Воин-любовник

      – Я бы никогда не поверил, что в тебе столько страсти. Ты уже влажная, – простонал Джейк.
      Звук его голоса наполнил ее роем образов – тех фантазий, которые возникли, когда его пальцы начали двигаться в скользком тепле. По телу словно пробежали язычки огня, а голос исчез, превратившись в сладострастный стон. Его палец проникал все глубже, понуждая ее бедра ритмично сокращаться, как тогда в лесу.
      – Да, именно так, – хрипло пробормотал он.
      Ее грудь вздымалась и опускалась – так часто билось ее сердце. Волны неземных ощущений прокатывались по телу Мег, рождая обещание еще большего счастья. Приближаясь к мигу экстаза, она вдруг догадалась: что-то главное проходит мимо нее.
      Она схватила Джейка за запястье, остановив его руку.
      – Смелее, – задыхаясь, попросила она. – Я не хочу дальше идти одна.
      Джейк приподнял голову. Его горящие глаза смущенно искали ее взгляда, затем губы его расплылись в лукавой улыбке:
      – Ничего не слышал более приятного.
      Он вновь приник к ее губам долгим поцелуем и встал на колени между ее раздвинутыми ногами. Дрожащими от нетерпения руками он развязал пояс у своих хакама. Внушительные размеры его испугали Мег; у нее по спине пробежали мурашки. Джейк возлег на нее своим крепким телом, однако она почувствовала только уют и безопасность.
      Джейк входил в нее медленно, постепенно. Ее притягивало к его телу, как мощным магнитом. Эти ощущения были новы и необычны, ничего подобного она и представить себе не могла.
      Затем он натолкнулся на барьер ее девственности. Стало неловко, и Мег напряглась.
      – Жаль, что без этого нельзя обойтись, – прошептал он и резко проник в ее тело.
      Острая боль пронзила ее. Она задохнулась и впилась ногтями в его плечи.
      Джейк не отступил. Он лежал неподвижно, целуя ее лоб и глаза. Боль прошла. Потом он чуть отодвинулся, освободив ее от своего веса, но не ушел из нее, заставив Мег забыть обо всех неудобствах и болезненных ощущениях.
      Она обвила ногами его талию.
      Джейк медленно двигался вперед, доставая, казалось, до самого сердца Мег. Затем он двигался обратно. И каждый раз крошечные мышцы начинали инстинктивно сокращаться, чтобы удержать его, не дать ему убежать. Каждый раз он благодарно вознаграждал Мег за эти попытки поцелуем и очередным порывом вперед.
      Мег с восторгом отвечала на его выпады. Ее бедра ритмично задвигались, почти без участия сознания – только в ответ на порыв Джейка, его страсть, которая окутала их тела как бы единым покрывалом.
      Она приникла к нему, сжимая скользкие от пота плечи Джейка и почти лишаясь чувств от страшного напряжения. Похоже, она совсем не управляла собой, истово отвечая на каждое его движение; стоны срывались с ее губ всякий раз, как его бедра встречались с ее.
      Достигнув пика наслаждения, она словно бросилась с утеса в огненный океан.
      – Джейк! – выкрикнула она срывающимся на рыдание голосом.
      Со сдавленным стоном Джейк резко вышел из нее. Его тело застыло и напряглось. Наконец он обнял ее и прижался лицом к нежной шее.
      Мег тоже прильнула к нему, несясь куда-то в потоке медленно утихающего наслаждения. Его теплое дыхание щекотало плечи, и груди. Джейк провел рукой по волосам Мег, и это доставило ей почти детскую радость:
      Сила окружала его, словно прочные стены, освобождая ее даже от тени сожаления за ту безрассудную смелость, с которой она совершила то, что совершила. Ей опять вспомнилось воплощенное произведение искусства – его точеные черты, красота которых особенно ясно открылась ей, когда над ней склонилось его напряженное от страсти лицо.
      Мег положила руку на его талию и медленно провела вниз, ощущая под пальцами толстые узлы мышц, уходящих на спину. Где-то в недрах его тела возникло напряжение, от которого завибрировали его ребра, – и Мег почувствовала это ладонью. Пальцы Джейка еще глубже зарылись в ее волосы, губы коснулись затылка. Мег улыбнулась. Какой он разный! Для этого человека насилие – закон, и в то же время как он ласков и нежен с ней.
      Но ведь она о нем почти ничего не знает! От этой мысли радость ее померкла. Пальцы, гладя его спину, вдруг наткнулись на глубокий старый шрам. Еще одно доказательство роли насилия в его жизни, но все же что за загадка таится в его прошлом?
      – То сражение, о котором ты говорил… как тебе удалось тогда выжить?
      Джейк медленно откинулся на спину. Мег стало как-то неуютно, словно размотали шелковую нитку ее теплого кокона, но она не могла побороть искушения узнать правду.
      – На меня налетела какая-то обезумевшая лошадь, и я от удара потерял сознание. Бандиты решили, что я мертв, и оставили меня лежать в грязи. Но они не погнушались забрать все, что смогли найти на моем теле и на телах других павших. Я понял это, когда очнулся и увидел своих мертвых товарищей.
      – Значит, это они украли мечи?
      – Да.
      – И ты все эти годы разыскивал их?
      – Шестнадцать лет.
      Не добавив больше ни слова, он встал-с грацией тигра – легко и бесшумно. Сердце Мег екнуло при виде столь совершенной мужской красоты.
      Но в движениях Джейка, когда он натягивал свои хакама, она почувствовала нервозность – он сердился, и настроение ее упало. Да, она допустила ошибку. Спросив о мечах, она посыпала солью его раны. Даже хуже: она напомнила ему об их сделке – он должен защитить ее отца, чтобы вернуть себе оружие.
      Теперь, когда ей стал понятен тот трепет, с которым он относился к старым, японским мечам, она поняла, как была бестактна. Для него они были не только фамильной ценностью, которую надлежало вернуть их истинным владельцам, – они были еще и его искуплением.
 
      Мег остановилась на пороге выставочной комнаты. Она нервничала, пальцы непрерывно теребили складки на юбке платья. Не отрываясь, она смотрела на спину человека в темно-сером кимоно – Акира внимательно разглядывал коллекцию рапир в освещенной витрине. Пожилой воин стоял наклонившись, сцепив руки за спиной.
      – Красота безмолвна, и все же она говорит с нами, – сказал он, не оборачиваясь.
      Мег поняла, что он говорит не о рапирах. И ее уже не поразило, что он почувствовал ее присутствие: она успела привыкнуть к его звериной способности узнавать о приближении постороннего человека, как бы тихо он ни подходил.
      – Я… я хотела поговорить с вами, – в нерешительности произнесла она, входя в комнату.
      Он повернулся и поклонился ей.
      – По вашему совету я спросила Джейка о его друге, Синидзиро. Прошлой ночью. Даже, скорее, сегодня ранним утром.
      – И он рассказал вам?
      Мег никак не могла унять руки, которые теперь перебирали широкую белую тесьму, бантом завязанную у горла.
      – Ну… отчасти. Он вел себя очень резко, словно хотел вывести меня из равновесия, заставить презирать его. Кроме того, мне показалось, он не рассказал всего, что произошло.
      – И вы убежали, Мег-ан-сан? – вздохнув, спросил он.
      – Не совсем так. – Мег вспыхнула от смущения, вспомнив, что произошло после.
      – Ну и хорошо, – ответил он, лукаво улыбнувшись. – Такеру-сан построил в своем сердце мост через океан. Но он не понимает, что уже слишком поздно, что расстояние слишком велико.
      – Он решил измучить себя воспоминаниями, да? Он не может простить себе смерть Синидзиро?
      – Хорошо, что вы понимаете это, Мег-ан-сан.
      – Но я хочу еще узнать о самураях, Акира-сан. И главное, о том ритуале… вы называете его сеппуку.
      – Вы разрешите мне взглянуть на мечи?
      – Конечно, – с готовностью отозвалась Меган. Она открыла низкий широкий сундук, где хранились японские клинки. Еще недавно она настаивала, чтобы Джейк заработал возможность получить их и вернуть истинному хозяину. Теперь ей хотелось бы отдать их ему, попросить взять эти мечи, несущие на себе следы крови и насилия, чтобы он наконец получил прощение, которого так ждал многие годы.
      Но пока ее отец не будет избавлен от опасности, она не имеет права сделать ничего, что хоть в малейшей степени помешает его защите.
      Акира помог ей выложить мечи в центре стола. Коснулся кончиками пальцев серебряных инкрустаций на двух бордовых ножнах.
      – Эта пара принадлежала Такеру-сан, – объяснил он, показывая на длинный и короткий мечи. – Мацуда Хироси оказал ему глубокое уважение, отдав эти мечи. По традиции их получал второй по возрасту сын в семье. А у Хироси-сан было три дочери и всего один сын, тогда еще маленький мальчик.
      Он вытащил катану из ножен. Мег машинально отступала, ее сердце учащенно забилось – ей представилась лужа крови, в которой лежало обезглавленное тело.
      Опустив голову, Акира бросил на нее испытующий взгляд.
      – Ага, понимаю. Вас тревожит, что я отсек ночью голову человеку.
      Она кивнула. От одного вида трупа без головы ее словно окатило горячей смолой. Но она не могла забыть и другого: прекрасного рисунка Акиры на могиле двух маленьких колибри, его неподдельного сострадания ей, которого он не мог и не хотел тогда скрыть.
      – Самурай сражается во имя добра против зла, Мег-ан-сан. Разве похититель девушки не был злом?
      – Да, но это выглядело… так жестоко.
      – Но это наиболее милосердный способ отнять жизнь. Быстро. Без боли. Без предсмертной агонии.
      Мег прикусила нижнюю губу. Она понимала его правоту, но все равно не могла избавиться от ощущения варварства, присущего этим людям. Впрочем, кто она сама, чтобы судить их, исповедующих искусство войны с тем же пылом, с каким они преданы искусству, природе, красоте? Для самурая обезглавить врага или совершить ритуальное самоубийство – все это укладывается в естественный порядок вещей. И чем он отличается от кодекса чести средневековых рыцарей, убивавших друг друга на турнирах и поединках? Мег содрогнулась от ужаса, радуясь про себя, что ей выпало жить в более просвещенное время.
      Акира вложил меч в ножны и положил его на стол.
      Мег глубоко вздохнула, готовясь узнать страшные подробности. Указывая на самый маленький по размеру кинжал, она спросила:
      – Вот этим ножом Синидзиро пользовался, чтобы… вспороть себе живот?
      – Да, это танто, короткий меч.
      Она и раньше догадывалась, что этот клинок имеет какое-то ритуальное значение. Его рукоятка украшена золотом, цветной эмалью, небольшими драгоценными камнями. Настоящее чудо оружейного искусства. Невероятно, что вещь такой красоты предназначена, чтобы самого себя бросить в агонию смерти!
      – Скажите, как им действуют? – спросила она, храбро решив узнать все до конца.
      Взяв рукоятку меча обеими руками, Аккра направил острие на свой живот, чуть выше талии.
      – Самурай снимает кимоно, втыкает танто сюда, – бесстрастным голосом вещал он, – потом разрезает досюда, – при этом Акира провел лезвием слева направо. Закончил он свой жуткий показ, повернув лезвие к солнечному сплетению.
      Меган едва держалась на ногах от ужаса; ей трудно было представить, что у человека может хватить мужества вонзить кинжал себе в живот.
      – А этот меч? – спросила она, взяв в руки кагану в ножнах, украшенных глициниями. – Не им ли Джейк завершил жизнь своего друга?
      – Нет. – Акира положил меч на место и вместо него взял меч в золотисто-коричневых ножнах. – Такеру-сан воспользовался мечом самого Синидзиро – так требовала его честь. Вот это и есть сеппуку.
      – Но почему молодой, здоровый человек выбирает смерть? – срывающимся голосом задала она так мучивший ее вопрос. – Ведь перед Синидзиро была еще целая жизнь!
      – Для самурая честь – его жизнь, его дыхание. Без чести самурай становится ничтожеством, всеми презираемым существом. И он, и его потомки на долгие поколения обречены на муки стыда. Лишаясь чести, самурай лишается души. Сеппуку – способ вернуть себе честь и очистить от позора свое имя.
      – А как же Джейк? Если бы лошадь не сбила его, отчего он лишился сознания, то китайцы взяли бы его в плен…
      – Нет, это было невозможно.
      Коротенький ответ старого японца сказал Мег все, что она хотела узнать. Холодная волна ужаса окатила ее.
      – Вы хотите сказать, что. Джейк тоже покончил бы с собой в тот же день? – произнесла она побелевшими губами. – Если бы лошадь не налетела на него, он бы сам вспорол себе живот; и… и…
      – Он знал, что это его долг, долг самурая.
      Чтобы не упасть, Мег схватилась за край стола. Этим утром она подарила ему свое тело, разделила ложе с человеком, который шестнадцать лет назад по воле судьбы едва избежал страшной смерти.
      Но ведь дело еще не окончено. Как быть с ненавистью Джейка к себе, как быть с его нелепым следованием долгу? Как быть, если он решит, что еще не поздно исполнить свои страшные обязательства? И как быть, если он, вернув мечи по назначению, поставит перед собой цель совершить сеппуку и закончить то, чего Всевышний не допустил тогда?
      – А как вы, Акира-сан? – прошептала она, надеясь на его благоразумие. – Вы говорили, что решили покинуть Японию и… посмотреть мир. Вы путешествуете уже шестнадцать лет. Разве вы могли бы из-за чувства долга совершить сеппуку?
      Акира вытащил из ножен катану Синидзиро и повернул его к свету. Его взгляд проследил за бликом, пробежавшим но отполированному лезвию.
      – Признаюсь, мне больше по душе западный образ жизни. Япония не меняется – я меняюсь. Я теперь недостоин своей родины. Но не испытываю при этом… пожалуйста, подскажите мне слово.
      – Сожаления?
      – Да, – кивнул он в знак согласия. Затем вложил меч в ножны. – Нет, Мег-ан-сан, мне слишком нравится жизнь, чтобы добровольно покончить с ней.
      – А Джейк? Вы думаете, он…
      – Вот ты где, Меган! – грубоватый мужской голос не дал ей закончить фразу.
      Мег повернулась, почувствовав досаду, что ее прервали. Громкое приветствие Карла резануло слух.
      – Здравствуй, Карл. Как хорошо, что ты пришел, – ответила она, с трудом настраиваясь на дружеский тон гостеприимной хозяйки.
      – Я больше не мог ждать, – с улыбкой ответил он. – С того вечера, мне показалось, прошла целая вечность.
      Мег понесла мечи спрятать в сундук, чтобы за это короткое время восстановить дыхание, успокоиться и натянуть на лицо светскую улыбку.
      Карл подошел к ней и заглянул через плечо.
      – Изумительно, – пробормотал он, затем своим обычным бесцеремонным тоном продолжал: – Отец, должно быть, совсем недавно приобрел эту красоту. Странно, что он не поместил их на стендах своей коллекции. Похоже, они попали сюда с Востока. Или я ошибаюсь?
      – Да, они восточного происхождения, – ответила Меган, быстро закрывая сундук. Она не понимала, почему вдруг у нее возникло острое желание спрятать мечи от Карла. Обернувшись к нему, она сказала: – Ты хотел поговорить со мной?
      – Конечно, дорогая. Иначе зачем же мне приходить? – Он посмотрел на Акиру и сухо произнес: – Но это разговор сугубо между нами, не для посторонних ушей.
      Меган вспыхнула от стыда за бестактность Карла. Ей вдруг вспомнились другие его поступки, которые выдавали в нем самовлюбленного, не уважающего других людей человека. Неужели прежде она просто старалась этого не замечать?
      – Хорошо, – ответила она, сдержавшись, – можно пойти в голубую гостиную.
      Проходя мимо Акиры, она услышала, как он прошептал:
      – Будьте осторожны, Мег-ан-сан. Черви, и не высовываясь, без звука точат дерево.
      Еще одна поговорка. Но сейчас Мег была слишком взволнована и неважно себя чувствовала, чтобы вдуматься в ее смысл.
 
      Как же не вовремя он пришел!
      Мег начала разливать чай. Карл, встав на колено, не менял позы. Слава Богу, что Роберт, знаток этикета, не обращал внимания на Карла. Чайная церемония помогла ей отвлечься, собраться с мыслями.
      Она была уверена, что Карл сейчас сделает предложение, и решила, что ответит согласием. Тогда почему его почтительная преданность оставляет ее совершенно равнодушной? Что-то с ней случилось. Ну еще бы, думала Мег, не щадя себя, ведь нельзя остаться прежней, изменив жениху с другим. Но почему-то она не чувствовала себя виноватой. Если бы перед ней снова встал выбор, она бы сделала то же – поддалась дурманящей страсти Джейка.
      Она подала Карлу чашку, чтобы тот наконец встал с колена и занял место за столом.
      – Я польщена, Карл.
      Лоб молодого человека прорезала глубокая морщина. Он резко поставил чашку обратно на поднос. Чай выплеснулся на блюдце.
      – Ты всегда так говоришь, Меган!
      – Но это правда. Ты действительно льстишь мне, предлагая руку и сердце. Ты красив, остроумен, обаятелен. Любая девушка в Сан-Франциско была бы счастлива связать с тобой судьбу.
      Внезапно он протянул к ней руки, словно собираясь обнять ее и не выпускать до тех пор, пока не добьется желанного ответа.
      Мег, как бы защищаясь, выставила перед собой поднос.
      – Печенья?
      Карл вскочил на ноги и решительно произнес:
      – Мне не нужна любая девушка! Мне нужна только ты! Неужели она действительно так много значит для него?
      Эта мысль неприятно поразила Мег.
      Сейчас она должна ответить ему согласием. Одно короткое слово отделяет ее от блестящей жизни в высшем свете Сан-Франциско, где она будет блистать рядом с красивым и богатым мужем. У нее родятся чудесные дети, ангелочки с золотистыми волосами.
      Карл взял себя в руки, улыбнулся ей:
      – Мне кажется, Меган, ты просто устала, Сама не своя.
      Его улыбка всегда была верхом обаяния, глаза же при этом оставались холодными. Никогда их зеленую глубину не возмущали чувства, никогда в них не светилась страсть, не отражали они сомнения и муки души, не скрывали тайн.
      Джейк не просто дарил ей свое тело, он делил с ней большую, искреннюю боль. Каждое его прикосновение, каждая ласка были щедрой данью и настойчивой просьбой.
      Представляя себе будущих детей, она по-прежнему видела маленькую девочку с золотистыми волосами, но теперь рядом с ней появились два мальчика с черными как ночь головками – такие упрямые и независимые, что с ними просто не сладишь. По телу прокатилась теплая волна, окутывая ее негой материнства.
      – Ты ведь знаешь, что я очень люблю тебя, дорогая. Мы могли бы стать прекрасной парой, – продолжал увещевать ее Карл. – Ты можешь сделать меня самым счастливым на земле человеком.
      Дура, надо быть полной дурой, чтобы позволить овладеть ее чувствами и мечтами бродяге, который при первой же возможности покинет Сан-Франциско! Джейк Тальберт никогда не выражал к ней глубоких чувств. Всего несколько дней назад они вообще едва терпели друг друга! Скорее всего она пошла по дорожке, которая наверняка приведет ее к страданиям и сердечным мукам.
      – Прости меня, Карл. Я… я сама не знаю, чего сейчас хочу, – прошептала девушка, удрученная противоречивостью охвативших ее чувств. Ну почему сердце зовет ее к тому, кто никогда не будет ей принадлежать?
      Карл резко отпустил ее руку, словно коснулся раскаленного металла, и бросился вон из комнаты. У дверей задержался на миг и сделал в ее сторону драматический жест.
      – Я не откажусь, от тебя, Меган, – процедил он сквозь сжатые зубы. – Не откажусь никогда.
 
      – Почему вы до сих пор ничего не предприняли? – раздраженно выкрикивал Карл, вышагивая взад-вперед по красному ковру.
      Выражение лица Чэня Ли никак не соответствовало его смиренной позе. Одной рукой он поглаживал свирепого золотого дракона, вышитого на ноле его халата, стараясь скрыть раздражение, которое вызывал в нем надменный вид собеседника.
      – Я послал моих телохранителей в ночь после нашего разговора. Но они разочаровали меня своей глупостью и неловкостью. В следующий раз ничего подобного не произойдет.
      – Ну так не тяните же, Чэнь. Я тщательно разработал своя планы, а теперь они рушатся. Это невыносимо. – Карл не пытался скрыть обуревавшие его чувства-, и отсутствие у молодого человека выдержки вызвало в Чэне резкую неприязнь. – Когда Дуглас Маклаури умрет, убитая горем Меган бросится ко мне. И этого шанса я не упущу. И раз уж вы в это ввязались, убейте и этого негодяя Джейка Тальберта. Я ненавижу этого человека.
      При упоминании имени капитана Чэнь вздрогнул и напрягся.
      – Я убью его. Но совсем не ради вас, мистер Эдвардс. Эту радость я ни с кем не стану делить.
      – Пусть так, но сделайте, чтобы он исчез.
      – Мне не нравится ваш тон, мистер Эдвардс, – холодно заметил Чэнь Ли. – По-моему, вы забыли, с кем имеете дело.
      Карл побледнел и открыл рот. Казалось, он потерял дар речи.
      Чэнь довольно улыбнулся, сцепил за спиной руки и медленно обошел вокруг застывшего на месте молодого человека.
      – Мне не составит труда сделать так, что исчезнете и вы.
      Карл откашлялся и с гордым видом вскинул подбородок.
      – Я не сделал ничего такого, что могло бы вызвать ваше неудовольствие. Не забывайте, что именно я помог вам раздобыть план дома Маклаури.
      – Вы мне надоели. Хватит! – Чэнь демонстративно зевнул. – Этот план был хорош только для первого раза. Что еще вы можете предложить мне?
      – Кажется, я узнал кое о чем, что будет вам интересно.
      – В самом деле? Что-то мне не верится в это, – пробормотал Чэнь, останавливаясь перед докучливым гостем.
      – Я спрашивал себя: зачем Дугласу понадобилось нести расходы и навлекать на себя неприятности, выплачивая за вас залог? – В глазах Эдвардса снова зажегся холодный расчетливый огонек. – И понял, что ему что-то от вас было очень нужно. У него не так уж много увлечений за пределами банка, и главное среди них – коллекционирование старинного оружия. Сегодня в его доме я увидел то, что все прояснило. – Карл сделал многозначительную паузу и растянул губы в самодовольной ухмылке.
      Чэнь с трудом поборол искушение полоснуть Карла Эдвардса ножом по горлу, чтобы превратить эту дурацкую физиономию в маску боли – маску смерти. Ничтожный червяк!
      Чтобы не выдать своих чувств, китаец слегка наклонил голову, хотя был уверен, что Эдвардс, ослепленный самомнением, ничего не заметит.
      – Прошу вас, продолжайте, – вежливо попросил он.
      – Я увидел набор восточных мечей. – Улыбка глупца стала еще шире. – Наверняка очень ценных. Их прячут в сундуке, что совсем не похоже на старика – Маклаури всегда тут же выставляет новые приобретения на всеобщее обозрение. С какой стати скрывать их, если он не приобрел их нечестным путем и теперь ожидает неприятностей? Эти детали и заставили меня вспомнить о вас.
      – Что же это за мечи?
      Эдвардс как мог описал оружие и с видом заговорщика закончил:
      – Чэнь, я знаю, где хранятся клинки. Вашим людям не придется тратить время и силы на их поиски.
      Хотя терпение Чэня уже почти иссякло, он не хотел себя выдавать… пока не найдет способа использовать Эдвардса для достижения своей самой желанной цели.

Глава 16

      Ты спала рядом со мной глубоким, как океан, сном, и была мягка, как те прекрасные водоросли, что ковром устилают морское дно, – так думал я о тебе. Но не много было ночей, когда мы спали вместе… Я покинул тебя, и мы разошлись, как расходятся в стороны побеги виноградной лозы.
Какиномото Хитомаро (ок. 700)

      Мег сидела у фортепьяно. Положив левую руку на подставку для нот, она склонила голову, опираясь лбом на запястье. Правая рука перебирала клавиши, наигрывая медленный вальс.
      Она тяжело вздохнула. Боже, что произошло с девушкой, которую она, казалось, хорошо знала, с дочерью банкира, жившей в своем милом, уютном мирке, довольной своими скромными занятиями? Во что превратилось это чувствительное создание? В женщину, ей малознакомую, голова которой занята фантазиями о любовных утехах!
      Разрыв с Карлом лишь усложнил ситуацию. Она отказалась от планов выйти замуж, чтобы защитить себя от могучего напора чувств Джейка. А без посторонней помощи ей не справиться с тягой к человеку, который разобьет ее сердце.
      Мег выпрямилась, положила обе руки на клавиши и заиграла в полную силу. Где-то в середине сонаты ее охватило желание – мощное, естественное, идущее от настоящей жизни. Даже не оглядываясь, она поняла: в комнату вошел Джейк.
      Ее пальцы онемели. В груди что-то затрепетало, словно с цветочного луга вспорхнул рой бабочек, и Мег вдруг устыдилась себя, своих чувств. Да ведь она была близка с этим человеком нынче ранним утром.
      Ей вспомнились вдруг слова, сказанные им почти сразу после их знакомства: «Я предпочитаю женщин, подчеркнуто сдержанных». Интересно, что он думает о ней сейчас?
      Джейк подошел и встал у нее за спином. Положив руки ей на плечи, он начал нежно гладить их.
      – Можно послушать твою игру?
      Мег закрыла глаза. Она боялась, что он обольет ее презрением, и у нее отлегло от сердца.
      – Что тебе сыграть?
      – Что угодно. – Он запустил руку в ее волосы и стал выдергивать шпильки, пока те не рассыпались по плечам.
      Если он не прекратит, она не сможет играть – так сильно дрожали пальцы.
      – Значит, не хочешь ничего определенного?
      – Хочу еще раз любить тебя, – прошептал он, склоняясь к ее уху. Чуть приподняв волосы, он запечатлел на ее шее горячий поцелуй. – Поиграй для меня, Мег.
      Она теперь больше не чувствовала тепла его рук. Он присел рядом с ней на пол, опершись спиной о ножку рояля.
      Места, где он касался ее кожи, горели. Широко распахнув глаза, она посмотрела на него, оскорбленная и обманутая. Соблазнил ее и тут же оставил!
      Со вздохом Джейк откинул голову и закрыл глаза. Длинные черные ресницы прикрывали густые тени вокруг глаз. Вдруг Мег поняла: как же он устал, особенно за эту ночь, спасая китайскую девушку!
      Ей вдруг так захотелось провести пальцем по его бровям, разгладить жесткие складки в уголках его рта. Но, вздохнув, она начала играть свою любимую пьесу, вкладывая в игру нее сердце. Когда она закончила, Джейк взволнованно заговорил:
      – Не смей больше ни для кого так играть, Меган Маклаури. – Его голос дрожал. – Наверное, я законченный эгоист, потому что мне не хочется, чтобы какой-нибудь другой мужчина услышал то же, что и я, – сердечную боль, радость, одиночество и страсть.
      Мег в недоумении уставилась на него. За долгие годы, что она играла для других людей, ей приходилось выслушивать множество комплиментов, но никто и никогда не слышал в ее музыке страсти.
      Джейк взглянул на нее.
      Впервые его глаза смотрели так прямо – прямо в душу. Чем дольше Мег вглядывалась в их страстную глубину, тем учащеннее билось ее сердце.
      Она боялась оказаться привязанной к этому человеку! Господи, кого она хотела обмануть?
      Она влюблена в Джейка Тальберта.
      Он вскочил на ноги, не говоря ни слова, подхватил Мег, сел на скамеечку перед роялем и усадил ее к себе на колени.
      Мег закинула руки назади шаловливо обняла его за шею, пытаясь развеять слишком грустное настроение.
      – Моя мать часто играла на рояле, – объяснил он.
      – В Японии?
      – Нет, моя родная мать, София. Мы жили в Англии, в городе Портсмуте. Я не помню ее лица, но до сих пор отчетливо вижу ее черные волосы, чувствую исходящий от нее запах цветов, и слышу, как она, сердясь, переходит на итальянским. – Задумчивая улыбка тронула его губы. – Они с отцом, Майклом Тальбертом, очень любили друг друга, но отношения между ними подчас были непростыми. Мое последнее воспоминание: они едва не подрались… из-за меня. Отец, зная, как я люблю море, настаивал, говорил, что пришло время мне отправляться с ним в плавание. Мать не соглашалась. – Он вертел на пальце золотой локон Меган. – Наверное, у нее было предчувствие несчастья.
      Не в силах больше выносить грустного взгляда любимого, Мег коснулась его щеки и погладила большим пальцем тонкий шрам. Он перевел глаза на ее лицо.
      – Тебе ведь было всего десять лет, – ласково сказала она, – и ты ни в чем не виноват.
      – Да, конечно. Но я всегда расстраиваюсь, вспоминая, что они расстались, сердясь друг на друга.
      – Уехав из Японии, ты не пытался ее разыскать?
      – Дважды, когда я оказывался в Англии. Но она во второй раз вышла замуж, а записи в церковных книгах погибли во время пожара. Мне так и не удалось обнаружить ее следов.
      Он старался говорить бесстрастно, но Мег чувствовала всю его боль.
      Мег встрепенулась. Неудача постигла Джейка, потому что он не обратился к адвокатам. Влияние Национального банка «Комсток» распространяется не только до Нью-Йорка, но и до Лондона. Завтра же, решила Меган, она пойдет к адвокатам отца. Нежно улыбаясь, Мег гладила его по лицу.
      – Поцелуй меня, Джейк.
      Джейк положил ладонь на ее затылок. Все в ней было таким удивительно мягким! Под его пальцем оказалась впадинка за ухом, и его вдруг охватил приступ нежности, светлой и чистой, подобной первому лучу солнца после темной грозовой ночи.
      Он привык бережно обращаться с хрупкими женщинами, но никогда прежде у него не возникало столь влекущего желания приласкать женщину не только за ее слабость и хрупкость, но и за ее силу. Никогда не доводилось ему любить и восхищаться не только прекрасным телом, но и сложным женским характером. Его удивляло и трогало, что Мег продолжает смотреть на него с той же нежностью, даже после того как она узнала его полную насилия историю.
      Коснувшись языком ее губ, Джейк ощутил вкус необыкновенной женщины. Мег со вздохом приоткрыла рот, приглашая его в рай. Он подложил руку под ее спину и поцеловал так, словно завтрашнего дня для них не будет.
      Другой рукой он провел по ее груди, боку и, наконец, сжал бедро через многочисленные слои ткани нижних юбок. Проклятие! Это уж слишком для того, чтобы получать наслаждение. Застонав, Джейк чуть отстранил Мег и посадил ее к себе на колени. Она смотрела на него с мягким удивлением, как пушистый котенок, губы покраснели и опухли от поцелуев… и ему захотелось на этом свете одного – спрятать себя в ее горячем теле.
      – Надо как-то приспособиться, – пробормотал он, проглотив комок в горле.
      – Что? – прошептала она.
      – Раздвинь ноги. Подними левую и сядь на меня верхом, – прошептал он.
      – Хорошо, – ответила она, хотя щеки ее залило краской стыда.
      Когда Меган привстала, чтобы выполнить его просьбу, он разгладил сзади ее платье. Она медленно опустилась на его колени и вытянула ноги. Юбки задрались, обнажая бедра. При виде белоснежной кожи Джейк испугался.