- А я говорю, что ни одна свинья и шагу не ступит по моему лесу, продолжал Браэд. - И с этой минуты весь отряд целиком будет выезжать в дозор.
      Все возликовали.
      - Ваша милость, - вмешался Каллин, - разрешите дать вам совет?
      - Ну конечно, - ответил Браэд. - Я высоко ценю твой опыт в этих делах.
      - Спасибо, ваша милость. Раньше мы выезжали одним патрулем, а в это время отряд Иниса мог объявиться на другом конце леса. Будет лучше, если мы разобьемся на два дозора и будем ездить по пересекающимся маршрутам. Мы сможем использовать пажей и прислугу для того, чтобы посылать сообщения, и все такое.
      - Правильно мыслишь. Мы так и сделаем. Абрина прихватим с собой.
      - А мне можно поехать? - спросила Джилл. - У меня есть пони.
      - Джилл, не вмешивайся, - рассердился Каллин.
      - Чувствуется отцовская выучка, - ухмыльнулся Браэд, - Я разрешаю, почему бы нет.
      Поскольку Браэд был тирином, а Каллин - всего лишь серебряным кинжалом, он не мог ничего возразить, но позже, когда они остались одни, он хорошенько отшлепал дочь.
      После двух дней патрулирования вместе с отрядом Джилл уже жалела о том, что настояла на своем, потому что ей быстро наскучило это занятие. С Каллином и еще двумя всадниками они скакали рысью в один конец леса, затем поворачивали и неслись в другой конец навстречу Браэду, а остальная часть отряда наоборот, - и так до самых сумерек. Единственным утешением Джилл было то, что ей доверили возить серебряный красивый горн, который она повесила на плечо на кожаном ремешке. Наконец, на третий день, примерно через час от начала дозора, Джилл услышала странный звук, доносившийся с опушки леса. Она приостановила своего пони и снова прислушалась: стук и хрюканье раздавались в лесу.
      - Папа! - крикнула Джилл. - Я слышу хрюканье свиней и топот копыт.
      Все трое развернули коней и поскакали назад.
      - Вот они, - Каллин выхватил меч. - Скачи к лорду! Мы их задержим!
      Переходя на галоп, Джилл несколько раз протрубила в горн. Наконец она услышала ответный сигнал Абрина. Верховный лорд Браэд выехал из-за деревьев ей навстречу.
      - Ваша милость! - крикнула Джилл. - Они здесь!
      Девочка быстро развернула своего пони и поскакала назад впереди всех: Джилл не хотела ничего пропустить. Когда она пробиралась через лесные заросли, до нее явно доносилось свиное хрюканье. Впереди виднелась тропинка, пересекающая луг, и Каллин вместе с другими всадниками устроили заслон. Вниз по лугу продвигалась странная процессия. Во главе ее был лорд Инис, державший зеленый щит, украшенный золотым гербом. За ним ехали семеро всадников - также вооруженных и готовых к бою. В тылу находилось стадо из десяти свиней и два перепуганных крестьянина, которые толкали животных палками, заставляя их двигаться вперед. Браэд и его люди подъехали к позиции, занятой Каллином и его товарищами. Когда Браэд обнажил меч, воины последовали его примеру, выкрикивая оскорбления в адрес лорда Иниса, те также отвечали бранью. Каллин крикнул Джилл и Абрину, чтобы они оставались на дороге, затем спокойно уселся на своего коня, положив обнаженный меч поверх седла.
      - Лорд Инис сам свинья, - проговорил Абрин, - привел всех своих людей только для того, чтобы запугать нас числом.
      - Верно, но он нас не запугает. Мой папа стоит троих его бойцов.
      Процессия неспешно приближалась. Свиньи держались неровными рядами, хрюкая и выражая беспокойство при виде вооруженных людей, окружавших их. Наконец лорд Инис остановил коня в десяти шагах от тирина Браэда. Пока оба пристально изучали друг друга, свиньи толпились вокруг. Даже издали Джилл чуяла запах больших серых боровов с клочьями темной шерсти на боках и блестящими клыками.
      - Итак, - прокричал Инис, - ты намерен лишить меня моих законных прав, Браэд?
      - Нет у тебя никаких прав, - небрежно бросил Браэд.
      - Нет, есть. Никто не имеет права перегораживать мне дорогу и оскорблять меня.
      Свиньи захрюкали так громко, как будто одобряли своего хозяина. Каллин стегнул своего коня, подъехал ближе и поклонился с седла обоим лордам.
      - Ваша милость, милорд, я обращаюсь к вам обоим. Разве вы не видите как нелепо выглядит наш поединок, в окружении всех этих свиней?!
      - Придержи, серебряный кинжал, - свирепо прорычал Инис, - я не потерплю насмешек от человека без чести.
      - Никаких насмешек, мой господин. Позвольте узнать, считаете ли вы, что у вас самого есть права доступа в эту рощу, наравне со свиньями?
      Бразд самодовольно заулыбался, Инис угрюмо молчал.
      - Скажите-ка, господин, - продолжал Каллин, - если бы речь шла не о свиньях, разве вы оспорили бы решение, вынесенное королевским судом?
      - Я никогда не поспорил бы с его величеством, - ответил Инис. - Но мои свиньи...
      С гиканьем Каллин пустил коня в галоп и, объехав вокруг Иниса и его людей, поскакал прямо на стадо свиней. Воинственно крича, он решительно размахивал лезвием своего меча. Свиньи вместе со своими пастухами пришли в ужас. Они бежали все вместе, хрюкая и визжа, наперегонки через луг, по направлению к дому. Оба отряда хохотали при виде этого зрелища. Только Инис в бешенстве взывал к своим людям, требуя прекратить комедию и исполнить воинский долг. Наконец Каллин оставил погоню и медленно двинулся назад.
      - Что скажете, господин? - прокричал Каллин. - Ваши свиньи не желают больше здесь прогуливаться.
      Лорд Инис пришпорил коня и сделал выпад в сторону Каллина. Тот отразил удар лезвием меча, слегка отклонившись в сторону. Не удержавшись в седле, Инис упал на землю. В его отряде послышались воинственные крики. Погоня за свиньями - одно дело, оскорбление их лорда - совсем другое. Все семеро всадников развернули лошадей и направились прямо на Каллина и его товарищей. Джилл ухватилась руками за седло и пронзительно закричала. Отец оказался среди противников совершенно один. Она увидела, как Инис вскарабкался на лошадь как раз в тот момент, когда отряды сблизились.
      Кони, пришпоренные всадниками, бросались вперед и брыкались, вставая на дыбы. Люди бестолково размахивали лезвиями и ругались, сдерживая натиск. Густая, как туман, пыль поднималась над свалкой. Казалось, никто из мужчин не участвовал раньше в сражениях и не намерен биться всерьез. Наконец Джилл увидела отца, который продвигался к краю схватки.
      Каллин действовал молча, его лицо было совершенно спокойным, как будто ему наскучила эта возня. Потом он начал наносить удары. Он не пытался увернуться, как другие. Нанося тяжелые удары, он прокладывал себе путь сквозь толпу, рубя сплеча вокруг снова и снова, пробираясь к лорду Инису. Воины отряда Иниса в панике отступали перед ним. Вот один из всадников зашатался в седле, лицо его было залито кровью. Каллин продвигался вперед во главе клина из людей Бразда. Он был уже почти возле Иниса, когда противник отрезал его от остальных, преградив им путь своей лошадью. Через мгновение мечи сверкнули и скрестились, затем всадник гортанно вскрикнул и полетел через голову своего коня в толпу. Цепь из людей лорда Иниса была разорвана. Каллин вскинул голову, но его лицо по-прежнему ничего не выражало.
      С проклятьями Инис развернул своего коня и бросился бежать, его отряд последовал за ним. Браэд и его люди преследовали их со свистом и улюлюканьем. Каллин, оставшийся позади, спешился, встал на колени, наклонился над телом лежавшего на земле воина.
      Не раздумывая, Джилл поспешила к отцу.
      - Папа, ты как?
      - Уходи прочь. - Каллин оттолкнул девочку и ударил по лицу. - Прочь, Джилл.
      Но было уже поздно. Она увидела то, от чего Каллин хотел оградить ее: всадник лежал ничком в луже крови. Шея его была странно изогнута: в горле зияла дыра, белокурые волосы залиты кровью, которая казалась теплой, липкой и пахла неожиданно сладко.
      - Ты видела? - бросился к ней Абрин; лицо его было мертвенно-бледным.
      Джилл упала на колени, и ее выворачивало до тех пор, пока не заболел живот. Абрин тронул ее за плечо и помог подняться. Ее так знобило, как будто на улице был мороз. Они отправились к своим лошадкам и, сидя на пони, наблюдали, как отряд возвращается назад, смеясь и радуясь победе. Джилл так устала, что глаза ее закрывались сами собой, и вновь перед ней возникал образ мертвого юноши, красная кровавая пелена застилала взор. Каллин оставил отряд и приблизился к дочери.
      - Я же велел тебе держаться подальше, - недовольно сказал он.
      - Я забыла. Я ничего не соображала.
      - Похоже на то. Что это у тебя на губах? Тебя вырвало?
      Джилл вытерла рот рукавом. Он оставался ее отцом, ее замечательным папочкой, хотя она только что видела, как он убил человека. Когда он положил руку ей на плечо, она вздрогнула.
      - Я тебя не ударю, - не понял ее Каллин. - Меня и самого в первый раз стошнило, когда я увидел мертвеца. Проклятье, еще один человек погиб из-за свинячьей жратвы! Надеюсь, наш гордый болван на этом остановится.
      - Вы имеете в виду Иниса? - спросил Абрин.
      - И его тоже, - ответил Каллин.
      Отряд забрал тело убитого в крепость, чтобы затем тирин мог на почетных условиях отослать его Инису. Абрин сел на своего пони и поскакал вслед за Каллином. Тело убитого юноши, привязанное к седлу, безжизненно повисло, похожее на тряпичную куклу, - так показалось Джилл. Тошнота снова подступила к горлу. Когда отряд подъезжал к крепости, Глин и слуги выбежали им навстречу. Джилл незаметно ускользнула, обежав вокруг башни в поисках тихого убежища, где можно было бы спрятаться от чужих глаз в тени разрушенной стены. Она знала, что Абрин побежит к своей матери, и горько ему завидовала.
      Она просидела так довольно долго, прежде чем Каллин разыскал ее. Он сел рядом на землю, но Джилл не могла себя заставить взглянуть на отца.
      - Герольд поехал, чтобы отвезти беднягу домой. Надеюсь, эта смерть будет последней. Честь жалкого отряда Браэда отомщена, а Иниса перепугался до колик.
      Джилл посмотрела на руки Каллина, устало опущенные на колени. Без латных рукавиц, они снова были его теплыми руками - это они подносили ей еду, гладили по волосам, обнимали за плечи. Добрые руки отца, они не стали другими. "Он убил немало людей, - подумала Джилл. - Вот почему он так знаменит".
      - Тебе все еще нехорошо? - спросил Каллин.
      - Нет. Я не думала, что кровь так пахнет.
      - Да, именно так. И так она течет. Ты думаешь, почему я не хотел, чтобы ты ехала с нами?
      - Ты знал, что кто-нибудь погибнет?
      - Я надеялся, что смогу остановить их, но я всегда готов к смерти. Такое часто случается там, где мне приходится бывать. Знаешь, я думал, что эти парни быстренько разбегутся, но, видишь, нашелся один волчонок в стае зайцев. Бедняга. Вот что он получил за свою отвагу.
      - Папа, тебе жаль его?
      - Да. И вот что, милая... Никто во всем Дэверри больше тебе в таком не сознается... Мне жаль каждого из убитых мною, и эта мысль не дает мне покоя. Но у каждого человека своя судьба, и никто не в силах изменить ее, а тем более - чужую. Однажды моя собственная Судьба настигнет меня, и она будет такой же, как у всех, убитых мною. Это сделка с богами. Все солдаты погибают. Ты понимаешь, о чем я?
      - Вроде как твоя жизнь - за их жизни. Так?
      - Да, именно. Больше ничего человеку не остается.
      Джилл почувствовала себя значительно лучше. Рассуждения Каллина о неотвратимости Судьбы были ей понятны.
      - Мне остается только честь, в моей сделке с Судьбой, - продолжал Каллин. - Я тебе уже говорил: не предавай себя. Если обстоятельства потребуют от тебя совершить бесчестный поступок, вспомни своего отца: бесчестье принесло ему... долгую дорогу и презрение в глазах людей.
      - Но разве это не было твоей судьбой - стать кинжалом?
      - Нет, - губы Каллина тронула горькая улыбка. - Человек не может сделать улучшить свою судьбу, но вот сделать ее хуже - вполне ему по силам.
      - А кто творит Судьбу? Боги?
      - Нет. Судьба сама правит богами. Они не могут изменить человеческую судьбу, и не имеет значения, как много человек молится и приносит жертв. Помнишь сказание о Гвиндике, жившем во времена Рассвета? Богиня Эпона пыталась сохранить ему жизнь, но Судьба была против. Она метнула копье в проклятых руманов, но Гвиндик обернулся - и копье угодило в него.
      - Да, и он принял смерть молча. Но тот парень, которого ты убил, кричал.
      - Я слышал. - Лицо Каллина опять стало спокойным, таким, каким оно было во время сражения. - Но не презирай его за это. Я уж точно не стану.
      Джилл задумалась на мгновение, затем прислонилась к его плечу. Каллин обнял ее и крепко прижал к себе. Он все-таки был ее отцом... и больше у нее никого не было в этом мире.
      В сумерки вернулся герольд. После переговоров с герольдом и тирином, советник Глин разыскал Каллина:
      - Лорд Инис будет просить о мире завтра утром, и тирин Браэд даст согласие.
      - Благодарение всем богам, - откликнулся Каллин. - Тогда мы с Джилл двинемся дальше.
      Этой ночью Джилл спала на одной кровати с отцом. Она прижалась к его широкой спине и старалась не думать о сражении, но во сне видение настигло ее. Она снова подбежала к Каллину и снова увидела мертвого юношу. Всмотревшись внимательнее, Джилл вздрогнула: Айва стояла на месте отца такая, какой Джилл представляла ее в своих грезах: высокая и стройная, с золотым нимбом вокруг головы и длинным копьем в руке. В другой руке она держала щит с изображением луны в ее темной фазе. Джилл знала, что она не может видеть луну, если она темная, но во сне всякое случается. Чтобы не показать Айве, что она испугалась, Джилл заставила себя смотреть на убитого юношу. На ее глазах тело исчезало, сливаясь с землей. Через несколько мгновений не осталось ничего, кроме свежей травы, густой и зеленой. Когда она посмотрела на Айву, та улыбалась ей, а на щите появилось изображение полной луны.
      Джилл проснулась и услышала ровное похрапывание спящего рядом Каллина. Девочка еще раз вспомнила весь сон от начала до конца, чтобы не забыть. Сама не зная почему, она была уверена, что это очень важно.
      Семь долгих лет, с того дня, как жаворонки дали ему знак на побережье, Невин бродил по королевству в поисках младенца, носившего в душе его Судьбу. Ведь силы двеомера ограничены, и никакой маг не в силах колдовством отыскать человека, которого никогда не видел во плоти. Доверившись удаче, он взял свою верховую лошадь и мула, нагруженного травами и лекарствами, и отправился в дорогу с намерением лечить бедный люд, постоянно переезжая с места на место. Сейчас, когда второе лето было на исходе, он ехал по дороге, ведущей в Кантрай, город, расположенный в северо-восточной части королевства. В городе у него был хороший друг, аптекарь Лиден, у которого можно переждать зиму.
      Дорога на Кантрай бежала среди бесконечных холмов, поросших травой, кое-где в затененных долинах виднелись белые березки. В один из таких славных деньков он ехал медленно, не подгоняя коня, в то время как мул тащился сзади с поклажей. Он был погружен в размышления и пребывал в состоянии, близком к трансу. Невин думал о женщине, которая для него навсегда останется Бранвен, хотя теперь она стала ребенком с совсем другим именем. Неожиданно его размышления были прерваны топотом копыт: отряд всадников быстрой рысью спускался с холма и направлялся в его сторону. Их было около двадцати человек. Щиты, висевшие на ремнях по обе стороны седла, были украшены гербами с изображением серебряного дракона, символа Аберуина. Всадники скакали позади молодого паренька. Один из них крикнул Невину, чтобы он посторонился и освободил дорогу. Тот поспешно развернул коня, отъезжая вправо, но мальчик поднялся в стременах и дал приказ отряду остановиться.
      Ругаясь вполголоса, под стук копыт и лязг металла, всадники выполнили приказ. Когда Невин подъехал ближе, то с изумлением обнаружил, что юный господин велит своим спутникам самим отойти к обочине, чтобы дать дорогу старому травнику. Мальчик, на вид не старше десяти лет, был в парадном серебристо-голубом плаще Аберуинов. Невина поразила необычайная красота ребенка. У мальчика были иссиня-черные вьющиеся волосы, большие синие глаза, тонкие черты и нежный, почти девичий рот. Невин остановил коня и поклонился:
      - Смиренно благодарю, господин, вы оказываете мне слишком большую честь.
      - Всякий человек, убеленный сединами, заслуживает почтения. - Молодой лорд смерил своих спутников надменным взором. - Нам ведь легче управлять своими лошадьми, чем вам.
      - Воистину так, - согласился Невин. - Могу ли я узнать ваше имя?
      - Лорд Родри Майлвад Аберуин. - Мальчик очаровательно улыбнулся. Держу пари, вы гадаете, с какой стати элдисцы забрались так далеко от дома.
      - Я и впрямь подумал об этом.
      - Так вот, я был пажом у моего дяди, лорда Ивмура Кантрайского, но отец прислал за мной своих людей. Моего брата Эдри убили.
      - Это печалит мне сердце, господин.
      - Мне тоже. - Лорд Родри посмотрел на поводья в своих руках сморгнул слезы с глаз. - Я любил Эдри. Он не такой, как Райс. Райс - это мой старший брат, и он настоящий волчара. - Он поднял глаза, застенчиво улыбаясь. - Мне не следовало бы рассказывать обо всем этом незнакомцу.
      - Да, действительно, не стоит, господин.
      Невин заглянул в темно-синие глаза мальчика и чуть было не выругался вслух. На мгновение он узрел душу человека, чья судьба была тесно переплетена с судьбой Бранвен и его собственной. Затем видение покинуло его.
      - И что, ваша милость останется при Аберуинском дворе? - спросил Невин.
      - Вероятно. Я думаю, отец призвал меня домой, потому что я теперь второй наследник.
      - Он поступил мудро, господин. Может быть, мы еще увидимся с его милостью в Аберуине. Я часто странствую по Элдису в поисках трав.
      Невин снова поклонился, на что Роди ответил небрежным взмахом руки, а затем стегнул свою лошадь и поскакал прочь. На вершине холма он обернулся и, прищурившись, наблюдал, как отряд скачет рысью, вздымая облака пыли. "Удача, двойная удача, - бормотал про себя Невин. - Владыки Судьбы не оставили меня!"
      На ночлег Невин остановился на грязном постоялом Дворе, близ дороги. Он притулился на табурете возле камина, - усталый старик, дремлющий над кружкой эля и глядящий в огонь. Никто из посетителей и не подумал обратиться к нему, даже шумные стражники местного лорда. Он глубоко ушел в себя и сконцентрировался на предвидении. В очаге языки пламени плясали над пылающими дровами, помогая создавать мысленные образы. Когда Невин подумал о юном лорде Родри, перед его взором отчетливо возник образ мальчика в серебристом Плаще, сидевшего возле бивачного костра и жующего хлеб в окружении своих спутников. Невин улыбнулся, затем прогнал это видение.
      Наконец у него появился ключ. Во всех прежних жизнях душа Бранвен была тесно связана с душой, ныне заключенной в теле мальчика. Рано или поздно, даже если Невин не успеет отыскать ее прежде, она сама найдет Родри, - а уж о нем Невин знал теперь все. Как же его звали прежде? Да, верно, Блайн...
      А вокруг в таверне завсегдатаи хохотали, перешучивались и попивали эль, кидали кости. Невин чувствовал себя совершенно оторванным от них и от нормальной жизни, символом которой были все эти люди. К тому же нынче он очень устал, и воспоминания непрошенными явились терзать его с новой силой. Больше всего ему хотелось бы умереть и забыть обо всем, - но в смерти ему было отказано. Давным-давно... но именно те дни положили начало всему.
      ДЭВЕРРИ, 643
      Если писать щепкой на песке, вскоре
      волны и ветер сотрут слова. Таковы проступки
      обычных людей. Если высечь слова в камне,
      они пребудут вовеки. Человек, овладевший
      двеомером, сам становится резцом. Все его
      ошибки навеки остаются запечатлены в самой
      плоти Времени...
      "Тайная книга друида Кадваллона"
      Буря пришла на закате, с ливнем и ветром, от которого содрогнулся весенний лес. К рассвету крыша хижины начала протекать, и тонкий ручеек в углу размывал утоптанный глиняный пол, прежде чем исчезнуть под стеной. Регор стоял, подбоченившись, и смотрел, как струится вода.
      - Выбраться обратно тебе будет непросто, - заметил он.
      - Знаю, - ответил принц, - но я вернусь до праздника Белтейн. Лаю слово.
      Регор улыбнулся, но в лице его было сомнение. Он выбрал пару больших поленьев из кучи в углу и положил их в небольшой каменный очаг. Затем взмахнул рукой, дерево тут же вспыхнуло, и пламя лизнуло кору. Принц присвистнул от восторга.
      - Тебе надо преодолеть увлечение этими трюками, - проговорил Регор. Подлинный двеомер куда глубже.
      - Я понимаю. Но не стану обманывать и говорить, будто уже позабыл свой детский восторг.
      - И это правильно. Ты славный мальчик, Галрион.
      Регор потянулся, гибкий, как кошка, и окинул принца проницательным взглядом. Внешне Регор был похож на старого крестьянина. Он был низкого роста, но очень крепкий и широкоплечий. Носил он грязные коричневые штаны и простую рубаху, подпоясанную обрывком веревки, вместо ремня. Его седые волосы были неаккуратно острижены, а усы явно требовали ухода. Иногда, размышляя на досуге, Галрион удивлялся, почему этот человек имеет на него такое большое влияние, что принц беспрекословно подчиняется его приказам. Должно быть, все дело в двеомере, говорил он себе. К чему богатство, если есть магия!
      - Ты думал о своей нареченной? - спросил Регор.
      - Да. Я сделаю все, как ты сказал.
      - Ты должен сделать это, потому что понимаешь причины, а не просто исполняешь мои команды, словно охотничья собака.
      - Конечно. Но ты уверен? Я могу привезти ее с собой?
      - Если она захочет. Сначала женись на ней, а потом привози. - Регор обвел взглядом покосившиеся стены хижины. - Это не дворец, но к зиме мы построим для нее дом получше.
      - А что если она откажется ехать?
      - Если это выбор добровольный, тогда отпусти ее. - Регор сделал нарочитую паузу. - Добровольный, понимаешь?
      - Но если у нее... у нас будет ребенок?
      - И что с того? - Регор перехватил хмурый взгляд принца и заставил того опустить глаза. - Клятва есть клятва, мальчик, а ты дал ей слово. Будь это обычная женитьба, устроенная родителями, все было бы иначе. Но ты сам выбрал и завоевал ее. Человек, который не умеет держать слово, не годится для двеомера.
      - Ну хорошо, тогда я сперва съезжу к Бранвен, а потом попрошу благословения у отца.
      - Хорошо. Она заслуживает того, чтобы узнать об этом первой.
      Закутавшись в свой красивый шерстяной плащ в красную и белую клетку, Галрион вскочил на чистокровного вороного коня и поскакал по бескрайнему древнему дубовому лесу. Очень скоро он должен будет вернуться сюда нищим изгоем, для того чтобы изучать двеомер - если только сможет освободиться от своей прежней жизни.
      Галрион был третьим из четырех сыновей Адорика, верховного короля всего Дэверри. Учитывая, что перед ним было два крепких, вполне годных для трона наследника, и еще один младший - про запас, Галрионом вполне можно было пренебречь, и потому его всячески подталкивали вести праздную, вольную жизнь, в охотах, пирах и забавах, дабы он не вздумал покушаться на корону, предназначенную старшему брату. Так что он не видел причины, которая помешала бы ему покинуть двор, чтобы не жить больше за счет королевской казны. Однако он сомневался, что отец отнесется к этому так же легко, как он сам. Адорик Второй, родоначальник новой, еще не закрепившейся на троне династии, вообще мало к чему относился легко.
      И была еще проблема с Бранвен, единственной дочерью лорда, завоевать сердце которой принцу стоило больших трудов. У нее было много других поклонников. А Галрион влюбился в нее без памяти, и дождаться свадьбы было для него нестерпимым мучением. Но теперь она превратилась в источник возможных трудностей. Регор считал, что Галрион не достигнет больших успехов в обучении, если у него будут жена и дети. У семейного человека много различных обязанностей, любил повторять маг; а принц, которого баловали и холили все двадцать два года его жизни, ни о каких обязанностях и слушать не желал.
      Он привык получать все, чего пожелает, - а сейчас сильнее всего на свете он жаждал власти двеомера. Она не давала ему покоя.
      Это было даже сильнее жажды, - как вожделение, сжигающее изнутри. Прежде ему казалось, что он сохнет по Бранвен, но новая страсть вытеснила прежнюю. Углубиться в секреты магии, изучить и подчинить себе законы движения вселенной, контролировать силы и энергии, которые во власти всего нескольких человек, - по сравнению с этим богатством простая земная любовь казалась дешевкой, как камешки в грязи.
      Ехать принцу было недалеко. Его удивляло, что Регор решил поселиться так близко от земель клана Ястреба, к которому принадлежала и Бранвен, словно нарочно, чтобы Галрион мог наткнуться на него там и познать двеомер. Живи он хоть десятью милями южнее, я был так с ним и не встретился, - думал принц. Воистину, самой судьбой я предназначен двеомеру. Может быть, его любовь к Бранвен была только орудием в руках Рока? Правда, Ре-гора не раз недвусмысленно давал понять, что были и иные причины, почему Галрион должен был влюбиться в Бранвен, но сердце Галриона начинало ныть, как только он вспоминал об этих намеках.
      Утро, с его моросящим дождем, понемногу перетекло в туманный серый полдень, когда Галрион выехал из леса на убранное поле и увидел перед собой крепость Ястреба, стоящую на вершине насыпного холма, сооруженного в целях обороны. Земляное укрепление вдоль основания холма было окружено рвом. В верхней части холма возвышался деревянный забор с прочными железными воротами. Внутри стояла невысокая каменная башня, несколько круглых деревянных навесов и хижины для слуг. Галрион ввел своего коня внутрь, грязный двор наполнился слугами: конюх бежал взять у него лошадь, паж снять поклажу, камергер встретил его и учтиво провел внутрь. Пока пожилой камергер открывал тяжелые засовы, принц с интересом разглядывал входную дверь. Над перемычкой двери был прикреплен череп, высохший, почерневший, с дождевыми потеками. Отец Бранвен, Двен, был одним из последних воинов старой закалки, придерживавшихся обычаев Рассвета. Священники укоряли его, дочь умоляла его убрать эту чудовищную реликвию, но Двен упорно продолжал держать над дверью голову своего кровного врага, сохраняя ее как боевой трофей.
      Большой зал был освещен с обеих сторон разожженными каминами. В нем было тепло и дымно. Перед большим камином в резных креслах Двен и Геррант потягивали эль, свора охотничьих собак дремала на грязной соломе у их ног. Геррант поднялся навстречу Галриону, Двен же не двинулся с места. Его отекшее лицо блестело от пота, слезящиеся глаза смотрели из-под опухших век. Трудно было поверить, что в юности он был высоким, светловолосым и широкоплечим стройным воином с гордо откинутой головой, - в точности, как его сын сейчас.
      - Добрый день, мой повелитель, - сказал Геррант. - Сестра у себя в комнате. Я сейчас пошлю за ней пажа.
      - Очень вам благодарен, - Галрион поклонился Двену: - Рад вас видеть, господин.
      - Садитесь, юноша, выпейте немного эля, - Двен засопел, затем сильно закашлялся, едва ли не задыхаясь.
      Галрион почувствовал холодную дрожь, поднявшую дыбом волосы на затылке. Двен был болен уже давно, и все привыкли к его болезненному виду, однако что-то подсказывало проницательному Галриону, что старик скоро умрет.
      Еще не оправившемуся от первых потрясений Галриону принесли кружку эля. Он поднял ее с дружеским приветствием в адрес Герранта, и тот выдавил в ответ кривую улыбку. Не надо было обладать особой магией, чтобы понять, как он ненавидел Галриона. Но тот понятия не имел почему.
      Дверь, ведущая в большой зал, отворилась, и вошла Бранвен в сопровождении служанки. Она была высокой девушкой, стройной и гибкой, в темно-зеленом платье. Длинные светлые волосы были схвачены сзади простой заколкой, как положено незамужней девице. Ее глаза были глубокими и синими, как зимняя река. Люди считали ее самой красивой невестой в Дэверри, повторяя, что девичья красота лучше всякого приданого. Галрион порывисто бросился ей навстречу, движимый любовью, от которой еще недавно готов был отречься, и взял ее за руки.
      - Я не думала, что увижу вас так скоро, мой принц, - молвила Бранвен. Я очень рада.
      - И я также.
      Галрион усадил ее в кресло и взял у служанки подставку для ног, чтобы Бранвен не пришлось касаться сырого пола, покрытого соломой. Присев на краешек кресла, он нежно улыбнулся ей, на что девушка ответила смехом, веселым и звонким - и будто солнечный луч осветил темную комнату.
      - Окажет ли мне его высочество честь поохотиться завтра утром? спросил Геррант.
      - Я не смогу, к сожалению. Мне нужно обсудить с моей госпожой некоторые вопросы.
      - Она пока еще не ваша госпожа, - Геррант повернулся на каблуках и в раздражении покинул зал.
      Когда за ним с грохотом захлопнулась дверь, Двен проснулся, посмотрел вокруг, а затем снова закрыл глаза.
      - Послушай, Гвенни, надеюсь, я не оскорбил твоего брата, отказавшись охотиться с ним завтра.
      - Ох, Герро эти дни в таком дурном настроении. С ним совершенно невозможно разговаривать. Быть может, любимый, пришло время и ему жениться? Ему будет двадцать в середине лета.
      - Очень может быть. - Галриону вспомнилось давешнее предчувствие о том, что Двен скоро умрет. - Скоро он станет Ястребом. У него есть подходящая девушка на примете?
      - Не совсем. Вы, мужчины, иногда можете быть такими недотепами... Бранвен захихикала, прикрыв рот рукой. - Но Герро поедет завтра на охоту с лордом Блайном из клана Вепря. Его сестра совершенно без ума от моего братца. Я постараюсь настроить его, хотя он меня совсем не слушает.
      - Я видел госпожу Исоллу при дворе. Она славная девушка. Но, конечно, не может соперничать с тобой.
      Комплимент снова был встречен хихиканьем, Бранвен даже слегка покраснела. Иногда Бранвен вела себя столь наивно, что ничуть не походила на искушенных придворных красоток, рожденных для власти. Раньше Галрион предвкушал, как он займется воспитанием своей жены, теперь же он все чаще думал о том, что на это потребуется слишком много времени.
      - Знаете, что по секрету рассказала мне Исолла? - спросила Бранвен. Что Блайн к тебе ревнует.
      - Правда. Это может быть серьезно.
      - Почему?
      - О боги, да подумай сама! Клан Вепря был замешан во многих заговорах против последней династии. Обычное любовное соперничество становится политическим делом, когда один из соперников - принц.