), и тут я увидел, что ты сделал с моей родиной. (26) И вот мои сограждане, лишенные всего самого дорогого, борются теперь только за свою жизнь и на это они более способны, чем на то, чтобы заплатить тебе остаток неуплаченных денег. (27) Ибо человек не может отдать то, чего у него нет. (28) Издревле у людей правильно и хорошо различаются названия вещей, в числе подобных различий есть и такое: безрассудство отличается от бессилия.. (29) Первое из них, стремящееся к противодействию в силу своей дерзости, обычно естественно порождает ненависть, второе же из-за невозможности выполнить приказание, как будто бы оказывающее такое же сопротивление, вызывает тем не менее сострадание к себе. (30) Позволь же, о царь, нам, на долю которых выпало перенести самое худшее, сохранить утешение не думать, что мы сами виновники всех случившихся с нами несчастий. (31) Считай, что полученных денег тебе достаточно. Не измеряй ими свое величие, но прими в расчет возможности веройцев. (32) Не принуждай нас больше ни к чему, чтобы тебе не показалось, что ты не можешь завершить задуманное. Непомерные стремления наказываются невозможностью выполнить их. (33) Пусть же слова мои будут теперь защитой этих жалких людей. А если бы я смог увидеться с этими несчастными, то, может быть, я смог бы прибавить что-либо еще, о чем сейчас сказать забыл". (34) Когда Мегас произнес это, Хосров позволил ему пойти на акрополь. Оказавшись там и узнав обо всем, что произошло с источником, он, обливаясь слезами, вновь явился к Хосрову и, пав перед ним ниц, заверил его, что у веройцев совершенно не осталось денег, и умолял его сохранить этим людям только жизнь. (35) Тронутый его рыданиями, Хосров согласился выполнить его просьбу и дал клятвенные обещания в этом всем бывшим на акрополе 55. (36) И вот веройцы, подвергнувшиеся такой огромной опасности, покинули невредимыми акрополь и ушли, кто куда хотел. (37) Из воинов лишь немногие последовали за ними; большинство же добровольно перешло к Хосрову, жалуясь, что казначейство задолжало им жалование за долгое время, и впоследствии они ушли за Хосровом в персидские пределы.
      VII. Хосров (поскольку Мегас сказал, что ему не удалось убедить антиохийпев дать деньги) со всем войском двинулся против них. (2) Некоторые антиохийцы, поднявшись вместе со своим имуществом, бежали, кто куда мог. Об этом же подумывали и все остальные, но Феоктист и Молац, военачальники из Ливана, которые между тем прибыли сюда с шестью тысячами воинов, воодушевив их надеждой, помешали им. (3) Несколько позже сюда прибыло и персидское войско. Раскинув шатры, все оно расположилось здесь лагерем, частью возле Оронта, частью неподалеку от него. (4) Хосров послал к городской стене Павла и потребовал от антиохийпев денег, обещая за десять кентинариев золота удалиться отсюда; и было ясно, что за свое отступление он возьмет и меньшую сумму. (5) Тогда пришли к Хосрову послы и, сказав ему многое относительно нарушения мира и выслушав его ответ, удалились. (6) На следующий день народ Антиохии, легкомысленный, дерзкий на слова и склонный к беспорядкам, собравшись на стенах, оскорблял оттуда Хосрова и, отпуская непристойные остроты, издевался над ним. (7) И когда Павел, подойдя поближе к стене, стал убеждать антиохийцев заплатить небольшие деньги и выкупить и себя, и город, они было убили его, пуская в него стрелы, если бы он, предвидя это, не принял меры предосторожности 56. Поэтому Хосров, кипя гневом, решил брать город штурмом. (8) На следующий день, выведя всех персов к стене, он приказал одним из них штурмовать город в разных местах со стороны реки, а сам, взяв большую и лучшую часть войска, начал атаковать вершину. Ибо здесь, как я сказал ранее, стена была наиболее уязвимой. (9) Тут римляне, поскольку стена, на которой они собирались сражаться, была очень узкой, придумали следующее. Связав большие бревна, они укрепили их между башнями. Таким образом они сделали это место гораздо более широким с тем, чтобы быть в состоянии в большем числе отражать нападающих. (10) Тогда персы в мощном натиске засыпали их тучей стрел, особенно с вершины скалы. (11) Римляне отражали их, что было сил, и не только воины, но и многие отважные юноши 57 из народа. (12) Казалось, что в этой битве силы штурмующих город и их противников были равны. Ибо эта скала, широкая и высокая и лежащая прямо против стены, позволяла вести бой так, словно дело происходило на ровном месте. (13) И если бы кто-нибудь из римского войска осмелился выйти за стену хотя бы с тремястами воинами и, опередив персов, занял бы эту скалу и оттуда отражал нападающих, никогда бы, я думаю, город не подвергся опасности со стороны врагов 58. (14) Тогда у варваров не было бы места, с которого они могли нападать, поскольку их поражали бы и со скалы, и со стены. Но в то время (так как суждено было антиохийцам погибнуть от этого мидийского войска) это никому не пришло в голову. (15) Поскольку Хосров сам присутствовал здесь и громким криком отдавал приказания, персы наступали с неимоверными усилиями и совершенно не давали противнику времени оглянуться или уберечься от сыпавшихся на них стрел. Со своей стороны, римляне в большом числе, громко крича, все сильнее отбивались, как вдруг канаты, которыми были связаны бревна, не выдержав тяжести, лопнули, и вместе с этими бревнами все, которые находились на них, упали наземь со страшным грохотом. (16) Заметив это, остальные римляне, сражавшиеся на ближайших башнях, не понимая, что произошло, и решив, что здесь обрушилась стена, бросились бежать. (17) Напротив, многие юноши из народа, которые обычно на ипподромах заводят друг с другом драки, спустившись со стены, никуда не побежали, но остались тут. Воины же вместе с Феоктистом и Молацом тотчас вскочив на коней, которые стояли у них здесь наготове, поскакали к воротам, распространяя слух, что пришел Вуза с войском и они как можно скорее хотят принять их в город, чтобы вместе с ними отразить врагов. (18) Тогда многие антиохийпы, и мужчины, и женщины, все с детьми, устремились бегом к воротам, и тут, как это бывает при узком проходе, их затолкали кони, и они стали падать наземь. (19) Солдаты же, совершенно не щадя тех, которые оказались у них под ногами, еще быстрее, чем прежде, скакали по лежащим телам. И погибло здесь большое количество народа, особенно у самых ворот.
      (20) Персы же, поскольку никто им не противостоял, приставили лестницы к стене и безо всякого труда стали подниматься на нее. Быстро оказавшись наверху стены, они некоторое время не решались спуститься, и было похоже, что они оглядываются по сторонам, не зная, что им предпринять. Мне кажется, что они думали, будто в этих труднопроходимых местах их ожидают неприятельские засады. (21) Местность за укреплениями в том месте, где надо спускаться в город, была по большей части безлюдной. Там поднимались очень высокие скалы и отвесные скаты. (22) Некоторые говорят, что замедление в продвижении произошло по воле Хосрова. (23) Когда он увидел, что представляет собой местность, он, заметив, как бегут воины, сначала опасался, как бы по какой-нибудь причине они не повернули назад и не нанесли им [персам] вреда, помешав ему таким образом захватить этот город, древний и знаменитый, первый из всех городов римских на востоке, выделяющийся богатством, обширностью, многолюдностью и процветающий во всех отношениях. (24) Считая все остальное несущественным, он хотел предоставить римским солдатам полную возможность воспользоваться бегством. Поэтому-то и персы, делая бегущим знаки руками, побуждали их бежать как можно скорее. (25) Итак, римские воины с военачальниками все ушли через ворота, которые вели к предместью Антиохии, Дафне 59. (26) Только эти ворота персы оставили свободными, все остальные были в их руках. Из народа лишь немногие бежали с солдатами. (27) Когда персы увидели, что все римские солдаты уже очень далеко, они, спустившись с вершины, оказались в самом городе. (28) Тут многие антиохийские юноши вступили с ними в бой, и вначале казалось, что они одерживают верх в этой схватке. Лишь немногие из них были тяжеловооруженными, большинство же были безоружными и использовали в нападении только камни. (29) Оттеснив противников, они запели победную песнь и, окрыленные успехом, провозгласили Юстиниана славным победителем 60.
      (30) В это время Хосров, расположившись на башне, которая находилась на вершине горы, отправил за послами, желая им что-то сказать. Тогда один из его архонтов, Заверган 61, думая, что он хочет вступить с послами в переговоры о мире, быстро представ перед царем, сказал следующее: (31) "Мне кажется, что ты, владыка, неодинаково с римлянами думаешь об их спасении. Ибо они и до того, как подвергнуться опасности, оскорбляли твое царское достоинство и, побежденные, решаются на невероятное и творят по отношению к персам недопустимые поступки, словно боясь, что они оставят тебе повод для человеколюбия; а ты хочешь спасать тех, которые ае просят спасения, и стараешься пощадить тех, кто не желает пощады. (32) Они и в завоеванном уже городе устраивают засады и коварно уничтожают победителей, хотя у них давно уже бежали солдаты". (33) Услышав это, Хосров послал против жителей многих отборных воинов, которые, вскоре вернувшись, доложили, что никаких беспорядков больше нет. (34) Персы, одолев антиохийцев своей численностью, уже обратили их в бегство, и произошло там страшное избиение. Персы, не щадя людей никакого возраста, избивали всех поголовно, кто попадался им на пути. (35) Рассказывают, что тогда две женщины из знатных антиохийских семей оказались за стенами города. Поняв, что они попадут в руки врагов (ибо было видно, что они окружены со всех сторон), они бегом бросились к реке Оронт, боясь, как бы персы не надругались над их телами, и, закрыв покрывалами свои лица, бросились в воды реки и там погибли. Так все виды бедствий обрушились тогда на антиохийцев.
      IX. Тогда Хосров сказал послам следующее: "Думаю, недалеко от истины старинное изречение, что Бог не дает чистого счастья, но лишь примешав к нему зло, предоставляет его людям. (2) Поэтому мы и смеемся со слезами, и всегда благополучию сопутствует несчастье, удовольствию - печаль, не позволяя никому вполне насладиться данным ему благоденствием. (3) Я мог бы, поскольку, как вы сами видите, Бог дал нам эту победу, безо всякого труда взять этот город, который считается - да он таков и есть - самым замечательным на римской земле. (4) Но когда я вижу гибель такого количества людей, а свой трофей - обагренный кровью, у меня нет никакого чувства радости от этого успеха. (5) И в этом повинны сами несчастные антиохийцы, которые оказались не в состоянии отразить штурмующих город персов, а теперь, когда мы, взяв город при первом же натиске, уже победили их, они в неразумной дерзости, ища смерти, решили нам противоборствовать. (6) И вот все знатные персы стали осаждать меня, требуя, чтобы я как дикого зверя поймал в сети этот город и всех захваченных предал смерти: я же приказывал бегущим еще более ускорить отступление, чтобы как можно быстрее спастись; ибо противно божеским законам издеваться над захваченными", (7) Так сказал Хосров, сокрушаясь и мороча послам голову, но от них не укрылось, почему он дал возможность римлянам бежать.
      (8) Изо всех людей он более, чем кто-либо другой, умел говорить то, чего не было, скрывать правду и, совершая преступления, приписывать вину за них тем, кого он обидел. Готовый согласиться на все и свое согласие подкрепить клятвой, он всегда еще более был готов забыть о том, о чем недавно договорился и относительно чего клялся. Из-за денег он готов был совершить любое злодеяние, и в то же время он удивительно умел надеть личину богобоязненности и на словах был готов искупить вину за свой поступок 62. (9) Так он, как мной было сказано, коварно обманул и погубил ни в чем перед ним не повинных суронцев. Когда город был взят, он увидел, как одну почтенную знатного рода женщину кто-то из варваров с жестоким насилием тащил за левую руку, в то время как правой рукой она держала, не желая от себя отпустить, ребенка, только что отнятого от груди, и как тот, будучи не в состоянии поспеть за ней в столь стремительном беге, упал наземь. И в этом случае Хосров обнаружил свой привычный нрав. (10) Говорят, что он притворно застонал перед присутствующими, в первую очередь, перед послом Анастасием, сделав вид, что плачет, и молил Бога наказать виновника этих бедствий. (11) Он хотел показать, что имеет в виду римского автократора Юстиниана, хорошо зная, что сам он больше всего виновен во всех этих несчастьях. (12) Обладая такими странными природными задатками, Хосров стал персидским царем (так как судьба лишила глаза Зама, имевшего по старшинству рождения право на первое место на престол после Каоса, которого безо всякой причины ненавидел Кавад), без труда одолел тех, кто восстал против него, и не было такого зла, которое он, замыслив против римлян, легко не причинил бы им. (13) Ибо судьба, пожелав возвысить кого-либо, всегда в надлежащее время выполняет свое решение, и никто не может противиться силе ее веления; она не обращает внимания, достоин ли человек этого и не задумывается о том, чтобы не совершилось тут что-нибудь такое, чему не следует совершиться; она не смотрит на то, что многие из-за этого ее бранят, насмехаясь над ней, поскольку ее милость получил человек совершенно того не достойный; она ничего не принимает во внимание, лишь бы исполнилось то, что было ею задумано. Но пусть это свершается так, как угодно Богу.
      (14) Хосров отдал своему войску приказ брать в плен оставшихся в живых антиохийцев, обращать их в рабство и грабить все их имущество. Сам он, спустившись, с вершины, вместе с послами отправился в храм, который называют церковью 63. (15) Там Хосров нашел сокровища, состоявшие из такого количества золота и серебра, что безо всякой другой добычи, захватив только эти сокровища, он мог бы удалиться, обремененный огромным богатством. (16) Взяв здесь немало прекрасных вещей из мрамора, он повелел все это вынести за городские стены, чтобы и это отправить в персидские пределы. (17) После этого он поручил персам сжечь весь город. Послы просили его пощадить одну эту церковь, с которой он получил более чем достаточный выкуп. (18) Уступив в этом послам, он приказал сжечь все остальное и, оставив тут немногих персов, чтобы они предавали город огню, .удалился со всеми остальными в свой лагерь, где и раньше находились их шатры.
      X. Незадолго до этого несчастья Бог явил здешним людям чудо как знамение будущего. У воинов, которые издавна здесь находились, знамена, обращенные прежде на запад, сами собой повернулись и обратились на восток, а затем вновь, хотя их никто не трогал, перешли в прежнее положение. (2) Когда знамена еще меняли свое положение, солдаты указывали на это многим, кто оказался поблизости, в том числе и распорядителю расходов войска. Это был человек по имени Татиан, очень умный, родом из Мопсуестии. (3) Но и видевшие это чудо не поняли, что власть над этим местом перейдет от царя западного к царю восточному, очевидно, потому, чтобы те, кому это было суждено, никоим образом не могли избежать тех бедствий, которые на них обрушились. (4) У меня же кругом идет голова, когда я описываю такое бедствие и передаю его памяти грядущих поколений, и я не могу понять, какую цель преследует Божья воля, так возвеличивая человека или место, а затем вновь низвергая их и стирая с лица земли по причине, нам совершенно неясной. (5) Ибо нельзя же сказать, что все постоянно совершается у Него беспричинно, хотя Он попустил, чтобы Антиохия, красота которой и великолепие во всем даже и теперь, не исчезли бесследно, оказалась разрушена до основания рукой нечестивейшего из смертных. (6) В разрушенном городе уцелела лишь одна церковь благодаря стараниям и предусмотрительности персов, которым было поручено это дело. (7) Сохранилось также много домов возле так называемого Кератия 64, однако, не по людской, предусмотрительности, но потому, что они находились на окраине города, не соседствуя ни с какими другими строениями, и поэтому огонь никак не мог их достигнуть. (8) Варвары сожгли и то, что находилось за стенами города, кроме храма во имя святого Юлиана 65 и тех домов, которые были расположены вокруг него. Ибо случилось так, что здесь жили послы. (9) Однако стен персы не тронули вовсе.
      (10) Немного спустя послы вновь пришли к Хосрову и сказали следующее: "Если бы мы, о царь, вели эти речи не с тобой лично, мы никогда бы не поверили, что Хосров, сын Кавада, с оружием в руках вторгся в Римскую землю, презрев недавно произнесенные им клятвы (а это у людей считается самым крайним и самым надежным средством сохранения взаимной верности и доверия), и что он нарушил мирный договор, эту единственную надежду у живущих среди бедствий войны и неуверенности в безопасности. (11) Подобный поступок нельзя было бы назвать иначе, как превращением человеческого образа жизни в звериный. Ибо не заключать мирных договоров - значит воевать без конца. (12) А война, не имеющая конца, обыкновенно всегда заставляет терять свой природный облик и подобие тех, кто ее ведет. (13) С какой другой мыслью ты недавно писал своему брату, что он виновник нарушения договора? Разве не ясно, что ты признаешь, что нарушение мира является величайшим злом? (14) И если он ни в чем не погрешил против тебя, то ты теперь несправедливо идешь на нас; если же случилось так, что твой брат совершил нечто подобное, то ограничься упреками и не иди дальше, чтобы ты сам оказался лучше его. Ибо тот, кто терпит поражение в дурных делах, тот по справедливости побеждает в добрых. (15) А мы знаем, что Юстиниан никогда не нарушал мира, и мы просим тебя не причинять римлянам такого зла, от которого персам нет никакой пользы, а тебе одна только выгода, что ты несправедливо причинил ужасный вред людям, которые заключили с тобой мирный договор" 66.
      (16) Так сказали послы. Услышав это, Хосров продолжал настаивать, что мирный договор нарушил василевс Юстиниан. И причины войны перечислил, которые тот подал (к войне); некоторые из них заслуживали внимания, другие были ничтожными и выдуманными безо всяких оснований. Более всего он стремился показать, что главной причиной войны послужили письма, написанные Аламундару и гуннам, как об этом я рассказал раньше 67. (17) Но римлянина, который бы вторгся в персидскую землю или проявлял бы враждебные действия, он не мог ни назвать, ни указать. (18) Послы, однако; с одной стороны, снимали обвинения с Юстиниана, приписывая вину тем или иным его подчиненным, с другой стороны, опровергали сказанное, утверждая, что все происходило не так, как говорилось. (19) В конце концов Хосров потребовал от римлян много денег, но при этом твердил, чтобы они не надеялись, что, дав деньги в настоящий момент, они укрепят таким образом мир навеки. (20) Ибо дружба, заключенная между людьми за деньги, по большей части кончается, как только истратятся деньги. (21) Поэтому римлянам следует ежегодно давать персам установленную сумму. "На этих условиях,- сказал он,- персы будут сохранять с ними крепкий мир и будут сами охранять Каспийские ворота и больше не будут выражать неудовольствие из-за города Дары, поскольку они будут сами получать за это плату". (22) "Итак,-сказали послы,- персы хотят сделать римлян своими подданными и получать с них дань". (23) "Нет,-сказал Хосров,-напротив, в дальнейшем римляне будут иметь в лице персов собственное войско, выплачивая им установленную плату за помощь. Ибо, когда вы ежегодно даете золото некоторым гуннам и сарацинам 68, вы не как подданные платите им дань, но с тем, чтобы они охраняли вашу землю от грабежей. (24) Много было сказано друг другу подобных речей Хосровом и послами, и наконец они пришли к согласию, что Хосров, получив в данное время пятьдесят кентинариев золота, впоследствии имея ежегодно еще по пять кентинариев дани, не будет больше причинять им никакого зла и, взяв от послов заложников во исполнение этого соглашения, уйдет со всем войском в родные края. А послы, направленные сюда василевсом Юстинианом, окончательно закрепят на будущее условия договора о мире.
      XI. Тогда Хосров отправился в приморский город Селевкию, отстоящую от Антиохии на 130 стадий. Там он не встретил ни одного римлянина и не причинил вреда никому. Он один омылся в морской воде, принес жертву, солнцу и другим богам, которым хотел, много им молился, заклиная их 69, затем вернулся назад. (2) Вернувшись в лагерь, он сказал, что у него есть желание увидеть соседний город Апамею 70 не по какой другой причине, но лишь из-за интереса к этому месту. (3) Послы, хотя и неохотно, согласились на это с тем, однако, чтобы он, осмотрев город и получив с него тысячу либр серебра, ушел назад, не причинив никакого другого вреда. (4) И послам, и всем другим было ясно, что Хосров только потому хотел отправиться в Апамею, чтобы, ухватившись за какой-нибудь ничтожный предлог, разграбить ее и прилегающую к ней область. Тогда же он отправился в предместье Антиохии Дафну. (5) Там огромное восхищение у него вызвали роща и источники. И та, и другие, конечно, заслуживают удивления. (6) Принеся жертву нимфам 71, он удалился, не причинив никакого другого вреда, кроме того, что сжег храм архангела Михаила и некоторые другие дома по следующей причине. (7) Некий перс, пользующийся почетом в персидском войске и хорошо известный Хосрову, прибыл верхом вместе с некоторыми другими на крутизну возле так называемого Тритона, где находится храм архангела Михаила, творение Эварида 72. (8) Этот человек, увидев здесь одного антиохийского юношу, пешего и скрывающегося здесь в одиночестве, погнался за ним, отделившись от своих товарищей. Этот юноша был мясник, по имени Аимах. (9) Когда перс уже было его настиг, он, обернувшись, неожиданно бросил камень в своего преследователя и угодил ему в лоб, в мозговую оболочку около уха. Тот упал наземь, и Аимах, выхватив у него кинжал, убил его. (10) Беспрепятственно сняв с него оружие и забрав его золото и все остальное, что было возможно, он вскочил на коня и поскакал прочь. (11) То ли благодаря случаю, то ли потому, что он хорошо знал местность, ему удалось скрыться от врагов и убежать. (12) Узнав об этом, Хосров сильно огорчился из-за того, что произошло, и приказал людям из своей свиты сжечь храм Архангела, о котором я упомянул выше. (13) Они же, думая, что это и есть тот самый храм, сожгли [другой храм] вместе с прилегающими к нему постройками, считая, что таким образом они выполнили приказ Хосрова. Так обстояли здесь дела.
      (14) Хосров же со всем войском двинулся к Апамее. Есть в Апамее кусок дерева величиной с локоть - часть того креста, на котором, как все согласно утверждают, некогда в Иерусалиме Христос добровольно принял казнь. Еще в давние времена его тайно доставил сюда какой-то сириец. (15) Древние жители города, веря, что он станет великим заступником и им, и городу, сделали для него деревянный ящик и положили его туда, а ящик украсили большим количеством золота и драгоценными камнями и передали на хранение трем священнослужителям для того, чтобы они со всей тщательностью его охраняли, выставляя ежегодно на один день для всеобщего поклонения. (16) И вот тогда народ Апамеи, узнав, что на него идет мидийское войско, страшно перепугался. Прослышав, что Хосров совершенно не держит данного им обещания, они явились к первосвященнику города Фоме и стали просить его показать им дерево от креста, чтобы, поклонившись ему в последний раз, умереть. (17) Тот так и сделал. Тогда произошло невероятное зрелище, превосходящее любой рассказ. Священнослужитель, обнося [вокруг всех], показывал это дерево, а над ним носилось огненное сияние, и часть потолка, находившаяся над ним, блистала светом намного сильнее обычного. (18) Вместе с идущим по храму священником перемещалось и сияние, а на потолке над ним все время сверкал ореол. (19) Народ Апамеи в радости от такого зрелища преисполнился восхищения, возрадовался и проливал слезы, и уже все возымели надежду на спасение. (20) Фома, обойдя весь храм, положил дерево креста в ящик и закрыл его. Тотчас же сияние прекратилось. Узнав, что войско неприятелей подошло совсем близко к городу, он с большой поспешностью отправился к Хосрову. (21) Когда тот спросил у священнослужителя, не хотят ли апамейцы со стен сопротивляться мидийскому войску, Фома ответил, что ничего подобного никому из людей не приходило в голову. (22) "Так вот,- сказал Хосров,- примите меня с немногими людьми в город, открыв все ворота". (23) Священник сказал: "Для того я и прибыл сюда, чтобы пригласить тебя". И вот все персидское войско, раскинув шатры, расположилось лагерем возле стены.
      (24) Хосров, отобрав среди персов двести самых лучших воинов, въехал с ними в город. Когда он оказался по ту сторону ворот, он без колебаний нарушил договор, заключенный с послами, и приказал епископу дать ему не только тысячу либр серебра и не в десять раз больше этого, но все сокровища, которые там были, все золото и серебро, имевшееся там в большом количестве. (25) Думаю, что он не замедлил бы обратить в рабство весь город и разграбил бы его, если бы Божественное Провидение явно не удержало его от подобного намерения. (26) Настолько корыстолюбие заполнило его душу и жажда славы извратила его ум. (27) Великой славой он считал порабощать города, совершенно не обращая внимания на то, что он поступает так с римлянами, нарушая все договоры и соглашения. (28) Такой образ мыслей Хосрова подтвердился тем, как он, совершенно предав забвению заключенные соглашения, обошелся с городом Дарой во время своего возвращения назад 73, а также тем, что он немного позднее уже во время мира совершил по отношению к жителям Каллиника, о чем я расскажу несколько позже 74. (29) Когда Хосров забрал все сокровища и Фома увидел его, опьяненного обилием богатств, он вынес ему крестное дерево вместе с ящиком, открыл его и, показав это дерево, сказал: "О могущественный царь, только одно это осталось мне из всех богатств. (30) Этот ящик, украшенный золотом и драгоценными камнями, я не буду жалеть, если ты возьмешь его вместе со всеми другими, богатствами, но вот это спасительное и чтимое нами дерево я прошу и умоляю тебя дать мне". Так сказал священнослужитель, и Хосров исполнил его просьбу.
      (31) Затем, побуждаемый честолюбием, он приказал народу собраться на ипподроме, а возницам - проводить свои обычные состязания. (32) И сам он явился туда, горя желанием посмотреть, как это делается. Поскольку он давно слышал, что василевс Юстиниан очень любит цвет венетов [голубых] 75, он и здесь, желая идти против него, решил предоставить победу прасинам [зеленым]. (33) Возницы, начав от барьера, приступили к состязаниям, и по какой-то случайности одетому в цвет венетов удалось, проскользнув, несколько выдвинуться вперед. Сразу за ним, колесо в колесо, следовал одетый в цвет прасинов. (35) Посчитав, что это сделано нарочно, Хосров разгневался и, угрожая, закричал, что нельзя, чтобы кесарь опередил других; он приказал оказавшимся впереди сдержать лошадей и держаться позади до конца состязания. Когда было сделано, как он повелел, то победа с виду как бы досталась Хосрову и партии прасинов. (36) Тут к Хосрову явился некий апамеец и пожаловался на одного перса, который, войдя к нему в дом, изнасиловал его дочь девственницу, (37) Услышав это, Хосров вскипел гневом и приказал привести к себе этого человека. Поскольку тот был уже здесь, он приказал посадить его в лагере на кол, (38) Узнав об этом, народ поднял громкий крик, изо всех сил прося разгневанного царя простить этого человека. Хосров обещал им простить этого мужа, но немного времени спустя тайно все же посадил его на кол. Совершив все это, он затем со всем войском отправился назад.
      XII. Когда он прибыл в город Халкиду, отстоящий от города Верой на восемьдесят четыре стадии 76, он вновь впал в некое беспамятство относительно того, о чем было договорено, и, расположившись лагерем недалеко от стен города, послал Павла, чтобы он пригрозил жителям Халкиды, что город будет взят осадой, если они не заплатят выкуп за свое спасение и не выдадут воинов, сколько их там есть, вместе с их предводителем. (2) Жители, Халкиды, обуреваемые страхом перед тем и другим царем, клятвенно заверили, что никаких солдат у них нет, хотя сами спрятали их и архонта Адонаха по всяким комнатушкам, чтобы они не попадались на глаза неприятелям. С трудом собрав два кентинария золота, так как город был не очень богатым, отдали их Хосрову в качестве выкупа и тем самым спасли и город, и самих себя. (3) Отсюда Хосров не пожелал возвращаться той же дорогой, которой пришел, но решил перейти Евфрат и награбить как можно больше денег в Месопотамии. (4) Он навел мост у местечка Овваны, которое отстоит от укрепления в Варвалисе 77 на расстоянии сорока стадий, перешел его сам и приказал, чтобы все войско переправилось как можно быстрее. Заявив, что на третий день мост будет снят, он указал при этом и точное время дня. (5) Когда назначенный срок наступил, случилось так, что кое-кто из войска, еще не успев перейти, оставался на том берегу, но он [Хосров], не придав этому никакого значения, послал снять мост. (6) Оставшиеся уже кто как мог добирались на родину. Тогда Хосрова охватило честолюбивое желание взять город Эдессу. (7) Его побуждало к этому и терзало его разум христианское предание, согласно которому утверждали, что город не может быть взят по следующей причине.
      (8) В стародавние времена некий Авгар был топархом 78 Эдессы (так тогда называли царей у различных народов). Этот Авгар 79 был самым умным человеком своего времени и поэтому царь Август 80 был к нему расположен. (9) Желая заключить с римлянами мир, он прибыл в Рим. Во время беседы с Августом он так поразил его своим выдающимся умом, что Август никак не хотел отказываться от его общества; он очень любил беседовать с ним и всякий раз, когда виделся с ним, не желал его отпускать. (10) Таким образом он [Авгар] провел много времени вдали от отечества. И тогда, стремясь вернуться на родину, но не имея никакой возможности убедить Августа отпустить его, он придумал следующее. (11) Он отправился в окрестности Рима на охоту, которой обычно предавался с большой страстью. Охотясь на обширном пространстве, он поймал живьем многих зверей, обитавших там, и из каждого такого места он взял и захватил с собой кучку земли. Все это он привез с собой в Рим: и землю, и зверей. (12) Когда Август, явившись на ипподром, сидел на своем обычном месте, Авгар, представ перед ним, показал ему и землю, и зверей и рассказал, откуда каждая кучка земли и какие звери там обитают. (13) Затем он приказал положить каждую кучку земли в разных частях ипподрома и, собрав вместе всех [пойманных] зверей, затем велел отпустить их. (14) Служители так и сделали. И тут звери, отделившись друг от друга, направились каждый к той кучке земли, которая была взята из того места, где был пойман зверь.