- Я хотел только сказать... - Пейдж откашлялся, - у нас много работы и нас мало сейчас, и без Шривера... совсем тяжело стало.
      - Речь идет о том, что без Шривера мы погибаем, - пояснил Уайт. - Гейши нет, а молодые офицеры, которых нам дали, это фактически стажеры. Мы были у жены Шривера. Ее брат был студентом, учился в Англии, поехал добровольцем в Испанию и убит. Что касается Коминтерна, то это плод зловещей фантазии молодчиков Гувера.
      Донахью выпрямился и, подняв голову, сказал:
      - Справедливость для меня важнее всего. Ваши обращения ко мне совершенно излишни.
      - Ты должен...
      Донахью сердито перебил Уайта:
      - Прошу меня не учить Я уже ознакомился с досье, присланным из Эф-Би-Ай, и нахожу, что все так называемое дело Шривера высосано из грязного пальца. Шривера надо вернуть в благородную касту "магов". Дорогие мальчики, не волнуйтесь. Я дойду до Нокса, а если понадобится - до секретаря президента, но добьюсь восстановления справедливости. Буду драться до победного конца!
      Уайт с восхищением посмотрел на Донахью:
      - Лишний раз убеждаюсь в том, что мой друг благородный и честный человек. Хотя, к сожалению, в вопросах политики...
      Пейдж дернул его за рукав:
      - С ума сошел! Все испортишь. Идем.
      22 ноября
      Они ехали по берегу у подножия Дайамонд-Хэда мимо опрокинутых вверх дном рыбачьих лодок и бамбуковых шестов.
      - Где-то вот здесь, - сказал Кита, вглядываясь в темноту.
      Проехали мимо полуобгорелого бунгало, окруженного каменной оградой. За песчаным холмом с тремя высокими кактусами, похожими на людей с раскинутыми руками, Нисина остановил машину.
      - Этот холм называют Голгофой.
      Из сарайчика позади пальм вышел человек в плаще и замахал рукой, как будто писал что-то в воздухе. Кита вышел из машины и направился за ним к моторной лодке.
      - Садитесь сюда, - Баллигант показал на сиденье у руля и бросил огрызок сигары в воду.
      Кита сел, и лодка с тихим рокотом отчалила от берега.
      - Я боялся, что опоздаю, - просипел Баллигант, - На меня взвалили это дело с убийством японца.
      Кита кивнул. В газетах были опубликованы все подробности. На пляж перед отелем "Моана" выбросило волнами труп японца Сугимото, служащего ломбарда на Бесел-стрит. У него были перебиты шейные позвонки и вывернуты руки, пулевых и колотых ран не оказалось.
      - Имеются подозрения, - сказал, зевая, Баллигант, - что с ним расправились воры, они сбывали ему краденое. В прошлом году к нам поступил донос одной женщины, она видела у Сугимото часы, украденные у ее подруги.
      - Как здоровье вашей младшей дочери? - осведомился Кита. - Кажется, вывихнула ногу? Это очень мучительно.
      - Сделали просвечивание, ничего страшного. Полежит недельку, и все. В следующий раз будет осторожнее играть в баскетбол. - Баллигант протяжно зевнул. - Спать хочется, вторую ночь без сна...
      - Может быть, вашей дочке нужны какие-нибудь дорогие лекарства? Я срочно выпишу откуда угодно. Не стесняйтесь, пожалуйста.
      - Шиверс думает... - Баллигант покачнулся и повернул рулевое колесо лодка дернулась в сторону, - фу черт, прямо засыпаю... У нас думают, что убитый был связан с контрабандистами.
      - Держите меня в курсе этого дела. И все, что вам известно, сообщайте сразу в один прием, а не по частям. Вы режете информацию на ломтики, как яблочный пирог, и приносите по кусочку. Паршивая привычка.
      Баллигант обернулся:
      - Так ведь не все выясняется сразу. Я не нарочно.
      - А как там с японцами на коралловых рифах?
      - Ничего интересного, - Баллигант вытащил сигару и зажигалку, похожую на револьвер, закурил.
      - Потуши сейчас же! - крикнул Кита. - Сигнал подаешь, сволочь? - Он вытащил револьвер и приставил его к спине Баллиганта. Тот швырнул сигару за борт. Кита ткнул американца револьвером в спину, между лопатками. Баллигант уронил зажигалку в воду и пробормотал:
      - Это не сигнал. Просто закурил, простите.
      Кита отвел револьвер:
      - Как с японцами, собирающими кораллы?
      Баллигант бойко заговорил:
      - Получено указание из Сан-Франциско попытаться завербовать кого-нибудь из рыбаков и выяснить, кто из них моряки-резервисты.
      - Кого наметил Шиверс?
      - Он приказал мне подумать и представить план. Я наметил Йосинака и Исимару.
      - Исимару не надо. Лучше возьмите этого... как его? - Кита почесал висок рукояткой револьвера. - С татуировкой.
      - Так это и есть Исимару. У него изображение тигра на спине, а ниже пупа - два дракона. Тот самый, который проиграл свое судно в карты и хотел убить банкомета.
      - Исимару пока не трогайте, я сперва поговорю с ним. А как с корейцем, о котором вы говорили? Владелец аптеки, кажется.
      - Очень любопытный субъект. Выяснилась масса интересных вещей. В январе этого года он получил письмо из России, с Сахалина. Сейчас проверяем местные связи Ан Гван Су. У него большая клиентура среди местных корейцев и китайцев - он покупает у матросов торговых судов женьшень, панты и прочие медикаменты, в том числе и наркотики.
      - Среди этих матросов могут быть связные.
      - Вполне вероятно. Но выследить их очень трудно.
      - А кто из японцев поддерживает с ним связь?
      - В загородный домик в Куурау к нему несколько раз приходила одна японка, сейчас устанавливаем ее личность. Возможно, что это просто интимная связь, а может быть, она приходит за бельем. По некоторым данным, она уходила от него рано утром с большими узлами.
      - Может быть и то, и другое, - сказал Квта.
      - Затем зафиксировано: его аптеку посещает одна молодая японка, студентка местного университета.
      - Как ее зовут?
      - Фамилия - Хаями, имя - Марико.
      - Красивая?
      Баллигант сплюнул в воду:
      - Очень хорошенькая. Но вряд ли она любовница аптекаря. Заходит за лекарственными травами для своей бабушки-кореянки. Некоторые данные о ней заслуживают внимания. Ее дядя был известным адвокатом в Японии, выступал на процессах левых. Недавно, после того как побывал в жандармерии, умер. Ему отбили легкие. Наверное, был связан с японскими и корейскими красными. Вот почему связь этой студентки с Ан Гван Су весьма подозрительна. Можно полагать, что кореец связан с советской разведкой и проводит работу по ее заданиям. В Вашингтоне очень заинтересовались этим делом. Гувер приказал не спускать глаз с корейца.
      - Следите за ним и за студенткой и предварительно докладывайте мне. Никаких мер без моей санкции не принимайте.
      - Но если прикажут в срочном порядке?..
      Кита стукнул рукояткой револьвера о борт лодки:
      - Сперва мне. Понятно?
      - Понятно, - тихо сказал Баллигант.
      - Прежде всего вы работаете у меня, и только потом у Сиверза. Это надо помнить всегда. - Кита посмотрел на ручные часы со светящимся циферблатом. Поворачивайте к берегу, к тому месту, где бассейн для ватерполо.
      Лодка мягко врезалась в песок. Кита спрятал револьвер в задний карман брюк, надел перчатки, вынул из пиджака белый пакет, осторожно извлек из него лакированный портсигар и передал Баллиганту:
      - Вытаскивайте из портсигара деньги. Здесь двести. И отдельно на подарок дочке - пятьдесят.
      Баллигант поклонился, вынул деньги и вернул портсигар Кита. Тот вложил портсигар в пакет и засунул в карман.
      - Надо будет у нас тоже ввести это... - Баллигант усмехнулся. - На портсигаре остаются отпечатки пальцев вместо расписки. И можно проставить потом любую сумму.
      - Любую? - Кита вытащил пакет из кармана и развернул его. На портсигаре было написано красной тушью: "250 долларов". - Сумма проставлена.
      - Я не вас имел в виду, простите. - Баллигант приложил обе руки к груди. - Я просто так... в шутку. Не сердитесь.
      - Не надо так шутить. - Кита тяжело дышал. - Если бы мы не были связаны работой, я прикончил бы вас как собаку за оскорбление. Я никогда не стану пачкаться, наживаться на таком дерьме, как вы... В следующую среду утром вам позвонят, будут говорить по коду "Февраль". - Сделав паузу, он смягчил голос: - Берегите себя, желаю скорейшего выздоровления вашей дочке. Я пришлю ей часики, а вы скажете, что выиграли пари.
      - Мне хотелось бы выиграть еще зажигалку... - протянул с жалобной интонацией Баллигант. - Пришлось выбросить в воду, а я так привык к ней.
      - Я подарю вам другую. Только не в виде револьвера. Эта действовала мне на нервы.
      Кита кивнул головой и быстро пошел в сторону двухэтажного дома за трибунами бассейна. Обойдя ограду, он вынул из кармана пальто электрический фонарик и направил свет на землю. За деревьями вспыхнул свет фар, бесшумно подкатила машина. За рулем был Абэ,
      - Домой, - скомандовал Кита и сел рядом с шофером.
      - Идэ приказал мне прибыть к нему в четыре утра, - доложил Абэ. Наверное, поедет в поселок около аэродрома Белоуз.
      - Уже завел там агентов? А как у него дела в городе?
      - Я возил его два раза на Ривер-стрит, затем к аэродрому Хикэм. А на прошлой неделе он ездил к Канеохэ, там у него тоже есть кто-то.
      - Значит, в первую очередь расставляет людей около аэродромов. Готовится к наземным мероприятиям.
      - А Сугимото должен был действовать около аэродрома Эва.
      - Какой Сугимото?
      Абэ сделал удивленное лицо:
      - Не читали? Его нашли мертвым.
      - Этот Сугимото? Значит, он был связан с Идэ?
      - Да. На прошлой неделе Идэ сказал мне, что Сугимото ненадежен, и предупредил через меня хозяина китайского ресторана напротив таможни. Затем он приказал мне заехать за Сугимото и привезти его ночью к воротам парка Капиолани. И больше я его не видел.
      - Шанхайские приемы. Не может отвыкнуть. А с Хаями Марико встречается?
      - Он уже был у нее дома, познакомился с мамашей. Я возил какие-то книги, которые Идэ достал для нее. А самой Марико он поднес целый мешок японских целебных растений. Она, кажется, хочет писать научный труд о старинной восточной медицине. Наверно, ее тоже прикончит.
      - А может быть, и нет. Обо мне спрашивает?
      - О вас нет, а о Моримуре несколько раз спрашивал.
      - Смотри, ничего не говори. Ни слова о том, что видишься со мной. И насчет моих дел с Баллигантом. Если проболтаешься... выдам со всеми потрохами Баллиганту. Я ему сообщу, почему умер тот полицейский, и представлю доказательства.
      Абэ замотал головой:
      - Ничего не скажу.
      Он вдруг круто затормозил. Кита чуть не ударился лицом о ветровое стекло. Машина уперлась в кусты папоротника.
      - Болван!
      Кита ударил Абэ кулаком по голове. Абэ поклонился:
      - Простите. Не хотел давить кошку... она черная.
      - Ну и что?
      - Черные кошки после смерти мстят. Это точно.
      Они поехали дальше.
      - В тот раз, когда везли того китайца, помните? - продолжал Абэ. - Мы раздавили черную кошку, и через два дня китаец утонул. Кошка отомстила.
      Кита погладил нос и усмехнулся.
      - Чуть не расплющил. - Немного погодя он спросил: - А сейчас раздавил?
      - Нет, выскочила из-под колес. Еще бы секунда, и...
      - Насчет сегодняшней поездки Идэ сообщи мне завтра. Достал билет на воскресный бейсбольный матч?
      - Не успел.
      - Хочешь пойти?
      - Конечно.
      - Я дам тебе свой билет.
      Абэ поклонился, приложив лоб к рулевому колесу. Кита приказал остановить машину недалеко от памятника королю Камехамеха и пошел пешком в генконсульство.
      28 ноября
      Письмо Марико встревожило Уайта. Она сообщила, что Акино встретил ее на улице и сказал, что тот женьшень, который она недавно дала одной знакомой японке, оказался ядовитым - японка умерла по возвращении на родину. Если японская полиция известит об этом американскую, могут возникнуть большие неприятности. Марико купила женьшень в аптеке корейца, но к ответственности могут привлечь не только аптекаря, но и ее. Акино прозрачно намекнул, что это дело он может уладить. Зато она в свою очередь должна помочь ему, когда это понадобится. Поведение Акино кажется ей странным.
      Марико просила дать совет. Уайт показал письмо Донахью. Тот заявил:
      - Явный шантаж, готовит вербовку. Твоя красотка в опасности. Если только не врет.
      - Что же ей посоветовать? Только не шути, дело серьезное.
      Подумав немного, Донахью ответил:
      - Я хорошо знаю начальника морской контрразведки в Пёрл-Харборе капитана второго ранга Уолша. Могу радиотелефонировать ему, чтобы он попросил Эф-Би-Ай взять этого японца под наблюдение.
      - Но тогда и за ней начнут следить. Нельзя ли сделать так, чтобы она осталась в стороне?
      - Я попрошу Уолша действовать самым деликатным образом. Так, чтобы твоя косоглазенькая наяда ничего не заметила. - Донахью пристально посмотрел на Уайта. - А ты не думаешь, что это начало комбинации против тебя?
      - Против меня?
      - Может быть, она хочет втянуть тебя в эту историю?
      - Какая чепуха! Я за нее ручаюсь.
      - Никогда нельзя ручаться за женщин, а тем более за азиаток. Я боюсь, что она - японская Мата Хари.
      Уайт рассердился:
      - Я жалею, что показал тебе письмо. Обратился к тебе, как к другу, а ты...
      - Ну ладно, не кипятись. - Донахью погладил Уайта по спине. - Будем считать, что она чиста, как белая лилия, и не имеет пока отношения к японской разведке. Я сейчас позвоню Уолшу и попрошу взять ее под защиту. Как ее зовут? Я плохо запоминаю их дурацкие имена.
      - Хаями Марико.
      Донахью пошевелил губами и кивнул головой:
      - Постараюсь запомнить.
      Вечером того же дня через Т-бюро прошла телеграмма из Токио, адресованная генеральному консулу в Гонконге.
      "№ 111
      "Ввиду крайнего обострения японо-американских отношений просим присылать без определенной периодичности донесения о военных кораблях, стоящих на рейде Пёрл-Харбора, но не реже двух раз в неделю. Как вы уже, наверное, поняли, необходимо обращать особое внимание на сохранение секретности нашей переписки".
      Телеграмму перевел Пейдж. Проверив ее и поставив в углу свои инициалы, Уайт сказал Пейджу:
      - Донахью нет, его куда-то вызвали вместе с Макколла. Иди с этой "магией" прямо к Уилкинсону. Пусть включит ее в экстренную сводку.
      Пейдж сел за свой стол и стал перекладывать словари и справочники. Потом снял очки и смущенно буркнул:
      - Иди сам, Ник. Не люблю ходить к нашему боссу. Чувствую себя кроликом перед гремучей змеей.
      Уайт укоризненно покачал головой:
      - Мне рассказывали, как ты провел одно дело в Кантоне под видом контрабандиста. Японцы тогда могли преспокойно пристрелить тебя, но ты не струсил. А тут боишься?
      Пейдж молча пожал плечами. В это время явился Гейша. Он принес самую свежую "магию" из дешифровального сектора. Макколла приказал перевести ее вне очереди.
      - А почему Макколла считает, что она такая экстренная? - сердито спросил Пейдж. - Он же не знает японский.
      - Я перевел ему несколько последних слов, - признался Гейша. - В конце сказано: "сверхэкстренное извещение".
      - Наверное, опять напутал, - процедил сквозь зубы Пейдж.
      Гейша провел пальцем по животу - сперва горизонтально, потом по вертикали.
      - Клянусь самурайской честью: не напутал.
      Уайт перевел телеграмму сам. Он провозился с ней долго, потому что в тексте были искажения - надо было переводить очень осторожно. Закончив перевод, Уайт приоткрыл окно и с наслаждением вдохнул прохладный воздух. Шел дождь, уже начинало темнеть. Пока Пейдж перепечатывал начисто перевод телеграммы, Уайт стоял у окна и смотрел на белую стену морского госпиталя на той стороне улицы. Из-за стены торчали голые деревья.
      - Безобразие, - прошипел Пейдж. - Телеграмма от восемнадцатого ноября, а ребята Сэффорда расшифровали ее только сегодня.
      - У армейцев еще хуже, - сказал Гейша. - Полковник Сатлер совсем растерялся. У них столько накопилось... Возятся еще с октябрьскими.
      - Потому что расшифровывают все подряд, - заметил Пейдж. - Надо же делать отбор - пропускать в первую очередь наиболее важные, а сводки о китайских фронтах, присылаемые из Токио, и отчеты о банкетных расходах можно откладывать пока в сторону.
      Гейша развел руками:
      - Тогда я должен сидеть там с утра до вечера и заниматься сортировкой "магии".
      Он взял у Пейджа перепечатанный текст, пробежал его глазами и зачмокал губами:
      - Потрясающая штука! Наверху обалдеют от восторга.
      Текст телеграммы был таким.
      "Из Токио, от министра иностранных дел
      Послу в Вашингтоне
      18 ноября
      № 2353
      Относительно передачи по радио специального сообщения в случае чрезвычайного положения.
      В случае возникновения чрезвычайной ситуации (угрозы разрыва дипломатических отношений с вами) или прекращения международной связи в коротковолновую радиопередачу последних известий на японском языке будут вставлены следующие фразы: если, речь будет идти об отношениях между Японией и Америкой - "восточный ветер, дождь", между Японией и Советским Союзом "северный ветер, облачно", между Японией и Англией - "западный ветер, ясно".
      Этот сигнал будет дан в середине и в конце прогноза погоды, передаваемого по коротковолновому радио. Фраза будет повторена дважды. Услышав эту радиопередачу, вы должны немедленно уничтожить шифры и прочие документы. Сообщение держать в строжайшем секрете. Передаем в порядке сверхэкстренного извещения."
      - Под "возникновением чрезвычайной ситуации", - сказал Уайт, - надо понимать внезапное нападение Японии на одну из трех стран - Америку, Россию или Англию. В этом случае у японцев не будет времени зашифровывать радиограмму. Из Токио просто дадут сигнал под видом сводки погоды. Такой сигнал можно будет принять по радиоприемнику.
      - Теперь нас заставят следить за всеми японскими коротковолновыми передачами. Совсем погибнем, - вздохнул Пейдж.
      - Нет, это не наше дело. Этим займется наша радиоразведка. - Уайт кивнул Гейше. - Возьмите у Пейджа "магию", посланную в Гонолулу, и эту и бегите к Уилкинсону. Обе "магии" ему понравятся, особенно насчет сигнала.
      - Пахнет войной... Густо пахнет, - Гейша шмыгнул носом и выбежал из комнаты.
      Как и следовало ожидать, "магия" о сигнале нападения произвела большой эффект. Вскоре пришел Донахью, он широко улыбался:
      - Спасибо, дорогие профессора, за великолепную штучку. Наверху поднялся тарарам. Гейша носится с таким видом, как будто он выкрал "магию" из кармана японского премьер-министра. Ну как, Никки? Твое мнение?
      - Я думаю, - медленно произнес Уайт, - что обе "магии" связаны друг с другом и что скоро последует сигнал.
      - Правильно, - согласился Донахью. - Будет сигнал "северный ветер". Нападут на русских, чтобы добить их.
      - Немцы застряли под Москвой, - сказал Уайт. - Выдохлись. Неизвестно, что будет дальше.
      Донахью уверенным тоном произнес:
      - Немцы сейчас проводят перегруппировку своих сил, подтягивают резервы и на днях начнут генеральный штурм большевистской столицы. И над Кремлем поднимется флаг со свастикой.
      - Ты, как попугай, повторяешь нацистские реляции, - сказал Уайт.
      Донахью протянул руку:
      - Давай пари. Я ставлю на "северный ветер", ты - на "восточный", Проиграешь наверняка.
      Уайт покачал головой:
      - Нет, не проиграю. Мы неуклонно идем к войне с Японией. Ты же знаешь последнее японское предложение. Оно прошло на той неделе в "магии".
      - Я был занят эти дни другими делами. Что же они предложили?
      - Они представили окончательный вариант соглашения. Америка и Япония взаимно обязуются не увеличивать вооруженные силы на Юге; Япония уберет войска из Индокитая после заключения мира с Китаем; Америка не должна мешать японо-китайскому замирению; Япония получает нефть и прочее с Юга.
      - Это так называемое предложение "оцу", - пояснил Пейдж. - Явно рассчитано на то, что мы не примем его.
      Донахью удивленно поднял брови:
      - Но ведь сюда прилетел второй посол, и он вместе с Номура будет вести переговоры. Значит, Токио хочет продолжать переговоры. Если бы там не хотели этого, то не присылали бы Курусу.
      - Его прислали для того, чтобы они вдвоем втирали очки Хэллу, - сказал Уайт.
      Пейдж протянул Уайту "Чикаго трибюн" от 27 октября. Красным карандашом было отчеркнуто следующее место в редакционной статье: "Каким жизненным интересам США может угрожать Япония? Она не может напасть на нас. Это невозможно с военной точки зрения. Даже наша база на Гавайских островах находится вне досягаемости японского флота".
      - Вот так думают они, - Уайт кивнул в сторону Донахью. - Но то, что позволительно газетному писаке, непозволительно штабному офицеру.
      Донахью взял у Уайта газету и, просмотрев ее, дернул уголком рта. В комнату с шумом влетел Гейша. Он вытер платком лоб и шею.
      - Все меры приняты, - доложил он. - Всем радиостанциям морского ведомства приказано отныне контролировать японские заграничные радиопередачи, включая объявления и тексты песенок. Я уже попросил записывать для меня японские танго и слоуфоксы. Такие же директивы даны армейским радиостанциям и станциям радиоперехвата федеральной комиссии связи. Теперь будем ждать сводку погоды. - Он взглянул с улыбкой на Донахью. - Я уже заключил пари на несколько дюжин бутылок олд парра. А вы?
      Донахью пошел к дверям. У порога он обернулся и кивнул в сторону Уайта:
      - Мы заключили пари. Вы все будете свидетелями Он проиграет и уступит мне свою желтую... лилию.
      28 ноября
      Оба посла сидели в угловом кабинете с большим электрическим камином. Они недавно вернулись от Хэлла. Номура успел облачиться в халат. Курусу был еще в визитке и серых брюках в черную полоску - строгий и чинный. Он держал в руках тетрадку.
      Адмирал диктовал секретарю-драгоману:
      - Таким образом, ответ американской стороны сводится к контртребованию, чтобы Япония признала четыре принципа. Признание этих принципов будет означать, что Япония принимает все американские требования: эвакуировать войска из Китая и Индокитая, упразднить все правительства на территории Китая, с тем чтобы чунцинское правительство стало единственным...
      Перелистав тетрадку, Курусу швырнул ее на столик:
      - Все равно не запомнить. Буду говорить и заглядывать в нее. Правда, придется искать слова.
      Номура показал на драгомана.
      - Исида знает наизусть всю тетрадку. Он будет сидеть около вас и подсказывать. - Сделав несколько глотков из чашки с чаем, адмирал продолжал диктовать: - Новым является предложение относительно заключения коллективного договора о ненападении, причем в числе участников договора фигурирует Чунцин. Таким образом, принятие этого предложения обяжет Японию заключить мир с Чунцином и вообще поставит ее в унизительное положение... К этому прибавь то, что я продиктовал раньше, и перепиши все начисто.
      Драгоман вышел из кабинета. Но тут же вернулся и сообщил, что Токио вызывает посла Курусу - у аппарата начальник американского отдела министерства иностранных дел Ямамото. Курусу взял трубку. Слышимость была неважная, но помогло то, что у Ямамото была отличная дикция. Номура взял отводную трубку.
      Ямамото. Как дела со свадьбой? Повторяю: со свадьбой.
      Драгоман шепотом пояснил Курусу значение слова "свадьба".
      Курусу. Говорили примерно о том же, о чем вчера говорила Умэко. Как и до сих пор, большое влияние оказывает южный вопрос.
      Ямамото. Южный?
      Курусу. Да, южный. Одно время казалось, что свадьба - дело решенное. Как вы считаете... ребенок родится?
      Ямамото. Очевидно, родится, и очень скоро.
      Курусу посмотрел на Номура. Тот покачал головой.
      Курусу. Значит, вы считаете, что ребенок может родиться?
      Ямамото. Я думаю, что родится крепкий ребенок. Вы сделали заявление по поводу сегодняшнего выступления Кимико-сан?
      Курусу. Нет, не сделали.
      Ямамото. Насчет свадьбы все-таки не прекращайте разговоров.
      Курусу. Продолжать? Попытаемся.
      После паузы Ямамото сказал:
      - Так или иначе, но мы не можем продать гору.
      Разговор кончился. Положив трубку, Курусу вздохнул, поднес руку ко лбу и стал медленно массировать надбровье.
      - В Токио не хотят уступать, - пробормотал он. - Сугияма и Нагано взяли верх.
      - Надежд на свадьбу нет, - сказал Номура. - И по-видимому, родится ребенок. Это неизбежно.
      Оба посла погрузились в молчание. На улице заиграл оркестр. Адмирал подошел к окну и отодвинул гардину. На той стороне улицы, перед закусочной, вокруг музыкантов собрались люди. Но как только оркестр смолк и негритянка в форме офицера Армии спасения, отчаянно размахивая руками, начала проповедь, публика стала быстро расходиться.
      29 ноября
      Стенные часы в коридоре уже пробили четыре. Уайта клонило ко сну. Он налил из термоса черный кофе и выпил две чашки подряд. Потом пошел в туалетную и смочил лицо и волосы холодной водой. Пейдж тоже устал: он громко зевал, потягивался и яростно тер затылок.
      Уже третью ночь подряд Уайт и Пейдж сидели до утра. Из дешифровального сектора "магия" поступала в течение всего вечера - надо было готовить материал для утренней сводки. Хозяин теперь требовал, чтобы первую сводку клали ему на стол не позже девяти утра.
      Кофе и холодная вода отогнали сон. Уайт закончил редактирование всех телеграмм. Самыми важными были две - обе из Токио от министра иностранных дел.
      Первая - от 22 ноября - гласила:
      "Если можно будет разрешить все вопросы к 29 ноября, мы решили ждать. Но на этот раз, подчеркиваем, это - крайний срок, изменен не будет. После этого дня события начнут развиваться автоматически."
      А во второй - от 28 ноября - говорилось:
      "Через несколько дней вам будет послано сообщение о точке зрения правительства, и на этом фактически переговоры будут закончены. Но вы не создавайте у американцев впечатления, что переговоры закончены.
      Сообщите им, что ждете директивы правительства."
      Уайт ударил ладонью по столу:
      - Утренняя сводка ошеломит нашего Хозяина и его вассалов. Японцы готовятся к прыжку. Как у тебя? Дай кодированный текст.
      Пейдж возился с расшифровкой телефонного разговора между Курусу и Ямамото.
      - Все в порядке. Спасибо Шриверу, это он достал в Токио код "РИ" для телефонных разговоров. - Он передал Уайту японский текст. - Из этого разговора видно, что со "свадьбой" ничего не получится. "Свадьба" - это соглашение. "Родится ребенок" - это разрыв. Токио не хочет "продавать гору", то есть идти на уступки.
      - А кто такая Кимико-сан?
      - Это президент Рузвельт, а Умэко-сан - Хэлл.
      Уайт усмехнулся:
      - Наша утренняя сводка разочарует начальство. Они с нетерпением ждут сигнала насчет "северного ветра", а дело идет к "восточному".
      Пейдж потянулся и громко зевнул. Уайт предложил немножко прогуляться.
      Они прошли мимо гаража Белого дома. Около статуи Боливара стояли полицейские в высоких резиновых сапогах. У здания Торговой палаты выстроились разноцветные туристские и школьные автобусы. Их окатывали водой из шлангов негры-мойщики.
      Уайт и Пейдж медленно прошлись по Пенсильвания-авеню до здания Национальных архивов и вернулись в бюро. Сейчас же явился дежурный солдат-негр и начал убирать помещение. Окончив уборку, он принес большой брезентовый мешок и стал ссыпать в него бумажный мусор из корзин "магов".
      Загудел телефон на столе Уайта. Звонил начальник японского направления Макколла:
      - Опять просидели всю ночь, Уайт? Бедняжка. На рождество я вам устною недельный отпуск, походите на лыжах.
      - Боюсь, что на рождество нам будет не до лыж. Утренняя сводка будет весьма зловещей. Свадьбы не будет, родится большущий ребенок.
      Макколла свистнул - он знал код "РИ":
      - Я приеду только к двенадцати. Передайте все Донахью, пусть скорей доложит Уилкинсону. Запись разговора Курусу с Токио включите в сводку.
      Вскоре явился Донахью - прямо с теннисного корта, с ракеткой в чехле. Он бегло прочитал сводку и почесал подбородок.
      - Как видишь, разрыв близок, - сказал Уайт.
      - Судя по телефонному разговору Курусу - Ямамото, они не хотят прекращать переговоров, - сказал Донахью. - Тут же написано черным по белому: "Насчет свадьбы не прекращайте разговоров".
      - Но в "магии" от двадцать восьмого говорится, что "фактически переговоры будут закончены".
      Донахью поморщился:
      - Почему ты истолковываешь текст так предвзято? Здесь сказано, что через несколько дней из Токио будет прислана телеграмма с изложением позиции Японии, и на этом данная стадия переговоров будет закончена. Мы дадим ответ, и снова начнутся переговоры, но уже на другой основе. Токио лихорадочно ищет почву для компромисса. Вчера ночью Номура беседовал с патером Драутом, потом с министром почт Уокером. И тому и другому он заявил, что будет продолжать встречи с Хэллом.
      - И кончится это тем, что они бабахнут нас по башке, - сказал Уайт.
      - По базе тихоокеанского флота, - уточнил Пейдж.
      Донахью взмахнул ракеткой:
      - У вас какие-то чугунные головы. Мне надоело твердить вам одно и то же. Японцы не смогут напасть на Пёрл-Харбор, потому что там только тридцать футов глубины. Следовательно, торпедная атака исключается, а без торпед нет смысла нападать на линкоры.
      Пейдж возразил:
      - Англичане сбрасывали торпеды на полигоне глубиной в сорок футов, а это почти столько же, сколько в Пёрл-Харборе.
      - Сообщение об этих испытаниях мы получили только от агентов, - сказал Донахью, - подтверждений не было. На наш официальный запрос английское командование не дало вразумительного ответа.
      Донахью взял папку с телеграммами для сводки. Уайт показал на "магию", лежащую на столе:
      - А эту возьмешь? Адресована генконсулу в Гонолулу.
      - Она не войдет в сводку.
      - Почему? Очень интересная.