Глава 4

Как все-таки сообщить эту новость Бранди? Квентин в сотый раз задал себе этот вопрос, когда вылез из фаэтона и пошел через залитый солнцем сад к Изумрудному домику.

Не было еще десяти утра. Он выехал из Колвертона полчаса назад, надеясь, что найдет правильные слова, пока едет к Бранди, которая ждала его, чтобы посостязаться в стрельбе.

Слова не нашлись. Даже после вчерашнего тяжелого разговора с Гловерсом и бессонной ночи Квентин еще сам полностью не осознал леденящую душу реальность: кто-то действительно убил его родителей и отца Бранди. Так как же можно было ожидать, что Бранди вынесет эту новость? Да и что он мог сказать, когда власти сами поставлены в тупик?

В течение часа Гловерс дотошно расспрашивал его и Дезмонда, тем не менее напряженная беседа привела все к тем же вопросам, оставшимся без ответа:

Кто повредил колвертонскую карету?

Кого намеревались убить: Кентона, Памелу или Ардсли?

И самый главный вопрос: почему?

Гловерс распрощался с ними совершенно озадаченный, не добившись ровным счетом ничего. После того Квентин и Дезмонд, опустошенные и потрясенные, удалились в свои покои, каждому хотелось побыть наедине со своим горем.

С рассветом оба уже сидели в гостиной, сгорбившись над чашками кофе, и думали только о том, что узнали вчера.

— Я поеду в Лондон, чтобы сообщить Хендрику результаты следствия, — объявил Дезмонд. — Тебя, кажется, ждут в Изумрудном домике?

— Да. В десять.

Дезмонд прокашлялся, а Квентин ждал, что сейчас последует та самая просьба.

— Тогда окажи мне любезность — расскажи обо всем Брандис. Я бы и сам это сделал, но…

— Расскажу, Дезмонд, — сказал Квентин, и ему самому стало противно оттого, что он угодил брату.

На лице Дезмонда промелькнуло явное облегчение.

— Спасибо. — Он поднялся, швырнув на стол салфетку. — Мне пора. Передай Брандис, что я помню о ней.

Как же, помним! Квентин смотрел вслед Дезмонду, а сам думал, что, несмотря на вчерашние пылкие заявления, брат остался тем же малодушным человеком, каким был всегда, избегающим любой ценой душевных волнений и потрясений. Хотя, с другой стороны, разве способен человек, полностью лишенный чувства сострадания, испытывать сочувствие к другому человеку?

Но в данном случае это уже не важно. Квентин понимал, что только он должен взять на себя тяжелую обязанность сообщить солнышку страшную новость.

Но как Бранди ее воспримет? Она уже и так на грани срыва. Как сказать, что смерть Ардсли последовала не от руки судьбы, а от руки убийцы?

Квентин остановился, поднял голову и устремил невидящий взгляд поверх благоухающих клумб, впервые оставшись равнодушным к редкостному спокойствию, которое дарил сад.

— Квентин.

Бранди сама распахнула входную дверь и пошла по тропинке навстречу ему. Одетая в простое коричневое платье из муслина, с такой же лентой в блестящих волосах, Бранди выглядела очень юной и еще более уязвимой. Квентин почувствовал, что у него разрывается сердце.

— Как раз вовремя, — приветствовала она друга, слегка приподняв голову, чтобы как следует рассмотреть его лицо. — Ты готов к очередному поражению?

Нимало не смущенный ее легкой болтовней, Квентин рассмотрел крошечные морщинки вокруг глаз — следы бессонницы, бледные тени на щеках. Сразу пришло решение. Он передаст Бранди сообщение Гловерса, но только после состязания. Так по крайней мере у нее будет хоть час радости, краткая возможность забыться, прежде чем он лишит ее остатков душевных сил.

— Что-нибудь не так? — спросила Бранди, бросив смущенный взгляд на свое платье. — Мне, наверное, следовало надеть черное? Я подумала, папа всегда ненавидел траур, поэтому темно-коричневый подойдет…

— Ты выглядишь прелестно, — перебил ее Квентин. — И одеваться в черное тебе абсолютно не нужно. Твое горе там, где ему положено быть, — в твоем сердце. Ни Ардсли, ни мои родители не хотели бы, чтобы оно проявлялось как-то иначе.

— Тогда ты не считаешь, что наше состязание сейчас неуместно?

Он покачал головой:

— Я считаю, мы должны позволить Изумрудному домику дарить нам успокоение, как того желали наши родители. Бранди улыбнулась:

— Что ж, тогда хорошо. — Явно успокоившись, она извлекла из кармана подарок Квентина — точную копию его пистолета. — Я готова к новой победе.

Квентин чуть улыбнулся:

— Пока меня не было, ты превратилась в невыносимую задиру. С чего ты взяла, что опять победишь?

— Я в этом уверена потому, что стреляю лучше тебя. Квентин искренне расхохотался:

— Самонадеянная маленькая проказница. Ну ладно, мы выбрали оружие. А какой мы выберем приз?

— Возможность позлорадствовать.

— Хм. — Квентин задумался. — Не слишком впечатляющая награда. Что, если нам добавить прогулку галопом по лесу, причем победитель берет Посейдона?

— Ну конечно! — выдохнула Бранди. — Я жду не дождусь, чтобы показать тебе, как я умело справляюсь с Посейдоном.

— Но это будет, если только ты победишь, — напомнил ей Квентин. — Если нет, придется тебе демонстрировать свое мастерство верхом на Богине. — Он озорно сверкнул глазами. — Так и быть, с мужским седлом.

— Можешь не сомневаться. — Бранди хитро улыбнулась. — Но если ты проиграешь, то ты поедешь на Богине — так и быть, с мужским седлом.

— Очень благородно с твоей стороны, — хмыкнул Квентин.

— Пойдем? — Она махнула в сторону деревьев за беседкой. — Я уже выбрала отличное место для состязания.

— Веди, солнышко.

Миновав рощицу, Бранди вышла на небольшую полянку и остановилась:

— Здесь.

Оглядев место, Квентин одобрительно кивнул:

— Отличный выбор. Итак, где наша мишень и кто начнет? Бранди, прищурившись, указала рукой вперед:

— Сразу за теми кустами боярышника растет горный вяз. Видишь?

— Если ты говоришь о том раскидистом дереве, которое вклинилось между двумя рядами кустов, то вижу.

— Прости. — Бранди дерзко выгнула бровь, и по ее виду никак нельзя было сказать, что она извиняется. — Я совсем забыла, как плохо ты разбираешься в растениях. Да, то раскидистое дерево среди кустарника.

— Поосторожней, солнышко. Твоя возмутительная снисходительность может заставить меня пересмотреть мое решение свести злорадство до минимума.

— Ну, это очень спорно, милорд, вы ведь все равно проиграете.

Такое заявление его позабавило.

— А ты понимаешь, что эта мишень стоит даже дальше, чем в первый раз, — верных девяносто пять футов, а то и более?

— Я поэтому ее и выбрала, — ответила Бранди. — Будем целиться в четвертую ветку снизу, по левую сторону. Как можно ближе к стволу. Стреляем по очереди. Согласен?

— Согласен.

— Хорошо. Цельтесь получше, капитан Стил.

— Отлично. — Квентин достал оружие из внутреннего кармана камзола. — Состязание начинается.

Минут двадцать спустя Квентин плелся к конюшням, не переставая ворчать:

— Не знаю, правда, как, но уверен, что ты сжульничала. Бранди рассмеялась:

— Вы совершенно не умеете проигрывать, милорд.

— А вы совершенно невыносимы, когда побеждаете, миледи.

— Здравствуйте, лорд Квентин, леди Бранди. — Младший конюх Фредерик был очень удивлен. — Вы хотите сейчас отправиться верхом?

— Вот именно, — весело ответила Бранди. — Оседлай-ка нам Посейдона и Богиню.

— Сегодня Посейдон оживлен даже более, чем обычно, милорд, — предупредил Фредерик, глядя на Квентина, — поэтому поосторожнее.

— Лорд Квентин поедет на Богине, — поправила его Бранди. — А Посейдона возьму я. — Она затараторила, чтобы не дать Фредерику возможность отговорить Квентина от этого выбора. — Обещаю быть очень осторожной. Но сами знаете, я каждый день тренировала Посейдона, поэтому он привык ко мне.

Фредерик вопросительно взглянул на Квентина.

— Делай, как велит леди Бранди. Я прослежу, чтобы она не очень увлеклась.

— Слушаюсь, милорд. — Конюх поспешил исполнить поручение.

— Мне не нужен присмотр, Квентин, — запротестовала Бранди. — Я прекрасно сама могу о себе позаботиться.

— Скажи об этом Дезмонду, — выпалил Квентин не подумав.

Бранди удивленно посмотрела на него:

— Что ты хочешь сказать? Он отвернулся, стиснув зубы.

— Только то, что мой брат слишком серьезно воспринял роль твоего опекуна.

— Разве? — Бранди пожала плечами. — Нам с тобой отлично известно, как строго Дезмонд следует традициям. Наверное, он решил, что обязан вместо папы руководить мною.

— И ты позволишь ему? Она улыбнулась:

— Раньше я никому этого не позволяла. Почему же ты решил, что я позволю теперь?

— Бранди… — Квентин судорожно вздохнул. — После моего отъезда многое изменилось. Ты выросла, начала выезжать, познакомилась со многими джентльменами.

— Я сообщала тебе в письмах свое мнение об этих джентльменах.

— Да, конечно. Но скажи мне, не было ли среди них кого-то особенного, кто вызвал бы в тебе… другие чувства?

— Ты говоришь совсем как Памела, — пробормотала Бранди, проводя носком сапожка по земле. — Ей очень хотелось, чтобы я отыскала своего суженого.

— Ну и?..

— Нет.

— Даже не…

— Все готово, милорд, миледи, — объявил Фредерик, выводя из конюшни Богиню и Посейдона. — Оседланы и готовы к прогулке.

— Спасибо, Фредерик. — Бранди поспешно обернулась и погладила лошадиные морды. — Вы готовы к быстрому галопу по лесам?

Богиня моргнула огромными темными глазами. Посейдон мотнул блестящей черной головой.

— Надо понимать, это означает согласие. — Бранди забрала поводья Посейдона. — А ты, Квентин, готов?

— Да. — Он подошел и окинул коня внимательным взглядом. — Когда я тебя привез и устроил в домике, то зашел на конюшню, — сказал он Бранди, не скрывая гордости. — Пробыл там совсем недолго и не успел заметить, в какой отличной форме ты поддерживаешь Посейдона. Спасибо, солнышко. И тебе тоже, Фредерик.

— Был рад услужить, милорд.

— Я тоже, — добавила Бранди, просияв от похвалы. Они повели лошадей со двора. Вовсю сияло утреннее солнце.

— К ручью? — спросил Квентин, угадав желание Бранди. Их взгляды встретились.

— Да. — Бранди кивнула, не скрывая удовольствия. — Я там не была уже сто лет. — Она взмахнула длинными ресницами. — Я прогуливаюсь по берегам, перехожу ручей вброд, ловлю рыбу, но как только мне хочется направить в ту сторону Посейдона, тотчас приходят воспоминания о тебе и наших чудесных прогулках верхом. И от этого становится очень больно, ведь ты пропадаешь неизвестно где.

— Не надо. — Квентин провел пальцами по ее щеке. — Не грусти, солнышко. Только не сейчас. — Он мужественно подавил болезненную мысль о разговоре, который ждет его впереди. — Помчимся по лесу к южной границе владений, а затем обратно к ручью. Так ты сможешь блеснуть своим мастерством.

— Отлично. — Бранди была очень довольна.

— Подсадить тебя или я тем самым оскорблю твою независимость?

Бранди громко расхохоталась:

— Ты никогда не сможешь меня оскорбить, Квентин. А твоя помощь будет очень кстати.

Он помог ей сесть на лошадь и ухмыльнулся, когда она без всяких церемоний подоткнула юбку между ног, чтобы удобнее устроиться на мужском седле.

— Начнем скачки, солнышко, — предложил он, взлетев на спину Богини.

— Ладно. — Бранди схватила поводья, раскрасневшись от возбуждения. — Вперед!

Они помчались во весь опор через лес, не отставая друг от друга ни на шаг. Низко пригнув головы, они неслись по знакомой тропе, то и дело пришпоривая лошадей, стремясь вырваться вперед.

Бранди первая достигла опушки и развернула Посейдона, направив его к ручью, в ту же секунду Квентин почти нагнал ее. Она не стала ждать, а ринулась вперед и понеслась, словно ветер, завидев впереди ручей. Позади раздавался громкий топот копыт Богини, и Бранди даже уловила мелькнувшее серое пятнышко, когда Квентин попытался обойти ее слева.

— Ну же, Посейдон, — погоняла она жеребца, всадив каблуки ему в бока, — мы почти у цели. Прояви свой норов, о котором говорил Фредерик.

Посейдон ответил тем, что опустил ниже голову и прибавил ходу, так что деревья по сторонам слились в одно зеленое пятно, а Богиня превратилась лишь в серый штрих, давно оставшийся позади. Почва становилась все более мягкой — верный признак, что ручей совсем близко, — и бежать Посейдону было все труднее, потому что копыта увязали в грязи. Чутье подсказывало Бранди, что нужно умерить скорость, иначе финал у скачек будет плачевный. Но гордость гнала ее дальше, шепча, что победа уже совсем близко. И Бранди мчалась вперед, давая себе слово: еще совсем немного — и она поедет потише.

Не успела.

Бранди услышала предостерегающий крик Квентина за секунду до того, как Посейдон поскользнулся, злобно заржал и перестал слушаться наездницу. Сильные мышцы коня напряглись, когда он попытался выправиться и обрести твердую почву под ногами. Это ему удалось в ту секунду, когда они оказались у кромки воды. Действуя инстинктивно, Посейдон взмыл вверх, перемахнув через широкий ручей, и изящно приземлился на другой стороне.

Он резко остановился и так же резко стал на дыбы, сбросив Бранди в воду. Покончив с делом, он принялся щипать траву, обмахиваясь хвостом, выражая тем самым свое полное благодушие.

Квентин остановился и сразу спешился.

— Солнышко! — Он вошел в воду и в мгновение ока очутился рядом с Бранди. — С тобой все в порядке?

Бранди пыталась подняться на колени в ледяной воде, смеясь и отплевываясь одновременно.

— Если не считать мою гордость, то я не пострадала, — задыхаясь, проговорила она и отвела мокрые пряди волос с глаз. — Вообще-то мне повезло, что Посейдон еще мягко отомстил мне. Я себя так глупо вела, что его возмездие могло быть гораздо более суровым. Наверное, я должна его поблагодарить.

Квентин облегченно вздохнул и, успокоившись, помог Бранди подняться и выбраться на берег.

— Конечно, должна. Такой бездумной езды ты еще не демонстрировала.

— Ты прав. Я прошу прощения у тебя и Посейдона. — Она с раскаянием покачала головой. — Мне нужно научиться признавать поражения — хотя бы иногда.

— Вот именно. — Квентин выжал воду из ее волос. — И смиренно принимать проигрыш.

Бранди изумленно выгнула тонкие брови;

— И это говорит человек, который обвинил меня в жульничестве и ворчал не переставая минут пятнадцать, проиграв состязание в стрельбе?

Квентин бросил в ее сторону недовольный взгляд, а она ответила блаженной улыбкой.

— Ты доказала, что хотела, солнышко. А теперь нужно доставить тебя домой и избавить от этого промокшего платья. Оглядев себя, Бранди рассмеялась.

— Я похожа на мокрую крысу, — объявила она и, подобрав юбки до колен, резко выкрутила тонкую ткань, из которой хлынули потоки воды.

Решив, что платью больше ничем не помочь, Бранди расправила юбки и застонала, когда влажный муслин прилип к лодыжкам, смятый и безнадежно испорченный.

— Посейдон все-таки сумел расплатиться, нанеся ущерб твоей гордости и заодно твоему платью, — заметил Квентин, подавляя смех.

Но девушку не обманула его притворная серьезность.

— А тебе, как видно, весело? — с укором спросила она, тоже пытаясь не рассмеяться.

— И даже очень. — Нахмурив брови, Квентин задумчиво постучал пальцем по губам. — А знаешь, я думаю, это платье можно выбросить. Даже не пытайся привести его в приличный вид.

— Согласна.

В последний раз презрительно оглядев оскорбляющее взоры одеяние, Бранди переключила внимание на прическу. Она дернула за мокрую ленту, чтобы распустить волосы и просушить их, но лента застряла в спутанном локоне.

— Позволь мне помочь. — Не в силах подавить ухмылку, Квентин протянул руки и осторожно освободил пряди волос из бархатного плена. — С задачей справился. — Он распушил ей волосы, и они опустились на плечи блестящим каштановым облаком. — Солнце быстро их высушит.

Бранди запрокинула голову, и на ее лице вместо насмешливого упрека появилась лучезарная улыбка.

— Спасибо. — Она вытянула руки над головой и засмеялась, увидев, как мокрые рукава прилипли к коже. — Муслин, оказывается, не выносит воды, правда?

Квентин промолчал. Он не мог ответить.

Веселье исчезло, время замерло, потому что за одну молниеносную секунду мир перевернулся, а вместе с ним изменилась и вся его жизнь. Почему здесь и почему сейчас, он не знал. Он знал только, что шоры, скрывавшие от него реальность, спали с глаз, и теперь он видит то, чего не видел раньше.

Бранди.

Квентин медленно окинул ее изумленным взглядом, пожирая глазами маленькую фигуру с головы до кончиков пальцев, Он увидел то, что раньше по какой-то непонятной причине ускользало от его внимания и только в эту секунду пронзило сознание: безукоризненные плавные линии фигуры, очерченные мокрым прилипшим платьем, золотистый загар шеи, высокие скулы и тонкие черты лица, над которым возвышалась великолепная грива блестящих волос. Кровь застучала в его висках, когда к нему пришло это сознание. Он посмотрел на ее губы, и желание охватило его. Квентин обнял ее за тонкую талию и притянул к себе. Бранди не противилась. Его губы прижались к ее губам, горячим и мягким. Это был поцелуй, исполненный нежности и скрытой страсти.

Квентин резко поднял голову и решительно отстранился от нее, хоть и ненамного. Он был как в тумане, но все же не забывал, что ему еще предстоит сообщить ей ужасную новость — новость, обещавшую разбить пошатнувшуюся жизнь Бранди на мелкие кусочки.

Но не только это сдерживало Квентина. Он лихорадочно припомнил предупреждение Дезмонда, которое всплыло в его мыслях слово в слово: «Твое присутствие в Котсуолде всегда будет временным, Квентин. Какую же поддержку ты сможешь предложить Брандис? Не позволяй ей поверить, будто ты вернулся навсегда, ведь ты покинешь ее…»

Брат это говорил, разумеется, из эгоистичных побуждений, но так ли уж он не прав? Его пребывание в Англии действительно временное. Сможет ли он — захочет ли — вернуться в армию, когда его призовут?

Ответом служило однозначное «да». А раз так, имеет ли он право поддаться сладостному безумству с Бранди? Если их чувства и зависимость друг от друга примут новую окраску, сумеет ли он вынести расставание? И что более важно, сумеет ли он подвергнуть Бранди этому новому испытанию?

У Квентина было чувство, будто его полоснули ножом.

— Что это? — Бранди потянулась дрожащими пальцами к подбородку Квентина и погладила суровую морщинку. — Ты сердишься на меня?

— Нет, милая, я никогда не смогу на тебя сердиться. — Он нежно растрепал ей волосы. — Просто сожалею, что это случилось.

— Почему? А я нисколько не сожалею.

— Бранди, ты все еще не оправилась от горя. Перенесла тяжелейшую потерю. То же самое относится и ко мне. Естественно, что мы потянулись друг к другу за утешением, ведь между нами всегда существовали особые отношения.

Темные глаза пытливо всматривались в его лицо.

— Так это для тебя было только утешением? А для меня чем-то гораздо большим.

— Конечно, нет, солнышко. — Он не стал прислушиваться к голосу рассудка, просто не смог отречься от чуда, которое только что свершилось, — ни ради нее, ни ради себя. — Это было не просто утешение. Но мы не можем…

— Рассказать, что я чувствовала? — мягко перебила она. — Со мной такого никогда не случалось, и я знаю, что не могло бы случиться, будь рядом кто-то другой, а не ты. — Она слегка прикоснулась пальцами к его губам, словно для того, чтобы вернуть ушедшую магию. — Мне следовало бы догадаться раньше, что первый поцелуй я смогу разделить только с тобой.

У Квентина перехватило дыхание. Он интуитивно знал, что она впервые оказалась в объятиях мужчины, и все же оттого, что она произнесла эти слова, его догадка превратилась в реальность, до боли пронзительную.

— Спасибо, солнышко. Это был самый лучший комплимент, который я когда-либо слышал.

— А я вовсе не собиралась делать тебе комплименты. Я сказала правду. — Бранди помолчала немного. — Тебе понравилось целовать меня? — наконец выпалила она.

— Ты сама знаешь, что да.

— Тогда почему ты отстранился? Именно этого он боялся.

— Бранди, ты мне далеко не безразлична. Я не могу допустить, чтобы ты рассчитывала на что-то, чего никогда не может быть.

— Почему? — прошептала она. — Почему этого никогда не может быть?

— Солнышко, помнишь, что ты сказала в день моего приезда, перед тем как убежать от меня?

— Да. — Она опустила ресницы. — Я просила тебя никогда больше не уезжать.

— Я не могу дать тебе такого обещания, Бранди. Не теперь. Возможно, никогда не смогу. Меня в любой момент могут призвать в армию. Ты такое чудо… ты еще очень ранима. Тебе нужен тот, на кого ты смогла бы опереться, тот, кто никогда не покинет тебя. Этот мужчина не я, Бранди.

По ее щекам скатились две слезинки, и Квентин почувствовал, как у него сжалось сердце.

— Прошу тебя, милая, не плачь. — Он вытер ее слезы. — Ничего не изменилось. Мы будем такими же друзьями, как прежде.

Последнее утверждение прозвучало неубедительно даже для его собственных ушей, но другого выхода не было, как притвориться, будто он действительно так думает.

— Хорошо, — еле слышно проговорила она, преисполненная печали и удивления.

Самое худшее ждало впереди.

— Бранди.

Он откладывал неизбежный разговор, сколько мог. Настало время сказать ей, и сделать это нужно было сейчас. Бранди вопросительно смотрела на него широко раскрытыми глазами. Квентин зажал ее личико в ладонях, набираясь мужества, перед тем как нанести ей сокрушительный удар.

— Есть еще одна вещь. Ты пока не знаешь. Я должен рассказать тебе, прежде чем уеду сегодня… Проклятие, — Он замолчал, стараясь поглотить ее боль. — Как бы мне хотелось смягчить эту новость. Но не могу.

На Бранди подействовала серьезность его тона. Она побледнела.

— Что случилось?

Он осторожно погладил пальцем ее щеку.

— Вчера вечером в Колвертон приехал человек по имени Гловерс. Он работает у мирового судьи. Стали известны новые подробности о катастрофе.

— Продолжай.

— Карета разбилась вовсе не случайно, Бранди. Кто-то поработал над осью. Крушение подстроили.

Зрачки Бранди расширились от удивления, которое переросло в шок.

— Подстроили? — прошептала она. — Ты хочешь сказать, что кто-то убил наших родителей?

— Да, солнышко, именно это я и говорю.

— О Господи! — Ее охватила сильная дрожь, взгляд вновь стал отстраненным, далеким. — О Господи!

Он прижал ее голову к своей груди и провел рукой по волосам.

— Другие подробности мне неизвестны — только то, что кто-то подпилил одну из осей. У властей нет ни мотивов, ни предположений, на кого из наших родители готовилось покушение.

— Возможно, они не правы. — Бранди вырвалась из его рук. — Возможно, это ошибка. Возможно, колесо отскочило, когда карета ударилась о выступающий камень. Возможно…