Глава 7

Время шло. Ни прохладной пещеры, ни медлительного съедобного создания. Большая Песчаная пустыня — место серьезное, здесь выживают лишь змеи, ящерицы да скорпионы, но и тех мы не встретили. Земля была плоской, поэтому шанс отыскать какую-нибудь пещерку равнялся нулю. Становилось прохладно. Пустыня все "больше остывала, и ночью нас пронизывал холод, лишая последних сил.

Часа через два, когда нам стало уже совсем плохо, мы решили остановиться и выпить по глоточку воды. Банка от пива, заткнутая пробкой из бумаги, была втиснута в нагрудный карман моей рубашки. С болью в горле я предупредил Джейн, чтобы она не делала сразу большой глоток. Она кивнула и осторожно чуть-чуть отхлебнула из банки. Еще не больше двух таких крошечных глотков, и вода кончится совсем. Тогда мы побредем на встречу со смертью.

Я упал раньше Джейн — нет, не потерял сознание, а споткнулся о едва заметный бугорок. Оказалось, что подняться с колен почти невозможно.

— С тобой все в порядке?

Как-то естественно мы перешли на «ты». Я покачал головой.

— Вода? — Слова Джейн были как шелест, силы в ней едва теплились.

— Господи, вода!

Пощупав карман, я услышал слабое плескание воды в банке.

— Порядок!

Хотя о каком порядке могла идти речь?

Мы продолжали слабеть. К полуночи будет уже тридцать шесть часов, как мы не ели, и у нас воды не больше чайной ложки. Посмотрев в лицо Джейн, освещенное серебряным лунным светом, я увидел запавшие глаза и воспаленную кожу ее красивого лица. Мой вид, вероятно, был не лучше, а еще хуже: ведь женщины, как известно, вообще более жизнестойки, чем мы, сильный пол.

Через полчаса после нашей полуночной остановки я упал, но с помощью Джейн мне удалось встать на колени. Это было похоже на внезапный приступ гриппа, когда вы неожиданно так слабеете, что не в состоянии двигаться, силы покидают и рассудок и тело.

Джейн подошла и взяла у меня банку с водой. Воды было меньше чайной ложки. Можно было еще пожевать и влажную бумажную пробку, которой была заткнута узкогорлая банка.

— Отдыхать, — бормотал я и с удовольствием позволил своему телу снова упасть, чтобы земля приняла на себя вес моего тела, сняв нагрузку с моих измученных ног.

— Один час... спать, — прошелестела Джейн, и я мгновенно заснул, сознавая, что сон этот может стать последним, но совсем не заботясь об этом. Приятно, и все тут...

Во сне я почувствовал чье-то прикосновение. Это Джейн толкала меня, пока не разбудила. Я весь дрожал и трясся от холодного ночного воздуха, и, возможно, холод-то и заставил работать мой рассудок.

Мы лежали у дюны в несколько футов высотой. Джейн к чему-то прислушивалась, склонив голову набок и показывая пальцем в неопределенном направлении.

— Слышишь? — прошептала она.

Сначала я ничего не услышал, потом решил, что это слуховая галлюцинация. Слух и рассудок, объединившись, создали его.

Но это былои продолжалось, потом затихло. Наступила страшно долгая пауза, прежде чем все возобновилось. Едва слышно. Какой-то слабый металлический звук.

Где-то, очевидно, играл магнитофон. Запись какой-то поп-группы: бесконечные безумные удары по барабанам и звуки гитары, которые в нормальном состоянии я слушать избегал.

Теперь эти звуки показались мне райской музыкой.

Посмотрев на Джейн, я прошептал:

— Это правда? Мне не приснилось?

Джейн кивнула. Она сидела на земле и тоже дрожала от холода.

Я попытался подняться, но не смог. Попробовал еще раз.

Джейн удалось встать лишь на колени. И все.

Я хотел крикнуть, но горло издало лишь шипение. Джейн тоже молчала. Жара и пыль Большой Песчаной пустыни, нехватка воды и соли сделали нас безмолвными. Помощь — какая-то помощь — была там,за дюной! Какая — мы не знали, но она была там. И из-за того, что у нас не было сил крикнуть, проползти сотню ярдов, забраться на десять футов вверх по дюне, мы можем упустить ее. Говорят, отчаяние придает силы, но с нами этого не случилось.

Меня сотрясали рыдания, и даже не было слез, настолько организм был обезвожен. Слабо, но со злостью я ударил кулаком по песку, задев нашу банку с водой. Она покатилась, я успел подхватить ее, спасая единственное, что у нас было, — последние три-четыре капли.

И вдруг осенило: колокольчик!

Пошарив вокруг руками, превратившимися словно в старые тряпки, я нащупал три крошечных камушка, сунул их в банку и начал трясти. Вскоре банку забрала Джейн. У нее получалось лучше.

Перестав стучать, она прислушалась. Все так же до нас доносились звуки ударника и гитар, но так издалека! О Господи, подумал я, эта музыка заглушает наш слабенький колокольчик.

Джейн снова и снова трясла банку. Потом я обнаружил в кармане ключ от квартиры и стал стучать им по банке. Получилось более громко. Выбив ди-ди-ди-ди-дади, я остановился и прислушался. Потом постучал еще раз и еще...

Снова прислушался. Тишина. Ни звука ударника, ничего.

Да-ди-ди-да-да-да-да снова выстукивал я.

Тишина.

Тишина, которую внезапно прорезал яркий желтый свет и донесшиеся вдруг откуда-то слова:

— Кто здесь?

Сил ответить не было. Джейн подняла банку и опять постучала.

Счастье! Клянусь. Это было настоящее счастье. Вы можете каждый год выигрывать Кубок Мельбурна, но вы не будете так счастливы, как мы тогда. Трудно поверить, но эти парни оказались норвежцами!Из всех людей, которые могли бы находиться в четыре часа утра в центре Большой Песчаной австралийской пустыни, оказались норвежцы! Мы просто сияли от счастья. Нам выпала немыслимая удача. Эти парни остановились здесь всего на час, и через десять минут они пошли бы дальше своей дорогой, а мы остались бы на своей. Финал мы предвидели: белые кости на желтом песке...

Это были группы НАТО — командос, проходящие учения в условиях тропиков. До этого они прошли по джунглям Малайзии, а теперь совершали бросок через пустыню — переход длиной в триста пятьдесят миль от Эйти-Майл-Бич до Гордон-Дауна, с минимальными остановками. Отдых — пять минут каждый час и один час после восьмичасового движения. Шли они только ночью, в дневное время прятались от солнца. У солдата, стоявшего на часах, был магнитофон. Если кому-то хочется, почему бы и не носить с собой дополнительный груз во время марш-броска через пустыню? Группа, чью мелодию мы услышали, называлась «Кусок мяса», она-то и спасла нам жизнь.

Невероятно, но счастье продолжалось. Мы были среди людей. Вы бы не успели произнести «Нильс Нильсен», а нас уже напоили водой и напичкали солевыми таблетками. Мы сжевали их запасные пайки, а потом нам помогли влезть в свитера и спальные мешки. И хотя наше появление не было предусмотрено программой, люди оставались людьми, да, кроме того, мы оказались для них интересным объектом для изучения. Как заметил капрал, мы оказались именно в таком положении, какого они учились избегать, и наш опыт дорогого стоил.

Жажда и жара быстро изнуряют, с каждой минутой человек теряет все больше сил. К счастью, процесс реабилитации происходит с такой же скоростью. Впрочем, если, конечно, все еще обратимо... Если бы мы провалялись у дюны до утра, проведя под открытым небом еще несколько часов, восстанавливать силы пришлось бы долго. Если бы вообще пришлось.

Нас взял на свое попечение молодой норвежский офицер, стройный и сильный спортсмен, с первого взгляда можно было определить, что он отличный лыжник. Когда мы поели и вдоволь напились горячего чая, он начал задавать вопросы. Ему надо было решить, как с нами поступить, поскольку он не имел права оставить нас со своей группой, а бросить нас на произвол судьбы тоже не мог.

Офицера звали Андерсон, младший лейтенант Андерсон. Когда я прокаркал, что Джейн Стратт — капитан, тот был весьма удивлен и быстро отсалютовал в знак приветствия.

Андерсон держался очень тактично, хотя ощущалось, что не слишком доволен нашим присутствием. Он и его люди в течение нескольких месяцев готовились к учениям, частью которых являлся этот бросок, и необходимость прервать его, пусть даже временно, осложняла положение.

— Откуда мы приехали? Дело в том, что эта леди — англичанка, а я...

— Стринджер Стейшн, двести миль на север, — отрапортовала Джейн.

Принимая во внимание особый склад военного ума, я предоставил ей право вести разговор, а сам просто слушал, давая отдых горлу и ублажая его чаем. Довольно скоро они во всем разобрались. Андерсон не только умел ориентироваться по звездам, у него были с собой хорошие карты, секстант и современные электронные устройства. Он мог с точностью до дюйма определить местонахождение. Был у него и радиопередатчик. Кого-то или что-то можно вызвать сюда, чтобы забрать нас. Но кого и откуда? — спрашивал Андерсон, напоминая, что мы в нескольких сотнях миль откуда бы то ни было.

Итак, сейчас, когда мы спаслись от неминуемой смерти, то столкнулись с небольшой бюрократической проблемой: кто делает, сколько и кто платит? Андерсон может дать нам немного еды и воды, связаться по радио со своей базой на побережье или с австралийской армией в Гордон-Дауне. Может быть, вызвать вертолет, а может быть, это для нас дорого? Он многое мог, но не в состоянии отвезти нас куда-нибудь, помочь отыскать «тойоту» или дать нам для нее воды.

В конце концов Джейн заявила, что надо вызвать вертолет и она за него заплатит. Но даже и это не решало всех проблем. А «тойота»? Не бросать же просто так в центре Большой Песчаной пустыни несколько тысяч баксов в виде четырехколесного автомобиля? Тем более если это единственный транспорт на отдаленной заброшенной ферме. Нам нужно забрать «тойоту» и отогнать ее на Стринджер Стейшн.

И вновь мы оказались в безвыходном положении. На этот раз возникли трудности материально-технического характера. Следующая проблема состояла в том, как отыскать «тойоту». Если оставить ее здесь хоть на несколько дней, она может исчезнуть навсегда. Нет, ее никто не украдет, просто при сильном ветре пустыня поглотит машину. А если мы вернемся на Стринджер Стейшн без «тойоты», придется пригонять грузовик, возможно, из Кунунурры. Но цены, цены, цены!.. У Джейн, конечно, были деньги. Для меня же и аренда вертолета на один-два часа была непосильной. Вопрос был и в том, какого черта мы вдвоем будем делать с «тойотой», если даже доберемся до нее.

Строго говоря, материально-техническое обеспечение обязано «обеспечивать» солдат, но никак не владельцев ферм и юристов. Но все офицеры действующих армий хорошо натренированы в стремлении победить. Поэтому эти двое — Джейн и Андерсон — спорили еще около получаса и все-таки пришли к решению.

Лейтенант Андерсон арендует по радиосвязи вертолет, который должен: захватить сорок галлонов воды; захватить сорок галлонов топлива; лететь согласно маршруту номер 6, сделав об этом особую пометку на карте; во время полета (пожалуйста) поискать глазами «тойоту», оставленную приблизительно в нескольких милях южнее маршрута, ссылка на карту; если «тойота» будет обнаружена, забрать с места, указанного на карте, двух пассажиров и высадить их вместе с водой и топливом возле «тойоты»; привезти шесть бутылок шампанского (австралийского).

Мы собирались возвращаться на Стринджер Стейшн на «тойоте»!

Парни, летающие на такие дальние расстояния, о которых нам и не снилось, обладают большими возможностями. Пилот Джордж просит, чтобы Билл привез ему емкости с водой, потом берет у Ала топливо и заезжает к Бобу, у которого лавка, за шампанским. Попробуйте-ка за короткое время проделать такие штуки в вашем городе.

Приблизительно через полтора часа появился вертолет. Пилот сообщил, что нашел нашу «тойоту», поэтому еще до начала жары мы пили со своими спасителями на прощание шампанское и заливали в «тойоту» воду и горючее, причем у каждого из нас внутри было такое количество жидкости, какое несколько часов назад нам и не грезилось.

Я попросил пилота, чтобы тот передал Стейнби из Кунунурры, что мы ждем его, как и договорились.

Итак, мы ехали обратно на север. Теперь у нас был компас. Кроме того, виднелись еще и следы нашей «тойоты», когда мерзавцы везли нас сюда, рассчитывая на нашу верную гибель.

Когда мы пересекли границу пустыни и поехали по пастбищам, следы шин почти исчезли. Но нам они были уже и не нужны. Спустя еще какое-то время на горизонте показались крыши Стринджер Стейшн. Джейн вздохнула, сидя за рулем.

— Устала? — спросил я.

Она улыбнулась:

— Я была бы счастлива сидеть за рулем этого зверя до конца моих дней. После нашего похода вести машину так прекрасно и так легко.

Слегка перекусив, мы легли спать.

На следующее утро, встав на рассвете, не стали беспокоиться об утреннем чае, хотя он и считается в Австралии священной традицией, а вместо этого выпили огромное количество воды, наслаждаясь волшебными ощущениями: вот вода смачивает горло, а вот омывает желудок... Затем мы поели бекона с яйцами и отправились на прогулку, во время которой обнаружили возвращение Билли Одна Шляпа.

Где он был все это время? Сам Билли об этом не заговаривал, а мы не спрашивали. Сейчас нам нужно было совсем другое: узнать, кто пытался прикончить нас.

Почему мы не обратились в полицию? Это легче сказать, чем сделать, когда радиосвязи нет, а полиция находится в далекой Кунунурре. Вот когда мы там будем, тогда и увидимся с полицией. Подадим жалобу, что было нападение, что жестокие негодяи бросили нас в безводной пустыне, что перед этим на ферму приезжали еще какие-то люди и перевернули в доме все вверх дном. Ясно, что четверка ублюдков, приземлившихся на Стринджер Стейшн, по чьему-то указанию собиралась уничтожить нас.

— Послушай, Билли, — сказала Джейн, — хочу рассказать тебе, что с нами произошло.

Билли Одна Шляпа слушал, раскрыв от изумления рот.

— Такие же люди избили меня.

— У тебя есть какая-нибудь идея относительно того, кто они такие?

Билли покачал головой.

— Пойдем в дом. Билли, — предложила Джейн. — Надо поговорить.

Вода закипела, мы разлили по кружкам чай. Это было необходимо для беседы, а Джейн решила узнать всю историю Мэри Эллен и Стринджер Стейшн, и только один Билли мог рассказать ее. Хотя он был очень дружелюбен по отношению к нам, все же ни разу он не произнес два слова там, где мог сказать одно, или вовсе не говорил, если можно ответить жестом.

— Билли, где ты родился?

Он, оказывается, родился здесь — мы внимательно следили за волнообразным движением его руки, охватывающей Стринджер Стейшн. Потом, взглянув на дверь, он показал на свой маленький лагерь: там и живет, где родился.

— Сколько тебе лет. Билли?

Он думает, что ему пятьдесят один.

— Билли, как звали Мэри Эллен, когда ты был еще мальчиком?

— Стринджер, — сказал он, — как и ферму.

Ей (Билли называл ее мисас) много лет служил его отец, тоже Билли, но Билли Две Лошади, — тоже управляющий. Еще на ферме работали несколько пастухов из тех, которые обычно скитаются с места на место. Только когда мисас совсем состарилась, она перестала быть — Билли снова и снова повторял это слово — требовательной. Мисас была требовательна к лошадям, здоровью, к детям, которые должны быть всегда опрятными. Она была очень требовательной, когда дело касалось чистоты.

Наконец мы услышали всю историю целиком. Рассказанное Билли мы соединили с тем, что было известно самой Джейн.

Мэри Эллен Эммет, родом из Торнтона — деревни близ Брэдфорда в Йоркшире, — познакомилась со Стринджером, а потом вышла за него замуж. Стринджер был тем самым игроком, который выиграл в ту-ап эту ферму. Мэри Эллен уехала вместе с ним на север, а ее сестра, не одобрившая этот брак, разгневанная, вернулась на родину.

Стринджер умер в 1923 году.

— То ли его укусила змея, то ли от грога, — пояснил Билли.

Дальше, любезный читатель, вы можете дополнить его биографию по своему усмотрению: слабовольный человек любил заглянуть в бутылку, особенно ни на что не обращал внимания и ничему не противился. Его укусила змея...

Итак, он умер, а она осталась одна управлять фермой с помощью Билли Две Лошади. Потом, через двенадцать лет, в середине 30-х годов, появился ее второй муж. По словам Билли Одна Шляпа — с востока. Билли, конечно, был тогда совсем маленьким. Да, именно так: мужчина приехал с востока. Из Сиднея или Мельбурна.

— Он был болен, — сказал Билли. — Человек Грин был сильно болен, когда отец Билли нашел его где-то в пустыне и принес на Стринджер Стейшн, и мисас ухаживала за ним, пока тот не поправился. А потом она сделалась мисас Грин и они вместе трудились на ферме.

— Они куда-нибудь уехали?

— В Виндхэм.

Так называлось место, где, после того как была построена плотина на реке Орд, выросла Кунунурра.

Джейн подумала, что Мэри Эллен с появлением второго мужа обрела счастье после почти пятнадцати одиноких лет жизни на ферме.

Они долго прожили вместе, Мэри Эллен и Грин. Около тридцати лет.

— Питом он умер, — сказал Билли. — Однажды упал и умер.

Судя по всему — от сердечного приступа, и Мэри Эллен снова осталась одна. К этому времени она уже полвека владела Стринджер Стейшн.

— По-моему, они однажды приезжали в Англию. Сразу после войны, — сказала Джейн.

Билли вспомнил, что она «долго отсутствовала», но в те дни его самого здесь не было, его позвала, потребовала к себе родовая община. Какое-то посвящение, долгие переходы, секретные обряды. Они до сих пор сохраняются в родовых общинах. Обряды, которым больше тысячи лет.

В конце разговора Джейн попросила его принести нам ружье. Билли пообещал.

Вот такая история.

Вечером, когда мы занимались приготовлением ужина, я вдруг вслух подумал:

— На долю Мэри Эллен выпало немало испытаний.

Джейн поджала губы:

— Считаю, она была чересчур импульсивна. Знаешь, я видела ее фотографии. Она стоит в одежде медсестры, очень чопорная, руки сложены вот так. Но, несомненно, она стремилась к какой-то цели.

— Ты имеешь в виду ее первого мужа? Импульсивная по отношению к нему?

— Я имею в виду обоих. Первый раз она захватила игрока, правда игрока удачливого. И во второй раз ее мольбы были снова услышаны: ей была сниспослана блуждающая родственная душа. Кажется, она очень умело связала обещаниями их обоих. Странно, — продолжала Джейн, — но у меня в голове вырисовывается очень ясная картина. Стринджер...

— Не подводи черту, — попросил я. — Мы еще многого не знаем.

Джейн согласно кивнула:

— Что-то ускользает... Что за человек был этот Грин, очутившийся на отдаленной ферме? Откуда он? Прожил здесь тридцать лет и никуда не выезжал. Довольно необычно, если не сказать больше.

— Случается, люди сами сажают себя под замок, — ответил я. — Посмотри вокруг повнимательнее, таких немало. Не любят мир и стараются отгородиться от него. Я мог бы назвать тебе подобных людей, живущих в Перте. Людей состоятельных. И что любопытно, Грины жили абсолютно мирно. Но не успела она уйти в мир иной, как начали происходить эти странные события: нападение, избиение Билли, попытка покончить с нами.

— Мне кажется, — медленно сказала Джейн, — здесь, в Стринджер Стейшн, есть что-то такое, и это «что-то» хочет кто-то получить. Или это «что-то» здесь было...

— Ты думаешь — что?

— Думаю, или саму ферму, или... что-то еще.

— Но что может скрываться за этим твоим «что-то еще»?

— Откуда я знаю? — пожала плечами Джейн.

— Это — земля, — уверенно решил я. — Она владела ею в течение шестидесяти лет, захотела остаться в ней и после смерти. Она умерла, и земля эта стала доступна.

— Она недоступна.

Я засмеялся.

— Но что-то здесь есть, — задумчиво говорила Джейн. — Кто-то что-то искал и, судя по всему, не нашел.

— Ты хочешь сказать, это «что-то» — еще здесь?

— Завтра поищем. У нас остался день до возвращения Стейнби.

Но удивительные вещи, происходившие весь день, еще не кончились. Подумав, что Билли позабыл о своем обещании, я уже хотел гасить в своей комнате лампу, когда раздался стук в дверь. Очевидно, Билли вспомнил, подумал я, и, как обещал, принес ружье. Открыв дверь, я и в самом деле увидел перед собой Билли, но он принес не обещанное ружье. На полу возле его ног, опираясь стволом о треножник, стоял пулемет.

Глава 8

Это был легкий пулемет — мрачный, голубовато-черный и смертоносный, защита, более чем достаточная, от небольшой группы убийц. Принеся с собой три магазина к пулемету. Билли показал мне, как он работает.

— Кто показал тебе,как он работает? — спросил я его.

— Старый Человек Грин.

— Откуда мистер Грин его принес?

Взглянув на меня глубокомысленно. Билли изрек загадочное:

— Завтра.

Прежде чем отправиться спать, я установил пулемет в гостиной под столом, стволом к двери. Безопасность прежде всего. Едва я услышу жужжание мотора самолета, шум подъезжающей машины или какой-нибудь иной настораживающий звук, пулемет застрочит. И Джейн, без сомнения, прекрасно справится с этим пулеметом. Утром после завтрака она продемонстрировала свое умение быстро собирать и разбирать пулемет.

— Женщин-солдат обучают стрельбе из этой штуковины? — не переставал удивляться я.

Вскоре подошел Билли, с одобрением кивнул на пулемет, потом вышел за дверь и завел «тойоту», приглашая нас. Он выглядел важным и каким-то официальным, словно гид в Тауэре, а не абориген, выполняющий обязанности управляющего на отдаленной австралийской ферме. Он разительно изменился по сравнению со вчерашним днем, и мы с Джейн молча и покорно последовали за ним. Было ясно, что скоро все раскроется.

Около двух миль Билли молча вел «тойоту» по равнине, потом мы спустились по естественному склону оврага и, прежде чем остановиться, проехали по его дну еще примерно метров сто пятьдесят.

Билли вышел и подождал нас, держа в руке маленький фонарь. Присоединившись к нему, мы увидели за его спиной расщелину. Билли знаком пригласил войти в кромешную тьму пещеры.

— Посвети немного, — попросил я. После солнечного света здесь почти ничего не было видно.

— Сюда. Смотрите. Здесь, — указывал Билли.

Если в мой предсмертный час кто-нибудь спросит, какой был самый удивительный момент в моей жизни, я назову этот, не только неожиданный — поразительный. Тонкий луч фонаря в руке Билли осветил темно-зеленый боевой танк. Армейский танк с чертовски огромной орудийной башней.

Я грубо выругался про себя — кратко, одним словом.

А Джейн удивленно воскликнула:

— Боже мой! «Шерман»?

Двадцать минут спустя, когда нам удалось вернуть отвисшие челюсти на место, мы забросали Билли вопросами. На вопрос, откуда танк, мы получили ответ:

— С войны. И кроме того. Старый Человек Грин пользовался им.

— Пользовался им? Каким образом?

Все еще продолжая стоять у входа, Билли так направил луч света, чтобы мы смогли увидеть переднюю часть танка. Большая пластина, приваренная к двум рукояткам, превратила танк в бульдозер.

— Теперь мы знаем, как был сделан тот водоем, — сказала Джейн.

Это был единственный ответ, который мы получили, а вопросов же возникало множество, и одного «с войны» было, конечно, недостаточно, чтобы объяснить присутствие здесь страшной боевой машины.

— Он сможет двигаться? — поинтересовался я.

— Возможно, если залить свежее горючее, — ответила Джейн.

Мы ходили вокруг, издавая возгласы удивления. В дальнем конце пещеры были сложены магазины для пулемета, в ящиках лежали снаряды. Осторожно вскрыв один из них, Джейн пояснила, что ее интересует, хорошо ли упакованы эти снаряды и в каком они состоянии.

— Ну и как?

— Мне бы не хотелось их трогать, — озабоченно ответила девушка.

— Знала ли мисас про этот танк? — в раздумье проговорил я.

— Должна была, — сказала Джейн. — Она же не могла не знать, с помощью чего выстроена плотина.

Спустя полчаса или чуть более мы вышли из пещеры с массой недоуменных вопросов. Я подумал, что хотя бы на один из них Билли ответит.

— Билли, она знала о танке и обо всем, что там?

Билли кивнул.

— Она когда-нибудь сюда приходила?

Еще кивок. Она приходила сюда много раз, не сосчитать сколько. У мисас был пони, тоже очень старый, сейчас он уже умер. Почти до самой смерти мисас разъезжала на пони, запряженном в маленькую повозку.

— Думаешь, она могла здесь что-нибудь спрятать? — спросила меня Джейн.

— Джейн, — взволнованно сказал я, — ты права: здесь что-то есть.

— Так давай поищем.

Вернувшись в пещеру, мы начали ее внимательно осматривать. Она служила и гаражом и мастерской; вдоль одной стены тянулся длинный металлический стеллаж, на котором лежали какие-то детали и пара тисков. Тут же стояло устройство, работающее как генератор света, и, конечно, в неисправном состоянии. Зато нашлась парафиновая лампа, к счастью исправная, и при ее свете мы начали поиски.

Мы обнаружили описание конструкции танка, помещенное в прозрачный пластиковый пакет. Капитан Стратт решила, что это мы оставим для забавного чтения перед сном. И больше — ничего! На полке стояли еще обыкновенные консервные банки, набитые гвоздями, болтами и гайками, лежало несколько гаечных ключей. Отовсюду я сметал пыль и песок, надеясь найти что-то важное для нас, но ничего... Обернувшись, посмотрел на танк: он был мощный, как скала, и такой же огромный. По крайней мере, таким он мне казался. Сейф? У него крепкая броня, но трудно представить себе пожилую леди, залезающую в танк. Зато капитан Стратт...

В этот момент меня окликнула Джейн. Пока я так размышлял, она уже забралась на него. Крышка люка была откинута, и она скользнула вниз. Через какое-то время выбралась оттуда со словами:

— Там ничего нет. — И добавила: — Не хмурься.

Но я и в самом деле начал хмуриться. Был здесь какой-то секрет: на ферме ли, здесь ли, в этой пещере. И это из-за него нас чуть не убили. Что это, где спрятано, как догадаться о нем — сплошная загадка.

И все же, стоя в этой пещере возле древнего танка, освещенного светом парафиновой лампы, я чувствовал, что тайна где-то здесь, близко. Знаете такую детскую игру «холодно — горячо»? Так вот сейчас я чувствовал — «тепло».

— Ты не будешь против, если я залезу туда еще раз? — спросил я Джейн и, взяв у Билли фонарь, скользнул внутрь танка, прежде чем Джейн успела ответить.

И забравшись внутрь, поразился: пролезть туда было не так-то легко, хотя я худощав, да и внутри оказалось очень тесно. Полагаю, те из нас, кто никогда сам не бывал в танке, а лишь видел его на экране, вряд ли знают, что в кино весь внутренний интерьер снимается в павильоне. Теперь я один заполнил этот танк, и уж прямо не знаю, как эти Шерманы полагали запихнуть сюда пятерых.