Джилл снова услышала пронзительные крики филина. Время от времени одно большое перо падало вниз, отблескивая серебром в лунном свете. Джилл и Дженантар выбежали на луг и стояли прямо под сражающимися в поднебесье птицами. Дженантар не решался выстрелить, потому что боялся ранить филина. Оба участника этого необычного сражения выбились из сил и стремглав бросились вниз, но под самой землей возобновили борьбу. Они пронзительно кричали и царапали друг друга, взмахивая огромными крыльями. Филин устал раньше и двигался медленнее.

– Адерин, – прокричала Джилл, – опускайся вниз. Совсем спускайся!

Не обращая никакого внимания на ее крик, ястреб камнем бросился вниз и вцепился в филина. Они спускались все ниже и ниже, и в этот раз филину удалось нанести клювом небольшую рану ястребу. Джилл подскочила, готовая бежать, и ждала с клинком наготове, затем побежала через луг и подпрыгнула вверх, бросаясь с клинком на ястреба. Она упала в траву на колени, нанеся удар, ястреб пронзительно вскрикнул в агонии. Джилл почувствовала взмахи крыльев над своей головой. Это вырвавшийся из когтей ястреба филин взлетел – и как раз вовремя, потому что мог разбиться об землю. Джилл поднялась, шатаясь. В воздухе послышался звук пущенной Дженантаром стрелы. Пронзенный в самое сердце, ястреб издал последний крик и начал падать. Его очертания изменялись в сверкании голубого света. В один ужасный момент Джилл увидела, как то, что было ястребом, вдруг стало обретать человеческие очертания: оперение и плоть, перемежающиеся одно с другим. Филин издал длинный печальный крик и сел в траву. Он исчез полностью. На его месте сидел Адерин с окровавленными рваными ранами на всем теле, которые наносил филину ястреб своими длинными когтями. Джилл побежала к нему.

– Нам надо остановить кровь, – прокричала она.

Адерин отрицательно покачал головой и поднялся, шатаясь и опираясь о плечо Джилл. Она немного приподняла его и вместе с эльфами они перенесли обессилившего Адерина в то место, где лежал труп Лослейна. Он лежал на спине, его лицо было поцарапано, ребро порезано серебряным клинком, грудь его пронзила серебряная стрела. Адерин поднял к небесам руки.

– С этим покончено, – произнес он. – Дадим ему теперь уйти в Залы Света, там его осудят. Это конец.

Воздух содрогнулся от трех громких ударов, прокатившихся по лугу, похожих на гром среди ясного неба. От этого звука кровь похолодела в жилах Джилл, она громко вскрикнула. Адерин опустил руки и смотрел на труп. Даже при тусклом свете луны Джилл увидела, что Адерину стоило больших усилий держать себя под контролем. Дженантар обнял старика за плечи, что-то тихо шепча ему на языке эльфов и повел его к деревьям на краю луга.

– Может отнесем этот кусок мяса в лагерь? – Калондериэл лениво пнул голову Лослейна, – наш Командующий очень обрадуется.

Когда они наклонились, чтобы поднять тело, Джилл услышала, что Адерин монотонно на высокой ноте причитал по покойнику. Без остановки он продолжал в нарастающем ритме и это звучало так жалобно, что Джилл была рада, что они удалились настолько, что его не стало слышно. Она очень удивилась тому, что Адерин так оплакивал своего врага. Но потом вспомнила, что в старинных преданиях говорилось о том, что совместное занятие Двуумером сильно связывало людей. Когда они вошли в лагерь, шатаясь от тяжести своей ноши, один из караульных узнал Лослейна и прокричал его имя. Прибежали все остальные, смеясь и хлопая друг друга по спине. Знать и чернь – все вместе столпились вокруг, когда они бросили тело к ногам Родри.

– Так что, ублюдок истекает кровью, как любой другой человек, да? – крикнул Родри, – послушайте, люди, что вы теперь думаете о его проклятом предсказании?

Армия ответила свистом и непристойностями. Родри поднял руки, призывая к тишине.

– Вернуть Советника его лорду будет для меня большой честью, так ведь? – сказал он, ухмыляясь. – Я представляю, что подумает эта подлая ласка, когда увидит вот это!

Ликуя, люди приветствовали его. Джилл посмотрела вверх, на молчаливую крепость, и подумала о том, что Корбин и его люди могут услышать шум в их лагере. По холодному прикосновению Двуумера она знала, что завтра состоится сражение. Единственное, что оставалось Корбину и Новеку сделать, чтобы спасти свою честь – предпринять вылазку и умереть.

Поздно ночью Невин попытался связаться с Адерином. Он ощутил мысли своего старого ученика – раненого, наполненного страданием и пораженного горем – так осязаемо, что слезы навернулись ему на глаза. Он перестал связываться с Адерином и оставил его наедине с его горем. Позже у них будет время поговорить и обсудить детали. Сейчас Невин узнал важную вещь – Лослейн мертв. Он отошел от жаровни к окну и открыл ставни. Далеко внизу лежал окутанный темнотой и тишиной небольшой городок крепости Гвербин. Где-то лениво брехала собака, вспыхнул во дворе фонарь… Спящие в домах люди не должны знать, какая опасность угрожала им и их лордам. Последнюю неделю он связывался с другими мастерами Двуумера королевства, живущими в разных его концах. Некоторые из них шли по пути черной магии, но сейчас все они были настороже. Вскоре Невин получит известие о его исчезнувшем враге. Он надеялся на это, потому что был намерен принимать против него меры в ближайшее время.

– Завтра увидим конец этой небольшой пьесы, – заметил он, обращаясь к звездному небу. – О, дорогие боги, сохраните мою Джилл!

Лагерь готовился к сражению. Обоз переместили дальше на луг. Освещенная яркими солнечными лучами, армия Родри была готова к бою: все сидели верхом на конях и ждали у стен крепости Браслин. Родри расположил своих людей достаточно далеко от стен – так, чтобы Корбин мог вывести из крепости все свои основные силы до начала сражения. Джилл сидела верхом на золотом охотнике между Слигином и Родри. Сразу позади них был отряд из людей, отобранных для охраны Джилл.

– Запомни порядок, – сказал Родри, – ты отступишь назад и пропустишь остальных для того, чтобы окружить Корбина. А потом – он твой.

Джилл улыбнулась ему. Сейчас, когда подошло время действовать, ее страх рассеялся, оставив небольшой холодок под ложечкой. Ее конь Восход нетерпеливо перебирал ногами, готовый к выступлению. Вдруг над крепостью прозвучал сигнал серебряного горна. Джилл надела поверх шапки капюшон кольчуги, затем сверху еще шлем, приготовила щит и встала в колонну Родри. Когда звук горна долетел до них снова, она извлекла из ножен меч. Раздался скрип открывающихся ворот крепости Браслин. Основная колонна армии Родри во главе с Передиром, двинулась вперед, затем остановилась на мгновение и стремглав бросилась в атаку, когда из ворот начали показываться всадники неприятеля, выстраиваясь в неровную линию для того, чтобы отражать атаку. Когда над полем начали раздаваться боевые кличи, рой дротиков поднялся в воздух.

Занять позицию! – прокричал Родри своему отряду. Люди окружили Джилл, держась от нее на расстоянии нескольких ярдов, освободив ей место для того, чтобы развернуться, когда начнется поединок. Она поднялась в стременах, окинув взглядом поле, где пыль носилась густыми тучами. Люди Корбина и Новека ехали верхом попарно ряд за рядом, мужественно сражаясь, разгоняя толпу и прокладывая путь. Джилл увидела столпившихся вокруг Новека всадников. Передир сражался в центре этого скопища людей. Вокруг был ужасный шум, она никогда не думала, что сражение бывает таким пронзительно кричащим и оглушающим.

– Туда! – прокричал Слигин, – в сторону ворот!

На его зеленом щите было серебряное окаймление. Корбин выехал из ворот на черной лошади в сопровождении небольшого отряда. Родри дал своему отряду команду «галопом вперед». Неожиданно он разразился холодным дьявольским хохотом, казалось идущим прямо из времен Рассвета. Отряд галопом несся вперед и вклинился прямо в центр сражающейся толпы. Джилл ощутила себя листком подхваченным потоком, когда они заходили флангом, крича и отражая мечами удары, то столкнулись лицом к лицу с людьми Корбина. Впереди Джилл, подобно дьяволу, хохотал Родри и она увидела, как в солнечном свете блеснул его поднятый вверх окровавленный меч. Сквозь перемещающуюся путаницу людей и лошадей она могла только смотреть на него, с трудом отбивающегося от двух всадников из армии Корбина, в то время как Слигин пытался пробраться через толпу ему на помощь. Все вокруг работали мечами и ругались, лошади поднимались на дыбы, когда они предприняли попытку продвинуться вперед. Вдруг смех Родри перешел в неистовую ярость, Джилл инстинктивно поняла, что он в смертельной опасности. Она рискнула подняться на стременах и увидела, что люди Корбина разорвали кольцо, окружавшее Родри, и расчищали проход своему господину. Корбин собирался предпринять последнюю попытку, чтобы убить Родри, и только Джилл могла остановить его.

В это мгновение Джилл словно обезумела. Кроваво-красный туман вспыхнул, окрасив все вокруг. Смех вырвался из ее уст, она не могла больше ни о чем думать. Джилл направила свою лошадь прямо к Родри. Она наносила мечом удары и продолжала хохотать. Человек на гнедом коне повернулся к ней лицом, Джилл нанесла удар и увидела, что удачно: он упал рядом с ней. Восход беспрекословно подчинился ей, и Джилл нанесла удар по всаднику в том месте, где он не был защищен щитом, когда он попытался развернуться в седле. Пока он собирался нанести ответный удар, Джилл размахнулась и рубанула мечом по его левой щеке. С криком он упал прямо под копыта своей лошади.

Когда гнедая лошадь споткнулась и упала, Восход брыкнул без команды и Джилл перелетела через него, упав слева от Родри. Далеко впереди в толпе промелькнул украшенный серебром щит Корбина. Отразив удар со стороны, Джилл мельком увидала лицо Корбина – потное и оскаленное, когда он замахивался мечом на Слигина. Слигин выронил меч и уцепился за седло, так что следующим ударом Корбин мог легко попасть в него. Джилл ударила лошадь Слигина, заставив ее попятиться назад, и как раз вовремя. Один из людей Слигина схватил его коня за поводья и побежал, увозя своего господина.

– Корбин! – прокричала Джилл. – Твоя Судьба пришла к тебе!

Он услышал ее – она знала это по тому, как он вскинул голову и повернулся в ее сторону. Несмотря на то, что Джилл была вся покрыта пылью и потом, он, должно быть, понял, что перед ним была девушка. Мгновение он оставался неподвижным. Заливаясь смехом, Джилл отражала удары, сыпавшиеся со всех сторон, и двигалась прямо на него. Вдруг он развернул своего коня и поскакал от нее, расталкивая своих людей. Один из них развернулся прямо перед Джилл, прикрывая его отступление.

– Трус! – прокричала Джилл, а затем засмеялась. Замахиваясь мечом, нанося тяжелые удары, едва успевая отбиваться, она преследовала всадника, только что развернувшегося перед ней. Он обогнал ее, развернул коня и помчался галопом, спасаясь бегством так же, как и его лорд. Восход перепрыгнул через убитую лошадь и они выбрались из толпы. В облаке пыли битва кружила по кругу. Здесь и там возникали стычки вокруг какого-нибудь лорда, по всему лугу были видны сражающиеся пары. Те, кто был ранен, скакали куда придется. Черная лошадь быстрой рысью уносила Корбина.

– Ублюдок, – прошептала Джилл. – Восход, догоним его?

Западный охотник бросился вперед так, как будто тоже видел их жертву. Перепрыгивая через трупы, объезжая сражающихся, они мчались через поле, рискуя жизнью на ухабах. Из-за шума сражения Корбин не слышал, как они приближались. Когда Восход сделал последний рывок, какой-то злой рок, или что-то другое заставило Корбина оглянуться. Он ударил своего коня лезвием меча плашмя и черной стрелой понесся дальше.

– Стой! – крикнула Джилл. – Трус!

Восход вытянулся, как стрела, и постарался удержать темп, но он вспотел и был весь в серой пене: вороной ускакал далеко вперед. Заплакав от злости, Джилл отпустила поводья. Корбин собирался сбежать – и все потому, что он был проклятым трусом. Вдруг вороной взвился на дыбы и тяжело рухнул на землю со стрелой, вонзившейся в горло. Корбин едва успел вовремя отскочить, затем поднялся, шатаясь и ища свой меч. В приступе неистового хохота Джилл соскочила с коня и побежала к нему. Ей показалось, что она увидела Калондериэла, скачущего ей на помощь. Корбин занял боевую позицию, держа наготове меч и щит. Под пылью и потом его лицо было мертвенно бледным. С криком Джилл сделала обманный выпад. Корбин отбил ее удар мечом.

– Ну как, я умею драться или нет? – сказала Джилл. – Ты должен умереть, Корбин. Ну как, теперь тебе нравится пророческое предсказание?

Джилл легко и быстро отразила удар, нанесенный Корбином, и отпрыгнула в сторону. Кровь просочилась через кольчугу на его левой руке. Джилл увернулась и отразила его ответный удар. Собрав все силы, Корбин бросил левой раненой рукой щит ей в голову. Джилл присела и легко увернулась в сторону. Она нападала, уворачиваясь от ударов, маневрировала снова – и так до тех пор, пока Корбин не оказался между ней и своей мертвой лошадью. Вскрикнув, Корбин споткнулся и Джилл нанесла ему легкий удар по лицу. Кровь потекла по его щекам.

– За Родри! – Джилл сделала еще выпад, произнося это имя. Она изо всей силы нанесла удар по груди Корбина, разрубив его кольчугу. Меч вошел глубоко, немного ниже ребер. Когда она отдернула меч, Корбин упал на колени, на его губах появилась кровавая пена. Затем он согнулся и умер у ее ног.

– Хорошо сыграно, – крикнул Калондериэл.

Все еще охваченная приступом неистовства, Джилл обернулась в его сторону. Он же осторожно наблюдал за ней, его бархатные кошачьи глаза расширились от страха и он держался на расстоянии от Джилл.

– Джилл, ты узнаешь меня?

– Да.

Она вернулась назад к трупу и увидела тень Корбина. Бледно-голубоватая она имела очертания голого тела Корбина и его лицо. Она парила над трупом, пристально глядя на Джилл. Ее губы беззвучно шевелились, ее глаза были полны ужаса. Джилл громко закричала.

– Что случилось? – схватил ее за руку Калондериэл.

– Его тень! Ты не видишь ее?

– Что? Там ничего нет.

Корбин смотрел на нее с упреком и страхом. По тому как двигался его рот можно было предположить, что он спрашивал ее о чем-то. Калондериэл взял ее за плечи и попытался увести.

– Нам надо найти Адерина, – сказал он.

Также быстро, как гаснет догоревшая свеча, приступ неистовства угас в Джилл. Она вцепилась в Калондериэла и заплакала в его объятиях.

Бой был окончен. С мечом в руке Родри ездил по полю боя и отдавал приказы. Некоторые спешивались и уводили лошадей за собой, другие искали раненых среди лежавших на земле. Передир и Эдар встретились и стояли в стороне от Родри.

– Вы видели Джилл? – крикнул им Родри.

– Я видел, – сказал Передир. – Корбин мертв, это точно. Я видел, как Калондериэл повел Джилл к лекарям. Она плакала, но она сама могла идти.

– О, боги! Она ранена. – Родри почувствовал, что слезы подступают к горлу. – Прекрасный человек – наверное думаешь ты обо мне – позволил, чтобы девушка получила предназначенную для тебя рану.

– Замолчи, – рассердился Эдар. – У тебя не было никакого другого выбора.

– Послушай, лорд Командующий, – произнес Передир. – Пойди взгляни на Корбина и тогда увидишь, что ты прав, послав вместо себя эту девочку.

Спешившись около тела Корбина, Родри понял, что Передир имел в виду. Удар Джилл разрубил прочную кольчугу Корбина и пронзил его, как цыпленка.

– Черт побери! – прошептал Родри. – Это действительно она сделала?

– Я видел это собственными глазами, иначе я сам не поверил бы этому, – заметил Передир. – Она тоже хохотала, когда сделала это.

Родри нашел Джилл возле подводы Адерина. Старик осматривал раненых. Джилл сидела на земле, опершись спиной о фургон и не мигая смотрела перед собой. Она ничего не сказала, когда Родри опустился перед ней на колени.

– Куда тебя ранило?

– Я не ранена, – тихо произнесла Джилл. – Никто еще так не владеет мечом, чтобы ранить меня.

– Тогда что случилось?

– Я не знаю. Я правда не знаю.

Это было все, чего удалось Родри добиться от нее, пока Адерин осматривал раненых. Еще не отошедший от сражения предыдущей ночью, Адерин стоял в стороне и наблюдал, как слуги смывали кровь водой из ведер с тыльных ворот крепости. Он взял руку Джилл и сжал ее.

– Ты ранена? – спросил Адерин.

– Нет. – Джилл неожиданно вырвалась, побледнев. Она заговорила очень быстро: – я видела его тень. Я имею в виду Корбина. Я убила его а потом я видела, как он стоял на своем теле. Он был весь голубой и, ей-богу, смотрел глазами.

Родри почувствовал озноб, Адерин просто кивнул.

– У тебя просто был приступ боевой лихорадки, – сказал Адерин. – Я слышал, как ты разрубила кольчугу Корбина. Разве ты могла бы это сделать сейчас, дитя с холодным рассудком?

– Никогда, – ответила Джилл, – трудно поверить, что тогда я это сделала.

– Это точно была боевая лихорадка. Мне, правда, это не совсем понятно, но, видимо, это какая-то чрезмерная пылкость в крови. Это придало тебе силу, во много раз большую твоей собственной. И тебе еще видны вещи, которые обычно скрыты.

– Так его тень на самом деле была там? – спросила Джилл. – Я думала, что сошла с ума.

– Нет, не сошла. – Адерин осторожно подбирал каждое слово. – То, что ты назвала человеческой тенью, на самом деле его настоящая сущность – та часть, которая постоянно находится в его теле и делает его живым, и которая содержит в себе его мозг и сознание. То, что ты видела, был сам Корбин, крайне смущенный тем, что он умер.

Джилл как будто собиралась сказать что-то, но внезапно вскочила и побежала, словно испуганная лошадь, обегая фургоны. Родри бросился вслед, но Адерин схватил его за руку.

– Пусть идет, – произнес он. – Ей надо побыть одной с этим.

– Конечно, – сказал Родри. – Я только слышал, что ты говоришь, и это привело меня в ужас. Адерин, я сам становлюсь как сумасшедший во время боя, но я никогда не видел никакой тени.

– Ты не имеешь такого дара, который есть у Джилл, запомни это, Родри Мэйлвейд. У Джилл есть склонность к Двуумеру.

Родри вдруг испугался этого слабого истощенного старика. Он пробормотал, что-то вроде извинения и поспешил прочь.

Одетая в кольчугу и утомленная битвой, Джилл не могла убежать далеко. Она миновала обоз фургонов и медленно спустилась к ручью. Она запуталась в длинной траве и опустилась на колени, запыхавшись. Джилл бросилась на землю вниз лицом и раскинула руки, как будто могла обнять ее, нагретую за день солнцем, как свою мать. Лесные жители прыгали вокруг нее. Серый гном появился и перебирал своими длинными пальцами ее волосы. Наконец Джилл села и посмотрела на крепость Корбина: зеленое знамя было спущено. У Джилл возникло жуткое чувство, что где-то там тень Корбина бродит, пытаясь проникнуть в дом. Ее чуть не вырвало.

– Я не хочу больше никогда участвовать в войне, – проговорила она, обращаясь к гному. Она поняла, что в данный момент ни о чем не в состоянии думать, кроме того, что она не искупалась. Она сбросила с себя кольчугу, одежду и бросилась в неглубокий ручей. Серый гном уселся на траву и наблюдал за тем, как она мылась, пытаясь оттереть с себя грязь полными пригоршнями песка со дна ручья.

– Я хочу переодеться в чистую рубашку, – сказала Джилл, – она в моем седельном мешке.

Гном кивнул и исчез. Через некоторое время он вернулся, таща за собой рубашку. Она была ненамного чище, но зато не пахла потом и кровью других людей. Джилл оделась и свернула кольчугу в рулон. Она чистила свой меч, хотя один раз уже сделала это, пока не убедилась в том, что на нем ни осталось ни одной капли крови. Потом она просто сидела, ни о чем не думая, пока Дженантар не пришел за ней.

– Ты уже давно здесь, – сказал он.

Джилл увидела, что солнце уже садилось, и от крепости на лугу лежала темная длинная тень.

– Послушай, Джилл, – сказал Дженантар, – не убивайся так из-за того, что убила Корбина. Он заслужил смерть.

– Это я не из-за него, – ответила она. – Черт побери, я даже не знаю, что мне делать.

Джилл положила кольчугу в грузовой фургон, потом пошла вместе с Дженантаром вверх в крепость, где, как он сообщил ей, раненые уже были размещены в казарме Корбина и победители пили мед в его большом зале.

Прогулка по двору вызвала в ней необычное ощущение. Много дней это место было недосягаемым, как луна; а сейчас она была здесь и шла по нему как завоеватель. Большой зал был полон людей. Джилл старалась оставаться незамеченной. Все же полусонные люди узнавали ее среди остальных и поворачивались, пристально смотря в ее сторону. Постепенно зал затих и все смотрели на воина-мстителя, предсказанного Двуумером. Сидевший во главе стола для знати Родри, встал.

– Иди, сядь на мое место, – сказал Родри.

Каждый человек, находившийся в зале, приободрился, когда она проходила мимо.

«Они скорее подумают, что я избранница одного бога, или какого-нибудь другого, – подумала Джилл, – чем допустят, что я – обыкновенная женщина, которая просто умеет драться так же хорошо, как это делают мужчины. Они считают меня отмеченной богом».

И не играет роли, что честь, которую они оказывали ей, была обеспечена достаточно реальной причиной. Вдруг она громко рассмеялась, опьяненная своей славой. Знать поднялась и все поклонились ей, Родри налил ей бокал меда и поднес, как паж.

– Покончено с повстанцами, – сказал Родри. – Ты заслужил свою славу, серебряный клинок.

Смеясь, Джилл подняла за его здоровье свой кубок.

– Спасибо, господин, – ответила Джилл, – за то, что дали мне возможность ее заслужить. Я не посмела бы посмотреть Невину в глаза, если бы осталась жива, а вы – нет.

Испуганные и бледные слуги Корбина в страхе прислуживали на их торжестве, принося еду из кладовых падшего лорда. Во время еды знать обсуждала вопрос о том, что может сделать Ловиан с землями Корбина и Новека.

Пока Джилл пила мед, она не слушала и не вникала в подробности о заслугах тех или иных кузенов и родственников. Она могла думать о Родри, который был сейчас так близко от нее. Время от времени он смотрел на нее взглядом, выдававшим его желание. Джилл было стыдно за то, что она превратилась в девчонку, у которой не было ничего на уме кроме того, чтобы оказаться в его объятиях. Но Джилл понимала, насколько он стоял выше ее. Он только соблазнит ее, а потом бросит с ребенком.

Кроме того отец изобьет ее до синяков. Однако неожиданно что-то постучалось в ее сознание: она была победителем. Она рисковала своей жизнью из-за одного из этих знатных лордов. Лошадь – это очень хорошо, но почему ради всех богов она не может получить награду, которую действительно хочет иметь? Она повернулась к Родри и улыбнулась ему, и продолжала улыбаться до тех пор, пока он не успокоился, посвящая ей каждый свой жест и каждый взгляд. Наконец отряд утих.

Джилл попросила лордов извинить ее и покинула зал вместе с Адерином. Она отвела его в палатку эльфов и убедилась в том, что он удобно расположился в ней, а затем пошла к своим одеялам. Долго она лежала без сна, прислушиваясь, как люди возвращались к своим постелям. Когда лагерь наконец затих, она встала и выскользнула из палатки, не разбудив Адерина. Около палатки Родри она поколебалась, но лишь одно мгновение, перед тем как откинуть полог и войти. В темноте она услышала, как Родри сел, что-то бормоча. Она подошла к нему и села рядом.

– Джилл, – прошептал он, – что ты здесь делаешь?

– А как ты думаешь?

– Ты сошла с ума. Уходи, пока я не погубил нас обоих.

Она коснулась его щеки. Он оставался еще спокойным.

– Остановись, – прошептал Родри. – Я сделан только из плоти и крови, а не из стали.

– И я тоже. Нам нельзя иметь только одну эту ночь?

Пока он пытался что-то отвечать, она сняла рубашку через голову и бросила ее на пол. Родри повернулся и взял ее за плечи, прижал к себе и поцеловал так жадно, что она перепугалась – просто потому, что он был намного сильнее ее. Его руки скользнули вниз по ее обнаженной спине. Потом он повернул ее и снова поцеловал. Она почувствовала, что стала безвольной и слабой, как тряпичная кукла. Но когда он ласкал ее и она ощутила своей грудью дрожание его рук, в ней вспыхнуло желание. Она обняла его за шею и он опустил ее на одеяла, целуя. Остатки ее страха исчезли, словно лист сгоревший в огне. А далеко отсюда в крепости Гвербин Невин проснулся и сел, зная о том, что происходит.

– Эти маленькие дураки! – произнес он в темноте. – Я надеюсь, у них хватит ума хотя бы на то, чтобы скрыть это от Куллина.

Элдиф, 1062

Может ли плотник построить дом без гвоздей? Может ли портной сшить рубаху без ниток? Точно так же королевство держится на уважении, когда люди повинуются тем, кто стоит над ними, и обращаются с теми, кто ниже их, великодушно. Без уважения королевство рухнет – если кто-то посмеет ослушаться короля или не дать крошки хлеба умирающему ребенку. Следовательно, каждый знатный человек должен уважать своего господина, точно исполняя каждый закон и чтя пышность его двора…

Принц Мэйл-и-Гвэйс, 802

– Итак, Джилл убила Корбина, – сказала Ловиан. – Ради самой Богини, я даже не могла этого предположить.

– А я верил в нее, – произнес Невин. – У нее есть скрытые возможности, о которых она даже не знает.

– Ты меня заинтриговал.

– Это должно остаться между нами, извини.

Ловиан улыбнулась ему. Они сидели в небольшом садике позади пристроенных башен крепости Гвербин. Последние красные розы алели на фоне серых стен.

– Твой друг с Запада приедет сюда? – спросила Ловиан.

– Нет. Я думал, что он приедет только в том случае, если Риису нужны будут показания, что Лослейн – убийца. Но они все – и он, и его жители западных земель – хотят побыстрее вернуться в свои края.

– Они очень необычные, эти жители западных земель. И странно, что многие люди относятся к ним с отвращением. Я всегда находила их близкими нам по духу, не настолько, правда, чтобы уехать с ними, но все же родственными по духу.

Хотя она говорила об этом рассеянно, в мыслях Невина возникло сомнение.

– Лови, – сказал он, – могу я спросить тебя о чем-то, из-за чего ты можешь обидеться?

– Можешь. Но я могу и не ответить.

– Хорошо. Тингир – действительно отец Родри?

Ловиан наклонила на бок голову и лукаво посмотрела на него. Несмотря на то, что в ее волосах уже была видна седина и на лице были видны морщинки, Невин, глядя на нее, ясно представил себе, какой красивой она была двадцать лет назад.

– Нет. Не был. Это верно, – сказала Ловиан. – Даже Медилла и Даниан не знают об этом.

– Я сохраню твою тайну. Обещаю тебе. Тогда где ты могла встретиться с жителями западных земель?

– Ого, у тебя очень острый глаз, мой друг. Это случилось прямо здесь, в крепости Гвербин, когда мой брат был верховным лордом. – Ловиан отвернулась, улыбка поспешно сошла с ее лица. – Это было как раз тем летом, когда Тингир завел себе любовницу. Я была еще молодой и смотрела на вещи не так, как сейчас. Мысль о том, что во времена Рассвета у него был бы целый табун содержанок, была очень плохим утешением, поэтому я обиделась и уехала к брату. Я помню, как сидела вот в этом самом саду и плакала от того, что моя гордость была задета. Затем, как это тогда было принято, несколько жителей западных земель приехали, чтобы заплатить верховному лорду дань лошадьми. Вместе с ними был бард, красивее которого я никогда не встречала человека, особенно необычайно красивыми были его глаза. Она остановилась, улыбка снова осветила ее лицо. Мне нужна была поддержка, и я нашла ее. Ты осуждаешь меня?

– Нет, разумеется. Да и ты не говоришь об этом как женщина, испытывающая чувство стыда.

– Ты прав, я чувствую скорее удовлетворение, чем стыд. – Ловиан откинула назад голову, совсем как молодая девушка. – И тогда как-то мой бард сумел убедить меня, что не Тингира я любила, а ту власть, которая у меня была, как у его жены. Когда я приехала домой, то убедилась в том, что эта маленькая Линес знала, кто правит при дворе Абервина. Но я решила быть совершенно спокойной, пока не наступит время родов. Когда Родри приложили к моей груди, первое, что я увидела – это были его глаза.

– Ну конечно. – Невин позволил себе засмеяться. – Ты еще не собираешься рассказать Родри правду?

– Никогда. И не из-за моей слегка запятнанной репутации. А просто потому, что каждый человек в Элдифе должен верить, что Родри – Мэйлвейд. Иначе он никогда не сможет править в крепости Гвербин. Я сомневаюсь в том, что мой бедный правдивый сын сможет хранить эту тайну.

– Я тоже. Мальчик действительно очень искренний. Спасибо тебе за то, что рассказала мне правду. Это помогло мне разгадать одну сложную загадку. Адерин говорил мне что-то о крови эльфов в клане Мэйлвейдов. Но он объяснял это тем, что это переходит из поколения в поколение, не проявляясь, и может выйти наружу в каком-нибудь одном поколении. Но мне это казалось очень неестественным.

– И совсем ненужным, – заметила Ловиан решительно и затем изменила тему разговора. Стало ясно, что она не хочет больше обсуждать этот вопрос. – Интересно, когда Риис приедет сюда? Он должен дать свое согласие на то, как я собираюсь решить этот вопрос с мятежом. Я полагаю, он уже подготовил и отшлифовал несколько гадких замечаний по поводу победы его брата. Ты не представляешь себе, как это тяжело для женщины – иметь двух сыновей, так ненавидящих друг друга. Невин, ты не знаешь, почему Риис так сильно ненавидит Родри?

– Я не знаю. Если бы знал, то положил бы этому конец. – Невин не просто отделался от Ловиан загадочным замечанием в этот раз. Много лет он размышлял об этом и сделал вывод о том, что ненависть Рииса была лишь звеном в запутанной цепи Судьбы, которая связывала Невина и Родри. В какой-то точке Риис и Родри должны будут разрешить этот вопрос – если не в этой жизни, то в следующей, но это – дай бог – будет не его заботой. Сегодня он должен был заботиться о других существах. Невин пошел в комнату Куллина. Он нашел Серебряного Клинка одетым и не в постели: он сидел на украшенном сундуке у окна. Его левая рука еще была в шине. Куллин был бледным и так похудел, что вокруг его глаз были видны черные круги, но настроение у него было хорошее.

– Как ты думаешь, когда эта проклятая рука заживет? – спросил он.

– Я не знаю. Надо подождать до тех пор, когда мы сможем снять шину. У тебя был чистый перелом и ты был слишком слаб сначала, чтобы двигать рукой, поэтому у меня есть надежда на благоприятный исход.