Глава 3

Замок выглядел странно. Несомненно, некоторые его части были весьма древними, но пристройки более позднего времени, возможно, относящиеся примерно к 1650 году, начали разрушаться первыми. Стены замка постепенно крошились в течение многих десятилетий, фундамент пропускал сырость.

Каждую весну его темницы затопляло. Так как узников больше не держали в этих подземных казематах, то в этом не было большой беды, но потоки воды грозили выгнать крыс, обосновавшихся в подвалах среди винных бочек, и заставить их переселиться в жилую часть замка.

Это вызывало раздражение слуг, но владельца замка не особенно беспокоило. Бренна была убеждена, что, если бы крыса размером с пони угнездилась на груди лорда Гленденинга, это не особенно огорчило бы его, лишь бы только животное не помешало ему добраться до его кружки с элем.

Оглядывая дремлющего лорда из дверного проема, Бренна втайне сожалела, что сейчас не весеннее время.

Нет, конечно, она не считала большой радостью наткнуться на такого гада в темных заплесневелых коридорах замка Гленденинг. Просто она надеялась, что Йен Маклауд, девятнадцатый граф Гленденинг, не будет так благодушен к тому, что крысы вольготно чувствуют себя в его доме, если одна из них взберется ему на гнусную шею, чего он вполне заслуживал.

Но так как крыс под рукой у нее не оказалось, Бренна удовольствовалась тем, что прошла через комнату и изо всей силы пнула ноги лорда, удобно пристроившиеся на каминной решетке.

Огромные ноги лорда Гленденинга в не менее огромных сапожищах с грохотом соскользнули с каминной решетки и обрушились на каменный пол, перебудив собак, прикорнувших у огня. Собаки повскакали с мест и принялись громко лаять, в то время как лорд Гленденинг выхватил меч из складок плаща, в который кутался, и закричал:

— Держи вора! Я вооружен и знаю, как пользоваться оружием!

Но несмотря на то что он свирепо размахивал широким старинным палашом, находившимся во владении его семьи чуть ли не со времен короля Артура, лицо, которому он им угрожал, оставалось спокойным и отнюдь не испуганным. Девушка двумя пальцами, большим и указательным, отвела острие меча от своего горла.

— Почему ты ни разу не говорил мне, — спросила Бренна ледяным тоном, — что собираешься нанять нового врача?

Лорд Гленденинг, похоже, окончательно проснулся и пришел в себя. Он заморгал своими светло-голубыми глазами, опушенными густыми черными ресницами, глазами, которые, как было известно Бренне, заставили трепетать больше женских сердец, чем она смогла бы сосчитать на пальцах рук и ног, и спросил:

— Бренна? Это ты?

— Конечно, я.

Она присела под направленным на нее лезвием меча, который лорд все еще держал на весу, и принялась потирать перед огнем пальцы, замерзшие во время верховой езды. Собаки, узнавшие Бренну, тыкались мордами в ее ладони.

— На место, — проронил лорд Гленденинг, обращаясь к животным, но они обратили на него не больше внимания, чем обычно, и продолжали прыгать и лизать лицо девушки.

Она уселась у камина спиной к огню и повелительно сказала:

— Сидеть!

— Что ты здесь делаешь? — спросил лорд Гленденинг, убирая меч в ножны. — Ты передумала?

Он отвел от лица прядь длинных, черных как смоль волос, внимательно и пытливо оглядывая девушку в свете догорающего огня.

— Значит, ты пришла наконец, слава Богу, в чувство. Ну, тогда стоит это отпраздновать. Ранулл! Проснись и принеси вина!

— Перестань орать! — приказала Бренна и начала вычесывать репьи из собачьей шерсти.

Собака положила тяжелую голову ей на колени, и глаза ее выразили полное блаженство.

— Неужели ты совсем лишился разума, дарованного тебе Господом? Я не передумала. Просто хочу знать о твоих намерениях, например, почему ты нанял врача, не обмолвившись никому ни словом?

Лорд Гленденинг, казалось, слегка смутился.

— Нанял… э… — Он моргнул несколько раз подряд. — О! Так ты дозналась об этом?

Бренна недоуменно покачала головой:

— Ну, пожалуй, можно и так сказать. Полтора часа назад к Майре явился этот малый. А тебе следовало сказать мне…

— Полтора часа назад? — Гленденинг упал в глубокое кресло, обитое гобеленовой тканью, где дремал несколькими минутами раньше. Он выглядел смущенным. — Но ведь он не должен был прибыть раньше среды.

Бренна широко раскрыла глаза:

— Сегодня среда, милорд.

— О!

Йен Маклауд смотрел на свои заскорузлые руки, будто пытался найти в них объяснение своего поведения. Бренна спокойно разглядывала его. Хотя граф Гленденинг редко делал что-нибудь, что ей нравилось, она прекрасно сознавала, что он вряд ли хотел уязвить ее лично.

Он считал, что так будет лучше. По правде говоря, иногда он из кожи вон лез, чтобы заслужить ее расположение.

— Ты ведь мог мне сказать, — мягко упрекнула его Бренна, трепля за ушами одну из собак.

Лорд Гленденинг нахмурился.

По правде говоря, он был самым красивым мужчиной из всех, кого доводилось видеть Бренне в жизни. По крайней мере до сегодняшнего дня: после того как Бренна увидела Рейли Стэнтона, она уже не была в этом так уверена.

Граф же был отлично осведомлен о своей красоте и в отличие от Рейли Стэнтона, как показалось Бренне, понимал, сколь сокрушительное воздействие оказывает его внешность на впечатлительных молодых женщин и даже на женщин постарше. Он не страдал от этого угрызениями совести и всякий раз пользовался этим преимуществом к собственному удовольствию.

Бренна отлично знала также, что красота графа может кого угодно ввести в заблуждение: ведь за ангельской внешностью скрывается дьявольское сердце. Поэтому его мрачность не произвела на нее никакого впечатления. Впрочем, в ответ на его насупленные брови она насупила свои не менее сурово.

— Это ведь нечестная игра, — сказала она хмуро, показывая, что не находит в ситуации ничего забавного. — По крайней мере ты мог бы предупредить меня.

Гленденинг выпятил свой мощный подбородок.

— Я собирался сказать тебе, — ответил он ядовито. — Только, только… забыл.

— О, понимаю, — кивнула Бренна. — Ты забыл. А я было подумала, что ты сделал это намеренно, чтобы застать меня врасплох и сделать более сговорчивой и восприимчивой к твоим предложениям.

— Да, черт возьми, Бренна!

Граф заставил себя подняться со стула и принялся мерить шагами огромную комнату — парадный зал замка с высоченным потолком. Старые и ветхие знамена были украшены гербом этой ветви Маклаудов — пара сражающихся львов на зеленом поле. Они свисали с потолочных балок.

— Чего ты ждешь от меня? — спросил граф.

— Жду, что ты станешь вести себя как мужчина, — сказала Бренна, — а не как избалованный ребенок.

— И в чем же проявляется то, что я веду себя как избалованный ребенок? — поинтересовался граф, так быстро повернувшись к ней, что его длинный плащ завернулся вокруг него. — Я действую в интересах своего народа…

— И это проявляется в том, что ты нанял врача, поместив объявление в «Таймс»? — Голос Бренны был полон презрения. — Ты даже не потрудился узнать, насколько этот человек компетентен. Ведь он может оказаться шарлатаном…

— Он не шарлатан! — огрызнулся граф. — Он прислал мне полдюжины рекомендательных писем, и все рекомендации отличные. Ради всего святого! Он учился в Оксфорде, Бренна! Он член Королевского университетского общества…

— Колледжа, — поправила Бренна.

Граф пожал плечами:

— Он практиковал в Лондоне больше года. Некоторые из его пациентов — пэры. Одна из его пациенток — виконтесса.

— О, и ты полагаешь, что человек, имеющий столь блестящих пациентов и практикующий в Лондоне, ухватится за возможность приехать сюда и работать за гроши в этом убогом месте, самом жалком во всей Европе?

Гленденинг воззрился на нее. К сожалению, он был совершенно невосприимчив к сарказму, и это ее бесило.

— Что ты такое говоришь?

— Я говорю о том, что ты сделал. Если бы ты только посоветовался со мной…

— Почему я не должен был этого делать? Что там не в порядке с этим парнем?

Бренна смотрела на него. Он был так бесхитростен. Во всех отношениях прост и наивен как ребенок. Но в другом настоящий мужчина.

— Да, собственно, с ним все в порядке, — ответила она. — Во всяком случае, ничего такого, о чем ты сейчас подумал.

— Ничего такого? — Гленденинг ухмыльнулся. — Судя по тому, как ты заговорила о нем, я уж было подумал, что он по крайней мере горбун.

— Он не горбун, — отозвалась Бренна.

По правде говоря, это было далеко не так. Насколько она могла заметить во время их короткой беседы, доктор Стэнтон был весьма крепким молодым человеком. Очень крепким и сильным, она смело могла бы это утверждать. Заглянув нынешним вечером в «Истерзанного зайца», Бренна увидела там настоящего живого Аполлона, широкоплечего, с плоским животом, сильными мышцами, шелковистой кожей, отливавшей бронзой в свете камина. Бренне с трудом удалось отвести взгляд от представшего перед ней видения.

Трудно было не заметить, что доктор был очень высокого роста, почти такого же, как сам пресловутый лорд Гленденинг. Но доктор Стэнтон все-таки не был столь высок, как граф. О нет! Однако, судя по всему, был так же силен.

Это можно было видеть по сильно развитым мускулам рук, которые, как она заметила, напряглись, когда доктор сложил руки на широкой груди. Бренна даже не пыталась гадать, зачем доктору иметь такие сильные руки, но именно это позволило ему вытащить из моря Стабена, хотя обычно это требовало усилий не менее чем четырех человек.

Бренне было очень трудно скрыть свое восхищение, не говоря уже о служанках таверны, которые вели себя просто бесстыдно, особенно Мейв, начинавшая дышать гораздо чаще при каждом взгляде на приезжего доктора.

Впрочем, Бренна не могла ее осуждать. Этот доктор Стэнтон был весьма привлекателен.

Только что, черт возьми, он делает здесь, на острове Скай?

— У него, судя по всему, какие-то неприятности, — сказала Бренна, — и от них-то он и бежал из Лондона.

— Неприятности?

Гленденинг уловил ее беспокойный взгляд, пересекая комнату и направляясь к низкому буфету, где держал графин с виски.

— Не знаю, — ответила Бренна. — Но знаю только, что ни один умный человек, а доктор Стэнтон, похоже, умный человек, не приехал бы сюда по доброй воле, чтобы практиковать в качестве местного врача. Уж тем более, раз у него было хорошее место в Лондоне. Это было бы чистым безумием. Поэтому я объясняю это тем, что он совершил нечто ужасное и что у него отобрали лицензию. Это, по-моему, единственное объяснение.

. — Ничего подобного не произошло! — с раздражением перебил ее Гленденинг, наливая виски в два стакана. — Я лично написал в его колледж, и меня заверили, что он блестящий кандидат на то, чтобы занять место, но прежде они хотели заручиться его согласием.

— Ага! — вскричала Бренна с такой энергией, что собаки переполошились. — Это и есть то самое, о чем я толкую. У него что-то с головой.

Гленденинг вручил ей стакан с виски, и лицо его выразило беспокойство:

— А что, он производит впечатление человека не в своем уме?

— Ну, пожалуй, нет…

К сожалению, он производил впечатление человека с ясной головой.

Она нахмурилась и отставила в сторону свой стакан с виски. Внезапно лицо ее просветлело.

— Хотя он ведь прыгнул за Стабеном в ледяную воду!

Граф рассмеялся вполне добродушным смехом.

— В таком случае, — с явной радостью заявил Гленденинг, — все в порядке. Он один из тех.

— Из каких — тех? — Бренна смотрела на него с любопытством.

— Он ведь не вел с Майрой разговоров о религии?

— О религии? Конечно, нет. О чем ты толкуешь?

— О Стэнтоне — с пафосом воскликнул Гленденинг, закатывая глаза и обращаясь к потолочным балкам. — О ком же еще? Я думаю, Бренна, тебе придется признать, что причина того, что этот малый отправился сюда, заключается в том, что он хочет творить добро, помогать несчастным, и в прочей чепухе. Ну, тебе знаком этот тип. Фанатик. Человек, готовый сражаться за правое дело. Лондон кишмя кишит такими, как он.

Бренна фыркнула:

— О, конечно! Высокопрофессиональные и хорошо оплачиваемые врачи — притча во языцех, потому что они в любой момент готовы собрать свои манатки и покинуть город, в котором добились успеха и положения, для того чтобы работать за гроши в какой-нибудь крошечной прибрежной деревушке на Гебридах. Должно быть, вы забыли об этом, милорд. — Она покачала головой. — Я жила в Лондоне. Я знаю, что это за люди. Они точно такие же, как те, которые вытеснили моего отца с его места и лишили медицинской практики. Среди них нет ни одного, способного пожертвовать своей благоустроенной уютной жизнью ради, — она оглядела комнату, и губы ее презрительно искривились, — ради вот этого.

— Это, — сказал Гленденинг, и при этом вид у него был уязвленный, — должен тебе сообщить, самый древний замок на острове Скай. И, как видишь, он все еще стоит.

— Не сомневаюсь в этом, — заверила графа Бренна.

Удовлетворенный тем, что она вопреки его опасениям не стала хулить его дом, граф отсалютовал девушке своим стаканом с виски.

— Ты не должна верить никакой клевете о нем, Бренна, — заявил Гленденинг, — он сказал, что приедет, и вот он здесь, и я не стану отсылать его назад в Лондон. Он останется здесь.

— Ладно, — ответила Бренна. — В таком случае я задам вопрос. Где он будет жить?

Внезапно Гленденинг перестал улыбаться и со стуком поставил свой стакан с виски.

— Ты прекрасно знаешь, Бренна, — сказал он ровным низким голосом. Она кивнула.

— Итак, — спросила она, — кое-что изменилось, верно?

Казалось, Гленденинг был смущен, но полон готовности проявить решительность.

— Это ничего не меняет, — ответил он, приближаясь к ней и останавливаясь в нескольких футах от нее, скрестив на груди свои мускулистые руки. — Тебе следовало бы знать, Бренна, что я намерен идти до конца и добиваться своего.

— Ты можешь добиться этого, — возразила она, пожимая плечами, — только через мой труп.

Он скрипнул зубами, и в свете камина она заметила, как желваки заходили у него на скулах.

— Да ну же, Бренна, — сказал он, — будь разумной.

— Я разумна, — возразила она. — Но это чудовищный поступок даже для тебя.

Он нахмурился.

— Послушай, — обратился к ней граф, и в голосе его ясно послышалась обида. — Думаю, я весьма терпелив, если принять во внимание обстоятельства. Я терпеливее, чем был бы на моем месте любой другой парень, Бренна. Я не думал, что ты столкнешься с этим малым у Майры и узнаешь все именно таким образом, но не могу сказать, что меня это огорчило. Я должен был это сделать, Бренна. Я вправе был это сделать. Это ты все запутала.

— Я?!

Бренна вскочила, взбудоражив собак, убаюканных ее нежным поглаживанием и до сих пор крепко спавших у ее ног.

— Это я-то все запутала? Ты прекрасно знаешь, что я предлагала тебе платить ренту тысячу раз. Если бы ты хоть раз намекнул мне, я бы…

— Да, это ты все запутала, Бренна! Ну посмотри ты на себя! Ты носишь штаны, как мужчина… О, ради всего святого!

— Значит, все дело в этом? — спросила она, перешагивая через одну из гончих и подходя к нему вплотную, так что ее подбородок оказался вровень с его грудью. — Никакого обсуждения? Никаких переговоров?

— Никаких, — ответил граф. — Мы уже достаточно говорили. Ты знаешь мое мнение. А теперь тебе ясно и то, что я выиграл. Жаль, что мне приходится прибегать к таким мерам, но ты не оставила мне выбора. А теперь скажи, когда мне ожидать тебя?

Она не могла удержаться от смеха.

— Ты, должно быть, шутишь?

— Вовсе нет. — Она заметила, что он изо всех сил старается держаться достойно. — Я совершенно серьезен.

— Возможно, ты и серьезен, но не особенно дальновиден. У меня, представь себе, есть выбор.

Теперь он не мог скрыть тревоги:

— Выбор? Какой выбор?

— Я могу уехать с острова Скай.

Надо отдать ему должное, он не впал в панику. Вместо этого он заговорил с удивительным спокойствием: