Николь немного растерянно огляделась вокруг:

— А где остальная прислуга?

— Дерби, если ты имеешь в виду, одни ли мы здесь, то можешь быть спокойна. Штат у меня большой, но сейчас все заняты своими обязанностями.

— Вообще-то я хотела узнать, можем ли мы поговорить наедине? Только на минутку! — поспешила добавить Николь.

Взор Дастина загорелся.

— Разумеется! Иди за мной. — Он провел Николь в небольшую комнатку у входа в конюшню. — Это что-то вроде офиса, — пояснил он, закрывая дверь и прислоняясь к ней спиной. — Здесь у меня таблицы, графики, бумаги и различные записи. Иногда комната служит мне также и спальней.

— Ты спишь здесь, когда лошади болеют?

— Болеют или жеребятся. Ты удивлена?

— Нет, — покачала головой Николь, — я просто поражена. Такая самоотдача — редкость, особенно для человека, который может заставить других бодрствовать вместо себя.

— Богатство не должно освобождать от ответственности, Дерби. Я с этим вырос. Мой отец всегда внушал, что в формировании характера основную роль играют случай и привычка, которая впоследствии становится принципом.

Николь облегченно вздохнула:

— Рада это слышать. Тем легче мне будет говорить.

Дастин по обыкновению вскинул бровь.

— Значит, у нас будет только разговор?

— Да, — твердо сказала Николь.

— Мы одни, — повторил Дастин. — Тебя что-то тревожит?

— Будущее, — заговорила Николь своим естественным голосом. — Я считаю, нам надо объясниться, чтобы впоследствии не возникло непонимания.

Ах, как прекрасны ее глаза! Словно закат, сверкающий аметистами. Дастин сконцентрировал внимание на мальчишеском наряде Николь, напоминая себе, что перед ним стоит Стоддард. Это было просто, если смотреть только на бриджи, сапоги, рубашку и кепку — маскировка была хороша: никто не сможет увидеть, что скрывается под ней.

Никто, кроме Дастина.

— Лорд Тайрхем, я настаиваю, чтобы мы определили свои позиции.

— Какие конкретно? — поинтересовался Дастин, усмехнувшись. — Мы можем рассмотреть их столько, сколько вам будет угодно.

Николь беспомощно заморгала, не зная, как реагировать на двусмысленность слов Дастина.

— Я хотела бы обсудить некоторые детали моей работы.

— Детали? — спросил Дастин, склонив голову набок. — Насколько я понял, ты намерена выиграть дерби. Что тут еще прояснять? Жалованье? Сколько часов в день ты будешь тренироваться?

— Нет, не то. Я очень благодарна тебе. Я буду тренироваться столько, сколько надо, и согласна на любое жалованье.

— Тогда о каких же деталях ты говоришь?

— Я имела в виду, что не смогу работать в полную силу, если буду… отвлекаться. Не говоря уж о том, что Кинжал сразу почувствует мое беспокойство.

— Речь истинного жокея, — произнес Дастин, не сдержав улыбки. — Я полностью с тобой согласен. А что может тебя отвлекать? В чем причины?

— Причина в тебе, — выдохнула Николь.

— Во мне?

— Да. Без твоей поддержки весь наш план обречен на провал. Я хочу знать, был ли ты искренен, обещая защиту папе и мне?

— Был и остаюсь.

— В таком случае ты должен обращаться со мной лишь как с Олденом Стоддардом.

— Дерби… — Дастин понизил голос. — Я не даю обещаний, которые не в состоянии выполнить.

— Значит, мы договоримся. Во-первых, я буду обращаться к тебе только официально. Не может же жокей звать тебя по имени.

— Согласен.

— Во-вторых, перестань, пожалуйста, смотреть на меня как на лакомство, которое тебе не терпится отведать.

Дастин поджал губы.

— Я и не подозревал, что занимаюсь такими вещами. Во всяком случае, взгляд, которым я смотрю на тебя, когда мы одни, принципиально отличается от взгляда, которым я смотрю на тебя при посторонних.

На лице Николь проступило смущение.

— Это не то, что я имела в виду.

— Послушай, Дерби! Моя манера держаться с Олденом Стоддардом будет носить исключительно деловой характер. В действительности же я пойду еще дальше, — сказал Дастин, моля небеса даровать ему силы вынести эту пытку. — До тех пор пока ты не пойдешь на попятную, ты для меня — Олден Стоддард, а я — твой работодатель. Этого тебе достаточно?

— Да, — согласно кивнула Николь, хотя и выглядела несколько разочарованной.

— Надеюсь, что успокоил твои страхи. Дерби. Я не стану набрасываться на тебя, как на жертвенного ягненка. Между прочим, — добавил Дастин с кривой усмешкой, — я не кидаюсь на кого попало и не пожираю младенцев. Что же касается юношей, то они меня вовсе не привлекают.

— Вот теперь я абсолютно спокойна. Особенно за юношей.

Дастин рассмеялся:

— Видно, придется мне привыкать к твоему ядовитому язычку.

— Если то, что говорит обо мне отец, правда, то вас ждет нелегкая жизнь.

— Я понял это с самого начала. Но, Дерби, — взгляд Дастина прожег Николь насквозь, — я обожаю трудности. Особенно те, которые можно обнимать и целовать.

Николь опустила глаза, щеки ее вспыхнули.

— Продолжай о деталях, — промурлыкал Дастин, возвращая Николь на безопасную тропу. — Что еще я могу сделать, чтобы обеспечить твое спокойствие?

— Еще только одну вещь. — Носком сапога Николь прочертила линию на земляном полу комнаты. — Отец хочет с тобой встретиться. Сегодня. Я рассказала ему, что произошло между нами в твоем кабинете… Нет! — тут же вскричала Николь, поняв, что выразилась неточно. — Я не имела в виду, что… как мы… Я хотела сказать, что объяснила ему, как мы познакомились и почему ты узнал меня в костюме жокея.

— Я понял, — кивнул Дастин. Смятение Николь вызвало у него очередной приступ нежности. Он не смог бы припомнить, когда в последний раз видел женщину, пытающуюся избежать любого упоминания о совершенно целомудренном поцелуе. — И я согласен с твоим решением. Интимные моменты — это наше личное дело, и не только потому, что, узнав об этом, твой отец расстроится. Просто еще не существует слов, способных описать всю прелесть твоих объятий.

От взора Дастина не укрылась дрожь, пробежавшая по телу Николь.

— Больше этого никогда не случится, — прошептала она, не веря ни единому своему слову.

— О-о, разумеется, случится! — Желание обнять Николь отозвалось настоящей болью в груди Дастина, но он решительно отказался от своего намерения. — И не однажды, а снова и снова. Это неизбежно, как рассвет, непреодолимо, как наступление темноты. Но все будет зависеть от тебя.

Николь изо всех сил старалась сдержать себя, и Дастин почувствовал, что пора прийти ей на помощь.

— Вернемся к твоему отцу, — предложил он, заглушая свой внутренний голос. — Зачем он хочет встретиться со мной?

— Во-первых, чтобы поговорить о людях, которые его преследуют. Во-вторых, чтобы… чтобы… — Николь покраснела еще больше.

— Чтобы убедиться, что я не намерен воспользоваться своим положением в отношении его дочери, — закончил за нее Дастин.

Николь показалось, что она сейчас сгорит со стыда.

— Запомни, Дерби, мне хорошо известно, что такое честь, — произнес Дастин, посмотрев Николь в глаза. — Ты, кажется, сказала, что веришь мне?

— Верю.

— Так вот, я не стану использовать создавшееся положение в угоду своим желаниям. Каких еще заверений ты хочешь от меня?

Николь смущенно потупилась. По-видимому, она зашла слишком далеко в своих притязаниях.

Не дождавшись ответа, Дастин задал другой вопрос:

— Когда твой отец хотел бы со мной встретиться?

— В полдень. Папа говорит, этого времени мне хватит, чтобы завоевать доверие Кинжала.

— Думаю, он прав, — улыбнулся Дастин.

Николь не ответила на его улыбку.

— Дастин, — заговорила она, позабыв о своем обещании не обращаться к нему по имени, — я понимаю, что переступаю границы приличий, но не будешь ли ты любезен сам пройти к отцу? Я боюсь, если он выйдет из коттеджа…

— Правильно, ему не следует выходить, — согласился Дастин, — пока мы не разберемся, кто же нам угрожает. Разумеется, я приду сам.

— Спасибо, — срывающимся голосом сказала Николь. — Я в неоплатном долгу у тебя.

— Почему же в неоплатном? Выиграй дерби, и я буду считать, что вознагражден с лихвой.

— Ты и вправду так считаешь?

— Не считал бы — не говорил, — ответил Дастин. — Хотя искренность мне не присуща, особенно с женщинами.

— Почему же?

— По собственному опыту знаю: женщины предпочитают слышать все что угодно, только не правду.

— Должно быть, ты общался с… неправильными женщинами.

— Возможно. В связи с этим у меня есть одна просьба. Когда ты не будешь занята своими обязанностями, я хотел бы навещать тебя, чтобы общаться с правильной женщиной, одета ли она в бриджи или в платье. Мне также не важны темы наших разговоров, будь то фундаментальные вопросы бытия или же обсуждение достоинств тех или иных пород лошадей. Тебе решать. Более того, я буду навещать тебя на твоих условиях: в коттедже, в присутствии твоего отца — как пожелаешь. Это избавит тебя от сомнений не только в отношении моих намерений, но и от риска быть разоблаченной. Любой досужий наблюдатель решит, что я просто обсуждаю со своим жокеем план работы. Могу я получить на это твое разрешение? — Дастин сделал паузу. — Разрешение Николь?

Молчание.

— Ты пообещал, — ответила она наконец, — что позволишь мне самой установить правила. Еще раньше ты твердо сказал, что наши… объятия обязательно повторятся. Не понимаю, каким образом можно это сочетать?

— Не понимаешь? — Дастин заметил, как у Николь перехватило дыхание. — Дерби… — сказал он, самоотверженно борясь с желанием наплевать на данное обещание и заключить Николь в объятия, — я дал слово и сдержу его. Что же касается наших, как ты говоришь, объятий, то все в твоих руках.

На лице Николь отразилась целая буря эмоций.

— А если я откажусь от твоих визитов, Олден Стоддард будет отстранен от дерби?

— О Боже! Повторю, что бы ни решила Николь, это никоим образом не повлияет на положение Стоддарда. Одно от другого не зависит никоим образом.

— Почему же, — прошептала Николь, — устанавливая такие строгие рамки, ты тем не менее хочешь видеться со мной?

— По многим причинам. Некоторые из них я назвал тогда на берегу реки, когда объяснил, почему предпочитаю прогулки в одиночестве круговерти балов и приемов. Одну из причин я привел минуту назад, сказав, что мне редко доводилось встречать такую открытость в женщинах. И наконец, существуют причины, которые я просто не в состоянии упомянуть, ибо они пока выше моего понимания, — сказал Дастин, нахмурившись. — Знаешь, а я и не припомню, когда в последний раз говорил с кем-либо так откровенно. И не только с женщинами, а с кем бы то ни было, за исключением Трента и Арианы. А вот ты напомнила мне, что в жизни существует нечто большее. Наверное, я выражаюсь туманно, поскольку не уверен, что сам вполне понимаю себя.

— А кто такая Ариана?

Дастин запнулся. Он настолько увлекся, что забыл дать Николь некоторые объяснения.

— Что? — переспросил он.

— Ариана, — повторила, смущаясь, Николь. — Она… твой друг?

Ошибки быть не могло, ее беспокоил возможный ответ. От радости Дастину захотелось издать боевой клич ирокезов.

— Да, Дерби, и очень надежный друг. Но не в том смысле, какой ты в это вкладываешь. Ариана — жена моего брата Трентона.

— О-о-о! — Николь издала вздох облегчения и тут же покраснела.

— Ариана — исключительная женщина. Мы подружились с первой же встречи — в тот день, когда они с Трентом поженились. Если браки свершаются на небесах, то это как раз тот самый случай.

— Понимаю. Значит, она, по-твоему, представляет собой исключение, обладая искренностью?

— Конечно. Этим она отличается едва ли не от всех знакомых мне людей.

Николь задумчиво закусила губу.

— В таком случае, Дастин, извини, пожалуйста, но мне остается только пожалеть тебя. Мне повезло больше, несмотря на весьма ограниченный круг знакомств. Я постоянно встречала на своем пути мужчин, которые были для меня настоящими, искренними и преданными друзьями.

Кровь бросилась в голову Дастину, он даже подскочил на месте. В это мгновение он готов был лишить жизни всякого, кто оказался бы вдруг рядом с Николь.

— Каких мужчин? — спросил он свистящим шепотом.

— Что? — недоуменно переспросила Николь.

— О каких мужчинах ты говоришь, черт побери?!

— Ты вкладываешь в мои слова смысл, какого они не имеют, — ответила Дастину Николь. — Я говорю о мужчинах, которые не заключают пари на то, кто станет их очередной любовницей. — Николь решительным жестом скрестила руки на груди. — Запомните, милорд, что в отличие от вас я в лучшие годы своей жизни не перескакивала из постели в постель. Я выросла среди замечательных людей, таких, как мой отец. Так что заверяю вас: у лорда Тайрхема нет никаких причин подпрыгивать от негодования. Маркизу это, прямо скажем, не к лицу.

— Я это учту, — уже более спокойным тоном произнес Дастин. — Вообще-то я человек незлобивый, но неожиданно почувствовал страстное желание убивать каждую особь мужского пола, которая осмелится прикоснуться к тебе.

— В очередной раз благодарю за вашу заботу о моей безопасности, милорд. Хотя на этот раз в этом нет абсолютно никакой необходимости. Может быть, это покажется вам странным, но единственная особь мужского пола, когда-либо прикасавшаяся ко мне, — это вы.

Мир вокруг Дастина мгновенно засиял праздничными красками.

— Прекрасно. Надеюсь, что такое положение сохранится и впредь. — Дастин оглянулся на шум. — Кинжал возвращается. Либо он получил урок, либо преподал его Брекли. Прежде чем я познакомлю их с мистером Стоддардом, могу я получить ответ от Николь?

Она нахмурилась, пристально глядя в глаза Дастину.

— Даст… Простите, лорд Тайрхем! Мы с вами принадлежим к разным слоям общества.

— Дерби, это — не ответ!

— Ты ведь сказал, что я буду выступать на Кинжале независимо от того, каким будет мой ответ?

— Да, если Кинжал согласится.

— Он согласится.

— Тогда, — усмехнулся Дастин, — ты выступишь на Кинжале независимо от твоего решения.

— Отлично, — кивнула Николь. — Приходи, пожалуйста, к чаю. Только имей в виду: повариха я никудышная, и, боюсь, мои ячменные лепешки опаснее отравленных стрел. Что касается наряда, то я буду в бриджах. И не только в целях конспирации.

— Я помню, — ответил Дастин, чувствуя что-то вроде мгновенного опьянения. — Ты не носишь платьев.

— И корсетов, — добавила Николь. Их взгляды встретились.

— Николь… — нежно произнес Дастин, собравшись, очевидно, произнести монолог, но тут же опомнился и сказал только: — Спасибо.

— Пожалуйста, — кротко ответила Николь.

Дастин повернулся и взялся за ручку двери, готовясь открыть ее в будущее Олдена Стоддарда.

— Мы обо всем переговорили, Дерби?

— Надеюсь, что да.

— Отлично. Тогда идем. Сейчас ты познакомишься со своим партнером.

— О, милорд! — Проходя через дверной проем, Николь слегка задела Дастина. — Боюсь, что я с ним уже познакомилась. Глава 6

— Ну, Брекли, как наш упрямец вел себя сегодня? — спросил Дастин, подходя к стойлу Кинжала. — Есть ли у вас хоть проблеск надежды на взаимопонимание?

Старший конюх только головой покачал.

— Нет, милорд. Когда я увидел, как умело вы обращаетесь с ним, я надеялся достичь успеха. Мы довольно спокойно прогуливались с четверть часа или около того. Но затем, когда я попытался его оседлать, он заартачился, встал на дыбы, потом забился словно испуганная кошка. — Брекли бросил хмурый взгляд в сторону Кинжала. — Простите, сэр, но я не допускаю возможности его участия в дерби. Думаю, если вы вернете Бенкса, то положение изменится. Он сумеет поладить с Кинжалом, у него есть секреты, которые мне, к сожалению, не известны.

— Я полагаю, Брекли, что мы все же найдем выход, — сказал Дастин, поворачиваясь к Николь. — Это тот самый юноша, о котором я вам говорил. — На лице Дастина не дрогнул ни единый мускул. — Познакомьтесь! Брекли — Стоддард, наш новый жокей. Если рекомендация Ника Олдриджа соответствует действительности, то мистер Стоддард не уступит Бенксу в мастерстве и найдет более короткий путь к сердцу Кинжала. После чего, я уверен, они вместе сумеют одержать победу в дерби.

— Мистер Стоддард! — произнес Брекли, слегка кланяясь. Это движение было продиктовано не столько дружеским расположением, сколько правилами приличий. — Очень надеюсь, что вы знаете, юноша, на какой риск идете, — сказал Брекли, вновь отвешивая новоявленному жокею легкий поклон.

— Рад познакомиться с вами, Брекли, — глядя на старшего конюха, ответила Николь и подумала: «Он может сомневаться в своих возможностях, но по крайней мере уверен в том, что он мужчина. А это имеет очень большое значение! Но выбора нет. Либо принять бой, либо… немедленно отступить».

Покончив с приветствиями, Николь переключила свое внимание на норовистого жеребца, который стоял, переминаясь с ноги на ногу.

— Привет, Кинжал, — ласково сказала Николь, медленно приближаясь к этому восхитительному образчику лошадиной породы.

Кинжал вздергивал голову, глаза его настороженно глядели на Николь, он напряженно прислушивался к звуку голоса девушки.

— Стоддард, не знаю, что рассказал вам милорд Тайрхем, — вставил Брекли, — но впереди у вас нелегкая работенка.

— Маркиз предупредил меня о пугливости Кинжала. — Николь помолчала, переводя взгляд с Дастина на Брекли. — Могу я провести несколько минут с ним наедине? — спросила она. — Он быстрее успокоится, если сконцентрирует внимание на мне одном. А у нас не так-то много времени.

С минуту Дастин оценивающе смотрел на Николь, потом кивнул:

— Хорошо. Мы с Брекли подождем в моем офисе.

Лицо конюха вытянулось.

— Милорд, вы уверены, что это разумно? И для меня-то остаться с Кинжалом наедине — сущее наказание, а ведь я покрепче Стоддарда.

— Наш новый жокей прав, — ответил Дастин, бросая на Николь ободряющий взгляд. — Чрезвычайные обстоятельства вынуждают к чрезвычайным действиям. Если мистер Стоддард чувствует, что сможет справиться с Кинжалом, дадим ему эту возможность. Если ему понадобится помощь, он нас позовет.

— Обязательно. Спасибо, милорд! — воскликнула Николь с сияющими глазами.

Брекли вновь нахмурился, но больше ничего не сказал и вышел из стойла вслед за Дастином.

Николь подождала, пока их шаги не смолкли вдалеке, и повернулась к Кинжалу. Жеребец внимательно наблюдал за девушкой, готовый, казалось, унестись прочь при малейшем подозрительном движении.

— Ты напуган, — мягко произнесла Николь, мысленно задав себе вопрос, кто же мог так дурно обращаться с этим прекрасным животным, что сделал его таким пугливым. — Уверена, что у тебя есть на то причины. Но я не собираюсь тебя обижать. — Подойдя ближе, Николь положила на ладонь кусочек сахара и протянула жеребцу. Кинжал понюхал ее руку, потом осторожно потянулся вперед и быстро схватил губами сахар.

С расчетливой предусмотрительностью Николь осталась на том же месте, где стояла. Она не сделала попытки протянуть ладонь и погладить коня, но и руки не убрала.

— Хозяин совершенно прав насчет тебя, — продолжала она, разглядывая мощное тело жеребца и его стройные ноги. — Ты очень красив. Нам остается только довериться друг другу — и победа будет за нами. Мои предчувствия никогда меня не обманывали. Мы будем неподражаемой парой, Кинжал, ты и я.

Конь смотрел на нее, не мигая. Но Николь чувствовала, что страх его проходит.

«В чем же тут дело?» — мучительно раздумывала Николь. Она провела наедине с Кинжалом едва ли пять минут — время, явно недостаточное, чтобы завоевать доверие лошади.

— Ты ведь меня не боишься, правда? — произнесла Николь вслух и осторожно подняла вверх пальцы, намереваясь погладить морду животного и держа руку так, чтобы Кинжал мог следить за каждым ее движением. В ответ жеребец тихо заржал, выражая одобрение. Николь улыбнулась и нежно погладила шероховатую белую полосу, протянувшуюся вдоль конской морды и составляющую резкий контраст с шоколадно-коричневой шерстью.

— Тебе дали точное прозвище, — сказала Николь, обводя указательным пальцем контуры белой отметины. — Действительно напоминает кинжал. Но ты не опасен. Ты — гордый и преданный, если к тебе относиться с уважением, как ты того заслуживаешь. Если бы ты только мог рассказать мне, кто скверно с тобой обращался! Конечно же, это был не лорд Тайрхем и не Брекли. Маркиз — замечательный человек, он в тебя верит и любит тебя. Что же до Брекли, то его манера достаточно жесткая, но он тоже безгранично в тебе уверен. Может, дело в их комплекции? Мужчина, который тебя обидел, был высокого роста?

Мужчина!

Это слово эхом отдалось в сознании Николь, и разгадка стала очевидной.

— Ну и дура же я! — воскликнула она. Оглянувшись вокруг, Николь потянулась к уху Кинжала и понизила голос до шепота: — Ты знаешь, кто я на самом деле. Ведь знаешь? Я могу дурачить людей, но они не обладают тонким чутьем, как ты. Ты знаешь, что я женщина. Вот почему не боишься. Тебя напугал именно мужчина: а кто еще мог за тобой ухаживать? Что ж, можешь больше не бояться. Лорд Тайрхем нанимает только добрых и сострадательных людей, таких же, как он сам. — Николь выразительно кивнула. — Он будет заботиться о тебе так же, как и обо мне. И я буду о тебе заботиться, дружок. Но, Кинжал, — зашептала Николь, — ты в свою очередь не должен выдавать мой секрет. Пусть думают, что тебя успокоило уже само мое присутствие и… мое мастерство, разумеется, — добавила она с лукавой усмешкой. — Но то, что я женщина, должно оставаться между нами. Нами и лордом Тайрхемом. Договорились?

Кинжал потянулся к карману Николь, выпрашивая очередной кусочек сахара.

— Шантаж, да? — спросила Николь, протягивая своему сообщнику лакомство. — Очень хорошо. По рукам. А теперь не прогуляться ли нам на пару? Мне хотелось бы, чтобы к концу дня ты прошелся легким аллюром, а завтра продемонстрировал рысь. Глядишь, к середине недели мы уже будем вовсю галопировать, а к концу начнем готовиться к Эпсому. Как тебе такой план?

Жеребец ответил на слова Николь ржанием.

— Отлично! Вперед, Кинжал!

Сорок пять минут спустя Николь и Кинжал уже объезжали иноходью скаковой круг Тайрхема, и плавность хода жеребца поразила даже Николь.

— Великолепно! — похвалила его девушка, похлопывая по шее и переводя на шаг. — Ты сможешь выиграть дерби даже с менее опытным наездником. У тебя такая грациозная поступь, что мне не терпится увидеть тебя в галопе. Но все же я подожду. До завтра. На сегодня мы сделали достаточно, пора возвращаться в конюшни.

Впервые после того, как села в седло, Николь расслабилась, чтобы оглядеться вокруг. И тут она с превеликим удивлением заметила, что за ней наблюдают.

В конце дорожки стояли, сияя улыбками, Дастин и Брекли. Брекли восхищенно покачивал головой и что-то тихо бормотал. Во взгляде же Дастина было нечто такое, от чего сердце Николь замерло.

— Бесподобно! — воскликнул Дастин, салютуя подъехавшим Николь и Кинжалу. — Мы посрамлены, мистер Стоддард.

— Это уж точно. — Брекли снова потряс головой. — Никогда бы этому не поверил, если бы не убедился собственными глазами.

— Мне просто повезло, — ответила Николь. — Тог, кто прежде общался с Кинжалом, был, очевидно, человеком крупным. Я же — невысокий, легкий да и слишком молод, чтобы мой голос обладал грозным тембром. — Николь одарила собеседников самодовольной улыбкой. — И, по правде говоря, я еще и хороший наездник. А Кинжал — прекрасный конь. Сочетание непобедимое. А теперь извините нас, мы пройдем в конюшню.

— Вы были правы, милорд, — сказал Брекли, как только новый жокей отъехал. — Стоддард именно таков, каким его представил Олдридж.

— Согласен, — кивнул Дастин, провожая Николь взглядом. Затем он резко развернулся и достал из кармана часы. — Брекли, будьте любезны, представьте Стоддарда остальным служащим. У меня через час встреча с новым тренером.

— Конечно, милорд.

Не обращая внимания на удивленное выражение лица Брекли, Дастин направился к дому, быстрым шагом пересек длинный холл, вошел в кабинет и запер за собой дверь.

Дастин был в беде. В большой беде.

Налив себе коньяка, он посмотрел в огромное окно, за которым открывался сказочный вид на лесистые холмы Тайрхема. Но Дастин не замечал этих красот. Перед его внутренним взором маячил образ Николь, сидевшей в седле так естественно словно она в нем родилась. Николь обращалась с Кинжалом с искусством опытного жокея, а вовсе не новичка. Новичка? Черт возьми, да три последних жокея Дастина, каждый с десятилетним опытом, мог бы многому поучиться у Николь! Опытный глаз Дастина отметил школу Ника Олдриджа в каждом жесте Николь: посадка, техника, плавность, координация, проницательность в отношении возможностей лошади. Николь была истинной дочерью своего отца. Меньше чем за час она превратила полудикого жеребца в будущего чемпиона, коим он и должен был стать.

Николь была прекрасна!

Губы Дастина скривились в невеселой усмешке. Николь обвинила его в недооценке ее способностей из-за того, что она женщина. Она ошибалась.

Дастин не только видел ее исключительные таланты, но и без всяких колебаний признал в Николь лучшего наездника, которого он когда-либо видел. Честно говоря, Дастин готов был поставить не только свою репутацию, но и все свое состояние и всех своих породистых лошадей на то, что Николь выиграет дерби.

Так что ее беспокойство лишено каких-либо оснований. С мастерством Николь и решительностью Дастина им будет легко убедить мир конного спорта в том, что Николь — это Олден Стоддард.

Но одно дело вводить в заблуждение публику. Обманывать себя — совсем другое. Эта мысль напомнила Дастину о сложности положения, в котором он оказался. Дастин мог называть Николь жокеем, но он никогда, даже на самый краткий миг, не мог смотреть на нее как на мужчину.

Выпив залпом коньяк, Дастин задумчиво повертел в руке пустой бокал. Он ожидал, что маскировка Николь доставит некоторые трудности, но не мог представить, что его чувства к Николь проявятся с такой силой, что он не в состоянии будет с ними справиться. А именно так и случилось. Только что эти светящиеся триумфом аметистовые глаза, это лицо, полуприкрытое жокейской кепочкой, но такое неописуемо прекрасное, заставили Дастина выдержать нелегкую битву с его инстинктами. Ему пришлось призвать на помощь все свое мужество, чтобы не стащить Николь со спины коня и не заключить в объятия.

Но… он дал слово.

Так когда же, черт побери, пройдет это наваждение? Дастин не мог избавиться от своих чувств, но он не мог и поступать, руководствуясь ими. По крайней мере до тех пор, пока Николь сама не сделает шага навстречу. Даже при самом благоприятном стечении обстоятельств сексуальная увертюра будет для Николь такой же чуждой, как и затягивание корсета. К тому же редкие визиты, которые она ему позволила, будут происходить в коттедже под бдительным оком отца.

Перспектива невеселая.

А времени у Дастина не так уж много, потому что, как только будут найдены угрожавшие Нику Олдриджу преступники, у Николь отпадет всякая необходимость в маскировке. И тогда она, вероятнее всего, исчезнет из жизни Дастина так же стремительно, как и появилась. И не только по соображениям приличий, но и ради себя самой. Дастин чувствовал ее смущение так же ясно, как то, что разбудил в Николь женщину. Сейчас она ошеломлена силой связавшего их чувства. Господи, да то же самое происходит и с самим Дастином! Но Николь молода, неопытна. И упряма. Ее страхи могут одержать верх над чувством и вынудить к бегству. Лишь от Дастина зависело не допустить этого. Но как?

Дастин снова наполнил бокал и принялся мысленно бранить себя за то, что воздвигает для себя непреодолимые преграды. В попытках успокоить Николь он сам угодил в ловушку.

«Думай, — приказал себе Дастин, ставя на стол бутылку. — Выход должен быть. Я должен сдержать свои обещания перед Николь, не дав ей при этом ускользнуть».

Есть!

План, возникший в уме Дастина, был очень рискованным и мог навсегда отвратить от него Николь. С другой стороны, осуществление этого плана могло оказаться единственно верным путем к решению мучительных вопросов.

Он должен пойти на этот риск!

Дастин снова посмотрел на часы. С утренним собеседованием он покончит быстро, поскольку окончательное решение у него фактически созрело. Оба тренера, претендовавшие на место в конюшнях Тайрхема, имели безупречные репутации и отличные рекомендации. Но Раггерта, одного из кандидатов, предложил Дастину граф Ленстон, чья интуиция почти не уступала интуиции самого Дастина. Ленстон до небес превозносил достоинства Раггерта — факт, решительно склонявший чашу весов в пользу последнего. Таким образом, место Бенкса будет заполнено, и Дастин сможет сосредоточить все внимание на дерби. И на Николь.

Подойдя к столу, Дастин придвинул к себе бумаги. Прежде всего надо поскорее расправиться с делами. После этого он намеревался отправиться в часть поместья, где обосновались арендаторы, для разговора, возможный результат которого так волновал Дастина. Разговор этот мог окончательно определить его будущее.

На стук Дастина никто не ответил. Впрочем, учитывая ситуацию, удивляться этому не приходилось. Выждав время, необходимое обитателям коттеджа на то, чтобы прислушаться, Дастин снова постучал и тихо произнес:

— Это я, Тайрхем.

Щелкнула задвижка, и дверь слегка приоткрылась: невидимый пока хозяин изучал гостя. Мгновение спустя дверь отворилась нараспашку.

— Входите, милорд.

Переступив порог коттеджа, Дастин увидел худого темноглазого человека, в котором тут же узнал Ника Олдриджа.

— Заприте дверь, — посоветовал Дастин и протянул навстречу руку. — Рад познакомиться, Олдридж.

— Для меня большая честь познакомиться с вами, милорд, — ответил Олдридж, пожимая руку его светлости. — У меня нет слов, чтобы выразить благодарность.

Пропустив слова Ника мимо ушей, Дастин огляделся.

— Мы можем поговорить в гостиной, — предложил Ник. Он провел гостя в небольшую уютную комнату. — Что вам предложить? По части готовки мы с Ники не великие мастера. Но у меня есть неплохой ликер. Очень освежает, хм…