Знак дракона

      Ну ничего, придет и мое время, не так уж долго ждать. Не пять, не десять лет - гораздо меньше. Так что за мое будущее мастер может не беспокоиться, и подачек мне не потребуется. Или голову сложу за дело наше, или добьюсь всего. Так уж получается: или-или. Это когда о себе только думаешь, то страшно всем рисковать, а когда вместе со всеми - уже не страшно. Ничего, не вечен наш любимый герцог, и запрет его не вечен. А барон Прибб - человек с головой на плечах. Уж он-то понимает, что выгоднее торговать булатом, чем позволять, чтобы его где-то там, на стороне, чужие мастера делали, так что от нашей победы и мне прямая польза будет. Только бы не сорвалось, как в прошлый раз, только бы раньше времени кто не начал. В кулак бы собраться да кулаком же и ударить. А то опять передушат нас поодиночке, как шесть лет назад было. Что толку тогда от всех бунтов? Один убыток тогда, и только,
      А ведь может, может до срока начаться. Народ сейчас взбешен. Не то слово - взбешен. Искру высеки - такой пожарище начнется - не остановишь. Еще бы - два года недорода, а налоги опять повысили. Барон, говорят, обещал сразу чуть не половину налогов отменить. Ну да ему, конечно, тоже не во всем верить можно, это он только пока обещает. А как скинет герцога, так по-другому говорить станет, тут дело ясное. Да не в налогах же, в конце-то концов, суть - дышать скоро невозможно станет. Всюду, куда ни плюнь - камаргосы. Глядишь, был вчера какой-нибудь дрянной человечишко, ничего толком делать не умел, какой-нибудь подметальщик или разносчик у булочника. А сегодня нацепил повязку на рукав, и не смей мимо без поклона пройти. Подонки чертовы! Ну да дайте только срок, на всех на вас клинки найдутся, ни за стражей не спрячетесь, ни за стенами дворцовыми. Отовсюду достанем. Только бы начать.
      - Эх. Форг, мне бы такое предложили, - услышал я голос Крепо. Я поднял голову. Он сидел напротив, поставив локти на стол и упоров подбородок в огромные кулаки, и мечтательно улыбался. - Кузница, клеймо, дом, дочка мастера в жены - мечта. Сказка. - Он даже причмокнул и закрыл глаза.
      - Тебе и через пять лет о таком только мечтать придется, - сказал я.
      - То-то и оно, - сразу помрачнел он. - Всегда-то человеку хочется чего-то большего, чем он получить может. Мне вот - хоть просто мастером стать, а тебе - именно булатным мастером.
      - Я имею на это право.
      - Иметь-то имеешь, да кто тебе клеймо даст?
      - Ничего, придет время - дадут. - Я встал. - Ну хватит, пошли работать.
      Он тоже встал и поплелся следом за мной в кузницу. Когда дверь за нами закрылась, я сказал:
      - Ну вот что. Я здесь и один справлюсь, а ты отправляйся сейчас в Южный конец и разыщи Бонко. Спроси, почему за товаром не пришел.
      - Так ведь мастер не велел уходить.
      - А ты через дом иди. Если он ушел, так и тебе уйти вольно. Я же не выдам, а работа будет сделана.
      - Ну ладно. А чего такая спешка?
      - А того. Не хочу я еще пять лет в подмастерьях ходить, а время такое, что одним старанием в мастера не выбраться. Так что иди - и чтобы быстро.
      - Эх, Форг, заловят нас с тобой камаргосы.
      - Это трусливых и ленивых они заловят. А от нас с тобой, Крепо, придет срок, они сами по темным закоулкам прятаться будут. Иди давай, не теряй времени.
      - Ладно. Счастливо вам тут с Лантой поболтать, - сказал он и вышел.
      Ланта. Вот еще проблема. Нет, сейчас я с ней встречаться совсем не хотел. Она-то, конечно, понимает, что не могу я предложение ее отца принять. Всегда это понимала, всегда соглашалась, что я должен стать булатным мастером. Но время-то идет, ей уже двадцать. Все подруги замужем. А мы - сколько еще нам ждать? Нет, сейчас с Лантой мне разговаривать совсем не хотелось. Ведь не могу же я сказать ей, что все вот-вот изменится. А молчать - ну сколько можно молчать?
      Я занялся приборкой - сложил инструменты, задвинул в угол ящик с углем, смел крошки окалины с наковальни. Все делал автоматически, не задумываясь. Привык - за столько-то лет. Но что-то сегодня не по себе мне было, все казалось, что кто-то следит из темноты за каждым моим движением. Волновался, наверное, бывает со мной так, когда до дела доходит. Скорее бы начать. Мы-то уже готовы. В городе, если сигнал подать, мы быстро порядок наведем. Но если в деревнях нас не поддержат, герцог нас разобьет. Войско-то у него в крепости большое, будь оно неладно, сами же вооружали и кормили его столько лет. А осады мы не выдержим, нет у нас опыта, да и стены того и гляди сами развалятся.
      В тот-то раз все наоборот было. Мы, в городе, были не готовы, когда в деревнях бунтовать начали. Стража тут вместе с камаргосами хорошо поработала, один бог ведает, как еще я жив остался. То и спасло, что тогда для устрашения всех схваченных в первые же дни казнили, не допытывались особенно. Кто и мог выдать - все погибли. Если бы не это, не миновать бы мне петли, да и сам бы, наверное, многих выдал.
      Только бы не опоздать нам, не дать им приготовиться. И то уже труднее будет город захватить теперь, когда стража везде выставлена. Ну да ничего, захватим, лишь бы герцог войска подвести не успел. Нам только сигнала от барона дождаться - и тогда никакая стража не устоит. Тем более что момент уж больно удобный. Очень кстати эти знамения появились, камаргосы и стража небось не знают, что и подумать. Пускай помечутся, пускай заранее перетрусят, пусть все горожане видят их беспокойство - больше народа за нами пойдет. Я и сам к этим знамениям руку приложил. Позавчера полночи по городу бродил, знаки дракона рисовал. Чуть не попался, хорошо Крепо начеку был, вовремя дверь кузни отворил. А то было бы делов.
      Я взял метлу, принялся подметать пол. Конечно, можно было и не стараться - в кузнице у нас темно, окна под потолком только, и небольшие, так что грязь на полу в глаза не бросается. Но мне нужно было хоть чем-то себя занять. Чтобы не уходить в дом, чтобы не встречаться с глазу на глаз с Лантой.
      Вообще лишний свет в кузне - только помеха. В темноте цвет металла лучше почувствуешь. Ведь для булата главное - не перегреть при ковке и при закаливании, а то вся работа насмарку, только заготовку испортишь. Тут надо чувствовать, как металл разогрет, нутром чувствовать, не одними глазами видеть. Вон Крепо пытается глазами только смотреть, пытается этот вишневый цвет, когда заготовка к ковке готова, углядеть да запомнить, а все впустую. Потому что нет у него на это дело таланта. Парень он хороший, а таланта нет. Кузнец из него, конечно, получится, с его-то силищей не выучиться на кузнеца просто стыдно. Но булатный мастер - никогда. Для нашего дела не сила главное - интуиция. Вон у мастера нашего - какая у него сила? Он бы с мое молотом и часа не помахал. А все равно лучший булат в городе делает. Одно слово - мастер.
      Тут что-то звякнуло под метлой, и я нагнулся, чтобы разглядеть получше. Не надо было мне этого делать. Потому что под ногами у меня лежало ЭТО.
      Вот не было печали, так привалило. Дракон, будь он неладен. Копошится еще, оказывается, чудище проклятое, раз ЭТО появилось. Еще, чего доброго, наружу вырвется. Так что же, выходит, неспроста знамения-то? И не все знаки дракона, что по утрам на стенах красуются, нами нарисованы? Ну дела... Мало нам одного кровопийцы-герцога, так еще дракон на наши головы. Не вовремя чудище поганое прогуляться надумало. Ой, не вовремя.
      Я сел на лавку у стены, задумался. К ЭТОМУ я не прикасался, так, будто оно было заразой какой. Да оно и было заразой. На кой черт оно мне сдалось? Что у меня, дел других нет, кроме как с ящерами вонючими биться? И за кого биться? За старосту Венша с его мастерами? Или за стражников чтобы пузо спокойно отъедать могли? Или, может, за камаргосов - прикрыть их, значит, своим телом? А? За город этот - чтобы исправно платил нашему дорогому герцогу подати? Чтобы он спокойненько мог из народа и дальше соки сосать?
      Или за Ланту?
      Ну нет, за Ланту мне не с драконом биться нужно - с герцогом. А дракон - это не моя забота. Да пусть он и в самом деле выйдет и не оставит от этого города, камня на камне, если мы проиграем. Пусть пепелище одно останется, пусть герцог наш подохнет с досады - я на это скорее соглашусь, чем его город этот. Пусть камаргосы, если им угодно, с драконом бьются. Это сегодня их город, им на кормление отдан - вот пусть они его и защищают. А чтобы я пошел с ним сражаться - не дождетесь. Да я плюну на ЭТО! Вот так, возьму и плюну!
      И я плюнул - но промахнулся.
      А вообще не знал я, что делать. Ну не знал! Да не будь герцога, не будь камаргосов его, не будь всей этой гадости - пошел бы, пошел бы и порубил к чертям собачьим чудище это проклятое. Сколько веков уже оно над городом тенью зловещей нависает. Не подохнет никак. Пошел бы и порубил его, и вся недолга. Но не для того же я тут жил все эти годы, чтобы камаргосов и герцога телом своим заслонить. Не для того. Другие у меня цели, не дракона я убить хочу. Я знаю, кого я хочу убить.
      Я представил себе эту рожу, представил, как я воткну булатный клинок в его брюхо, и даже заскрипел зубами от злобы. Вот для чего я живу, вот чего я жду все эти годы. На днях мне едва не удалось до него добраться, но, как назло, рядом оказалась стража. Ну ничего, будет и другой случай. А на дракона мне наплевать, трижды наплевать, сто раз наплевать.
      Но как бы то ни было, ЭТОМУ здесь не место. Еще попадется на глаза мастеру. Или Ланте - я даже вздрогнул от этой мысли. Встал, наклонился, поднял его с пола. Немного постоял, подумал. Потом отомкнул входную дверь, вышел на улицу. Я не думал о том, что могу потерять душу - у меня давно уже не было души. С тех самых пор, как шесть лет назад войска герцога сожгли мою родную деревню - здесь, под самым городом, я даже видел дым с холма, на котором башня стоит. С тех самых пор, как у меня не осталось никого из близких, у меня не было души. Я прожил все эти годы лишь для того, чтобы отомстить. И мог теперь спокойно расстаться с ЭТИМ - мне терять было нечего. Сражайтесь с драконом сами, если вам есть что защищать. Я буду сражаться с герцогом.
      На улице было малолюдно даже для этого жаркого часа. Но выкидывать ЭТО здесь мне не хотелось - надо было отойти подальше. Я не спеша пошел вниз, к ратушной площади. Не доходя до нее, свернул в узкий переулок, подождал, пока скроется из виду какая-то женщина, достал ЭТО из кармана, размахнулся и выкинул подальше. Не знаю уж, куда оно попало - может, кому во двор, а может и на крышу. Но ЭТО не пропадет, уж за него-то можно быть совершенно спокойным. Оно найдет, кому попасться на глаза.
      Я повернулся и медленно пошел назад. Ничего особенного я не чувствовал. Видимо, у меня действительно уже не было души.
      Из кузниц, мимо которых я проходил, допаялся стук молотков. Кузница Венша. Кузница Трогала. Кузница Пакратла. Ничего, недолго осталось ждать. Будет здесь и кузница Форга. Будет, чего бы ни случилось. Мастер подал мне неплохую мысль, когда спросил, собираюсь ли я ждать, пока кто-нибудь умрет, заболеет или покалечится. И очень скоро.
      Ждать долго совершенно незачем.
      ТОРГОВЕЦ
      Я сразу понял - привалило.
      Должно же и мне когда-нибудь повезти. Не все же своим горбом зарабатывать. Другим вон, куда ни глянь, все везет и везет: кто купит удачно, а назавтра перепродаст втридорога, кто так покупателя облапошить сумеет, что тот и не поймет ничего, кому наследство достанется. Один я все тружусь и тружусь. А вот просто так, от везения, ни гроша за всю жизнь не заработал. Все, наверное, от доброты моей. А люди-то каковы: их пожалеешь, а они ножик в спину. Им это плевое дело, я-то знаю, сам не раз обжигался.
      Но все-таки и мне наконец повезло.
      Я сначала звон откуда-то сверху услышал. По переулку я шел, с рынка возвращался. Вдруг слышу - что-то над самой моей головой звяк, а потом под ноги упало и покатилось. Я золото-то по звону от чего хочешь отличу. И смотреть даже не нужно. В пяти шагах от меня упало, хорошо рядом никого не было. Я быстренько к нему подскочил, нагнулся и р-раз в карман. И все, и готово. И только тут, оглядываясь, не увидел ли кто, понял, что нашел-то я ЭТО. Оно самое, и больше ничего.
      И вот тут я действительно обрадовался. Я чуть не заплакал от радости, чуть плясать не пошел. Но я человек благоразумный. Еще увидит кто, думаю, догадается или заподозрит чего, неприятностей потом не оберешься. Напустил я сразу же на себя вид такой мрачный, будто последний медяк потерял или же в наследстве мне отказали, и потрусил потихонечку домой, чтобы там уже, в спокойствии, все хорошенько обдумать. Потому что ЭТО - штука непростая, к нему с умом подойти нужно, чтобы не прогадать.
      Ну, думать-то я еще по пути начал. Это же самое главное наше дело думать. Без этого какая же торговля? Кабы я не думал постоянно, разве сумел бы такое состояние сколотить? С ничего же буквально начинал, с грошей. На рынке с лотка булочками торговал и имел на этом деле не больше, чем остальные булочники. Так бы до старости и прошатался с лотком, если бы думать не умел. Страшно вспомнить - штаны новые не на что купить было, весь в заплатах ходил. Год так промаялся, а потом придумал. Нищих тогда, после поражения нашего, еще больше, наверное, чем сейчас, шаталось. Ну и договорился я с десятком самых грязных и оборванных, чтобы они рядом с другими лоточниками пристраивались да голосили погромче - вот у меня сразу торговля и пошла лучше. Известное же дело - кому охота булку на глазах у голодного покупать? Народ-то ведь по большей части жалостливый, хотя и жадный. И глупый к тому же, где им было догадаться, что и нищие с этого не внакладе были. Платил я им часть от прибыли, но выгоду все равно большую имел, так что всего через полгода завел на базаре свою лавку. И пошло дело.
      Ну ладно, иду, значит, я домой и думаю, как же мне с ЭТИМ распорядиться. Конечно, кто поглупее, тот сразу же или в ратушу побежал бы, или к самому начальнику камаргосов. Так, мол, и так, как добропорядочный подданный и так далее, хочу внести вклад, споспешествовать и подобное. А потом ждал бы, что за добропорядочность отвалят какие-то гроши. Долго бы ему дожидаться пришлось. Еще, чего доброго, и загребли бы. Дело-то серьезное, государственное, тут ни на достаток не посмотрят, ни на репутацию, загребут, и сгниешь без следа. Во избежание, как говорится. В таких делах никогда с властями не следует связываться. Лучше вообще от всякой выгоды отказаться, дешевле обойдется. Вон видел я позавчера ночью, как знак дракона соседский парнишка на моей стене рисовал. Так что, побежал я на него доносить? И не подумал. Ему я это дело, конечно, припомню, придет время, и обязательно припомню, но связываться с властями и знаком дракона я не намерен. Послал тут же слугу, чтобы стер все, и дело с концом. До поры до времени, конечно.
      Нет, с ЭТИМ к властям лучше не соваться. Тут надо такого покупателя искать, который не пожалеет за ЭТО отдать, сколько ни попросишь. И молчать еще при этом будет как рыба. И главное - не продешевить. Это уж такой у меня принцип. По мне так лучше даже с меньшей выгодой сделку провернуть, но уж так, чтобы никто после меня поживиться не мог. А то продашь ты по одной цене, а покупатель твой вдвое дороже перепродаст и тебя же потом на смех выставит. Кусай потом локти.
      Вот в прежние-то времена, когда герцоги наши еще в городе обитали, у нас полно, говорят, рыцарей всяких шаталось. Золотой, рассказывают, народ был, теперь таких уж нет. Они бы за ЭТО сколько ни попросишь отвалили, потому что каждый мечтал сразиться с драконом. А что им еще было делать? Только драться на турнирах да подвиги совершать. Я бы и сам на их месте не отказался дракона победить. Эх, хорошо жить тем, кто с рождения и до смерти всем обеспечен, можно всю жизнь заниматься тем, что душа пожелает.
      Это вот нам, бедным торговцам, приходится не о славе думать, а о хлебе насущном. Славой-то сыт не будешь. Вот и вертимся.
      В наше время, конечно, охотников сражаться с драконом не осталось. Все за свою жизнь цепляются, всем она дорога, хотя у некоторых не жизнь, а слезы. Как у того вон нищего однорукого, что сейчас у меня гроши выпросить хотел. Если кому и предлагать ЭТО, то не для того, чтобы с драконом сражаться. Это уж точно, для драки никто покупать не будет. Еще и накостыляют, чего доброго, если предложишь. Нет, предлагать надо либо тому, кто захочет передать ЭТО властям и тем возвыситься, либо тому, кто для себя ЭТО иметь хочет, чтобы владеть им втайне ото всех. Чудаку какому-нибудь денежному. Бывают же такие, я знаю, соседа моего, что напротив живет, взять например. Такой купит ЭТО и положит в какой-нибудь ящичек, а потом, запоров все двери, будет этот ящичек иногда раскрывать и любоваться.
      Стой-стой-стой, а ведь это идея! А? Здорово просто! Ха! На черный день обеспечение. Такому продашь втайне, и все, твой он, твой с потрохами. В случае чего можно будет эдак к нему подкатиться и скромненько сказать: так, мол, и так, не откажите в помощи, а уж я, будьте уверены, никому ни гу-гу. Не откажет, ха-ха-ха, ни в жисть не откажет! Решено, так и сделаю. В конце концов, все богатства преходящи. На что мне сейчас лишние монеты? И так хватает, а заручиться на всякий случай таким, хм, благодетелем никогда не помешает.
      Только вот кого выбрать? Кого-нибудь из благородных? Можно конечно, почему нельзя? Но благородные - люди темные, кто их разберет, что у них на душе? Ты к нему потом только соберешься подкатиться, а он тебя прирезать прикажет, жалуйся потом хоть самому господу богу. Не-е-т, тут надо кого-то богатого, но беззащитного, вроде нашего брата, торговца. Только вот беда, торговца-то в это дело не заманишь. Торговцы, по себе знаю, народ шустрый, все мигом раскусят. Лопухов среди них по определению не сыщешь.
      Тут я как раз к своему дому подошел. Постучал, открыла мне служанка, поднялся к себе наверх, сел за стол, браги потребовал. Сижу, думаю, даже накидку не снял. Тут часы на ратуше половину пробили. Ратуша, ратуша... Может, думаю, к жене бургомистра подкатиться? Так ведь у нее же нет ни шиша, одно название, что жена бургомистра, а живут, смешно сказать, на жалованье, ратушей назначенное. Или, может, к кому из советников? И тут меня осенило. Ну конечно же, к магистру надо идти, не зря же я о нем вспоминал сегодня! Ха! Вот она, телка золотая, вот кого можно будет потом без конца доить! Но только по нужде, только по нужде. Я человек незлобивый, обижать без нужды своего ближнего никогда не стану.
      Правда, одно, но имеется - стар уже магистр. Стар. И я, конечно, немолод, но он-то гораздо старше. Ну как помрет - плакали тогда мои гарантии. Хотя почему плакали? Вовсе даже не плакали. Он помрет наследники всякие останутся, племянники там, прочая шушера. Этому народцу только намекни, что дело с ними нечисто, что разбирательство может последовать, что камаргосы ими могут заинтересоваться - и готово. Вей из них веревки, поджаривай, снимай три шкуры. Все стерпят, не пикнут даже. Такой народ.
      Только вот как к магистру-то подкатиться? Знаю, знаю, не любит он меня. Не одного меня, конечно, многих он недолюбливает, суровый старикан. Будто перед ним кто в чем провинился. А все после того, как шесть лет назад в его доме четверых беженцев нашли. Дурачок, нашел время, когда в благородство играть. В такое время каждый за себя - и точка. И больше тогда сразу порядка станет. Знаю, сболтнула ему какая-то зараза, будто бы это я донес. А я, можно сказать, по-соседски с ним тогда обошелся, слово за него замолвил. Думал, он мне теперь век благодарен будет. А он даже здороваться перестал на улице. Ничего, мы привычные, нас этим не проберешь. Подумаешь, проходит, отворачиваясь. Если все так начнут, что же это за жизнь тогда получится? Это уже не люди будут, а прямо стадо зверей диких. Да и те, говорят, друг друга рычанием хотя бы приветствуют.
      Ну да ладно, с его приветствий сыт не будешь. Тут вопрос в том состоит, как к нему сейчас подкатиться. Дело-то деликатное, а ну как он меня вообще видеть не захочет? Черт его разберет, что тут придумать. С нашим-то братом, торговцем, все просто. Хоть ты и ненавидишь кого так, что живот бы ему на месте вспорол, а чуть прибылью запахнет, так пойдешь с ним в обнимку и рад-радешенек будешь. А тут - чем его приманить? Не говорить же через слугу, что вот, мол, принес ЭТО, продать хочу. А на улице его подкарауливать - так он еще заорет благим матом, выдаст с концами. В такое время осторожным надо быть. А ведь дом-то напротив, окно в окно. Чего проще - перешел улицу, постучал, вошел. В конце-то концов, кому из нас ЭТО нужно - мне или ему?
      Пока раздумывал, пару стаканов браги выдул. Даже перед глазами поплыло все. Уж больно день жаркий был, после такого дня и десяток стаканчиков пропустить не грех. Но больше я пить не стал, мне нужна была свежая голова. Вот закончу дела - тогда и напьюсь.
      Эх, магистр, чем же тебя привлечь-то? А, была не была, пойду просто так, навру что-нибудь слуге, может и пустит. Нельзя же, в самом деле, шесть лет подряд на соседа дуться из-за каких-то четырех беженцев. В конце концов, он человек вежливый, воспитание получил, а с воспитанными людьми всегда приятнее дело иметь, чем с нами, мужичьем неотесанным. Воспитанный, он и захочет тебя оскорбить, да не сумеет, потому что ему, воспитанному, одного этого желания оскорбить стыдно будет. Еще и извиняться перед тобой захочет за обиду не нанесенную. А все потому, что он в каждом человеке равного себе видит. А люди-то на самом деле разные. И по большей части дрянь паршивая, чего ему, воспитанному, ни в жисть не понять.
      Спустился я по лестнице, вышел на улицу. Немного перед дверью постоял, ЭТО в кармане нащупал, подержал в кулаке для смелости. Черт его разберет, может, не стоит его отдавать? Может, из него большую выгоду извлечь можно? Раз в нем такая сила заключена, что самого дракона одолеть можно, так, может быть, если его распилить да на колечки перелить, так и кольца какие-нибудь магические получатся? А с другой стороны - боязно. А ну как при переплавке вся сила-то и сгинет? Нет уж, пускай такими делами ученые люди занимаются, тот же магистр, а я рисковать не стану.
      Перешел я через улицу, в дверь магистра постучал. У него, повезло мне, при двери старикашка дежурит, его обдурить ну даже удовольствия никакого, ну словно младенца малого. Как начал я ему заливать, что срочное у меня к магистру дело, что нужно мне его видеть немедленно, так он меня и впустил и сам даже проводил по лестнице до двери, стручок старый. Еле ходит, а туда же, провожает и свечу еще несет. Я бы такого держать ни за что не стал. Такому либо на паперти место, либо на кладбище. Работы с него никакой, а жрет небось за двоих.
      Ну ладно, впустил меня старикан к магистру, дверь затворил, и остались мы с ним с глазу на глаз. Сидит магистр у окна насупившись, недружелюбно так на меня смотрит и спрашивает: чего, мол, надо? Вернее, не так даже: чем, мол, обязан? Эх, люблю вежливую, культурную беседу! Да вот, говорю, к вашей милости по делу одному очень важному пришел. Вижу, собирается он мне сказать что-то - знаю я этих человечков, дай ему рот не вовремя раскрыть, он такого наговорит, что потом уже не поправишь. Но я ему ничего сказать не дал, а просто так, спокойненько подошел к нему вплотную, руку в карман запустил, достал ЭТО и прямо ему под нос сунул. Не угодно ли, говорю, ознакомиться, презанятная вещица. Он, не поверите, вмиг побелел весь. Глаза остекленели, чуть не вываливаются, руки трясутся, губы трясутся, сам весь дрожит. Стоит белый-белый и слова вымолвить не может. Я даже испугался, не хватил бы удар старикана. Но ничего, оклемался. Вздохнул он глубоко, задышал, дрожать перестал постепенно. Только бледность оставалась, но это уже не страшно. По всем остальным признакам пришел в себя старик.
      Наконец, смог он заговорить и спрашивает меня: откуда, дескать, вы это взяли? Так я ему и скажу, дожидайся. Да вот, говорю, купец один знакомый предложил. Много, правда, содрал, да я не в обиде - вещичка презанятная. Со значением это сказал, чтобы дошло до него, что я тоже непрост, что и я понимаю, что мне в руки попало. Он и спрашивает: кто же это продать-то такое мог, у кого же рука на такое поднялась? Ну, говорю, кто продал, тот продал. Вы, ваша милость, его не знаете, он вас не знает, так что не будем и вспоминать его понапрасну. Я, говорю, когда вещицу эту покупал, сразу подумал, что по нраву она вам придется, потому и не торговался почти, дал ему, купцу-то тому, столько, сколько он запросил. Упустить, говорю, боялся. На такие вещицы покупатели знаете как охочи, отбою просто нет. Так, мол, и рвут из рук. Но он, похоже, не больно Леня слушал. Как вперился в ЭТО глазами, так и взгляда оторвать не мог. А я-то к нему не затем все-таки пришел, чтобы полюбоваться он на ЭТО мог, у меня в этом деле свой интерес. Я ЭТО тогда в карман засунул, чтобы он не отвлекался, и говорю эдак: как, мол, ваша милость, интересует вас вещичка или, может, мне какого другого покупателя поискать? Да-да, говорит, как же, очень интересует, и руки свои вперед тянет, будто я ему за так просто ЭТО на ладонь выложу. Нашел дурака! Отступил я немного и говорю эдак скромненько: я, мол, ваша милость, человек небогатый, в долгах весь, вот-вот дом описать могут. А за вещичку эту последнее выложил единственно с целью вашей милости удовольствие доставить и, в некотором смысле, загладить тягостное недоразумение, имевшее место в недалеком прошлом. Эх, зря я ему про это напомнил! Аж встрепенулся старикан, глаза загорелись сразу, засверкали, так глянул на меня, будто убить хотел. Но ничего, сдержался. Когда приспичит, то и такому человеку, как наш магистр, приходится поступать не по своей воле. Помолчал немного, потом спрашивает: сколько, дескать, хочу я за ЭТО получить? Так и сказал - за ЭТО. Так прямо в лоб и спросил. Да таким еще тоном, чтобы мне, значит, понятно стало, какое же я дерьмо и как он хочет поскорее от меня избавиться.
      Нет, думаю, так просто ты от меня не отделаешься, одними деньгами ты ЭТО не купишь. Денег-то у меня нынче у самого побольше, чем у тебя, будет. Не-ет, мне нужно, чтобы ты через ЭТО был навек со мною повязан, чтобы ты отныне помнил, что я при случае вмиг укорот тебе найду. Сейчас для этого самое время, пока ты еще не до конца очухался. Даже и к лучшему, что ты так меня не любишь и так спешишь от меня отделаться. Будешь потом локти кусать, да ничего уже не поправишь.
      Я, говорю, ваша милость, когда вещицу эту покупал, не денежной выгоды искал, а единственно хотел услугу оказать, памятуя о вашей высокой учености и интересе ко всему необычайному. Так что выгоды для себя я в этом деле не ищу, бог мне свидетель. Как выложил я купцу тому за эту вещицу шестнадцать, ни монетой больше. И единственное, на что надежду питаю, так это на то, что вы по милости своей не откажетесь выполнить мою нижайшую просьбу. Ваше имя широко известно во всем нашем герцогстве и даже за его пределами, и поручительство, подписанное вами, может выручить в тяжелую минуту кого угодно. Ведь вам, ваша милость, ровным счетом ничего не стоит написать поручительство и тем спасти меня от кабалы. А что касается вещицы этой, то я и даром бы ее вам отдал.
      Соседи ведь, как-никак, должны друг другу помогать. Но долги замучили - только потому и вынужден с вас эти несчастные шестнадцать золотых взять.
      Пока я говорил все это, магистр отошел к столику у стены, достал из ящика листок бумаги и что-то там накарябал. Стоя, даже присесть не удосужился, настолько, видно, спешил от меня отделаться. Потом посыпал чернила песком, открыл ключом дверцу шкафа, достал оттуда кошелек и, встав ко мне боком, отсчитал шестнадцать золотых. Потом повернулся ко мне и говорит: можете, мол, забирать поручительство и деньги, давайте ЭТО. И руку протягивает. Сильно меня, честно говоря, подмывало посмотреть сначала, что он там написал. Не привык я так вот, не проверив, сделки совершать. Но нашло на меня почему-то эдакое бесшабашное настроение, что взял бумагу, не читая. Черт с ним, думаю, если он что не так написал, ему же хуже будет. Уж я-то сумею ему веселенькую жизнь устроить. Достал ЭТО из кармана, не глядя сунул ему в руку, сгреб со стола золотые и в карман положил. А поручительство в трубку свернул, песок только стряхнул сначала. Поклонился на прощание и к двери пошел. Магистра аж перекосило от моего поклона, но он человек вежливый, воспитанный, тоже поклонился, хотя не сказал ни слова на прощание. Скулы, наверное, свело.
      А я следом за старикашкой-привратником вниз спустился, на улицу вышел и пошел к себе. Приятно все-таки, когда день не напрасно прожит. Шестнадцать золотых - неплохая выручка, даже для меня. И главное - из ничего же, из чистого везения.
      Поднялся я к себе наверх, развернул поручительство - заглядение. Была бы нужда, я бы с этой бумажкой у любого ростовщика в нашем герцогстве под залог своего домишки двойную а то и тройную его стоимость в долг бы мог выскрести. Все-таки хорошая, выгодная это вещь - честное имя. Даже жалко стало, что вот так, без дела бумага эта лежать останется. Ну да ладно, может, еще и пристрою к чему-нибудь, никогда ведь не знаешь заранее, как оно в жизни обернется. Но главное, я теперь этим поручительством магистра как цепью приковал. Пусть-ка теперь попробует не ответить на мое приветствие на улице.
      И я довольно засмеялся.
      МАГИСТР
      Нет, нет, не верю!
      Я же знаю - дракон - это миф, легенда. Его нет и никогда не было. Это легенда, придуманная для того, чтобы оправдать все, что творится в нашем благословенном герцогстве. Ведь все, что угодно, можно оправдать, если сказать: вот, смотрите, в подземельях под башней живет дракон, который может в одночасье спалить весь город, если вырвется на свободу. И можно веками твердить о том, что все, что ни делается, делается лишь для того, чтобы дракон остался заточенным в своих подземельях, и заставлять людей верить в его существование, и заставлять людей молчать. Молчать и терпеть. Потому что ни у кого нет ни малейшей возможности проверить, есть ли дракон на самом деле. Не зря ведь уже столько лет, как замурован вход в башню. Да и кто решится проверять, если всем нам с младенчества вбивается в голову, что любой смельчак, осмелившийся проникнуть в подземелья дракона, обречен на гибель.