10

Наступил долгожданный понедельник, когда дети должны были пойти в ясли «Ханнибанникинс». Хотя накануне Милли не могла уснуть от радостного возбуждения, утром она заявила, что не хочет ни в какие ясли, и устроила скандал. Она упрямо топала маленькой ножкой в розовом носке и не давала Хоуп надеть на нее красные брюки.

– Не хочу! – вопила Милли во всю мочь и махала руками, как ветряная мельница.

Тоби, привыкший к таким сценам, стоял в углу спальни, сосал палец и с интересом следил за происходящим.

– Милли, как тебе не стыдно! – рявкнула Хоуп.

Она знала, что сердиться на малышей не следует, но слишком устала, чтобы прислушиваться к голосу рассудка. Все книги о воспитании детей рекомендовали не реагировать на поведение Милли и продемонстрировать, что ее попытки привлечь к себе внимание тщетны. Однако это было легче сказать, чем сделать. Попробовали бы эти советчики оказаться с заходящимся криком ребенком в супермаркете!

Когда Милли еще раз топнула ногой, Хоуп сдалась. В конце концов, это всего лишь ясли. Ясли, о которых она мечтала весь предыдущий месяц, надеясь получить глоток свободы. Ничего страшного не случится, если они пропустят этот первый долго­жданный день.

Хоуп опустилась на кровать Милли и посмотрела на запущенный сад. Кусты куманики были покрыты инеем, и только январ­ский мороз мешал им заполонить весь мир. Все-таки с садом нужно было что-то делать. Скоро цыплятам предстояло выйти на улицу, а в таких густых зарослях они сразу же потерялись бы.

Внезапно Хоуп увидела, что в саду двигается что-то маленькое и коричневое. Может быть, кролик? Или симпатичный малень­кий ежик, которого можно принести в дом и напоить молочком? Хоуп прищурилась и разглядела жирное, лоснящееся тело, длин­ный хвост и хитрые глазки грызуна. Крыса!

– Ай! – в ужасе взвизгнула Хоуп. Крысы в саду! Жуткие, от­вратительные твари, которые будут по ночам пробираться в дом и набрасываться на них!

У Милли, испуганной ее криком, задрожали губы.

– Мамочка, я больше не буду, – со слезами на глазах выдави­ла она.

Все трое крепко обнялись, и Хоуп поверх голов детей со стра­хом уставилась на заснеженный уголок сада. Может быть, это только разведчица? Может быть, крыса по ошибке забрела в сад Паркеров и сейчас уйдет? А если нет, то как вообще избавляются от крыс?

Хоуп позвонила Мэтту, но ей сказали, что муж ушел на про­гулку.

Хоуп нахмурилась еще сильнее. Было всего половина десято­го. Какого черта он разгуливает, если должен работать? Если Мэтт так проводит время в своем проклятом Центре, ничего уди­вительного, что он отделывается междометиями, когда его спра­шивают, как продвигается роман века!

– Мамочка, мы пойдем в «Банни»? – как ни в чем не бывало спросила Милли. Она сама надела брюки, но, поскольку застеж­ки ей еще не давались, девочка засунула бретельки в воротник свитера с анютиными глазками.

– Сейчас, милая, – ответила Хоуп, застегнула штанишки и поцеловала дочку.

Директором «Ханнибанникинс» была любезная немка по име­ни Гизелла. Эта женщина могла бы сыграть фею-крестную в эк­ранизации «Золушки». У нее были золотые волосы, добрые глаза и такое дружелюбное лицо, что Хоуп позавидовала детям. Она и сама с удовольствием проводила бы здесь время.

Гизелла ничуть не рассердилась на Хоуп за опоздание.

– Вы совершенно правильно сделали, что не стали заставлять девочку, – на безупречном английском сказала она. – Первые дни могут быть трудными. Пусть Милли и Тоби немного освоят­ся, а тем временем мы с вами выпьем чаю.

Хоуп уехала только через час, уверенная, что в «Ханнибанни-кинс» детям будет хорошо. Пока что они должны были ходить туда только два раза в неделю, по понедельникам и четвергам, но Хоуп договорилась, что, если она найдет себе работу на непол­ный день, это можно будет делать и чаще.

– Сама не знаю, чего бы я хотела, – сказала Хоуп Гизелле. – Я всю жизнь работала в банке, но в деревне банка нет…

– Летом работу найти легче, – ответила Гизелла. – В турист­ский сезон появляется много мест, но сейчас с этим трудно. И все же попытка не пытка. А насчет крыс не волнуйтесь. В деревне всегда полно мелких грызунов. Скажите спасибо, что это не кто-нибудь другой!

Вернувшись домой, Хоуп сразу же позвонила Мэри-Кейт.

– Ну что, дети освоились в яслях? – спросила та.

– Да, но это не главное! – простонала Хоуп. – У нас завелись крысы! Говорят, чтобы от них избавиться, нужно расчистить сад. Вы не знаете, кто бы мог взяться за это? Но беда в том, что я не могу заплатить ему больше пятидесяти пенсов.

Она почувствовала, что Мэри-Кейт улыбнулась.

– Не думаю, что этого хватит.

– Я пойду на все! – воскликнула Хоуп. – Ненавижу крыс!

– Я знаю одного человека, у которого есть мини-трактор. С его помощью можно быстро расчистить что угодно. Но он потребует платы. А когда вы его увидите, то призадумаетесь, готовы ли на все, чтобы добиться своей цели.

Впервые за утро Хоуп рассмеялась.

– Я имела в виду, что могла бы помочь ему навести порядок в финансовых делах или посоветовать, где лучше обменять долла­ры на евро. Ни на что другое я не гожусь.

– Ладно, что-нибудь придумаем, – утешила ее Мэри-Кейт. – Мне пора. Рецептов накопилось выше головы. Похоже, что боле­ет весь Редлайон. Поговорим позже.

Когда телефон зазвонил через пятнадцать минут, Хоуп удиви­лась.

– Знаете, мне в голову пришла хорошая мысль, – сказала Мэ­ри-Кейт. – Я только что говорила с тем человеком, у которого есть мини-трактор. Его зовут Эрвин. Делопроизводством у него занимается жена. Так вот, он только что приходил за лекарством для нее. Помоги ей бог, она не на шутку разболелась и не сможет работать по крайней мере месяц. Эрвин говорит, что пропадает без нее. Я сказала ему о вас. Как вы смотрите на то, чтобы ее заме­нить?

Хоуп опешила.

– Я… я… – заикаясь, выдавила она. – Я никогда не занима­лась делопроизводством…

– Ничего, на месяц вас хватит. Поработаете, пока ей не станет лучше, а он вам заплатит и, может быть, бесплатно расчистит сад. Я сказала ему, что вы сможете приходить два раза в неделю, пока дети в яслях.

Когда Эрвин позвонил Хоуп, он говорил любезно, но лако­нично.

– Это всего на месяц, – сказал он. – Жена скоро поправится.

– Меня это вполне устраивает, – ответила Хоуп. – Я приду в четверг.

В половине седьмого Хоуп чувствовала себя так, словно пере­жила ураган: дети пошли в ясли, в саду завелись крысы, а она сама устроилась на работу! Мэтт ушел в девять часов утра, но ка­залось, что с тех пор прошла целая вечность. Ей не терпелось рас­сказать мужу о случившемся.

Дети вернулись из «Ханнибанникинс» уставшие, и Милли ус­нула прямо на диване. Хоуп перенесла ее в кроватку, уложила То­би и спустилась на кухню. На плите шипела сковородка с сочной свининой, в воздухе стоял аппетитный запах. Чтобы отметить по­ступление на работу, Хоуп достала из холодильника бутылку ви­на. Им с Мэттом предстоял спокойный вечер вдвоем. «Он будет гордиться мной, – с улыбкой думала Хоуп. – В последнее время он тревожился из-за денег, а теперь за ясли можно будет платить из моего жалованья». Большинство людей решило бы, что только сумасшедший будет работать ради того, чтобы платить за ясли, но ей было необходимо хотя бы два раза в неделю бывать на лю­дях. И хотя на большое жалованье она не рассчитывала, но если Эрвин бесплатно расчистит сад, одно это будет большим облег­чением.

Скрип тормозов возвестил о прибытии Мэтта. Но сегодня его подвез не Сиаран Хедли-Райан, а Финула, которая без приглаше­ния зашла в дом.

– Решила на минутку заглянуть и поздороваться, – весело сказала она, опускаясь в самое удобное кресло с таким видом, словно собралась провести в нем весь вечер.

Как обычно, на ней было что-то просторное и цветастое, а по­верх – огромный красный вязаный кардиган. Это уже был стиль барахолки, не имевший ничего общего с богемным.

Мэтт небрежно чмокнул жену в щеку и устало опустился на диван. Потертые джинсы и серый свитер, а также отросшая за день щетина делали его похожим на отставную рок-звезду, а не на начинающего писателя.

– Финула, выпьете что-нибудь? – негромко спросил он. Хоуп поняла, что настроение у него неважное.

– Ну разве что один бокал… – с деланной неохотой ответила Финула и бросила на Мэтта кокетливый взгляд.

– Хоуп, я тоже выпью вина, – добавил Мэтт.

Глаза Хоуп сузились. Видимо, на сегодняшний вечер ей отве­дена роль горничной.

Заботливо охлажденной бутылки белого надолго не хватило, и Мэтт открыл красное. Вино заставило его слегка оживиться, но не улучшило настроения. Он был напряжен, как натянутая стру­на, длинные пальцы барабанили по ручке дивана. Казалось, Мэт­та что-то гнетет и он поддерживает беседу только из вежливости. Но Финула ничего не замечала. Держа в руке бокал, она наклони­лась к Мэтту так близко, чго едва не села к нему на колени, и стала рассказывать о каком-то художнике, которым она восхищалась еще десять лет назад и который теперь стал богатым и знамени­тым.

– Знаете, говорят, что у меня есть чутье на искусство, – ска­зала она, многозначительно взглянув на Мэтта, и сделала еще один глоток. – Можно стараться изо всех сил, но все без толку. Беда в том, что многие из нас вынуждены жить в культурном ва­кууме.

Хоуп поняла, что «культурный вакуум» – это она сама, а Фи­нула и Мэтт – непризнанные гении.

– Ох, что это я! – спохватилась Финула. – Мы не должны на­доедать Хоуп разговорами об искусстве. А как насчет литературы, дорогая? Вы что-нибудь читаете? – Она разговаривала с ней, как властная тетушка с не блещущей умом племянницей.

– «Энциклопедию домашнего хозяйства», – буркнула Хоуп. – Главу «Как избавиться от крыс».

Финула хрипло рассмеялась, а Мэтт удивленно посмотрел на жену.

– Крыс? – спросил он.

– Потом расскажу, – бросила Хоуп.

– А что вы думаете о работе Мэтта? – спросила Финула, кото­рую домашнее хозяйство не интересовало. – Меня лично идея его романа привела в восторг.

Теперь уже Хоуп подняла глаза на мужа. Она еще не видела ни строчки романа века, а Финула, судя по всему, видела…

– Финула, не заставляйте меня краснеть! – прервал ее Мэтт. – Я никому не показывал то, что у меня получается.

– Несносный! – Финула засмеялась и кокетливо шлепнула его по руке. – Но, судя по тому, что вы рассказывали нам с Сиараном, это должно быть нечто поразительное. Я не сомневаюсь, что при вашем таланте роман будет чудесный. Держу пари, вы гордитесь мужем, – снова обратилась она к Хоуп.

– Очень, – сквозь зубы ответила та.

Финула ушла лишь тогда, когда опустела вторая бутылка.

– Чтоб тебе врезаться в забор! – пробормотала про себя Хоуп, обнаружив, что свинина безнадежно подгорела. Она всегда подо­зревала, что Финула – скучная и претенциозная дура, но сегодня убедилась в этом окончательно.

Мэтт помахал Финуле рукой, вернулся на диван, положил длинные ноги на кофейный столик и уставился в пространство.

– Ну надо же, моя любимая сковородка сгорела! – с досадой воскликнула Хоуп. – И все из-за твоей подружки. «Вы что-нибудь читаете?» – передразнила она Финулу. – Спросила бы лучше: «Ты окончательно превратилась в тупую домохозяйку или еще сохранила немного мозгов?»

Сковородка с грохотом опустилась на кухонный стол.

– Ты разбудишь детей, – предупредил Мэтт.

Это было последней каплей. В глазах Хоуп вспыхнула злоба.

– Если они проснутся, то по крайней мере получат возмож­ность поговорить с отцом! Ради разнообразия. Кстати говоря, се­годня у них был очень трудный, но интересный день. Однако у тебя не нашлось времени, чтобы поговорить с ними. И со мной тоже. Конечно, тебе не до того! Когда здесь сидит интеллектуалка Финула, тебе нет дела до своей глупой жены. Куда интереснее слушать сплетни о соседях, позволять ей разговаривать со мной свысока и портить ужин!

– Она пришла сама! Я ее не приглашал! – прошипел Мэтт.

Хоуп видела, что приближается гроза, что муж сдерживается из последних сил и вот-вот взорвется, но остановиться уже не могла. Долго копившаяся ненависть к Финуле вырвалась наружу.

– Можно подумать, ты пытался ее остановить. Эта корова от тебя без ума, а меня от этого тошнит!

– Слава богу, хоть что-то способно вызвать у тебя реакцию! – наконец не выдержал Мэтт. – А то последний месяц я думал, что живу с роботом. Интереснее было разговаривать с «ноутбуком», чем с тобой!

– Выходит, это моя вина? – воскликнула уязвленная Хоуп. – Ты разговариваешь со своим «ноутбуком» куда больше, чем со мной! Ты не ударяешь палец о палец, чтобы помочь мне с деть­ми! – крикнула она. – Ты притащил нас в это болото и бросил, а я должна везти на себе весь дом, как примерная жена! А когда ты приходишь домой, то готов откусить мне голову, если я спраши­ваю, как прошел день!

– Прекрати!

Они уставились друг на друга поверх сгоревшей сковородки. Хоуп еще никогда не видела Мэтта в таком гневе. Губы мужа бы­ли плотно сжаты; казалось, он боялся сказать то, о чем впослед­ствии придется жалеть. И тут бурлящая в ней злоба куда-то ис­чезла. Вытекла из нее струйкой пара. Хоуп не умела сердиться подолгу. Точнее, боялась. Господи, что она наделала?! Она обидела его, причинила ему боль, и теперь он уйдет! Внезапно Хоуп вспом­нила, как боялась, что у Мэтта роман и что он бросит ее. Она по­няла, что должна попросить прощения.

Хоуп взяла Мэтта за руку и сказала, что жалеет о своих словах. Но на сей раз это не помогло.

– Нет, это я прошу прощения за то, что притащил тебя в это болото! – отчеканил Мэтт. – Если ты хочешь уехать, я не стану тебя удерживать. Можешь пока пожить у Сэм. Я хотел от тебя только одного – моральной поддержки, которая помогла бы мне осуществить мою заветную мечту. – Он бросил на Хоуп мрачный взгляд. – Мы поговорим об этом завтра. Думаю, наших денег хватит на авиабилеты для тебя и детей.

Хоуп ахнула, прижав ладонь ко рту.

– Меня можешь не ждать, – холодно сказал Мэтт. Он снял с вешалки просторную кожаную куртку, надел ее и вышел, хлоп­нув дверью.

Хоуп закусила губу, из всех сил стараясь не заплакать, но из глаз уже хлынули слезы, и ничто не могло их остановить. Неуже­ли Мэтт действительно хочет отправить ее и детей обратно в Лон­дон? Нет, это невозможно! Что же она натворила?! Взяла и разру­шила свое счастье собственными руками…

Как обычно, во «Вдове Мэгуайр» было полно народа – и мест­ных, и туристов. Люди, жившие в роскошном отеле, иногда при­езжали сюда, чтобы понять, что такое настоящая ирландская пив­ная, и забывали вернуться. Отелю приходилось каждый вечер присылать мини-автобус за своими подгулявшими обитателями.

Мэтт сидел у стойки, не замечая, что молоденькая барменша вовсю пытается кокетничать с ним. Впрочем, он ничего вокруг не замечал, уставившись на свой стакан с густой янтарной жидкос­тью.

Какой дьявол вселился в Хоуп? Да, он пребывал в дурном на­строении, однако у нее не было никакой причины набрасываться на него. Все дело в том, что она терпеть не может Финулу. Но почему? Финула была совершенно безобидной, а то, что она флир­товала с ним, в последнее время проливало бальзам на его изра­ненную душу. По крайней мере, она верила в его талант. В отли­чие от всех остальных…

Вокруг гремела народная музыка, пивная была набита битком, но Мэтт не обращал на это внимания и задумчиво пил виски. Он понял то, чего не понимал раньше. В агентстве Джадда кипела жизнь. Когда он в поте лица разрабатывал план рекламной кам­пании, рядом всегда были люди, готовые посочувствовать, по­мочь, а вечером выпить с ним пару бутылок хорошего вина и вы­слушать жалобы на недовольного клиента. А когда он заканчивал кампанию, всегда находились люди, говорившие, что он совер­шил чудо. Мэтт тосковал и по тому, и по другому. Сидеть целыми днями и записывать свои мысли теоретически очень приятно, но на практике это означает жуткое одиночество. Он отчаянно тос­ковал по шуму офиса, по жарким спорам, по шуткам, понятным только посвященным…

Разве он мог сказать Хоуп, что все идет не так, как было заду­мано? Не мог. Потому что как только он это скажет, Хоуп пой­мет, что он напрасно увез их из Бата. С романом века ничего не получалось. Мэтт злился на себя и нуждался в поддержке Хоуп. Но жена не понимала этого. Неужели Хоуп слепая? Неужели она не видит, что с ним творится?