводила удалявшегося мужа печальным взглядом. Он направился к дому, не дожидаясь ее.

Родди уже знала, кого они встретят в доме. Она явственно ощущала тот сумбур мыслей, который царил в голове гостьи О’Коннелов. Их бурный бессвязный поток никак не вязался с царившим вокруг покоем. Не успел Фэлен подняться на крыльцо, как дверь дома распахнулась и из него выпорхнула вдовствующая графиня.

— Слава Богу! — воскликнула она и сбежала по ступеням навстречу сыну и невестке. Ее синие глаза казались огромными на худощавом лице. — Родерика, дорогая моя, как я рада видеть вас! Мне тут порассказали о таких ужасах… Я просто не могу поверить… Мы должны немедленно уехать отсюда. Фэлен, распорядись, пожалуйста, чтобы нам заложили карету. О Боже, последние новости потрясли меня до глубины души. Кто бы мог подумать, что лорд Джеффри и ваш брат участвовали в заговоре. Нам надо завтра же покинуть это ужасное место. Я знала, что все так выйдет…

У Родди закружилась голова от этого беспрерывного потока слов. Ей казалось, что монологу графини не будет конца. Однако леди Ивераг внезапно умолкла, взглянув на сына с таким видом, как будто только что заметила его.

Родди чувствовала, что графиня, несмотря на свою привязанность к Фэлену, боится его. Широко раскинув руки, она направилась к сыну, чтобы заключить его в объятия. Противоречивые эмоции леди Ивераг привели в смятение Родди. Ей было неприятно наблюдать эту сцену, и она поставила внутренний барьер между собой и свекровью, чтобы больше не читать мысли, уличающие ее в лицемерии.

— О, Фэлен, как это ужасно! — воскликнула графиня. До Родди ее голос теперь доносился как будто издалека. — Я не могу поверить, что с лордом Джеффри случилось такое несчастье. Теперь его наверняка повесят. Его предали и выследили, как дикого зверя! Он был твоим другом детства, вас многое связывало…

— Мне очень жаль, миледи, что вы приехали сюда, беспокоясь о моей безопасности, — сказала Родди, пытаясь прервать бесконечный поток слов. — Не нужно было этого делать. Вам следовало остаться в Англии.

— Родди права, — согласился Фэлен с женой, обходя мать стороной и не давая ей обнять себя. — Я знаю, как вы не любите эти края.

— Но я не могла оставить Родерику в беде! — возразила графиня, как будто не замечая холодности сына. — Я всегда была против того, чтобы ты привозил ее сюда. Это настоящее преступление, Фэлен! Да, именно преступление!

Фэлен молча прошел в дом, проигнорировав слова матери. Надув губы, леди Ивераг повернулась к Родди.

— Негодный мальчишка, — сказала она. — Не понимаю, как вы терпите его. Входите, дорогая моя. Майра О’Коннел с нетерпением ждет вас. Я здесь уже две недели, и все это время мы мучились неизвестностью. Если бы вы знали, какие страшные слухи доходили до нас…

Родди вздохнула, смирившись с тем, что ей еще какое-то время придется терпеть общество графини. Во всяком случае, Родди не могла уехать из усадьбы, не поздоровавшись с ее хозяевами. К сожалению, у нее не было известий о Дейване.

Родди рассказала О’Коннелам всю правду, не утаив и того, что Фэлен ударом кулака сбил Дейвана с ног и тот, потеряв сознание, остался лежать на мостовой в безлюдном переулке. Вопреки ее опасениям хозяева усадьбы осудили поведение своего родственника.

— Так, значит, он бросил вас, чтобы присоединиться к мятежникам?! — взревел Морис, придя в бешенство от поступка Дейвана. — Глупый щенок! Он закончит свою жизнь на эшафоте, если немедленно не вернется домой.

— Не забывай, что Дейван — О’Коннел, — суровым тоном возразила мужу Майра. В ее голосе звучали стальные нотки. — Он сам выбирает свою судьбу и отвечает за свои поступки.

— Но я не хочу, чтобы эти поступки привели его на виселицу, — мрачно заявил Морис. — Он еще слишком молод и горяч, чтобы принимать правильные решения.

— Простите меня за то, что я не смогла остановить его, — тихо промолвила Родди. Ей было искренне жаль О’Конне-лов.

— Вы ни в чем не виноваты, миледи. Вся страна сошла с ума. О Боже, этот мятеж — настоящее безумие!

Сославшись на головную боль, Родди вскоре покинула гостиную и поднялась в отведенную ей комнату. Сняв амазонку, она надела свое старое платье, накинула шаль и, выскользнув из дома через черный ход, направилась по тропе в сторону залива.

Она надеялась встретить на берегу Фиону. Образ этой таинственной женщины манил ее, словно далекая напевная мелодия, которую хотелось бесконечно долго слушать. Выйдя на берег, она сняла обувь и чулки и пошла босиком по мокрому песку, оставляя следы, которые размывала вода. Набегавшие ласковые волны лизали ее ступни. Родди полной грудью вдыхала влажный морской воздух.

Солнце уже садилось за горизонт. Прилив отрезал от побережья стоявший на мысу монастырь, превратив на время скалу в остров. Сев на валун, Родди стала терпеливо ждать свою старую знакомую.

Она перебирала в памяти события недавнего прошлого. Фэлен избегал смотреть на нее… Это пугало Родди. Она вдруг вспомнила странные случаи, произошедшие с ней в Ивера-ге. Она исчезла из дома на несколько суток, которые пробежали для нее незаметно. Может быть, нечто подобное случалось и с Фэленом? Родди стало не по себе. Ей казалось, что эти предположения таят какую-то неведомую опасность. Нет, лучше было не думать о странностях Фэлена и не пытаться объяснить то, что не имело ни логики, ни смысла.

Родди встала и, приподняв влажный подол платья, пошла к дому. Миновав пологие дюны, она отряхнула песок с босых ног, надела шерстяные чулки и туфли и двинулась между скал. Вскоре Родди вышла на тропу, ведущую к усадьбе О’Коннелов. Дорожка была усыпана листьями странных, похожих на тропические растений. Такие травы и кустарники встречались только в Дерринейне, где климат был очень мягким и влажным. Местная растительность сильно отличалась от растительности Иверага, хотя он находился совсем близко, за перевалом. Горы защищали Дерринейн от северных ветров, а побережье омывали теплые морские течения. Здесь никогда не было лютых холодов, и поэтому пышные растения зеленели круглый год.

Поднявшись по тропинке на вершину холма, Родди запыхалась и решила присесть на поваленное дерево, прежде чем войти на хозяйственный двор усадьбы, где стояли конюшня и амбары. С досадой вспомнив, что в доме находится графиня, беспокойные мысли которой могут помешать ей заснуть, Родди поморщилась и постаралась поставить барьер между собой и окружающим миром. Но она не успела сосредоточиться, услышав вдруг чей-то грубый голос.

Подняв глаза, Родди увидела, что на хозяйственный двор усадьбы вышел Руперт Маллеин в сопровождении одного из кузенов О’Коннела. Маллеин был разъярен, что глава семьи не вышел его проводить, сделав вид, что слишком занят. Сев в седло, Руперт уже хотел тронуться в путь, но тут его взгляд упал на Родди. Она встала и, посмотрев ему прямо в глаза, поняла, какие чувства испытывает этот человек. Он на мгновение испугался, и перед его мысленным взором возникло лицо Эрнеста. Но Маллеин тут же потупил взор и, пришпорив коня, галопом помчался со двора.

Родди что было духу побежала к дому. Ворвавшись в вестибюль, она стала громко звать мужа. Фэлен вышел из кабинета Мориса О’Коннела и, нахмурившись, окинул жену недовольным взглядом. Ее волосы были растрепаны, на влажный подол платья налип песок.

Родди схватила мужа за руку.

— Фэлен, — задыхаясь от быстрого бега, промолвила она, — мне нужно поговорить с вами. Я знаю, кто…

Родди осеклась, взглянув на вышедшего в холл Мориса. Хозяин усадьбы снисходительно улыбнулся.

— Давайте продолжим нашу дискуссию после обеда, — сказал он Фэлену и направился в кабинет.

Когда дверь за ним закрылась, Родди повернулась к мужу.

— Я знаю, кто донес на Джеффри и Эрнеста! — взволнованно воскликнула она.

Фэлен, который до этого старался не смотреть на жену, поднял наконец на нее глаза. Выражение его лица было непроницаемым.

— Нет, это не вы, Фэлен, это был Руперт Маллеин.

— Откуда у вас такие сведения? — резко спросил он. Родди открыла было рот, чтобы ответить, но тут же поняла, что не может сказать ему правду.

— Он сам признался мне в этом, — выпалила она. Фэлен впился в нее колючим взглядом, и Родди смущенно отвела глаза в сторону.

— И что именно он вам сказал? У Родди перехватило дыхание.

— Он сказал… — Она запнулась. — Он сказал, что сделал это в надежде получить вознаграждение.

Фэлен, положив руки на плечи Родди, посмотрел ей прямо в глаза.

— Вы лжете. — Он отошел от нее. — О Боже, умоляю вас, никогда не пытайтесь провести меня!

— Я не лгу! Клянусь, это Маллеин во всем виноват! Фэлен потер виски.

— Я ничего не помню, — глухо произнес он, — совершенно ничего…

— Говорю вам, вы ни в чем не виноваты, это Маллеин донес на Джеффри и Эрнеста!

Их взгляды встретились. Родди силилась проникнуть в тайные уголки его души. Перед мысленным взором Фэлена возник образ, но это был не Маллеин. Образ двоился — этот человек представал то в облике мужчины, то в облике женщины. Он был то старше, то младше Маллеина. Но постепенно черты лица обрели определенность, и Родди с ужасом узнала себя.

Фэлен отпрянул от нее.

— Нет, — воскликнул он. — Оставьте меня, умоляю вас! Родди хотела удержать его, но было уже поздно. Фэлен бросился в кабинет хозяина усадьбы и захлопнул за собой дверь. Родди осталась одна. Ей было больно сознавать, что муж боится ее. Для него она была сверхъестественным существом, сидхе.

Глава 25

Руины усадебного дома чернели на фоне красноватого вереска, озаренного ярким весенним солнцем. Там, где Родди разбивала когда-то цветник, росла трава и цвели полевые цветы. Родди прошла по двору, заросшему сорняками, за ней семенил Маклассар. Время от времени поросенок останавливался и рыхлил пятачком землю в поисках съедобных кореньев.

Фэлен молча, с мрачным выражением лица шел за женой, сунув руки в карманы. Он старался не смотреть на сгоревший дом.

— Я думаю, что не поздно снова засадить клумбы садовыми цветами, как вы считаете? — бодрым тоном спросила Родди. — Может быть, на этот раз вы вспашете для меня землю под цветник.

Фэлен бросил взгляд в сторону моря.

— Вам нужно уехать отсюда, Родди. Не стоит тратить деньги на восстановление этого дома.

Родди поджала губы. В разоренной усадьбе ее больше всего потряс вид сожженной конюшни. Крыша над ней рухнула, и среди обожженных до черноты стен, там, где было их супружеское ложе, пробивалась сорная трава.

Родди хотела взять Фэлена за руку, но он, отпрянув от нее, с силой пнул валявшийся на пути камень.

— Возвращайтесь в Англию вместе с моей матерью, — сказал он. — По-моему, она жаждет этого.

«А вы даже не пытаетесь удержать меня», — с горечью подумала Родди. Ее сердце сжалось от боли. Она страдала, чувствуя отчуждение мужа, но больше не могла плакать. Отчаяние Родди было столь велико, что его трудно было описать словами.

Фэлен больше не хотел ее…

Родди давно заметила, что муж охладел к ней. Он коротко и сухо отвечал на ее вопросы и всегда находил предлог, чтобы выйти из комнаты, когда она туда входила. Теперь муж относился к ней так же, как все те люди, в чей внутренний мир она хоть однажды вторглась.

Фэлен прошел мимо дома, как будто не видя его, и зашагал дальше по склону холма. Родди хотела пойти за ним, но остановилась, подумав, что ему вряд ли будет приятно ее общество.

Присев на ступени крыльца, Родди погладила по голове подбежавшего к ней Маклассара. Поросенок растрогал ее своей преданностью. Он не питал никаких надежд, не имел никаких пороков, ему нечего было скрывать от нее, и поэтому он не испытывал страха перед своей хозяйкой и не ощущал в ее присутствии беспокойства.

— Да, он ничего не скрывает от вас, — услышала Родди знакомый старческий голос и встрепенулась.

В нескольких шагах от нее стоял Сенах, опираясь на свой посох. Раньше она встала бы и ушла, чтобы избежать разговора со слепцом, но теперь Родди была рада любому собеседнику, который мог бы скрасить ее одиночество.

— В последнее время вы очень изменились, Лассар. Вы многое поняли, — промолвил старец.

— Вы так думаете?

Родди потупила взор. «Я поняла только одно, — с горечью подумала она. — Я стремлюсь к невозможному, и все мои мечты несбыточны».

Сенах улыбнулся.

— Мечты… — задумчиво промолвил он. — Но чего именно вы хотите?

Родди внимательно взглянула на старика, и ей показалось, что в ореоле солнечных лучей он неожиданно приобрел совсем другой облик. Однако странное видение, представшее перед глазами Родди, тут же исчезло.

— Так чего же вы все-таки хотите? — снова спросил слепец.

— Любви Фэлена.

— Он заблудился. Вы должны помочь ему. Он боится вас, Лассар, так же, как боится себя самого.

— Но разве я когда-нибудь пыталась сделать ему больно?

— Его испугал ваш дар. Он понял, кем вы являетесь на самом деле.

Родди охватило отчаяние.

— Он больше не хочет меня, — прошептала она.

— Вы правы, он больше не испытывает к вам влечения. Родди закрыла глаза.

— Я люблю его…

— Вы не знаете этого человека.

— Нет, я знаю его! — воскликнула Родди, вскочив на ноги. — То, что о нем говорят, неправда!

Сенах покачал головой:

— Вам хочется верить в это, но наверняка вы ничего не знаете.

— Я знаю, что мой муж не сумасшедший. Он не убивал своего отца. И он не доносил на моего брата и Джеффри.

Сенах усмехнулся:

— Вы так думаете, но не знаете всей правды.

— Но… — Родди замолчала. Она вдруг поняла, чего от нее хочет старик, и испугалась того, что ей предстояло сделать. Затрепетав, она стала искать отговорку: — Фэлен все забыл. Я не хочу мучить его, проникать против его воли в тайники души.

— Вы считаете свой дар проклятием, Лассар, и боитесь использовать его. Вы постоянно ищете предлоги, чтобы воздвигнуть барьер между собой и внешним миром.

Родди закрыла глаза.

— Нет, я не сделаю то, чего вы хотите, — простонала она. Родди чувствовала на себе взгляд незрячих глаз Сенаха, он жег ее как огнем.

— Но почему вы боитесь сделать это, Лассар, вы же уверены в невиновности своего мужа?

— О Боже, я хочу, чтобы все оставалось так, как есть, — прошептала она.

Фэлен до сих пор терпел ее. Он не прогонял Родди, несмотря на возникшую между ними отчужденность. Она по крайней мере жила рядом с ним и готова была довольствоваться этим.

— Все в ваших руках, — произнес старик, — вы обладаете огромной силой.

— Но мне она не нужна! Я не хочу владеть ею!

— Я понимаю вас, Лассар. Но должен вам сказать, что ваш дар — это не просто уникальные способности, которыми вы обладаете, но и нечто большее. Ваш дар — это вы сами.

— Неужели нет другого способа помочь Фэлену? Он возненавидит меня! Вы понимаете это? Фэлен никогда не смирится с тем, что я читаю его мысли!

Сенах молча стоял перед ней, как будто ждал, когда она успокоится и наконец примет взвешенное решение. Он не испытывал жалости или сочувствия к Родди, хотя прекрасно понимал, чего ей стоило выполнить то, что от нее требовали.

Слезы брызнули из глаз Родди. Она посмотрела сквозь их радужную пелену на простиравшиеся вдали зеленые поля и поблескивавшее в лучах солнца море. Переведя взгляд на дорогу, ведущую к усадьбе, она увидела двух всадниц. На серой лошади в дамском седле скакала вдовствующая графиня, а впереди нее мчалась верхом на гнедом жеребце Фиона с развевавшимися по ветру золотистыми волосами.

Фиона первой въехала на двор, и Родди услышала ее звонкий, словно переливы колокольчиков, смех. Прискакавшая вслед за ней графиня была явно не в духе. Сначала она вообще не хотела слезать с лошади.

— Я заехала только для того, чтобы взглянуть на дом, — заявила она.

Услышав это, Фиона откинула со лба волосы и рассмеялась.

— Останьтесь, пожалуйста, — ласково попросила она, однако от этих слов графиня, зажмурившись, напряглась так, как будто получила удар в лицо.

Сенах подошел к ней и протянул морщинистые руки, чтобы помочь ей спешиться. Графиня несколько мгновений молча смотрела на него, но потом все же положила ладони на плечи старику.

Как только ноги графини коснулись земли, Фиона, смеясь, щелкнула ее лошадь по носу. Это не понравилось обоим животным. Серая лошадь отпрянула, а гнедой жеребец начал бить копытом по мощенному камнем двору, высекая искры. Ясная, солнечная погода внезапно испортилась.

Природа замерла в ожидании бури.

Родди посмотрела на графиню. Взгляд леди Ивераг был устремлен на усадебный дом. На ее лице застыло выражение такого ужаса, что Родди содрогнулась. Сосредоточившись, она внутренним зрением увидела то, что представало перед мысленным взором графини, — прекрасный усадебный дом под шиферной крышей, с верандой и застекленными окнами, обрамленными узорными наличниками; дубовые двери вели в комнаты с роскошными бархатными драпировками… А затем этот дом вдруг превратился в груду руин с почерневшими от копоти остатками стен…

— Я и не предполагал, что когда-нибудь увижу вас здесь, мадам, — раздался голос Фэлена.

Стоя в зияющем пустотой дверном проеме разрушенного дома, он холодно смотрел на мать.

— Фэлен… — прошептала графиня и умолкла. Ее непривычная сдержанность поразила Родди.

Обведя взглядом всех присутствующих, Фэлен опустил голову. Презрительная усмешка исчезла с его лица, теперь он был похож на человека, ослепленного слишком ярким светом.

— Чего вы хотите? — хрипловатым голосом спросил он. Фиона улыбнулась. Ее взгляд был лишен мягкости и снисхождения. В этот момент она показалась Родди пожилой суровой женщиной, многое повидавшей и пережившей.

— Правосудия, — ответила Фиона.

Фэлен помрачнел и долго молчал, разглядывая ступени крыльца.

— Мне пора возвращаться, — заявила графиня и, подхватив юбки, направилась к своей лошади. — Помогите мне сесть в седло, Сенах.

Старик не тронулся с места. Графиня протянула руку, чтобы взять серую лошадь под уздцы, но она, всхрапнув, замотала головой.

— Сенах! — топнув ногой, воскликнула графиня: Она была на грани истерики. — Я хочу немедленно уехать отсюда!

— Пусть уезжает, не надо удерживать ее, — властным тоном произнес Фэлен. — Если вы хотите, чтобы свершилось правосудие, то вам нужен я.

Однако Сенах все также неподвижно стоял, устремив вдаль невидящий взгляд. Создавалось впечатление, что это он — хозяин поместья, а Фэлен — всего лишь его слуга.

— Я преступник, — повысив голос, продолжал Фэлен. — Меня надо судить. Остальных вам следует отпустить с Богом.

Порывистый ветер ворвался в проемы окон, его завывание было похоже на жуткий смех. Фэлен посмотрел на Родди.

— Немедленно уезжайте вместе с моей матерью, — приказал он.

— Нет, она никуда не поедет, — заявила Фиона, не дав Родди открыть рот. — Не думайте, что мы будем так добры и снисходительны к вам.

Фэлен замер, вцепившись в обугленный косяк дверного проема. У него был вид загнанного в угол хищного зверя. Его ухмылка скорее походила на волчий оскал, в глазах таилась угроза.

— Я знаю, кто вы, — сдавленным голосом произнес он. — Зачем вы явились сюда? Ваша месть запоздала. Прошло слишком много лет…

— Вы так считаете? Но со временем вина не уменьшается, напротив, она растет с каждым годом, — сказала Фиона.

— Да, я убил отца. Вершите правосудие надо мной, а этих женщин отпустите.

Фиона пожала плечами, поглаживая гнедого жеребца.

— Ваш отец был нашим другом. Вы знаете, какое наказание ждет его убийцу?

— Догадываюсь. Тем не менее позвольте моей жене уехать отсюда.

Фиона лукаво улыбнулась, но улыбка не смягчила выражения ее лица, вызывавшего ужас у Родди.

— Вы хотите поторговаться с нами? Вам дорога ваша жена? У Фэлена пересохло во рту. Он хотел что-то сказать, но не сумел вымолвить ни слова.

— Я хочу знать, насколько вам дорога ваша жена, — ледяным тоном спросила Фиона.

Фэлен взглянул на Родди, и ей вдруг удалось проникнуть внутренним зрением ему в душу. Родди почувствовала, как глубока и искренна его любовь. Фэлен был в отчаянии, он запутался и от этого страдал. Но Родди была ему бесконечно дорога.

Закрыв глаза, Фэлен отвернулся. Родди стало нехорошо, когда она поняла, что последует дальше.

— В наказание за вашу вину мы требуем отдать нам самое дорогое, что у вас есть, — сказала Фиона.

— Нет! — прохрипел Фэлен и, открыв глаза, взглянул на жену.

— Но она уже принадлежит нам, — более мягким тоном заметила Фиона. — И вы знаете это.

Родди с недоумением посмотрела на Фиону. Фэлен попытался подойти к жене, но, сделав несколько шагов, вдруг зашатался и упал на колени. Родди увидела, как близлежащие холмы, руины дома и стоящего на коленях мужа заволакивает белый туман.

— Не забирайте ее, умоляю вас! — донесся до нее как будто издалека голос Фэлена.

Теперь Родди отчетливо видела лишь Фиону, Сенаха и гнедого жеребца.

— Фэлен! — испуганно воскликнула она. — Фэлен!

Вокруг нее сгустилась тьма, ветер усилился, он нагнал клочья тумана, и теперь белесая завеса разделяла супругов. И вдруг Родди открылись мысли и чувства Фэлена.

«Я сошел с ума, — думал Фэлен. — Или, может быть, все это сон?» Его охватил страх. Он боялся, что, проснувшись, забудет Родди. В его памяти не сохранятся черты ее лица, и он будет лишь смутно помнить исходившее от нее тепло, свет, который излучали ее глаза, и тихий нежный смех. Эти неясные воспоминания будут мучить его всю жизнь. Фэлен предчувствовал, что это рано или поздно произойдет с ним, с того самого дня, когда впервые увидел Родди. Тогда она предстала перед ним в образе мальчишки, помощника конюха, спрятав свои роскошные золотистые волосы под кепкой. Фэлен всегда удивлялся, что ему так несказанно повезло и он легко нашел свою любовь…

Но в глубине души он знал, что Родди — всего лишь сон, и вот теперь он должен был проснуться…

— Нет! — закричала Родди, прочитав его мысли. — Это не так! Не верьте этому! Не поддавайтесь им!

— Родди… — прошептал Фэлен.

— Я люблю вас! — Родди попыталась подойти к мужу, но порыв встречного ветра не позволил ей сделать ни шагу. Вой стихии заглушал крики Родди. — Я люблю вас! Помогите мне, Фэлен! Верьте мне! Я хочу быть с вами!

Напрягая все силы, Родди хотела мысленно развеять сомнения Фэлена, внушить ему уверенность в том, что любит его. Но ей не удавалось пробиться сквозь глухую стену неверия. Фэлен слышал ее голос, доносившийся откуда-то издалека, но чувствовал только одно — глубокое отчаяние.

— Я люблю вас! — кричала Родди. — Слышите, Фэлен?

Но он не верил ей. Разве могла Родди любить убийцу, вымогателя, обманщика, сумасшедшего? Она испытывала к нему физическое влечение, и он удерживал ее тем, что доставлял ей наслаждение. Фэлен трудился до седьмого пота, стараясь восстановить усадьбу, в которой он мог бы жить с любимой женщиной. Но ее сожгли на его глазах, и мечты Фэлена о счастливом будущем рухнули.

«Девочка моя, — с тоской думал он, — неужели я сейчас проснусь и забуду тебя навсегда?» Фэлен хотел встать на ноги, но у него ничего не получалось. Он готов был смириться с тем, что сошел с ума, что ему снится сон. Но единственное, от чего Фэлен не мог отказаться, были воспоминания о Родди. Он не желал предавать забвению их отношения.

Фэлен пытался воскресить в памяти лицо жены, ее глаза и улыбку, но перед его мысленным взором возникало лишь световое пятно, искрившееся и мерцавшее, словно далекая звезда.

«Не покидай меня», — умолял он. Фэлен помнил, как Родди лежала в его объятиях на ложе из соломы, в тишине конюшни. Она была его женой, наделенной даром сидхе. И он всем сердцем любил эту женщину с волевым характером, обожавшую своего поросенка, от которого пахло лавандовым мылом, и следовавшую, не задумываясь, за своим мужем в самое пекло.

«Родди, Родди, девочка моя, не покидай меня…»

— Оставьте его, — приказал Сенах Родди. — Его поглотила тьма, а ваше место здесь, в сиянии яркого света.

— Нет! — рыдая, воскликнула Родди. — Фэлен, я люблю тебя!

— Вы сами сделали этот выбор. Вы испугались, что он возненавидит вас.

— Но он любит меня!

— Фэлен всегда любил вас. Но теперь уже поздно жалеть об упущенной возможности, Лассар. Поздно цепляться за прошлое.

— Нет, еще ничего не поздно! — в отчаянии воскликнула Родди.

Глядя на Сенаха и Фиону, она чувствовала, как сужается мир, как все дальше уходит в туман Фэлен. Она уже не слышала его. Вокруг мерцал голубоватый свет, отделяя ее непреодолимой стеной от того, кого она так сильно любила.

— Нет! — Родди зажмурила глаза и собрала в кулак всю свою волю.

Теперь она видела в даре, который всегда проклинала, свое единственное спасение. Родди сконцентрировала всю силу и энергию своего дара, стараясь пробить глухую стену, выросшую между ней и мужем. И вот наконец внутренним зрением она увидела сидящего на ступенях крыльца Маклассара и вдовствующую графиню с глазами, полными ужаса. Она зажимала рот рукой, глядя куда-то вдаль. Но там, где находился дверной проем, все еще клубился густой туман, и Родди не могла разглядеть фигуру мужа.

Наблюдая за Родди, Фиона улыбалась. Родди чувствовала в этой прекрасной, излучающей свет женщине одновременно и друга, и врага. «Она всегда принадлежала нам», — сказала Фиона о Родди. И теперь Родди понимала, что она имела в виду. Дар, которым обладала Родди, был отголоском иного мира, иной реальности. С этой реальностью можно было столкнуться лишь в заповедных уголках земли, таких, например, как Йоркширские болота или малонаселенный Ивераг с его первозданной природой и древними преданиями о сверхъестественных существах.

Родди была мостом, связывавшим оба мира, но не принадлежавшим полностью ни одному из них.

И вот теперь один из этих миров предъявил на нее свои права. У Родди сжалось сердце. Она чувствовала, что теряет Фэле-на. В ее памяти ожили воспоминания о минутах, проведенных рядом с ним. Она увидела Маклассара с перевязанной ножкой, кобылу, у которой Фэлен принимал роды, натруженные руки мужа, сжимающие вилы, его лицо, освещенное мерцающим пламенем свечи, его обнаженную грудь, лоснящуюся от пота, усмешку, синие глаза…

Фэлен, озаренный лучами солнца, бросал Маклассару хлеб.

— Ах ты, негодная тварь, — ласково приговаривал он, скармливая поросенку кусочек за кусочком.

«Фэлен, не покидайте меня», — мысленно взывала к нему Родди, чувствуя, как ее сердце разрывается от тоски. Нет, она не могла навсегда расстаться с мужем! Родди считала несправедливым наказывать их обоих вечной разлукой за преступление, которое Фэлен совершил в детстве. Собрав все силы, она попыталась установить с ним контакт, перекинуть мостик из своего мира в мир, где находился сейчас ее муж.

Окружавший ее яркий свет стал бледнеть, и Родди наконец увидела Фэлена. Она постаралась вобрать его целиком в себя — такого, каким он был в детстве, и такого, каким являлся сейчас, со всеми его мечтами, воспоминаниями, светлыми и темными сторонами характера. Внезапно он начал сопротивляться и попытался снова спрятаться в тень. «Я ничего не помню! — кричало все его существо. — И не желаю ни о чем вспоминать!» Родди успокоила его ласковыми словами, не дав впасть в панику. «Я здесь, рядом с вами, я люблю вас и буду любить вечно, какую бы страшную тайну вы ни скрывали от меня…» И вот клубившийся вокруг туман начал рассеиваться, а предметы стали приобретать четкие очертания.

Глава 26

В вестибюле дома было темно. Мама велела Фэлену ждать ее здесь, и десятилетний мальчик послушно стоял посреди гулкого помещения, по углам которого залегали густые тени. Он не признавался себе, что темнота пугает его. Но еще больший страх вызывали у него голоса, доносившиеся из-за закрытой двери кабинета. Разговор шел на повышенных тонах. Фэлену стало жутко, когда он услышал пронзительный визг матери.

— Я не потерплю этого! — кричала леди Ивераг. — Говорю тебе, Френсис, я не желаю жить по твоим папистским законам. Мы похожи на диких зверей, запертых, как в клетке, в этом Богом забытом имении. Ты общаешься на непонятном языке со своими священниками, а я живу в вечном страхе. Ночи напролет я не могу уснуть. Я лежу с открытыми глазами и думаю о том, что на нас в любой момент могут донести. И тогда у нас отберут все — дом, земли, имущество, даже этот ковер, который сейчас лежит у нас под ногами. Неужели ты ненавидишь меня до такой степени, что готов лишить меня общения с друзьями?

— Я не испытываю к тебе ненависти! — воскликнул лорд Ивераг, его голос заметно дрожал. — Не говори так!

— Почему? Я говорю правду! Тебе безразличны мои чувства. Тебя не волнует, что я страдаю. О Боже, только теперь я поняла, что значит быть женой паписта! Я не смею прикоснуться к своим деньгам, не смею появиться в приличном обществе. Я не могу поехать в Дублин или в Лондон, потому что боюсь оставлять тебя одного! Боюсь, что ты выдашь себя, Френсис, пойдешь в католическую церковь, куда тебя неудержимо тянет, как пьяницу в кабак! Но почему…

— Потому что я такой, какой есть! — взревел лорд Ивераг. — Потому что мои предки исповедовали эту веру на протяжении шести столетий, и я не забываю, что мы ирландцы! И сыну я тоже не дам забыть об этом! Придет время, и эти омерзительные законы отменят, и тогда Фэлен будет гордиться мной! Он поймет, что его отец не был флюгером, меняющим свои взгляды и убеждения в зависимости от направления политических ветров. Я отвечаю за судьбу своих родовых земель и за честь семьи перед Богом!

— Ты считаешь, что защищаешь честь семьи, когда отказываешься выполнять свои супружеские обязанности, потому что боишься, что я забеременею и рожу еще одного ребенка?

— О Боже, Кристина…

— Не делай вид, что ты шокирован моими словами! Я знаю, что у тебя на уме, Френсис. Ты не хочешь, чтобы Ивераг делили после твоей смерти. А поскольку у тебя один-единственный сын, то этот несчастный клочок земли с дикими скалами и горами по закону достанется ему одному в наследство. Может быть, ты по-своему прав. Этот бесплодный край не мог бы никого прокормить. У тебя достаточно денег, чтобы заплатить за недвижимость в Дублине, ты ведь наверняка хочешь обеспечить своему драгоценному сыну хорошее будущее. Но ты папист и лишен права приобретать недвижимое имущество, Френсис, не забывай об этом.

Фэлен услышал звук шагов матери, направлявшейся к выходу из кабинета. Дверь распахнулась, и в темный вестибюль упал свет.

— Фэлен, иди сюда! — властным тоном позвала его мать.

Мальчик вошел в заставленную книжными шкафами комнату. Ему была неприятна вся эта ситуация — ожесточенность родителей, их сердитые голоса, учащенное, неровное дыхание матери. Отец был разъярен. Он едва сдерживал свой гнев, сидя за большим письменным столом. Посмотрев на Фэлена, он перевел взгляд на жену.

— О Боже, Кристина, неужели ты хочешь втянуть в конфликт нашего сына? — Лорд Ивераг вышел из-за стола и, подойдя к камину, взялся за шнур колокольчика. Повернувшись к Фэлену, он ласково сказал ему: — Иди спать, сынок. Уже поздно.

— Ему есть что сказать, — решительным тоном заявила графиня. — Выслушай его, Френсис.

Лорд Ивераг опустил руку, так и не вызвав слугу.

— Фэлен, повтори отцу то, что ты выучил сегодня, — попросила мать.

Комок подступил к горлу мальчика, он не мог произнести ни слова. Растерянно глядя на родителей, Фэлен молчал.

— Начинай, Фэлен, — потребовала мать. — Продекламируй те строчки, которые тебе хорошо запомнились.

На бледном лице леди Ивераг лихорадочно горели глаза. Точно в таком же возбужденном состоянии она пела сегодня днем под аккомпанемент арфы, на которой играл ее сын. Под конец она даже обняла его за плечи, чего прежде никогда не делала. Фэлен покраснел от удовольствия, хотя знал, что мать ненавидит этот инструмент и его занятия музыкой, потому что ему давали уроки по настоянию отца. Все, что исходило от лорда Иверага, графиня принимала в штыки. На этот раз Фэлен был горд собой, решив, что одобрение матери вызвано его прекрасным исполнением. И чтобы порадовать ее еще больше, он с особым рвением принялся учить катехизис, который она принесла ему.

«Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, — зубрил Фэлен. — Отрекитесь от римско-католической веры, ибо она — путь проклятия».

Ему было легко заучить эти строки. Они были похожи на те, которые произносил отец ОКуален. Мальчик не раз слышал слово «проклятие», а слова «Отец, Сын и Святой Дух» звучали почти так же, как благоговейное «Святая дева Мария, Матерь Божия». Правда, Фэлен не знал, что такое «отрекаться».

И вот теперь графиня хотела, чтобы ее сын прочитал наизусть то, что выучил сегодня днем. Взглянув на мать, Фэлен увидел, что она сильно нервничает. На ее дрожащих губах играла улыбка.

Судорожно вздохнув, Фэлен начал цитировать катехизис. Несколько раз он запинался, а, заметив, как лицо отца побагровело от гнева, вообще замолчал на полуслове. В кабинете воцарилась мертвая тишина.

— Ты понимаешь, что ты только что сказал? — наконец прохрипел отец. Он был вне себя от бешенства. — Отвечай!

Фэлен растерянно заморгал. Он стоял, закусив губу, и не знал, что сказать. На помощь мальчику пришла мать. Встав у него за спиной, она положила руки ему на плечи. Фэлен слышал, как шуршат ее шелковые юбки.

— Он достаточно взрослый для того, чтобы самостоятельно принимать решения, — заявила она. — Позволь ему самому сделать выбор.

Но отец, не обращая внимания на слова графини, снова обратился к сыну:

— Только не говори, что ничего не понимаешь, мой мальчик. И помни, если ты закончишь начатую фразу, ты мне больше не сын.

Фэлен зажмурился от страха. Мальчика напугали не столько слова отца, сколько тон его голоса. Стоя между родителями, он не знал, чью сторону принять. Пальцы матери больно впились в его плечи.

— Это несправедливо, Френсис, — промолвила она.

— Несправедливо?!

Отец в ярости бросился к ним, и Фэлен спрятался за юбку матери.

— Только тронь нас! — прошипела леди Ивераг.

— Несправедливо! — издевательским тоном повторил отец. — И это говоришь ты, женщина, которая научила сына этой мерзости!

— Я желаю добра своему сыну!

— В первую очередь ты преследуешь собственную выгоду, Кристина. Я это отлично понимаю. Ты жаждешь развлечений — балов, светских раутов, выездов в театр.

— Да, мне не хватает всего этого! — воскликнула графиня. — Я многого лишена здесь, в этой огромной, наполненной призраками тюрьме! Я вышла за тебя замуж по любви, Френсис, против воли своей семьи. Мы сочетались браком в англиканской церкви, и я никогда не думала, что ты снова станешь католиком и заставишь меня прозябать в Богом забытом месте, где мне постоянно снятся кошмары… — Леди Ивераг заплакала и продолжала дрожащим голосом: — Эти странные слуги, похожие на привидения, ночные богослужения, музыка, свечи… Ужасные звуки арфы…

— Все это плод твоего воображения, — резко сказал лорд Ивераг. — У тебя расшатаны нервы.

— О, Френсис, не оставляй меня больше одну по ночам! Я боюсь темноты… Мне страшно…

Выражение лица лорда Иверага смягчилось, и он грустно посмотрел на жену.

— Я не могу потакать твоим капризам, Кристина, я слишком хорошо знаю тебя, — промолвил он. — Ты стараешься все обратить против меня. Ты хочешь родить еще одного ребенка? Но я не могу рисковать… Ты уже настроила нашего единственного сына против меня. А что будет дальше? У тебя появится еще одна пешка в игре, и ты будешь нашептывать ей на ухо, что она получит все, если отречется от своей веры и своего отца.

— Френсис, как ты можешь…

— Нет, — решительным тоном заявил граф, — я не доставлю тебе такого удовольствия.

— Ну что ж, хорошо! — воскликнула леди Ивераг. — Живи здесь как отшельник, а я уеду и заберу с собой Фэлена. Мой сын вырастет в цивилизованном мире, а не здесь, среди отсталого духовенства, устраивающего ночные сборища.

— Это не только твой сын!

— Но ты же сам отказался от него! В любом случае закон лишит тебя отцовских прав, когда мой мальчик конфирмуется в государственной церкви. — Графиня подтолкнула Фэлена к выходу и пошла вслед за ним. — Мой брат будет опекуном Фэлена…

Лорд Ивераг схватил жену за руку.

— Не забывайся, Кристина! Ты моя жена. Я не позволю тебе похитить моего единственного сына.

— Он не желает оставаться здесь. Я дала ему слово, что увезу его отсюда, — солгала графиня.

— Это правда? — с дрожью в голосе спросил отец Фэлена. — Ты действительно хочешь уехать отсюда?

— Нет, сэр, — не раздумывая, ответил Фэлен.

— Надеюсь, ты никогда больше не произнесешь те богохульные слова, которым тебя научила мама? — продолжал отец.

Фэлен замотал головой.

— Фэлен! — взвизгнула леди Ивераг. — Мы больше не можем оставаться здесь! Мы немедленно уедем отсюда и заживем счастливо вдали от этих проклятых мест! Твой отец не сможет остановить нас. Стоит только тебе произнести заученные строчки перед викарием, и мы с тобой свободны!

— Поклянись, что ты никогда не сделаешь этого, — положив ладони сыну на плечи, потребовал граф.

— Клянусь, папа, — сказал мальчик.

— О Боже! — ахнула мать и больно дернула мальчика за руку. — Ты сам не знаешь, что говоришь!

Вцепившись в запястья жены, граф оттащил ее от сына. Некоторое время они молча ожесточенно боролись. В тишине комнаты слышалось только неровное дыхание леди Ивераг. Однако силы были неравны, и вскоре графиня прекратила сопротивление, не делая больше попыток приблизиться к сыну. Ее лицо побагровело от ярости. Она была похожа на дикого зверя, загнанного в ловушку.

— Мама! — испуганно вскрикнул мальчик.

Его голос как будто вывел графиню из оцепенения.

Она вдруг схватила первое, что попалось ей под руку. Это была железная подставка для каминных щипцов. То, что маленькая хрупкая женщина так легко управлялась с тяжелым железным предметом, казалось Фэлену невероятным. Высокий широкоплечий лорд Ивераг обернулся и, взглянув на жену, в ужасе застыл на месте. И тут же на его голову обрушился удар. Граф упал как подкошенный. Фэлену стало нехорошо, он едва не лишился чувств, а мать снова и снова поднимала и опускала железную подставку…

Когда все было кончено, леди Ивераг встала на колени перед сыном и взяла его лицо в свои ладони.

— Это ты во всем виноват, слышишь? — процедила она сквозь зубы. Фэлен съежился от страха, его мать была похожа на злобную бешеную собаку, в ней не осталось ничего человеческого. — Если бы ты послушался меня, твой отец был бы жив.

Она опустила руки, оставив на щеках мальчика липкие красные пятна. Взглянув на свои ладони, графиня быстро вытерла окровавленные руки о подол рубашки сына. Фэлен был в шоке, он стоял не шевелясь. Тем временем графиня взяла горшок с маслом, которым заправляли лампы, и, разбрызгав эту горючую жидкость по кабинету, бросила На пол зажженную свечу. Она схватила Фэлена за руку и потащила к выходу.

— Папа, — шептал мальчик, чувствуя за спиной жар разгоравшегося пламени, — папа…

Услышав чей-то безутешный плач, Фэлен сначала решил, что это плачет он сам, но, оглядевшись по сторонам, увидел сидящую на ступеньках крыльца мать. Она рыдала, раскачиваясь из стороны в сторону. Маленькая, перепуганная женщина, невольно вызывавшая жалость. Леди Ивераг боялась посмотреть туда, где в ярком столбе огня светилась фигура Фионы.

— В ту ночь, когда она бросила тебя в конце подъездной дорожки, ведущей к усадьбе, — глухим голосом промолвила гостья из иной реальности, обращаясь к Фэлену, — я пришла сюда, чтобы утешить тебя. Пожар, который она устроила, еще не успел разгореться. Она отправилась в Дерринейн, солгав, что не была здесь во время трагических событий. Ты помнишь это? Я унесла тебя с собой… далеко отсюда… И долго укачивала в своих объятиях…

Фэлен поднял голову, и в этот момент к нему вернулась память.

— Да, я все вспомнил, — прохрипел он, вдруг ощутив себя десятилетним перепуганным ребенком, которого баюкает странное неземное существо. — Тогда я попросил вас, чтобы вы уничтожили мою память о тех страшных событиях.

— Я сделала, что смогла. Ты забыл обо всем.

— Вы были очень добры ко мне. — Фэлен прислонился к обугленному косяку дверного проема, чувствуя, что у него подкашиваются колени.

«Я схожу с ума, — обреченно думал он, — у меня начался бред. Все происходящее нереально».

Однако он ни на миг не усомнился в том, что к нему действительно вернулась память. Теперь он знал, кто убил отца и как все было на самом деле. Все эти годы он мучился неизвестностью, страдал, думая, что это он виновник смерти отца. И вот наконец все прояснилось.

— Да, вы были добры ко мне, маленькая сида, — продолжал Фэлен, обращаясь к излучавшей свет Фионе, — но ваша доброта стала для меня проклятием.

Она равнодушно пожала плечами:

— Порой такое случается.

От ее сияния у Фэлена кружилась голова.

— А как же остальные мои преступления? — с горечью спросил он.

— О, это совсем другая история. Потребуй объяснений у той, которая сейчас плачет! Впрочем, я и сама могу рассказать тебе, как она собирала белые цветы, настаивала, а затем опаивала тебя этим зельем, чтобы ты беспробудно спал. А в это время она убивала бедных, ни в чем не повинных животных и бросала их трупы под окно твоей спальни. Ты был тогда наивным ребенком и легко уверовал в собственное безумие.

«О Боже, мама, — в отчаянии думал Фэлен, — зачем ты все это делала? Неужели ты так сильно ненавидишь меня?»

Фиона потрепала свою лошадь по гриве, и из-под ее руки брызнули золотистые искры.

— И все остальные случаи, — продолжала она, — являются всего лишь махинациями окружавших тебя людей. Тебе подсыпали снотворное в стакан, подделывали твой почерк, совратители юных девушек выдавали себя за тебя… И вот ты просыпался после долгого сна и не мог вспомнить, что с тобой было.

— Значит, меня просто опаивали… — задумчиво произнес Фэлен. — Неужели меня было так легко одурачить?

— Конечно, ведь ты был уже убежден в собственной неполноценности. Ты считал себя безумным. Но я послала тебе ту, которая могла спасти тебя. Неужели ты не догадался об этом?

Нет, Фэлен давно уже догадался о том, что Родди была его спасением. Жена оберегала его от всех опасностей, она заботилась о нем, дарила ему тепло и ласку и освещала каждый его день, словно маленькое солнце. И в то же время в отличие от Фионы Родди была живой женщиной, из плоти и крови.

— Девочка моя, — с тоской промолвил Фэлен, — вернись ко мне.

И чудо свершилось! Родди повиновалась…

Оказавшись в крепких объятиях мужа, она поняла, что вернулась в тот мир, где жила прежде. Подняв голову, Родди посмотрела на Фэлена и ощутила, что теперь в его душе для нее нет заповедных уголков. Она читала все его мысли и улавливала малейшие эмоции. Он был для нее как открытая книга.

Вглядевшись в его лицо, Родди поняла, что прежнего загадочного графа Дьявола больше не существует. Перед ней стоял обычный человек, со своими достоинствами и недостатками. И ему нужна была она. Он не мог жить без нее. Фэлен позволял ей беспрепятственно проникать к нему в душу, и это не мешало ему любить ее. У Родди закружилась голова от счастья, она готова была плакать и смеяться, чувствуя себя на седьмом небе.

Фэлен с обожанием смотрел на жену. Ее лицо с неправильными чертами он считал прекрасным, ее упрямство называл мужеством, ее ребяческие прихоти не раздражали, а забавляли его.

Ветер снова нагнал туман, и Родди услышала знакомый голос Фионы.

— Ты сделала свой выбор, сестренка? — спросила она.

Повернув голову, Родди увидела сидевшую на гнедом жеребце красавицу с развевающимися на ветру золотистыми волосами. Она печально смотрела на Родди.

— Ты хочешь, чтобы мы оставили тебя здесь? — спросила Фиона.

— Да, — не колеблясь, ответила Родди.

Фиона кивнула в сторону вдовствующей графини.

— Скажи, Фэлен, что нам делать с этой дамой? Ведь правосудие должно в любом случае свершиться.

— Меня не интересует ваше правосудие, — резко сказал Фэлен. — Не трогайте мою мать.

Фиона холодно улыбнулась.

— Это вполне подходящее наказание, — промолвила она. — Мы не будем трогать ее, пусть она останется один на один со своей совестью и грузом воспоминаний.

— Будьте вы прокляты…

— Не надо осыпать нас проклятиями, Фэлен Савигар. Мы всегда справедливы в наших решениях.

Фэлен набрал воздух в легкие, собираясь снова сказать какую-то дерзость, но сдержался и промолчал.

— Лассар, сестренка моя, ты догадываешься, какова будет плата за то, что ты остаешься здесь? — спросила Фиона.

Родди кивнула, и на ее глаза набежали слезы.

— Я тебя больше никогда не увижу… — прошептала она.

— И это огорчает тебя?

Сухие листья упали на ступени дома. Родди судорожно вздохнула. От горечи у нее перехватило горло, и она не могла вымолвить ни слова. Фиона грустно засмеялась.

— Ты не увидишь меня больше, сестренка. Но тем не менее я, возможно, буду находиться рядом с тобой…

— Фиона, постой! — воскликнула Родди.

— Ты хочешь вернуть мне свой дар? — спросила Фиона. Родди почувствовала, как Фэлен крепко сжал ее руку. Она знала, что он одобряет ее решение.

— Да, — твердо сказала она. — Я хочу вернуть свой дар, он больше не нужен мне.

— Хорошо, я немедленно выполню твою просьбу. Сквозь затянувшие небо облака проглянуло солнце, и фигура Фионы растворилась в его лучах.

— Я покидаю тебя… — услышала Родди мелодичный голос. Пелена тумана начала отступать вдаль, к соседним холмам, белые клочья проплывали над выжженными пастбищами и вытоптанными полями, удаляясь в сторону моря. И там, где туман рассеивался, земля зеленела и покрывалась буйной растительностью.

1

Райдинг — административная единица в графстве Йоркшир. — Примеч. пер.

2

Дерби — ежегодные скачки в Эпсоме близ Лондона, проводящиеся с 1780 г. — Примеч. пер.

3

Оранжисты — члены ирландской ультрапротестантской партии. — Примеч. пер.