- А почему Макколла не побежал к начальству? - спросил Уайт.
      Гейша скорчил гримасу:
      - Он считает, что надо еще подождать, проверить как следует. В общем, сомневается. Он из породы тех, кто до сих пор сомневается в том, что земля круглая.
      Уайт нахмурился и стал кусать губы. Гейша посмотрел в сторону Пейджа и Камберленда и усмехнулся:
      - Эти тоже не верят.
      - Никки, у тебя очень кислая физиономия. - Донахью рассмеялся. Жалеешь, что проиграл свою наяду? Придется проститься с ней.
      - Я считаю, что все это ерунда, - громко произнес Уайт. Голос его слегка дрожал. В кабинете вдруг стало тихо. Уайт продолжал: - Просто сводка погоды в обычной токийской радиопередаче, а не условный сигнал.
      Офицер из отдела Сэффорда прыснул и махнул рукой. Кое-кто засмеялся. Донахью покачал головой:
      - Увы, Никки, на этот раз ты просто упрямишься. Не ставь себя в смешное положение. И боже упаси, не говори об этом начальникам. Я-то знаю тебя и твои чудачества, а они решат, что ты... что у тебя...
      Он постучал согнутым пальцем по лбу, встал из-за стола и, высоко подняв голову, вышел из комнаты. Следом за ним поднялся Гейша. Пейдж и Камберленд подошли к Уайту.
      - Капитан третьего ранга Макколла сегодня утром, - начал Камберленд, предложил послать командующему тихоокеанским флотом адмиралу Киммелу предупреждение. - Потерев подбородок, Камберленд продолжал: - Предупреждение насчет возможности нападения японцев. Но... знаете, что получилось?
      - Ну?
      - Представьте себе...
      - Что? - Уайт топнул ногой. - Я вас когда-нибудь убью!
      Камберленд потер подбородок и улыбнулся:
      - Уилкинсон вежливо выслушал Макколла и отверг его предложение. Тогда Макколла пошел к контр-адмиралу Тернеру, но тот тоже сказал, что для тревоги нет оснований.
      - Наши начальники будут всю ночь ждать сообщений о начале войны между Японией и Россией, - сказал сквозь зубы Пейдж. - Теперь они думают только об этом.
      Они вышли в коридор. У лифтов толпились флотские и армейские офицеры, вызванные в неурочное время.
      За дверью одной из комнат послышались звуки, похожие на револьверные выстрелы. Дверь открылась, на пороге показался раскрасневшийся Гейша. Он махнул рукой Уайту:
      - Идите сюда и проходите прямо в кабинет контр-адмирала Ингерсола. Там выставлено шампанское из банкетного фонда. С разрешения Хозяина. Там все собрались - Тернер, Уилкинсон, Сэффорд... Идите!
      Кто-то втащил Гейшу в комнату и закрыл дверь.
      - Уже начали праздновать, - усмехнулся Уайт. - По-моему, рановато.
      Пейдж посмотрел на Уайта.
      - Пойти выпить, что ли? - Он чмокнул губами. - Даровое шампанское. Хочу выпить за то, чтобы наши начальники поумнели и перестали бы дурачить самих себя.
      Хлопанье пробок за дверью продолжалось.
      5 декабря
      Кита назначил Идэ встречу на втором этаже китайского ресторанчика на Ривер-стрит. Идэ явился точно в двенадцать.
      Он чинно поклонился, принес извинение за совершенную в прошлый раз бесцеремонность и поблагодарил за все заботы - был безукоризненно учтив.
      Но, закончив этикетную часть, резким тоном произнес:
      - Вы передали мне Абэ, но все время вызываете его и даете разные поручения. Прошу больше не отвлекать его. Он должен находиться у меня под рукой.
      - Он мне тоже нужен, - сухо сказал Кита. - Я в порядке любезности представил вам возможность пользоваться иногда услугами Абэ. Но он мой человек, и я могу распоряжаться им...
      - Он уже посвящен в мои дела, следовательно, стал моим работником, тихо произнес Идэ. - Я ему запретил являться к вам и предупредил: если ослушается, будет уничтожен.
      - Как вы смеете! - крикнул Кита. - Я решительно...
      - Тише, - прошипел Идэ, - услышат внизу. Держите себя в руках. Абэ больше к вам не придет. С этим вопросом покончено. - Он вежливо поклонился. - Большое спасибо, я получил через Абэ японские консервы, очень тронут. Что вы хотели мне сообщить?
      Кита взял себя в руки.
      - А я благодарю за коралловое ожерелье для моей жены, большое спасибо. Должен вам сообщить неприятную новость. Эта студентка, Хаями Марико, с которой вы встречаетесь, связана с начальником контрразведки Уолшем.
      - В отеле "Хавайан кинг", - сказал Идэ, скривив рот.
      - Вы знаете?
      - Я не такой уж разиня. Я приказал Абэ следить за ней, и он выследил. Значит, там явка контрразведки?
      - Да. Девяносто девятый номер на втором этаже.
      Идэ наклонил голову, как будто к чему-то прислушивался. Потом спокойно сказал:
      - Придется ее немедленно зачеркнуть.
      - Боюсь, что она уже сказала о вас и за вами установлено наблюдение.
      - Я ее еще не вербовал и никаких секретных разговоров с ней не вел. Вряд ли простое знакомство холостого мужчины с девицей может показаться американской контрразведке подозрительным. Но все равно ее надо убрать. Идэ пристально посмотрел на Кита. - Выходит, что вы подсунули мне американскую шпионку?
      - Я не подсовывал ее. Вы сами просили.
      - Вы должны были проверить ее.
      - Ее завербовали после того, как она стала встречаться с вами. Это вы должны были проверить ее и раскусить. А вы с непростительной...
      Идэ перебил его:
      - Во всяком случае, я благодарен вам за предупреждение, приму меры.
      - И как можно скорее. Проверяйте, нет ли слежки за вами. Берегите себя.
      - Спасибо. И вы берегите себя.
      Идэ откланялся и быстро ушел. Кита вызвал хозяина ресторанчика - японца и стал расспрашивать о том, что ему сказал Кюн при последней встрече. Разговор их прервал Моримура. Взглянув на него, Кита торопливо буркнул хозяину ресторанчика:
      - Мы поговорим после. Идите.
      Как только хозяин вышел из каморки, Кита опросил Моримуру:
      - Началось? У вас такой вид...
      - Я торопился. Идэ скоро придет?
      Узнав о том, что Идэ уже был, Моримура с досады махнул рукой. Он только что с пристани, где виделся со связным - капитан-лейтенантом Томии, который заезжал в Гонолулу на пароходе, идущем в Чили. Связной поделился самыми свежими новостями, просил передать их генконсулу Кита и Идэ.
      Главные силы флота во Внутреннем море и части базовой авиации в районе Кюсю проводят с середины ноября ложный обмен радиограммами, чтобы создать у американцев и англичан впечатление, будто авианосное оперативное соединение вице-адмирала Нагумо находится в японских водах, а соединение тем временем на всех парах идет к Гавайям. Второго декабря из Иокогамы вышел пароход "Тацута-мару". Объявлено, что он направился в Сан-Франциско, с заходом в Гонолулу. Но капитану парохода вручили пакет, в котором содержался приказ: выйти в океан и начать делать петли с таким расчетом, чтобы к восьмому декабря оказаться у берегов Японии. В Токио и Иокогаме в последние дни появилось много матросов, якобы получивших увольнительные из военно-морской базы Иокосука. Матросы - переодетые солдаты гвардейской дивизии. Все эти мероприятия должны дезориентировать американцев.
      - Судя по местному командованию, - усмехнулся Кита, - они не ждут гостей.
      Моримура сказал:
      - Связной просил сегодня и завтра ночью давать предельно точную информацию о гавани с помощью береговой сигнализации. И затем просил вручить Идэ вот эту зашифрованную записку - он знает шифр. Но записку нужно передать только после того, как вы получите приказ о сожжении шифров.
      Кита взял записку. Текст ее состоял из цифр и кончался тремя латинскими буквами QQQ.
      6 декабря
      Незадолго до полудня армейские дешифровшики перехватили телеграмму из Токио за № 901 на имя посла Номура. Копия перевода "магии" была переслана для сведения в Т-бюро.
      "Магия" гласила:
      "1. Правительство тщательно рассмотрело предложения Америки от 26 ноября и в результате рассмотрения составило меморандум, являющийся нашим ответом Америке. Он будет послан телеграммой на английском языке.
      2. Текст меморандума весьма большой. Будет разбит на 14 частей. В полном виде текст вы будете иметь завтра, но точно пока сказать нельзя. Ситуация сейчас крайне деликатная. Прошу по получении текста меморандума не оглашать его сразу.
      3. Относительно времени вручения меморандума Америке вы будете извещены отдельной телеграммой. За это время просим переписать текст начисто и подготовиться к тому, чтобы передать меморандум американской стороне сразу же после получения от нас указания."
      Затем стали поступать телеграммы с текстом меморандума - в нем подводились итоги японо-американских переговоров. Текст меморандума был на английском языке, перевода не требовалось. Поэтому армейские и флотские дешифровщики закончили обработку всех тринадцати частей довольно быстро - к девяти часам вечера.
      Но четырнадцатой части с окончанием меморандума еще не было. Эта часть могла поступить в любой момент. Поэтому всем работникам бюро было приказано от имени Уилкинсона сидеть на месте, никуда не уходить. Субботний вечер был испорчен.
      Приказание Уилкинсона передал всем Гейша. Он добавил:
      - Придется, вероятно, сидеть до утра. Всем рекомендуется позвонить, куда надо, и отложить любовные свидания, назначенные на сегодняшний вечер.
      Уайт дважды перечитал текст телеграммы № 901 и сказал Пейджу:
      - Все ясно. Завтра из Токио пришлют телеграмму с точным указанием часа, когда следует вручить этот меморандум Хэллу. И в момент вручения будет объявлено о начале войны.
      Камберленд что-то промычал. Пейдж смотрел на него и ждал. Наконец Камберленд изрек:
      - Они сперва нападут, а потом провозгласят состояние войны.
      - Это вошло у них в традицию, - согласился Пейдж.
      Гейша наклонился к Уайту.
      - А я сейчас был в секретариате Нокса. Ходят слухи, что японский объединенный флот под командованием адмирала Ямамото идет к Владивостоку. Уже прошел пролив Цугару.
      Уайт покачал головой:
      - Наверху ждут не дождутся... Sit pro ratione voluntas.
      - А что это значит? - спросил Гейша.
      - Из Ювенала, - объяснил Пейдж. - "Да будет воля моя вместо всяких резонов".
      - Позвольте, сигнал же был, - сказал Гейша. - Мы перехватили его четвертого и вчера. И оба раза была сводка погоды насчет "северного ветра".
      Вошел с папкой лейтенант из отдела Сэффорда.
      - Какие новости? - спросил у него Пейдж.
      - Из Лондона получено сообщение: крупное соединение японских крейсеров и транспортов направляется к Малайе, - сказал лейтенант и вышел из комнаты.
      - Эти сведения более правдоподобны, - Камберленд кивнул в сторону Гейши, - чем его.
      Гейша пожал плечами:
      - Но разведывательная сводка, выпущенная штабом сухопутных войск неделю назад, остается в силе. Официальную установку армейцев разделяет и наше командование. И это теперь подтверждено перехваченными сигналами. Японцы нападут на русских.
      Пейдж потянулся и громко зевнул:
      - Неужели придется вот так сидеть всю ночь и ждать окончания меморандума? А что делает начальство? Тоже сидит и ждет?
      Гейша сказал, что все начальники: капитан первого ранга Уилкинсон, контр-адмирал Ингерсол и контрадмирал Тернер - разъехались по домам. Первым уехал адмирал Старк; он сегодня пойдет с супругой в театр "Националь".
      - А меморандум, над которым ребята Крамера корпели целый день, кто-нибудь из начальников читал? - спросил Уайт,
      - Нет, - ответил Гейша, - Крамер отнес его Уилкинсону, но на нем все застопорилось. У армейцев тоже дальше начальника дальневосточного отдела полковника Банди не пошло. Ни Маршалл, ни Стимсон не читали. Все ждут новостей по другой линии.
      - А где Донахью? - удивился Пейдж, - Сегодня ни разу не заходил к нам.
      Камберленд фыркнул:
      - Ему не до нас. Все время торчит в отделе дешифровки у капитана второго ранга Сэффорда. Оба ждут сообщений... о Владивостоке или Чите. Хотят узнать первыми.
      - Час назад мне звонил корреспондент "Чикаго трибюн", - сказал Гейша. Он узнал, что началось восстание в Сибири, повстанцы захватили Тюмень. В Москве идут уличные бои, город горит...
      Раздался телефонный звонок. Уайт взял трубку. Звонили от Сэффорда расшифрована новая "магия". Уайт попросил Гейшу сходить за ней. В телеграмме, датированной пятым декабря и отправленной генконсулом из Гонолулу министру иностранных дел в Токио, говорилось:
      "1. 5-го прибыли три линкора, о которых сообщалось в нашей телеграмме за № 239, посланной в пятницу утром. Предполагается, что эти линкоры 8-го выйдут из гавани.
      2. 5-го "Лексингтон" и пять тяжелых крейсеров вышли из гавани.
      3. 5-го пополудни в гавани находилось: 8 линкоров, 3 легких крейсера и 16 эсминцев."
      Пейдж свистнул:
      - "Лексингтон" вышел из Пёрл-Харбора! А до этого ушел "Энтерпрайз". Там не осталось ни одного авианосца.
      - И ни одного тяжелого крейсера нового типа, - сказал Камберленд.
      Уайт захлопнул японскую книжку с яркой матерчатой обложкой и возмущенно произнес:
      - Все начальники разъехались по домам и театрам, а нас держат. - Он кивнул головой Гейше. - Пойдите на рекогносцировку, узнайте, как дела.
      Гейша вскоре вернулся с видом победителя. Он доложил, что флагманский адъютант Хозяина Уэллборн сперва вообще не хотел разговаривать. Но Гейша показал ему фокус с канцелярскими скрепками, очень смешной и не совсем приличный, специально для дам. Потом рассказал сногсшибательный анекдот насчет римского папы и Греты Гарбо. Уэллборн совершенно размяк от смеха и разрешил всем идти домой. А те, кто будут ночевать вне дома, должны оставить номера телефонов своих возлюбленных.
      Уайт и Пейдж поехали в отель. Уайт прошел к себе и, приняв ванну, завалился спать. Его разбудил телефонный звонок. Снизу звонил портье: на имя Уайта пришла телеграмма.
      - Откуда? - спросил сердито Уайт.
      - Из Гонолулу.
      - Скорей принесите. Большое спасибо!
      Негр-лифтер доставил телеграмму и получил два доллара. Отправитель Айун Хаями. Уайт не сразу сообразил, что это мать Марико. Она сообщала, что вчера за Марико пришел молодой японец, она отправилась с ним проведать подругу и с тех пор не возвращалась. Мать просила выяснить, не арестована ли Марико. А может быть, стряслось более страшное. Необходимо принять срочные меры.
      Уайт позвонил Донахью на квартиру. Тот еще не спал. Узнав, что это звонит Уайт, Донахью быстро спросил:
      - Есть что-нибудь? Напали?
      - Кто напал?
      - Начали против русских?
      - Нет, не об этом. Марико исчезла. Получил телеграмму от ее матери.
      - А я думал, что звонишь из бюро... Насчет твоей девицы говорил с Уолшем, он прилетел сегодня докладывать очень интересное дело. Обнаружена русская агентура во главе с хорошо замаскированным корейцем. А с твоей пассией Уолш порвал связь: подозревает ее.
      - Он безмозглый идиот. Ее не могли арестовать? Может быть, Эф-Би-Ай? Надо срочно выяснить.
      - Знаешь что?.. Там сейчас Шривер, он замещает Уолша. Вот это идея! Я позвоню ему и попрошу от твоего имени разыскать ее. И скажу ему, что она твоя...
      - Скажи, что она - моя невеста! - крикнул Уайт.
      Помолчав немного, Донахью сказал серьезным тоном:
      - Не думал, что дело зайдет так далеко... Ну что же, поздравляю, очень рад. Сейчас же закажу радиотелефонную связь и вызову Шривера. Можешь положиться на меня.
      - Большое спасибо, Уолт. Ты - настоящий друг.
      - Не волнуйся, Ник. Твою наяду найдем живой или ме... то есть найдем непременно. Спокойной ночи.
      - А сегодняшнюю "магию" читал? Она означает, что разговоры закончены, дальше - "восточный ветер", "ураган".
      - Не торопись с выводами. Сегодняшняя штука - изложение их позиции, подведение итогов перед новым этапом переговоров. Не пугай себя, Никки. Прими бром.
      7 декабря
      Начинался рассвет. Небо над океаном постепенно розовело и синело. Кита вытер лицо рукавом. Он был в фуфайке и холщовых штанах. Все остальные чины генконсульства тоже в грязных рубашках и штанах, испачканных землей и копотью, напоминали дорожных рабочих или рыбаков, ремонтирующих шлюпки.
      Жгли бумаги, папки, тетради и использованные копирки на кострах, разложенных вокруг маленького пруда недалеко от задней веранды главного здания. Работу начали после полуночи - как только получили из Вашингтона телеграмму с открытым текстом: "Сообщите, на какие торговые и географические журналы подписаться на будущий год, список пришлите в трех экземплярах". Это означало: "Жгите все шифры и документы, переходим на коротковолновую связь".
      Пятилетний сынишка старшего шофера схватил папку-скоросшиватель с красной кожаной обложкой и побежал к гаражу. Его догнал сын делопроизводителя - однолеток - и стал отнимать папку. Мальчишки упали на траву, завизжали. К ним подбежала машинистка, отняла папку и бросила ее в костер. На папке было выведено тушью: "Секретные расходы за третий квартал".
      На веранду вышел вице-консул Моримура и спросил у Кита:
      - А как будет с портретом государя?
      - Подождем. Все соберемся и совершим церемонию поклонения. - Кита показал на себя и на других. - В таком виде нельзя. Портрет будем предавать огню вместе с флагом.
      Кита приказал всем чинам проверить личные архивы - письма от родных и знакомых из Японии и записные книжки. Если там содержатся какие-либо сведения о положении в Японии - всё уничтожить. Ничто не должно достаться противнику.
      Нисина, сев на корточки, тщательно размешивал пепел потухшего костра. Он сказал подошедшей машинистке:
      - Я думал, что американцам покажутся подозрительными наши костры. А они совсем не обращают внимания.
      - Полицейский, гаваец, спрашивал у привратника, а тот сказал, что жжет мусор и хворост. Полицейскому дали коробку сигар и альбом с эротическими гравюрами, и он ушел.
      К Кита подошел Моримура:
      - Там, у задней калитки, человек от Идэ. Говорит: Идэ не может прийти просит передать, что надо.
      - Кто этот посланец? Абэ?
      - Нет, молодой японец. Сделал все три парольных жеста.
      Кита вытер руки о штаны и передал Моримуре связку ключей:
      - Возьмите из стенного сейфа в моем кабинете маленькую зеленую папку, там шифрованная записка на имя Идэ, которую привез позавчера связной. Дайте посланцу, пусть немедленно вручит Идэ.
      - Что еще сказать Идэ?
      - Пусть уничтожит все записи и бумаги. За каждый клочок, который попадется в руки врага, он отвечает головой.
      7 декабря
      Уайт заснул только под утро, но вскоре его разбудил Пейдж. Он звонил из бюро:
      - Я не хотел тебя будить и поехал сначала на работу. Пришло окончание вчерашнего. Я уже вызвал всех, кроме Гейши - он не ночевал дома и оставил телефон своей бабушки. Заеду за тобой через полчаса.
      Уайт принял холодный душ и, наскоро позавтракав, вышел на улицу. Его ждал Пейдж в машине.
      Они поехали по совершенно пустынным улицам. У кафетерия около католической церкви выстроилась очередь желающих получить бесплатный воскресный завтрак. На лужайке сквера Лафайета резвились коричневые белки. Негры-расклейщики, вооруженные щетками на длинных шестах, мазали клеем стены домов и вывешивали новые объявления.
      На столе Уайта лежали две переведенные телеграммы. Обе из Токио.
      Первая - окончание меморандума, 14-я часть. В ней говорилось, что императорское правительство, убедившись в том, что дальнейшие переговоры бесполезны из-за позиции, занятой Америкой, прекращает таковые, о чем с сожалением извещает правительство Америки.
      Вторая телеграмма гласила:
      "Послу в Вашингтоне
      №907
      Чрезвычайно важная директива. Обоим послам надлежит передать наш ответ американскому правительству (желательно государственному секретарю) седьмого декабря в час дня по вашингтонскому времени."
      Все столпились вокруг Уайта. Вошел Гейша с заспанным лицом и длинными узкими полосками пластыря на щеке. Уайт проверил переведенные телеграммы и поставил на них свой гриф.
      - В час дня будет объявлена война, - хриплым от волнения голосом произнес Пейдж и вытер платком голову. - Они вручат Хэллу длиннущий меморандум и скажут: почитайте, сэр, эту писанину на досуге, и разрешите объявить вам войну.
      Камберленд покачал головой и хотел что-то сказать, но Гейша опередил его:
      - Позвольте, в этой директиве сказано только: передать в час дня меморандум. А насчет объявления войны ничего нет. Пейдж явно фантазирует.
      - Точное указание часа вручения меморандума, - заговорил Камберленд, означает... знаете что? Что в этот момент японцы начнут военные действия.
      - Войны всегда начинаются в воскресные утра, - торжественно проговорил Пейдж.
      - Как же они начнут военные действия здесь? - развел руками Гейша. Адмирал Номура и его подчиненные выедут на лодках в Тайдл-бассейн и, гаркнув "банзай", дадут залп по Белому дому? Так?
      Уайт хлопнул ладонью по телеграммам:
      - Все ясно. В тот момент, когда в Вашингтоне будет ровно час дня, они нападут где-нибудь. Но где?
      Пейдж открыл атлас и нашел карту поясного времени.
      - Линия перемены дат... а это линия Гринвича...
      - Нападение будет совершено там, - сказал Камберленд, - где в момент вручения меморандума в Вашингтоне будет раннее утро.
      - Где будет уже достаточно светло, - заметил Пейдж, - чтобы было удобнее провести бомбежку.
      - Когда у нас час дня, на Филиппинах час ночи, - сказал Камберленд. Значит, не подходит. На Уэйке и Мидуэе тоже слишком рано, еще темно.
      Уайт ткнул пальцем в карту:
      - Вот тут будет семь тридцать утра - на Гавайях. Как раз подходит.
      Пейдж кивнул:
      - Правильно! В момент вручения меморандума они трахнут по Пёрл-Харбору.
      - Если японцы и начнут военные действия против нас, - сказал Гейша, то сперва разорвут дипломатические отношения и лишь после этого объявят войну.
      Пейдж показал на Гейшу:
      - На него будут падать бомбы, а он будет твердить: не беспокойтесь, нам никто еще не объявлял войну.
      Уайт взял обе "магии" и пошел к Донахью, но тот еще не явился на работу. Макколла был у себя - он не уезжал домой, ночевал в кабинете.
      Прочитав обе телеграммы, Макколла сдавленным голосом произнес:
      - Все ясно: война.
      Уайт посмотрел на стенные часы:
      - В час дня по местному времени, а в Пёрл-Харборе будет семь тридцать.
      - Я тоже об этом подумал, - сказал Макколла и стал тереть виски.
      Потом медленно встал, положил обе телеграммы в папку и взял под руку Уайта:
      - Пойду искать кого-нибудь из командования. Надо скорей дать знать на Гавайи.
      Уайт вернулся в бюро. Спустя некоторое время Гейша сходил к адъютантам Старка и сообщил, что никого из начальства еще нет. Уилкинсон и Ингерсол поехали в Маунт-Вернон играть в гольф, Тернер в церкви, а Хозяин ответил Макколла, что приедет в 9.30, после прогулки. Он, оказывается, еще совсем не читал вчерашние сводки и не знал ничего о меморандуме. Макколла побежал к армейцам. Там застал такую же картину - Майлс, Джероу и Банди в церкви, оттуда все поедут на стадион "Грифис", где будет интересный футбольный матч. А генерал Маршалл поехал кататься на лошади. Приедет на работу не раньше одиннадцати. Он тоже не читал вчерашних телеграмм.
      - Как будто сговорились, - простонал Пейдж. - Через несколько часов начнется война, а начальство прохлаждается. Чудовищно!
      - Их интересует одно: подтверждение той самой сводки погоды, - сказал Уайт. - Массовое помешательство.
      Из дешифровального сектора поступили еще три новые "магии". Уайт спросил:
      - Насчет часа вручения меморандума была девятьсот седьмая?
      - Да, - ответил Пейдж. - Есть продолжение?
      - Девятьсот восьмая, девятая и десятая.
      - Может быть, новые директивы?
      Гейша вскочил и всплеснул руками:
      - А вдруг насчет...
      - Наверное, японцы захватили с воздуха Омск, - громко сказал Камберленд.
      Все засмеялись. Телеграммы были короткие: их перевели быстро.
      В телеграммах № 908 и № 909 министр иностранных дел Того благодарил послов Номура и Курусу и всех чинов посольства за их усердную и самоотверженную работу.
      А в телеграмме № 910 говорилось:
      "После дешифровки наших телеграмм № 902, часть 14-я, 907, 908 909 и № 910 немедленно уничтожьте остающуюся у вас шифровальную машинку и все шифры. Ликвидируйте также все без исключения секретные документы."
      Уайт передал телеграмму Пейджу.
      - Отнеси это Макколла. Надо сейчас же сообщить адмиралу Киммелу и генералу Шорту. Еще есть время. Сейчас десять, а на Гавайях половина пятого утра.
      Пейдж выбежал из комнаты, за ним Гейша.
      Уайт стал звонить Донахью домой. Донахью только что вернулся - после церкви был на теннисном корте.
      - Уолт, скорей приезжай. "Восточный ветер". Совершенно точно.
      - Сейчас приеду. Только не паникуй.
      - Звонил в Гонолулу Шриверу?
      - Да. Поднял его с постели. Он обещал принять срочные меры и просил позвонить ему позже.
      - Когда?
      - В восемь утра. Здесь будет половина второго дня. Сейчас приеду.
      Уайт положил трубку. Вошел Пейдж, сел за свой стол и протяжно вздохнул.
      - Послали предупреждение? - спросил Уайт.
      Пейдж подпер голову руками и стал докладывать. Хозяин наконец-то прибыл на работу. Сейчас же к нему явился Макколла и предложил послать предупреждение на Гавайи. Но Старк сказал, что если и будет нападение, то только на Манилу или Гуам, а там уже предупреждены. В общем, Макколла ничего не добился. Уилкинсон и Ингерсол еще не приехали в штаб. У армейцев тоже царит спокойствие. Генерал Маршалл еще не закончил прогулку, он приедет не раньше половины двенадцатого. Ближайших помощников Маршалла тоже нет. Военный министр Стимсон и морской министр Нокс - дома, собираются к Хэллу, затем направятся вместе на стадион.
      Уайт ударил кулаком по столу:
      - Опоздаем! Не успеем предупредить Киммела и Шорта!
      - Время идет... - Пейдж посмотрел на стенные часы, потом на настольные. - Схожу еще раз к Макколла. У меня сейчас лопнет сердце.
      Он вышел из комнаты. Уайт позвонил Донахью домой. Женский голос ответил, что капитан третьего ранга Донахью - Уайт не знал, что Донахью произведен в следующий чин, - поехал с визитом в бразильское посольство.
      Уайт швырнул трубку и крикнул:
      - Сволочи! Все сволочи!
      Дверь открылась, показалась голова Гейши:
      - Только что прибыл контр-адмирал Тернер, проследовал к себе. Сейчас пришвартуется к столу. Попробуйте, суньтесь к нему.
      Уайт пошел в управление морских операций к адъютанту Тернера и попросил доложить заместителю начальника управления, что у него очень срочное дело чрезвычайной важности.
      Спустя несколько минут дверь бесшумно открылась. Вышел адъютант, за ним показалась изящная фигура Тернера. Он остановился в дверях, держа платок у виска.
      - Мне сказали, что вы хотите сообщить что-то очень срочное и важное, проговорил он с трудом и страдальчески поморщился. - О чем же?
      - О предстоящем нападении японцев.
      Тернер отнял платок от виска и громко спросил:
      - Значит, сигнал был правильный?
      Уайт махнул рукой:
      - Речь идет не о том сигнале, о котором вы думаете, а совсем о другом. С минуты на минуту японцы нападут на нас... получен меморандум...
      На лице Тернера появилась кислая гримаса:
      - Ваши сводки я читаю и насчет меморандума знаю. Если у вас дело, идите к своему начальнику, Уилкинсону. У меня мигрень, а вы лезете...
      Тернер сделал шаг назад и захлопнул дверь. Уайт посмотрел на адъютанта, прищурившего глаза, потом на дверь и громко сказал:
      - Получился не тот ветер, а "восточный". Потому что вы все... - Он четко произнес непечатное слово и вышел в коридор.
      ПЁРЛ-ХАРБОР
      1
      Стрелка часов неумолимо приближалась к цифре "1". Посол Номура ходил взад и вперед по кабинету. Он был одет для официальной встречи с Хэллом - в визитке и брюках в полоску, но на ногах оставались домашние туфли. Посол Курусу терпеливо сидел на диване и курил, но вскоре тоже не выдержал и стал кружить по комнате.
      Телеграммы с текстом меморандума были доставлены в посольство с большим опозданием. Их получали в Вашингтоне в течение всего вчерашнего дня, но вместо того чтобы посылать телеграммы адресату по мере получения, администрация телеграфа накапливала их и доставила в посольство кипу депеш только к вечеру.
      Расшифровка телеграмм заняла всю ночь. Затем надо было отпечатать текст меморандума начисто на английском языке для вручения американскому правительству. Однако прибегать к помощи машинисток было категорически запрещено. Токио специально предупредил об этом! Машинистки - особы женского пола, а этот пол не предназначен для хранения государственных секретов. Поэтому на рассвете воскресного дня - седьмого декабря - чины японского посольства в Вашингтоне, разделив между собой текст, засели за "ундервуды" и "ремингтоны" и стали печатать. Одни - указательными, другие - средними пальцами обеих рук.
      Но в программу экзаменов на звание дипломатического чиновника не включено искусство машинописи. Поэтому печатание шло крайне медленно, и никакие поторапливания со стороны обоих послов не помогали. Наоборот, понукания нервировали и смущали переписчиков, пальцы их попадали не на те клавиши. А делать помарки было нельзя - в историческом документе, предъявляемом правительству другой страны, неудобно стирать резинкой буквы, а тем более забивать их. Приходилось вынимать испорченную страницу и закладывать новую.
      Через каждые пять минут в комнату машинисток вбегали советник и первый секретарь, умоляющим шепотом повторяли: "Скорей, послы ждут!" - и сообщали, сколько минут осталось до часу дня - на этот час назначена встреча послов с государственным секретарем для вручения документа.
      Готовые страницы по одной передавались в кабинет, где находились Номура и Курусу. Там в последний раз проверяли, нет ли опечаток, и некоторые страницы отсылали обратно для перепечатки.
      К часу дня закончить печатание документа не удалось. Послу Номура пришлось попросить Хэлла отложить встречу до 1 часа 45 минут. Последняя страница меморандума была отпечатана ровно в 1 час 55 минут. К этому времени все посольство уже знало содержание трех последних телеграмм, полученных утром, - о том, что правительство благодарит всех за труды и приказывает уничтожить то, что до сих пор береглось как бесценное сокровище шифровальную машинку и шифры.