Положив ладонь на ее рот, Карсон жестко проговорил:

– Теперь вы выслушаете меня! Полицейские третировали меня в течение долгих часов, смешивая с грязью. Они считают меня последним трусом, но если вы полагаете, что я намерен переносить что-нибудь подобное от вас, то вы глубоко ошибаетесь. Если я не высек вас, то лишь потому, что вы сестра Шеннон. Да, я не сопротивлялся этим бандитам, потому что опасался за жизнь жены.

Чирли продолжала на него смотреть с яростью и презрением, но не предпринимала попыток вырваться. Он подробно объяснил ей, как все произошло, и раскрыл мотивы своего поведения. Потом он встал и подошел к окну, чтобы поднять штору. Карсон долго смотрел наружу, после чего добавил:

– Теперь, когда я сказал вам все, что считал нужным, вы можете делать со мной что угодно.

Он услышал, как девушка встала, и через несколько секунд ощутил на своем плече ее руку.

– Я прошу у вас прощения, Джеймс, – смиренно вымолвила Чирли. – Я вам верю. Вы не хотели делать того, что могло бы принести вред Шеннон. Только... – она развела руками с безнадежным видом.

– Понимаю, – проронил Карсон. – Этот факт удручает меня, и я все время об этом думаю.

Он присел на подоконник, а Чирли на край кровати напротив него. Во время их ожесточенной схватки светлые волосы девушки рассыпались прядями по ее лицу. Она резким движением головы откинула их назад, поправила руками и спросила:

– Шеннон до сих пор в руках этой мрази?

– Да.

– А что делает полиция?

– Кажется, все, что может.

Карсон поискал в карманах сигареты и обнаружил, что там их нет. Из кучи предметов, свалившихся со столика, Чирли взяла пачку сигарет и протянула их Карсону.

– Возьмите. Где-то здесь должна валяться зажигалка, если эта проклятая горничная не замела ее куда-нибудь в угол.

Карсон зажег две сигареты и протянул одну Чирли, которая глубоко затянулась. Это отличало сестер, ведь Шеннон почти не затягивалась. Это было как галлюцинация: сходство между двумя сестрами было столь поразительным, что Карсон был ошеломлен.

Одернув платье на коленях, Чирли выпустила тонкую струйку дыма и задала Карсону несколько вопросов:

– Теперь скажите мне, Джеймс, зачем вы пришли ко мне? Вы не возражаете, что я зову вас Джеймсом?

– Конечно, нет. Причина моего посещения? Так вот... вы сестра Шеннон, и мне показалось, что я должен ввести вас в курс дела. Потом, я думал, что если Шеннон удастся от них ускользнуть, то она, может быть, подаст вам весточку.

– Понимаю... – Чирли встала и принялась ходить по маленькой комнатке. – А теперь что вы собираетесь делать?

– Пока не знаю, – признался он.

Блондинка собралась было задать еще несколько вопросов, но тут в дверь постучали. Она пошла открывать дверь и, открыв ее, очутилась перед служащим бара, немного обалдевшим от такого краткого ожидания.

– Слушайте, Чирли! Мы были терпеливы с вами, но существуют же границы. А у вас в это время такая иллюминация, как в баре Сан Педро во время пребывания там флота. Вам уже посылали предупреждение. – Он увидел опрокинутый столик, беспорядочно раскиданные предметы и ужаснулся. – Боже мой! Посмотрите на лампу! Лампу, которая обошлась нам в пятнадцать долларов!

Чирли кинула быстрый взгляд на Карсона и, не вынимая изо рта сигарету, прыгающую в уголке рта, произнесла:

– Дайте этому типу пятнадцать долларов, Джеймс, хорошо? Пока он окончательно не потерял голову, этот чокнутый.

Карсон протянул служащему две банкноты по десять долларов.

– Остальное оставьте себе за беспокойство, – заявил он. Служащий немного подобрел.

Ну, ладно, все хорошо. Но это в последний раз, – предупредил он. – Вы предупреждены, Чирли. Если вы заставите меня подняться еще раз, чтобы прекратить этот базар, вы вылетите вон. Вы знаете правила. Дирекция не интересуется, что вы делаете в вашем номере, до тех пор, пока это не переходит границы дозволенного.

Чирли указала ему пальцем на дверь.

– Вы получили ваши бабки и проваливайте! И в следующий раз стучите потише, а если этого не сделаете, я расскажу вашей толстухе, сколько раз в неделю вы заходите в триста шестой номер, чтобы проверить в нем состояние проводки.

– Как вы смеете! – возмутился служащий.

– Именно смею, – улыбнулась Чирли и вытолкнула его из комнаты. Закрыв за ним дверь, она потушила сигарету о полированную поверхность комода. – Поверьте мне, – обратилась она к Карсону, – что жить тут до отвращения тошно. Нет ничего удивительного, что Шеннон пошла другим путем, нежели я. Так у полиции нет никакого следа?

– Двадцать минут назад, когда я туда звонил, у них ничего не было.

– Бедная девочка! Я думаю...

– Что?

– Не подключить ли к этому делу нескольких полезных парней? В моей работе я общаюсь со многими людьми, далеко не ангелами, но они никогда не позволили бы себе подобной выходки. Все это случилось в нескольких милях отсюда. Если ублюдки из этих мест, они вынуждены будут остановиться, чтобы запастись провизией, а я знаю несколько продавцов. Дайте мне время привести себя в порядок и одеться, а потом доставьте меня в мой бар. Во всяком случае, если у вас нет никакого другого намерения...

– Ничего у меня нет.

Чирли вынула из комода пару чулок, комбинацию и чистый бюстгальтер, но никак не могла найти трусики.

– Ба, – философски заметила она, – да на что мне нужны эти трусики?

Она унесла свое белье в ванную и прикрыла за собой дверь. Через минуту Карсон услышал журчание воды. В ожидании девушки он поставил на место стол, подобрал кусочки лампы и, как мог, убрал комнату. Когда он покончил с этим, он стал убивать время, рассматривая фотографии, украшавшие комод. Большинство из них были большого размера, блестящие, и изображали даже не второразрядных актеров и дирижеров оркестров. Все они были с автографами.

Карсон поискал фотографию Чирли и "наконец нашел ее. Девица была снята в сценическом костюме, если можно назвать костюмом две вишни и микроскопическое прикрытие нижней части живота фальшивыми бриллиантами. Она была хорошо сложена, но все же не так, как ее сестра. Чирли одевалась слишком вызывающе. Стыдливость имела свою предерзкую смелость. Карсону больше нравилась фотография Шеннон в соблазнительном купальнике, но достаточно закрытом.

Для женщины Чирли (может быть, по причине своего ремесла) потратила весьма мало времени на купание и наведение красоты. Она вышла из ванной в комбинации и направилась к шкафу, откуда вынула кораллового цвета костюм, шикарный, но слишком бросающийся в глаза. Белая блузка с многочисленными оборками, пара туфель на очень высоком каблуке и белый мех неизвестного происхождения докончили этот ансамбль.

– У меня была горжетка из настоящей куницы, – объяснила она, – С ней у меня был вид настоящей папиной дочки, но я немного повздорила с типом, который мне ее подарил, и он отобрал ее у меня.

– Вы прекрасно выглядите, – заверил ее Карсон.

Это, может быть, было не очень благородно, но он посылал к небу молитвы, чтобы только не встретить кого-нибудь из знакомых, пока он шел под руку с Чирли. С ее плотным гримом и платиновыми волосами, падающими на плечи, она казалась именно тем, чем была на самом деле.

Бар, в котором она пела и который называла коробкой, находился совсем недалеко от ее дома на той же улице. Заведение было явно известного сорта. Над дверью располагалась большая неоновая вывеска в настоящее время не светящаяся; надпись гласила: "Кафе-Концерт". Под вывеской и с боков двери можно было узнать из афиш, что ожидает посетителя внутри. На одной из афиш была изображена во весь рост Чирли – в таком же костюме, что и на фото на комоде в ее комнате.

Выходя из машины, Чирли бросила любовный взгляд на афишу.

– Потрясающе, не правда ли? У него голова хорошо варит, у Слима, он не надоедливый патрон... С момента вашей женитьбы я пила все время.

– Почему?

– Думаю, из зависти, – честно призналась Чирли. – Было множество людей, которые предлагали мне много разных вещей, но они никогда не думали о женитьбе. Я – "эта славная девчонка Чирли", и этим все сказано. Когда мужчине нравится женщина, он хочет, чтобы она сказала "да", а когда она это говорит, то все отлично.

Чирли первой вошла в бар. После улицы там казалось темно и прохладно. В этот час после полудня бармен был один. Он расставлял бутылки по полкам, вынимая их из ящика, стоящего на эстраде, где каждый вечер местные звезды исполняли свои номера.

– Ты имела дерзость вернуться! – воскликнул толстяк, увидев Чирли. – Так не исчезают! Патрон был в бешенстве. Когда я думаю о том, что он о тебе думает, то я думаю...

– Но Чарли... – запротестовала Чирли.

– Не хочу тебя слушать! – оборвал ее бармен голосом, дрожащим от бешенства и презрения. Он вытащил конверт из ящика и положил его на прилавок. – Слим сказал, чтобы я отдал тебе это, если ты вернешься. А ты даже не удосужилась прийти за деньгами в день получки. А теперь убирайся! Я не знаю, что ты о себе воображаешь, но в твоем стриптизе нет ничего такого, чего нет у других девиц, насколько я в курсе.

Карсон инстинктивно попытался смягчить обстановку.

– Скажите мне, пожалуйста, добрый человек, что заставляет вас разговаривать с Чирли подобным тоном?

– Не расстраивайтесь, Джеймс, – прервала его Чирли. – Во всяком случае, это было грязное место, и с меня довольно. – Она улыбнулась Карсону и добавила: – Неплохо бы освежиться. Я надеюсь, у вас еще осталась выпивка?

– Если у вас есть бабки, – проворчал бармен.

– Если у нас есть, – пошутил Карсон и положил банкноту на стойку.

Они выпили по двойному бурбону. Потом Чирли слезла с табурета и, виляя бедрами, направилась к машине, сопровождаемая Карсоном.

– Я очень огорчен, – произнес Карсон.

– Бросьте! – Чирли передернула плечами. – Лонг-Бич напичкан коробками со стриптизом. Рай для полудюжины других прибрежных городов. Мне ничего не стоит получить ангажемент. Единственное, что меня тревожит, это то, что я хотела провернуть это дело и надеялась на помощь Слима и Чарли.

– Вы хотите, чтобы я проводил вас в другое место?

Блондинка несколько секунд размышляла, потом покачала головой.

– Если вы не возражаете, немного позже. Я отправлюсь туда на собственной машине, но в настоящее время бары мертвы. В это время после полудня там можно найти только тех, кто забежал по дороге залить последнюю рюмочку за галстук, прежде чем направиться домой. А что если мы направимся в центральное отделение полиции и немного потормошим фликов? Как вы думаете, это к чему-нибудь приведет?

– Сомневаюсь. На мой взгляд, они делают все, что в их силах.

– Они обещали известить вас при получении новостей?

– Да, они немедленно сообщат мне.

– В таком случае, я вам скажу, что нам нужно делать, – проговорила Чирли, одергивая юбку на коленях. – Отправимся к ним и подождем до девяти часов. До этого времени бесполезно что-либо предпринимать в барах и кабаре. Если до этого часа флики ничего не найдут, вы сводите меня в несколько коробок, где я смогу закинуть удочку.

Предложение стоило принять. Карсону не хотелось оставаться одному, в особенности в своем доме, где все напоминало ему о Шеннон. Во время поездки по дороге вдоль побережья по направлению к Редондо он спрашивал себя, сколько же времени человек может находиться без сна и еды, и удивился, что не ощущает ни голода, ни усталости после всех передряг. Ничто не имело сейчас значения, кроме Шеннон.

Положив руку на руку Карсона, Чирли поинтересовалась:

– А где вы с ней встретились, Джеймс?

– С Шеннон?

– Да.

– На пляже.

– В Редондо?

– Да. Я живу в двух кварталах от океана.

– Там, должно быть, прекрасно летом?

– Да.

– Что она делала?

– Сидела на песке. Вот так и произошло наше знакомство. После того как я несколько раз увидел ее на пляже, я заметил, что она никогда не залезала в воду, и спросил ее об этом. Она ответила, что не любит плавать и что приходит сюда исключительно для того, чтобы погреться на солнышке. Я сказал ей, что такие продолжительные солнечные ванны без купания могут быть вредны. Вот таким образом мы и познакомились.

Чирли покачала головой и проронила:

– Не то... Я хотела знать, чем она зарабатывала себе на пропитание?

– О, она продавала энциклопедии для детей.

– Она ходила от двери к двери?

– Нет. Предприятие, для которого она работала, выпускало проспекты и заранее обзаводилось клиентурой. Шеннон говорила, что работа ей нравится. Это было не то, чтобы каждый день приходить ровно в восемь на службу. Ее не ограничивали временем. Я был уверен, что у нее все шло хорошо. Разыскивая ваш адрес, я обнаружил выписку с ее банковского счета: у нее более восьмисот долларов на текущем счету. И во время нашего знакомства у нее была хорошенькая маленькая квартирка.

– У нее "была"?

– Да, она покинула ее, когда мы поженились.

– Да, конечно. Вы знаете, я очень рада, что малышка преуспевала. Видите ли, вот уже больше двух лет, как мы потеряли друг друга из виду, и я даже не знала, находится ли она все еще в Лос-Анджелесе. Вплоть до вечера, когда три недели тому назад она позвонила мне и сообщила, что выходит замуж за некоего Джеймса Карсона, который занимается нефтью. Она попросила меня быть подружкой на свадьбе. Но в последний раз, когда мы виделись, у нас случилась отчаянная ссора, и я не забыла те упреки, которыми она меня осыпала, хотя, без сомнения, она была права. Ну, я ей ответила, что... что она может обратиться в другое место, и повесила трубку. И я немедленно пожалела об этом, но не знала, куда ей звонить... – Чирли заплакала. – Вот поэтому я стала пить. А потом получила от нее эту милую открытку, и на меня нашло еще больше, и я стала пить еще сильнее. А теперь, возможно, я не увижу ее больше, мою малышку!

– Замолчите! – резко оборвал ее Карсон.

– Больше не буду, – пообещала Чирли, прикладывая к глазам платок. – Я буду повторять себе, что все образуется.

– Это то, что стараюсь делать я.

– Разрешите взять у вас носовой платок.

– Пожалуйста.

Она уже собралась положить платок в свою сумочку, когда обнаружила, что все еще держит в руке конверт, который отдал ей бармен. Чирли хотела спрятать его, но передумала и вскрыла.

– Восемьдесят... девяносто... сто... сто десять... О, вонючие шакалы! – заорала она.

– Что случилось?

Мне опять не повезло. Они обсчитали меня на сорок долларов. Правда, я разбила зеркало, когда выступала в последний раз, но зеркало никогда не стоило таких денег. Вы мне не верите? Правда, оно было большое...

– Как это вы умудрились его разбить?

Чирли положила платок и сумочку на сиденье и ответила:

– Я выполняла спецномер. Вы знаете его? Тот, который я танцую не на сцене, нагишом, а на стойке бара. Я вертелась там вовсю, когда один моряк, совершенно пьяный, протянул руку, чтобы пошлепать меня по мягким местам. Это меня так разозлило, что я хотела ударить его ногой по голове, но удар пришелся по бутылке, которую он держал в руке. Она пролетела через весь зал и разбилась о зеркало, висевшее на стене. – Чирли с удовлетворением заметила: – Я бы хотела, чтобы вы видели морду этого моряка, когда он понял, что вместо бутылки я могла размозжить его череп! Вот это, вероятно, и обошлось мне в сорок долларов.

Карсон не нашел что ей ответить. По всем признакам, сестра Шеннон не считалась с деньгами, но у нее был неукротимый темперамент. Жалко, что не ее похитили бандиты. Он остановил машину перед своим домом и открыл дверцу Чирли. Блондинка с безразличным видом посмотрела вокруг, но ничто ее не обрадовало.

– Здесь много воды, – скривилась она.

С таким же недовольным видом она прошла внутрь дома. Тогда как Шеннон восторгалась обстановкой и помещением, Чирли лишь поинтересовалась тем, где находится ванная и есть ли в доме виски. Карсон наполнил два стакана и подал ей один. Потом он позвонил в комиссариат в Норуолк.

На этот раз агент говорил с ним гораздо более холодным тоном. Этого Карсон никак не мог объяснить.

– Ничего нового нет, – заявил он. – Откуда вы звоните, мистер Карсон?

– Из своего дома.

– Отлично, – сухо закончил агент и повесил трубку.

Карсон со стаканом в руке пересек комнату. Чирли расположилась как у себя дома. Она положила кофточку и свой дешевый мех на диван и сняла туфли.

– Любопытно, – произнес Карсон.

– Что?

– Тон агента, с которым я разговаривал по телефону.

– Что же это был за тон?

– Он говорил со мной так, как будто делал мне большое одолжение, отвечая на мой вопрос.

– Кроме шуток?

– Я вас уверяю, тон был откровенно неприязненным.

– Таковы все флики, – не раздумывая согласилась Чирли.

– При публике они ведут себя, как святые, а на самом деле у них коровья кожа. Я помню время, когда я работала в Сан-Диего...

Ее повествование прервал неожиданный звонок во входную дверь. Карсон взял стакан и пошел открывать. Взволнованный, он смотрел на полицейских, стоящих на пороге. Одновременно послышался треск: это взломали черный ход. Чирли закричала со своего лежбища:

– Боже мой! Нашествие полиции! Только не очень-то распускайтесь, парни!

Карсон увидел револьверы, которые наставили на него инспектор Филипс и помощник шерифа Уэнси. Карсон медленно поднялся в гостиную. Он почувствовал, как человек, вошедший через черный ход, обшаривает его карманы.

– Он не вооружен, инспектор, – доложил полицейский.

Спрятав свое оружие, Уэнси повернулся к Чирли, сидящей на диване.

– Логично, – спокойно констатировал он.

– Что логично? – уточнил Карсон. – О чем это вы?

– Вы не знаете?

– Нет.

– Тогда я вам вот что скажу, – произнес помощник шерифа.

– Вы менее ловки, чем воображаете, Карсон. Ваша история сразу же показалась мне неправдоподобной. Теперь у нас есть подтверждение. Мы знаем, что как только вы позвонили, чтобы предупредить полицию, вы убили свою жену и закопали ее в горах.

– Вы нашли ее? Вы нашли тело Шеннон? – закричал Карсон.

– Нет, – признался инспектор Филипс, – пока еще нет. Но мы подумали, что, может быть, вы будете расположены подсказать нам, где вы ее закопали.