Тодд догадывался, как развернутся события, когда на следующее утро откроется НАСДАК. Он понимал, что предотвратить неизбежное уже нельзя, и оказался прав. Валерия рядом расчесывала свои длинные волосы, а он, лежа на кровати, смотрел новости Си-Эн-Эн. На экране появился убитый горем муж Трейси. Он заявил, что его жену погубила работа – она не выдержала непосильных перегрузок и нервного напряжения. Журналисты уже где-то нашли видеозапись с выступлением Трейси на последнем торжественном вечере «Това системз», где она вручала награды за реализацию продукции по итогам года. Тодд даже заметил себя в кадре – он аплодировал ей, стоя сбоку на сцене. Более того, вездесущие репортеры составили целый роман о ее жизни: рассказали, как она выступала с прощальной речью на выпускном вечере в школе; пригласили в студию ее подруг по университету, и те превозносили ее до небесй, бесстыдно преувеличивая ее роль в «Това системз». И это означает, скорбными голосами объясняли телезрителям «говорящие головы», что ее смерть нанесла сокрушительный удар по компьютерной компании, которая и без того находится в тяжелом положении.
      – Будь ты проклята, никчемная потаскуха! – заорал Тодд, глядя на ее улыбающееся лицо на экране.
      И потом, словно в насмешку над ним, изображение Трейси уменьшилось в половину экрана и рядом появилось лицо Дени Лима. Следом показали завод в Уотсонвилле, потом журналиста, что-то тараторящего в микрофон у штаб-квартиры «Това системз»; над его головой – логотип компании. Скандал на весь белый свет.
      Тодд со стоном спрятал лицо в ладонях.
      Переживал он не напрасно. В среду утром за первый же час торгов на бирже акции «Това системз» скакнули вниз на двадцать с лишним долларов, и курс продолжал неуклонно падать. Сумма, которую он должен был заплатить за акции, приобретенные три дня назад, превышала текущую стоимость всех акций, которыми он владел. Тодд знал, что к концу дня станет банкротом – если только шакалы с Уолл-стрит не растерзают его раньше. Единственное, что пока еще удерживало их, – это назначенное им срочное заседание совета директоров; они боялись предпринимать что-либо до оглашения его результатов.

* * *

      В то утро полиция обнаружила еще одну находку. Когда эксперты-криминалисты производили обыск в трейлере Флойда, шериф заметил пулевое отверстие в борту лодки. Это привлекло его внимание к водоему, и он решил пройтись по дамбе. На дальнем конце находились шлюзовые ворота, такие же старые, как сама дамба. Швы в прогнившем дереве пропускали воду, из-за чего возле шлюза возникло небольшое течение, и все, что плавало на поверхности озера – листья, ветки, – постепенно скапливалось у ворот. И там, под тиной и сосновыми иголками, почти невидимый, покачивался характерный бугорок – спина трупа.
      Не прошло и часа, как полицейский вертолет, по настоянию Баркера, уже вез труп Мерла через горы в Сан-Хосе на вскрытие, хотя причина смерти не вызывала сомнения. Баркеру требовалось установить момент наступления смерти, чтобы решить, является ли его главный подозреваемый – пойманный беглец Флойд Эрнандес – убийцей.

* * *

      Майк не подозревал об успехах полиции. Весь день он провалялся в постели, время от времени забываясь беспокойным сном, который перемежался кошмарными видениями, и это во сто крат усиливало его душевные муки, ведь он не знал, какая участь постигла Шейлу. Он представлял, как Флойд душит ее, закалывает ножом, топит в ванне... В холодном поту он метался на кровати, пытаясь изгнать из воображения страшные картины, как вдруг кошмар кончился и он увидел в дверях спальни Шейлу.
      – О, Боже, Майк, глазам своим не верю! – услышал он ее голос.
      В первую минуту он решил, что умер, и даже обрадовался, потому что в загробной жизни с ним была Шейла, чей голос он тщетно силился уловить в кровавом хаосе своего подсознания. Или это призрак, явившийся сюда поиздеваться над ним за то, что он стал причиной ее смерти?
      Майк потер глаза, тряхнул головой, постепенно сознавая, что он уже не спит. Потом резко приподнялся на локтях, все еще с недоверием глядя на девушку в дверях. Она поставила на пол тяжелую спортивную сумку, которую принесла с собой, и бросилась к нему.
      – Ты жив, жив! – восклицала она, водя ладонями по его лицу, волосам, затем прижала его к себе, и он, ощутив биение ее сердца, наконец-то убедился, что она – не сон и не призрак.
      Майк обнял ее одной рукой, увлек через себя на кровать. Они лежали и наглядеться друг на друга не могли.

* * *

      Флойда передали в руки полиции Сан-Хосе, но в его распоряжении не было восьми адвокатов, чтобы тщательно изучить протокол задержания на предмет допущенных нарушений. Баркер наблюдал за процедурой оформления документов, стремясь исключить любые погрешности, чтобы не придрался даже самый дотошный адвокат. Он снова и снова просматривал внушительный список судимостей подозреваемого. Его поразило, что тот так мало отсидел за все свои преступления. «Эрнандес, безусловно, отъявленный негодяй», – думал Баркер. Незаконное хранение оружия, половая связь с несовершеннолетней, вооруженное ограбление, оказание сопротивления при задержании, многочисленные правонарушения, связанные с наркотиками, оскорбление действием, бытовое насилие с применением холодного оружия... Он и внешне похож на убийцу – всегда прячет глаза, – но это ничего не значит, если они не сумеют выжать из него показания или неопровержимо доказать его вину. Из документов видно, что Эрнандес охотно идет на сделки о признании вины и готов продать своих друзей ради спасения собственной шкуры.
      Полицейские уже собрались препроводить закованного в наручники арестованного в камеру, но Баркер их остановил.
      – Мы с господином Эрнандесом съездим на экскурсию, хочу кое-что ему показать, – сказал он. – Приготовьте машину.
      Флойд с ненавистью посмотрел на людей, лишивших его свободы, но промолчал.

* * *

      В нескольких милях к востоку, в зале заседаний совета директоров «Това системз» разыгрывался настоящий спектакль. Членам совета директоров вовсе не было нужды встречаться за одним столом; они вполне могли бы обсудить все вопросы на селекторном совещании, как это обычно и делалось. Но никто из директоров, имевших право пользования самолетом компании, не захотел отказать себе в удовольствии совершить на нем перелет. Те же, кто проживал в Долине, прибыли на заседание в лимузинах, которые теперь стояли у входа в корпус № 1, словно стадо диковинных зверей, пришедших на водопой.
      – Микросхемы памяти... – твердил Тодд. – Микросхемы памяти – это золото или живые деньги. Они исчезли. Прошло четыре дня, и грабители благополучно реализовали их. Чипы уже не вернуть. Их нет! – Он в отчаянии помотал головой.
      Не все присутствующие были в курсе всех подробностей и последствий происходящего. Но ничего позитивного предложить они не могли, поэтому со всех сторон посыпались бестолковые обвинения. Почему не было никакого плана чрезвычайных мер? Кто сказал, что отсутствие запасов комплектующих – это оптимальный вариант? Почему не купили собственный завод по производству микросхем памяти? Почему не обратились в госдепартамент с просьбой заставить корейцев или японцев посодействовать нам?
      Джек Хоулльер, сидевший на дальнем конце стола, выгнул брови, глядя на Тодда. Тот пытался восстановить – точнее, установить – порядок в зале заседаний. Возбужденные директора, радушно приветствовавшие президента «Севко» перед началом заседания, теперь почти не обращали на него внимания: каждый стремился выразить свое мнение о сложившейся чрезвычайной ситуации. Правда, в отличие от Тодда они не знали о том, что было в тощем портфеле, лежавшем на столе перед Хоулльером.

* * *

      Стоя на коленях в постели Майка, Шейла стянула через голову маечку и швырнула ее в угол комнаты. Он провел ладонями по ее груди, и от радости ее глаза наполнились слезами. Невесомая, воздушная, как плывущее облако, она взглянула на него сквозь пелену влаги, и потом, словно опасаясь, что умчится прочь на крыльях счастья, обхватила его пенис, который запульсировал в ее руке, будто сердце.
      Она всхлипнула от небывалого блаженства и вдруг расхохоталась, вспомнив, как они на этой же самой кровати предавались любви в знак примирения. Тогда все было так невинно! А как взбудоражил ее конверт с деньгами... Теперь у них в комнате целых десять миллионов, но это не имеет значения. Главное, что они оба живы – и он жив, и она. Шейле не терпелось вылезти из чужих брюк и снова доказать Майку свои чувства.
      Пропасть вечности пролегала между тем, что она испытывала тогда, и ее нынешним состоянием. Та встреча теперь вспоминалась как высказанное шепотом обещание на прогулке в лесу. Сейчас же ею владела испепеляющая страсть – чувство, даруемое человеку, который чудом избежал гибели. Ей казалось, она обрела бессмертие. Шейла встала и сорвала с себя остатки одежды. Глаза Майка, обращенные на нее, светились обожанием. И в те несколько бесконечных секунд, перед тем как предаться с ним самой что ни на есть земной любви, Шейла поняла, что она для него – богиня. Никто, ни одна живая душа не знала того восторга, какой испытала она, когда он овладел ею, овладел, как армия победителей, с триумфом прошествовав через ее арку в город, ее город, мгновенно запылавший огнем, жар которого поднялся к лицу и объял все ее существо до самых кончиков пальцев. Он сделал ее своей возлюбленной, своей королевой, и теперь они вместе будут править миром во веки веков.

* * *

      В морге Сан-Хосе Баркер сдернул простыню с тела Дени Лима и пристально посмотрел на Флойда. Его лицо оставалось бесстрастным, казалось таким же безжизненным, как сам труп.
      – Утром мы нашли ружье, – сообщил инспектор. – Оно принадлежит твоему дружку Мерлу. Мы совершенно точно знаем, что это и есть орудие убийства.
      В лице Флойда что-то дрогнуло, но потом он бросил презрительный взгляд на полицейского и сказал:
      – Моих отпечатков вы на нем не найдете.
      Баркер уже знал это. Криминалисты доложили, что все отпечатки тщательно вытерты. Он кивнул работнику морга, и тот закатил стол с трупом в холодильник.
      – Покажи нам женщину. – Баркер направился за санитаром к другому столу и встал так, чтобы видеть лицо арестованного, когда тому покажут тело.
      Санитар отвернул простыню с лица Трейси Карсон.
      На этот раз в чертах Флойда промелькнуло смятение.
      – Узнаешь?
      Флойд покачал головой.
      – А должен бы... – заметил Баркер. – Она летала с тобой на Карибы. Трейси Карсон.
      Глаза Флойда округлились, он взглянул на труп внимательнее.
      – Впервые вижу, – пробормотал он.
      – Жаль. – Баркер вытащил из кармана куртки ручку и приподнял ею левую ладонь покойной. – Мы надеялись, ты подскажешь нам, куда делся ее палец.
      Флойд посмотрел на изуродованную руку и перевел взгляд на лицо трупа. Он не знаком с этой женщиной, заключил Баркер. И, разумеется, это не она летала на Большой Кайман, а потом исчезла почти с пятью миллионами долларов.
      – Это настоящая Трейси Карсон, – объяснил Баркер. – Так что лучше сознавайся, кто была твоя спутница.
      Флойд, словно не слыша его, продолжал смотреть на мертвую женщину.
      – Не дури, – настаивал Баркер. – И охота тебе торчать в тюрьме тридцать лет, пока она будет на курорте потягивать сладкие коктейли? Поможешь нам, мы поможем тебе.
      На труп Трейси Флойд реагировал совершенно не так, как на Дени Лима. Контраст был разительным.
      Тайваньца этот подонок видел раньше, решил Баркер, Между всеми этими преступлениями существует какая-то связь. И Эрнандес ошеломлен. Вот и хорошо.
      – Ну и последний экспонат, – сказал Баркер. – Это здесь, рядом.
      Он кивнул санитару, и небольшая компания, покинув холодильное отделение морга, направилась в один из секционных залов.

* * *

      Неужели он грезит? Майк притянул Шейлу к себе на грудь и опрокинул ее на спину, вдавливаясь в нее всем телом. Он не верил своему счастью, так это было здорово, идеально. Шейла под ним безукоризненно гладкая, восхитительно теплая, только щека пылает, прожигает его собственную. А внутри она вся бурлит неуемной энергией, какой он прежде не ощущал ни в ней, ни в других женщинах.
      Пусть бы их акт любви длился вечно. Пусть бы их разлучили потом, когда наступит конец света. Но ее настойчивые стоны лишали его выдержки, и он всем своим существом устремлялся к тому мгновению, когда уже ничто не имеет значения, жаждал погрузиться в то дивное состояние, которое длится секунды и которое, возможно, он потом будет безуспешно пытаться воссоздать в памяти всю свою жизнь.

* * *

      Члены совета директоров «Това системз» молча наблюдали, как Хоулльер аккуратно выкладывает на стол два листа бумаги и ставит портфель к ногам, чтобы он не отвлекал внимание присутствовавших в конференц-зале.
      – Сразу после заседания я намерен ознакомить прессу с одним из этих двух документов, – начал он, убедившись, что взгляды всех, кто сидел за столом, прикованы к нему. – В первом утверждается, что «Севко» не заинтересована в приобретении доли «Това системз» и что любые слухи на этот счет – ложные. – Он посмотрел на Тодда, сидевшего в конце стола. – Извини, Тодд, но мы не станем участвовать в играх, цель которых – остановить падение ваших акций.
      – А второй документ? – спросил Тодд.
      – В нем говорится, что совет директоров «Това системз» рекомендует своим акционерам принять предложение «Севко» приобрести «Това системз» в полном объеме, с оплатой половины стоимости наличными и половины акциями по курсу тридцать один доллар за акцию, то есть фактически чуть больше, чем за четыре миллиарда.
      Тодд обвел взглядом сидевших за столом. Либо они увидят в Джеке Хоулльере благородного рыцаря, спасающего их от неминуемой катастрофы, либо воспримут его предложение как очередной коварный выпад «Севко», стремящейся обогатиться за счет бедственного положения другой компании, которую она покупает по бросовой цене. Впрочем, ему плевать на мнение совета директоров, думал Тодд. Сегодня их акции к концу торговой сессии упали до пятнадцати долларов. Завтра к открытию торгов о сделке будет объявлено официально, и «Това системз» перестанет существовать.
      Тодд поднялся и подошел к окну. Он посмотрел на то место, где когда-то лежал Лестер Дюшан с размозженным черепом, и глубоко вздохнул. В мире, где правит алчность, есть только две реальные альтернативы: участвовать или не участвовать. И когда обе становятся неприемлемыми, что еще остается делать?
      Так или иначе, человек, выбросившийся из этого окна, из могилы мстил своему бывшему работодателю, который вынудил его к самоубийству. Хотел того Лестер или нет, но Тодд был уверен, что именно его смерть положила начало череде ошеломляющих событий, приведших к краху компании. Трейси Карсон и Майк Маккарти – если он вообще имел отношение к происходящему – и все прочие действующие лица этого скандала стали лишь слепым орудием в руках мертвеца. Впервые Тодд задумался о том, что должен был чувствовать Лестер, впервые понял, что значит быть беспомощным и, вновь поворачиваясь к столу, с которого его закупщик памяти прыгнул в вечность, спросил себя, а не следует ли и ему поступить так же. А потом сел и росчерком пера уничтожил труд всей своей жизни.

* * *

      Майк фонтанировал в женщине, которую оплакивал еще час назад, словно вырвавшийся на свободу гейзер. Значит, сила его любви вернула ее к жизни? Значит, боль утраты была столь сильна, что он смог изменить свой собственный мир? Истощенный, он рухнул на нее. Теплая, мягкая, она стелилась под ним, как обласканный солнцем песок чистой лагуны, лежащей так далеко за гранью всех невзгод и опасностей, что любая угроза казалась несущественной.
      – Натворили мы дел, – промолвил Майк, поглаживая Шейлу по лицу, убирая с ее лба волосы. – За все придется заплатить дорогой ценой.
      – Знаю, – отозвалась Шейла. Она чуть повернула голову и поцеловала его руку.
      Майк крепче прижал ее к себе, желая одного: чтобы это мгновение длилось вечно.
      Сумки с деньгами валялись на полу, а влюбленные нежились в объятиях друг друга, зная, что им предстоит долгая разлука.
      В секционном зале морга Сан-Хосе Флойд Эрнандес смотрел на то, что осталось от лица Мерла.
      – Твоя работа, Флойд? – сурово спросил Баркер.
      – Черт, нет... нет, нет. – Флойд отвернулся от трупа.
      «Если убийца – он, значит, мы имеет дело с талантливым актером, – думал Баркер. – Впрочем, этот мерзавец не настолько даровит. Видно, что он потрясен. Нужно его дожать».
      – Один ты остался, Флойд, – сказал Баркер. – Эда нет в живых. Мерл тоже мертв. Выгораживать их не имеет смысла. Осудить покойников мы не можем. Неужели хочешь, чтобы остальным это сошло с рук? Тех денег ты уж никогда не увидишь. Для них ты – лишний свидетель. А ты видел, как они обрубают концы.
      В лице Флойда засквозила ожесточенность.
      – Маккарти, – прорычал он, глядя на инспектора. – Это сделал Майк Маккарти.
      – А тех, других, кто убил, Флойд? Кто с ними расправился?
      – Тоже он, дерьмо, – солгал Флойд. – Это он все организовал. Мы только помогли ему достать товар. Он и китайца пристрелил. И Мерла, гад, убил!
      – А женщина, Флойд, кто она?
      – Не знаю, – буркнул Флойд. – Поймаете его, найдете и ее.
      Баркер резким движением головы подал охранникам знак, и те оттащили арестованного от тела Мерла. Когда Баркер выходил из секционного зала, вслед ему несся крик Флойда:
      – Это он, мразь, всех прикончил. Так что не зевай. Он и тебя убьет!
      В ответ на это излишнее предостережение Баркер пожал плечами и стал звонить по мобильному телефону. «Маккарти, – думал он. – Но у него вчера были полицейские. Что-то здесь не так. Если все это дело рук Маккарти, почему же он до сих пор в городе? Правда, его коллеги с Большого Каймана утверждают, что Флойд собирался удавить женщину; так, может, Маккарти тоже был в некотором роде заложником? Если действовать быстро, мы застанем его врасплох, но лучше не рисковать, раз еще не все известно. Если Маккарти дома, вовсе не факт, что на этот раз он не окажет сопротивления. Надо действовать осторожно».
      Продолжая отдавать по телефону распоряжения, Баркер вместе со своим помощником мчался по шоссе № 85 в Лос-Гатос.
      Когда он затормозил у многоквартирного жилого здания, где проживал подозреваемый, группа захвата уже заняла исходные позиции, а местная полиция заблокировала все пути отступления. Из подлетевшего вертолета на плоскую крышу здания спускались по веревкам три бойца в черном.
      К Баркеру подбежал один из полицейских.
      – Хорошие новости, босс. «Блейзер» Маккарти все еще здесь. И представляешь: рядом стоит зеленый автомобиль, арендованный в прошлую субботу некоей Трейси Карсон. Похоже, мы возьмем сразу обоих.
      – Давайте начинать, – уклончиво ответил Баркер. Он подошел к ближайшей патрульной машине и направил ее мегафон на окно квартиры подозреваемого. – Майкл Маккарти! Говорит полиция! Выходите!
      С минуту они смотрели на дверь, но она не открывалась.
      – Последнее предупреждение, – сказал Баркер. – Выходите на улицу! Немедленно!
      По-прежнему никакой реакции. Баркер пожал плечами, достал из кобуры выданную ему в полиции «беретту» и быстрым шагом направился к наружной лестнице.
      Бойцы из группы захвата побежали вперед, некоторые уже поднимались с торца здания, занимая позиции на дальнем конце галереи.
      Инспектор рукояткой оружия постучал в дверь. Не получив ответа, он кивнул двум полицейским и отступил в сторону. Площадь галереи не позволяла использовать таран, а кувалдой такую дверь не пробить – слишком массивная. Поэтому два взрывника прилепили к дверной коробке заряд, все полицейские отошли на безопасное расстояние, и спустя несколько секунд прогремел взрыв, выбивший дверь в гостиную.
      Двое бойцов в бронежилетах и шлемах вбежали в квартиру, направляя дула автоматов то в одну сторону, то в другую. Гостиная оказалась пуста. Один из бойцов ногой распахнул дверь ванной: никого. Он впрыгнул на середину спальни. Тоже пусто.
      Баркер шагнул через порог и огляделся. Его внимание привлек компьютер. Наверняка из него вынули жесткий диск. Подойдя к компьютеру, инспектор ощутил слабый запах. «Уиндекс» . Те, кто был здесь совсем недавно, стерли с компьютера и, вероятно, с остальных вещей в доме все отпечатки.
      «Что ж, есть еще анализ ДНК, – рассудил Баркер, – заходя в спальню». В шкафу висела одежда, но на кровати лежал только голый матрас. Баркер коснулся ладонью его середины. Теплый. В этот момент его кто-то окликнул.
      Инспектор прошел на кухню и увидел ключи от арендованного автомобиля, лежащие на листе бумаги, на котором крупными буквами было выведено: «Зеленая машина. Переднее сиденье. Две гильзы. Флойд».
      – Отлично, – сказал Баркер. Позже на основании этой единственной улики, на которой сохранились отпечатки пальцев, он предъявит Флойду Эрнандесу обвинение в убийстве Дени Лима. – Преступник всегда что-нибудь упускает из виду.
      Но, оглядевшись, инспектор засомневался, что тот, кто помогал Маккарти (или тот, кому, в силу каких-то обстоятельств помогал он) совершить ограбление, что-либо не учел. Разумеется, он опросит соседей, но уже одно то, что Маккарти оставил эту записку, свидетельствовало о многом: он сообщал им, что уехал и назад не вернется. Они будут изображать активную деятельность, выпишут ордер на арест, но Баркер был уверен, что эти люди – и не важно, кто они на самом деле, – бесследно исчезли и искать их так же бессмысленно, как и украденные микросхемы памяти.