Майк не сводил глаз с затылка Шейлы, находиться с ней в одном зале было почти невыносимо. Трейси приводила какие-то цифры, а он думал о том, не из-за Шейлы ли он на самом деле решился на столь грандиозную аферу, чтобы навсегда покинуть компанию. Ему вспомнилась их первая ночь в Лас-Вегасе, вспомнилось, как они лежали в гостиничной кровати и его собственные слова «пять миллионов» вновь и вновь эхом отдавались в голове.
      Теперь это почти реальность. Через три недели он исчезнет навсегда. Никогда больше не увидит Шейлу, да и всех остальных тоже.
      Майк огляделся. Эти люди ничего для него не значат, впрочем, как и он для них. Лестера никто уже и не вспоминает. Здесь любят порассуждать о прогрессивных методах работы, о коллективизме, об атмосфере творчества, о полной самоотдаче, но во всей компании, со всеми ее автоматами с кофе, столами для пинг-понга и пятничными посиделками с пивом, нет нормальных человеческих чувств. По нему никто тосковать не станет. И даже если его обман раскроется, о нем посудачат минут пятнадцать за кофе, польют грязью и на том все закончится.
      И тут Майк осекся. Он будет тосковать по Шейле. Наверное, когда-нибудь он переболеет ею, но сейчас, если бы можно было переделать прошлое и начать с ней все сначала, он не раздумывая вернул бы деньги, лежащие в его квартире, забыл бы про свой план и продолжал бы горбатиться на компанию, лишь бы быть рядом с ней. Если бы знать, что она будет тосковать по нему, он не стал бы никуда исчезать.
      Майк не отрывал глаз от ее затылка, пока не наступил его черед отчитываться. Он сменил на трибуне Трейси. Ничего нового в его цифрах не было. Как только в Уотсонвилл завезут микросхемы памяти, их сразу начнут напаивать на материнские платы «Поморника». На рынке по-прежнему дефицит динамической оперативной памяти, и такое положение будет сохраняться весь квартал.
      Майк старался не смотреть на Шейлу, но пересилить себя не мог. Взгляд сам собой то и дело возвращался к ней. Он видел, что она несчастна: смотрит в стену, кусает большой палец. Но только из-за того – Майк не сомневался, – что ей вообще не хочется находиться здесь. Трейси отстранила ее от «Поморника», когда ей это было выгодно, а теперь, видя, что проект супит одни убытки, привлекла снова, конечно, чтобы перевалить на Шейлу часть вины.
      Впервые он увидел Шейлу здесь, в этом самом зале: она рекламировала «Поморник», называвшийся в ту пору «Ястребком», – тогда проект у всех вызывал только смешки. Может, она согласилась бы уехать с ним? Может, она тоже устала от всей этой мышиной возни? Нет, прошлого не вернуть. Вынимая из проектора дискету, Майк почувствовал на себе ее взгляд, но посмотреть в ее сторону не посмел, поскольку все еще находился в центре внимания аудитории.
      Через полтора часа совещание закончилось, и его участники разошлись. Но Майк продолжал сидеть, машинально листая какой-то проспект, а когда поднял голову, увидел, что Шейла тоже еще здесь. Они остались вдвоем, только он и она, в том самом зале, где впервые встретились, в мире, утратившем для обоих значение.
      – Угостить тебя кофе? – предложил он, обращаясь к ее затылку.
      Шейла нерешительно повернулась.
      – Поздно уже.
      Майк кивнул. Да, поздно, слишком поздно. Он поднялся, направился к выходу и вдруг услышал, как она бросила ему вслед:
      – Но в Лос-Гатосе уже подают пиво.
      Поскольку совещание проходило в том же здании, где работала Шейла, она первой добралась до ресторана. Когда Майк вошел, она стояла на том самом месте, где он беседовал с ней в вечер знакомства, только теперь она была одна, рядом с ней ни души, и ему казалось, что он шагает к ней, словно во сне.
      – На совещании я не мог отвести от тебя глаз, – признался Майк.
      – Знаю. Ты едва взглядом не продырявил мне затылок.
      – Значит, теперь я еще и приставала?
      Шейла одарила его одной из своих редких лучезарных улыбок, преображавших ее лицо. С такой улыбкой – если бы только она это сознавала – она могла бы добиться всего, чего, пожелает.
      – Ты и впрямь полон сюрпризов.
      Майк кивнул.
      – Может, попробуем еще раз? – спросил он.
      Шейла глубоко вздохнула.
      – А что между нами было? Я ведь так и не знаю, Майк. Просто столкнулись два одиноких остолопа, блуждающих в темноте?
      – Мне казалось, у нас что-то начало вырисовываться.
      Она покачала головой.
      – Мне тоже. Но я не хочу связывать свою жизнь с человеком, который постоянно что-то от меня скрывает.
      Майк попытался заговорить, но она перебила его.
      – Я не о нравственных принципах, Майк. Просто у меня нет интуиции, шестого чувства, или как там это теперь зовется. Я плохо разбираюсь в людях. Мне нужен такой человек, который во всем был бы со мной откровенен. Только такой. Пусть это звучит сентиментально, но по-другому я не могу.
      – Во всем откровенен? – повторил Майк.
      Шейла кивнула.
      – Клянусь, что бы ты ни сообщил мне, я не стану предъявлять претензий. Если ты трахался с кем-то на прошлой неделе, когда был в командировке, так и скажи. Ты – свободный человек. Только... не лги.
      Майк прокручивал ее слова в голове. А как же иначе? Значит, она думала о нем. Он сделал глубокий вдох, дождался, когда бармен подал им пиво и отошел на другой конец стойки, и сказал:
      – У меня никого не было. Мне нужна только ты.
      Шейла отвела взгляд и тихо попросила:
      – Расскажи, в чем там было дело с «Занзибаром». Только правду, Майк.
      – Правду... – повторил он. – А правда заключается в том, что проститутка на самом деле была, но я ее в глаза не видел.
      Шейла резко повернула голову.
      – Как я и говорил, – продолжал Майк, – мы просчитались на мелочевке...
      – На теплоотводах.
      – Да. И я отправился в Солт-Лейк. Но поставщик считал, что «Това» – бесперспективная выскочка из Калифорнии, которой так и так ничего не светит, и не шевелился. В итоге после двух дней переговоров я застал начальника производства одного и Христом Богом стал молить его, чтобы он тайно, на свой страх и риск, как бы по ошибке, дополнительно изготовил для нас несколько тысяч компонентов. Гадкий тип, из ханжей-мормонов...
      – Как ты сказал?
      – Так называют тех, кто родился и вырос в Юте. Не пьют кофе, не потребляют спиртного, не сквернословят, потом – бац! – бросаются в другую крайность. Я это сразу понял. В его кабинете висел календарь с голыми девицами, ну и я восхитился красотками. Этот парень знал, что такие женщины не про него, а я и говорю: «Покажи, какая тебе нравится, и я достану для тебя точно такую. Завтра же она будет ждать тебя в номере отеля, если пустишь в производство наш заказ». Парень поднялся, вышел из кабинета и приказал изготовить нужные компоненты. Через двадцать минут мы получили теплоотводы.
      Шейла вытаращила глаза, и Майк замялся.
      – Продолжай, – потребовала она.
      – Я полетел аж в Лас-Вегас, прямо из аэропорта позвонил в пару агентств, сказал, что мне нужно, забронировал девочке билет до Солт-Лейка, забронировал им номер в отеле и думал, на том все и кончилось. Но этот мужик оказался болтлив, и кто-то на него настучал. Нагрянула полиция, он им заявил, что пришел в гостиницу на встречу со мной, а о проститутке знать ничего не знает. Тогда они отследили мои кредитные карты.
      Фирма-поставщик выполняла заказы для Пентагона, принадлежала каким-то церковным шишкам. Те пришли в ужас, представив, какой может разразиться скандал в связи с подкупом. И мы с ними заключили сделку: мы выгораживаем их, а они снабжают нас деталями.
      – Прямо вот так? – спросила Шейла,-когда Майк замолчал.
      – Да, так.
      – Значит, на самом деле ты... – она запнулась, подбирая слова, чтобы выразить свою мысль, – в той истории вроде как герой?
      «Тон скорее негодующий, чем восхищенный, – отметил Майк. – Но по крайней мере она не ушла, значит, можно продолжать».
      – Тодд, Гари, остальные – все были довольны. Но у Тодда были свои проблемы. Он укомплектовал совет директоров, как ему казалось, безобидными добрячками, ну а те решили использовать скандал против него. Поэтому в качестве компромисса он, вместо того чтобы наградить меня, дал мне право досрочно реализовать все мои опционы. Недвусмысленный намек на то, что я могу уволиться, когда захочу.
      – Ты мозолил им глаза, и они создали для тебя такие условия, чтобы ты ушел сам, – подытожила Шейла. – Ты взял расчет и был таков.
      Майк кивнул.
      – Решил, что с меня достаточно. И сейчас я снова готов уйти.
      – Но ведь у тебя нет денег!
      – Совершенно верно. В тот раз моих накоплений хватило ненадолго, и я не хочу повторять ту же ошибку. Помнишь наш разговор в Лас-Вегасе?
      – Такое не забывается. Пять миллионов. – Шейла едва заметно улыбнулась. – Может, я и сглупила тогда с тобой, но, честно говоря, я не жалею.
      – Самое чудесное событие в моей жизни, – сказал Майк.
      Они смотрели друг на друга, восторгаясь про себя услышанными признаниями.
      – Хочешь знать, что я придумал? – тихо спросил Майк.
      Шейла отхлебнула пива и кивнула.
      – Украсть вагон микросхем памяти и продать их тайваньцам за пять миллионов долларов.
      Шейла едва не поперхнулась.
      – Ты смеешься надо мной.
      Майк схватил ее за запястье.
      – Я не шучу. Это чистая правда, как ты просила. Но если ты хочешь, чтобы я остался здесь с тобой, я все отменю. Тьт для меня дороже всяких денег.
      Шейла расплылась в улыбке, но через секунду вновь стала серьезной и проговорила:
      – Майк, то сообщение отправила Трейси.
      – Трейси? Как она узнала, где мы остановились? Зачем ей это было нужно?
      – Нет-нет, не факс! Марго рассказала мне про Дата. Сволочь он поганая. Я говорю про письмо Лестера в Уотсонвилл – с указанием прекратить закупки микросхем памяти.
      – Трейси? Зачем?
      – Ради наживы. Она заранее приобрела фьючерсы на динамическую оперативную память и теперь пытается взять под свой контроль новый большой проект, чтобы сорвать поставки микросхем.
      – Думаешь, она имеет отношение к гибели Лестера?
      – Нет. Иначе зачем она стала бы так рисковать, посылая сообщение от его имени после его смерти? Нет, – уверенно повторила Шейла. – Я много думала об этом, Майк. Лестер, сведя счеты с жизнью, просто сыграл ей на руку. Трейси трахается с Говардом, чтобы тот защищал ее от Тодда. Всех нас обвинят в провале «Поморника» и всех уволят, лишь бы их самих не тронули. Тебя подстрелят той же пулей, что и Фортино.
      – Ничего себе! – Майк потягивал пиво, раздумывая об услышанном. – Ты собираешься разоблачить Трейси?
      – Ха! – Шейла покачала головой, изумляясь его наивности. – Каким образом? Она запросто сошлется на то, что оставляет свой кабинет незапертым, скажет, что я ей мщу и что это я руководила «Поморником» в ту пору, когда она приобрела опционы по фьючерсному контракту... Нет, не выйдет.
      – Ты точно знаешь?
      – Точнее не бывает. Это я к тому говорю, Майк, что тебе нужен план отхода. Только, может быть, не такой экстравагантный, как хищение в крупных размерах.
      Некоторое время они сидели в молчании, размышляя над тем, что открыли друг другу. Наконец Шейла попросила:
      – Майк, уведи меня отсюда.
      Майк жил неподалеку от ресторана, на машине они добрались до его дома за несколько минут.
      Шейла впервые была у него в гостях.
      – Вовсе не так плохо, как ты описывал, – заметила она, расхаживая по пустой гостиной.
      – Спальня обставлена, – сказал Майк.
      Шейла прошла за ним в другую комнату. Майк обошел кровать и зажег свет. С минуту они стояли по разные стороны кровати, глядя друг на друга. Шейла не знала, как ей быть. В конце концов, это его кровать. Вправе она без приглашения плюхнуться на нее?
      – Не желаешь опробовать этот предмет мебели? – спросил Майк, и напряжение исчезло.
      В спальне Майка было неубрано, и они внесли лепту в беспорядок, раскидав свою одежду по обе стороны кровати. Потом бросились на матрас, гладя друг друга. Шейла схватила Майка за запястья, заставила его лечь на спину и забралась на него верхом, возбужденно дыша. На ее лице отразилось изумление, когда он, измученный долгим воздержанием, стал спазматически извергаться в нее под напором ее движений.
      После они немного подремали, и Шейла наконец задала вопрос, которого ждал Майк.
      – Ты серьезно говорил про кражу микросхем?
      Майк соскочил с кровати, открыл стенной шкаф и бросил Шейле пухлый коричневый конверт.
      – Открой, – скомандовал он.
      Шейла отогнула угол с клеевой полосой и вытряхнула на простыню содержимое конверта. Пачки сотенных купюр толщиной с дюйм.
      – О Боже! Сколько здесь?
      – Это аванс тем ребятам, которые выкрадут микросхемы.
      – Майк, ты сума сошел!..
      – Ты же сама сказала: никаких тайн.
      Шейла взяла в каждую руку по пачке денег и потерла ими грудь.
      – Залезай обратно. – Она легла на спину, продолжая водить деньгами по телу. – Ты даже не представляешь, как я тащусь от тебя.
      Они вновь принялись ласкать друг друга, на этот раз неторопливо, бережно, и к тому времени, когда оба насытились любовью, свет за окном почти угас.
      Шейла нащупала рукой одну из пачек с деньгами.
      – Я выросла в семье добропорядочных граждан, – промолвила она, держа деньги над собой в полумраке. – Они никогда это не одобрили бы.
      – В том нет необходимости, – сонным голосом отозвался Майк. – Завтра я верну эти деньги.
      Шейла почувствовала, как на глаза навернулись слезы, и зажмурилась. Майк только что ради нее отказался от своей мечты стоимостью в пять миллионов долларов. Спросить? Можно ли вообще спрашивать о любви? Может, признаться первой? Или дождаться, когда он сам скажет? А разве он только что не сказал?..
      – Даже не верится, как все просто оказалось устроить, – произнес Майк, глядя на деньги в ее руке. – Вот что значит игроки, – продолжал он. – Выложили бабки и хоть бы что спросили.
      Шейла не знала, что сказать. Кто эти люди? Во что он ввязался? Голос у него усталый, словно он засыпает, словно ее близость даровала ему некое подобие недостижимого покоя.
      – Но мы ведь с тобой все равно спустимся в глубины океана, правда? – спросила она. – Пусть и не с собственной роскошной яхты. – Ей показалось, что Майк кивнул, но когда она подняла голову, его глаза были закрыты.
      Шейла никак не могла заснуть, ей столько всего требовалось обдумать!.. Удостоверившись, что Майк крепко спит, она соскользнула с кровати, накрыла его простыней, убрала деньги в конверт и прошла в гостиную. Так или иначе, но судьба Майка изменится из-за нее. Его уволят из «Това системз», фактически лишив перспектив на будущее... Впрочем, ей самой тоже уповать не на что. Но теперь, когда он придумал, как устроить свою жизнь, разве не должна она помочь ему? Разве – Шейла улыбнулась – это не есть проявление любви? Если она не в состоянии облечь свои чувства в слова, она должна продемонстрировать их ему.
      В комнате было жарко, вполне можно разгуливать без одежды, и Шейла с час вышагивала по гостиной в обнаженном виде. Потом приняла душ и легла в постель к спящему возлюбленному. Представляя, с какими трудностями ему предстоит столкнуться, если он решится на воровство, она думала о том, как их преодолеть. Идеи созревали одна за одной, она их обдумывала по нескольку раз и подолгу, пока наконец не провалилась в тяжелое забытье. Ей снились почти забытые происшествия из детства: как ее застали за тем, что она поедает лишнюю порцию мороженого; как она прогуляла школу, потому что забыла дома тетрадь с домашним заданием, а вернуться за ней не посмела, опасаясь, что разбудит отца, который ни разу ее пальцем не тронул, а вот Джима выпорол ремнем, когда тот как-то вечером впервые явился домой пьяным; как мать заставила ее поклясться никогда не лгать родителям... Неудивительно, что на работе от нее хотят избавиться, ведь она их подвела...

* * *

      – Ваш кофе! – возвестил Майк, держа в руках по чашке. Он уже был одет.
      – Который час? – спросила Шейла.
      – Почти восемь.
      Она села в постели, подтянула к себе колени и взяла чашку.
      – Когда ты должен передать деньги?
      – Вечером. А что?
      – Давай обсудим все еще раз.
      Майк озадаченно посмотрел на нее.
      – Мы вроде бы решили, что я даю отбой.
      – А если я попрошу тебя не отказываться?
      Майк уставился на нее в недоумении.
      – Ты в самом деле этого хочешь?
      – Возможно. Но ведь ты один. Эти люди найдут способ припугнуть тебя и, если что-то не сложится, они спокойно тебя сдадут. От подонков ничего другого ждать не приходится.
      Майк опустился на кровать.
      – Послушай. Все очень просто. Через две субботы на третью Уотсонвилл будет завален комплектующими для «Поморника». Ребята с завода вынесут все чипы памяти в их оригинальной упаковке. Я встречусь с Патриком Цаем и Дени Лимом...
      – Ага, тайваньцы!..
      Майк тряхнул головой, укоряя себя за неосторожность – имен лучше было бы не называть – и продолжал:
      – И они дадут мне большую сумку денег; конверт тоже дали они. Заберут чипы. Я расплачиваюсь с гангстерами. Прячу деньги. И все.
      – А как ты объяснишь нам – то есть полиции, – что ты делал во время ограбления?
      – Допустим, у меня было с тобой свидание.
      – Ты же сказал, что не хочешь меня впутывать?
      – Не хочу. Не хочу, чтобы эти мерзавцы даже видели тебя, Шейла. Это главное. Но если случится накладка, ты будешь моим алиби, договорились?
      – Значит, если я соглашусь на то, чтобы они никогда не встречались с Шейлой Лебланк и даже не знали, кто я, ты примешь мою помощь?
      – Может быть. Что ты предлагаешь?
      Шейла, казалось, была довольна тем, что добилась его разрешения.
      – Как ты поступишь с деньгами? – спросила она. – Спрячешь их в дупле дерева или заткнешь под матрас?
      – Я хотел бы как можно скорее вывезти их за границу.
      – Ага! И у тебя есть счет в швейцарском банке?
      – Нет.
      – Вот видишь! Это мы уладим. На следующей неделе ты свозишь меня на Кайманы, где мы займемся подводным плаванием.
      – Вот как?
      – Да. Там мы откроем счет. И почему бы тебе не попросить тайваньцев перечислить деньги прямо туда? Это значительно снизит риск, Майк.
      – Вообще-то они сказали, расчет только наличными – очевидно, не хотят оставлять следов. Я спрошу, Шейла, хотя не уверен, что они согласятся.
      – Майк, не будь меня здесь, ты ведь пошел бы на хищение, верно?
      – Да.
      – Тогда так: если откажешься, считай, что я тебя бросила. Ведь это твой последний шанс выбраться из мышеловки не с пустыми руками. Компания перед тобой в долгу, и я не собираюсь быть тебе помехой.
      – Я не хочу тебя впутывать.
      Шейла встала на колени в постели и обняла Майка за шею.
      – Я уже впуталась.
      Они стали целоваться, медленно, смакуя вкус кофе на губах друг у друга. Наконец Шейла отстранилась и спросила:
      – Где ты встречаешься с теми мужиками, и вообще кто они такие?
      – В баре «Койот» на Монтерей-хайвей, к югу от Сан-Хосе. Знаешь такой?
      Шейла покачала головой.
      – Их трое, работают в Уотсонвилле, – продолжал Майк. – Одного зовут Мерл, бывший спецназовец, с характером. С ним два сообщника: парень по имени Эд, оператор складского оборудования, а второй – представь себе – мерзкий такой пожилой мужик по имени Флойд, он снабжал Лестера кокаином.
      Шейла поразмыслила над полученной информацией к сказала:
      – Прежде чем отправишься к ним, дождись меня. Встречаемся здесь в пять, хорошо?
      – На работу не пойдешь?
      – Нет. Трейси придется подыскать себе новую секретаршу.
      Майк поцеловал Шейлу в лоб и поднялся, глядя на нее. На мгновение они прижались щеками друг к другу.
      – Да, и вот еще что, – опомнилась Шейла. – У тебя есть второй ключ?

10001