Абэ молча кивнул головой. Кита ткнул его кулаком в плечо:
      - Если сболтнешь что-нибудь, выдам с потрохами Баллиганту. Он тебя в два счета пошлет на горячий стул.
      - Не скажу ничего.
      - И особенно насчет того, что я встречаюсь с Баллигантом. Держать рот на замке. Понял?
      Абэ хмыкнул и поклонился.
      На всякий случай Кита решил немножко покружить. Машина еще раз объехала вокруг горы Тантал, затем промчалась по восточному берегу до храма мормонов и, повернув обратно, направилась по дороге через Куурау в город. Никакой слежки не было замечено. Когда стали спускаться вниз к городу, Абэ сказал:
      - А я знаю эту Хаями Марико. Она училась с моей сестрой в одной школе. А сейчас Марико студентка-медичка.
      - Напиши об этом, - приказал Кита.
      - В последнее время она часто приходит в аптеку на нашей улице. Кажется, покупает лечебные травы для своей бабушки.
      - Чья аптека?
      - Корейца Ан Гван Су на Маунакеа-стрит.
      - Напиши обо всем и принеси мне завтра утром.
      27 сентября
      Ввиду особой секретности документов, идущих под грифом "магия", было приказано обходиться без стенографисток и машинисток. Поэтому Т-бюро, как назвали группу японоведов-переводчиков при дальневосточном отделений разведывательного отдела штаба флота, напоминало мужской монастырь. В дальний конец коридора на третьем этаже здания штаба, где размещалось загадочное Т-бюро, женщины совсем не заходили.
      Тексты переводов поступали на стол к Уайту. Он их просматривал, вносил исправления и передавал в таком виде Донахью, а тот нес их к капитану третьего ранга Макколла или прямо к начальнику разведывательного управления Уилкинсону. От переводчиков требовалось только умение быстро и точно переводить с японского, а не способность печатать без помарок. Уайт получал уже порядком исчерканные тексты, сам тоже вносил поправки и делал вставки. Не удивительно, что при виде очередных сводок "магии" Донахью вскидывал руки и стонал:
      - И такую мазню представлять начальству! Убийцы!
      Но начальство жадно хватало переводы расшифрованных японских телеграмм и упивалось содержанием текста, а не его внешним видом.
      Флотские и армейские дешифровщики получили по две машинки "97" и перемалывали на них "магию". Флотские обрабатывали "магию", перехваченную в нечетные дни, армейцы - перехваченную в четные.
      В бюро работали квалифицированные офицеры-лингвисты, обучавшиеся в Японии и прошедшие шлифовку у профессора-японоведа Колумбийского университета Елисеева, сына бывшего владельца крупнейшего гастрономического магазина в Москве. Но, несмотря на солидную подготовку, японоведам-переводчикам приходилось трудновато. Японские телеграммы писались латинскими буквами, то есть фонетическими знаками, и в этом заключалась опасность - в японском языке уйма одинаково звучащих слов.
      - Проклятый язык, - тихо ругался старший лейтенант Пейдж, щупленький и лысый, в очках. - Это они специально выдумали, чтобы насолить всем, кто изучает их язык. Извольте догадаться, о чем идет речь. Орган, артерия, возвращение, срок, флагманский корабль, ваше письмо и так далее - все звучит одинаково: "кикан". Целых восемнадцать значений! Или "иси". Означает и камень, и врач, и желание, и наследник, и воля покойного... поди разберись, о чем идет речь.
      - И еще смерть через повешение, - вкрадчивым голосом добавил старший лейтенант Крайф. За смазливую внешность и умение подлаживаться к начальству его прозвали Гейшей.
      - Кто-нибудь из нас действительно повесится. - Пейдж вздохнул. - Вчера над одной фразой просидел битых два часа, потому что японский шифровальщик забыл указать долготу гласных, собака. А ведь слово "кото", если не оговаривать долготу гласных, может означать тридцать три разных понятия...
      - Все зависит от контекста, - сказал Уайт.
      Пейдж мотнул головой:
      - Он часто совсем не помогает. Приходится гадать. Кошмар какой-то.
      Гейша похлопал себя по голове:
      - Скоро у нас у всех вылезут волосы, как у Пейджа.
      Капитан-лейтенант Шривер - чуть-чуть сутулый, с седой прядью покосился на Гейшу и произнес:
      - Волосы лезут у тех, кто думает. За свою шевелюру не беспокойтесь.
      Шривер недавно вернулся из Токио, где был помощником морского атташе. Его отозвали по требованию японского правительства за скандал, учиненный на банкете в турецком посольстве в присутствии премьер-министра принца Коноэ. В своем застольном спиче слегка подвыпивший советник германского посольства коснулся антропологических достоинств нордической расы и в связи с этим нелестно отозвался об американской нации. Шривер подошел к советнику и нанес ему прямой удар в подбородок. Нациста унесли в полуобморочном состоянии, а Шриверу пришлось в качестве "персона нон грата" через два дня покинуть Японию.
      В дверях появилась высокая стройная фигура Донахью. Он помахал рукой, в которой держал красную сафьяновую папку.
      - Ну, черные маги, пошевеливайтесь, - сказал он, подходя к столу Уайта. - Давайте продукцию. Бэтти ждет.
      Бэтти и Хозяином офицеры называли между собой начальника управления морских операций амирала Старка - фактического главнокомандующего всех военно-морских сил Соединенных Штатов Америки. Его очень боялись - все знали, что Донахью приходится родственником супруге адмирала.
      - Готова та штука? - спросил Донахью у Уайта.
      - Какая? Из Токио в Гонолулу?
      - Нет, вчерашняя маленькая, из Вашингтона.
      - Сейчас проверяю.
      - Кто переводил?
      Уайт показал головой на Гейшу. Донахью поджал губы.
      - В таком случае хорошенько проверь. В прошлый раз в твое отсутствие я взял у него "магию" - и ...получилась неприятность...
      Пейдж тихо засмеялся. Гейша укоризненно покачал головой.
      - А что случилось? - поинтересовался Уайт.
      Пейдж, несмотря на протесты Гейши, рассказал. Оказывается, Гейша перевел "магию" и без визы старших - Уайта и Шривера - помчался к Уилкинсону и поднял шум. В депеше, присланной из Токио от министра иностранных дел послу в Вашингтоне, содержался приказ купить географические карты у посла Порт-Салюта - они у него самые хорошие. Речь шла, таким образом, о том, что видный иностранный дипломат в Вашингтоне, состоящий в ранге посла, снабжает японцев картами, очевидно секретными. Немедленно переслали эту телеграмму в государственный департамент и в Эф-Би-Ай, но эти учреждения ответили, что такого посла в списке членов дипломатического корпуса нет. В конце концов выяснилось, что речь шла вовсе не о после по имени Порт-Салют, а о датском сыре "порт-салют-амбассадор"{7}. Министерство просило купить и прислать этот сыр для банкетов в Токио.
      - В этой "магии" не было знаков долготы, - объяснил Гейша под общий хохот, - и я спутал "тиидзу" - сыр с "тидзу" - географическая карта. Каждый может ошибиться, когда торопится.
      - Когда торопится побежать к начальству и преподнести сенсацию, сказал Шривер. - Вот за это тебя и наказал бог.
      - Макколла устроил ему великолепную головомойку, - Донахью расхохотался. - Даже охрип.
      Он взял у Уайта телеграмму.
      - Совсем неинтересная, - сказал Уайт. - Здешнее посольство просит прислать дюжину чайных сервизов для подношения иностранным журналистам. Указаны марки фарфора и расцветки.
      - Наоборот, это очень интересно. - Донахью положил "магию" в папку. Это великолепная штука. Она свидетельствует о том, что посол Номура хочет умаслить наших газетных редакторов и обозревателей. Это неспроста.
      Уайт протянул другую телеграмму. Донахью сделал капризную гримасу:
      - Я тут ничего не пойму, так разрисовано.
      - Очень интересная штука. - Уайт поднял палец. - Исключительно важная. Когда будешь докладывать ее Хозяину, повторяй каждое слово два раза и притопывай, чтобы вбить ему в башку.
      Донахью пробежал глазами текст.
      "Из Токио, от министра иностранных дел
      Генеральному консулу в Гонолулу
      № 83
      Отныне вы должны сообщать нам о судах, по возможности учитывая следующее:
      1) Акваторию Пёрл-Харбора разделить на пять малых зон.
      По этим зонам сообщать предельно кратко.
      Зона А - акватория между островом Форд и арсеналом.
      Зона В - акватория южнее и западнее острова Форд.
      Зона С - бухта Ист-Лох.
      Зона D - бухта Мидл-Лох.
      Зона Е - Вест-Лох и все проходы, ведущие к нему.
      2) Относительно линкоров, крейсеров и авианосцев сообщать только о тех, которые находятся в гавани. Хотя это не так важно, но по возможности сообщайте, какие из них у причала, какие стоят на рейде, какие в доках. Кратко сообщайте класс и тип корабля. Если можно, сообщайте о случаях, когда к причалу пришвартовывают больше двух кораблей".
      Пейдж выглянул из-за груды словарей и тихо произнес:
      - Очень симптоматичная "магия". Готовятся.
      - Вы переводили? - спросил Донахью.
      - Нет, я, - ответил Гейша. - За точность ручаюсь.
      - Начинают следить за Пёрл-Харбором, - сказал Уайт. - Надо предупредить нашу контрразведку.
      Донахью пожал плечами:
      - Это же обычные данные о местонахождении военных кораблей. Японцы всегда собирали эти сведения, мы тоже. Если будете кудахтать из-за каждого пустяка...
      Гейша кивнул головой.
      - Не надо делать сенсацию из каждой "магии", - быстро заговорил он. - У нас не газета.
      Уайт хлопнул ладонью по папке и повысил голос:
      - Неужели не видно, что японцев неспроста интересует гавань Пёрл-Харбора. Тут ведь черным по белому...
      Донахью положил Уайту руку на плечо:
      - Не ори, деточка. Ты ведь читаешь не всю "магию". Та, которая расшифровывается армейцами, тебе неизвестна, А я читаю все без исключения и имею более полное представление. Японский министр иностранных дел адмирал Тойода уже известил посла Гру о том, что скоро в Вашингтон будет послан видный дипломат Курусу. А почему его посылают? Потому что в Токио усиливается течение в пользу достижения компромисса с нами. Конечно, они будут выкидывать всякие номера, пугать нас, действовать на нервы, чтобы вырвать уступки, но мы не должны дать себя сбить с толку. Не паникуйте, мальчики! Сохраним ясную голову и не будем терять самообладания.
      Донахью щелкнул пальцами и, взяв телеграммы, пошел к дверям. Уайт догнал его в коридоре:
      - Но все-таки ты доложи как следует об этой телеграмме в адрес Гонолулу...
      Донахью прижал руки к груди и вздохнул:
      - Имей в виду, Ники, сейчас идет огромный поток "магии". Она нас совсем захлестнула. Поэтому я докладываю Уилкинсону только самое важное, имеющее значение для нашей политики и стратегии. А твоя "магия" насчет Гонолулу пойдет в общем бюллетене, где мы даем выдержки или конспективное изложение. Большего она не стоит.
      - В таком случае я сам пойду и доложу, - сказал Уайт.
      - Ты вбил себе в голову, что японцы хотят напасть на Пёрл-Харбор. Донахью ласково потрепал Уайта по руке. - К твоему сведению, они не такие сумасшедшие. Глубина гавани примерно тридцать футов. А это значит, что проводить торпедную атаку против базы нашего тихоокеанского флота абсолютно невозможно. При сбрасывании торпеды погружаются на глубину не менее семидесяти пяти футов. - Донахью понизил голос. - И кроме этого... позавчера в ресторане отеля "Уиллард" второй секретарь японского посольства совсем упился и выболтал португальскому дипломату одну вещь: о том, что в Токио началась грызня между армейским и флотским командованием. Армейцы настаивают на том, чтобы скорее начать продвижение в сторону Урала, а флотские стоят за взятие только Приморья, Сахалина и Камчатки. Вот о чем думают сейчас в Токио, а ты лезешь со своей дурацкой "магией"... - Он остановился и поднес палец ко рту. - Постой, постой... Фу, черт, как же я не догадался, почему тебя так волнует эта штука. В Гонолулу проживает та самая японочка, которая ехала с нами. Забыл, как ее звали...
      Уайт повел плечом:
      - Мы начали переписываться, она очень умная собеседница.
      - Великолепно! Передай ей сердечный привет от меня. - Донахью погрозил пальцем. - Только смотри, не проговорись, что занимаешься "магией".
      6 октября
      В глубине сада японского генерального консульства в Гонолулу под огромным банановым деревом на циновках расположились Кита и его партнер местный японский врач. Между ними стоял низенький столик для игры в го.
      Партия складывалась хорошо для генконсула - двенадцать фишек противника в углу доски были обречены. Надо было только предупредить возможность контригры в центре - там фишки Кита были слишком разбросаны. Врач считался сильным игроком - в прошлом году вошел в число призеров в соревнованиях на звание чемпиона Гонолулу.
      Кита взял фишку и занес руку над доской - он решил начать комбинацию в центре доски. Сзади послышалось покашливание, захрустел песок. Кита поморщился - опять отрывают. По дорожке шел Моримура - младший лейтенант флота, работающий здесь в качестве вице-консула под фамилией Ёсикава. С ним был незнакомец в широкополой шляпе, закрывающей лицо.
      Подойдя ближе, незнакомец снял шляпу. Это был капитан-лейтенант Идэ. Он уже несколько раз заходил в консульство за письмами от матери - его приходы не привлекали внимания. В консульство приходило множество японцев по всевозможным делам: для получения виз, оформления документов, поручительств и рекомендаций. Кита знал, что Идэ снял квартиру где-то недалеко от ананасной плантации. Он работал в конторе плантации, в отделе упаковки грузов.
      Кита и Идэ отошли в сторону. Идэ отвесил чинный поклон.
      - Простите за невежливость, совершенную в прошлый раз. Я очень огорчен, что так получилось. - Он еще раз поклонился. - У меня к вам просьба. Мне надо переслать морскому атташе в Вашингтоне один пакет. Но я могу поручить доставку его только офицеру флота.
      Кита сухо ответил:
      - Мне неизвестно, когда проедет через Гонолулу в следующий раз военный моряк. На днях здесь был капитан третьего ранга Накадзима, он шел на пароходе "Хикава-мару" в качестве бармена. Я виделся с ним.
      - Достойно сожаления, что вы не нашли нужным известить об этом меня.
      - Через неделю проедет дипкурьер. Можете передать мне пакет, я поручу ему...
      Идэ покачал головой и тихо сказал:
      - Обычному дипкурьеру я не могу доверить пакет с моим докладом о плане работы. И вам тоже не могу передать.
      Кита вспыхнул:
      - Не доверяете мне? Имейте в виду, мне поручают более серьезные вещи, чем ваши... бумажки.
      - Я очень огорчен, что вы утаили от меня приезд капитана третьего ранга Накадзима. - Идэ опустил глаза и заговорил приглушенным голосом. - Вы нанесли ущерб моей работе. Прошу иметь в виду, когда вредят моему делу, я не колеблюсь ни одной секунды. У меня такое правило.
      - У меня тоже правило - ставить интересы дела на первое место, и поэтому... - Кита оглянулся. Врач и Моримура куда-то ушли, очевидно, решили не мешать деловому разговору. Кита спросил резким тоном: - Больше вопросов нет?
      - Прошу извинить, что отнял у вас время. - Идэ поклонился. - Я только хотел, чтобы в наших отношениях была ясность. Вы человек эмоционального склада, холерического темперамента, а я всегда держу себя в руках и никогда не срываюсь. Но если еще раз повторится такая сцена, как сейчас, - чуть заметная улыбка тронула его губы, - я совершенно спокойно убью вас. Это я вам твердо обещаю.
      - Угрожаете? - Кита сделал полшага вперед. - Я не из пугливых.
      Идэ кивнул:
      - Я знаю. Иначе вы не работали бы здесь. Но у меня правило: если мне мешают, не колебаться. Я считаю своим долгом поставить вас об этом в известность. Мне не хотелось бы видеть ваш изуродованный труп. А я ради дела уже прибегал к такой мере.
      Кита усмехнулся и, вынув портсигар из кармана, закурил.
      - Я в курсе истории, случившейся с одним японским корреспондентом в Шанхае. Его труп без головы нашли на территории французской концессии.
      Идэ засунул руку в карман и приподнял полу пиджака - на брючном ремешке висел японский нож в деревянном футляре.
      Со стороны веранды послышались детские голоса.
      - Не будем поддаваться чувствам, - тихо произнес Идэ. - Дело прежде всего. Какие новости сообщил Накадзима?
      Сделав несколько глубоких затяжек, Кита ответил уже спокойным голосом:
      - У берегов Японии проведены большие маневры объединенного флота, заодно прорепетирована операция "И".
      - И как?
      - Прошло хорошо.
      - И торпедная атака?
      - Об этом Накадзима не говорил.
      Идэ улыбнулся, показав все зубы:
      - Это же самое главное. Мне бы он сказал. Пока не решен вопрос о возможности торпедной атаки, нет смысла затевать операцию.
      Кита посмотрел на ручные часы:
      - Я вас просил прийти сегодня потому, что мы выяснили кое-что насчет Хаями Марико.
      Идэ поклонился.
      Кита продолжал:
      - Она студентка местного университета, покойный отец ее, японец, преподавал в колледже Оаху, мать - кореянка, работает в музее Бишопа. Мы узнали, почему девица ездила в Японию. Умер ее дядя в Нагоя, она ездила улаживать спорное дело о наследстве. Сегодня можете увидеть ее. Отдел христианского союза молодежи устраивает прием в честь пастора Рамбоу, попечителя местной японской школы, уезжающего в Англию. Мы устроили так, что вас познакомят с девицей.
      - Я боюсь, - Идэ поднес руки ко рту и откашлялся, - что мое появление может показаться странным...
      - На этот счет не беспокойтесь. Сегодня там будет много народу, особенно японцев. Никто не обратит на вас внимания. Если только вы не будете резать кого-нибудь.
      - Ехать сейчас? - спросил Идэ.
      - Да. Вы просили дать вам надежного помощника для специальных поручений. Я вам передам Абэ. Он познакомит вас с Хаями Марико.
      - А кто он?
      - Шофер такси. Помните, в тот раз возил нас ночью.
      - Ах, этот? Круглолицый такой. Он не болтлив?
      - Нет, очень расторопен, смел, только вспыльчивый.
      Идэ улыбнулся:
      - Как вы? Ничего, если понадобится, быстро усмирю. А вообще, я люблю несдержанных людей вроде вас. Они вспыхивают, но быстро отходят. В большинстве своем такие люди не умеют хитрить.
      Кита громко рассмеялся.
      - Моя вспыльчивость мешает мне в жизни. Но я не умею быть неискренним. - Он пошел рядом с Идэ по дорожке, ведущей к боковым воротам. Выйдете на улицу и направо, около китайской закусочной, увидите желтую машину Абэ, он отвезет вас.
      Идэ поблагодарил генконсула и сразу же нашел машину. Абэ поехал по Калакауа-авеню. Всюду были вывешены флаги, слонялись толпы гардемаринов во всем белом. Абэ объяснил: прибыло учебное судно из Сан-Диего с курсантами морского училища - для местных девиц наступил праздник.
      - Ты американский японец? - спросил Идэ.
      - Мои родители давно переселились сюда и приняли подданство, - ответил Абэ. - Я родился здесь.
      - Родился в Америке, но нутро у тебя японское, - сказал Идэ, пристально смотря в зеркальце, в котором отражалась румяная физиономия Абэ. - Приемы каратэ знаешь?
      - Нет, занимался боксом. Выступал на состязаниях...
      - Бокс - детская забава. Пусть им занимаются маленькие девочки. А каратэ - это для взрослых мужчин. Я научу тебя, как усыплять навсегда одним ударом. Чисто и красиво.
      Особнячок, где происходил прием, стоял на пологом склоне Панчбола. Веселье было в разгаре. Почетные гости сидели на веранде вокруг пастора с красивой седой гривой, похожего на дирижера или скрипача. На всех красовались ожерелья из желтых цветов.
      На поляне перед домом, прямо на пальмовых листьях, были разложены яства. В стороне стояли столики - там гостям наливали коктейли. Прислуживали полуголые гавайки в ярких красных и желтых юбках. Несколько японских девушек вместе с гавайками - все они были в юбках из больших листьев - исполняли танец "хула-хула". Сбоку под деревьями сидели японцы в разрисованных рубашках и играли на гитарах со стальными струнами.
      - Смотри, не спутай, - предупредил Идэ. - Меня зовут Доминго Акино, я мексиканский японец.
      Абэ кивнул и подошел к пожилой, густо набеленной японке в парчовом кимоно с серебристыми узорами, похожем на рыбью чешую. Японка поклонилась Идэ и пригласила его к столику, где гостям подносили мягкие напитки фруктовые соки, кока-колу и тоник-уотер. За столиком стояла Марико в платье бананового цвета, в волосах торчали разноцветные орхидеи.
      - Что прикажете? - спросила она. - Грейп-тоник или...
      Идэ поклонился:
      - Мы с вами ехали вместе на пароходе из Японии. Помните?
      Марико округлила глаза от удивления.
      - Ах это вы? Вспомнила... Очень рада вас видеть. Вы, кажется, болели и редко появлялись на палубе. А с вами ехал такой полноватый, с усиками. Он тоже здесь?
      Идэ тихо рассмеялся:
      - Ему не повезло. В Сан-Франциско попал в руки одной женщины, она обчистила его, и он повесился.
      Марико покачала головой, но ничего не сказала.
      - А я поселился здесь, работаю на плантации, - продолжал Идэ, собираюсь выписать сюда старуху мать.
      Он добавил, что у него здесь совсем нет знакомых, и он будет весьма счастлив, если его бывшая спутница поможет ему советами.
      Марико налила в бокал апельсиновый сок и, опустив в него две соломинки, протянула Идэ. Ему следовало бы прежде всего обратиться в бюро японской колонии, но она, конечно, будет рада помочь ему, чем может. Они обменялись телефонами и адресами. Идэ сказал, что он родом из Нагоя, а Марико сообщила, что и ее покойный отец был уроженцем Нагоя.
      - Выходит, мы почти земляки, - сказал Идэ и поклонился.
      На поляне начались танцы. К Марико подошел смуглый, красивый юноша, по-видимому филиппинец, и пригласил ее. Марико извинилась и ушла с ним.
      Абэ усадил Идэ на траву перед блюдами с угощением - фруктовыми салатами, цыплятами в кокосовом масле, лапшой с ломтиками каракатицы, печенными в золе омарами и макрелью в сладком соусе. Молоденькая гавайка поднесла Идэ чашку с китайской рисовой водкой.
      Перед верандой начался концерт. Сперва выступил хор детей, исполнивший японские, гавайские и английские песенки, потом японец в самурайском одеянии - с наплечниками и длинными шароварами - стал показывать фокусы.
      На краю поляны, где стояли машины, медленно прохаживались за кокосовыми пальмами двое - специальный агент Эф-Би-Ай Баллигант - брюнет, плотного телосложения, и его помощник Ригс - длинный, белобрысый, в темных очках.
      Они следили за корейцем Ан Гван Су, костлявым стариком с тонкими вислыми усами, владельцем магазина восточных медикаментов. Кореец сидел в шезлонге рядом с толстой краснощекой американкой в красной шляпе.
      - Прислали мне прямо домой, - просипел Баллигант. - Может быть, это шутка, а может быть, и правда. Неужели этот кореец...
      - Доложили начальнику? - спросил Ригс.
      - Да. Шиверс говорит, что к анонимкам надо относиться осторожно.
      - А помните, в прошлом году нам тоже прислали анонимный донос на хозяина бара с Норд-стрит. И оказалось, что все правда - раскрыли две опиекурильни.
      Баллигант поскреб подбородок:
      - Там-то понятно. Боялся мести со стороны содержателей притонов. А здесь... Почему не мог сам явиться?
      - А что тут странного? - Ригс пожал плечами. - Тоже боится. Состоит в тайной шайке и опасается открыть свое лицо - вдруг мы зацапаем его и упрячем в тюрьму. И своих коллег боится: они не простят ему измены. А оставаться в шайке не хочет.
      Баллигант просипел:
      - Ан Гван Су до сих пор ни в чем не подозревался. Но в анонимке правильные сведения. В результате проверки выяснилось, что действительно его побратим три года тому назад ездил в Россию и прислал оттуда открытку, очевидно, с шифрованным текстом. Значит, Ан Гван Су связан с Москвой?
      - Вполне вероятно, что оттуда приезжают на пароходах связные и передают задания. Пёрл-Харбор может очень интересовать красную разведку.
      - Русским сейчас не до нас, - пробурчал Баллигант. - Зачем им шпионить здесь?
      - Они могут передавать сведения другим разведкам, обмениваться информацией. И кроме того, они могут провести какую-нибудь диверсию, а потом свалить на других. Какие указания дал начальник?
      Баллигант пожал плечами:
      - Шиверс говорит, что придется заняться корейцем-аптекарем. В анонимке сказано, что в аптеке на Маунакеа-стрит по ночам появляются какие-то люди, и кореец часто ходит на пристань к прибытию пароходов. Неужели он действительно главарь русской агентуры на Гавайях?
      Ригс прошептал:
      - А вдруг мы раскроем здесь филиал красной разведки? Вот это будет дело!
      Баллигант тихо крякнул и вытащил из кармана пиджака огрызок сигары.
      16 октября
      - Начало операции "Пир Лукулла" назначено на двадцать ноль-ноль, объявил Гейша. - Явиться без опозданий. Форма полупарадная, можно обойтись без орхидей в петлицах. Духи - "Милорд" или "Денди", в случае крайней бедности - герленовская амбра. Выражение физиономии - максимально праздничное.
      Он успел сбегать в парикмахерскую отеля "Мэйфлауер", взять у портного новый мундир и купить новую фуражку - весь блистал, как миноносец, принявший на борт президента.
      Приглашение Уилкинсона поразило всех. До сих пор начальник управления не приглашал к себе домой подчиненных. Он был всегда безупречно корректен, но не подпускал никого на близкое расстояние. Однако на этот раз изменил своему правилу из-за младшей сестры - медноволосой, длинноногой Дайаны.
      Она считалась одной из лучших теннисисток столицы. В прошлом году в паре с бывшим адъютантом брата капитан-лейтенантом Пауэлом заняла второе место в состязании на первенство по морскому ведомству. Успех на корте привел к сегодняшнему торжеству - обручению. Церемония официальной капитуляции старого холостяка Томми Пауэла должна была состояться в доме Уилкинсона.
      Приглашение получили некоторые подчиненные Сэффорда - дешифровщики и японоведы из Т-бюро Крамера. Короче говоря, приглашения удостоились только причастные к "магии".
      Пейдж не сразу нашел дом Уилкинсона - долго колесил по узкой улице мимо уютных старомодных особнячков, двухэтажных, увитых плющом, с оконными ставнями и крохотными палисадниками.
      Уилкинсон жил в темно-зеленом домике напротив молельни баптистов рядом с небольшим пустырем, где стояли легковые машины и автобусы. Здесь было очень тихо - машины проезжали редко. Можно было подумать, что это улочка какого-то захудалого городка, если бы не купол Капитолия, торчащий совсем недалеко над крышей отеля.
      Звонка у входной двери не было - его заменял дверной молоток. Пейдж беззвучно рассмеялся:
      - Это в его стиле.
      Уайт усмехнулся. Особнячок в стиле эпохи колонизации Америки, клумбы с георгинами перед крыльцом и дверной молоток действительно гармонировали с благообразным, респектабельным Уилкинсоном, похожим скорее на пастора, чем на руководителя военно-морской разведки.
      Дверь открыла толстая негритянка, весьма миловидная, в белом, туго накрахмаленном чепчике. В передней стоял запах старинных духов, отдающих мускусом.
      Гости уже были в сборе - сидели в полукруглой гостиной, заставленной чиппендейлевской мебелью из красного дерева, и на застекленной веранде, выходившей во внутренний дворик с газоном и подстриженными кустами шиповника.
      Среди гостей Уайт узнал высокого, щеголеватого контр-адмирала Тернера, заместителя Старка. Рядом с ним сидел худощавый, смуглый, похожий на пуэрториканца капитан третьего ранга Макколла.
      Дайана - в парчовом японском троакаре, накинутом на вечернее платье, сверкая диадемой, напоминающей корону, - разносила гостям бокалы с коктейлями.
      Она подошла к Уайту:
      - Это дайкири, это манхэттен, а это би-энд-би. Какой вам прикажете, адмирал?
      Уайт отвесил старомодный поклон:
      - Вы льстите, герцогиня. Мне еще далеко до адмиральских звезд.
      Дайана тряхнула головой:
      - Сегодня для меня весь мир - райский сад и все люди - адмиралы.
      Перед ними вынырнул и изящно изогнулся Гейша:
      - И я тоже?
      Дайана коснулась мизинцем его щеки:
      - Нет, вы, Дик, сегодня настоящий принц.
      - Монакский, - уточнил Шривер, беря бокал с подноса. - Рулеточный.
      - А вам? - обратилась Дайана к Пейджу. - Хотите олд фашн?
      - Я плохо разбираюсь в коктейлях, - смущенно пробормотал Пейдж. - Мне что-нибудь покрепче и поострее.
      - Тогда идите в столовую. Там орудует Томми. Он подберет вам что-нибудь взрывчатое.
      - Адмирал Пейдж, рекомендую замечательный коктейль, - сказал Гейша. "Соленая собака". Делается из джина, грейпфрута и соли.
      - Вместо джина лучше взять московскую водку, - предложил Шривер.
      К ним подошел Донахью с пустым бокалом в руке. Он сморщил нос:
      - Не будем омрачать сегодняшнее торжество ничем московским. Из всех водок признаю только датскую - аальборг аквавит. Великолепное питье. Незаметно сбивает с ног.
      Он взял бокал у Дайаны. Она высоко подняла поднос и прошла на веранду. Донахью сделал глоток и почмокал губами:
      - Германское управление информации уже объявило, что исход войны на Востоке фактически решен. Вчера я был на коктейль-парти у германского военного атташе. Там говорили, что русские армии окружены в районе Брянска и за Смоленском. Дорога на Москву открыта.
      - Ерунда, - сердито произнес Шривер. - Мне утром сказал адъютант Уилкинсона, что русские стали снимать свои войска с Дальнего Востока перебрасывают на фронт под Москвой.
      - Русские, вероятно, узнали, что японцы не нападут на них, - сказал Уайт. - У русских ведь первоклассная разведка.
      Донахью громко фыркнул:
      - Будь у них хорошая разведка, они знали бы заранее о нападении Гитлера. Не дали бы застигнуть себя врасплох в то воскресное утро...
      - Русские на этот раз, наверное, пронюхали, что японцы нападут на них, - заявил с авторитетным видом Гейша. - И поэтому заблаговременно убирают войска из Приморья. Вот-вот потеряют Москву, тут уж не до защиты Владивостока.
      Уайт махнул рукой и пошел на веранду. Там Крамер спорил с дамами. Речь шла о том, как в прошлом году Америка предложила французам эскадренный миноносец самого новейшего типа в обмен на Венеру Милосскую. Сделка не состоялась - французы, несмотря на свое отчаянное положение, заартачились. Крамер заявил, что к миноносцу все-таки следовало бы добавить две подлодки. Мнения дам разделились. Одни считали такой обмен недопустимым; по мнению других, французам надо было предложить не миноносец, а съестные припасы.