Начинал в одном из районных отделов города и, по всей видимости, неплохо себя зарекомендовал, потому что уже через два года был приглашен в УВД области, в Управление уголовного розыска. В отдел, который с легкой руки одного питерского мента-литератора получил название "убойного". Опер, старший опер... В начале осени этого года был назначен начальником отделения и получил очередное звание – майор милиции.

Наверное, Михайлов был одним из тех немногих ментов, которые пользовались безоговорочным доверием Скопцова. Не раз Василию приходилось обращаться к приятелю по тому или иному поводу в прошлом. И Игорь ни разу не отказал ему в помощи.

Вот и сегодня – стоило Василию позвонить, как Михайлов сразу же "въехал в тему":

– Давай так. Пропуск я тебе закажу, обратишься в бюро пропусков. Встречать не выйду – извини, занят. Сам найдешь, не маленький...

Нашел. Вот она, дверь со знакомым номером.

– Извините, можно к вам, гражданин начальник?.. – Чуть приоткрыв нужную дверь, Василий просунул в узкую щель голову.

– Вползай, Васятка! – Одно из преимуществ быть начальником, на взгляд Василия, заключалось в том, что теперь Игорь занимал отдельный кабинет. Раньше он сидел в каморке таких же размеров. Но, кроме него, там стояли столы еще трех оперативников.

Сейчас Игорь был один. Сидел, неловко согнувшись, за письменным столом. Стол был рассчитан на "среднего" человека, в то время как Михайлов, бывший центровой университетской сборной по баскетболу, ростом был за два метра.

Начальник отделения был без пиджака, который висел на спинке стула, галстук распущен, волосы встопорщены... Поверхность стола была завалена какими-то бумагами. Еще несколько листов Игорь держал в руках – видимо, до появления Василия просматривал их.

– Привет! Падай! – Игорь кивнул на один из стульев, стоящих ровным рядком вдоль стены. Бросил на стол бумаги и пожаловался: – Достали, волки позорные!

– Эт кто же тебя так? – сочувственно поинтересовался Скопцов.

– Все! – откликнулся Михайлов. – Все! И начальники, и подчиненные, и жулики...

– Чего стряслось-то?.. – Василий спрашивал не из пустого любопытства. Криминальная тема в СМИ пользовалась спросом. А получить достоверную информацию из первых рук... Это дорогого стоит.

– "Мокрухи" прут серией... – Игорь хлопнул ладонью по лежащим перед ним бумагам. – И вроде бы так получается, что завелась у нас какая-то мразь, по типу этих, блин, скинхедов московских...

– Ну-ка, ну-ка!.. – заинтересовался Василий. – А поподробнее можно?

– Только ты пока об этом не пиши! – погрозил Игорь приятелю длинным пальцем. – А то знаю я вашу братию! Понапридумываете всякого...

– Ну ты что, Игорь?! – Василий даже обиделся. – Ты меня первый раз видишь, да?

– Ладно, извини... – Михайлов сокрушенно махнул рукой. – Короче, недельку назад произошло организованное нападение на общежитие рабочих-таджиков. В пригороде, в Липатове... Человек пятнадцать-двадцать, в масках, в камуфляже, с битами или просто с дубьем... Ворвались, избивали... Орали: "Россия – для русских!" Ну, и другие лозунги...

– И многих убили?

– Да нет... – неохотно ответил Игорь. – В основном переломы. Руки, ноги, ребра... Травм много, но смертельных... только одна. Проломили череп бригадиру. Он пытался оказать сопротивление. Причем довольно успешно...

– Один против пятнадцати?! – позволил себе усомниться Василий.

– Ну, не против всех... Но старшего их и еще парочку бойцов сделал легко. Если, конечно, верить показаниям свидетелей... Да оно и понятно!

– Чего так?..

– Понимаешь, Васятка... – Михайлов взъерошил и без того беспорядочно торчащие волосы. Покрутил головой, сморщил лицо в болезненной гримасе, вроде как заныл больной зуб. – Покойник... Короче, он в свое время, еще в начале восьмидесятых, окончил Рязанское училище ВДВ. Дослужился до капитана. Уволен был по ранению. За Афганистан – "Красное Знамя" и "Красная Звезда". Медали...

– Ни фига себе! – присвистнул Василий. – И как же так получилось?..

И было неясно, что он хочет понять... То ли как могли убить такого человека, то ли почему заслуженный боец, орденоносец, отдавший здоровье некогда великой стране, перебивался на нищенские заработки гастарбайтера...

– А кто его знает! – развел руками Игорь. – Ты у меня спрашиваешь?! Ты лучше у Горбатого с Ельциным спроси! Может, они ответят!..

– Они ответят... – хмыкнул Скопцов. – Сам знаешь – в этой стране никто ни за что не отвечает...

– Ну вот... Жалко мужика... Войну прошел, а здесь... Какой-то подонок... Сзади... Знаешь, есть такая фигня, жульманы делают – что-то типа короткой, но очень тяжелой дубинки. Ограниченная контактная поверхность... Вот такой его и грохнули, как эксперты говорят.

– Оп-па! – вскинулся Василий. – А ведь я на днях что-то похожее видел!

– Где? – насторожился Михайлов.

– Да так... Было дело... – уж никак толстый трусоватый Михей не тянул в представлении Скопцова на идейного борца за права русскоязычного населения. – Но только там еще смотреть надо...

– Посмотри... А если что по нашей части вылезет – ты уж будь любезен, дай знать. – Михайлов прекрасно знал, что из Василия, если он окончательно в чем-то не уверен, и под пыткой слова не вытянешь. Тоже характер...

– Дам. Непременно... – согласился Скопцов.

– Ну-ну... – Игорь с сомнением посмотрел на собеседника. – Только не лезь сам, а? Дело в том, что на этой же компании, похоже, еще один трупешник есть...

– Тоже дубинкой? – заинтересовался Скопцов.

– Да нет... На днях запинали армянчика-малолетку. Бежал вечерком от подружки... Ну, его в темном месте и прихватили... Трое, такие же, как и он, молодые...

– А что тут общего?! – удивился Скопцов.

– А то, что в стороне стояли человек десять "камуфлированных"... Видела одна свидетельница... – Михайлов почему-то оглянулся за дверь и немного понизил голос. – Знаешь, у меня такое впечатление, что это было что-то типа испытания... Ну, для тех троих... Но каких-то фактических данных, кроме моих домыслов, пока нет...

При слове "домыслы" Игорь как-то брезгливо скривился. Явно это было не его слово. Скорее всего, так выразился кто-то из вышестоящих, с кем начальник отделения имел неосторожность поделиться своим мнением.

– Слушай, а ты-то сам?.. – спохватился Игорь. – Чего хотел, Васятка?

Да уж... Вольно или невольно Василий оттягивал ту минуту, когда ему придется заговорить о своем деле...

– Знаешь, Игорь... – Скопцов смущенно отвернулся в сторону. – Тут такое дело... В общем, у меня гость пропал...

...Нет, встреча в аэропорту прошла нормально. Бергман, среднего роста худощавый мужчина лет около тридцати пяти, сам увидел плакатик, который Василий удерживал у своей груди. Подошел, представился:

– Иоганн Бергман... – А пока Василий размышлял, что бы такое сказать этому "немчуре", продолжил: – Здравствуйте. Вы, наверное, Василий?.. Владимир мне много о вас рассказывал...

Бергман говорил по-русски очень чисто, правильно строил фразы... Единственное, что отличало его речь от речи природного сибиряка, так это едва заметный акцент. Он чуть коверкал некоторые слова, так, как их коверкают прибалты.

– Вы говорите по-русски?! – зачем-то уточнил растерявшийся Василий.

– О да! – улыбнулся немец, демонстрируя великолепные зубы. – Конечно, я говорю по-русски! Вам разве Владимир ничего не объяснял?

– Да как-то не сподобился, – развел руками Скопцов.

– Понимаете... – начал было немец, но Василий его остановил:

– Ладно, потом расскажете! А сейчас ехать надо! Время позднее...

В машине они почти не разговаривали. Бергман вертел головой, жадно пытаясь рассмотреть проносящийся за окном пейзаж. Впрочем, без особого успеха... Что можно было увидеть темной осенней ночью из окошка быстро несущегося автомобиля?..

Первый вопрос немец задал тогда, когда они въехали уже практически на территорию города.

– Что это? – удивленно спросил он, указывая на ярко освещенный торговый комплекс, построенный совсем недавно на городской окраине.

– Это, господин Бергман... – начал было объяснять Василий, но "немчура" его перебил:

– Василий, не надо так говорить – господин Бергман. Зовите меня Иоганн...

– Хорошо... Иоганн... – согласился Скопцов. – Это...

А кто его знает, как это называется там у них, в Германии? Василий, как мог, попытался объяснить назначение этого строения, которое они давно уже проехали.

– Василий, – улыбнулся немец, – говорите так, как русскому человеку. Я пойму...

Правда, сильно уж с объяснениями он Скопцова не напрягал. Было всего лишь еще два вопроса. И оба – по поводу относительно недавно, в последние десять лет, появившихся городских строений.

– Ну, вот здесь я и живу... – остановившись возле своего подъезда, Василий показал на дом. – Я думаю, с гостиницей, если, конечно, вы захотите, можно будет определиться и завтра. Ну а сегодня переночуете у меня. Поужинаем, выпьем... Если вы, Иоганн, не возражаете.

– О нет, все хорошо! – закивал немец. – Я не возражаю... Тем более что у меня есть одно дело, и я хочу просить вас, Василий, о помощи...

Ну, что о помощи – так это понятно. Вовка предупреждал...

Василий и его новый знакомый поднялись в квартиру, где уже ждал накрытый стол. Бог его знает, что у них там, в Неметчине, считается приличным, а что нет... Поэтому Скопцов выставил на стол то, что издавна считалось русской экзотикой – черный хлеб, селедку, густо посыпанную колечками лука, маринованные огурчики, отварной рассыпчатый картофель... Даже на икру разорился... И, разумеется, водка. Не какой-нибудь там "Абсолют" или "Кремлевская". Охлажденная, но не замороженная, чистая, как слеза младенца, "Столичная", приобретенная не в палатке у вокзала, а в дорогом фирменном магазине гарантирующем высокое качество товаров.

Василий с удовлетворением отметил, что глаза у немчика разгорелись. Не ошибся, значит...

Выпили, закусили... По мере уменьшения количества спиртного в бутылке существенно вырастал уровень дружбы народов, общение становилось все более непринужденным... Оказалось, что господин Бергман в Германии имеет небольшую, но приносящую стабильный доход фирму. Что-то связанное с грузоперевозками... Женат, двое детей... Рассказывая о семье, немец полез в бумажник, извлек оттуда небольшую фотографию и продемонстрировал ее Василию. Ну, что же... Широко улыбающаяся худенькая – следит за собой – фрау и два упитанных киндера на фоне небольшого домика в два этажа... Нормальная немецкая семья, что уж там...

С Вовкой немец познакомился случайно – в одном из баров, куда иной раз забегал после работы выпить кружку пива, услышал вдруг русскую речь. Подошел к человеку, уже изрядно пьяному, поговорил... Помог добраться до дому – выпивший парень оказался на протезе... Инвалид... Так вот и познакомились.

– Кстати, а где ты по-русски-то говорить насобачился? – поинтересовался Василий. Как-то не выходило, чтобы этот немец выучил чужой язык по необходимости. Насколько Василий сумел понять, деловые интересы господина Бергмана не простирались дальше Германии.

– А в сто двенадцатой школе! – усмехнулся немец.

– Не понял?! – немного растерялся Скопцов. У немчика крыша поехала?! Может, перепил с непривычки?

– Да не смотри ты так, Вася! – продолжал ухмыляться немец. – Русский я, русский! Родился и вырос здесь, в Красногорске! И учился здесь...

– Эмигрировал?.. – сообразил Василий.

– В какой-то степени... – как-то туманно ответил Бергман. Потом вдруг махнул рукой. – А, да черт с ним! Слушай!..

История, рассказанная "господином Бергманом", звучала, по меньшей мере, дико. Еще при выводе советских войск из Восточной Германии молодой солдат Ваня Горный убежал из своей роты. Не выдержал издевательств со стороны старослужащих и убежал. Самовольно оставил расположение части...

Кое-что об этом периоде Василий помнил. Тогда еще существующий Советский Союз, его последние руководители совершили, по сути, предательство. Объединения как такового не было. Просто Западная Германия легко поглотила проданную ей Восточную. Проданную за кредиты, пропавшие неизвестно куда, за поддержку в дипломатических игрищах, не приводящих ни к чему, за почетное гражданство главному предателю...

Миллионы граждан бывшей ГДР оказались людьми "второго сорта". Новые хозяева начали с тотальной чистки государственных учреждений, в том числе структур Министерства обороны, государственной безопасности и полиции. Так что нет ничего удивительного в том, что рядовой Советской армии Горный добрался до границы и легко перешел ее, оказавшись на Западе...

Ну а дальше – как в сказке про Золушку. Только Золушка – мужского пола... Беглецу повезло – его приютила семья эмигрантов из России. Отнеслись с сочувствием, не вербовали в шпионы, наоборот – помогли натурализоваться, получить гражданство, выучить язык, найти работу... В конце концов помогли свое дело открыть. После того, как он женился на их племяннице...

В целом бывший советский солдат был своей жизнью доволен. И даже счастлив... Но только кое-что не давало ему покоя все эти годы...

– Это что же?.. – поинтересовался Василий, чувствуя, как в нем нарастает злоба, начинают неметь губы, гулко стучит в ушах кровь...

– Дело вот в чем... – Бергман-Горный не заметил, что настроение его собеседника резко изменилось. Он сейчас был полностью поглощен своими мыслями. – Я ведь без родителей вырос... У тети... Вот и хочу сейчас узнать, что с ней, как она, жива, не жива... Все эти годы никаких сведений о ней не имел...

– Это почему же? – удивился Василий. – Адрес забыл? Или имя?

– Ну, ты скажешь, Вася! – возмутился немец. Именно немец – Скопцов не мог воспринимать его как русского человека. – Меня же наверняка искали! Как там... Всесоюзный розыск, вот!

– Понятно... – Василий отвернулся.

– Сейчас я хочу отыскать тетю... Или хотя бы ее могилу... Ты мне поможешь?

– Нет, – коротко и четко ответил Скопцов.

– Что?! – Теперь уже пришла очередь удивляться гостю. – Почему?!

– Я не желаю иметь дела с предателем, – отчеканил Василий. – Ты мне противен... Ваня...

– Но я никого не предавал! – возмутился Бергман. – Я не шпион!

– Ты предал дважды, – сказал ему Василий. – Ты предал первый раз, когда убежал из части. Твои товарищи остались, хотя им вряд ли приходилось слаще. А ты – сбежал... Не обратился в особый отдел или в военную прокуратуру. Не обратился к командиру. А сбежал на Запад... Это было твое первое предательство. А второй раз ты предал тогда, когда родившая тебя страна захлебывалась в крови, заливалась слезами, голодала и нищенствовала... А ты в это время крепко спал и сытно ел... И даже единственного близкого тебе человека ты променял на кусок немецкой колбасы. Ты мне противен, Ваня... Точнее будет, Иоганн. Ты не имеешь права на русское имя...

Возможно, в другое время Скопцов сумел бы сдержаться. Но сейчас, после неудачного вечера, после нескольких "принятых на грудь" стопок, он позволил своему раздражению выплеснуться наружу.

Резким движением отодвинув от себя тарелку, Василий коротко, но жестко бросил сидящему напротив растерянному человеку:

– Пошел вон... – Немного подумал и добавил: – Чмо.

Бергман дернулся, как от удара... Молча вышел из-за стола, прошел в прихожую. Какое-то время шуршал там, одеваясь... Потом опять заглянул в кухню, где оставался Скопцов.

– Василий... – голос немца дрожал от обиды. – Извините, но пусть мои вещи пока останутся у вас... Завтра я их заберу...

Василий не оглянулся. За спиной послышались удаляющиеся шаги, громко хлопнула входная дверь. Неприятный гость покинул квартиру Скопцова.

Пробуждение было безрадостным... Василий прекрасно помнил все, что произошло вчерашней ночью. И сейчас ему не давала покоя одна-единственная мысль – а зачем он так поступил?.. Нет, он не собирался отказываться ни от одного сказанного им слова... Но только... Кто дал ему право судить?! Выносить приговор, ставить клеймо...

Да, солдат Ваня Горный был слаб. И телесно, и духовно. Но он рос, мужал... И если бы не стал мужчиной, то не сумел бы выжить на чужбине. Какая бы ни была поддержка со стороны земляков...

И еще одно... Вовка... Человек, которого Василий выгнал из своей квартиры в морозную ночь, был для боевого друга своего рода отдушиной, той пуповиной, что связывала его с родиной...

Значит, надо найти этого чертова Бергмана. Оказать ему посильную помощь в поисках родни... Разумеется, о том, чтобы извиниться или вернуть немца в свою квартиру, не может быть и речи. Но все остальное... Пожалуйста. Не ради него... А ради Вовки, ради той уже немолодой женщины, которая много лет считает племянника погибшим...

Так что Василий собрался, завел свой автомобиль и отправился на поиски Бергмана. Начать решил с гостиниц. И сразу же столкнулся с непреодолимой преградой в лице гостиничных служб безопасности. Крупные ребята в солидных костюмах категорически не желали давать какую-либо информацию о проживающих. Наоборот – старались побольше "скачать" с любопытствующего индивидуума... Вот и пришлось обратиться к профессионалу розыска. К Михайлову...

– ...Вот так... – Разумеется, Василий не рассказывал все. В конце концов, тайна личности Бергмана не принадлежит ему, Скопцову.

– Да уж... – Игорь откинулся на стуле. – И как же ты себе это представляешь, Васятка?..

– Ну, может, у вас имеются какие-то файлы по временной регистрации...

– Так это у Лехи Числова, не у меня! – отмахнулся Михайлов. – Он у нас иностранцами заведует! Ладно, сейчас сходим к нему, посмотрим...

Дверь за спиной Василия приоткрылась.

– Не помешаю?.. – хрипловатый мужской голос.

Скопцов оглянулся. На пороге кабинета стоял парень. Лет тридцати на вид, высокий, наверное, почти одного роста с Василием, но сутуловатый, вроде как стесняется своего роста... "Человек в черном" – сразу окрестил его про себя Василий. И действительно, незнакомец был одет во все черное. Черные джинсы, такого же цвета туфли и тонкая водолазка, выглядывающая из-под расстегнутой кожаной куртки, также черного цвета... Шмотки явно не с рынка, а из какого-нибудь бутика. Качество одежды заметно издали. Даже тому, кто в таких вещах не разбирается. На мента пришелец не похож – прическа. Милицейское начальство терпеть не может проявления какого-либо свободомыслия и любит корчить из себя завзятых строевиков. А у парня волосы, наверное, доставали бы до плеч, если бы не были туго стянуты на затылке в "конский хвост". Скорее всего, либо личный знакомый Игоря, либо осведомитель...

– А, сосед! – Появлению незнакомца Игорь откровенно обрадовался. "Значит, не осведомитель..." – решил Скопцов. Иначе Михайлов испытывал бы чувство неловкости. – Проходи, знакомься! Вот этот тип – зубастая и злобная акула пера, резвящаяся в волнах красногорских СМИ, Василий Скопцов. Ну а это...

Здесь Игорь сделал широкий жест в сторону вошедшего.

– ...Мой сосед и коллега, Максим Оболенский!

"Ни фига себе, коллега!" – еще раз оценил Скопцов прическу нового знакомого.

А коллега Михайлова легким, упругим и при этом совершенно бесшумным, каким-то кошачьим шагом, выдающим в нем опытного бойца, прошел к столу, взял еще один стул и присел.

– Слушай, сосед, а ты сейчас сильно занят? – обратился Игорь к Оболенскому.

– Ну, не то чтобы... – осторожно отозвался тот. – А что ты хотел?

– Да вот, Васятке помощь нужна. Знакомого он потерял. Иностранца. Сходи с ним к Числову, пусть пробьет по временной регистрации...

– Можно, – согласился Максим. – А как фамилия-то иностранца?

– Бергман! – с готовностью сообщил Василий. – Иоганн Бергман.

– Немец?.. – Уже вставший Оболенский сел на свое место. И что-то в его лице изменилось.

– Немец, – подтвердил Скопцов, чувствуя, как начинает шевелиться внутри нехорошее предчувствие. – А что случилось?

– По суточной сводке происшествий гражданин Германии Иоганн Бергман сейчас находится в реанимации отделения нейрохирургии городской больницы Скорой медицинской помощи, – сказан Оболенский. – Черепно-мозговая травма... И, Игорь, по-моему, там по нашей части... То, что ты мне говорил...