Глава 1

Она внезапно проснулась среди ночи и сразу же поняла – что-то не так.

Мэллори де Сен-Себастьян села в постели и оглядела тесную келью. По слухам, в аббатстве Святого Иуды сестрам жилось не так сурово, как в других монастырях. Мэллори не доводилось бывать в подобного рода местах до того, как она попала сюда спустя всего несколько дней после смерти матери.

Узкая дорожка лунного света пересекала каменный пол и взбиралась на сундук возле двери. После пяти с лишним лет, проведенных в аббатстве, Мэллори хорошо знала свою келью, ей знаком был в ней каждый предмет, каждая тень. Все было как обычно.

По крайней мере в ее келье.

Но что-то все-таки было не так.

Девушка встала. Легкое покрывало она давно сбросила на пол, ночью было почти также жарко, как в полдень. Капли липкого пота скатывались по спине, когда она медленно пробиралась к деревянной двери, слегка приоткрытой в тщетной надежде впустить хоть немного свежего воздуха. Что же ее встревожило?

Затаив дыхание, Мэллори прислушалась. С противоположного конца коридора, освещенного единственной догорающей свечой, доносилось мирное похрапывание одной из сестер. Еще одна бормотала что-то во сне. Юркий зверек стремительно прошелестел в тростнике, устилающем пол. Может быть, мышь, а может, и кошка, охотившаяся на грызунов, от которых в аббатстве никак не удавалось избавиться. Хорошо знакомые звуки.

И тут она услышала тот, который ее разбудил.

Удар железа о камень. Подковы! В аббатство, похоже, въезжали всадники. Кто мог заявиться сюда среди ночи? Честные путешественники всегда старались найти себе приют за несколько часов до полуночи, прежде чем летнее солнце скроется за горизонтом. После наступления темноты в окрестностях бродили только грабители и злоумышленники.

Девушка вернулась в келью. Она легко нашла лук и колчан, которые всегда держала наготове. Закинув колчан на плечо и не надевая тетивы, Мэллори поспешила к винтовой лестнице в конце коридора. Вдоль лестницы располагались окошки, слишком узкие, чтобы в них можно было пролезть. Однако снаружи отчетливо доносились мужские голоса.

Девушка задержалась на одной из площадок и, уперев нижний конец лука в основание стопы, согнула лук и набросила петлю на конце тетивы на его верхний конец, закрепив в специальной зарубке. Передвигаться по узкой лестнице с натянутой тетивой стало гораздо труднее, и следовало быть начеку.

Со стороны пруда за монастырской стеной слышалось громкое кваканье лягушек, мешавшее разобрать слова, звучавшие во дворе. Массивная дверь легко распахнулась в ночь, как только Мэллори потянула за кожаный ремень, прикрепленный к щеколде. Застыв неподвижно в дверях, девушка оглядела мощеный двор и простиравшуюся за ним травянистую лужайку.

Тусклый свет узкого серпа луны слабо освещал пространство, но все же девушке удалось разглядеть по меньшей мере четырех лошадей. Остальные, возможно, прятались за домом аббатисы. Спешившиеся всадники скрывались в тени. Один из них ступил в полосу света, но сразу же отошел назад, как зверь, поспешивший укрыться в логове.

Мэллори взглянула на дом настоятельницы. Лампы там не были зажжены, только в окне молельни слабо светились свечи над аналоем. Если эти люди при входе представились сестре-привратнице, та должна была уже предупредить аббатису.

Девушка достала из колчана стрелу и наложила на тетиву, придерживая лук на уровне бедра. Осторожно выбравшись за дверь, Мэллори прижалась спиной к неровной каменной стене башни. Полумрак и ей давал определенные преимущества. Босые ноги ступили на теплые камни монастырского двора, за день нагретые солнцем и еще не успевшие остыть.

– А где же женщины? – довольно громко спросил один из мужчин. – Только представьте – так много невинных девушек, мечтающих о сильном мужчине, который придет и избавит их от печальной участи умереть девственницами.

– Великодушный рыцарь вполне мог бы осуществить их мечты, – добавил другой.

Слова эти были встречены хохотом.

Поднимая лук, Мэллори как будто слышала свой собственный голос, эхом всплывавший в памяти, с теми же строгими интонациями, которые использовала она, обучая младших сестер искусству стрельбы из лука.

«Видишь, моя рука пряма, как стрела. Выпрями руку, но не напрягай. Не сжимай лук слишком сильно. Иначе стрела изменит направление, когда выстрелишь».

Девушка натянула тетиву, так что та коснулась ее губ и подбородка, и на мгновение нахмурилась. Справа от нее раздавались шаги. Еще незваные гости? Мэллори навела стрелу на шляпу с узкими полями, украшавшую голову незнакомца, оказавшегося в полосе света. Стоило ей спустить тетиву, и стрела устремилась бы вперед и вверх, в направлении пришельца.

Мужчина взглянул в ее сторону и ткнул в плечо стоявшего рядом соратника. Хохот мгновенно стих, как только мужчины, обернувшись, увидели, что девушка целится в них. Даже при слабом свете луны она сумела заметить потрясение и страх на лицах двоих, стоявших впереди.

Еще один мужчина подошел к ним сзади, оставаясь в тени.

– Опусти лук, сестра, – спокойно произнес он, но его сильный низкий голос разнесся по монастырскому двору, словно гул вибрирующей туго натянутой тетивы. – Если ты по ошибке выпустишь стрелу…

– Если я выпущу стрелу, то уж не по ошибке, – возмущенно ответила Мэллори, уязвленная его покровительственным тоном. Заметив, что мужчины обменялись тревожными взглядами, она добавила: – Объясните мне, зачем вы оказались в аббатстве Святого Иуды?

– Умерь свой пыл, леди Мэллори! – раздался надменный голос. Властный тон женщины показывал: она привыкла к повиновению немедленно и без вопросов. Но Мэллори больше всего поразило то, как дама обратилась к ней.

Поселившись в аббатстве Святого Иуды, девушка отказалась от титула леди. Она была рада, что ее называют сестрой, потому что, став частью монастырской семьи, она разорвала всякие отношения с отцом, давшим ей жизнь. Он не приехал к ней, когда она покидала дом, отправляясь в аббатство. Неужели спустя пять лет он решил вырвать ее из этой новой жизни, которая ей так нравилась? Но почему бы он позволил женщине…

Две дамы вышли из тени на свет, щедро льющийся теперь изо всех окон, когда остальные сестры проснулись и узнали, кто появился во дворе до наступления зари. Мэллори сразу же узнала аббатису, низенькую толстушку с факелом в руке. Рядом с ней шла женщина повыше, которую Мэллори не видела со времени ее последнего визита два года назад. Безжалостное время оставило свой след на ее лице, выглядевшем таким спокойным и гладким на портрете в кабинете настоятельницы, и все же Элеонора Аквитанская по-прежнему была прекрасна и элегантна, до мозга костей королева Англии и всех ее владений на континенте по ту сторону пролива Ла-Манш.

Опустившись на колени, Мэллори продолжала держать лук наготове, на случай если Элеонора прикажет ей стрелять в мужчин. Ради своей королевы девушка готова была на все, чего бы от нее ни потребовали, хотя при одной мысли о том, чтобы направить стрелу в сердце мужчины, у нее начинало противно сводить живот. За время пребывания Мэллори в аббатстве королева дважды приезжала туда, чтобы заручиться помощью одной из сестер, специально обученных для такой службы. После первого посещения каждая из сестер гадала, когда наступит ее черед послужить королеве в момент острой необходимости.

Какую же мудрость и предусмотрительность проявила королева Элеонора, заранее обеспечив себе поддержку и помощь аббатства! Хотелось бы Мэллори иметь хотя бы частицу ее ума. Тогда она стала бы такой же необыкновенной, как королева Элеонора, которая дважды выходила замуж за королей и произвела на свет еще одного монарха.

– Встань, леди Мэллори! – приказала королева.

Покорно поднявшись, Мэллори опустила лук. У нее дрожали пальцы, чего не случалось с тех самых пор, как она обрела здесь дом, и ей не хотелось, чтобы стрела случайно сорвалась с тетивы. Девушка медленно ослабила натяжение тетивы, и освобожденная стрела тут же упала на землю прямо под луком.

– Ты собралась подстрелить одного из этих мужчин? – спросила королева Элеонора. Кавалеры дружно возмутились, уверяя, что никогда женщине, вооруженной одним лишь луком, не удалось бы убить никого из них, но королева сделала им знак замолчать. – Отвечай мне, леди Мэллори!

– Я хотела только, чтобы они пожалели о том, что проникли в аббатство.

– Разве это преступление, заслуживающее смерти?

Девушка покачала головой, затем добавила, не будучи уверена, что королева заметила этот жест:

– Я целилась в его шляпу. – И указала на сердито смотревшего на нее мужчину.

– Ты могла бы промахнуться

– Могла бы, но это случается крайне редко.

– Хвастаешь? – Брови королевы поползли вверх, к пыльному покрывалу, прикрывавшему волосы. – Не ожидала, что сестры этой обители страдают заносчивостью.

– Это чистая правда.

Королева холодно улыбнулась и снова подала знак молчать мужчинам, тихо переговаривавшимся между собой.

– Эту правду требуется еще доказать, чтобы убедить меня.

Мэллори судорожно сглотнула.

Какое еще испытание ей уготовано королевой?

– Впрочем, – продолжала королева Элеонора, – мне говорили, что ты бдительная и отважная, и я рада, что ты оказалась именно такой.

Она кивнула аббатисе. И та тут же заспешила вперед. Эта пухленькая толстушка казалась добродушной, но внешняя мягкость была обманчива. Она многого требовала и от себя, и от всех обитательниц аббатства. И ответ держала только перед королевой Элеонорой и Господом Богом.

Именно в такой последовательности.

– Эта леди отлично обучена и сразу заметила, что в аббатстве происходит нечто необычное, – промолвила королева.

Настоятельница ласково опустила ладонь на плечо Мэллори.

– Леди Мэллори не зря потратила те несколько лет, что провела с нами. Ей удалось развить и усовершенствовать способности и умения, с которыми она прибыла сюда, а также успешно усвоить все новое, чему ее обучали.

– Полагаю, мои верные стражи найдут радушный прием в вашей обители, – произнесла королева с безупречной любезностью.

Мэллори благоговейно восхищалась тем, с какой легкостью Элеонора сумела сгладить неловкость обстановки Королева вела себя так, словно они все стояли в ее приемной, где она восседала на троне. Если бы Мэллори удалось проявить хотя бы половину подобной выдержки, она, возможно, смогла бы остаться в доме отца и посмотреть, как он женится на любовнице, которую открыто завел еще при жизни матери. Но тогда бы она упустила возможности, которые открывались перед ней в аббатстве Святого Иуды.

Девушка снова сглотнула комок, предательски застрявший в горле. То, что королева явилась сюда и назвала ее «леди Мэллори», могло означать лишь одно – у королевы возникла серьезная проблема, требующая участия одной из сестер аббатства Святого Иуды, участия ее, Мэллори.

– Мы приветствуем всех, кто приходит в аббатство с миром, – с улыбкой ответила аббатиса. – Джентльмены, если вы голодны или испытываете жажду, только скажите, и вам принесут еды и вина.

– Вы, как всегда, великодушны. – Лицо королевы озарилось искренней улыбкой, и она махнула рукой мужчинам, продолжавшим стоять в тени: – Подойдите и представьтесь настоятельнице аббатства Святого Иуды!

Один за другим мужчины выступили вперед, под свет факела. Первые четверо были мускулисты и темноволосы и так походили друг на друга, как только могут быть похожи соотечественники. Их одежды, более изысканные, чем принято в Англии, свидетельствовали о том, что это подданные ее величества из Пуату, провинции, где находилась столица Аквитании. Один за другим все четверо назвали себя:

– Портекли де Мозе.

– Фольк де Мата.

– Гийом Манго.

– Эрве ле Пантье.

Каждый склонял голову перед аббатисой и в то же время украдкой бросал игривые взгляды на Мэллори.

Пятый мужчина подождал, пока остальные закончат раскланиваться, и тоже выступил из тени на свет. Это был тот самый человек, который первым заговорил с Мэллори и обратился к ней с просьбой опустить лук. Ей стало любопытно, почему он держался позади, когда остальные называли свои имена. На нем была туника из алой шерсти, которую мог себе позволить только высокородный лорд. Его плащ, как и у остальных покрытый грязью после долгой скачки, был расшит по краю золотыми нитями, и девушка задумалась, не один ли из сыновей короля перед ней? Ей не случалось видеть никого из них, но она слышала, что у Генриха, младшего короля[1], и у его брата Готфрида такие же рыжевато-каштановые волосы, как у этого мужчины. Тщательно подстриженные борода и усы были лишь чуть-чуть темнее бронзово-загорелой кожи. Казалось, будто лицо его грубо вылеплено могучими руками, и даже борода не могла сгладить резкости его черт.

– Саксон Фицджаст, – представился мужчина с глубоким поклоном, открывшим взглядам лютню, висевшую на ремне, наискось пересекавшем грудь. В отличие от остальных он смотрел только на аббатису.

Мэллори удивилась. Судя по имени, мужчина был вовсе не из Пуату. И даже не из Нормандии. Саксон – старое английское имя из прежних времен, до завоевания Англии Вильгельмом Нормандским – говорило само за себя.[2]

Почему же королева держит человека такого происхождения среди своих ближайших приверженцев?

Девушка не смогла спросить, потому что королева сказала:

– Саксон, полагаю, ты сумеешь сделать все, что нужно, пока я поговорю с аббатисой.

Он снова поклонился, оставаясь на месте, тогда как остальные поспешили за королевой, направлявшейся через монастырский двор. Четверо мужчин теснились, словно дети, стремящиеся оказаться поближе к матери, обмениваясь сердитыми взглядами, но улыбаясь всякий раз, как королеве случалось взглянуть в их сторону.

– Они всегда ведут себя так глупо? – спросила Мэллори и поняла, что произнесла это вслух, лишь когда Саксон к ней обернулся.

– А вы всегда так поспешны в суждениях? Мне казалось, сестры аббатства должны прощать другим их слабости, равно как и молиться об избавлении от собственных недостатков.

Мэллори опустила лук, но не стала отстегивать тетиву.

– Извините, я случайно произнесла свои мысли вслух.

Прищурив темно-карие глаза, мужчина с холодным пренебрежением окинул девушку оценивающим взглядом. Только теперь Мэллори вспомнила, что на ней всего лишь свободная ночная рубашка без рукавов, не прикрывающая лодыжек. Она выставила перед собой лук и колчан, но они не могли послужить щитом и заслонить ее от его пристального взгляда.

– Вы самая искусная и лучше всех подготовленная девушка в аббатстве? – спросил он, и Мэллори поняла, что напрасно беспокоилась насчет одежды. Его мысли, не в пример остальным мужчинам, были заняты больше ее луком, чем ею. – Аббатиса, должно быть, пошутила.

Мэллори была рада, что у нее в руках лук и колчан. В противном случае ей бы не устоять перед соблазном схватить наглеца за руку и швырнуть на землю одним из тех приемов, которым ее научила Нарико, женщина с самого края света, обучавшая сестер борьбе без оружия своей далекой родины. Уж она бы не стала осторожничать, чтобы смягчить его падение на камни. Может быть, хороший удар вколотил бы в него хоть немного учтивости.

– У нас не принято шутить на эту тему, – бросила Мэллори.

– Осмелюсь возразить. – Холодная улыбка тронула его губы. – Не могу поверить, что вы и есть та, за кем приехала королева.

Мэллори сделала глубокий вдох, чтобы едва сдерживаемый гнев не вырвался наружу.

– Принимая такое решение, королева полностью полагается на мнение аббатисы. Как доверенному лицу ее величества, вам надобно следовать ее примеру.

– Вы правы. Однако, как доверенному лицу королевы, мне надлежит служить ее глазами. Вы не производите впечатления умелого воина. Если вы самая лучшая в аббатстве Святого Иуды, доверие королевы к этой обители скорее всего незаслуженно.

Он умышленно пытается разозлить ее и вызвать к себе ненависть? Зря старается! Она и без того с трудом выносила его высокомерие. Наглец мог сколько угодно задирать перед ней свой орлиный нос. Это всего лишь слегка раздражало ее, но пренебрежительное отношение к обожаемому аббатству привело девушку в ярость.

– Если хотите, – сказала Мэллори, – я с удовольствием продемонстрирую вам степень моей подготовки.

– Этот показ мы отложим для королевы. – Он снова окинул ее с ног до головы оценивающим взглядом. – Должно быть, она увидела в вас что-то, чего я не замечаю.

– Я тоже так думаю.

– Что вы имеете в виду?

Девушка улыбнулась, закинув колчан за плечо.

– Должно быть, королева нашла что-то в вас, чего не вижу я.

Мужчина ничего не ответил, и девушка подумала, что он утратил дар речи, шокированный ее дерзостью. Видимо, он не ожидал, что сестра-монахиня станет открыто выражать свое мнение, но Мэллори не могла позволить ему непочтительно отзываться об аббатстве… и королеве! Королева Элеонора заслуживала глубочайшего уважения!

Когда собеседник повернулся и направился к лошадям, девушка довольно улыбнулась. Но улыбка исчезла с ее лица, как только он снял с седла колчан и достал две стрелы на несколько дюймов длиннее ее собственных. Чтобы ими воспользоваться, необходимо изменить и отрегулировать стойку и натягивание, но даже этого может оказаться недостаточно. Мэллори еще не приходилось иметь дело со стрелами такой длины.

– Советую вам попридержать свой резвый язычок в присутствии королевы, – заявил Фицджаст. – Вряд ли она одобрит ваши потуги на остроумие, учитывая, что происходит.

Мэллори в недоумении наморщила лоб. А что, собственно, происходит за стенами аббатства? Что могло встревожить королеву?

Казалось, Саксон прочел мысли Мэллори. Устремив на нее пристальный взгляд своих темных глаз, он сказал:

– Неужели вы до такой степени оторваны от мира? Неужели не знаете, что младший король и два его брата поднялись против короля Генриха Старшего?

– Нам известно о мятеже, – в тон Саксону произнесла Мэллори. – Если бы король не вознамерился обеспечить своему наследнику трон и не короновал его три года назад, возможно, его сыну хватило бы терпения дождаться, пока трон перейдет к нему по праву наследования после смерти отца.

– Сестра Мэллори! – раздался резкий окрик аббатисы. Девушка испуганно обернулась и увидела рассерженное лицо обычно спокойной настоятельницы. Не осмеливаясь взглянуть на стоявшую рядом королеву, Мэллори опустила глаза. Сказанное ею могло навлечь позор на всю обитель. Щеки девушки запылали румянцем. Но при тусклом свете луны никто этого не заметил.

Словно не слыша слов Мэллори и аббатисы, королева обратилась к Мэллори:

– Где вы обучаете остальных, миледи?

Дрожащим пальцем девушка указала задом настоятельницы.

Аббатиса опять хмуро взглянула на нее и любезным жестом пригласила королеву следовать за собой. Дамы удалились, четверо темноволосых стражей последовали за ними.

Фицджаст смотрел на Мэллори с тем же выражением, что и аббатиса. Он ничего не сказал, впрочем, в этом не было необходимости. Вдобавок к тому, что девушка заговорила о передаче престола, она еще имела наглость не ответить королеве, лишь указала пальцем на дом настоятельницы. Мэллори не могла открыто обвинить Фицджаста в том, что он сильно разозлил ее, и она из-за этого потеряла контроль над своей речью. Уже целых пять лет она училась владеть собой и обуздывать свой вспыльчивый нрав, который прежде слишком часто давал себя знать в ответ на безразличие отца к страданиям матери. Колкие насмешки Саксона Фицджаста в считанные минуты свели на нет все пять лет ее усиленной работы над собой!

Мэллори содрогнулась, следуя за королевой и аббатисой. Королева полагала, Саксон знает, что делает. Может быть, его слова служили своего рода испытанием? Если так, то Мэллори полностью провалилась, опозорив себя и, что более важно, аббатство.

Вид знакомых мишеней, установленных на невысоких стожках сена за углом дома аббатисы, не принес Мэллори угешения. Позади раздавались шаги, и девушка понимала, что остальные сестры, разбуженные голосами, пришли посмотреть. Разве сама Мэллори не вела себя точно так же, не подглядывала через забор огорода, когда королева в первый раз посетила монастырь Святого Иуды и предложила сестре Авизе показать свои умения? В то время Мэллори очень хотелось, чтобы выбрали ее. Сейчас она с радостью поменялась бы местами с любой из сестер, потихоньку следовавших за ней, чтобы увидеть, чего потребует от нее королева.

– Вон там, – сказала Элеонора. – Крайняя справа мишень, Саксон.

Самодовольно улыбнувшись Мэллори, Фицджаст пересек открытое пространство до едва видневшейся в темноте мишени. Он с легкостью воткнул одну за другой обе стрелы в белое поле и отступил в сторону.

– Вот твоя цель, леди Мэллори, – произнесла королева.

Мэллори не могла поверить в происходящее. Тусклый лунный свет и тени, испещрявшие двор, затрудняли выстрел, который и при солнечном свете показался бы достаточно сложным. Стрелы отстояли друг от друга едва на толщину ее собственной стрелы. А она уже так давно обучала других сестер аббатства, что не слишком много времени оделяла тренировке.

Вокруг царила тишина, но Мэллори знала, что все взгляды устремлены на нее в ожидании, сумеет ли она выполнить задачу, поставленную королевой. Снова установив стрелу, девушка встала левым боком к мишени и подняла лук, затем опустила его. Вокруг послышалось перешептывание, но ни королева, ни Фицджаст не проронили ни звука. Саксон просто наблюдал за ней со своей обычной самодовольной улыбкой. Мэллори хотелось бы выкрикнуть ему в лицо, что не долго ему осталось улыбаться.

Девушка сбросила с плеча колчан и прислонила к правой ноге. Шепот стих, как только она снова подняла лук и навела на цель. Мэллори медленно натянула тетиву, пока та не коснулась ее губ и середины подбородка. Как уже многие сотни раз прежде, девушка спустила тетиву, и стрела понеслась к цели.

Казалось, она летит неправдоподобно медленно. Не желая разочаровать королеву и аббатису, Мэллори, задержав дыхание, достала еще две стрелы и послала их одну за другой вслед за первой. Когда первая стрела достигла вершины своей траектории, она словно бы ускорила полет, торопясь к цели. С глухим стуком стрела врезалась в мишень прямо между двумя уже торчавшими там стрелами. Сразу же после этого вторая, а за ней и третья стрела ударили рядом. Все пять стрел образовали плотный пучок.

Мэллори, стараясь скрыть облегчение, нагнулась за колчаном.

– Прекрасно, леди Мэллори! – воскликнула королева. Похвала королевы очень обрадовала Мэллори. Выпрямившись, она ответила:

– У меня были хорошие учителя.

Королева Элеонора продолжала, словно не слыша слов девушки:

– Ты отправишься к моему двору в Пуатье, где у меня есть дело, для которого ты очень подходишь.

В душе Мэллори боролись возбуждение и неуверенность, но ей удалось сохранить на лице невозмутимое выражение.

– Рада служить вам, моя королева!

– Ты отправишься отдельно от нас.

– Как вам угодно.

– Я предпочла бы, чтобы ты ехала со мной, тогда бы ты рассказала мне, как тебе удалось так хорошо подготовиться. – Губы королевы тронула мимолетная улыбка. – Но следует остерегаться раскрывать свои связи в эти опасные времена. – Она подала знак мужчинам вернуться к лошадям.

Когда четверо темноволосых стражей выполнили ее приказ, королева принялась благодарить аббатису. Ни одна из женщин не заметила, с какой похотливой улыбкой эти четеро вновь оглядели Мэллори.

Девушка гордо вздернула подбородок и отвела взгляд, игнорируя их заигрывания с тем же холодным достоинством, с которым держалась королева. Но самообладание ее оказалось под угрозой, когда к ней направился Фицджаст со всеми пятью стрелами в руках. Три более коротких он протянул девушке.

– Благодарю вас, – спокойно промолвила она.

– Вам следовало проявить больше мудрости и промахнуться.

И он пошел прочь, не дав ей возможности ответить. Пожалуй, это к лучшему, потому что Мэллори не нашлась бы с ответом.

Глава 2

Саксон Фицджаст, пошатываясь, брел по деревянному причалу на реке Клэн. Запах Тины и дохлой рыбы не мог полностью перебить зловония прочих отбросов, спускаемых в реку на мелководье. Выше, на крутом берегу, под лучами заходящего солнца золотились крыши домов города Пуатье. Над рекой сгущались сумерки, и бороздившие ее небольшие суденышки подыскивали себе место для ночлега.

Как долго придется ему торчать здесь, притворяясь пьяным, пытающимся прийти в себя после потери возлюбленной? Даже местные пьянчуги уже начали задаваться вопросом, почему он все еще продолжает слоняться по набережной. Саксон видел, как они склоняются головами друг к другу, и слышал их перешептывания, перебираясь нетвердой походкой с одной доски на другую. Настил под ним захрипел, и он заторопился вперед по причалу, затененному деревьями, аккуратно выстроившимися вдоль дощатого настила. Набережная давно требовала ремонта, но на это не обращали внимания, как и на многое другое этим летом, тогда провинция восстала против короля Генриха Старшего и готовилась к победе.

Саксон не предполагал, что придется ждать так долго, судно, которое он должен был встретить, наверное, задержалось где-то в пути. Впрочем, этого следовало ожидать, потому что бои между королем и его сыновьями происходили достаточно близко к северу от Пуатье.

Фицджаст вознамерился терпеливо ждать. Это был его долг, и он решил доказать, что даже второй сын способен достойно послужить своему королю.

– Выпьем, приятель? – окликнул его какой-то захмелевший парень, протягивая грязную бутылку.

– С удовольствием.

Саксон не хотел умножать подозрения на свой счет отказом. Увидев, что парень сидит в обществе еще двоих, он плюхнулся на край настила рядом с ними и протянул руку. Ему тотчас же сунули бутылку.

В надежде, что пьянчуги уже достаточно залили себе глаза скверным вином, Саксон поднес бутылку ко рту и сделал вид, что изрядно хлебнул. Затем сглотнул, отер рот тыльной стороной ладони и смачно рыгнул, прежде чем вернуть бутылку хозяину. Он передвинулся, когда доски опасно затрещали. Весь настил едва не обвалился в реку.

– Спасибо, приятель, – сказал Саксон. – Я не теряю надежды, что боль от ее измены когда-нибудь исчезнет.

– Ох уж эти женщины, – проворчал пьяный.

– Давай сюда бутылку, Жак, – сказал один из парней. – Мы тоже хотим выпить.

– Заткнись! Я беседую со своим новым другом. Приятель, у тебя такой вид, словно ты стер себе ноги при ходьбе! – Парень пьяно рассмеялся и снова приложился к бутылке. Затем уставился на ноги Саксона. – Эй, да у тебя башмаки!

– Нашел.

Один из парней наклонился вперед.

– Где?

– На ногах горемыки, которому они уже не понадобятся в могиле.

Парни прыснули при мысли о том, что он ограбил труп. Саксон полагал, что они и сами не раз проделывали это, и мысленно поклялся не позволить этим пьянчугам отнять у него башмаки или что-либо другое.

Тут один из парней запел, но другие стали толкать его, чтобы перестал, и указали на реку.

Саксон постарался скрыть, что заметил, как изменилось выражение лиц парней. На короткий момент их лица показались совершенно трезвыми. Они тоже играли роль, как и он. Что или кого ждали они здесь? Спрашивать было бы глупо. Если они поймут, что он тоже притворяется, то могут попытаться заставить его замолчать навсегда. А Саксон не хотел бы увидеть, как лениво текущие воды реки окрасятся его кровью.

– Еще глоточек, – попросил он нарочито хриплым голосом.

Парень, которого другие назвали Жаком, рассеянно протянул ему бутылку, продолжая вместе с другими двумя наблюдать за судном под квадратным парусом, направлявшимся с середины реки к пристани. Приложившись к бутылке, Саксон пролил отвратительное вино мимо рта на покрытую грязью тунику. Он недовольно заворчал, когда остальные поднялись на ноги. Парни стремительно двинулись вдоль причала. Они подошли к самому краю, оттолкнув по пути какого-то мужчину, который сердито посмотрел на них, потрясая кулаком.

Эта короткая сценка многое сказала Саксону. Жак скорее всего был Жаком Злодеем, знаменитым вором, промышлявшим на берегах реки. О его черных делах и ненасытной алчности ходили легенды, передаваемые шепотом из уст в уста. Неужели он со своими сообщниками собирается напасть на прибывающий корабль и ограбить его прямо под бойницами башен крепости Пуатье, расположенной на высоком холме над рекой?

Саксон не собирался вмешиваться и срывать их жестокие планы. Королева содержала стражу, которая обязана была наблюдать за торговлей на реке и обеспечивать ее безопасность. Саксон Фицджаст находился здесь совсем по другой причине.

Снова поднеся ко рту бутылку, Саксон, глядя мимо нее, осмотрел палубу корабля. Нос судна не был окрашен. Может быть, борта сбоку были разрисованы краской, но Саксон не заметил никаких признаков этого. Даже пресная вода в реке действовала с непреклонной жестокостью, пресекая любые попытки разукрасить суда.

На палубе стояли ящики и бочки. Саксон задумался, сколько из них уже пусты. Младший король, его братья и король Франции дружно опустошали соседние области Нормандии на севере, разрушая все, что принадлежало баронам, не пожелавшим присоединиться к мятежу.

Но Саксона не интересовали ни корабль, ни его груз. Он ожидал прибытия нужного ему человека. Когда судно подошло к причалу и пришвартовалось бортом, Саксон увидел на палубе среди груза людей. Мужчины были в дорожной одежде. Он украдкой пытался разглядеть их лица в надежде, что тот, кого он ждет, среди них. Но глаза его удивленно округлились, когда среди пассажиров он заметил женщину, внимательно смотревшую на берег. Одежда и лицо женщины после продолжительного путешествия были покрыты грязью, но он безошибочно узнал ее черты и необычные, удивительные фиалковые глаза, которые, подобно ее острым стрелам, пронзили его сердце, когда они стояли под светом факелов во внутреннем дворе аббатства Святого Иуды. На боку у нее висел короткий клинок. Он был длиннее кинжала, но не дотягивал до палаша. Под черным плащом, в котором летним вечером, без сомнения, было слишком жарко, она скрывала лук с отстегнутой тетивой. Темно-коричневый мешок свисал на ремне с ее левого плеча, заслоняя все, кроме верхнего конца лука. Саксон задумался, где она держит стрелы. Мысль о том, чтобы найти колчан, обыскав это стройное тело, видневшееся только как силуэт, вырисовывавшийся при слабых движениях, вызвала судорожную пульсацию внутри живота.

Фииджаст в отчаянии застонал и едва не выругался. Нет! Не могла судьба так жестоко обойтись с ним! Надо же было сестре Мэллори из аббатства Святого Иуды снова объявиться в его жизни именно сейчас! Лучше бы ей повременить и прибыть в Пуатье несколькими неделями позже. Саксону предстояло выполнить здесь кое-какую работу, а теперь она наверняка помешает. Может, и ненамеренно, но одни только мысли о ней отвлекают его от задания, которое он поклялся исполнить. Он готов был закричать от ярости, когда девушка проворно спустилась по сходням, словно всю свою жизнь путешествовала на французских судах и была знатоком в этом деле.

Стон Саксона явственно перешел в проклятие, когда Жак выступил вперед и загородил ей путь. Как могло случиться, что так осложнилось столь простое задание – всего-то приехать сюда и встретить нужного человека, который наверняка прибудет на другом судне?

– Добро пожаловать в Пуатье, – сказал Жак, кланяясь в пояс.

Не ответив, сестра Мэллори хотела его обойти. Тогда он немного сдвинулся, не позволяя ей пройти. Девушка остановилась. Ее рука легла на рукоятку меча, висевшего сбоку. Неужели у нее хватит глупости обнажить его? Жак с сообщниками одолеет ее, прежде чем она успеет взмахнуть клинком. Это в том случае, если парни не повалятся на землю от смеха при мысли, что женщина смеет угрожать им укороченным мечом.

Саксон шагнул вперед, но остановился, когда Жак заявил:

– Вы можете заплатить мне пошлину, миледи. – Он поковырял ногтем в зубах, затем протянул к ней ту же руку: – Ну, давайте!

– Вы со всех пассажиров берете пошлину? – Голос девушки звучал бесстрастно, как и в аббатстве. Что скрывалось за этой заученной маской спокойствия?

– Это вас не касается.

– Думаю, касается, раз вы требуете, чтобы я заплатила.

Один из спутников Жака сдавленно рассмеялся.

– Это пошлина только для леди. Платят все леди, прибывающие в Пуатье.

– Понятно! – фыркнула она. – В таком случае мой ответ «нет». Я не собираюсь платить вымогателям. Прочь с дороги!

– Послушайте только, капризная дама заявляет, что мы не можем получить пошлину, которую обязана платить каждая леди, приезжающая в Пуатье. – Когда его сообщники рассмеялись, Жак ближе подступил к девушке: – Платите!

– У меня нет денег, чтобы заплатить вам.

– Тогда я заберу ваш клинок.

– Нет!

– Возьми его, Жак! – закричал один из парней.

Понимая, что следует прекратить столкновение, прежде чем сестре Мэллори причинят вред, Саксон, спотыкаясь и пошатываясь, пошел по причалу, распевая самую непристойную песню, которую только знал. Бутылку он отбросил в сторону. Когда она со звоном разбилась, головы троих парней невольно повернулись на звук, посмотреть, в чем дело. Саксон сбил с ног одного из парней Жака, затем другого. Второго он ударил сильнее, и тот свалился в воду. Со всех сторон раздался смех, и Саксон воспользовался этим как отвлекающим маневром. Протянув ладонь из-за спины Жака, он схватил сестру Мэллори за руку и потащил вдоль пристани на берег, тогда как Жак и его приятель пытались выудить из воды своего сообщника, пока нос судна не раздавил его о причал. Девушка попыталась вырваться, но он оборвал ее попытки, резко выругавшись.

– Тогда ведите меня к левому краю причала! – приказала Мэллори.

– К левому? Почему?

– Не тратьте зря времени на вопросы! Делайте, как я прошу!

Саксон не стал возражать, не все ли равно, бежать налево или направо. Он только хотел отвести девушку в какое-нибудь безопасное место. Он посмотрел, куда она показала. На дальнем конце открытого пространства, ограниченного рекой, виднелись ворота в высокой городской стене. Саксон удивился, что сестра Мэллори оказалась столь наблюдательной, подвергаясь опасности потерять деньги, которые она имела при себе.

Внезапно кто-то схватил его за руку. Он отпустил Мэллори, крикнув ей, чтобы спасалась, а сам повернулся и оказался лицом к лицу с Жаком. Рот вора кривился от ярости, он поднял кулак, нацелив его прямо в лицо Саксону.

Фицджаст увернулся, поражаясь, как он умудрился так быстро утратить контроль над обстановкой. Он услышал глухой удар, но не почувствовал боли. Жак внезапно отпустил его. Саксон отскочил назад, потому что вор начал заваливаться на него. Когда Жак грохнулся на землю, послышался еще один глухой удар, затем всплеск.

Не веря своим глазам, Саксон смотрел, как сестра Мэллори снова замахнулась чем-то, должно быть, сломанной доской с причала. Третий негодяй поспешно бросился наутек. Она погналась за ним и ткнула его концом доски. Парень ухватился за доску, стараясь выдернуть ее у девушки из рук. Мэллори отпустила доску, и злодей, изумленно вытаращив глаза, плюхнулся в воду по другую сторону причала от своего приятеля, пытавшегося выкарабкаться на доски из грязи. Быстро повернувшись кругом, она сильным ударом ноги снова сбросила мерзавца в воду с холодным самообладанием бывалого воина.

Женщина-воин? Да, королева открыла им тайну, рассказав, что сестер в аббатстве Святого Иуды обучают рыцарским искусствам, но Саксон не предполагал, что обучение это настолько успешно. Он задумался, что еще упустили они и не сумели разглядеть в полумраке ночи за стенами аббатства?

– Чего вы ждете? – воскликнула сестра Мэллори, спрыгнув с причала и подбежав к нему.

Не останавливаясь, она перепрыгнула через распростертое тело Жака и вскарабкалась на крутой берег.

Саксон последовал за ней и схватил за руку, когда она перебегала пустырь перед городской стеной. Приноравливаясь к ее шагу, он направился к ближайшим воротам. Оглянувшись, увидел, что двое парней уже выбрались из воды и приближались к вожаку, лежавшему ничком на земле. Остальные пассажиры судна и команда отправились по своим делам, словно бы ничего не случилось. Саксон подумал, что ни один из них не пожелал бы оказаться втянутым в чужую драку.

Жара усилилась, когда они, пройдя в ворота, зашагали по узенькой улочке к центру Пуатье. Дома теснились по обе стороны улицы, и только очень сильный ветер с реки мог бы проникнуть в извилистый коридор между ними.

Саксон замедлил шаг и был ошеломлен, когда сестра Мэллори спросила:

– С вами все в порядке?

– Со мной? Разве это я в одиночку схлестнулся с тремя ворами? – Он нахмурился, обходя с ней огромную лужу, красовавшуюся посреди улицы. Уже много дней не было дождя, так что он точно знал – это не вода. От лужи изрядно несло. – Разве я уложил Жака Злодея?

– Кто такой Жак Злодей? – спросила она с легкой одышкой.

Больше всего Саксона взбесило то, что она почти не запыхалась. Только этого ему и не хватало – одной из амазонок королевы в Пуатье, когда отношения между королем, его сыновьями и прежними союзниками приняли угрожающий характер. Ярость явственно прозвучала в его голосе, когда он прорычал:

– Это известный вор. У вас что, мозгов не больше, чем у гусыни? Вам не следовало выводить его из себя!

– Так получилось. Я не хотела.

В тоне ее звучал юмор. Она, разумеется, хотела его рассмешить. В этой девушке все поражало.

– Зато вы в порядке, – продолжала она.

– Я? – недоверчиво переспросил он.

– Разве вы не видели этих людей на корабле?

Ему не хотелось сознаться, что он вообще перестал что-либо видеть с того самого мгновения, как заметил ее в толпе пассажиров на переполненной палубе.

– Их было там больше дюжины.

– Около двух десятков. – Девушка откинула капюшон плаща, и ее темные волосы, переплетенные шелковыми лентами, окрасились алым пламенем в последних лучах заходящего солнца. – Несколько матросов из команды, а еще несколько, судя по всему, прибыли из Брабанта. – Она понизила голос, оглядывая дома, окаймлявшие улицу. – Наемники, искавшие короля Генриха Старшего, чтобы сражаться за него в обмен на золото и видное положение, которое даруется победителям в подобных битвах.

– Наемники? Я не слышал, чтобы король приглашал наемников.

Девушка невесело рассмеялась, но продолжала говорить почти шепотом, когда они проходили мимо людей, попадавшихся им навстречу.

– А что еще ему оставалось? Его сыновьям помогает король Франции, и у них много союзников из подданных самого короля Генриха. Он терпит поражение на всех фронтах. Если бы вас заметили и узнали, что вы приближенный королевы, могли бы убить.

– Премного благодарен за заботу.

– Я точно так же позаботилась бы о любом сподвижнике королевы. – Она оглянулась на реку, сверкающей лентой простиравшуюся за стеной. – Нужно немедленно доложить королеве. Полагаю, вы ведете меня к ней?

– Мы направляемся прямо к ее дворцу. Там, под защитой рва и надежной стражи, у вас будет время узнать, захочет ли она вас принять.

– Почему же она не захочет меня принять? Ведь она специально приезжала в аббатство Святого Иуды и приказала мне прибыть сюда.

– Это было две недели назад.

– Добраться до Пуатье оказалось гораздо труднее, чем я предполагала. – Она взглянула на него, обходя обломки разбитой лодки. – Как давно вы здесь?

– Почти неделю.

– Это потому, что вы ехали легким, самым прямым путем. Мне нужно было добираться другой дорогой.

Саксон не сдержал смеха. Некоторые прохожие удивленно оглядывались на него, но большинство спешили сделать все дела и возвратиться домой до наступления ночи.

– Королева не то имела в виду, когда сказала, что мы не должны ехать вместе.

– Если и так, – тихо произнесла девушка, – мне придется извиниться за свою непонятливость. Надеюсь, я не слишком опоздала, чтобы выполнить то задание, которое она собиралась мне поручить,

Саксон не стал говорить девушке, как королева постоянно спрашивала о ней, с каждым днем все больше теряя терпение. Испортив ей настроение, он никак не исправил бы того, что теперь уже не мог возвратиться на набережную в роли пьющего от тоски разочарованного любовника. Следовало отыскать другой способ, не привлекая внимания, осматривать все прибывающие корабли.

– Уверен, – вместо этого сказал он, – у королевы найдется задание для женщины, которая в одиночку расправилась с тремя ворами.

– Похоже, вас это раздражает.

– Что именно?

Так оно и было, но Саксон не думал, что она заметит. Приезд Мэллори грозил усложнить положение в гораздо большей степени, чем он предполагал, потому что столь проницательная женщина наверняка сможет заметить то, что ускользает от внимания остальных.

– Что я сама разделалась с ворами.

– Могу уверить вас, что я способен…

Пронзительный крик раздался позади них.

– Похоже, вам выпал случай доказать это сейчас, Фицджаст, – сказала девушка, когда он, обернувшись, увидел, что Жак Злодей и его разъяренные сообщники стремительно приближаются к ним, расталкивая на ходу всех, кто встречался им на темной улице. Жак высоко вздымал факел, и в его свете зловеще поблескивали остро заточенные мечи в их руках.

Саксон услышал, как сестра Мэллори вытащила свой короткий клинок. На этих узких извилистых уличках лук ее был бесполезен. Любая выпущенная стрела наткнулась бы на стену здания всего в нескольких футах от места, где они находились. Это лишний раз подтверждало, что она превосходно обучена. Если бы его старший брат имел хотя бы половину ее отваги. Во имя всего святого, неуместно ему расстраиваться сейчас из-за неуклюжести Годарда.

Саксон потянулся за мечом, но вспомнил, что при нем его нет. Не подобает пьянчуге носить оружие рыцаря. Что ж, придется обойтись кинжалом.

Грабители яростно обрушились на них. Саксон отразил удар меча кинжалом. Удача была на его стороне, потому что вор орудовал мечом не слишком-то умело. Короткое движение – и меч нападавшего отлетел прочь, а сам вор уже сжимал собственную руку, ладонь пересекала кровавая полоса. Саксон отшвырнул кричавшего от боли парня и повернулся, чтобы помочь Мэллори. Она явно нуждалась в помощи, потому что отступала под натиском другого вора и Жака, пытавшегося обойти ее сзади, но она наносила ему удар всякий раз, как он подступал к ней ближе, одновременно отражая энергичные атаки третьего вора.

С проклятием Саксон бросился вперед и обхватил рукой шею Жака.

– Брось факел! – закричал он.

Тот подчинился, но тут кто-то испуганно вскрикнул. Саксон быстро взглянул в сторону Мэллори, хотя крикнула не она, и увидел, что девушка, потеряв равновесие, повалилась назад, наткнувшись на еще одну брошенную лодку. Меч вылетел из ее руки. Саксон услышал треск. Уж не лук ли ее сломался? Третий вор с широкой торжествующей ухмылкой бросился к ней.

Саксон повернул Жака кругом и изо всех сил двинул кулаком в лицо. Вор согнулся и рухнул на камни.

– Поднимайтесь! – крикнул Фицджаст леди Мэллори. Девушка лежала без движения. Неужели она от удара потеряла сознание? Саксон устремился к ней в отчаянии, что не успеет вовремя.

Он замер на полпути, увидев, как девушка, упершись ногами в живот нападавшего, неуловимым движением подбросила негодяя вверх, и тот, перелетев через ее голову, с шумом грохнулся на мостовую. Попытался подняться, но снова рухнул на землю.

Мэллори вскочила на ноги, подхватила свой лук с земли и поспешно натянула тетиву, чтобы можно было стрелять, если понадобится. Схватив Саксона за руку, она скомандовала:

– Бежим!

Вор, которого Саксон ранил, подобрал свой меч, а Жак, мотая головой, пытался подняться на ноги.

Саксон бросился бежать вместе с Мэллори, на бегу подобрав ее меч. Она молча следовала за ним, когда он увлек ее сначала направо, затем налево и еще раз налево по лабиринту улиц. Он вопросительно посмотрел на нее, заметив, что она бежит уже не так быстро, как прежде, от реки к воротам. Повторная схватка с ворами, должно быть, измотала ее. Эта мысль не доставила ему удовольствия, ведь он вынужден был признать, что она ценный союзник.

Позади все ближе раздавался топот преследователей.

– Далеко нам еще до дворца королевы? – тихо спросила девушка.

– Не слишком близко. Но если бы даже он был рядом, нас могли бы подстрелить при пересечении рва.

– Лучники королевы…

– Не знали бы, кто мы – жертвы нападения или грабители, пытающиеся ускользнуть от возмездия своих собственных жертв.

Мэллори задумалась на мгновение, затем кивнула:

– Да, это не лишено смысла. Нужно найти убежище и спрятаться.

Против этого нечего было возразить. Да Саксон и не хотел спорить. Все, чего он желал теперь, – это избавиться от осточертевшей погони. Оглядев улицу, он улыбнулся.

– Сюда, – сказал он.

Она молча последовала за ним, когда он нырнул под арку и по боковой улочке повел ее к массивному зданию церкви Святой Радегонды. Чуть дальше, где улица подошла к месту, куда сгоняли на убой скотину, путь им преградили обитые железом деревянные ворота. Когда Саксону удалось отворить их без скрипа, он готов был вздохнуть с облегчением, но сражение еще не было выиграно. Фицджаст запер за собой ворота и повел Мэллори в узкий переулок. Не обращая внимания на крыс, копошившихся под ногами, и отвратительный запах, распространявшийся от залитых кровью камней, Саксон, положив руку на плечо девушки, завел ее за большую разбитую клеть и подтолкнул вниз, побуждая сесть. Его почти не удивило, что она без возражений подчинилась и села, прислонив лук к клети, так чтобы он был наготове.

Саксон опустился рядом с девушкой на колени, сразу же ощутив липкую влагу, сочившуюся по камням, но старался не думать о том, где он стоит.

Улицу огласили крики и озарил свет горящего факела, проникавший сквозь низкую арку. На мгновение свет задержался возле ворот. Кто-то громко выругался, и факел опустился к земле.

– Что там такое? – послышалось за воротами.

– Крыса!

– Поторопись! Мы должны их схватить!

– Если они вошли в ворота.

Свет факела поднялся над воротами и осветил влажную землю. С тревожным писком крысы прыснули во все стороны, стремясь снова укрыться в темноте.

– Женщина никогда не пойдет туда, где полно крыс! – сказал другой.

– Но она не похожа на других женщин. Она…

Новый окрик заставил человека с факелом поспешить за остальными.

Сидя рядом с Саксоном, Мэллори не шелохнулась. Она снова проявила мудрость. Следовало выждать, пока воры уйдут подальше по лабиринтам улиц, чтобы Жаку Злодею и его людям не хватило времени возвратиться и снова помешать им добраться до дворца королевы.

Саксон удивился, когда Мэллори склонила голову ему на плечо. Она была красива, но он в первый раз увидел, что она может быть мягкой и нежной.

– Они ушли? – шепотом спросила девушка.

– Да, – ответил он еле слышно.

– Прекрасно. – Она закрыла глаза. – Вы не ранены?

– Нет. А вы?

– Необходимо сообщить королеве о наемниках.

– Как только сможем покинуть это укрытие.

– Хорошо, – прошептала Мэллори.

Взяв девушку за подбородок, Саксон повернул к себе ее лицо. В скудном свете уходящего дня слабо вырисовывался его нежный контур, отчетливо выделялись лишь слегка приоткрытые губы. Саксон склонился над ней, задаваясь вопросом, так ли сладки губы одной из воительниц королевы, как нежные губки ее придворных дам. Он обвил рукой ее талию, и девушка тесно прижалась к нему, ее коричневый мешок ударил его по ноге. Ее удивительная покорность воспламенила Саксона, опьяняя сильнее, чем дешевое вино, которым он для виду напивался на пристани.

Прильнув к ее губам, он вдруг резко отшатнулся, услышав стон. Не стон удовольствия – стон боли. Он убрал руку, и девушка обмякла, оседая, как спущенный парус на лодке. Саксон подхватил ее, прежде чем она свалилась в грязь и слякоть. Голова ее упокоилась на его бедре, жар ее учащенного дыхания обжигал кожу сквозь ткань туники. Удерживая девушку одной рукой, он взглянул на другую ладонь и увидел, что она залита жидкостью, казавшейся черной в тусклом свете сумерек.

Рука была испачкана кровью! Кровью Мэллори!

Саксон приложил пальцы к основанию ее шеи. Пульс лихорадочно бился. Девушка будет жить. Но сможет ли выполнить работу, которую от нее ожидали? Королева Элеонора не отличалась терпением и не прощала ошибок. Ей не понравится, что женщина, специально обученная, чтобы служить ей, ранена. Более того, придет в ярость, узнав, что один из ее придворных оказался не в состоянии защитить эту женщину от троих воров.

Как же объяснить королеве, что произошло, не утратив при этом ее расположения? Если ему это не удастся, все его старания пропадут зря.

Глава 3

Она проснулась и сразу же поняла – что-то не так.

Мэллори открыла глаза, но тут же зажмурилась – яркое солнце нестерпимо било в лицо. Но все же ей хватило времени заметить, что она вовсе не в привычной келье аббатства Святого Иуды. А также не в своей спальне в замке Сен-Себастьян. Комната, где она находилась, раза в четыре превосходила размером покои в поместье ее отца.

Острая боль пронзила девушку, распространяясь от небольшого участка на затылке. Боль растеклась по всему телу, до самых кончиков пальцев на руках и ногах, затем отступила, сосредоточившись в том месте, которым ее голова опиралась на подушку, пропахшую травами. Должно быть, ее ударили по голове. Но кто? Когда? Где?

Мэллори не имела понятия, где находится.

С усилием разлепив глаза, она увидела, что лежит в роскошной кровати под балдахином. Красивые бархатные занавеси раздвинуты, чтобы впустить утренний свет, а резные столбы украшены изображениями птиц, готовых к полету. Девушка протянула руку, чтобы их потрогать, и вдруг застонала – голова снова взорвалась болью, которая почти заглушила приятную музыку.

Музыку?

Мэллори вновь через силу открыла глаза и выглянула из-за занавески. Откуда доносится музыка? Пел звучный низкий голос:

Проснись, красавица, проснись!

Ведь солнце ясное уж встало

И царственно плывет по небосводу, купаясь в волнах света.

Проснись, красавица, проснись,

Открой глаза, как каждый день с рассветом, с тех пор как родилась.

Пусть свет животворящий тебя омоет и подарит исцеление.

Не веря своим глазам, девушка уставилась в изножье кровати. Там, прислонившись к одному из столбов, поддерживавших балдахин, сидел Саксон Фицджаст и широко улыбался Мэллори. На колене он держал лютню, наклонив изящно изогнутую шейку грифа к постели.

Не обращая внимания на боль, разрывавшую череп, девушка выдернула из-под головы подушку и швырнула в певца. Он рассмеялся и увернулся, а подушка улетела в другой конец комнаты.

– Уйдите! – крикнула Мэллори.

Он кивнул, спустил ноги с кровати и встал.

– Как дела? Полагаю, голова у вас жутко болит.

– Да, это так, и ваш кошачий концерт не может этого исправить.

Снова прислонившись к столбу, Саксон пробежался пальцами по струнам лютни и с печальным видом произнес:

– Я подумал, что моя песня поможет привести вас в чувство. Несмотря на ваши возражения, видимо, так и случилось. Вы снова стали такой же злой, как перед тем, как потеряли сознание на улице.

Девушка коснулась рукой затылка.

– В этом причина произошедшего?

– Вы пали, как цитадель под натиском неприятеля. – Саксон усмехнулся. – Отличный повод для баллады – отважная воительница, сраженная жестокими злодеями.

– Вы уйдете наконец?

– Я ведь покинул вашу кровать, как вы требовали. Я думал, что могу…

– Уходите! – прервала его невысокая женщина, появившаяся в дверях.

Волосы женщины были скрыты под покрывалом. Полная, она очень напоминала откормленного ежа, тем более что одежда ее была подходящего коричневатого цвета.

Фицджаст отвесил женщине низкий поклон:

– Не смею ослушаться ваших приказаний.

Матрона отступила в сторону, чтобы дать ему дорогу.

Проходя мимо, он ущипнул ее за щеку. Она захихикала, как девчонка, но тут же нахмурилась.

– Да ну вас с вашим очарованием! Если я снова застану вас в этой комнате…

– Это случится, только если сестра Мэллори пригласит меня, чтобы попытаться спасти мою бессмертную душу. – Саксон оглянулся и подмигнул Мэллори. – Или погубить свою.

Женщина вытолкала его вон, заперла за ним дверь и подошла к постели. Мэллори попыталась сосредоточить внимание на женщине. Слишком много вопросов теснилось у нее в мозгу. Фицджаст. Ужасная боль в голове. Что произошло? Ее путешествие в…

– Пуатье! – прошептала девушка. Она задыхалась, воспоминания вспыхнули с новой силой, вызвав сильный приступ боли.

– Да, вы в Пуатье. – Голос женщины действовал успокаивающе. – Как вы себя чувствуете?

– Хорошо. – Это не вполне соответствовало истине, но если ей удалось достичь дворца королевы, то следует скорее пойти к королеве Элеоноре и предложить свои услуги. – Где мой лук?

– Он здесь, вместе с другим оружием, которое у вас было. – В голосе женщины послышалась неуверенность. – Во всяком случае, мне так сказали.

– Где он? – Мэллори попыталась сесть, но упала на постель. Все кругом завертелось в бешеном танце. Девушка проклинала свою слабость. Королева Элеонора приказала ей прибыть сюда, чтобы выполнять ее распоряжения. Как она сможет что-либо сделать, если не в силах даже подняться с кровати?

Ей удалось швырнуть подушку в Фицджаста, но тогда ей придали сил гнев и потрясение. Теперь же она была в полном изнеможении.

– Он здесь, – повторила женщина.

– Где? – Вопрос прозвучал раздраженно, но Мэллори было все равно. Она так давно тренировалась с луком, что ощущала себя почти обнаженной и совсем беззащитной, когда его не было под рукой.

Занавеси балдахина были слегка раздвинуты, и женщина в платье служанки склонилась к девушке. Лицо женщины расплывалось в ярком солнечном свете. Мэллори несколько раз моргнула и потерла глаза, будто присыпанные песком после сна. Сколько же времени она спала?

Словно прочитав ее мысли, женщина сказала:

– Сейчас первое утро после вашего прибытия, миледи. Вот ваш лук.

Мэллори с трудом сосредоточила взгляд в направлении, куда указывала женщина. Ее лук со все еще натянутой тетивой стоял у окна, у каменной стены. Девушка с облегчением вздохнула и откинулась на подушки.

– Завтрак ждет вас, – продолжала служанка. – Я распорядилась принести теплой воды, чтобы вы могли помыться. – Отстранившись, женщина сморщила длинный нос. – Обычно мы просим путешественников привести себя в порядок сразу по прибытии, так что придется сменить простыни на вашей кровати.

Мэллори подумала, что, наверное, женщина ждала от нее извинений. Если и так, то она лишила девушку возможности покаяться, поспешно отойдя, чтобы распахнуть ставни на окнах, которые были гораздо шире тех, что Мэллори привыкла видеть в аббатстве и в доме своего отца. Видно, строители посчитали, что этот дворец посреди города, окруженного стеной, не нуждается в дополнительных оборонительных мерах против врагов.

Когда служанка спросила, не нужно ли помочь Мэллори вылезти из постели, девушка усилием воли заставила себя сесть на кровати. На мгновение все поплыло перед глазами, но тут же вернулось на свои места. Медленно передвигая ноги к краю постели, Мэллори старалась не делать резких движений.

– Садитесь сюда.

Женщина похлопала рукой по стулу, стоявшему у маленького столика возле очага. Не считая кровати и огромного сундука, этот небольшой столик со стулом были единственной мебелью в комнате.

– Меня зовут Руби, и я здесь, чтобы служить вам, миледи.

– Здесь?

– Во дворце королевы. В Пуатье. – На лице Руби, которая была в том же возрасте, что и мать Мэллори, будь та жива, появилось выражение подлинно материнской тревоги. – Ваша голова сильно пострадала. Вы не потеряли память?

– Нет, я в порядке.

Девушка решила доказать это и в подтверждение своих слов встать с кровати. Как только ее ступни коснулись неровного каменного пола, она с усилием поднялась на ноги, сжав колени. Рубашка скользнула вниз, оказавшись чуть ниже колен.

Поглощая свежий хлеб с медом, Мэллори изо всех сил старалась показать, что чувствует себя достаточно хорошо, чтобы подняться с постели и покинуть комнату. Когда Руби повернулась к ней спиной, пока она с наслаждением смывала въевшуюся грязь со своего тела, Мэллори, закрыв глаза, перестала бороться с болью. Но как только Руби вернулась с чистой одеждой для нее, девушка заставила себя улыбнуться.

Усадив Мэллори у окна, откуда открывался прекрасный вид на пышный сад внизу и крепостной ров за ним, Руби принялась расчесывать девушке волосы, осторожно распутывая узлы, образовавшиеся после мытья головы. Многолюдный город теснился между стенами дворца и укреплениями, которые король Генрих Старший соорудил на месте обветшалых стен, построенных еще древними римлянами. Крыши домов, расположенные под разными углами, словно старались не упустить ни одного из солнечных лучей, золотивших воды реки, обрамлявшей стены города с севера и востока. Мэллори знала, что река ограждает город еще и на западе, но с того места, где она сидела, этого не было видно. Высокие колокольни многочисленных городских церквей отбрасывали черные тени на ярко освещенные крыши.

Изогнутый контур дворца позволял девушке видеть круглые башни, выступавшие наружу. В верхней части каждой из них гордо высились статуи, и Мэллори подумала, что они, наверное, представляют членов королевской семьи. Ограждение верхушек башен было не слишком высоким, и бойниц в нем явно недоставало. Ничего удивительного, что король Генрих Старший позаботился укрепить городские стены. Дворец не имел надежной защиты.

Руби тихо произнесла:

– Наверное, вам лучше полежать остаток дня, чтобы набраться сил. Ваши щеки бледны, как эта льняная рубашка.

– Немного солнечного света добавит краски моим щекам.

Мэллори натянула через голову лиловое платье и повернулась к Руби, чтобы та зашнуровала его сзади. Платье было слегка коротковато и едва закрывало лодыжки. Нижний край расширявшихся к запястью рукавов свисал ниже колен. Мэллори решила, что как только поговорит с королевой, сразу же вернется в свою комнату и отпустит подол платья.

– Как вы думаете, ничего страшного, если я укорочу рукава? – спросила девушка служанку.

– Если хотите добавить шнуровку, миледи… – смущенно пробормотала Руби.

– Нет, я совсем не это имела в виду. – Мэллори помахала руками. – Эти дурацкие рукава затрудняют движения.

– Но, миледи, все дамы при дворе носят такие рукава. Одеться иначе – значит оскорбить королеву, которая очень гордится элегантностью своего двора.

Вздохнув, Мэллори скрепя сердце согласилась.

– У вас есть шелковые ленты, чтобы заплести мне волосы?

– Заплетать косы будет больно, придется оставлять волосы распущенными, пока рана не заживет.

Девушка хотела возразить, но выражение лица Руби и ее непреклонно сжатые губы говорили о том, что служанка ни за что не уступит. «Это и к лучшему», – вынуждена была признать девушка. Следовало все силы сосредоточить на встрече с королевой, а не на том, как справиться с болью в голове.

Когда прислуга подала ей белое шелковое покрывало, Мэллори осторожно накинула его на голову. Девушке потребовалась вся ее воля, чтобы не вздрогнуть, когда Руби закрепила белый шелк серебряным обручем, чтобы удерживать покрывало на голове. И была очень рада, когда служанка, опустившись на колени, помогла ей надеть легкие туфли, которые неожиданно оказались ей впору, на что Мэллори даже не смела надеяться.

Поднявшись, девушка подпоясалась ремнем, пристегнув к нему свой короткий меч и кинжал. Взяв в руки колчан, она нахмурилась – две стрелы были сломаны. Видимо, они сломались во время уличной драки, когда она упала. Вытащив испорченные стрелы, Мэллори с досадой бросила их на стол. Стрелы, конечно, пропали, но можно заново использовать оперение и наконечники, если удастся отыскать подходящее дерево, чтобы выстрогать тонкое древко.

Девушка надела на плечо лук, закинула за спину колчан и наконец почувствовала, что готова отправиться к королеве и предложить свои услуги.

– Вы уверены, что хотите так рано выйти? – спросила Руби, когда Мэллори, пошатываясь, направилась к двери.

– Я здесь, чтобы служить королеве, и больше не могу заставлять ее величество ждать.

– Королеве уже известно, что вы ранены.

– Кто?.. Фицджаст!

Волна воспоминаний нахлынула на нее, в памяти всплыли картины недавнего прошлого – в аббатстве, на пристани, на улицах Пуатье. И всюду Саксон Фицджаст старался доказать ей свое превосходство. Она помнила, как он удивлялся, когда во многих случаях ей удавалось преуспеть там, где, по его убеждению, ей грозило верное поражение.

– Фицджаст? Ах, вы имеете в виду Саксона! – Руби широко улыбнулась. – Он мастерски управляется с лютней и всегда добивается победы тем или иным способом.

– В самом деле? – удивилась Мэллори, но вспомнила, что он ранил одного из воров, хотя и не могла припомнить, как именно. – Каким оружием?

Руби весело рассмеялась и задорно подмигнула девушке.

– Да излюбленным оружием мужчин, тем самым, что у него между ног.

Мэллори вспыхнула, густо покраснела и отвела взгляд.

– Простите меня, – спохватилась Руби. – Я не подумала, что мои слова могут смутить вас.

– Они и не смутили.

Мэллори направилась к двери, открыла ее и вышла в коридор. Затворив за собой дверь, она, нетвердо ступая, побрела через холл, стараясь идти как можно быстрее, хотя это стоило ей невероятных усилий.

Слова Руби не смутили Мэллори. Они привели ее в ярость! Слишком хорошо она знала, как легко может управлять мужчиной его похоть и то, что Руби назвала «излюбленным оружием мужчин». Ее собственный отец, почтенный лорд де Сен-Себастьян, не нашел ничего лучшего, как поселить свою любовницу под одной крышей с женой. И даже имея этих двух женщин в своей постели, не прекращал охотиться за другими особами женского пола в своих владениях. Он свято чтил право первой ночи, и ни одна девственная невеста не попадала на брачное ложе к своему мужу, не побывав перед этим в постели графа. Он очень гордился огромным количеством похожих на него детей в поместье и дарил серебряную монету каждому из них в день десятилетия. Удивительно даже, как он не разорил свое поместье столь многочисленными подарками.

Мэллори спустилась уже до середины широкой лестницы, когда сообразила, что понятия не имеет, где расположены покои королевы. Она повернулась, чтобы вернуться и спросить у Руби, но мысль о том, чтобы подняться по лестнице, ужаснула ее, как ничто не пугало с тех самых пор, как она покинула замок отца, чтобы отправиться в аббатство Святого Иуды. Лучше уж справиться у кого-нибудь этажом ниже.

У подножия каменной лестницы высокая арка вела в сад, который Мэллори видела из своей спальни. Цветы, отяжелевшие от бутонов всевозможной окраски, отсюда выглядели еще более привлекательно. В аббатстве ей редко удавалось выкроить время, чтобы побродить по небольшому садику. Зато в детстве она часто гуляла с матерью в саду замка Сен-Себастьян. Мать рассказывала ей о прекрасной величественной женщине, королеве Англии и герцогине далекой Аквитании.

Мэллори была твердо уверена, что королева Элеонора – самая замечательная женщина на свете, и с самых ранних лет поклялась во всем следовать ее примеру. Это всегда вызывало насмешки отца, но мать, должно быть, заметила, что побуждения ребенка идут от чистого сердца. Иначе зачем бы она перед смертью пожелала, чтобы ее дочь отправилась в аббатство, основанное королевой?

Отбросив прочь воспоминания, девушка огляделась. Изогнутая галерея, окаймленная аркадой, выходила в сад. Из своей комнаты Мэллори видела там людей. Кто-нибудь из них мог бы показать ей дорогу к покоям королевы.

Но сейчас сад, казалось, опустел, и разочарованная девушка нахмурилась. Неужели все эти только что сновавшие по саду люди, закончив свои повседневные дела, вернулись во дворец? Все до единого? И все разом? Очень странно! Но ведь сестры в аббатстве предупреждали ее, что она найдет жителей Пуатье весьма странными, потому что они, вместо того чтобы совершенствовать свои боевые навыки, необходимые для защиты королевы, предпочитают тратить время на рассказы и песни. Возможно, честные люди и посвящают все свое время поэзии и музыке, но воры-то вчера сражались отлично!

Мэллори уже отчаялась найти хоть кого-нибудь в саду, как вдруг заметила какое-то движение возле фонтана. Она прошла под аркой и увидела среди цветов ступеньки, ведущие вниз. Когда она начала спускаться, один из людей у фонтана повернулся, и стало видно его лицо.

Саксон Фицджаст! Он небрежно развалился на краю фонтана, с журчанием источавшего серебряные струи воды. Его роскошная туника, алая с одной стороны, с другой, чего Мэллори не заметила, когда видела его у себя в комнате, была богато украшена золотой вышивкой. К ней прикреплен был короткий плащ. Если бы он стоял, туника едва доставала бы ему до середины бедра. Темно-зеленые чулки терялись в отворотах кожаных сапог, закрывавших икры. Перебирая струны лютни, он любезно улыбался четырем дамам, расположившимся вокруг него. Еще одна едва не лежала на его правом колене, взирая на него с явным обожанием.

В аббатстве ходило много слухов про Двор Любви королевы Элеоноры в Пуатье, но никто открыто не говорил о духе откровенного сладострастия, царившем во дворце. Мэллори не придавала значения этим сплетням, пока не увидела Фицджаста в окружении стайки воздыхательниц.

Придется ей самой найти дорогу в покои королевы! Не желает она иметь ничего общего с человеком, который ведет себя столь бесстыдно. Хотя она и подумала так, губы ее слегка пощипывало, словно от неведомого прикосновения. Но какого? Воспоминание, неясное и неопределенное, забрезжило в мозгу. Воспоминание о склонившемся над ней лице Фицджаста, о сильном чувстве, горевшем в его глазах, которые он закрыл, когда его рот завладел ее губами.

Мэллори встряхнула головой, чтобы прогнать наваждение. Воспоминание это или обрывок ночного кошмара, привидевшегося ей, когда она лежала на той огромной кровати?

Она пожалела, что так неосмотрительно дернула головой. Все поплыло перед глазами. Мэллори попыталась нащупать арку, но задохнулась и, чувствуя, что все кругом проваливается во тьму, зашаталась, как молодое деревце под сильным ветром.

Крепкая ладонь схватила ее за руку, в то время как вторая поддержала под локоть, удерживая от падения. Девушка обхватила широкую ладонь, пытаясь вырваться из черной бездны. Пока ее вели вниз, чтобы усадить на ступеньки, каждое движение, казалось, грозило разорвать ее на куски. Мэллори вцепилась в холодный камень и глубоко вздохнула.

Она медленно возвращалась из забытья. Когда девушка наконец пришла в себя, окружающее пространство словно взорвалось. Звуки нахлынули отовсюду – пение птиц, людская речь, журчание воды. Она зажмурилась, глубоко вздохнула и снова открыла глаза. Зыбкий мир постепенно обретал четкие очертания.

Осознав, что она все еще держит за руку человека, пришедшего ей на помощь, Мэллори промолвила:

– Благодарю… Вас?!

Фицджаст холодно улыбнулся:

– По вашему тону можно заключить, что вы снова пришли в себя.

Мэллори выдернула ладонь из его руки и встала. Поднимаясь по лестнице, она все силы прилагала к тому, чтобы твердо держаться на ногах и не споткнуться. Упасть лицом вниз на глазах у Фицджаста было бы слишком унизительно. Она поправила лук на плече.

Саксон тоже поднялся на ноги. Мэллори удивило, что ей приходится смотреть на него снизу вверх. Она привыкла, что выше всех ростом в аббатстве, где было мало мужчин – только несколько священников и работники, приходившие обрабатывать поля.

– Возможно ли это? – спросил он, обходя вокруг нее нарочито медленным, танцующим шагом. – Неужели вы та самая женщина, которую я встретил на пристани? Куда девалась грязь с вашего лица?

– Не болтайте глупостей! Мне нужно…

– Что глупого в восхищении женщиной? Вы больше не скрываете свои восхитительные формы под широким плащом. На вас не осталось следов трудного продолжительного путешествия. Вы, с вашими длинными, до талии, прямыми черными волосами, блестящими, как вороново крыло, выглядите так, словно изначально принадлежали ко двору королевы Элеоноры.

– Я не нуждаюсь в ваших комплиментах. Мне нужна ваша помощь, чтобы добраться до покоев королевы.

Он улыбнулся и, будто не слыша, продолжал:

– Простой покрой платья подчеркивает вашу красоту, а резная рукоятка клинка притягивает взгляд мужчины вниз, от вашей прекрасной груди к талии. Очень приятное зрелище – любой мужчина с удовольствием насладился бы им. Ткань вашего платья в точности того же оттенка, что и ваши глаза. – Он поднялся еще на одну ступеньку. – И они сейчас совсем рядом с моими. Весьма приятное обстоятельство! А ведь со свежевымытым лицом и полным отсутствием косметики, которую используют другие женщины, вы оказались на удивление красивой и привлекательной.

– Внешность иногда обманчива, – сказала Мэллори, включаясь в его бездумную игру словами, значившими не больше, чем бессмысленный крик осла. – Кстати, все ли у вас в порядке с глазами?

Он нахмурился.

– А что? Почему вы спросили?

– Мне кажется, что у вас плохо со зрением.

– Неужели вам так трудно поверить, что на вас приятно смотреть?

– Мне трудно поверить, что вы можете сейчас думать об этом.

– Значит, вы плохо знаете мужчин.

Мэллори следовало сразу же прекратить этот разговор. Она достаточно знала о мужчинах. Знала о том, как их одолевает похоть и как эта похоть может разрушить семью. Сказать об этом Фицджасту означало бы открыть тайную боль, которую Мэллори не хотелось вновь испытать в своей жизни.

– Я знаю достаточно, – сказала она, – чтобы понять, что за вашей болтовней скрывается нечто совсем другое.

Саксон отпрянул, но она не ощутила удовлетворения от победы, когда он, нахмурив рыжеватые брови, сказал:

– Аббатиса выбрала вас как самую опытную и хорошо обученную воспитанницу в аббатстве Святого Иуды. Вас научили только владеть оружием? Или вы к тому же умеете оценивать окружающих, угадывая их мысли?

– Прошу прощения, – промолвила Мэллори. – Я и так заставила королеву слишком долго ждать.

– Постойте! – окликнул он, когда она повернулась, чтобы уйти.

Девушка не остановилась, и Фицджаст преградил ей дорогу. Мэллори чопорным тоном произнесла:

– Меня ждет королева.

– Здесь вы не в своем аббатстве. Вы в Пуатье, где королева содержит самый блистательный и прославленный двор из всех, когда-либо известных в истории. Может, королева и не возражала против вашего появления перед ней в одной ночной рубашке, когда вы находились в аббатстве Святого Иуды. Но здесь вы должны выглядеть соответствующим образом, когда предстанете перед ее величеством. – Он одернул на ней покрывало.

Мэллори поморщилась и придержала покрывало рукой, чтобы не дать ему сдвинуться.

– Я прекрасно выгляжу.

– Ваше покрывало сбилось. – Улыбка на лице Фицджаста поблекла. – Вы уверены, что чувствуете себя достаточно хорошо, чтобы встретиться с королевой? Вы получили сильный удар по голове. Пока я нес вас сюда, вы болтали всякую чепуху.

– Что вы имеете в виду?

Саксон пожал плечами:

– Всякие глупости.

– Глупости?

– Слова, лишенные какого бы то ни было смысла. – Он холодно усмехнулся. – Вы не разгласили сведений о каких-либо прошлых грехах и не раскрыли никаких вселенских тайн, способных перевернуть мир вверх тормашками.

– Откуда мне знать, что вы говорите правду?

Мэллори силилась вспомнить, что она могла наговорить. То, что Саксон упорно утверждал, будто она ничего не сказала, на самом деле означало, что она высказала немало такого, что он оказался в состоянии понять.

– Разве я когда-нибудь лгал вам? – Он наклонился вперед, и их глаза оказались совсем рядом. – Я честно сказал вам тогда, что с вашей стороны было бы умнее провалить испытание, устроенное вам королевой в вашем аббатстве.

– Я верно служу королеве! – Голос ее прозвучал твердо, однако она отступила назад, пока не оказалась у края ступеньки.

– Это не вызывает сомнений, но я подумал, что вам, возможно, хватит ума остаться в аббатстве Святого Иуды.

– Вы усомнились, что я исполню распоряжение королевы?

Он усмехнулся уголком рта.

– Я подумал, что вы, возможно, склонны прислушиваться к полезным советам, сестра Мэллори.

– Сейчас ко мне следует обращаться «леди Мэллори».

– Леди?

– Так меня называет королева.

Он рассмеялся.

– Королева может обратиться и к овечке «миледи», но это ничего не изменит.

– Мой отец – граф, так что титул леди Мэллори де Сен-Себастьян принадлежит мне по праву.

– Вы дочь лорда де Сен-Себастьяна?

Девушка кивнула, сожалея о своей откровенности. Но ведь это ее собственное имя, и аббатиса напомнила ей перед отъездом из аббатства, что королева рассчитывает, что она воспользуется этим именем.

– Я неоднократно встречался с вашим отцом, – сказал Саксон. – Последний раз Сен-Себастьян хвастал своей молодой женой и тем, каких прекрасных сыновей-близнецов она ему подарила. Граф ни разу не упомянул о том, что у него есть дочь.

Мэллори ничего не сказала и попыталась обойти его, стараясь не поворачиваться к нему спиной. Ее отец страстно жаждал золота и власти, но слишком часто позволял погоне за собственным удовольствием уводить его от цели. Как только он узнал, что его дочь собирается выполнить предсмертное желание матери и заточить себя в аббатстве, он стал вести себя так, словно она и не родилась. Перед тем как она покинула замок Сен-Себастьян, отец сказал ей, что ее единственное предназначение – принести ему больше богатства и влияния, которых он так жаждал.

– Хочу последний раз сказать вам, миледи, что лучше всего вам немедленно и как можно быстрее вернуться в Англию. Интриги королевского двора и мятеж, охвативший земли по эту сторону Ла-Манша, не место для дочери графа, будь она сестрой-монахиней или знатной леди.

– Почему вы так упорно стремитесь спровадить меня отсюда? – Девушка прищурила глаза, опустив руку на рукоять меча. – Какие у вас основания желать, чтобы мне не удалось исполнить свой долг перед королевой?

Прежде чем Саксон успел ответить, его окликнули. По лестнице торопливо поднималась молодая женщина.

– Саксон! Долго еще вы собираетесь пропадать вдали от меня? – проворковала стройная блондинка, подходя к нему сзади. Прижавшись щекой к его спине, она обвила его изящными руками, окутанными волнами бледно-голубого шелка.

– Я же сказал, что вернусь, Элита. – Фицджаст отцепил от своей туники ее пальцы и, повернувшись к ней, сжал ее ладони.

– Когда? Без вас мне так одиноко.

Мэллори не сдержала смех. Когда Саксон взглянул на нее, обернувшись через плечо, девушка постаралась придать лицу невозмутимое выражение.

– Кто она такая? – Слова блондинки сочились ядом.

– Элита! – произнес он с терпением, которого при общении с Мэллори ему явно не хватало. – Возвращайтесь к остальным. Я вернусь, как только смогу. Я должен обсудить с сес… с леди Мэллори очень важный вопрос.

– Быть со мной тоже очень важно! – Женщина прильнула к нему, рука ее скользнула по его животу.

Мэллори достаточно насмотрелась. Она повернулась на каблуках и пошла прочь. Вернее, собиралась пойти. Резкое движение снова едва не сгубило ее. Приходилось признать, что Руби была права, предлагая ей немного подождать. Хотя… Мэллори избежала бы многих неприятностей, повстречай она в саду кого-то другого вместо Фицджаста.

Опять его сильная рука подхватила ее под локоть и спасла от падения, избавив от неловкости. Она оттолкнула его ладонь, как только почувствовала, что может стоять самостоятельно.

– Вам следует вернуться в постель, – сказал Саксон. – Вы потеряли много крови.

– В самом деле?

– Я буду рад показать вам свою загубленную тунику, если требуется убедить вас.

Она не нуждалась в подтверждении. Каждое ее неуверенное движение свидетельствовало об этом. Нужно покончить наконец с этим бессмысленным разговором и поскорее представиться королеве. Чтобы оставить за собой последнее слово, она сказала:

– Вы слишком заняты. Спрошу кого-нибудь другого, как пройти в покои королевы.

– Я отведу вас к ее величеству. – Он протянул руку, чтобы девушка могла опереться на нее.

Мэллори колебалась всего мгновение. Нельзя позволять гордыне мешать исполнению клятвы! Положив ладонь на его руку, она промолвила:

– Благодарю вас, Фиц…

– Дамы называют меня Саксоном.

Мэллори оглянулась. Женщина, которую он назвал Элитой, пристально наблюдала за ними от подножия лестницы.

– Охотно верю. Без сомнения, они поступают в соответствии с этикетом.

– Ваш сарказм здесь неуместен, – проворчал он. – При дворе лучше разговаривать о любви и рыцарстве, о великих деяниях.

– Лучше разговаривать о подвигах, вместо того чтобы совершать их? Если вы так предпочитаете проводить свое время, не смею вас задерживать. – Девушка убрала ладонь с его руки. – Мне больше не нужна ваша помощь.

– В самом деле? – Он продолжал идти рядом с ней по коридору. – Какое же вы еще наивное дитя! Здесь царят лицемерие и обман, и тот, кто кажется сегодня союзником, назавтра может оказаться смертельным врагом. Вассалы отказываются выполнять свои обязательства на всех территориях, подвластных королю Генриху Старшему. Доверять кому-либо сейчас было бы непростительной глупостью.

– Даже вам?

– Я никогда не нарушу клятвы верности, данной однажды.

– Я тоже. Я выполню все, чего требует от меня долг, чтобы служить королеве. – Мэллори продолжала свой путь по коридору. – Мы идем в правильном направлении?

Саксон повел ее вверх, преодолевая еще один пролет лестницы. Он старался идти медленнее, чтобы ей было легче. Наверху он подвел ее к другой лестнице, и они продолжали карабкаться по ступеням, пока ей не показалось, что скоро они доберутся до облаков.

Дверь, перед которой остановился Фицджаст, выглядела просто, как и остальные, которые Мэллори довелось увидеть. Когда он постучал, дверь тут же открылась. Служанка с поклоном проводила их в пустую комнату и попросила подождать, пока она доложит королеве.

– Откуда она знает, кто я такая? – спросила Мэллори.

– Кто еще из женщин в этом дворце носит при себе лук и колчан? – ответил Саксон с холодной улыбкой, которая уже начата ее злить.

Девушка рада была, что служанка вернулась и это избавило ее от необходимости отвечать. Их пригласили пройти в покои.

У Мэллори перехватило дыхание, когда она увидела роскошную комнату. Вся мебель, начиная со стула и кончая вместительным шкафом, была украшена причудливой резьбой. Шелковые занавески прикрывали окна, на стульях красовалась шелковая обивка. Перед огромным камином на небрежно разбросанных подушках сидела группа женщин, занятых вышиванием.

Одна из них поднялась на ноги, и Мэллори, опустившись на колени, молча смотрела на приближавшуюся королеву. В королеве Элеоноре все было совершенным, от окружавшего ее ореола власти до изысканной красоты, сохранившейся и в том возрасте, когда большинство женщин покрывалось морщинами и дряхлело. Голос ее, когда она приветствовала их и приказала подняться, для ушей Мэллори прозвучал как прекрасная музыка.

– Как ты себя чувствуешь, леди Мэллори? – Королева тепло улыбнулась. – Я слышала, тебе пришлось воспользоваться своим мастерством, расправившись с несколькими ворами.

– С помощью Саксона Фицджаста. – Девушке неприятно было признавать это, но она не могла солгать королеве.

– Кажется, из вас двоих вышла неплохая команда. Это хорошо, потому что скоро мне понадобится все ваше мастерство, чтобы защитить мою жизнь.

– Ваша жизнь в опасности? – Мэллори потеряла дар речи. Она и представить себе не могла, что королева приезжала в аббатство Святого Иуды, потому что кто-то желал ее смерти. Почему же королева не осталась за крепкими стенами аббатства, где каждая сестра готова отдать за нее жизнь? Мэллори не осмелилась задать столь дерзкий вопрос.

– Мне угрожали, и если…

Дверь из прихожей с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался вооруженный мужчина. Придворные дамы пронзительно вскрикнули, а королева осеклась на полуслове, когда мужчина с луком в руках и колчаном за спиной бросился к ней.

Саксон выхватил меч, но Мэллори, с усилием сосредоточив взгляд, молниеносным движением зарядила лук и выпустила стрелу прежде, чем мужчина успел сделать еще шаг. Стрела пробила ему рукав, пригвоздив к стоявшему позади шкафу. Он потянулся, чтобы выдернуть стрелу, но замер, увидев, что девушка снова целится в него.

У Мэллори неприятная судорога свела живот, когда она увидела ужас в глазах мужчины. Он поверил, что она готова его убить! А смогла бы она на самом деле? Способна ли она выполнить то, что обещала? Хватит ли ей духу достойно послужить королеве?

Сдерживая дрожь в руке, удерживающей лук, девушка воскликнула, очень надеясь, что сумеет выполнить приказ ее величества:

– Одно ваше слово, королева Элеонора, и он умрет!

Глава 4

Позади Мэллори Саксон удивленно присвистнул. Сомневается, что она способна исполнить свою угрозу? Или, хуже того, сомневается в ее умении стрелять? Девушка с трудом удержалась, чтобы не взглянуть на него с целью выяснить это. Она пристально уставилась на незнакомца, пришпиленного к шкафу ее стрелой. Он смотрел на нее со смешанным выражением страха и ярости. Рука его снова потянулась к стреле, но он опять замер, когда она сильнее натянула тетиву.

Что-то ткнулось Мэллори в ногу.

Она не опустила взгляда.

И снова почувствовала толчок. Затем услышала легкое посапывание, словно ее ступню кто-то обнюхивал.

– Пошла прочь, собака! – пробормотала она сквозь стиснутые зубы.

Собака, скорее всего не слишком большая, уселась на ее правую ступню и тихонько заскулила.

Неужели это собака незваного гостя? Какой же грабитель станет брать с собой собаку? Псина только увеличит опасность разоблачения.

Девушка выбросила собаку из головы, что было не так уж легко, потому что настырная тварь все еще сидела на ее ступне, продолжая скулить. Однако Мэллори умела сосредоточиться и в более трудных обстоятельствах.

За эти краткие мгновения никто не шелохнулся.

Легкие шаги зашелестели в тростнике, устилающем пол, и снова Мэллори пришлось сделать над собой усилие, чтобы не оглянуться через плечо. Кто приближается сзади?

Она вздохнула с облегчением, услышав, как королева сказала:

– Отлично исполнено, леди Мэллори!

– Благодарю вас. – Девушка не знала, что еще следует сказать, и продолжала держать под прицелом вторгшегося к ним мужчину.

– Кто вы такой, что осмелились ворваться в мои личные покои? – спросила королева пришельца.

– Бертрам де Пари, посыльный. – Зубы мужчины стучали от страха, мешая говорить.

– От кого?

– От короля Франции!

Мэллори порывисто вздохнула, но сразу же плотно сжала губы, чтобы легким звуком не выдать, насколько она поражена. Ей еще не приходилось так долго стоять на изготовку. У нее онемело плечо, а она понятия не имела, каким будет следующее приказание королевы. Король Франции был врагом ее мужа, но союзником молодого короля и его брата Ричарда, любимого сына Элеоноры.

– Позволь ему пройти, леди Мэллори, – сказала королева.

– Как вам угодно. – Девушка опустила лук, ослабив тетиву. Освобожденная стрела упала возле ее ноги. Собака попыталась схватить стрелу в зубы, но Мэллори отняла ее и убрала в колчан. Шикнула тихонько: – Фу, псина!

Рыжевато-коричневый песик, оказавшийся всего лишь щенком, радостно помахивая хвостом, смотрел на девушку с веселой собачьей ухмылкой. Он снисходительно отнесся к пинку, которым она наградила его, вытаскивая ступню из-под его тела, и тут же снова уселся ей на ногу. В другом конце комнаты послышались смешки и хихиканье.

– Леди Мэллори! – спокойно окликнула королева.

Девушка оглянулась, в надежде, что не слишком покраснела от смущения, будучи застигнута в момент потасовки с собакой, явно закончившейся не в ее пользу. Когда королева направилась к Бертраму де Пари, Мэллори вышла вперед, чтобы вытащить стрелу из рукава посыльного. Собачка семенила рядом и нетерпеливо заскулила, когда девушка остановилась перед гонцом.

– Вы пожалеете об этом, – пробормотал он.

– О том, что защищаю королеву от любого, кому вздумается проникнуть в ее покои, не дожидаясь разрешения войти? – Мэллори холодно улыбнулась. – Никогда!

Бертрам отвел взгляд и проворчал что-то еще. Девушка перестала обращать на него внимание и ухватила стрелу, которая застряла глубоко в дверце шкафа. Мэллори пришлось упереться в дверцу ступней и потянуть изо всех сил. Когда стрела поддалась, девушку качнуло назад, и под возбужденный лай собачки она наткнулась спиной на что-то твердое.

Сильная рука обхватила ее, такая же крепкая, как и тело позади нее. Когда она попыталась вырваться, мускулистая рука ослабила захват и обвила ее талию.

– Битва закончена. Вы победили! – прошептал Саксон.

Его теплое дыхание приятно согревало шею, теряясь в трепещущих волосах на затылке. Широкой ладонью скользнув вдоль стрелы, он сжал ее руку и, опустив вниз, вынул стрелу из внезапно онемевших пальцев. Впрочем, нет, не онемевших, потому что там, где с ними соприкасалась его кожа, девушка ощутила легкое покалывание.

Собачка с громким лаем носилась вокруг.

Саксон отпустил девушку и склонился, успокаивая собаку. Мэллори оправила платье, стараясь взять себя в руки. С тех самых пор, как она обосновалась в аббатстве Святого Иуды, она и думать забыла, как ужасно чувствуешь себя, потеряв самообладание. Это ощущение постоянно сопровождало ее, когда она жила в доме отца. Отец Мэллори никогда не упускал возможности указать ей, что она крайне неуклюжа, или неправильно выбрала еду для вечерней трапезы, или же разочаровала его, потому что не родилась мальчиком. Ее вспыльчивый характер давал себя знать, и отец снова смеялся над ней из-за того, что ему удалось довести ее до бешенства.

Теперь другой мужчина выводил ее из себя. Конечно, Саксон не вызывал у нее гнева, однако возбуждал в ее груди еще более пылкие эмоции. Она не позволит мужчине завладеть своими чувствами, как было с ее матерью! Ведь потом, когда он ее предаст – как отец предал маму, – она останется ни с чем, утратив даже самоуважение.

– Вы прибыли от короля Людовика? – нахмурившись, спросила королева, и Мэллори снова взглянула на посыльного, уже отделившегося от шкафа. – Почему он отправил мне послание сюда, в Пуатье?

Гонец смущенно поправил на плече колчан, полный стрел с белоснежным оперением, и судорожно сглотнул.

– Мне приказано вручить послание вам лично, ваше величество.

– Это не имеет значения. – Бледный лоб королевы под покрывалом пересекли тревожные линии. – Я не ожидала от него подобного поступка. Почему он послал вас сюда?

– Мне приказано только доставить послание…

– Да, да, вы уже говорили, но я все еще не могу понять, почему он послал вас сюда.

Мэллори невольно взглянула на Саксона. Лицо его было непроницаемо. Хотелось бы и ей выглядеть так же. Во всех историях, которые она слышала о королеве, Элеонора выступала как женщина решительная, умеющая найти выход из любого положения, отличающаяся проницательностью на зависть многим мужчинам.

«Но в прежние времена королева не опасалась, что кто-то хочет ее убить», – промелькнуло в мозгу у Мэллори.

Королева направилась к своему месту, и Бертрам, подняв лук, последовал за ней через просторную комнату. Он еще раз сердито взглянул в сторону Мэллори, но она в это время наклонилась, чтобы погладить собачку, продолжавшую скакать вокруг нее. Гневные взгляды не могли выбить ее из колеи, она немало натерпелась в доме отца. Грубые, жестокие слова, которыми сопровождались взгляды, – вот что ранило ей душу.

– Леди Мэллори?

Девушка подняла голову и увидела молодую женщину, одетую почти также элегантно, как королева. Волосы дамы были скрыты под расшитым золотом шелковым покрывалом, она очень походила на Элеонору. Не догадываясь, кто перед ней, Мэллори присела в реверансе.

– Ваши пылкие старания обеспечить безопасность моей матери впечатляют, леди Мэллори, – промолвила дама с легкой улыбкой.

«Матери!» Должно быть, это одна из дочерей королевы, но которая?

Саксон, казалось, прочел ее мысли.

– Мария, графиня де Шампань, – прошептал он.

Мария не являлась дочерью короля Англии Генриха, она была первенцем Элеоноры, родившись от ее брака с королем Франции.

И прежде чем Мэллори успела хотя бы кивнуть в ответ, Фицджаст повернулся и пошел вслед за королевой. Он шел легким прогулочным шагом, словно его ничто не занимало кроме того, какие стихи он собирается сочинить. Неужели он всего лишь легкомысленный кавалер, наслаждающийся в Пуатье приятной жизнью при дворе королевы? Было бы проще, если бы так оно и было, но Мэллори видела, как он дрался с людьми Жака Злодея. Девушка понимала, что он не простой трубадур, развлекающий дам игрой на лютне. Он сражался с грабителями с мастерством опытного воина. Но зачем бы такому человеку распевать здесь песенки, вместо того чтобы нести военную службу рядом со своим сувереном? Что скрывалось за его показным легкомыслием?

– Будьте осторожны! Как бы тревога и страх моей матери не направили вас по ложному пути! – продолжала графиня Мария.

Мэллори удивленно взглянула на дочь королевы.

– Разве ей не угрожает опасность?

Взгляд молодой графини посуровел.

– Нам всем угрожает опасность, пока оба короля Генриха сражаются, чтобы выяснить, кто из них вправе владеть троном Англии и управлять судьбами всех живущих в пределах их королевства. Вот почему ее величество приказала вам прибыть сюда из вашего аббатства. Бывают моменты, когда ее стража не может находиться при ней. Для таких случаев ей и нужна леди, способная ее защитить.

– Это сущая правда, почему же тревога королевы может направить меня по ложному пути?

– Я говорю вовсе не о распре короля Генриха Старшего с сыном, а о его любовнице.

Жгучая горечь наполнила рот Мэллори, и она яростно сжала кулаки. Любовница! Хотелось бы ей, чтобы этого слова не существовало. Потому что столь безобидный термин не в силах был описать го горе и боль, которые переживает семья, когда муж приводит к себе в постель другую женщину. В аббатстве Святого Иуды никогда не произносили имени Розамунды Клиффорд. Этой молодой женщине не могли простить того, что она похитила сердце короля и заняла место законной жены в его постели.

– Понимаю, – с трудом вымолвила девушка, зная, что должна что-то ответить графине.

– Меня это не удивляет. А теперь, леди Мэллори, вам следует отдохнуть после долгого путешествия. Завтра с утра вы сможете приступить к выполнению своих обязанностей при королеве. – С любезной улыбкой Мария направилась туда, где королева Элеонора беседовала с посыльным короля Людовика.

Жаркая краска стыда опалила лицо Мэллори, а сердце в груди заледенело. Графиня деликатно оказала ей снисхождение, ни словом не обмолвившись о том, что думала на самом деле. Ведь дочь лорда де Сен-Себастьяна не понаслышке знакома с нарушением супружеской верности!

Снимая тетиву с лука, Мэллори пыталась не думать об отце. Она не могла допустить, чтобы мысли о прошлом отвлекали ее теперь, когда королева нуждается в ее помощи. Взглянув в другой конец комнаты, она увидела, что Саксон и другие рыцари, побывавшие в аббатстве Святого Иуды вместе с королевой, сгрудились вокруг посыльного короля Людовика, королевы и ее дочери.

Внезапно сильная боль пронзила голову Мэллори, и ее воинственный пыл растаял, как весенняя тучка, пролившаяся обильным дождем. Она видела Саксона, стоявшего рядом с королевой, как и следовало, чтобы охранять ее. Но ведь это не он пришпилил гонца французского короля к шкафу! Не к нему обратилась королева, разрешив отпустить этого человека. Собачка снова заскулила у ее ног. Взглянув вниз, девушка рассеянно погладила щенка.

– Леди Мэллори?

Девушка оглянулась в надежде, что ее зовет королева. Вместо этого она увидела с полдюжины столпившихся вокруг молодых дам, с ожиданием смотревших на нее. С ожиданием? Но чего?

– Да, – промолвила Мэллори, осознав, что дамы ждали ее ответа. Она чувствовала себя неловко в сложившейся ситуации. Ей непривычно было оказаться на людях, потому что в замке отца она привыкла держаться особняком. Даже в аббатстве Святого Иуды девушка предпочитала тренироваться в одиночку на открытой местности, вместо того чтобы проводить время с другими сестрами в стенах монастыря.

– Мы никогда не встречали женщину, так искусно владеющую луком, – заявила изящная блондинка. Это она окликнула Мэллори. – Кто научил вас?

– Основам стрельбы излука я обучилась в отцовском замке; затем мне удалось усовершенствовать свои умения в…

Жаркий румянец снова опалил ее лицо. Сестры в аббатстве Святого Иуды шептались, что, только сохраняя секретность и не привлекая внимания, аббатство может должным образом служить королеве. Мэллори понятия не имела, что следует сказать, и испытывала крайнюю неловкость. Может быть, королева рассказала об аббатстве всем при своем дворе? А может быть, не сказала никому, кроме личной охраны, побывавшей с ней в аббатстве? Пока Мэллори не выяснит этого, нужно держать язык за зубами.

– Не могли бы вы обучить меня… нас? – спросила блондинка, и Мэллори невольно задумалась, всегда ли она выступает от лица всех придворных дам.

– Обучить вас стрельбе из лука? – Девушке пришлось отступить назад, когда миниатюрная дама с волнением на красивом лице бросилась к ней.

– Тому, что умеете вы! – Блондинка обернулась к остальным, и те согласно закивали, придвигаясь ближе. – Каждый день мы слушаем рассказы о дивных подвигах благородных рыцарей, и мы в восторге от этих рассказов, но насколько больше удовольствия мы сможем от них получить, если лучше поймем трудности, с которыми сталкиваются эти отважные воины на поле боя! Разве не так?

Мэллори собралась было ответить, но поняла, что вопрос задан не ей. Отступив еще немного, она невольно поморщилась, натолкнувшись на шкаф, к которому считанные минуты назад был пригвожден королевский гонец.

Высокая длинноногая брюнетка нахмурилась.

– Конечно, так, Йоланда! Мы все согласились с этим, прежде чем подойти к леди Мэллори.

– О, леди Вайолет, не относитесь ко всему так серьезно! – сказала блондинка.

Не переводя дыхания, она обернулась к Мэллори и очень удивилась, увидев, что та отодвинулась. Снова приблизившись к девушке, она спросила:

– Так вы можете нас научить?

– Да, – ответила Мэллори. Они что, собираются задушить ее своим вниманием? Ей следовало догадаться, что при дворе королевы она окажется в многолюдной компании, но она не задумывалась над этим… до настоящего момента. – Я буду рада давать вам уроки, когда мои обязанности мне это позволят.

У нее не было уверенности, что дамы расслышали ее ответ полностью, потому что они принялись возбужденно хихикать, а одна даже пронзительно взвизгнула, так что Мэллори вздрогнула. Сестры в аббатстве никогда не вели себя подобным образом.

С другого конца комнаты Саксон внимательно прислушивался к суматохе. Он уже достаточно давно перестал следить за разговором королевы с Бертрамом де Пари, чтобы проверить, не ухитрилась ли Мэллори в очередной раз попасть в затруднительное положение. Затруднительное не для нее – для него. За прошедший день она слишком часто меняла его планы, но ему следовало поблагодарить ее за то, что она обратилась именно к нему за помощью, чтобы отыскать покои королевы, где та отдыхала в кругу особо приближенных дам. Иначе он отправился бы на пристань у берегов Клэна и не услышал того, что сказал посыльный французского короля.

Фицджаст улыбнулся, увидев Мэллори в окружении стайки молодых женщин, разодетых в роскошные платья, которые они обычно носили в присутствии королевы. Мэллори была одета просто. Но все же в ней было нечто такое, что притягивало его взгляд гораздо сильнее, чем все эти пышно разряженные женщины. Возможно, уважение к ее мастерству. Или изящные движения ее рук, когда она говорила, рук, двигавшихся со скоростью молнии, вспыхивающей в небе, когда она выхватывала стрелу из колчана и пускала в цель. Или, может быть, воспоминание о том, какими нежными оказались ее губы, прильнувшие к его губам.

Господь всемогущий! Он снова позволил ей выбить себя из колеи, хотя она находится в другом конце комнаты! Он не имеет права думать о ней! Он всего лишь второй сын, а она – безземельная леди, к тому же до недавнего времени обитавшая в монастыре.

– Младшего короля и юного Ричарда воодушевляют победы, – говорил Бертрам, когда Саксон заставил себя снова прислушаться к разговору. – Они уверены, что скоро им удастся победить своего отца.

– Другие тоже были уверены в этом, но сильно ошиблись, – ответила королева. Она нервно потирала руки – привычка, появившаяся у нее с тех пор, как ее сыновья поднялись против ее мужа. – Скажите им, что следует соблюдать осторожность и не забывать о цене поражения. То же самое передайте также королю Людовику.

– Они будут рады услышать ваш совет, ваше величество, – поспешил сказать посыльный, хотя мелькнувшее на его лице выражение свидетельствовало об обратном.

– Дважды предостерегите их, что не стоит недооценивать моего мужа! Он и прежде сражался со своими союзниками и доказал, что значительно превосходит их. Граф Ричард де Клэр, может, и получил прозвище Туголук в Ирландии, но был легко побежден моим мужем, когда возомнил себя равным королю.

Бертрам что-то невнятно пробормотал, Саксон не понял смысла сказанного. А королева если и поняла, не подала виду, повернувшись к своей дочери Марии и заговорив с ней.

– Пойдемте, – обратился Саксон к Бертраму, прежде чем кто-нибудь из охранников королевы успел открыть рот. – Я покажу вам, где вы сможете поесть, прежде чем возвратиться к королю Людовику.

– Я знаю, где расположена кухня, – холодно ответил Бертрам де Пари. – Мне приходилось бывать здесь и раньше.

– Но королева вас не узнала.

– Прежде мне не приказывали вручать послание лично ей. – Посыльный сосредоточенно наморщил лоб. – Но я уже видел вас. Вы – Саксон Фицджаст, верно?

– Да.

– Почему вы все еще здесь? Ведь ваша семья непоколебимо верна королю Генриху Старшему.

– Откуда вы знаете?

Бертрам отшатнулся, и Саксон понял, что его вопрос прозвучал слишком резко. После стольких месяцев, проведенных при Дворе Любви, ему следовало быть умнее и не задавать подобных вопросов кому бы то ни было, связанному с придворной жизнью.

Опомнившись, посыльный нахмурился:

– Мудрый человек всегда осведомлен о врагах своего короля. Думаю, вы уже заметили это, когда развлекали королеву, как менестрель. – Бертрам одарил Саксона снисходительной улыбкой, предполагавшей, что ни один настоящий мужчина не согласился бы отсиживаться под боком у королевы в качестве трубадура, услаждая ее песнями и стихами, когда на севере полыхает восстание.

– Да. – Нельзя поддаваться на провокацию, когда стараешься вытянуть нужные сведения у королевского гонца. – Полагаю, вы видели много великих событий, достойных того, чтобы их воспели в балладах.

Бертрам холодно улыбнулся:

– Да, много. Мне также довелось о многом услышать в провинции, когда я проезжал там по делам моего короля.

– Уверен, все стремятся к тому, чтобы восстание побыстрее закончилось. – Саксон нарочно говорил банальности в надежде, что посыльный проявит самонадеянность и откроет что-нибудь ценное для Саксона и его союзников.

– Далеко не все. Когда король Людовик одержит победу, некоторые земли придется разделить.

– Те земли, которые отойдут королю Генриху Младшему?

Улыбка Бертрама стала еще более холодной, когда он провел пальцем по гладкой поверхности своего лука, который держал в руке.

– И молодой король будет глубоко признателен своему суверену, королю Людовику, и его людям, состоящим у Генриха Младшего на службе. Граф дю Фресн оказывает неоценимую помощь младшему королю.

– Мы наслышаны о его подвигах даже здесь, – сказал Саксон все тем же бодрым тоном. Он повернулся туда, где королева теперь серьезно разговаривала со своей дочерью, ему не хотелось, чтобы Бертрам заметил хоть тень удивления на его лице или во взгляде.

Граф дю Фресн! Этот человек вел двойную игру, предлагая свою поддержку обеим сторонам и меняя союзников, как только решал, что один король сильнее другого. Меньше года назад в этом самом дворце он торжественно клялся в верности королю Генриху Старшему. Поклялся поднять войска, если законному владыке Аквитании когда-либо будет грозить опасность. Другие тоже давали такую клятву, о, восстав против короля Генриха Старшего, публично завили, что поддерживают молодого Ричарда, которого его мать выбрала следующим герцогом Аквитанским. В отличие от остальных граф, принося присягу верности, уверенно назвал имя короля Генриха Старшего.

Саксон продолжал подбивать Бертрама к болтовне, отмечая, какие имена гонец упоминает, а какие нет. Задаваясь вопросом, всегда ли посыльный столь бездумно высказывает свое мнение о людях, решивших сражаться за его короля, Саксон старался не сказать ничего лишнего, только самое необходимое, чтобы Бертрам не прекращал говорить.

Дружный смех донесся с другого конца комнаты, и посыльный, сердито сжав губы, бросил гневный взгляд в сторону группы женщин. Не на всех дам, а только на Мэллори, потому что заявил:

– Кто эта выскочка, дерзнувшая поступить подобным образом? – Он потянул свой рукав, и пробитая ткань разорвалась дальше.

– Почему вас тревожит женщина, которая промахнулась, пустив стрелу вам в сердце?

Лицо Бертрама внезапно посерело.

– Я не думал… То есть я полагал, что она промахнулась нарочно.

Саксон рассмеялся, указав на окружавших Мэллори дам, которые не переставали болтать.

– Посмотрите-ка на них! Приятны для глаз и восхитительны, чтобы провести часок наедине где-нибудь в укромном местечке.

– Судя по выражению лица леди Мэллори, придворные дамы королевы смущают ее больше, чем это удалось бы мне. – Бертрам хохотал до упаду.

– Похоже, что так. – Саксон видел, что Мэллори чувствует себя очень неловко в дамском обществе, хотя всю жизнь провела в окружении женщин в аббатстве. Что происходит? Об этом он еще успеет подумать. А сейчас Саксон сказал: – Верно, но видите ли вы среди дам хоть одну, способную пусть даже сделать вид, что она владеет воинским искусством?

– Если это так, то почему королева позволяет леди Мэллори носить лук и колчан в своем присутствии?

– Я не имею обыкновения обсуждать решения королевы. Зачем же вам это делать?

Посыльный поспешил уверить Фицджаста, что никогда не позволил бы себе непочтительно отозваться о чем-либо, что сказала или сделала королева, добавив при этом, что ее величество очень умна для женщины и пользуется безусловным доверием молодого короля и принца Ричарда, равно как и короля Людовика.

И снова Саксон дал возможность Бертраму болтать и болтать, слушая его вполуха. В уме он повторял про себя имена, которые называл гонец в дополнение к Филиппу дю Фресну. Фицджаст не хотел упустить даже одно из них в беседе с друзьями, заинтересованными в этом так же, как и он. Мятеж каждый день преподносил все новые сюрпризы!

Глава 5

Собака не отставала.

Мэллори попыталась загнать ее обратно в покои королевы, подталкивая ногой и концом лука. Но с каждым легким прикосновением собака сопротивлялась все больше. Девушка даже сделала вид, что не обращает на собачку внимания, но щенок упорно бежал впереди нее по длинному изогнутому коридору, останавливаясь и обнюхивая все, что встречалось на пути. Как только Мэллори проходила мимо, собачка бросалась вдогонку и продолжала вертеться под ногами. Короткое время она бежала рядом, затем снова срывалась, привлеченная новым запахом.

– Где твой хозяин? – спросила Мэллори.

Собачка повернулась к ней и, свесив язык, выжидающе уставилась девушке в лицо.

– Быстро же вам удалось ускользнуть! – раздался позади голос Саксона. – Не ожидал, что вы так скоро покинете свой пост возле королевы.

Все раздражение, которое вызывала у Мэллори собака, тут же переключилось на Саксона, проявившего еще большую навязчивость.

– Графиня отпустила меня, чтобы я могла отдохнуть, подготовиться и с утра приступить к своим обязанностям.

– Но вы задержались, когда она отошла поговорить с королевой.

– Я бы немедленно покинула покои, если бы придворные дамы не забросали меня вопросами. – Девушка нахмурилась, продолжая через силу плестись. Какая досада, что Саксон и собака идут за ней следом! И так уже она потеряла слишком много времени, пытаясь отделаться от дам, которые никак не хотели отстать, словно надеялись, что она начнет обучать их стрельбе из лука прямо там, в личных покоях королевы.

– Вопросами? Какими еще вопросами?

– Вам обязательно знать обо всем, что случается во дворце?

– Предпочитаю всегда быть в курсе того, что происходит.

– Тогда расспросите одну из леди. Я не должна перед вами отчитываться!

– Нет, конечно. Но вы задолжали одному из посыльных короля, он в ярости из-за того, что вы проделали ему дыру в рукаве.

– Французского короля.

Саксон догнал девушку и упорно шел с ней рядом по коридору, ведущему в башню, расположенную в дальнем конце. Ремень от лютни он перекинул через плечо, и Мэллори заметила, что через каждые несколько шагов он подправляет лютню рукой, словно хочет убедиться, что она по-прежнему при нем. Это удивило девушку, потому что по здравом размышлении следовало предположить, что ему так же привычно носить лютню, как ей свой колчан.

– Должен заметить, – сказал он с холодной улыбкой, – никогда не говорите таким осуждающим тоном, когда речь заходит о короле Людовике.

– Он враг нашего короля!

– И союзник нашего короля.

Мэллори замедлила шаг, задумавшись, сколько еще ошибок суждено ей совершить в первый же свой день в Пуатье. Когда собачка убежала вниз по лестнице вправо, девушка обернулась к Саксону.

– Да, это верно. Сомневаюсь, что когда-либо в мире случались или случатся в будущем такие беспорядки, как сейчас, когда каждый из королей – и Генрих Старший, и Генрих Младший – провозглашает себя единственным владыкой трона Англии и подвластных ему земель.

– Вынужден с вами согласиться.

Девушка собиралась выпалить в ответ какую-нибудь резкость, но осеклась, увидев легкую усмешку на его губах. Эта усмешка полностью отличалась от дежурной улыбки, которая не сходила с его лица в покоях королевы, и была гораздо теплее, чем всего мгновение назад. А его взгляд… Мэллори понимала, что ей не следует смотреть в эти темные глаза, словно кричащие о том, как много он скрывает. Когда она погружалась в их загадочную глубину, в голове ее рождались вольные мысли, которые не следовало позволять себе, находясь на службе у королевы. Мысли о том, чтобы отложить в сторону все обязательства и выяснить, связаны ли его секреты с тем необычным покалыванием, которое она ощущала всей кожей, стоило ему оказаться рядом.

Ладонь его медленно поднялась к ее лицу. Может быть, ему, как и ей, тоже любопытно узнать причину странных, обезоруживающих ощущений? Мэллори подалась к нему, желая получить ответ. Прищурившись, он отбросил назад выбившуюся прядь ее волос, пальцами коснувшись чувствительной кожи за ухом. Когда он склонил к ней лицо, девушку охватило чувство, что однажды, когда-то, они уже были так же близки – и даже ближе.

Задыхаясь, Мэллори отступила назад. Сколько раз она клялась – так же горячо, как клялась служить аббатству Святого Иуды, – что не позволит одержимому похотью мужчине заморочить ей голову? Ее мать когда-то совершила эту ошибку, о чем всю жизнь напоминала дочери, предостерегая ее не попадаться на эту приманку.

Хотя Мэллори хотелось поскорее убежать, она шла достаточно медленно, чтобы случайно не упасть и не оскандалиться. С каждым шагом ноги слушались ее все хуже и хуже, и она вдруг почувствовала, что они будто превратились в деревяшки. Мэллори оперлась рукой о стену, с трудом ковыляя вперед, но все же не стала использовать лук вместо трости, опасаясь его повредить.

Жалобно взвизгнула собачка, неожиданно подвернувшаяся под ноги, – Мэллори снова наткнулась на нее.

Девушка остановилась.

– Пошла прочь, настырная псина! Отправляйся на свое место! – с раздражением воскликнула она.

– Собачку зовут Шанс, – произнес Саксон, обгоняя ее, и девушка поняла, что он не собирается оставить ее в покое, как и назойливый щенок.

– Странное имя для собаки.

– Щенку случайно удалось выжить. Он сумел использовать шанс, предоставленный судьбой. – Саксон склонился к собачке и почесал за отвислым ухом. – Я видел, как он носился по саду. Судя по всему, хозяина у него нет, и он хочет, чтобы вы им стали.

– У меня нет времени заниматься собакой.

– Она может помочь вам исполнять ваши обязанности при королеве.

– Более вероятно, что Шанс станет мешать.

– Никогда не знаешь, какой шанс тебе выпадет!

В ответ на его дурацкую шутку Мэллори закрыла глаза и покачала головой. Но сразу же поняла, что не стоило этого делать, когда голова ее «поплыла», как легкое облачко в небе. Саксон к ней не прикасался, так что эта слабость объяснялась ее собственным состоянием. Возбуждение от встречи с королевой и неожиданной схватки, придававшее ей сил и помогавшее удерживать лук, растаяло без следа. Мэллори была в полном изнеможении.

– Шанс не единственный, кто мне мешает, – с трудом произнесла она, открыв глаза. – Графиня отослала меня отдохнуть, так что я вынуждена проститься с вами.

– Надеюсь, вы сумеете найти дорогу в свою комнату.

– Конечно. Я… – Девушка огляделась и поняла, что находится совсем не в том коридоре, по которому Саксон привел ее к королеве. В этом коридоре в одной из стен виднелось несколько окон, по размерам, как и окно в ее комнате, значительно превосходящих те, что она видела в Англии. В том коридоре, по которому она пришла, было всего лишь одно окно. Когда ее угораздило свернуть не в ту сторону? Впрочем, это уже не имело значения. Девушка понятия не имела, где находится, и должна была в этом признаться.

Когда Мэллори сказала, что не знает, куда идти, Саксон улыбнулся:

– В этом дворце очень легко заблудиться, пока не походишь по нему достаточно и не узнаешь, какой коридор куда ведет. Если хотите, я с удовольствием покажу вам лестницу, которая ближе других к вашей комнате.

– Благодарю вас. – Девушка закинула лук на плечо, наподобие дубины, и поплелась по узкому коридору вслед Фипджастом.

– У меня камень свалился с души, когда я увидел, что вы сняли тетиву с лука, – сказал Саксон, останавливаясь на верхней ступеньке круто уходящей вниз винтовой лестницы. – Теперь не придется предупреждать всех и каждого во дворце, чтобы громко выкликали свое имя, прежде чем войти в помещение, где могли бы оказаться вы.

Мэллори окинула его ледяным взглядом, отлично зарекомендовавшим себя в стычках с отцом, но внутри у нее все сжалось. Неужели он действительно обладает дьявольской способностью видеть ее насквозь и подмечать все ее промахи? Чтобы скрыть неловкость, охватившую ее при этой мысли, девушка огрызнулась:

– Думаете, это смешно?

– Полагаю, что так.

– Разве что вам. – Мэллори еще больше разозлилась, увидев, что ее безотказно действовавший на отца взгляд не произвел на Саксона ни малейшего впечатления.

Прежде чем она успела опустить руку на перила, плавно ввинчивающиеся в темноту, Саксон преградил ей дорогу.

– Вы считаете это оскорблением?

– Я считаю это правдой. – Девушка жестом попросила его отойти в сторону. У нее не было уверенности, что удастся обойти его и при этом удержаться на ногах. Вот уж ни к чему, чтобы Саксон заметил, как она ослабла! К тому же ей нужно собраться с мыслями после встряски в покоях королевы. – Уходите!

– Мэллори, вы уверены, что сможете…

– У меня нет ни времени, ни желания продолжать этот разговор. Удивляюсь, что вы еще здесь, когда ваши дамы жаждут вашего скорейшего возвращения в сад и новых связанных с этим развлечений.

– Ничего, подождут.

– Затаив дыхание, надо полагать.

Фицджаст рассмеялся.

– Милая леди Мэллори! Вы играете словами с мастерством опытного трувера.

– Кого?

– Странствующего менестреля. – Саксон улыбнулся. – Возможно, вам больше знакомо слово «трубадур». Вам никогда не приходило в голову сочинять песни и баллады, чтобы поделиться с другими?

– Мои таланты совсем из другой области.

– Возможно, ваши таланты не ограничиваются только одной областью.

– Хватит насмехаться надо мной! – резко произнесла девушка.

Саксон отпрянул, явно изумленный злостью в ее голосе.

– Я и не думал над вами насмехаться.

– Нет?

– Просто старался показать, что восхищен вами!

– Я не нуждаюсь в вашем восхищении или чем-либо еще! – Мэллори протиснулась мимо него и начала спускаться по круто уходящим вниз ступеням. Собачка скакала впереди.

Почему Саксон не желает внять ее требованию и уйти? Почему не хочет просто оставить ее, как покинул покои королевы? Девушка пошатнулась. Вцепившись в перила, она замедлила шаг. Нельзя допустить, чтобы из-за раздражения она свалилась с ног! Если она будет постоянно выходить из себя, то не сумеет достойно служить королеве и своему аббатству.

Прежде чем Мэллори успела двинуться дальше, сильные руки подхватили ее за талию и под колени, подняли и прижали к крепкой груди. Лук выпал у нее из руки и покатился вниз по ступеням, а она ухватилась за тонкую ткань, прикрывавшую крепкие мускулы.

Девушка подняла взгляд к подбородку Саксона, где аккуратно подстриженная борода обрамляла его резкие, словно высеченные из камня черты. Раньше ей не приходилось видеть мужчин с бородой, разве что крестьян. Интересно, каковы эти короткие волосы на ощупь? Жесткие и упрямые!

– Щекотно! – сказал он мягко.

Мэллори отдернута руку, вдруг осознав, что осуществила свои крамольные мысли на деле.

– Извините меня!

– За что?

Ну можно ли быть таким несносным? Мэллори не собиралась искать ответ на этот вопрос, отлеживаясь у него на руках. Уже дважды за короткое время его беззастенчивая заботливость сумела околдовать ее и заставить совершить то, чего она клялась никогда не делать. Она все знала о мужчинах и их попытках соблазнить женщину, чтобы получить то, что им нужно, а потом, пресытившись победой, уйти к другой. Любовница, которую отец Мэллори привел в свой замок, была не первой и не последней.

– Я могу идти сама, – сказала девушка строгим тоном, когда Фицджаст нес ее вниз по лестнице.

– Вы уже это доказали. Нет необходимости доказывать снова. – Саксон ухмыльнулся. – Держитесь крепче!

Прежде чем Мэллори сообразила, что он собирается делать, Фицджаст склонился над тем местом, куда скатился ее лук. Девушка протянула руку и схватила оружие раньше, чем Саксон успел опустить ее на пол. С тяжким вздохом, намекавшим, что она не легче мельничного жернова, он выпрямился и снова прижал ее к груди.

– Если вам так тяжело, немедленно опустите меня, – сказала девушка.

– С вами очень нелегко.

– Так поставьте меня на пол!

– Вы неправильно меня поняли, Мэллори! Нести вас на руках совсем не трудно. Трудно предугадать, что вы собираетесь выкинуть в следующий момент.

Мэллори очень надеялась, что он не почувствовал, как она вздрогнула, услышав эти насмешливые слова, которые она восприняла как пощечину. Не то чтобы она могла винить его, раз шипела на него, как разъяренная кошка, хотя мгновение назад гладила по лицу. Объяснить это было невозможно, ведь тогда ей пришлось бы рассказать, как над ней издевался отец, отыскивая самые оскорбительные слова и добиваясь, чтобы она вышла из себя. Ей стоило большого труда научиться обуздывать свои эмоции, и наконец в аббатстве Святого Иуды ей это удалось. До того как она повстречала Саксона Фицджаста, девушке казалось, что эта часть ее жизни навсегда осталась в прошлом, но его полушутливая манера постоянно говорить с издевкой вновь приводила ее в состояние ослепляющей ярости.

Она не позволит себе снова поддаться этому чувству! Стараясь говорить как можно спокойнее, Мэллори произнесла:

– Я могу сказать то же самое о вас. Я не знаю, что вы собираетесь делать дальше.

– Тогда позвольте мне избавить вас от необходимости ломать голову. Вот что я намереваюсь сделать!

Не успела Мэллори опомниться, как его рот овладел ее губами. Дыхание их смешалось, когда губы слились в продолжительном поцелуе. Мэллори и представить себе не могла, что чьи-то губы могут быть такими горячими и обжигающими или пробуждать такое острое наслаждение, которое закружило ее, словно сильный летний ветер, предвещающий грозу.

Мэллори обвила рукой шею Саксона, зарывшись пальцами в его пышные волосы. Она понятия не имела, продолжает ли он идти или остановился. Ей хотелось только крепче прижаться к его груди, чтобы быть ближе, еще ближе, как можно ближе к нему! Девушка шевельнулась, но Саксон удержал ее, мускулистой рукой прижимая к себе. Когда он принялся осыпать поцелуями ее лицо, Мэллори показалось, будто каждое местечко, до которого дотрагивались его губы, начинало искриться под его прикосновением. Его борода щекотала ей кожу, когда он, запрокинув ей голову, проложил огненную тропинку вдоль шеи, прежде чем снова овладеть губами девушки. Его язык сплелся с ее языком, и она застонала от странного томления, которому не знала названия, томления, побуждавшего ее полностью покориться ему, отдать ему…

– Нет! – Мэллори отпрянула, задыхаясь.

– Не говорите «нет», ведь я ни о чем не попросил, – прошептал Саксон ей на ухо.

Дрожь, порожденная зарождающейся грозой внутри, пронзила ее. Мэллори попыталась ее унять, приказав Саксону немедленно отпустить ее.

– Мне нравится держать вас на руках, – сказал Саксон с легкой усмешкой.

Точно с такой же усмешкой, с которой отец смотрел на свою любовницу – ту самую бестию, которую привел в дом своей жены и в свою постель.

– Отпустите меня!

– Мэллори, это всего лишь поцелуй!

– Всего лишь поцелуй? – Ярость вспыхнула в ее душе с новой силой при мысли о том, как небрежно он отозвался о ее сокровенных чувствах. Она не утратила рассудительности, но каждый нерв внутри ее, все ее существо томилось воспоминанием о его прикосновениях и вновь страстно жаждало ощутить их. Разум предостерегал ее больше не делать глупостей. Нужно прислушиваться к голосу разума, а не тела! – Отпустите меня!

– Чепуха! Тот факт, что вы не послали меня одним из своих приемов лететь через весь коридор, доказывает, насколько вы ослабели. Я донесу вас до вашей комнаты. – Улыбка его стала холодной. – И я собираюсь получить от этого удовольствие!

Мэллори решила, что не стоит попусту тратить слова, пытаясь урезонить его. Она ни разу на него не взглянула, пока он нес ее сначала по одному, затем по другому коридору, а потом вверх по лестнице.

Саксон пинком отворил дверь. Мэллори хотела выбранить его, но тут же осеклась, так сердито он на нее посмотрел. Неужели наглец пытался разозлить ее, в надежде пробудить нечто большее, чем досаду? Знал бы он, как на нее действуют его поцелуи…

– Что случилось на этот раз? – спросила Руби, когда Саксон вошел в комнату.

Не ответив, он прошел мимо служанки, державшей в руках наполовину сложенное покрывало.

– Вы снова позволили ее ранить?! – воскликнула вслед ему Руби.

– Нет! Она еще не оправилась после стычки со Злодеем и его дружками. И если вы хоть чуть-чуть пошевелите мозгами, то припомните, что я не позволял, чтобы ее ранили в первый раз. Просто не сумел удержать, когда ей вздумалось ввязаться в драку в нелепой попытке доказать свое превосходство над простыми ворами. – Фицджаст гневно взглянул на Руби, но на нее это не произвело ни малейшего впечатления.

Не будь Мэллори в полном изнеможении, она рассмеялась бы, увидев, как Саксона удивило, что Руби не придает значения его гневу. Сама девушка мудро решила промолчать. Если она не станет с ним разговаривать, может быть, он уйдет.

Громким лаем приветствуя Руби, в комнату горделивой походкой, словно вышколенный боевой конь, прошествовал Шанс, весело помахивая хвостом.

– Могли бы тоже поздороваться с Шансом, Руби, – сказал Саксон, не слишком нежно опуская Мэллори на кровать. – Собачка выбрала себе в хозяйки Мэллори, так что вам следует познакомиться.

Руби погладила собаку, та в ответ дружелюбно тявкнула. Служанка обошла вокруг собаки и погрозила пальцем Саксону, стоявшему возле кровати.

– Можете сесть на скамью. Только не на постель миледи!

– Я бы никогда не позволил себе сесть на постель дамы без приглашения.

– И делать на ней что-нибудь еще.

– Я всегда спрашиваю у леди разрешения. – На лице Саксона появилась та самая улыбка, которую Мэллори уже видела в покоях королевы. Интересно, что кроется за этой дежурной улыбкой.

Впрочем, не все ли равно? Голова буквально раскалывалась, и девушка снова и снова прокручивала в уме происшествие с посыльным короля Франции, отмечая каждую ошибку, которую она допустила.

Сложив руки на коленях, Мэллори сказала:

– Руби, я с ним сама справлюсь. Не беспокойся.

– Из того, что я слышала, миледи, мне следует беспокоиться о его безопасности.

– Небылицы быстро распространяются по дворцу.

Руби улыбнулась:

– Постоянно. Но быстрее всего, когда среди нас появляется кто-то новенький. Если такой новичок к тому же обладает удивительным даром, как ваше умение стрелять из лука, миледи, новости разлетаются по коридорам молниеносно. – Руби отвернулась, вновь возвращаясь к белью.

Мэллори слегка подвинулась на кровати.

– Ох!

Руби стремительно обернулась и устремилась к девушке.

– Что вы опять натворили? Не смейте обижать миледи!

– Я ее пальцем не тронул!

– Он ничего мне не сделал! – воскликнула Мэллори.

– Благодарю вас, миледи, что вступились за меня! – Фицджаст поклонился ей.

Не обращая на Саксона внимания, Мэллори подвинулась так, чтобы вытащить лук из-под ноги. Спустив оружие с постели, она прислонила его к столбу в изголовье кровати. Стянув с плеча колчан, девушка наклонилась, чтобы положить его на пол. Голова снова закружилась.

Саксон подхватил колчан из ее руки и ладонью придержал девушку за плечо, не давая ей свалиться с кровати. Его прикосновение грозило окончательно вывести ее из строя, потому что ощущение, которому не было названия, растекалось от его пальцев по всему ее телу и вибрировало внутри, кровь быстрее потекла по жилам.

– Осторожнее! – сказал Саксон. – Думайте, что собираетесь делать, прежде чем пошевелиться.

Мэллори хотела повторить то же предостережение в его адрес, но тогда ей пришлось бы объяснять, что к чему. Этого не следовало делать, потому что, судя по всему, он не испытывал того волнения, которое охватило ее.

Когда она откинулась на подушки, Шанс, радостно помахивая хвостом, вспрыгнул на сундук, стоявший в ногах постели. Собачка повертелась на узком пространстве и улеглась, свернувшись клубком, положив нос на лапы и устремив преданный взгляд на Мэллори. Даже когда Шанс сомкнул глаза, девушка была уверена, что щенок оставался настороже.

– Теперь у вас есть верный страж, – сказал Саксон, усаживаясь на скамью, которую указала Руби. Лютню он положил рядом с собой на пол.

– Похоже на то.

– В таком случае вы можете отдохнуть, Мэллори.

– Я так и сделаю, как только вы уйдете, если, конечно, вы не собираетесь вечно сидеть здесь и пялиться на меня, как Шанс.

– Я немедленно покину вас, как только вы ответите мне на один вопрос.

– Какой вопрос? – Мэллори не знала, чего хочет больше – чтобы Саксон ушел или чтобы остался. Если он уйдет, воспоминания об испуге посыльного и выражении лица королевы будут преследовать ее. Если же останется, то изведет ее вопросами. Если он уйдет, то наверняка Руби захочет услышать от нее полный отчет о том, что произошло, чтобы отсеять правду от слухов. Если останется, этот допрос будет отсрочен. Если он уйдет, его волнующие прикосновения не будут подбивать ее забыть о своей клятве не позволять мужчине обмануть себя. Если останется, может привлечь ее к себе и возможно…

Мэллори постаралась заглушить томительную жажду своего предательского тела. Нужно думать о том, как он сидел в саду в компании с леди Элитой и другими дамами, играя в любовные игры, в которых Мэллори совсем не имела опыта и не испытывала ни малейшего желания им учиться.

– Я заметил, – прошептал Саксон тихо, чтобы Руби не слышала, – что вас привели в замешательство подошедшие поздравить вас придворные дамы королевы, восхищенные быстротой вашей реакции. Почему? Ведь вы привыкли к женскому обществу.

– Мне не нравится быть в центре внимания.

Саксон нахмурился, его лицо напряглось.

– Все глаза были прикованы к вам, когда вы в аббатстве с таким мастерством поразили цель.

– Это совсем другое дело.

– Почему?

– Я уже ответила на один вопрос. Теперь вы должны уйти.

Саксон подался вперед. Пальцами он придерживал лютню, поэтому не стал пытаться рукой дотянуться до Мэллори, чтобы не позволить ей увильнуть. Каждый раз, как он прикасался к ней, то ли по неосторожности, то ли с явными намерениями, как недавно в коридоре, она реагировала как мышь, спасающаяся от прожорливого кота. Но даже мышь может обернуться и атаковать врага, если загнать ее в угол, а Саксон не хотел доводить девушку до этого состояния. По крайней мере пока. Ему нужно понять, как она впишется в небольшое сообщество, запертое внутри дворца, окруженного рвом. Тогда он будет решать, как быть с неожиданным осложнением, которое она для него представляет.

– Верно, – произнес он, – но я был удивлен, увидев, что вас, женщину, достаточно отважную, чтобы сразиться сразу с двумя негодяями, и достаточно умелую, чтобы одним выстрелом пригвоздить мужчину к шкафу, не пролив при этом ни капли крови, привели в замешательство несколько восторженных женщин, чье единственное оружие – кокетливые улыбки и хихиканье.

– Я не люблю, когда меня хвалят за ошибочный выстрел.

– Ошибочный? – воскликнул он, повысив голос. Руби и щенок взглянули в его сторону. Ему давно следовало понять, что он никогда не получит от Мэллори ответа, которого ждет. Но даже и в этом случае он был поражен. – В чем же вы ошиблись? Вы сделали то, что обещали королеве всего за несколько секунд до того, как открылась дверь.

– Неужели не понимаете? – Девушка опустила взгляд на стиснутые на коленях ладони. – Я слишком поторопилась.

– Просто вы действуете гораздо быстрее остальных. Это нравится королеве.

– Вы так думаете?

Внезапная вспышка надежды в ее голосе застигла Саксона врасплох. Надежды, затеплившейся в ее фиалковых глазах, серьезно уставившихся на него. Девушка действительно нуждалась в его уверениях, чем сильно удивила его, поскольку сама была достаточно самоуверенна. Тщательно подбирая слова, Саксон произнес:

– Разумеется. Иначе никогда бы этого не сказал.

– Рада это слышать. – Мэллори с облегчением вздохнула.

Саксону стоило большого труда удерживать взгляд на ее лице, а не на ритмично вздымавшейся обольстительной груди. Торопясь подальше отойти от скамьи – и постели Мэллори – прежде чем не сможет больше бороться с желанием снова схватить ее в объятия, Саксон встал и поднял ее лук и колчан. Он отнес их к окну и прислонил к стене, пытаясь восстановить контроль над своим телом, не оставшимся безучастным к столь соблазнительному зрелищу.

С момента своего прибытия в Пуатье он наслаждался обществом самых прекрасных женщин, которых ему приходилось встречать. Некоторые восхитительно сверкали глазами, как это делала Мэллори, а у нескольких был такой же остро отточенный ум, как у нее. Были среди них очаровательные блондинки и женщины с такими же черными, густыми волосами, как у Мэллори. Одна или две имели более тонкие черты, чем у нее, наряду с фигурой, способной пробудить игривые мысли даже у монаха. Некоторые готовы были охотно выполнить любую фантазию, которая могла прийти на ум мужчине.

Но ни одна из них не зацепила его так, как Мэллори де Сен-Себастьян. Она вызывала раздражение и обладала силой воли, с которой ему редко приходилось сталкиваться. И все же была в ней какая-то уязвимость, ранимость, которая его завораживала. Как могло столь хрупкое существо стать таким сильным?

– Вы не сделали ничего, чего следовало бы стыдиться, – сказал он, снова повернувшись к ней. Он был рад, что произнес это прежде, чем увидел на ее утонченном лице затаенное томление. Ответное желание мгновенно вспыхнуло в нем, хотя он и напомнил себе, что, возможно, она вовсе не хочет его, а просто нуждается в поддержке и уверениях, что не допустила ужасной ошибки.

Что бы она почувствовала, если бы он схватил ее в объятия, отправив Руби за дверь? Губы его жаждали вновь ощутить вкус и нежность ее губ, когда он вспоминал их поцелуй, и не только тот, что сорвал сегодня, но и в том закоулке, где они скрывались от Злодея и его сообщников. По ее виду нельзя было судить, помнит ли она тот поцелуй. Зато Саксон никак не мог его забыть. Сегодняшний поцелуй, по его замыслу, был единственным способом убедиться, что тот, первый, был всего лишь случайной вспышкой страсти, подогретой опасностью охоты. Но доказал он себе совершенно обратное и теперь жаждал сжать ее в объятиях и насладиться гораздо большим, чем несколько украденных поцелуев.

– Благодарю вас, Саксон, – тихо промолвила Мэллори. – Я не должна допускать ошибок, потому что все, что я делаю здесь, отразится на аббатстве.

– Как и действия тех, кто служил ее величеству прежде.

– На тех двух сестрах, которых королева призывала на службу еще до меня, не лежала высокая ответственность охраны ее жизни.

– Двух? Они тоже приезжали во Францию?

– Нет. Но одна из них направлялась в Уэльс.

– Может, ее послали из-за того, что королева услышала о предсказании?

– О каком предсказании?

– О предсказании некоего отшельника из Кардиффа в то время, когда король возвращался с поля сражения в Ирландии.

– Я ничего об этом не слышала. Единственное предсказание, о котором я знаю, касается камня под названием Ллех-Лафар – будто бы король Генрих мог умереть, если бы наступил на этот камень, возвращаясь после разгрома Туголука в Ирландии. Эта дурацкая сказка о проклятии, якобы наложенном еще самим Мерлином, распространилась в аббатстве где-то около года назад.

В глазах Саксона загорелся веселый интерес.

– Я не это предсказание имел в виду, но оно звучит занимательно. Как-нибудь вы должны подробнее рассказать мне о нем, потому что даже из того малого, что я услышал, уже понятно, что повесть о камне Мерлина можно превратить в увлекательную балладу, которая развлечет королеву.

– Королева знает об этом.

– В самом деле?

Мэллори отвела взгляд. Она и так уже слишком много сказала, почти открыв секрет, который следовало свято хранить в стенах аббатства Святого Иуды. Нельзя распространяться о поручениях, с которыми королева посылала других сестер!

– Так мне говорила аббатиса, – промолвила девушка, сказав достаточно правды, чтобы не было необходимости выбалтывать ее всю целиком.

Склонившись к ней, Саксон прошептал:

– Много странных слухов приходит из Уэльса. Некоторые из них, возможно, не соответствуют истине, но кто знает, какие именно? Является ли предсказание, услышанное королем Генрихом Старшим в Уэльсе, предостережением о грядущих событиях, которые могут произойти, или они уже происходят?

– Можно подумать, что вы верите в подобные сказки.

– Трубадур ничего не должен упускать из того, что говорят, потому что в каждой небылице содержится зернышко правды. Иначе такую историю не стали бы передавать из уст в уста.

Мэллори изо всех сил пыталась сдержать досаду, но она вырвалась наружу.

– Как вам удается так много говорить и при этом ничего не сказать?! Вы упомянули о предсказании, а теперь все болтаете и болтаете о чем угодно, кроме него. Что за предсказание?

– Это началось утром на Пасху, когда король отправился к мессе в Кардиффе. Король Генрих не подошел к святому причастию в этот священный день.

Мэллори кивнула.

– Потому что он должен был сначала исповедаться, а, по слухам, он не бывал на исповеди со времени убийства архиепископа Томаса Беккета два года назад в Кентербери на четвертый день после Рождества.

– Да, – ответил Фицджаст тоже с досадой. Из-за того, что она его перебила, или по какой-то иной причине? – Король Генрих вышел из храма на паперть и увидел седовласого старца. Старец приветствовал короля словами, которые тот едва смог разобрать.

– По-валлийски?

– Нет, по-английски. Вы говорите на этом языке?

Мэллори откинулась на подушки, уже раскаиваясь, что спросила. Голова раскалывалась от боли, у нее совсем не осталось сил, и она не имела понятия, как ей охранять королеву, если дочь ее величества отсылает ее прочь, советуя отдохнуть. Девушка стиснула ладони. Почему графиня это сделала? Потому что не хотела, чтобы Мэллори услышала, что скажет посыльный короля Франции? Это не имело смысла, потому что Бертрам, гонец, сказал, что должен передать послание лично королеве. Скорее всего он доставил письмо.

Теперь ничто уже не имело смысла. Мэллори приставили к королеве для охраны, а затем отослали прочь, чтобы она не совершила еще какого-нибудь ужасного промаха.

– Мэллори? – напомнил о себе Саксон. Когда она подняла на него взгляд, он снова спросил: – Вы знаете английский?

– Всего несколько слов, – ответила девушка, закрыв глаза. – Некоторые арендаторы моего отца изъясняются на языке саксов.

Внезапно открыв глаза, она хмуро взглянула на Фицджаста.

– Почему ваше имя звучит точно так же, как название древнего языка Англии?

Отмахнувшись от ее вопроса, Саксон спросил:

– Вам известно, что означают слова: «God houlde dhe, Cuning»?

– Да. Мне приходилось слышать, как некоторые арендаторы на землях моего отца произносили их. Это молитва – обращение к Богу с просьбой хранить короля.

– Именно этими словами старец на паперти и приветствовал короля Генриха и сэра Филиппа де Марка, единственного рыцаря, сопровождавшего короля к мессе. К счастью, – губы Саксона тронула ироническая усмешка, – или же к несчастью, сэр Филипп сумел перевести слова старца, в которых тот предостерегал короля, призывая соблюдать воскресенье как день, свободный от работы, и изменить то, что старец назвал порочной жизнью. Старец предрекал, что если король не выполнит этого требования, его ждут страшные несчастья, которые обрушат на него самые близкие ему люди.

– И теперь его супруга и сыновья подняли против него мятеж!

Фицджаст отошел от окна и уже открыл рот для ответа, как вдруг позади него раздался глухой удар. Руби пронзительно вскрикнула в ужасе, а Шанс с громким лаем спрыгнул на пол. Саксон обернулся назад и увидел стрелу, глубоко вонзившуюся в одну из деревянных ставен. На стреле трепетал кусочек пергамента. На листке было начертано несколько строк.

Саксон протянул к стреле руку, но Мэллори опередила его. Ее тонкие пальцы ухватили еще продолжавшее вибрировать древко и выдернули стрелу из ставни. При этом девушка качнулась назад, как и в прошлый раз в покоях королевы, когда вытаскивала стрелу из рукава Бертрама, и Саксон снова подхватил ее, когда она наткнулась на него.

Мэллори начала вырываться, но Фицджаст удержал ее, обняв за талию. Его поражало, как такое хрупкое создание может столь мастерски управляться с луком. От соблазнительного аромата, исходящего от ее волос, у него перехватило дыхание.

Он повернул ее лицом к себе. При ее высоком росте их глаза оказались почти на одном уровне. Саксон не понимал, отчего это показалось ему таким привлекательным. Может, оттого, что стоило ему лишь слегка наклониться, и ее губы оказывались в его власти. Ее груди, лихорадочно вздымавшиеся при каждом вдохе, приятно поглаживали его, и в ответ сердце Саксона сильно забилось в том же ритме. Его изумляло, что она еще способна дышать, когда глаза ее излучали это аметистовое пламя, врывавшееся подобно чудесной песне в спокойствие тихого дня.

Ладонь его двинулась вверх по ее спине, и Мэллори затрепетала, приоткрыв губы. Можно рассматривать это как приглашение? Саксон не стал дожидаться ответа и склонился к девушке, запрокинув ей голову. Но не успел он коснуться ее губ, как снова безумный крик и звонкий лай прорезали тишину комнаты.

Мэллори вырвалась из его рук, а Саксон громко выругался. Снова сорвалась возможность испытать вкус ее губ! Мужчина только до тех пор в состоянии рассуждать о любви с придворными дамами или распевать песни о прекрасных девах, пока его рот не понадобится ему для других, куда более интимных целей! Когда Руби снова разразилась воплями, Саксон собрался было приказать ей успокоиться хоть ненадолго, чтобы дать ему возможность поцеловать – по-настоящему поцеловать – нежные губы Мэллори. Но слова замерли у него на губах, когда служанка воскликнула:

– Кто мог пустить стрелу в ваше окно, миледи?! Стрела!

Саксон увидел, что девушка все еще держит ее в руке. Как он мог об этом забыть… даже на мгновение?!

– Возможно, записка объяснит это, – сказала Мэллори. Голос ее дрогнул.

Записка! Боже правый, да он совсем перестал соображать из-за своего влечения к ней! Ничем иным невозможмо объяснить, почему он упустил из виду столь важное обстоятельство!

Саксона удивило, когда Мэллори протянула стрелу ему. Испугалась того, что могло содержаться в записке? Но когда она сорвала листок с древка, почти выдернув стрелу из его руки, он понял, что в очередной раз ошибся. Она не испугалась. Ей не терпелось скорее прочесть послание.

– Что там написано? – Саксон не смог сдержать раздражения, отчетливо прозвучавшего в его голосе. Может, она и одна из амазонок королевы, но стрела-то едва не пронзила его.

Когда Мэллори подняла взгляд от клочка пергамента, лицо ее стало мертвенно-бледным.

– Там написано, – прошептала она, – «Убирайся немедленно! Это наше первое и последнее предупреждение. Если останешься и попытаешься остановить нас, и ты, и королева умрете!»

Глава 6

Мэллори молча наблюдала за тем, как королева меряет шагами маленькую комнату. На просьбу девушки пропустить ее к королеве ее отвели в небольшую комнатку. Как и в кабинете аббатисы, здесь почти не было мебели – только стол, стул, пара скамеек и аналой. Мэллори задумалась, не скопировала ли настоятельница свой кабинет с личной комнаты королевы?

Из-за массивной двери до ушей девушки доносился шум голосов из большого зала, где собирался Двор Любви. Когда Мэллори провели сквозь него в эту маленькую комнатку, она не заметила ничего, кроме огромных размеров зала.

– Нет, я не видела, кто выпустил стрелу, – тихо произнесла Мэллори. Королева уже спрашивала ее об этом несколько минут назад, значит, она очень взволнованна, только виду не подает. Это встревожило девушку. Она ожидала увидеть королеву такой же собранной и внимательной, как это было в аббатстве Святого Иуды. Но, напомнила она себе, в стенах аббатства королева могла не опасаться убийцы. – Не видели его также ни Саксон, ни Руби, которая трудилась на другом конце комнаты. – Девушка немного поколебалась, потом добавила: – Посыльный короля Людовика сказал, что собирается на кухню, но…

– Это не мог быть Бертрам де Пари, потому что в этих стенах он представляет короля Франции и у него нет оснований угрожать одной из моих придворных дам.

– Но он единственный чужак в этих стенах, – возразила Мэллори.

– Ты тоже здесь новичок!

– Но ведь это я – или Саксон – была мишенью! Если вы позовете Бертрама де Пари и спросите его…

Королева пронзила ее строгим взглядом, и девушка опустила глаза. Как ей только хватило глупости донимать королеву?

И словно бы она произнесла этот вопрос вслух, королева Элеонора сказала:

– Леди Мэллори, ты совсем недавно прибыла в мой дворец, так что я извиняю твой порыв, продиктованный, я уверена, единственно беспокойством о моей безопасности. Бертрам де Пари служит королю Франции Людовику, который является союзником моих сыновей. Надеюсь, ты понимаешь, что это значит, не правда ли?

– Да. – Мэллори прикусила губу, чтобы опять не сболтнуть лишнего, и, взяв себя в руки, спокойно добавила: – Я также понимаю, что кто-то жаждет, чтобы я уехала.

– Ничего другого я и не ожидала! – Королеву, видимо, даже обрадовало, что ее враг поступил именно так, как она предвидела. – Кто-то желает моей смерти, и ты здесь, чтобы защищать меня. Если бы удалось тебя запугать и вынудить уехать, это ослабило бы мою охрану. Такого допустить нельзя.

Мэллори едва сдержала улыбку облегчения. Вот эта решительная женщина и была той королевой, которой девушка восхищалась! Поднявшись, она низко склонила голову перед своей государыней. Глупость этого поступка сразу же стала очевидна, потому что голова у нее закружилась и она почувствовала слабость во всем теле. Сделав глубокий вдох, Мэллори выпрямилась, крепко сжимая колени, чтобы удержаться на ногах.

– Я здесь, чтобы служить вам, ваше величество! – сказала она как можно более твердо. – Клянусь, я не покину вас, пока вы мне не прикажете сделать это!

– Рада это слышать, леди Мэллори!

– Не могли бы вы рассказать мне о прошлых угрозах? Знание того, что случилось, поможет мне успешнее исполнять свою службу.

Королева нахмурила брови.

– Мне казалось, что Саксон Фицджаст вдоволь попотчевал тебя всеми возможными баснями.

– Так оно и есть, но мне не ясно, что из них правда, а что выдумка.

– Если только он не играет на лютне или не читает стихи, можешь не сомневаться, что он абсолютно честен.

Мэллори прикусила язык, едва не выпалив: «Вы и вправду в этом уверены?» Она лишь кивнула головой. Королева оказалась более доверчивой, чем сама Мэллори. Возможно из-за того, что королеве не довелось побывать в его объятиях и заглянуть ему в глаза, сулившие так много удовольствий! Мэллори сильно подозревала, что с ее стороны было бы непростительной глупостью рискнуть испробовать хотя бы одно. И все же она не смогла устоять, когда его губы касались ее рта, а усы щекотали кожу перед тем, как жар его губ заставлял забыть обо всем. Она только знала, как прекрасен его поцелуй, когда он прижимает ее к своей широкой груди. Несмотря на все уверения, Саксон не был с ней до конца честен.

Королева внимательно осмотрела клочок пергамента, пронзенный стрелой.

– Написано северянином.

– Вы не думаете, что кто-то из Аквитании может вам угрожать?

– Понятия не имею. Предатели оказались повсюду, даже в моей собственной семье. Ты спросила, почему я опасаюсь за свою жизнь. Это просто. Предупреждение, полученное тобой, не единственное, попавшее мне на глаза. Каждый раз угроза адресовалась определенному человеку, но одновременно и мне. – Королева бросила на Мэллори твердый холодный взгляд. – Ты первая, леди Мэллори, кто не попросил разрешения покинуть мой двор.

– Если намерение злоумышленников заключается в том, чтобы удалить от двора ваших союзников, нельзя допустить, чтобы их план осуществился.

– Их намерение состоит в том, чтобы оставить меня без защиты. Но это не удастся, пока моя личная охрана рядом. Теперь ты понимаешь, почему я попросила тебя находиться поблизости. – Элеонора похлопала пальцем по подбородку. – Я прикажу перенести твои вещи в одну из комнат в моих апартаментах. Тогда ты будешь возле меня в тех случаях, когда присутствие джентльменов исключено. – Подобие улыбки коснулось ее губ. – Я слишком тщеславна, чтобы позволить молодым мужчинам лицезреть мои увядшие формы, когда я принимаю ванну.

– Требуйте от меня всего, чего пожелаете! – На этот раз Мэллори предусмотрительно склонила голову только чуть-чуть.

– Прошу тебя сделать все возможное, чтобы отыскать стрелка, леди Мэллори.

– Я непременно его найду!

– Можешь задавать вопросы кому угодно, поскольку действуешь от моего имени.

– Я так и сделаю. – Снова поколебавшись, Мэллори спросила: – Даже рыцарям из вашей личной охраны?

Королева широко раскрыла глаза, показав, что потрясена и встревожена прямолинейным вопросом Мэллори.

– Я доверяю тем, кого выбрала для своей защиты, леди Мэллори!

– Понимаю, но ведь они могли видеть или слышать нечто такое, что помогло бы мне установить личность стрелка.

– Случись такое, они поспешили бы ко мне с докладом, как это сделала ты.

Мэллори ничего не сказала, потому что в голосе королевы звучало недовольство. Мэллори казалось логичным поговорить со стражами, потому что они имели больше возможностей заметить что-то подозрительное. Но раз таково желание королевы, она не станет их расспрашивать!

– Я слышала, – нарушила молчание королева, – что некоторые мои дамы попросили тебя научить их стрелять из лука.

– Да. – Мэллори не удивилась, что королева Элеонора осведомлена о разговоре, которого сама не могла слышать. Ничто долго не сохранялось в секрете внутри дворцовых стен.

– И что ты об этом думаешь?

Теперь уже Мэллори удивилась. Она никак не ожидала, что королева станет интересоваться ее мнением.

– Я…я…я… – Девушка судорожно сглотнула. – Я думаю, было бы неплохо для вас иметь как можно больше хорошо обученных защитниц.

Королева Элеонора снисходительно рассмеялась.

– Я вовсе не рассчитываю, что ты превратишь их в умелых лучниц. Однако такие уроки дадут тебе возможность поближе познакомиться с обитателями моего дворца. Таким образом, тебе будет легче заметить, если что-то пойдет не так.

«Или кто-то», – добавила Мэллори про себя, прежде чем сказать вслух:

– Отличная мысль. Я начну уроки уже завтра, если не возражаете.

– Не возражаю. Еще одно, леди Мэллори!

– Да, ваше величество?

– Береги себя! – Голос королевы прозвучал решительно. – Ты первая, кто решился пренебречь угрозой, и я не хочу, чтобы ты оказалась первой, погибшей от рук моего врага.

Мастерская по изготовлению луков и стрел вызвала в памяти точно такую же мастерскую в аббатстве Святого Иуды. В ней так же пахло струганым деревом, политурой и воском, которые использовали для придания луку водостойкости. Мешок перьев – все от серых гусей – стоял возле стола, за которым коренастый мужчина прилаживал одиночное перо к древку, другой конец которого заканчивался слегка ребристым наконечником. Темные волосы мужчины свешивались вперед, затеняя лицо, и Мэллори не знала, заметил ли он ее появление.

Она терпеливо ждала. Недопустимо отрывать мастера от работы. Требуется твердая рука, чтобы правильно установить оперение на стреле. Достаточно даже слабого движения, чтобы повредить перо, уже прикрепленное к древку.

Пыль от перьев и древесины, образующаяся при обтачивании древка, попала Мэллори в нос. Она потерла переносицу, пытаясь подавить непреодолимое желание чихнуть. Но ей это не удалось. Девушка прикрыла рукой рот, прежде чем чихнуть, но все равно перья разлетелись по всему столу.

Мастер поднял голову и хмуро посмотрел на нее. Недовольство проложило глубокие борозды на его лбу и оттянуло вниз толстые щеки.

– Что вам надо… миледи? – Последнее слово он произнес с таким выражением, которое ясно сказало ей, что он не представляет себе ни одной причины, по которой бы женщина могла вторгнуться в пределы его небольших владений за этими стенами.

Мэллори уже сталкивалась с таким предубеждением раньше, в поместье отца, когда задумала научиться стрельбе из лука. Только старик Клод, мастер-лучник в поместье, понял, насколько серьезны ее намерения. Девушка сумела убедить этого упрямого старика научить ее всему, что ей нужно было знать. Теперь необходимо точно так же убедить и этого мастера во дворце королевы Элеоноры. Удалось же ей убедить Саксона, что она, как лучник, вполне заслуживает доверия, которое ей оказывает королева.

Святой Иуда! Она совершенно не желает думать о Саксоне! Весь день ей удавалось его избегать. Она видела, как он сидел в саду, положив на колени лютню, и беседовал с несколькими молодыми женщинами. В одной из них Мэллори узнала стройную блондинку леди Элиту, которая вчера вешалась ему на шею.

– Извините меня, мастер-лучник, – сказала девушка, потупив глаза, словно ребенок, пришедший поступать в ученики. – Я не хотела помешать вашей работе. У меня к вам огромнейшая просьба.

– Ко мне? – Хмурое выражение на лице мастера сменилось недоумением и любопытством.

– Я только что приехала в Пуатье, – продолжала Мэллори почтительным тоном, поглядывая из-под опущенных ресниц, чтобы оценить его реакцию, – и буду вам очень признательна, если…

Мастер встал из-за стола. Он оказался почти на голову меньше ее ростом, а по возрасту годился ей в дедушки. Но Мэллори заметила решимость в его светло-голубых глазах, подслеповато щурившихся из-за долгих часов, проведенных за работой. Мастер схватил ее лук, и девушка сняла его с плеча, пока он не сломался. Пробежав пальцами по внешней стороне лука, старик перевел взгляд с оружия на лицо девушки.

– Это английский ясень, – сказал он.

– Да.

– Вырезан из древесины под корой по направлению к сердцевине дерева. – Мастер провел пальцем по узору, образованному сменой цветов и проявившемуся после того, как Мэллори провела многие часы, полируя дерево воском. Старик внимательно посмотрел на нее.

– Где вы это взяли, миледи?

– Я сама его сделала.

– Вы?!

– Да.

Он округлил глаза, и от этого по его полному лицу разбежались морщинки.

– Назовите мне ваше имя!

– Мэллори де Сен-Себастьян, – ответила она, понимая, что никакой титул, будь то леди, или сестра-монахиня, или сама королева, не имеет для него значения. Мастер-лучник почитает только древесину, с которой работает, и тех, кто разделяет его восхищение ею.

– Вы леди Мэллори? – Старик оглядел ее с ног до головы, как перед этим рассматривал лук, затем кивнул. Девушка не могла понять, что означает этот кивок, пока он не вернул ей лук и не спросил: – Чем могу служить, миледи?

Мэллори подняла голову и радостно улыбнулась, закинув лук на плечо.

– Мне нужно раздобыть кое-какое снаряжение, мастер-лучник.

– Меня зовут Ивон.

– Мастер Ивон, королева попросила меня научить ее дам стрелять из лука. Надеюсь, у вас найдется несколько луков, которые я могла бы позаимствовать? Таких, например, которые были изготовлены учениками и не годятся для вооружения воина?

Мэллори понятия не имела, работают ли в этой захламленной мастерской ученики, но не хотела оскорбить мастера предположением, что его изделия могут оказаться несовершенными.

– Посмотрите у той стены. – Мастер указал в дальний конец комнаты, где были беспорядочно свалены кучами длинные деревянные планки и бруски. – Может быть, вам посчастливится найти там что-нибудь путное. – Когда девушка поблагодарила его и отправилась покопаться в кучах древесины, старик добавил: – Приходите еще, когда у вас будет время поговорить, миледи. Мне хотелось бы побольше узнать о мастере, который научил вас смастерить такой превосходный лук.

– Буду рада вам рассказать.

Мэллори улыбнулась, успокоенная тем, что – наконец-то! – обстоятельства складывались именно так, как она и рассчитывала, отправляясь в Пуатье. Она выполняет распоряжение королевы и имеет при этом возможность заняться обучением, совсем как в аббатстве.

Когда девушка потянулась за полоской дерева, Ивон крикнул:

– Только не отсюда, миледи! Эти планки я приберег для Саксона Фицджаста.

– Саксон! – Девушка так стремительно отдернула руку, словно кто-то подпалил дерево. – На что ему эти деревянные полоски?

Мастер Ивон снова склонился над работой.

– Полагаю, на то же, на что и любому менестрелю. Лютня – деревянный инструмент.

Пристыженная девушка направилась к другой куче заготовок, чтобы отобрать то, что ей понадобится для занятий с ученицами. Что ей самой действительно было необходимо, так это обрести хладнокровие, чтобы не терять самообладания всякий раз, как она услышит голос Саксона или просто его имя.

«Я не допущу, чтобы мои тайные желания взяли верх надо мной! – клялась себе Мэллори. – Не позволю мужчине одурачить меня, как это случилось с моей матерью!»

Она, безусловно, помнила каждый урок, полученный в аббатстве о необходимости сохранять самообладание и выдержку в сложных обстоятельствах, но она и представить себе не могла, что главная трудность будет состоять в том, чтобы подавить в себе страстное желание снова оказаться в объятиях Саксона!

К концу недели Мэллори уже жалела о том, что согласилась обучать придворных дам королевы стрельбе из лука. В тот момент, когда она взялась за это дело – да и теперь – имелось в виду, что женщины будут учиться защищать себя и королеву. Но очень немногие серьезно отнеслись к урокам, которые Мэллори давала каждый день на пустыре возле реки Клэн. Скорее они рассматривали занятия на открытом воздухе как продолжение веселого времяпрепровождения за болтовней и флиртом, чем дамы в основном и развлекались во дворце.

Мэллори подозревала, что основной причиной того, что леди не могли сосредоточиться на занятиях, служила группа мужчин, приходивших посидеть на траве и поглазеть. Мужчины передавали друг другу бутылки, прикладывались к ним и хохотали все громче и громче.

На другом конце пустыря лежал Шанс, положив голову на лапы, и внимательно наблюдал за происходящим. Мэллори так и подмывало дать команду собаке прогнать мужчин прочь, как овец.

Не поддавшись соблазну воплотить эту фантазию в жизнь, Мэллори снова оглядела своих учениц. Теперь ежедневного урока ожидали всего пять женщин, тогда как на первое занятие пришло около дюжины. Среди тех, кто не пропустил ни одного урока, неизменно присутствовала леди Элита, что очень удивило Мэллори, поскольку во время их первой встречи хрупкая блондинка отнеслась к ней с подчеркнутой холодностью. Когда Мэллори в первый раз услышала, как леди Элита назвала леди Йоланду «сестра», она предположила, что именно леди Йоланда пригласила леди Элиту присоединиться к ним. Леди Диаманта, чей брат был одним из личных охранников королевы, стояла рядом с высокой брюнеткой, леди Вайолет. Леди Ориел, пятая дама, почти все время молчала, пока кто-нибудь из женщин к ней не обращался, но делали они это крайне редко.

– Мы наконец-то начнем сегодня? – нетерпеливо спросила леди Элита раздраженным тоном, которым говорила со всеми, кроме королевы.

Мэллори посмотрела на короткий лук, который держала в руке. Женщины с нетерпением стремились стрелять из лука, вместо того чтобы изучать основы стрельбы, например, как правильно держать лук. Тонкие ветки, которые Мэллори подобрала им в качестве луков, были разбросаны вокруг. Девушка заметила, что леди Вайолет наступила на свой «лук» ногой.

– Да, сегодня начнем, – ответила Мэллори. Ее слова были встречены возгласами одобрения. Но не женщин, а мужчин, наблюдавших за ними. Мэллори старалась не обращать на мужчин внимания, но Шанс принялся лаять. К счастью, Саксон сегодня отсутствовал, но Мэллори не могла отделаться от мысли, где это он пропадает? Фицджаст часто приходил посидеть среди мужчин, смеялся, играл на лютне и рассказывал всякие небылицы.

Мэллори сделала знак щенку замолчать и, повернувшись к женщинам, подняла лук.

– Это оружие, и вы должны о нем заботиться, тогда оно не подведет вас, когда в нем возникнет нужда. Как видите, я натерла дерево воском. – Она повернула лук, и дерево заблестело под солнечными лучами, пробивавшимися сквозь облака. – Тетиву тоже натирают воском, чтобы сохранять ее крепкой и гибкой. Вы должны оберегать и лук, и тетиву от влаги.

– Но в кровавой битве… – Леди Йоланда поежилась.

– В бою лучники скрываются за спинами пеших воинов, прикрывающихся щитами, – ответила Мэллори. – Они стреляют из этого положения. – Она подняла лук, словно собиралась пустить стрелу в небо. – Стрелы летят вверх, над головами пеших воинов, и поражают врагов на другом конце поля. – Опустив лук, девушка добавила: – Вы не должны беспокоиться об этом, потому что вам не придется участвовать в битвах.

– Мы учимся, чтобы охранять королеву, – возразила леди Элита, поигрывая серебряным шнуром, украшавшим ее платье. – Кто знает? Может, нам придется участвовать в славной битве.

– Да, в славной битве! – возбужденно откликнулась леди Йоланда. – Нас будут воспевать и приветствовать как прославленных героев!

– Ура! Ура! – закричали мужчины, размахивая бутылками. Некоторые с пьяным хохотом повалились на траву. Когда леди Элита послала мужчинам воздушный поцелуй, один из них вскочил на ноги, словно стараясь его поймать. Прижав руку к сердцу, он низко поклонился. Но явно перестарался, потому что пошатнулся и рухнул на колени. Это вызвало новый взрыв хохота, и собака зарычала.

– Леди! – Мэллори нахмурилась, осознав, что на нее никто не обращает внимания. – Леди, могу я…

Леди Вайолет с виноватым видом повернулась к наставнице. Остальные дамы продолжали наслаждаться мужским вниманием.

Мэллори сжала в руке лук. Дерево скрипнуло, и девушка ослабила захват. Урок был сорван. К тому же ей не хотелось повредить лук.

Ну нет! Она обещала королеве, что научит ее пустоголовых дам стрелять из лука, и не допустит, чтобы компания подвыпивших болванов мешала ей выполнить свое обещание!

Мэллори очень хотелось воспользоваться луком, чтобы расчистить себе дорогу, растолкав дам, напропалую кокетничавших с мужчинами, однако она обошла их стороной и двинулась через пустырь. Капелька пота скатилась с шеи и скользнула между лопаток, сильно удивив ее. День был теплый, но легкий ветер с реки делал его вполне терпимым. И все же она вспотела! Неужели ее так нервирует мысль, что придется заговорить с этими мужчинами? Мэллори очень надеялась, что нет.

Джентльмен, упавший на колени, вскочил и снова попытался поклониться. Мэллори протянула руку и поддержала его.

Мужчина схватил ее за руку, привлек девушку к себе и сказал:

– А теперь я вас поцелую, миледи!

– Не думаю. – Мэллори резко повернула руку и освободилась от его пальцев.

От изумления джентльмен вытаращил глаза.

– Убирайтесь! – приказала Мэллори и, взглянув в сторону мужчин, добавила: – Убирайтесь все! Немедленно вон!

Молодые люди обменялись удивленными взглядами, и Мэллори поняла, что им редко отказывали в удовольствии.

Один из них, одетый в безвкусно яркую голубую тунику, поднялся на ноги и угрожающе навис над ней. Мэллори не отступила, не подняла лук, даже не положила ладонь на рукоять кинжала, заткнутого за пояс. Она просто смотрела ему прямо в глаза.

Рыжеволосый мужчина отвел взгляд, показав этим, что не знает, что теперь делать, раз с ее стороны не последовало никакой реакции. Еще один джентльмен насмешливо фыркнул, и лицо мужчины, хватавшего ее за руку, стало таким же красным, как его волосы.

Мэллори продолжала неподвижно стоять, не произнося ни слова. В ее памяти эхом всплывали звуки тихого спокойного голоса Нарико, предостерегавшей ее, что никогда нельзя излишне провоцировать врага. Это не только увеличивает возможность того, что противник в гневе совершит какую-нибудь глупость, но также и она сама, дразня соперника, может потерять контроль над своими чувствами и не заметить признаков надвигающейся атаки. Почувствовав, что собака подошла и стоит рядом, Мэллори положила руку на голову Шанса и ощутила тихое рычание, недоступное ушам.

– Л-л-ле… – Джентльмен остановился, услышав громкий хохот мужчин, продолжавших сидеть на траве. Откашлявшись, он произнес: – Л-леди Мэллори! Доставьте нам удовольствие тоже поучиться у вас!

– Я обучаю только придворных дам королевы.

– Вы можете учить кого угодно. Почему бы нет? Разве не этим вы намеревались заняться? Научить нас охранять королеву? Почему одни только женщины должны развлекаться?

Мэллори с трудом подавила ярость. Хотя стоявший перед ней болван не был ее отцом, действовал он так же эгоистинно и настаивал на своем с такой дерзостью, что сразу же напомнил ей лорда де Сен-Себастьяна. Не позволит она этому мужчине вывести ее из себя! В аббатстве Святого Иуды ее научили держать себя в руках, и она не допустит, чтобы рыжий придурок вынудил ее забыть эти важные уроки!

– Я не обучаю воинскому мастерству, – сказала Мэллори, радуясь, что голос прозвучал спокойно. – Я учу, как пользоваться луком, чтобы защититься.

– Ренуль вовсе не воин! – воскликнул темноволосый мужчина под взрывы хохота остальных. – Может, вы сумеете научить его хотя бы тому малому, чему учите женщин.

Мэллори устремила на темноволосого тот же суровый взгляд. Он тоже отвел глаза. Пробормотав что-то себе под нос, он поднялся на ноги и зашагал прочь. Пройдя несколько шагов, повернулся и пошел назад. С громким рычанием Шанс прыгнул ему навстречу. Темноволосый мужчина медленно прошел вперед, не отрывая глаз от собаки, наклонился, поднял бутылку и удалился в сторону городских ворот.

Мужчины снова переглянулись. Затем поднялись и пошли вслед за темноволосым.

Шанс побежал в другую сторону, затем погнался за белкой возле деревьев на берегу. Его звонкий лай эхом отдавался в скалах на противоположном берегу реки.

Мэллори с облегчением вздохнула. Она привыкла к здравомыслию женщин, обитавших в аббатстве Святого Иуды, и позволила себе забыть, как по-дурацки ведут себя представители обоих полов, когда стараются покрасоваться друг перед другом.

– Отлично исполнено! – раздался звучный голос позади нее.

Саксон! Должно быть, он появился на пустыре во время ее стычки с мужчинами.

– Я попросила мужчин удалиться! – сказала она, не взглянув на него. – Они согласились, и, я надеюсь, вы последуете их примеру.

– У них у всех, вместе взятых, не наберется и половины мозгов одной курицы. Я тихонько побуду здесь. Клянусь, что не скажу ни единого слова!

Весело помахивая хвостом, мимо пронесся Шанс, поприветствовал Саксона и снова принялся разыскивать что-то в траве.

«Предатель!» – хотелось Мэллори крикнуть вслед собаке. Но как могла она обвинять животное, когда у нее самой сердце радостно забилось в груди в ответ на его комплимент?

Девушка закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Затем медленно выпустила воздух сквозь сжатые губы и лишь после этого повернулась к Саксону. Невозможно было вообразить, что он не станет раскрывать рта, потому что у него всегда находились критические замечания по любому поводу. Мэллори как раз собиралась сказать ему это, но у нее перехватило дыхание. Она смогла только безмолвно смотреть, как ветер незримыми пальцами перебирает пряди его волос. Ей хотелось сделать то же самое, обнять его и, оттолкнув в сторону лютню, прижать к груди.

– Обещаю, что буду нем как рыба! – Глаза его сверкнули.

Ей следовало отвести взгляд. Мужчинам хватило ума поступить именно так, когда она обрушилась на них. И Саксон был прав, пока мозги их плавали в вине, которого они напились вдоволь, у них не оставалось ни капли здравого смысла. Но у нее-то не такие куриные мозги, как у них! И она не одурманена выпивкой. Необходимо отвести от него взгляд.

Но это было выше ее сил, а он, приложив палец к своим губам, тихо прошептал:

– Ш-ш-ш! – Мэллори продолжала смотреть на него, а Саксон приложил палец к ее губам и повторил: – Ш-ш-ш!

Она схватила его ладонь, сжала ее, и их пальцы сплелись. Он склонился и, продолжая смотреть Мэллори прямо в глаза, поцеловал ей руку.

Когда он отпустил ее руку, Мэллори не смогла вынуть из его ладони. Она понимала, что выглядит глупо, но была в силах пошевелиться. С легкой улыбкой он направился к тому месту, где прежде сидели мужчины. Еще прежде, чем он успел стянуть с плеча лютню, леди Элита подлетела к нему и обхватила руками его шею.

– О, Саксон, как мило, что вы пришли посмотреть на нас! – Прильнув к нему, она ткнулась ему в шею чуть ниже бороды. – Вы собираетесь сочинить о нас балладу?

Мэллори не стала дожидаться его ответа. Легкая усмешка на губах Саксона достаточно ясно говорила о том, что он польщен знаками внимания прекрасной дамы. Как могла Мэллори забыть, что он такой же вероломный негодяй, как все остальные мужчины?

Гордо выпрямившись, Мэллори обратилась к женщинам:

– Леди! Перерыв в ваших занятиях слишком затянулся! Прошу всех подойти сюда!

Она не знала, захочет ли леди Элита покинуть Саксона, блондинка поспешно подбежала к ней и протянула руку луком, который все еще держала Мэллори. Когда леди Элита оглянулась через плечо, а Саксон подмигнул ей, Мэллори поняла, что кокетливой блондинке очень хочется покрасоваться перед ним.

– Не этот лук, – сказала Мэллори. – Это мой. Для вас приготовила другие. – Она указала на кучку луков, которые смастерила из заготовок, найденных среди запасов мастера Ивона.

Женщины сгрудились над ними. Послышался треск, и следом чей-то пронзительный вскрик:

– Вы сломали мой лук!

Леди Элита протиснулась мимо остальных и подняла лук. Ошеломив Мэллори, она вложила в лук стрелу. Где она ее взяла? Заметив наконечник еще одной стрелы, торчавший из-под манжеты длинного рукава леди Элиты, Мэллори удивилась, как эта блондинка могла оказаться такой легкомысленной и самонадеянной, что вообразила, будто может послать стрелу в цель, впервые взяв лук в руки.

– Нет! Нельзя так держать лук! – Мэллори подбежала к леди Элите, которая, пытаясь установить стрелу на тетиве, нацелила ее прямо себе в ступню.

– Берегитесь! – воскликнул Саксон.

Вокруг послышались крики и лай. Мэллори схватила леди Элиту за руки и повернула их кверху как раз в тот момент, когда блондинка выпустила стрелу.

Стрела унеслась далеко в небо. Женщины в страхе разбежались в стороны, но стрела упала на землю, не причинив никому вреда.

– Из-за вас я промахнулась! – воскликнула леди Элита.

– Да! Не прострелили собственную ступню!

– Не говорите глупостей! Я не собиралась стрелять себе в ногу! – Схватив вторую стрелу, леди Элита опять зарядила лук и подняла его.

Мэллори надавила на ее руки, опустив лук вниз. Стрела затерялась в траве.

– Вы опять помешали мне выстрелить! – сердито воскликнула леди Элита. И вскрикнула скорее от удивления, чем от боли, когда Мэллори вырвала лук у нее из рук.

– Хватит! – сказала Мэллори строгим тоном, который заставлял учениц в аббатстве более внимательно относиться к ее замечаниям. – Если вас не волнует безопасность ваших подруг, подумайте о других.

– Каких еще других?

– Вон там! – Мэллори указала в сторону реки, где под деревьями прогуливалась женщина в сопровождении двоих мужчин.

Леди Элита закатила глаза.

– Уж очень вы беспокойная!

– Лук – не игрушка! Это… – Мэллори осеклась, увидев, что женщина и двое мужчин вышли из тени, окружавшей деревья. Девушка обомлела.

Женщина оказалась королевой Элеонорой.

Леди Элита издала булькающий звук и поспешно отодвинулась от Мэллори. Остальные женщины застыли, кто где стоял, а сама Мэллори почувствовала, что не в силах пошевелиться.

Крепкая ладонь подхватила ее под локоть. От безобидного прикосновения по руке сразу же распространилось тепло, и Мэллори догадалась, что это пальцы Саксона удерживают ее руку. Оторвав взгляд от королевы, направлявшейся к ним вместе с Мозе и Манго, двумя телохранителями, девушка взглянула на Саксона. Лицо его помрачнело, и Мэллори поняла, что он, также как и она, подумал, что случайная стрела могла с легкостью сразить королеву.

Мэллори опустилась на колени, но сразу же поднялась, как только королева Элеонора сказала:

– Встань, леди Мэллори, и расскажи мне, как продвигаются твои занятия с моими дамами.

– Они пытаются освоить основы искусства стрельбы из лука, – ответила девушка, радуясь тому, что ее взгляд упирается в подол платья королевы. Ей не хотелось бы посмотреть в глаза ее величеству, когда в словах ее содержалось так мало правды. Стрельба из лука интересовала дам гораздо меньше, чем заигрывания их воздыхателей. Мэллори сомневалась, что ей удастся хоть чему-нибудь их научить.

– Вы терпеливая наставница.

– Стараюсь быть такой.

Девушка сердито взглянула на Шанса, который злобно рычал, уставившись в сторону деревьев, расположенных дальше вдоль реки. Мэллори не имела возможности оглянуться через плечо и выяснить, что беспокоит собаку, а также не могла выбранить пса, пока разговаривала с королевой. Положив ладонь собаке на голову, она слегка шлепнула ее, рассчитывая отвлечь от белки или кролика, вероятно, прятавшихся в тени.

Королева улыбнулась:

– Я знаю, леди Мэллори, что тебе нелегко приспособиться к жизни и нравам Пуатье, но высоко ценю твои усилия.

– Благодарю вас, ваше величество.

– Саксон, ты помогаешь…

Слабый свист раздался позади Мэллори, и она среагировала скорее инстинктивно, чем сознательно. Отбросив в сторону лук, она схватила королеву за руку и повалилась на траву. Вопли и крики поднялись со всех сторон, когда королева Элеонора упала на землю рядом с девушкой.

Гневные руки оттащили ее от королевы и поставили на ноги, а женщины, которых она обучала, продолжали громко вопить и визжать. Собака яростно заливалась лаем. Мэллори ощутила у горла нож. Она вздохнула, пытаясь заговорить, и острие ножа проткнуло ей кожу.

– Не смейте! – закричал Саксон.

– Помалкивай, трубадур! – прорычал де Мозе, приставив меч к груди Саксона. – Она напала на королеву и теперь узнает цену подобного предательства!

– Я вовсе не нападала на королеву, – прошептала Мэллори. – Я спасала ей жизнь. – Она посмотрела на Саксона. Гримаса ярости и отчаяния исказила его лицо.

– Ты лживая сука! – злобно выпалил мужчина позади нее. – Это последняя ложь, которую тебе удалось произнести! – Он повернул нож так, что она смогла его видеть, и приготовился перерезать ей горло.

– Стойте! – Это был голос Королевы. И по ее тону было ясно, что она взбешена не меньше, чем Саксон. – Отпустите леди Мэллори! Немедленно отпустите ее!

Манго убрал нож от горла девушки, но так сильно толкнул ее, что она снова упала на колени.

Дружеская рука протянулась к ней. «Рука королевы», – сообразила Мэллори, увидев золотые кольца на пальцах. Она оперлась на эту руку и медленно поднялась на ноги. Влажная струйка стекала вниз по ее шее, Мэллори знала, что это кровь из пореза, но не подняла руки, чтобы стереть ее.

– Объяснись, миледи! – сказала королева все тем же гневным тоном.

– Если позволите… – Девушка указала в пространство позади королевы.

Королева кивнула, плотно сжав губы.

Мэллори сделала всего шаг и пошатнулась. Мысленно проклиная свою слабость, она испытала огромное облегчение, когда Саксон сказал:

– Позвольте мне, леди Мэллори!

– Благодарю вас!

Вместе с другими она наблюдала, как он устремился по траве к двум стрелам, видневшимся неподалеку.

Одна стрела отлетела далеко вправо, другая вонзилась в землю совсем близко от королевы. Никто не произнес ни слова, пока Саксон не возвратился, протягивая ей стрелы. У одной из них было погнуто древко. Девушка взяла их и, прежде чем передать стрелы королеве, выпрямила погнутую стрелу, оснащенную перьями с белыми кончиками.

– Две стрелы! – Королева Элеонора внимательно осмотрела их, затем спросила: – Не понимаю, леди Мэллори, что означают эти стрелы?

– Мои ученицы еще не готовы стрелять из лука, поэтому я сегодня не брала с собой стрел. Одна из дам в порыве энтузиазма принесла две стрелы, но обе они валяются здесь на земле. Как вы можете видеть, они изготовлены мастером Ивоном. Те, что вы держите в руке, не его работы, потому что он всегда использует только перья серых гусей. Я услышала звук приближающихся к нам стрел. – Девушка твердо взглянула в глаза королеве. – Приближающихся к вам стрел. Времени предупредить вас у меня уже не было, поэтому я сделала то, что успела. Если каким-то образом я оскорбила вас своими действиями, нижайше прошу вас меня простить.

– Совершенно ясно, что ты спасла мне жизнь, леди Мэллори! Этого я никогда не забуду.

– Простите мне мою дерзость, ваше величество, но лучше вам не покидать пределов городских стен, там вы будете в большей безопасности.

– Мудрый совет! – Королева вернула стрелы Мэллори. – Я уверена, что ты сообщишь мне, если узнаешь что-то новое об этом происшествии.

Махнув рукой своим раздосадованным телохранителям, Элеонора вместе с ними направилась к городской стене, шествуя так спокойно, словно ничего не случилось. Дамы поспешно устремились за ними.

Саксон повертел стрелы, которые девушка держала в руке.

– Вы услышали полет этих стрел?

– Меня насторожил Шанс. – Мэллори указала на собаку, которая что-то вынюхивала поддеревьями. – Он все время рычал и смотрел в том направлении. Сначала я не обратила на это внимания. Затем услышала тихий звук, который мне много раз приходилось слышать прежде.

– Звук, который может распознать только опытный лучник.

– А лучник, выпустивший эту стрелу, – девушка подняла вверх стрелу, которая была погнута, – был совсем неопытен, потому что стрела далеко отклонилась от цели. – Она нахмурилась. – Странно!

– Что странно?

– Обе стрелы, похоже, прошли одним путем, словно были выпущены из одного лука.

– Это возможно?

Мэллори пробежалась пальцами по древку.

– Не думаю. Когда я только начинала учиться, то пыталась стрелять сразу двумя стрелами. Мне это не удалось.

– Если вы не сумели этого сделать, сомневаюсь, что это удалось бы кому-то другому. – Саксон посмотрел на собаку и вздохнул. – Теперь нет никакого смысла начинать преследование. Стрелки уже, без сомнения, укрылись в безопасном местечке.

– Да, но мы предупреждены. Типы, которые хотят убить королеву, очень отважны и дерзки.

– Иного и не может быть, ведь королеву хорошо охраняют. Я все думаю, кто же мог стрелять?

– Оперение их стрел имеет белые кончики. Я видела стрелы с белым оперением в колчане у посыльного короля Франции.

– Значит, вы обвиняете короля Людовика – бывшего мужа королевы и ее теперешнего союзника – в организации покушения на ее жизнь?

Мэллори осторожно покачала головой, стараясь не обращать внимания на саднящую боль от пореза на шее.

– Я всего лишь сказала, что стрелы Бертрама, как и эти, оснащены белыми перьями. Может, кому-то выгодно бросить тень подозрения на короля Людовика, а может, французский король действительно в этом замешан.

– Таким образом, мы ничуть не приблизились к разгадке того, кто выпустил эти стрелы.

– Да. – Мэллори снова покачала головой и поморщилась.

Саксон нахмурил брови.

– Порез очень глубокий, Мэллори. Надо показаться лекарю.

– Хорошо. – Девушка наклонилась, чтобы поднять свой лук.

Саксон остановил ее, придержав рукой за плечо. Мэллори выпрямилась и взглянула ему в глаза. Стрелы выскользнули у нее из руки и упали на землю, когда он осторожно обнял ее за талию и привлек к себе. Прежде чем она успела промолвить хоть слово, рот его завладел ее губами. Это не был быстрый или поверхностный поцелуй. Он целовал ее пылко, пока губы ее не приоткрылись. Когда язык его скользнул в глубь ее рта, даря ласки, которые она не могла даже вообразить, Мэллори обвила его спину руками, поглаживая крепкие мускулы, казавшиеся слишком мощными для трубадура. Но для нее не имело значения, распевает ли он баллады для королевы или мчится по бранному полю на боевом коне. Все, чего ей хотелось, – это зарыться пальцами в его густые рыжевато-каштановые волосы, пока их поцелуй будет длиться.

Саксон оторвался от ее губ, и девушка запротестовала. Она замерла, когда его язык пробежался по контуру ее уха. Мэллори судорожно вздохнула от удовольствия, и Саксон с нежностью рассмеялся. Этот звук пронзил ее со скоростью стрелы, нашедшей цель. Девушка наклонила голову, чтобы он мог поцеловать ее за ухом, но внезапно застыла от боли.

– Простите, – прошептала она, – но мне очень больно, когда я двигаю головой.

– Нет надобности извиняться! – Саксон отступил назад, поднял с земли ее лук и выпущенные в королеву стрелы. Держа их в одной руке, он, свистнув собаке, предложил другую руку Мэллори. – Разрешите мне отвести вас к дворцовому лекарю. Эдес займется вашей раной. – Он обольстительно улыбнулся и прошептал: – А потом мне хотелось бы заняться вами.

Когда он подарил ей легкий быстрый поцелуй, Мэллори не смогла унять охватившую ее дрожь. Она не поняла только, была ли то дрожь от предвкушения вновь грядущего наслаждения, которое они делили, или от страха, что она позволит себе связаться с мужчиной, который, подобно ее отцу, любезничал с каждой женщиной, встречавшейся на его пути. Мэллори хватило смелости сбить с ног королеву, чтобы спасти ее жизнь, но она не знала, достанет ли ей мужества перенести горе и унижение, в свое время выпавшее на долю ее матери.

Вложив в голос всю холодность, на которую только была способна, девушка сказала:

– Мне кажется, вы забыли, зачем я здесь, Саксон!

Она высвободила ладонь из его руки и, отобрав у него свой лук, заторопилась уйти, пока сама не забыла, зачем приехала.

Глава 7

Саксон снова слонялся по деревянной набережной реки Клэн. Как и всегда здесь, запах тины и дохлой рыбы смешивался со смрадом отбросов и сточных вод, сливаемых в реку. Над ним, на высоком берегу, колокольни церквей города Пуатье темными силуэтами вырисовывались в лунном свете. Река еле виднелась в спустившихся сумерках, матросы либо спали на палубах своих суденышек, либо готовили лодки к предстоявшему утром отплытию.

Сколько еще времени ему придется ждать? За прошедший час Саксон все снова и снова задавал себе этот вопрос, хотя прекрасно знал ответ, как знал его и в тот вечер, когда увидел, как Мэллори высадилась с судна, полного наемников, направлявшихся на соединение с войсками короля Генриха.

Услышав громкие проклятия, Фицджаст оглянулся, взявшись за рукоятку кинжала, спрятанного под изрядно потрепанным плащом. Но, увидев, как двое мужчин обмениваются тумаками и один сбил другого с ног и повалил на грубый настил, он слегка расслабился. Ни Жака Злодея, ни его приятелей видно не было. Но все же Саксон оставался настороже. Злодей и его шайка были не единственными преступниками, слонявшимися возле причала в поисках легкой добычи.

Это ему стало ясно вчера, когда два лучника взяли на прицел королеву. Если бы не мгновенная реакция Мэллори, ему – да и любому другому – не было бы смысла оставаться в Пуатье. Пока он сам не нашел в траве упавшие стрелы, он не верил, что королеве грозит реальная опасность.

Он думал, что королева Элеонора преувеличивает, излишне тревожась из-за схватки между своими сыновьями и мужем, и отнесся к записке, посланной на стреле в комнату Мэллори, как к пустой угрозе.

Но он сильно ошибся. Мэллори, к счастью, поверила королеве на слово, приняв неощутимую угрозу как реальность. С ее удивительной способностью заметить приближающуюся стрелу она спасла королеве жизнь.

– Но сколько еще жизней унесет этот мятеж, который продолжается и теперь? – пробормотал Фицджаст себе под нос, понимая, что сыновьям королевы не хватило бы мужества продолжать схватку с отцом, случись им оплакивать свою мать.

Его внимание привлекли две лодки, скользившие по реке. Одна повернула к пристани. Даже в тусклом свете луны было заметно, что лодка глубоко сидит в воде, и Саксон поразился алчности капитана, так перегрузившего лодку в обмелевшей реке. При малейшем просчете лодка рисковала наскочить на мель или подводный камень и вообще утратить способность двигаться.

Точно так же, как теперь Саксон.

С досады он грязно выругался, извергая проклятия, способные смутить даже неотесанные отребья, обретавшиеся возле реки. Он так до сих пор и не сумел узнать, кто угрожает королеве. Не было ни одной зацепки, позволявшей думать, что след ведет на берег, разве что несколько отпечатков ног. Саксон предположил, что те, кто выпустил стрелы, имели сообщника, ожидавшего их с лодкой. Он чувствовал, что упустил что-то важное, но никак не мог сообразить, что именно.

Не удалось ему и разгадать тайну предупреждения, пущенного на стреле в окно Мэллори. Он перебрал всех обитателей дворца, способных стрелять из лука, но, судя по всему, ни один из них не имел возможности удалить Мэллори из дворца, лишив королеву ее защиты, да и не был в этом заинтересован. Когда он упомянул Бертрама де Пари, питавшего неприязнь к Мэллори, девушка рассказала ему, как отнеслась королева к подозрениям на его счет.

– Она была непреклонна, – сказала Мэллори. – Она считает Бертрама де Пари заслуживающим доверия, потому что он состоит на службе у надежного союзника.

– Союзы часто распадаются, – ответил он ей тогда.

Мэллори промолчала, что сказало ему о многом. Она не станет осуждать королеву, даже если с ней не согласна.

Но стрелу мог пустить кто угодно, включая тех, кого Саксон считал не умеющими стрелять. Не требуется особого мастерства, чтобы выпустить стрелу вверх, как доказала сегодня леди Элита. В особенности если окна такие широкие, как во дворце. Ни аквитанским герцогам, ни королю Генриху не могло прийти в голову, что дворец когда-нибудь подвергнется нападению. Лучнику, пустившему стрелу в окно Мэллори, всего-то и нужно было, что прицелиться примерно в том направлении и спустить тетиву. Влетит ли стрела в окно и упадет на пол или вонзится во что-то – или в кого-то – для него не имело значения. Важно было передать послание Мэллори.

Саксон мог бы сказать этому лучнику, что он напрасно потратил время. Подобное послание не могло напугать Мэллори де Сен-Себастьян!

Прочитав предупреждение, Мэллори побледнела. Но сразу же поспешила тайно поговорить с королевой Элеонорой. Даже Саксона не пригласили присутствовать при их беседе. А он пытался. Мэллори ничего не рассказала ему об этой встрече. Заметила лишь, что королева поблагодарила ее за сообщение о происшествии.

Всегда ли Мэллори де Сен-Себастьян так скрытна? Он почти ничего о ней не знал. Гораздо меньше, чем о ее отце. Но одно он знал точно: судя по тому, как она избегала его взгляда, даже когда он держал ее в объятиях, Саксон заключил, что эта девушка определенно что-то скрывает.

Ничего удивительного! Он еще не встречал в окружении королевы ни одного человека, которому нечего было скрывать.

– Саксон Фицджаст? Это ты? – раздался тревожный голос.

Держа руку на рукояти кинжала под плащом, Саксон стремительно повернулся к стоявшему позади мужчине.

– Ты так и будешь стоять столбом или все-таки поприветствуешь своего брата и поздравишь с прибытием в Пуатье? – спросил Годард Фицджаст.

Саксон, не отрывая руки от кинжала, оценивающе оглядел стоявшего перед ним в полоске лунного света мужчину. Годард был не так высок ростом, как он, но угловатые черты лица, резкость которых подчеркивал неровный шрам, пересекавший лоб прямо под шлемом, и спутанные пряди светло-каштановых волос казались почти неотличимы от его собственных. Можно было подумать, что шрам на лбу остался после скользящего удара мечом, из-за того, что меч предварительно задел кольчугу, но Саксон знал, что это результат падения с лошади.

Саксон выпустил рукоять кинжала и, заложив руки за спину, сплел пальцы под лютней, которую, исполняя обязанности трубадура при дворе королевы, всегда носил при себе. Отец их считал достойным занятием для мужчины исключительно участие в сражениях, будь то на турнирах или на поле боя. Годард, как первенец и наследник отца, вероятно, отличался той же узколобостью. Он скорее всего рассматривал положение трубадура как пустое и достойное сожаления растрачивание Саксоном полученного им прежде образования. Саксон напомнил себе, что еще не имел удовольствия объяснить брату, насколько подобные предположения опрометчивы, и не сможет этого сделать до тех пор, пока находится при дворе королевы.

– Зачем ты здесь? – холодно, в тон Годарду, спросил Саксон.

– Разве тебе не передали, чтобы ты дожидался моего прибытия?

– Мне приказали дождаться посланца короля. Я и подумать не мог, что им окажется мой собственный брат!

– Но вот я здесь! – Годард, широко раскинув руки, высокомерно улыбнулся Саксону, как часто делал в детстве.

– Ты должен был появиться две недели назад!

– Произошли кое-какие изменения.

Саксон кивнул. Годард не сообщил ему ничего нового по сравнению с тем, о чем он и сам уже догадался, слушая, как посыльный французского короля, осторожно выбирая каждое слово, разговаривал с королевой Элеонорой.

– Как, например, твое пребывание здесь, при дворе королевы, – сказал Годард, оглядывая берег. – Что заставило тебя связать с королевой свою судьбу? Она нарушила все клятвы, которые когда-то дата! Почему ты поверил, что она вознаградит тебя за преданность, как обещала?

– Я не намерен обсуждать это здесь! – ответил Саксон.

Годард зачастую вел себя так, словно был на несколько лет моложе Саксона, хотя на самом деле опередил его менее чем на полчаса, родившись вторым из тройни. Первый умер, не протянув и часа после рождения, а их мать проиграла битву за свою жизнь всего через день после того, как произвела на свет троих младенцев. Отец и мачеха обожали Годарда, наследника рода, он всегда получал все, что пожелает. Ему нанимали лучших учителей – хотя он сумел выучиться немногим больше, чем читать и писать свое собственное имя, – и самых опытных инструкторов воинского искусства и верховой езды. Саксону повезло, что ему разрешили присутствовать на уроках, но отца не заботило, как идут дела у его второго выжившего сына, и он отказывался признавать, что иногда способности Саксона далеко превосходили возможности его брата.

– Я не был уверен, могу ли доверять тебе, но наш молочный брат всегда утверждал, что на тебя можно положиться, – продолжал Годард.

– Как Бруно?

– Убит.

На этот раз проклятия Саксона громом прокатились вдоль речного берега. Но он сразу же понизил голос, заметив, что все головы повернулись в их сторону. Нельзя было допустить, чтобы скорбь из-за гибели молочного брата сгубила все дело, ради которого Бруно пожертвовал жизнью. Бруно Хамфри был несколькими годами старше Саксона и Годарда, и именно он добивался, чтобы Саксон в совершенстве овладел всеми навыками, необходимыми мужчине, чтобы доблестно служить своей стране и королю. Когда поведение Саксона не отвечало ожиданиям Бруно, наказание следовало незамедлительно, но всегда заканчивалось смехом. Ведро ледяной воды на голову или задание отыскать единственный помеченный стебелек в стоге сена – вот кара, ожидавшая Саксона, если он отлынивал от занятий или не мог ответить заданный урок. Каждый раз Бруно ставил перед ним задачу, потом помогал выполнять ее, и они вместе смеялись над теми промахами, что Саксон умудрялся допустить в этот день.

Бруно Хамфри был Саксону ближе, чем родной брат, чем любой из его единокровных братьев, даже Годард. Зная, что Бруно никогда не нарушил бы клятву верности, Саксон догадывался, что его молочный брат без колебаний бросился в самую гущу битвы.

– Мне очень жаль, – сказал он, зная, что Годард разделяет его чувства.

– Он часто говорил о тебе, и всегда с любовью. – Годард снова смерил брата оценивающим взглядом и добавил: – Надеюсь, он не напрасно верил в тебя.

– Я тоже надеюсь. – Саксон жестом пригласил брата подняться на крутой берег.

– Не ожидал, что попаду в Пуатье раньше королевских войск. – Годард тихо выругался. – Полагал, что к этому времени король уже прорвется сквозь ряды изменников.

Саксон не прореагировал на провокационные слова брата.

– Как долго ты собираешься здесь оставаться?

Густые брови Годарда, напоминавшие двух мохнатых гусениц, сурово сошлись на переносице. И брови, и выражение лица он унаследовал от отца.

– Мог бы и сам сообразить! Я пробуду здесь ровно столько времени, сколько понадобится, чтобы выполнить поставленные передо мной задачи!

Они с братом как раз пересекали пустырь перед городской стеной. Он понял ответ, потому что сам мог бы сказать то же самое. Неужели его старший брат так сильно изменился, что ему поручили секретное задание, требующее хитрости вместо его обычного хвастовства? Саксон очень надеялся на это. В противном случае Годард мог бы разрушить хрупкую завесу обмана, созданную его братом.

Направляясь к ближайшим воротам в город, Саксон внимательно осматривал берег. Небольшие группы мужчин виднелись кое-где в темноте, но никто, казалось, не обращал внимания на них с Годардом. Тут Саксон заметил парня, который посмотрел им вслед и поспешно отвел глаза.

Это его насторожило. Услышав позади звук шагов, Саксон быстро обернулся, выхватив кинжал, и увидел приближавшихся к ним четверых парней.

– Годард! – воскликнул он, надеясь, что боевые навыки его брата улучшились и по мастерству он не уступит устроившим им засаду мерзавцам. Видеть это он не имел возможности, потому что ему пришлось кинжалом отразить удар неприятельского клинка.

С облегчением он увидел, что это не меч. Нападавшие, в своей грязной рваной одежде, явно принадлежали к низшему классу, представители которого не имели мечей. Позади него раздался металлический лязг скрестившихся клинков. Годард носил при себе меч, значит, был в состоянии защитить себя. Теперь задача Саксона – сосредоточиться на схватке и сохранить свою жизнь.

Саксон взмахнул кинжалом. Нападавший отскочил назад, его туника порвалась еще больше. Со злобным рыком он взмахнул ножом и снова бросился вперед.

Саксон приготовился отпрыгнуть в сторону, чтобы уклониться от удара, но что-то просвистело над его головой. Нападавший повалился навзничь, в его плече торчала стрела. Нож упал на землю, и она окрасилась в алый цвет.

Саксон заметил, как мгновение назад лунный луч высветил что-то под рукавом нападавшего. Кольчуга! Грабитель носил кольчугу!

Подбежав к нему, Саксон схватил стонущего противника за тунику и, слегка приподняв с земли, требовательно спросил:

– Кто ты такой? Кто приказал тебе напасть на нас?

Удар кулака обрушился на его спину, повалив Саксона на раненого. Выпустив из рук негодяя, вопившего от боли, Саксон выругался. Кинжал! Куда он делся?

Прежде чем он успел найти его, лезвие другого ножа сверкнуло в темноте. Саксон отскочил назад. Нож прорезал воздух всего в нескольких дюймах от его живота. Он услышал, как Годард прокричал что-то, но Саксон не обратил внимания. Ему следовало сосредоточиться на противнике.

Где же его кинжал? Вон он! На земле, как раз позади раненого!

Саксон шагнул в том направлении, но вынужден был отпрыгнуть назад, потому что противник снова попытался ударить его ножом. Боль пронзила правую руку Саксона, и кровь заструилась по локтю.

– Что такое?.. – Напавший, разинув рот, округлившимися глазами смотрел мимо него.

Из темноты появилась Мэллори. Ее черные волосы свободно рассыпались по плечам, а колчан был порван и пуст. И прежде чем Саксон успел предостеречь ее, чтобы она спасалась от этих людей, одетых в кольчуги, она замахнулась луком, словно дубиной. Саксон ожидал, что лук треснет и сломается, врезавшись в напавшего на него злоумышленника, но сразу же понял, что оружие даже не коснется его. Девушка размахивала луком слишком близко к себе.

Но она предоставила Саксону шанс, в котором он так нуждался. Он бросился к своему клинку и услышал пронзительный вскрик. Обернувшись, он увидел, что отпущенная тетива хлестнула негодяя по щеке наподобие кнута. Тот снова вскрикнул и повернулся к девушке. Когда он замахнулся ножом, Мэллори схватила лук обеими руками.

– Не пытайтесь ударить его луком! – закричал Саксон. – У него руки длиннее. Он может…

Мэллори прыгнула в сторону негодяя, подняв правую ногу. Ближе к нему? Она что, совсем потеряла разум? Она что?..

Не веря своим глазам, Саксон увидел, как девушка внешней стороной стопы ударила противника в подбородок. Тот рухнул на землю, затем снова вскочил. Мэллори шагнула в его сторону, но он заревел, как раненый зверь, и убежал прочь.

– Вы… в порядке? – спросила девушка задыхаясь. Саксон хотел ответить, но мощная рука обвила его шею.

Он принялся извиваться, стараясь вырваться, прежде чем ему сломают шею.

– Саксон! – вскрикнула девушка.

Он посмотрел на нее, а рука сильнее сдавила ему шею. Он попытался вздохнуть, но воздух не достигал легких. Мэллори подняла правый кулак и с силой опустила его вниз и назад.

– Что? – умудрился вымолвить Саксон.

Рука продолжала душить его.

– Повторите! – Она снова проделала то же движение, но более решительно. – Делайте, как я! Немедленно!

Силы покидали его, вытекая, словно кровь из открытой раны. Он сжал пальцы в кулак и поднял руку, как это делала она. За спиной рычал его захватчик. Саксон понимал, что ему осталось жить считанные секунды. Он двинул рукой вниз и назад.

Его противник хрипло вскрикнул, когда кулак Саксона вонзился в него. «Между ног!» – сообразил Саксон, когда рука злодея обмякла и соскользнула с его шеи. Он быстро повернулся и увидел, что его противник согнулся вдвое. Задыхаясь, с мрачной улыбкой, Саксон ударил негодяя кулаком в лицо. Боль пронзила руку, но он не обратил на это внимания, тогда как его противник тяжело ударился о землю, застонал и затих.

Саксон поспешил туда, где Годард, изрыгая проклятия, яростно отбивался мечом от двоих парней, которые сразу же обратились в бегство, увидев, что к ним приближается Саксон, чтобы уравнять силы. Его брат двинулся было в погоню, но упал на одно колено. Подняв меч над головой, он продолжал ругать противников.

– Я в порядке, – сказал Годард, когда Саксон приблизился к нему, хотя темные струйки крови на его боку и левой ноге свидетельствовали об обратном.

– Ты ранен!

– Я в порядке. – Он вытер кровь, и Саксон понял, что это кровь не его брата. – Кто эти негодяи?

– Подозреваю, что это люди Жака Злодея, – спокойно ответила Мэллори из-за спины Саксона.

Годард поднялся на ноги и, не обращая на девушку внимания, повторил свой вопрос.

– Она права, – ответил Саксон. – Возможно, это люди Жака Злодея. Он вор, охотящийся за теми, кто слишком долго задерживается на берегу.

Саксон не стал открыто говорить о стальной кольчуге, сверкнувшей под грязными лохмотьями. Кольчуга вполне могла быть краденой, или же нападение могло оказаться не случайным. Пока у него нет доказательств, он не позволит всяким соглядатаям – или Мэллори – узнать о своих подозрениях. Саксон не знал, что она стала бы делать, а он хотел отомстить мерзавцам, осмелившимся напасть на них из засады.

– Больше они не решатся на это, – сказал Годард.

Саксону очень хотелось бы согласиться с братом, но если это действительно были люди Злодея, их ведь не остановило поражение и унижение, испытанное ими при последней встрече с Саксоном. Если же это были другие… Тогда, как и теперь, их спасло высокое мастерство. Не его. И не Годдарда, а…

– Как дела? – спросила Мэллори, прислонив лук к ноге, темные волосы обрамляли ее лицо, но, не в пример Саксону и его брату, она вовсе не запыхалась. Дыхание ее было ровным, а лицо невозмутимым. Если бы Саксон сам не оказался свидетелем ее подвигов, он предположил бы, что она всего лишь наблюдала за схваткой.

– Вы пошли за мной следом? – спросил Саксон.

– Да, потому что подумала, что вы рискуете нарваться на неприятности, покидая дворец без оружия, только со своей лютней. Я и не знала, что трубадуры тоже носят при себе кинжалы, но по крайней мере вы проявили немного здравого смысла, покинув дворец после того, как стемнело. Вы ожидали неприятностей? – Она слегка приподняла подбородок, встретив его яростный взгляд со спокойствием, имевшим целью еще больше разъярить мужчину или же вызвать в нем иную страсть, еще труднее поддающуюся контролю.

– Никаких неприятностей, с которыми мы не смогли бы справиться сами, – сказал Годард, прихрамывая, приблизившись к ним и стараясь по возможности не опираться всем весом палевую ногу. – Кто эта дерзкая, нахальная девка?

– Она…

– Я – леди Мэллори де Сен-Себастьян, та самая дерзая, нахальная девка, которая спасла вам жизнь. – Девушка снова закинула порванный колчан на плечо.

Не в силах сдержать себя, Саксон рассмеялся. Что за причудливую троицу они собой представляли! Годард хромал, должно быть, повредил колено, когда упал на землю, по руке Саксона струилась кровь, а Мэллори… Желание смеяться испарилось, когда он снова взглянул на нее. Но, осознав, что весь урон, понесенный ею, помимо разодранного колчана, ограничился лишь порванным шелковым покрывалом, Саксон испытал невероятное облегчение, которое разлилось по его жилам, подобно крепкому вину.

– Позвольте мне проводить вас во дворец, – продолжала Мэллори. – На улицах может оказаться опасно, в чем мы с Саксоном убедились в день моего прибытия в Пуатье. – Она снова взглянула на него, и он заметил отблеск холодной ярости, горевшей в ее глазах, когда она сражалась с их преследователями. – Вам следовало предупредить своего друга об опасности, Саксон!

– Да, конечно.

К его удивлению, девушка сразу осеклась. Неужели она постоянно ждет, что он станет ей возражать? Кивнув, Мэллори повернулась и пошла к воротам, возле которых стоял стражник и пялился на нее, разинув от изумления рот.

– Мэллори де Сен-Себастьян, – с насмешкой проговорил Годард, – следовало бы взять пару уроков хороших манер и научиться разговаривать с рыцарями подобающим образом.

– Уж не собираешься ли ты предложить ей изменить свои манеры? Достойная плата за ее помощь в схватке с нашими преследователями!

– Ей не следовало бы держать себя столь заносчиво, словно она ровня рыцарю!

– Она нам не ровня. – У Саксона болела голова, и он понимал, что не следует дразнить брата. И все же он испытывал то же раздражение и разочарование, что и Годард, хотя совсем по другой причине. Его терзал вопрос: кто же напал на них? Хотел бы он знать, где скрывается Злодей со своей шайкой, когда не рыщет в поисках новых жертв!

– Тогда ей следует научиться вести себя с теми, кто выше ее по положению!

– Выше? – Саксон звонко расхохотался. – Мы не превосходим ее по положению. Это одна из придворных дам королевы!

Годард вздрогнул и посмотрел вслед Мэллори, которая в этот момент разговаривала со стражником. Сдавленным голосом он спросил:

– У королевы есть придворная дама, которая умеет пользоваться луком для самозащиты?

– Не только луком. Ты сам видел. – Больше Саксон не сказал ни слова. Королева взяла клятву с каждого, кто побывал с ней в аббатстве Святого Иуды, никому не говорить о том, что они увидели или услышали в монастыре.

– Боюсь, мне придется задержаться здесь дольше, чем я рассчитывал, – мрачно произнес рыцарь. – Я и понятия не имел, что у королевы есть такие придворные дамы, как Мэллори де Сен-Себастьян.

– Это явилось сюрпризом для всех нас. – Саксон снова посмотрел в сторону Мэллори. – Большим сюрпризом, чем я мог предположить.

– Позвольте, я помогу, – сказала Мэллори, входя в комнату, где единственная зажженная свеча разгоняла мрак, если не считать пятна лунного света на неровном каменном полу.

В полутьме Саксон, перевязывавший Годарду ногу, оторвавшись от своего занятия, поднял на нее взгляд.

– Что вы тут делаете?

– Хотела убедиться, что ваши раны будут перевязаны. – В руках девушка держала чашу с водой, от которой шел пар. – Вам нужно еще воды?

– Да, благодарю вас.

Сэр Годард возмущенно встряхнул головой.

– Убирайся вон, женщина! Мы сами можем позаботиться о себе! – Он скривил губы в презрительной усмешке. – Ты уже выступила в роли рыцаря. Теперь собираешься изображать оруженосца?

Поставив чашу с водой на стол, возле которого сидел Годард, Мэллори направилась прочь из комнаты. Закусив дрожащую нижнюю губу, девушка пыталась сдержать слезы, которые считала давно иссякшими. Еще один знак того, как напрасно надеялась она избежать унижений, преследовавших ее в прошлом. Как легко было избавиться от них за годы безмятежной жизни в аббатстве! Выходит, они поджидали ее за стенами обители, чтобы снова обрушиться на ее голову!

Мэллори не ожидала подобного оскорбления из уст сэра Годарда. Как только они вернулись во дворец и попали в освещенное пространство, ее поразило сходство этих двух мужчин. Когда Саксон объяснил, что они братья, различающиеся всего несколькими минутами по возрасту, она заново осмотрела их оценивающим взглядом. Саксон был выше и несколько шире в плечах. Сэр Годард отличался более свирепым видом и более объемистым животом – свидетельством того, что он привык к вольготной жизни и не отказывает себе в удовольствии поесть.

Услышав, что Саксон окликнул ее по имени, Мэллори сначала хотела не останавливаться, чтобы избежать ненужных вопросов, которые он, должно быть, намеревался задать. Но сообразила, что, поступив так, еще больше возбудит его любопытство.

Она обернулась и увидела Саксона, догонявшего ее в полутемном коридоре. Девушка не удержалась и вспомнила, как он слегка прищурил глаза, когда заключил ее в объятия перед тем, как она ушла от него возле реки. Словно боялся обнаружить свои истинные чувства, предположила она тогда, в особенности когда он поцеловал ее. Прикосновение его губ мало что сказало ей о нем, гораздо больше о ней самой.

Мэллори не пристало жаждать поцелуев мужчины. Все мужчины – вероломные псы! Если даже такая великолепная женщина, как королева Элеонора – или леди Беата де-Себастьян, – не сумела убедить мужчину хранить постоянство в своих привязанностях, на что могли надеяться остальные женщины? Гораздо лучше, решила она в аббатстве Святого Иуды, держаться подальше от мужчин с их обольщением!

Еще один зарок, который она нарушила, потому что ощущала каждое движение Саксона, как свое собственное. Она не хотела, чтобы их связывало что-то еще, кроме долга по отношению к королеве. Но тело не подчинялось ей. Она пылала в предвкушении его прикосновений, когда он приближался к ней.

– Позвольте мне извиниться за грубые слова Годарда, – тихо произнес Саксон.

Видимо, не хочет, чтобы брат его слышал, подумала девушка.

– Не ваше дело извиняться за брата.

– Верно, но я подумал, что все же следует перед вами извиниться.

Выражение его лица угрожало разрушить ее с таким трудом обретенное самообладание, потому что доказывало, что он ей не лжет. Голос королевы, говорившей о Саксоне, эхом прозвучал в ее голове: «Если только он не играет на лютне или не читает стихи, можешь не сомневаться, что он абсолютно честен».

– Я высоко ценю ваше доброе отношение, – сказала она.

– Но примете извинения только от того, кто вас оскорбил.

– Извинение ничего не значит, если идет не от чистого сердца.

– Тогда я прошу вас извинить Годарда, потому что он неважно себя чувствует.

– Неважно себя чувствует? Мне показалось, он разъярен. Его тон напомнил мне голос моего отца, когда я вызывала его неудовольствие. – Мэллори тут же пожалела о сказанном. Она не собиралась упоминать о графе.

Саксон понизил голос и склонился к девушке:

– Годард иногда бывает настоящим ослом! Только никому не говорите об этом.

Мэллори рассмеялась. Назойливость Саксона помогла ей избавиться от уныния.

– Так вы никому не скажете, правда? – спросил он, все еще хмурясь. – Моему брату было бы неприятно узнать, что я о нем так отозвался.

– Не скажу, но если кто-то еще узнает…

– Кто-то еще узнает, как только он откроет рот, но тогда он разозлится уже на того человека.

– Как и на меня.

– И на меня. – Саксон улыбнулся. – Видите? У нас с вами гораздо больше общего, чем каждый из нас думал всего несколько дней назад.

– Почему вы не сказали мне, что ваш брат приезжает в Пуатье?

– Я не был уверен, что он приедет.

– Это его вы ждали, когда я приехала?

Саксон кивнул.

– Мне сказали, чтобы я ждал посланца, но я не знал, что это будет он.

– Зачем он приехал?

– Спросите об этом у него. – Саксон приподнял пальцем ее подбородок и прошептал: – У меня не было возможности сделать это, пока я наблюдал за вашей поразительной схваткой с нашими противниками.

– Вам неизвестно, зачем сюда приехал сэр Годард? – Мэллори оттолкнула его руку и отступила назад, болезненно поморщившись, потому что малейшее движение острой болью отдавалось в шее.

– Я сделал вам больно? – спросил Саксон. – Как заживает рана от ножа этого идиота Манго?

– Все в порядке. – Она перенесла свою досаду на Саксона. Гораздо легче злиться на него, чем позволить себе соблазниться его словами, которые он, вероятно, постоянно изливает на подвернувшихся под руку наивных дам. И все же она сочла своим долгом спросить: – Как ваша рука?

– Все в порядке, – ответил он в тон Мэллори. – Бывало и хуже. – Он поднял руку, словно собираясь взмахнуть мечом. – Даже трубадур должен уметь защитить себя!

– В особенности если он слоняется возле реки, где с судов выползают крысы.

– Годарду не понравилось бы такое сравнение.

– Вы же не думаете, что я имела в виду вашего брата. – Мэллори оглядела коридор и, убедившись, что он пуст, сказала: – Я говорила о типах, которые напали на вас, о тех, у кого под лохмотьями были надеты кольчуги.

– Вы тоже это заметили? – Он прищурился, и девушка задумалась, что же он пытается утаить на этот раз? – Тогда почему у реки вы упомянули Жака Злодея?

– Эти люди могли выполнять его приказ.

– Воры в рыцарских кольчугах?! – От нелепости подобного предположения Саксон презрительно фыркнул.

Мэллори скрестила на груди руки, подавляя искушение схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы вбить немного здравого смысла в его упрямую голову.

– Если они воры, то вполне могли их украсть.

– Бои идут далеко от Пуатье, так что мародерам здесь мало чем можно поживиться.

– Как бы то ни было, мы не знаем, связаны ли они с Жаком Злодеем.

– Верно, – нехотя признал он.

– Ничто не указывает на связь этих людей с теми, кто стрелял в королеву, – сказала Мэллори, пытаясь рассеять свое собственное беспокойство.

– Вам удалось узнать еще что-нибудь о стрелках?

– Я отнесла стрелы мастеру Ивону в надежде, что он заметит что-то, что ускользнуло от нас. Он обещал мне на днях дать ответ.

– На днях? Жизнь королевы в опасности!

– Ему это известно, поэтому он и торопится готовить стрелы для ее лучников. Мы также не знаем, связаны ли мерзавцы, напавшие на вас с сэром Годардом, с угрозой, посланной на стреле в мою комнату.

– На вас не нападали.

– Возможно, угроза адресовалась не мне.

– Ее послали в вашу комнату!

– Но это вы стояли тогда у окна на виду у любого, кто целился из лука.

Саксон открыл было рот, но тут же закрыл его. В глазах его появилось изумление, и он уставился на Мэллори, словно впервые ее увидел.

Очень тихо, опасаясь, что кто-нибудь может подслушать, девушка сказала:

– В свое время я не подумала об этом, но факты говорят сами за себя, Саксон! Стрелу пустили, когда вы сидели у окна. Так что предостережение скорее относилось к вам, чем ко мне.

– Или же к нам обоим. – В голосе его звучала тревога.

– Я только недавно во дворце. Чтобы узнать, что это окно моей комнаты…

– Нужно всего лишь иметь глаза. Говорю же вам, вы сидели у окна в то утро, когда приехали.

– Откуда вы знаете?

– У меня есть глаза. – Он подступил к ней ближе.

Тревожный сигнал вспыхнул в ее мозгу, побуждая отодвинуться. Однако Мэллори не шевельнулась, лишь гордо вздернула подбородок.

– Вы за мной следили?

– Я случайно увидел вас у окна, когда был в саду. – Он подошел еще ближе. – Кто-нибудь еще тоже мог вас увидеть, в том числе и тот, кто пустил стрелу, которая, по вашему мнению, предназначалась мне. По этой причине вы последовали за мной, когда я вышел из города?

Мэллори кивнула. Невозможно было произнести хоть слово, когда его палец, слегка касаясь, скользил по ее щеке, заставляя сердце учащенно биться.

– Я и не предполагал, что, поклявшись защищать королеву, вы взялись еще охранять всех при ее дворе.

«Не всех, – хотела сказать Мэллори. – Только тебя!» Но, не произнеся этих предательских слов вслух, она отвернулась от него, прежде чем успела, как ее мать, совсем потерять разум и позволить мужчине вынудить ее раскрыть свои мысли в обмен на его ласки.

– Если с вами что-то случится, королева будет переживать, – сказала девушка.

– Только она одна?

Мэллори сжала кулаки. Во имя Святого Иуды! Не хватало еще, чтобы он втянул ее в свои игры! Она предпочитает прямой, откровенный разговор, как в аббатстве.

– Представляю себе, как расстроится леди Элита и ее подруги, если вас не будет рядом, чтобы петь им баллады и туманить головы изящными стихами.

– Ведь вашу голову я не затуманил ничем подобным, верно?

Не успела она ответить, как низкий рев разнесся по коридору:

– Саксон! Как долго ты собираешься где-то болтаться? Мне нужна твоя помощь!

– Кажется, он решил, что вы его оруженосец, – сказала Мэллори под град проклятий, низвергавшийся через дверной проем.

Когда Саксон направился к двери, девушка поспешно спросила:

– Саксон! Сэр Годард видел… Видел, во что были одеты мерзавцы?

– Заметь он что-то необычное, непременно сказал бы б этом, – ответил Саксон.

– Саксон! – снова послышался крик. – Куда к черту ты провалился? Заканчивай поскорее с этой шлюхой, дай ей монету или две и возвращайся сюда, помоги мне!

Саксон улыбнулся Мэллори.

– Шлюха? Как Годард заблуждается на ваш счет! Скажи я ему, что вы прибыли из монастыря…

– Нет! Не вздумайте говорить об этом! Вы обещали королеве никому не рассказывать об аббатстве Святого Иуды!

– Я пошутил, Мэллори. – Саксон легким движением пальца, показавшимся ей восхитительно интимным, дотронулся до ее подбородка. – Но если он так сильно ошибся в вас, кто знает, что может взбрести ему в голову?..

Девушка даже не улыбнулась в ответ.

– На тех головорезах под лохмотьями были кольчуги… – Мэллори осеклась.

Саксон помрачнел, глаза его вспыхнули искренним чувством, которое ей так редко приходилось видеть.

– Что вы об этом думаете?

– Страшно произнести.

– Согласен. – Саксон хмуро посмотрел на дверь, за которой сэр Годард снова выкрикнул его имя. – Невозможно себе представить, что королеве грозит еще большая опасность, чем мы с вами предполагали.

Мэллори обхватила себя руками, а Саксон вернулся к Годарду и плотно закрыл за собой дверь. Заторопившись в свою комнату в покоях королевы, Мэллори подумала, что для того, чтобы успешно защитить королеву Элеонору, надо придумать что-нибудь экстраординарное. У нее было несколько идей, и она надеялась, что одна из них помешает врагу, который, возможно, находится совсем рядом и готовит следующий удар.

Глава 8

– Что тебе удалось узнать о стрелявшем в меня лучнике? – спросила королева Элеонора.

Она сидела в кресле у нетопленого камина в своих личных покоях. Дождь стучал по широкому откосу окна, выходившего в сад, объятый тишиной. Было очень душно.

Королева куталась в теплый плед, но на лице ее не выступило ни капли пота. Рядом с ней графиня Мария трудилась над вышивкой. Обе держались беззаботно, однако камеристка королевы Амария стояла у двери, словно охраняя ее.

– Пока я ничего не узнала, ваше величество, – с плохо скрываемой досадой ответила Мэллори.

– А насчет нападения на Саксона и Годарда Фицджаста на берегу реки тоже ничего не известно?

– Нет, ваше величество, – с горечью ответила Мэллори.

Королева Элеонора вздохнула и покачала головой.

– Я знаю, ты стараешься изо всех сил, леди Мэллори, но, может быть, я слишком многого ожидала от тебя после успехов других леди из аббатства Святого Иуды? – Она ласково улыбнулась Мэллори, чтобы смягчить упрек. – Я не обвиняю тебя. Только себя, потому что упустила из виду тот факт, что ты незнакома с Пуатье. Возможно, мне следовало поручить расследование этих дел кому-нибудь другому, лучше знающему город.

– Если такова ваша воля, я готова отойти в сторону и уступить кому-то еще право продолжить расследование и узнать правду, – сказала Мэллори, едва не давясь словами, которые так не хотелось произносить. Она успела уже забыть щемящее чувство горечи, опустошающее душу, и вот ей пришлось признать, что она разочаровала человека, которому страстно желала доказать, что многого стоит. Это чувство переполняло ее в замке Сен-Себастьян, усиливаясь всякий раз после разговора с отцом. За годы, проведенные в аббатстве Святого Иуды, Мэллори поверила, что достойна уважения, и вот она снова потерпела неудачу. Твердо встретив взгляд королевы, девушка произнесла: – Однако я прошу вашего разрешения продолжить расследование истинной подоплеки этих двух происшествий.

– Как и нападения на тебя вдень прибытия.

– Да. – Девушку не удивило, что, хотя она ничего не рассказывала королеве о Жаке Злодее и его шайке, Элеонора осведомлена о том, что случилось. Мэллори подозревала, что у королевы в городе повсюду свои глаза и это усиливает нетерпение и раздражение ее величества – как и самой Мэллори – из-за невозможности выяснить имена лучников, стрелявших в нее, и мерзавцев в кольчугах, прикинувшихся речными грабителями.

Другие сестры, которых вызвали из аббатства Святого Иуды, в точности выполнили возложенные на них задачи, и о них уже ходили легенды в стенах аббатства. Каждая из сестер монастыря мечтала получить свой шанс послужить королеве и пополнить пантеон героинь.

А Мэллори потерпела крах.

– Не вижу причин отстранить тебя от расследования, но при этом не забывай о своих обязанностях как одного из моих телохранителей, – сказала королева, взглянув на свою дочь.

Графиня оторвала глаза от вышивки и устремила холодный взгляд на Мэллори.

– Любой имеет право доказать, что королева доверяла ему или ей не напрасно. Ты так много сил отдала аббатству Святого Иуды, мама, что мне не хотелось бы думать, что пришел конец надеждам, которые ты возлагала на него.

Слова графини больно ранили Мэллори, но девушка не опустила головы. Под сомнение поставили не только способности Мэллори, но и будущее аббатства Святого Иуды.

– Благодарю вас, ваше величество! – сказала Мэллори, изо всех сил стараясь, чтобы голос ее не дрогнул. – Я клянусь, королева Элеонора, что найду тех, кто осмелился напасть на вас и тех, кто вам верно служит.

В ответ она услышала только:

– Благодарю, леди Мэллори. Мне нужно, чтобы ты вернулась после полуденной трапезы и оставалась рядом, пока я займусь кое-какими личными делами.

Поняв, что королева ее отпускает, Мэллори попятилась от кресла, в котором восседала королева, к выходу. Добравшись до двери, она склонила голову. Ей пришлось напрячь все силы, чтобы не повернуться и не выбежать стремглав из комнаты, пока слезы не хлынули из глаз. Она ни за что не станет плакать! Ни за что! Плач в любом случае только бы доказал, что она потерпела поражение. Но она не сдастся! Никогда! Просто не может себе этого позволить!

Мэллори стремительно шагала по коридорам. Едва забрезжил рассвет, и у девушки оставалось еще несколько часов до того, как она должна была приступить к своим обязанностям личного телохранителя королевы. Поэтому нельзя было терять ни минуты.

Когда Саксон постучал в дверь, ее отворила Руби.

– Доброе утро! – приветствовала она его.

Фицджаст одарил служанку своей самой любезной улыбкой, однако последнее время она не производила на женщину ни малейшего впечатления. Раньше Руби не оставалась безразличной к его обаянию, хихикая как девчонка, когда он поддразнивал ее. Все изменилось с тех пор, как ей поручили прислуживать Мэллори. Женщины превосходно поладили друг с другом, потому что обе принимали свои обязанности близко к сердцу и не позволяли отвлекать себя разными пустяками вроде многозначительной улыбки.

– Могу я поговорить с леди Мэллори? – спросил Саксон.

– Ее нет.

– Она не сообщила вам, куда отправляется?

Руби разразилась слезами.

Удивленный Саксон прошел в комнату. Обняв Руби за плечи, он проводил ее к креслу, усадил и направился к столу, где стояла початая бутылка вина. Налив в кружку изрядную порцию, он отнес ее рыдающей женщине.

Руби пробормотала что-то похожее на слова благодарности и отпила из кружки.

Заложив руки за спину, Саксон внимательно осмотрел комнату. Как он и предполагал, судя по странному поведению Руби, ни лука Мэллори, ни ее колчана не было видно. Она куда-то пошла, пытаясь выполнить обещание, данное королеве. Ему следовало убедить Мэллори дать клятву не покидать дворец без его сопровождения.

Опустившись на колени возле кресла служанки, Саксон, подождав, пока Руби сделает несколько больших глотков, почти опустошив кружку, Саксон спросил:

– Что она решила делать на этот раз, Руби?

– Утром она побывала у королевы и графини Марии. Мне она мало что рассказала об этой краткой аудиенции, но я подозреваю, что королева осталась недовольна тем, что лучники, стрелявшие в нее, до сих пор не найдены.

Саксон кивнул. Королева Элеонора предъявляла высочайшие требования к тем, кто ей служил. Некоторым это внушало любовь, но остальных приводило в бешенство. Большинство недовольных старались насолить королеве, распространяя сплетни и откровенную ложь, а также припоминая старые истории – вроде ее предполагаемой связи с родным дядей во время крестового похода, – порочившие ее репутацию. По мнению Саксона, королева не слишком-то отличалась от своего мужа. Оба были твердо убеждены в своем неотъемлемом праве властвовать и править, причем править, как им заблагорассудится. Никого из знавших эту королевскую чету не удивило, что дело дошло до открытой схватки, потому что каждый из супругов старался взять верх над другим. Если бы Элеонора родилась мужчиной, она, как герцог Аквитании, без сомнения, объявила бы войну королям и Франции, и Англии, вместо того чтобы выходить за них замуж.

– Леди Мэллори делает все, что в ее силах, – сказал Саксон, предполагая, что именно это хочет услышать от него Руби.

Но он ошибся. Служанка со стуком опустила кружку на стол и вскочила с кресла.

– Эти старания ее погубят!

Саксон медленно поднялся.

– Погубят? Вы от меня что-то скрываете, Руби?

– Я обещала молчать!

– Вы сказали, что ей грозит смерть. Теперь вы говорите, что поклялись молчать. Ваше молчание может привести к ее гибели! – Саксон наклонился вперед, упершись руками в стол и не позволяя Руби отвести глаза. – Вы знаете так же хорошо, как и я, что Мэллори сделает все возможное, чтобы доказать королеве, что достойна уважения и доверия. Она ни за что не отступит. Остановить ее может только смерть.

Руби судорожно вздохнула и задрожала.

– Я обещала ей, что ничего не скажу.

Саксон подошел к служанке, положил руки ей на плечи и сказал:

– Я высоко ценю ваше нежелание нарушить слово, Руби, потому что не собираюсь удерживать Мэллори от выполнения того, что она считает своим долгом перед королевой. Но я также знаю, что вы, как и я, не хотите, чтобы она погибла.

Служанка с облегчением кивнула.

– Пусть лучше она меня выгонит, чем я буду знать, что леди Мэллори умерла из-за того, что я не раскрыла рта, когда было нужно. Она что-то упомянула о рынке, возле которого строится новая церковь.

– Зачем?

– Чтобы найти его.

– Кого? – спросил он снова.

– Жака Злодея.

Саксон пулей вылетел из комнаты. Он слышал, как Руби что-то крикнула ему вслед, но не остановился. Необходимо остановить Мэллори, прежде чем она один на один встретится лицом к лицу с грабителем. Злодей заставит ее заплатить за то, что она унизила его и его дружков, и плата будет очень высокой.

Услышав впереди мерный стук капающей воды, Мэллори подняла фонарь выше. К аромату влажной земли примешивался легкий металлический запах. Девушка увидела перед собой широкую, заполненную водой впадину, и у нее не оставалось выбора, кроме как преодолеть эту преграду или повернуть назад и выбраться из пещеры. Одной из многих, расположенных под городом Пуатье. Крутые склоны обоих берегов реки Клэн были испещрены большими и маленькими отверстиями, ведущими в сложный лабиринт пещер, разукрашенных белым в тех местах, где из скалы вымывался известняк.

Вдруг Мэллори услышала позади себя звук потревоженного чьей-то ногой камня. Повернувшись, девушка вытащила свой короткий меч и приготовилась защищаться. Воспользоваться луком в извилистом туннеле было невозможно.

– Мэллори?

Звук ее имени таинственным многоголосым эхом разнесся по туннелю, но она сразу же узнала этот голос. Вдоль стены металось, приближаясь к ней, пятно света. Девушка вложила меч в ножны и снова подняла фонарь.

– Я здесь, Саксон!

Он появился из-за большого камня, почти перегородившего туннель. Над камнем виднелась большая дыра, где эта глыба, должно быть, когда-то являлась частью потолка. По краям дыры свисали небольшие сосульки, образованные камнем, а не водой.

Саксон принялся стряхивать пыль и паутину с волос, и Мэллори догадалась, что он побывал в нескольких пещерах, отпугнувших ее слишком толстым слоем паутины, закрывавшей вход. Она молча смотрела, как он отряхивал свою бледно-зеленую тунику и счищал грязь, налипшую на темно-зеленые лосины. Как бы ей хотелось, чтобы ее собственные пальцы проделали тот же путь!

Подняв ярко горящий факел, Саксон спросил:

– Во имя святой Радегонды, что вы здесь делаете?!

Все ее фантазии мгновенно увяли, подобно растениям, слишком долго лишенным солнца.

– Я разыскиваю…

– Я знаю, кого вы ищете! Жака Злодея и его сообщников! – Саксон встряхнул головой, и серая пыль посыпалась на его черный плащ, закрепленный на левом плече серебряной застежкой. – И что же вы собирались делать, если бы повстречали их под землей?

– Я хотела узнать, где они скрываются днем. Потом намеревалась вернуться и попросить вас помочь мне поговорить с ними.

Саксон рассмеялся, точнее, фыркнул, и этот звук эхом разнесся по извилистому туннелю. Отбросив плащ за правое плечо, чтобы освободить руку, он схватился за рукоять кинжала, который носил на боку.

– Вот так?

– Почему бы нет?

– Потому что Злодею нет никакого смысла разговаривать с вами. Он просто закончил бы то, что начал Манго, и перерезал вам глотку. – Саксон подступил ближе и провел пальцем по ее горлу, отняв руку прежде, чем коснулся заживающего пореза на шее.

– Но Жаку Злодею есть прямой смысл поговорить со мной. – Мэллори поставила фонарь на камень. – Если злоумышленники, напавшие на вас с братом, не имеют к нему отношения, значит, у него появились конкуренты в его и без того малодоходном промысле на берегах реки Клэн.

Саксон ответил не сразу, а когда заговорил, в голосе его послышалось восхищение.

– Должен признаться, что не учел данного обстоятельства!

– Но мне не удалось их найти. Я расспрашивала разных людей на базарной площади, но не узнала ничего определенного и подумала, что он, возможно, скрывается со своими дружками где-нибудь в пещерах, недоступных как для королевской стражи, так и для тех, других, напавших на вас с сэром Годардом. – Оглянувшись через плечо, она добавила: – Если Жак Злодей и его шайка скрываются за этой лужей, сегодня я их уже не найду.

Саксон протиснулся мимо нее и попытался разглядеть что-нибудь по ту сторону водной преграды. Мэллори сцепила пальцы за спиной, чтобы не поддаться искушению снять обрывок паутины, приставший к его тронутым солнцем волосам в том месте, где они прикрывали ухо.

– Не вижу способа преодолеть это препятствие.

Низкий рокот послышался где-то в глубине пещеры.

Потянуло ветерком. В нос ударил смрад старой и свежей мертвечины и гниющих отбросов. Мэллори поняла, что ветер проник через еще одно отверстие в скале, и подняла фонарь. Ей уже расхотелось продолжать расследование.

– Если тут и есть проход через эту лужу, – сказала она, – сегодня нам его не найти. Я хочу уйти отсюда прежде, чем еще какая-нибудь тварь заползет сюда и подохнет.

Держа перед собой факел, Саксон двинулся к выходу, Мэллори с фонарем в руке последовала за ним.

– Не стоит об этом беспокоиться, Мэллори, если только вы не боитесь пауков и жуков. Уверен, здесь полно летучих мышей, прячущихся в скалах у нас над головой.

– Пауки и жуки меня не волнуют. Я имела в виду нечто более объемистое.

– Чудовище, обитавшее в этих пещерах, давным-давно убито святой Радегондой. – Обняв девушку за талию, Саксон увлек ее к выходу из пещеры. – Святая жила тогда в монастыре Святого Креста, расположенном, должно быть, где-то у нас над головой, и народ Пуатье пришел просить ее заступничества против чудища Гран-Гуль, которое по ночам выбиралось из-под земли и пожирало горожан. Взяв кусочек истинного креста, святая Радегонда предстала перед монстром, бывшим наполовину драконом, наполовину змеей, и чудище сдохло

– Мы тоже можем воспользоваться помощью этой святой в борьбе с нашими противниками, – сказала Мэллори, огибая крупные камни в том месте, где туннель расходился в двух направлениях. Выбрав левый, чтобы выйти туда, откуда она пришла, девушка улыбнулась. – Теперь я поняла. Полученное мною предостережение означало, что следует остерегаться того, кто родился в пещерах.

– Бывают и двуногие чудовища.

– Я знаю, – прошептала Мэллори.

Резко повернувшись к ней, Саксон спросил:

– Кто повинен в том, что в вашем голосе звучит такая боль?

И девушке вдруг захотелось, чтобы Саксон узнал правду.

– Мой отец, – тихо промолвила она. – Он был взбешен тем, что родилась я, а не сын, которого он ждал. Он ни на минуту не давал мне забыть, что я разочаровала его с первого же своего вздоха.

– Мне очень жаль.

Мэллори была признательна ему за то, что он ничего больше не сказал. Она не искала сочувствия, только понимания. И нашла его. Теперь настала ее очередь полюбопытствовать почему?

Прежде чем девушка успела об этом спросить, Саксон сказал:

– Нужно поскорее выбраться отсюда. – И зашагал к выходу.

– Как вы меня нашли? – спросила Мэллори, перебираясь через очередной огромный камень вблизи от входа. – Я попросила Руби не говорить вам, куда я пошла.

– Я умею быть очень убедительным. – Саксон спрыгнул с камня и усмехнулся. Они уже стояли в полукруге света, проникавшего через отверстие в скале.

– Это меня не удивляет.

– Она очень беспокоилась о вас, Мэллори! Когда я упомянул, в какую беду вы можете попасть, она оказалась не в силах скрывать правду. А как только я узнал, что вы отправились на базар, мне понадобилось всего лишь выяснить, с кем вы разговаривали, и оттуда пойти по вашим следам. Мэллори стряхнула пыль с его волос

– Похоже, вас направили не туда.

Саксон поймал ее руку и привлек девушку к себе.

– Не будьте больше такой безрассудной, Мэллори!

Девушка попыталась высвободиться, но он крепко держал ее.

– Отпустите меня! – Как он мог оказаться таким понимающим в один момент и таким невыносимым в другой?!

– Вы достаточно умны, чтобы понять, что Злодея не разыскать подобным образом. Под городом Пуатье многие десятки пещер. Даже если он и скрывается в одной из них, то успеет ускользнуть, прежде чем вы его найдете. Мы должны придумать способ убедить его прийти к нам!

Мэллори перестала вырываться и повернулась к Саксону. Глаза его находились в тени, но его выразительный рот, обрамленный усами, был ярко освещен факелом в его руке и лучами солнца, проникавшими через вход. Тени длинных известняковых пальцев, тянувшихся с потолка, исчертили его щеки. Мэллори представила себе, как такие тени исполосуют лицо Жака Злодея, когда он будет сидеть за решеткой в ожидании королевского суда

– Что вы задумали? – спросила она

– Западню.

– С какой приманкой?

Саксон усмехнулся:

– Я хотел попросить Годарда, но мой брат избегает ситуаций, в которых может пострадать.

– Значит, вы собираетесь сами выступить в роли наживки?

– Если только вы не пожелаете пойти добровольцем!

– Я согласна.

– Надеюсь, вы понимаете, что я просто пошутил? – тихо произнес он.

– А вот я не шучу. И вам это хорошо известно!

Саксон освободился от факела, сунув его конец в щель, обнял девушку. Забрав из ее руки фонарь, он поставил его на небольшой выступ в скале. Взяв Мэллори за подбородок, Саксон поцеловал ее сначала в левую щеку, затем в правую. Взяв в ладони его лицо, девушка приблизила его губы к своим, не в силах преодолеть желание ощутить вкус его губ.

Саксон прижал ее спиной к шершавой стене пещеры. Мэллори могла бы поклясться, что мускулы на его груди так же тверды, как скала позади нее. Девушка обняла его, не обращая внимания на тревожные колокола, звучавшие в ее мозгу. Да, все мужчины вероломны, в том числе и Саксон, но в данный момент он самозабвенно целовал ее! Саксон обхватил ладонями ее ягодицы, прижавшись к им бедрами и твердой мужской плотью. Мэллори лихорадочно вздохнула, и его язык проник в ее рот.

Он прошептал ее имя, или ей это только показалось? Она не слышала ничего, кроме бешеных ударов своего сердца и ровного стука мелких камней, сыпавшихся на землю.

Падающие камни?! Она рванулась из его рук и закричала:

– Саксон! Вход! Он рушится!

Его изумленный взгляд посуровел, когда он оглянулся на свет. Мэллори увлекла его к выходу. Головой вперед она выбросилась из отверстия. Вокруг них дождем сыпались камни. Мэллори вздрогнула, когда один из них задел ее левое плечо. Увлекая Саксона прочь от входа, девушка взглянула вверх и увидела мужчину, пытавшегося столкнуть на их большой валун. Мэллори перекатилась на ноги, одновременно доставая стрелу и заряжая лук. Стрела полетела в мужчину. Он хрипло вскрикнул, и в тот же миг огромный камень с грохотом совался со скалы.

Крепкая рука обхватила девушку за талию и рывком оттащила с пути катящейся вниз глыбы. Раздался громкий всплеск. Это глыба свалилась в реку. Мэллори стряхнула руку Саксона и потянулась за другой стрелой.

– Не нужно, – сказал он, задыхаясь от ярости. – Кто-то вытащил его наверх на веревке. Пока мы доберемся до вершины скалы, они уже уйдут.

Но Мэллори не собиралась признавать поражение. Подбежав к камням, окружавшим вход в пещеру, она принялась карабкаться на скалу, цепляясь за выступы камней. Она услышала, как Саксон выругался, но затем быстро догнал ее и перегнал, взбираясь по отвесной стене, словно паук по паутине. Когда он добрался до плоского уступа, с которого злоумышленник сбрасывал камни, на Мэллори посыпалась земля. Она выплюнула ее изо рта и ухватилась за руку, которую Саксон протянул ей, чтобы помочь преодолеть последние несколько футов.

– Для вас есть что-нибудь невозможное, за что бы вы не взялись? – спросил он, отряхивая левую руку, покрытую кровоточащими ссадинами.

– Я обещала…

– Да, знаю, вы обещали королеве найти тех лучников, но мы могли бы подняться по дороге, ведущей в монастырь, а затем снова спуститься.

Мэллори, пропустив его слова мимо ушей, опустилась на колени и осмотрела то место в скале, откуда был сброшен камень.

– Видите эти царапины на других камнях? Ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы отправить этот камень вниз. Если бы мы не остановились перед входом, ему бы не хватило времени столкнуть его и запереть нас внутри.

– Вы не можете быть уверены в этом. Он как раз пытался его столкнуть, когда мы вышли. Осыпавшиеся мелкие камни доказывают это. – Саксон пнул ногой осыпь, и камешки покатились в воду.

– Ваш враг становится все более безрассудным, Саксон!

– Мой враг? Вы тоже находились в пещере.

– Но нападение произошло после того, как вы вошли в пещеру. Если предположить, что послание на стреле адресовано вам, тогда становится ясным, что и это нападение было совершено на вас.

– Я так не считаю. – Саксон еще раз пнул осыпь. Что-то сверкнуло у него под ногой.

– Что это? – Мэллори протиснулась мимо него в узком пространстве и подняла с земли предмет, блестевший в лучах солнца. Это оказалась латная рукавица, хорошо смазанная маслом, без малейших следов ржавчины. – Должно быть, он обронил ее.

Взяв рукавицу, Саксон повертел ее в руках, осматривая со всех сторон. Затем слегка присвистнул.

– Эта рукавица не от нормандских доспехов, Мэллори. Она французская.

– Французская? Неужели король Людовик и вправду враг королевы Элеоноры?

– Надеюсь, что нет. Даже если предположить, что король не изменил своего намерения поддержать младшего короля и королеву, кто-то может пытаться вбить клин в этот непростой союз, создавая видимость того, что за всеми этими нападениями стоит король Людовик.

– Мы не можем знать это наверняка.

– Да, не можем. Теперь мы ни в чем не можем быть уверены.

Мэллори взяла у него рукавицу и сунула в колчан.

– Нам известно только одно. Те, что пытались устрашить нас, действуют все более отчаянно. Теперь они собираются нас убить. Должно быть, мы близко подобрались к разгадке.

Глава 9

Мэллори оглядела просторный зал. Он был переполнен, но в отличие от замка ее отца мужчинам предназначались места внизу, вдоль стен, в то время как женщины располагались за столом на возвышении, где восседала королева рядом со своей дочерью. В зале то тут, то там раздавался смех, а сладкое благоухание наводило на мысль, что дело происходит в каком-то заморском дворце восточного калифа.

Это огромное помещение пристроили ко дворцу по распоряжению королевы, и она очень любила проводить время в этом просторном зале в окружении своего двора. Широкое окно щедро пропускало свет, открывая взору забавные лица, высеченные под сводом. Меньшие окна были открыты, и сквозь гул разговоров можно было слышать стук каменщиков, работавших на строительстве церкви за стенами дворца.

Передвигаясь по каменной скамье вдоль одной из стен, Мэллори задавалась вопросом, долго ли еще будут продолжаться эти дебаты. Она сидела здесь уже много часов подряд, почти весь день. Девушка пришла сюда вместе с королевой, когда многие уже нашли себе место в зале. Большинство собралось на ступенях, ведущих к каминам на возвышении под большим окном, за которым становилось все темнее из-за грозовых облаков, сгущавшихся с самого утра. Никто еще не ушел, а разговоры бесконечно вертелись вокруг того, возможна ли истинная любовь в браке или же любовь существует лишь, когда ее свободно дарят друг другу любовники.

Никогда еще Мэллори не было так скучно. Что за нелепый способ потратить день! Всего несколько часов назад она пробиралась по пещере в поисках преступника и его шайки. Она не побоялась летучих мышей и жуков и едва не была похоронена заживо. Она даже осмелилась уступить жадным поцелуям Саксона.

А тут такая скука!

Мэллори изнывала от досады из-за пустой траты времени на бессмысленные разглагольствования, ощущая свою полную бесполезность и бессилие, как слабо натянутая тетива. Прислушавшись к разговору, девушка поняла, что никто никого не сумел убедить изменить свое мнение. Неужели всем этим людям больше не на что тратить свое время? Им следовало бы подготовиться на тот случай, если король Генрих Старший разобьет объединенные войска своих сыновей и французского короля и обратит свой гнев против Пуатье. Сама Мэллори предпочла бы научить всех женщин в зале тому, как защищать себя и королеву.

Те женщины, которых она обучала, мало чего достигли, но даже начальных навыков могло оказаться достаточно, чтобы обескуражить воинов короля, если бы они начали штурмовать Пуатье. Хотя король Генрих Старший, возможно, и собирался выжечь все деревни и поля к северу от города, он, по слухам, любил Пуатье так же сильно, как его королева. Поэтому жители рассчитывали, что даже если события развернутся не наилучшим образом, и королевская армия появится у стен Пуатье, король пощадит город. Мэллори очень надеялась, что это так, потому что ее ученицы скорее пронзят стрелами друг друга, чем нападающих.

Она склонилась вперед, упершись локтями в колени. Ее вчерашний поход к мастеру-лучнику не увенчался успехом – он попросил ее зайти на следующий день. Сколько же времени ему требуется, чтобы исследовать две стрелы?!

Подперев ладонью подбородок, девушка оглядела зал, как делала каждые несколько минут с того момента, как пришла. Похоже, никто не покушался причинить вред королеве, но Мэллори, с трудом сдерживая зевоту, не позволяла себе успокоиться и потерять бдительность. Ей хотелось бы иметь при себе лук и колчан, но королева настояла на том, чтобы ее Двор Любви был свободен от оружия. А без лука девушка чувствовала себя уязвимой.

– Вы позволите? – спросил мужчина.

Мэллори выпрямилась, а мужчина указал на тянувшуюся вдоль стены каменную скамью, на которой она сидела. Он одарил ее теплой улыбкой, блеснувшей в его голубых глазах, поразительно контрастировавших с темными волосами. Черты его лица, удивительно правильные, больше подходили женщине, чем мужчине, и Мэллори удивилась, почему он не отрастил усы, такие, как у Саксона.

– Конечно, – сказала она, подвинувшись так, чтобы он мог сесть на скамью рядом с ней и леди Вайолет. Эта дама старалась держаться как можно дальше от Мэллори, хотя и пыталась не показывать этого. Девушка заметила, что леди Вайолет исподтишка взглянула на мужчину, усевшегося на скамью, и губы ее тронула легкая усмешка. Мэллори задумалась, какую еще озорную проделку замыслила эта дама?

Выбросив леди Вайолет из головы, Мэллори добавила:

– Я…

– Леди Мэллори де Сен-Себастьян! – Судя по выговору, он был родом из южных областей Аквитании, где изъяснялись на наречии, резко отличном от языка, принятого в Нормандии и Англии. – Сомневаюсь, что в Пуатье найдется хоть один человек, не наслышанный о вас, миледи.

– В самом деле?

Молодой человек улыбнулся:

– Вашу отвагу при спасении жизни нашей высокочтимой королевы Элеоноры прославляют во всех уголках!

– Я сделала только то, что сделал бы любой на моем месте.

– Ваши слова служат лишним доказательством вашей скромности, о которой я тоже наслышан. – Он склонился к девушке и заговорщически прошептал: – Надеюсь, ваша отвага поможет защитить и меня.

– Разве вы в опасности?..

– Ландис Д'Амбруаз, – представился он, снова склонив голову. – Боюсь, я сильно рискую, миледи. Когда Двор Любви последний раз собирался здесь, я слишком поспешил со своими оценками и, осмелюсь сказать, оказался в центре внимания нескольких взбешенных женщин. Теперь мне нужен защитник одного с ними пола для охраны.

Мэллори с трудом удалось сдержаться, чтобы резко не оборвать его. Как можно заниматься такими глупостями, когда муж королевы и ее сыновья втянуты в войну?!

От необходимости отвечать девушку избавили громкие приветственные возгласы, раздавшиеся под высокими сводами. Саксон медленно подошел и остановился перед столом королевы. Взяв в руки лютню, он поклонился королеве, а затем всем остальным.

– Какой историей ты нас порадуешь сегодня, Саксон? спросили королева Элеонора.

– Сегодня я поведаю вам историю Гаруафа, благородного барона, которого очень любили его подданные. – Саксон указал в сторону ступеней, и королева кивнула.

Усевшись, он положил лютню на колени и заиграл, затянув балладу звучным баритоном.

– Жена его была прекрасна и боготворила его, пока не узнала, где он проводит половину каждой недели. Он любил ее и полностью доверял ей, поэтому и рассказал, что на нем лежит проклятие. Три дня в неделю он должен был бродить по лесу как волк. И охотиться в эти дни, как положено зверю, в которого он превращался. – Певец понизил голос, струны лютни зазвучали зловеще. – Его леди пришла в смятение, узнав, что делит постель с мужчиной, который на половину недели превращается в зверя. Она спросила, остается ли на нем одежда, когда он превращается в волка, и муж ответил, что нет. Но он отказался рассказать ей, где прятал свою одежду, когда превращался в зверя, потому что если бы он не смог снова надеть человеческое платье после превращения, то навсегда остался бы зверем.

Звуки лютни смягчились, затихая, пока не зазвучали как капли дождя в густой листве.

– Леди решила избавиться от чудовища и принялась упрашивать его сказать ей, где он скрывает свою одежду. Муж очень любил ее, поэтому в конце концов рассказал, что прячет свою одежду в часовне около леса, по которому бродитв обличье волка. Он поцеловал жену и поблагодарил ее за любовь.

– Но она была недостойна его любви, – послышался женский голос.

Мэллори не заметила, какая из дам произнесла эти слова. Это ее поразило. Она и не представляла, что баллада Саксона так захватила ее внимание. Ей следовало продолжать наблюдение. Выпрямившись на скамье, она сложила руки на коленях и отвела взгляд от того места, где Саксон водил по струнам лютни, снова придав мелодии зловещий характер.

Леди Вайолет и Д'Амбруаз теперь склонились друг к другу, видимо, обсуждая некоторые аспекты истории, рассказанной Саксоном. Мэллори сочла это невежливым, но тут же перестала обращать на них внимание и внимательно осмотрела зал. Все, казалось, горели желанием услышать окончание баллады, и Мэллори могла бы назвать по имени каждого из присутствовавших. Но это ее не успокаивало, потому что тот, кто пытался убить королеву, мог оказаться завсегдатаем ее Двора Любви.

– Да, – сказал Саксон с печальной улыбкой, – леди барона Гаруафа оказалась недостойной, потому что послала за жившим поблизости рыцарем. Он многие годы был в нее влюблен. Однако она оставалась верна мужу. Когда рыцарь поспешил на ее призыв, она предложила ему себя и земли своего супруга за то, чтобы он пробрался в лес и унес из потайного места одежду мужа. Пылавший страстью к ней рыцарь, не задумываясь, согласился.

Мэллори едва не задохнулась, когда Саксон через весь зал посмотрел на нее. В его глазах она прочла страстное желание, которое прежде чувствовала на его губах. И ответное желание охватило ее. Сердце забилось чаще, и она могла думать только о его пальцах, касающихся ее тела, как сейчас струн лютни.

– Мужчина, не удостоенный сладчайшего дара от своей дамы, – продолжал Саксон, не отводя взгляда от Мэллори, – готов на все, чтобы получить его, даже понимая, он глупец.

– Значит, – вмешалась темноволосая дама, сидевшая столом королевы, – этот рыцарь украл одежду барона?

Саксон перевел взгляд на даму, и Мэллори в полном изнеможении прислонилась спиной к стене, словно только о на веслах преодолела пролив, разделявший надвое владения короля Генриха Старшего. Взгляд Саксона завораживал ее. Ей следовало избегать его!

– Да, – ответил Саксон, снова ударив по струнам. – Рыцарь украл одежду лорда, и бедный Гаруаф был обреченскитаться по лесу в обличье зверя, которым он оставался теперь от рассвета до рассвета. Его подданные искали его, но напрасно. Все, кроме рыцаря и леди, на которой он женился, решили, что барон умер. Так продолжалось в течение нескольких лет, пока однажды король со своими приближенными не отправился в этот лес на охоту. Гаруаф понимал, что собаки короля разорвут его на клочки, поэтому пошел туда, где король восседал на своем коне, и на звериный манер попросил пощады, принявшись лизать ему ноги. Короля очень удивило такое поведение зверя. Он сохранил Гаруафу жизнь и взял его с собой ко двору, где все посчитали волка чудом из-за его любви к королю. Был издан указ, что волка следует защищать, потому что он очень ласков и никому не причиняет вреда.

Продолжая балладу, Саксон положил лютню на колени. Мэллори восхищалась уверенным тембром его голоса, владевшего всеми умами в просторном зале. Сила, заключенная в его словах, приковывала всеобщее внимание. Девушка снова и снова ломала голову над тем, как такой сильный и волевой человек может довольствоваться ролью трубадура.

Роль! Он просто играет роль! Мэллори снова едва не задохнулась. Почему она раньше не разглядела правду? А следовало бы, когда она увидела, как он сражается с подручными Жака Злодея! Если не тогда – ведь они еще мало были знакомы в тот день, – надо было заметить его мастерство, когда он сражался рядом с сэром Годардом.

Кто же такой Саксон Фицджаст? И, гораздо важнее, почему он находится при дворе королевы? У него должны быть серьезные причины, чтобы играть такую роль среди ее придворных.

Пока Саксон продолжал свою балладу, повествуя о том, как король пригласил на праздник ко двору подвластных ему лордов, включая рыцаря, укравшего одежду Гаруафа, Мэллори встала. Выскользнуть из огромного зала оказалось легче, чем она думала, потому что все остальные были увлечены рассказом Саксона. Чувство вины за пренебрежение своим долгом перед королевой – ей требовалось ненадолго выйти, чтобы разобраться с мыслями, роящимися в мозгу, – сразу же исчезло, когда она увидела де Мата и Манго рядом с королевой. Саксон тоже находился поблизости.

Мэллори так и не поняла, что Саксон делает во дворце.

Девушка вышла во внутренний двор. В отличие от большого зала королевы, куда толстые каменные стены не пропускали зной, во внутреннем дворе было жарко и душно. За рекой, окружавшей город, слышались раскаты грома. Мэллори посмотрела на небо. На западе горизонт закрывали черные грозовые тучи, но над головой небо все еще оставалось светло-серым. Возможно, пройдут часы, прежде чем гроза разразится над Пуатье.

Мэллори направилась к мастерской лучника. Она часто искала уединения в такой же мастерской в аббатстве Святого Иуды, и сестры привыкли не беспокоить ее, если дверь не была приоткрыта. Девушка понадеялась, что мастер Ивон имел в виду то же самое, не закрыв плотно дверь в свою мастерскую, расположенную на другой стороне внутреннего двора.

Старый мастер кивнул, когда она вошла, и снова склонился над работой. Легкими ударами молотка он насаживал наконечники стрел на древки. Мэллори хотела спросить, узнал ли он что-нибудь о стрелах, выпущенных в королеву, но ждала, чтобы он первый обратился к ней.

Мэллори подошла к куче ветвей, ожидавших, чтобы их превратили в древки, и принялась перебирать их, чтобы отобрать самые тонкие. Может, она и не имела понятия, зачем Саксон находится в Пуатье, зато твердо знала, как сильно хочет остановить мерзавца, пытавшегося убить королеву. Девушка рассчитывала захватить убийцу врасплох.

«Но неожиданность может сработать только раз, так что нужно приберечь внезапность до того момента, когда она окажется наиболее действенной». Мэллори часто повторяла своим ученицам этот урок, который сама узнала от Нарико.

Опустившись на стул напротив мастера Ивона, девушка вытащила нож и принялась счищать кору с тонких ветвей. Она обстругивала ветки и с каждым движением ножа припоминала все новые моменты, когда ей следовало заметить, что Саксон владеет мастерством опытного воина.

– Что вы делаете? – спросил мастер Ивон.

– Часть моих стрел сломалась во время путешествия в Пуатье, и мне нужно их заменить, – ответила Мэллори, не надеясь, что может быть с ним откровенна. Пока она не узнает, кто желает смерти королеве, ей следует быть осторожнее в разговорах.

– Вам уже приходилось делать стрелы?

– Да. – Девушка понадеялась, что он не спросит сколько, потому что она уже потеряла счет стрелам, изготовленным ею, чтобы заменить те, что были сломаны или потеряны ее ученицами. – Вы что-нибудь узнали о стрелах, которые я вам принесла?

– Их делал не я.

Мэллори попыталась сдержать разочарование. Неужели это все, что он узнал о стрелах, за все время, что они у него оставались?! Не желая обидеть старика, потому что ей нужна была его помощь, девушка спокойно сказала:

– Я так и знала. А вам известно, кто их сделал?

– Имени его я не знаю, – ответил мастер, положив древко, над которым трудился, на стол. Он поднял одну из стрел. – Эта стрела изготовлена мастером, она прямая и оперение выполнено отлично. – Ивон положил стрелу на стол и поднял другую, которая все еще была изогнута и не могла лежать ровно. – Эта стрела сделана не руками мастера, потому что не все перья взяты из одного и того же крыла. – Он пробежался пальцами по перьям, закрепленным шелковой нитью. – Видите? Это перо было поставлено позже в неудачной попытке подобрать подходящее к двум остальным, чтобы казалось, будто стрела полетит точно.

– Чтобы предполагаемая цель оказалась вне направления ее полета?

Мастер поднял на девушку усталый взгляд и протянул ей стрелу.

– Вы можете говорить без обиняков, миледи. Я знаю, как вы спасли королеву. Но ей ли на самом деле предназначался выстрел? Вполне возможно, что вы упустили из виду очевидную причину, по которой перо было поставлено таким образом.

Мэллори положила стрелу на стол.

– Стрелу умышленно испортили, чтобы она не попала в цель. Это сделали, чтобы всего лишь напугать королеву?

– Не исключено, – повторил мастер.

– Подарив стрелкам шанс незаметно ускользнуть или смешаться с остальными на пустыре, потому что всех занимала только одна мысль – убедиться, что королева не пострадала.

– Видимо, так.

– Не могу понять, как двум лучникам удалось подобраться так близко к королеве и никто из нас не заметил!

– Можно найти разные объяснения, как это могло случиться, но единственный способ узнать наверняка – это спросить тех, кто спустил тетиву. – Мастер снова вернулся к стреле, над которой работал.

Мэллори в задумчивости уставилась на лежавшие перед ней стрелы с белым оперением. Неуловимые убийцы оказались гораздо хитрее, чем она предполагала. Они устроили панику, всего лишь воспользовавшись негодной стрелой. Вздохнув, девушка отбросила погнутую стрелу и вернулась к работе над тонкими стрелами. Она собиралась изготовить хотя бы полдюжины.

Мастер Ивон поднялся, обогнул стол и заглянул ей через плечо.

– Это непрочные стрелы, миледи.

– Для моей цели годятся.

Мастер нахмурился.

– Я думал, вы здесь, чтобы охранять королеву. Эти стрелы способны лишь уколоть мужчину через одежду. Если он будет в кольчуге.

Мэллори резко повернулась к нему.

– Что вам известно о людях в кольчугах?

– Что вы имеете в виду? Воины надевают кольчуги, отправляясь на сражение, либо на войну, либо на турнир. Вот и все.

– Не слишком много, – сказала девушка, мысленно упрекая себя за то, что так всполошилась из-за простого замечания. Мастер Ивон проявил наблюдательность. И ничего больше.

Она вновь поторопилась, как и в тот раз, когда проткнула стрелой рукав посыльного короля Франции. Она не сможет защитить королеву, если будет действовать наобум. Но бывает, что иначе нельзя. Если бы она стала раздумывать, когда стрелы просвистели на берегу, ей не удалось бы спасти королеву.

– Я стараюсь побольше разузнать обо всех, кто живет во дворце, – призналась Мэллори, достаточно успокоившись, чтобы сказать правду.

– Глупый народ по большей части, – недовольным тоном произнес мастер, сел и откашлялся. – Только и знают, что болтать о любви. Не о настоящей любви, обратите внимание, а о той, что они называют… хм…

– Куртуазной любовью.

– Вот именно. Есть что-то неестественное в том, что мужчины позволяют женщинам указывать им, какой должна быть любовь. Но еще хуже, когда они рассказывают друг другу истории о мужчинах, которые любят женщин на расстоянии и никогда не пытаются что-нибудь предпринять.

Мэллори подняла ветку, которую обстругивала, и измерила толщину. Ветка еще не стала достаточно тонкой.

– Подобные истории выглядят довольно странно.

– Не так странно, как те дураки, что полагают, будто такая любовь приятнее, чем держать женщину в объятиях. Разглагольствуют о любви! – Мастер с отвращением сплюнул. – Это все равно что жить во дворце, полном евнухов! Вряд ли среди них найдется настоящий мужчина. Я бы посоветовал такой красивой молодой женщине, как вы, быть осмотрительнее, когда вокруг столько молодых мужчин, но единственное, о чем вам стоит беспокоиться, – чтобы не пострадали ваши уши под напором всех этих историй, песен и глупых стихов.

Мэллори рассмеялась.

– Я так и поняла. Но дамам, похоже, нравятся их ухаживания.

– А почему бы нет? Не часто случается, что женщины правят мужчинами. Это неестественно. – Старик снова сплюнул, словно отгоняя нечистую силу. – Я рад, что они здесь не появляются.

– Но ведь не все!

Мастер с подозрением посмотрел на нее:

– Что вы имеете в виду? Разве кто-нибудь сюда приходил?

– Нет, но вы сами сказали, что приберегли кое-какие деревяшки для Саксона.

Мастер Ивон пробормотал что-то себе под нос. Мэллори разобрала только слово «лютня». Она ожидала, что он добавит еще что-нибудь, но старик хранил молчание все время, пока она работала. Даже когда она встала, чтобы уйти, не проронил ни слова.

Девушка остановилась в дверях.

– Мастер Ивон, вы сказали, что есть несколько вариантов, как лучникам удалось подобраться так близко к нам, хотя мы их не заметили. Что вы имели в виду?

– Я хотел сказать, что не следует думать, будто количество выпущенных стрел соответствует числу лучников.

– Вы полагаете, что был только один и обе стрелы пущены одновременно?

– Такое тоже возможно.

Мэллори задумчиво смотрела на него, пока он не вернулся к своей работе, затем подошла к столу и взяла две стрелы, которые приносила ему. Мастер поднял на нее взгляд и смотрел, как она надорвала длинный край левого рукава платья и сунула туда обе стрелы, как леди Элита, но так ничего и не сказал. Девушка вышла во двор. Солнечный свет померк, небо заволокли тучи. Пока она возвращалась во дворец, над рекой то и дело раздавались раскаты грома.

Возможно ли, что кто-то выстрелил из лука сразу двумя стрелами? Один человек вполне мог проскользнуть под деревьями вдоль реки незамеченным. Двое наверняка привлекли бы внимание. Один стрелок, выпустивший две стрелы одновременно? Обе стрелы должны были лететь совсем рядом, пока погнутая стрела не отклонилась в другом направлении. Неужели это действительно возможно? Они с Саксоном решили, что нет, но теперь она уже не была так уверена. Во что бы то ни стало нужно узнать правду!

Когда Мэллори торопливо вбежала в большой зал, то увидела, что стол на возвышении опустел. Должно быть, королева вернулась в свои покои. Стремительно повернувшись к ближайшей лестнице, девушка налетела на крепкую фигуру.

– Извините меня, – сказала она, сложив за спиной руки из опасения, что заметят стрелы. Увидев легкую усмешку Саксона, Мэллори нахмурилась. Во имя Святого Иуды! Она не ожидала, что он задержится в большом зале после того, как его слушатели разошлись.

– Я все ломал голову, когда мне посчастливится случайно встретиться с вами, леди Мэллори. – Он взялся рукой за подбородок, одновременно передвинувшись, чтобы увидеть, почему она держит руки за спиной. – У меня чуть не разорвалось сердце, когда вы вышли, даже не дослушав мою балладу до конца. Вы слышали эту историю прежде?

– Нет. – Девушка не сдвинулась с места, опасаясь, как бы он не заметил стрелы. – Прошу извинить, но я должна идти к королеве.

– Сейчас ее величество под надежной охраной, потому что занимается письмами. Манго не допустит к ней никого, даже вас. Он очень серьезно относится к своим обязанностям.

– Я тоже.

– Но вы исчезли из зала, когда внимание королевы было приковано к моему творению!

– Вашему… чему?

– Моей поэме, рассказывающей о некоем событии. Странствующие менестрели при дворе королевы состязаются друг с другом, кому удастся сочинить самую увлекательную историю. – Его улыбка стала более напряженной. – Но вы покинули зал посреди моей баллады. Почему?

Мэллори понимала, что должна что-нибудь ответить, поэтому решила сказать правду:

– Я вышла, потому что почувствовала необходимость глотнуть свежего воздуха. Мне многое нужно было обдумать, а я плохо соображаю в духоте.

– Да, сегодня зал был перенасыщен ароматами, несмотря на открытые настежь окна. Но меня удивляет, что здешний воздух пришелся вам не по вкусу, ведь вам привычно находиться в душной часовне, где постоянно курится ладан. Саксон поставил ногу на каменную скамью возле двери и локтем уперся в колено. – Или на то были причины? Я видел, что Д'Амбруаз почтил вас своим вниманием.

– Ревнуете? – Мэллори тут же пожалела, что спросила, как только слова сорвались с языка.

– К Д'Амбруазу? – Саксон рассмеялся. – Если бы вам понравилось находиться в его обществе, вы не покинули бы зал, не предоставив ему возможности продемонстрировать свое прославленное мастерство обольщения женщин.

– Кажется, он полагает, что женщины обозлились на него.

Саксон снова рассмеялся, глаза его утонули в веселых морщинках.

– Он пытается пробудить в женщинах высокие чувства, иногда себе во вред, потому что считает, что мужчина должен позволять себе больше, чем просто восхищаться женщиной. Он верит в любовь, завершающуюся браком, а не в куртуазную любовь, как поклялось большинство остальных.

– Как поклялись и вы?

– Как и вы?

Мэллори нахмурилась.

– Я первая спросила, поэтому будьте любезны ответить, прежде чем я отвечу вам.

– Я окажу вам такую любезность, миледи! – Саксон убрал ногу со скамьи и взял девушку за руку. Склонившись над ней с той же улыбкой, с которой он начинал свою балладу, он сказал: – Говорят, существуют определенные правила любви, и одно из них гласит, что мужчина, одержимый слишком сильной страстью, редко бывает влюблен. Он просто хочет того, в чем ему отказано.

Мэллори отдернула руку.

– Согласна!

– В самом деле? – Он искренне удивился.

– Да! – Мэллори не собиралась ему объяснять, каким образом узнала, как далеко может зайти мужчина, чтобы добиться того, чего, как он считает, жаждет его сердце, и только для того, чтобы тут же бросить это – например свою жену с дочерью, – чтобы поискать чего-нибудь другого. – Поэтому мне непонятно, как вы можете постоянно заниматься пустяковыми делами.

– Речь идет о любви! Неужели вы считаете любовь пустяком?

– Я считаю ее досадной неизбежностью, совсем как ваше поведение сейчас, когда мне нужно делать свое дело. – Она попыталась обойти его, затем остановилась, вспомнив, что королева достаточно ему доверяет, раз сделала одним из своих телохранителей. Нельзя допустить, чтобы ее смятение, которое она всякий раз испытывает от его близости, повредило безопасности королевы. Надеясь, что не совершает ошибки, девушка сказала: – Пойдемте со мной!

– Куда? Я собирался встретиться здесь с Годардом.

– Это займет всего несколько минут.

– Что именно?

– Не надо задавать вопросы там, где кто-нибудь может услышать мои ответы.

Саксон некоторое время смотрел на нее, затем кивнул. Мэллори отошла, чтобы забрать свой лук и колчан. Когда она вернулась, он опять ничего не сказал. Это несколько обескуражило ее, потому что обычно он отпускал мелкие колкости на каждое ее слово. Девушка не могла понять, что означает его молчание, но понадеялась, что не новые неприятности.

Глава 10

Гром продолжал рокотать на западе, но то, что Мэллори собиралась сделать, не требовало много времени. Она вышла в опустевший внутренний двор, радуясь тому, что гроза загнала всех в дом. Достав из рукава обе стрелы, она вложила их в колчан. Саксон молча наблюдал, как она обмотана длинные концы рукавов вокруг запястий и, согнув лук, надела тетиву. Его непривычное молчание больше выводило ее из равновесия, чем раскаты грома.

– Смотрите! – сказала она.

Он молча кивнул.

Положив колчан на землю, Мэллори вытащила одну из своих стрел и прицелилась в стожок сена в дальнем углу двора, более чем в пятидесяти ярдах от них. Когда девушка спустила тетиву, стрела полетела прямо в стожок. Звук удара сообщил ей, что стрела попала туда, куда она хотела.

– Теперь посмотрите на это! – Мэллори осторожно вытащила из колчана две стрелы с белым оперением. Устояв перед искушением выпрямить погнутую стрелу, она наложила обе стрелы на тетиву, придерживая их между пальцев правой руки. Ей пришлось несколько раз поменять захват, чтобы сбалансировать стрелы. Как только ей это удалось, она спустила тетиву. Девушка услышала, как Саксон резко вздохнул, когда обе стрелы полетели. Одна стрела летела прямо и попала в сено, куда и была нацелена. Вторая вильнула и врезалась в землю в нескольких футах вправо.

Когда Мэллори, уперев лук в ступню, сняла тетиву, Саксон тихонько присвистнул и сказал:

– Никогда бы не поверил, что можно выстрелить двумя стрелами одновременно, если бы не увидел этого собственными глазами!

– Должна признать, что ошибалась, когда сказала, что не могу этого сделать.

– Полагаю, что так. – Саксон потер подбородок. – Но это возможно, как вы и доказали!

– Да, и я думаю, что в королеву стрелял один человек. Две стрелы были пущены для того, чтобы все думали, будто лучников было двое. У одной из стрел, однако, было повреждено оперение, так что она упала далеко от цели, а вторая улетела в сторону потому, что лучник не сумел хорошо прицелиться.

– Одна из стрел попала в сено, куда вы целились.

– Возможно, я стреляю лучше, чем он. – Мэллори холодно улыбнулась. – К тому же я не волновалась из-за того, что кто-нибудь заметит, как я целюсь в королеву. Даже малейшая дрожь может отправить стрелу в неожиданном направлении.

– Представить себе не мог, что кто-нибудь способен выстрелить двумя стрелами одновременно!

Мэллори подняла колчан и повесила через плечо.

– Вы хорошо умеете стрелять из лука?

– Зачем трубадуру лук? – Саксон дружелюбно улыбнулся девушке.

– А зачем трубадуру боевой кинжал? – возразила она.

– Не всем нравится моя музыка. – Он намотал на палец прядку ее волос. – Вы вышли, не дослушав мою историю. Не хотите ли узнать, чем она закончилась?

– Меня больше беспокоит, как сохранить жизнь королеве! – Мэллори выдернула волосы из его пальцев. Перейдя двор, она порылась в сене и вытащила стрелы. Положив их в колчан, она повернулась, чтобы подобрать еще одну. Ее ничуть не удивило, что ее уже поднял Саксон.

Когда она подошла к нему, он протянул ей стрелу.

– Очень интересно, но это не поможет нам найти человека, стрелявшего в королеву.

Теперь пришла ее очередь кивнуть. То, что ей удалось доказать, что стрелял всего один лучник, обнадеживало, но Саксон прав. Знание того, каким образом были выпущены стрелы, не проливало свет на то, кем же был лучник, спустивший тетиву.

– Можно, я попробую? – спросил Саксон.

– Вынуждена снова спросить вас – как хорошо вы владеете луком?

– Я умею стрелять одной стрелой, но сомневаюсь, что смогу выстрелить двумя стрелами и попасть в цель, как бы велика она ни была. – Он лукаво подмигнул девушке. – А вы побудете здесь, чтобы убедиться, что я занял правильную позицию и не выстрелю в открытое окно по ошибке.

– Сомневаюсь, что вы хоть что-нибудь делаете по ошибке, Саксон! – Не дав ему возможности ответить, девушка под порывами ветра направилась к тому месту, откуда стреляла. Повернувшись лицом к стогу сена, она сделала вид, что не заметила удивления на лице Саксона. Она снова надела тетиву и протянула Саксону лук. – Он вам не подходит.

– Я могу подрегулировать тетиву.

– Пожалуйста, не делайте этого, потому что тогда мне придется налаживать ее снова. Вы ненамного выше меня, так что для одного выстрела и так сгодится.

– А если я хочу выстрелить сразу двумя стрелами?

– Не говорите ерунды. Я всего лишь показала вам, что это возможно. Не могу представить, зачем еще нужно стрелять несколькими стрелами, помимо того, чтобы заставить нас думать, что лучник был не один. Одна стрела будет мешать другой, и ни одна не попадет в цель.

– Как ни одна не попала, когда кто-то стрелял в королеву.

– Если его целью было напугать, то он достиг желаемого.

Саксон взял лук и дернул тетиву, словно струну лютни.

– Не делайте этого! – задохнулась Мэллори.

– Мне хотелось услышать, как она звучит, – ответил Саксон. – Звуки многое рассказывают об окружающих меня вещах. – Он положил руку девушке на плечо и ласково сжал его пальцами. – Например, как учащается ваше дыхание, стоит мне только коснуться вас

– Если вы собираетесь выстрелить из лука, прежде чем гроза накроет нас, то делайте это скорее

– Ах! – сказал он с широкой улыбкой – А этот укоризненный тон появляется в вашем голосе, когда вы не хотите говорить правду о том, что вы на самом деле чувствуете

– Правда заключается в том, что я не хочу, чтобы меня поразила молния! – Мэллори взглянула в небо, озарившееся яркой вспышкой, тут же исчезнувшей в тучах. – Сейчас же стреляйте!

Саксон поднял лук, и девушка поспешила вперед. Положив ладонь на его руку, она помогла ему занять более точную позицию по отношению к стогу сена. Он снова улыбнулся ей, когда она надавила на его руку, державшую тетиву, чтобы он не выстрелил поверх стены.

– Оттяните тетиву назад, по крайней мере до подбородка, – сказала Мэллори, – и затем плавно спустите.

– Вот так? – Когда стрела перелетела через двор и упала на землю возле дерева, Саксон посмотрел на девушку. – Как я выстрелил, мастер лучник Мэллори? Или, может, мисс лучник Мэллори?

Старательно сдерживаясь, чтобы не закатить глаза, девушка взяла у него лук.

– Мне приходилось видеть выстрелы и похуже.

– И лучше тоже, полагаю.

Прежде чем она успела ответить, сверкнула молния, и в следующее мгновение грянул гром. Мэллори без колебаний подчинилась, когда Саксон схватил ее за руку и потащил к ближайшей двери. Она бежала изо всех сил, но тут молния ударила в ближайшую башню, разбив одну из резных фигур, и град камней посыпался на землю. Гром, раздавшийся следом, грозил разорвать уши, а капли дождя тысячью мелких уколов обрушились на голову и руки.

Наконец Мэллори добралась до входа. Дождь преследовал ее по пятам, но остался за порогом, когда дверь со стуком захлопнулась. Девушка очутилась в полной темноте. Затем услышала шаги, и мрак немного рассеялся, когда Саксон открыл дверь в комнату, примыкавшую к внешней стене. Ее узкое стрельчатое окно пропускало внутрь тусклый свет, сочившийся сквозь грозовые тучи. Гром продолжал грохотать над дворцом, но за толстыми каменными стенами его почти не было слышно.

Мэллори промокла насквозь, вода ручьями стекала по лицу. Она увидела, как Саксон потряс головой, подобно собаке, стряхивая капли дождя с волос.

– Перестаньте! – недовольно воскликнула Мэллори, отпуская длинные края рукавов. Левым она вытерла залитые водой глаза и щеки.

– Не хочу, чтобы еще час с меня капала вода. – Саксон уселся на маленькую скамеечку возле незажженного камина.

– Прекрасно, но не надо брызгать на меня! Я и так вся промокла.

– Промокли? В самом деле? – Улыбка, которая всегда так завораживала ее, тронула его губы. Скрестив руки на груди, он внимательно осмотрел ее. – По-моему, вы выглядите прекрасно!

Мэллори отвернулась, чтобы он не заметил, как вспыхнуло ее лицо при этих словах, в которых слышалось искреннее восхищение. Она сняла тетиву с лука и прислонила к стене возле двери. Скинув с плеча колчан, девушка опустилась на скамью возле стены и положила колчан на каменный пол рядом с собой. Спиной она прислонилась к стене, но даже холодный камень не смог унять пожар, вспыхнувший внутри от его дерзких слов.

– Простите меня, если мое восхищение вашей красотой смутило вас!

– Пустяки!

– Вам стало бы легче, скажи я, что глубоко уважаю ваше мастерство лучника?

Мэллори не удержалась и взглянула на него. Саксон сидел, наклонившись вперед, зажав ладони между колен. Комнатка была такой тесной, что, протянув руку, она могла бы дотронуться до его щеки. У Мэллори буквально чесались пальцы от желания сделать это, и она подумала, уж не потому ли он сжимает ладони, что тоже хочет сдержать стремление прикоснуться к ней.

– Благодарю вас, – сказала она. – А вы и вправду Замечательный трубадур, Саксон! Все в зале были очарованы вашей балладой.

– Даже вы?

– Да.

– Но вы ушли, не дослушав ее до конца!

– Я хотела поговорить с мастером лучником насчет стрел, выпущенных в королеву. Подумала, что это самое подходящее время, потому что все увлечены балладой и меня не хватятся.

– А еще?

Мэллори холодно улыбнулась:

– А еще я хотела поразмышлять, почему вы притворяетесь трубадуром, Саксон!

– Я не притворяюсь. – Выражение его лица не изменилось. – Я и есть трубадур.

– А еще? – спросила она.

– А еще я один из телохранителей королевы.

Мэллори встряхнула головой и поморщилась, потому что с волос снова брызнула вода.

– Но зачем королеве Элеоноре нужен трубадур-телохранитель?

– Как поэт, я привык внимательно наблюдать за окружающими, высматривая странности и неувязки, которые можно было бы использовать в своих балладах. В то же время, по просьбе ее величества, я приглядывал за ее придворными, стараясь выяснить, не ведет ли себя кто-нибудь из них подозрительно. Возможно, таким образом удастся обнаружить, кто готов предать королеву. Как вам известно, у королевы Элеоноры возникает много идей, не укладывающихся в обычные представления.

– Например?

– Она основала аббатство Святого Иуды и распорядилась, чтобы сестер-монахинь обучали рыцарским боевым искусствам.

Мэллори кивнула. Тут ей нечего было возразить

– Если бы у меня не отупели мозги от нудных разговоров в большом зале, я бы непременно заметила это.

– Должно быть, вы единственная в Пуатье, кто считает любовь скучной.

– Я не сказала, что нахожу любовь скучной, я только сказала, что скучны разговоры.

– Верно! Вы сказали, что любовь… – Он постучал пальцем по подбородку. – Как вы ее назвали? Кажется, досадной неизбежностью.

– А вы как бы ее назвали?

– Восхитительной и захватывающей душу.

Мэллори холодно рассмеялась.

– Именно это я и ожидала от вас услышать, потому что вы развлекаете придворных дам и их поклонников красивыми сказками о храбрых рыцарях, готовых все отдать, кроме чести, за одну лишь улыбку возлюбленной.

– Иногда улыбка – это все, что рыцарь надеется получить.

– Это глупо.

– В самом деле? Я второй сын. Как и младшие сыновья, я не могу жениться, пока не найду богатую вдову или завоюю достаточно почета и славы, чтобы взять в жены девушку с богатым приданым.

– Но если младший сын женится, у него может родиться сын, который начнет несправедливо оспаривать права прямых наследников.

– Подобные притязания присущи не только сыновьям младших сыновей, не правда ли? Они разъедают многие семьи, простые и королевские.

Мэллори нахмурилась.

– Вы говорите как сторонник короля.

– А я и есть его сторонник.

– Я имела в виду короля Генриха Старшего.

– Я знаю, кого вы имели в виду, а вам известно, что я всегда на страже интересов королевы. – Саксон нахмурился. – Надеюсь, вы в этом не сомневаетесь?

– Нет, – ответила Мэллори, вспомнив слова королевы: «Если только он не играет на лютне или не читает стихи, можешь не сомневаться, что он абсолютно честен».

– Рад это слышать. – Саксон встал и выглянул наружу через узкое окно, как раз когда яркая молния прорезала небо. – Кажется, мы здесь застряли. – Он взял в руки лютню, висевшую за спиной. – Можно, я закончу для вас балладу?

– Буду крайне признательна, – искренне ответила Мэллори. Перед тем как беспокойство выгнало ее из зала, она с увлечением слушала историю Гаруафа, барона-оборотня. – Бедняге лорду удалось вернуть себе человеческий облик?

Саксон опустился перед ней на колени и протянул ей лютню.

– Почему бы вам самой не рассказать мне, как, по-вашему, развернулись события?

– Это ваша баллада. – Девушка оттолкнула лютню. – Понятия не имею, как на ней играть.

– Очень просто. – Саксон взял ее левую руку и загнул все пальцы, кроме одного. Положив изогнутый гриф лютни на плечо, он слегка провел ее пальцем по струнам. – Нужно только научиться находить внутри ее музыку.

– Саксон!

– Позвольте мне показать вам, как придавать силы музыке, идущей из глубины вашей души!

Услышав глубокое волнение в его голосе, девушка подняла взгляд от лютни к его лицу. У нее перехватило дыхание, а сердце лихорадочно забилось, когда она увидела откровенное желание в его глазах. Когда ее пальцы снова пробежали по струнам к его плечу, Саксон убрал разделявшую их лютню. Мэллори не заметила, куда он положил инструмент, потому что рот его завладел ее губами.

Девушка со стоном вернула ему поцелуй, вложив в него всю страсть, которая, подобно летней грозе, внезапно охватила ее. Когда Саксон опрокинул ее на пол, она крепко обняла его за плечи. Мэллори гладила его спину, наслаждаясь ощущением твердых мышц, перекатывавшихся под ее ладонями. Пробежавшись языком по контуру его рта, она проникла в глубь его, когда он приоткрыл губы. Она упивалась легким ароматом вина из его рта и тем, что дарила ему наслаждение.

Ладонь его переместилась от талии, обхватив ее грудь, и Мэллори тихо застонала. Никогда еще ей не доводилось испытать удовольствие, которое растекалось по всему телу от того места, где его палец касался ее соска. Девушку охватил жар, сосредоточившись в самом интимном месте.

Саксон перевернулся на спину, увлекая за собой Мэллори, которая теперь оказалась поверх него. Подцепив пальцем шнуровку ее платья, Саксон медленно, не отрывая от девушки взгляда, принялся развязывать тесемки. Когда ему это удалось, он распахнул платье и обхватил ладонями ее груди.

– Они прекрасны! – прошептал Саксон.

Мэллори хотела ему ответить, но не в силах была даже вздохнуть. Когда Саксон, приподняв голову, припал жаркими губами к ее обнаженной коже, девушка удивленно вскрикнула. Ни в песнях, ни в стихах, ни даже в шепотом передаваемых слухах не встречала она и намека на то, что прикосновение мужчины может дарить такое наслаждение, освобождая от последних проблесков здравого смысла и заставляя желать большего – новых поцелуев, новых прикосновений, более крепких объятий!

Склонившись к Саксону, Мэллори провела языком по контуру его уха. Его горячее дыхание обжигало ее, а грубая ткань туники царапала кожу, и она отдернула ее прочь, чтобы ощутить наслаждение от прикосновения его обнаженной груди. Когда он обхватил руками ее бедра и крепко прижал к своим, девушка припала к его губам, вложив в этот поцелуй всю силу овладевшей ею страсти. И тут он сбросил ее с себя. Мэллори тяжело шлепнулась на пол.

– Что?..

Саксон приложил к ее губам палец, пытаясь другой рукой привести в порядок ее платье. Девушка оттолкнула его и принялась шнуровать лиф.

– Может, объясните? – спросила она.

– Помолчите, Мэллори!

– Я…

– Тише! – сердито прошипел он, хотя всего мгновение назад глаза его горели желанием. – Прислушайтесь!

Мэллори последовала его совету и услышала то, что встревожило его, пока она млела в его объятиях. Кто-то из-за наружной двери звал Саксона по имени.

Дверь с шумом распахнулась, едва не задев девушку, вскочившую на ноги. Мэллори вытащила кинжал и застыла в ожидании, стараясь сосредоточиться на внезапной атаке.

Девушка опустила клинок, осознав, что Саксон не вытаскивал своего. Она сразу поняла почему, когда увидела, что в тесную комнатку ввалился сэр Годард.

Промокший до нитки рыцарь увидел Мэллори, и губы его презрительно скривились, когда он повернулся к Саксону.

– Ты должен был встретиться со мной полчаса назад! Сколько же времени тебе нужно, чтобы переспать со своей девкой?

Увидев, что Саксон сжал кулаки, Мэллори положила ладонь на его руку.

– Не стоит его бить, – тихо сказала она.

– Он оскорбил вас!

– Да, но он ваш брат!

– А вы…

Саксон выглядел обескураженным, и девушка подумала, что он – в кои-то веки – не сумел подыскать нужного слова. Мэллори и Саксон не были друзьями. Хотя легко могли стать любовниками. Не явилось ли вторжение сэра Годарда знаком свыше, что этого нельзя допустить.

Впрочем, чтобы понять это, ей не нужны были никакие знаки. Мэллори видела, какую боль приносит неконтролируемая страсть наряду с наслаждением. Ее отца ничуть не заботило, сколько жизней он загубил своей похотью.

Схватив лук и колчан, девушка поспешно вышла из комнаты. Ей не хотелось бежать, но воспоминания снова превратили ее в запуганную маленькую девочку, никогда не знавшую, в какой момент ее отец от гневных слов перейдет к более активным действиям и начнет швырять мебель и бить посуду.

Дождь лил как из ведра. Мэллори остановилась посреди двора, под резкими порывами ветра. Молнии вскоре иссякнут. Раскаты грома затихнут в облаках. Дождь прекратится.

Но мучительные воспоминания не исчезнут никогда!

– Мэллори?

Девушка обернулась, услышав голос Саксона. Он тоже промок. Одежда облепила его, подчеркивая каждую мышцу, каждый изгиб на его крепких руках и мощные мускулы на груди. Больше чем когда-либо он не походил на трубадура, и больше чем когда-либо Мэллори хотелось забыть свой долг перед королевой и аббатством Святого Иуды, когда она представляла себе, какое наслаждение они могли бы испытать.

И больше чем когда-либо она понимала, что будет последней дурой, если подчинится зову своего вожделения.

– Вашему брату нужно с вами поговорить, – прошептала девушка, отступив на шаг, потом еще на один. Она сомневалась, что сумела бы устоять, прикоснись к ней в этот момент Саксон.

– Мэллори…

– Мне пора к королеве. – Она продолжала пятиться. – Я слишком долго отсутствовала.

– Мэллори… – Саксон сжал губы и направился к двери, где его дожидался сэр Годард.

Затворяя дверь, Саксон оглянулся. Мэллори встретила его взгляд спокойно, стоя под проливным дождем. Когда дверь захлопнулась, девушка пошла в противоположном направлении, думая про себя, что ей крупно повезло: и она, и Саксон опомнились вовремя.

Возможно, ей следовало радоваться, но она ощущала себя такой же жалкой и несчастной, как когда-то в отцовском замке.

Глава 11

Шагая по узкой улочке, Саксон молча слушал нескончаемые сетования Годарда. Брата раздражала жизнь во дворце королевы, и он стремился поскорее завершить свой визит. Но при этом упорно настаивал, чтобы вместе с ним покинул Пуатье и Саксон.

Обходя лужи возле маленькой церкви Святого Иоанна в нескольких кварталах от дворца, Саксон по-прежнему не отвечал брату. Что толку убеждать Годарда прислушаться к его мнению? Братец вел себя так, словно Саксон был его пажом на посылках. Ничего удивительного в этом не было. Их отца не интересовали его многочисленные отпрыски, только наследник. Никакие проступки Годарда или успехи других детей не могли изменить отношение к ним отца.

Саксон не мог винить брата за действия их родителя, точно так же, как Мэллори не следовало сердиться на своего отца за то, что тот в порыве разочарования отверг ее. Знал бы де Сен-Себастьян, чем его дочь занимается сейчас. Лучше об этом не думать! Пора им обоим вплотную заняться тем, ради чего они находятся в Пуатье.

Саксон не прерывал Годарда, пока они огибали здание, почти столь же древнее, как каменные городские стены, тысячу лет назад возведенные римскими захватчиками.

– Ты не желаешь взглянуть правде в лицо, – укорял его брат. – Потерял способность сосредоточиться на своем задании. Она полностью околдовала тебя.

– Она ничего подобного не делала, – ответил Саксон. Сколько раз ему придется это повторять, прежде чем Годард его услышит? – Она всего лишь легкое осложнение, которого я не ожидал.

– А следовало бы!

– Как мог я ожидать, что встречу в Пуатье такую необыкновенную женщину?

Годард насмешливо хмыкнул.

– Ты наверняка слышал многочисленные рассказы о ее хитрости и коварстве.

– Как я мог их слышать? Всего месяц назад я понятия не имел, что она и ее аббатство вообще существуют на свете

– Аббатство? – Годард резко повернулся к брату. – Она собирается уйти в монастырь?

Саксон с трудом сохранил самообладание. Нельзя позволить Годарду заподозрить, что Саксон проговорился о чем-то, что обещал хранить в секрете. Что с ним происходит? Он всегда умел держать язык за зубами! Поэтому именно его отправили в Пуатье.

– Как только она завершит свои дела здесь, скорее всего вернется в монастырь, – осторожно сказал он. Не следовало слишком распространяться об аббатстве Святого Иуды.

– Вернется? А она что, жила в монастыре? – Годард расхохотался. – Не в те ли несколько недель, что отделяли ее развод с Людовиком от замужества с Генрихом?

– Я неправильно тебя понял, – сказал Саксон, с содроганием осознав, что Годард имел в виду королеву. – Я думал, мы говорим о другой женщине.

– О твоей девке?

Рука Саксона впилась в рукоять кинжала.

– Ее имя леди Мэллори де Сен-Себастьян!

– Ты собираешься убить меня за неуважение к твоей леди?

– Что за чушь! – Саксон убрал руку с кинжала и холодно улыбнулся. – Забудь о леди Мэллори!

– Лучше ты о ней забудь! Эта женщина намерена заставить тебя плясать под ее дудку.

– Позволь уж мне самому разобраться с ней!

– А мне ты предоставляешь беспокоиться о том, что тебя околдовала королева? Я видел, как ты сидишь у ее ног, словно комнатная собачка! Все зло в ней, раз она подстрекает сыновей к восстанию против отца, которому они в первую очередь клялись в верности!

Саксон остановился, увидев, что от подножия холма поднимается стадо скота. Два мальчика гнали мычавших животных к перекрестку, откуда начиналась улица, где трудились мясники.

Обернувшись к Годарду, Саксон сказат:

– Не стоит путать, мои старания сохранять верность клятвам никак не являются действиями под влиянием чар. Я никогда не подводил тех, кому служил, не собираюсь и впредь!

– Тогда тебе нужно избавиться от твоей леди Мэллори!

– Почему? – Саксон не придал значения оскорбительному тону Годарда, сильно удивленный его словами. Все пошло не так с момента прибытия Годарда в Пуатье с сообщением о гибели их молочного брата.

Смерть Бруно не давала Саксону покоя. Уговори он Бруно отправиться с ним в Пуатье, вместо того чтобы искать славы на поле боя, его молочный брат, возможно, остался бы жив. Теперь он мог бы помочь ему вместе с Годардом, который, судя по всему, так обозлился на то, что его спасла женщина, что отказывался думать о ней иначе, как о девке, осмелившейся переступить черту, ограждавшую мир, доступный одним лишь мужчинам. В утешение своей поруганной чести Годард получил сочувствие среди кавалеров из ближайшего окружения королевы, которые рассматривали мастерство Мэллори и ее попытки обучать дам как оскорбление достоинства мужчин. Одна женщина, умеющая стрелять из лука, просто чудачка. Множество женщин, обученных владеть оружием, способны разрушить тонко продуманное равновесие Двора Любви, где женщины служат предметом поклонения, а честь сражаться в битвах предоставлена мужчинам.

Если бы Мэллори вела себя подобно остальным женщинам, настороженное к ней отношение при дворе постепенно исчезло бы. Однако Саксон не мог представить себе Мэллори, которая сидит и слушает похвальбу некоего мужчины о еще не свершенных подвигах, подбадривая его лучезарной улыбкой.

Ее язык был так же остер, как стрелы, которые она пускала мастерски, а ее фиалковые глаза метали искры, способные испепелить мужчину. Как он мог даже вообразить подобное о сестре-монахине, которая стояла тогда в позе опытного лучника, будучи одета в простую льняную рубашку, под ветром тесно облегавшую колени, открывая взгляду ее стройные ноги? С той ночи прошло уже много недель, но Саксон по-прежнему помнил мельчайшие подробности своего визита в аббатство Святого Иуды.

Аббатство Святого Иуды! Саксон Фицджаст ни за что не поверил бы в эту историю, если бы не увидел все собственными глазами! Какая женщина, кроме королевы Элеоноры, принимавшей участие в крестовом походе на Святую землю вместе со своим первым мужем, перед тем как развестись с ним и связать свою судьбу с юным еще тогда Генрихом Плантагенетом, осмелилась бы основать аббатство, где молодых женщин обучали рыцарским искусствам?!

– Леди Мэллори может вмешаться в наши планы! – проревел Годард, прерывая размышления брата.

– Ее нетрудно сбить с толку и отвлечь. – Саксону неприятно было отзываться о девушке пренебрежительно, но необходимо было сменить тему разговора. Он уже убедился, что наилучший способ добиться своего – во всем соглашаться с братом

– Я так и знал. – Годард отошел назад, ближе к маленькой церкви, потому что скотина уже заполонила улицу. – Но она может помешать тебе в делах, ради которых ты сюда приехал!

– Каким образом?

– Может, ты и думаешь, что ее легко сбить с толку, но она, кроме того, очень привлекательна. Ты слишком часто засматриваешься на нее, вместо того чтобы следить совсем за другим.

Саксон холодно улыбнулся:

– Предоставь мне беспокоиться насчет леди Мэллори! Ты бы удивился, узнав, как она может нам помочь в достижении наших целей.

– Но она доверенное лицо королевы!

– И именно поэтому присутствует при многих разговорах, к которым мы не имеем доступа. К тому же она на все готова, чтобы защитить королеву Элеонору! – Саксон лукаво улыбнулся и заговорщически понизил голос до шепота. – Вот и ключик к тому, чтобы заручиться ее помощью, захочет она того или нет.

Такой ответ, видимо, удовлетворил Годарда. Он кивнул, затем сказал:

– Я хочу, чтобы ты первым узнал, что я женюсь.

– Женишься? – Саксон в изумлении посмотрел на брата. Не для того же, чтобы сообщить ему эту новость, Годард явился в Пуатье. – На ком?

– На леди Вайолет, чья мать приходится кузиной лорду Байгоду из восточной Англии. Об этом союзе наш отец договорился с ее отцом перед моим отъездом в Пуатье. Я задержусь здесь ровно на то время, какое потребуется, чтобы сыграть свадьбу, а затем вернусь к своим обязанностям.

– Байгод? – Саксон изумленно приподнял бровь, столь же удивленный выбором родственника, как и тем, что оказался не в курсе грядущего бракосочетания. Его внимание полностью поглощали работа… и Мэллори. Она действительно была слишком привлекательной. – Впечатляющее родство, Годард! Однако сей мятежный граф восстал против короля Генриха Старшего. Если ты женишься на леди Вайолет, то можешь потерять расположение короля.

– Генрих знает, что преданность нашей семьи непоколебима, и он будет рад, если один из постоянно колеблющихся Байгодов войдет в нашу среду. Возможно, под моим влиянием они снова вспомнят, что присягали королю и на мечах клялись ему в верности, вместо того чтобы менять союзников в том случае, когда считают это выгодным. – Хлопнув Саксона по спине, Годард добавил: – Надеюсь, ты придешь на свадьбу?

– Ни за что не пропущу такое событие!

Годард распрощался с Саксоном и отправился смотреть, как рабочие возводят стены нового храма по другую сторону дворца. Как только его брат скрылся из виду, Саксон пересек улицу и вошел в церковь Святого Иоанна. Ему требовалось побыть наедине со своими мыслями, а маленькая церквушка обычно пустовала, поскольку жители Пуатье отдавали предпочтение более величественным храмам.

Едкий запах краски ударил ему в нос, когда он, спустившись на несколько ступенек, подошел к крестильной купели в центре маленькой ротонды. Взглянув вверх, Саксон увидел человека, который, стоя на приставной лестнице, расписывал фресками недавно оштукатуренные стены. Может, королева заинтересовалась древней церквушкой, или нашелся другой богатый покровитель, вознамерившийся спасти крошечный храм от забвения, когда рядом строилась новая большая церковь?

Саксон хотел уйти, но художник, поглощенный работой, даже не взглянул на него. Сев на ступеньки, Саксон наблюдал, как живописец, обмакнув кисть в ярко-красную краску, водит ею по стене. Мужчина насвистывал, раскрашивая длинную, ниспадавшую складками одежду какого то святого, беседовавшего с другим человеком, едва намеченным контуром справа от него.

Саксон тяжело вздохнул. Как он завидовал этому художнику и его увлеченности работой, которая свершалась во благо каждому, кто бы ни зашел в храм Святого Иоанна! Упершись локтями в колени, Саксон обхватил голову ладонями. Он был полон энтузиазма, когда впервые прибыл в Пуатье, чтобы служить глазами и ушами короля Генриха Старшего во дворце его теперь отдельно проживавшей жены. Сейчас он ненавидел эту маску, грозившую загубить его жизнь. Ему претила необходимость сочинять ложь и отделываться полуправдой, а также причинить боль тем, кто поверит ему.

Это было легко. В первые месяцы пребывания в Пуатье ему без труда удалось убедить всех и каждого, что он трубадур, прибывший ко Двору Любви, чтобы попрактиковаться и отточить свое мастерство во всех областях любовного искусства. Даже королева Элеонора поверила в его сказку о разочарованном младшем сыне, не видящем для себя перспектив в случае, если король Генрих Старший останется у власти. Она радушно приняла его, восхищалась его стихами и песнями и даже пригласила в узкий круг приближенных, обособленный от остального двора.

А потом в Пуатье заявилась Мэллори де Сен-Себастьян. Своим наметанным взглядом лучника она заметила такие его особенности, на которые никто пока не обращал внимания, и начала задумываться над тем, какую роль он в действительности играет при дворе. Ему удавалось уклоняться от ее вопросов – пока еще, – заключив в свои объятия. И вот теперь он не мог думать ни о чем другом, кроме как затащить ее в постель.

Саксон услышал, как художник пробормотал проклятие, явно неуместное в церкви. Подняв глаза, он увидел, что тот вытирает рубашкой стену, по которой струйками стекала вниз алая краска, оставляя за собой кровавый след, будто бы святой был ранен.

Саксон встал и медленно поднялся по лестнице. Выйдя на улицу, он плотно затворил за собой дверь. Годард прав в одном: Мэллори действительно отвлекает его от дела. Он должен сосредоточиться на задании, которое выполняет в Пуатье. Простейший способ добиться этого – напомнить девушке, что неуловимый лучник, чуть было не убивший королеву, все еще не схвачен. Пока она будет выслеживать преступника, он соберет сведения, которые ждет от него король Генрих Старший, и отошлет их ему с Годардом. Если повезет, им обоим удастся выполнить то, ради чего они приехали в Пуатье.

Руби улеглась спать в маленькой каморке, смежной с комнатой Мэллори. Помещение, которое девушка занимала теперь, было гораздо богаче того, что ей предоставили вначале, когда она только прибыла во дворец. Занавеси на окнах и полог кровати были сшиты из золотой ткани. Пара гобеленов с изображением сцен охоты должна будет сохранять тепло, когда наступит зима. Мебель – кровать, сундук и два стула по обеим сторонам маленького стола – была искусно украшена замысловатой резьбой из листьев и птиц. Мэллори никогда еще не приходилось бывать в столь роскошной комнате, но за последние две недели она привыкла к этому великолепию.

Девушка сосредоточенно работала за столом, не обращая ни на что внимания. Деревянные заготовки Мэллори взяла у мастера Ивона, но для работы вернулась в свою комнату, где его опытные глаза не могли бы заметить, что она делает. Тонкие древки стрел, которые она изготовила в мастерской лучника, грудой лежали на столе, а девушка аккуратно склеивала угол небольшого продолговатого ящичка. От едкого запаха клея, сваренного в кладовке, першило в горле. Девушку одолевал кашель, но она продолжала трудиться.

– Чем это вы занимаетесь?

Вздрогнув при звуке голоса Саксона, Мэллори уронила кисточку на стол.

– Что вы здесь делаете?

– Я спел новую балладу для королевы.

– Но это не дает вам права врываться в мою комнату!

– Я вовсе не врывался! Я постучал, и Руби меня впустила. – Саксон оглянулся на дверь.

Неясная тень, маячившая за дверью, должно быть, принадлежала служанке, старавшейся не докучать Мэллори, но в то же время не спускать с Саксона глаз, пока он находится в комнате.

Мэллори снова опустила кисточку в сосуд с клеем. Когда Саксон опять спросил, что она мастерит, девушка отложила деревянные дощечки в сторону.

– Я только начала осуществлять задуманное, – ответила она. – Так что позвольте мне сначала выяснить, выйдет ли у меня что-нибудь, прежде чем я отвечу на все ваши вопросы.

– На все?

– На те, на которые смогу!

Саксон улыбнулся:

– Узнаю осторожную Мэллори де Сен-Себастьян. – Он наклонился, чтобы разглядеть аккуратно сложенные полоски дерева при лунном свете. – Кажется, вы успешно начали мастерить шкатулку!

– Значит, это мне действительно удалось.

– Это подарок? Подарок к свадьбе?

– Предвидится свадьба? Чья?

– Мой брат сообщил мне сегодня, что женится на леди Вайолет.

Мэллори с трудом подавила смех, но не смогла удержаться, чтобы не сказать:

– Понятно, кто в этой семье будет верховодить!

– Годард счастлив породниться с такой богатой семьей, как Байгоды.

– И столь же вздорной!

Опершись бедром о стол, Саксон скрестил руки на груди.

– Мой брат полагает, что сможет оказать на эту семью благотворное влияние.

– Желаю ему удачи, но не думаю, что у него есть шансы.

Глухое сопение заставило Мэллори улыбнуться. Она посмотрела в сторону окна, под которым на одеяле свернулся Шанс. Собака редко спала, пока в комнате находился еще кто-то, помимо Мэллори. Она твердо вознамерилась защищать свою хозяйку.

– Спи, Шанс, – тихо сказала девушка и, когда собака опустила голову на лапы, добавила: – Думаю, нам всем пора ложиться. Должно быть, скоро полночь.

Саксон улыбнулся:

– Мэллори, вы стараетесь избавиться от меня?

– Я же сказала, что сейчас не буду отвечать на вопросы! – Она встала, потянулась, притворившись, что зевает. Но, вспомнив, что на ней только тонкая ночная сорочка, скрестила руки на груди и спросила: – Что вам нужно?

Саксон криво улыбнулся:

– Мне казалось, я ясно дал это понять во время грозы. – Плавным движением он обогнул стол и схватил девушку в объятия.

Его губы, горячие и жаждущие, заставили ее забыть обо всем, кроме наслаждения. Она обвила руками его плечи и с радостной готовностью прильнула губами к его алчущему рту. Когда он принялся целовать ее шею, она застонала, и этот звук отозвался в самых сокровенных глубинах ее тела. Девушка покачнулась, ошеломленная охватившим ее желанием, и Саксон снова завладел ее губами с такой страстью, что она испугалась, не покроются ли ее губы волдырями, как от ожога.

Когда он, осыпая поцелуями ее шею, начал расстегивать сзади ее рубашку, Мэллори теснее прильнула к нему. Она не желала ни о чем думать. Ей хотелось только одного – чувствовать, как соприкасаются их тела.

Но тут девушка отступила назад, как уже много раз поступала прежде. И увидела, что он ошеломлен и разгневан.

– Доброй ночи, Саксон, – тихо произнесла она.

– Эта ночь могла стать незабываемой, если бы вы не отсылали меня прочь!

– Доброй ночи, – повторила она уже тверже.

– Вам хочется, чтобы я вас упрашивал? – Его улыбка потеплела. – Я не слишком силен в подобных делах, так что не требуй этого от меня, дорогая!

Мэллори отшатнулась, словно от удара.

– Не смейте так меня называть! Никогда не произносите этого слова!

– Мэллори…

– Никогда не называйте меня так! – Она понимала, что выглядит истеричкой, но не могла сдержать слов, рвущихся с языка. – Я не желаю выслушивать вашу ложь и обещания, которые вы не собираетесь выполнять! Стоит вам только получить от меня то, что вам нужно, и вы уйдете к следующей женщине в вашем списке!

– В списке?

Саксон в замешательстве наморщил лоб, но Мэллори не могла понять, искренне ли он удивился или просто продолжал игру, которой развлекались мужчины, обманывая недалеких женщин, имевших глупость поверить их красивым словам.

Девушка жестом указала на дверь:

– Убирайтесь! Уходите и больше не возвращайтесь! Никогда больше не приходите сюда! Я не желаю выслушивать вашу ложь и притворные уверения!

– Мэллори…

Девушка повернулась к нему спиной, не в силах видеть его разочарованное лицо, в то время как ее собственное тело побуждало ее забыть обо всем и насладиться тем, что ее ждет, если она пригласит его в свою постель.

Саксон подошел сзади и положил руки ей на плечи. Она с раздражением стряхнула их, но он положил их снова.

– Я не обманываю тебя, дор… – Он осекся, почувствовав, как она напряглась под его ладонями. – Я честно сказал тебе, что хочу провести с тобой ночь!

– Не сомневаюсь!

– И я честно говорю тебе, что не могу обещать большего, чем эта ночь восторга и наслаждений, наряду с чередой других ночей, когда ты будешь пускать меня в свою постель.

Отойдя чуть дальше, Мэллори повернулась к нему лицом.

– Я высоко ценю вашу честность, Саксон! Если бы мой отец был хотя бы вполовину так откровенен с моей матерью, моя жизнь могла бы сложиться совсем иначе.

– Каким образом? Вы думаете, он был недостаточно искренен в своем разочаровании тем, что родилась дочь, а не сын?

– Нет, в этом он был совершенно искренен. Я хотела сказать, что тогда не имела бы понятия о том, что значит быть преданной мужчиной, давшим брачные обеты.

– Я думал, вы никогда не были замужем.

– Я – нет, но моя мать была. – Мэллори сжала губы, но горькие слова невольно вырвались наружу: – Она была очень предана отцу, но его больше интересовала любовница, чем жена.

– Женщина, на которой он женился, когда ваша мать умерла?

– Женщина, которую он привел в наш дом, когда мать еще была жива!

– Неужели? – удивился Саксон. – Мало кто из мужчин выставляет любовниц перед женой, предпочитая, как это делает король, держать жену и любовницу подальше друг от друга. Поэтому никто не сомневается в мудрости короля Генриха Старшего.

Мэллори подошла к двери и широко распахнула ее.

– Доброй ночи, Саксон!

На мгновение она подумала, что он хочет возразить, но Саксон, не сказав ни слова, вышел из комнаты. Девушка затворила дверь и в полном изнеможении привалилась к ней спиной. Каждая клеточка ее тела жаждала его прикосновений. Если его окликнуть, он вернется и введет ее в мир наслаждений, наполняющих баллады, которые распевают при Дворе Любви.

Может, окликнуть его?

Нет, она не должна! Поздравив себя с тем, что проявила достаточно мудрости, девушка, однако, не смогла избавиться от терзавшего ее желания. Ее охватила печаль от потери чего-то неведомого, что рисовало ее воображение.

Глава 12

Ночное небо закрывали плотные облака. Мэллори пряталась в густой тени под деревом возле реки, тайком наблюдая за Саксоном. Он прогуливался по берегу, держа руку на рукояти меча, висевшего у него на поясе.

После их ссоры у нее в комнате две ночи назад он иногда перебрасывался с ней парой слов, когда случалось встретиться во дворце. Только сейчас она почувствовала, как ей хотелось с ним повидаться!

Каждое утро королева вызывала Мэллори в свои покои и подробно расспрашивала, что еще ей удалось выяснить о происшествиях у реки. Но девушке нечего было добавить к тому, что лучник, по всей видимости, был один. Недовольство и раздражение королевы было под стать ее собственному.

Понимая, что нельзя допустить, чтобы ее личные проблемы с Саксоном мешали выполнять работу для королевы, Мэллори этим вечером отправилась поговорить с ним. Она надеялась, что их примирение – простое невинное примирение – позволит ей сконцентрировать мысли на служении королеве. И когда Саксон украдкой выскользнул из дворца, последовала за ним. Мэллори не удивилась, что он направился к реке. Он что-то упоминал насчет ловушки для речных воров. Мэллори подумала, что он выступает приманкой, но кто помогает ему?

Уже несколько часов Мэллори, скорчившись, сидела под деревом. Она ни разу не пошевелилась, хотя ноги затекли. Глаза отяжелели. Стоило больших усилий держать их открытыми и внимательно просматривать берег реки в обоих направлениях. Зевота сводила челюсти, но девушка сдерживала ее, пока Саксон продолжал расхаживать взад и вперед по берегу.

Когда забрезжил рассвет и ночная тьма стала понемногу рассеиваться, Саксон остановился и сказал:

– Не думаю, что сегодня что-нибудь произойдет, Мэллори!

Девушка поднялась, пошатываясь на затекших ногах, рискуя повалиться на колени. Выходя из-под дерева и одновременно убирая стрелу в колчан, она спросила:

– Когда вы заметили, что я здесь?

– Как только увидел, что вы идете по улице вслед за мной к реке.

– И вы позволили мне всю ночь прятаться в тени?

Он рассмеялся, глядя, как она осторожно спускается к нему по берегу.

– Вы бы здорово помогли мне, если бы возникла необходимость. Должен признаться, что был крайне поражен, обнаружив, что вы следуете за мной. Я был уверен, что вы больше никогда не захотите меня видеть.

– Вы один из телохранителей королевы.

– Значит, вы пошли за мной только по этой причине?

– Эту причину я согласна признать.

Саксон расплылся в широкой улыбке.

– Узнаю Мэллори! Никогда не скажет ничего лишнего, все кратко и лаконично!

– Кое-чему я научилась у вас!

В аббатстве Святого Иуды он раздражал ее, почти как отец. Но отец думал только о своих удовольствиях, тогда как Саксон занимался охраной королевы и ее двора.

– А вы не считаете, что бывают моменты, когда лучше всего уступить, как это делаю я? – Саксон посмотрел на реку, казавшуюся черной под беззвездным небом. – Сегодня мне не удалось выманить нашего врага из его логова.

– Которого?

Саксон жестом пригласил ее взобраться вслед за ним на высокий берег.

– Любого из них, если предположить, что это два разных человека. Моя затея провалилась, так что вам придется доложить королеве, что ничего нового я не обнаружил.

– Я уже устала говорить ей одно и то же. – Мэллори вскарабкалась на самый верх и протянула Саксону руку, чтобы помочь преодолеть последний, размокший участок склона.

Он сжал ее запястье и резко дернул вниз. Мэллори вскрикнула и шлепнулась на землю. Головой вперед она проехалась по скользкому склону и сильно ушиблась о землю. Перекатившись на спину, услышала звон скрещенных мечей.

Саксон сражался, неловко балансируя на скользком склоне. Его противник имел значительное преимущество, занимая более выгодную позицию – выше Саксона и на ровной поверхности. Мэллори потянулась за стрелой, но остановилась. Двое мужчин двигались в бешеном танце под аккомпанемент звона мечей. Стрела может ранить Саксона. Нужно придумать другой способ.

Мэллори скользнула в тень и оглядела холм. Есть ли у этого человека сообщники? В прошлый раз на них напало несколько человек. Она холодно улыбнулась, увидев, что через пустырь к ним приближается группа людей. Их силуэты смутно вырисовывались в предрассветной мгле.

Выкрикнув имя королевы, девушка взбежала на холм, на ходу заряжая лук и, достигнув вершины, выпустила стрелу. Злоумышленники разбежались, когда стрела вонзилась в землю перед ними. Мэллори выпустила еще несколько стрел подряд и продолжала стрелять, пока злоумышленники не скрылись в темноте.

Только тогда она повернулась и устремилась туда, где Саксон продолжал сражаться, прилагая титанические усилия, чтобы удержаться на ногах. Мэллори вытащила кинжал и приставила острие к спине нападавшего.

– Прекратите! – выкрикнула она. Тот не обратил на нее внимания.

Девушка попыталась уколоть его, но поняла, что на нем кольчуга. Отшвырнув кинжал, Мэллори сняла с лука тетиву. Действуя луком как кнутом, она захлестнула тетивой шею негодяя.

– Стой! – закричала она.

Мужчина задохнулся, но подчинился, когда она приказала ему бросить меч.

Саксон поднялся на вершину и поднял меч врага. Приставив к горлу противника острие своего меча, Саксон подождал, пока Мэллори сдернула тетиву с шеи воина и отошла в сторону.

– Кто вы такой? – спросил Саксон.

– Мертвец! – тяжело дыша, ответил тот.

– Вам нет нужды умирать, если ответите на наши вопросы.

– Я не стану этого делать!

Мэллори обошла вокруг и встала рядом с Саксоном.

– Вы служите Жаку Злодею? – спросила она.

Мужчина рассмеялся, но тут же закашлялся. Он указал на фляжку, висевшую у него на поясе, и Саксон кивнул. Подняв фляжку к губам, мужчина осушил ее залпом и отбросил в сторону.

– Если вы служите не Злодею, тогда кому? – спросил Саксон.

– Вы бы очень удивились, если бы я открыл вам правду, – ответил его противник.

– Так откройте нам ее, удивите меня!

Лицо мужчины исказила гримаса, и он со стоном рухнул на колени.

Мэллори шагнула к нему, но Саксон, вытянув руку, преградил ей путь.

Мужчина свалился на землю, извиваясь в судорогах. В углах рта показалась пена. Он что-то невнятно пробормотал и затих.

Саксон подошел к фляжке, которую опустошил бедняга. Когда он ее поднял, Мэллори удержала его от намерения поднести ее к носу и понюхать.

– Будьте осторожны! – сказала она. – Некоторые яды убивают с одного вдоха.

– Как вы думаете, что бы это могло быть?

– Не знаю, – ответила Мэллори. – Я мало чему успела научиться у сестры Арнетты и ее помощницы, сестры Изабеллы, которые лучше всех в аббатстве Святого Иуды разбираются в травах. Любая из них, наблюдая за агонией жертвы, могла бы определить, что было во фляжке.

– Должно быть, какой-то цветок. В последних словах он благодарил цветы.

– Ландыш – смертельный яд, еще аконит.

Саксон обернулся и взглянул на умершего.

– Он заранее приготовился умереть, чтобы исключить риск проговориться и выдать того, кому он служит. Враги королевы, видимо, более решительны, чем мы предполагали.

Не составило большого труда убедиться, что покойник не имел при себе ничего, что указывало бы на его господина. Кольчуга на нем была французской, меч, судя по рукоятке, – нормандским.

Как только небо на востоке посветлело, Мэллори услышала стук копыт. Она шепотом предупредила Саксона, но тот уже выхватил меч, хотя тут же опустил его, когда из сумрака появилось с полдюжины всадников. Мэллори узнала скакавших впереди сэра Годарда и Ландиса Д'Амбруаза. Остальные были тоже знакомы по Двору Любви. Все мужчины были при оружии.

Сэр Годард спешился первым. Приблизившись к покойному, он спросил:

– Что здесь случилось?

– На нас напали, – ответила Мэллори.

Годард не обратил на нее внимания.

– Саксон, мы слышали, что у реки была схватка. Но я не ожидал, что ты в ней замешан.

– Мы пытались найти людей, напавших на нас, – ответил Саксон, в то время как остальные мужчины склонились, разглядывая мертвеца.

– Он похож на воина. – Невысокий мужчина рассмеялся. – Но что это за воин, если его смог убить менестрель?

– Я его не убивал, Дуби!

– Значит, предоставил это право леди Мэллори?

Мужчины дружно засмеялись, за исключением Д'Амбруаза, опустившегося возле мертвеца на колени.

– Никто его не убивал. – сказал Саксон с гораздо большим терпением, чем обычно проявляла Мэллори, когда над ней насмехались. – Он принял яд, чтобы не отвечать на наши вопросы.

Д Амбруаз поднялся и покачал головой.

– И что же вам удалось узнать, прежде чем он умер?

– Ничего! – ответила Мэллори, вложив в это слово все свое разочарование и раздражение. Ведь всего через несколько часов ей придется повторить то же самое королеве!

Летнее солнце сильно припекало голову. По пустырю возле реки Клэн эхом разнесся глухой звук. Птицы с тревожными криками вспорхнули с деревьев. Прикрыв рукой глаза, Мэллори всматривалась туда, где все еще вибрировала вонзившаяся в ствол дерева стрела. Опустив руку, девушка попыталась удержать вздох.

– Попытайтесь снова, леди Вайолет! – сказала она.

Темноволосая дама кивнула, едва сдерживая слезы. Только леди Элита проявляла кое-какие задатки лучника и при всяком удобном случае хвасталась этим перед своими подругами. Мэллори это выводило из себя, как и остальных женщин. В аббатстве ее ученицы быстро добивались успеха. Некоторым даже за такой короткий период удавалось достичь высокого мастерства.

«Но в аббатстве девушки не тратили все оставшееся время на флирт и любовные свидания!» – напомнила себе Мэллори.

– По крайней мере на этот раз я хоть во что-то попала, – надменно улыбнувшись, произнесла леди Вайолет с чувством превосходства над другими ученицами.

– Но совсем не туда! – смеясь, воскликнула леди Элита.

– Все равно я попала! Ну разве сэр Годард не может гордиться своей будущей женой?

Улыбка на лице леди Вайолет увяла, когда Мэллори, нахмурившись, указала туда, где белело покрывало, наброшенное на стог сена, находившийся ярдах в тридцати в сторону реки.

– Выпущенная вами стрела, должно быть, погибла, потому что древко наверняка треснуло, вонзившись в дерево. Достаньте ее и проверьте, можно ли ее еще использовать.

– Как же мне это сделать?

– Покатайте ее между пальцев возле уха и прислушайтесь, не потрескивает ли она. Если да, то значит, она сломана внутри. Когда вы вытащите ее из дерева…

– Вытащу из дерева?! Думаете, я стану это делать? Я вам не служанка!

– Нет, не служанка. Но вы моя ученица, и вам придется подчиниться, если собираетесь продолжать занятия!

Леди Вайолет швырнула лук на землю, но тут же отпрыгнула в сторону, потому что лук отскочил к ней, и умчалась прочь. Она оглянулась через плечо, и остальные дамы-ученицы потянулись к Мэллори. Каждая бросила лук к ногам наставницы и, гордо вздернув подбородок, удалилась вслед за подругой.

На секунду Мэллори задумалась, не позвать ли их назад. Она ведь обещала королеве, что научит ее дам стрелять из лука. Если она не убедит их остаться, то нарушит слово, данное королеве Элеоноре.

Но тут леди Элита обернулась и с высокомерной улыбкой сказала достаточно громко, чтобы Мэллори могла слышать:

– Если мы найдем Саксона, может, он споет нам песню, написанную специально для меня!

Ярость вскипела в душе Мэллори, когда она представила себе, как Саксон обнимает леди Элиту, и она чуть было не выпалила резкие слова, вертевшиеся на языке. Но, вспомнив ссоры между матерью и любовницей отца, промолчала.

Леди Элита первой опустила глаза, но Мэллори не испытала удовлетворения. Она никогда не позволит себе стать пешкой в игре, которой развлекаются мужчины, наблюдая, как женщины сражаются между собой, хотя ни одна женщина не может ощутить себя победительницей, когда мужчина свободно играет ее чувствами. Нельзя допустить, чтобы ее втянули в борьбу, в которой невозможно победить.

Мэллори наклонилась, чтобы подобрать брошенные луки, стараясь не думать о том, что никогда больше ей не придется насладиться ласками Саксона.

«Просто он трубадур, – говорила она себе, сняв тетиву с одного лука, затем с другого. – Он очаровывает всех. Позволить ему соблазнить себя – значит проявить не больше здравого смысла, чем моя мать».

Мэллори наклонилась за следующим луком.

– Можно, я попробую? – послышался тихий голос.

Мэллори удивилась, увидев перед собой девочку. Ее светло-каштановые волосы были чуть темнее, чем у леди Элиты. Изящный носик усыпан веснушками, взгляд больших темно-зеленых глаз не по-детски серьезен. В нем чувствовалась сила, которая редко встречалась Мэллори с тех пор, как она покинула аббатство.

– Кто ты? – спросила девушка.

– Меня зовут Флеретта Д'Амбруаз. – Девочка робко улыбнулась. – Я хочу научиться всему, что вы умеете, леди Мэллори! Не только стрельбе из лука, но и борьбе без оружия, приемами которой вы владеете! Я слышала, как леди Вайолет рассказывала об этом моему брату.

– Вашему брату? – спросила Мэллори, хотя и догадывалась, что уже знает ответ.

– Ландис Д'Амбруаз, рыцарь на службе у нашей всемилостивой королевы.

За последние три дня этот молодой человек оказывался возле нее каждый раз, как она приходила в большой зал, и осыпал ее комплиментами за ее спокойствие и выдержку во время недавнего нападения у реки. В то же время он настойчиво приглашал ее прогуляться с ним по саду. Она отклоняла его приглашения под разными предлогами, которым он скорее всего не верил, но упорно не оставлял попыток соблазнить ее. И леди Вайолет тоже. Мэллори часто видела, как он разговаривает с этой леди, хотя она и предназначалась в жены брату Саксона. Он был таким же вероломным и не заслуживающим доверия, как и ее отец, и Мэллори не желала иметь с ним ничего общего.

И вот теперь перед ней его сестра!

– Почему вы раньше не посещали мои уроки? – спросила Мэллори.

– Я думала, что не сумею их закончить. – Глаза девочки наполнились печалью. – Ландис намекал, что мы долго не задержимся в Пуатье. Когда леди Вайолет объявила, что помолвлена с сэром Годардом, я была уверена, что Ландис захочет уехать. А мне пришлось бы уехать с ним.

– Почему?

– Брат влюблен в леди Вайолет. – Девочка прижала пальцы к губам. – Мне не следовало этого говорить! Ведь она приняла предложение сэра Годарда.

– Я никому ничего не скажу! – заверила ее Мэллори и спросила: – Вам приходилось прежде держать в руках лук?

– Всего несколько раз. Ландис не одобряет женщин, пользующихся оружием.

Мэллори постаралась скрыть свое удивление, потому что Д'Амбруаз бурно восхищался ее умением стрелять из лука и способностью делиться своими знаниями. Неужели все мужчины в Пуатье отъявленные лжецы?

«Если только он не играет на лютне или не читает стихи, можешь не сомневаться, что он абсолютно честен». Мэллори хотелось сказать королеве, что это утверждение так же ложно, как и все, что когда-либо говорил Саксон в стенах дворца.

– Покажите, что вы умеете, – сказала Мэллори, выбрав лук, который подходил девочке по размеру. Не требовалось больших усилий, чтобы натянуть тетиву.

Леди Флеретта взяла лук и натянула на него тетиву с легкостью, доказывавшей, что она поскромничала относительно своего опыта. Взглянув на Мэллори, она потянулась к колчану с учебными стрелами и вытащила одну. Взвесив ее в руке, отложила стрелу в сторону. Вытащив другую, проверила ее и наложила на тетиву.

– К вашим услугам, миледи!

Мэллори улыбнулась:

– Полагаю, вы тренировались гораздо больше, чем хотели бы, чтобы знал ваш брат.

– Немножко больше.

– Поднимите лук, леди Флеретта!

Девочка подняла.

– Стреляйте! – приказала Мэллори.

Леди Флеретта оттянула тетиву до подбородка и спустила ее. Стрела пронеслась по воздуху и вонзилась в землю перед стогом.

Девочка опустила лук.

– Я промахнулась!

– Вы выстрелили лучше, чем любая из придворных дам королевы.

– Правда? – Девочка улыбнулась, затем хихикнула, довольная похвалой. – Но я уверена, что могу попасть в цель! Снова подняв лук, Флеретта натянула тетиву. Положив руку на плечо леди Флеретты, Мэллори остановила ее.

– Никогда не натягивайте тетиву, если на ней нет стрелы!

– Почему? Я не могу промахнуться, если лук не заряжен.

– Вы можете растянуть лук и тетиву, если будете натягивать их впустую. – Поломка учебного лука означала бы, что Мэллори должна изготовить новый, а у нее и так все пальцы были покрыты царапинами из-за последних двух, что она вырезала из ясеня в аббатстве. – Вы обязательно попадете в цель при следующем выстреле!

– Откуда вы знаете?

– Потому что вы будете держать лук так, чтобы ваша левая рука и стрела располагались на одной прямой. – Нагнувшись, Мэллори подняла свой лук. В отличие от луков, которые она принесла для дам, на тетиве не было отмечено, куда надо накладывать стрелу. – Смотрите!

Мэллори встала так, чтобы цель оставалась слева. Она быстро огляделась. Дамы скрылись за городской стеной, а леди Флеретта стояла рядом. Среди деревьев никого не было видно. Никто также не проходил вдоль реки. Мэллори не ожидала, конечно, что ее стрела может полететь в том направлении, но она никогда не забывала основного правила – проверить все направления, прежде чем спустить тетиву. Никто не стоял между ней и ее мишенью. Протянув руку к колчану, висевшему у нее за спиной, Мэллори выбрала стрелу и, наложив ее на тетиву, выстрелила.

У нее перехватило дыхание, когда появилась вторая стрела, летящая параллельно ее собственной всего на расстоянии пальца от нее. Обе стрелы одновременно вонзились в самую середину мишени примерно в дюйме друг от друга.

Обернувшись, Мэллори увидела, что на пустыре, кроме нее и леди Флеретты, никого нет. Внезапно облако пыли накрыло ее, девушка закашлялась, отгоняя ладонью пыль от лица, и тут заметила группу мужчин, во весь опор скакавших к городским воротам. Поверх доспехов на них были надеты ярко-красные с синим и желтым сюркоты.[3]

– Кто из этих рыцарей выстрелил? – спросила Мэллори.

Леди Флеретта, удивленно раскрыв глаза, покачала головой:

– Я не знаю! Я заметила стрелу только перед тем, как она вонзилась в цель.

– Бегите во дворец! – Мэллори проводила взглядом облако пыли, сопровождавшее всадников.

– Вы думаете, они представляют угрозу для королевы?

– Это незнакомцы!

Леди Флеретта понимающе кивнула и бросилась к стене в противоположную от всадников сторону

Мэллори понимала, что нет никакой необходимости бежать. Если бы эти мужчины были передовым отрядом королевской армии, их бы не впустили в город. По крайней мере она так думала. Ведь смотритель ворот присягал на верность королеве! Но многие, кто поклялся верно служить королю Генриху Старшему, восстали против него. Предательство процветало повсюду.

Подойдя к мишени, Мэллори достала свою стрелу из сена и, убрав ее в колчан, потянулась за другой, точно поразившей цель рядом.

Форма оперения и цветные полоски на древке указывали на ее происхождение. Красная, синяя, желтая. Те же цвета, что на одежде всадников. Мэллори осторожно убрала стрелу в колчан. Она собиралась вернуть ее владельцу и как следует отчитать его за дерзкую выходку. Стрелять через головы ее и леди Флеретты было не только глупо, но и опасно! Кем бы ни оказался выпустивший стрелу, он навсегда должен запомнить этот урок, решила Мэллори.

Возбужденные голоса, разносившиеся по коридорам, привели Мэллори в большой зал. Придворные собирались группами, увлеченно переговариваясь, словно долгие месяцы не виделись и теперь спешили поделиться всем, что произошло со времени их последней встречи. Девушка оглядела стол на возвышении. Ни королевы, ни графини там не было.

– Вы слышали новость? – спросил Д'Амбруаз, поспешивший ей навстречу.

– Какую новость? – Мэллори помолилась про себя, чтобы восстание закончилось и обе стороны прекратили войну.

– Нормандия поднялась против короля!

– Вы уверены, что это правда? Нормандия всегда хранила верность королю Генриху Старшему!

– Так мне сказали! – Он сжал ее ладони и по очереди поднес к губам. – Мы должны отпраздновать это замечательное событие!

– Возможно, позже. – Мэллори отдернула руки и постаралась пробиться сквозь толпу, собравшуюся у входа. Взглянув через головы остальных, она заметила, что в дальнем конце зала открылась дверь.

Под приветственные возгласы в зал вошли королева Элеонора и графиня Мария. Королева поднялась по ступеням на возвышение под большим окном. Ее дочь последовала за ней, но остановилась в стороне. По другую сторону от королевы выстроилась ее личная охрана, положив руки на рукояти мечей.

Мэллори пробиралась сквозь толпу, пытаясь подойти к возвышению. Придворные расступались неохотно, так что ей приходилось использовать свой лук, чтобы оттолкнуть их влево или вправо. Некоторые посылали ей проклятия, большинство же только молча смотрели ей вслед. Поднявшись по ступеням, Мэллори остановилась рядом с четверкой рыцарей, приезжавших с королевой Элеонорой в аббатство Святого Иуды. Уперев конец лука в пол, девушка достала из колчана стрелу. Увидев, что это стрела с яркой раскраской под цвет одежды вновь прибывших, она нахмурилась и положила стрелу на скамью возле стола. Затем Мэллори достала из колчана другую стрелу, но не стала заряжать лук. Если возникнет необходимость стрелять, она готова.

Королева взмахнула рукой, и трое мужчин выступили вперед. Все они были в ярких сюркотах, которые Мэллори удалось разглядеть сквозь пыль на пустыре. Рыцари опустились на колени у подножия лестницы.

Когда королева Элеонора приказала им подняться, Мэллори заметила движение возле двери в наружный коридор. Она мгновенно узнала человека, пробиравшегося сквозь толпу придворных, жаждавших увидеть, как королева приветствует незнакомцев.

Саксон взглянул на девушку, затем снова на рыцарей, пока поднимался по ступеням, и встал рядом с ней. Мэллори подумала, что никогда еще он не выглядел таким красивым и сильным. Выражение его лица было суровым, как никогда, и Мэллори предположила, что он уже слышал о стреле, пущенной через головы ее и леди Флеретты. Или же он обеспокоен сведениями, которые сообщил Д'Амбруаз? В темных глазах Саксона запылала ярость, когда один из темноволосых рыцарей в красном, синем и желтом выступил вперед.

– Ваше величество! – произнес он, склонив голову перед королевой. – Я, граф Филипп дю Фресн, прибыл сюда представителем двора короля Людовика, чтобы приветствовать вас от лица ваших сыновей и союзников! Я принес также радостное известие. Нормандия восстала!

Гул удивления пронесся по залу, поразив Мэллори. Д'Амбруаз недавно сказал ей почти то же самое, но выглядел столь же изумленным, как и все остальные. Неужели он просто высказал догадку и теперь ошеломлен, услышав те же слова из уст эмиссара французского короля?

– Старому королю теперь негде укрыться, – продолжал граф, – разве что под сутаной монаха. Справедливое возмездие королю, приказавшему убить архиепископа!

Зал разразился приветственными возгласами, и Мэллори, услышав, как Саксон выругался себе под нос, быстро взглянула на него, пока королева радушно приветствовала гостя, позволив ему приложиться к ее руке.

– В чем дело? – шепотом спросила Мэллори.

– Дю Фресн обманывает королеву!

– Откуда вы знаете?

Саксон сжал ее руку.

– Не могу сказать вам сейчас, но, Мэллори, если вы способны хоть кому-нибудь верить, поверьте мне на слово. Дю Фресн лжет королеве!

Мэллори не имела возможности ответить, даже если бы знала, что сказать. Поверить ему? Девушка могла бы привести добрую сотню причин, почему ему не следует доверять. Самая важная из них та, что этот мужчина развлекался, – и она понятия не имела, как далеко заходил при этом, ухаживая за каждой женщиной, которая ему встречалась. Но она согласно кивнула, потому что, без сомнения, в его голосе появились раскатистые нотки. Мэллори уже слышала подобное прежде: оба раза, когда на них напали у реки, и когда его брат помешал им в тесной комнатке. Он был в ярости!

Саксон покинул ее и спустился по ступеням. С дежурной улыбкой, которую Мэллори терпеть не могла, он приветствовал графа дю Фресна, словно они были давними друзьями.

Мэллори оставалось лишь наблюдать. Что он делает? И зачем?

– Фицджаст! Рад видеть вас здесь! – сказал граф тоже с улыбкой. – Мне следовало догадаться, что вы с вашим высокоразвитым чувством самосохранения примкнете к той стороне в восстании, которая побеждает.

– Могу то же самое сказать о вас!

Граф рассмеялся.

– Мудрость и заключается в том, чтобы угадать, куда подует ветер, прежде чем он переменится.

– Вы всегда проявляли мудрость, милорд!

Мэллори опасалась, что ей станет дурно. Саксон попросил ее верить ему. Но он снова стал тем ловким придворным, которому она не могла доверять, потому что никогда не знала, какие слова он говорит искренне, а какие всего лишь с целью добиться желаемого. Хотелось бы ей знать, был ли он так же откровенно неискренен, когда приходил к ней в комнату.

Хотя Мэллори хотелось скорее убежать прочь, зажав уши ладонями, чтобы не слышать больше произносимую им полуправду, она обязана была оставаться на месте, чтобы быть готовой в случае, если понадобится королеве.

– А вот леди Мэллори де Сен-Себастьян! – произнес Саксон.

Заставив себя не выказывать недовольства, девушка перевела взгляд с одного мужчины на другого.

Но ее решимость скрывать свои чувства померкла, когда граф заявил:

– Де Сен-Себастьян? Я хорошо знаю вашего отца, миледи. Мы с ним часто беседовали о текущих событиях и убедились, что наши взгляды на происходящее полностью совпадают.

Ужас охватил девушку, ледяными щупальцами сжав сердце. Неужели отец тоже изменил присяге, рассчитывая извлечь выгоду из мятежа, добиться положения и власти? В одном он всегда был тверд: клятва верности суверену священна. Он мог, не задумываясь, нарушить брачные обеты, но никогда не изменял королю.

– Я счастлив познакомиться с вами, миледи, – произнес граф, когда буря в ее голове утихла настолько, что она смогла различать слова.

– Благодарю вас, милорд, – удалось ей прошептать.

– Возможно, вскоре мы сможем побеседовать о нас с вами, – продолжал граф с улыбкой, означавшей, что слова не играют никакой роли в том общении, которое он имел в виду.

– Мои обязанности при королеве занимают все мое время. – Голос Мэллори прозвучал твердо, потому что она хотела дать ему понять, что вовсе не собирается рассматривать его предложение.

– Обязанности? – Граф дю Фресн удивленно взглянул на Саксона.

– Леди Мэллори состоит при королеве как один из ее личных телохранителей.

Граф расхохотался. Ни Мэллори, ни Саксон даже не улыбнулись. Граф что-то пробормотал, очевидно, смущенный тем, что принял за шутку слова Саксона о том, что Мэллори является одним из телохранителей королевы.

– Вам лучше избегать его некоторое время, – обратился Саксон к Мэллори, когда граф их покинул.

– Я намерена всегда его избегать! – Мэллори гордо вздернула подбородок и твердо взглянула Саксону в глаза: – И вас тоже! Сначала вы отзываетесь о человеке с ненавистью, а через минуту льстите ему, словно он ваш лучший друг.

Когда она попыталась отойти, чтобы встать поближе к королеве, он удержал ее за руку. Девушка нахмурилась, и Саксон сказал:

– Держитесь подальше от всего этого, Мэллори! У вас нет опыта в игре, в которую мы играем, и она очень опасна.

– Я здесь, чтобы защищать королеву. Разве не так вы сказали графу?

– Мэллори, пожалуйста, верьте мне!

– Верить вам?

– Я все объясню при первой возможности. – Он сжал ее руку в своих ладонях. – Просто поверьте мне теперь!

Мэллори отдернула руку.

– Знаете, сколько раз мой отец повторял эти же самые слова моей матери? Поверить вам – все равно что поверить ему!

– Я не ваш отец, Мэллори. Я вас не предавал.

– Пока нет.

Девушка прошла мимо него и встала рядом с королевой. Лишь когда церемония закончилась и королева удалилась ко сну, Мэллори осознала, что он не стал с ней спорить.

Глава 13

Воды фонтана струились с тихим журчанием, теряясь в каменной чаше, обрамленной цветами, светлым пятном сиявшими в сгущающихся сумерках. Наблюдая восход луны, Саксон пытался извлечь подходящие звуки из своей лютни, опиравшейся о его левую ногу. На его правой ноге, вытянутой вперед, покоилась голова леди Элиты. Когда она взглянула на него с улыбкой, дававшей понять, что дама не прочь дослушать концерт в более интимной обстановке, Саксон рассеянно улыбнулся в ответ.

Его мысли блуждали далеко от музыки и от леди Элиты. Он все пытался понять, что могло заставить Филиппа дю Фресна примчаться в Пуатье? Может быть, этот лжец искал укрытия от сражений, но почему именно сейчас? За последние две недели не случалось серьезных столкновений между войсками двух Генрихов – отца и сына. Даже Годард сказал, что возвратится в лагерь короля только после того, как отпразднует свадьбу. Он ни за что не поступил бы так, если бы существовала опасность настоящего сражения. Находиться рядом с королем в минуту опасности Годард считал лучшим способом поддержать фамильную честь.

Нельзя сказать, что их отец придерживался того же мнения. Джаста Фицджаста волновали только фамильная родословная и вопрос сохранения рода. У него был наследник и еще несколько отпрысков – как законных детей от обеих жен, так и незаконнорожденных – на случай, если что-нибудь случится с наследником. Но вряд ли могло что-то случиться, пока Годард находился вдалеке от опасных событий.

Или Годард подумывает об отъезде из Пуатье, потому что король Генрих Старший, как перешептываются в коридорах, грозится из-за слухов о предполагаемом восстании в Нормандии двинуться на юг, сметая все поля и деревни на своем пути, пока не достигнет дворца королевы?

Сначала ему пришлось бы пробиться сквозь войска, собранные его сыновьями, королем Франции и их союзниками но, судя по всему, обе стороны уже устали от войны.

Как и он сам устал воевать с Мэллори.

Саксон никогда еще не встречал человека, который бы так боялся поверить другим. Не другим, поправил он себя. Она боялась доверять мужчинам. Она боялась поверить ему. Саксон хотел убедить ее, что она никогда не станет жертвой предательства, как случилось с ее матерью. Он сомневался, что она поверит ему или когда-нибудь разрушит стену боли, за которой прячется, и позволит себе насладиться блаженством, которое они могли бы найти в объятиях друг друга.

– Это ужасно! – захныкала леди Элита.

Саксон готов был согласиться, но сообразил, что леди Элита не умеет читать мысли. Он улыбнулся ей. Эта стройная золотоволосая красавица была облачена в одежды из тонкой ткани, свободно открывавшей взору очертания ее прекрасного тела. Когда Саксон вместе с королевой покидал Пуатье, чтобы отправиться в аббатство Святого Иуды, леди Элита была без ума от странствующего менестреля, который прибыл ко двору, чтобы давать представления за кров и пищу. Он получил гораздо больше, потому что Элита пригласила его в свою постель. Они были неразлучны, пока менестрель не покинул дворец. Может, леди Элита и сожалела о его отъезде, но Саксон не замечал никаких признаков этого, потому что она решила, что именно он должен стать следующим, кто станет петь ей серенады в постели.

– Что ужасно? – спросил он, перестав перебирать струны.

– Почему вы играете эту неблагозвучную мелодию? – Элита наморщила свой безупречный носик и обиженно надула губки. – Сыграйте ту очаровательную песню, которую играли мне на прошлой неделе, Саксон! – Она передвинулась так, что ее полные груди коснулись его бедра. – Ту песню, где говорится о прекрасной деве, отдавшейся своему отважному рыцарю и о том блаженстве, которое они испытали! – Палец дамы двинулся вверх по его бедру.

Саксон передвинул лютню наперерез ее ищущей руке, заставлявшей его забыть, что он не собирается стать следующим в длинной череде ее любовников.

– Сегодня мне хочется спеть балладу о неразделенной любви рыцаря, готового умереть ради своей возлюбленной.

– Какая ужасная история!

– Надеюсь, что к тому времени, как я закончу сочинять ее, она порадует вас так же, как и мои остальные песни.

– О Саксон! – проворковала леди. – Вы самый… Смотрите, кто здесь! – Элита хихикнула, глядя за спину Саксона, но выражение ее лица придавало ей сходство с хищником, готовым наброситься на беззащитную жертву.

Взявшись за верхнюю часть изогнутого грифа лютни, Саксон обернулся, чтобы увидеть, что так поразило Элиту. Глупая женщина, похоже, думала только о том, как убедить мужчину написать стихи или песню в ее честь. Честь? Может, у нее когда-нибудь и была честь, но она давно ее потеряла. Саксон едва не рассмеялся, но смех замер на его губах, когда он увидел, кто перед ним.

Филипп дю Фресн был так широкоплеч, что, казалось, мог бы поднять в каждой руке по быку, и при этом ни одна капля пота не выступила бы на его лбу. Одетый в богатую тунику своих фамильных цветов – красного, синего и желтого, – он выглядел по меньшей мере повелителем королевства.

Не обращая внимания на протесты Элиты, Саксон поднялся на ноги. Она ухватила его за лодыжку, но он, склонившись, отцепил ее надушенную руку. Он попытался поставить ее на ноги, но приостановился, когда она прошепталa:

– Вы не представите меня своему другу?

– Конечно, дорогая! Мы с графом вернемся, как только представится возможность.

– Каждый миг вашего отсутствия мне покажется вечностью!

– Да, вечностью, – согласился он, отпуская ее.

И прежде чем она успела задержать его снова, он быстро поднялся по лестнице, ведущей к входной двери.

– Я должен был догадаться, что застану вас в саду за игрой на лютне! – ухмыльнувшись, произнес дю Фресн. – Не слишком достойное занятие для представителя вашей семьи. Вам не надоело прятаться за женскими юбками, как ваш брат? – Граф перевел взгляд на леди Элиту. – Впрочем, не могу упрекнуть вас в выборе собеседницы.

– Моя собеседница желает быть представлена вам. – Саксон не стал оспаривать слова дю Фресна о Годарде. Всем известно, что его брата часто приходилось вытаскивать из постели любовницы, когда нужно было тренироваться в боевых искусствах. Он не позволит дю Фресну подловить себя.

Подловить! Ему все еще нужно поймать в западню Злодея, чтобы узнать, что тому известно. Саксон помнил, что Мэллори вызвалась послужить приманкой. Он пойдет на это лишь в том случае, если не придумает иного способа привлечь внимание грабителя.

– Поскольку дама желает быть представленной мне, – тихо сказал дю Фресн, – не следует заставлять ее ждать. – Он облизнул губы, словно собака на пиру в предвкушении брошенных на пол объедков.

Саксон удержал графа за руку:

– Она может подождать, так что ответьте мне сначала на несколько вопросов.

– Ваш отец здоров, если вы это хотели узнать.

– Приятно это слышать, но как вам удастся сохранить свое здоровье, если король узнает, что вы нарушили присягу верности ему и отправились в Пуатье?

Дю Фресн перевел взгляд с Элиты на Саксона и поспешно отвел глаза, сказав этим Саксону все, что тот хотел знать. Граф прибыл в Пуатье вовсе не за тем, чтобы принести клятву верности королеве. Он явился совсем с другой целью. И Саксон решил как можно скорее выяснить, с какой именно.

Фицджаст взглянул на Элиту, кокетливо поправлявшую волосы. Она намеренно задержала пальцы возле груди, явно приглашая дю Фресна перейти к делу. Возможно, это и был тот самый необходимый ему союзник, который мог бы держать его в курсе планов дю Фресна. Остается лишь выяснить, что потребует Элита за то, чтобы держать глаза и уши открытыми, а рот на замке.

– Брат! Я так и думал, что найду вас здесь! – воскликнул Годард, появляясь из-за спины графа. С ним была леди Вайолет. Одной рукой она вцепилась в его локоть, а другой ухватила под руку Д'Амбруаза. Годард оттащил невесту от Д'Амбруаза и прошел мимо графа.

– Мы хотим сообщить, что все приготовления закончены и королева дала нам разрешение обвенчаться завтра!

– Рад это слышать! – Саксон улыбнулся брату и леди Вайолет, но не удержался и взглянул на Д'Амбруаза, на лице последнего застыла вымученная улыбка. Ходили слухи, что Д'Амбруаз сам собирался жениться на этой леди, так что странно было видеть его в обществе будущих молодоженов.

– Вы придете на церемонию, не правда ли? – спросил Годард.

– Еще бы!

– Ну и ну! Посмотрите-ка на это! – пробормотал граф. В голосе его появились хищные нотки, как у леди Элиты, когда она увидела его.

К ним приближалась Мэллори. В ее черные волосы были вплетены белые шелковые ленты, в тон с рукавами платья, видневшимися из-под длинных скошенных рукавов верхнего ярко-красного одеяния. Она двигалась плавно, словно в каком-то обольстительном танце. Она, видимо, не замечала, что взгляды мужчин прикованы к ней, и это делало ее еще более соблазнительной. Ни ее лук, ни стрелы в колчане, перекинутом через плечо, ни собака, бежавшая рядом, не могли заставить мужчин отказаться от фантазий, рождавшихся в их головах при виде ее.

Саксон протянул ей руку и улыбнулся, когда Мэллори оперлась на нее. Его улыбка растаяла, как только он ощутил дрожь ее пальцев. Что могло вывести ее из равновесия? Не дрогнув, она схватилась с Жаком Злодеем и воинами в кольчугах. А теперь не может унять дрожь. Смеет ли он поверить, что это реакция на его прикосновение? Все дни после того, как он обнимал ее в тесной комнатке и был прерван Годардом, Саксон вновь и вновь представлял ее в своих объятиях. Каждую ночь он видел ее во сне, если, конечно, ему удавалось заснуть вопреки нестерпимому желанию, которое он испытывал к ней, даже когда напоминал себе, что она станет презирать его, если узнает об этом.

Годард воскликнул, захлебываясь от восторга:

– Леди Мэллори! Вас-то я и надеялся увидеть! Вы непременно должны присутствовать завтра на нашей свадьбе. Леди Вайолет рассказывала мне, как много узнала на ваших занятиях для дам.

– Рада, что она сочла мои занятия полезными, – ответила Мэллори.

Саксон узнал этот бесстрастный тон и понял, что девушка взбешена отзывом его брата о ее уроках, которые она считала жизненно необходимыми для защиты королевы. Он сжал пальцами ее ладонь. Она не походила ни на одну женскую ладонь, которой ему приходилось касаться. Она не была мягкой и надушенной. Ее огрубевшая кожа показывала, как много ей пришлось трудиться, чтобы овладеть мастерством лучника. И все же он не мог себе вообразить другую ладонь, которую ему так бы хотелось ласкать.

– Вы ведь придете, правда? – спросил Годард.

– Вы хотите, чтобы я пришла на вашу свадьбу? – Удивление Мэллори не уступало изумлению Саксона, который никак не ожидал, что Годард забудет то чувство унижения, которое испытал, когда Мэллори спасла его.

– Конечно, мы хотим, чтобы вы пришли! Вы ведь придете, правда? – повторил Годард с широкой улыбкой, поглядывая на их сомкнутые руки.

Саксон ничего не сказал. Когда-то, много лет назад, он безоговорочно верил, что очередность их с братом появления на свет справедливо предоставляет Годарду преимущества, которых второй сын навсегда лишен. Все изменилось в тот день, когда Годарда принялись без меры превозносить за участие в состязаниях на мечах, а победы Саксона вообще не замечали – не только отец, но и брат, который воспринял похвалы как должное. Саксон привык к такому отношению брата и теперь не испытывал той боли, которую ощутил, когда понял, что нужен родным лишь на тот случай, если любимый наследник не выживет.

– Я постараюсь, – ответила Мэллори. – Но если понадоблюсь королеве, то не смогу покинуть дворец.

Прежде чем Годард успел что-нибудь сказать в ответ, Саксон посмотрел на графа, слушавшего разговор с надменной улыбкой.

– Вы, конечно, помните леди Мэллори де Сен-Себастьян, граф дю Фресн?

– Миледи, – пробормотал граф, склоняясь над ее второй рукой. Тем временем Годард с невестой и Д'Амбруазом спустились в сад. – Прелестное создание в дополнение к очарованию этой волшебной ночи!

– Рада вас видеть, милорд! – Снова взглянув на Саксона, Мэллори сказала: – Мне нужно срочно поговорить с вами по неотложному делу.

Граф был ошеломлен. Какая-то женщина отвернулась от него, чтобы поговорить с младшим сыном!

– Я обещал графу представить его леди Элите, жаждущей с ним познакомиться. Можно отложить наш разговор?

– Конечно! – Мэллори говорила спокойно, но даже в сгущающихся сумерках Саксон заметил беспокойство в ее глазах. Склонив голову в сторону графа, девушка добавила: – Наверняка нам представится еще возможность поговорить с вами, граф дю Фресн. Как видите, я увлекаюсь стрельбой из лука. С нетерпением жду случая побеседовать с вами об этом искусстве.

Граф едва дождался момента, когда Мэллори, возле которой крутился Шанс, оказалась достаточно далеко, чтобы их услышать, и спросил:

– Стрельба из лука? Что она имела в виду? Лук – это для крестьян, неспособных владеть мечом.

– Разве вы не знаете, что женщин зачастую невозможно понять? – сказал, усмехаясь, Саксон, следуя за графом. Если Мэллори станет больше времени проводить с дю Фресном, то быстро поймет, что он не слишком ловко владеет оружием, как и Годард. Значит, нужно найти способ помешать ей часто встречаться с графом.

Представив жеманно улыбавшуюся Элиту графу, Саксон задумался, так ли его волнует, что Мэллори узнает об отсутствии воинской сноровки у дю Фресна, или он не хочет, чтобы граф встречался с девушкой по какой-то иной причине. Граф имел титул и земли и мог жениться на ком пожелает. Хотя дю Фресн, по-видимому, сильно увлекся Элитой, она может быстро ему надоесть. Мэллори же весьма соблазнительна, и мужчина при всем желании с ней не соскучится, потому что никогда не сможет заранее предугадать, как она поступит.

Саксон заставил себя сосредоточиться. Он вышел посидеть у фонтана в ожидании того самого удачного случая, который подвернулся ему теперь. Он представил графа Элите и отошел в сторону, делая вид, будто играет на лютне, в то время как граф и леди Элита, пуская в ход слова и взгляды, начали обычную игру в обольщение, которой оба владели в совершенстве.

Склонившись к руке леди Элиты, граф клялся встретиться с ней позже, когда в саду будет «не так людно», как он выразился, многозначительно взглянув на Саксона.

Элита подождала, пока граф поднялся во дворец, и повернулась к Саксону:

– Почему вы не ушли? Неужели не поняли, что мы хотим остаться наедине?

– Вы еще успеете остаться наедине! – сказал Саксон и не постеснялся добавить: – Только не забывайте, кто вас свел!

Элита махнула рукой и засмеялась.

– Я могу получить любого мужчину, которого захочу. Мне не нужна ваша помощь, Саксон!

– Но мне необходима ваша!

На губах женщины заиграла холодная улыбка, которую Саксон видел всякий раз, когда речь заходила о награде, Элита наклонилась к нему ближе.

– В самом деле? Пора бы вам уже знать, что моя помощь обходится недешево!

– Это мне известно.

– Чего же вы от меня хотите?

– Хочу, чтобы вы выведали у дю Фресна, зачем он здесь, в Пуатье, и каковы его дальнейшие планы.

Элита рассмеялась, однако предложение сочла заманчивым.

– Я не собиралась так долго разговаривать с ним!

– Уверен, вы легко можете изменить свои намерения!

– Могу, если это будет того стоить!

– Чего вы хотите? – спросил Саксон.

Элита пробежалась пальцами вверх по его руке.

– Вы знаете, чего я хочу, Саксон!

– Песню?

– Только если вы споете мне ее в спальне! – Дама твердо взглянула ему в глаза. – Гоните эту деву-воительницу из своей постели! Я знаю, вы очарованы ею, потому что она единственная в своем роде. – Леди Элита обеими руками оправила платье, стараясь, чтобы оно плотнее обтягивало ее формы. – Но вы убедитесь, что я тоже единственная в своем роде и именно та женщина, от которой мужчины без ума. Я бы никогда не взяла с собой в постель оружие.

– Только свое очарование! – сказал Саксон, понимая, что именно этого она от него ждет.

– Его у меня достаточно! – Элита самодовольно улыбнулась. – Отделайтесь от этой воительницы, и я буду с вами не позже чем через пару недель. Этого времени с лихвой хватит, чтобы узнать, зачем граф явился сюда. – Женщина рассмеялась. – Впрочем, может, мне удастся сообщить вам об этом уже завтра!

– Уверен, вы сделаете все, что нужно.

– А я уверена, что уже этой ночью вы не будете с ней в постели. Я требую этого!

– Могу поклясться, что сегодня ее в моей постели не будет!

Саксон едва не рассмеялся при мысли, как бы разъярилась Элита, узнай она, что они с Мэллори не любовники и торгуется она напрасно. Но это-то как раз и не было поводом для смеха, раз он страстно желал овладеть Мэллори.

– Еще одно!

– Если смогу. – Саксон надеялся, что ее требование не слишком дорого ему обойдется.

– Мне нужен ее лук. Я хочу, чтобы вы сломали его пополам!

– Что?

Элита придвинулась к нему, внезапно став похожей на змею.

– Я хочу получить лук леди Мэллори, сломанный пополам! Это докажет, что вы разорвали с ней всякие связи, потому что она никогда не простит вам порчи своего драгоценного оружия.

– Гибель ее лука разобьет ей сердце.

– Это уже ее проблема. И ваша. Я добуду то, что вам нужно, Саксон, но вы ничего не получите, пока не сделаете, как я хочу.

– Понимаю.

– Прекрасно! – Элита удалилась, покачивая бедрами, что, по ее мнению, должно было сводить мужчину с ума.

В памяти Саксона всплыли слова песни, которую менестрель Элиты, причудливо сплетая итальянские, французские, немецкие и английские слова, несколько раз исполнял в большом зале королевы.

И Саксон произнес вслух:

– …коварнее и хитрее самого дьявола. – Заключительные слова старинной басни про женщину, ее мужа и ее любовника, предостерегающие против женского вероломства.

Саксон присел на край фонтана. Сведения, которых он дал несколько месяцев, скоро окажутся у него, если он исполнит требования леди Элиты. Ему стоило невероятных усилий, чтобы получить возможность положить конец бессмысленному восстанию прежде, чем погибнет масса людей, как погиб его молочный брат. Но взять у Мэллори лук и сломать его пополам? Это выше его сил.

Саксон приуныл, устремив взгляд на колеблющееся отражение луны в фонтане. Дело представлялось ему совсем несложным, когда он вызвался отправиться в Пуатье. Ему предстояло выяснить планы предателей и сообщить о них королю Генриху Старшему. Тогда казалось, что это очень легкое задание, которое принесет мир и убережет Нормандию от жадных лап французского короля. А затем король Генрих воздаст ему должное. Даже его отец не сможет не заметить почестей, которые будут оказаны младшему сыну.

Все, чего он желал, было теперь в его руках. Всего-то и требовалось от него – безжалостно предать Мэллори, как это сделал ее отец.

Глава 14

Последние два часа Мэллори нетерпеливо мерила шагами комнату. Даже предложение Руби спокойно сесть и заняться осуществлением своего замысла – «вашим странным ящичком с палочками», как выразилась служанка – не возымело действия. Мэллори попыталась сесть, но тут же вскочила, не в силах сохранять спокойствие, пока Саксон не приходил, хотя и обещал прийти, как только представит графа леди Элите.

Сколько времени может занимать эта процедура? Мэллори старалась не думать о том, что граф, возможно, встретил холодный прием у леди, которая по-прежнему намерена домогаться Саксона. Если граф ушел, а Саксон остался с леди Элитой и…

Нет! Она не желает даже думать об этом!

– Ваше беспокойство ни на минуту не ускорит его приход, – сказала Руби, открывая сундук, стоявший в ногах кровати. Повеяло пряным запахом сухих трав.

– Что могло его задержать?

– Я предупреждала, что он очень занятой человек, когда вокруг полно женщин.

Мэллори резко остановилась и повернулась лицом к Руби, укладывавшей в сундук покрывало.

– Не надо так о нем говорить, Руби!

– Я не собираюсь его оскорблять, миледи. – Закрыв сундук, служанка отошла и села у окна, за которым серые камни в лунном свете казались светло-кремовыми. – Он очень красивый, в расцвете сил, а женщины высоко ценят таких мужчин. А мужчины, в свою очередь, считают долгом чести выразить признательность женщинам.

– Он может благодарить их за восторженное отношение, но это не значит, что следует заниматься этим все время.

Мэллори вспомнила, как он ухаживал за ней с ласковым терпением и сдержанностью, которых ее отец никогда не проявлял по отношению к женщинам. Может, довериться Саксону – это совсем другое? Может, он искренне говорил, что хочет ее, хотя и не мог обещать, что так будет всегда? Ее отец клялся в вечной верности каждой из своих женщин. Мэллори точно это знала, потому что слышала, как он говорил это много раз, когда настаивал, чтобы дочь познакомилась с его очередной «самой замечательной леди».

– Миледи, я забочусь только о вас, потому что вам не приходилось участвовать в любовных играх, которыми здесь занимаются. Я не хочу, чтобы вам причинили боль. Узнав вас и что он остался в саду с леди Элитой, мне хотелось, чтобы вы понимали, чем это может закончиться.

– Это уже закончилось, – сказал Саксон, появляясь в верях, – просто меня задержали, когда я представлял графа леди Элите.

Руби густо покраснела. Мэллори похлопала служанку о плечу и кивнула, когда та попросила разрешения удалиться в свою каморку.

Затворив за горничной дверь, Мэллори вернулась на старое место. Саксон стоял неподвижно, и девушка попыталась понять, что ему удалось подслушать. К ее удивлению, Мэллори не решалась прямо спросить об этом. Но она тут же напомнила себе, что пригласила его обсудить происшествие со стрелой и неизвестным лучником.

– Нам нужно поговорить, Саксон, – сказала она, стараясь не выдать своего волнения.

– Да. – Взгляд его остановился на луке, который она поставила у окна.

Мэллори подошла к окну и вытащила колчан, лежавший позади лука. Достав стрелу с синими, желтыми и красными нитями, удерживавшими перья, она сказала:

– Это фамильные цвета графа дю Фресна.

– Верно.

Хотя ее и поразил его лаконичный ответ, она рассказала ему об этой стреле, попавшей в цель рядом с ее собственной, когда давала урок леди Флеретте Д'Амбруаз. Выражение лица Саксона не изменилось.

– Почему вас волнует, кто пустил стрелу? – спросил он, когда она закончила рассказывать эту, по ее мнению, удивительную историю.

– Стрелял опытный лучник, и я хочу убедиться, что ни граф, ни кто-либо из его спутников не является тем стрелком, который выпустил две стрелы в королеву.

Саксон взял стрелу в руки, внимательно осмотрел ее и бросил на стол.

– Это не граф и ни один из его людей.

– Откуда вы знаете?

– Дю Фресн был оскорблен вашим предположением, что он причастен к стрельбе из лука. Он считает, что это занятие уронило бы его достоинство рыцаря на службе у короля, или у королевы, или у кого угодно, кому он в данный момент присягнет в верности.

Мэллори взяла стрелу и сунула ее в колчан.

– У нас слишком много вопросов и совсем нет ответов, Саксон!

Подойдя к девушке, Саксон провел пальцем по верхнему концу ее лука.

– Может, настало время прекратить искать ответы и признать очевидное.

– Как вы можете так говорить? Мы здесь, чтобы служить королеве. Если мы не узнаем, почему кто-то пытается ее убить…

– Мы знаем ответ на этот вопрос, Мэллори. Королева сильная женщина, а люди боятся сильных женщин. – Его палец скользил вдоль лука, а на лице появилось задумчивое выражение. – Те, кто боится сильных женщин, полны решимости уничтожить их.

– Саксон…

Он взглянул на нее без всякого выражения и повернулся к двери.

– Мне нужно идти.

– Я хочу, чтобы вы остались.

Саксон остановился, но не повернулся лицом к ней.

– Мэллори, поосторожнее со своими желаниями!

– Я хочу, чтобы вы остались!

– Чтобы поговорить о том, как еще раз устроить ловушку Злодею?

– Если хотите.

Он упорно смотрел на дверь.

– Чего вы хотите?

Мэллори подошла к нему и прислонилась щекой к его плечу. Просунув руки под лютню и обхватив его грудь, она прошептала:

– Я хочу, чтобы вы остались.

– Я не должен. Я уже говорил, что не могу предложить вам обязательства на всю жизнь, как вы того хотите.

– Сегодня ночью я хочу совсем другого.

– Но завтра утром вы измените свое мнение?

Закрыв глаза, Мэллори отдернула руки и отступила назад. Он прав. С какой стати ему оставаться, если всего несколько часов назад она обвинила его чуть ли не во лжи. Она молча наблюдала, как он вышел из комнаты и затворил за собой дверь. Девушка поверить не могла, что он уйдет.

Но стоило Мэллори повернуться к своей пустой постели, как дверь снова отворилась. Сильные руки обхватили ее плечи, и она оказалась в объятиях Саксона. Ногой захлопнув дверь, он прошептал:

– Это не моя постель, а ваша!

– О чем вы говорите?

– О клятве, которую я дал и должен сдержать.

Она взглянула на него с недоумением.

– Клятва насчет моей постели?

– Нет, моей.

– Какой в этом смысл?

– Ты права! Нет никакого смысла болтать, когда мы можем… – И он завладел ее губами.

Мэллори потянулась, чтобы обнять его за плечи, но он наклонился и сгреб ее в объятия. Когда она удивленно вскрикнула, дверь в комнатку Руби распахнулась.

Служанка вбежала в комнату, но сразу же остановилась, и широкая улыбка озарила ее морщинистое лицо. Не говоря ни слова, она прошла мимо них и заперла на задвижку дверь в коридор. Потом окликнула Шанса и увела его назад в свою каморку, заперев за собой дверь. Но Мэллори успела услышать, как Руби пробормотала:

– Давно пора.

Саксон и Мэллори обменялись взглядами и расхохотались.

– Думаешь, я снова у нее в милости? – спросил он.

– Не думаю, что когда-нибудь было иначе. – Мэллори зарылась пальцами в его золотистые волосы. – Ей нравится твое поддразнивание.

– Но она решительно настроена защищать свою леди. – Он захватил губами мочку ее уха и ласково куснул, щекоча усами.

Девушку пронзила дрожь, и она тихонько вскрикнула. Саксон прошептал:

– Но сегодня я хочу, чтобы ты была моей леди! – И он жадно поцеловал ее.

Мэллори охватило страстное желание.

– Саксон…

– Тш-ш! Прислушайся к своему сердцу! Пусть оно вторит моему, которое говорит, что сегодняшняя ночь принадлежит нам! – Он отвел в сторону ее волосы и нашел лихорадочно пульсирующую жилку у основания шеи.

Когда он приник к этому местечку губами, Мэллори затрепетала, в предвкушении того, что их ждет. Саксон поднял ее на руки и отнес на кровать. Затем подошел к двери в комнатку Руби и положил руку на задвижку. Взглянув на девушку через плечо, он подмигнул ей и запер дверь. Теперь никто, даже королева, не смог бы им помешать.

Саксон уселся на кровать и взял лютню. Мэллори протянула руку и ущипнула струну. Раздался резкий звук. Оттолкнув ее ладонь, Саксон пробежался пальцами по струнам, извлекая на свет мелодию, которую, девушка твердо верила, она никогда не забудет. В ней сливались радость и страстное желание – чувства, бушевавшие сейчас в ее груди.

– Что это за песня? – прошептала Мэллори.

– Не знаю. Мотив сам складывается, когда я играю.

– Он звучит как цурун, – прошептала девушка.

– Что такое цурун?

– Чистый звон тетивы, пославшей стрелу в полет. – Мэллори улыбнулась. – Точнее, тот звук, когда лучник забывает о себе, о мишени и о стреле.

– Это глупо.

– На самом деле нет. – Мэллори провела рукой по его спине, затем по плечу и принялась исследовать крепкие мускулы его груди. Склонившись к нему, она прошептала: – Когда лучник, не помня себя, забывает о мишени и о стреле, значит, они неразделимы. Они становятся одним целым!

Саксон отложил в сторону лютню и хмуро посмотрел на нее.

– Теперь я понял, ты изо всех сил стараешься запутать меня.

– Не надо слишком напрягаться, чтобы запутать тебя, Саксон. – Мэллори рассмеялась и поцеловала его в щеку, затем добавила: – Но на самом деле я всего лишь пытаюсь тебе рассказать, что узнала от своей наставницы в аббатстве Святого Иуды. Она родом с Дальнего Востока, из заморской страны, лежащей далеко за пределами Персидского царства. В ее стране существует поверье, что разум повелевает телом, но лучше всего, когда и разум, и тело действуют согласованно, освобождая лучника от ограниченности того и другого.

Саксон покачал головой.

– Ты все больше и больше сбиваешь меня с толку.

Повернувшись к нему, Мэллори обхватила ладонями его лицо.

– Может быть, легче тебе показать. Закрой глаза и поцелуй меня!

– С удовольствием!

Когда он склонился к ней, она слегка отодвинулась. Он открыл глаза и нахмурился.

– Ты подвинулась!

– Да, но ты все еще можешь меня поцеловать.

– Когда у меня закрыты глаза, а ты меня сторонишься? Как мне найти тебя?

Мэллори погладила его по щеке.

– Я здесь потому, что ты очень хотел этого. Ты так часто представлял себе этот момент, что должен точно знать, как все произойдет.

– Ты так думаешь?

– Да. Потому что сама часто мысленно воображала себе это. Попытайся снова. Ты этого хотел. Хочешь и сейчас. Осознай, что происходит, и позволь своим чувствам вывести тебя за пределы видимого.

Закрыв глаза, Саксон некоторое время сидел молча. Затем наклонился вперед. Мэллори снова отодвинулась, но он отыскал ее губы. Его пальцы зарылись ей в волосы, распуская косы, и тяжелые черные пряди заструились вокруг них, когда губы их встретились. Он завладел ее ртом и не прерывал поцелуя, пока она не задохнулась.

Только тогда он слегка приподнял голову и прошептал:

– Я осознаю, что ты способна вывести мои чувства за пределы видимого.

– Саксон…

Он закрыл ей рот поцелуем.

Пальцы ее впились в его сильные плечи, когда он опрокинул ее на кровать и прижал к мягкой постели. Она обхватила его руками и закрыла глаза, полностью отдаваясь своим чувствам. Когда он ладонями накрыл ее груди, неясное томление переросло в неистовое желание.

Он тихо рассмеялся и приподнял ее, усадив между колен.

– Мне больше нравится то платье, которое расстегивается спереди, – прошептал он, распуская шнуровку на спине.

– Это платье больше соответствует моде.

– К дьяволу моду! – Он стянул с нее один рукав и провел языком вдоль обнаженного плеча.

Вздохнув, Мэллори запрокинула голову, чтобы он мог добраться до шеи. Затем откинулась на подушки и потащила его за собой. Саксон пальцем подцепил вырез платья и одним быстрым движением спустил платье вместе с рубашкой до талии. Их пальцы сплелись, и, прижав кисти ее рук к кровати, он скользнул языком вниз, между ее грудей, а затем затянул сосок левой груди в рот. Его усы и борода щекотали ее, словно сотни крошечных пальцев. Она крепко сжимала его ладони, обуреваемая незнакомыми чувствами, и его легкий смех ощущался подобно палящему ветру на ее влажной коже. Платье удерживало ее на кровати, прижатое его коленом, находившимся между ее ног.

Когда Мэллори попыталась освободить руки, он крепче прижал их к кровати.

– Отпусти меня! – потребовала девушка.

– Еще не время! – Он загадочно улыбнулся ей. – Я так долго ждал этого момента, что собираюсь заставить тебя обезуметь от желания, как ты сводила меня с ума с тех пор, как пригрозила пронзить своей стрелой.

– Отпусти!

Он снова рассмеялся и передвинул колено выше. Девушку охватило еще более сильное, нестерпимое желание, и она задрожала. Вскрикнув, она вырвала руки и вцепилась в его тунику. Сильным движением она опрокинула его на спину и, сжав его ладони, удерживала под собой, как он только что удерживал ее. Грубая ткань его туники терлась о ее обнаженную грудь при каждом лихорадочном вдохе.

Просунув руки ей под платье и обхватив ладонями ягодицы, он с силой прижал ее бедра к своим, но тело ее не желало оставаться спокойным. Оно хотело двигаться, касаясь его тела, приглашая его присоединиться к ней в этой беззвучной песне, не имевшей мелодии. Саксон продолжал раздевать ее, спуская платье все ниже и ниже, ласково поглаживая ладонями ее тело.

Одежда упала к ее ногам, девушка не успела даже отодвинуть ее в сторону. Саксон быстрым движением опрокинул Мэллори на спину, и она снова оказалась под ним. Саксон все еще оставался в одежде, и Мэллори сама его раздела. Когда она погладила его широкую грудь, Саксон тихо застонал от удовольствия и вновь завладел ее губами.

Мэллори провела ладонями по его бокам. Нащупав сморщенный рубец под ребрами с правой стороны, она охнула и отдернула руку. С болью смотрела она на огромный шрам, длиной с ее ладонь, от запястья до конца среднего пальца.

Саксон склонился к ее лицу.

– Это пустяки, любимая!

– Пустяки? Тебя едва не рассекли надвое! Как это случилось?

– Моему брату нужен был кто-нибудь, чтобы потренироваться перед первым турниром. Я понял, почему никто не станет с ним связываться.

– Потому что он непобедим?

Саксон рассмеялся.

– Потому что он порочен. Он проткнул меня копьем не тогда, когда мы сражались лицом к лицу, а когда я пытался помочь ему удержаться на коне.

Мэллори изумленно уставилась на него, затем рассмеялась. Не потому, что история показалась забавной. Он ведь мог умереть от такой раны. Она смеялась потому, что он выжил и теперь обнимает ее.

Когда он снова поцеловал ее, девушка забыла о прошлом – и его, и своем. Она хотела только упиваться этим моментом, когда они вместе и она может изучать каждый изгиб, каждую частичку его крепкого тела. Осмелев, она опустила ладони на его бедра. Изменения, произошедшие в его теле, завораживали ее. Когда она коснулась твердой пульсирующей плоти, он застонал и погладил внутреннюю поверхность ее бедра. Медленно продвигаясь вверх, рука его достигла средоточия ее нарастающего желания.

У Мэллори перехватило дыхание, когда Саксон проник в ее лоно пальцем, покрывая поцелуями живот. Стиснув его плечи, она извивалась всем телом, пока не испытала острейшее наслаждение. Словно откуда-то издалека, она услышала собственный крик.

Открыв глаза, Мэллори увидела, что Саксон склонился к ней, глядя в лицо. Он с трудом мог дышать, как и сама она несколько мгновений назад, и когда его колено скользнуло меж ее ног, она раздвинула их. Она собиралась рассказать ему, что чувствует, но слова застряли у нее в горле, когда он вошел в нее.

Все, что происходило до этого, было всего лишь прелюдией его вторжения в нее, этих скользящих ритмичных движений, с каждым разом усиливающих стремление полностью отдаться сладостному безумству. Мэллори опустила руку и нежно погладила вонзающийся в нее твердый стержень. Саксон со стоном выкрикнул ее имя. Движения его ускорились, и она с силой вцепилась в его плечи. Губы их слились, и он содрогнулся, взорвавшись в ее теле. Ей показалось, что он что-то крикнул, но она не расслышала, потому что в тот же миг забилась в экстазе, деля его с ним.

Мэллори проснулась от тихих звуков музыки. Открыв глаза, она увидела, что первые лучи восходящего солнца уже заглядывали в окно, где на подоконнике сидел Саксон, одетый в одну только тунику. Поставив босую ступню на подоконник, он играл на лютне.

– Доброе утро! – пропел он, продолжая играть.

– Сегодня самое прекрасное утро! – Мэллори приподнялась, опершись на локоть, ничуть не беспокоясь о том, что покрывало соскользнуло вниз. В течение ночи Саксон изучил каждый дюйм ее обнаженного тела, и ей в голову не приходило прятаться от его оценивающего взгляда. – Утро, после изумительной ночи!

Он встал, не прекращая играть ту самую мелодию, которую наигрывал прошлой ночью, перед тем как показал Мэллори, какую потрясающую песню могут создать два тела, соединившись вместе. Девушка прослушала ее до конца.

– Ты закончил ее! – прошептала она. – Меня восхищает музыка, которую ты сочиняешь!

– Я пишу музыку только в порыве вдохновения. – Он поцеловал ее обнаженное плечо. – А ты и вправду вдохновляешь меня, любимая!

Ей нравилось, когда он называл ее любимая. Откинувшись на подушки, Мэллори улыбнулась, когда Саксон поставил лютню рядом с ее луком и растянулся рядом с ней на постели.

– Я не смогу задержаться, как мне хотелось бы, – сказал он. – Надо подготовиться к свадьбе брата.

– Ты можешь сделать это здесь. – Она лениво положила руку ему на плечо. – Прикажи принести сюда свои вещи.

– Значит, мне придется наблюдать, как ты прячешь свою красоту под тяжелыми шелками и украшениями? – Он покачал головой. – Сомневаюсь, что смогу спокойно вынести это!

– Но тогда ты сможешь снова меня раздеть.

– Отличная мысль! – Он игриво усмехнулся и обнял ее под покрывалом, прижимая к себе. – Хотелось бы мне иметь больше времени, прежде чем уйти и встретиться с братом, который наверняка уже рвет и мечет. Я не хочу заниматься с тобой любовью наспех.

– Мне нравится ход твоих мыслей, Саксон Фицджаст! – сказала Мэллори, пробежавшись пальцем вдоль его носа. – Одно ты мне так и не объяснил: почему тебя назвали Саксон?

Положив голову ей на плечо, он ответил:

– Думаю, у нас достаточно времени для рассказа.

– Любому хватило бы, но трубадуру…

Посмеиваясь, он поцеловал ее в шею.

– Имя мое уходит корнями в очень далекие годы из истории нашей семьи, еще до того, как датчане впервые обрушились на берега Англии с той стороны пролива. Ещо времена прапрадеда моего прапрадеда страну терзала постоянная угроза с севера. Каждый год, как только дни становились длиннее, появлялись викинги. Они поднимались на своих кораблях вверх по рекам, требуя золота и женщин у мужчин, которые пасовали перед ними. Но один человек оказался мудрее всех его окружающих.

– Твой предок?

– Как ты догадалась?

Мэллори улыбнулась и обняла его.

– Это ведь ваша семейная история, разве не так?

– Именно так. И прапрадед моего прапрадеда видел, как датчане берут все, что только пожелают, пуская в ход боевые топоры и острые клинки. Прапрадед моего прапрадеда был стар и многое повидал на своем веку. Он стал свидетелем того, как его жена и все их дети, и даже большинство их внуков умерли на его глазах, когда в его владениях свирепствовала зимняя лихорадка, еще более жестокая и беспощадная, чем воины-викинги. Выжила только единственная внучка. Он очень не хотел, чтобы она погибла, но как мог старик ее защитить? Ему пришла в голову мысль, которую, как он понимал, все остальные назвали бы безумной. Но терять ему было нечего.

Когда викинги в очередной раз напали, мой предок, взяв с собой белый флаг, отправился поговорить с их вождем. Он не знал, примут ли они этот флаг во внимание, но они приняли. Его встретил вождь викингов и выслушал его предложение. Прапрадед моего прапрадеда обещал отдать свою внучку и земли вождю викингов, если тот примет его условия. Они были просты. Во-первых, викинги обязуются прекратить набеги на этот участок побережья Англии. Во-вторых, вождь викингов должен жениться на внучке моего пращура по христианскому обряду и хорошо с ней обращаться до конца ее дней. Когда прапрадед моего прапрадеда умрет, что должно было скоро случиться, англосаксонский титул ярла и все его земли перейдут к вождю викингов.

Вождь викингов согласился, потому что, увидев внучку моего предка, он отдал ей свое сердце за ее красоту и добрый нрав, а также благоразумие, не уступавшее мудрости ее деда. Набеги на побережье прекратились, как только они обвенчались. Когда старый дед умер, викинг стал уважаемым ярлом, управлявшим своими землями мудро и по совести. В честь старика он назвал своего первенца Саксоном и завещал, чтобы в каждом последующем поколении непременно был сын по имени Саксон, что обеспечит процветание и почет семье.

– Но ведь ты второй сын.

– У меня был старший брат, которого так назвали, но он умер после рождения Годарда. Когда появился на свет я, это имя дали мне.

– Твой старший брат умер в момент между твоим рождением и рождением Годарда? Если вы близнецы…

– Мы все трое родились в одно время. Тройня. – Он повернулся, чтобы взглянуть в окно, и боль зазвучала в его голосе. – Мой старший брат умер в тот же день, а наша мать – на следующий. Она пожелала, чтобы древняя традиция продолжалась, поэтому меня назвали Саксоном. Мне говорили, что ей нравилась эта история.

Мэллори повернула к себе его лицо.

– Это чудесная история! Ты непременно должен положить ее на музыку, чтобы воздать должное своей матери и предкам.

– Может быть, когда-нибудь я это сделаю. – Он остановился, когда зазвонили колокола. – Но сейчас, несмотря на то что я сказал раньше, я думаю, есть другая история, которой я хотел бы продолжать наслаждаться, история, которую мне не хотелось бы закончить. Только нужно иметь достаточно времени для… – На губах его снова появилась игривая улыбка.

Мэллори ответила ему поцелуем, понимая, чего он недоговаривает. Когда они покинут уютное убежище ее постели, магию этой ночи вытеснит опасность, окружающая королеву и ее двор. Они не знают, когда еще им удастся сбежать от своих обязанностей, чтобы насладиться друг другом. Мэллори поклялась сделать все возможное, чтобы это случилось скорее.

Глава 15

Радостные голоса доносились в башню, где Мэллори прилаживала на голове покрывало, прикрывавшее волосы. Светло-кремовый шелк удачно сочетался с ее желтым платьем. Под покрывалом черные косы девушки свободно обвивали голову. Руби больше часа трудилась над волосами своей хозяйки, но упрямые пряди уже снова вились возле лица. Синяя с желтым вышивка обрамляла вырез платья и шелковые вставки на рукавах.

Мэллори невольно припомнился последний раз, когда она надевала шелковое платье. Оно было мрачного серого цвета, сама она стояла у могилы матери, дождь лил как из ведра на бескрайние поля владений ее отца. В полированной поверхности серебряного щита на стене она снова увидела девочку, которой была в тот роковой день: одинокую и испуганную, столкнувшуюся лицом к лицу с предательством.

Но то время давно прошло. Мэллори стала одной из преданных королеве воспитанниц аббатства Святого Иуды и провела ночь в объятиях мужчины, который хотел ее, но не давал никаких обещаний, разве что провести с ней еще одну ночь, как только представится возможность.

– Люблю свадьбы! – заявила Руби, стоявшая позади.

Мэллори с улыбкой обернулась к ней.

– Может быть, скоро сыграем и твою свадьбу! Говорят, ты часто отлучаешься к стене, чтобы поговорить с одним из тамошних стражей.

– Вы придаете слишком много значения простой дружбе, – произнесла служанка, однако заливший щеки румянец выдал ее с головой.

– Кто знает? Может, дружба перерастет в нечто большее и однажды вы отправитесь в церковь, принесете брачные обеты и станете мужем и женой.

Руби взяла подушку и принялась энергично ее взбивать.

– В церковь… – Руби прижала подушку к груди. – Помню, прабабка рассказывала мне, как в ее время справляли свадьбы. Тогда никто не ходил в церковь венчаться. Просто приходил священник, чтобы засвидетельствовать согласие пары пожениться, точно так же, как родственники и друзья. А теперь вступающих в брак благословляют у церковных дверей, а затем совершают обряд венчания перед алтарем, и только тогда начинается свадебный пир. – Она бросила подушку на кровать и засмеялась. – Как и все остальное, что новобрачным захочется делать.

Снова взглянув в полированный щит, Мэллори увидела, что улыбается. Исчезло отражение испуганной, обиженной девочки. На ее месте стояла женщина, которая прошлой ночью узнала, что значит плотский восторг.

– Вы выглядите великолепно! – заверила ее Руби. – Прекрасная будет свадьба!

– Она и в самом деле великолепно выглядит, – подтвердил Саксон, войдя в комнату с лютней за спиной.

Мэллори подумала, что никогда не сможет на него насмотреться. Сейчас на нем была красная туника, расшитая зелеными нитями, подпоясанная скромным коричневым ремнем, с которого свисали ножны с кинжалом, а с левой стороны длинный меч.

Не обращая внимания на Руби, которая призывала ее быть осторожнее, чтобы не расплелись косы, Мэллори бросилась к нему и схватила за руки.

– Я думала, ты должен оставаться рядом с Годардом, чтобы его успокаивать!

– Несколько бутылок вина сделали то, что не удалось мне! – Саксон улыбнулся. – Когда я уходил от него, слуги поддерживали его, чтобы он не свалился.

– Леди Вайолет и священник будут недовольны, если он явится на венчание пьяным.

– Тогда, – сказал он, обнимая ее за талию, – это будет уже их проблема, а не моя. – Взглянув через плечо Мэллори, он добавил: – Хотите пойти с нами на свадьбу, Руби?

Служанка просияла.

– Вы так добры!

– Поспешите, Руби, приоденьтесь получше и наведите красоту! – Саксон игриво подмигнул Мэллори. – Мы найдем чем заняться, пока будем ждать.

Руби погрозила ему пальцем.

– Надеюсь, прическа миледи будет в порядке, когда я вернусь!

– Вы знаете, как испортить настроение мужчине! – рассмеялся он.

Мэллори тоже рассмеялась. Она чувствовала себя по-настоящему счастливой. Она понимала, что нескольких ночей с Саксоном ей будет недостаточно. Хотя она и клялась никогда не подвергать свое сердце риску, оно само сделало выбор. Мэллори полюбила Саксона. И не хотела задумываться над тем, как долго продлится ее счастье.

Церковь находилась недалеко от дворца, но, чтобы добраться до нее, ушел почти час. Почему сэр Годард выбрал для венчания церковь Сен-Поршер, а не часовню в поместье своего отца, недоумевала Мэллори. Саксон сказал ей, что брат, видимо, жаждал поскорее овладеть леди Вайолет. Они медленно брели вслед за свадебной повозкой по узенькой улочке между домами и лавками. Разодетые гости запрудили все вокруг. Казалось, весь Двор Любви, кроме самой королевы, собрался на этой улочке. Мэллори задумалась, почему королева решила не ходить на венчание – потому ли, что опасалась за свою жизнь в таком столпотворении, или же разгневалась на священнослужителей, которые настаивали, чтобы она стала покорной женой и сдалась на милость мужа?..

По мере того как повозка пробивала себе путь сквозь толпу гостей, одетых в шелка и шерсть всех цветов радуги, приветственные крики и поздравления эхом разносились среди простых каменных строений. Леди Вайолет махала рукой, явно наслаждаясь тем, что находится в центре внимания. Рядом с ней сидела леди Элита, словно не замечая невесты. Ее улыбки предназначались графу, гарцевавшему верхом на коне рядом с повозкой.

Когда процессия приблизилась к церкви, граф помог дамам сойти на землю и предложил руки обеим – и невесте, и леди Элите. Их хихиканье, когда они приняли его помощь, эхом отразилось от каменных стен зданий.

– Странно, – сказала Мэллори, наблюдая за этой троицей.

– Что странно? – спросил Саксон.

– Я думала, Ландис Д'Амбруаз тоже будет здесь. Кажется, они с леди Вайолет добрые друзья.

– Возможно, он уже в церкви. Пришел пораньше, чтобы занять хорошее место.

Когда Саксон вел их с Руби сквозь толпу к дверям церкви, с присущим ему обаянием убеждая людей расступиться перед братом жениха, улыбающаяся Мэллори совершенно забыла об остальных гостях, как о друзьях, так и о чужаках. Она смотрела только на Саксона. Он поцеловал ей руку и отошел, чтобы встать рядом с братом перед высокими церковными дверями.

Колонны по обе стороны дверей были украшены резными изображениями людей и животных, как реальных, так и фантастических. Огромные деревянные двери были закрыты, и Мэллори знала, что их не откроют до окончания церемонии, когда гостей впустят в церковь на торжественную мессу.

Леди Вайолет подвел к дверям пожилой человек, которого Мэллори не знала. Услышав, как кто-то прошептал, что это отец невесты, девушка удивилась, почему отец Саксона не приехал на свадьбу. Саксон редко упоминал о своем отце. Возможно ли, что его отец на стороне короля Генриха Старшего? Может, король не единственный, от кого отвернулись собственные отпрыски?

Мэллори гнала эти неприятные мысли прочь. Она пыталась наблюдать за священником, который благосклонно улыбался невесте и жениху, но не могла оторвать глаз от Саксона. Тот мельком взглянул на нее, когда ему пришлось поддержать брата, поскольку сэр Годард упорно клонился на один бок. Мэллори посмотрела Саксону в глаза, когда священник заговорил о том, как важно, когда двое людей объявляют о своей любви друг к другу и ожелании прожить вместе до конца своих дней. Впервые в жизни ей захотелось обменяться этими обетами вечной верности с мужчиной. Она хотела бы обменяться ими с Саксоном, потому что отважилась поверить, что любовь, которая их связала, стоит того, чтобы ему доверять.

Мэллори надеялась, что они не слишком долго задержатся на свадебном пиру в большом зале королевы. Ей хотелось остаться наедине с Саксоном, ощутить его неторопливые сладостные поцелуи, гладить его тело, вместе с ним достигнуть вершины блаженства.

Шум с улицы ворвался в ее мечты. Цокот копыт. Мэллори услышала крики. Когда священник поперхнулся на слове, она взглянула через плечо и увидела троих мужчин, во весь опор скачущих к церкви. Люди в ужасе разбегались, некоторые оказались под копытами.

Сверкнула сталь. Всадники держали в руках обнаженные мечи! Когда Мэллори увидела, как они разят мечами тех, кто не желал или не сумел достаточно быстро освободить им путь, она привычно потянулась за луком. Но пальцы ее не нашли ничего, и она вспомнила, что оставила лук во дворце.

– Скорее все в церковь! – крикнул Саксон, открывая высокую массивную дверь.

Руби!

Когда служанка распахнула двери ближайшего дома и затащила внутрь двоих маленьких детей, она посмотрела на Мэллори и принялась энергично махать ей рукой.

Мэллори понимала, что ей не пробиться сквозь толпу охваченных паникой людей, чтобы добраться до дома раньше, чем это сделают всадники. Она прыгнула вперед и схватила за руки леди Вайолет и леди Элиту. Обе дамы от испуга потеряли способность двигаться, но Мэллори увлекла их к дверям церкви.

– Нет! – закричала леди Вайолет.

– Саксон приведет сэра Годарда, – сказала Мэллори, втолкнув в церковь священника, который, похоже, так же остолбенел, как и дамы. – Отец, поторопитесь, пока вас не ранили!

– Нет! Отец!

Осознав, что леди Вайолет зовет вовсе не священника, а своего собственного отца, Мэллори оглянулась и увидела, что пожилой джентльмен сел в повозку, которая с грохотом помчалась прочь, спасаясь от всадников. Старик вовсю пользовался кнутом, разгоняя людей со своего пути. Он покидает собственную дочь? Ярость охватила Мэллори.

Схватив леди Вайолет за руку, она затолкала ее в церковь. Дама свалилась на пол, но попыталась ползти к раскрытой двери. Мэллори пришлось снова схватить ее за руку, чтобы остановить.

В церкви было холодно и темно. Единственная лампа горела около лестницы, ведущей вниз, в склеп, возле алтаря. Звуки с улицы рождали странное эхо под кровлей.

В церковь вбежал Саксон, отчаянно жестикулируя, за ним, пошатываясь, следовал брат.

– Они сейчас ворвутся сюда!

– В святилище? – задыхаясь, спросил священник. Взяв падре за руку, Саксон велел ему уходить вместе с ним и сэром Годардом.

– Поторопись, Мэллори! – крикнул он через плечо.

Мэллори снова схватила леди Элиту и леди Вайолет за руки:

– Нам нужно уходить!

Леди Элита подобрала юбки и бросилась вслед за Саксоном, но леди Вайолет не пожелала сдвинуться с места.

– Леди Вайолет, вы должны пойти со мной! – Мэллори продолжала тянуть даму за руку. – Вам грозит опасность!

Мэллори испугалась, что с леди Вайолет случился своего рода нервный приступ, отчего ее парализовало. Но на выяснения не было времени. Повернув женщину кругом, Мэллори стала подталкивать ее вслед за остальными

– Нет! – пронзительно завопила леди Вайолет.

Мэллори не мешкала. Когда Саксон вернулся, бегом поднявшись по ступенькам из склепа, она упорно продолжала толкать упрямую даму вперед. Саксон крикнул ей, чтобы она укрылась в склепе, а сам обхватил леди Вайолет за талию и взвалил себе на плечо. Мэллори бежала рядом с ним, пытаясь придержать руки и ноги сопротивлявшейся леди, чтобы она не могла ударить ее или Саксона. Возле лестницы она остановилась и сделала знак рукой Саксону, чтобы он спускался первым.

– Спасай леди Вайодет! – сказала она, когда он остановился.

Он кивнул и, пройдя вперед, ступил на узкую винтовую лестницу. Когда он проходил мимо нее, Мэллори вытащила висевший у него на ремне меч. Девушка подняла клинок и стала спиной вперед спускаться с лестницы, чтобы предотвратить возможность нападения сверху на Саксона и его ношу.

В церковь хлынул поток людей. Несколько человек у двери пытались их задержать, но безуспешно. Ослепительный блеск обнаженных клинков, сверкавших в лучах летнего солнца, проникавших через дверь, обжигал глаза.

Мэллори старалась как можно быстрее спуститься по лестнице. Свет погасили, и ей приходилось нащупывать каждую ступеньку ногой, прежде чем наступить на нее, потому что вокруг стало совсем темно. Все сильнее пахло сыростью. Девушка едва успела достичь дна, как над головой ее послышались шаги.

Из темноты вынырнула рука и оттащила ее от лестницы за каменный саркофаг, должно быть, мемориал святого Поршера. Мэллори упала на колени, ободрав руку о шершавый камень. Она крепко держала меч, опасаясь, как бы он не задел саркофаг и этот звук не насторожил преследователей.

– Кто они такие? – услышала она шепот Саксона.

Мэллори хотела ответить, что понятия не имеет, но тут поняла, что вопрос адресован не ей, потому что его брат сказал:

– Ума не приложу!

Прыгающее пятно света, спускаясь по ступенькам, на мгновение высветило пространство за саркофагом. Мэллори увидела священника, молча молившегося на коленях. Рядом с ним сидел на полу сэр Годард, обхватив руками колени. Леди Элита цеплялась за плечо Саксона, который, одной рукой прижимая к себе леди Вайолет, ладонью другой зажимал ей рот.

Мэллори подумала, уж не ошиблась ли она, ведь свет вспыхнул всего на мгновение. Зачем Саксону пытаться заставить леди молчать? Но она тут же получила ответ на свой вопрос, когда знакомый голос воскликнул:

– Возлюбленная моя Вайолет, вы здесь?

Свет отразился от низкого потолка, и Мэллори взглянула на Саксона, сразу же узнав этот голос. Ландис Д'Амбруаз! Но почему?.. Она посмотрела на леди Вайолет, яростно старавшуюся вырваться из рук Саксона. Должно быть, леди хотела уйти к Д'Амбруазу, но если она любила его, зачем согласилась выйти замуж за сэра Годарда?!

Раздался оглушительный рев, и меч выскользнул из руки Мэллори. Она изумленно уставилась на сэра Годарда, который, угрожающе размахивая мечом, пьяно пошатываясь, обошел саркофаг и оказался перед низким столом, видимо, служившим алтарем.

Вскочив на ноги, Мэллори увидела, что Д'Амбруаз, одетый в кольчугу, выставил меч перед собой. Опершись о крышку саркофага руками и помолившись, чтобы святой Поршер, кем бы он ни был, простил ее, Мэллори высоко вскинула ноги и перемахнула через каменное надгробие. Она приземлилась на узком пространстве между сэром Годардом и Д'Амбруазом, рядом с которым находилось еще трое мужчин с мечами на изготовку. Брат Саксона и Д'Амбруаз, оба ругали ее, пытаясь прогнать, и медленно, кругами приближались друг к другу, подобно двум хищникам, изготовившимся к схватке.

– Я не сдвинусь с места, – сказала она самым суровым тоном, – пока вы двое не сложите оружие. Вы хотите заслужить вечное проклятие, пролив кровь на священной земле?

Мужчины даже не взглянули на нее.

– Подумайте о своих бессмертных душах! – взмолилась она.

Д'Амбруаз ринулся вперед и отшвырнул девушку в сторону, с силой шарахнув о каменную могилу. Она попыталась вклиниться между ними, но мечи сшиблись со звоном, наполнившим гулом тесное помещение склепа.

– Где она? – гневно прокричал Д'Амбруаз.

Сэр Годард размахивал мечом, не попадая в противника и все время задевая алтарь. Искры сыпались во все стороны.

– Мэллори! – окликнул девушку Саксон. – Отойди в сторону!

Поднявшись на ноги, он отпустил леди Вайолет. Одним движением подтолкнул ее к Д'Амбруазу и схватил Мэллори за руку. Резким рывком он вытащил ее из-за саркофага к себе. Она увидела, как он выхватил кинжал, но не было времени задавать вопросы, потому что он повел ее туда, где его брат все еще стоял возле алтаря. Леди Элита поспешно засеменила за ними, широко раскрыв глаза от изумления, когда леди Вайолет бросилась на шею Д'Амбруазу.

– Вы получили леди Вайолет, – сказал Саксон, – уходите, если дама этого хочет.

– Ты хочешь этого, возлюбленная моя Вайолет? – проворковал Д'Амбруаз.

– Ты же знаешь, что да! – Вайолет обернулась и сплюнула на землю под ноги сэра Годарда. – А вам остается только слушать, как ваш брат будет петь о событиях сегодняшнего дня, в то время как я отдаюсь моему благородному рыцарю.

– Уходите же, Д'Амбруаз! – властным тоном сказал Саксон. – Забирайте свою даму и уходите!

– Она моя! – воскликнул сэр Годард, когда любовники начали подниматься по ступенькам вслед за людьми Д'Амбруаза, и стремительно бросился за ними.

Мэллори рванулась вперед, чтобы остановить его. С ужасом она увидела, как Д'Амбруаз обернулся и всадил в сэра Годарда меч. Леди Элита вскрикнула. Возможно, леди Вайолет тоже, но Мэллори не могла бы сказать наверняка, потому что эхо от пронзительного крика Элиты многократно повторялось со всех сторон. Мэллори попыталась удержать сэра Годарда, когда он повалился назад, подмяв ее под себя. Под его тяжестью она упала на колени, ощутив боль во всем теле. Саксон просунул руки между ней й братом, и Мэллори с трудом выбралась на волю, а Саксон осторожно опустил раненого на каменный пол. Под Годард он сразу же образовалась кровавая лужа.

– Элита! Отправляйтесь во дворец и приведите помощь! – распорядился Саксон. – Мы должны немедленно отнести его к лекарю.

Услышав позади глухой стук, Мэллори обернулась и увидела, что Элита лежит на полу. Священник подошел к Элите, осмотрел ее и поднял на Мэллори взгляд.

– Она в обмороке.

– Я пойду за помощью! – сказала Мэллори.

Саксон поднял меч и вложил его в руку девушки.

– Будь осторожна!

Она кивнула и бегом поднялась по лестнице. Прислушалась. В церкви стояла тишина, если не считать бормотания священника, доносившегося из склепа. В надежде, что он не читает отходную по Годарду, Мэллори поспешно выбежала на улицу. Люди вскрикивали в ужасе, указывая на нее. Она осмотрела себя и обнаружила, что ее платье пропитано кровью. Торопясь во дворец, она задумалась, сколько крови можно потерять и все-таки выжить.

К следующему утру Мэллори так и не получила ответа на свой вопрос. Сэр Годард цеплялся за жизнь с упорством, которого она раньше за ним не замечала. По одну сторону его кровати беспокойно расхаживал Саксон, с другой стороны сидел священник с угрюмым выражением лица. Рану зашили, но Годард потерял слишком много крови на каменном полу склепа.

Пришел лекарь, он приказал всем выйти из комнаты. Саксон запротестовал, и толстяк разрешил ему остаться, поскольку он приходился раненому братом, а всем остальным, даже священнику, велел покинуть помещение.

Саксон проводил Мэллори к двери. Взяв ее руки в свои, он сказал:

– Я пошлю за тобой, если будут изменения, любимая!

– Я хочу остаться здесь, с тобой!

– Я тоже хочу, чтобы ты осталась со мной! – Он погладил ее по щеке. – Но иди переоденься. Мне не нравится видеть тебя в крови.

Лицо Мэллори застыло.

– О, Саксон, извини. Я не подумала, что мое платье будет напоминать тебе о… – Она бросила взгляд в сторону постели.

Он снова повернул к себе ее лицо.

– Мне не нравится видеть тебя в крови. Я пошлю за тобой, как только смогу.

– Я буду у себя в комнате.

– Разве ты по утрам не ведешь занятия по стрельбе из лука?

– Да, но теперь у меня всего одна ученица – леди Флеретта Д'Амбруаз, и я сильно сомневаюсь, что она сегодня придет.

– Пойди, любимая, посмотри, вдруг она явится. Если это так, проведи с ней урок. Тогда время для тебя пройдет быстрее.

Мэллори положила ладонь на руку Саксона, касавшуюся ее щеки.

– Мы будем возле реки, как всегда.

– Не ходи одна.

– Я возьму с собой Руби и Шанса.

– Два отличных стража. – Саксон отпустил ее, когда с кровати донесся стон.

Мэллори закрыла за собой дверь и торопливо пошла по коридору. Все, кого она встречала по пути, отводили глаза. Она не винила их за это. Никому не хотелось вспоминать о том, что произошло.

Ходили слухи, что Д'Амбруаза объявят вне закона, а если он женится на леди Вайолет, то брак аннулируют, потому что королева не давала на него разрешения. Мэллори не знала, действительно ли это так.

Часом позже, когда Мэллори пересекала пустырь возле реки, рядом с ней семенили Руби и Шанс. Возле стога сена, служившего ученицам мишенью, виднелась одинокая фигурка.

– Подожди здесь, – сказала Мэллори служанке.

– Как вам угодно, миледи. – Руби не могла скрыть недоверия к юной даме, ожидавшей у стога.

Мэллори взглянула на Шанса и повторила:

– Жди здесь!

Руби положила руку на голову собаки, и Шанс сел, устремив страдальческий взгляд на Мэллори.

Ободряюще улыбнувшись им, Мэллори направилась через пустырь.

Когда Мэллори подошла, леди Флеретта подняла голову. Следы горючих слез блестели на ее щеках в лучах солнца. Она протянула Мэллори свой лук.

– Простите меня, леди Мэллори, – прошептала она. – Я бы очень хотела продолжить наши занятия, но полагаю, вы никогда больше не захотите меня учить.

– Мы можем продолжить занятия, если вы этого хотите, – ответила Мэллори, не взяв у нее лук.

– Я бы очень хотела, но должна покинуть Пуатье. Брат своими действиями опозорил нашу семью, и меня больше не станут терпеть при дворе королевы. Ходят слухи, что это Ландис пытался убить королеву. Я знаю, что это не так, но не могу доказать, потому что должна уехать.

– Королева отослала вас?

Леди Флеретта отрицательно покачала головой:

– Ей и не нужно было, я сама предложила уехать. Я хочу, чтобы вы знали, леди Мэллори, мой брат не убийца.

– Сэр Годард.

– Я знаю об этом, – сказала девочка, побледнев. – Я также знаю, что брат не собирался убивать его, только задержать на определенное время, чтобы успеть скрыться вместе со своей любимой.

Мэллори кивнула. Она верила, что леди Флеретта права, потому что Ландис был слишком увлечен своей леди Вайолет. Он был просто влюбленным глупцом, совершившим роковую ошибку, которая дорого обойдется ему и его семье.

– Вы уезжаете домой, леди Флеретта? – спросила Мэллори.

– Не думаю. Мой отец умер два года назад, и мать снова вышла замуж. Отчим был счастлив, когда я отправилась с Ландисом в Пуатье.

Мэллори облизнула губы, затем сказала:

– Если позволите, леди Флеретта, я могу посоветовать вам одно место, где вы встретите радушный прием и сможете продолжить свои занятия.

– Какое?

– Аббатство Святого Иуды в Англии.

– Аббатство? – Глаза девочки снова наполнились слезами. – Моя мать хотела отправить меня в монастырь, но я воспротивилась.

– Аббатство Святого Иуды не похоже на обычные монастыри, которые вы видели здесь, в Пуату и Аквитании. – Мэллори сняла с плеча лук и, наложив стрелу на тетиву, выстрелила прямо в середину мишени. – Именно там я научилась стрелять, а также многому другому.

– В аббатстве?

– В аббатстве Святого Иуды, где я живу. Когда я вернусь туда… – Мэллори осеклась, представив себе, что вернется в аббатство Святого Иуды и никогда больше не увидит Саксона. Он знает, как добраться до аббатства, так что сможет предпринять долгое путешествие и навестить ее. Но даже тогда они будут находиться в монастырских стенах, и радости, которые она познала в его объятиях, будут для них запретны. Прошлой ночью она совсем не думала о будущем, и даже тогда, когда он сказал, что, наверное, не сможет быть с ней всегда, ей и в голову не приходила мысль о возвращении в аббатство Святого Иуды без него.

– Леди Мэллори?

Осознав, что совсем забыла о девочке, погрузившись в свои безотрадные мысли, Мэллори сказала:

– Когда я вернусь в аббатство Святого Иуды, я буду рада взять вас с собой.

– Вы? Вернетесь в аббатство?

Мэллори опустилась на траву и жестом предложила леди флеретте последовать ее примеру. Она кратко объяснила девочке, что происходит в стенах аббатства. Глаза леди Флеретты загорелись надеждой, когда Мэллори рассказала о наставницах, в особенности о Нарико, преподававшей борьбу без оружия.

Девочка с восхищением слушала, пока Мэллори не упомянула о том, как Нарико появилась в аббатстве Святого Иуды вместе со своим отцом из неведомой страны, расположенной еще дальше к востоку, чем Иерусалим. Тут она изумленно спросила:

– Вы хотите сказать, что ваша наставница Нарико прибыла откуда-то из-за самых дальних границ Персии?

Мэллори улыбнулась:

– Когда вы окажетесь в аббатстве Святого Иуды, вы сможете сами поговорить с ней о ее путешествиях с королевой. Нам повезло, что она появилась в аббатстве Святого Иуды и стала обучать нас приемам борьбы далекого востока.

– Но разве может такая женщина, как Нарико, существовать на самом деле? Вы сказали, она жила на острове, где из гор извергаются огненные камни.

– Она действительно существует, и такие горы встречаются в заморских странах между Римом и Иерусалимом. Мне часто говорили в аббатстве Святого Иуды, как будут говорить и вам, что нужно научиться вырабатывать собственное суждение, основываясь на наблюдениях, а не на слухах.

Флеретта кивнула:

– Я постараюсь.

– Вы хотите поехать в аббатство Святого Иуды?

– Очень! – с жаром ответила девочка. – Здесь я больше не могу оставаться, и мне очень понравились наши занятия. Мне хотелось бы их продолжить. Когда мы отправимся?

– Не знаю. – Мэллори посмотрела на городскую стену. – Как я уже говорила, я здесь на службе у королевы Элеоноры. Пока она не освободит меня от этих обязанностей, я должна оставаться. Я…

Кто-то вышел из городских ворот. Саксон! Сердце Мэллори болезненно сжалось, когда она представила себе причины, по которым он мог оставить раненого брата.

– Мне нужно идти, – сказала леди Флеретта, вставая.

– Саксон не станет винить вас за проступки вашего брата. – Мэллори тоже поднялась и положила ладонь на плечо девочки. – Но я понимаю, вы чувствуете себя неловко. Возвращайтесь во дворец.

– Королева…

– Я расскажу ей о нашем разговоре и ваших планах отправиться в аббатство Святого Иуды.

– Но будет умнее, – вмешался Саксон, подходя к ним, – не попадаться пока королеве Элеоноре на глаза.

– Саксон, мне так жаль! – Из глаз девочки снова хлынули слезы.

– Как и мне, потому что я знаю, что вы тоже страдаете. Я уверен, что Мэллори даст вам рекомендательное письмо. Вам нужно срочно уехать.

Мэллори прикусила нижнюю губу, а леди Флеретта недоверчиво уставилась на Саксона. Его сочувствие совсем расстроило девочку, и она разрыдалась. Мэллори обняла бедняжку и заметила на лице Саксона беспокойное выражение. Он хотел поговорить с ней, но не в присутствии леди Флеретты. Девушка мотнула головой в сторону Руби.

Служанка подошла, как только Саксон окликнул ее. Руби обняла прильнувшую к ней леди Флеретту и повела ее к городским воротам. Мэллори сделала знак Шансу идти за ними. Забавные выходки собачки могли помочь девочке успокоиться.

– Леди Флеретте повезло, что она начала с тобой заниматься, – сказал Саксон, когда они с Мэллори пошли за стрелой, застрявшей в сене. – Аббатство Святого Иуды – прекрасное место для нее.

– Как твой брат?

– Пока еще жив, но лекарь потребовал, чтобы я ушел, после того как я сделал несколько замечаний относительнолечения Годарда. Он, видимо, уверен, что в стремлении стать наследником я готов постараться, чтобы за моим братом ухаживали не слишком хорошо. – Саксон сжал губы, и глаза его вспыхнули яростью.

– И ты оставил сэра Годарда с ним?!

– Только после того, как он позволил священнику жуться в комнату и я, переговорив с отцом Иларионом, убедился, что он не позволит лекарю уморить моего брата в попытках спасти его. – Саксон взял руку Мэллори поднес к губам. – Ты полна жизни и солнечного вета.

Девушка обняла его за шею и потянулась к его губам, но похолодела, услышав позади шорох сена. Саксон удивленно раскрыл глаза, когда она внезапно отпрянула от него и повернулась кругом, оказавшись лицом к лицу с человеком, которого видела лишь однажды – в ночь своего прибытия в Пуатье, когда их атаковали на пристани.

– Миледи, наконец-то я вас нашел! – воскликнул Жак Злодей.

Тут на голову Мэллори обрушился сильный удар, и мир вокруг погрузился во тьму.

Глава 16

Саксон пробормотал проклятие, когда его сбили с ног во время попытки добраться до Мэллори, распростертой на траве. Как он мог оказаться таким глупцом? Он сам предостерегал ее, требовал, чтобы соблюдала осторожность, но, оказавшись наедине с ней, мог думать только о том, как бы снова заняться с ней любовью. Его вожделение к ней могло стоить ей жизни.

– Оставайся на месте, трубадур! – прорычал Злодей.

Пытаясь сесть, Саксон потребовал:

– Я хочу убедиться, что она еще дышит!

Грабителя, видимо, удивило столь вызывающее поведение, ведь его окружало еще пятеро вооруженных людей. Он сделал знак одному из своих сообщников. Тот подошел к Мэллори и склонился над ней. Поднеся ладонь ко рту девушки, кивнул:

– Она жива!

– Не удивляйся, что у меня нет причин тебе верить! – ответил Саксон.

– Тебе следовало бы меньше беспокоиться о женщине, а больше о себе! Как бы тебе не умереть раньше своего брата! Тебя не интересует, что мне нужно?

– Я отвечу на этот вопрос, когда увижу собственными глазами, что она жива.

– А если нет?

Саксон ответил бесстрастным тоном:

– Я руками вырву из твоей груди сердце, Злодей!

Вор рассмеялся.

– Ты? Трубадур, которого должна была спасать женщина?

– На эти вопросы я тоже отвечу только после того, как проверю, жива ли она.

– Хорошо! – Злодей великодушно махнул рукой в сторону Мэллори.

Не показывая виду, что крайне удивлен тем, что Злодей смягчился, Саксон на четвереньках подполз к тому месту, где лежала девушка. Он осторожно перевернул ее и уложил головой к себе на колени. Как прежде сообщник Злодея, он поднес пальцы к губам девушки. Почувствовав легкое дуновение воздуха, вздохнул с облегчением.

Мэллори была жива, и он должен был сделать все от него зависящее, чтобы сохранить ей жизнь. Когда она застонала, он понадеялся, что больше никто не услышал этого звука. Но напрасно, потому что она открыла глаза и подняла руку. Саксон подумал, что девушка пытается ощупать голову, которая, должно быть, сильно болела. Но она погладила его по щеке.

– Мэллори… – В окружении сообщников Злодея он не мог открыто выказать своей радости от того, что она жива и смотрит на него с любовью.

Девушку вырвали из его рук и поставили на ноги. Она пошатнулась, но гордо расправила плечи, увидев вокруг шестерых воров.

Саксон хотел подняться, но остановился, наткнувшись на блеснувшее в лучах солнца острие меча.

– Оставайся на месте, трубадур! – приказал Злодей и повернулся к Мэллори. Он слегка поклонился. – Миледи!

Мэллори высоко подняла голову.

– Что вам нужно, господин Злодей?

– Ваше содействие.

– Для чего?

– Не могу объяснить этого сейчас, но скажу вам одно: ели откажетесь делать, как я прошу, мы убьем трубадура.

Она кивнула и сразу же вздрогнула. Лицо ее исказилось от боли. Она не сопротивлялась, когда один из воров вытащил ее кинжал из ножен, а двое других подхватили под руки.

Эти двое, судя по всему, были наслышаны о ее удивительных способностях, потому что крепко сжимали ей руки, пока третий не стянул запястья девушки за спиной. Она не стала с ними драться, и Саксон пытался понять, что она задумала. Вряд ли она покорно подчинилась бы этим захватчикам, если бы не выжидала удобного момента для побега.

Или нет? Может быть, она сильно ранена и от удара по голове не способна ясно мыслить? Саксон крепко выругался про себя. Он вырвет сердце из груди Злодея, если ей снова попытаются причинить вред!

Мэллори взглянула на него, и Саксон приподнял брови, подавая ей знак, который, он надеялся, она легко поймет. Он хотел сообщить ей, что тоже ждет подходящего случая, чтобы сбежать. Саксон не знал, поняла Мэллори его или нет, потому что девушка опустила глаза и стала смотреть под ноги. Когда она снова подняла голову, лицо ее выглядело столь же бесстрастным, как у статуи.

– Вставай! – приказал один из воров, пнув Саксона ногой.

– Хорошо.

Вор пнул ногой лютню, как перед этим Саксона, и она издала глухой нестройный звук. Саксон схватил вора за лодыжку и швырнул на землю. Поднявшись, Саксон сказал:

– Поосторожнее с моей лютней!

– Тебя больше волнует твоя лютня, чем твоя леди? – хмыкнул Злодей.

Саксон хотел бы сказать Мэллори, что негодяй пытается вбить клин между ними, но он должен был верить, что она все поймет правильно. Внезапно он почувствовал замешательство. Он просил ее доверять ему, но никогда речь не заходила о его доверии к ней. Саксон задумался – почему?

Понимая, что не сможет избавиться от этих мыслей, он сказал:

– Леди сама способна себя защитить, в чем ты убедился на собственном опыте, Злодей! – Он бросил быстрый взгляд на Мэллори, продолжавшую стоять с безучастным видом.

Злодей широко улыбнулся и подал знак сообщникам.

Саксон криком предупредил Мэллори, заметив, как стоявший позади нее мужчина поднял кулак, но ему так и не довелось узнать, кто нанес ему удар по голове.

Лунный свет тускло сочился сквозь трещины в каменном перекрытии над головой Мэллори. Скудное освещение падало на лицо Саксона. Глаза его были закрыты, но грудь слабо поднималась и опускалась под лютней. Мэллори не видела, куда их вели, потому что ей на голову надели мешок, а саму ее перекинули через чье-то костлявое плечо и притащили в эту дыру, где пахло сыростью и гнилью.

Место было более древним, чем склеп в церкви Сен-Поршер. Шершавые стены из необтесанных камней не позволяли ей удобно устроиться. Все пространство заполняли беспорядочно расположенные каменные гробы, а потолок располагался так низко, что она едва могла сидеть, чтобы не удариться головой. Все кости, очевидно, были выброшены из гробов, потому что вокруг валялись тускло поблескивавшие древние останки.

Мэллори не знала, которую из церквей Злодей использовал в качестве своего логова. Большинство храмов располагалось вблизи городских стен и реки, за исключением одной новой, которую строили возле дворца.

Напрягая слух, она пыталась понять, оставались ли еще воры у них над головой. Ей удавалось расслышать их голоса, но не слова, после того как они закрыли каменную дверь, заперев Мэллори и Саксона в этой могиле. Воры спорили со своим вожаком, во всяком случае, так можно было предположить, судя по возбужденным голосам.

В данный момент наверху царило молчание. Ни голосов, ни шагов, ни даже завывания ветра. Только лунный вет, сменивший несколько часов назад солнечное сияние аверное, воры ушли. Прекрасно!

Снова возвращаясь к задаче, которой занялась сразу же, как только закрылась каменная дверь, Мэллори, превозмогая боль, принялась освобождать руки от связывающих их пут. Когда ее связывали, она старалась держать руки под углом, чтобы потом, сдвинув их вместе, можно было воспользоваться свободным пространством и освободить их. Пространство и вправду осталось, но его было недостаточно. Кровь стекала по ее запястью, когда она вращала рукой, но девушка не сдавалась.

Она застыла, услышав слабое бормотание. Саксон! Девушка окликнула его, но он не ответил.

Им необходимо выбраться из склепа, прежде чем Злодей и его люди начнут осуществлять свой замысел! Мэллори снова принялась распутывать руки. Она с облегчением улыбнулась, когда одна рука наконец начала выскальзывать из петли. Наверное, ее собственная кровь сделала кожу скользкой. Стиснув зубы, девушка потянула сильнее. Боль пронзила ее руку до самого плеча, когда она медленно вытянула часть ладони из пут веревки. Она потянула еще раз. Ладонь полностью освободилась, и Мэллори захотелось крикнуть от радости. Она сорвала веревки с другой руки и швырнула их на пол.

Медленно подобравшись к тому месту, где лежал Саксон, она тронула его за плечо, прошептав его имя. Он вскочил, потянувшись рукой к кинжалу, и ударился головой о потолок. Мэллори подхватила его лютню, прежде чем она свалилась на пол.

Девушка приложила палец к его губам, когда он разразился проклятиями. Его взгляд остановился на ней, и она увидела, как он обескуражен.

– Где мы? – спросил он шепотом.

– В старинном склепе. Злодей с сообщниками бросили нас сюда.

– Зачем? – Он потер голову.

– Не знаю. – Мэллори протянула ему лютню. – Нам нужно уходить.

Саксон взглянул на нее. Он поднял одну из ее кос, свободно спадающих на спину.

– Ты – мечта, воплотившаяся в жизнь! – Он пальцами перебрал пряди, обрамляющие ее лицо.

– Саксон! Ты очнулся? Нам нужно уходить! Немедленно! – Мэллори наклонилась вперед и снова встряхнула его.

Он не оставил ей выбора. Обняв за талию, он притянул ее к себе. Девушка пыталась возражать, но он запечатал ей губы поцелуем. Язык его погрузился в глубину ее рта, исследуя все потайные уголки. Когда она ладонями уперлась ему в грудь, он опрокинул ее на спину.

Она легко могла бы поддаться соблазну, но что-то под ее спиной хрустнуло. Она вывернулась из-под него. Кость?! Теперь она услышала еще и другой звук. Ей не хотелось думать о том, что означает звук трения камня о камень. Разве в этом склепе был еще кто-то – или что-то – живой, кроме них?

Когда Саксон запротестовал, она схватила его за предплечья и со всей силы встряхнула:

– Саксон! Теперь не время. Мы должны уходить немедленно!

– Почему? – Голос его дрогнул.

– Я объясню, как только сбежим! Нам нужно скрыться, пока наши сердца еще бьются. – Она снова сунула ему в руки лютню.

Внезапно яркий свет ослепил ее. Неужели эти жуткие звуки означали, что каменная дверь отворилась?

– Напрасно беспокоитесь, миледи! – сказал Жак Злодей, на корточках вползая в склеп. – Я не собираюсь вас убивать.

– Это хорошо, – ответила она. – Вскоре поймете, что вам гораздо выгоднее отпустить нас живыми. – У Мэллори было достаточно времени, чтобы обдумать все возможности, когда она старалась освободиться от пут. В любом случае план ее основывался на том, что вор жаден, но при том не лишен здравого смысла. В первом она была совершенно уверена, что касается второго, то не совсем.

– Я потребую с королевы выкуп за ее трубадура и леди-воительницу.

– Вы плохо соображаете, Жак Злодей, – сказала Мэллори с презрением.

– Мэллори! – предостерег ее Саксон резким шепотом. Она не обратила на него внимания, продолжая смотреть глаза вора.

– Почему вы думаете только о мелких преступлениях, которые совершаете на берегах реки Клэн, тогда как можете получить гораздо большую добычу, если воспользуетесь своим воображением?

– Воображением? – переспросил Злодей и нахмурился. – Я много чего могу вообразить!

– Поэтому вы украли кольчуги, чтобы одеть ваших людей, когда они рыскают вдоль реки?

– Кольчуги? Мои люди не носят кольчуг! Откуда им взять рыцарские доспехи?

Мэллори сложила руки на коленях. Удивление в голосе вора свидетельствовало о том, что он говорит правду. Но если люди в кольчугах, напавшие на них и Годарда, не сообщники Злодея, то кому они служат?

Она не рассчитывала выяснить это у Злодея, поэтому сказала:

– Как видите, я тоже могу многое вообразить. Воры в кольчугах – это слишком. Способны вы придумать что-нибудь столь же из ряда вон выходящее? Можете представить себе, что вас наградит король Франции?

Саксон изумленно уставился на Мэллори. Уж не спятила ли она? Женщины во дворце падали в обморок при одном лишь упоминании о Жаке Злодее.

Злодей не сводил с Мэллори глаз.

– Должен признать, что такое мне и во сне не снилось. Но вы меня заинтриговали, миледи! – Вор, улыбаясь, склонился к ней. Одной рукой он упирался в колено, а другой взял прядь волос, выбившуюся из ее косы, и принялся ею играть.

Саксон отбросил его руку, а один из его людей схватился за кинжал. Но Мэллори сказала:

– Сейчас же прекратите, вы оба! Мы должны стать союзниками, а не врагами!

Нет сомнения, удар по черепу вышиб у нее разум! Искать союза с вором, который пытался их убить? Мэллори положила ладонь на руку Саксона и крепко сжала ее. Саксон все понял. Она хотела, чтобы он позволил ей продолжать переговоры со Злодеем. Ему не нравилась эта идея, но боль в голове мешала придумать другой способ для побега.

– Возможно, вы не знаете того, что известно мне, – сказала Мэллори. – Ни один из королей, борющихся за право управлять Англией, Пуату и Аквитанией, не желает королеве смерти. И все же кто-то пытается ее убить. – Она холодно улыбнулась. – Ни Саксон Фицджаст, ни я не сумели определить личность негодяя или узнать, кто ему платит за то, чтобы он убил королеву. Возможно, это от того, что мы знаем слишком мало людей, способных на такое гнусное дело.

– Зато я знаю многих! – Губы Злодея искривились в улыбке.

– Мы можем воспользоваться вашей помощью, а вы – получить вознаграждение, которое королева предложит за ваше участие в разоблачении того, кто хочет ее смерти.

– Какого вознаграждения?

– Помилования за прежние преступления!

– Я не нуждаюсь в помиловании, пока меня не поймали!

Мэллори пришла в замешательство. Ей удалось убедить вора выслушать ее, однако она и вообразить не могла, как велика бывает жажда богатства и власти.

– Помилование не понадобится, – сказал Саксон, – если королева отвалит тебе достаточно золота, чтобы жить в свое удовольствие до конца своих дней.

– Мне и моим людям!

– Тебе и твоим людям. – Саксон вынужден был отдать должное преданности Злодея остальным ворам. Прояви король Генрих Младший столько же стойкости в соблюдении своих клятв отцу, то не случилось бы восстания, разрывающего страну на части. – Мы не можем говорить за королеву, но я обещаю, если ты нас отпустишь сейчас, мы организуем тебе аудиенцию с ее величеством, чтобы обсудить это дело.

– И обеспечите безопасный вход и выход из дворца?

– Да, – подтвердила Мэллори. – Это я вам могу обещать.

– Нам понадобится много золота, чтобы жить в свое удовольствие.

– Королева Элеонора это учтет.

Саксон ждал, пока вор рассмотрит это неожиданное предложение. Он должен был признать, что Мэллори придумала удачный способ выпутаться из трудного положения, если только королева согласится выдать вору приглашение во дворец и вообще увидит хоть какой-то прок в подобной затее.

Злодей кивнул и двинулся к выходу, сделав им знак следовать за ним.

Саксон не был уверен, что вор с ними честен и не готовит им ловушку. Выбравшись из склепа, он огляделся. К своему удивлению, он увидел неоконченные фрески. Они очутились в маленькой церквушке Святого Иоанна. Перед ним была глубокая купель, в которой принимали крещение ранние христиане.

– О Господи! – воскликнула Мэллори. Древняя церковь, расписанная удивительными фресками, вызывала у нее благоговейный трепет.

Саксон взял ее за руку и прижал к себе, пока они обходили купель, направляясь к лестнице, ведущей кдвери. Злодей шел впереди и преградил им дорогу.

– Даю вам три дня, чтобы испросить для меня аудиенцию у королевы, – сказал вор. – Если обманете, жестоко поплатитесь за попытку меня одурачить!

– Как мы сможем с вами связаться? – невозмутимо спросила Мэллори, хотя рука ее, которую держал Саксон, дрожала.

– Оставьте послание здесь! – Он указал на альков справа от лестницы.

– Я оставлю стрелу, – ответила Мэллори. – Черточки на древке укажут часы после восхода до того времени, когда вы должны явиться к королеве.

Вор согласился и отошел в сторону, чтобы они смогли выйти. Мэллори осталась на месте.

– Господин Злодей, если вы собираетесь помочь нам найти убийцу, вы должны знать все, что нам известно. Кем бы он ни был, совершенно ясно, что это очень опытный и умелый лучник, несмотря на неудачный выстрел в королеву у реки. Когда я занималась с одной из моих учениц, я…

– Это не имеет отношения к делу. – Саксон взял ее за руку и потянул к лестнице.

– Самое прямое. – Мэллори посмотрела на Саксона так же хмуро, как на Злодея. – Может, убийца пытался ввести нас в заблуждение первыми выстрелами, потому что стрела, перелетевшая поле рядом с моей…

– Была моя, – сказал Саксон.

Она посмотрела на него в упор, и он пожалел, что не выбрал другого места и времени, чтобы сообщить ей правду.

Мэллори усмехнулась:

– Ты так искусно владеешь луком?

– Да.

– А зачем выстрелил одновременно со мной?

– Хотелось тебя заинтриговать.

– Для чего?

Зная, что Злодей с легкой усмешкой слушает их разговор, Саксон понимал, что должен придумать басню, которая ответила бы на все ее вопросы, не открывая действительной причины его появления в Пуатье. Положив руки ей на плечи, он стал объяснять. В море лжи была капля правды. Саксон вынужден будет лгать Мэллори до тех пор, пока не выполнит здесь свое задание.

– Потому что я опасался, что если ты слишком приблизишься к разгадке тайны, то можешь подвергнуть себя опасности, которой не сумеешь избежать.

– Ты воспользовался цветами графа. Почему?

– Я же сказал, хотел тебя заинтриговать. – Услышав, как Злодей фыркнул, Саксон добавил: – Мы можем обсудить это позже.

Он подтолкнул Мэллори к лестнице и начал поспешно подниматься, пока Злодей не передумал и не вонзил клинок им в спины.

Когда они вышли на лунный свет, Саксон заметил что-то на траве перед церковью. Мэллори бросилась туда и подняла свой лук и колчан, все еще полный стрел.

Вернувшись к нему, она заговорила таким холодным тоном, что Саксон сразу понял, какую боль ей причинила его выходка со стрелой.

– Нам нужно поскорее вернуться во дворец. Ты, должно быть, сильно обеспокоен состоянием брата.

Саксон не стал говорить, но за время переговоров со Злодеем он ни разу не вспомнил о здоровье Годарда. Думал лишь о том, как спасти Мэллори и вырваться на свободу.

– Почему, – спросил он, – ты назвала Злодею имя короля Людовика?

– Хотела ошеломить его.

– Это тебе удалось. Ты поразила нас обоих.

– Я не собиралась поражать тебя. Думала, ты на моей стороне.

Вместо ответа он быстро повел ее по темным улицам. Было, пожалуй, уже далеко за полночь. Что бы он ни сказал теперь, это вызвало бы новые вопросы, на которые он не хотел отвечать. Она и так считает его предателем.

Лишь когда они пересекли ров и входили в ворота дворца, Саксон сказал:

– Прости меня, Мэллори, за то, что пытался запутать тебя таким дурацким способом!

– Ты мог бы довериться мне и сказать правду! – Голос ее дрогнул. – Ты всегда требовал правды от меня, а со мной предпочел играть в детские игры.

– Не знаю, почему не решился довериться тебе тогда.

– Потому что думал, что я не способна защитить себя и королеву?

– Я никогда так не считал.

– Никогда?

Внезапно остановившись, он схватил ее за руку, не позволяя уйти.

– Задержись ненадолго, Мэллори! Других женщин можно свести с ума песней, стихами, красивыми цветами. Я знаю, тебя всем этим не прельстишь. А тайной неуловимого лучника заинтересовать можно.

Мэллори опустила плечи, медленно выпуская воздух сквозь сомкнутые губы.

– Зачем понадобилось выяснять все это сейчас? Неужели нельзя было объяснить тогда?

– На это я не могу ответить. Прошу только простить меня. Ты простишь?

Вместо ответа Мэллори спросила:

– Почему ты выбрал цвета графа дю Фресна?

– Он бесчестен, то и дело меняет союзников, так что вполне мог бы решиться убить королеву. Мне в голову не пришло, что он появится в Пуатье как раз в тот момент, когда я пустил стрелу.

Мэллори округлила глаза.

– Думаешь, граф собирается убить королеву?

– Доказательств, что он вовлечен в заговор, нет. У меня есть союзник, который постоянно следит за ним. Я должен был придумать другой способ оградить тебя от опасности. Ты так и не сказала, прощаешь ли меня.

– Пока не решила.

– Мэллори, с этим не шутят!

После долгого молчания девушка сказала:

– Придется простить в благодарность за то, что намерен защитить меня. – Она погладила его по щеке, затем ласково шлепнула. – Но я не нуждаюсь в твоей защите!

Он усмехнулся и, поймав ее руку, прижался губами к ладони.

– Но позволь мне пофантазировать, что ты нуждаешься в моей защите так же сильно, как я нуждаюсь в том, чтобы держать тебя в своих объятиях!

– Если нужно.

– Очень нужно. Поэтому позволь мне самому отнести стрелу с метками в церковь Святого Иоанна.

– Если королева согласится поговорить со Злодеем, – сказала Мэллори, когда они пересекали двор, где камни казались молочно-серыми в сумраке ночи.

– Если?

– Она не любит, когда ей указывают, делает то, что хочет и когда хочет. – Девушка остановилась и повернулась к нему. – Прибыв в Пуатье, я думала, королева – само совершенство. Казалось, что она все знает и не испытывает противоречивых страстей, которые делают нас всех уязвимыми. Я ошиблась. Она не богиня. Она просто испуганная женщина, которая понимает, что ее сыновья и король Людовик должны без колебаний оказать ей поддержку, иначе ей придется испытать на себе ярость своего мужа. Заявление о том, что она предала его, потому что он первый изменил ей, не принесло королеве снисхождения. Об этом свидетельствуют покушения на ее жизнь.

– Значит, она должна стремиться к встрече со Злодеем, пока ее не убили.

– Как я уже сказала, раньше я бы с этим согласилась. Но теперь стала сомневаться.

– Если мы пойдем к ней…

– Нет, – сказала Мэллори, откинув волосы с его лба. – Ты должен пойти к своему брату и оставаться с ним. Я сама поговорю с королевой. Она взяла меня сюда, чтобы я помогала ей, этим я и собираюсь заняться.

– Хочет она того или нет?

Мэллори кивнула:

– Да. Хочет она того или нет.

Глава 17

У Мэллори было желание с силой захлопнуть дверь своей комнаты, но она не стала этого делать. Королева могла услышать. Ирония судьбы. Королева не придала зачения ни единому слову Мэллори во время краткой диенции.

Руби оторвалась от своего шитья и вопросительно посмотрела на Мэллори. Лежавший возле нее Шанс тоже во все глаза смотрел на девушку, когда та вихрем ворвалась в комнату и швырнула лук и колчан на кровать. На этот раз собака опустила голову на лапы и не стала вилять хвостом.

– Не спрашивай ни о чем! – сказала Мэллори, усаживаясь на край кровати и стараясь не выдать своего раздражения. – Прости меня. Я сержусь не на тебя.

Поспешив к ней, Руби опустилась на колени.

– Миледи, разве королева не оценила мудрость вашего плана защитить ее?

– Она не уверена, что это необходимо. Считает, что нынешняя охрана способна защитить ее жизнь. Она сказала: «До сих пор тебе это удавалось».

Руби ушам своим не поверила, и Мэллори поняла, что изобразила голос королевы не только в своем воображении. Она вслух точно скопировала произношение королевы Аквитании!

– Миледи…

Поднявшись на ноги, Мэллори как можно приветливее улыбнулась служанке.

– Пожалуйста, не рассказывай никому, что я говорила так, как сейчас.

– Я никогда бы не сделала этого, миледи. Вы знаете, что можете мне доверять.

– Знаю, что могу. Если…

Раздался громкий стук в дверь.

Руби пошла открывать. Мэллори схватила лук и стрелу. Столь неистовый стук должен был означать неприятности, ей следовало быть наготове.

Она поняла, как заблуждалась, когда увидела за дверью отцы Илариона. Священник из церкви Сен-Поршер заламывал руки. После нескольких часов, проведенных без сна, тревога только усилилась.

– Сэр Годард? Как он? – спросила Мэллори, хотя догадалась, что состояние его ухудшилось, иначе священник не пришел бы к ней.

– Вы должны поспешить, миледи. Его часы сочтены.

Мэллори торопливо пошла за священником по пустым коридорам. Остальные придворные, должно быть, собрались на очередной Двор Любви, не придавая значения тому, что молодой мужчина во цвете лет, который собирался стать мужем и счастливо жить с женой, расстается с жизнью.

Отец Иларион отворил дверь и отошел в сторону, пропуская Мэллори. В нос ударил запах гноящейся раны и человеческих нечистот. Мэллори подбежала к кровати, возле которой стоял Саксон. Сэр Годард лежал под простынями, пропитанными кровью, закрыв глаза и лихорадочно ловя ртом воздух.

Мэллори взяла Саксона за руку.

– Мне так жаль! – прошептала девушка.

– Когда королева увидится со Злодеем? – спросил он, не отрывая взгляда от брата.

– Не думай об этом сейчас. – Она накрыла второй ладонью его руку. – Это может подождать, Саксон!

– Саксон? – повторил его брат.

Священник засуетился возле постели, готовя все необходимое для последнего напутствия, но сэр Годард смотрел на своего брата. Саксон отпустил руку Мэллори и взял ладонь брата.

– Я здесь, Годард.

– Ты должен пойти!

– Куда?

– К отцу и сказать ему, что мне по крайней мере удалось всех одурачить! – Он закашлялся и поморщился. – Я одурачил даже тебя, потому что ты никогда бы не подумал, что это я.

– Что ты имеешь в виду?

Сэр Годард снова уставился в потолок. Мэллори не поняла, слышал ли он вопрос Саксона. Он что-то пробормотал и закрыл глаза.

– Что он хотел сказать? – повторил Саксон.

– Не знаю, – прошептала девушка, желая хоть немного его утешить.

Отец Иларион начал читать отходную, но прервался, когда сэр Годард сказал:

– Простите меня, отец, ибо я грешен! Я не исповедовался уже четыре месяца.

– Миледи, Саксон… – Священник взглядом указал на дверь.

Прежде чем они вышли, чтобы дать умирающему возможность покаяться, сэр Годард сказал:

– Отец, я пытался нарушить пятую заповедь.

– «Не убий», – прошептала Мэллори, задыхаясь.

– Многие мужчины нарушают пятую заповедь, защищаясь в битве, – сказал священник.

– Не в битве, – промолвил сэр Годард. – Здесь, в Пуатье.

Саксон снова вернулся к постели, не обращая внимания на возмущенное лицо священника. Его не заботило, что он вмешался в последнюю исповедь. Он должен был выяснить, что имеет в виду его брат.

Прежде чем он успел спросить, Годард продолжил. Голос его звучал все слабее, а гнев разгорался сильнее.

– Она не заслуживает того, чтобы жить! Она предала двух мужей и настроила сыновей против отца! Я пытался выполнить полученные мной распоряжения убить ее, но ее спасла шлюха, околдовавшая моего брата! Мне следовало… – Он с трудом перевел дух. – Следовало… убить сначала ее! Я пытался! Послал человека лишить ее жизни. Он притворился… – Годард закашлялся, но продолжал: – Он притворился посланцем короля Франции. Но потерпел неудачу!

Мэллори зажала рот обеими руками, чтобы сдержать крик ужаса. Ее подозрения – как и Саксона – оправдались! Бертрам де Пари оказался тем лучником, что послал стрелу в ее комнату. Неужели он прикрепил к стреле записку в надежде, что, если ему не удастся ее убить, он сможет убедить ее сбежать? Не потому, что она защищала королеву, а потому, что Годард хотел оборвать их роман и в то же время досадить брату. Она и представить себе не могла, что брат Саксона – его близнец – может оказаться таким подлым!

Взгляд Годарда устремился на брата, и губы искривились в слабой улыбке.

– Ты ведь никогда не подозревал меня, правда? В конце концов, я в чем-то превзошел тебя, брат! Ты всегда считал себя умнее меня, но никогда не предполагал, что…

Он умолк навсегда. Отец Иларион продолжил свои молитвы, но голос его дрожал.

Саксон молча прошел мимо Мэллори. Он покинул комнату и пошел куда глаза глядят.

Саксон стоял один в лунном свете и ждал, как и весь этот день, когда же отпустит его эта ужасная боль. Когда стихнут отчаяние и гнев, бушевавшие в его груди, сплетаясь в сумасшедшую, несвязную мелодию, грозившую разорвать сердце.

В течение дня яркий солнечный свет так и не смог растопить лед, сковавший его грудь, пока он занимался отправкой тела своего брата в часовню в их родовом поместье. Саксон надеялся, что эта задача поможет ему выиграть время и восстановить самообладание. Но заупокойные молитвы над телом Годарда окончательно вывели его из равновесия.

Когда священник предложил Саксону вернуться и произнести несколько напутственных слов своему брату на прощание, единственное, что Саксон смог выдавить из себя, – это: «Я не знал!»

Чего он не знал? Ему не хотелось углубляться в этот вопрос. Это грозило породить новые вопросы, которые стали бы жечь его, словно спирт, вылитый на открытую рану.

Он покинул дворец и пошел вдоль реки. Гомон птиц на воде и смех двух укрывшихся в кустах любовников не помогли ему избавиться от воспоминания о жгучей ненависти, пылавшей в глазах брата. Даже поиски темной пещеры, где Мэллори пыталась найти Злодея, не позволили ему стереть из памяти эхо торжествующих слов Годарда. Даже музыка не приносила ему утешения, потому что все звуки, которые он пытался сыграть на своей лютне, замирали, словно не желая, чтобы их извлекали из струн. Все, во что он верил, рухнуло в один миг.

Саксон вернулся во дворец лишь с восходом луны. Избегая встреч, поднялся на главную башню замка. Опустившись на корточки посреди пятна лунного света, падавшего из окна, обхватил голову руками и прошептал:

– Почему, Годард?! Почему ты ненавидел меня так сильно, хотя был любимым наследником отца?

Нежная рука коснулась его плеча.

Саксон грубо стряхнул ее.

– Оставь меня в покое!

– Саксон, я могу тебе помочь, – мягко промолвила Мэллори.

– Чем? – Саксон даже не поднял глаз.

– Ты был младенцем, когда твоя мать умерла. А моя покинула меня не так уж давно. Я знаю, как тяжело потерять изкого человека.

– Мне приходилось терять и других близких людей. Говорд принес мне известие о смерти моего молочного брата.

Мэллори опустилась рядом с ним на колени.

– Мне очень жаль! Я знаю, ты горюешь о нем, и о Говорде тоже. Вы были частью трех душ, одновременно явивишихся в этот мир. Теперь две из них покинули его, и ты почувствовал себя одиноким. – Девушка прислонилась лбом его плечу. – Но ты не одинок!

– Мэллори, я был бы счастлив остаться один прямо сейчас!

Я знаю.

Он подождал, но она не сдвинулась с места.

– Мэллори, я сказал, что хочу побыть в одиночестве! – Он поднялся, и она опрокинулась на пятки. – Если ты не уйдешь, уйду я!

– Куда? Где можно укрыться от горя?

Он пошел прочь.

– Ты не сможешь от него сбежать! – крикнула она ему вдогонку.

– Откуда ты знаешь? – огрызнулся он, продолжая идти.

– Ты страдаешь не только от горя. Ты чувствуешь, что тебя предали, а я знаю, что значит быть преданным кем-то, от кого всегда будешь зависеть!

Саксон остановился и повернулся к девушке лицом. Слезы струились по ее щекам, но глаза светились внутренней силой. Силой, рожденной болью, предательством и разочарованием. Испытанными не один раз, а множество. Она утратила веру в людей. Но вновь обрела ее. Поверила Саксону.

Мэллори подошла к нему, взяла за руки. Сжав их между ладонями, прижала их к его сердцу.

– Саксон, – прошептала она, – что бы твой брат ни сделал или ни сказал, он – это не ты. Он сделал свой выбор, а ты – свой. Мне понадобилось много лет, чтобы усвоить этот урок.

– Должно быть, это он подстроил нападение на нас людей в кольчугах. – Саксон покачал головой. – Мне следовало догадаться, когда он только слегка ушиб ногу, сражаясь с опытными воинами. – Он сжал кулаки. – Интересно, члены какой шайки предпочитают умереть, проглотив яд, чем раскрыть свои секреты?

– Возможно, этого мы никогда не узнаем.

– Но Годард был прав в одном. Он меня одурачил.

– И это ужасно – чувствовать, что тебя одурачили! – Мэллори грустно улыбнулась. – Мне тоже пришлось пройти через это, но я поняла, что лучше верить каждому на слово.

– Ты?! – Саксон усмехнулся, несмотря на свой гнев и горе. – Ты никогда не принимала на веру мои слова.

– Может, следовало сказать «почти каждому». – Лицо Мэллори снова омрачилось. – Или, может быть, это из-за того, что ты все время старался вызвать у меня неприязнь. Хотя теперь я знаю, что ты просто пытался отвлечь меня от поисков убийцы… О, Саксон, прости меня!

Он вырвал ладони из ее рук и изменился в лице. Неужели она подумала, что он собирается уйти? Неужели не поняла, что нужна ему сейчас больше, чем когда-либо? Она стала единственным светлым пятном в его жизни. Суровая стойкость воина удивительным образом сочеталась в ней с чутким терпением женщины.

Обняв девушку за талию, Саксон прижал ее к груди. Он крепко поцеловал ее, желая освободиться от всех переживаний, чтобы в душе не осталось никаких чувств, кроме его влечения к ней. Свободной рукой он нащупал ближайшую дверь. Распахнул ее, не отрываясь от нежных губ.

Оглядевшись, увидел, что комната пуста. Он собирался снова затворить дверь, когда Мэллори протиснулась мимо него внутрь, втянула его за собой, закрыла дверь, заперла на задвижку.

– Мэллори! Здесь нет кровати, нет даже соломенного тюфяка!

Девушка отвела руку за спину и распустила завязки на платье. Сняв верхнее платье, расстелила на полу.

– Вот, пожалуйста! – Она села на него и поманила Саксона пальцем.

Он опустился рядом с ней на колени. Обвив ее рукой, снова привлек девушку к себе. Прильнув к ее губам, он наслаждался ощущением ее упругих грудей, прижимавшихся к его телу. С ней он мог познать радость и забыть те жестокие слова, которые его брат оставил ему в наследство. Сейчас он не будет думать о Годарде! Только о Мэллори. Будет касаться ее. Чувствовать вкус ее губ. Станет частью ее.

Он сорвал с себя тунику, не переставая целовать ее, освободился от одежды и раздел ее. Лежа на этом подобии постели из смятой одежды, усадил Мэллори верхом на свой живот и смотрел, как она наклоняется, чтобы поцеловать его, и ее груди касаются его обнаженного тела.

Обхватив их ладонями, он теснее прижал девушку к себе. Пробежавшись языком по мягкой округлости ее грудей, принялся теребить нежные соски. Когда она задрожала от предвкушения, он почувствовал кожей живота влажный жар между ее ног. Она протянула назад руку, чтобы погладить его твердую плоть, и все его чувства сосредоточились там, где ее пальцы ласкали самую чувствительную часть его тела.

Его ладони скользнули вверх, к грудям, стирая капельки пота с живота, и снова вниз, к талии, а она начала медленно двигаться. Он взглянул в ее глаза и увидел, как возрастает сила ее страсти по мере того, как он погружается в сладость ее жаркой глубины. Она запрокинула голову, и ее пышные волосы окутали их, восхитительно лаская своим прикосновением.

Саксон привлек ее к себе и завладел ее ртом. Она забилась в его объятиях, и он взорвался внутри ее, на миг испытав высочайшее наслаждение, и в этот момент напрочь забыл о предательстве, которое еще предстояло раскрыть.

Тихо напевая себе под нос, Мэллори прислонила лук к стене в своей комнате. Она потратила почти два часа, как следует натирая лук и тетиву воском, чтобы они не теряли гибкости. Саксон ушел с отцом Иларионом в Сен-Поршер, чтобы закончить приготовления к заупокойной мессе по своему брату в Пуатье перед тем, как отправить тело в Англию. Все тайны сэра Годарда Фицджаста будут похоронены вместе с ним.

Мэллори не знала, плохо это или хорошо, но догадывалась, что уцелевшие воины, служившие сэру Годарду, вернутся туда, откуда прибыли, чтобы узнать, что делать дальше. Говорить королеве, что угроза миновала, нельзя, чтобы она не узнала правды, бросающей тень на Саксона.

Или вскоре он станет уже сэром Саксоном? Теперь он – старший сын и по праву наследования преемник отца. Отвернется ли он теперь от королевы и отправится со своим отцом сражаться за короля Генриха Старшего против его сыновей? Может, он и пренебрег желаниями отца, когда отправился в Пуатье, но второму сыну позволительно делиать глупости. Наследник же обязан уважать требования отца, даже если наследник короля этого не делает.

– Миледи, – окликнула ее Руби из-за двери, – если я вам сегодня не понадоблюсь, то с вашего разрешения лягу спать.

Мэллори улыбнулась. Учтивые слова Руби имели целью выяснить, поможет ли ей Саксон раздеться на ночь. Не желая сообщать служанке, что Саксон уже помог ей один раз раздеться – и одеться – сегодня, она сказала только:

– Ложись, а я…

Раздался пронзительный женский крик. Звук ее голоса странно доносился со стороны коридора за дверью и через открытое окно. Руби тихонько вскрикнула. Мэллори схватила лук и колчан, предварительно достав из него стрелу, чтобы быть наготове, и выскочила в коридор.

Слегка задержавшись, она пыталась определить, в какую сторону бежать. Женщина снова закричала, и Мэллори побежала влево, к лестнице. Крик доносился с нижнего этажа. Рядом распахнулась дверь, едва не ударив Мэллори по лицу. Она приостановилась и бросилась вниз по винтовой лестнице. Кто-то крикнул ей вслед, но она не задержалась, чтобы ответить. Она не могла понять, кто кричит и почему.

У подножия лестницы она столкнулась с кем-то, поднимавшимся вверх по ступеням, и сильно ударилась о каменную колонну. Боль пронзила ее бедро, но она не обратила на это внимания, потому что увидела, как Саксон помогает подняться человеку, которого она сбила с ног. Это был де Мозе, один из личных охранников королевы.

Де Мозе обругал ее, ковыляя вверх по лестнице. Мэллори не придала этому значения и побежала на крик. Услышав позади шаги, она не остановилась. Надеялась, что Саксон не отправился с де Мозе охранять королеву. Ей могла понадобиться его помощь там, куда она направлялась.

Женщина продолжала кричать, на этот раз явно от боли.

Мэллори остановилась возле открытой двери и увидела посреди комнаты женщину на коленях, согнувшуюся почти вдвое. Осторожно толкнув дверь концом лука, девушка оглядела комнату. Там больше никого не было. Но, приблизившись к женщине, она на всякий случай держала стрелу наготове.

Леди Элита, поняла Мэллори с удивлением, но залитое слезами лицо, которое дама подняла при ее появлении, мало напоминало элегантную леди, которую она знала. Вокруг глаз блондинки виднелись красные круги, а щеки были испещрены дорожками слез. Губы дрожали, и она вытирала нос рукавом.

– Что случилось? – спросил Саксон.

– Не знаю. – Мэллори поставила лук у двери и сняла с плеча колчан, убрав туда стрелу, прежде чем подойти к скорчившейся на полу, рыдавшей леди Элите.

Саксон закрыл за собой дверь, а Мэллори неловко обняла леди Элиту, шепча ей ласковые слова сочувствия. Она редко пыталась кого-нибудь утешить, и меньше всего себя. Она старалась, но это было трудно после того, как ей не удалось утешить свою мать, когда отец снова ее унизил. Точно так же, как леди Элита пыталась унизить ее.

Но все это теперь не имело значения. Мэллори уговаривала женщину сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться.

Саксон направился было к ним, но Мэллори кивнула на дверь. Кто-то довел леди Элиту до слез, и, если этот кто-то вернется, они должны быть начеку. Пока он будет сторожить, она должна выяснить, что так расстроило леди Элиту и заставило взбудоражить криками весь дворец.

– Миледи, – спокойно, как и прежде, сказала она, – дышите медленнее. Это поможет вам превозмочь рыдания.

Леди Элита зарылась лицом в колени Мэллори. Со вздохом девушка принялась гладить леди Элиту по голове, словно та была ребенком.

– Он бросил меня! – пробормотала леди Элита.

– Он?

Мэллори не услышала ничего, кроме искреннего участия, в голосе Саксона и подумала, что леди Элита тоже, потому что блондинка подняла голову и впервые взглянула на них.

– Филипп, – прошептала леди Элита.

– Граф дю Фресн? – спросила Мэллори.

Леди Элита энергично закивала:

– Он говорил, что любит меня, а теперь покидает, даже не подарив драгоценности, которые обещал! – Мэллори ощутила легкую тошноту, подумав, что отказ графа подарить что-нибудь блондинке и есть истинная причина ее рыданий. – Он покинул двор королевы! Уехал и ничего мне не оставил!

– Уехал? – спросил Саксон, закрыв дверь и направляясь к ним. – Куда?

– В свои поместья. Узнал, что король Людовик готов отвести свои войска с поля битвы.

– Дю Фресн оставил что-нибудь здесь?

– Только какие-то бумаги. Ничего, что я бы могла надеть, чтобы подчеркнуть свою красоту. Он сказал, что вернется ко мне, но я ему не верю, потому что видела, как он помчался во весь опор, чтобы добраться до французского короля. – Она вытерла глаза и нос рукавом и улыбнулась Саксону: – Ведь вы это просили меня выяснить, Саксон, не правда ли?

Мэллори была поражена. Хоть и не следовало, но она очень удивилась почти мгновенному превращению. Разбитая горем женщина исчезла, вновь появилась искусная соблазнительница. Хотя глаза ее все еще были красны, она кокетливо взмахивала ресницами, искоса поглядывая на Саксона.

Саксон с угрюмым видом смотрел мимо блондинки на Мэллори. Не зная, что он пытается ей сказать, девушка решила, что он просит ее хранить молчание. Мог бы и не трудиться, потому что, наблюдая разительные перемены в облике леди Элиты, Мэллори потеряла дар речи. Ее вдруг охватило непреодолимое желание смеяться. Неужели леди Элита считает себя настолько неотразимой, что думает, будто ни один мужчина не способен заметить, насколько фальшивы резкие перемены в ее настроении и постоянные капризы?

– Леди Мэллори нет нужды оставаться здесь, – сказала блондинка, устремив взгляд на Саксона. – Разве я не права?

– Похоже, вы больше не нуждаетесь в ее утешении, – ответил он.

– В ее утешении – нет! – Элита бросилась к Саксону и повисла у него на шее.

– Мэллори? – попросил Саксон, снова взглянув на нее.

Мэллори направилась к двери, открыла ее и взяла свой лук. Забросив колчан на плечо, она остановилась в дверях и подмигнула Саксону, который усмехался ей над головой блондинки. Девушка украдкой указала ему в сторону своей комнаты, и он кивнул.

Она успела закрыть дверь прежде, чем тихий смех сорвался с ее губ. Мэллори и представить себе не могла, что будет испытывать чувство вины, оставляя Саксона наедине с другой женщиной.

На исходе ночи Саксон отворил дверь и на мгновение залюбовался Мэллори, спящей в своей постели, омываемой лунным светом. Ее платье сбилось, открывая взгляду соблазнительное зрелище ее стройных ног.

Хотелось бы ему, чтобы он мог выбросить из головы все мысли, кроме одной – заняться с ней любовью. В особенности теперь, когда он понятия не имел, придется ли ему хоть когда-нибудь снова обнять ее в постели.

Ему казалось, что он закрыл дверь бесшумно, но Мэллори села и окликнула:

– Саксон? Это ты?

– Да. – Он пересек комнату. Мэллори зажгла лампу и поставила на стол.

– Прости, что разбудил тебя, но мне хотелось с тобой попрощаться.

– Попрощаться? – Девушка отбросила распущенные волосы за спину. – Куда ты отправляешься?

– В лагерь короля Генриха Старшего.

– Значит, леди Элита сказала правду? Король Людовик выводит армию с поля боя?

– Он готов вести переговоры о перемирии.

– И оставить младшего короля воевать в одиночестве? – спросила она. – Что заставило Людовика отвернуться от короля Генриха Младшего?

– Ничего, кроме того, что его рыцари сражаются с войсками короля Генриха Старшего уже почти сорок дней. Если битва продлится больше сорока дней, король Людовик должен будет заплатить рыцарям из своих собственных доходов, потому что по закону вассалы не обязаны поставлять ему воинов свыше этого срока. – Выглянув из окна, откуда были видны поля по ту сторону реки к северу, он сказал: – Поверь, король Людовик нашел самый удобный предлог выйти из боя, когда стало ясно, что король Генрих Старший более умелый военачальник и гораздо лучший воин.

– Значит, сыновья королевы проиграли. – Мэллори вздохнула и сложила руки на коленях. – Отец прощал им прежде их мятежные выходки, может быть, простит и на этот раз.

– Я беспокоюсь не о сыновьях, а о королеве! – Саксон достал из-под туники единственный листок пергамента со сломанной печатью и протянул девушке.

Она посмотрела на него с недоумением, но взяла листок и принялась вчитываться в витиеватую цветистую латынь. Он снова подошел к окну и выглянул наружу. Может быть, прочтя эту страницу, она не станет задавать вопросы, на которые он не сможет ответить, не открывая, что в кармане под его туникой скрыты еще и другие страницы. Переписка королевы с королем Людовиком. Письма, способные погубить королеву, потому что доказывают ее участие в заговоре с целью свержения короля Генриха Старшего.

Саксон не имел представления, каким образом дю Фресну удалось завладеть этими письмами, но подозревал, что граф украл их и привез в Пуатье в надежде, что королева хорошо заплатит ему, чтобы письма не попали в руки ее мужа. Изменения в ходе войны насторожили его, и он понял, что золото не спасет ему жизнь и земли, если откроется, что он вел переговоры с королевой. Он бежал, чтобы заявить о своей нерушимой преданности старшему королю, бросив позади доказательства своих преступлений.

Саксон пристально смотрел на узкий серп луны. Король Генрих Старший послал его в Пуатье, чтобы добыть явные доказательства предательских планов королевы. У него не было никаких причин медлить с возвращением в лагерь короля, чтобы передать ему эти письма.

Никаких, кроме… Он повернулся к Мэллори и увидел, что лицо ее стало бледнее пергамента. Если король обрушит свой гнев на Пуатье, всем обитателям дворца грозит смертельная опасность, в особенности Мэллори, которая готова ради королевы пожертвовать жизнью.

– Скажи мне, король Людовик действительно собирается покинуть королеву и ее сыновей? – прошептала она.

– Да. Он решил, что у него нет выбора.

– Он мог бы пожертвовать часть своего золота.

– Ради чего?

– Чтобы оказать младшему королю поддержку, которую обещал. Ведь если король Генрих Младший один воцарится на троне, дочь короля Людовика станет королевой Англии!

– Англии, раздираемой на части. С восстаниями на востоке и набегами шотландцев на севере весь остров может оказаться в руинах. Что пользы королю Людовику, если его дочь станет королевой развалин?

Мэллори снова взглянула на письмо.

– Значит, он намерен начать переговоры о перемирии, как только получит весточку от короля Генриха Старшего? – Она судорожно сглотнула. – Мы должны доставить это письмо королю Генриху Старшему.

– Что?! – Он никак не ожидал, что она может сказать такое.

– Если короля Генриха Старшего не вынудят сражаться до последнего воина, возможно, он проявит милосердие к своей жене й сыновьям.

– Согласен. Поэтому я и пришел попрощаться с тобой. Я отправляюсь в лагерь короля.

– Прямо сейчас? Ты не можешь сейчас уехать!

Саксон нахмурился. Не в обычае Мэллори было цепляться и упрашивать.

– Любимая, я должен ехать, прежде чем погибнут еще многие. Я…

Она приложила ладонь к его губам.

– На рассвете истекают те три дня, что дал нам Злодей, чтобы добиться аудиенции у королевы. Все попытки уговорить королеву увидеться с ним оказались бесплодны, но…

– У меня нет на это времени. – Он усмехнулся. – Думаю, я могу предоставить тебе возможность доказать, что ты сама в состоянии справиться с такой опасной ситуацией.

– Я охотно докажу тебе это как-нибудь в другой раз. Злодею придется чуть дольше подождать встречи с королевой. – Мэллори встала. – Я отправляюсь с тобой в лагерь короля.

– Ты придворная дама королевы и должна оставаться рядом с ней.

– Ты тоже придворный королевы. Ты думаешь, король Генрих не знает об этом? Это письмо с предложением переговоров должно обязательно попасть к королю. Если ты поедешь один, тебя могут… – Голос ее прервался, но она продолжала: – Тебя могут остановить, прежде чем ты доберешься до него. Если нас будет двое, больше вероятности, что король получит послание.

Саксон пришел в замешательство. Если сказать ей правду, гнев на то, что ее предали – в очередной раз, – удвоит ее решимость защищать королеву от ее мужа и от Саксона. Позволить ей отправиться с ним – значит подвергнуть ее смертельной опасности, потому что король жаждал отомстить тем, кто встал на сторону его жены и сыновей. Саксон не сомневался, что если попытается ускользнуть, Мэллори последует за ним. Единственный способ защитить ее – это взять с собой.

Обвив руками ее талию, он прижал ее к себе. Склонив голову к ее роскошным волосам, прошептал:

– Мы отправимся вместе, но мы оба должны скрывать правду о том, кому служим.

– Обещаю тебе это, Саксон!

– Я тоже. – Никогда еще он не был так неуверен, что сумеет сдержать клятву.

Глава 18

Кутаясь в плащ, Мэллори сердито смотрела на мужчин, указывавших на нее пальцами. Следуя за Саксоном через военный лагерь, где король Генрих Старший собрал своих сторонников, она несла с собой лук. Мужчинам, видимо, это казалось забавным.

– Думаете, она нужна ему, чтобы добывать пищу, прежде чем ее приготовить? – сказал один из мужчин.

– Может, ей требуется стрела, чтобы ее подгонять.

Последовал взрыв хохота. Саксон вел себя так, словно ничего не слышал, Мэллори тоже. Возможно, когда-то здесь и росла трава между скал, но теперь все было покрыто слякотью. Грязь липла к ее башмакам при каждом шаге, и она пожалела о лошадях, на которых они скакали большую часть пути от Пуатье. Им пришлось выменять измученных животных на хлеб и свежего кролика, потому что нельзя было появиться в лагере верхом и не привлечь внимания.

Чтобы избежать похотливых взглядов, Мэллори смотрела на палатки, расположенные вдоль берега реки. Мэллори не знала, что это за река, но ее воды были полны отбросов. Когда она увидела женщин, стиравших в реке одежду, ее едва не стошнило. Как они могут надеяться отстирать одежду в реке, которая служит отхожим местом? Некоторые палатки были ярких цветов, но большинство – темные, покрытые плесенью. Каждый вдыхаемый ею глоток воздуха грозил вызвать рвоту, потому что был наполнен запахами немытых тел, гнилой пищи, гноящихся ран и смерти.

Когда Саксон остановился у одной из палаток, Мэллори удивилась, почему он выбрал именно эту среди множества других, разбросанных вдоль реки. Она представляла собой шест, подвешенный между двумя деревьями, с накинутым на него полотнищем ткани, обе стороны которого были кольями прикреплены к земле, чтобы ветер не мог сорвать его. Саксон наклонился и отогнул ткань в сторону.

– Эта палатка свободна, – сказал он, стряхивая свой дорожный мешок с плеча. Он поймал его, прежде чем тот упал в грязь, и повесил на выступающий конец шеста перед палаткой. – Позволь мне помочь.

Саксон принялся снимать с Мэллори дорожный мешок, который она несла на спине на протяжении более двух дюжин лье от Пуатье, и, когда его пальцы слегка касались ее шеи, девушке нестерпимо хотелось очутиться в его крепких объятиях. Последние три ночи они спали, тесно обнявшись. Но, изнемогая от усталости, не имели сил на что-либо еще. Ей хотелось принять ванну, оказаться в чистой постели в его объятиях.

– А где палатка короля? – спросила она, когда он подвесил ее мешок рядом со своим.

– Чуть дальше вверх по реке, где вода не такая грязная. – Он устало улыбнулся. – Будь я королем, поставил бы палатку именно там.

– Твой отец здесь?

Его улыбка угасла.

– Возможно, но не спрашивай меня, собираюсь ли я найти его. Сейчас он, должно быть, уже слышал о смерти Годарда. Как только он узнает, что я тут, он явится меня искать, потому что теперь я дражайший наследник. А твой отец? Он тоже здесь?

– Думаю, что так, но он вряд ли захочет меня видеть. – Мэллори была рада, что в голосе ее не прозвучала горечь. Отец слишком много лет портил ей жизнь. Она не позволит, чтобы так продолжалось, потому что Саксон доказал ей, что не все мужчины скоты.

– Мы пойдем к королю и покончим с нашими делами здесь? – Мэллори повернулась, чтобы оглядеть реку.

Саксон отскочил назад, когда один из ее длинных рукавов ударил его с резким хлопком.

– Что у тебя в рукавах?

– Мой резерв на крайний случай.

– А что это? Стрелы, как у Элиты?

Мэллори улыбнулась:

– Кое-что, чем, я надеюсь, мне никогда не придется воспользоваться. – Она выставила перед собой руки, зажав в них лук со снятой тетивой, словно дубину.

– Значит, тебе нравится напускать таинственность, женщина?! – проревел он, обхватив ее рукой и прижав к груди. Он приложился губами к нежному изгибу ее шеи и прошептал на ухо: – Давай побыстрее найдем короля. Есть и другие дела, которыми мне хотелось бы заняться сегодня.

– Да, давай доставим наше послание и скорее отправимся назад.

– Да, доставим наше послание.

Заметив странную напряженность в его голосе, она слегка отстранилась.

– Саксон, что-то не так?

– То, что ты здесь, – сказал он, отпуская ее. – Ты пра ва. Чем быстрее мы покончим с нашими делами тут, тем лучше. Давай поскорее найдем короля.

Мэллори задержалась, чтобы пристегнуть колчан под юбкой. Она обдумывала возможность разорвать сбоку платье, чтобы доставать стрелы, но не хотела привлекать внимание. Она твердила себе, что надо быть вдвойне осторожной, потому что, если что-то пойдет не так, ей придется потерять драгоценные секунды, чтобы разобраться с юбкой и вытащить стрелу.

Когда они шли вдоль реки, Саксон держался рядом, загораживая ее от похотливых взглядов мужчин. Мэллори старалась не слушать их развязные замечания. Они обсуждали ее рост и фигуру, даже походку. Молчание девушки разжигало их похоть.

Когда один из зевак начал громко описывать, что бы он сделал, если бы она легла перед ним, Мэллори прошептала:

– Саксон, что мне сделать, чтобы они заткнулись?

– Молчи, Мэллори, иди как ни в чем не бывало.

– Она попросила бы еще, – громко сказал мужчина.

– И я бы дал ей это, – сказал другой мужчина с пьяным смехом. – Может, мне предложить ей это сейчас? – Он встал и, пошатываясь, направился к ним.

– Продолжай идти, Мэллори! – приказал Саксон. Она бы рада подчиниться, но мужчина, проковыляв за ними несколько футов, вытянул руку и ткнул ее в мягкое место. Девушка резко повернулась и замахнулась луком.

Мужчина изумленно уставился на нее и, прежде чем она успела опустить лук, плюхнулся в реку. Отплевываясь и изрыгая проклятия, он вскочил и выбрался на берег.

Кто-то сзади схватил Мэллори за руки. Она попыталась стряхнуть с себя дерзкие ладони и перенесла вес на одну ногу, чтобы другой пнуть того, кто ее держал.

– Довольно, Мэллори! – сказал Саксон, гневно глядя на нее.

– Он…

– Мэллори, вспомни, где находишься!

– Но…

– Мэллори, я опять должен напоминать тебе, как себя вести? – Он отпустил ее и, подняв руку, медленно сжал кулак. – Я не постесняюсь преподать тебе урок!

Она с ужасом уставилась на него. Ей было понятно, что он должен изображать человека короля, но разве он должен обращаться с ней так, словно у нее не больше мозгов, чем у ее стрел? Она сама ответила на свой вопрос. Он должен вести себя так, чтобы показать, что он такой же грубый и неотесанный, как и все остальные в армии короля.

Опустив глаза, девушка сказала:

– Нет, Саксон, не должен.

– Хорошо. – Он так сильно сжал ее руку, что она вздрогнула. Толкая ее перед собой, он вместе с остальными стал смеяться над вымокшим беднягой.

Когда они отошли за пределы слышимости, Мэллори вырвала руку из его ладони.

– В следующий раз играй свою роль с меньшим рвением!

– Я должен был убедить их, что накажу тебя, как они наказывают своих женщин за столь дерзкое поведение.

– Убеждай их, пожалуйста. Только не ставь мне синяки!

Он остановился и нежно взял ее за руку.

– Прости меня, любимая! Я только хотел, чтобы урок, который я преподал своей женщине, выглядел правдоподобно. Неужели я и вправду поставил тебе синяк?

Когда он начал засучивать ей рукав, с выражением тревоги на лице, она отдернула руку.

– Я в порядке. Поосторожнее с моими рукавами! – сказала она, касаясь длинных обшлагов, свисавших вниз.

– И с твоим резервом на крайний случай?

Она улыбнулась, когда он взял ее за руку, чтобы помочь пробираться среди зловонных луж и свалки недоваренных или горелых костей. Лицо ее мрачнело, когда они проходили мимо пьяных мужчин, от которых несло кислым вином и мочой. Ее поражало, что такие воины намереваются победить мятежников.

По мере того как они продвигались вверх по реке, запахи исчезали, и пространство вокруг палаток становилось чище и просторнее. На палатках уже не видно было грязи и плесени, и между ними сновало больше женщин. Мэллори увидела флаги, принадлежавшие различным рыцарским семействам, и оруженосцев и пажей, приводивших в порядок доспехи и оружие. Наблюдая за ними, она вспомнила, как делала то же самое в аббатстве Святого Иуды.

– Ты думаешь о доме? – спросил Саксон.

– Откуда ты знаешь?

Он указал на флаг с единственным бурым медведем, развевавшийся на ветру.

Ее первым побуждением при виде боевого знамени отца было немедленно повернуться и убежать прочь. Мэллори подавила это желание, продолжая идти рядом с Саксоном. Отец вычеркнул ее из своей жизни, когда она отправилась в аббатство Святого Иуды. Он был слабым человеком. Она открыла в себе собственные силы и никогда не должна забывать об этом. Когда Мэллори увидела перед ярко-зеленой палаткой отцовского пажа – нет, Дюран теперь, должно быть, оруженосец, или даже рыцарь, – упражнявшегося с копьем, она улыбнулась.

– Не ожидал увидеть на твоем лице улыбку, – сказал Саксон, когда они достигли деревьев, скрывших от них знамя с медведем.

– Я просто вспомнила, как Дюран, юноша возле палатки моего отца, всегда говорил, что копье – превосходное оружие. Подходящая длина, чтобы им управлять, но достаточно большая, чтобы держать мечи на расстоянии. – Девушка рассмеялась. – Я рада была увидеть, как он управляется с копьем.

– Если хочешь поговорить с ним…

– Нет, мы должны исполнить свой долг и передать послание. – Она оглянулась через плечо. – Это лучший способ сделать так, чтобы Дюран выжил и имел возможность однажды воспользоваться копьем на турнире. Он всегда стремился доказать, что заслуживает посвящения в рыцари, когда достигнет нужного возраста. Он хотел стать героем, таким, которых ты воспеваешь в своих балладах. Когда закончится война, он получит возможность показывать свою доблесть на турнирах.

– Надеюсь, так и будет.

Мэллори накрыла пальцами его ладонь, лежавшую на ее руке. Саксон мало говорил как о своем прошлом, так и о своем будущем в качестве наследника отца, но Мэллори понимала, что он страдает сильнее, чем от раны, оставившей шрам на его боку. Она взглянула направо и на миг снова увидела мелькнувший среди веток флаг ее отца. Может быть, пришло время для них обоих оставить прошлое в прошлом?

Саксону не потребовалось показывать Мэллори палатку короля. Она была в несколько раз больше остальных. Перед ней полукругом выстроились пять меньших палаток, словно тканая стена, предназначенная задерживать недругов короля. Позади огромной палатки паслись кони. С полдюжины воинов сидели, беседуя, у небольшого костра, женщины готовили еду у другого. Никто не взглянул в сторону пришедших.

Саксон подвел девушку к столу, где за кипами книг и бумаг сидел писарь. Его тонзура после многих часов пребывания на солнце горела огненно-красным цветом. Напоминавший луковицу нос шелушился, и Мэллори подумала, что он так же обгорел, как и макушка его головы. Он что-то проворчал и снова углубился в работу.

– Мы хотим поговорить с королем Генрихом! – Саксон наклонился вперед, упершись руками в стол, но сразу же убрал их, как только писарь посмотрел на него с раздражением.

– Я брат Реджиналд. Имею честь служить королю, как его глаза и уши. Вы можете сказать мне все, что должны сказать ему. Для начала скажите, кто вы такие.

Мэллори оцепенела, но Саксон спокойно ответил:

– Я сын Джаста Фицджаста. – Он вытащил из-под туники листок, который показывал ей во дворце королевы. – Король должен увидеть это немедленно.

Писарь взял листок и положил поверх кучи других бумаг на столе, не переставая водить пером по странице.

– Я позабочусь, чтобы он прочел это.

– Нужно, чтобы он прочел это сейчас!

– Сейчас король занят. Я предложу это его вниманию, как только он освободится.

Саксон протянул руку через стол и сгреб писаря за ворот туники.

– Король Генрих должен увидеть это сейчас же! – Толкнув брата Реджиналда снова на скамью, Саксон схватил письмо со стола. – Не беспокойтесь! Я сам его найду и позабочусь, чтобы он узнал, как вы медлите с передачей ему послания от короля Людовика!

– От короля Людовика? – Писарь вытаращил глаза. – Позвольте мне взглянуть!

Саксон заколебался, но Мэллори взяла его за руку и прошептала:

– Король должен прочесть это незамедлительно! Не позволяй этому напыщенному болвану стать причиной того, что письмо попадет к королю с опозданием.

Когда Саксон протянул пергамент, писарь схватил его и принялся читать. Вскочив на ноги, брат Реджиналд бросился бежать к королевской палатке, его длинные одежды развевались на ветру. По столу растекались разлитые впопыхах чернила.

– Все в порядке? – спросила Мэллори.

– Видимо, да, пока. Думаю, король, пошлет за нами, если у него возникнут вопросы. – На его угрюмом лице появилась улыбка, когда Мэллори протянула ему руку и повернулась, чтобы идти в их палатку.

Мэллори перевернулась во сне и вздрогнула. Сквозь плащ в бок ей упирался камень. Встав на колени, она подняла плащ и вытащила камень из земли. Снова расстелив плащ, она провела по нему рукой, чтобы убедиться, что камней больше нет.

Удивительно, что она не заметила никаких камней днем, когда они с Саксоном находились в палатке. Она чувствовала его странное отчаяние, которое он пытался скрыть от нее с тех самых пор, как они покинули Пуатье. Даже когда она потребовала, чтобы никто в лагере не думал, будто она не его запуганная жена, он снова принялся извиняться за то, что слишком крепко стиснул ей руку у реки. Ее заверения в том, что она поступила бы точно так же, поменяйся они местами, не принесли ему облегчения. Минуты их близости были восхитительны, но она видела, как тревога вновь появляется в его взгляде, стоит ему оторваться от нее.

Мэллори была рада, когда во время их скромного ужина четверо рыцарей зашли поприветствовать Саксона и выразить свое соболезнование в связи со смертью его брата. Они, очевидно, были друзьями и не задавали вопросов по поводу его верности королю. Похоже, их радовало его появление в лагере. И когда они вытащили несколько бутылок вина, Мэллори стала убеждать Саксона пойти с ними и повеселиться в их компании. Она не стала упоминать, что ей надо еще немного потрудиться над тем, что она в шутку назвала своим «резервом на крайний случай».

Подняв небольшой камень, Мэллори откинула завесу перед входом в палатку. Замахнувшись, чтобы отбросить камень в сторону реки, она остановилась, услышав сдавленный смех Саксона. Взглянув налево, она увидела, что он сидит, положив лютню на колени. С ним было еще несколько мужчин. В темноте она не видела сколько, но по голосам поняла, что их значительно больше, чем те четверо, что заходили в палатку раньше.

– Фицджаст, пришло время тебе вернуться туда, где твое место, – сказал один из мужчин. – Когда ты собираешься сменить лютню на меч, который когда-то держал с такой гордостью? Или ты привык распевать песни и читать стихи женщинам и их кавалерам, которые до смерти боятся сражаться?

– Было очень занимательно побывать при дворе королевы, должен заметить, – ответил Саксон. Ему передали бутылку, и он отпил из нее.

Другой мужчина выхватил у него бутылку, забрызгав вином тунику Саксона. Подняв бутылку вверх, он воскликнул:

– Приветствую Саксона Фицджаста, который убедил короля позволить ему отправиться ко двору королевы, как только первые слухи о восстании достигли королевских ушей! – Он изрядно отпил из бутылки. – Я был там в тот день, когда Фицджаст пришел к королю с этой идеей – отправиться в Пуатье и узнать, что замышляет королева с ее сыновьями и французским королем. Мы все подумали, что он сошел с ума, что его быстро разоблачат как шпиона. Но он доказал, что мы ошибались, и теперь он положил конец восстанию!

– Я не сделал ничего такого, на что не согласился бы любой другой храбрый человек на моем месте, – сказал Саксон, выхватив бутылку и высоко подняв ее. – И совсем легко соглашаться, когда дамы не против.

Охваченная яростью Мэллори слышала смех и приветственные возгласы мужчин. Как могла она оказаться такой дурой? Саксон говорил ей, что не полностью с ней откровенен, и все же она поверила ему.

Вне себя от гнева, что допустила, чтобы ее еще раз предал мужчина, которому она доверяла, Мэллори швырнула камень на землю и схватила лук. Она встала, наложила стрелу и выстрелила. Стрела скользнула по струнам его лютни, породив резкий неблагозвучный стон, и зарылась в землю возле костра. Девушка мстительно улыбнулась, когда все мужчины, кроме Саксона, вскочили на ноги и стали ошеломленно оглядываться.

Саксон медленно поднялся и успел сделать всего шаг по направлению к ней, как ее схватили за руки. Девушку швырнули на землю, вырвав из ее пальцев лук. Она вывернула правую руку и освободилась от вцепившихся в нее пальцев. Широкая ступня, ударив в спину, грубо пригвоздила ее к земле.

Мэллори застонала, надеясь, что ей не сломали позвоночник. Она пошевелила пальцами рук и ног. Они еще двигались. Дышать она тоже могла. Значит, можно будет бежать. Когда ступня на ее спине задвигалась, Мэллори позволила перевернуть себя на спину. Возможно, это ее последний шанс. Она обеими руками вцепилась в лодыжку прижимавшей ее к земле ноги и резко повернула.

Мужчина опрокинулся навзничь, освободив ее. Мэллори вскочила на ноги и сделала всего шаг, но вынуждена была остановиться. Со всех сторон на нее смотрели острия мечей. Она опустила руки, прижимая длинные рукава к юбке.

Саксон пытался протиснуться сквозь кольцо мужчин, но никто не тронулся с места, заметив приближавшуюся к ним группу вооруженных людей.

Когда окружавшие Мэллори рыцари встали на одно колено, девушка тоже опустилась на землю. Она молилась, чтобы оказалось, что рыцари просто приветствуют графа, который командовал ими, но поняла, что ее надежды напрасны, когда звучный голос произнес:

– Здесь сын Джаста Фицджаста, который доставил послание королю?

– Я здесь, – ответил Саксон, поднявшись на ноги.

– Подойдите сюда!

Саксон заколебался, затем посмотрел на Мэллори.

– Сейчас, только заберу свою леди, которая приехала со мной.

– Нет! – воскликнули в один голос окружавшие ее мужчины.

– Она могла убить нас! – сердито воскликнул один из них. Он ткнул девушку кулаком, и ей с трудом удалось не дернуться, когда острие его меча пронзило ей руку. – Она выстрелила прямо в нас, и если бы лютня не помешала…

Его слова потонули в поднявшемся гвалте, когда каждый старался объяснить на свой лад, что произошло. Их пояснения были так же неправдоподобны и приукрашены, как баллады, которые сочинял Саксон. Все голоса мгновенно стихли, когда крупный мужчина выступил вперед. На нем не было короны или каких-либо других знаков отличия, указывавших на его положение, но, увидев, как все другие расступаются перед ним, преклоняя колени, Мэллори поняла, что это король Генрих. Полновластный правитель Англии, Уэльса и Ирландии, а также своих владений на континенте – как родовых земель, полученных по наследству, так и земель, приобретенных в результате женитьбы.

Девушка внимательно разглядывала его, мужчину, который поклялся хранить верность королеве Элеоноре. Волосы его поседели, но плечи оставались прямыми. Лицо, изборожденное временем и нелегкой жизнью, еще сохранило следы былой красоты. В молодости он завоевал сердце великой герцогини и получил в награду земли, простиравшиеся от Анжу на севере почти до Пиренеев на юге.

– Ты стреляла? – спросил он, подойдя к ней.

Мужчины с мечами расступились.

– Да! – Мэллори высоко держала голову. Она не собиралась лгать королю.

Саксон выступил вперед, обойдя склонившихся в поклоне мужчин, и спокойно сказал:

– Она всего лишь ошиблась, ваше величество! Кто плохо владеет луком, может пустить стрелу по ошибке. Но, к счастью, никто не ранен.

– Ты знаешь эту женщину?

– Да, ваше величество.

– Она прибыла из Пуатье вместе с тобой?

– Да, ваше величество.

– От двора королевы?

Саксон заколебался всего на мгновение, и за него ответила Мэллори:

– Да, ваше величество, я была при дворе королевы.

– Она посылала за тобой, чтобы вызвать тебя в Пуатье? – спросил король.

Известие о том, что королева сама приезжала в аббатство Святого Иуды, могло бы еще сильнее разозлить короля, поэтому Мэллори обрадовалась, что может ответить честно:

– Нет! – Она судорожно сглотнула, затаив дыхание под пристальным взглядом короля.

– Нет? – Он нахмурил брови. – Но ты служила ей своим луком, верно?

И снова она, не колеблясь, ответила:

– Да!

Тень набежала на лицо Саксона, когда король прошел мимо него и приблизился к девушке. Саксон пошел было следом, но ему обнаженным мечом преградили дорогу. Он потянулся достать что-то из-под туники, но не успел этого сделать, потому что другой страж короля плашмя ударил его по руке мечом. Он стиснул зубы, но ничего не сказал.

Мэллори понимала, что Саксон в ярости, потому что она позволила своей боли ослепить себя и лишить здравого смысла. Всего несколько часов назад она клялась оставить прошлое позади, но оно снова ворвалось в ее жизнь, чтобы окончательно предать ее, как это сделал Саксон. Как же можно сердиться на него за это, если она сама предала себя?

– Не верю, что стрела была пущена по ошибке, – сказал король Генрих, останавливаясь прямо перед ней. – Думаю, такой превосходный стрелок тщательно выбрал цель.

Мэллори ничего не ответила. Он ведь не задал ей вопрос. Пока он ее не спросит, она будет молчать и подождет случая объясниться, не предавая королеву. Но что она может сказать королю, не открывая всей правды?

– Ты обучалась в аббатстве Святого Иуды, не так ли? – спросил король.

– Да, ваше величество.

Он заморгал глазами, услышав ее спокойный ответ. Неужели он ожидал, что она солжет? Мэллори понимала, как важно оставаться честной, потому что сама пострадала от слишком большого количества полуправды Саксона.

– Если ты из аббатства Святого Иуды, значит, служишь королеве.

– Да, ваше величество.

– Зачем ты здесь? – Он приблизил к ней лицо и промычал: – Шпионишь для королевы?

– Нет, ваше величество.

– И все же зачем?

– Чтобы передать вам послание короля Людовика с предложением заключить перемирие.

– Послание привез Саксон Фицджаст. Зачем ты здесь?

Мэллори пришла в замешательство. Она была честна с королем Генрихом. Повторить еще раз то, что она уже говорила, означало бы, что она считает его неспособным понять все с первого раза, поэтому девушка сказала:

– Я отправилась вместе с Саксоном, потому что мы решили, что путешествовать вдвоем более надежно.

– Ты признаешь, что предала королеву?

– Нет, ваше величество! Я прибыла сюда в надежде положить конец мятежу и умолять вас помиловать королеву!

Король грозно посмотрел на нее, и все рассказы о его бешеном нраве сразу же всплыли в ее памяти. Он выхватил меч у одного из рыцарей. Когда он приставил клинок к ее шее, Мэллори посмотрела через его плечо на Саксона. Ей хотелось, чтобы последним, что она увидит в жизни, было его лицо.

– Мэллори…

Он действительно произнес ее имя, или ей просто этого очень хотелось?

Девушка вздохнула, когда король Генрих опустил меч и вонзил его в землю возле ее ног. Повернувшись спиной, он подал знак своим людям. Они бросились к ней и схватили за руки. Она крепко прижимала локти к себе, чтобы они не заметили тяжести, оттягивающей вниз ее рукава.

Когда король ушел, Саксон еще раз попытался пробиться вперед, чтобы добраться до нее. Его тоже схватили и поволокли.

– Нет! – закричала она.

– Молчи, женщина! – злобно оборвал ее мужчина слева.

– Не позволяйте королю казнить его! Он не сделал ничего плохого!

Рыцари рассмеялись, и тот, что стоял слева, сказал:

– Не беспокойся о Фицджасте! Король знает, как верно Фицджаст служит ему.

– Побеспокойся лучше о себе, – добавил тот, что справа. – Используй это время, чтобы составить список своих грехов для последней исповеди.

Мэллори оторвала взгляд от Саксона, которого гнали вдоль реки, и в страхе уставилась на своих недругов.

– Но ведь король не убил меня. Он…

– Не захотел, чтобы изменница умерла такой легкой смертью! – Мужчина справа от нее снова рассмеялся. Схватив ее за горло и вынуждая смотреть себе в лицо, он проревел: – Скоро ты будешь молиться, чтобы он снес тебе голову здесь сегодня!

Глава 19

Саксон сидел на земле возле палатки короля. Он ждал удобного случая поговорить с королем. Это продолжалось последние пять часов. Над головой простиралось ясное голубое небо, и птицы весело распевали в листве деревьев.

Упершись лбом в согнутые колени, Саксон лихорадочно соображал, что делать дальше. Сообразительный, умелый, настойчивый, он умел решить любую задачу. Но сейчас зашел в тупик. А ведь был уверен, что ему удастся защитить Мэллори в королевском лагере. Вместо этого он предал ее, ранив так, что она от горя потеряла контроль над собой. Она, конечно, сделала глупость, но на это у нее были веские причины.

Саксон залез под тунику и достал пачку писем, которые нашел вместе с предложением короля Людовика о переговорах. Возможно ли с их помощью купить Мэллори жизнь? Что, если он ворвется в палатку короля, требуя разрешения доказать, что он действительно привез Мэллори сюда, потому что опасался за ее жизнь в случае, если король Генрих обрушит свой гнев на Пуатье? Подарит ли ему король жизнь Мэллори в награду за то, что он доставил ему письма, которыми королева обменивалась со своим первым мужем?

– Вот ты где! – послышался знакомый голос.

Саксон снова спрятал письма в потайной карман и поднялся навстречу отцу. По лицу Джаста Фицджаста было видно, что он уже слышал о смерти своего старшего сына, потому что глубокие морщины, которых еще не было около года назад, когда Саксон уезжал в Пуатье, избороздили его щеки и лоб. Плечи его согнулись, словно под тяжестью кольчуги, надетой под темно-синим сюркотом с изображением белой львиной головы и полумесяца.

– Доброе утро, отец, – сказал Саксон.

Его отец откашлялся, прочищая горло, и сказал.

– Теперь ты наследник, Саксон! Твой долг – принести присягу королю и получить титул.

– Я понимаю.

– Король Генрих ждет, что ты разоблачишь женщину, которую привез с собой из Пуатье.

– Дочь лорда де Сен-Себастьяна? – Ему не стоило бы использовать такую тактику со своим отцом, но было необходимо сделать все возможное, чтобы найти для Мэллори союзников.

– У графа много детей.

– Она законная дочь графа. Она ушла в монастырь, когда умерла ее мать, а граф женился на другой.

– Законная? – фыркнул отец. Опомнившись, он вздохнул. – Очень жаль. Твой брак с дочерью графа позволил бы нашей семье добиться тех преимуществ, которые мы надеялись получить после женитьбы твоего брата. – Он горестно покачал головой. – Неужели этот глупец не видел, что там происходит?

– Он был так опьянен идеей жениться на леди Вайолет, что больше беспокоился о свадьбе, чем о женщине. Не вините Годарда за недальновидность. Даже я ничего не замечал.

– Но ты тогда не был наследником! А он был!

Отец никак не мог выбраться за границы представления, что его наследник – самый умный, самый стойкий и самый лучший во всех отношениях.

Стараясь сохранить самообладание, Саксон сказал:

– Годард умер, отец, но Мэллори еще жива.

– Мэллори?

– Леди Мэллори де Сен-Себастьян.

Отец хлопнул его по плечу.

– Как я уже сказал, это весьма досадно. Такой союз мог бы быть нам полезен.

– Не нужно жалеть об этом. Помогите мне убедить короля освободить Мэллори, не причинив ей вреда.

– Ты в своем уме? – Отец нахмурился. – Это может лишить нашу семью королевского благоволения! Я не желаю рисковать ради женщины. Теперь ты мой наследник, Саксон! И должен поступать, как подобает наследнику. Должен слушать отца, который знает, что лучше для нашей семьи и владений.

Саксон собирался продолжить спор, но тут из королевской палатки вышел человек и выкликнул его имя. Поклонившись отцу, Саксон направился в палатку короля.

– Саксон! – крикнул отец.

Саксон остановился у входа и увидел, что отец спешит следом, сбрасывая на ходу сюркот. Догнав Саксона, отец вручил ему сюркот. С поклоном Саксон натянул его поверх своей запачканной грязью туники. Отец протянул ему руку, и Саксон крепко пожал ее в знак признания того, что отец является его верховным лордом.

Отец отступил в сторону, когда Саксон наклонился и вошел в палатку, где король занимался своими повседневными делами. Настил из досок прикрывал камни и грязь. С одной стороны располагались простая кровать и деревянный сундук с незамысловатой резьбой, и Саксон понял, что король ночует в этой палатке. Взглянув в другую сторону, он увидел короля, сидевшего за столом, и брата Реджиналда, склонившегося над его плечом и указывавшего на что-то в манускрипте, лежавшем перед королем. Писарь, видно, привык к колючим вопросам, сыпавшимся на него, и отвечал слишком тихо, чтобы Саксон мог расслышать. Король приложил к манускрипту свою печать и вернул пергамент брату Реджиналду, который, стремительно проскользнув мимо Саксона, вышел из палатки.

Только тогда король Генрих осознал, что в палатке есть еще кто-то. Закрыв шкатулку с воском, он поднялся и обошел вокруг стола. Выражение его лица не изменилось, когда он остановил взгляд на одежде Саксона.

– Очень сожалею о смерти твоего брата, – сказал король Генрих.

– Благодарю вас, ваше величество! – Саксон не мог не задуматься над тем, произнес бы король эти избитые слова, если бы знал, что Годард пытался убить королеву Элеонору. Или король сам послал Годарда совершить это гнусное дело? Саксон не мог задать подобный вопрос. Пусть этот заговор умрет вместе с братом.

– Саксон Фицджаст! Ты хорошо послужил мне, как и вся твоя семья служит с тех пор, как я стал королем Англии.

Саксон склонил голову:

– Служить вам – дело нашей чести!

– Ты провел несколько месяцев при дворе королевы. Твои отчеты были точны, лаконичны, но надеюсь, что ты сможешь поделиться с нами еще и другими сведениями, когда мы достигнем стен Пуатье.

– Я отвечу на все вопросы, на которые смогу.

– Хорошо. – Король снова оглядел его с ног до головы. – Теперь ты наследник своего отца и снова должен принести мне присягу на церемонии присвоения тебе титула.

– С нетерпением буду ждать этого момента, потому что надеюсь еще послужить вам, как служил весь последний год.

– Надеешься? – Король сел на сундук возле своей кровати и скрестил руки на груди.

Саксон хорошо знал эту позу, потому что сам копировал ее. Король пытался казаться непринужденным, но внимательно следил за Саксоном, оценивая каждое его движение и отыскивая в каждом слове скрытый смысл. Король Генрих участвовал во многих битвах – как на поле боя, так и в дворцовых залах – такого противника нельзя было недооценить.

Противника? Саксон не мог даже вообразить, что когда-нибудь назовет короля противником. Но короля Генриха он больше не считал союзником, поскольку тот угрожал Мэллори смертным приговором.

– Надеюсь, что вы предоставите мне еще один шанс послужить вам, – сказал Саксон, осознав, что король ждет от него ответа.

– Несмотря на то что ты притащил в мой лагерь одну из придворных дам королевы? – Король Генрих принялся мерить шагами палатку.

– Да. – Саксон улыбнулся. – Она всего лишь женщина, ваше величество!

Король резко обернулся и сердито посмотрел на него.

– Всего лишь женщина? Ты забыл, Фицджаст, что эта «всего лишь женщина» подстрекала к мятежу? – Не давая Саксону вставить слово, он продолжал: – Я отлично осведомлен, на что способны леди королевы, обосновавшиеся в аббатстве Святого Иуды, потому что две из них хорошо послужили мне, защищая мое королевство. – Король поднял руку, запрещая Саксону говорить. – Но теперь-то я понимаю, почему их учат подчиняться только приказам королевы! Они будут верны этим приказам до самой смерти, если необходимо!

– А это необходимо?

– Как ты мог задать такой вопрос, Фицджаст? Когда они были просто необычными удивительными созданиями, которых призывали из-за высоких стен, чтобы защитить трон, я готов был мириться с существованием этих леди королевы. Теперь одна из них доказала, что изменила трону. Аббатство необходимо закрыть, а женщин за его стенами – как и здесь – примерно наказать!

Саксон, стиснув пальцы под сюркотом, слушал напыщенную речь короля. Под рукой Саксон ощущал пачку писем. Если он откроет королю, что спрятано у него под туникой, согласится ли Генрих принять эти письма в обмен на отмену смертного приговора Мэллори? Он рассуждает так, словно у него не больше мозгов, чем у его брата! Заговорить сейчас о том, что у него с собой, означает верную смерть Мэллори, как и его самого. Король будет смотреть на него как на предателя. Ведь он не передал ему пакет в собственные руки сразу по прибытии в королевский лагерь.

Нужно найти какой-то иной способ добиться для Мэллори свободы. Король разгневался на нее, но не до такой степени, как в былые времена, когда, по слухам, он в бешенстве катался по устланному тростником полу, рыча, словно раненый зверь. Характер у Плантагенета был ужасный. Даже храбрейшие рыцари королевства не отваживались вызвать его недовольство. Если бы французский король не забил голову младшего Генриха чепухой, король Генрих и его сыновья были бы союзниками, а не противниками.

Снаружи послышался шум, и король со свирепым видом направился к выходу. Он отступил и освободил дорогу, когда несколько человек вошли в палатку, втолкнув кого-то впереди себя.

У Саксона перехватило дыхание, когда Мэллори с глухим стуком свалилась на пол. На щеке у нее краснел след от удара, платье на правом плече было разорвано.

– Что это такое? – спросил король Генрих.

– Она пыталась бежать, – сказал один, вытирая кровь с носа. Рядом с ним другой рыцарь отвернулся, чтобы сплюнуть наружу выбитый зуб. – Мы ее поймали.

– Встань! – приказал король.

Саксон не стал дожидаться разрешения подойти к Мэллори и помочь ей подняться на ноги. Он взял ее за руку, но она оттолкнула его. Ему нужно во что бы то ни стало уговорить ее слушаться его. Ее жизнь – как и жизнь всех тех, кого она считала сестрами, – зависела сейчас оттого, выслушает ли она его и поверит ли ему… хотя бы еще раз.

– Мэллори, ты должна понять, почему я сделал то, что сделал, – сказал он, не заботясь о том, слышит ли его еще кто-нибудь.

– Я не желаю этого понимать! Но я поняла, что ты лгал мне, чтобы получить то, что тебе нужно.

– Все было не так.

– А как? Ты смеялся, когда я переживала, что могу подвести королеву?

– Меня не забавляло твое беспокойство о безопасности королевы. – Он погладил девушку по щеке. – Меня беспокоила твоя безопасность.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы ты беспокоился обо мне, Саксон Фицджаст! И не нуждаюсь в твоей лжи! Я могла бы отправиться домой и слушать, как лжет мой отец!

Когда она попыталась встать, он обнял ее за плечи и легко нашел ее губы, потому что тосковал по ним все долгие часы, пока дожидался встречи с королем. Запах ее кожи завораживал его, и он готов был забыть обо всем, включая короля, и помочь ей бежать.

Она отстранилась, когда он отпустил ее, на ее лице отразилась боль. Она хотела его, но не смела ему довериться. В его памяти всплыл разговор, который они вели в Пуатье:

«– Мэллори, пожалуйста, верьте мне!

– Верить вам?

– Я все объясню при первой же возможности. – Он сжал ее руку в своих ладонях. – Просто поверьте мне теперь!

Мэллори отдернула руку.

– Знаете, сколько раз мой отец повторял эти же самые слова моей матери? Поверить вам – все равно что поверить ему!

– Я не ваш отец, Мэллори. Я вас не предавал.

– Пока нет».

Она оказалась права и теперь должна будет заплатить за его вероломство. Мэллори встала. Она слегка пошатывалась, однако вздернула подбородок.

– Миледи, – сказал король Генрих с легкой улыбкой, – я проявил к вам снисхождение, потому что одна из вас, возможно, спасла мне жизнь, но мое терпение на пределе.

– Я понимаю, ваше величество, – произнесла Мэллори с вызовом. – Я также понимаю, что…

– Молчи, Мэллори! – прошипел Саксон и сердито посмотрел на нее. Она закрыла рот, но он не успокоился. Любая другая женщина, даже дамы при дворе королевы, которые считали, что превосходят мужчин, восприняли бы такой взгляд как предостережение замолчать.

Только не Мэллори.

– Отведите ее назад в палатку и удвойте охрану, – приказал король, повернувшись к своему столу, явно желая положить конец дискуссии. Усевшись на скамью позади стола, он холодно улыбнулся Мэллори. – Приведите ее ко мне на закате. Я закончу дневную работу, и у меня останется время, чтобы получить от нее необходимые сведения и покончить с аббатством Святого Иуды.

– Нет! – воскликнула Мэллори. Бросившись к нему, она упала на колени. – Ваше величество! Умоляю вас, не вините аббатство за мои ошибки! Я расскажу вам все, что знаю, если вы пощадите аббатство!

– Не твои ошибки, леди Мэллори, а королевы, на закате ты расскажешь мне все, что знаешь о них. – Король взял свиток пергамента и развернул его.

Когда Мэллори медленно поднялась на ноги, Саксон был потрясен. Ни слезинки не выкатилось из ее потухших глаз. Лицо ее словно застыло. Она выглядела так, словно все жизненные силы внезапно покинули ее. Проходя мимо Саксона, она даже не взглянула в его сторону. Просто продолжала идти. Саксону показалось, что она наткнется на стену, потому что она уклонилась в сторону, но стражник взял ее за руку и вывел из палатки.

Саксон хотел выйти следом, чтобы убедить ее поверить, что еще остается надежда сохранить ей жизнь и спасти ее любимое аббатство, но король не отпустил его.

Словно проникнув в его мысли, король поднял голову и сказал:

– У меня есть поручение для тебя, Фицджаст. – Он протянул ему пергамент, скрепленный королевской печатью. – Тебя считают сторонником королевы, поэтому если ты случайно встретишь кого-нибудь из тех, кто поддерживает ее и моих мятежных сыновей, то сумеешь убедить их, что ты один из них. Это обеспечит тебе беспрепятственный доступ туда, где король Людовик ждет моего ответа. – Он жестом подозвал Саксона. Вручив ему свиток пергамента, король холодно улыбнулся. – Отдашь это ему.

– Служить вам для меня дело чести, ваше величество! – сказал Саксон, засовывая свиток под тунику, рядом с пачкой писем.

– Туда путь короткий, поэтому ты обернешься за три дня.

– Три дня – пустяки, ваше величество. Могу я попросить вас о милости…

– Если ты просишь меня отложить допрос леди Мэллори, то напрасно. Ты сам видел. Она готова рассказать мне все, что я хочу знать.

– Но вы не сможете определить, лжет она или говорит правду. Я смогу разобраться в этом и сберечь много времени и, возможно, людей на вашем пути в Пуатье.

Король Генрих взглянул на него с ледяной улыбкой.

– Ты гораздо больше похож на отца, Фицджаст, чем я предполагал! Ну что ж. В таком случае я отложу допрос леди Мэллори до твоего возвращения.

Саксон склонил голову перед королем и вышел из палатки. Избегая встреч, он пошел на берег реки и уставился на струившиеся мимо него воды. Раньше он поверил бы королю безоговорочно, но это было до того, как он убедился, что в жизни все складывается не так просто и гладко, как в тех балладах, которые он распевал при дворе королевы. Если король Генрих сочтет уместным допросить Мэллори и казнить ее еще до того, как Саксон доберется до короля Людовика, он сделает это без колебаний.

Саксон прислушался к шуму реки, бурлившей над камнями и плавно скользившей под деревьями. Каждое движение рождало музыку. С проклятием он снял с плеча лютню. О какой музыке может идти речь, если Мэллори уйдет из его жизни? Нужно выбросить лютню в реку!

Саксон положил лютню рядом с собой. Нельзя допускать мысли, что смертный приговор Мэллори неизбежен! Ничто нельзя считать неотвратимым! Должен же существовать какой-то способ спасти жизнь Мэллори! Он снова закинул лютню на плечо. Вытащив свиток пергамента. Саксон задумчиво похлопал им по ладони.

Как, Мэллори говорила, зовут оруженосца ее отца? Деннис? Доналд? Нет, Дюран! Парню хочется стать героем? Саксон готов предоставить ему шанс, и, он надеется, Мэллори тоже.

Глава 20

Мэллори поморщилась, натягивая оторванный рукав платья на плечо. Ей хотелось заняться тем, что она прятала в удлиненной части другого рукава, но один из стражников мог снова войти и случайно увидеть, что она делает. Девушка сомневалась, что кто-либо из них попытается тайком пробраться к ней и изнасиловать, во всяком случае, не сейчас, когда она всего один раз встретилась с их властелином.

Девушка пошевелила пальцами ног. Она опасалась, что сломала один из них о твердую голову этой тупой скотины. Он решил, что она не прочь поразвлечься с ним, чтобы скоротать время до того момента, как король пришлет за ней. Мэллори помогла ему изменить мнение сильным ударом ноги в голову. Когда он лежал без сознания, она забрала у него свой кинжал, который он у нее отнял.

Он вышел, пошатываясь, и хвастал перед приятелями, что она измотала его и теперь он едва держится на ногах. Мэллори не знала, каким образом ему удалось убедить остальных стражников не заходить в палатку. Какую бы ложь он ни сочинил, это было ей на руку, потому что ни один из них так и не побеспокоил ее. По их радостным голосам она догадалась, что они услаждались вином, которое украли из палатки какого-то вновь прибывшего рыцаря. Они смеялись, мол, рыцарь должен им за пари, которое заключил с ними и проиграл.

Мэллори видела, как удлиняются тени, по мере того как солнце спускается к западному морю. Пытаться бежать, пока светло, было бы глупо. Ей не удалось ускользнуть перед рассветом, а теперь палатку сторожили четверо стражников.

Подвинув ноги, она тут же отдернула их, уколовшись об одну из стрел в спрятанном колчане. Лук у нее отобрали, но не стали обыскивать, чтобы найти колчан, поверив ее заверениям, что у нее нет больше стрел. Слава Богу, что эти мужчины видели в ней всего лишь глупую женщину, неспособную додуматься взять с собой больше чем одну стрелу.

А может, они и правы. Будь она поумнее, не позволила бы своей злости на Саксона выплеснуться наружу. Уже столько лет она прятала глубоко внутри свой гнев на отца. Почему же не сумела сдержаться еще один раз?

Ответ был прост – она не смогла сдержаться, потому что открыла свое сердце Саксону, позволила себе полюбить его. Раньше она думала, что всякая способность любить умерла в ее груди вместе со смертью матери. Дав волю этой любви, она приоткрыла крышку ящика Пандоры, полного темных страстей, подобного закрытому горшку кипящей воды. И через эту крошечную щель все выплеснулось наружу.

Теперь она обрекла на гибель аббатство Святого Иуды. Всякий раз, закрывая глаза, она представляла себе, как эти грубые, невежественные мужчины врываются в его мирные сады и крадут все ценное, включая и невинность сестер, которые верили, что упорным трудом и высоким духом они служат аббатству и королеве. И вот все это неминуемо должно рухнуть!

Она послала в аббатство Флеретту Д'Амбруаз. Удастся ли девочке добраться туда прежде королевских воинов, или она по приезде найдет аббатство Святого Иуды в руинах?

Мэллори сжала лежавшие на коленях руки в кулаки. Нужно найти способ отправить в аббатство Святого Иуды предупреждение! Даже если ее после этого схватят и приговорят к смерти, она сможет спокойно умереть, зная, что у аббатства есть надежда выжить.

Но кому она может доверить доставку этого предупреждения в аббатство? Уж точно не отцу, который скажет, что она получила по заслугам, потому что отказалась повиноваться ему. Дюрану? Он был добрым, отзывчивым парнем, но согласится ли он оказать ей эту услугу? Мэллори вздохнула. Вряд ли он рискнет вызвать гнев ее отца.

Закрыв глаза, она мысленно пожелала, чтобы можно было поручить Саксону отправить предостережение в аббатство. Он хранил в тайне правду об аббатстве в Пуатье, или это ей просто казалось? Мэллори ни в чем не могла быть уверена.

К тому же ей очень хотелось, чтобы он был сейчас с ней, в этой палатке, обнимал и утешал ее, а она говорила бы ему, как его любит. Даже когда она была зла на него за то, что он предал ее, любовь к нему не уменьшилась. Это не имело смысла. Но все ли в мире должно иметь смысл? Ей отвратительно то, что он сделал, но она любит этого мужчину таким, какой он есть, – преданным и любящим, одаренным творческим воображением и чувственным.

Мэллори сидела и ждала заката. Тени скользили от одной стороны палатки к другой. Когда стало темнеть, она удивилась, почему король отложил ее казнь. Она не могла не пытаться представить себе, что ее ждет. Сколько времени ее будут мучить перед тем, как предать смерти? И придет ли Саксон смотреть, как она умирает?

– Или спасти меня, – прошептала она. Как нелепо, что она только сейчас поняла, что мечтает о благородном рыцаре, подобном тем, о которых он пел при дворе королевы. Разве ей неизвестно, что только круглый дурак мог бы поверить в существование такого человека?

– Рад буду попытаться, – раздался в ответ шепот позади нее.

Она выхватила кинжал и стремительно повернулась, столкнувшись с мужчиной в темном сюркоте с изображением головы животного и полумесяца. Он схватил ее за руку и повалил на землю. Большим пальцем он надавил ей на правое запястье, и кинжал выпал из внезапно онемевших пальцев. Она в изумлении подняла на него взгляд, ошеломленная тем, что узнала его крепкую высокую фигуру.

– Саксон! – прошептала она.

Обхватив ладонями его лицо, она притянула его губы к своим, стараясь поверить, что невозможное возможно. Он с ней! Она в его объятиях!

Затем, с проклятием, которое смутило бы даже Жака Злодея, она оттолкнула его от себя.

Саксон зажал ей ладонью рот. Она не могла разглядеть его лица в темноте, даже когда он почти прислонился к ней, прошептав на ухо:

– Ничего не говори, Мэллори! – Он взял ее под руку и помог сесть. – У нас мало времени, чтобы выбраться отсюда.

Его голос бил в нее рикошетом, подобно туче стрел, отскакивающих от мерзлой земли. Он согревал ее от ушей до кончиков пальцев ног, стиснутых туфлями. Даже ее клокочущая ярость таяла под более мощным жаром его прикосновений.

Саксон приподнял заднее полотнище палатки и подал знак Мэллори выползти на животе. Она хотела спросить, как им удастся избегнуть стражи, но он все еще зажимал ей ладонью рот и настойчиво подталкивал к матерчатой стене. Понимая, что должна рискнуть и еще раз довериться ему – вряд ли он стал бы тайком пробираться к ней в палатку, если бы не хотел действительно ей помочь, – Мэллори легла на живот и осторожно поползла вперед.

Грязь забрызгала ей лицо и налипла на рукава, пока она выбиралась наружу. Она осталась лежать, припав к земле, ожидая, когда выйдет Саксон. Он выбрался и, снова приложив пальцы к ее губам, взял девушку за руку. Она вместе с ним поднялась с земли и скользнула во тьму.

Когда они достигли деревьев, росших вдоль берега реки, Саксон остановился. Мэллори попыталась спросить его, что случилось со стражниками, но он прижал ее к себе и неистово припал к ее губам. Она охотно ответила на его поцелуй.

– Прости, любимая, – прошептал он, слишком быстро отстранившись от нее. – Я был дураком, скрывая от тебя правду. Я боялся, что, если откроюсь тебе, ты станешь презирать меня за то, что обманывал тебя раньше.

– Не знаю, что бы тогда изменилось, – ответила Мэллори так же правдиво. – Я все равно настояла бы на том, чтобы отправиться сюда в надежде, что смогу защитить королеву. – Голос ее прервался. – Теперь я, может быть, погубила и ее, и аббатство!

– Не беспокойся об этом!

– Саксон…

– Беспокойся о том, чтобы скорее оказаться в безопасности! Ты не сможешь помочь им, если тебя убьют.

Мэллори кивнула, хотя сомневалась, что он заметил этот жест в темноте. Когда он отпустил ее, она с удивлением увидела, что он наклонился к земле. Подняв какую-то палку, он протянул ее девушке. Это оказалась не палка, а ее лук со снятой тетивой! Мэллори взяла его, а Саксон достал из-за дерева еще один лук и закинул на плечо колчан, полный стрел. Она старалась не думать о том, как он станет пускать эти стрелы в людей короля, потому что знала, как он метко стреляет. Следуя за ним во тьме, девушка радовалась тому, что серебряный серп луны давал почти так же мало света, как и звезды.

Снова и снова они замирали, не осмеливаясь даже дышать, когда встречали на пути воинов короля, конных и пеших.

Дюжины вопросов терзали Мэллори. Куда исчезла стража? Почему ее не отвели к королю на закате, как он приказал? Куда они направляются? Но девушка ни о чем не спрашивала, стараясь не отставать от Саксона и пытаясь догадаться, куда они так спешат и сколько пройдет времени, прежде чем они окажутся в безопасности. Когда они проходили мимо маленького домика, она понадеялась, что месяц, вышитый на его сюркоте, не выдаст их, сверкая в свете луны.

Позади них раздались крики.

– Беги! – приказал Саксон.

Она уже бежала. Подобрав полы промокшего платья, она мчалась рядом с ним среди деревьев. Тяжелое дыхание вырывалось из ее груди при каждом шаге. Ей не удастся обогнать мужчин, потому что на ней длинное платье, а к ноге привязан колчан!

Среди деревьев Мэллори заметила еще одно небольшое строение, может быть домик, а может, сарай. Она остановилась и прислушалась. Стук сердца отдавался у нее в ушах, и она затаила дыхание, всматриваясь во тьму.

Она услышала, что неподалеку топчутся лошади, и направилась к предполагаемому сараю. Саксон оглянулся и увидел, что ее нет рядом. Она махнула ему рукой, и он поспешил присоединиться к ней.

– Лошади! Поскачем! – Она задыхалась при каждом слове.

– Отличная мысль!

– Пойди приведи их!

– Мэллори…

– Иди! Я не задержусь!

Мэллори натянула тетиву и прислонила лук к стене сарая. Она увидела мелькающий среди деревьев свет фонарей и поняла, что люди короля скоро будут здесь. Выхватив кинжал, она распорола бок своего платья, чтобы открыть доступ к колчану. Затем отрезала длинные рукава. Когда они тяжело плюхнулись на покрытую жидкой грязью землю, она опустилась на колени и разрезала ткань. Девушка вытащила все предметы, которые прятала в рукавах, – узкий деревянный ящичек, еще несколько деревянных планок и брусочков, десять тонких стерженьков, которые теперь были оснащены оперением и крошечными наконечниками, и длинную бечевку для тетивы.

Стараясь не отвлекаться на мелькавшие среди деревьев огни, Мэллори взяла одну из деревянных планок и согнула ее наподобие лука. К каждому концу она привязала длинную тетиву. Девушка надеялась, что все сделала правильно в полутьме, когда соединяла вместе остальные частично скрепленные детали и привязывала ящичек сверху длинной узкой дощечки, предварительно уложив в него десять маленьких стрел, одну над другой, пока он не наполнился. Где же крышка? Мэллори никак не могла отыскать ее в грязи. Не важно! Девушка повернула винты, скреплявшие пусковой механизм с ящичком.

Опустившись на одно колено, Мэллори подняла свое творение. Оно оказалось тяжелее, чем она рассчитывала, потому что, когда она мастерила подобное оружие в аббатстве Святого Иуды, то использовала полый тростник.

– Что ты делаешь? – спросил Саксон, появляясь из темноты с парой коней на поводу, шагая по грязи, которая заглушала стук их копыт. Его лук в боевой готовности висел у него на плече. Он отпустил поводья коней и взял в руки лук. Вытащив пригоршню стрел, он воткнул их рядом с собой в землю, так чтобы можно было быстро хватать одну за другой и стрелять.

– Убери стрелы, – сказала Мэллори.

– Что?!

– Убери их. Люди короля не знают, что ты помогаешь мне. Пусть думают, что я одна, пока не возникнет необходимость открыть правду.

– Мэллори! Не нужно стараться обезопасить меня! Как только стражники возле твоей палатки проспятся, они сразу поймут, что в вино что-то подмешано! Они выяснят, кто позаботился о том, чтобы оно попало к ним, и король вскоре обнаружит, что я не отправился к королю Людовику, как он приказал.

– О чем ты говоришь?

– Я потом объясню!

Из-за деревьев донесся звук приближающейся погони. Мэллори поднялась с колена на корточки. Свое оружие она разместила на коленях. Прижав конец длинной дощечки к животу, она расположила участок с луком прямо перед собой.

– Что, во имя дьявола, это такое? – изумленно произнес Саксон.

– Нарико называет его чу-ко-ну.

– Нарико?

– Моя наставница в аббатстве. – Мэллори быстро проверила свое стреляющее устройство. – Это самострел с Дальнего Востока. Она научилась искусству его изготовления от своего отца, а потом научила меня. Он может выпустить десять стрел подряд за очень короткое время.

– Как быстро?

– Меньше чем за полминуты.

– Ты шутишь!

Мэллори подняла на него взгляд и улыбнулась:

– Нисколько!

– Это поразительно! Почему я никогда не слышал об этом оружии прежде?

– Оно с востока, из дальней заморской страны. Мы… – Мэллори подняла самострел. – Они почти здесь! Приготовь лошадей! У нас будет всего несколько секунд, чтобы уйти, после того как я выстрелю.

Саксон убрал свои стрелы в колчан и снова взял лошадей под уздцы.

– Готово!

Когда с полдюжины мужчин стремительно выскочили из-за деревьев, девушка потянула за рычаг, и так раз за разом. И каждый раз из маленького ящичка вылетала крошечная стрела. Они взмывали в темноту тонкими серебряными черточками и исчезали среди деревьев.

– Стрелы слишком малы! Они не смогут никого остановить, – язвительно произнес Саксон громким шепотом.

– Но они приведут в замешательство наших преследователей. Они подумают, что попали в засаду с несколькими лучниками.

Раздавшиеся крики и поспешное отступление врагов под кров деревьев показали, что Мэллори рассчитала правильно.

– Уходим! – крикнула она. – Мы сбили их с толку один раз, но больше не сможем воспользоваться этим оружием.

Девушка задержалась только для того, чтобы ослабить тетиву на другом своем луке и спрятать бесполезный теперь чу-ко-ну под кустом, засыпав его листьями, чтобы никто не нашел. Когда Саксон подбросил ее в седло, она пустила коня в галоп, и тот вихрем промчался через поле, без труда преодолев низкую стену в дальнем конце.

Мэллори оглянулась и увидела, что Саксон стремительно догоняет ее. В слабом свете таинственно поблескивала белая вышивка на его сюркоте и серебрились бока его светло-серого коня. Он мог бы быть одним из бесстрашных героев в его балладах, но Мэллори знала, что он превосходит их во всем.

Поравнявшись с ней, он указал на запад:

– Мы можем выбраться к морю и переправиться через пролив…

– Нет, мы должны отправиться в Пуатье! Я поклялась защищать королеву, и меня не освобождали от этой клятвы.

Он взял ее лицо в ладони.

– Любимая! Ты должна подумать о другой своей клятве. О клятве верности, что ты принесла в аббатстве Святого Иуды. Ты должна предупредить их о том, что случилось, чтобы они могли лучше подготовиться на случай, если король обрушит свой гнев на аббатство.

– Я смогу увезти королеву в аббатство, и там мы сумеем защитить ее!

– Вас слишком мало по сравнению с огромной армией, которую король может бросить на аббатство.

– Мы поклялись защищать королеву, и ни одна женщина в этих стенах не отступится от своей клятвы!

– Тогда ни одной женщины в стенах аббатства не останется в живых, если король решит атаковать.

Мэллори отвернулась. Он прав. Король Генрих безжалостно стирал с лица земли все деревни и поля, встречавшиеся на его пути. Он приказал мучить и казнить ее, хотя она готова была рассказать ему все, чтобы спасти королеву.

Девушка тихо сказала:

– Как только я вернусь во дворец королевы, отправлю весточку в аббатство Святого Иуды. Это единственное, что я могу сделать.

– Этого больше чем достаточно.

Она протянула руку и погладила его по предплечью.

– Надеюсь, ты прав.

Держа наготове меч, Саксон вошел вместе с Мэллори в большой зал королевского дворца. Тревожные слухи сопровождали их на всем пути в Пуатье. Шептались, что король Генрих уже отправился на встречу с королем Людовиком. Возможно, так и было, ведь король Генрих был талантливым правителем и хотел как можно скорее покончить с войной на континенте, чтобы срочно вернуться в Англию, подавить мятеж в подвластных владениях и выбить шотландцев за пределы северных границ королевства. Поговаривали также, что король Генрих намерен без сожаления сровнять город Пуатье с землей точно так же, как выжег дотла все деревни и поля к северу от него. Саксон не обращал внимания на эти ужасающие истории. Король не станет уничтожать город, который сам укреплял, возводя новые стены и ремонтируя храмы.

Но Саксон понимал, что большинство населения верило слухам. С первого момента, как они въехали в город через открытые ворота, возле которых не было стражи, и проследовали ко дворцу по опустевшим улицам, он уже знал, что они найдут во дворце.

Голые стены и запустение. Дворец покинули.

Со стен большого зала исчезли все гобелены. Спутанные обрывки веревок, удерживавших их на месте, валялись на каменном полу. В спертом воздухе трудно дышалось, потому что все окна были закрыты. Возле запертых дверей гнездились тени. Скамьи рядом с королевским столом на возвышении были опрокинуты. Посреди пола валялась забытая туфля.

Саксон поднялся по ступенькам к ближайшему камину и, наклонившись, пощупал золу. В глубине еще сохранялось слабое тепло. Выпрямившись, он сказал.

– Они уехали самое раннее день назад.

Мэллори прислонила готовый к бою лук к ноге. Когда она стояла так посреди зала, освещенная последними лучами уходящего дня, сверкавшими искрами в ее иссиня-черных волосах, Саксон вдруг понял, почему аббатиса послала именно ее охранять королеву. Девушка выглядела так, словно одна была способна разгромить целую армию!

– Но мы не встретили их по дороге!

– Они могли поехать в другую сторону. У королевы много сторонников на юге, в Аквитании.

– Она не поехала на юг, – заявил Жак Злодей, выходя из тени, скрывавшей дверь в дальнем конце зала.

Саксон был поражен внешним видом простого вора. Тот держал в руке потускневший меч, а за шелковым поясом торчали два кинжала.

– Что ты тут делаешь, Злодей? – спросил Саксон.

– Когда вы не оставили стрелу, чтобы сообщить мне время встречи с королевой, я пошел вас искать. – Он переводил взгляд с Саксона на Мэллори.

Саксон погладил рукоять своего меча и очень пожалел, что оставил лук во дворе. Он не успевал подойти к Мэллори раньше вора. Спускаясь с лестницы, он заставил себя придержать шаг. Он не хотел, чтобы Злодей запаниковал и потерял голову.

Мэллори не пошевелилась, чтобы поднять лук или достать стрелу.

– Вы нашли нас, господин Злодей. Что дальше?

– Сначала я нашел королеву, – сказал Злодей, остановившись на расстоянии вытянутой руки от девушки и опуская меч. – Она готовилась к отъезду. Когда я объяснил, почему пришел во дворец, она сказала мне, чтобы я охранял его до ее возвращения.

– Возможно, она не вернется, – сказала Мэллори. – Король Генрих может первым добраться до Пуатье. Возьмите все ценное, что сумеете найти, господин Злодей, и уходите, пока не поздно.

– Она права. – Саксон подошел и встал рядом с девушкой. – Бери все, что можно, и уходи! Армия короля ненамного отстает от нас.

Вор выслушал и кивнул. Он повернулся и бросился вон из зала, едва не сбив с ног входившую женщину.

Мэллори вскрикнула и, подскочив к Руби, крепко обняла ее.

– Что ты здесь делаешь? Нужно было уехать вместе с королевой!

– Я знала, что вы вернетесь и захотите узнать, куда отправилась королева Элеонора. – Служанка свистнула; в зал ворвался Шанс и принялся возбужденно скакать.

Саксон наклонился, чтобы успокоить собаку.

– Злодей сказал, что она уехала не на юг.

– Да, королева со своими самыми преданными людьми направилась на север. Графиня задержалась немного дольше и уехала только сегодня на рассвете.

– Куда отправилась королева? – спросил Саксон.

– Я слышала, она поехала в замок своего дяди, Рауля де Фэй.

– В Фэй-ла-Винез? – Саксон выпрямился и крепко выругался. Взглянув на Мэллори, он понял, что она обдумывает, что ей дальше делать. Если сказать ей, что она рискует своей жизнью во имя битвы, которая скорее всего уже проиграна, она все равно не передумает. Ее отрывистые ответы Злодею были полны достоинства, с которым рыцарь приносит присягу на мече.

– В лагере короля поговаривали, что король Генрих намерен сурово покарать дядю королевы за то, что тот примкнул к мятежникам. Может быть, она скачет прямо в руки королевских воинов. Кто ее сопровождает?

Руби, загибая пальцы на руке, перечислила имена:

– Де Мозе и де Мата, еще Манго и ле Пантье.

– Те же четверо, что приезжали с тобой, Саксон, и с королевой в аб… в Англию. – Мэллори запнулась, и Саксон понял, что ей хотелось бы быть откровенной с Руби, но неосведомленность служанки сможет послужить женщине защитой, когда король Генрих войдет в Пуатье. – Мы должны спешить вслед за ними!

Саксон схватил ее за плечи и как следует встряхнул.

– Мэллори! Ты должна бежать! Король вынес тебе смертный приговор!

– Миледи! – простонала Руби.

Мэллори твердо ответила:

– Я поклялась защищать королеву и сдержу свою клятву!

– Приверженцы короля будут разыскивать женщину с луком, и я не сомневаюсь, что король обещал щедрое вознаграждение тому, кто доставит тебя к нему. Ты не сможешь помочь королеве, если тебя убьют!

Девушка помедлила, и Саксона охватило страстное желание крепко обнять ее и прижать к груди, чтобы утешить и смягчить ее горе. Конечно, она хотела спасти королеву, доказать, что достойна быть одной из воспитанниц аббатства Святого Иуды. Но должна же она признать, что он прав! Люди короля будут разыскивать ее с тем же рвением, что и саму королеву.

Голос Руби нарушил тишину:

– Позвольте мне принести вам что-нибудь поесть. Должно быть, вы голодны.

– Ужасно! – Саксон наградил служанку лукавой улыбкой, не сходившей с его лица всякий раз, как он приходил к дверям Мэллори.

Шутливо хлопнув его по руке, Руби внезапно покраснела, взглянув на его сюркот.

– Простите меня! Мне не следовало… Я имею в виду, теперь вы стали рыцарем…

– Не совсем. – Улыбка его стала холодной, когда он вместе с Руби и собакой направился к двери. – Может быть, не стану никогда, потому что король не забудет, как я помог леди Мэллори бежать.

– Вы обязательно должны рассказать мне об этом, когда я принесу еду! – сказала служанка.

– История что надо! Правда, Мэллори?

Девушка не ответила. Саксон повернулся к ней. Мэллори словно окаменела. Он подошел к ней, обнял за плечи и повел к двери. Никогда в жизни он не сможет спеть балладу о разбитом сердце, не представив себе ее лицо в этот момент!

Глава 21

Мэллори забралась на подоконник в своей спальне. Обе двери были заперты на задвижку. Возле одной на полу спала Руби, перед другой в кресле – Саксон, изнуренный после долгой дороги и моментально уснувший, когда Мэллори вызвалась подежурить последние часы перед рассветом. Сейчас она боролась с искушением завалиться снова в постель и уснуть.

Ей много пришлось потрудиться, отвлекая Саксона и Руби полуправдой, пока она собрала все, что ей было нужно. Под покрывалом в постели она спрятала длинную веревку, когда-то удерживавшую гобелен. Веревка была длиной около десяти футов, и Мэллори рассчитывала, что этого будет достаточно. Одежду нашла в забытом сундуке и спрятала под кроватью. Она видела, как Жак Злодей и его люди складывают добычу в углу сада, но ничего не сказала, проскользнув мимо них в поисках сапог. Ей так и не удалось найти пару, что была бы ей впору, так что пришлось обойтись своими башмаками. В мастерской лучника ей посчастливилось больше, и она набила колчан стрелами, а также часть стрел спрятала в мешок. Все это она тоже убрала под кровать.

Когда все уснули, Мэллори моргнула несколько раз, чтобы прогнать сонливость. Стараясь не задеть луком подоконник и не разбудить Саксона или Руби, Мэллори наложила стрелу на тетиву. Она быстро подсчитала, насколько медленнее полетит стрела с привязанной к ней веревкой. Другое окно совсем недалеко, но при ударе стрела должна глубоко вонзиться в закрывающие его деревянные ставни. Высунувшись из окна и надеясь, что звук спущенной тетивы не разбудит Саксона или Руби, Мэллори выстрелила. Стрела попала в ставню, но ниже, чем девушка рассчитывала. Она оглянулась, но спящие даже не пошевелились.

Шанс поднял голову, но сразу же опустил ее на лапы, как только Мэллори жестом успокоила его. Девушка выпустила еще две стрелы, привязанные к той же самой веревке. Они попали в цель в нескольких дюймах от первой. Усевшись на подоконник, Мэллори надела лук на левое плечо и, проверив, убедилась, что ремешок колчана крепко держится на правом. Подергала мешок со стрелами, который привязала к поясу. Он тоже крепко держался.

Мэллори не могла спрятать стрелы в рукав, потому что надела мужскую одежду, которую прятала под кроватью. Должно быть, платье предназначалось для одного из принцев, но ей оно пришлось впору. Туника доставала ей до середины бедра, порождая легкое чувство смущения. Волосы она туго заплела и спрятала под капюшоном, надеясь, что прическа продержится до тех пор, пока она успеет добраться до королевы.

Решив про себя, что не стоит беспокоиться из-за таких пустяков, Мэллори перекинула ноги наружу. Она подергала за веревку. Неизвестно, выдержит ли она, если девушка повиснет на ней, но попытаться нужно.

Крепко ухватившись за веревку, Мэллори оттолкнулась от окна. Она почувствовала, как веревка подалась, и поняла, что стрелы долго не выдержат – сломаются. Девушка заскользила вниз так быстро, что ободрала о грубую пеньку ладони. Затем она почувствовала, что падает. Ударившись о землю, перекатилась на бок, а веревка и сломанные стрелы свалились на нее сверху.

Мэллори села, подавив стон. Она упала с высоты всего нескольких футов, но каждая клеточка тела ныла. Затаив дыхание, она взглянула вверх, на свое окно. Если Руби и Саксон услышали, как она шлепнулась, они сразу пойдут ее искать.

Не увидев никого из них, Мэллори встала и, прижимаясь к стене и придерживаясь густой тени, поспешила к конюшням. Ей необходимо было срочно найти лошадь, на которой она смогла бы проскакать восемь лье до Фэй-ла-Винез. Каждая потерянная минута могла стоить королеве жизни!

– Где она? – грозно спросил Саксон, приставив к груди Злодея меч. Первые лучи восходящего солнца робко освещали внутренний двор дворца. – Если ты что-нибудь с ней сделал…

Вор судорожно сглотнул и яростно затряс головой.

– Я ничего ей не сделал! Мы всю ночь собирали это! – Он указал на кучи одежды и мебели в углу двора.

– Ты ее видел?

– Нет! – Он закашлялся. – Клянусь! Я не видел леди Мэллори.

Саксон опустил меч. Пнув ногой веревку, которую он нашел под окном Мэллори, он хмуро посмотрел на сломанные стрелы, позволившие ей незаметно ускользнуть.

– Не могла же она просто исчезнуть?

Один из людей Злодея медленно вышел вперед.

– Милорд… Сэр, прошлой ночью во дворе был кто-то еще.

Саксон узнал парня, который сидел на пристани и пел песню в ту ночь, когда Мэллори прибыла в Пуатье.

– Кто?

– Мальчик.

– Что он делал? – В мозгу Саксона шевельнулось подозрение.

– Взял лошадь и ускакал.

– У него был лук?

Парень наморщил лоб.

– Думаю, да.

Чертыхнувшись, Саксон пнул веревку так, что она отлетела на другой конец двора.

– Должно быть, она переоделась мальчиком!

Руби, сидя на ступеньках позади него, горестно вздохнула:

– Она не могла этого сделать! Для женщины большой грех носить мужскую одежду!

– Думаете, угроза отлучения от церкви способна удержать Мэллори де Сен-Себастьян от выполнения своего долга перед королевой? – Саксон широким шагом направился к конюшням.

– Куда вы? – воскликнула Руби.

– А вы как думаете? – Саксон коснулся пакета с письмами под своей туникой, отчетливо понимая, что если люди короля их найдут, королеву и ее сподвижников ждет мучительная смерть. Он не мог оставить их в Пуатье. Возможно, они еще понадобятся. – Я отправляюсь в Фэй-ла-Винез, чтобы спасти Мэллори и королеву, если только успею.

Мэллори услышала позади топот летящей во весь опор лошади в тот самый момент, когда свернула на дорогу, ведущую вверх по холму к маленькой деревушке Фэй-ла-Винез. Перед ней на вершине холма светились огни замка, сверкая подобно звездам среди темных окрестностей. Дождь лил как из ведра, словно сами небеса оплакивали королеву Элеонору, чья судьба, возможно, уже была предрешена. Мэллори надеялась, что это не так, что еще есть время, чтобы убедить королеву бежать через пролив Ла-Манш в аббатство Святого Иуды.

Пригнувшись к голове лошади, она воскликнула:

– Еще чуть-чуть, и ты сможешь отдохнуть! Только скачи! Скачи изо всех сил!

Лошадь поскакала немного быстрее по дороге, окаймленной с обеих сторон полями. С одной стороны хлеб уже собрали, а на другой аккуратными рядами тянулись виноградники.

Возле стен замка располагалось меньше дюжины домиков и примерно столько же деревьев. Замок ненамного отличался от обычного укрепленного дома, потому что наружной его стеной служила стена здания. По другую сторону дороги небольшая церквушка, всего в один этаж высотой, ютилась на краю крутого спуска в долину. Мэллори не видела, где протекала река Винез, но, должно быть, где-то рядом, поскольку деревушка носила ее название.

Услышав, что позади осадили коня, девушка спрыгнула с лошади. Она потянулась за стрелой, но не успела достать ее из колчана, как ее окликнули по имени. Она попыталась разглядеть что-нибудь сквозь пелену дождя.

– Ты думала, я не брошусь в погоню? – спросил Саксон, привязывая повод коня к низкой ветке. Вода устремилась на него с листьев, и он отряхивался, приближаясь к девушке.

– Я надеялась, что ты благополучно останешься в Пуатье.

– Когда ты рискуешь жизнью? Это невозможно!

– Ты человек короля, Саксон!

– Как и те, что направились в эту сторону незадолго до темноты!

Холодная дрожь пробежала по спине девушки, а сердце сжалось от страха.

– Тем более не нужно, чтобы тебя видели здесь. Я не могу позволить тебе и дальше нарушать клятву верности королю.

– А как насчет моей клятвы тебе?

Она с недоумением уставилась на Саксона:

– Разве ты давал мне какую-нибудь клятву?

Прежде чем он успел ответить, дверь в замок отворилась, выплеснув на них поток света, и двое мужчин с обнаженными мечами выскочили наружу.

Мэллори подняла руки, показывая, что у нее нет дурных намерений.

– Мы здесь, чтобы встретиться с королевой Элеонорой!

– Почему вы думаете, что она здесь?

– Передайте ее величеству, что здесь леди Мэллори де Сен-Себастьян с сообщением, которое ей необходимо услышать немедленно!

– Где она?

Мэллори указала на себя.

– Вы – леди?!

Она стянула с головы капюшон, и ее мокрые волосы рассыпались по плечам.

– Я леди Мэллори де Сен-Себастьян и принесла королеве очень важные известия. Она должна услышать их незамедлительно!

Мужчины переглянулись, затем жестом пригласили Мэллори и Саксона войти. Один показывал дорогу, другой остался позади, чтобы следить за ними.

Когда они входили в замок, Мэллори приятно было ощущать руку Саксона на своей спине. Человек, шедший впереди, взял со стены факел, и девушка поспешила, чтобы не отстать от него, потому что в узком коридоре не было другого освещения.

Она ничего не сказала, пока их вели в комнату, где находилась королева в обществе четырех телохранителей, которых она взяла с собой из Пуатье. Мужчины сгрудились у камина, огонь которого не мог побороть сырость. Они разговаривали слишком тихо, и Мэллори ничего не могла расслышать.

Приблизившись к королеве, девушка упала на колени.

– Ваше величество, я пришла предостеречь вас, чтобы вы немедленно покинули этот замок! Король приближается к Пуатье и скоро будет здесь!

– Кто ты? – спросила королева Элеонора.

Девушка подняла голову.

– Леди Мэллори де Сен-Себастьян, ваше величество.

– Леди Мэллори мертва. Мне сказали, мой муж приказал ее убить.

Схватив за руку человека, державшего факел, девушка поднесла свет к своему лицу.

– Я жива, ваше величество, и я здесь, чтобы препроводить вас в аббатство Святого Иуды, где вы будете в безопасности!

Королева изумленно воззрилась на нее:

– Ты жива?!

– Да.

– И одета в мужское платье. – Королева отвела взгляд от Мэллори, и легкая улыбка тронула уголки ее губ.

– Мы должны немедленно отправиться в Англию!

– В Англию? – Королева встала и покачала головой. – Я направляюсь во Францию, где у меня еще остались союзники.

– Во Францию? – Мэллори вскочила на ноги и посмотрела на Саксона. – Это слишком опасно. Путь к французской границе преграждает королевская армия.

– Но король будет искать свою жену! – Королева тронула мокрый рукав девушки. – Он не станет преследовать мужчину, пытающегося с приятелями ускакать подальше от полей сражений. Твоя затея с переодеванием вдохновляет, леди Мэллори! Благодарю тебя.

Мэллори в недоумении уставилась в спину королеве, которая окликнула своих телохранителей и распорядилась найти ей мужское платье по росту. Они быстро подыскали для нее одежду из того, что было у них с собой. Королева взяла вещи и прошла в соседнюю комнату, чтобы переодеться. Мэллори хотела пройти следом, но королева заявила, что способна одеться сама. Надеясь убедить королеву изменить свое решение и отправиться вместе с ней в аббатство Святого Иуды, девушка ничего не сказала. До сих пор она не осознавала, до чего король и королева походят друг на друга. Оба не желали слушать ничего, кроме того, что им хотелось услышать.

Обернувшись, Мэллори сказала:

– Саксон! Мы должны что-нибудь сделать!

– Подожди здесь! – ответил он и подошел к четверым верным стражам королевы. Опустившись рядом с ними на корточки, он принялся рисовать на пыльном полу карту, спокойно намечая путь, который уведет их от королевской армии.

Мэллори подошла к окну и увидела, что дождь затихает. На полях с северной стороны мерцали огни, и девушка поняла, что армия короля гораздо ближе, чем она думала.

Она услышала, как Саксон в разговоре со стражами королевы упомянул ее имя. Те посмотрели на нее и закивали, улыбаясь. Поднявшись, он пожал им руки и прошел туда, где она стояла у окна.

– Вот, – сказала ему Мэллори, указывая на огни, – армия короля!

– Я знаю, как близко подошел король, и охрана королевы тоже знает, поэтому они поняли, как важно следовать тому пути, что я им указал.

– Король никогда тебе этого не простит!

Он улыбнулся и обвил рукой ее талию.

– Предоставь мне беспокоиться о короле, любимая!

Королева вернулась в комнату. Туника, которую она надела, доставала ей до башмаков, не слишком отличаясь от ее обычных платьев. Она пересекла комнату и, подойдя к Мэллори, протянула ей руку.

Опустившись на колени, девушка склонилась над рукой королевы.

Королева Элеонора опустила руку на голову Мэллори и сказала:

– Ты еще раз доказала огромную ценность аббатства Святого Иуды, леди Мэллори. Сообщи аббатисе, что скорее всего какое-то время я не смогу с ней связаться, но аббатство Святого Иуды должно и впредь быть постоянно готово служить королеве Англии!

– Я передам ей. – Мэллори не стала говорить, что не уверена, сможет ли аббатство уцелеть в дальнейшем. Она все еще надеялась, что король не пошлет войска разрушить монастырь.

Обернувшись к Саксону, королева улыбнулась:

– Ты тоже хорошо послужил мне! Надеюсь, я снова смогу услышать твои баллады. – Она взяла руку Мэллори и вложила ее в ладонь Саксона. – Я поручаю мою леди твоему попечению, Саксон Фицджаст! Проследи, чтобы она благополучно добралась домой.

– Клянусь, что сделаю это, хотя она терпеть не может, когда о ней заботятся.

– Она истинная леди из аббатства Святого Иуды. – Королева взглянула на свою охрану: – Идемте! Мы должны отправиться немедленно!

Мэллори поднялась на ноги, как только королева покинула комнату, настолько женственная и величественная в каждом движении, что девушка усомнилась, сможет ли хоть кто-нибудь принять ее за мужчину. Ее телохранители и те двое, что привели их сюда, вышли следом.

– Я хочу, – произнесла Мэллори в тишине, когда звук их шагов затих, – чтобы она приехала в аббатство Святого Иуды.

– Она понимает, что отправиться туда сейчас означало бы обрушить гнев короля на аббатство. – Саксон отошел от окна, как только услышал, что всадники ускакали.

– Но она бы спаслась, а аббатство, наверное, в любом случае обречено.

– Нет, аббатство в полной безопасности. – Саксон достал из-под туники промокшую пачку писем. Подойдя к камину, он бросил их в огонь. Листки зашипели, и от них повалил пар, прежде чем по краям заплясали робкие язычки пламени. – Как и королева.

– Что ты имеешь в виду?

Саксон указал на пылавшие в огне письма.

– Теперь нет никаких доказательств, что королева когда-либо обращалась к своему первому мужу за поддержкой против короля Генриха.

Мэллори в полном изнеможении опустилась на скамью, где прежде сидела королева, не в состоянии вымолвить ни слова, так ее ошеломило это известие.

Саксон повернулся к ней лицом.

– Среди бумаг дю Фресна я нашел переписку королевы Элеоноры с королем Людовиком. Думаю, что дю Фресн привез эти письма в Пуатье, надеясь вынудить королеву заплатить ему за их уничтожение.

– Но он сбежал, опасаясь, что один из королей узнает, что он украл эти письма.

– Да.

– Ты мог показать эти письма королю Генриху, и он бы тебя щедро наградил.

– Я думал о такой возможности, однако награду, которую я хотел, он не смог бы мне дать даже в обмен на письма. – Саксон опустился перед ней на колени и взял ее ладони в свои. – Король решил в назидание остальным расправиться с тобой и с аббатством Святого Иуды.

Мэллори закрыла глаза и прислонилась лбом к их сомкнутым ладоням.

– Он все еще этого хочет.

– Нет, вовсе нет. – Саксон отпустил ее руки и, взяв за подбородок, повернул лицом к себе. – Он будет так благодарен тебе и аббатству, где тебя обучили, за простое решение проблемы, что забудет всю свою ярость.

– Не понимаю!

Он ласково улыбнулся, и сердце ее бешено забилось, как билось всегда только в его объятиях.

– Я сказал охранникам королевы, что ты явилась сюда, переодевшись мужчиной, чтобы убедить королеву сделать то же самое. А еще я сказал им, что это ты наметила путь, по которому им следует двигаться, путь, который приведет их прямо туда, где люди короля смогут их найти.

– Что?! – Мэллори вскочила на ноги. Схватив ее за руку, он помешал ей броситься вниз по лестнице к своей лошади.

– Послушай меня, Мэллори!

– Королева…

– Послушай меня, Мэллори! – Он повернул ее лицом к себе. Когда она вырвалась, он обхватил ладонями ее лицо. – Мэллори, послушай меня! Доверься мне! – Голос его понизился до едва различимого шепота. – Поверь мне еще один раз, прошу тебя! Я понимаю, что у тебя есть все основания не доверять мне.

– Ты отправил королеву прямо в руки ее мужа. Если он выйдет из себя, то может приказать убить ее! – Глаза ее наполнились слезами, и лицо Саксона исказила боль. – Я обещала защищать ее! Я не могу так подвести ее и аббатство!

– Поверь мне, Мэллори! Поверь настолько, чтобы выслушать то, что я должен тебе сказать!

Она судорожно сглотнула.

– Постараюсь.

– Только так можно было спасти королеву! Манго, де Мозе, де Мата и ле Пантье понимают, что для них теперь единственный способ удержать голову на плечах – это тайно передать королеву королю. Он не станет ее убивать. Такой поступок вызвал бы возмущение всей Европы и восстановил против него церковь. Разве ты не понимаешь? Это также единственный способ спасти тебя и аббатство.

– Да, я понимаю. – Она посмотрела на него и прошептала: – Никогда не думала, что нам придется нарушить наши клятвы верности, чтобы спасти ей жизнь.

– Я понимаю, как тебе трудно, Мэллори, потому что ты слишком много страдала от предательства, включая предательство королевы, когда она плела заговор против своего мужа.

– Я считала ее совершенством. Неужели я была так слепа, что не видела истины?

– Клятвы нельзя давать вслепую, любимая, и мы не должны следовать им. – Он подвел ее к окну, где в слабом свете луны поблескивала влажная дорога. – Я сказал тебе перед замком, что дал тебе клятву.

– Но не объяснил, что это была за клятва, – промолвила Мэллори и тут же добавила, удивляясь, что еще способна шутить: – Клятва срывать все мои попытки защитить королеву?

Даже не улыбнувшись, он обнял ее.

– Я поклялся, что буду всегда тебя любить!

– Поклялся? Когда?

– В то самое мгновение, как ты похитила мое сердце! – Он рассмеялся. – Я думаю, это случилось тогда, когда ты огрела Злодея по голове доской с причала.

– В ночь, когда я приехала в Пуатье? Ты хорошо скрывал свои чувства!

– Нет, я старался показать их тебе всеми доступными мне способами. Единственное, что действительно ослепляет нас, – это любовь. Я бы не совершил столько ошибок в королевском лагере, если бы не был ослеплен любовью к тебе.

– Я тоже могу свалить все свои ошибки на то, что меня ослепляла любовь? – спросила Мэллори, внезапно расхохотавшись. Она забыла, когда последний раз смеялась.

Обняв его за плечи, Мэллори прильнула к его губам, надеясь, что в жизни им предстоит еще множество поцелуев.

Эпилог

«…и Гаруаф увидел, как его жена и ее новый муж прибыли на королевский турнир. Будучи волком, он попытался укусить рыцаря, и никто при дворе короля не мог понять, почему такой ласковый прежде зверь вдруг стал таким злобным. Когда изменницу-жену Гаруафа представили королю, волк прыгнул и откусил ей нос.

Рыцари хотели убить волка, но мудрый советник короля убедил их пощадить зверя, поскольку он никогда никому не причинял вреда, кроме этого рыцаря и его леди. Он упросил короля расспросить эту даму, за что волк мстит ей и ее мужу.

Не слишком много усилий потребовалось, чтобы леди открыла правду, как она предала мужа и украла его одежду, чтобы он провел в облике волка остаток своих дней. Король приказал принести ему эту одежду и положить ее в отдельную комнату вместе с волком, потому что он понимал, что ни один лорд не пожелает, чтобы его король стал свидетелем подобного превращения. Когда час спустя король вошел в ту комнату, он нашел там Гаруафа в облике человека. Устроили большой праздник, и Гаруафу вернули его земли. Коварную женщину и ее рыцаря отправили в изгнание. Говорили, что она родила рыцарю много детей, но ни у одной из дочерей не было носа».

Саксон отложил лютню в сторону и улыбнулся молодым девушкам, сидевшим вокруг него. Трапезная аббатства Святого Иуды с ее длинными столами и простыми скамьями была украшена осенними цветами, такие же цветы красовались в волосах девушек. Возле дверей сидела улыбающаяся аббатиса. Рядом с ней стояла женщина, которую представили ему как Нарико. У нее были такие же длинные гладкие черные волосы, как у Мэллори, но никогда ему не приходилось видеть подобных глаз, чуть скошенных к вискам над высокими скулами.

– Расскажите нам еще одну историю, лорд Фицджаст! – попросила девочка, которую он когда-то звал леди Флереттой. Теперь она гордо откликалась на имя «сестра Флеретта» и считалась одной из лучших учениц по стрельбе из лука. Похоже, она с легкостью приспособилась к своей новой жизни, чему Саксон мог только позавидовать.

С тех пор как король посвятил его в рыцари и пожаловал ему титул барона в Шиноне, где королеву держали в заточении, пока король Генрих добивался повиновения от своих мятежных сыновей, он стал желанной добычей всех тех, кому хотелось бы разделить с ним милости, которыми его осыпал король. Сестры просили его всего лишь рассказать еще одну историю, и он с радостью готов был сделать это для них, потому что в роли трубадура чувствовал себя гораздо лучше, чем в роли пэра. Титул барона и земли как в Англии, так и к северу от Пуатье были пожалованы ему в благодарность за то, что он помог тихо и бескровно положить конец мятежу.

– Всего лишь одну историю, – попросила сестра Флеретта.

Саксон взглянул на аббатису, и та кивнула.

– Какую историю вам рассказать? – спросил он девушек.

– Историю про леди Мэллори!

Это его не удивило. Он исполнял эту балладу уже дюжину раз за те два дня, что пробыл в аббатстве, прибыв сюда с посланием от короля, где тот милостиво обещал оставить аббатство в неприкосновенности, при условии, что аббатиса не станет пытаться установить связь с королевой Элеонорой.

Взяв лютню, Саксон начал песнь о леди, мастерски владеющей луком, которая помогла спасти королевство короля Генриха и жизнь королевы Элеоноры. Его голос замолк, когда в часовне зазвонил колокол, а в дверях показались тени. Он положил лютню рядом с собой на скамью, поднялся и пошел навстречу Мэллори, вошедшей в трапезную.

На ней было простое темно-зеленое платье, плотно облегавшее ее восхитительную фигуру. Волосы свободно падали на плечи из-под венка из цветов. Никогда она не выглядела более прекрасной, чем в этот день, когда собиралась стать его женой. Одна из девочек вскочила и, подбежав к Мэллори, вручила ей букет цветов, украшавших комнату. Мэллори взяла их и наклонилась, чтобы поцеловать белокурую малышку в щечку.

– Спасибо, сестра Изабелла!

Саксон взял Мэллори за руку и подвел к аббатисе. Преклонив вместе с Мэллори колени, он тихо сказал:

– Прошу вас отдать мне в жены эту воспитанницу аббатства Святого Иуды!

Аббатиса возложила руки им на головы и сказала:

– Любовь двух сердец – один из величайших даров Господа его чадам. Ведите нас, милорд и моя дочь, в церковь, где мы засвидетельствуем и отпразднуем соединение ваших жизней!

Поднявшись, Саксон повел Мэллори кдвери. Как только они достаточно далеко ушли вперед от остальных, он сказал:

– Я боялся, что ты передумаешь. Я успел пропеть целую балладу о Гаруафе, человеке-оборотне, и уже начал новую песнь.

Мэллори поправила венок на голове, который съехал на правое ухо.

– Эти дурацкие цветы все время сваливались, но я закрепила их, как смогла, ниткой от одной из моих стрел, на которых нужно сменить оперение. Надеюсь, они продержатся до тех пор, пока мы закончим произносить брачные обеты! – Она тронула его второй рукой за плечо. – А какую песню ты начал им петь?

– Не стоило спрашивать! – Он рассмеялся. – Конечно, о деве Мэллори де Сен-Себастьян, так мастерски владеющей луком, что сравниться с ней мог бы разве что величайший лучник всех времен!

– Ты? – Она повернулась к нему лицом и коснулась губами его губ, не в силах больше ждать, чтобы ощутить их вкус.

Он засмеялся и прижал ее к себе. За мгновение до того, как завладеть ее ртом, он прошептал:

– Нет, моя любимая леди, не я! Купидон!

1

Король Генрих II при жизни тайно короновал своего старшего сына Генриха. – Здесь и далее примеч. пер.

2

Saxon (англ.) – сакс, англичанин.

3

Сюркот – верхнее платье без рукавов с глубокими проймами до бедер, которое надевалось поверх доспехов.