Торнтоны (№1) - Последний герцог

— Интересно, а викарий опаздывает когда-нибудь? — Никогда, — прошептала Дафна, — он вот-вот придет.

— Скорее бы, — пробормотал Пирс, и цх губы, снова слились в поцелуе.

— Мистер Чамберс! — Супруги вздрогнули и отпрянули ДРУГ от друга, как будто их окатили ведром холодной воды. Покрасневшая Дафна суетливо поправляла платье, а Пирс безуспешно пытался придать своему лицу ^выражение, подобающее радушному

хозяину.

— Прощу простить меня, ваша светлость, — пробормотал Лэнгли, — но вы просили провести викария сразу в столовую.

— Все нормально, Лэнгли, спасибо, можешь идти,

Дафна сделала несколько неуверенных шагов по направлению к викарию.

— Извините, викарий, представляю, что вы о нас думаете.

— Сказать вам, , что я о вас думаю? — притворно нахмурился викарий, но не смог сдержать улыбки. — Думаю, что я очень рад видеть вас счастливыми.

— Мы так рады видеть вас, викарий! Позвольте предпожить вам немного бренди. — Дафна все еще чувствовала себя неловко.

Викарий чинно поздоровался с Пирсом: . — Благодарю вас за приглашение, ваша светлость.

— Это я вас должен благодарить, викарий, за все, что, вы сделали для Дафны и для меня.

— А вы меня уже отблагодарили.

— Чем же?

— Тем, что сделали счастливой Дафну. — С этими словами викарий взял бокал и уселся в кресло.

Пирс был настолько поражен словами викария, что на, лице его выразились радость, благодарность и удивление одновременно, — Пирс, может быть тебе налить немного бренди? — спросила Дафна, немедленно, подметив растерянность мужа.

— Да, пожалуй, — сказал Пирс и направился к буфету сам. Плеснув себе изрядную порцию, он сделал глоток и добавил: — Пожалуй, это как раз то, что мне сейчас нужно.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — озабоченно спросила Дафна.

— Слишком хорошо, — ответил Пирс и сделал второй глоток,

— Я думаю, что ваш друг немного нервничает, — вмешался Чамберс, явно забавляясь. — Мой визит произвел на него большее впечатление, чем он ожидал.

— Вы абсолютно правы. — Пирс с бокалом в руке уселся в кресло.

— Ради Бога, Чамберс, что вы ему такое сказали? — изумленно спросила Дафна. — Я никогда не видела его таким смущенным.

— Это мой маленький секрет, — улыбнулся священник. — Перестань беспокоиться, милый Подснежник, этот секрет не представляет для тебя ни малейшей опасности.

— Опасность? — Пирс вскинул голову, как волк, услышавший звук охотничьего рожка. Расслышав только последнее слово, он, естественно, ничего не понял, но сразу насторожился и придал разговору другое направление; — Трэгмор вас не беспокоит? Появлялся он у вас?

— С тех пор как вы подписали соглашение, я не видел его ни разу.

— Вы уверены в этом? Даже в Рутленде?

— Когда я там был — нет.

Дафна озадаченно переводила взгляд с одного собеседника на другого.

— Вы были в Рутленде? — наконец спросила она у викария.

— Хотел убедиться, что у Элизабет все нормально.

— Вы были у мамы на прошлой неделе? — Дафна посмотрела на Пирса. — Ты знал, что викарий навещал ее?

— Люди, которых я направил туда для охраны, сообщили мне об этом, — кивнул Пирс.

— И ничего не сказал мне, — нахмурилась Дафна. — И мама тоже.

Пирс улыбнулся:

— Несмотря на мое запутанное происхождение, я считаю, что родители должны присматривать за детьми, а не наоборот.

— Я тоже так считаю, но могла же она просто сказать?

— Не так уж долго мы гостили в Рутленде. Едва закончив чаепитие, мы отправились назад. У нас и времени не было, чтобы побеседовать. .

Дафна поняла намек и прикусила губу. Викарий пришел ей на помощь;

— Что приготовил ваш повар? Такой восхитительный запах!

— Ах, я совсем заболталась, сейчас сбегаю на кухню, распоряжусь, чтобы подавали. — Дафна удалилась из столовой почти в таком же смущении, как и Лэнгли.

Пирс с улыбкой смотрел вслед жене, не переставая удивляться ее красоте.

— Вы не должны стесняться, что так влюблены в этого очаровательного ребенка, Пирс, — доверительно сказал проницательный Чамберс.

— Я не стыжусь, — ответил Пирс, — но, скажу честно, иногда боюсь.

— Боитесь?! — Викарий нахмурился и внимательно всмотрелся в лицо Пирса. — Чего же? Насколько я помню, Дафна говорила, что вы не только сильный, мужественный человек, но и удачливый игрок, вам всегда везет.

— Все эти верно, но иногда ставка бывает так высока, что никакой игрок на решится продолжить игру.

— Что вы имеете в виду, Пирс? Я вас не совсем понимаю.

— Раньше, когда я рисковал только собой, я ничего не боялся. Но теперь, когда в моих руках появилось бесценное сокровище — Дафна, я вздрагиваю от одной только мысли, что с ней что-то может случиться. Порой мне кажется, что счастье, которое на меня свалилось, незаслуженно и оно может исчезнуть в любой момент.

Чамбере улыбнулся и ободряюще накрыл руку Пирса своей:

— Я не посвящен в детали вашего прошлого, но из того, что говорила мне Дафна, я понял, что вы заслужили толику счастья. Я вижу ваше настоящее и с Божьей помощью могу заглянуть немного в будущее, поэтому хочу сказать вам, Пирс: вы действительно счастливый человек. Вам принадлежит любовь Дафны. Это дар, который не купить ни за какие деньги. Но он попал к вам не случайно. Этот дар вы получили взамен своей любви, и,

заглядывая в будущее, я могу сказать, что он вам — до конца жизни.

— Дай-то Бог, — вздохнул Пирс.

— Теперь я понимаю, почему Дафна так любит вас, вы действительно прекрасный человек, Пирс.

Они надолго замолчали. Пирс смущенно разглядывал узор на паркетном полу.

— Сдается мне, у вас еще что-то на уме, — продолжил через некоторое время Чамбере. — Прошу вас, поделитесь.

— Попробую. Вы достаточно хорошо знаете отца Дафны, Считаете ли вы его человеком, который держит свое слово?

— Вы не доверяете ему?

— Нет.

— Ну что же, возможно, вы и правы, но ведь он пока в ваших руках.

— Пока да. Скажите, — вдруг резко переменил он тему, — ведь вы достаточно хорошо знаете маркизу?

— Элизабет? Да, много лет.

— Скажите, хватит ли у пев сил и настойчивости, чтобы потребовать развода?

Чамбере глубоко задумался.

— Если бы вы задали мне этот вопрос много лет назад, я, без сомнения, ответил бы «дао. Но сейчас, после двадцати с лишним лет унижений, я очень сильно в этом сомневаюсь. Насколько я понял, вы хотите помочь Элизабет разорвать узы, связывающие ее с Трэгмором?

— Да, очень.

— А основания? Крайняя жестокость?

— Конечно, после всего того, что она вытерпела. Я хочу потребовать разрешения парламента, гарантирующее маркизе официальный развод.

Викарий удивленно моргнул:

— Я решил вначале, что вы имеете в виду развод, в котором гарантировано церковью разрешение, чтобы защитить Элизабет от жестокости Трэгмора, но официальный развод? Это невозможно!

— Необычно — да, но не невозможно. Разрешение, о котором вы говорили, конечно, обезопасит Элизабет, но, с другой стороны, оно не даст ей возможности снова выйти замуж. Кроме того, Дафна автоматически становится незаконнорожденной.

— Но для получения официального развода надо подать прошение в палату лордов.

— В палату лордов и в верховный суд, — поправил Пирс. — Я приготовил оба прошения, и вы, должно быть, понимаете, почему я этого добиваюсь. Послушайте, Чамберс, — сказал он дрогнувшим голосом, — я тридцать лет прожил бастардом, и я скорее продам свою душу, чем позволю Дафне терпеть унижения, связанные с незаконным рождением. Поэтому я хочу добиться легального развода для ее матери. Викарий тяжело вздохнул.

— Больше, чем кто-либо на свете, я хотел бы счастья для Элизабет, но добиться развода от парламента даже для мужчин чрезвычайно трудно. Элизабет — женщина, Пирс, и это делает вашу цель невыполнимой — даже с вашим безграничным влиянием и богатством,

— Я уже говорил вам, что я не просто игрок; а я чертовски везучий игрок. Мне доводилось выигрывать и тогда, когда шансов на победу было гораздо меньше, уверяю вас. Для того чтобы победить, мне нужно только одно: чтобы Элизабет проявила достаточно решительности и предоставила мне возможность бороться за ее свободу,

— Но это вызовет столько толков! Все, кто об этом узнает, отвернутся от нее.

— Возможно. Но вы действительно считаете, что это остановит ее?

Викарий задумался.

— Глубоко внутри Элизабет сокрыта сильная и независимая женщина, которую я знал в дни моей молодости.

— Я тоже это заметил.

Мужчины обменялись многозначительными взглядами. Чамберс смущенно кашлянул.

— Чем я могу помочь вам, Пирс?

— Поговорите с ней. Я думаю, она вас послушается. — Хорошо, Пирс, я попытаюсь.

— Повар достиг совершенства, — объявила Дафна, войдя в комнату. — Я попробовала закуски, и, уверяю вас, это бесподобно. Внезапно Дафна остановилась и внимательно посмотрела на мужчин. — О.чем — это вы; беседовали так сердечно?

— О тебе. — Пирс встал. — Викарий сказал, что я знаю толк в женщинах, и это сделало меня счастливым.

— И ваш супруг согласился со мной, — улыбнулся Чамберс.

— Вы оба несносные насмешники! — Дафна покраснела. — На самом деле самая счастливая — это я. Любая женщина может гордиться праздничным обедом в присутствии двух таких мужчин.

Все сели за стол.

— Кстати, — Дафна бросила взгляд на Пирса, — признался ли он вам, викарий, что вследствие удачной игры на бирже увеличил свой капитал на двадцать тысяч фунтов и что он намерен отдать эти деньги в распоряжение нашей приходской школы? На эти деньги мы сможем построить новую школу, более теплую, с черепичной крышей, купить всем детям новые книги и даже повысить жалованье миссис Рэдмонд. — Дафна улыбнулась. — Мне кажется, хоть эта новость должна вызвать улыбку у вашей суровой учительницы.

— Он даже не упомянул об этом. — Лицо Чамберса просияло. — Да благославит вас Бог, Пирс, за вашу доброту.

— Право, не стоит говорить об этом. Главное, в чем нуждаются дети, — это любовь и надежда, а тут, — он посмотрел на Дафну, — моя жена незаменима.

Дафна смущенно зарделась.

— Как вы думаете, викарий, если мы вместе поможем построить школу? О, я знаю, — добавила она поспешно, — что от нас мало проку в работе, но мы могли бы просто помочь рабочим, скажем, подавать им инструмент или как-то еще. Можно было бы привлечь к этому детей. Мы подарили бы им незабываемое чувство, которое возникает у людей, работающих вместе, создающих что-то полезное. Мы могли бы им наглядно показать, что уважение, помощь и трудолюбие — залог успеха в будущей жизни.

— Прекрасно, — улыбнулся Чамберс, — ты привела неотразимые аргументы.

— Пирс? — Дафна посмотрела на супруга.

— Сейчас декабрь, дорогая. Начинать большое строительство в это время…

— Но крыша совсем прохудилась, она не может ждать до весны! А что, если мы заменим крышу в ближайшее время, а строительство школы отложим до весны? Мы пригласим архитектора, который за три месяца сделает подробный проект будущего здания, а строительство можно начать ранней весной, когда потеплеет, а?

.Пирс громко рассмеялся.

— Ну как можно спорить со столь заразительным энтузиазмом? Завтра же договорюсь насчет рабочих.

— Спасибо, Пирс. — Дафна просияла. — Когда мы сможем сказать об этом детям? Давно не видела их. Они, кстати, тоже хотели бы встретиться с тобой, Пирс.

— Викарий, — Пирс повернулся к гостю, — когда вы собираетесь пойти в школу? Моя жена, Рассет и я хотели бы присоединиться к вам.

— В ближайшие дни мне надо закончить одно важное дело. — Чамберс обменялся с Пирсом многозначительным взглядом. — Как насчет следующей недели? .

— Идет.

— Но, Пирс, — Дафна растерянно посмотрела на супруга, — ведь мы уже приняли приглашение графа Бептли на рождественские праздники.

— Мы могли бы отказаться под каким-нибудь предлогом, — сказал Пирс.

Викарий вмешался:

— Я думаю, Подснежник, вам надо принять приглашение, ведь это ваш первый выезд. К тому же, — улыбнувшись, добавил он, — радость, которую вы излучаете, столь заразительна… Пусть и другие порадуются, глядя на вас.

— Но дети!

— Когда вас приглашали на праздник?

— Мы собирались отправиться к Бентли в пятницу.

— Отлично, а в школу мы пойдем в понедельник.

— Спасибо, викарий. О, наконец-то, — сказала она лакею, вошедшему с подносом. — Можете идти, спасибо.

Дафна сама радушно захлопотала вокруг викария:

— Сейчас вы сами убедитесь, что этот суп из артишоков — просто чудо!

Два часа спустя, отведав и суп из артишоков, и жареных фазанов, за которыми последовали тушеные грибы, йоркширский пудинг и лимонный пирог, викарий, отдуваясь, со смехом произнес:

— Право, Подснежник, я не встаю из-за стола только потому, что уже не могу подняться. Боюсь, что сил на послеобеденную прогулку у меня не осталось.

— Может быть, перейдем в гостиную? Я думаю, что стаканчик кларета и неспешная дружеская беседа вернут вам силы и… — Дафна не закончила фразу. Рука ее сделала движение, пытаясь за что-то ухватиться, и она начала медленно оседать на пол.

Пирс едва успел подхватить ее.

— Господи, она бела как мел. — Он бережно перенес жену в гостиную и уложил на диван. — Дафна, милая, что с тобой? Очнись! — Пытаясь привести ее в чувство, он гладил ее по лицу. — О Господи! Что же делать?!

Викарий мгновенно оценил ситуацию. Увидев, что Пирс почти в панике, он решительно приказал:

— Сходите в ее спальню, Пирс. Там наверняка должен быть пузырек с нюхательной солью, принесите его немедленно.

Пирс поднял голову:

— Это случалось с ней раньше?

— Да, да, не раз. Идите и не волнуйтесь, все будет хорошо. — Последние слова он говорил уже вслед Пирсу, который мчался по лестнице, прыгая через две ступеньки.

Ворвавшись в спальню, он бросился к туалетному столику и начал лихорадочно перебирать пузырьки. Наконец, найдя нужный, он стремительно помчался назад,

Ворвавшись в гостиную, он увидел Дафну, лежавшую на диване, склонившегося над ней Чамберса и с десяток слуг, столпившихся вокруг.

— Дайте мне пройти. — Дрожащими руками он на ходу открывал пузырек. Поднеся его к самому носу Дафны, он с напряжением ждал. — Очнись, милая, ради Бога, очнись! Черт побери, викарий, она без сознания уже полчаса! — Прошло всего две минуты, Пирс, успокойтесь.

Дафна откинула голову, пытаясь отстраниться от неприятного резкого запаха, и открыла глаза.

— Пирс? — спросила она, отталкивая пузырек. — Что случилось? Почему вы так смотрите на меня?

— Ты упала в обморок, милая. Тебе полегче?

— Да, — Дафна встала и сделала несколько шагов, — я чувствую себя нормально. Странно!

— Могу я чем-нибудь помочь герцогине? — спросил Лэнгли.

— Нет, спасибо. Идите, идите, ради Бога. — Сказав это, Пирс подхватил Дафну на руки, несмотря на ее сопротивление. — Я отнесу тебя в постель, тебе нужно отдохнуть.

— Но я не хочу спать, — запротестовала Дафна.

Но Пирс уже не слушал ее, направляясь в спальню.

— Викарий, не забудьте о нашем визите в школу в понедельник! — крикнула Дафна из-за плеча Пирса.

Пирс спохватился. Все еще держа Дафну на руках, он повернулся к викарию и сказал:

— Извините.

Викарий махнул яа него рукой.

— Несите, несите ее в постель. Встретимся в понедельник.

Уложив Дафну, Пирс нежно погладил ее по голове:

— Я побуду с тобой немного вместо горничной.

— Но, Пирс, я и правда чувствую себя нормально.

— В любом случае тебе надо отдохнуть. — Он осторожно раздел ее и закутал в одеяло. — Чамберс сказал, что у тебя и раньше бывали обмороки.

Дафна вздохнула:

— Да, было несколько раз после побоев отца. Но это

было давно, — тут же поспешно добавила она, заметив, как сверкнули глаза Пирса. — Я сама виновата. С утра ничего не ела. Наверное, рюмочка вина ударила мне в голову.

— Возможно, ты права. — Пирс нежно погладил ее по голове. — Ну а теперь попытайся уснуть и больше не пугай меня,

— Но я совсем не хочу спать, — сказала Дафна, зевнув и поудобнее устраиваясь на подушке. Через несколько минут она уже спала.

Еще добрых полчаса Пирс сидел рядом, боясь пошевелиться. Наконец, заметив, что она крепко спит, он встал и принялся ходить по комнате. Страх и тревога, поселившиеся в нем, были настолько велики, что он никак не мог успокоиться. Он подошел к ночному столику и попытался привести в порядок пузырьки, разбросанные в поисках нюхательной соли. Один из ящиков был выдвинут, и в нем Пирс увидел пухлую папку, из которой высовывался краешек газетного листа. Название статьи привлекло его внимание: «Разбойник Тин Кэп снова оставил полицию с носом». Он вынул папку и начал просматривать статьи. «Богачи беднеют — работные дома богатеют», «Робин Гуд снова в Лондоне», «Весь Скотланд-Ярд — на пенсию!» Папка представляла собой тщательный подбор статей, где в хронологическом порядке подробно описывались все подвиги Тин Кэпа, включая статью, посвященную ограблению графа Селберта из Мэнсфилда. Пирс захлопнул папку и вернул ее на место.

Он уселся на стул, стоявший перед ночным столиком, и растерянно уставился в .зеркало. Оттуда на него смотрел человек, на лице которого запечатлелась редкая комбинация чувств: удивление, гордость и… ревность. Согласитесь, не часто доводится видеть человека, пораженного такими чувствами одновременно. Мысли проносились в голове беспорядочным вихрем. Что же это такое? Как могло случиться, что Дафна собрала на своего мужа целое досье, вернее панегирик. Без всякого сомнения, она очарована этим разбойником. С ее-то фантазией! Выходит, сердце ее гораздо шире, чем он ожидал. В нем нашлось еще и местечко для этого благородного бандита. Может быть, он и сейчас снится ей. Он кинул косой взгляд на спящую Дафну. Ревность больно кольнула его сердце. Но тут же он усмехнулся и тряхнул головой. Бред какой-то! Как можно ревновать ее к самому себе? Да, но ведь она-то этого не знает! Знает об этом только он, но от этого ничуть не легче. Может быть, открыться ей? Нет, нет, ни в коем случае! Да и вообще это глупо — ревновать к какой-то легенде, легенде, созданной им самим. Но зачем она таскает с собой эту идиотскую папку? Принесла в его дом эту хвалебную оду и пря чет от него. Надо обязательно поговорить с ней. Толъко вот что он скажет? Мысли его все больше и больше напоминали рассуждения шизофреника. Наконец, тряхнув головой, чтобы избавиться от этого бреда, он решительно встал и медленно побрел в свою спальню.

Человек, закутанный в черный плащ, в шляпе, надвинутой почти на самые глаза, был препровожден в кабинет Трэгмора без церемоний. Войдя в кабинет, он сразу плотно прикрыл за собой дверь, внимательно осмотрелся и, убедившись, что Трэгмор сидит за столом один, подошел к нему, достал из внутреннего кармана тщательно сложенный листок и молча протянул маркизу.

Трэгмор отпил глоток бренди,

— Здесь все записано?

— Да, сэр. Хотя, боюсь, мои наблюдения вас разочаруют.

— Предоставь мне судить об этом. — Не читая листка, он спрятал его в бюро. — Расскажи все на словах.

— Хорошо. — Человек откашлялся. — За время моего наблюдения за поместьем Рутленд леди Элизабет встречалась с тремя посетителями; дочь со своим супругом, — человек секунду помедлил, — приходский священник.

Трэгмор со стуком поставил стакан на стол.

— Чамберс?

— Совершенно верно. Разве это так важно?

— Я плачу тебе не за то, чтобы ты задавал мне вопросы, Ларсен, я плачу за то, чтобы ты на них отвечал. — Глаза Трэгмора злобно блеснули. — Сколько раз викарий приходил к моей жене?

— Дважды.

— Как долго они разговаривали?

— Первый раз — четверть часа, второй раз — чуть дольше. — Отлично. В донесений это записано?:

— Да.

— Ну что же, Ларсен, ты неплохо поработал. — Трэгмор достал стофунтовую банкноту и бросил ее на стол. — Это тебе за труды.

На секунду шпион застыл, потом взял банкноту и спрятал ее в одном из своих бесчисленных карманов.

— Продолжай свою работу, Ларсен, — сказал Трэгмор повеселевшим тоном, — через неделю получишь еще столько же.

— Продолжать?.. А я думал, что раз уж не удалось получить никаких компрометирующих материалов, то…

— Ну не скажи, Ларсен, не скажи… — Разрешите идти, сэр?

— Отправляйся. Жду тебя ровно через неделю. Человек молча встал и, казалось, растворился в воздухе.

Глава 17

— Викарий, мне нужна ваша помощь. — Дафиа с беспокойством смотрела на доброго старого друга.

Чамберс оторвался от настоящего представления, которое устроили Пирс и Рассет. В самом центре классной комнаты был поставлен стул, на котором гордо восседал Рассет. Перед ним стоял Пирс и рассказывал ему смешные истории — В самых интересных, с точки зрения Рассета, моментах он в знак одобрения помахивал роскошным хвостом, что, в свою очередь, вызывало взрывы бурного веселья у детей, окруживших их плотным кольцом.

— Что тебя беспокоит, Дафна?

— Меня беспокоит Пирс.

— Неужели? — Чамберс недоуменно переводил взгляд с

затейника на Дафну. — По-моему, он выглядит прекрасно.

— Видите ли, викарий, — неуверенно продолжила Дафна, — мне, кажется. Пирса что-то заботит в последнее время. Он часто задумывается, нервничает, а когда я пытаюсь поговорить с ним об этом, он отшучивается или дает понять, что не намерен обсуждать со мной свой заботы.

— Надо же! А я ничего не заметил.

— Пирс умеет хорошо скрывать свои чувства. Не могли бы вы с ним поговорить, викарий?

— Что же я ему скажу?

— Скажите ему, что не всегда надо хранить сомнения в своем сердце. Ведь любовь — это не только нежность и страсть, это прежде всего доверие и дружба. Он очень уважает вас, викарий. Если кто-то и может убедить его быть откровеннее, так это вы. Чамберс задумался.

— А сама ты догадываешься о том, что его тревожит?

— У меня есть некоторые догадки, но это не важно. Я считаю, что Пирс должен сам поделиться со мной. Я не считаю себя вправе требовать от него откровенности во всем.

Так вы поговорите с ним?

— Хорошо, Подснежник. Мне все равно надо обсудить с ним кое-какие дела. Я буду иметь в виду наш разговор.

— Спасибо. — Дафна благодарно прикоснулась к руке священника.

— Дафна, — позвал Пирс, — не желаешь, ли сама, сообщить детям, что мы задумали?

Дафна подошла к мужу и сняла со стула Рассета, уже изрядно уставшего от суеты, царившей вокруг него. Она усадила его на пол и погладила, дав возможность хоть немного отдохнуть. Дети обступили ее.

— Леди Дафна, расскажите скорее, чтобы еще придумали?

— Сейчас я Вам задам вопрос, — сказала Дафна и сделала многозначительную паузу. — Кто из вас желает помочь нам сделать новую крышу для школы?

Рассудительный Уильям покачал головой:

— Мы бы с радостью, но ведь мы не умеем строить крыши.

— Этого от вас и не требуется; Для этого мы наймем рабочих. Но я хотела бы, чтобы вы помогли мне, герцогу Макхэму, — она кивнула на Пирса, — и мистеру Чамберсу подносить гвозди, подавать молотки и прочее.

— Конечно! — ответил дружный хор голосов.

— Это еще не вес. Мы собрали достаточно денег, чтобы начать строительство новой школы этой весной. Что вы на это скажете, миссис Рэдмонд?

— Но, Господи, откуда столько денег?! .

— Герцог заплатит за это, — догадался Уильям.

— А вы действительно герцог? — спросил один из мальчиков постарше.

— Похоже, что так, — с улыбкой признался Пирс.

— Леди Дзфна, вы слышали, вы уже герцогиня! — поставил ее в известность Тимми.

— Спасибо, Тимми, — поблагодарила его Дафна,

— А кто же тогда Рассет? — удивилась Пруденс.

— А Рассет был и остается обычным ручным лисом. — Дафна погладила ее по голове. — Ему не нужны никакие титулы.

Воспользовавшись тем, что дети плотно окружили Дафиу, Чамберс сделал знак Пирсу, который тот понял, кивнул, и через минуту они разговаривали в углу комнаты, где их никто не мог слышать.

— Вы что-то хотели сказать мне, викарий?

— Да. Уверен, что вам уже сообщили, что я побывал в Рутленде на следующий день после нашей беседы.

— Вы говорили с Элизабет?

— Да, — Викарий вздохнул. — Вначале она была просто шокирована и так же, как и я, не верила в возможность официального развода. Но после того как я объяснил ей все, она, немного поколебавшись, все-таки согласилась. Теперь ее будущее в ваших руках. Пирс. Все-таки я не ошибся, и в ней остались те искорки, которые я часто замечал еще в молодости. Я благодарю Бога за это.

Пирс сразу оживился:

— Сегодня же я напишу моему поверенному и попрошу его нанять самого лучшего знатока парламентских законов во всей Англии и самого смелого. — Пирс в нетерпении уже потирал руки. — Так, сразу после приема у Бентли я отправляюсь в Лондон и встречусь с обоими. — Пирс усмехнулся и покачал головой: — Бедный Холлингсби. С Тех пор как он познакомился со мной, его размеренной однообразной жизни пришел конец. Ему постоянно приходится заниматься делами, не имевшими аналогов. Он уже вздрагивает, когда встречается со мной, гадая, какую же загадку я предложу ему на этот раз, хотя, как мне кажется, где-то в глубине души он даже радуется этим переменам.

Спасибо вам, викарий,

— За что?

— За то, что вам удалось убедить Элизабет. Если бы не ее безграничное доверие к вам, вряд ли нам удалось бы добиться успеха в этом деле.

— Ну, предположим, до успеха еще далеко. — А я нисколько, не сомневаюсь в нашей победе Их беседа была прервана громким смехом, потому что Дафна усадила Рассета себе на плечо для всеобщего обозрения, что и вызвало восторг детворы. Глядя на нее, викарий задумчиво произнес:

— Право, Пирс, я согласен с вами. Вы действительно обладаете бесценным даром. С красотой Дафны может соперничать только красота ее сердца.

Пирс внимательно посмотрел на викария, несколько удивленный этим отступлением.

— Я знаю это и ценю.

— В полной ли мере?

— Почему вы вдруг заговорили об этом? Викарий начал издалека:

— Видите ли, Пирс, любовь мне представляется алмазом, имеющим много граней. По мере того как вы всматриваетесь в него внимательнее, вы находите все новые и новые. Но только в том случае, если алмаз прозрачен и безупречно чист. Если же одна из граней его непрозрачна, то и весь камень кажется мутным. Секреты, независимо от того, благородная у них цель или нет, — это и есть та самая замутненная грань, которая и портит алмаз любви. И еще, Пирс, я хотел сказать, что очень трудно бывает отличить желание защитить от скрытности; в то время как первое питает любовь, второе ее разрушает.

Пирс правильно понял весьма отвлеченные рассуждения викария:

— Вы говорили с Дафной.

— Да. Она беспокоится.

— Знаю, — Пирс в задумчивости потер лоб, — но ей нет нужды волноваться. Просто мое недавнее прошлое еще тянется за мной. Я надеюсь вскоре разрешить эти проблемы.

— Вы хотите сделать это сами, без ее участия, не так ли? Пирс тяжело вздохнул:

— Я очень ценю ваш совет, викарий, больше, чем кого бы то ни было, уверяю вас, но существует на этом свете одна вещь, которую я ценю еще больше. Это безопасность Дафны.

— Понимаю. Мне кажется, вам придется самому решать эту дилемму. Мои советы здесь не нужны. Однако, — он замялся, — несмотря на то что мы знакомы не так давно, я отношусь к вам с большим уважением, Пирс. Одним словом, я считаю вас другом. И если на ваше сердце навалится тяжесть, которую трудно будет нести одному, мое сердце всегда готово разделить ее.

— Спасибо, — Пирс с благодарностью пожал его руку, — я буду иметь это в виду.

— И да поможет вам Бог, Пирс, — сказал на прощание викарий.

После разговора с викарием Пирс снова подошел к жене, но мысли его были далеко. Как он ни пытался отвлечься, он неизменно возвращался к вопросу, который безуспешно пытался решить в последнее время: как быть с Тин Кэпом, каким должно быть его будущее? Должен ли он исчезнуть навсегда как реальное лицо и сохраниться лишь в полицейских архивах и газетных статьях как пример нелепого парадокса, или совершить новую серию дерзких налетов, сеявших страх в сердцах тех, кто имеет слишком много, и надежду в сердцах тех, кто не имеет ничего?

Это была очень непростая проблема для Пирса, тем более что решить ее он должен был сам. Намерение ни в коем случае не открываться Дафне осталось непреклонным: он не имеет права подвергать ее смертельной опасности. Конечно, чуткая женщина знает, что его терзают какие-то сомнения, конечмо, она волнуется за него, а может, даже и немного обижается за скрытность — пусть так, но это все-таки лучше, чем позорный суд и каторга за соучастие в случае неудачи. Из двух зол приходится выбирать меньшее.

Пытаясь прийти к какому-то решению, Пирс невольно обратил взгляд в прошлое; с чего все началось? Что привело к тому, что он превратился в Тин Кэпа? Во-первых, это неутолимая жажда мести, терзавшая его душу, не дававшая покоя ни днем ни ночью, жажда мести не только Трэгмору, но и вообще так называемой знати, людям, по капризу судьбы случайно получившим слишком много и не желавшим замечать страданий тех, кого она обделила, мало того, презиравшим их за это. Мятежный дух Пирса не мог примириться со столь вопиющей несправедливостью. Он требовал действия — и он начал действовать! М-да… не самым лучшим образом, он это и сам понимал, но пусть так; для него это лучше, чем безучастно стоять в стороне. Ну и, во-вторых, конечно же, желание хоть чем-то помочь наиболее обездоленным людям в Англии. Ему ли не знать их горькую долю! Что все изменилось с тех пор? Почему его грызут сомнения?

Пирс горько усмехнулся. Не настолько он наивен, чтобы не отдавать себе отчета в том, что его подвиги — это капля в море. Они не изменят мира. Без сомнения, они приносят ему некоторое удовлетворение, но и только. Что же касается помощи бедным, то теперь его возможности намного возросли. Правда, он пока не стал обладателем двадцати миллионов, но еженедельное содержание в размере десяти тысяч фунтов — это кое-что, особенно если эти деньги вкладывать в прибыльное дело и осторожно, расчетливо играть на бирже, что он, собственно говоря, и делает.