Глава 14

Утро началось пронзительным телефонным звонком, ворвавшимся в мой сон. Я услышал, как Боб поднял трубку, кому-то что-то отвечал, потом сказал:

— Спасибо.

Через полминуты, уже одетый, он ворвался ко мне в комнату, чтобы сказать:

— Гантон последний в списке дел, которые сегодня слушаются в суде. Надеюсь, это будет совсем поздно, — и замолчал, загадочно улыбаясь.

— Почему это так важно?

— В шесть часов Гантон встречается со своим боссом, этим парнем Блэки, так?

— Да.

— Конечно, Блэки может и не появиться там, хотя я так не думаю.

— Может быть, Гантон должен предварительно ему позвонить? Ну не самому Блэки, конечно, а кому-нибудь, кто ему передаст.

— Не думаю. Я уже разговаривал с Гантоном.

— У Гантона будет адвокат, суд может отложить дело.

— Это все выяснится, когда он появится, то есть довольно поздно. В наших интересах, чтобы вся эта история не попала в дневные газеты, на телевидение или на радио, откуда Блэки может все узнать. Надо, чтобы Блэки был сегодня в шесть часов в баре.

— Да, — ответил я, чтобы что-нибудь ответить.

Чувствовал я себя отвратительно. В моем мозгу происходила странная работа: кусочки и обрывки разнообразной информации никак не желали соединяться в единое целое. Джейн отсутствовала уже почти сорок восемь часов, а я еще ничего не сделал, чтобы помочь ей. Я не только не знал, где ее искать, но даже не имел представления, в каком направлении начинать поиски. Тупо просидев за столом около часа, так и не сумев втиснуть в себя завтрак, я удовольствовался лишь чашкой кофе...

Второй телефонный звонок раздался в 8.30. Это звонила бестолковая, но очаровательная Шарлин, пожелавшая узнать, не подскажет ли ей Боб, где меня разыскать.

— Он здесь. — Большая ладонь Боба зажала микрофон. — Тебя молодая леди.

— Какой черт дал тебе этот номер? Откуда ты его узнала? — заревел я в трубку. Если что-то известно Шарлин, это известно всему Перту.

— Ой, мистер Клоус, я раньше встречалась с Джимом Коллинзом, поэтому знаю, что вы и мистер Коллинз — большие друзья...

— Ладно, — сказал я.

— Я позвонила просто наугад.

— Хорошо. В чем дело?

— Ну, у меня здесь парень. Он, — ее голос понизился до шепота, — абориген!

— Говори дальше!..

— Его имя Билли Одна Шляпа, и он вас знает. Мистер Клоуз, вам известен Билли Одна Шляпа?

— Да, Шарлин. Поэтому прежде всего ты должна посадить мистера Одна Шляпа в такси и отправить вот по этому адресу. — Я продиктовал адрес Боба.

— Сделаю это прямо сейчас.

— Хорошая девочка.

— Всегда.

— Что всегда?

— Всегда хорошая, — сказала Шарлин. — И не верьте, если будут говорить иначе.

Он приехал двадцать минут спустя — большой, черный, покрытый пылью человек, чувствовавший себя уверенно на Стринджер Стейшн и такой неловкий и неуклюжий в городе со своей одной шляпой в руках.

Я настороженно замер, зная, что многие австралийцы — а Боб мог принадлежать к их числу — презирали аборигенов. И совершенно необоснованно: культура коренных австралийцев была примитивной, но настолько древней, что Китай, Древний Египет или Древняя Греция выглядели по сравнению с нею младенцами. Сорок тысяч лет были попраны в течение двух столетий. Их землю разворовали, бездумно разрушили места их поклонении. Аборигены по своему положению стали напоминать индейцев в Северной Америке. Многие из них подались в города, к бутылкам. Они живут в резервациях, «делают» какие-то деньги и пьют. Поэтому, когда полицейский в Перте встречает пьяного аборигена, он обращается с ним с брезгливым презрением, поскольку нередко встречает таких. Однако некоторые чистокровные аборигены, наподобие Билли, остались верны родовым традициям и продолжают жить на севере, подальше от городов и спиртного.

Боб Коллинз оказался на высоте. Он протянул Билли руку и пригласил пройти в комнату.

— У вас вид человека, которому надо восстановить силы и освежиться, — сказал Боб. — Не слишком рано для пива?

— Воды, — покачал головой Билли.

— Может быть, кофе или чая?

— Воды, пожалуйста.

С водой у нас проблем не было.

— Что тебя привело сюда? — спросил я.

— Они снова приехали, — ответил Билли.

— Кто?

— Четверо. Те же.

— Что они делали?

— Сказали, чтобы я уходил.

— Почему — объяснили?

Билли покачал головой:

— Сказали, чтобы я быстро уходил со Стринджер. Тотчас же! Или они изобьют меня, мою жену и детей.

— И не назвали причины?

Билли сделал отрицательный жест рукой.

— Сказали, «тойота» моя. Бери и уходи.

— Что ты ответил?

— У меня работа, я управляющий, мисас Стратт сказала мне.

— Это верно.

— Они ударили меня, босс. И велели мне уходить. У них были ружья. Я ушел. Отвез семью в Кунунурру. Пришел сюда повидаться с мисас.

— Где сейчас твоя семья?

— У нас есть друзья, — просто ответил Билли. — Семья будет в порядке.

— Как ты сюда добрался? На «тойоте»?

Билли покачал головой:

— На попутных машинах.

— И сколько же ты ехал?

— Три дня.

Очевидно, Билли с семьей уже уехали, когда приземлился полицейский самолет. Поэтому на Стринджер Стейшн никого и не было.

— Билли, ты узнал кого-нибудь из них?

— Нет, босс.

— Жаль.

— Но видел их вещи.

— Какие вещи?

— Ботинки. Один человек носит высокие ботинки. Делает сам себе сигареты. Их босс.

— Волосы черные?

Билли кивнул.

— Джинсы?

Кивок.

Блэки, подумал я и спросил:

— Ты не видел там, на ферме, мисс Стратт?

— Нет, босс.

— Ты считаешь, что они держат Джейн где-нибудь там? — спросил меня Боб.

— Возможно, раз они прогнали Билли с фермы.

— Может быть, попросить полицию еще раз приземлиться там? — спросил Боб.

— Они наверняка это учли, — ответил я и повернулся к Билли: — Что еще они тебе говорили? Я имею в виду, что они ответили, когда ты сказал, что мисс Стратт назначила тебя управляющим?

— Ты не управляющий, сказали они. И скоро у мисас не будет Стринджер.

— Скоро? Ты уверен, что они сказали «скоро»?

Билли кивнул:

— Скоро у нее не будет Стринджер.

— Они не пояснили почему?

Билли покачал головой.

— Они ее похитили, — сказал я. — Они увезли мисс Стратт и где-то спрятали. Мы стараемся найти место, куда ее увезли. Но думаю, будь она тут, она хотела бы, чтобы я сказал тебе: с твоей работой все в порядке. Работа у тебя есть. О'кей?

— Мисас Стратт, о'кей, босс. Билли поможет найти. Билли — хороший следопыт.

Как жаль, подумал я, что на улицах города невозможно обнаружить чьи-то следы, оставь она их. Билли непременно привел бы нас прямо к Джейн.

— Спасибо, — сказал я. — И еще одно. Они прилетели на Стринджер на самолете?

— Да, босс.

— На нем были какие-то надписи?

Билли покачал головой:

— Никаких.

Трудно предугадать, сколько времени будет продолжаться слушание дела в суде. Пьяницы, признающие свою вину, занимают у магистрата минуту или две.

Но пьяницы иногда нанимают профессиональных защитников, произносящих убедительные длинные речи. В таком случае дело может продлиться и полчаса. В наших интересах, чтобы Гантона оставили под стражей. Устраивало нас и то, что он стоял последним в списке рассматриваемых дел. К тому времени репортеры уже должны разойтись. Гантону будет предъявлено обвинение в незаконном проникновении на чужую территорию с целью совершения преступления, а не с целью грабежа. Нам не очень хотелось, чтобы Бобу как свидетелю пришлось разъяснять работу сложной системы его сеток, потому что при этом наверняка у пишущей братии потекли бы слюнки, а Блэки был бы немедленно уведомлен, что на встречу с Гантоном надеяться нечего.

Я физически не усидел бы в суде без всякой пользы в ожидании, когда состоится рассмотрение дела Гантона, в то время как Джейн, которой я до сих пор ничем не помог, еще один лишний день томится в заточении.

Поэтому Боб отправился туда один, а я остался расспрашивать Билли, который прожил на Стринджер Стейшн всю жизнь. Он должен был знать все, что происходило на ферме, и мог таким образом дать мне в руки тоненькую ниточку, подсказавшую бы мне, где искать Джейн.

Но получилось не так, как я рассчитывал. После длительных расспросов удалось выяснить лишь одно: Билли делал то, что ему говорил сначала босс (так Билли называл Грина), пока тот не умер, потом — то, что говорила мисас (Мэри Эллен). Он выполнял указания и как всякий верный слуга нуждался в них. Билли нанимал странствующих пастухов, ремонтировал ограждения, выжигал тавро, выполнял всякую другую работу, но только после приказа. Работы было не то чтобы много, с годами же ее сделалось совсем мало.

После смерти Джака делать было почти нечего. Мэри Эллен к тому времени состарилась и плохо следила за фермой, поэтому, естественно, все начало приходить в упадок. По словам Билли, почти все время она проводила в доме среди книг или за вышиванием.

Я представил себе Мэри Эллен, предающуюся воспоминаниям о прошлом, привыкшую к одиночеству, домашнему рукоделию. И вот однажды ей пришло в голову, что ее внучатой племяннице надо каким-то образом передать необходимое сообщение, которое она решила вышить, вместо того чтобы писать письмо, и оставить в доме — вместо того чтобы послать в Англию.

— Билли, миссис Грин писала когда-нибудь письма?

— Да, босс.

— Кто отвозил их на почту?

— Билли, босс.

— Кому она писала?

Билли подумал и сказал:

— Не смотрел.

— Ты мог бы прочитать хотя бы адрес?

Билли с гордостью сказал, что Мэри Эллен научила его многому: готовить, заправлять машину. Читать он умеет хорошо. Тоже благодаря ей.

— Ты привозил обратно из Кунунурры почту для миссис Грин?

— Да, босс. Одно или два письма в год.

— И все?

Он сказал, что да, все. Такое трудно себе представить, ведь многие из нас получают по почте во сто крат больше всякой чепухи. Но может быть, поскольку она долго жила одна, то не имела кредитных карточек... Нет, но у нее же были банковские счета.

— Ты знаешь, кто писал ей?

Он нахмурился и посмотрел в дальний угол комнаты, где стоял стол, потом взглянул на меня, прося разрешения. Я кивнул, и он, взяв со стола ручку и бумагу, нарисовал по углам листка какие-то закорючки.

— Авиапочта? Аэроплан?

Билли кивнул.

Итак, она более-менее регулярно получала письма авиапочтой. Йоркширский банк, можно не сомневаться.

Взволнованный и несчастный, я переключил свое внимание на Джака Грина и его поездки, которые были относительно регулярными. Эти поездки, сказал Билли, длились около месяца, «от луны до луны».

— Билли! Возвращаясь, он привозил с собой что-нибудь?

Билли Одна Шляпа покачал головой. Джака Грин возвращался на верблюде, ведя за собой лошадь, навьюченную припасами. Ничего тяжелого.

— Как он выглядел, возвращаясь домой? — спросил я. — Он был грустным или счастливым? Каким?

— Счастливым, потому что вернулся домой.

— Он привозил жене подарки?

— Давал ей что-то.

— Всегда?

— Маленькую кожаную сумочку.

— Что в ней было?

Билли пожал плечами.

— Ты знаешь место, куда он ходил?

— Нет, босс.

— Ты мог бы его сейчас отыскать?

— Как, босс? — удивился Билли.

— Найти старую дорогу по каким-нибудь следам?

Билли несколько секунд молча смотрел на меня, потом его голова качнулась, а в глазах неожиданно засветился юмор.

— Сможешь, Билли?

— Мистер Грин очень любил бобы. Может быть, его «следы» все еще там?

Я не стал ничего уточнять: у следопытов свои секреты. Я полагал, что в пустыне скорее сохранятся железные котелки. Но бобы?.. Правда, тут я мог и ошибаться.

Нашу беседу несколько раз прерывали. Сначала из Мандереча позвонил Боб и сказал, что определенно дело Гантона будет рассматриваться во второй половине дня. Потом Мария опять хотела узнать, есть ли какие-нибудь новости. После нее раздался звонок Шарлин, сообщившей, что Банбери вернется из своей поездки на следующей неделе и что он очень интересуется исходом дела Стринджер Стейшн, но не имеет в виду Джейн, пропавшую после его отъезда, а беспокоится о сохранности австралийской земли и о скорейшей репатриации нежелательной здесь англичанки.

А я по-прежнему чувствовал себя беспомощным. Чертовски нетерпеливый, доведенный до отчаяния, готовый кого угодно просить защитить ее, сам я не в силах был что-либо предпринять. Теплилась лишь слабая надежда, не более, и все, что оставалось, — это терпеливо ждать. Сегодня вечером, если повезет, в пивную придет человек, известный нам как Блэки. Если придет и мы сумеем незаметно проследить за ним, он может вывести нас на верные следы. С другой стороны, его в пивной может и не оказаться, и это вполне вероятно, если он вдруг узнает об аресте Гантона.

День перевалил на вторую половину. Билли, свернувшись калачиком, спал на коврике в комнате Боба. Я ходил из угла в угол, сварил себе несколько чашек кофе и не прикоснулся ни к одной. Время тянулось медленно, секунды казались часами, а минуты — вечностью. В полдень я позвонил Дону Фрисону в университет и узнал, что он не приехал сегодня утром, как обещал, потому что задерживается в Сиднее до шести вечера, следовательно, будет в Перте только в девять. Проклятая англичанка! Она описывала мне ненужные мелочи, произнося при этом каждое слово садистски медленно, заставляя меня то и дело ее переспрашивать, и не скрывала удовольствия, это чувствовалось по ее голосу. Повесив трубку, я выругался и дал зарок: когда отыщется Джейн, сделать все, чтобы ее соотечественницу немедленно уволили с работы и выгнали из страны.

На часах было уже без двадцати пять, когда снова позвонил Боб и сказал, что Гантон в данный момент под стражей и, к счастью, в зале не появилось ни одного репортера. Боб сейчас в пути, постарается найти стоянку на Хай-стрит и будет ждать меня внутри «Крайтона», где подаст мне незаметный сигнал, который я должен буду повторить в знак того, что его понял. Ясно?

Ясно, парень!

Глава 15

Боб, должно быть, как всегда, примчался на машине. Ровно в шесть он появился возле пивного бара. Я сидел в глубине в укромном местечке, откуда имел возможность наблюдать за залом. Бар постепенно наполнялся людьми, которые решили по дороге домой зайти сюда, выпить кружку пива и перемолвиться словом с приятелем. Я сидел, читая «Ньюс», то и дело поглядывая на часы и осматривая помещение в поисках Блэки. Волосы черные, плешивый, усы, высокие светло-коричневые ботинки, летный жилет, застиранные джинсы. Скручивает сам себе сигареты... Кто-то сочтет это описание слишком общими — таким может оказаться каждый второй. Может. Но в определенных местах: провинциальных городках или в настоящих рабочих пивнушках. Но не здесь. В это время суток в «Крайтоне» собиралась совсем иная публика: люди были одеты для работы в офисах или для походов по магазинам, некоторые, можно сказать, даже щеголевато. Мужчины в рубашках с галстуками, женщины — в хорошо отутюженных платьях. Среди такой публики трудно не заметить человека средних лет в высоких ботинках и вытертых джинсах.

Я тоже не чувствовал себя слившимся с толпой. В солнцезащитных очках я казался себе полнейшим дураком, но они были необходимы: могло оказаться, что Блэки — один из тех четверых, что бросили нас в пустыне, и он мог узнать меня, что совсем не входило в наши планы. Снаружи, припаркованный на Хай-стрит, стоял голубой «коммодор» Боба. Вот он-то точно не выделялся из общей массы машин, даже радиотелефон в нем был запрятан подальше.

В соответствии с приказом я читал газету. «Что ты должен делать (это инструкции Боба), так это действительно читать. Не притворяйся, а читай. Но держи голову и все тело в таком положении, чтобы, поднимая глаза — а ты должен двигать только глазами, — одним взглядом охватывать все помещение. Будешь делать это через каждые двадцать секунд». Посмотрев на часы, я обвел глазами зал (наверное, уже в сотый раз) и заметил, как Боб слегка кивнул, поймав мой взгляд. Секундой позже я посмотрел в зал.

Блэки стоял, прислонившись спиной к стене. Он выглядел именно так, как описал его Гантон: усы, жидкие черные волосы, ботинок мне не было видно. Пока я его рассматривал, он пошарил в кармане и достал оттуда пакет с табаком. Когда сигарета была готова, Блэки посмотрел на дверь, оторвался от стены, подошел к стойке и заказал кружку пива. Проглотив ее, он взял вторую и вернулся на прежнее место у стены, откуда мог видеть весь зал и входную дверь. Через десять минут, в течение которых он стоял довольно спокойно, я заметил, что Блэки стал посматривать на дверь, потом направился еще за одной кружкой пива, и в этот момент Боб просигналил, что будет ждать меня около бара в машине, и исчез за дверью.

Блэки ждал. Он выпил еще пива, сделал две сигареты и через каждые две минуты посматривал на часы. Внешне спокойный, он явно был теперь взбешен. В 18.40 Блэки снова отошел от стены, еще раз оглядел зал и направился в комнату с табличкой "М".

Тут-то я вышел и сел в машину рядом с Бобом.

Поймать такси оказалось совсем легко, час пик прошел, а время окончания спектаклей и вечерних киносеансов, когда на улицы вываливаются толпы народа, еще не наступило. Не проявляя никаких признаков волнения или нервозности, Блэки спокойно стоял на одной из самых деловых улиц Перта и ожидал, пока мимо проедет свободная машина.

— И не боится, что его узнают, — сказал я.

— А чего ему бояться? О том, что Гантон под стражей, он не знает. У него и в мыслях нет, что за ним могут следить.

С тяжелым взглядом, сильными плечами и руками, Блэки выглядел грубым и походил на злодея из мультфильмов.

Белое такси, остановившееся перед Блэки, рвануло вперед. Какое-то время мы оставались на месте, потом Боб нажал на газ, и наша машина помчалась, держась на расстоянии от белой, но и не теряя ее из виду. Такси проехало Баррак-стрит, свернув на Веллингтон, потом снова помчалось налево на Риверсайд, потом сделало правый поворот, и обе машины очутились во Фримантле, вылетели одна за другой налево, на Хакетт-Драйв. Оттуда вела прямая дорога на Недлендс и Делкейт. Район богачей. Каждый дом тут стоил пять-шесть миллионов, вряд ли сфера деятельности Блэки имела отношение к этим домам. Начало темнеть, и улицы почти опустели.