– Да, больше никого.

– Никого?

– О, черти! – только и смог сказать Невин. – Гиррейнт!

– Черти, действительно. Это ужасно темное дело, порицаемо всеми, и не сойти мне с места, пока я не буду уверен.

– Если это правда, – сказал Невин, – я убью его.

Он схватил со стола клинок и изогнул лезвие пальцами, проверяя прочность металла.

– Посмотри на себя, – заметил Ригор. – Действительно, ты сын своего отца.

Невин с такой силой всадил клинок в пол, что он продолжал дрожать после того, как рука отпустила его.

– А что, если я убью его? – спросил Невин. – Разве это будет так плохо?

– Да, будет – для тебя. – Ригор не спеша откусил хлеб с маслом. – Я запрещаю тебе даже думать об этом.

Невин взял кусок хлеба, а потом снова положил его на тарелку.

– Ты сказал, что возьмешь ее с ребенком, – сказал Ригор, – это все еще так? Даже если она носит ребенка от своего брата?

– Я больше не принц, – ответил Невин, – но я – человек, который оставил ее там.

– У тебя благородная душа, мальчик. Правда, ты еще можешь отказаться.

Невин, чтобы не быть узнанным слугами из крепости Вепря, спрятал лицо под капюшоном. Когда он вместе с Ригором поднялся в женский зал, то сразу занялся приготовлением трав и инструментов. Исола вышла, а Роса осталась с Ригором и одним из пажей.

– Послушай, ты не знаешь, где Марук? – спросила Роса, обращаясь к пажу. – Я ведь говорила ему быть здесь, когда придет лекарь.

– Он испугался, госпожа, – ответил паж. – Я могу поискать его. Но это может занять много времени.

– Тогда, ради богов, беги найди его поскорее, – сказала Роса. Как только паж убежал, Невин снял свой плащ и положил его на пол. Роса пристально посмотрела на него, ее глаза наполнились слезами.

– Галрион, – прошептала она, – о, спасибо всем богам! Я так рада видеть, что с тобой все в порядке.

– Благодарю, госпожа, – ответил Невин. – Но теперь меня зовут по-другому.

– Я слышала о том, что отец проклял тебя, – сказала Роса. – Но ты должен будешь уйти, когда мой сын вернется домой.

– Я знаю, – ответил Невин. – Но мне надо было прийти. – Прошу вас, расскажите мне, что с моей Брангвен?

Лицо Росы стало мрачным, она отвела взгляд.

– Наша бедная маленькая Гвени, – сказал Роса. – Я хочу, чтобы боги позволили ей выйти за тебя замуж. Я думаю, может быть, она поехала бы за тобой в ссылку, – она посмотрела в сторону Ригора, – добрый человек, я доверяю тебе, поэтому буду говорить спокойно. Блейн недавно ездил в крепость Сокола и вернулся домой в ярости. Он сказал мне, что думает, что Гвени никогда не будет принадлежать ему. Она ходила вокруг словно полуживая и еле разговаривала. Я предложила ей приехать сюда, к нам, но она отказалась. Я думаю, она все еще страдает из-за того, что рассталась с вами, мой принц.

– И все мы тоже надеемся, – сказал Ригор. – Гиррейнт часто приезжал, чтобы навестить свою невесту?

Роса смотрела то в одну сторону, то – в другую, словно загнанная испуганная лань.

– Это вздор, – выпалила она. – Я не могу в это поверить. Блейн и Исола непонятно из чего сделали такой глупый вывод, потому-то они так разочарованы и нетерпеливы! Но я не верю этому!

– Чему? – спросил Ригор. – Доверьтесь мне, госпожа. Снимите этот груз со своего сердца.

Роса поколебалась, борясь сама с собой, затем продолжила.

– Все слуги в крепости говорят, что только Брангвен стоит между ними и гневом лорда Гиррейнта. Как будто она – его жена, – сказала Роса, – и что Исола – мое дитя – действует на ее брата как скорпион. Она говорит, что Гиррейнт всегда был очень внимателен к Гвени, и что это несправедливо – то, что Гвени даже отняла у нее жениха. Гвени-то, Гвени – это, и все потому, что бедная Исола всегда завидует несчастной красоте маленькой Гвени.

– Несчастной, действительно, – заметил Невин. – Вы сказали, что не можете поверить в это – это правда? Или вы просто пытаетесь уйти прочь от грязных дел? Ради бога, я не обвиняю вас ни в чем!

Роса вздрогнула и заплакала, закрыв лицо руками.

– Он всегда очень сильно любил ее, – всхлипывала госпожа Роса, – вы думаете, почему я так настоятельно советовала лорду Двину выдать ее замуж, хотя она еще очень молода? Ей надо было уехать из этого проклятого дома.

– Действительно, проклятого, – заметил Ригор, вздыхая, – дважды проклятого.

Невин беспрестанно ходил взад-вперед, пока Ригор помогал госпоже Росе сесть на стул.

– Скажите мне вот о чем, госпожа, – обратился Невин к Росе, – если я увезу ее от брата, вы будете порицать меня?

– Никогда, – сказала Роса. – Но если вы сделаете это, Гиррейнт соберет своих друзей, и они поймают вас, как сегодня оленя.

– Я готов умереть за нее, – ответил Невин. – И к тому же я более ловкий, чем серый олень.

Поздно вечером Невин оседлал своего мерина и отправился на юг, в крепость Сокола. Ему надо будет действовать ловко и хитро. Невин решил не рисковать. Даже если Гиррейнта не было дома, он решил не въезжать в крепость. Он будет бесполезен для Брангвен, если Гиррейнт вернется и убьет его прямо у ее ног. Хотя Галрион никогда особенно хорошо не владел мечом, у Невина было про запас несколько трюков. Он был уверен, что если он хотя бы на несколько минут увидится с Брангвен, то сможет уговорить ее уехать из крепости и последовать за ним в ссылку. А как только они будут в пути, Гиррейнт уже никогда не найдет их. Доехав до хижины Ины, Невин сказал ей, что Ригор отправил его разведать обстановку. Ина, как он и думал, обрадовалась этому и предложила Невину остановится у нее на ночь.

– Женщины из деревни видели колдуна, который сделал Брангвен беременной, – сообщила ему Ина.

– Видели? – спросил Невин. – Ну, это жених, который поклялся ей, он вернулся к ней, как видишь. Ригор попросил рассказать тебе, что он видел, как разносятся сплетни в этой части страны.

Ина подняла брови, удивляясь, и Невин теперь был уверен, что пущенный им слух скоро облетит всю деревню, спасая, по крайней мере, хоть немного репутацию Брангвен. Он мог только надеяться на то, что правда не выйдет за пределы этой хижины.

Через три дня Невин уже был на своем сторожевом посту возле крепости Сокола. На опушке леса, рядом с дорогой, он нашел большой раскидистый дуб. Он взобрался на дерево и спрятался в листве. Он мог видеть отсюда крепость и все, что находилось на расстоянии мили вокруг него. Сконцентрировав свою волю, он постарался направить мысли к Брангвен, зовя ее и пытаясь ей мысленно приказать прийти в лес. Он почувствовал, что его мысленный приказ попал в цель. Он настойчиво повторял в мыслях свою просьбу. Но, видимо, только таких его усилий было недостаточно. Он пришел в отчаяние из-за того, что все его попытки действовать таким способом оказались тщетны. Он решил, что прокрадется в крепость… когда Гиррейнт в ближайшее время отправится на охоту. На четвертый день, сидя в своем укрытии, Невин увидел какого-то человека в сопровождении пажа, которые ехали верхом и уже поднимались на холм, на котором была расположена крепость. В широкоплечем седоке он узнал Блейна. Невин спрыгнул с дерева вниз и побежал к хижине Ины.

– Ина, ради всех богов, мне нужна твоя помощь, – сказал Невин. – Можешь ты мне оказать услугу помочь пробраться в крепость Сокола? Какое-нибудь поручение, на которое я мог бы сослаться, сказав о нем слугам.

– Ну, хорошо. – Ина задумалась. – Я сделаю любовный напиток для Лады, она положила глаз на парня из деревни. Ты можешь отнести его и отдать его ей.

Ина дала пакет с травами. Невин натер грязью волосы и лицо для маскировки, так что вряд ли кто узнал бы принца в этом чумазом парне. Он завернулся в плащ и помчался в крепость. Как только он ввел во двор крепости своего коня, сразу увидел пажа Блейна. Мальчик вел лошадь лорда в конюшню. Он приблизился к Невину, равнодушно глядя на него.

– Тебе что здесь надо? – спросил паж.

– Поговорить с Ладой. Ина поручила мне кое-что передать ей.

– Я пойду найду ее. А ты оставайся здесь и не вздумай входить.

Лада странно посмотрела на него, когда вышла во двор.

– Я принес травы от Ины, – сказал Невин. – Она просила передать, что ты должна дать ее тому парню еще и глоток пива.

При звуке его голоса Лада громко икнула, и зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть.

– Мой принц, – прошептала она. – Слава богам! – Затем заговорила вслух: – Спасибо большое. Если бы не вы, мне пришлось бы идти к ее хижине в такую жару по пыльной дороге.

Невин привязал свою лошадь около двери и пошел вслед за Ладой к камину для слуг в большой зал. Он сел на солому у самой стены, вдалеке от других слуг. Все были заняты приготовлением обеда. Они сердито смотрели на него, потому что, в отличие от них, Ладе было разрешено принимать гостей, если она захочет. В глубине зала за столом для знати сидели Гиррейнт и Блейн. Они разговаривали между собой тихими голосами, и с такого расстояния Невин не мог расслышать, о чем шла речь. Но достаточно было посмотреть на них, чтобы понять, что Блейн был в ярости – он сжимал рукой свою кружку так, как будто это была рукоятка клинка. Слуга Блейна вернулся. Он сел возле него на солому, глядя на него встревоженно. Лада принесла Невину пива и опустилась рядом с ним на колени, озабоченно глядя на лордов.

– Где твоя госпожа? – шепотом спросил у нее Невин.

– Прячется от лорда Блейна, – также шепотом ответила Лада, – но ей все равно придется выйти, потому что лорд Гиррейнт обидится.

– Не верится. Нет, не могу поверить…

Лада поморщилась, а потом задрожала.

– Я знаю правду, – сказал он. – Мне все равно. Я приехал забрать ее с собой.

Лада заплакала. Слезы двумя ручейками катились по ее щекам.

– Я постараюсь помочь, чем смогу, – прошептала она. – Но я не знаю, что хорошего может из этого выйти.

Под тем предлогом, что ему надо на кухню, Невин перешел ближе к камину, возле которого сидели лорды. Наконец Брангвен появилась в зале, проскользнула, незаметно и прижимаясь к стене. Она смотрела на своего брата. Невин был поражен тем, как она изменилась. Ее щеки стали впалыми и бледными, вокруг глаз появились темные круги, она напоминала самку, не решавшуюся попытаться убежать от опасности. Она взглянула на него, едва заметно улыбаясь. Невин забыл о Блейне и о Гиррейнте, которые пристально смотрели друг на друга, наклонившись вперед на своих стульях. Блейн медленно поднялся со стула, его рука лежала на рукоятке меча.

– Боги проклянут тебя, – произнес Блейн. – Это правда, или нет?

Гиррейнт поднял голову, глядя на него, его руки лежали на коленях, он улыбался с таким спокойствием, что Невину казалось, будто кровь застыла в его жилах.

– Отвечай мне, – произнес громко на весь зал Блейн. – Ты спал со своей сестрой, это так?

Гиррейнт вскочил, его меч блеснул в руке и он нанес молниеносный удар, прежде чем Блейн смог наполовину вынуть свой меч из ножен. Блейн шагнул вперед и зашатался, яркое пятно крови проступило сквозь одежду на его груди. Брангвен завизжала. Блейн уставился в недоумении на Гиррейнта и рухнул к его ногам. Его паж начал пробираться к двери. Гиррейнт повернулся и пошел вслед за ним.

– Гир. – Брангвен бросилась между ними. – Не трогай мальчика.

Гиррейнт остановился, колеблясь, и эта минута его нерешительности спасла жизнь пажу. Он выбежал, схватил мерина и вскочил в седло. С визгливыми криками и рыданием слуги бросились к двери. Гиррейнт захохотал, продолжая держать в руке окровавленный меч, затем увидел тело Блейна, лежащее на полу, и пришел в себя, словно очнулся. Невин видел, как разум возвращался в его глаза, как он упал на колени и сильно задрожал всем телом. Невин схватил Брангвен за руку.

– Нам надо бежать, сейчас же, – сказал он.

– Я не могу. – Брангвен улыбнулась ему так же безумно, как и своему брату. – Я поклялась ему, что умру вместе с ним.

– Никто – ни бог, ни человек – не могут заставить тебя выполнить такую безрассудную клятву.

– Я дала ее самой себе, мой принц.

Невин схватил ее за руку и потащил к двери, но Гиррейнт вскочил и побежал им наперерез, его меч был наготове.

«Вот где меня настигнет смерть», – подумал Невин.

– О, боги! Принц Галрион, – прошипел Гиррейнт.

– Да, я. Ну, что же, добавь к крови своего друга еще и мою кровь.

– Не убивай его, Гир, – воскликнула Брангвен. – Убей лучше меня, и тогда все будет кончено.

– Я не в силах поднять меч ни на одного из вас, – проговорил Гиррейнт. – Принц? Ты увезешь ее?

– Гир. – Брангвен смотрела на него умоляюще. – Ты обещал мне. Ты поклялся убить нас обоих.

Глаза Гиррейнта гневно сверкнули. Он схватил ее за плечо и толкнул в объятия Невина.

– Сучка, убирайся отсюда! – прорычал он. – Я убиваю людей, которые мне дороги – и все это из-за тебя, – он ударил ее по лицу, – от одного взгляда на тебя меня тошнит.

Ложь выглядела достаточно неправдоподобной, чтобы Невин поверил в нее. Но когда Брангвен заплакала, глаза Гиррейнта сказали противоположное тому, что вылетело из его уст: о настоящей любви, о безнадежности человека, прогоняющего прочь единственное на свете существо, которое он по-настоящему любил.

– Возьми Серого в конюшне, – сказал Гиррейнт. – Он будет твоим приданым.

Гиррейнт повернулся и бросил свой меч через весь большой зал, затем упал на пол рядом с телом Блейна.

Медленно, шаг за шагом, Невин полувынес, полувыволок Брангвен из зала. Один раз он обернулся и увидел, как Гиррейнт свернулся в клубок за спиной Блейна. Он походил на воина, лежавшего рядом со своим убитым другом на поле боя и отказывающегося поверить в его смерть, и не обращающего внимания на людей, напрасно пытающихся увести его прочь. Во дворе последние лучи заходящего солнца просвечивали сквозь щели в воротах. Паж Гиррейнта с факелом в руке вел Серого из конюшни. Лада выбежала из башни, неся два седельных мешка и несколько свернутых одеял. Зловещая тишина висела над пустынным двором.

– Мой принц, простите меня, – сказал паж. – Я сначала не узнал вас.

– Я чертовски этому рад, – ответил Невин. – Лада, в крепости еще остался кто-нибудь? Вам лучше всего скрыться в ваших семьях. Вепрь вот-вот вернется назад и сожжет здесь все дотла, мстя за смерть Блейна.

– Да, нам лучше бежать, мой принц, – ответила Лада. – Я уже собрала с собой еду для нас и для моей госпожи.

Невин поднял Брангвен и посадил в седло, как ребенка, затем сам сел позади нее. Он медленно выехал, отпустил поводья, позволив нагруженной лошади двигаться по мере сил. На вершине холма Невин оглянулся, бросив последний взгляд на крепость, силуэт которой темнел на фоне закатного неба. Ему показалось, что он видит огонь, уже танцующий вокруг крепости. Они ехали всю ночь без остановки, пока не удалились на достаточно большое расстояние. Он решил ехать через горы – там сделали привал. Невин накормил лошадь и развел небольшой костер из щепок и веток сухих деревьев. Брангвен, не мигая, смотрела на огонь и не произносила ни слова.

– Ты должен знать, – сказала она, наконец.

– Я знаю, – ответил Невин. – Я забрал тебя вместе с ребенком.

– Отпусти меня. Я хочу умереть. Не может быть, чтобы ты все еще любил меня. Я беременна от моего родного брата.

– В этом я виноват больше, чем ты. Это я оставил там тебя с ним одну.

– Ты не толкал меня в его кровать. – Брангвен неуверенно улыбнулась ему, трогательно стараясь оставаться холодной. – Я тебя совсем не люблю.

– Ты не умеешь врать так же хорошо, как твой брат.

Брангвен вздохнула и посмотрела на огонь.

– Ребенок будет проклят, я уже знаю это, – заговорила она снова. – Почему ты не хочешь убить меня? Гир поклялся мне, что убьет нас обоих. Он обманул меня. Он ведь обещал! – она заплакала. – О, боги! Он ведь обещал мне.

Невин обнял ее и не успокаивал – пусть поплачет. Наконец она затихла. Он даже испугался сначала, но потом понял, что она медленно засыпает. Утром Брангвен впала в молчаливую задумчивость. Она ничего не говорила, отказывалась от еды, отворачивая голову, как капризный ребенок. Согласилась только сесть на лошадь. Все утро они медленно ехали, сторонясь дорог и жалея лошадь, насколько это было возможно. Невином овладевало отчаяние при мысли о том, что они не доберутся до Ригора. Брангвен была покинута и раздавлена, словно серебряная чашка, попавшая под грубый сапог воина, покидающего разграбленный зал. Только Ригор сможет помочь ей, Невин цеплялся за эту последнюю надежду, – но до него было еще несколько дней пути. Внезапно у Невина мелькнула мысль об отряде Вепря, который сейчас, наверное, уже выехал в крепость Сокола, чтобы отомстить. Паж, скорее всего, доехал до дома на рассвете, и им не остается ничего, кроме бегства в изгнание. Поздним вечером Невин и Брангвен выехали к реке, которая завтра должна вывести их к Ригору.

Невин устроил лагерь для ночлега и постарался сделать так, чтобы Брангвен поела или заговорила. Она не сделала ни того, ни другого. Неожиданно он понял, что она уморит себя голодом, исполняя клятву, данную богам.

– Что ты делаешь? – сказал Невин. – Подумай о ребенке, которого ты носишь. Ты заморишь его голодом. Бедное маленькое существо действительно проклято, если его собственная мать не хочет кормить его.

Ее глаза наполнились слезами. Брангвен подняла голову и посмотрела на него. Потом взяла кусок хлеба и начала понемногу откусывать от него. Невин дал ей сыр и яблоко. Она съела все, но по-прежнему не говорила ни слова. Он подбросил дров в костер и уложил ее поближе к огню. Когда он взял свои запасы еды, чтобы проверить что у них осталось, он обнаружил завернутыми в кусок материи все подарки, которые он дарил ей. Лада положила их. Невин долго смотрел на красивую брошь с изображением сокола и думал о Гиррейнте. Только поздней ночью Невин вышел наконец из задумчивости и развел огонь для своих целей. Вызывая боль и требуя больших усилий, Видение возникало медленно. Наконец он увидел большой зал в крепости Сокола. Тело Блейна лежало возле камина, под голову была подложена подушка и меч лежал на его груди. Когда Невин подумал о Гиррейнте, картина сменилась. Гиррейнт вышагивал взад и вперед по двору с мечом наготове. Он отказался бежать от своей судьбы. Невин не знал, как долго он наблюдал это последнее видение с Гиррейнтом. Костер почти потух, и Видение исчезло. Он подбросил дров еще и сразу же увидел Гиррейнта: все быстрее и быстрее его меч мелькал взад и вперед, лезвие блестело в свете факела. Наконец Невин услышал звук, который издал Гиррейнт, запрокинув голову, словно олень. Кони, большинство из них испуганно, поскакали вверх по склону холма. Гиррейнт спокойно дошел до ворот и расположился там, подняв свой меч в боевой готовности. Лорд Камлан, младший брат Блейна во главе своего отряда, показался в бледном свете факелов. Гиррейнт улыбнулся ему. Камлан выхватил свой меч, воины его отряда сделали то же самое.

– Где тело моего брата? – спросил он.

– Возле камина, – ответил Гиррейнт. – Похороните одного из моих коней вместе с ним?

С побледневшим лицом Камлан подался в седле вперед и пристально посмотрел на своего друга, который стал теперь его врагом. Он поднял свой меч и пришпорил коня. Люди бросились в атаку и окружили Гиррейнта. Невин увидел, как он взмахнул, окруженный толпой, мечом, ярким от крови. Лошадь попятилась, люди вскрикнули, затем толпа отпрянула назад. Гиррейнт лежал мертвый на земле. Из его виска струилась кровь. Камлан спешился и опустился рядом с ним на колени. Он поднял меч двумя руками и отрубил голову от тела Гиррейнта. Затем поднялся, взял голову за волосы, и крича от ярости, с силой швырнул ее в противоположную стену. Вдруг раздался пронзительный крик, спугнувший видение, – крик Брангвен. Невин вскочил и подбежал к ней как раз в то мгновение, когда она поднялась, рыдая.

– Гир, – сказала Брангвен. – Он мертв, Гир… – ее голос перешел в пронзительный крик. – Камлан – о, боги! – он убил, о, боги – Гир! – Невин обнял ее и сильно прижал к себе. Брангвен вырывалась из его объятий, оплакивая своего брата и отца своего ребенка. Невин крепко держал ее до тех пор, пока она наконец не утихла.

– Как ты узнала? – спросил он.

Брангвен молчала и плакала, дрожа всем телом. Невин гладил ее волосы, крепко прижимая к себе, до тех пор, пока она не успокоилась. Когда он отпустил Брангвен, она запрокинула голову и снова запричитала. И так продолжалось долго: только он успокоит ее, как вдруг что-нибудь опять напомнит ей о случившемся, и она снова начинает стонать, вырываясь и борясь с ним. Постепенно ее агрессивность утихла. Он уложил ее на плащи и позволил ей выплакаться, держа в своих объятиях. Когда она наконец заснула, он еще долго наблюдал за тем, как огонь разгорался сам собой, раздуваемый ветром, пока не уснул, утомленный, как и она.

Он проснулся через час и обнаружил, что она ушла. Невин вскочил на ноги и побежал к реке. Он увидел ее темный силуэт на фоне звездного неба. Она стояла на берегу в нерешительности.

– Гвени, – крикнул Невин, но она не шевельнулась. Прежде, чем он добежал до нее, она бросилась в воду, шагнув вперед с обрыва в своем длинном платье и исчезнув в темноте. Невин бросился за ней вслед. Темнота, холодное касание воды. Он едва мог смотреть и дышать. Поток сносил его. Он снова нырял под воду и снова всплывал на поверхность, но ничего не мог рассмотреть вокруг себя кроме черной воды. Хотя он понимал, что это уже безнадежно, он все же продолжал нырять, плавал взад и вперед по реке, словно охотничья собака в поисках водяной дичи. Затем течение понесло его, перевернуло и ударило обо что-то в темноте. Хотя его раненое плечо жгло как огнем, ему все-таки удалось выбраться на берег реки. Он долго лежал здесь, рыдая и задыхаясь от горя. Как только первые лучи восходящего солнца осветили небо, Невин поднялся и пошел вдоль реки вниз по ее течению. Он так обезумел от горя, что едва понимал, что делает. Он брел медленно, все еще пытаясь ее увидеть. И он нашел ее, когда солнце уже совсем взошло. Течение вынесло ее тело на песчаный берег. Она лежала на спине, ее золотые волосы растрепались и спутались, ее прекрасные глаза были широко открыты, смотря невидящим взглядом в яркое безоблачное небо. Она исполнила клятву, которую дала богам. Невин поднял ее, положив голову на свою неповрежденную руку и понес назад в лагерь. Он думал только о том, что должен отвезти ее домой. Он завернул ее в оба плаща и привязал к седлу. Только поздней ночью он добрался до хижины в лесу. Ригор выбежал навстречу и остановился, смотря на ношу в седле.

– Ты опоздал, – сказал Ригор.

– Это было поздно уже с первого дня, когда он стал спать с ней. – Невин спустил ее вниз и развернул плащ. Он положил тело возле камина и сел рядом. Зашло солнце и в хижине стало темно. А он все смотрел на нее. Просто смотрел, как будто надеялся, что вот она проснется и улыбнется ему. Вошел Ригор с фонарем в руке.

– Я стреножил лошадь, – сказал он.

– Спасибо.

Не торопясь, временами прерывая фразы, Невин рассказал Ригору, как все было. Тот слушал, изредка кивая.

– Бедная девочка, – сказал наконец Ригор. – В ней было больше благородства, чем во всех вас, и в ее брате.

– Да. Я плохо сделаю, если убью себя на ее могиле?

– Да. Я запрещаю тебе это.

Невин неопределенно кивнул, удивляясь, почему он так спокоен. Он смутно догадывался, что повинен в этом его учитель.

– Она мертва, мальчик, – сказал Ригор. – Ты должен оставить ее. Все, что мы можем сделать сейчас для Гвени – это молиться за нее, чтобы ей было лучше в том мире.

– Где? – Невин горько ронял слова, – в призрачной Иной Земле? Какие они боги, если позволили ей умереть и не убили такого негодяя как я?

– Послушай, мальчик, ты обезумел от горя. И я боюсь за твой рассудок, если ты будешь продолжать думать об этом. И боги ничем здесь не помогут. – Ригор мягко дотронулся ладонью до руки Невина, – давай сейчас пойдем, сядем за стол. Пусть бедная маленькая Гвени останется лежать там.

Невина спасло то, что он привык подчиняться. Он позволил Ригору поднять себя и отвести к столу. Затем сел, когда Ригор сказал ему это сделать, и взял кружку с элем только потому, что учитель дал ее ему.

– Так-то лучше, – заметил Ригор. – Ты думаешь, она ушла навечно, да? Быть оторванной от жизни, всегда и везде – и это ей, девочке, которая любила жизнь так сильно.

– А как я еще могу думать?

– Я расскажу тебе правду вместо домыслов. Это великая тайна Двуумера. То, о чем ты не должен рассказывать ни одному человеку, если он не спросит тебя об этом напрямик. И тот, кто действительно не относит себя к знающим Двуумер, никогда об этом не спросит. Секрет этот состоит в том, что все, и мужчины, и женщины, проживают не одну, а много жизней, снова и снова, назад и вперед между этим миром и другими мирами. А тогда что это такое – смерть, мальчик? Это рождение для другой жизни. Это правда, что она ушла, но ушла в другой мир и, я клянусь тебе, кто-то придет навстречу ей.

– Я никогда не думал, что ты обманываешь меня. Ты думаешь, кто я? Дитя, которое не может принять горя без некоторых прелестных сказок, скрашивающих его?

– Это не ложь. И скоро, когда ты разовьешь свои возможности, ты будешь делать и видеть вещи, которые убедят тебя, что это – правда. А до того – полагайся на меня.

Невин сомневался, но он точно знал, что Ригор никогда не будет говорить неправды о пророчестве.

– И, несмотря ни на что, – продолжал учитель, – она умерла для того, другого мира, и будет рождена снова, в этом. Я не могу знать, пересекутся ли ваши пути снова. Это им, великим лордам Судьбы, решать, а не мне, и не тебе. Ты еще продолжаешь сомневаться в словах моей клятвы?

– Я никогда не смогу не поверить учителю.

– Ну, тогда вот что у тебя есть. – Ригор сделал длинный усталый вздох. – Так как люди верят в горькое лучше, чем в сладкое, я расскажу тебе еще кое-что. Если ты снова встретишь ее – то ли в этой жизни, то ли в следующей, – тогда ты оплатишь ей свой великий долг. Ты обманул ее, мальчик. Я был почти готов выгнать тебя, но это означало бы только то, что я обманул тебя. Если ты намерен отплатить свой долг, твоя ноша станет легче. Может быть, это приятнее, сказать тебе, что вы встретитесь опять. Но подумай, в чем твой долг перед ней? Маленький дурачок, ты узнаешь ее лучше. Ты думаешь о ней как о драгоценном камне, прекрасной лошади, лучшей женщине, как будто все это ожидает тебя в качестве приза. Но под этим обличьем, этой проклятой красотой, скрывается женщина, которая сильнее, чем ты, стремится к Двуумеру. Как ты думаешь, почему я брожу вокруг, держа под наблюдением Соколов? Как она может когда-нибудь обучиться таинствам Двуумера, если не через мужчину рядом с собой? Ты думаешь, почему ты влюбился в нее в тот самый момент, когда увидел ее впервые? Ты знал, дурачок, или будешь знать, – вы были парой, были предназначены один другому. – Ригор стукнул рукой по столу. – Но теперь она ушла.

Невин почувствовал стыд и боль, волной подкатившие к нему.

– И скоро она должна будет начать все сначала, – продолжал безжалостно Ригор. – Маленькое, слепое, несмышленое дитя: годы пройдут, прежде чем она научится говорить и держать ложку в руке. Она должна будет вырасти, пройдя все сначала, и это в то время, когда королевство нуждается в каждом знающем Двуумер. Болван! К тому же еще неизвестно, где будешь ты сам. Кретин!

Невин не выдержал и заплакал, уронив голову на руки, скрещенные на столе. Ригор поспешно поднялся и положил мягкую ладонь на его плечо.

– Прости меня, мальчик, – сказал Ригор, – настало время поговорить о том, как мы устроим похороны. Не надо, чтобы это угнетало тебя. Послушай, ну, ну, прости меня.

Еще долго Невин не мог успокоиться, перестать плакать. Утром Невин и Ригор отнесли тело Брангвен в лес, чтобы похоронить ее. Невин почувствовал смертельную усталость, когда помогал рыть могилу. Он поднял Брангвен в последний раз и опустил в яму, затем положил рядом с ней все ее драгоценности. Ради другой жизни или нет, но он хотел похоронить ее с почестями, как принцессу. Вместе с Ригором они засыпали могилу и сложили над ней пирамиду из камней для того, чтобы животные не разорили ее. Вокруг на много миль простирался безлюдный и безмолвный лес. Она была похоронена далеко от своих предков. Положив последний камень на вершину пирамиды, Ригор воздел руки к солнцу.

– Все кончено, – произнес он. – Пусть отдыхает.

Невин опустился на колени у основания пирамиды.

– Брангвен, любовь моя, прости, – произнес он, – если мы когда-нибудь встретимся снова, клянусь тебе, я исправлю это. Клянусь тебе. Я не успокоюсь, пока все не будет сделано так, как надо.

– Замолчи! – рассердился Ригор. – Ты не знаешь, что с тобой будет.

– Проклятие! Я все равно клянусь в этом. Я не успокоюсь, пока не исправлю этого.

С ясного неба послышался раскат грома, потом второй, потом следующий – третий, – сильные глухие, гулким грохотом прокатившиеся над лесом. Ригор отпрянул назад, его лицо побелело.

– Ну вот, – произнес он. – Великие приняли твою жертву. После грома вокруг стало невыносимо тихо. Невин поднялся, трясясь как в лихорадке. Ригор наклонился и поднял свою лопату.

– Вот так, мальчик, – сказал он, – клятва дана.

Лес был золотым и багряным, и ветры дули с севера, когда к ним приехал гвербрет Мэдок. Невин возвращался из лесу, где он собирал дрова на зиму, когда увидел прекрасную черную лошадь укрытую попоной, свисающей по обе стороны седла, стоящую перед хижиной. Он сбросил в ящик вязанку дров и побежал в хижину, за столом сидели Мэдок с Ригором и пили эль.

– Это мой подмастерье, ваша светлость, – сказал Ригор, – вы очень хотели его увидеть.

– Вы приехали убить меня? – спросил Невин.

– Не будь дураком, мальчик, – ответил Мэдок, – я приехал, чтобы предложить Брангвен свою помощь, но услышал, что теперь уже слишком поздно.

Невин сел и почувствовал, как горе тяжело всколыхнуло его сердце.

– Как вы нашли меня? – спросил он.

– Расспрашивая то здесь, то там. Я стоял во дворе, когда тебя изгоняли, и пытался убедить его величество, чтобы он простил тебя. С таким же успехом я мог бы стараться выжать мед из турнепса. Твоя высокочтимая матушка намекнула мне, что ты собираешься изучать Двуумер, и поэтому надеяться было вообще не на что. И потом, когда я поехал к госпоже Росе после убийства Блейна, то услышал один или пару рассказов от слуг о каком-то странном лекаре и его подмастерье.

Ценные сведения, – подумал я, но у меня все никак не было времени, чтобы проверить.