Сбежавшая невеста

— Отлично, мисс Баттеркёрдл[10]. Почему бы вам не рассказать мне о своем маленьком дельце, а затем не убраться отсюда в старую добрую Англию.

— Отлично! — она сделала паузу. — Я желаю видеть, как донья Анна Сантус будет повешена за убийство моего брата.

Его сердце остановилось. Патрик медленно повернулся, глядя во все глаза на необычную женщину, стоящую в другом конце комнаты. Снова что-то завораживало его. Эта дьявольская честность. Все же ей удалось заинтриговать его. Вскинув голову, он спросил:

— Кто был ваш брат?

Она еще выше подняла подбородок.

— Юстас Баттерворт. Адвокат дона Рикардо Сантоса до того, как тот умер, — ее губы слегка задрожали. — Я думаю, что старуха убила его, чтобы помешать представить новое завещание дона Рикардо. То, по которому донья Анна ничего не наследовала.

Внезапный шум заполнил его мозг. Сердце снова начало сильно биться, а ужасная головная боль каким-то чудом исчезла. Патрик прошел через комнату и остановился в футе от Пенелопы. Слегка поклонившись, он тихо сказал:

— Присядьте, мисс Баттерворт. Нам нужно поговорить.

— Почему ты, черт возьми, не отвечаешь?

Взгляд девушки скользнул по лицу Мика, затем снова вернулся на пустую тропу впереди.

— В этом нет никакого смысла, Джули.

Джульетта сидела на лошади, как застывшая. В его голосе явно чувствовался гнев, но она словно не замечала этого. Усталая, голодная, еще не простившая ему того, что он отмахнулся от ее поцелуя, Дхули не собиралась делать эту поездку приятной для него. Она ухе потеряла счет, сколько дней прошло с тех пор, как они покинули ранчо Бентинов. Дни слились воедино и превратились в один долгий кошмар неудобства и оскорбленной гордости. Они не видели ни единой живой души после встречи с охотником; Бог знает, как давно это было.

Каждый раз, услышав малейший шум, Мик торопил ее поскорее сойти с тропы. И было еще кое-что, что заставляло ее раздражаться. Окружающая местность совершенно не изменилась. Те же деревья, та же тропа — ей даже казалось иногда, что они целыми днями кружат возле одного и того же места.

Но вот их запасы съестного начали иссякать. Теперь Мик вынужден был задержаться немного в следующем городе. И, конечно же, хочет, чтобы она обещала ему, что не будет пытаться убежать. Xal

— Черт возьми, Джули! — он попытался снова, его голос становился все напряженнее. — Если ты мне не дашь обещания, я вынужден буду…

Девушка резко повернула голову, чтобы взглянуть на него.

— Что? Что ты вынужден будешь сделать?

Мик потер свою бородатую челюсть и, не глядя ей в глаза, сказал:

— Единственное, что в моих силах. Привяжу тебя к дереву где-нибудь в безопасном месте до моего возвращения.

У нее приоткрылся рот.

— Ты это сделаешь? Оставишь меня в лесу, где дикие звери могут меня растерзать?!

— Я сказал «где-нибудь в безопасном месте».

— А где это будет, синьор Мик? В пещере? На скале? А что будет со мной, если с тобой что-нибудь случится?

— Я не говорил, что хочу это сделать, Джулии!

Она видела, как на его лице вспыхнули красные пятна гнева.

— Но, черт возьми, я не вижу другого способа! Я не могу пойти в город, где полно народу — и там одновременно следить за тобой и за людьми твоей бабки.

Она засопела:

— Я не просилась в эту поездку, Мик. Ты знал это с самого начала.

Он молчал и сердито пыхтел. А когда снова заговорил, то показался более спокойным.

— Да, я знаю. Но я думал, мы… Ну… Ты знаешь… Тогда… — Мик кивнул головой на дорогу позади них. — Когда мы… Ух! Дьявол! Я думал, что мы могли бы с тобой достичь перемирия, вот и все.

Пальцы Джульетты крепко сжали поводья. Он еще ни разу не упоминал о том их поцелуе, и, казалось, сдержал свое обещание, что забудет об этом полностью. Во всяком случае, так было до сих пор. А теперь вдруг все вспомнил и даже пытается найти в этом причину того, что она должна ему подчиниться.

Девушка боролась против закипающего в ней гнева. Если дать себе волю и разозлиться, в этом не будет ни малейшей пользы. Если она не даст ему обещания, то не попадет в город. О, Джули и на минуту не могла допустить, что Мик просто оставит ее одну, привязанную в лесу. Но он найдет какой-нибудь другой выход, чтобы пополнить припасы.

Джули закусила губу, взвешивая возможности выбора. Можно продолжать бороться с ним и не увидеть ни одной живой души, пока они не доберутся до Техаса, или ей не удастся убежать от него. А можно пообещать быть «хорошей девочкой» и попасть в ближайший город. Снова увидеть людей. Может быть, даже принять ванну.

Уголком глаза Джульетта видела, что Мик наблюдает за ней, ожидая ее решения. Она не торопилась сказать «нет» и заставить тем самым его выполнить свою угрозу. Она устала от дороги. Устала от бесконечных толчков. Устала от приготовления пищи на костре и от слоя грязи под одеждой. Ради смены обстановки и шанса принять ванну, пожалуй, можно отказаться от мысли о бегстве.

Временно.

— Ну, Джули, — сказал он. — Как ты решила?

— Ну, хорошо, Мик. Я даю тебе слово. Я не буду пытаться убежать, пока мы в городе.

Он посмотрел на нее, очевидно, оценивая ее искренность.

— Я дала тебе слово, Мик. И ты — не единственный, для кого честность что-то значит.

Смущение делало его более привлекательным.

— Тогда ладно. Уже город.

Повернув лошадь вправо на развилке дороги, Мик поехал первым, а Джули следом за ним.

Бент Пайну в Колорадо было далеко до Сан-Франциско. Разномастная коллекция зданий, расположившихся на относительно ровном куске земли, окруженная высокими соснами и огромными валунами. Всю его главную и единственную улицу можно проскакать верхом менее, чем за минуту.

Страстно желая даже этого маленького обломка цивилизации, Джули приближалась к нему, стараясь из своего седла все разглядеть.

Один большой магазин, четыре салуна, кузница и ипподром, крошечный ресторан и офис шерифа — вот и все, чем мог похвастаться Бент Пайн.

Но Джули была так рада снова оказаться среди людей, что даже крошечный отель показался ей дворцом. Стоя у окна в комнате на втором этаже, она смотрела вниз на улицу и старалась забыть ту неловкую сцену, которую ей только что пришлось пережить.

Все шло отлично до этого… Джули медленно покачала головой. Купив необходимые запасы, они ужинали в городском ресторане. Это было такое наслаждение, есть то, что не тебе пришлось готовить, что Джули забылась и высказала свое предложение.

О, Господи! Она совсем не хотела обидеть его! Прижав руки к вискам, девушка потерла раскалывающуюся от боли голову, желая стереть в памяти взгляд, которым посмотрел на нее Мик, когда она предложила заплатить за комнату в отеле.

Единственной причиной этого было ее желание провести хоть ночь на настоящем матраце. И было бы вполне справедливо, чтобы ей самой заплатить за то, что было в их ситуации роскошью. Джули тяжело вздохнула и прижалась лбом к прохладному оконному стеклу.

Взглянув на его лицо кто-то посторонний мог бы подумать, что она только что призналась ему, что убила его мать! Его зеленые глаза стали холодными, челюсти неподвижно застыли, он вытаращился на нее так, будто у нее выросла еще одна голова.

— Что это значит?

— Мик, я не хочу…

— Ну, ты всех превзошла, можешь мне поверить!

— Если ты не хочешь останавливаться в отеле, то я…

— Я этого не говорил, — Мик допил свой кофе и швырнул чашку на стол. — Я думаю, это неплохая идея. Мы хорошо отдохнем ночью, а лошади могут получить корм на постоялом дворе.

— Отлично! — согласилась Джули, так радуясь предстоящей горячей ванне и удобной кровати, что готова была забыть свой гнев на него.

— Но я не нуждаюсь в твоих деньгах, чтобы сделать это!

— Мик, я только…

— Неважно, — он резко встал и посмотрел на нее. — Ты готова?

Мик не сказал ни слова, пока регистрировался в отеле «Сломанная кость». Он аккуратно расписывался в большой гостевой книге, пока Джули ждала возле лестницы. Управляющий отелем повернул к себе книгу, дрочел запись и улыбнулся:

— Хорошо, спасибо, мистер Бентин. Вы и ваша миссис можете занять комнату номер пять. Верхний этаж, направо, — он вручил Мику большой медный ключ и сообщил, что ванна, о которой тот просил, может быть предоставлена за дополнительную оплату — один доллар.

Мик бросил деньги на прилавок, затем присоединился к Джули и пошел наверх. Девушка чувствовала на себе взгляд управляющего, поэтому подождала, пока они благополучно добрались до своей комнаты затем потребовала:

— Объясни, почему ты сказал ему, что мы женаты? Мы могли бы занять две разные комнаты: я же дала тебе слово, что не убегу.

Мик бросил седельные сумки на кровать, схватил ее руку и всунул ключ ей в ладонь.

— Я тебе уже говорил, почему мы притворяемся женатыми. Люди твоей бабки могут нас запрасто поймать, если только они здесь. Нет смысла помогать им в этом. — Он пошел к двери и рывком открыл ее. — Кроме того, у тебя, возможно, денег, как у самого Господа Бога, но у меня, уверяю тебя, нет! Я не могу позволить себе платить за две комнаты, когда можно обойтись и одной.

— Но я предложила…

— Да, я помню, спасибо!

Джули съежилась от его саркастического тона и, увидев, что он направляется к двери, спросила, стараясь, чтобы ее голос не прозвучал испуганно:

— Куда ты идешь?

— Хочу посмотреть лошадей, — отозвался Мик, — а ты запри дверь, пока я не вернусь, ты слышишь?

Это было час назад. Девушка вздохнула и оттолкнулась от окна. Теперь она высматривала, не приближается ли он, но его не было видно. Джульетта машинально пригладила волосы и почувствовала, по меньшей мере, дюйм дорожной грязи на голове.

Она все еще не приняла ванну!

Отвернувшись от окна, Джули пошла к широкой железной кровати и растянулась на белом покрывале.

Она обвела комнату взглядом и сделала вывод, что единственной приятной вещью в ней был огонь, ярко горящий в камине. Слава Богу, что им досталась угловая комната с камином.

Не было больше ничего, что создавало бы комфорт в этой комнате. Два стула со спинками в виде лестниц, бежевая матерчатая ширма, столик с кувшином и чашей для мытья и обои самых кричащих желтых, черных и розовых расцветок, которые Джули когда-либо приходилось видеть.

Девушка старалась взять себя в руки и не дать вырваться потоку слез. Почему Мик так долго не приходит? Собирается ли он вообще вернуться? И почему ее это так заботит? В конце концов, если его не будет до утра, кто помешает ей отправиться назад в Монтану?

Мик не собирается оставлять ее. Он так не сделает. Джули уже поняла, что значит для него данное слово. Сообразив это, она сразу почувствовала себя намного лучше.

Стук в дверь заставил ее подскочить. Джульетта спрыгнула с кровати и поспешила к двери, мигом пробежав через всю комнату. Прежде, чем повернуть ключ в замке, она ожидающе спросила:

— Мик? Это ты?

— Откройте, леди!

Незнакомый низкий голос. Страх охватил ее. Может это кто-нибудь из людей доньи Анны? Господи, почему она не взяла сюда винтовку Мика?

— Открывайте, леди. Я не собираюсь стоять здесь целый день.

— Кто вы?

— Господи! Вы заказывали ванну или нет?

Ее плечи расслабленно опустились, она вздохнула с облегчением. Конечно! Ее ванна. Девушка повернула ключ и широко распахнула дверь.

ГЛАВА 8

Крупный мужчина, одетый в черные джинсы, черный жилет поверх неопределенного цвета рубашки и черное сомбреро, шагнул в комнату и захлопнул за собой дверь.

Джули пятилась, пока ее колени не коснулись края железной кровати.

— Энрике?

Он улыбнулся и кивнул головой на дверь.

— Я встретил в холле мальчика, который нес тебе ванну. — Мужчина пожал плечами. — Благодаря его болтливости, ты сама открыла мне.

— Энрике, я не одна здесь!

Джули судорожно пыталась что-нибудь придумать, что-то, что могло бы остановить его.

— Si. Я видел рыжеволосого парня, с которым ты приехала. Но его сейчас здесь нет, Джульетта. — Энрике сделал шаг к ней. — И мы уйдем отсюда до того, как он вернется. Лошади у меня уже готовы, ждут на выезде из города. Я даже прихватил кое-какую еду в ресторане для нас с тобой, чтобы не нужно было останавливаться.

Джули на ощупь обошла кровать и продолжала отступать к окну. Она пыталась найти хоть малейший признак сострадания на лице Энрике. Но безрезультатно.

Его темные глаза ничего не выражали, черты лица неподвижны, словно вырубленные топором, он смотрел на нее безо всяких эмоций. Этот человек был здесь, чтобы выполнить свою работу. Ничего более.

«И это была главная причина, — вспомнила Джульетта, — почему Энрике и его дружок Карлос всегда были так важны для доньи Анны. Никто из них не обладал чувствами, которые могли бы помешать выполнить желание их La Ratrona».

— Давай свои вещи, Джульетта, — приказал мексиканец равнодушным голосом и протянул руку.

— Нет, Энрике, я не пойду.

Его рука опустилась.

— Донья Анна ждет тебя. — Энрике подошел ближе. — Твой жених, — добавил он с самодовольной ухмылкий, — начинает беспокоиться.

— Я не выйду замуж за дона Виценте.

Паника охватила ее. Ей стало трудно дышать. Сердце беспорядочно колотилось.

Терпение его истощилось, и он заговорил на очень быстром испанском:

— Достаточно, Джульетта! Карлос и я потеряли слишком много времени в поисках тебя!

Девушка с опаской спросила на английском:

— Карлос тоже здесь?

Энрике засмеялся и снова перешел на отличный, без акцента, английский:

— Нет. Мы разделились, рассчитывая так скорее наткнуться на вас. Я не знаю, где он сейчас, но это и неважно. — Сделав прыжок вперед, он резко выбросил руку и очень болезненно схватил ее за локоть. — Мне не нужна помощь.

Дверь позади него с грохотом открылась и с треском ударилась о стену. Энрике отшвырнул девушку, обернулся и приготовился к броску.

— Если бы я был на твоем месте, — сказал Мик спокойно, — я бы звал на помощь, кого только можно.

Джули сделала пару шагов в сторону, пытаясь справиться с чувством облегчения, переполнившем ее с появлением Мика. Это еще не конец. Они еще не были в безопасности. Она однажды видела, как дерется Энрике, и знала, что это был беспощадный и жестокий противник.

— Отправляйся домой, гринго, — предложил Энрике, — это не твое дело. Джульетта знает, что должна делать. Она поедет со мной.

Мик, не спуская глаз с человека, стоящего напротив, спросил:

— Это правда, Джули? Ты куда-то едешь с этим… шутом?

Ей как-то удалось выдавить слова из пересохшего горла:

— Нет! Никуда я с ним не поеду.

Она увидела, как Мик натянуто улыбнулся и услышала его слова:

— Верно, черт возьми, ты не поедешь.

Энрике бросился на соперника, рыча, как раненый медведь. Мик легко отступил в сторону и, когда нападавший оказался на свободном пространстве, сцепил пальцы и обрушил соединенные кулаки сзади на шею Энрике.

Тот упал, оглушенный, но он был сильный мужчина и через несколько секунд снова был на ногах. Мик осторожно двигался, пока не оказался между Джули и мексиканцем. Когда Энрике нанес удар, то встретил крепкие мышцы живота Мика. Сила толчка отдалась в теле Мика до самых носков, но из-за того, что противник обладал силой, Мик не мог позволить себе ни минуты сомнения и отвечал ударом на удар.

Он обхватил Энрике за талию и, повалив на пол, нанес несколько коротких крепких ударов. Где-то в подсознании Мик был уверен, что не может проиграть. Он должен победить в этом бою. От этого зависит безопасность Джульетты.

Двое мужчин с грохотом падали и опять вскакивали.

Они носились по комнате, Джули старалась не попадаться на их пути. Оба вселяли ужас и в то же время как-то очаровывали своей грубой силой. Ее взгляд был прикован к Мику. Она морщилась от каждого удара Энрике и зажимала себе рот ладонью, чтобы не закричать от страха.

Джульетта слышала, что за дверью кто-то кричал и бегал, а сама не могла двинуться с места. Ее ноги будто приклеились к полу; она оцепенела от ужаса. Девушка увидела, как Энрике нанес особенно сильный удар, отбросивший Мика к стене, и почувствовала, что начинает приходить в себя. Энрике шел на противника, широко расставляя ноги; он ловко, как фокусник, неизвестно откуда выхватил нож и крепко зажал его в кулаке. Джули видела, что хватка Мика, сжимавшего запястье противника, слабела. Его руке дрожала и на мгновение ей показалось, что в глазах его вспыхнуло беспокойство.

Теперь она снова могла двигаться. Нужно что-то сделать! Как-то помочь! Ее взгляд метался от предмета к предмету, пока она не нашла то, что ей было нужно. Спотыкаясь, девушка пробежала через комнату, держа в руках тяжелый глиняный кувшин; став прямо над дерущимися, подняла его и с усилием опустила на голову Энрике.

Тот с шумом упал, и Мик свободно его оттолкнул. Джули стояла поодаль, опустив руки и пытаясь выровнять дыхание. Мик устало поднялся на ноги и встал рядом с ней.

— Что здесь, черт возьми, происходит?

Джули даже не повернула голову, когда разъяренный управляющий ворвался в комнату, ругаясь последними словами.

Как сквозь сон, она слышала уверенный голос Мика, повторяющий ту же историю, что несколькими днями раньше он рассказывал старику охотнику.

Только на этот раз он добавил, что Энрике был послан жестоким отцом Джули, чтобы вернуть ее назад и аннулировать их брак.

Опытный взгляд управляющего перескакивал с избитого лица Мика на лицо Джули, тяжело опиравшейся на его руку; затем соскользнул на мексиканца, из-за которого произошла эта потасовка, все еще лежавшего без сознания на полу.

— Не выношу тех, кто сует нос в чужие дела! — пробормотал он, не спеша подошел к Энрике и без труда подхватил огромного мужчину с пола. Перекинув его безвольное тело через плечо, управляющий ласково сказал:

— Si. Теперь, мисс, не думайте больше о случившемся. Я позабочусь о том, чтобы его заперли на недельку или около того… Чтобы дать ему время остыть, а вам двоим — преодолеть несколько миль.

— Благодарю, — промямлил Мик разбитыми губами. Его рука успокаивающе погладила Джули по спине и она до самого сердца почувствовала тепло его прикосновения.

— Успокойся, моя прелесть, — снова заговорил управляющий, видя, что Джули все еще боится отойти от Мика, — я скажу мальчику принести ванну и побольше горячей воды.-Он пошел к двери, поясняя на ходу: — Моя жена постоянно прибегает к этому средству, когда сильно перенервничает; она называет его «горячей отмочкой».

Дверь за ним закрылась, и они остались вдвоем. Джули подняла голову и посмотрела на человека, который снова рисковал жизнью ради ее спасения. Его левый глаз был почти полностью закрыт, верхняя губа рассечена, распухла и кровоточила, и огромный кровоподтек украшал его щеку.

Она никогда не видела более красивого мужчины!

— Спасибо, — прошептала Джульетта и огорчилась, потому что считала такую благодарность недостаточной.

Мик улыбнулся и, слегка поморщившись, потрогал языком рассеченную губу.

— Не за что. Это тебе спасибо, — он втянул побольше воздуха и тихонько охнул. — Если бы ты не стукнула его кувшином…

— Ты все равно побил бы его!

Взгляд Мика влюбленно скользил по ее лицу.

— Может быть, — согласился он, — скажем так: я не тот человек, который бы отказался от небольшой помощи сейчас или потом.

Положив голову ему на грудь, Джули слушала ровное успокаивающее биение его сердца, когда раздался громкий стук в дверь. Она подскочила и прижалась к нему сильнее, ненавидя себя за трусость.

— Кто это? — спросил Мик.

— Возьмите ванну для леди.

— Я его впущу, Джули, — сказал Мик, освобождаясь от ее рук.

Но девушка схватила его за локоть:

— Будь осторожен, Мик! В тот раз все случилось именно из-за ванны. — Джули еще не потрудилась ему рассказать. Он не знает, с чего все началось, поэтому считает, что она просто слишком испугана, чтобы здраво рассуждать.

Она не сводила глаз с двери и расслабилась, лишь когда увидела, как юноша согнувшийся под тяжестью пустой ванны вошел в комнату.

Вздохнув с облегчением, Джульетта плюхнулась на кровать, предоставляя Мику позаботиться об остальном.

Он может понять, почему она так не хочет быть одна, особенно сейчас. Черт, девчонка должно быть до смерти перепугалась, когда человек ее бабки ворвался в комнату, такой огромный и сильный. Но все же — Мик изменил позу в сотый раз за последние пятнадцать минут — он хотел бы оказаться сейчас в любом другом месте, хоть у черта на рогах — только не здесь.

Плеснулась вода, и его взгляд метнулся к потертой бежевой ширме. За ней, как раз напротив пылающего огня, Джули принимала ванну.

Он откинул голову назад, при этом здорово стукнувшись о стенку.

— Что это было? — нотки беспокойства прозвучали в ее голосе.

— Это я, Джули. Я… видишь ли… просто ударился головой.

Она засмеялась, и звук ее смеха приплыл к нему на волнах жасминного аромата, добавленного в воду для ванны.

— Мне кажется, твоя голова уже достаточно бита для одного вечера, Мик.

— Да ну тебя! — Мик закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на звук воды, переливающейся через края ванны, но не мог. Вместо этого его мозг вызывал образ Джули, обнаженной, трущей мылом свое тело. С закрытыми глазами он увидел, как она зачерпывает воду и выливает ее себе на лицо. Увидел, как крошечные капельки сбегают вниз по ее тонкой шее, через грудь. Представил себе ее набухшие темные соски, торчащие из воды, как будто в ожидании его прикосновения. Видел ее ноги: она пробегает мыльной губкой вверх и вниз по икрам, бедрам, ягодицам.

Джули начала тихонько напевать, затем встала, чтобы ополоснуться.

Он тяжело дышал и продолжал держать глаза закрытыми, давая ей возможность привести себя в порядок. И в то же время дал волю своему воображению.

Образ, который он создал в мыслях, был таким отчетливым, таким красивым, что его сердце бешено забилось. Отсветы огня плясали на ее коже цвета слоновой кости. Ее черные волосы собраны в узел высоко на голове. Вот она выходит из ванны и стоит перед камином, обсыхая. Его взгляд медленно блуждал от кончиков пальцев на ее ногах вверх, туда, где соединяются бедра. Она повернулась в его видении, и у него остановилось дыхание.

Когда Джули потянулась, чтобы распустить волосы, ее груди поднялись вверх и Мику пришлось сжать кулаки, чтобы побороть желание дотронуться до ее, такого реального, тела.

— Спасибо, что побыл со мной, — нежно сказала она из-за ширмы.

— Не стоит благодарности.

Его мечта разлетелась вдребезги. Мик мотнул головой и сказал себе, что ему должно быть стыдно. Но стыдно ему не было. «Дьявол, если бы следовало убивать человека за его мысли, — сказал себе Мик, — тогда в стране было бы больше мертвых, чем живых».

Кроме того, он хотел видеть ее, обладать ею так долго, что уже не помнит времени, когда бы не мечтал об этом. И знал в глубине души, что это — единственный способ реализовать его желание.

Мик знал это с самого начала. И лишь еще раз напомнил себе об этом сегодня вечером. Он снова открыл глаза и посмотрел на забрызганный водой пол.

Она даже не задумалась перед тем, как предложила заплатить за комнату в отеле. Проклятие, мисс Даффи росла в доме, где было так много денег, что ее даже не научили их считать. Мик тяжело вздохнул и обвел взглядом убогую комнату. И было, черт возьми, ясно, что эта мисс обычно останавливалась в лучших местах, чем это!

Было так много различий между ними, что невозможно их все перечислить. Да этого и не требовалось. Достаточно было того, что он знал это.

«Достаточно для чего? — подумал Мик с жаром. — Во всяком случае, не для того, чтобы остановить эти глупые фантазии о них двоих… вместе».

Как оказалось, «знать» и «хотеть» — две различные вещи.

— Мик?

Еще не совсем очнувшись, он повернулся к ней, когда она выходила из-за ширмы. И тут же пожалел о том, что сделал это.

В дороге они спали в одежде. Было глупо надевать ночные рубашки в лесу, а затем искать свою одежду в темноте раннего утра. Но сегодня вечером на ней была ночная сорочка, которую она, должно быть, вытащила из своей седельной сумки.

Его горло сжал спазм, тело неудобно напряглось. Ее контуры четко вырисовывались: на фоне огня ее белая хлопковая сорочка была почти прозрачной. Мик старался не смотреть на тень, повторяющую формы ее тела. С него на сегодня ухе довольно разочарований, а с нее — неприятностей. И она совсем не нуждается в том, чтобы какой-то осел пялился на нее, разинув рот.

Но заставить себя не смотреть было самым трудным из всего, что он когда-либо делал.

Ее обернутые полотенцем волосы возвышались на голове, как корона. Высокая шея и длинные рукава одежды делали ее как бы меньше, и девушка казалась еще более хрупкой, чем прежде.

— Гм? — опомнился он, наконец. — Что ты сказала?

— Пока ничего, — она улыбнулась, скрестила руки на груди и подошла к ближайшему стулу. — Я хотела спросить, как ты думаешь, городской шериф задержит Энрике в тюрьме, как сказал управляющий?

Мик сбросил ногу с кровати и встал, подавляя тяжелый стон. Ему нужно выбраться из комнаты, хоть ненадолго. Выйти на воздух. Глубоко подышать, побродить немного. Что-нибудь.

Ему пришла в голову идея, и он ухватился за ее последние слова, как утопающий за плавающее бревно.

— Вот что: я сейчас пойду в город, в тюрьму и проверю, чтобы знать наверняка.

— Да, но…

— Все в порядке, Джули. Я не задержусь. — Мик схватил свою шляпу, направился к двери и открыл ее.

— Запри за мной!

Джульетта соскочила со стула и поспешила к нему. Лицо бледное, глаза испуганные. Мик почувствовал себя предателем, оставляя ее одну именно сейчас, когда она так расстроена. Но, почувствовав свежую струю жасмина, снова ожесточился. Лучше уйти сейчас, пока у него есть силы на это, пока она не стала еще более печальной.

Жестким голосом он сказал:

— На этот раз никому не открывай, кроме меня. Ты слышишь?

Джули закусила губу и кивнула.

Едва Мик вышел за дверь, как она с шумом захлопнулась. Немного постояв в коридоре, Мик услышал, как ключ повернулся в замке и, убедившись в том, что девушка в безопасности, направился к лестнице.

Сначала ему нужно пойти в тюрьму. Затем в салун. Может быть, если он пропустит глоток-другой, это поможет ему избавиться от безудержных фантазий, которыми дразнит его собственное воображение.

Идя по дощатому настилу под порывами холодного ветра, он подумал: «Что мне действительно нужно, так это хороший замок на собственные мозги. И побыстрее, черт возьми, привезти ее в Техас».

Оставшись одна в комнате на ранчо Даффи, Пенелопа сидела, опершись на резное изголовье кровати. Ее пальцы плавно двигались по сложенному листку бумаги в ее руке, скользя по словам, которые она уже знала наизусть.

Последнее письмо Юстаса. Пенелопа вздохнула и посмотрела на изящный почерк брата. Слезы наполнили ее карие глаза, потекли по щекам и закапали на ее аккуратную английскую блузку. Глаза и нос покраснели, лицо распухло, она громко сморкнулась и заставила себя сесть на кровати.

Вокруг нее на широком матрасе были разложены страницы, исписанные рукой Юстаса. Она с нежностью прикасалась пальцами к ним, перебирая их, поднося к глазам. Пенелопа подтянула колени к подбородку; ее ступни спрятались под подолом ее черной юбки.

От него так мало осталось. У нее даже нет его портрета. Пенелопа грустно улыбнулась, вытащив из рукава платочек, вытерла нос и улыбнулась своей глупости. Ей совсем не нужен дагерротип, чтобы воскресить образ брата. Его лицо было так же четко обозначено в ее памяти, как ее собственное — в зеркале.

Очень тонкие коричневые волосы, немного слишком выступающий нос и пытливые дружелюбные глаза. Юстас был единственным, кто когда-либо любил ее. Любил ее такой, какой она была, не требуя, чтобы она была чем-то другим, кроме как сама собой.

Когда он покинул Лондон пять лет назад, Пенелопа думала, что одиночество убьет ее. Но начали приходить письма. Женщина собрала разбросанные листки и крепко прижала их к груди. Как он любил Америку! Она разделила эту любовь с ним и сумела увидеть чудеса незнакомой страны его глазами.

Холодными ночами в Англии, согревая себя историями о ковбоях, кактусах и горячих пустынных ветрах, она представляла это все так ясно из его описаний, дышащих любовью, что при первом же взгляде на страну, раскинувшуюся на мили перед ней, почувствовала, что, наконец, пришла домой.

Юстас очень гордился своей только начавшейся, но процветающей практикой. Он говорил, что в Америке человек может стать, кем захочет. Женщины тоже, твердил он ей, свободны выбрать свой путь, и уже начал откладывать деньги, чтобы сестра вскоре могла присоединиться к нему в его новом доме. Мисс Баттерворт посмотрела на застекленные двери, выходящие в патио, сейчас закрытые на ночь.

А вместо этого ей понадобилось почти два года, чтобы собрать достаточно денег и проделать это путешествие в одиночку.

Все те часы, которые она провела, сгорбившись, при тусклом освещении, делая изящные вышивки, снова всплыли в ее памяти. Пенелопа вспомнила время, проведенное за обучением бестолковых и ленивых детей игре на фортепиано. С пугающей ясностью вспомнила аукцион, который устроила, чтобы продать фамильный дом и мебель. И когда она, наконец, заработала достаточно денег, чтобы поехать в Америку и продержаться там некоторое время, пока сможет найти какую-нибудь работу… Единственное, что ожидало ее здесь, была могила брата.

Пенелопа положила пачку писем на кровать, вытерла слезы и мысленно поклялась больше не плакать по себе самой. Слезами горю не поможешь, это ясно.

Первое, что нужно сделать, подумала она твердо, это просмотреть письма Юстаса еще раз, очень внимательно. Необходимо все, до мельчайших подробностей, что поможет ей доказать свою правоту Патрику Даффи.

О, он хочет верить ей, она точно знает это. Его собственной ненависти к донье Анне было достаточно, чтобы без особых усилий добиться его сотрудничества. И, к тому же, он позволил ей остановиться здесь, на ранчо, а это нельзя не учитывать при ее финансовом положении.