Накануне Нового года в подводный док к Андрею Корневу приехал Сурен Авакян. Он привез с собой большой пакет и многозначительно подмигнул:

— Приехал с докладом о строительстве береговых атомных станций. А пока Новый год встречать будем. Понимаешь?

Собрались в «квартире» Андрея — в просторной каюте, представляющей собой правильный цилиндр, покрытый теплоизоляционным слоем и тисненой кожей.

Сурен объявил себя тамадой и теперь проявлял кипучую деятельность: хватался за бутылки, открывал консервы, настраивал приемник на Москву.

Андрей встречал гостей. В числе других были Денис Денисюк и самый молодой из присутствующих — Коля Смирнов, любимец Андрея, электросварщик, применивший свой новый метод сварки и зачисленный в штат туннельного комбайна «сменным оператором».

Дверь открылась, и появилась полная блондинка с быстрыми веселыми глазами и задорным носиком.

— Я не опоздала? — спросила она. — Какой сейчас год?

— Женщина! Настоящая подводная женщина! — Сурен застыл с бутылкой шампанского в руке.

— Конечно, женщина! И притом старая знакомая, — улыбнулся Андрей. — Помнишь, Сурен, корабельный госпиталь, где я лежал?

— Постой, постой, подожди… Ва! Корабельный врач!

— Нет! Нет! Теперь уже не корабельный, а врач подводного дока Елена Антоновна. — И женщина дружески протянула Сурену руку.

Но Сурена ждал новый сюрприз. Вошла еще одна женщина. Заметив, как она робко жмется к стенке, Сурен сразу же устремился к ней.

— Почему прячешься? Первой не хочешь быть? — И он потащил упирающуюся девушку на середину.

— Что ты, что ты? — загремел сзади Денис. — Как это наша Нина не хочет быть первой! Она у нас все время первой была, пока вот этот вот… — и Денис показал глазами на Колю Смирнова.

— А? Соперники? — радостно закричал Сурен. — Это ты, что ли, ее победил?

— Да вот третий день держусь, — скромно сказал Коля.

— Только третий день? Ну, ты не тужи… еще дня два продержишься… Нина, поди сюда. Расскажи, почему отстала?

— Не пойду! — мотнула головой Нина и отошла.

— Ну, не ходи! — засмеялся Сурен. — Но вот что, состязатели. Вы про Америку слышали? Док у них не в шестьсот метров, а в полмили. Они по туннелю не на поездах, а на автомобилях шпарят. Они к Северному полюсу скорее нашего приехать могут. Понимаешь? Вот это состязание! Так что, пожалуйста, больше ссорьтесь. Злее будете!

— Не поддадимся! — засмеялся Коля. — Насчет автомобилей американцы, может быть, и горазды, а вот насчет электросварки… Как вы думаете, Нина?

Нина тоже засмеялась.

— Тише вы там! — пробурчал Денисюк, сидевший у радиоприемника. — В Москве Красную площадь включили.

Все смолкли и невольно встали, глядя на приемник, подтянутые, серьезные. Только Коля и Нина смотрели друг на друга смеющимися глазами.

Слышался шум автомобилей, проезжавших мимо Спасской башни. И оттого, что шорох шин раздавался здесь, в цилиндрической комнате, на глубине, ста метров подо льдом, каждый из присутствующих чувствовал себя особенно торжественно. И бесконечно знакомый мелодичный звон не казался сейчас обыденностью, хотя каждый слышал его сотни раз. Мерные удары — дон… дон… дон… — как-то связывали воедино этих людей со всей страной.

Последний удар — и грянул гимн.

— Одна тысяча четыреста двадцать километров до Северного полюса! — крикнул Сурен. — В наступающем году вы пройдете половину этого пути, а мы закончим строительство атомных станций.

— Ура!

Сдержанность у всех присутствующих исчезла. Послышался смех, громкий разговор. Неожиданно Сурен потребовал тишины:

— Тост говорить буду! Настоящий кавказский тост!

— А ну, давай, давай! — прогудел Денис, откидываясь на спинку стула и ласково усмехаясь.

Сурен оглядел всех озорными глазами и начал:

— Жил-был царь. Невзлюбил он одного князя и решил сделать ему самое большое горе. Позвал он своего палача и велел зарезать у князя жену. — Сурен с шутливой свирепостью взглянул на свою соседку. (Елена Антоновна, не зная, куда он клонит, смущенно улыбалась.) — Выполнил палач приказ, вернулся к царю, а тот его спрашивает: «Ну как, заплакал князь?» — «Нет, не заплакал», — отвечает палач. И велел тогда царь зарезать всех малых детей князя. Вернулся палач веселый, руки потирает, а царь его опять спрашивает: «Ну как, заплакал князь?» — «Нет, не заплакал!» — отвечает палач. Удивился царь и велел зарезать отца и мать ненавистного князя. Вернулся палач, кинжалом в серебряных ножнах играет. — Сурен повертел перед собой столовым ножом. — А царь спрашивает: «Ну как, заплакал князь?» — «Нет, не заплакал!» — отвечает палач. Рассердился царь и крепко задумался. А потом приказал палачу: «Пойди зарежь самого любимого друга у князя». Пошел палач, выполнил приказ и вернулся к царю. «Ну как, заплакал князь?» — спрашивает царь. «Заплакал, горько заплакал, — отвечает палач. — Так заплакал, что я не выдержал и тоже с ним плакать стал». Сильно удивился царь и велел позвать к себе князя. Предстал перед ним князь, голову потупил. И спросил его царь: «Скажи мне, князь, почему, когда твою жену мой палач зарезал, ты не заплакал? Почему, когда отца и мать твоих мой палач зарезал, ты не заплакал? И еще скажи, почему ты безутешно плачешь теперь, когда твоего друга зарезали?» И ответил князь: «Человек второй раз жениться может и детей будет иметь — потому я не заплакал; отец и мать старые были, сами умирать собирались — потому я не заплакал. — Вздохнул князь тяжело. — А вот второго друга, настоящего, хорошего друга, не скоро найдешь — потому и плачу…» — Сурен оглядел притихших людей. — Так выпьем же за дружбу, потому что нет ничего ценней!

Все переглянулись и зашумели.

— Правильно, правильно! — послышались голоса.

— Ай да Сурен! Куда подвел! — восхищенно воскликнул Денис, поднимаясь и подходя к Сурену. — Это ты добре сказал про дружбу. Верно, что нет ничего ценней! — И он обнял Сурена.

Андрей вышел в свой кабинет и вернулся оттуда с какой-то бумагой в руках. На щеках его выступили красные пятна. Поспешно спрятав бумагу в карман, он подошел к Сурену и крепко пожал ему руку. Он хотел что-то сказать, но неугомонный Сурен, махнув на него рукой, принялся отодвигать стол.

— Плясать будем, — шепнул он Елене Антоновне и стал засучивать рукава воображаемого бешмета.

Присутствующие образовали круг и начали ритмично ударять в ладоши. Денис старательно барабанил в такт по стулу.

— Па-ашел! Ва! — Сурен тряхнул черной лохматой головой и поплыл по комнате. Ноги его быстро мелькали, а корпус плавно передвигался, словно под ним не пляшущие ноги, а лодка. — Хасса! Хасса!

Пройдя круг, Сурен вытащил на середину Елену Антоновну и Дениса. Каждое движение Елены Антоновны преображало ее, делало легкой, заставляло забывать о ее полноте. У Дениса же каждый шаг подчеркивал неуклюжесть его огромной фигуры. Он со всего размаха бухался на пол и, опустившись на корточки, тяжело и невпопад выбрасывал ноги.

Все смеялись до слез. Коля и Нина стояли в сторонке, о чем-то тихо разговаривая.

Улучив момент, Андрей взял Сурена под руку и вышел с ним из комнаты.

— Пойдем, Ты сегодня произнес тост. Мне хочется поговорить с тобой о нем. Кстати, посмотрим, как передвигается док. Сборка закончена.

— Пойдем, — охотно согласился Сурен. — Посмотрим, как это твой док двигается.

— Мой ли?.. — спросил Андрей и пристально посмотрел на Сурена.

Тот сделал вид, что не слышал этого вопроса, и пошел впереди Андрея. Поднявшись по винтовой лестнице в вертикальном патрубке и пройдя цилиндрический коридор, они вошли в сборочный зал. Сейчас он был освещен лишь несколькими лампами. Не слышалось обычного шума и треска. Редкие фигуры проходили по площадкам.

В том месте, где прежде видны были ровные дорожки из вогнутых роликов, теперь лежали трубы сваренного туннеля, похожие на фантастически длинную двустволку. Туннельный комбайн отодвинулся в самый конец дока.

Шаги гулко отдавались, подчеркивая тишину огромного пустого помещения. Молча прошли Сурен и Андрей до конца площадки. Здесь готовый туннель, пройдя сквозь торцовую стенку зала, уходил в океан. Специальное уплотнение заполняло щель между трубой и кромкой отверстия в стенке, выдерживая внешнее давление воды в десять атмосфер. Этот сальник имел сложное нажимное устройство, позволявшее уплотнять набивку.

Все же вода немного проникала. Капли ее просачивались сквозь уплотнение и прерывистой тонкой струйкой стекали вниз. Сурен протянул палец, смочил его и попробовал на язык.

— Соленая, морская! — покачал он головой. — Все таки опасно здесь работать. От океанской воды нас отделяет тоненькая стенка да сальниковое уплотнение. Начнет док тонуть — куда денешься? А вода… вода… она холодная, ледяная…

— Привычка, Сурен. Мы уже и забыли думать, что нас постоянно окружает рвущаяся к нам вода.

Сурен и Андрей медленно пошли вдоль трубы туннеля.

Вдруг стены цилиндрического зала дрогнули, издав низкий, гудящий звук. Одновременно задрожали перила площадки и ее металлический настил.

— Винты заработали, — заметил Андрей.

Сурен впился глазами в трубы туннеля. Вибрация усиливалась. Площадка тряслась под ногами. Стены грохотали, словно покатились отдыхавшие мостовые краны.

— Ползет, ползет, проклятая! — радостно закричал Сурен. — Поехали, поехали к самому Северному полюсу! Ва! Там встретимся с нашими американскими друзьями-противниками. Торжественно обещаю вот эту самую любимую трубку, — Сурен потряс в воздухе своим сокровищем, — подарить первому американскому рабочему, который перейдет из американского подводного дока в наш! Запомни, Андрей!

— Хорошо, запомню, — улыбнулся Андрей. — Пойдем теперь к концу трубы — там лучше будет видно движение.

Чтобы достичь отверстия трубы, пришлось пройти полкилометра по узкой металлической площадке. Дойдя до расположенных по кругу отверстий, они повернули обратно. Освещенный внутри зев туннеля двигался наравне с ними. Внутрь уходили вновь проложенные рельсы и толстые рукава кабелей. Видны были суетившиеся внутри люди. Они заканчивали отделочные работы в сваренном отрезке. Передвижная машина-металлизатор покрывала трубы снаружи специальным слоем. Распыленный металл с шипением вырывался из расположенных по кругу отверстий, окрашивая туннель в красивый серебристый цвет. Это покрытие должно было предохранять металл труб от коррозии.

Равномерное движение продолжалось. Собственно, двигалась не труба туннеля, а сам док. Сурену же, перемещавшемуся вместе с доком, казалось, что ползет туннель.

— А здорово! Все-таки здорово! — не выдержал Сурен.

— Да, это ты хорошо придумал, — тихо сказал Андрей.

— Почему я? — порывисто обернулся Сурен.

— И, произнося тост о дружбе, ты действительно понимал, что такое дружба.

— Слушай, дружбу понимаю, но о чем ты говоришь — не пойму, — слегка смутившись, сказал Сурен, раскуривая трубку.

Андрей грустно улыбнулся.

— Недавно, роясь в нашем проектном архиве, я нашел твой старый черновой эскиз этого самого дока.

— Ну и что же? Я набросал его сразу, как только услышал эту идею от тебя во время болезни.

— Сурен, перестань, — серьезно сказал Андрей. — Ты забыл, что на эскизе стоит дата…

— Ну что же, что дата? Почему мне не поставить дату?

— Ты изобрел подводный док не во время моей болезни, а значительно раньше… еще до аварии, когда утонул наш опытный туннель… Об этом говорит дата, которую ты поставил по привычке…

Сурен забормотал:

— Зачем с ума сходишь?.. Это же скандал… Брось даже говорить…

Андрей положил Сурену на плечо руку:

— Я понял тебя… Неужели я был таким, что ты вынужден был скрыть от меня и от всех свое авторство? Зачем ты внушил мне там, в горах, что будто бы я подал тебе мысль собирать туннель под водой? Чтобы успокоить мое самолюбие?

Сурен, такой озорной, шумный Сурен, не знал, куда деваться от смущения.

Андрей продолжал:

— Когда я нашел этот эскиз, я понял, что такое настоящая дружба. Я оценил тебя, Сурен, но я… я уже сообщил об этом в Москву — Николаю Николаевичу Волкову.

— Ну и ишак! — рассердился Сурен. — Ты никогда не знаешь золотой середины. В ту пору ты действительно был крайне щепетилен. С тобой приходилось считаться. Помнишь ракетный вагон? Аню помнишь?

Андрей покраснел:

— Помню ракетный вагон, помню и Аню… Но не будем говорить об этом!..

— Нет, надо!.. — начал было Сурен, но, не договорил, застыв в изумлении.

Труба туннеля, на которую он смотрел, совершенно отчетливо перекосилась. Ее восьмидесятиметровый отрезок, еще остававшийся в зале, сошел с роликов и мял перила металлической площадки.

Огромный цилиндр дока трясся, а труба туннеля судорожно дергалась. Слышалось шипение, переходящее в громкий свист.

Андрей побледнел.

— Перекосило док… Порча винтомоторных групп. Сальник, — отрывисто произнес он.

Свист усиливался. Казалось, одновременно заработало несколько десятков брандспойтов.

На ходу засовывая горящую трубку в карман, Сурен побежал по площадке к тому месту, где готовые трубы туннеля выходили из дока.

Вода ударила Сурену в лицо еще шагах в тридцати от цели. Он покачнулся, на секунду прислонился к стене, потом снова бросился вперед.

В этот момент на площадке появились веселые Денис и Коля Смирнов, посланные на поиски Андрея и Сурена. В первый момент они опешили, не понимая, что происходит. Взоры их приковала к себе гигантская прозрачная струя, похожая на стеклянный конус. Она вырывалась из того места, где туннель выходил из дока. Через сальник, пробив уплотнение между трубой и кромкой отверстия, в подводный док врывалась вода океана.

Сурен был около самой стенки. Вода доходила ему до щиколоток. Ноги скользили по мокрому металлу. Вдруг струя, изменив направление, обрушилась на Сурена и сбила его с ног; захлебываясь, он вскочил на ноги и снова ринулся вперед к прозрачному разлетающемуся водяному конусу.

— Брезент! Пластырь! — послышался сзади голос Андрея.

— Есть пластырь! — отозвался бас Дениса.

Борясь с бьющей из щели струей, уклоняясь от ее оглушающих ударов, весь мокрый, растрепанный, Сурен ухватился за поручень, судорожно стаскивая с себя рубашку.

Вдруг он почувствовал чье-то прикосновение. Оглянувшись, он увидел бледное веснушчатое лицо Коли Смирнова. Сурен крикнул:

— Затыкай дыру!.. Скорей!.. Бери мою рубашку!.. Док ко дну идет!..

— Поджимать болты надо, товарищ Авакян!

Тут только увидел Сурен огромный ключ в руках у Коли.

Вода разлеталась теперь во все стороны. Вдвоем, держась друг за друга, добрались они до нажимного устройства сальника.

Вода сшибала, ранила… Сила десяти атмосфер — чудовищная сила. Но Коля и Сурен, не обращая внимания на боль к непрекращающиеся удары, вдвоем налегали на ручку ключа, стараясь затянуть гайку возможно туже.

Вода унесла рубашку Сурена. Его голое смуглое тело виднелось в пене рвущихся струй.

Гайки поддаются, но надо закручивать их сильнее, сильнее! Сурен и Коля работали рывками. Каждый поворот усиливал ярость. Сурен ухватился за самый конец ключа, чтобы создать больший рычаг. Ноги его соскользнули с мокрой металлической опоры, и он повис всей тяжестью на рычаге.

Вдруг струя — может быть, под влиянием местного натяжения сальника — изменила свое направление и со всей силой обрушилась на висящего Сурена. Это был страшный удар. Коля видел, как исказилось лицо Сурена, как выпустил он рукоятку ключа и скрылся в пенящейся воде…

Коля не знал, что делать: закручивать ли дальше гайки ключом, который остался в его руке, или выручать Сурена. Руки решили за него. Они автоматически продолжали работать.

Вода, ударяясь о площадку, каскадами падала вниз и там продолжала бурлить и крутиться.

Сурена не было видно. Должно быть, вода смыла его.

Колю окружили люди в непромокаемой одежде, с электрическими ключами в руках.

Коля смутно видел Дениса, едва слышал голос Андрея и шуршание брезента. Струя боролась с набрасываемым на нее пластырем, пучила его, силилась вырваться. Оглушенный, избитый Коля почувствовал, что теряет силы, и отошел в сторону. Вода бурлила у его колен, голова кружилась, тело ныло… Оказывается, он сильно ушиб правую руку. И вдруг он вспомнил об упавшем товарище.

Он стал кому-то говорить о Сурене, кого-то просил, но ему казалось, что его не слушают, не понимают. Все были чем-то заняты. Тогда Коля решил, что должен действовать. Ни о чем больше не думая, он спрыгнул вниз. Вода потащила его в сторону, но он ухватился за выступ площадки. Вот сюда, сюда только мог упасть Сурен. И Коля нырнул с открытыми глазами. Он видел идущие по дну усиливающие ребра, быстро мчавшиеся мимо.

Его далеко отнесло от места аварии. Спина стукнулась о трубу. Вода стремилась затащить его под туннель. Коля сделал усилие, ухватился за кронштейн и, подтянувшись на руках, вылез на площадку.

«Бежать… бежать обратно… Еще нырять, нырять…» На ходу он услыхал голос Денисюка:

— Док погружается, Андрей Григорьевич.

— Балласт! Выкинуть балласт! — приказал Андреи.

— Есть выкинуть балласт!

— Помпы!

— Да гудят на полную мощность.

Коля остановился около Андрея:

— Товарищ Корнев, Авакян упал на дно!

— Что? — Андрей побледнел. — Водолаз! Водолаз! — крикнул он, заглушая шипение струй.

Человек в акваланге бежал к Андрею.

Коля не стал ждать. Он бросился вперед и опять нырнул с того места, что и в первый раз. Хватаясь за выступающие ребра, он плавал у самого дна с открытыми глазами, и неотвязная мысль болью отдавалась в висках: «Неужели утонул?..»

Когда он вынырнул, жадно глотая воздух, чья-то рука схватила его за плечо.

— Довольно!

Коля рванулся.

— Довольно! Приказываю! — крикнули ему в ухо.

Он увидел перед собой искаженное лицо Андрея. Андрей вытащил его на площадку и, не отпуская его руки, заставил стать рядом с собой, по колено в несущейся воде.

Они оба смотрели, как накладывали специальный пластырь высокого давления.

Коля сильно дрожал. Только теперь почувствовал он, что вода полярного океана ледяная.

На поверхности воды, у самой площадки, показался акваланг. Водолаз поднял над водой свою ношу — тело Сурена.

Андрей и Коля протянули руки и положили удивительно тяжелое тело на перила, чтобы оно было выше поверхности соды. Кто-то перекинул доску с перил на трубу туннеля.

Сурена перенесли на туннель. Андрей стал на колени, склонился над ним. Он видел слипшиеся волосы, закрытые синие веки, приподнятую верхнюю губу и страшный оскал зубов.

Андрея попросили отодвинуться. Он увидел Елену Антоновну. У нее тряслись руки, глаза были сухие, широко открытые, полные ужаса. Она взяла безжизненную руку, стараясь прощупать пульс. Потом склонилась к голой смуглой груди. Ее светлые волосы на минуту закрыли татуировку орла на скале. Наконец она подняла испуганное лицо.

— Дыхание… искусственное дыхание, — проговорила она.

У Коли кружилась голова, болела рука, его тошнило. Он сидел и бессмысленно смотрел по сторонам. Струи больше не было видно. Ее скрыл брезент, из-под которого, то здесь, то там начинала хлестать вода. Брезент особым, быстро схватывающим, нерастворимым в воде составом приклеивался к металлу. Взад и вперед бегали мокрые озабоченные люди.

Сурену делали искусственное дыхание.

Коля не знал, сколько прошло времени. Может быть, он терял сознание… Беготня прекратилась. На том месте, где прорвало сальник, сейчас вздувался безобразный серый пузырь. Вода внизу спала. Снова выступило дно цилиндра с усиливающими ребрами. По мокрой металлической площадке кого-то несли. Коля опять вспомнил о Сурене.