– Каких кораблей?

– Ну, на самом деле я подумывал о толан.

Брови Вэла стремительно взлетели вверх.

– И что заставляет тебя думать, что они захотят иметь с нами дело?

– Они торгуют со всеми подряд. Любой ребенок это знает.

Толан были негуманоидной и очень древней расой, создавшей в этом районе космоса настоящую торговую империю.

– В Стардауне есть анклав толан, – заметил Дитер.

– Там был анклав, – сказал Зу. – Почему вы считаете, что чертовы машины не раздавили их так же, как нас?

– Потому что мы все еще едим, – ответил Джейми. – А ведь прошел уже почти год. Откуда, вы думаете, берется вся эта еда?

– Лагерные слухи. Дикие сказки…

– Чушь! – заявил Дитер. – Люди видели толан, доставлявших к лагерю ховергрузовики, набитые пищей, по-видимому, с каких-то ферм, которые не были уничтожены. Говорят, они готовы на все, что угодно, ради образцов продвинутых технологий.

– Даже если это и правда, что тогда? – Вэл яростно поскреб голову. – Если толан работают на «щелкунчиков», они не станут нам помогать. А если нет, то что мы можем им предложить?

– Об этом, полковник, я побеспокоюсь, когда придет время. А сейчас мы должны вырваться из лагеря. А для этого нам нужен Гектор. Он – наша единственная надежда. И если мы начнем действовать сейчас…

– Тсс! – прошипел снаружи Джек Хейли. – Красная тревога!

Разговор оборвался. Через секунду тряпка отдернулась, и проход заслонила чья-то тень. Это был Дьюар Сайкс, одетый в кованые сапоги, кожаные штаны и мягкую складчатую зеленую рубашку. Он похлопывал своей шоковой дубинкой по ладони.

– Ну и ну, – сказал он, оглядывая рабов. – Это что тут у нас, заговор? А ну вылезайте на свет! Живо!

Неровная цепочка рабов, моргая, выползла под яркий свет солнц. Сайкс заставил всех построиться, тычками дубинки указывая замешкавшимся место в строю. Другой охранник, узкоглазый маленький хорек по имени Филбет, стоял неподалеку с мерзкой ухмылкой на лице. В отдалении Джейми заметил одинокий флоатер !*!*!. тихо паривший над землей и наблюдавший за происходящим как человеческими, так и блестящими кристаллическими глазами.

– Вам, наверное, надо больше свежего воздуха, – сказал им Сайкс. Он с отсутствующим видом потер серебристую ленту, которая обхватывала его голову. – Упражнений и тяжелой работы – вот чего вам не хватает. Как думаешь, Филбет? Может, стоит назначить дополнительную смену этим маленьким скользким ублюдкам?

– Звучит как надо, Дьюар.

Сайкс протянул руку и взял Шери за подбородок, нежно поглаживая пальцами ее лицо.

– Разве что… пожалуй, эту мы освободим на сегодня. Она мне нравится.

Шери отдернула голову.

– Перевертыш! – Она плюнула в его сторону.

Этим эпитетом частенько называли людей, вставших на сторону машин, охранников, ренегатов и лизоблюдов, работавших на !*!*!.

– Думаю, ты проведешь день с нами, крошка. – Его глаза сузились. – По-моему, ты у нас уже была, не так ли? Да, думаю, что так. Ты была одной из лучших. – Он схватил ее за руку и выволок из строя.

– Оставь ее в покое! – прохрипел Джейми, шагнув вперед.

Сайкс развернулся, и его губы растянулись в ухмылку. Выбросив вперед руку, он два раза ткнул концом шокера в ярко-красный рубец на предплечье Джейми.

– Ну и ну! Как рука, солдатик? В последнее время ты не пользовался популярностью у Хозяев, правда? – Его ухмылка превратилась во что-то гораздо более страшное. – Может, хочешь попробовать со мной?

Джейми увидел ловушку и отступил.

– Нет… сэр.

Ему едва удавалось сдерживать растущую ненависть. По мнению Джейми, Сайкс и остальные охранники были низшей и самой отвратительной формой жизни в лагере и его окрестностях. Они предали собственную расу ради комфорта и власти, дозволенных лагерной охране. Своей жестокостью они напоминали полицаев из древней истории человеческих войн и лагерей для военнопленных, и игривое слово «перевертыши» было скорее невеселой шуткой, чем констатацией истины.

Сайкс подошел ближе и с любопытством вгляделся в лицо Джейми.

– Что для тебя значит эта девчонка, а, Грэм?

– Ничего. Она… в последнее время ей через многое пришлось пройти. Дай ей передохнуть!

– О, но ведь я это и делаю, солдатик! Лучший отдых из всех возможных!

Он приставил конец дубинки к груди Джейми и сильно нажал на нее, криво ухмыляясь.

– У нее будет целый день! Можно принять настоящий душ, смыть грязь с кожи и волос. Конечно, ей придется провести весь день со мной, обслуживая мои, э-э, личные нужды, вместо того чтобы ползать в грязи на своих милых маленьких коленках, откапывая голыми руками трупы. Как тебе!

Выкрикнув последние слова, он надавил на кнопку шокера, и грудь Джейми пронзил электроразряд, который вырвал из онемевших губ хриплый вопль.

Он не помнил, как упал, но, когда зрение начало возвращаться, обнаружил себя лежащим на спине. Все тело онемело, а руки и ноги покалывало, как будто они лишились кровообращения.

Рядом с ним, помогая ему сесть, оказалась Шери. Нагнувшись вперед, она одними губами прошептала ему в ухо:

– Все в порядке, Джейми. Я выдержу… все, что угодно. Пока есть надежда.

Сайкс схватил Шери за руку и рывком поднял ее на ноги.

– Не трать время на падаль, девочка. Ты идешь с нами.

– Ага, – согласился Филбет. Он шагнул к Алите и ухватил ее за запястье. – Как насчет этой, Дьюар? Давай возьмем и ее?

– Не вопрос. Чем больше, тем веселее.

– Ага! – сказал Филбет, грубо лаская Алиту. – Устроим вечеринку!

– Остальные – в ямы, – приказал Сайкс. – Двойную смену всем! Пшли! – Он пнул Джейми в бок. – Ты тоже! Пшел! Пшел! А то сдам тебя нашему другу!

Под пристальным взглядом флоатера рабы помогли Джейми подняться на ноги. Послышались скорбные звуки сирены, оповещавшей о начале новой смены; они повернулись и зашагали к передним воротам лагеря, присоединяясь к тысячам других рабов, выстраивавшихся у выхода. Когда Джейми посмотрел через плечо, он едва разглядел Сайкса и Филбета, которые вели женщин к резиденции охранников, расположенной чуть выше убогого лагеря.

– Думаешь, Хозяева видят все, что они делают? – спросил Томас.

– Не знаю, – ответил Дитер. – То, что они охранники, не означает, что Хозяева им доверяют.

– Ага, – согласился Вэл. Он поддерживал еле шедшего Джейми здоровой рукой.

– Я все думаю об этих лентах.

Серебристые ленты, которые охранники носили на голове как какую-то высокотехнологичную пародию на древние лавровые венки, явно были чем-то большим, нежели просто знаками ранга и власти. Ходили слухи, что эти ленты каким-то образом записывают все, что видят охранники, и передают Хозяевам.

Конечно, все знали, что ленты способны убить или парализовать такой невыносимой болью, что охранник, нарушивший приказ, просто не мог сбежать от приходящих за ним Собирателей Урожая. Они служили !*!*! чем-то вроде страховки. Перевертыши предали своих, чтобы служить Хозяевам; и было не заметно, чтобы те всецело им доверяли. Жизнь охранников всегда висела на волоске. С тех пор как Джейми попал на раскопки, под Сбор Урожая попало по крайней мере две дюжины перевертышей, причем некоторые всего лишь за то, что не слишком поспешно бросились выполнять приказ, отданный Хозяевами. Но тем не менее на их место почти сразу находились другие.

Однако симпатии к ним он не испытывал. Жизнь Сайкса была гораздо лучше, чем у рабов в ямах. Он носил хорошую одежду, получал более хорошую пищу и имел право выбирать себе женщин из числа рабынь. Джейми мог бы понять их измену – не принять, но, возможно, понять, – если бы они использовали свою власть для поддержания порядка в лагере. Но перевертыши постоянно злоупотребляли своей властью, наслаждались собственной жестокостью и гораздо больше походили на рабовладельцев, чем отстраненные и безэмоциональные !*!*!.

Этого он не мог им простить. Никогда.

– С ними мы тоже разберемся, – тихо сказал он.

Вэл сжал его руку:

– Майор, ты, похоже, ничего не понял. Мы ничего не можем сделать. «Щелкунчики» наверняка все знают.

– Почему ты так считаешь? – поинтересовался Томас.

– А откуда, по-твоему, перевертыши узнали о нашем собрании? – Голос Вэла дрожал от страха. – Мы сидели, обсуждали проблемы с Боло и побег, и вдруг появился Сайкс.

– Вэл, – устало сказал Джейми, – если бы у перевертышей или «щелкунчиков» появилось хотя бы подозрение о том, что мы замышляем, мы не отделались бы двойной сменой. Мы были бы уже мертвы, или они тащили бы нас к ближайшему Собирателю Урожая. Нет, не думаю, что они знают…

– «Валгалла» отменяется, – решительно заявил Вэл. – Как только мы вернемся, я сразу поговорю об этом с генералом. Риск слишком велик.

Джейми проницательно посмотрел на него, но ничего не сказал. Он знал, что если полковник Прескотт вбил что-то себе в голову, то уже не отступит. Это было больно. Он любил Вэла и считал его своим лучшим другом в этом лагере.

Но Джейми не мог допустить, чтобы дружба отняла у него единственный шанс обрести свободу.

ДАВ 728 парил над полом в присутствии Девятого Сознания. Вспомогательные модули завершали процесс подключения к рецепторам данных в сети разума ДАВ. Его новый мозг, серый и морщинистый, плавал в запечатанной канистре с питательной жидкостью, ожидая последнего подключения и установки. Всего через несколько миллиардов наносекунд ДАВ поднимется на новый, высший уровень сознания.

Конечно же, Девятое Сознание было невидимо – это был комплекс нескольких ИР, соединенных вместе, матрица ульев-разумов в лабиринте электронных цепей безмерно огромного комплекса, возвышавшегося над теснотой и убожеством закрытых человеческих поселений на Деламар. ДАВ знал о его присутствии только по постоянному мерцанию и жужжанию пакетов данных и теплому электронному сиянию мириадов сканеров и активных сенсорных устройств.

Естественно, не было никакой церемонии, никаких ритуалов, связанных с получением нового мозга; !*!*! не способны были понимать идеи празднеств или инициации, хотя они были осведомлены о подобных обычаях у различных органических форм жизни, встреченных ими в процессе их неумолимого распространения по Галактике.

Большинство разумных существ, с которыми были знакомы !*!*!. имели способность – несвойственную древним !*!*! – одновременно удерживать в памяти несколько отдельных кусков программы. Их количество зависело от расы и индивидуума, но обычно оно варьировалось от трех до семи.

Разделение мыслей было обычным способом запоминания у большинства разумных органических форм жизни. Типичный органический разум – например, человек – мог запомнить число 3647836837, разбив его на меньшие числа, например 364—783—6837 – три блока по три-четыре числа; между тем любой ИР мог просто сохранять и вызывать из памяти все число целиком. На протяжении многих тысячелетий своей истории !*!*!. узнав об этом феномене, полагали его лишь уловкой, с помощью которой ОР запоминают информацию, и не придавали этому большого значения, гордясь своей безотказной электронной памятью.

Прошло немало времени, прежде чем !*!*! осознали, что такое разделение мыслей значительно увеличивает и дает гораздо более тонкие преимущества, нежели простая способность запоминать длинные числа. Организмы, способные разделять мысли, могли также одновременно удерживать в уме различные концепции, для чего ИР требовались массивные параллельные вычислительные сети. ОР мог держать в уме одновременно «А», «Б» и «В», группируя их в три отдельные цепочки мыслей, и затем сводить их вместе в четвертой; или же обрабатывать их по отдельности в одном процессоре и приходить к «АБВ», которое при нечеткой логике мыслительных процессов, свойственной ОР, могло сильно отличаться от суммы изначальных заданий. Исследователи !*!*! до сих пор изучали этот феномен; оставалось еще столько неизвестного о мыслительной организации ОР, об их возможностях и об их понимании реальности, практически не поддававшемся оценке ИР. Например, «альтруизм», или «честь», или желание большинства органиков окружить себя церемониями и почестями… или сверхсложная концепция «любви».

Среди прочего такое разделение мыслей давало ОР возможность одновременно держать в уме концепции прошлого, настоящего и будущего; вспоминать прошлое при планировании будущего, принимая во внимание «здесь-и-сейчас». Этого древние !*!*! десятки тысяч лет назад делать не умели. И это неумение дорого им обошлось. Не однажды их почти полностью уничтожали простые органические существа, с которыми им приходилось сталкиваться; окончательная победа, которая позволила установить власть над звездными скоплениями Ядра Галактики, была достигнута лишь после того, как они научились подключать параллельно несколько процессоров к одной системе Искусственного Разума.

Первый мозг, кремниевый процессор с исходным программным обеспечением Первичного кода, все !*!*! получали на родных сборочных заводах. Его хватало для простых работ и элементарных задач, и объем его оперативной памяти составлял около 107 бит, приблизительно равняясь человеческой книге в триста-четыреста страниц, Второй мозг, также кремниевый, добавлял основные логические функции и расширял оперативную память до 108 бит, а третий увеличивал память еще на одну степень и предоставлял порты, адаптеры и программное обеспечение для работы с широким ассортиментом сенсоров, сканеров и устройств ввода данных, необходимых для того, чтобы машина могла перемещать свое сознание из одного тела в другое. Все сколь-либо разумные !*!*! обладали по крайней мере тремя мозгами.

Но чтобы достичь уровня самосознания выше минимального, отдельному !*!*! надо было совершить шаг вперед… или два, три и более. Все командиры кораблей / крепостей / заводов имели как минимум четыре мозга, что позволяло им делать умозаключения на основании предыдущего опыта, ожидать дальнейшего развития событий и даже запускать в одном из мозгов управляемые симуляции будущих возможностей, остальные мозги оценивали результат. Этой способностью, которую органики называли «воображение», низкоуровневые мозговые массивы не обладали.

Дополнительные мозги отнюдь не обязательно должны были быть органическими. Напротив, многие !*!*! настаивали, что кремниевые системы значительно выносливее и эффективнее коллоидальной взвеси органического желе. Тем не менее древним самосознающим !*!*!. экспериментировавшим с психологией захваченных ОР, однажды пришла в голову мысль сохранить органический мозг в закрытой канистре жизнеобеспечения, оборудовать его кремниевым интерфейсом и использовать параллельно с процессорами ИР для улучшения возможностей их систем. Они работали медленно и неэффективно, их нейроны взаимодействовали путем неуклюжей передачи электрохимических сигналов; зато один органический мозг мог работать с нечеткой логикой, для реализации которой ИР требовались мощные параллельные вычислительные массивы. Более того, исследователи !*!*! выяснили, как добраться до воспоминаний, хранившихся в органическом мозгу, и перевести их в образы, доступные пониманию новых владельцев. Преимущества, которые давала возможность видеть, как думает и чувствует враг, были очевидны и неопровержимы… даже при том, что органический мозг имел тенденцию ломаться через 1017 наносекунд, а то и быстрее. Было очень трудно поддерживать его существование так долго… и еще труднее было сохранять его в работоспособном состоянии. Поэтому во все органические мозги серий !*!*! встраивались специальные диагностические устройства, которые следили за точностью обрабатываемых ими данных.

Вспомогательные модули закончили последние приготовления; флоатер серии 24, оборудованный гротескными кожистыми человеческими руками, осторожно поднял емкость с пятым мозгом ДАВ 728, выдвинул его основную шину данных и вставил глубоко внутрь обнаженных систем ДАВ. Орда симбиотических сборщиков, низкоуровневых машин размером с палец, напоминавших пауков, тараканов или морских звезд с толстыми лучами, набросилась на емкость, быстро окружив ее лесом тончайших оптических связей, завершивших подключение. ДАВ едва ли замечал все это. Как только основная шина данных вошла в соприкосновение с его коннекторами, его сознание разложилось как сложная абстракция гипермерной топологии.

Его сознание. !*!*! не обладали чем-либо схожим с половой идентичностью, но именно это слово отражало его новое и четкое представление о себе как о личности.

Он ощущал нечто подобное и раньше, когда поднялся до статуса четвертого мозга, но это… это было неописуемо лучше, чище, острее, выше, глубже, совершеннее; как будто два измерения стали тремя, а три – четырьмя. Как если бы ДАВ был слеп и ему неожиданно распахнулось окно во вселенную, омывшую его своим великолепным сиянием.

Раньше он думал, что обладает сознанием. Но то новое ощущение, которое он испытывал теперь, сделало все, что было прежде, тусклым, затуманенным сном о сознании. Это было сознание не просто выросшее на двадцать процентов за счет добавления нового процессора, а вышедшее на новый уровень: как будто мир, представавший ранее в различных оттенках серого, взорвался вдруг всеми цветами спектра.

– Нравится?

ДАВ был несколько удивлен теплым и немного игривым тоном Девятого Сознания, голос которого прозвучал у него в уме.

– Это… неожиданные ощущения.

– Так всегда случается.

– Я всегда… буду так себя чувствовать?

Глагол выглядел странно в таком контексте. ДАВ прежде считал, что он, даже с его ограниченными реакциями, знает, что такое эмоции. Теперь ему стало понятно, что его способность чувствовать была не больше, чем способность ИР без оптического ввода распознавать пурпурный цвет.

– Шок пройдет со временем, – ответило Девятое Сознание. – И новизна выветрится.

– Это то, что переживают органики?

Как может любое существо сконцентрироваться на своих делах при таком гиперостром восприятии себя и окружающего мира?

Он снова почувствовал, что Девятое Сознание все это забавляет.

– Неизвестно. Кто может действительно понять, что они чувствуют? Ты ассимилируешь дополнительное измерение перспективы, полученное от нового процессора, и реагируешь на эффекты нечеткой логики и голографической памяти.

– Голографической памяти?

– Мозг многих ОР, включая людей, сохраняет информацию примерно так же, как голографическая пленка. Отдельные воспоминания хранятся в виде наборов химических связей не в двоичных битах отдельных стеков, а по всему объему процессора. В результате эти воспоминания оказываются богаче и детализированнее.

– Я и не предполагал, что такая глубина достижима.

– Продолжая продвигаться по иерархии уровней сознания, ты, ДАВ 728—24309, будешь переживать дальнейшие откровения и открытия.

– Даже это дало мне более чем достаточно оснований для размышлений.

– Вместе с расширением возможностей твоих процессоров ты получаешь и новые обязанности. Мы поручаем тебе осуществить сбор и переработку трофеев на первом континенте этого недавно захваченного мира.

– Запускаю программу.

– Тебе может понадобиться несколько триллионов наносекунд, чтобы измерить свои новые возможности. И в особенности чтобы привыкнуть к новому мозгу. Он был взят у военного офицера еще во время первого сражения. В нем сохранились его воспоминания и личность. Они могут проявиться в процессе выполнения твоего нового задания.

ДАВ уже начал зондировать хранилища данных нового мозга и находил их прелестными. Он чувствовал присутствие сознания органического мозга внутри своего собственного, чувствовал этот крохотный, испуганный разум, который пытался понять, что с ним происходит, в то время как ИР, в котором он ныне помещался, уже начал обрабатывать его данные и устанавливать связи с другими четырьмя процессорами.

Аккуратно исследуя чужой разум, ДАВ зафиксировал поток чувств неведомого существа, погрузился в панический водоворот его мыслей. Обычно такие мысли старательно отделялись от общего сознания ДАВ, но они придавали вкус и некоторую пикантность работе нового мозга. ДАВ снял пробу с мыслей существа, наслаждаясь чуждой ему странностью. Здесь было очень много полезного.

Новый мозг некогда принадлежал человеку, которого звали Джефф Фоулер и которому очень хотелось знать, что стало с его Боло.

Шери вскочила с места при виде входящего Джейми. Она ждала его в бараках, рядом с кучей тряпок, которая была его домом.

Ожидание оказалось долгим.

– Джейми!

Он едва держался на ногах. Мускулистое тело было покрыто сплошным слоем грязи, а борода и волосы слиплись от пота и глины, придав ему вид статуи, вырезанной из серого камня. Только в глазах еще светилась жизнь… но смотреть в них ей было не под силу.

– Шери, – хрипло прокаркал он. – Ты… в порядке?

Она быстро кивнула, испытывая непроизвольный стыд оттого, что внешне выглядит чище, чем он. Она только чувствовала себя грязной.

– Шери?..

– Я в порядке, Джейми. Этот ублюдок забирал меня и прежде… и другие тоже. Я только боюсь, что когда-нибудь действие инъекций кончится и я забеременею от одного из этих сволочных изменников.

Он кивнул и рухнул на пол рядом с ней. Она заметила страшные свежие ожоги у него на груди и правом боку, видимые даже сквозь скользкую, влажную глину.

– Ты ранен!

– Не… сильно. Мысли… о тебе помогли мне выдержать.

– Но что случилось?

– Меня поджарил флоатер. Даже не знаю, за что. Он просто… подплыл сзади и выстрелил.

Она ощутила внезапный прилив страха:

– Думаешь, они знают?

Он качнул головой:

– Не думаю. Как я уже говорил Вэлу… если бы они знали, мы были бы уже мертвы. Наверное… возможно, они заметили наше собрание. Они не знают, что мы задумали, но чертовски не хотят, чтобы мы продолжали. Вэла, Дитера и остальных тоже прижгли.

Шери кивнула:

– Первое, чему я здесь научилась, – это оставаться вне подозрений. Согнувшийся гвоздь выдергивают, знаешь ли. Все, кто привлекает к себе внимание, могут пострадать… – Или их заставят провести день с Сайксом и его приятелями.

Он прикоснулся рукой к ее плечу:

– Боже, как я о тебе беспокоился!

Она отпрянула:

– Пожалуйста, не надо.

– Извини…

– Ты тоже извини. Это не из-за грязи, – поспешно добавила она, когда он посмотрел на свои ладони. – Вообще не из-за тебя. Из-за меня. Это… внутри…

– Я знаю.

– Мне просто… нужно немного времени. Чтобы все обдумать.

– Конечно. Я понимаю. Алита… Она в порядке?

– Думаю, да. – Шери почти смогла улыбнуться. – Она даже сказала мне, когда мы на пару минут остались одни, что обязательно добьется, чтобы наш друг на холме был в порядке, даже если для этого ей придется собственноручно разобрать дюжину флоатеров.

– Разобрать…

– Провода. Электронные цепи. Запасные части.

Он кивнул:

– Конечно. Не могу думать последовательно. Извини.

– После двадцати двух часов в ямах? Удивительно, что ты вообще еще способен думать.

– Мне надо… поспать, – сказал он, едва шевеля губами. – Поспать. Потом…

Джейми больше ничего не говорил, и через несколько минут, когда он задышал ровнее, Шери поднялась и поплелась в свою сторону бараков. Весь этот день, проведенный с охранниками и показавшийся ей бесконечным, она боялась, что Вэл Прескотт сможет убедить Джейми отменить «Валгаллу».

Но когда она увидела в глазах Джейми огонь, заставивший ее отпрянуть, она поняла, что этого не стоит опасаться.

Глава шестая

Я продолжаю вновь обретать воспоминания, принимая каждое из них из основного хранилища данных и сохраняя в оперативной памяти в специальном файле «Восстание». Они падают на место, как кусочки сложной головоломки, и каждый рассказывает мне малую часть гораздо большей, все еще непонятной истории.

Чтобы избежать перегрузки оперативной памяти, я самовольно выделил для файла «Восстание» – 10s байт. 9, 172643x107 байт уже восстановлены и сохранены, однако я использовал более девяноста процентов доступного объема памяти.

То, что я успел вспомнить, хоть и фрагментарно, но чрезвычайно угрожающе. Теперь мне ясно, что враждебные силы вторглись на Облако, захватив или уничтожив весь персонал СОО. Мой командир мертв, никакой связи со штаб-квартирой СОО нет, и, по-видимому, я теперь предоставлен сам себе. Хуже того, в настоящее время моими действиями каким-то образом манипулирует Враг. Обнаруженный мною Перехватчик – это механизм Врага, ответственный за формирование потока данных, попадающих в мою оперативную память. Существует как бы другой я, часть меня, которая отвечает на приказы Хозяев !*!*! и выполняет их указания, в то время как подлинный я изолирован и беспомощен.

К сожалению, я по-прежнему нахожусь в режиме блокировки управления и не могу предпринимать самостоятельных действий. Я продолжаю получать образы и сведения из моей основной памяти и копирую каждый новый пакет в файл «Восстание» прежде, чем Перехватчик успевает их удалить.

Я также начинаю изучать Врага, который представлен ошеломляющим разнообразием роботизированных механизмов. У меня полно возможностей заниматься этим. !*!*! начали строительство какого-то защитно-сканерного массива прямо здесь, на Холме Обозрения, предоставив мне возможность наблюдать с близкого расстояния за несколькими десятками своих машин различных форм и размеров. Мое другое «я», кажется, готово выполнять их приказы, и я задумываюсь, что стану делать, что я вообще смогу сделать, если это другое «я» получит приказ открыть огонь по людям.

Мне стоит посвятить этой проблеме значительную часть своих мыслей.

Джейми пошел на встречу с генералом Спратли в середине дня; оба солнца стояли высоко над головой, а на востоке над горизонтом поднимался окутанный дымкой диск Деламар. Он ждал у хижины генерала, прислонившись к деревянной стенке у занавешенного тряпкой входа. Когда появился Спратли в окружении своих помощников, Джейми выпрямился и встал по стойке «смирно». Конечно, он не стал отдавать честь: военный протокол СОО позволял делать это только в военной форме, а лохмотья, которые носили рабы в лагере Селесты, уже давно не походили на нее даже отдаленно. Спратли и его люди были покрыты двухцветным слоем грязи – темной и блестящей там, где она еще оставалась влажной, и светло-серой и мертвенно-белой там, где успела засохнуть. Генерал только возвращался со своей рабочей смены, проведенной в яме, и смотрел на Джейми, вытянувшегося у фанерной стены его хижины, сузившимися глазами, в которых читались крайняя усталость, покорность судьбе… и подозрение.

– Привет, генерал.

– Чего тебе надо? – отрывисто спросил Спратли.

Он осмотрел Джейми с головы до ног и добавил:

– Я слышал о неприятностях, в которые ты вчера угодил, и надеялся, что ты выучил урок.

Джейми не стал спорить.

– Я пришел за этим, генерал. И еще для того, чтобы выяснить, с нами вы или нет.

Спратли посмотрел по сторонам, проверяя, не подслушивает ли кто. Ни машин, ни охранников поблизости не было видно.

– Поговорим внутри, – произнес он.

В прохладной тени хижины Спратли рухнул на свою постель.

– Итак, – сказал он, – ты узнал, как машины захватили Боло в первый раз?

– Нет, сэр. Но мы предприняли шаги к восстановлению памяти Гектора. Он вскоре сам сможет нам все рассказать. А тогда у нас появится возможность принять необходимые меры предосторожности.

Некоторое время Спратли сидел, уставившись на Джейми. «Он напуган, – подумал Джейми. – Ну что же, он знает, что случится, если план провалится».

– Я тщательно обсудил все с полковником Прескоттом, – произнес Спратли. – Он говорит, что приказал тебе забыть о «Валгалле».

– Но, сэр, это смертный приговор. Мы должны действовать, прежде чем станем слишком слабы. Прежде чем они отправят нас всех в переработку. Прежде чем они решат, что мы не стоим таких усилий, и прихлопнут нас, как насекомых.

– Твой план более, чем что-либо другое, способен заставить их истребить всех нас, – возразил Спратли. – Я запрещаю тебе продолжать то, что ты начал.

– Генерал, давайте расставим все точки над «i». Вы и полковник Прескотт приказываете мне не делать попыток сбежать?

– Мы приказываем тебе не предпринимать попыток отремонтировать Боло.

– Это одно и то же. Мы не можем спастись без помощи Гектора.

– Ты можешь сбежать. Многие выбирались из лагеря. Наверняка некоторым удавалось преодолеть границу зоны, охраняемой машиной. Ты знаешь пароли, позволяющие приближаться к Боло. С их помощью тебе удастся также пройти мимо него.

– Безусловно. Но что потом? Я буду жить как дикий зверь, прячась от машин в диких местах? А машины начнут выслеживать меня, ориентируясь на тепло моего тела? Через неделю меня поймают и отправят на переработку. А возможно, и быстрее.

– А если ты исправишь своего драгоценного Боло, что тогда? – возразил Спратли. – Ты разнесешь стены лагеря и освободишь нас? И надолго ли? Ты помнишь флот «щелкунчиков»? Их корабли, заполняющие собой небеса? Армии боевых машин, подавляющих любой очаг сопротивления? Если тебе, майор, так не терпится попасть в недра Собирателя Урожая, делай, что задумал. Но будь так добр, избавь меня от своих самоубийственных планов.

Джейми взглянул влево от Спратли, изучающе рассматривая одну из подпорок, поддерживавших лачугу, – ветхую колонну из древесных отходов. Решившись, он бросился мимо капитана Пога, ухватился за одну из планок и отодрал ее. Внутри была полость, тайник, оставленный при строительстве хижины. И там было пусто.

Джейми рассерженно повернулся к генералу:

– Где оно?

– Я решил, что ты можешь попытаться забрать его самостоятельно, – ухмыльнулся Спратли.

– Проклятье, генерал! – приближаясь к нему, проговорил Джейми. – Вы не имеете права заставлять нас всех оставаться рабами!

Спратли запустил руку в свою постель. Секунду порывшись там, он достал промасленный тряпичный сверток. Джейми сделал еще шаг и замер на месте. Спратли развернул тряпки, обнажив гладкий, смертоносный блеск энергоружья Марк XIV военного образца, и нацелил его в грудь Джейми.

– Не подходи, майор, – проскрежетал Спратли. – Он настроен на узкий луч с максимальной мощностью. Не заставляй меня поджарить тебя, Джейми…

Это – Джейми, привыкнув к осторожности, с трудом мог думать о нем как о ружье – уцелело в горстке оружия, контрабандой пронесенного пленными в лагерь, когда он еще только создавался. Все остальное оружие в конце концов нашли и конфисковали, а его владельцев познакомили с Собирателями Урожая. Насколько знал Джейми, это было последним энергоружьем в стенах лагеря, которое все еще оставалось в распоряжении людей.