Они позаботились о лошадях, затем прошли на рыночную площадь - на ярмарку. На речном берегу люди торговали в деревянных палатках, но многие просто разложили свой товар на земле. Здесь были самые разные продукты: капуста и зелень, сыры и яйца, живые цыплята, молочные поросята и кролики. Каллин купил им по куску жареной свинины. Насытившись, они посмотрели в лавках одежду, глиняную посуду и металлические поделки грубой работы.
      - Не вижу красивого кружева, - сказал Каллин. - Жаль. Хотел купить тебе на день рождения.
      - О, папа. Мне не хочется ничего такого.
      - Неужели? А что скажешь о красивом платье? - Папа!
      - Новую куклу? Украшение?
      - Шутишь?
      - Ничуть. Ну, тогда пойдем к одному моему знакомому ювелиру. Держу пари, его работ на этой ярмарке нет.
      На окраине города, где зеленые общинные поля граничили с домами, они вошли в небольшой магазинчик с деревянной вывеской, изображающей серебряную брошь. Когда Каллин открыл дверь, мелодично звякнул колокольчик. Комната представляла собой узкий сектор круглого дома, разделенный на части перегородкой. Проход в перегородке был завешен старым зеленым одеялом.
      - Отто! - позвал Каллин. - Ты здесь?
      - Здесь, - послышался изнутри низкий голос. - Разве иначе я бы оставил дверь незапертой? - Говоривший выглянул из-за одеяла, а затем вышел к гостям. Он был очень низкого роста, всего около четырех с половиной футов. Джилл впервые видела такого низенького человека. Он был широкоплечим и мускулистым, с густой копной седых волос, нечесаной серой бородой и пронзительными черными глазами.
      - Каллин из Кермора, надо же! - сказал Отто. - Кто это с тобой? Похоже, твой сын.
      - Моя дочь, - сказал Каллин. - Я хочу купить ей безделушку на день рождения.
      - Девочка? - Отто внимательно посмотрел на Джилл. - И уже достаточно взрослая, чтобы думать о приданом. Тогда нужно поскорее потратить денежки твоего отца на самоцветы, пока он их все не пропил. - Отто провел гостей в мастерскую. В центре, как раз под дымоходом в крыше, был очаг и маленький кузнечный горн. С одной стороны стоял длинный верстак, на котором лежали инструменты, маленькие деревянные ящички, недоеденные куски хлеба и копченого мяса. Среди всего этого беспорядка кучкой лежали мелкие рубины. Каллин выбрал один из них и посмотрел на свет.
      - Красивый камень, - заметил он.
      - Ты прав, - ответил Отто. - Но лучше не спрашивай, где я их взял.
      Улыбаясь, Каллин бросил рубин назад на верстак. Отто сел на табуретку и взял толстый ломоть хлеба.
      - Брошки, кольца, браслеты? - спросил он с набитым ртом. - Или ты хочешь шкатулку? Может быть, серьги?
      - Нет, ничего это ей не подходит, - улыбнулся Каллин. - Только серебряный кинжал.
      Джилл засмеялась, довольная своей победой, и обняла его с хитрой улыбкой. Каллин высвободился и чмокнул дочь в щеку.
      - Довольно странный подарок для девочки, - протянул Отто.
      - Нет, для этой маленькой чертовки совсем не странный. Представь себе, она заставила своего старика-отца обучить ее фехтованию.
      Отто повернулся к Джилл, удивленно вздернув брови. На верстаке неожиданно возник серый гном: он сидел на корточках и пальцем исследовал рубин. Джилл подбежала и прогнала его прочь. По тому, как Отто проследил за ней взглядом, она догадалась, что он тоже мог видеть гнома. Малыш обиженно посмотрел на Джилл и исчез. Ювелир понимающе улыбнулся Джилл.
      - Ну хорошо, девочка, - сказал Отто. - Небось, ты тоже захочешь, чтобы твоим символом был ястреб, как у папы.
      - Во имя всех богов, Отто, - бросил Каллин. - Ведь прошло уже четырнадцать лет с тех пор, как ты сделал мне кинжал. У тебя очень хорошая память.
      - Да, верно. Память служит человеку, если он умеет использовать. Кстати, тебе повезло. У меня есть готовый кинжал, на нем надо только выгравировать эмблему. Около года назад я сделал его для одного парня, а тот так и не пришел за ним. Наверное, задавал лишние вопросы рыбакам... А клинок так и остался у меня. Хорошо, что я не поторопился тогда с эмблемой...
      Уже под вечер Джилл вернулась к кузнецу, чтобы забрать готовый клинок. Она провела рукой по рукоятке и осторожно, пальцами - по лезвию. Отто изобразил ястреба просто: круг с головой в верхней части и два треугольника по бокам - это крылья. Но работа выглядела так, будто ястреб был живым.
      - Потрясающе! - воскликнула Джилл.
      Гном появился рядом, чтобы взглянуть, и Джилл услужливо протянула ему кинжал. Отто хохотнул.
      - Ты странное существо, малышка Джилл, - сказал Отто. - Видишь дикий народец, да?
      - Я странная? Кузнец, но ты ведь тоже их видишь!
      - Вижу, вижу. Это мой секрет, и не будем обсуждать его. А что касается тебя, дитя мое, то наверное, в жилах твоей матери течет кровь эльфов? У Каллина-то точно нет ничего подобного.
      - Разве это возможно? Ведь эльфы бывают только в детских сказках.
      - Разве? Почему-то считается, что эльфы бывают только сказочные, но никто не знает настоящих эльфов. Они существуют, и если ты когда-нибудь встретишь хоть одного - не доверяй ему! Они все полоумные.
      Джилл вежливо улыбнулась. Она была уверена в том, что Отто и сам немного тронутый. Опираясь рукой о подбородок, он смерил ее взглядом.
      - Скажи мне вот о чем, - сменил тему кузнец. - Каково это - девочке таскаться за своим отцом? Каллин ведь очень суровый человек.
      - Только не со мной. Хотя всякое бывает... Но мне нравится путешествовать, видеть новые места.
      - А что будет, когда придет время выходить замуж?
      - Я не собираюсь замуж.
      Отто скептически улыбнулся.
      - А что такого? Некоторые женщины никогда не выходят замуж. Они учатся ремеслу - прядут, например, или открывают лавку.
      - Да, ты права. Возможно, со временем ты и подыщешь ремесло себе по душе. Послушай, малышка Джилл, мою загадку на дорожку. Если однажды никто встретится тебе на пути, спроси у него, чем тебе следует заняться.
      - Извините, но что...
      - Я же сказал тебе, что это загадка! Запомни, никто скажет тебе больше, чем я. А сейчас тебе лучше возвращаться к твоему папе, пока он не отшлепал тебя за слишком долгое отсутствие.
      Всю обратную дорогу Джилл думала об Отто и его загадочном поведении. Наконец она решила, что никто не может ей дать совет, чем заняться, потому что лучше всего делать то, что хочется.
      - Папа, - спросила Джилл, - что за человек этот Отто?
      - Что ты имеешь в виду?
      - Ну, он не похож на обычного человека, - уточнила Джилл.
      Каллин неопределенно пожал плечами.
      - Понимаешь, наверное, это неприятно для мужчины - уродиться таким низеньким, - сказал он наконец. - Я думаю, из-за этого он такой грубоватый. Начать хотя бы с того - какая девушка захочет быть с ним?
      Джилл показалось, что такой довод не лишен здравого смысла. Но все же у нее осталось ощущение, что было что-то странное в этом мастере Отто.
      К вечеру таверна быстро наполнилась торговцами с ярмарки и крестьянами. В зале было жарко - пылал огонь в камине, и тучи мошкары облепили лампы. Каллин был расположен провести здесь весь вечер. Джилл знала, что, имея в кармане деньги, он будет пить всю ночь, и готова была оставаться с ним до последнего, чтобы удержать от растрат.
      Четверо всадников из отряда местного лорда зашли выпить и поужинать со служанками. Их одежда была украшена гербами с изображением лисицы. Они то и дело гоняли служанок с поручениями. Джилл смотрела на них настороженно. Трое из них смеялись и разговаривали, а четвертый молчал и держался в сторонке. На вид ему было лет пятнадцать, и, похоже, ему хотелось испытать себя в бою или хотя бы в драке. Джилл не любила этих потасовок и надеялась, что он не такой дурак, чтобы приставать к Каллину. Вдруг она заметила, что парень дерзко смотрит на нее. Она схватилась за кружку с пивом.
      - Пей потихоньку, - рявкнул Каллин.
      - Извини, папа. Давай я принесу тебе еще эля? Хозяин так занят, что даже не смотрит в нашу сторону.
      Джилл получила эль у тавернщика и осторожно двинулась назад, как вдруг почувствовала, что кто-то прикоснулся к ее плечу. Молодой парень улыбался, скаля зубы.
      - Постой, - обратился он к Джилл, - я хотел кое о чем спросить тебя.
      - Спросить ты можешь, но я могу и не ответить.
      Его спутники окружили их, пересмеиваясь. Парень покраснел, но решительно продолжил:
      - Не обижайся, но ты кто - парень или девчонка?
      - Девушка. А тебе какое дело?
      Остальные засмеялись. Один из них слегка подтолкнул парня и прошептал: "Не трусь!"
      - Ну да! - продолжил тот. - Я так и подумал, что ты девица, потому что уж очень, хорошенькая.
      Джилл слушала, ничего не отвечая.
      - Тогда, - продолжал парень уже более развязно, - могу я предложить тебе выпить кружечку?
      - Ну-ка, ну-ка. - Это был Каллин. - Что я тут слышу?
      - Пап, он просто говорил со мной.
      Парень торопливо отступил назад, наткнувшись на своего друга.
      - Послушай, ты, болван, - рявкнул отец. - Я Каллин из Кермора, когда-нибудь слышал это имя?
      Парень побледнел. Остальные всадники с гербом клана Лисицы поспешно отпрянули назад, оставив его лицом к лицу с Каллином.
      - Вижу, что слышал, - сказал Каллин. - Ну, а теперь - есть еще желающие поговорить с моей дочерью?
      - Мы не хотели ее обидеть, - пробормотал парень, заикаясь. - Клянусь в этом.
      - Верю, - Каллин повернулся к Джилл: - И ты больше не скажешь им ни слова. Возвращайся к столу.
      Расплескивая пиво, Джилл поспешила назад. Каллин, сложив руки на груди, наблюдал за тем, как парни выскочили за дверь.
      - Послушай меня. В следующий раз, если какой-нибудь недоумок скажет тебе что-нибудь неподобающее, сразу же разыщи меня. Прах и пепел, а ты повзрослела. Я и правда не заметил, как ты повзрослела.
      Их взгляды встретились, и Джилл почему-то стало неловко, и она испугалась этого. Отец смотрел на нее холодным оценивающим взглядом, что неприятно поразило ее. Вдруг он резко отвернулся, и она поняла, что он так же взволнован, как и она. Джилл долго еще сидела в оцепенении, чувствуя себя несчастной: ей очень хотелось в этот момент поговорить со своей матерью. И только позже она вспомнила о молодом парне, который назвал ее хорошенькой. Что ни говори, а это ей понравилось.
      Невин въехал в Дан Мананан в день, когда холодный моросящий дождь превратил улицы в сплошное месиво. Он снял комнату на постоялом дворе, привязал свою лошадь и мула и, завернувшись в старый залатанный плащ поспешил в лавку Отто, серебряных дел мастера. По причинам, известным только им одним, мастера двеомера наблюдали за серебряными кинжалами.
      Большинство из них были, по существу, порядочными парнями, совершившими в своей жизни только одну трагическую ошибку. К их помощи маги прибегали в редких случаях, когда колдовству нужна была помощь доброй стали. Невин знал всех кузнецов в королевстве, которые работали на серебряных кинжалов, но далеко не все из них были такими же странными, как Отто. Карлик родился далеко на севере, но был изгнан с родины и осел в Дан Мананане. Когда Невин появился в дверях кузницы, Отто встретил его сердечно и пригласил в мастерскую. Яркий огонь пылал в очаге.
      - Могу предложить пряного эля, господин, - заторопился Отто.
      - Не откажусь. Мои старые кости ноют от сырости.
      Отто позволил себе улыбнуться в ответ на шутку, тем более что они были знакомы уже около двухсот лет. Невин пододвинул к очагу единственный в комнате стул, сел и протянул руки к огню. Пока Отто суетился рядом, наполняя металлическую флягу божественным напитком. Он добавил в него кусочки корицы и поставил на угли, чтобы подогреть.
      - Я надеялся, что вы заглянете ко мне, - сказал Отто. - У меня есть для вас кое-какие новости. Это касается той девочки - из-за которой вы так долго переживаете... Ведь ей пришло время возродиться вновь?
      - Она уже родилась. А что, она была здесь?
      - Может, она, а может, и нет. Вы же прекрасно знаете, у меня, в отличие от знающих двеомер, нет второго зрения. Но этим летом здесь побывала очень странная девочка, лет тринадцати. Ее зовут Джилл. Отец - серебряный кинжал, и она путешествует вместе с ним. Трудно найти мужчину, который бы так трогательно заботился бы о своем ребенке. Его зовут Каллин из Кермора. Когда-нибудь слышали о нем?
      - Говорят, что он самый лучший фехтовальщик в Дэверри.
      - Тот самый. Его знак - нападающий ястреб.
      - Боги! Может быть, это они. Очень даже может быть.
      Отто взял тряпку и осторожно достал флягу из огня, затем разлил теплый эль в две кружки.
      "Тринадцать - как раз тот самый возраст, - размышлял Невин. - Если она действительно скиталась с серебряным кинжалом, то неудивительно, что я не мог разыскать ее все эти долгие годы. Каллин из Кермора, конечно, известная личность, но догнать его - нелегкая задача". Невин почувствовал усталость. Отто подал ему кружку.
      - Они двинулись на север, - продолжал Отто. - Каллин нанялся к торговцу, который повел в Дэверри караван... с нашим особым товаром.
      - Особый товар... Послушай, Отто, когда же ты наконец станешь честным человеком?
      - Это в твоей провинции, а не у нас придумывают все эти глупости с акцизным сбором и королевскими налогами.
      Хотя у Невина возникло искушение немедленно отправиться на север, но в это время года там уже шел снег. И, кроме того, он подозревал, что Каллин давно уже покинул те места. Невин решил, что может, как намеревался с самого начала, вернуться на зиму домой, в Западный Элдис.
      Может, эта Джилл и вовсе не его Бранвен. Загадка перерождения... Девочка не единственная в королевстве, обладающая даром ясновидения, и знак Ястреба тоже может оказаться простым совпадением. Кроме того, надо еще иметь в виду лорда Родри Майлвада из Аберуина. Он ведь погиб из-за ошибки Невина, в той жизни, когда его звали лордом Блайном.
      Невин хотел отправиться прямо в Аберуин, но из чувства предосторожности он вызвал сначала образ Родри через огонь.
      Это спасло его от лишних разъездов. Он увидел огромный девственный лес неподалеку от городка Белглайд, принадлежавший гвербрету Аберуина, где Родри охотился вместе со свитой. Невин знал, что у него нет никаких шансов встретить Родри - просто потому, что лес был закрыт для всех, кроме гостей и родичей гвербрета. Но несмотря на это, он все же решил посетить Белглайд в надежде на то, что юный лорд может заехать туда по своим надобностям. Как он понял позже, его путь направляли владыки Судьбы.
      Жители Белглайда и окрестные фермеры знали и любили Невина за то, что он оказывал лекарские услуги всем, кто в этом нуждался. Хозяин таверны приютил его бесплатно, попросил только полечить ему больные суставы.
      Всю следующую неделю Невин принимал посетителей: семья за семьей приходили к нему, чтобы купить трав или получить совет. У Невина ни оставалось ни минуты, чтобы подумать о Родри.
      Наутро восьмого дня Невин вышел на грязный двор таверны, чтобы немного побыть на воздухе. Вдруг в воротах появился всадник, в грязи с головы до ног. Он был одет в голубой плащ, украшенный драконом - символом Аберуинов.
      - Приветствую вас, - обратился к нему всадник. - Я слышал, в город прибыл хороший лекарь. Вы слышали о нем?
      - Речь обо мне, юноша. Что случилось?
      - Я только что из дому. Лорд Родри нуждается в помощи. - Сообщая подробности, юноша помог Невину погрузить мешки с травами на мула. - Лорд Родри попал под дождь и в мокрой одежде, вместо того чтобы вернуться домой, отправился на охоту. А из домочадцев с ним были только двое слуг и пятеро бойцов из отряда его отца. Но они ничего не понимают в лечении.
      - А что лорд Родри делал так далеко от дома в это время года?
      - О, сэр, я не вправе вам этого говорить, но он поссорился со своим старшим братом. Впрочем, ничего серьезного...
      Хотя гвербрет, вероятно, именовал свои охотничий домик простой сельской хижиной, все же он походил на крепость лорда - разве что победнее.
      Посреди вымощенного сухого двора стояла трехэтажная башня, окруженная дворовыми постройками. В конюшне в случае надобности могло разместиться до сотни лошадей.
      Пожилой камергер провел Невина на второй этаж. В комнате Родри стояла кровать с кружевным покрывалом, сундук для одежды, на стене красовался фамильный щит. Сырость проступала на стенах, несмотря на то, что в центре пылала жаровня с горящими углями.
      - Прах и пепел, - рассердился Невин. - Неужели нет комнаты с камином?
      - Его милость не разрешает перенести себя туда.
      - Вот как? Я смогу убедить его милость.
      Невин отодвинул полог кровати. Родри взглянул на него из-под опухших век.
      Это был долговязый шестнадцатилетний парень, шести футов ростом. Он был по-прежнему очень красив, но болезнь сделала свое дело: его волосы прилипли ко лбу, губы потрескались от жара, а на щеках играл чахоточный румянец.
      - Кто ты? - пробормотал Родри.
      - Лекарь. Ваш слуга пригласил меня к вам.
      - Проклятье. Я не нуждаюсь... - Он закашлялся так сильно, что не смог говорить, приподнялся на локте и снова закашлялся, задыхаясь, отплевываясь зеленоватой слизью и цепляясь за Невина, который помог ему распрямиться.
      - Вы не нуждаетесь в помощи? - покачал головой. - Я человек незнатный, ваша милость, но без меня вам не обойтись.
      Родри слабо улыбнулся. Он задрожал в лихорадке, и Невин снова уложил его.
      - Найди теплую комнату с камином, - обернулся он к слуге, - положи на кровать подушки одну на другую и вскипяти мне котел воды. Когда выполнишь это, отправь кого-нибудь в Аберуин. Гвербрет Тингир должен знать, что его сын болен.
      Весь день Невин трудился над своим пациентом. Он напоил Родри отваром мать-и-мачехи и заставил откашляться, дал ему иссопа и мяты для того, чтобы он пропотел, и заварил осиновую кору, чтобы уменьшить жар. Затем натер губы больного льняным семенем, чтобы смягчить их. Родри полулежал-полусидел, окруженный подушками, на его лице горел румянец, словно легкий отсвет огня.
      - Спасибо, - прошептал Родри. - Овэйн... Он еще жив?
      На мгновение Невин был так озадачен, что не знал, как ответить. Затем память перенесла его в другую жизнь: он лечил раны на теле этого человека, а его лучший друг лежал рядом мертвый.
      - Да, жив, мальчик, - мягко сказал Невин. - А теперь - отдыхай.
      Родри улыбнулся и почувствовал, что засыпает. "Так, - подумал Невин, он реагирует на мое присутствие. Пока мальчик был в лихорадке, в голове его мелькнули эти смутные проблески памяти".
      Весь следующий день Невин возился со своим пациентом, заставляя его пить отвары из трав, даже когда Родри проклинал все на свете или выплевывал отвар, выпрашивая другой, не такой противный. Наконец к вечеру Родри так полегчало, что он даже выпил немного бульона, который Невин заботливо приготовил для него.
      - Я вам так благодарен, - сказал Родри, закончив еду. - Удивительно, что вы вдруг оказались здесь. Помните, мы встречались с вами на Кантрайской дороге, очень давно?
      - Да, действительно, припоминаю....
      - Какое совпадение! У меня и в мыслях не было, что вы спасете мне жизнь. Вот я счастливчик!
      - Да, верно, - сказал Невин, скрывая улыбку. - Верно.
      Когда Родри наконец заснул, Невин вышел в большой зал пообедать.
      Люди из отряда молодого лорда окружили его заботой. Они принесли ему еду, стояли рядом, пока он ел, готовые выполнить любое его желание. Один из них, мускулистый парень по имени Праэд, даже принес Невину кубок меда:
      - Вот, отведайте, добрый господин. Если понадобится наша помощь, мы с ребятами будем рады оказать ее вам в любой момент.
      - Спасибо. Я вижу, вы чтите своего лорда Родри.
      - Да, он хоть и молодой, но его уважают больше, чем любого другого в Элдисе.
      - Вот и хорошо. А как насчет лорда Райса, наследника?
      Праэд замялся, посмотрел вокруг и ответил шепотом:
      - Не говорите об этом вслух, но вообще-то многие в Аберуине хотели бы, чтобы лорд Родри родился первым, а не вторым.
      Парень поклонился и поспешил прочь, пока не наговорил лишнего. Когда Невин размышлял об услышанном, холодная волна пророческого предупреждения накатила на него.
      Это означало, что в Аберуине грядут неприятности. Сверкнула короткая вспышка Видения: мечи, сверкающие в лучах летнего солнца, Родри ведет своих бойцов в трудное сражение.
      Когда Видение исчезло, Невин почувствовал боль в сердце. Что это значит? Восстание, которое принесет Родри звание гвербрета, если его отец умрет?
      Возможно.
      Пророческие видения всегда смутны и заставляют поломать голову над их разгадкой. Если он окажется прав, У него будет важное дело в Аберуине, когда придет время.
      Предположение обернулось действительностью вечером следующего дня. Невин был наверху в комнате Родри, когда явился слуга с новостями.
      С небольшой свитой прибыла мать Родри, госпожа Ловиан. Через несколько минут жена самого могущественного человека в Элдисе вошла в комнату.
      Она бросила слуге свой клетчатый плащ и подбежала к кровати Родри. Ловиан было около сорока, но она хорошо выглядела для своего возраста. В ее иссиня-черных волосах кое-где проблескивала седина. Васильковые глаза были такие же большие и выразительные, как у сына.
      - Мой бедный мальчик, - воскликнула она, положив руку на его лоб. Благодарение богине, у тебя больше нет жара!
      - Богиня послала мне славного травника, - уточнил Родри. - Мама, тебе не надо было пускаться в такой долгий путь только ради меня.
      - Не говори чепухи, - Ловиан повернулась к Невину. - Спасибо, добрый господин. Я хорошо заплачу вам за труды.
      - Это было честью для меня, госпожа, - ответил Невин, кланяясь. - Я только благодарен судьбе за то, что оказался под рукой.
      Невин оставил их наедине, но позже вернулся. Родри заснул, а Ловиан сидела возле его кровати, глядя на сына. Когда Невин поклонился ей, она отошла вместе с ним в сторону, чтобы не разбудить спящего.
      - Я говорила со слугами, дорогой Невин. Они признались мне, что до вашего прихода опасались за его жизнь.
      - Я не хочу обманывать вас, госпожа, он действительно был серьезно болен. Вот почему я подумал о том, что надо уведомить близких.
      Ловиан расстроенно кивнула. Было в ней что-то смутно знакомое... Невин позволил себе взглянуть на все вторым взглядом и увидел отчетливо - перед ним была Рода, снова связанная с Блайном как мать с сыном. В это мгновение она тоже узнала его, ее глаза выразили недоумение, несмотря на то что она улыбалась.
      - Послушайте, вы когда-нибудь бывали в Аберуине? - спросила Ловиан. Я, должно быть, видела вас раньше, хотя я бы непременно запомнила человека с таким необычным именем.
      - О, госпожа, вы могли видеть меня, проезжая по улице, или где-нибудь еще. Я никогда не был знаком с женщиной такого высокого звания.
      Невин внутренне ликовал. Они были здесь, трое из них оказались рядом в то самое время, когда он получил известия о девочке, которая могла обернуться Бранвен. Конечно же, подошло время, конечно, судьба подвела его к одной из тех критических точек, когда он будет иметь шанс распутать этот клубок.
      В волнении он совершенно забылся. Огонь почти потух, он подбросил пару больших поленьев и махнул рукой, вызывая пламя. Тут же он услышал вздох Ловиан. Невин обернулся к ней:
      - Простите, госпожа, я напугал вас.
      - Извинения ни к чему, мой господин, - подчеркнув этот титул, тихо произнесла Ловиан. - Это мне следует гордиться тем, что такой человек, как вы, снизошел до лечения моего сына от лихорадки.
      - Я вижу, для госпожи рассказы о двеомере - не просто небылицы, предназначенные для развлечения детей.
      - Ее милость в своей жизни видела слишком много странных вещей.
      Мгновение они изучали друг друга, словно пара фехтовальщиков. Затем Невин почувствовал касание двеомера, принуждавшее его сказать правду. Даже губы начало покалывать от напряжения...
      - Очень важно, чтобы Родри дожил до зрелых лет, - сказал Невин наконец. - Я не могу вам сейчас открыться, но его судьба - это судьба Элдиса. Я бы хотел отныне приглядывать за этим мальчиком.
      Ловиан нахмурилась, в тревожных отсветах огня ее лицо выглядело бледным. Наконец она кивнула.
      - Вашей милости всегда будут рады при дворе Аберуина. И если желаете сохранить все в тайне, я буду просто твердить, что меня забавляет этот оборванный старичок-травник.
      - Воистину, так будет лучше всего. Благодарю вас.
      Той ночью Невин долго не ложился спать. Стоя у окна, он наблюдал за луной, видневшейся в просветах между облаками. Его, как часового поставили на пост, и он не сделает ничего без приказа свыше. С этого времени он останется в Элдисе, полагаясь на то, что владыки Судьбы сами приведут Бранвен к нему, когда придет время. В глубине души он впервые за сотни лет почувствовал надежду. Надвигались великие события. Ему оставалось только ждать и наблюдать за их приближением.
      ДЭВЕРРИ, 698
      Агвен избирает барда не только для
      того, чтобы услаждать слух, власть имущих,
      но и для того, чтобы удержать в памяти все
      великие деяния и великих людей клана. Ибо
      если человек не будет помнить ничего, кроме
      имени своего отца, то дети рабов будут ничем
      не лучше и не хуже детей гвербрета. И потому
      не должен ни мужчина, ни женщина
      святотатственно поднимать руку на барда...
      "Эдикты короля Врана"
      Горячий воздух мерцал над жнивьем и скошенной травой. Мутная водица едва сочилась меж широких берегов некогда славной реки Нерры. Обнаженный до пояса, пастух вел нетерпеливых коров вниз к воде. Бард Гверан стоял на берегу и смотрел, как они пили грязную солоноватую воду, затем перевел взор на безмятежно-синее небо. Хотя он вышел в поле на прогулку, чтобы сочинить песню, но мысли его ныне были лишь о засухе и о грядущей голодной зиме. Он отвернулся от реки и пошел назад, в крепость клана Белого Волка.
      Окруженная земляными укреплениями, небольшая крепость располагалась на вершине невысокого холма. Внутри бревенчатой изгороди возвышалась квадратная каменная башня.
      Проемы ее окон выглядели как глазницы над пыльным двором. Двор дремал под горячим солнцем, если не считать нескольких жужжащих сонных мух. Гверан поспешил в большой зал, в котором благодаря толстым стенам сохранялась благодатная прохлада. Возле пустого камина у стола для знати сидел лорд Мароик. С ним были два жреца из храма Солнца, одетые в длинные белые туники. На них красовались золотые ожерелья, их недавно побритые головы блестели.
      Гверан встал на колени, старший жрец Обин чуть заметно улыбнулся, его глаза прищурились под опухшими веками. Лорду Мароику, светловолосый мужчина лет тридцати, с длинными усами, остановился на полуфразе и повернулся к своему барду.
      - Я думал, ты сразу же вернешься, - сказал Мароик. - Вот тебе вопрос. Не думаю, что бард может вызвать дождь.
      - И очень жаль, что не могу. Думаю, что только его святейшество способен на такое.
      - Его милость и я, мы только что обсуждали это, - вмешался Обин. - Мы считаем, что надо принести лошадь в жертву богам.
      - Не сомневаюсь, что такая благочестивая жертва должна удовлетворить великого Бела.
      Обин пристально взглянул на него, в то время как сам юный бард жадно смотрел на флягу с пивом, стоявшую на столе.
      - Вопрос в том, почему Бел так сердит на нас, - заметил наконец Обин. Жертвы может оказаться недостаточно, если на земле лежит проклятие.
      - А что думает его святейшество о причине проклятия? - спросил Гверан.
      - Его святейшество не знает, - Обин улыбнулся тонкими губами. - Жрецы могут читать знаки будущего, но только барды могут толковать прошлое.
      Гверан глубоко вздохнул, поняв, о чем говорил Обин: это ритуал Открытия Колодца, когда бард может перенестись в прошлое и разговаривать с духами давно умерших. Ему хотелось отказаться, но что если не будет урожая?..
      - Бард может попробовать заглянуть в прошлое, ваше святейшество, сказал Гверан. - Но я вижу лишь то, что показывает мне Агвен. Я постараюсь помочь. Будете свидетелями?
      - Буду, и с удовольствием. Сегодня вечером?
      - А почему бы и нет? - нехотя пожал плечами Гверан. - Когда взойдет луна, я приду в храм.
      Бард поднялся в свои комнаты на третьем этаже башни, чтобы отдохнуть перед суровым испытанием. Две комнаты были расположены в центральной части и выходили на спиральную лестницу. Одна - для его детей, вторая - для них с женой. В ней было много подарков, которыми лорд Мароик одаривал своего барда: тяжелая кровать, занавешенная узорчатым пологом, сундук, стол с двумя стульями и небольшой ковер. На столе стояли две арфы: маленькая прямая, которую кладут на колени, и высокая, тяжелая арфа для торжественных выступлений. Гверан щипнул пару струн и улыбнулся, услышав нежно прозвучавшее эхо.
      На звук вошла его жена Лисса. Она была привлекательной черноволосой женщиной с голубыми глазами. Но самой большой ее гордостью был голос мягкий, нежный, звучавший весело, словно ветер в листве деревьев. Своим голосом она и пленила Гверана почти десять лет назад. Она была пятнадцатилетней девочкой, а он в свои двадцать пять, после долгих лет учебы влюбился сразу и бесповоротно.
      - Это ты, дорогой? - спросила Лисса. - Жрецы все еще в зале? Я поднялась сюда, чтобы скрыться от них.
      - К счастью, они ушли. Я должен пойти в храм сегодня ночью, поработать с ними.
      Лисса замерла от удивления, ее мягкие губы раскрылись. Смеясь, Гверан взял ее руки в свои.
      - Ничего страшного, - сказал он. - Они не собираются положить меня на алтарь, как это делали во времена Рассвета.
      - Я знаю. Просто что-то есть в этих жрецах такое, что меня пугает. Ты хочешь поспать? Я заберу мальчиков, если ты ляжешь.
      - Спасибо. Так действительно будет лучше.
      Этим вечером Гверан воздержался от ужина. Как только стемнело, он вывел своего старого мерина из конюшни и неторопливо выехал по темной сумеречной дороге. Высоко в опаловом небе полная луна висела над горизонтом, освещая своим серебристым светом лес и фермы. Было жарко как днем. Деревня находилась в четырех милях от крепости. Несколько круглых домов, окруженных стеной, примостившихся рядом с огороженным общинным пастбищем. В дальнем конце пастбища стоял деревянный храм, крытый соломой. Он был расположен в молодой дубовой рощице. Гверан спешился около темнеющего на фоне неба дуба, молодой жрец вышел к нему навстречу, двигаясь на ощупь. Он взял поводья.