Донахью махнул рукой и ушел. Уайт взял телеграмму со стола и пошел за ним. Он открыл дверь кабинета Уилкинсона. Тот сидел в кресле и читал газеты.
      - Что у вас? - спросил Уилкинсон, подняв очки на лоб.
      - Донахью не пожелал взять для сводки эту "магию". Она представляет первостепенный интерес.
      Уайт положил перед начальником телеграмму.
      "Из Токио.
      Генконсулу в Гонолулу
      № 113
      Сообщите о кораблях, стоящих в следующих зонах: зона Пёрл-Харбора, залив Мамала в бухте Гонолулу и прилегающая акватория. Просим собрать данные в совершенно секретном порядке."
      Уилкинсон прочитал телеграмму и положил ее на стол:
      - Ничего экстраординарного. Такие задания посылаются многим японским консулам, находящимся около военных гаваней.
      Уайт подошел вплотную к столу Уилкинсона и наклонился вперед:
      - Эта "магия" говорит о том, что японцы готовятся к нападению на Гавайи. Надо немедленно известить адмирала Киммела и генерала Шорта, чтобы были наготове.
      - Мы послали позавчера им телеграмму о том, что японцы могут начать военные действия против Филиппин, Таиланда, Борнео и на перешейке Кра. Можете не волноваться. - На благообразном лице Уилкинсона появилась улыбка. - Мы не спим. А вам надо пойти поспать. У вас очень утомленный вид, Уайт.
      Уайт повысил голос:
      - При чем тут Борнео и Кра? Речь идет о Пёрл-Харборе!
      Уилкинсон слегка поднял брови и откинулся в кресле. Потом спустил со лба очки и с любопытством уставился на подчиненного.
      - Мне кажется, я сам знаю, что надо делать, - произнес он подчеркнуто спокойно. - И знаю, кому нужно посылать телеграммы.
      Уайт крикнул:
      - Нет, не знаете! Вы ничего не видите! Или видите, но ничего не делаете...
      В кабинет вошел Донахью. Он схватил Уайта под руку и зашептал в ухо:
      - Успокойся, Никки, считай до двадцати. Успокойся, ради бога.
      Уилкинсон снова поднял очки на лоб и сложил руки на животе.
      - Уайт, вы переутомились, я понимаю вас, - он сочувственно кивнул головой, - сдали нервы. Держите себя в руках и не устраивайте припадков в служебное время. Сходите к невропатологу. Мы следим за японским флотом. Наша радиоразведка уже заметила, что возрастает концентрация сил японского флота, они вовсю ведут ложный радиообмен, чтобы сбить нас с толку. Мы также обнаружили скопление самолетов на Формозе и перемещение авиации к югу от Японии. Мы вполне допускаем возможность нападения Японии на Филиппины и на английские или голландские владения. Но... японцы могут наброситься и на других. И вы знаете на кого. И эту альтернативу, весьма вероятную, мы, разведчики, не вправе сбрасывать со счетов.
      Донахью погладил Уайта по плечу.
      - Ты совсем издергался, Никки, и выбился из сил. Ходи со мной по утрам в манеж. - Он повернулся к Уилкинсону. - Получены сведения о том, что японцы уже утвердили план военной администрации в Сибири и сейчас в Токио идет тайная мобилизация всех переводчиков-россиеведов.
      Уайт с трудом произнес:
      - Простите... Я позволил себе...
      Уилкинсон молча пожал плечами и обратился к Донахью:
      - Вчера Дайана потащила меня в Национальную галерею. Я собирался туда уже несколько лет, но никак не удавалось. Я не знал, что там есть Утрилло, две замечательные вещи... парижские переулки. Видел?
      - Мне недавно сказали об этом, - ответил Донахью. - Непременно схожу. Любопытная судьба у этого замечательного мастера. Пока был пьяницей и бродягой...
      - Это был Верлен от живописи, - заметил Уилкинсон.
      - Вот именно, он был форменным пропойцей, в пьяном виде делал потрясающие шедевры и прославился на весь мир. А с тех пор как его прибрала к рукам богатая вдова и поселила в шикарном доме, он перестал писать. Говорят, теперь он только молится и пьет лимонад. Утрилло, увы, кончился.
      Уилкинсон покачал головой:
      - Жаль. Я очень люблю одну его картину. Написана, кажется, в тринадцатом году. Это - деревенская церковка с часами на башне. Изумительная серо-зеленая гамма.
      Уайт вышел из кабинета и столкнулся у входа в бюро с Шривером.
      - Энди! - воскликнул Уайт. - Как дела?
      Шривер заметно осунулся, виски у него стали совсем белыми.
      - Уилкинсон не хочет пускать меня обратно в бюро. Спасибо Донахью, устроил в контрразведку в Пёрл-Харборе. Буду помогать Уолшу. Контр-адмирал Тернер сказал мне: "Вы едете в самое безопасное место в мире".
      За его спиной показалась голова Пейджа:
      - А вы, Энди, тоже считаете Пёрл-Харбор безопасным местом?
      Шривер засмеялся:
      - Нет, не считаю. Я знаю, что японские адмиралы умеют выбирать места для ударов.
      - А у нас наверху не понимают этого, - сказал Пейдж.
      Уайт протяжно вздохнул.
      - Такое впечатление, - произнес он глухим голосом, - как будто японцы изобрели страшное оружие. Направляют из Токио через весь океан невидимые лучи на наших начальников и усыпляют их мозги.
      29 ноября
      Кита получил условную телеграмму, означавшую, что 29 ноября прибудет тайный дипкурьер, с которым надо встретиться на пароходе.
      По расписанию пароход "Акаси-мару" должен был прибыть в Гонолулу в девять часов утра - он шел из Кобе в Мексику, с заходом на Гавайи. Но пароход опоздал из-за шторма на три с лишним часа.
      Кита поднялся по трапу. Его встретил помощник капитана с черной повязкой на глазу. Он провел генконсула к себе в каюту и ушел. Спустя минуту явился дипкурьер.
      Кита видел его впервые. Дипкурьер назвался Огасавара. Сразу было видно - он не чиновник ведомства иностранных дел, а офицер. И не ниже капитана второго ранга. Судя по раскрасневшемуся лицу, он выпил с утра.
      - Какие у вас новости? - спросил Огасавара.
      Кита ответил:
      - Авианосец "Энтерпрайз" вышел из Пёрл-Харбора и направился на Уэйк.
      - Когда вышел?
      - Три дня тому назад.
      - Это прекрасная новость. За нее надо выпить. - Дипкурьер достал из шкафа бутылку саке и наполнил чайные чашечки. - Я, очевидно, останусь в Мексике. Обратно все равно не успею.
      Кита отпил полчашки:
      - Значит, наши вышли с Курил?
      - Да. Вы получите директиву о сожжении документов, и сейчас же после этого последует сигнал.
      - Знаю. Мои люди уже дежурят круглосуточно у радиоприемника.
      - Сигнал может быть передан и в виде телеграммы о назначении секретарей Касиваги и Минами - это будет означать, что мы начинаем. - Дипкурьер осушил чашку и громко икнул. - А может быть, не получите никакого сигнала, не до этого будет.
      - Пожалуй, можно будет приступить к ликвидации документов, не дожидаясь телеграммы.
      Дипкурьер кивнул и согнал с лица улыбку. Вытащив из кармана листок, он сказал:
      - Давайте проверим пункты, откуда будут даваться сигналы подлодкам. У вас все готово?
      - Когда начать подачу сигналов?
      - С завтрашнего вечера. Значит так... - дипкурьер поднес листок близко к лицу и зажмурил один глаз: - С чердаков домов в бухте Раникай и в деревне Калама.
      - Это на Оаху, а на Мауи - с пункта между Ровакула и Балеакала.
      Дипкурьер спрятал листок в карман и спросил:
      - Как дела у Идэ?
      - Он мне не говорит, но, по-видимому, все хорошо.
      - Передайте ему, что накануне событий ему сообщат через связного, что надо делать. Назовите мое имя, он знает.
      - А он не будет сердиться, что я не устроил ему встречу с вами? У него тяжелый характер.
      Огасавара рассмеялся.
      - Не советую с ним ссориться. Очень решительный человек. Не постесняется даже вас... Будьте осторожны. Время такое, нервы у всех на пределе. - Он улыбнулся и поклонился. - Извините меня, я немножко выпил.
      - Ну что вы, - Кита тоже поклонился. - Я тоже выпил. Только не надо путать: у трапа меня встретил человек с черной повязкой вместо белой. Значит, ударим?
      - Да. - Огасавара сделал жест фехтовальщика, опускающего меч на голову противника. - Наверное, через неделю.
      - Тренировку закончили?
      - Да. Несколько месяцев упражнялись в Кагосиме, сделали из бухты макет Пёрл-Харбора. Летали бреющим полетом над бухтой и тренировались в сбрасывании торпед и бомб. А Сакурадзима исполняла роль острова Форд.
      - Технику сбрасывания на мелководье отработали?
      - Научились сбрасывать на глубинах менее тридцати футов. К торпедам приделываем специальные стабилизаторы "Кай-два".
      - Молодцы. Меньше тридцати! - с восхищением произнес Кита. Он рассмеялся: - Вот будет сюрприз для американцев - этого они никак не ожидают.
      На прощание Огасавара сказал:
      - Итак, ждите со дня на день. Все будет зависеть от погоды.
      Сойдя с парохода, Кита поехал на Ривер-стрит; вышел из машины, покружил по переулкам и, убедившись, что за ним никто не следит, направился в китайский ресторанчик.
      В маленьком зале на первом этаже сидели торговые моряки - европейцы и негры. Пройдя зал, Кита поднялся по крутой лесенке наверх. В крохотной, прокопченной каморке, устланной красными одеялами, сидел Баллигант. Столик перед ним был уставлен блюдами и пустыми жестянками из-под пива.
      Кита бросил взгляд на Баллиганта и усмехнулся:
      - Сегодня все пьют. И вы тоже, вижу, накачались.
      Баллигант махнул рукой, задев бутылку. Она упала со столика.
      - Пришлось утром выпить с одним человеком... по делу. - Он тяжело дышал и с трудом ворочал языком. - Но я... Я сколько бы ни выпил, не теряю сознания. Наследственная черта.
      Кита похлопал себя по карману и строго насупился:
      - Я принес деньги, но сегодня не дам. Не люблю пьяных.
      - Я звонил вам потому, что у меня интересная новость, - прохрипел Баллигант. - Очень важная, но это исключительно секретно...
      - Ну?
      Вместо ответа Баллигант отвел глаза от Кита и стал барабанить пальцами по столу. Кита привстал и взмахнул рукой, чтобы ударить Баллиганта по голове, но тот успел нагнуться. Тогда Кита двинул ногой по стулу, на котором сидел американец, и тот упал на бок вместе со стулом.
      - Я вас слушаю, - сказал Кита. - Не забывайте, что я вспыльчивый. Наследственная черта.
      Баллигант с кряхтеньем поднялся с пола, поставил стул и сел. Затем как ни в чем не бывало заговорил:
      - Значит так. Имею одно сообщение без подписи о том, что готовятся диверсии на аэродромах Уилер и Хикэм. Задания насчет этих диверсий получил один человек в Вашингтоне от женщины, которая уехала на машине. В сообщении приводится номер.
      - Какой номер?
      - Номер машины. В результате проверки выяснилось, что это номер машины учительницы одного чиновника советского посольства...
      - Советского?
      Баллигант так энергично кивнул головой, что пошатнулся.
      - Затем отправитель анонимки пишет, что ему приказали направиться в Гонолулу и явиться в аптеку...
      - Какую?
      - На Маунакеа-стрит, к корейцу Ан Гван Су. - Баллигант подмигнул и, показав большой палец, лизнул его. - Все карты сходятся. Начальство в Вашингтоне в восторге от этого дела.
      Он крякнул и взялся за рюмку, но, взглянув на Кита, отдернул руку.
      - Пейте, - разрешил Кита. - Очень любопытное сообщение, но к нам никакого отношения не имеет. А что по нашей части?
      - Есть интересный факт... - Баллигант вылил остатки виски в рюмку и выпил. - Студентка Хаями Марико встречается с японцем, приехавшим несколько месяцев тому назад из Мексики. Его зовут Доминго Акино. Они встретились около той же аптеки корейца. Этот Акино...
      Кита прервал его:
      - В отношении Акино ничего не предпринимайте без меня. Сообщили начальству?
      - Насчет того, что студентка связана с Ан Гван Су, сообщил. А насчет ее знакомства с Акино - нет.
      - Об Акино своему начальству пока ничего не сообщайте. Все материалы о нем сперва показывайте мне. Я буду проверять сам. Может быть, Акино работает для китайской разведки или для той, в которой работает Ан Гван Су.
      - Встречу зафиксировал мой агент, который следит за аптекой.
      - Слушайте внимательно. - Кита поднял палец. - Сообщение этого филёра уничтожьте. Еще раз повторяю: за студенткой и Акино наблюдайте, но ничего не делайте. Дело корейца, кажется, очень интересное. Очевидно, советская разведка что-то готовит против аэродромов. - Кита встал. - Деньги дам в следующий раз, когда будете трезвы. А сегодня... - Кита вынул из кармана маленькую коробочку и передал Баллиганту. - Вот часики для вашей дочки. Только не забудьте сказать, что выиграли пари.
      Баллигант пробормотал слова благодарности и низко поклонился, по-японски. Когда он поднял голову, Кита в комнате уже не было.
      3 декабря
      После концерта Уайт, как условились, позвонил в бюро. К телефону подошел старший лейтенант Камберленд, только что переведенный из Манилы.
      - Приезжайте. Надо, чтобы вы посмотрели.
      В бюро Уайт застал Пейджа и Камберленда - рослого блондина, с добрыми воловьими глазами и большим подбородком. На столе Уайта лежала переведенная телеграмма:
      "Из Токио, от министра иностранных дел.
      В Вашингтон послу
      № 2444
      Нашим представительствам в Лондоне, Гонконге, Сингапуре и Маниле даны директивы прекратить пользование шифровальными машинками и уничтожить их. Шифровальная машинка, находившаяся в Батавии, уже прислана обратно. Несмотря на директиву, содержавшуюся в телеграмме № 2447, посольство в Америке должно по-прежнему пользоваться шифровальной машинкой с шифром."
      Уайт сверил перевод с японским текстом - все было правильно.
      - Макколла доложили?
      - Да. Он совсем не удивился. Говорит, что теперь надо ждать нападения с минуты на минуту.
      - Это ясно каждому нормальному человеку, - медленно проговорил Камберленд.
      - Но не нашему высокому начальству, - сказал Уайт. - Хотя... на этот раз и они поймут.
      - Что поймут? - спросил Камберленд.
      - Что Япония нападет на нас.
      Камберленд пошевелил подбородком, как будто перемалывал что-то.
      - Я только что прочитал у адъютанта Уилкинсона разведывательную сводку, подписанную генералом Майлсом и утвержденную генералом Маршаллом. Хотите знать ее содержание?
      Пейдж спросил:
      - От какого числа?
      - Сводка выпущена двадцать девятого - четыре дня назад. - Камберленд сделал паузу и опять пошевелил подбородком. - Знаете, что там написано?
      - Говорите, не тяните, - рассердился Уайт.- У вас невозможная манера разговаривать. Вам надо работать в морге: там можно не спешить.
      - Не остроумно. - Камберленд хмыкнул. - Сводка гласит, что в ближайшие три месяца Япония может напасть только на Советский Союз и что Япония искренне стремится к соглашению с Америкой.
      - Так и написано? - вскрикнул Пейдж.
      - Да. Нападет на Советский Союз, а с нами хочет договориться.
      - Какое идиотство! - простонал Уайт и потер затылок. - А я считал Маршалла умным человеком. И он сейчас возглавляет нашу армию!
      Камберленд продолжал:
      - Я говорил с полковником Сатлером и адъютантом генерала Майлса, Камберленд любил точно указывать чины, - майором Кейзом. Все армейцы в унисон заявляют, что оперативный план американской армии, утвержденный еще летом, в июле, остается без изменений. Они исходят из того, что Япония непременно нападет на Советский Союз.
      - Все помешались на этом, - сказал Уайт. - Маршалл думает так же, как "Чикаго трибюн" и финансист Барух. Этот Барух предложил на днях Японии заем в один миллиард долларов. Нашел время.
      - А чему удивляться? - Пейдж фыркнул. - Барух за то, чтобы задобрить Японию. Для Маршалла, Баруха и для таких, как Трумэн и Тафт, важнее всего, чтобы разгромили Советский Союз. Для них это враг номер один. Ведь Тафт об этом прямо сказал уже спустя неделю после нападения на русских. Он заявил, что для Америки победа коммунистов опаснее победы Гитлера.
      - Донахью, может быть, заедет после театра. - Пейдж передал телеграмму Камберленду. - Покажите ему.
      - Вряд ли Донахью приедет ночью, - сказал Уайт.
      Пейдж усмехнулся:
      - Он теперь заезжает и по ночам - ждет с нетерпением сигнала, чтобы выиграть у тебя пари. И попросил Сэффорда, чтобы дешифровальщики пропускали "магию" как можно быстрее.
      - Наверное, в течение ночи еще придет какая-нибудь телеграмма насчет сожжения шифров, - сказал Уайт. - Ее надо будет сразу же перевести.
      Пейдж встал, потянулся и предложил Уайту пойти выпить что-нибудь. Они вышли на улицу и направились к стоянке машин. Пейдж сел за руль. Проехались по городу и остановились недалеко от почтамта, перед закусочной "Вайкики".
      В небольшом полутемном зале было пусто. За стойкой сидел толстый гаваец, похожий на старуху. Как только Уайт и Пейдж сели за столик, к ним подошел японец в черном костюме с увядшей хризантемой в петлице. Он низко поклонился и показал в улыбке золотые зубы.
      - Простите, я секретарь морского атташе при японском посольстве капитан-лейтенант Ивасэ. Я видел вас один раз на приеме, - он поклонился Уайту. - Мне сказали, что вы были в Японии и хорошо знаете японский.
      - Да, я путешествовал по вашей стране, но японского языка не знаю. Уайт показал на свободный стул. - Может быть, подсядете к нам?
      Пейдж с видом знатока спросил Ивасэ:
      - Какой вам коктейль? Олд фашн или том коллинз - из джина, лимона и содовой?
      - Здесь делают коктейль "землетрясение", - сказал Ивасэ. - Рекомендую. Смесь из пяти ликеров.
      Пейдж кивнул головой и заказал молоденькому гавайцу-кельнеру "землетрясение". Гаваец принес три маленьких бокала с красновато-зеленой жидкостью. Ивасэ сделал маленький глоток и скривил лицо. Потом тихо произнес:
      - Очень неприятные новости. Ваш ответ ставит наше правительство в исключительно тяжелое положение, почти безвыходное... Хотя мы надеемся...
      Пейдж вытянул губы и произнес тоном опытного, изощренного дипломата:
      - Я думаю, что мы все-таки договоримся... модус вивенди... приемлемая альтернатива... - Он пошевелил пальцем. - Статус-кво анте...
      Уайт поспешно закрыл рот рукой и отвернулся. Ивасэ покрутил головой:
      - Я тоже надеюсь. Японское правительство не имеет ни малейшего желания затевать войну. Весь наш флот по-прежнему находится в порту Саэги. Вчера из Иокогамы вышел наш лучший океанский пароход "Тацута-мару". Он прибудет в Сан-Франциско двенадцатого декабря, а в Лос-Анджелес - пятнадцатого. Мы твердо надеемся на мирный исход переговоров.
      - Судя по всему, вы... - Уайт улыбнулся и поднял бокальчик, решительный противник войны.
      Ивасэ кивнул головой.
      - Нас разделяет огромный океан, и если начнется война - она завяжется в основном на море. Это будет очень длительная, дорогостоящая война, и она ни к чему не приведет. Бессмысленная война. - Японец сделал несколько маленьких глотков и, поставив бокальчик на стол, быстро заговорил: - В ближайшие дни немцы ворвутся в Москву; их танки примерно в тридцати километрах от ворот Кремля. Уже началось повальное бегство жителей из Москвы.
      Пейдж спросил:
      - Если падет Москва, вы, наверное, ударите с Востока?
      - В Сибири удобнее воевать, там суша, а не океан, - сказал Ивасэ и хихикнул.
      Бармен включил электрическую пианолу - джаз исполнял танго, пела японка. Ивасэ закрыл глаза и стал покачиваться на стуле в такт музыке. Потом вынул платок и вытер уголки глаз. Уайт сделал Пейджу знак глазами и показал пальцем на ручные часы. Пейдж подозвал кельнера и расплатился с ним, решительно отводя руку японца.
      - Вы наш гость, - сказал Пейдж, - а когда мы будем в Токио, вы нас угостите коктейлем из ваших саке.
      Они попрощались с японцем и вышли на улицу. Моросил холодный дождь, смешанный со снегом.
      Они вернулись в бюро вовремя. Из отдела Сэффорда принесли самую последнюю "магию". Уайт перевел ее.
      "Из Токио, от министра иностранных дел
      В Вашингтон послу
      №867
      1. Все шифры, имеющиеся в Вашем посольстве, подлежат сожжению, за исключением того, который используется для шифровальной машинки, шифра "О" (ОИТЕ) и списка условных сокращений "Эл". Все остальные шифры подлежат уничтожению.
      2. Немедленно прекратить пользование одной из шифровальных машинок и уничтожить ее.
      3. По осуществлении указанных выше мер надлежит прислать условную телеграмму "Харуна".
      4. Уничтожить все копии входящих и исходящих телеграмм и все прочие секретные документы в момент, который вы найдете подходящим, и способом, избранным по Вашему усмотрению.
      5. Уничтожить все шифры, которые привез секретарь-шифровальщик Косака. Поэтому отныне отпадает необходимость в поддержании связи с Мехико, о чем говорилось в директиве № 860."
      - Донахью приезжал? - спросил Уайт у Камберленда.
      Камберленд открыл глаза и ответил сонным голосом:
      - Капитан-лейтенант Донахью звонил и просил позвонить ему домой, когда будет перевод... Я ему стал передавать содержание, но он положил трубку...
      Пейдж беззвучно рассмеялся:
      - Не положил трубку, а выронил. Он не привык к темпу вашей речи и заснул.
      Уайт позвонил Донахью:
      - Это я, Уолт. Имеется интересная штучка.
      - Насчет ветра? - быстро спросил Донахью.
      - Связана с ветром, но только не с тем, которого ты ждешь. Приедешь?
      Донахью явился спустя минут сорок. От него пахло вином и женскими духами. Прочитав телеграмму, он зевнул и пожал плечами.
      - Очевидно, одна из машинок испортилась, и пришлют новую. Посмотрим, что будет дальше.
      - По-твоему, снова ничего особенного? - спросил Уайт. - Директива о сожжении шифров и прочих секретных документов тебя не волнует?
      - Речь идет об уничтожении старых шифров и бумаг. Такие аутодафе устраиваются время от времени в любом учреждении. А шифровальная машинка остается, и "магия" будет поступать по-прежнему. И шифры "О" и "Эл" остаются в силе. Поэтому я не волнуюсь. - Увидев, что Уайт хочет что-то сказать, Донахью поднял руку. - К твоему сведению, наша радиоразведка на Гуаме перехватила сегодня японскую радиограмму, из которой явствует, что весь объединенный флот Японии находится во Внутреннем море и в порту Саэги. А от нашего морского атташе в Токио получено сообщение о том, что командующий военно-морской базой в Иокосука разрешил увольнение на берег матросам и офицерам кораблей и они толпами шляются по улицам Токио и Иокогамы. Затем самый большой лайнер Японии "Тацута-мару" направился сегодня в Америку. Все это говорит о том, что рано поднимать панику. - Он повернулся к Пейджу и Камберленду. - Не волнуйтесь, мальчики, наверху все видят и все знают. Начальству с капитанского мостика виднее, чем вам из трюма. Спокойной ночи.
      Он сделал знак Уайту. Они вышли из комнаты. Донахью спросил:
      - Есть что-нибудь от твоей нимфы? Письмо или телеграмма?
      - Нет. А что?
      - Молчит?
      - Да. А что?
      - Очевидно, Уолш выполнил мою просьбу и установил с ней контакт.
      - Какой контакт? Я ведь просил тебя оградить ее от Акино, а не о том, чтобы Уолш...
      - Он должен был встретиться с ней и расспросить обо всем. Но коль скоро он установит с ней деловую связь, ей уже никому нельзя будет писать без его санкции.
      - Значит, и мои письма будут проходить через негласную военную цензуру?
      - Конечно.
      - Это безобразие! Я же тебя просил...
      Донахью взял Уайта под руку:
      - Не волнуйся. Она пришлет тебе письмо, но будет писать только о своих нежных чувствах к тебе. Для тебя это важнее. Дело в том, что я вчера получил радиограмму от Уолша. Очевидно, он заинтересовался твоей Чио-Чио-сан, и все будет великолепно, если только ее не подставила к нам токийская разведка. Уолш сообщает, что этот японец Акино в высшей степени подозрителен. И знаешь, о чем еще говорится в радиограмме? О том, что Эф-Би-Ай в Гонолулу, кажется, нащупало советскую агентуру. Вот это будет великолепно!
      - А к этому делу не пристегнут Марико?
      - Вряд ли.
      - Я ей напишу сегодня.
      Донахью приложил палец к губам.
      - О том, что я тебе сказал, как друг, ни слова. То, что мне сообщил Уолш, служебная тайна. Не подводи меня. Пиши ей только о любви.
      Уайт повернулся и пошел в бюро. Донахью окликнул его:
      - Можешь намекнуть ей, что скоро проиграешь паря и передашь ее мне. И что все будет великолепно!
      3 декабря
      Кита заканчивал обед - доедал ломтики соленых овощей, запивая их чаем, - когда к нему вошел Нисина. Он был сильно взволнован, у него часто дергалась щека.
      - У меня срочная новость, - сказал он. - Окончательно подтверждается "Лексингтон" выйдет послезавтра, в пятницу. Кюн говорит, что это совершенно точно.
      - А куда направится?
      - На Мидуэй. Он сопровождает транспорты, которые доставят самолеты на остров.
      - Значит, наши августовские сведения подтвердились. - Кита взял зубочистку в рот. - Очень хорошие новости, спасибо.
      Дверь открылась. Показалась голова Моримуры. Он передал Кита запечатанный конверт:
      - Абэ привез записку от Баллиганта. Очень срочно.
      - А где Абэ?
      - В саду.
      - Пусть ждет.
      Моримура и Нисина ушли. Кита извлек из конверта записку, написанную карандашом.
      "Начальник контрразведки Уолш сообщил нам, что "наколол" японца Акино и следит за ним через японку-студентку Хаями. Мне теперь стало ясно: а) студентка с самого начала действовала по заданиям Уолша; б) Акино с самого начала был вашим человеком, но вы нарочно не говорили мне, чтобы проверить его работу через меня.
      Я боюсь: а) студентка может вытянуть у Акино сведения насчет вашей работы и наших отношений, Акино, наверно, что-нибудь знает; б) студентка ходят в аптеку Ан Гван Су, наверное, тоже по заданиям Уолша. Значит, он нацелился и на корейца и может выхватить это дело из-под моего носа.
      Студентку надо немедленно вывести из игры, но сделать это чисто. Она опасна для всех нас. Если Акино провалится, он выдаст и вас, а потом и мне каюк. Надо предупредить катастрофу.
      ЕЕЕ"
      Прочитав записку, Кита сжег ее и пошел в сад. Абэ стоял у беседки за кустами магнолий.
      - Идэ встречается с Хаями Марико? - спросил Кита.
      - Да, позавчера днем заходил к ней. А вчера я опять возил к ней домой японские лекарства и книги.
      - А он следит за ней? Не подозревает?
      - Не знаю, мне ничего не говорил.
      - Он не заметил слежки за собой?
      - Кажется, нет. А то сказал бы мне.
      - Как у него дела вообще?
      - Собирается завести знакомства с японками на телефонной станции. Затем уже ездил два раза в сторону Кахуку. - Абэ усмехнулся. - Видно, торопится, хочет поскорее начать.
      Кита плюнул на цветы.
      - Начнет раньше времени и напортит. - Подумав немного, он приказал Абэ: - Передай ему сегодня же, чтобы связался со мной. Как можно скорей.
      - Он собирался сегодня поехать на моторке на Мауи.
      - На Мауи? - испуганно переспросил Кита. - Постарайся захватить его до отъезда. И сообщай мне все о нем и о Хаями Марико. Действуй.
      Абэ поклонился, повернулся по-военному и побежал по дорожке к задней калитке сада.
      4 декабря
      После ужина в закусочной отеля Уайт поднялся в холл первого этажа и направился к портье, чтобы взять ключ от номера. Старичок портье подошел к полке с письмами.
      - Мистер Уайт, только что одна дама оставила вам письмо, - сказал он. Судя по всему, она приехала откуда-то.
      Уайт прочитал на конверте надпись: "Марико просила доставить Вам в отель это письмо. Я выполняю ее поручение. К.".
      Письмо Марико было очень коротко - она, очевидно, торопилась.
      "Дорогой Ник!
      Пересылаю с приятельницей мамы письмо, она жена военного, летит в Вашингтон.
      Мне запрещено писать Вам. Меня вызывал к себе капитан Уолш. Он стал меня довольно грубо расспрашивать о характере моего знакомства с Акино, сделал циничный намек, я рассердилась. Тогда он заявил, что я, вероятно, работаю в пользу других стран. Я ему надерзила и ушла. Акино тоже подозревает меня. За мной начали следить - только не знаю кто: Уолш или Акино. Вчера ночью, когда я подъезжала домой на велосипеде, вдруг из-за поворота выскочила машина с потушенными фарами, чуть не сбила меня. Мне страшно. Может быть, меня хотят убить. Посоветуйте, Ник, как быть.
      Ваша М."
      Уайт поднялся в номер и позвонил Донахью домой. Но там ответили, что его только что вызвали куда-то. Уайт нашел Донахью на работе. Выслушав Уайта, Донахью сказал:
      - Я читал телеграмму Уолша. Там очень любопытное дело - нащупали гнездо русских агентов, и твоя девица, кажется, связана с главарем.
      - Это дикая чушь! Уолш набитый дурак!
      - Не ори. Я ответил Уолшу, чтобы он хорошенько проверил. Но я все-таки думаю...
      - Я полечу туда сегодня же ночью.
      - Не сходи с ума. Тебе не разрешат. Приезжай ко мне. От армейцев поступила интересная штука. Хлопнешься в обморок. Начинается новая глава истории!
      - А что такое?
      - По телефону нельзя. Лети сюда.
      В кабинете Донахью, несмотря на поздний час, собрались почти все работники Т-бюро и дешифровального отдела Сэффорда. Все были очень возбуждены. Пейдж, Камберленд и Гейша сидели на диване в углу и спорили. Пейдж вскакивал и размахивал руками. Около них толпились дешифровщики.
      - Получается великолепно! - Донахью ударил обеими руками по столу. Час тому назад армейцы поймали японский сигнал, тот самый, о котором говорилось в "магии" от восемнадцатого. После передачи последних известий на японском языке для заграницы был дан вот этот сигнал. Он протянул Уайту листок со штампом в верхнем углу: "Совершенно секретно. Чрезвычайно срочно".
      Уайт прочитал:
      "4.1241 22.00 по Гринвичу
      Токио, станция ГVЗW
      Сводка погоды
      В районе Токио сегодня ветер северный, постепенно будет усиливаться, возможна облачность. В районе префектуры Канагава сегодня ветер северный, облачно. В районе префектуры Тиба ветер северный, ясно, ожидается появление облаков, на море спокойно{8}."
      - Ну, как? - спросил Донахью, играя золотым карандашиком. Нокаутирован? Ты проиграл пари.
      К Уайту подошел Пейдж и стал рассказывать. Как только радиоразведка армейцев перехватила эту сводку погоды, полковник Сатлер сейчас же сообщил Крамеру, а тот известил Донахью и Макколла, и все, кроме Макколла, помчались к Уилкинсону. Тот потащил всех к Тернеру - дальше пошло по цепочке вверх. Генерал Маршалл и адмирал Старк прибыли в Белый дом почти одновременно для доклада президенту и, узнав, что он за городом, поехали в Уорм-Спрингс. Еще не вернулись.