– Да, доставим наше послание.

Заметив странную напряженность в его голосе, она слегка отстранилась.

– Саксон, что-то не так?

– То, что ты здесь, – сказал он, отпуская ее. – Ты пра ва. Чем быстрее мы покончим с нашими делами тут, тем лучше. Давай поскорее найдем короля.

Мэллори задержалась, чтобы пристегнуть колчан под юбкой. Она обдумывала возможность разорвать сбоку платье, чтобы доставать стрелы, но не хотела привлекать внимание. Она твердила себе, что надо быть вдвойне осторожной, потому что, если что-то пойдет не так, ей придется потерять драгоценные секунды, чтобы разобраться с юбкой и вытащить стрелу.

Когда они шли вдоль реки, Саксон держался рядом, загораживая ее от похотливых взглядов мужчин. Мэллори старалась не слушать их развязные замечания. Они обсуждали ее рост и фигуру, даже походку. Молчание девушки разжигало их похоть.

Когда один из зевак начал громко описывать, что бы он сделал, если бы она легла перед ним, Мэллори прошептала:

– Саксон, что мне сделать, чтобы они заткнулись?

– Молчи, Мэллори, иди как ни в чем не бывало.

– Она попросила бы еще, – громко сказал мужчина.

– И я бы дал ей это, – сказал другой мужчина с пьяным смехом. – Может, мне предложить ей это сейчас? – Он встал и, пошатываясь, направился к ним.

– Продолжай идти, Мэллори! – приказал Саксон. Она бы рада подчиниться, но мужчина, проковыляв за ними несколько футов, вытянул руку и ткнул ее в мягкое место. Девушка резко повернулась и замахнулась луком.

Мужчина изумленно уставился на нее и, прежде чем она успела опустить лук, плюхнулся в реку. Отплевываясь и изрыгая проклятия, он вскочил и выбрался на берег.

Кто-то сзади схватил Мэллори за руки. Она попыталась стряхнуть с себя дерзкие ладони и перенесла вес на одну ногу, чтобы другой пнуть того, кто ее держал.

– Довольно, Мэллори! – сказал Саксон, гневно глядя на нее.

– Он…

– Мэллори, вспомни, где находишься!

– Но…

– Мэллори, я опять должен напоминать тебе, как себя вести? – Он отпустил ее и, подняв руку, медленно сжал кулак. – Я не постесняюсь преподать тебе урок!

Она с ужасом уставилась на него. Ей было понятно, что он должен изображать человека короля, но разве он должен обращаться с ней так, словно у нее не больше мозгов, чем у ее стрел? Она сама ответила на свой вопрос. Он должен вести себя так, чтобы показать, что он такой же грубый и неотесанный, как и все остальные в армии короля.

Опустив глаза, девушка сказала:

– Нет, Саксон, не должен.

– Хорошо. – Он так сильно сжал ее руку, что она вздрогнула. Толкая ее перед собой, он вместе с остальными стал смеяться над вымокшим беднягой.

Когда они отошли за пределы слышимости, Мэллори вырвала руку из его ладони.

– В следующий раз играй свою роль с меньшим рвением!

– Я должен был убедить их, что накажу тебя, как они наказывают своих женщин за столь дерзкое поведение.

– Убеждай их, пожалуйста. Только не ставь мне синяки!

Он остановился и нежно взял ее за руку.

– Прости меня, любимая! Я только хотел, чтобы урок, который я преподал своей женщине, выглядел правдоподобно. Неужели я и вправду поставил тебе синяк?

Когда он начал засучивать ей рукав, с выражением тревоги на лице, она отдернула руку.

– Я в порядке. Поосторожнее с моими рукавами! – сказала она, касаясь длинных обшлагов, свисавших вниз.

– И с твоим резервом на крайний случай?

Она улыбнулась, когда он взял ее за руку, чтобы помочь пробираться среди зловонных луж и свалки недоваренных или горелых костей. Лицо ее мрачнело, когда они проходили мимо пьяных мужчин, от которых несло кислым вином и мочой. Ее поражало, что такие воины намереваются победить мятежников.

По мере того как они продвигались вверх по реке, запахи исчезали, и пространство вокруг палаток становилось чище и просторнее. На палатках уже не видно было грязи и плесени, и между ними сновало больше женщин. Мэллори увидела флаги, принадлежавшие различным рыцарским семействам, и оруженосцев и пажей, приводивших в порядок доспехи и оружие. Наблюдая за ними, она вспомнила, как делала то же самое в аббатстве Святого Иуды.

– Ты думаешь о доме? – спросил Саксон.

– Откуда ты знаешь?

Он указал на флаг с единственным бурым медведем, развевавшийся на ветру.

Ее первым побуждением при виде боевого знамени отца было немедленно повернуться и убежать прочь. Мэллори подавила это желание, продолжая идти рядом с Саксоном. Отец вычеркнул ее из своей жизни, когда она отправилась в аббатство Святого Иуды. Он был слабым человеком. Она открыла в себе собственные силы и никогда не должна забывать об этом. Когда Мэллори увидела перед ярко-зеленой палаткой отцовского пажа – нет, Дюран теперь, должно быть, оруженосец, или даже рыцарь, – упражнявшегося с копьем, она улыбнулась.

– Не ожидал увидеть на твоем лице улыбку, – сказал Саксон, когда они достигли деревьев, скрывших от них знамя с медведем.

– Я просто вспомнила, как Дюран, юноша возле палатки моего отца, всегда говорил, что копье – превосходное оружие. Подходящая длина, чтобы им управлять, но достаточно большая, чтобы держать мечи на расстоянии. – Девушка рассмеялась. – Я рада была увидеть, как он управляется с копьем.

– Если хочешь поговорить с ним…

– Нет, мы должны исполнить свой долг и передать послание. – Она оглянулась через плечо. – Это лучший способ сделать так, чтобы Дюран выжил и имел возможность однажды воспользоваться копьем на турнире. Он всегда стремился доказать, что заслуживает посвящения в рыцари, когда достигнет нужного возраста. Он хотел стать героем, таким, которых ты воспеваешь в своих балладах. Когда закончится война, он получит возможность показывать свою доблесть на турнирах.

– Надеюсь, так и будет.

Мэллори накрыла пальцами его ладонь, лежавшую на ее руке. Саксон мало говорил как о своем прошлом, так и о своем будущем в качестве наследника отца, но Мэллори понимала, что он страдает сильнее, чем от раны, оставившей шрам на его боку. Она взглянула направо и на миг снова увидела мелькнувший среди веток флаг ее отца. Может быть, пришло время для них обоих оставить прошлое в прошлом?

Саксону не потребовалось показывать Мэллори палатку короля. Она была в несколько раз больше остальных. Перед ней полукругом выстроились пять меньших палаток, словно тканая стена, предназначенная задерживать недругов короля. Позади огромной палатки паслись кони. С полдюжины воинов сидели, беседуя, у небольшого костра, женщины готовили еду у другого. Никто не взглянул в сторону пришедших.

Саксон подвел девушку к столу, где за кипами книг и бумаг сидел писарь. Его тонзура после многих часов пребывания на солнце горела огненно-красным цветом. Напоминавший луковицу нос шелушился, и Мэллори подумала, что он так же обгорел, как и макушка его головы. Он что-то проворчал и снова углубился в работу.

– Мы хотим поговорить с королем Генрихом! – Саксон наклонился вперед, упершись руками в стол, но сразу же убрал их, как только писарь посмотрел на него с раздражением.

– Я брат Реджиналд. Имею честь служить королю, как его глаза и уши. Вы можете сказать мне все, что должны сказать ему. Для начала скажите, кто вы такие.

Мэллори оцепенела, но Саксон спокойно ответил:

– Я сын Джаста Фицджаста. – Он вытащил из-под туники листок, который показывал ей во дворце королевы. – Король должен увидеть это немедленно.

Писарь взял листок и положил поверх кучи других бумаг на столе, не переставая водить пером по странице.

– Я позабочусь, чтобы он прочел это.

– Нужно, чтобы он прочел это сейчас!

– Сейчас король занят. Я предложу это его вниманию, как только он освободится.

Саксон протянул руку через стол и сгреб писаря за ворот туники.

– Король Генрих должен увидеть это сейчас же! – Толкнув брата Реджиналда снова на скамью, Саксон схватил письмо со стола. – Не беспокойтесь! Я сам его найду и позабочусь, чтобы он узнал, как вы медлите с передачей ему послания от короля Людовика!

– От короля Людовика? – Писарь вытаращил глаза. – Позвольте мне взглянуть!

Саксон заколебался, но Мэллори взяла его за руку и прошептала:

– Король должен прочесть это незамедлительно! Не позволяй этому напыщенному болвану стать причиной того, что письмо попадет к королю с опозданием.

Когда Саксон протянул пергамент, писарь схватил его и принялся читать. Вскочив на ноги, брат Реджиналд бросился бежать к королевской палатке, его длинные одежды развевались на ветру. По столу растекались разлитые впопыхах чернила.

– Все в порядке? – спросила Мэллори.

– Видимо, да, пока. Думаю, король, пошлет за нами, если у него возникнут вопросы. – На его угрюмом лице появилась улыбка, когда Мэллори протянула ему руку и повернулась, чтобы идти в их палатку.

Мэллори перевернулась во сне и вздрогнула. Сквозь плащ в бок ей упирался камень. Встав на колени, она подняла плащ и вытащила камень из земли. Снова расстелив плащ, она провела по нему рукой, чтобы убедиться, что камней больше нет.

Удивительно, что она не заметила никаких камней днем, когда они с Саксоном находились в палатке. Она чувствовала его странное отчаяние, которое он пытался скрыть от нее с тех самых пор, как они покинули Пуатье. Даже когда она потребовала, чтобы никто в лагере не думал, будто она не его запуганная жена, он снова принялся извиняться за то, что слишком крепко стиснул ей руку у реки. Ее заверения в том, что она поступила бы точно так же, поменяйся они местами, не принесли ему облегчения. Минуты их близости были восхитительны, но она видела, как тревога вновь появляется в его взгляде, стоит ему оторваться от нее.

Мэллори была рада, когда во время их скромного ужина четверо рыцарей зашли поприветствовать Саксона и выразить свое соболезнование в связи со смертью его брата. Они, очевидно, были друзьями и не задавали вопросов по поводу его верности королю. Похоже, их радовало его появление в лагере. И когда они вытащили несколько бутылок вина, Мэллори стала убеждать Саксона пойти с ними и повеселиться в их компании. Она не стала упоминать, что ей надо еще немного потрудиться над тем, что она в шутку назвала своим «резервом на крайний случай».

Подняв небольшой камень, Мэллори откинула завесу перед входом в палатку. Замахнувшись, чтобы отбросить камень в сторону реки, она остановилась, услышав сдавленный смех Саксона. Взглянув налево, она увидела, что он сидит, положив лютню на колени. С ним было еще несколько мужчин. В темноте она не видела сколько, но по голосам поняла, что их значительно больше, чем те четверо, что заходили в палатку раньше.

– Фицджаст, пришло время тебе вернуться туда, где твое место, – сказал один из мужчин. – Когда ты собираешься сменить лютню на меч, который когда-то держал с такой гордостью? Или ты привык распевать песни и читать стихи женщинам и их кавалерам, которые до смерти боятся сражаться?

– Было очень занимательно побывать при дворе королевы, должен заметить, – ответил Саксон. Ему передали бутылку, и он отпил из нее.

Другой мужчина выхватил у него бутылку, забрызгав вином тунику Саксона. Подняв бутылку вверх, он воскликнул:

– Приветствую Саксона Фицджаста, который убедил короля позволить ему отправиться ко двору королевы, как только первые слухи о восстании достигли королевских ушей! – Он изрядно отпил из бутылки. – Я был там в тот день, когда Фицджаст пришел к королю с этой идеей – отправиться в Пуатье и узнать, что замышляет королева с ее сыновьями и французским королем. Мы все подумали, что он сошел с ума, что его быстро разоблачат как шпиона. Но он доказал, что мы ошибались, и теперь он положил конец восстанию!

– Я не сделал ничего такого, на что не согласился бы любой другой храбрый человек на моем месте, – сказал Саксон, выхватив бутылку и высоко подняв ее. – И совсем легко соглашаться, когда дамы не против.

Охваченная яростью Мэллори слышала смех и приветственные возгласы мужчин. Как могла она оказаться такой дурой? Саксон говорил ей, что не полностью с ней откровенен, и все же она поверила ему.

Вне себя от гнева, что допустила, чтобы ее еще раз предал мужчина, которому она доверяла, Мэллори швырнула камень на землю и схватила лук. Она встала, наложила стрелу и выстрелила. Стрела скользнула по струнам его лютни, породив резкий неблагозвучный стон, и зарылась в землю возле костра. Девушка мстительно улыбнулась, когда все мужчины, кроме Саксона, вскочили на ноги и стали ошеломленно оглядываться.

Саксон медленно поднялся и успел сделать всего шаг по направлению к ней, как ее схватили за руки. Девушку швырнули на землю, вырвав из ее пальцев лук. Она вывернула правую руку и освободилась от вцепившихся в нее пальцев. Широкая ступня, ударив в спину, грубо пригвоздила ее к земле.

Мэллори застонала, надеясь, что ей не сломали позвоночник. Она пошевелила пальцами рук и ног. Они еще двигались. Дышать она тоже могла. Значит, можно будет бежать. Когда ступня на ее спине задвигалась, Мэллори позволила перевернуть себя на спину. Возможно, это ее последний шанс. Она обеими руками вцепилась в лодыжку прижимавшей ее к земле ноги и резко повернула.

Мужчина опрокинулся навзничь, освободив ее. Мэллори вскочила на ноги и сделала всего шаг, но вынуждена была остановиться. Со всех сторон на нее смотрели острия мечей. Она опустила руки, прижимая длинные рукава к юбке.

Саксон пытался протиснуться сквозь кольцо мужчин, но никто не тронулся с места, заметив приближавшуюся к ним группу вооруженных людей.

Когда окружавшие Мэллори рыцари встали на одно колено, девушка тоже опустилась на землю. Она молилась, чтобы оказалось, что рыцари просто приветствуют графа, который командовал ими, но поняла, что ее надежды напрасны, когда звучный голос произнес:

– Здесь сын Джаста Фицджаста, который доставил послание королю?

– Я здесь, – ответил Саксон, поднявшись на ноги.

– Подойдите сюда!

Саксон заколебался, затем посмотрел на Мэллори.

– Сейчас, только заберу свою леди, которая приехала со мной.

– Нет! – воскликнули в один голос окружавшие ее мужчины.

– Она могла убить нас! – сердито воскликнул один из них. Он ткнул девушку кулаком, и ей с трудом удалось не дернуться, когда острие его меча пронзило ей руку. – Она выстрелила прямо в нас, и если бы лютня не помешала…

Его слова потонули в поднявшемся гвалте, когда каждый старался объяснить на свой лад, что произошло. Их пояснения были так же неправдоподобны и приукрашены, как баллады, которые сочинял Саксон. Все голоса мгновенно стихли, когда крупный мужчина выступил вперед. На нем не было короны или каких-либо других знаков отличия, указывавших на его положение, но, увидев, как все другие расступаются перед ним, преклоняя колени, Мэллори поняла, что это король Генрих. Полновластный правитель Англии, Уэльса и Ирландии, а также своих владений на континенте – как родовых земель, полученных по наследству, так и земель, приобретенных в результате женитьбы.

Девушка внимательно разглядывала его, мужчину, который поклялся хранить верность королеве Элеоноре. Волосы его поседели, но плечи оставались прямыми. Лицо, изборожденное временем и нелегкой жизнью, еще сохранило следы былой красоты. В молодости он завоевал сердце великой герцогини и получил в награду земли, простиравшиеся от Анжу на севере почти до Пиренеев на юге.

– Ты стреляла? – спросил он, подойдя к ней.

Мужчины с мечами расступились.

– Да! – Мэллори высоко держала голову. Она не собиралась лгать королю.

Саксон выступил вперед, обойдя склонившихся в поклоне мужчин, и спокойно сказал:

– Она всего лишь ошиблась, ваше величество! Кто плохо владеет луком, может пустить стрелу по ошибке. Но, к счастью, никто не ранен.

– Ты знаешь эту женщину?

– Да, ваше величество.

– Она прибыла из Пуатье вместе с тобой?

– Да, ваше величество.

– От двора королевы?

Саксон заколебался всего на мгновение, и за него ответила Мэллори:

– Да, ваше величество, я была при дворе королевы.

– Она посылала за тобой, чтобы вызвать тебя в Пуатье? – спросил король.

Известие о том, что королева сама приезжала в аббатство Святого Иуды, могло бы еще сильнее разозлить короля, поэтому Мэллори обрадовалась, что может ответить честно:

– Нет! – Она судорожно сглотнула, затаив дыхание под пристальным взглядом короля.

– Нет? – Он нахмурил брови. – Но ты служила ей своим луком, верно?

И снова она, не колеблясь, ответила:

– Да!

Тень набежала на лицо Саксона, когда король прошел мимо него и приблизился к девушке. Саксон пошел было следом, но ему обнаженным мечом преградили дорогу. Он потянулся достать что-то из-под туники, но не успел этого сделать, потому что другой страж короля плашмя ударил его по руке мечом. Он стиснул зубы, но ничего не сказал.

Мэллори понимала, что Саксон в ярости, потому что она позволила своей боли ослепить себя и лишить здравого смысла. Всего несколько часов назад она клялась оставить прошлое позади, но оно снова ворвалось в ее жизнь, чтобы окончательно предать ее, как это сделал Саксон. Как же можно сердиться на него за это, если она сама предала себя?

– Не верю, что стрела была пущена по ошибке, – сказал король Генрих, останавливаясь прямо перед ней. – Думаю, такой превосходный стрелок тщательно выбрал цель.

Мэллори ничего не ответила. Он ведь не задал ей вопрос. Пока он ее не спросит, она будет молчать и подождет случая объясниться, не предавая королеву. Но что она может сказать королю, не открывая всей правды?

– Ты обучалась в аббатстве Святого Иуды, не так ли? – спросил король.

– Да, ваше величество.

Он заморгал глазами, услышав ее спокойный ответ. Неужели он ожидал, что она солжет? Мэллори понимала, как важно оставаться честной, потому что сама пострадала от слишком большого количества полуправды Саксона.

– Если ты из аббатства Святого Иуды, значит, служишь королеве.

– Да, ваше величество.

– Зачем ты здесь? – Он приблизил к ней лицо и промычал: – Шпионишь для королевы?

– Нет, ваше величество.

– И все же зачем?

– Чтобы передать вам послание короля Людовика с предложением заключить перемирие.

– Послание привез Саксон Фицджаст. Зачем ты здесь?

Мэллори пришла в замешательство. Она была честна с королем Генрихом. Повторить еще раз то, что она уже говорила, означало бы, что она считает его неспособным понять все с первого раза, поэтому девушка сказала:

– Я отправилась вместе с Саксоном, потому что мы решили, что путешествовать вдвоем более надежно.

– Ты признаешь, что предала королеву?

– Нет, ваше величество! Я прибыла сюда в надежде положить конец мятежу и умолять вас помиловать королеву!

Король грозно посмотрел на нее, и все рассказы о его бешеном нраве сразу же всплыли в ее памяти. Он выхватил меч у одного из рыцарей. Когда он приставил клинок к ее шее, Мэллори посмотрела через его плечо на Саксона. Ей хотелось, чтобы последним, что она увидит в жизни, было его лицо.

– Мэллори…

Он действительно произнес ее имя, или ей просто этого очень хотелось?

Девушка вздохнула, когда король Генрих опустил меч и вонзил его в землю возле ее ног. Повернувшись спиной, он подал знак своим людям. Они бросились к ней и схватили за руки. Она крепко прижимала локти к себе, чтобы они не заметили тяжести, оттягивающей вниз ее рукава.

Когда король ушел, Саксон еще раз попытался пробиться вперед, чтобы добраться до нее. Его тоже схватили и поволокли.

– Нет! – закричала она.

– Молчи, женщина! – злобно оборвал ее мужчина слева.

– Не позволяйте королю казнить его! Он не сделал ничего плохого!

Рыцари рассмеялись, и тот, что стоял слева, сказал:

– Не беспокойся о Фицджасте! Король знает, как верно Фицджаст служит ему.

– Побеспокойся лучше о себе, – добавил тот, что справа. – Используй это время, чтобы составить список своих грехов для последней исповеди.

Мэллори оторвала взгляд от Саксона, которого гнали вдоль реки, и в страхе уставилась на своих недругов.

– Но ведь король не убил меня. Он…

– Не захотел, чтобы изменница умерла такой легкой смертью! – Мужчина справа от нее снова рассмеялся. Схватив ее за горло и вынуждая смотреть себе в лицо, он проревел: – Скоро ты будешь молиться, чтобы он снес тебе голову здесь сегодня!