Санторо приставил дуло штурмболтера к ее голове. Если Лигейя вздумает шевельнуться или заговорить, он убьет ее.
Она почему-то всегда знала, что так все и закончится. Еще до того, как она впервые услышала о Гаргатулоте, еще будучи молодым дознавателем Ордо Еретикус, не знавшим Ордо Маллеус, она была уверена, что закончит свои дни под дулом болтера в руках тех, кто должен был быть ее союзниками. Так поступала Инквизиция, так существовал весь Империум: в критические моменты человечество истребляло самих себя.
Еще трое воинов в громоздких доспехах заполнили своими телами всю комнату, наставили болтеры на Лигейю. Лигейя вздрогнула от неожиданного холода.
— Все чисто, — бросил Санторо.
Вслед за Серыми Рыцарями в спальню вошел инквизитор Клаэс. В одной руке он держал электронный планшет, другая покоилась на рукояти энергетического меча.
— Инквизитор Бризейс Лигейя, — настороженно произнес он. — Мы получили послание от Конклава Ордо Маллеус, состоявшегося на Энцеладе, в котором содержится требование твоего незамедлительного ареста. Являясь высшим представителем власти Инквизиции в этой местности, я обязан выполнить этот приказ. Теперь у тебя нет выбора, Лигейя. Сдайся, или правосудор Санторо тебя убьет.
Лигейя подняла вверх дрожащие руки. По жесту Санторо один из космодесантников, которого Лигейя знала под именем брат Трэван, схватил ее за руку, сдернул с пальца перстень и растоптал драгоценное оружие бронированным сапогом.
— У тебя есть другое оружие? — спросил Санторо.
Лигейя отрицательно качнула головой.
— Свяжите ее.
Трэван свел руки Лигейи впереди, и она почувствовала, как на запястьях сомкнулись наручники. Она сознавала, что только благодаря профессиональной солидарности Клаэса ее не стали обыскивать и не заковали в цепи.
— Инквизитор Лигейя, — вновь заговорил Клаэс, теперь читая по экрану планшета. — Приказом Священной Инквизиции Императора ты арестована за преступную ересь, сношения с врагами Императора, разложение слуг Империума и другие прегрешения — вплоть до слушания дела. Ты будешь отправлена на Мимас, где расскажешь всю правду, а потом твою судьбу будет решать Конклав Ордо Маллеус. Лишение свободы предупредит твои дальнейшие преступления. Твое звание инквизитора отныне аннулировано. Эти преступления связаны с помощью, оказанной Голику Рен-Сару Валинову, и с гибелью имперских служителей при исполнении священных обязанностей. По решению Ордо Маллеус, твои преступления не совершены по незнанию. Остается только определить степень виновности. До тех пор ты перестаешь быть гражданином Империума и поступаешь в распоряжение Ордо Маллеус. Да пребудет с тобой милосердие Императора, а мы не можем тебя помиловать.
Клаэс защелкнул планшет. В его глазах Лигейя увидела только печаль. Ни один инквизитор не в состоянии радоваться падению своего коллеги — это напоминает, как мало отделяет его самого от той же пропасти.
— Лигейя, — сказал Клаэс. — Скажи, зачем ты это сделала, и я обещаю, к тебе будут хорошо относиться.
— Зачем? — По щеке Лигейи пробежала горячая слеза. — А что еще остается делать? Галактике грозит гибель. Перемены поглотят абсолютно все. Не имеет значения, как упорно мы будем сражаться, мы все обречены. Я видела, как это произойдет. Инквизитор, судьбу невозможно победить. И свобода Валинова — это часть судьбы, как и мой арест, как и тот факт, что все вы умрете, а ваши триумфы обратятся в пыль.
— Хватит! — прервал ее Санторо.
Он шагнул вперед и ударил по лицу инквизитора тыльной стороной ладони. Лигейя рухнула на пол.
Уже лишившись сознания, она все же видела, как Гаргатулот гасил звезды, а Повелитель Перемен шел следом за ним и поражал всю материю Вселенной скверной Хаоса.
Аларик лишился товарища, которому доверял. Он потерял друга. Когда Лигейю привезли на «Рубикон» и заперли в обработанной псайкерами камере, Аларик увидел сломленную женщину, жалкую тень той проницательной аристократки, которой он решился доверять.
С одного взгляда на лицо Клаэса Аларик понял, что инквизитор чувствует то же самое. Сама мысль о том, что Гаргатулот мог завладеть такой женщиной, когда она даже не приблизилась к нему, казалась ужасной. Аларик впервые всерьез задумался, сможет ли Гаргатулот сделать то же самое с Серым Рыцарем, если тот подойдет достаточно близко. До сих пор ни один из Серых Рыцарей не поддавался силам Хаоса — неужели Аларик или один из его подчиненных станет первым? От одной этой мысли в его глазах на миг потемнело.
Лигейя отослала своих культистов не за оружием Мандулиса. Она направила их на Мимас, где, действуя по ее приказу, они помогли Валинову избежать казни. Последнее, что стало известно о Валинове, — это то, что он улетел на корабле, украденном с одного из колец Сатурна. В погоню за ним отправился весь флот Ордо Маллеус, находившийся на тот момент на Япете, но они потеряли преступника в гигантском газовом кольце.
К тому времени, когда арестовали Лигейю, Валинов наверняка был далеко за пределами Солнечной системы. Возможно, что вместе с ним отправился один из культистов, оставшийся в живых. Свершилось грандиозное предательство. Лигейя больше всех остальных знала о многочисленных преступлениях Валинова против жителей Империума, и все же она встала на его сторону и помогла избежать наказания.
Аларик не мог знать точно, когда и как Валинов сумел запустить свои когти в душу Лигейи. Но в одном он был уверен: здесь не обошлось без помощи Гаргатулота. Возможно, это началось еще при обнаружении «Codicium Aeternum». Или при первом допросе Валинова на Мимасе. Аларик сам прочел несколько страниц «Codicium Aeternum». Неужели Гаргатулот уже пытался проникнуть в его разум и внедрил в мысли свои приказы?
Гаргатулот действовал через статую с Виктрикс Соноры и тексты, найденные на Софано Секундосе. Возможно — и через архивы на Трепитосе, в которые Лигейя погружалась с головой, добывая информацию. Ересь проникала в ее разум, а инквизитор ничего не заметила, пока не стало слишком поздно. Ее использовали. Как использовали и Серых Рыцарей, чтобы они сыграли свою роль в непостижимых планах Гаргатулота, сплетенных в Шлейфе Святого Эвиссера еще до изгнания повелителя демонов.
Теперь Лигейя пропала, и Аларику придется вести сражение в одиночку.
Гаргатулот не был просто чудовищем, убитым Мандулисом. Он был знанием, укоренившимся в головах его последователей, — тем знанием, которое могло поразить разум его пешек и заставить их совершать безумные поступки. В прошлом, еще на пути к званию правосудора, Аларику не раз доводилось бороться с демонами и культистами, но они всегда были для него врагами, которых можно видеть, ощущать и убивать. А Гаргатулот стал силой, уничтожение которой не подвластно Ордо Маллеус.
После того как «Рубикон» покинул Трепитос и направился к Мимасу, Аларик постарался собрать отрывочные результаты исследований Лигейи в одно целое. Ему надлежало опустошить занимаемые ею помещения и все содержимое сжечь, поскольку никто не мог определить, сколько и каких записей коснулась зараза ереси. Но эти записи были последней надеждой Аларика. И если во всем Империуме и был кто-то, кто мог продолжить расследование Лигейи и не стать жертвой Гаргатулота, то это только Серый Рыцарь.
Инквизитор Клаэс предоставил в распоряжение Аларика все ресурсы Трепитоса. Лучший корабль Клаэса — тот самый, которым воспользовались культисты Лигейи, — до сих пор стоял под арестом в доках Япета. Но инквизитор нажал на тайные пружины, и через несколько дней у Аларика было два торговых судна — самых быстроходных во всем Шлейфе, с командой из бывших экипажей военной флотилии.
Аларик послал Генхайна на «Рубиконе» доставить Лигейю на Мимас. Затем командир отделения возмездия должен был отправиться на Титан и, действуя от имени Аларика — как брата-капитана и командира ударной группы, — получить меч Мандулиса. Если это оружие действительно было «сверкающей молнией», о которой говорил Валинов, — значит, меч воплощал в себе единственный шанс Серых Рыцарей в грядущем противостоянии с Гаргатулотом.
Отделения Санторо и Танкреда остались в крепости. Они оборудовали себе кельи и тренировочные залы и практиковались в рукопашных схватках. Когда-то крепость казалась могущественным, почти неприступным сооружением. Теперь же Аларик, готовясь продолжать расследование, стоившее Лигейе разума, всерьез полагал, что Шлейф Святого Эвиссера обладает куда меньшими ресурсами, нежели сеть культов Гаргатулота, зародившихся больше тысячи лет назад.
Усиление активности культов привлекло в миры Шлейфа немалые силы Имперской Гвардии и военных флотилий, но все же их было недостаточно, чтобы охватить всю систему. Даже если бы удалось убедить Экклезиархию предоставить в распоряжение Аларика подразделения Сестер Битвы — преданное и мощное войско, заслуживающее уважения, — всех собранных сил едва хватило бы для одного хорошего удара.
Большая часть Серых Рыцарей сейчас направились к Оку Ужаса сражаться с непрерывным потоком демонов, изливавшимся в реальный мир из варпа. Остальные с трудом закрывали самые критичные позиции, сдерживая натиск демонов через черные дыры по всему Империуму — Маэльстром, врата Варла, туманность Диоклетиана и дюжину других кровоточащих язв реальности. Так что с Титана не стоило ждать подкрепления.
Теперь Аларик понимал, почему от лидера требуется обладать многими различными качествами, в необходимости которых он прежде не был уверен. Он должен был сражаться и побеждать, не допускать, чтобы пошатнулась его вера в Императора, и вести за собой братьев Серых Рыцарей. Но более того — он должен был исполнять все это даже тогда, когда сознавал, что остался совсем один.
11.
«ПЕРЕВОЗЧИК»
«Перевозчик» неспешно тащил свой груз через Сегментум Солар. Двигатели опасно постукивали из-за нагара в изношенных клапанах, а устаревший курс-контроллер тратил слишком много топлива на беспрестанные корректировки маршрута. Перелет между Юрном и Эпсилон Октариус был тяжелым; обилие конкурентов не позволяло тратить время на ремонт разваливающегося грузового судна, а полученных денег вечно не хватало, чтобы заменить его на новое.
Капитан Йамбе знал, что, вероятно, умрет вместе со своим «Перевозчиком». Йамбе уже стукнуло сорок семь лет. Это хороший возраст для капитана грузового судна: большинство коллег умирали гораздо раньше из-за несчастных случаев или разгульных ночей в портах. Йамбе пережил два серьезных крушения и Император знает сколько пьяных драк на стоянках. А когда, наконец, стал капитаном собственного корабля, понял, что теперь до смерти не вырвется из этой кабалы. Он задолжал слишком многим людям, чтобы суметь от них отделаться, и никогда не накопит достаточно денег, чтобы модернизировать свою потрепанную посудину.
По крайней мере, экипаж — три десятка людей, что занимали несколько жилых помещений вокруг обширного чрева корабля, — знал, на что идет. В огромных безвоздушных грузохранилищах лежало несколько партий промышленных товаров с Юрна: от запчастей к станциям слежения до лазружей массового производства, упакованных в деревянные ящики.
Помощники Йамбе были людьми жестокими и угрюмыми; возможно, они использовали «Перевозчик» для того, чтобы скрыться от правосудия. Но пока они выказывали хоть небольшое уважение к техноритуалам и знали, с какого конца подойти к гиперключу, капитана это не беспокоило.
Тесный и жаркий капитанский мостик «Перевозчика» провонял потом и машинным маслом. Йамбе с годами начал заплывать жиром. Теперь он плотно заклинивался в командном кресле и медленно пропитывал его потертую обшивку своим потом. На подлокотнике брякала полупустая бутылка юрнианского «Второго лучшего» — вонючего, но сильнодействующего спиртного, без которого капитан уже не мог уснуть. От холодного, ненавистного космоса, где капитан провел большую часть жизни, его отделяла лишь прозрачная пластальная полусфера — точно выпуклый глаз гигантского насекомого.
«Перевозчик» недавно выпрыгнул из варпа. Корабельный навигатор второго класса — костлявый и дерганый парень, выпускник одного из Нижних Домов, теперь мог несколько дней медитировать, чтобы подготовить следующий варп-прыжок. Навигатор был почти полным нулем в своей работе, зато плата Нижнему Дому за его услуги такой не казалась. Астропат Гелл обходилась не намного дешевле, но она хоть имела какое-то представление о том, что делает.
Йамбе ненавидел космос и потому не мог отвести от него взгляда. Капитан знал, что в один из дней космос ворвется и убьет его — и это случится, как только Йамбе ослабит бдительность. Однажды ему довелось оказаться в нескольких сантиметрах от жесткого вакуума и увидеть, как друзья выворачиваются наизнанку в пробоине корпуса. Это было давно, еще когда капитан мог позволить себе иметь друзей. Космос погубил больше мужчин, чем это сделали женщины, — к таким словам уже ничего не надо добавлять…
Рядом с Йамбе гудели и пощелкивали стоящие в беспорядке анализаторы и устройства связи. Время от времени испускали облачка пара протекающие трубы охлаждения. Капитан слышал, как натужно гудели двигатели, проталкивая «Перевозчика» через гравитационные поля висящего над ним пояса астероидов. Этот корабль долго не протянет.
Может, после прибытия на Эпсилон Октариус оставить судно гнить в порту и отправиться на планету? И там найти другой способ прожить отмеренное ему время, которого Йамбе не заслуживал? Послать к черту плату за стоянку, туда же и кредиторов?..
Но капитан прекрасно знал, что на Эпсилон Октариус он загрузит корабль продовольствием и предметами роскоши и потащит все это обратно на Юрн.
— Босс, — ожил вокс-канал с кормы, прерываемый помехами. Говорил Лестин — бригадир мотористов и единственный человек, которому Йамбе мог доверить двигатели «Перевозчика». — Босс, у нас проблема.
Йамбе сплюнул:
— Что за проблема?
— Столкновение. Похоже, что-то случилось в четвертом отсеке.
— Вы в состоянии справиться с этим «случилось» или отсек разрушен полностью?
— Керрел пошел посмотреть. Он пока не вернулся.
Йамбе совсем ни к чему было терять людей. Выручка за этот рейс будет слишком невелика, чтобы набирать новых членов экипажа.
— Сейчас приду. Постарайся, чтобы до тех пор никто не умер.
Йамбе выбрался из капитанского кресла и спрятал бутылку «Второго лучшего» в один из стоящих рядом анализаторов. Спиртное, рядом с нагретой трубой, стало шипеть и булькать. Пробираясь от кресла к выходу, капитан не переставая сыпал проклятиями. Прикоснувшись рукой к металлической перегородке, он ощутил, как сильно дрожит корпус корабля. Предыдущий владелец вырезал на трубах и балках литании богу машины. Высокий готик молитв должен был обеспечивать безопасность и работу всех механизмов. Но, похоже, от этого мало толку.
Через выходящие в главный коридор иллюминаторы Йамбе заглянул в обширные грузовые отсеки. Там громоздились массивные кипы строительных материалов, инструментов, оружия — всех тех вещей, которые жители Эпсилон Октариус были не в состоянии изготовить сами. Затем капитан заковылял в сторону кормы по длинному коридору с полукруглым потолком, в полной мере ощущая свой возраст и свой вес.
Однажды, работая на вооруженном торговом корабле с Балура, Йамбе стал свидетелем протечки плазменного реактора и видел, как две тысячи человек заживо сгорели в жидком пламени. Будучи капитаном, он потерял семерых человек, когда отказал механизм воздушного шлюза. А с каждой смертью, как верил Йамбе, небольшая часть его души становилась темной и холодной. Вот потому прирожденные астронавты так жестокосердны, словно дети гроксов.
Коридор постепенно сужался, от него уходили многочисленные боковые ответвления. Их сеть охватывала выпуклые громады плазменных реакторов, машинных отсеков и варп-генераторов.
Йамбе на ходу воткнул в ухо бусинку вокса:
— Лестин?
— Босс, мы нашли его, — прозвучал ответ Лестина, но в его голосе не было и намека на радость.
— Где он был?
— Шагах в двадцати от нас. Кто-то загнал его в воздушный шлюз. Похоже, Керрел от чего-то убегал.
— От чего это?
— Мы не стали там околачиваться и выяснять, — ответил бригадир мотористов. — Я закрываю все переборки вокруг четвертого отсека.
Йамбе зашел в корабельный оружейный склад — маленькую темную комнатушку, где на стенах было развешано все имеющееся оружие, снял со стойки короткоствольное ружье и торопливо зарядил магазин шестью патронами. Экипажи космических кораблей чаще всего брали с собой в рейсы именно короткоствольные ружья. На корабле ни к чему дальнобойность, а более мощное оружие грозило пробить корпус или разрушить какую-нибудь жизненно важную систему. Йамбе еще задержался, чтобы достать из ящика ячеистый бронежилет и натянуть его на массивное туловище. Затем снова вышел в коридор. Жилет не сходился на выпирающем животе, но все равно это было лучше, чем ничего.
— Лестин, проследи, чтобы парни из реакторной команды не остались запертыми, — приказал капитан по воксу. — К реакторным отсекам подходит слишком много вентиляционных труб, и туда мог забраться кто угодно.
Ответа не последовало.
— Лестин?!
Бусинка шуршала треском помех. Вокс-система на «Перевозчике» была на последнем издыхании и, похоже, отказала в самый неподходящий момент. Так решил Йамбе, передернул затвор и грузно двинулся по коридору.
Впереди послышались шаги; они были слабыми и неровными. В сумрачном освещении мелькнула чья-то тень, и Йамбе едва не выстрелил в голову появившегося перед ним человека.
Это был корабельный навигатор. Любого навигатора только с натяжкой можно было назвать человеком. Именовать их мутантами считалось невежливым, но Йамбе мог думать о них только так. Эти существа умели заглядывать в варп и вести через него корабль. Все они были длинными и хилыми созданиями, и навигатор «Перевозчика» — не исключение. Вот только сейчас он был не просто хил: он был ранен. Темно-голубая форма Нижнего Дома почернела от крови. Она толчками вытекала из раны на груди, тонкой струйкой тянулась изо рта и оставляла извилистый след на полу.
Навигатор по имени Кревакалик свалился на руки Йамбе и едва не опрокинул капитана на спину.
— Что это?! — тяжело дыша, воскликнул Йамбе. — Где?
Кревакалик сполз на пол и посмотрел на Йамбе снизу вверх из-под повязки, прикрывающей третий глаз на лбу — варп-глаз.
— Это… она была в… она пришла за мной, а Гелл была первой…
— Гелл мертва? — перебил капитан. Кревакалик кивнул.
Плохие новости. Гелл, корабельный астропат, была единственной, кто мог послать телепатический сигнал бедствия.
Кревакалик закашлялся и выплюнул на Йамбе теплый сгусток крови. Навигатора придется оставить: через несколько мгновений ему конец. Йамбе уже приходилось это видеть. Легкие и внутренности навигатора пробиты. Будет милосерднее оставить его умирать, чем пытаться помочь.
А Йамбе надо идти дальше — и не для того, чтобы разыскать Лестина или еще кого-то из команды. Единственная рабочая спасательная капсула находится на корме. Йамбе уже понял, что ему необходимо как можно скорее покинуть судно.
Он бросил навигатора умирать на полу в коридоре. Если Кревакалик и просил капитана остаться, слова утонули в кровавой пене на губах.
Впереди коридор широким полукругом огибал один из плазменных генераторов — громадный выпуклый цилиндр высотой с пятиэтажное здание. Там вырабатывалась энергия для корабля. Плазменное ядро с негромким гудением заставляло работать все корабельные системы. Из проходящих по полу и стенам труб охлаждения поднимались небольшие облачка белого пара.
На ближайшей контрольной панели лежало тело. Это был Ранл — паренек, которого экипаж «Перевозчика» подобрал во время последней технической стоянки. Ранл был молодым и глупым, возможно — беглым преступником, но он делал то, что ему велели, и вел себя тихо. Он не заслуживал того, чтобы ему отрезали голову и рассекли тело, но именно так с ним и поступили.
Йамбе никогда не видел, чтобы так убивали — тело было рассечено на части, как будто над ним поработал первоклассный мясник. Капитан огляделся и заметил, что Ранл был не один — с перил верхнего перехода, идущего вдоль генератора, свешивался еще один труп. Йамбе не смог его узнать, но увидел, что обе кисти рук отрублены, а на стене внизу появились ржаво-красные потеки крови.
Под потолком возникло движение, но настолько быстрое, что Йамбе ничего не успел рассмотреть. Похоже, кто-то прыжками двигался по наружной стене, вместо того чтобы идти по переходу. Йамбе попытался нацелить на него оружие, но тень пропала раньше, чем он поднял дуло.
Его люди погибали. Кто-то пробрался на корабль и вознамерился убить каждого, кто попадется на пути. Сначала они отправились за астропатом и навигатором — значит, никто не успел подать сигнал бедствия.
Пираты? У Йамбе были с ними свои счеты. А может, даже ксеносы. Каждый астронавт слышал достаточно историй о диких ксеносах — от жестоких выродков эльдаров до зеленокожих убийц, нападающих на имперские суда.
А может, это еще более примитивная форма жизни? Говорят, что тираниды используют быстрых и опасных многоруких тварей в качестве шпионов. Эти в состоянии испортить любой механизм и убить всю команду на борту корабля. В рассказах, которые с красочными и кровавыми подробностями звучали в барах, тавернах и борделях по всему Империуму, жили и другие чудовища, способные пробраться на корабль и вырезать всю команду.
Вновь что-то мелькнуло — теперь ближе и ниже. Йамбе едва успел уловить тень боковым зрением. Капитан понял, что не сможет убить его, — это какой-то чужак, смертельно опасное существо. Неужели он, капитан Йамбе, кончит свои дни как Ранл? Будь проклят этот корабль! Пропади пропадом весь груз! Он не собирается здесь умирать.
Йамбе бегом обогнул реактор и бросился к низкой дверце, ведущей на корму. Там есть единственная спасательная капсула, и она должна быть в рабочем состоянии. Если ее никто еще не взял и если какой-то корабль пройдет достаточно близко, чтобы уловить сигнал бедствия, капитан может остаться в живых.
Чем ближе он подходил к машинному отделению, тем грязнее и теснее становился коридор. Под ногами клубились облака из охлаждающей системы. Вонючий маслянистый воздух забивал нос; почти сразу же пересохло в горле. Дыхание Йамбе стало натужным и сиплым… Он слишком стар для всего этого.
Внезапно ожил канал вокса. Треск помех прервался мужским голосом — низким, сильным и уверенным.
— Капитан Йамбе, — произнес он. — Сколько топлива на твоем корабле?
Йамбе остановился. Вокс-передатчик был только у Лестина. Значит, тот, кто говорил, поймал Лестина, а парень направлялся на корму. Кто бы это ни был, он находился между Йамбе и спасательной капсулой.
Йамбе развернулся и побежал обратно тем же путем, которым пришел. Затем свернул в служебный туннель, отходящий из коридора и слишком узкий, чтобы продвигаться по нему с той скоростью, с какой хотелось…
Надо где-то спрятаться. Короткоствольное ружье в руках показалось слишком тяжелым и бесполезным; капитан едва удержался, чтобы не бросить его. Должен быть какой-то выход. «Перевозчик» — большой и захламленный корабль. В нем полно огромных грузовых отсеков, где можно затеряться. Однажды Йамбе поймал там безбилетника, водившего за нос экипаж в течение семи месяцев…
Он должен спрятаться. И выжить.
Йамбе ощупью стал отыскивать вход в отсек, где находился единственный корабельный челнок. Это большое низкое помещение располагалось между двумя реакторами. В нем стоял потрепанный трансатмосферник, которым пользовались для перелетов между кораблями на стоянках в орбитальных доках. Низкий квадратный челнок был таким же старым и грязным, как и весь остальной корабль, но если Ранл не забыл заправить его топливом, как было приказано, Йамбе запустит его и откроет шлюз отсека, чтобы выбраться с корабля.
Спастись при помощи одного только челнока невозможно. В нем нет ни воды, ни продовольствия. Запас воздуха рассчитан всего на семь часов, да и энергетические батареи настолько изношены, что для обогрева кабины придется жечь прометий. И дальность действия передатчика на челноке не оставляет надежды на обнаружение каким-нибудь кораблем.
Зато Йамбе мог бы сам выбирать, как ему умереть. Спрятаться на корабле и попытаться перехитрить захватчиков — или убежать на челноке и погибнуть от холода и удушья. Или просто застрять в шлюзе…
Йамбе почти добрался до челнока, как вдруг из-за машины вышел человек. Едва капитан попытался поднять оружие, как непонятно откуда вылетело серебряное лезвие и, вонзившись в руку, пригвоздило ее вместе с ружьем к бедру. Белая вспышка шока перед глазами Йамбе сменилась алой пеленой боли. Он рухнул на колени. Кончик лезвия царапнул по кости, но выходить не собирался.
Идущий ему навстречу мужчина обладал высоким ростом и превосходным телосложением. Даже в потрепанном и запачканном скафандре он умудрялся выглядеть величественным. Его резкое, продолговатое лицо и череп были гладко выбриты, и всю кожу покрывала густая сеть татуировок. Большие темные глаза словно видели Йамбе насквозь; и на мгновение капитан даже забыл о боли в руке и ноге, о теплой струйке крови, стекающей на пол.
— Сколько топлива, — повторил мужчина тем же самым низким и звучным голосом, что слышался по вокс-каналу, — имеется на твоем корабле?
— Убирайся, бандит! — огрызнулся Йамбе.
Только отчаяние удерживало его от обморока. Он не хочет здесь умирать. Он не умрет. Он собирался бросить корабль на Эпсилон Октариус и отправиться на поверхность, чтобы начать новую жизнь, подальше от космоса. Он не должен погибнуть!
Человек что-то бросил в Йамбе — что-то теплое и ужасное; оно шмякнуло капитана по голове и свалило его на грязный металлический пол. Боль тотчас вонзилась в мозг горячей иглой, а когда пятна перед глазами рассеялись, Йамбе увидел, что рядом с ним лежит отрезанная голова Лестина с отвисшей челюстью и открытыми глазами.
— Сколько топлива на твоем корабле? Твой человек сказал, что он этого не знает.
Йамбе поднял голову. В глазах захватчика зияла полная пустота. На секунду капитану показалось, что он заглянул в варп, в бесконечность Хаоса, сводящую людей с ума.
— Достаточно, — заикаясь, пробормотал Йамбе. — Достаточно, чтобы добраться отсюда до Эпсилон Октариус. Если требуется больше, надо запустить второй реактор.
— Хорошо, — бросил мужчина, а потом перевел взгляд куда-то за голову Йамбе. — Убери его.
Йамбе оглянулся. Сзади кто-то стоял, хотя капитан и не слышал ничьих шагов. Это была женщина в черном блестящем облегающем костюме, под которым были видны тугие мускулы, словно кольца змеи, обвивавшие тело. Глаза с золотистыми крапинками смотрели на капитана с презрением.
— Я не могу здесь умереть… — заговорил капитан, но это не помешало ей поднять длинный блестящий меч и одним ударом рассечь Йамбе пополам.
Аларик не мог ощущать состояние Шлейфа, как это делала Лигейя, но ему хватало и донесений, стекавшихся в крепость на Трепитосе. Промышленный мир Магнос Омикрон был объят гражданской войной, в которой верные Императору адепты сражались с толпами последователей нечестивого проповедника. На Вулканис Ультор было введено военное положение. По приказу кардинала Рекобы подразделения тяжелой балурианской пехоты непрерывно патрулировали улицы и ограждали богатые кварталы верхнего города от банд культистов, роящихся в трущобах.
Немногочисленные корабли военной флотилии Шлейфа беспрестанно курсировали между мирами и уничтожали каждый грузовой корабль, если его капитан не мог вразумительно перечислить груз и всех членов экипажа.
Апокалиптические бедствия обрушились на многие миры. Как только распространились первые слухи, граждане Империума наводнили соборы. Проповедники совершали многолюдные молебны во имя спасения и всепрощения. Молящиеся приходили в экстаз: временами собрания благочестивых имперцев невозможно было отличить от сборищ культистов Гаргатулота.
Аларик начал осознавать, насколько силен Тысячеликий Принц. Один лишь слух о его существовании вызвал неизмеримые страдания и ужас.
Возможно, вся необходимая Аларику информация содержалась в архиве Трепитоса. Но молодой капитан Серых Рыцарей был не в состоянии пересмотреть все бесконечные кипы бумаг на полуистлевших полках. Весь штат подчиненных инквизитора Клаэса не раз уже пытался это сделать, но и они потерпели неудачу. Аларику оставалось работать лишь со свежими донесениями из миров Шлейфа да с той небольшой частью документов по истории системы, что была разобрана и тщательно рассортирована.
Комната над архивом была высокой и продувалась бесконечными сквозняками. Сквозь высокие стрельчатые окна пробивались скудные лучи света, с трудом рассеивая сумрак. Несколько служителей крепости сновали вдоль полок, закрывавших все стены помещения, и приносили Аларику требуемые материалы. Он понимал, что не сможет ничего обнаружить сверх того, что уже просмотрела и изучила Лигейя, но приходилось использовать любые возможности. Ставка была слишком высока, чтобы хоть чем-то пренебрегать.
Сотни донесений, лежащих перед Алариком, рассказывали о зверствах, учиненных культистами Гаргатулота. В них упоминались взрывы бомб, массовые убийства, мятежи, еретические проповеди по вокс-сети, набеги на имперские соборы, многочисленные похищения людей…
Инквизитор Лигейя могла погружаться в самое сердце тьмы, могла исследовать безумные идеи, занимавшие мысли последователей Гаргатулота. Все это было недоступно Аларику. По сравнению с Лигейей, его разум оставался закрытой комнатой.
— Брат-капитан, — раскатился под сводом знакомый низкий голос.
Аларик оторвался от кипы донесений и увидел идущего к нему через архивную комнату Танкреда. Двое работников крепости с удивлением обернулись, чтобы посмотреть на громадную фигуру: Танкред был в своих терминаторских доспехах, и его рост почти вдвое превышал рост нормального человека.
— Астропаты крепости получили послание, что Генхайн благополучно добрался до Титана.
— Хорошо. — Аларик все еще не привык, чтобы к нему обращались «брат-капитан».— Я хочу, чтобы мы были готовы к выступлению, как только «Рубикон» вернется. У нас совсем не осталось времени. Гаргатулот все ближе.
