Корпорация «Хрустальная туфелька» (№1) - Правила Золушки

– Боже мой, – выдохнула она, когда его пальцы сдвинулись чуть выше, а горячие губы сомкнулись на другом соске. Она склонилась к нему. Сейчас она с удовольствием разрезала бы на мелкие кусочки свой исключительно дорогой туалет. Ну и что, что одни эти брюки стоили столько же, сколько вся ее одежда на целый год? Если вы испытываете оргазм от одного только прикосновения кончиков пальцев, некоторые вещи становятся уже не столь важными.

– Нужно прекращать такие встречи, – прошептал Шейн.

– Гораздо лучше, чем ничего, – ответила Дарби и застонала от разочарования: он остановился и усадил ее на колено.

– Подожди.

– Почему? – спросила Дарби. – Ты что-то услышал?

– Нет. Просто подожди.

Он обхватил ее ногами свою талию, затем встал, и девушка схватилась за него.

– Лимузины тоже ничего, – сказал Шейн, покрывая частыми поцелуями ее шею и плечи. – Я теперь, наверное, всю жизнь возбуждаться буду, проходя мимо примерочных. – Он ущипнул ее за ушко, просунул руку ей под зад и крепче прижал ее к себе. – Но по сравнению с большой мягкой постелью все это – ничто.

– И ты еще называешь себя искателем приключений? Мистер Бывалый Путешественник.

Дарби обхватила его за шею и поразилась, что Шейн несет ее так легко, как клочок сена.

– Вот именно, – ответил он и укусил ее шею, отчего Дарби издала очень нетипичный для себя девический визг, несказанно позабавивший Шейна. – Поэтому я знаю, что кровати гораздо лучше. Хотя один раз в гамаке...

Она прикусила его нижнюю губу и нежно провела по ней языком. Надежный способ заставить его замолчать.

Шейн захлопнул за собой дверь второй комнаты, вероятнее всего, своей спальни, потому что Дарби не отрываясь смотрела на него. Все равно в любой комнате интереснее всего будет этот мужчина, так зачем терять время?

– Ты не хочешь услышать историю с гамаком? – Он сдвинул ее немного ниже, медленно стягивая с нее брюки.

Дарби схватила его за пояс и притянула ближе.

– Если только автор сам не покажет, как это было.

Он удивленно поднял брови, когда она расстегивала его ширинку. Брюки упали на пол. За ними последовала и рубашка.

– Кажется, что-нибудь можно придумать.

– Позже. – Дарби толкнула его на кровать.

– Разумеется.

Шейн схватил пачку презервативов, купленную накануне, рассыпая их по кровати. Дарби перекатила Шейна на спину и уселась на него верхом, прижав запястья любовника к постели.

– Всегда восхищалась мужчинами, которые все планируют наперед, – сказала она, затем взяла презерватив и разорвала обертку зубами.

Шейн был очень удивлен, но освободиться не пытался.

– Я говорил, что бороться с высокими прекрасными наездницами – мое любимое занятие летними днями?

Она улыбнулась.

– Что, это вошло у тебя в привычку? Улыбка Шейна была еще шире. Он покачал головой:

– Нет, входит прямо сейчас.

У него вырвался долгий, долгий стон, когда она медленно раскрутила тонкий латекс. Тогда она наклонилась вперед, чувствуя себя решительной и всемогущей. Ей придавало сил желание в глазах этого сильного, гордого самца, зажатого между ее крепкими бедрами. Она хотела почувствовать его, а он хотел ее.

Грудь Шейна была мягкой, загорелой и мускулистой. Коснувшись языком его соска, Дарби услышала, как Шейн застонал. Он вздрогнул и подался вперед. Дарби легко укусила его за другой сосок. Девушка осыпала влажными поцелуями его грудь, потом перешла на подбородок, потом оттянула нижнюю губу, за которой прятались страстные фантазии, и поцеловала Шейна так, как никто не целовал его в жизни.

Пальцы ее конвульсивно сжимались и разжимались, когда она впилась поцелуем в его губы. Поцеловала так, как ей этого хотелось. Затем еще раз. Он рванул ненавистную шелковую полоску ее трусиков. Она застонала, прижимаясь к нему, чувствуя, как напрягаются мускулы, двигаясь все ближе, ближе.

Девушка опять прикусила его нижнюю губу, опьяненная своей властью, глядя на его неожиданно темные полуприкрытые глаза, персиковые губы, мокрые от ее поцелуев.

– Я предупреждаю тебя, – сказала Дарби с вызывающей улыбкой, – начнешь со мной, и я погублю тебя.

Без предупреждения, единым взмахом он схватил ее за локоть, перевернул девушку на спину и разорвал тонкие трусики. Затем раздвинул ей ноги, приблизил свой рот к ее рту и, прежде чем войти в нее, прошептал:

– Мы уже давно начали, дорогая.

Дарби закричала. Не от боли. Не успел он пошевельнуться, она обхватила его ногами. Он обхватил ее одной рукой за талию, шире развел ее бедра и надавил сильнее. Один толчок. Другой. Он зарычал. Она была на грани, Шейн тоже.

– Дарби, – выдохнул он, и его охрипший голос был требовательным.

Дарби открыла глаза. Выражение неистовства и решительности на лице Шейна мгновенно сменилось улыбкой. Все тот же очаровательный озорник. Но было еще что-то. Надвигающийся оргазм. Дарби не могла отвести глаз от любовника, боясь утратить это ощущение.

– Да? – выдохнула девушка, крепко прижимая его к себе. Черт, он наполнял ее всю.

Улыбка Шейна переросла в ухмылку:

– Позволь мне погубить тебя тоже.

Теперь был ее черед улыбаться, потеснее прижаться к нему и продлить это сладкое, невероятное мгновение.

– Ты уже это сделал.

А потом ей показалось, что наступили одновременно четвертое июля и рождественское утро.

Чувства накатывали на нее словно волны. Она задыхалась, на глаза навернулись слезы, таким сильным было... все это. Она барахталась, пытаясь выплыть из глубин удовольствия, все еще плескавшегося вокруг нее. Наконец ей удалось открыть глаза: Шейн наблюдал за ней как будто с благоговением.

– Что? – спросила Дарби, зная, что ей сейчас должно быть неловко, но на это было наплевать. – Я что, слишком громко кричала?

Шейн просто покачал головой. Медленно. И продолжал смотреть.

А потом он пошевелился, совсем чуть-чуть, и она вдруг поняла, что он все еще внутри нее. И тут наконец взрыв, о котором она на минуту забыла, произошел. Она сейчас была настолько чувствительной, что кончила бы, даже если бы он просто вздохнул. Интересно, можно ли умереть от оргазма?

Тело Шейна дернулось, хотя по всему было видно, что он изо всех сил старается не двигаться. На Дарби снова накатила волна наслаждения, и она решила, что всем когда-то придется умереть. По крайней мере, она отойдет в мир иной с выражением крайнего удовольствия на лице. Большего и не надо.

– Ты очаровательна, – серьезно сказал Шейн. – Ты хоть представляешь, как ты выглядишь, когда кончаешь?

Она засмеялась, потом застонала, потому что даже такое незначительное движение вызвало запуск очередной маленькой ракеты.

– Обычно я в этот момент далеко от зеркала, так что нет, не представляю, – ответила девушка, понимая, как тяжело ему было сдерживаться. – Но мне нравится, как выглядишь ты.

Она поерзала, готовая умереть от невероятно продолжительного оргазма, если при этом ей удастся доставить ему такое же наслаждение. Но он крепко сжал ее бедрами.

– Не надо. Пока не надо.

– Это что, тест? Или проверка?

Он опять покачал головой, не отрывая от нее взгляда.

– Просто не хочу, чтобы закончился этот особенный момент.

Тут сердце Дарби екнуло.

– Никто еще никогда... – Шейн помотал головой и улыбнулся всего чуть-чуть: его челюсти были крепко сжаты от напряжения. Он поднял руку, погладил ее по лицу и наклонился, чтобы подарить девушке самый восхитительный, самый нежный поцелуй в ее жизни.

Сейчас один этот поцелуй в ней все перевернул, Дарби не владела собой. Слезы текли по ее щекам, когда Шейн поднял голову Нежно, так нежно, вот все, о чем она могла думать. А теперь его тело внутри нее было таким напряженным, таким твердым, требовательным. Как можно уберечь свое сердце от такого?

Шейн ухмыльнулся.

– Да. Погублен на всю жизнь. Подожди. Дарби все еще приходила в себя от первого толчка, когда он сделал уже второй и закричал.

Девушка не представляла себе, сколько потом прошло времени. Все вокруг плыло. Это не имело значения. Все еще улыбаясь, она стала возвращаться в реальность. Шейн скатился с нее, она лежала на его груда. Дарби слышала, как стучит его сердце: тук-тук-тук Глаза она не открывала.

Просто не хотела, чтобы закончился этот особенный момент.

Слова Шейна эхом прозвучали в голове Дарби, и она могла ответить только «Аминь».

Потребовалась еще пара секунд, чтобы осознать: это не сердце Шейна стучит, а кто-то колотит в дверь.

– Господин Морган? Вы у себя, сэр?

Шейн поднял голову, как только Дарби поднялась.

– Ты куда? – спросил он сонным голосом.

– Тебя зовут. Стук повторился.

– Господин Морган? Дарби ухмыльнулась.

– Господин Морган, – повторила она, подражая вежливой интонации, – могу поспорить, что тебе это нравится.

Девушка чуть не вскрикнула от неожиданности, когда он притянул ее к себе и перекатился с ней к краю постели.

– Когда это говоришь ты – мне нравится. Она закрыла глаза, чувствуя, как они скользят по гладкому шелку на пол.

– Только в твоих мечтах.

Шейну удалось извернуться и первым оказаться на полу, запутавшись в простынях.

– Я вот что думаю: реальность гораздо веселее. Дарби, пытаясь выскользнуть из его объятий, стала извиваться.

– Да, реальность сейчас будет очень неуютной, если мы не встанем и не оденемся.

Где, черт побери, ее одежда? Она освободила руку, чтобы убрать волосы с лица. Все безнадежно перепуталось. Все, что она знала, – ее одежда разбросана вокруг них.

– Можем спрятаться, – предложил Шейн. – Притворимся, что нас здесь нет.

– Забыл, что ты здесь вроде как вечеринку устраиваешь? Люди заметят, что тебя нет. А может, кто-то уже заметил мое отсутствие.

– О да. Он.

– О да, – подтвердила Дарби, пытаясь не думать о Стефане. – И еще сотни гостей.

– Ну их. Они же не будут тебя провожать домой.

Дарби убрала волосы за уши и внимательно посмотрела на Шейна. Он дразнил ее или на самом деле ревновал? Человек, который мог назначить свидание любой женщине там, внизу?

– Он не будет провожать меня, – напомнила она Шейну. – Мы же здесь на все выходные, забыл?

Стук в дверь прекратился, или они были слишком заняты друг другом и не слышали его. Шейн приник к ее щеке.

– Почему бы тебе не остаться прямо здесь на все выходные?

Он не дал Дарби ответить, закрыв ее рот поцелуем.

Когда Шейн оторвался от ее губ, девушка знала, что нужно сделать, учитывая, что она находится здесь, – выдать какой-нибудь остроумный ответ, который его позабавит, потом выбраться из простыней прежде, чем Шейн уговорит ее продолжить. Вместо этого Дарби удовлетворенно вздохнула и прижалась щекой к его груди.

– Не соблазняй меня.

Но было слишком поздно.

Его руки скользнули под простынями к ее спине. Дарби ждала, что он станет ее гладить, попытается ее соблазнить.

А Шейн просто обнял ее и уткнулся носом в щеку.

– Останься.

Одно слово. Такое искреннее – ни самоуверенности, ни высокомерия. Это слово поразило Дарби прежде, чем она успела приготовиться к обороне.

Девушка поцеловала его, стараясь вложить в поцелуй то, что была не в силах произнести. Она отдала бы что угодно, чтобы все люди, приехавшие на вечеринку, исчезли и они могли быть вдвоем, сколько захотят.

– Я бы очень хотела, – сказала Дарби, уткнувшись ему в плечо.

Молчание слишком затянулось. Дарби даже подумала, не просит ли он ее остаться с ним после вечеринки, после того, как она сыграет роль. Представила, что ответит, если он действительно это скажет. Неожиданно штат Монтана показался ей очень, очень далеким. И это было не так уж и плохо.

Потом стук повторился. Только теперь он донесся откуда-то из-за ее спины. Наверное, была еще одна дверь – из спальни в коридор.

Как унизительно.

– Минуту, – выкрикнул Шейн, продолжая смотреть Дарби в глаза.

Дарби решила, что ей потребуется гораздо больше времени, чтобы привести себя в порядок. Неделя, например.

– Я пойду в другую комнату, – сказал ей Шейн. – Ты можешь одеться здесь, а я посмотрю, что можно сделать с этой напастью... Что самое смешное – как правило, напастью ты считала меня, – добавил он с фирменной улыбочкой.

Она судорожно ухватилась за эту соломинку. Они вернулись к их простым, шутливым отношениям, их обычному обмену колкостями. Только теперь Дарби не была уверена, что сможет притворяться, будто ничего не произошло. Прежде чем задаться вопросом, не думает ли он о том же, девушка быстро выбралась из-под простыней.

– Извини, – сказала она, увидев, как у Шейна перехватило дыхание. – Боюсь, верховая езда не предполагает такой же фации и обаяния при пешей ходьбе.

Шейн схватил конец простыни, когда она вставала. Один рывок – и она голая предстанет перед ним.

– У тебя нет никаких проблем с фацией и обаянием, – сообщил ей Шейн, все еще лежа на полу на белоснежном белье.

Вместо того чтобы поддаться желанию прыгнуть на него сверху, Дарби самым наивыгодным образом откинула назад волосы, хотя спутанные пряди вовсе не захотели лечь, как это было задумано. Затем живо подмигнула Шейну и пошла аккуратной, выверенной походкой выпускницы «Хрустальной туфельки».

Надеясь только, что дверь, к которой она направляется таким элегантным образом, ведет в ванную комнату, а не в шкаф или в коридор.

Когда девушка открыла эту дверь изящным движением и с радостью увидела сверкающий кафель, Шейн зааплодировал. Борясь со смехом, Дарби развернулась, сделала реверанс, который порадовал бы даже королеву, ухмыльнулась и захлопнула дверь.

– О, Дармилла Беатрис, – прошептала девушка, откинувшись и чувствуя слабость в коленях. – Что же ты натворила?

Шейн был прекрасен во всем. С ним она переставала быть собой. Или, может быть, наоборот, становилась собой. Не Дармиллой, дочерью Пола Ландона Третьего. Не Дарби, бежавшей от богатства и живущей на ранчо. Самой собой. Она вскинула голову и увидела свое отражение в зеркале напротив двери. Волосы были растрепаны его руками, тело горело от его ласк.

Она выглядела как настоящая женщина. Искусственные украшения не имели значения. Женшина, которая смотрела на нее из зеркала, была на сто процентов настоящая.

И эта женщина хотела большего. От Шейна. От самой себя. Если бы только время могло остановиться. Чтобы не было никакого дома, никаких лошадей, никакой сестры или отца.

Дарби поняла, что выполнить обещание сестре будет очень сложно.

Нужно было пойти, найти Стефана и сказать, что она больше так не может. Это не для нее. Развлекать Стефана, зная, что отец снова появится в ее жизни менее чем через сорок восемь часов.

Мысль о том, что улыбающегося, веселого, сексуального Шейна не будет рядом с ней, была невыносима. Хотя, по идее, после оргазма можно было бы размышлять более трезво.

Или нет. Два дня. Вот все, что у них было. После этого она отправится домой, а Шейн будет только приятным воспоминанием. Очень приятным воспоминанием. Так что могло ей навредить?

Дарби покачала головой, грустно улыбаясь.

– Все так фигово.

Но, когда девушка стала под душ, намылила тело, вымыла голову, она уже чувствовала себя по-другому. Ощущение новых возможностей переполняло ее. И она их не упустит, не важно, что может случиться за эти два дня.

Глава 13

Правило№ 13

У тебя всегда будут враги, вне зависимости от того, как ты себя ведешь.

Успех вызывает зависть.

Поэтому относись ко всем с уважением, не обращая внимания на их социальный статус.

Далеко не всегда «большой» человек является причиной твоих проблем.

Или источником поддержки.

Как враги, так и друзья могут быть совершенно различными по своему значению, происхождению и размеру кошелька.

Мерседес

– Закончилось белое «Шамболь-Мюзини»? – повторил Шейн, затягивая пояс халата. – Бог ты мой, что же ты мне сразу не сказал?

Человек сделал лицо мученика.

– Я пытался, сэр. Я несколько раз стучал вам в дверь.

Шейн поднял руку.

– Шучу.

– Прошу прощения, сэр?

Тот вздохнул. Неужели ни у кого из бабушкиной прислуги не было чувства юмора?

– Могу я спросить тебя?

– Да, сэр.

– Почему ты нанялся сюда? Тебе было сложно найти работу?

– Прошу прощения, сэр?

Шейн подавил желание пасть перед ним на колени и умолять, чтобы он перестал извиняться. И чтобы он, бога ради, перестал называть его «сэр». Но это лишь усложнит ситуацию.

– Тебе нравится твоя должность? Теперь человек заволновался не на шутку.

– Ни на что жалоб нет, сэр. Обещаю, в следующий раз я постараюсь...

– Господи, – пробормотал Шейн про себя. – Хватит. – Он убрал волосы со лба. – Так значит, людям не хватает вина, да? Сколько других сортов поданы?

– Семь, сэр. Но это вино предназначалось специально для Фойе-гран-канапе, сэр.

– Ах. – Шейн почесал щеку. – Этим людям повидать бы настоящей жизни. Так, ладно, проехали. – Несмотря на лучший в его жизни секс, он почувствовал, как возвращается его старая головная боль. – Скажи распорядителю, пусть подает «Кул-эйд», вот и все.

– Кул... эйд? – Молодой человек был сбит с толку.

– Ты никогда не слышал о... – Шейн пощипал себя за кончик носа. – Неважно. Просто скажи, чтобы подавали все, что есть в меню.

– Из наших собственных подвалов?

– А откуда еще? Конечно, из наших собственных подвалов!

– Это из личной коллекции миссис Морган, сэр. Вино, предназначенное для сегодняшнего праздника, было заказано несколько месяцев назад. Мы не предполагали, что «Мюзини» так понравится гостям. Нужно ваше подтверждение, чтобы сообщить управляющему и приказать...

– Но у нас же есть вино в подвале? Превосходное вино, так?

– Да, сэр, наилучшее, но...

– Тогда сообщи тому, кто отвечает за вино...

– Это Хайес, сэр, он за это отвечает.

– Точно. Скажи Хайесу, что я распорядился достать из подвала то вино, какое он сам сочтет нужным. Такое количество, какое он сочтет нужным.

Глаза юноши расширились от удивления.

– Вы уверены, сэр? Миссис Морган всегда строго запрещала...

– Миссис Морган больше нет с нами. А я не вижу причины, почему нескольким бутылкам нужно томиться в темном подвале, когда их можно достать и откупорить. Для этого и стоит хранить вино, правильно?

От изумления у парня открылся рот, будто бы Шейн кощунствовал. Но после в его глазах блеснул огонек, и, насколько понял Шейн, это был огонек уважения. Или, может, он понял, что будет первым, кто скажет дворецкому Хайесу: «Динь-дон, ведьма умерла». Как бы то ни было, молодой человек впервые улыбнулся.

– Да, сэр.

– Это все? – спросил Шейн, прислушиваясь к шуму воды в ванной. Он мог пойти помыться вместе с Дарби, чтобы как-то примириться с потерей бесценного вина.

– Столько вина, сколько нужно? – уточнил парень.

Шейн кивнул.

– Какое вино, по-твоему, самое дорогое?

– О, не знаю, сэр. Но миссис Морган очень гордилась своей коллекцией. Некоторые бутылки очень редкие.

– Отлично. С них и начнем.

От удивления парень утратил дар речи, но сделал попытку прийти в себя, увидев улыбку Шейна.

– Ты что-то еще хочешь у меня спросить?

– Н-нет, сэр. – Он чуть помедлил, потом, видно, понял, что может идти и что других указаний не будет. – Сейчас сделаю, сэр, – выговорил он, сияя, и убежал.

Что же Александра сделала с этими людьми, что они такие пугливые? Шейн уже собирался закрыть дверь и присоединиться к Дарби в душе, когда еще один человек вывернул из-за угла.

Он махнул рукой, чтобы Шейн его заметил.

– Сэр! Сэр!

Шейн простонал и ткнулся лбом в дверной косяк. Надо было захлопнуть ее. Немедленно. Старик притормозил у двери, прежде чем Шейн смог ее закрыть.

– Слава богу, я нашел вас, сэр. У нас проблемы с музыкантами.

Его британский акцент и неловкие движения напомнили Шейну армейских офицеров. Он постарался придать своему лицу озабоченное выражение.

– С музыкантами?

– Им было отведено место у фонтана в конце первой террасы, а теперь они говорят, что им сказали пройти в дом, хотя это, несомненно, не может быть правдой.

Шейн продолжал смотреть на него. Мужчина откашлялся, поправил узел галстука и отклонился.

– Что с ними делать? Мы можем аннулировать их контракт, но тогда лишимся струнной кантаты на закате.

Шейн прижал руки к груди.

– Ужасы какие.

Человек мгновенно кивнул, но потом помедлил, соображая, что слова хозяина не были искренними.

Шейну больше понравился юноша. Он, по крайней мере, был небезнадежен.

– А мы не можем просто вытащить пару колонок и подождать, пока кто-нибудь не поставит музыку? – Слуга смотрел на него так, будто Шейн говорил на другом языке. – По правде... как тебя зовут?

Адамово яблоко старика дернулось, когда он судорожно сглотнул.

– Траскер, сэр. Шейн улыбнулся.

– Траскер, приятно с тобой познакомиться. Слушай, между нами, мне лично все равно, где они будут играть. Если есть контракт, покажи его музыкантам, а если те не согласятся, пусть проваливают. Если в контракте этого не сказано, пусть играют там, где хотят.

Траскер беспокойно кивнул.

– Да, сэр, но...

– Никаких но, Траскер. – Он выглянул в коридор и убедился, что больше там никого нет, затем снова посмотрел на армейского старика. – И еще: если найдешь музыкальный центр и включишь его у пруда на нижней террасе, тебе причитается. Кантата на закате и «Лед Зеппелин» под звездами. – Он ухмыльнулся. – Вот это, я понимаю, праздник, а?

– А, да, сэр. В самом деле, вы правы. – Траскер отступил и посмотрел на Шейна внимательно: не сошел ли тот с ума?

Судя по всему, скоро сюда прибудет бригада из ближайшей психушки, и шансов упросить Дарби остаться больше не будет.

– Ну тогда давай, двигай.

Старик кивнул и отвесил легкий поклон, прежде чем пойти прочь.

Шейн удивился, что Александра не натаскала их щелкать при этом каблуками. Может, просто не додумалась? Он покачал головой и закрыл дверь.

– Что это?

Он увидел Дарби, которая стояла на пороге его кабинета, вся мокрая и очаровательная, в банном полотенце, сжимая в руках пачку бумаг. Она наморщила лоб.

– Понятия не имею, – ответил он, пересекая комнату. – Но, знаешь, махровая ткань идет тебе так же, как и шелковая.

– Моей одежде уже ничего не поможет, но это не так важно, ибо лицо и волосы в плачевном состоянии.

Здесь Шейн понял, что со времени их первой встречи в лимузине она впервые выглядит естественно.

– Это смотря у кого ты спрашиваешь.

Дарби хлопнула бумагами его по груди, когда он подошел обнять ее. Он поднял руки и отступил.

– Если тебе от этого станет легче, я позвонил вниз и сказал, чтобы твой багаж доставили сюда. Первым же делом, – быстро добавил Шейн. – Я просто думал, ты захочешь переодеться.

– Благодарю. Но меня сейчас беспокоит даже не это. – Она помахала документами перед его носом.

Шейн был в замешательстве.

– Сказал же, не знаю, что это такое. Где ты это нашла?

– Пыталась разгладить свою одежду. Потом поняла, что мне может помочь только утюг, и пошла искать тебя, но ошиблась дорогой и забрела в кабинет. Я сушила волосы и, не заметив бумаги на полу, поскользнулась на них...

– Ты упала? Ты в порядке?

На секунду Дарби застыла в изумлении, потом улыбнулась.

– Я привыкла падать с лошади, а тебя пугает, что я поскользнулась?

Шейн обнял ее вместе со всеми бумагами, которые девушка держала в руках.

– Все еще забываю, что ты такая крутая, – проговорил он, легонько ущипнув ее за щеку. – Наверное, это из-за того, что я постоянно сталкиваюсь с мягкими и нежными частями твоего тела.

Дарби не пыталась высвободиться.

– Не забывай, что я тоже прекрасно знаю о мягких и нежных частях твоего тела, – многозначительно ответила она.

Шейн разжал руки и сделал шаг назад.

– Ладно, сдаюсь. Что это за бумаги?

Вдруг он неожиданно понял, что это были за бумаги. Перед тем как пойти открывать дверь, он успел нажать кнопку «распечатать», рассчитывая просмотреть материал позже. Дарби поскользнулась на отчетах о Стефане.

– А... Вот что это за бумаги. Дарби уже не улыбалась.

– Так ты знаешь, о чем они? Или, точнее, о ком? Почему ты мне не сказал?

– Ты сама сказала, что тебе с ним как-то не очень, да и на меня этот парень не произвел впечатления.

– Это тестостерон в тебе говорит.

– Ха-ха. – Он пожал плечами. – Ну хорошо, есть немного. Знаю, ты не хочешь, чтобы о тебе кто-то заботился, но я должен был выяснить, с кем ты общаешься. Чем это плохо? Он никогда не узнает.

– А я узнала бы об этом? Удивление Шейна было неподдельным.

– Разумеется.

– Даже если в отчетах не было бы ничего такого?

– А там ничего такого? Он всего лишь рядовой шведский бизнесмен с наружностью супергероя из комиксов?

– Ты не читал?

Теперь ухмыльнулся Шейн.

– Мне помешали. Появилось дело поважнее. Ее губы изогнулись, потом девушка покачала головой, окончательно сдавшись, улыбнулась.

– Знаешь, ты просто...

Он схватил Дарби за руку и привлек к себе.

– Восхитительный? Замечательный? Незабываемый?

– Я отказываюсь отвечать, чтобы ты не очень задирал нос.

Шейн прижал ее крепче и потянул пояс халата.

– Так, поподробнее, пожалуйста: чей нос в опасности?

Дарби закатила глаза, откинула голову назад и позволила его рукам пробраться под полотенце и исследовать ее все еще влажное тело.

– В первый раз у меня не было других дел. Но сейчас определенно не стоит это повторять.

– Ты просто недооцениваешь саму себя, – пробормотал Шейн, лаская шею девушки. – На самом деле я бы потратил всю свою жизнь, доказывая тебе это.

Дарби было расслабилась, потом пришла в себя и оттолкнула его.

– Нет-нет, я не могу. Мы уже и так далеко зашли. – Она откинула волосы и закуталась в полотенце.

Шейн сложил руки на груди, зная, что не стоит любоваться ее волнением, но не мог отказать себе в этом редком удовольствии.

– Но мы знаем, что, если бы не сотня незнакомых людей там, внизу, ты бы никуда не ушла.

Ее прекрасная озорная ухмылка поразила его.

– Как дважды два.

Он решительно хлопнул в ладоши.

– Вот и все, вечеринка окончена. – Он пошел к столу. – Сейчас позвоню вниз, чтобы все собирали вещички и разъезжались по домам.

– Очень смешно. Поверь мне, я была бы рада этому, но мы оба знаем...

Шейн развернулся и сказал:

– Хочешь знать, что знаю я? – Он намеревался сказать это шутливым тоном, но слова вышли на удивление серьезными. – А?

Он начал говорить ей то, что хотел сказать. Что она была совершенно другая, что он знал это до того, как они занялись изумительным, меняющим всю жизнь сексом. Он знал это еще в лимузине. Знал до того, как прикоснулся к ней, как поцеловал ее. Он хотел выяснить больше. Хотел попытаться сделать ее счастливой. Это было в новинку для него, так как раньше он заботился только о своем счастье. Так жить было гораздо легче.

Но, несмотря на все его старания, жизнь стала гораздо сложнее, и он ничего с этим не мог поделать. Так почему бы не усложнить ее еще немного?

Сейчас не время вкладывать в слова все те чувства, которые она в нем пробуждает. Такому времени, видно, не суждено прийти вовсе. Кроме того, она наверняка думала, что дело только в сексе и что он говорил одно и то же всем женщинам, с которыми переспал. А в действительности он никогда ничего подобного не говорил. До этого момента.

– Я хотел бы, чтобы не было никакой вечеринки, никакого наследства, никакого шведского богача, – объяснял он ей и себе. – Я предпочел бы, чтобы мы встретились с тобой по пути в аэропорт, где угодно, только не здесь.

Дарби улыбнулась этим словам.

– Как и я полетела бы куда угодно, только не сюда.

– Дарби... – На его лице застыло странное выражение, которое она явно не должна была видеть. Или, наоборот, должна.

Уже не улыбаясь, Дарби скрестила руки на груди.

– Ты же понимаешь, что, когда вечеринка закончится, это закончится тоже, так?

Он шагнул ближе.

– Что это?

– Нужно объяснять?

– На самом деле я бы не хотел этого слышать. Не хотел бы, чтобы кто-то из нас это делал. Я постоянно перехожу границы.

– Потому что плыть по течению легче, да? – спросила девушка. – Просто идти куда глаза глядят.

– Вот именно. Дарби, слушай, я... Она подняла руку.

– Вот именно потому... то, что мы... что сейчас происходит – просто не может продолжаться. – Она вымученно улыбнулась. – Мы оба изгои. Но ты – странник, а я привыкла сидеть на одном месте.

– Но...

– Я знаю, тебе сейчас нелегко приходится, столько решений нужно принять. Но скажи честно, после всей этой заварушки ты собирался махнуть куда-нибудь? Как только будет принято последнее решение, можешь поклясться, что ты не улетишь на первом же самолете... туда, куда захочешь?

Вариации на эту тему он слышал от Хола. Тогда они ему не понравились, но это было еще хуже. Может, потому, что она не обвиняла его ни в чем, не осуждала. Не по-настоящему. Она просто излагала доступные ей факты так, как их видела. Такими, какими они и были. Но одно дело, когда Шейн слышал их от Хола, чувствуя его боль, его разочарование, обнаруживая, что затеваются махинации в «Морган индастриз», и совершенно другое дело, когда он терял самого себя между загорелых бедер Дарби! во втором случае факты таяли, менялись и куда-то уплывали. Куда, он понятия не имел, А теперь ему приходится защищаться и параллельно во всем разбираться.