Два провала открылись во тьме, и ужасные — нечеловеческие —глаза, каждый величиною едва ли не с Шадика, исполинского медведя, что лежал теперь мертвым в лесу, взглянули всерху на Эдди. Красные… как розы, как кровь.

В ушах у него гремел мертвый голос Джека Андолини: Тысячи миров, Эдди — десятки тысяч! — и этот поезд идет через все. Если сумеешь его пустить. А если все же сумеешь, значит, твои заморочки только еще начинаются, потому что это эту систему потом хрен отключишь.

Голос Джека вдруг стал механическим и монотонным. Потом хрен отключишь, Эдди, мой мальчик, лучше поверь мне на слово, хрен…

— …ОТКЛЮЧЕНИЕ СИСТЕМЫ! ДО ПОЛНОГО ОКОНЧАНИЯ ОПЕРАЦИИ — ОДИН ЧАС ШЕСТЬ МИНУТ!

Там, во сне, Эдди спрятал лицо в ладонях, защищая глаза…

… и подскочил рывком, пробудившись, у остывшего кострища, глядя на мир сквозь растопыренные пальцы. А голос все грохотал — голос бездушного офицера полицейского наряда, ревущего свои команды по матюгальнику.

— ОПАСНОСТИ ДАННАЯ ОПЕРАЦИЯ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТ! ПОВТОРЯЮ, ОПАСНОСТИ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТ! ПЯТЬ СУБЪЯДЕРНЫХ КЛЕТОК ПАССИВНЫ, ДВЕ СУБЪЯДЕРНЫХ КЛЕТКИ — В ФАЗЕ ОКОНЧАТЕЛЬНОГО ОТКЛЮЧЕНИЯ, ОДНА СУБЪЯДЕРНАЯ КЛЕТКА ЗАДЕЙСТВОВАНА НА ДВА ПРОЦЕНТА ОТ ПОЛНОЙ МОЩНОСТИ. ДАННЫЕ КЛЕТКИ ВЫБРАНЫ ИЗ СИСТЕМЫ! ПОВТОРЯЮ, ДАННЫЕ КЛЕТКИ ВЫБРАНЫ ИЗ СИСТЕМЫ! ПОДОТЧЕТНЫЙ УЧАСТОК ДЛЯ NORTH CENTRAL POSITRONICS, LIMITED! ПОЗЫВНЫЕ 1-900-44! КОД ДАННОЙ СИСТЕМЫ — «ШАДИК». ПРЕДЛАГАЕТСЯ КОМПЕНСАЦИЯ! ПОВТОРЯЮ, ПРЕДЛАГАЕТСЯ КОМПЕНСАЦИЯ!

Голос затих. Эдди увидел, что Роланд стоит на краю поляны, а сюзанна сидит на его согнутой в локте руке. Оба они смотрели6 не отрываясь, по направлению звука голоса, и когда запись включилась по новой, Эдди наконец сумел встряхнуться, освобождаясь от леденящих остатков ночного кошмара. Он встал и присоединился к Роланду с Сюзанной, не переставая дивиться: это сколько ж веков назад было записано сообщение, запраграмированное на самовключение, но только в случае полной поломки системы.

— ИДЕТ ОТКЛЮЧЕНИЕ СИСТЕМЫ! ДО ПОЛНОГО ОКОНЧАНИЯ ОПЕРАЦИИ — ОДИН ЧАС ПЯТЬ МИНУТ! ОПАСНОСТИ ДАННАЯ ОПЕРАЦИЯ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТ! ПОВТОРЯЮ…

Эдди легонько коснулся руки Сюзанны, и она обернулась к нему.

— И давно оно балоболит?

— Минут пятнадцать. Тебя было не добудиться. Дрых, как сусли… — Она вдруг умолкла, не договорив. — Эдди, выглядишь ты ужасно! Ты не заболел?

— Нет. Просто был плохой сон.

Роланд внимательно посмотрел на него, так что под этим взглядом Эдди почувствовал себя неуютно.

— Иногда сны случаются вещими, Эдди? Этот, часом, был не из таких?

Эдди подумал мгновение и мотнул голоовой.

— Я не помню.

— Что-то я сомневаюсь, что ты не помнишь.

Эдди пожал плечами и выдавил слабенькую улыбку.

— Сомневайся… себе на здоровье. А как ты себя чувствуешь, Роланд?

— Тоже погано. — Голубые глаза стрелка по-прежнему пристально изучали Эдди.

— Прекратите, — вмешалась Сюзанна вроде бы бодрым голосом, но Эдди все-таки уловил скрытые нотки нервозности.

— Вы оба. У меня есть дела поважней, чем смотреть, как вы тут скачете и пытаетесь пнуть друг друга, как все равно дети, когда разыграются в «Две дрожалки». И особенно сегодня, сейчас, когда этот дохлый медведь так орет, что весь лес трясется.

Стрелок кивнул, но не сводя глаз с Эдди.

— Хорошо… но ты, Эдди, уверен, что ничего не хочешь мне рассказать?

Он уже начал об этом подумывать… чтобы действительно рассказать. О том, что он видел в огне костра. О том, что было во сне. Но, еще раз поразмыслив, решил промолчать. Может быть, из-за розы в пламени или из-за багряного изобилия роз, окрасивших алым безбрежное поле во сне. Он понимал, все равно ему не рассказать все так, как видели это его глаза и как чувствовало его сердце… словами увиденное обесценится. И потом, для начала ему хотелось обдумать все самому.

Но помни, снова сказал он себе… только голос в сознании у него прозвучал сосвсем не похоже на собственный его голос. Он был глубже, старше — этот чужой голос. Помни про розу… и форму ключа.

— Я потом.

— Что ты потом? — переспросил Роланд.

— Расскажу. Когда оно станет действительно важным, ну ты понимаешь, я все расскажу. Вам обоим. Сейчас это пока не так важно. Так что, если мы все-таки едем куда-нибудь, Шани, старик, то седлай.

— Шани? Кто такой Шани?

— Об этом я тоже тебе расскажу потом. Как-нибудь. А теперь пора двигать.

Они свернули лагерь, упаковали свои пожитки и отправились в путь. Сюзанна забралась к себе в коляску. Эдди вдруг преисполнилс твердой уверенности, что дорога им предстоит не такая уж долгая.

Однажды, когда Эдди еще не увлекся своим героином так, чтобы все остальное напрочь перестало его привлекать, они с друзьями смотались в Нью-Джерси на концерт двух металлических групп — «Чумной нарыв» и «Смерть надо всем» — в Медоулендсе. Так вот, Эдди казалось, что грохот от «Чумного нарыва» был только чуточку громче, чем рев повторяющегося сообщения, доносящегося из нутра поверженного медведя, хотя он и не был уверен на все сто процентов. Еще в полумили от поляны, где валялся медведь, Роланд не выдержал, остановился и оторвал шесть небольших лоскутков от своей старой рубашки. Скатав шарики, путешественники затолкали их в уши и только тогда пошли дальше. Но даже подобная мера не особенно защитила их от непрестанных разрывов звука.

— ИДЕТ ОТКЛЮЧЕНИЕ СИСТЕМЫ! — проревело в медведе, когда они выступили на поляну. Зверюга лежала там же, где и свалилась, у подножья сосны, куда забирался Эдди: поверженный колосс с раздвинутыми ногами и коленями, нацеленными в небеса, точно лохматая женщина-великанша, которая умерла, рожая. — ДО ПОЛНОГО ОКНЧАНИЯ ОПЕРАЦИИ — СОРОК СЕМЬ МИНУТ! ОПАСНОСТИ ДАННАЯ ОПЕРАЦИЯ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТ…

Да уж, не представляет, бурчал про себя Эдди, подбирая разбросанные шкурки из тех немногих, которые остались более— менее целыми после атаки медведя и его предсмертных судорог. еще как представляет. Большую опасность. Для моих бедных ушей. Он поднял с земли ружейный пояс и молча отдал его Роланду. Рядом валялся кусок деревяшки, из которого он вырезал рогатку. Эдди поднял и его и засунул в кармашек на спинке коляски Сюзанны. Стрелок медленно обернул вокруг талии широкий кожаный пояс и завязал сыромятные ремешки.

— … В ФАЗЕ ОКОНЧАТЕЛЬНОГО ОТКЛЮЧЕНИЯ, ОДНА СУБЪЯДЕРНАЯ КЛЕТКА ЗАДЕЙСТВОВАНА НА ОДИН ПРОЦЕНТ ОТ ПОЛНОЙ МОЩНОСТИ. ДАННЫЕ КЛЕТКИ…

Сюзанна держалась поближе к Эдди. Он передавал ей шкурки, а она их пихала в большую сумку у себя на коленях, которую сшила сама. когда они упаковали последнюю, Роланд похлопал Эдди по плечу и передал ему заплечный мешок с засоленной олениной (в трех милях от первой поляны, у небольшой каменистой расщелины Роланд набрел на естественный соляной лизунец, что позволило им пополнить запасы мяса). Точно такой же мешок уже висел за плечом у Роланда. Другое плечо оттгивала сумка — переложенная и снова набитая всякой всячиной до отказа.

С ближайшей ветки свисала странной конструкции шлейка грубой ручной работы из прошитой стежками оленьей кожи. Роланд подхватил ее, пару секунд подержал в руках, а потом перекинул за спину и закрепил концы под грудной клеткой. Сюзанна состроила кислую мину, и Роланд это увидел. Впрочем, он ничего не сказал — все равно он не смог бы перекричать медведя, даже если бы заорал во весь голос, — а только сочувственно пожал плечами и развел руками: Нам она может понадобится, ты же знаешь.

В ответ она тоже пожала плечами. Знаю… но это не значит, что я в восторге.

Стрелок указал пальцем через поляну. Там две покосившихся ободранных елки отмечали то место, где Шадик, которого здесь называли когда-то Миа, вывалился на поляну.

Эдди наклонился к Сюзанне, сложил большой с указательным пальцем в колечко и вопросительно приподнял брови. О'кей?

Она кивнула, но прижала ладони к ушам. О'кей… только давай выбираться отсюда, пока я окончательно не оглохла.

Путешественники двинулись через поляну. Эдди толкал перед собою коляску с Сюзанной, держащей на коленях набитую сумку со шкурками. Кармашек на спинке коляски был тоже набит до отказа, так что эддина деревяшка была не единственным его содержимым.

За спиною у них медведь продолжал громыхать свое последнее обращение к миру, сообщая, что полное отключение системы произойдет через сорок минут. Эдди не чаял уже дождаться. Сломанные елки, склонившиеся друг к другу, образовывали что-то вроде топорных ворот, и Эдди еще подумал: Вот где роландов путь к Темной Башне начинается по— настоящему, по крайней мере — для нас.

Он снова вспомнил свой сон — долгая спираль окон, распускающих черные флаги тьмы; тьмы, что набухла грозящим пятном над нескончаемым полем роз, — и когда они проходили под покосившимися стволами, ео вдруг пробила дрожь.

Они сумели проехать с коляской намного дальше, чем Роланд смел надеяться. За столько веков опадавшая хвоя древнего леса выстлала землю глубоким ковром, заглушающим рост подлеска. У Сюзанны были сильные руки — сильнее, чем у Эдди, хотя Роланд был уверен, что уже скоро в этом они сравняются, — и она без труда толкала коляску по относительно ровному лесному настилу. Когда же дорогу им преграждали деревья, поваленные медведем, Роланд поднимал Сюзанну с коляски, а Эдди ее перетаскивал через препятствие.

Сзади — расстояние едва-едва приглушало могучий грохот — медведь сообщил, надрывая свой механический глас, что рабочая мощность последней субъядерной клетки уже почти на исходе.

— Надеюсь, сегодня тебе не придется задействовать эту чертову шлейку! — прокричала Сюзанна стрелку.

Роланд согласился с нею, но не прошло и четверти часа, как земля под ногами резко пошла под уклон, и в старый лес нагло полезли деревья поменьше и помоложе: ольха, и береза, и даже несколько чахлых и низкорослых кленов, упрямо цепляющихся за почву в поисках точки опоры. Ковер из иголок стал тоньше, и колеса коляски Сюзанны теперь начали задевать за низкий плотный кустарник, разросшийся между деревьев. Его тонкие веточки так и норовили вцепиться в спицы из нержавеющей стали. Эдди подналег всем своим весом на ручки, и так им удалось проехать еще на четверть мили вперед. Но потом спуск стал круче, а земля под ногами — мягче.

— Пора залезать на закорки, сударыня, — объявил Роланд.

— Давай попробуем на коляске еще чуть-чуть, а? Вдруг дальше будет полегче…

Роланд покачал головой.

— Если поедешь в коляске по этой горе… как там у вас говорится, Эдди?.. провернешься?

— «Наебнешься», Роланд. Словечко из буйной блаженной моей подзаборной юности.

— Ну ладно, как бы там оно ни обзывалось, означает оно «расшибить себе голову». Так что, Сюзанна, давай — забирайся.

— Я ненавижу, когда мне тычут, что я калека, — раздраженно пробормотала Сюзанна, но все же позволила Эдди вытащить себя из коляски и подсадить в шлейку за спиной у Роланда. Усевшись как следует, она взялась за рукоять роландова револьвера.

— Не хочешь его себе, бэби? — спросила она у Эдди.

Он покачал головой.

— У тебя получается лучше. И ты это знаешь не хуже меня.

Она зарычала и поправила ружейный ремень, так чтобы — в случае чего — было сподручней достать револьвер правой рукой.

— Я вас, ребята, задерживаю, вот что я знаю… но если мы все-таки вдруг набредем на какой-нибудь старый— добрый асфальт, тут я вас сделаю — не угонитесь.

— Не сомневаюсь, — сказал Роланд… и вдруг склонил голову набок, прислушиваясь. Лес окутала тишина.

— Мистер Медведь наконец-то заглох, — объявила Сюзанна. — Слава Богу.

— Мне казалось, у него еще есть семь минут, — вставил Эдди.

Роланд поправил ремешки шлейки.

— У него, наверное, часы поотстали за последние пять сотен лет.

— Ты действительно думаешь, он такой древний, Роланд?

Роланд кивнул.

— Это — как минимум. А теперь и его не стало… последнего из Двенадцати Стражей.

— Спроси меня, очень ли я убиваюсь по этому поводу, —

— сострил Эдди, и Сюзанна рассмеялась.

— Тебе удобно? — спросил у нее Роланд.

— Нет, у меня уже болит задница, но ничего — терпимо. Только ты постарайся, пожалуйста, не уронить меня, ладно?

Роланд молча кивнул и направился вниз по склону. Эдди поплелся следом, толкая перед собою пустую коляску и стараясь при этом не очень сильно биться колесами о камни, что стали теперь попадаться у них на пути. Точно большие белые костяшки торчали они из пористой земли. Теперь, когда медведь наконец заткнулся, Эдди все чаще и чаще ловил себя на мысли о том, что в лесу как-то уж слишком тихо… он себя чувствовал точно герой одного из тех старых фильмов про джунгли, где полно людоедов и здоровенных свирепых горилл.

Найти медвежий след было легко, а вот идти по нему, как выяснилось — не очень. Миль через пять после поляны он завел их в болотистую низину, хорошо еще — не в настоящую топь. К тому времени, когда местность опять начала подниматься и чуть твердеть, вылинявшие джинсы Роланда пропитались водою почти по колено, а сам он дышал тяжело и хрипло. И все же он был в лучшей форме, чем Эдди, которому приходилось тащить коляску Сюзанны по вонючей стоячей воде.

— Самое время нам отдохнуть и чуть-чуть подкрепиться, — объявил Роланд.

— Господи, наконец-то, — выдавил Эдди, помогая Сюзанне слезть со спины Роланда и усаживая ее на поваленный ствол с глубокими отметинами от когтей. Сам он плюхнулся рядом.

— Ты мне всю коляску измызгал, мой белый мальчик, — сказала Сюзанна. — Я все про тебя пропишу в телеге.

Приподняв бровь, он взглянул на нее.

— На ближайшей же автомойке я все исправлю. Собственноручно тебя провезу. Я даже смажу сцепления этой чертовой колымаги, о'кей?

Она улыбнулась.

— Может, куда-нибудь сходим, красавчик? Чего-нибудь выпьем?

Вокруг талии Эдди был обернут один из роландовых бурдюков. Он похлопал по нему ладонью.

— О'кей?

— Да, — отозвался Роланд. — Только не много на этот раз. Каждому по чуть-чуть и — вперед. Чтобы не было судорог.

— Роланд, доблестный бойскаут из старны Оз, — Эдди хихикнул, снимая бурдюк.

— Что за Оз?

— Такая вымышленная страна из фильма, — пояснила Сюзанна.

— И не только из фильма, — поправил Эдди. — Мой брат Генри читал мне истории про страну Оз. Я тебе как— нибудь расскажу, Роланд.

— Было бы здорово, — отозвался стрелок серьезно. —

— мне бы хотелось узнать побольше о вашем мире.

— Оз, в общем-то, не наш мир. Как сказала Сюзанна, это вымышленная страна…

Роланд протянул каждому по куску солонины, завернутой в какие— то широкие листья.

— Когда хочешь скорее узнать о каком-нибудь новом месте, изучи для начала легенды его и сказки. Я бы послушал про эту Оз.

— О'кей. Тоже вроде бы будет свиданка с банкетом. Сьюз расскажет тебе про Дороти, и Тото, и про Железного Дровосека, а я — обо всем остальном. — Он откусил кусок мяса и одобрительно закатил глаза. Оно впитало в себя запах листа, в который было завернуто, и вкус получился просто изумительный. Эдди жадно прикончил порцию, и все это время, пока он ел, в желудке его деловито урчало. Теперь, отдышавшись, он себя чувствовал великолепно. Тело его потихонечку превращалась в крепкий футляр для накаченных мышц, и все в нем ощущалось на своих местах.

Не волнуйся, — сказал он себе. — К вечеру будешь выжатым как лимон. похоже, Роланд намерен идти, пока я не свалюсь на месте.

Сюзанна ела не так жадно, как Эдди, запивала каждый второй— третий кусочек глотком воды и переворачивала импровизированный бутерброд в руках, кусая от каждого края к центру.

— Мы вчера вечером не договорили, — обратилась она к Роланду. — Ты сказал, что кое-что начинаешь уже понимать… насчет этой твоей разделенной памяти.

Роланд кивнул.

— Да. Мне кажется, они оба истинны, эти воспоминания. Одно — чуть-чуть правдивее, чем другое, но это не значит, что это второе — ложно.

— По мне так, Роланд, это полная белиберда, — вставил Эдди. — Либо тот мальчик, Джейк, был там на станции, либо нет.

— В этом и заключается парадокс… что-то есть и в то же время его нет. И пока все это как-то не разрешиться, мои разделенные воспоминания так и останутся разделенными. Это само по себе уже плохо, но что самое гадкое — разрыв между ними становится шире и шире. Я это чувствую. Но… не знаю, как выразить.

— А в чем, ты думаешь, причина? — спросила Сюзанна.

— Я вам уже говорил, что парнишку столкнули под колеса машины. Столкнули. А кто из известных нам типов имел привычку толкать людей подо всякие штуки?

Лицо Сюзанны озарилось вдруг пониманием.

— Джек Морт. Ты хочешь сказать, это он столкнул мальчика под машину?

— Вот именно.

— Но ты говорил, что это сделал человек в черном, — возразил Эдди. — Твой приятель Уолтер. Ты говорил, мальчик видел его… какого-то мужика, который выглядел как священник. Ты говорил, мальчик слышал, как тот сказал: «Пропустите меня, я священник». Или я, может быть, ошибаюсь?

— О да, Уолтер был там. Они были там оба, и оба столкнули Джейка.

— Кто-то принес торазин и смирительную рубашку, — продекламировал Эдди. — Нам Роланд, бедняжка, немного поехал умом.

Роланд не обратил внимания на язвительные слова; он начал уже понимать, что дурацкие шутки Эдди — это своеобразный способ справляться со стрессовой ситуацией. Катберт поступал почти так же… как и — по-своему — Сюзанна… и Алан тоже.

— Что меня больше всего раздражает, — продолжал он невозмутимо, — так это то, что я должен был знать. Я ведь был у него внутри, у Джека Морта, я имел доступ ко всем его мыслям, как это было с тобою, Эдди, и с тобою, Сюзанна. Я видел Джейка, когда был внутри Морта. Видел глазами Морта, и я знал, что Морт хочет столкнуть его. Мало того — я ему помешал. Всего-то и надо было войти в его тело. Он даже не понял, что его отвлекло. Он был полностью сосредоточен на Джейке и подумал, что я — это какая-то муха, севшая ему на шею.

Эдди начал кое-что понимать.

— То есть, если он тогда не столкнул Джейка, значит, Джейк и не умирал. А если он не умирал, стало быть, его не было здесь, в этом мире. А если его не было в этом мире, ты никак не мог встретить его на станции. Правильно?

— Правильно. Я еще даже подумал тогда, что если Джек Морт собирается убить Джейка, мне бы не надо во все это лезть. Чтобы не сотворить этот самый парадокс, который терзает меня теперь, разрывая надвое. Но я не мог не вмешаться. Не мог. Я… я…

— Ты не мог снова убить парнишку, — закончил за него Эдди. — Каждый раз, когда я уже начинаю думать, что ты такой же бездушный, как тот электронный медведь, ты поражаешь меня неожиданным проявлением истинно человеческих чувств. Черт возьми.

— Прекрати, Эдди, — тихо сказала Сюзанна.

Эдди взглянул на стрелка, который сидел склонив голову, и весь сморщился.

— Ладно, прости меня, Роланд. Моя мама частенько мне говорила, что я сначала чего-нибудь сдуру ляпну и только потом буду думать, чего я такого сказал.

— Да все нормально. Был у меня один друг… у него тоже язык с головой не дружил.

— Катберт?

Роланд кивнул. Он долго смотрел на свою искалеченную правую руку, потом сжал двупалую ладонь в кулак, отозвавшийся болью, вздохнул и снова поднял глаза. Где-то в зарослях леса заливался жаворонок.

— Но в одном я уверен. Даже если бы я не вошел тогда в Джека Морта, он все равно бы не стал толкать Джейка в тот день. Почему? Это ка-тет. С тех самых пор, когда умер последний мой друг… из тех, с кем мы начали этот поход… я в первый раз оказался опять в самом сосредоточии ка-тета.

— Квартета? — тупо переспросил Эдди.

Стрелок покачал головой.

— «Ка»… обычно под этим словом подразумевают «судьбу», хотя его истинное значение гораздо сложнее, Эдди, и его трудно определить однозначно,как это обычно бывает со всеми словами Высокого Слога. А «тет» — это группа людей, объединеных единою целью. Мы трое — тет, например. А «ка— тет» — это место, куда жизни многих сведены воедино судьбой.

— Как в «Мосту в Сан-Луис-Рей», — пробормотала Сюзанна.

— Как? — переспросил Роланд.

— Такой рассказ… про людей, которые умерли вместе… они шли по мосту, и он обвалился. Это известный рассказ в нашем мире.

Роланд кивнул, что он понял.

— В данном случае ка-тет связал Джейка, Морта и меня. И не было там никакой ловушки, как мне показалось сначала, когда я понял, кого Джек Морт избрал своей следующей жертвой, потому что ка-тет изменить нельзя. Над ним не властна наша воля. Но его можно увидеть, узнать и понять. Уолтер видел и Уолтер знал. — Стрелок ударил себе по бедру кулакоми с горечью воскликнул: — Как он, наверное, про себя хохотал, когда я наконец до него добрался!

— Давай вернемся к тому, что могло бы случится, если бы ты не вмешался и не перепутал все планы Морта в тот день, когда он преследовал Джейка, — перебил его Эдди. — Ты говорил, если бы ты ему не помешал, помешало бы что-то другое. Я правильно понял?

— Да… потому что в тот день Джейку не было суждено умереть. Быть может, тот день уже близился… но он еще не настал. Я это чувствовал. Может, как раз перед тем, как толкнуть Джейка, Морт бы заметил, что кто-то за ним наблюдает. Что кто-то совсем незнакомый готов вмешаться. Или…

— Или там был легавый, — подсказала Сюзанна. — Он мог заметить легавого. Не в том месте и в неподходящее время.

— Да. Внешняя причина — посланник ка-тет — не имеет значения. Я из первых рук знаю, что Морт, старый лис, был хитер. Если бы он вдруг почуял, что что-то хоть самую малость пошло не так, он бы смылся тихонько, залег бы в нору и дождался другого дня. И я знаю кое-что еще. Он охотился из— под тишка. Маскировался. В тот день, когда он сбросил кирпич на голову Одетты Холмс, на нем была вязаная шапка и свитер на пару размеров больше. Он оделся как бомж-пропойца, потому что кирпич он кидал из здания, где ночевали такие вот чмошники. Вам понятно?

Они закивали.

— А спустя годы, в тот день, когда он толкнул тебя под поезд, Сюзанна, одет он был как рабочий-строитель. На нем был большой желтый шлем, который он про себя называл «твердой шапкой»… и еще он себе прилипил фальшивые усы. То есть, в тот день, который он бы наметил себе, чтобы толкнуть Джейка, он бы оделся как священник.

— Господи, — прошептала Сюзанна. — Человек, толкнувший его в Нью-Йорке, это Джек Морт, а тот, кого мальчик видел на станции, стало быть, этот твой старый приятель, за которым ты гнался — Уолтер.

— Да.

— Но мальчик думал, что это один и тот же мужик, потому что оба они были в черных похожих одеждах?

Роланд кивнул.

— Они даже внешне похожи, Джек Морт и Уолтер. Не то чтобы как братья, я не это имел в виду, но они оба были высокого роста, с темными волосами и очень бледным лицом. И учитывая тот факт, что Джейк умирал, когда видел Морта — единственный раз и мельком, а когда видел Уолтера, тоже — единственный раз, он находился в странном непонятном месте и был перепуган до полусмерти, вполне простительно и понятно, что он ошибся. Если во всей ситуации и присутствовал некий осел, так это я, ваш покорный слуга, потому что мне следовало соображать быстрее.

— И Морт бы не понял, что его используют? — спросил вдруг Эдди. Размышляя о собственном опыте, о своих переживаниях и диких мыслях, которые он испытал, когда Роланд ворвался в его сознание, Эдди не понимал, как такое вообще может быть, что Морт не узнал бы… но Роланд лишь покачал головой.

— Уолтер всегда действовал очень коварно и, если так можно сказать, утонченно. Морт бы решил, что идея насчет одеться священником принадлежит целиком ему… так мне кажется. Он бы не различил голоса чужака — Уолтера — что подсказывал, как ему следует поступить, из глубин сознания.

— Джек Морт, — выдавил Эдди. — Каждый раз — этот Джек Морт.

— Да… но не без помощи Уолтера. Но как бы там ни было, я все равно спас Джейку жизнь. когда я заставил Морта спрыгнуть с платформы подземки под поезд, я все изменил.

— Но если этот Уолтер мог так вот запросто, когда ему вздумается, проходить в наш мир… может, через какую-то дверку для личного пользования… разве не мог он использовать и кого-то другого, чтобы толкнуть твоего парнишку? — спросила Сюзанна. — Если он сумел подсказать Морту одеться священником, он с тем же успехом мог бы привлечь и кого-то еще… что, Эдди? Чего головой мотаешь?

— Потому что мне кажется, Уолтер этого не хотел. А хотел он другого. Того, что как раз сейчас и происходит… чтобы Роланд терял рассудок, потихонечку, постепенно сходил с ума. Я не прав?

Роланд кивнул.

— Но даже если бы Уолтер хотел смерти Джейка, у него все равно бы уже ничего не вышло, — продолжал Эдди. — Потому что он умер задолго до того дня, когда Роланд нашел эти двери на берегу. Когда Роланд вошел в третью дверь и в сознание Джека Морта, старина Уолт давно почил в бозе.

Сюзанна подумала и кивнула.

— Да, понимаю… мне кажется. Все эти путешествия во времени так еще с панталыку сбивают, а?

Роланд принялся укладывать все, что он вынул, обратно в сумку.

— Пора двигать дальше.

Эдди встал и закинул свой мешок за плечо.

— Зато тебе есть, чем утешиться, — повернулся он к Роланду. — Ты… или этот твой ка-тет… сумели все-таки спасти парня.

Роланд сосредоточенно перевязывал узлы на креплении шлейки. Когда же он поднял глаза, Эдди невольно попятился от их пылающей чистоты и прозрачности.

— Правда? — хрипло выдавил стрелок. — Ты действительно так считаешь? Я постепенно схожу с ума, пытаюсь жить, примирив между собою две разных версии одной реальности. Ты понимаешь, что это такое? Я поначалу еще надеялся, что одна из них потихоньку сотрется из памяти, только этого не происходит. А происходит как раз обратное: эти две разных реальности проявляются у меня в голове все четче и четче и противостояние между ними грозит разразиться уже настоящей войной. Так что лучше скажи мне, Эдди, как ты думаешь, как себя должен чувствовать Джейк? Как себя чувствует человек… ребенок… который знает, что в одном мире он умер, а в другом продолжает жить?

Снова запел свою песню жаворонок, но никто из них этого не заметил. Эдди смотрел в словно бы полинявшие голубые глаза, горящие на бледном лице стрелка, и не знал, что ответить.

В ту ночь они расположились лагерем на поляне в пятнадцати милях к востоку от того места, где остался мертвый медведь. Заснули, как только легли, изможденные (даже Роланд проспал всю ночь, хотя его сны были как бешеный карнавал кошмаров), и проснулись на следующий день на рассвете. Эдди молча развел костер и лишь взглянул на Сюзанну, когда в зарослях неподалеку раздался выстрел.

— Завтрак, — коротко констатировала она.

Три минуты спустя Роланд вернулся в лагерь со шкуркою, перекинутой через плечо. На ней покоился свежевыпотрошенный и уже освежеванный кролик. Сюзанна молча его приготовила. Путешественники поели и отправились дальше.

Эдди пытался представить себе, каково это: помнить о собственной смерти. Все утро эта мысль не давала ему покоя.

А вскоре после полудня они вышли к участку леса, где почти все деревья были повалены или выкорчеваны из почвы, а кустарник буквально размазан по земле… впечатление было такое, что когда-то давно здесь прошел ураган, сметая все на своем пути в разрушительном буйстве.

— Мы почти добрались, — объявил Роланд. — Теперь уже близко. Он тут все порушил, чтобы расчистить обзор. Наш приятель-медведь не любил сюрпризов. Он был здоровенный, но не любезный.

— А он не оставил, случайно, сюрпризов нам? — полюбопытствовал Эдди.

— Может быть, — улыбнулся Роланд, похлопав его по плечу. — Но если даже и так… это будут старенькие сюрпризы.

Здесь им пришлось сбавить темп. Большинство из поваленных деревьев, преграждавших дорогу, были старыми, даже древними

— многие рассыпались трухой, мешаясь с землею, из которой их выдернули когда-то, — но все равно продвижение вперед сквозь мешанину ветвей и стволов походило скорее на бег с препятствиями. Даже если бы все путешественники были, что называется, дееспособны, такой переход все равно представлял бы немалые трудности, а ведь ситуацию усугубляло и то, что Роланду приходилось тащить на себе Сюзанну, так что поход превратился в настоящее испытание выносливости и нервов.

Местами раскиданные деревья и расплющенный кустарник полностью перекрывали медвежий след, и это тоже задерживало путешественников. До полудня они шли, ориентируясь по глубоким отметинам когтей на стволах, четким и ясным, как проложенная меж деревьев тропа. Но здесь, в самом начале пути, гнев исполинского зверя не разыгрался еще в полную силу, и отметины эти пропали. Роланд медленно прокладывал дорогу, высматривая испражнения в кустах и клочки шерсти на коре поваленных деревьев, через которые перебирался медведь. День уже близился к вечеру, когда они наконец миновали этот гниющий участок леса — и прошли-то всего три мили!

Эдди уже опасался, что они не выберутся оттуда до темноты и им придется заночевать в этом мессиве, не пробуждающим в нем ничего, кроме чувства гадливости, и когда он совсем уже было отчаялся, они выбрались наконец на опушку леса, заросшую редкой ольхой. Впереди, за деревьями, в каменном ложе своем громыхала река. За спиной заходящее солнце пролило воспаленный багряный свет на гниющий участок леса, который они только что миновали. в гаснущем свете дня стволы упавших деревьев обернулись перекрестием черных линий, напоминающих знаки китайской письменности.

Роланд объявил привал и снял со спины Сюзанну. Потянувшись как следует, он упер руки в боки и немного размялся, покрутив корпусом вправо и влево.

— Здесь, что ли, ночуем? — с облегчением осведомился Эдди.

Роланд покачал головой.

— Отдай ему свой револьвер, Сюзанна.

Она сделала, как он сказал, лишь вопросительно на него посмотрела.

— Пойдем, Эдди, со мной. Мы уже совсем рядом. Место, ради которого мы пришли… оно на той стороне этой ольховой опушки. Нам надо взглянуть. И еще — кое-что сделать.