После небольшой паузы тихий шепот продолжал:
      - Кто я и что, тебе знать не обязательно, но ты должен понять, что я не совсем человек. Мои предки жили в этом затонувшем городе, а я... что ж, на десять лет я приняла облик человека и жила с Сефером, которого любила. Я надеялась дать ему сына, чтобы однажды он занял трон отца. Напрасная надежда... по крайней мере, так мне казалось.
      При дворе жил маг Эрикион, чьи чары шли не от моря, а от другой, более мрачной стихии. Эрикион обыскивал руины святилищ и склонялся над манускриптами, полными тайных знаний. Его взгляд уходил в прошлое, в те времена, когда морской народ еще не родился из чрева Посейдона. Эрикион открывал запретные врата Пространства и Времени, он сказал, что поможет мне родить сына, и я на горе себе согласилась.
      Не буду рассказывать тебе о месяцах, проведенных в удивительных капищах перед страшными алтарями. Не буду говорить о чарах Эрикиона. Я родила сына... мертвого.
      Серебристый занавес дрогнул, и долго было тихо. Наконец невидимое существо заговорило вновь:
      - Сын этот вызывал страх, он был изуродован так, что я не хочу об этом вспоминать. Магия отняла у него человеческий облик, но он был моим сыном, сыном моего мужа, и я любила его. Когда Эрикион предложил дать ему жизнь, я согласилась на цену, которую он потребовал, несмотря на то, что ценой этой был сам ребенок.
      "Я не причиню ему вреда, - уверял Эрикион. - Я дам ему мощь, превосходящую силу любого из людей или богов. Однажды он завладеет этим миром и другими тоже. Только отдай мне его, Майана". И я послушала его.
      Я мало знала о магии Эрикиона. Что-то вошло в тело моего сына, когда я его носила, но что это было - не знаю. Оно было мертво и проснулось от чар Эрикиона. Он забрал ребенка и отнес его в свое жилище в глубине гор. Своей магией он лишил его всех остатков пяти чувств, оставив только саму жизнь и чужество внутри.
      Я помню, что сказал мне Эрикион. "В нас есть шестое чувство, первобытное и скрытое, которое, если вывести его на поверхность, будет необычайно могучим. Я знаю, как это сделать. Слух слепца может быть очень тонким - сила его зрения переходит к другим чувствам. Если новорожденного ребенка лишить всех пяти чувств, их мощь соберется в шестом. Моя магия может это сделать". Вот так Эрикион превратил моего сына в существо слепое, глухое и почти бессознательное. Годами творил он над ним свои чары и открывал врата Пространства и Времени, позволяя чужим силам проникать в наш мир. Шестое чувство ребенка становилось все сильнее, а чужак в его разуме рос все больше, не связываемый узами, которые ограничивают людей. Это мой сын, мой ребенок, стал Каркорой Бледным.
      Тишина и вновь шепот:
      - Не удивляйся поэтому, что я не до конца ненавижу и проклинаю Каркору. Я знаю, что это чудовище, которое не должно существовать, но это я родила его. И потому, когда он поработил разум Сефера, своего отца, я бежала в этот храм. Здесь я живу в одиночестве среди теней, стараясь не вспоминать, что знала когда-то поля, небо и огни земли. Здесь, в месте, которому принадлежу, я обо всем забываю.
      А ты приходишь просить у меня помощи, - гнев прорвался в ее тихом голосе. - Помощи в уничтожении того, кто вышел из моего чрева!
      - Разве тело Каркоры... твое? - тихо спросил Элак.
      - О, Отец Посейдон, нет! Я любила человеческую часть Каркоры, а от нее осталось совсем мало. Бледное Существо благодаря одному своему чувству владеет множеством грозных сил. Это чувство открыло врата, которые должны были всегда оставаться закрытыми. Каркора пребывает в иных мирах, за мрачными морями и черной пустотой... вдали от Земли. Я знаю, что он старается распространить свою власть на все эти миры. Кириат поддался ему, и Цирена, видимо, тоже. Придет время, когда он завладеет всей Атлантидой и не только ею.
      - А Эрикион-чернокнижник? Что с ним?
      - Не знаю, - ответила Майана. - Может, продолжает жить в своей цитадели вместе с Каркорой. Я много лет не видела его.
      - А можно убить Каркору?
      Майана долго молчала, прежде чем ответить.
      - Этого я не знаю. Его тело, находящееся в цитадели, смертно, но то, что живет внутри него - нет. Если бы ты сумел добраться до тела Каркоры, то и тогда не смог бы убить его.
      - И ничто не может уничтожить Бледное Существо?
      - Не спрашивай меня об этом, - в голосе Майаны вновь зазвучал гнев. Есть один предмет... один талисман, но его я не хочу и не могу тебе дать.
      - Мне придется отнять твой талисман силой, - медленно произнес Элак. - Если смогу. Но я не хочу этого делать.
      Из-за занавеса донесся звук, удививший его - тихий жалобный плач, в котором слышна была вся бесконечная печаль плачущего моря.
      - Холод царит в моем королевстве, Элак, - прошептала Майана срывающимся голосом. - Холод и одиночество. А у меня нет души, только жизнь еще продолжается. Она длится долго, но когда закончится, меня ждет темнота, поскольку я родом из людей моря. Какое-то время я жила на земле и поселилась бы там снова, среди зеленых полей, где яркие васильки и веселые маргаритки цвели в траве, где ласкали меня свежие порывы ветра. Огни в камине, звуки людских голосов, любовь мужчины... Отец Посейдон знает, как я тоскую об этом.
      - Талисман... - напомнил Элак.
      - Ах да, талисман. Ты его не получишь.
      - Какой мир возникнет здесь, - очень тихо спросил Элак, - если воцарится Каркора?
      Занавес дрогнул. Майана тихо вздохнула.
      - Ты прав, - сказала она. - Ты получишь талисман, когда он будет тебе нужен. Может статься, ты сумеешь и без него победить Каркору. Я буду молиться, чтобы так оно и случилось. Итак, вот тебе мое слово: в нужное время, но не раньше, я пошлю тебе талисман. А теперь иди. Каркора на Земле пользуется телом Сефера, и ты должен убить его. Дай мне твой меч, Элак.
      Мужчина молча вынул из ножен клинок и протянул рукоятью вперед. Из-за занавеса высунулась рука.
      Рука необычайная, нечеловеческая! Узкая и бледная, белая, как молоко, со слабым рисунком на коже, напоминающим чешую. Пальцы тонкие и длинные, казались лишенными суставов, и соединяла их тонкая перепонка.
      Рука эта взяла оружие Элака и спряталась, но через минуту появилась вновь, продолжая держать меч, клинок которого испускал теперь бледно-зеленое сияние.
      - Теперь твое оружие сможет убить Сефера. Это подарит ему покой.
      Элак взялся за рукоять, а нечеловеческая рука поспешно начертала над мечом какой-то древний знак.
      - Этим я посылаю весточку для Сефера, моего мужа. И... убей его быстро, Элак. Укол в мозг через глаз не доставит ему особых страданий.
      Потом вдруг рука высунулась дальше и коснулась лба Элака. Тот ощутил мгновенное головокружение, словно его подняли волны, проникшие в тело.
      - Ты будешь пить мою силу, Элак, - прошептала Майана. - Без нее у тебя нет шансов в борьбе с Каркорой. Останься со мной на месяц, чтобы напиться силой моря и магией Посейдона.
      - Месяц...
      - Время не будет существовать для тебя. Ты заснешь и во время сна будешь впитывать силу, а когда проснешься, сможешь отправиться на бой.
      У Элака все сильнее кружилась голова, он чувствовал, что сознание вот-вот покинет его.
      - Ликон... - прошептал он. - Я должен сообщить ему...
      - Тогда говори, и он услышит. Мои чары откроют ему уши.
      Слабо, словно издалека, Элак услышал голос Ликона:
      - Кто звал меня? Это ты, Элак? Но где ты? Я не вижу никого на этом пустынном берегу.
      - Говори с ним, - приказала Майана, и Элак повиновался.
      - Я в безопасности, Ликон, но должен остаться здесь на месяц, один. Не жди, у меня есть для тебя дело. Ликон сдавленно выругался.
      - Какое дело?
      - Отправляйся на север, в Цирену. Найди там Далана, а если не сумеешь, собери армию. Цирена должна быть готова, когда Кириат выступит против нее. Скажи Далану, если найдешь его, о том, что я сделал, и о том, что я прибуду к нему через месяц. А потом пусть друид руководит тобой. И... да сохранит тебя Иштар, Ликон.
      - И тебе пусть Мать-Иштар будет защитой, - донеслись издалека слова. - Я все сделаю. Прощай.
      Зеленый мрак закрыл глаза Элака.
      Он еще увидел, как раздвинулся серебристый занавес и темная фигура шагнула к нему - нечеловечески гибкая и высокая, но при этом удивительно женственная. Майана сделала призывный жест, и в храм вплыли тени.
      Они приблизились к Элаку, неся ему мрак и холодную успокаивающую тишину. Мужчина вытянулся и заснул. Волшебная сила женщины моря вливалась в крепость его души.
      8. ТРОН ДРАКОНА
      Луна выросла и уменьшилась вновь, и вот наконец Элак проснулся на другом берегу, перед коридором, ведущим в мир наверху. Подземное озеро лежало у его ног, по-прежнему залитое мягким зеленым блеском. Вдали он видел остров и разглядел белый храм, в котором спал целый месяц, однако не заметил вокруг никаких следов жизни - никакие тени больше не двигались в глубине. Но в себе он ощущал силу, которой прежде не было.
      Задумчиво пошел он по извилистому коридору и перебрался по каменному мосту на равнину. Она была пуста. Солнце клонилось к закату, холодный ветер дул со стороны моря.
      Элак пожал плечами, посмотрел на север, и его ладонь коснулась рукояти меча.
      - Сначала конь, - пробормотал он. - Потом - Сефер. Я несу клинок для королевского горла.
      Не прошло и двух часов, как попавшийся навстречу наемный солдат лежал мертвым, и кровь пятнала его пропыленную тунику, а Элак мчался на север на добытом коне. Он то и дело подгонял его, чтобы поскорее пересечь Кириат, и по дороге ветер доносил до него всевозможные слухи. Сефера уже нет в столице, утверждали они. Во главе могучей армии он шел на Север, к Вратам - горному проходу, ведущему в Цирену. С самых дальних границ Кириата собирались по королевскому зову воины; наемники и искатели приключений съезжались отовсюду, чтобы послужить ему. Сефер хорошо платил и обещал богатую добычу.
      Кровавый след тянулся за Элаком. Двух лошадей загнал он насмерть, но в конце концов Врата оказались позади. Вихрем промчался он через Лес Шарн, вброд перешел Монру, и наконец на горизонте замаячили стены замка, к которому он направлялся. Отсюда правил Орандер, здесь стоял драконий трон, сердце Цирены.
      По разводному мосту Элак въехал во двор, бросил поводья слуге, разинувшему рот от удивления, и побежал. Он знал здесь каждый камень - в этом замке он появился на свет.
      Наконец он ворвался в высокий тронный зал, согретый послеполуденным солнцем. Здесь собрались старейшины, вожди Цирены - бароны, герцоги и кое-кто из нетитулованных дворян. Возле трона стоял Далан, а рядом с ним Ликон с необычайно мрачным лицом, совершенно трезвый и уверенно стоящий на ногах.
      - Клянусь Мидером! - проревел Ликон. - Элак? Элак!!
      Новоприбывший протиснулся сквозь толпу, остановился перед троном, схватил Ликона за руку и сильно стиснул. Тот оскалился в усмешке.
      - Хвала Иштар, - проворчал он. - Наконец-то я снова смогу напиться.
      - Я видел тебя в кристалле, - сказал Далан, - но не мог помочь: магия Бледного Существа противостояла моей. Но теперь тебе помогают иные чары магия моря.
      Друид повернулся к собравшимся, воздел руки и потребовал тишины.
      - Вот ваш король! - провозгласил он. Раздались крики, одни одобрительные, другие полные сомнений и гневного протеста.
      - Да, это Зеулас, - воскликнул высокий худой старец. - Он снова вернулся. Это брат Орандера!
      - Замолчи, Хира, - крикнул другой. - Это пугало будет королем Цирены?
      Элак побагровел и сделал шаг вперед, но его остановил голос Далана.
      - Не веришь, Горлиас? - спросил он. - Хорошо. Может, ты знаешь более достойного кандидата? Или сам хочешь сесть на драконий трон?
      Горлиас испуганно взглянул на друида и отвернулся, не сказав ни слова. Остальные снова заспорили. Всех успокоил Хира. Лицо его сияло.
      - Есть верный способ проверить, - напомнил он. Затем, обращаясь к Элаку, объяснил: - Дворяне Цирены грызлись после смерти брандера не хуже стаи псов. Каждый хотел власти. Барон Конд кричал громче других, и Далан от имени Мидера предложил ему Трон Дракона, если тот сможет удержать его.
      Все вокруг испуганно зашептались.
      - Месяц назад Конд поднялся на возвышение и сел на трон, - продолжал Хира. - И умер! Его убил огонь Мидера.
      - Да, - прошептал Горлиас. - Пусть-ка Элак сядет на трон.
      Остальные согласно загудели. Ликон обеспокоенно повернулся к другу.
      - Это правда, Элак, - сказал он. - Я сам видел. Красное пламя появилось неведомо откуда и сожгло Конда.
      Далан молчал, его уродливое лицо ничего не выражало.
      - Если ты сможешь сесть на трон, я пойду за тобой,
      - сказал Горлиас. - Если нет - умрешь. Согласен?
      Элак не ответил. Повернувшись, он медленно поднялся на возвышение и остановился перед огромным троном Цирены, вглядываясь в золотого дракона, извивающегося по спинке, в золотых драконов поменьше на подлокотниках. Веками владыки Цирены правили с этого трона, правили с честью и по-рыцарски, сидя под Драконом. Элак вспомнил, что всю жизнь чувствовал себя недостойным этого трона.
      Убьет ли его огонь Мидера, когда он займет место умершего брата?
      Элак мысленно начал молиться.
      "Если я не достоин, - просил он бога как воин воина,
      - лучше убей меня, но не допусти, чтобы трон был обесчещен. Решай".
      И он сел на драконий трон.
      Тишина саваном накрыла большой зал. Лица дворян напряглись, Ликон тяжело дышал. Руки друида, скрытые под коричневой рясой, сделали быстрый незаметный жест, губы его беззвучно шевельнулись.
      Красный свет вспыхнул над троном, и по залу прокатился крик ужаса. Огонь Мидера горел ослепительным светом, окутывая Элака.
      Вот он закрыл его дрожащим пурпурным занавесом, закружился, дыша жаром, а затем образовал фантастический силуэт, фигуру, с каждой секундой становившуюся все отчетливее.
      Огненный дракон окружал Элака витками своего тела!
      И вдруг он исчез. Ликон вполголоса выругался, остальные зашумели, и только Далан стоял неподвижно и улыбался.
      На Троне Дракона сидел невредимый Элак! Огонь не коснулся его, жар не обжег его кожи. Глаза Элака сверкали. Он вскочил- на ноги, вырвал из ножен меч и, не говоря ни слова, поднял его вверх.
      Зазвенели клинки, стальной лес взметнулся над головами собравшихся, и вознесся общий крик.
      Вожди Цирены присягали на верность своему королю!
      Элак быстро понял, что работа только начинается. Войска Сефера еще не вступили на территорию Цирены; король Кириата ждал за барьером гор, собирая свои силы. Однако скоро он должен был выступить, и Цирене предстояло собрать свою армию, чтобы дать ему отпор.
      - Каркора не нападал на Кириат, - сказал Элак Далану, когда однажды они ехали через Лес Шарн. - Вместо этого он атаковал разум владыки. Почему же он использует войска, чтобы завоевать Цирену?
      Мешковатая коричневая ряса друида развевалась на ветру, хлеща по бокам его лошади.
      - Ты забыл об Орандере? Он попытался с ним, но не удалось, а потом уже не было владыки. Если бы он забрал душу Конца или Горлиаса, остальные по-прежнему были бы против него. А захватить Цирену ему необходимо, потому что это твердыня Мидера и друидов. Каркора знает, что прежде должен уничтожить нас и только потом пытаться завладеть нашим миром и другими. Вот он и использует Сефера и армию Кириата. Уже отдан приказ убивать всех друидов.
      - А что с Айнгером? - спросил Элак.
      - Сегодня пришло известие от него. Он собрал своих людей в горах за Вратами; они ждут приказа. Это варвары, Элак, но союзники из них хорошие. Они дерутся, как бешеные волки.
      Цирена поднималась на борьбу. Из поместий, замков и крепостей, из городов и цитаделей текли потоки людей, одетых в железо. Дороги сверкали от стали и оглашались стуком подков, стяги с драконом развевались под порывами холодного зимнего ветра.
      "К оружию! Во имя Мидера и Дракона, беритесь за мечи!" Так призывали глашатаи, так передавали дальше их слова. "Вставайте против Сефера и Кириата!"
      Ярко сверкали мечи защитников Цирены. Они жаждали крови.
      А Сефер из Кириата двигался на север, чтобы встретиться с Драконом.
      9. МОЛОТ АЙНГЕРА
      Первый снег зимы покрыл Врата белизной. Вокруг возвышались обледенелые вершины горной цепи, морозный ветер дул вдоль перевала. За месяц снегопады и лавины сделали перевал почти непроходимым.
      На бледно-голубом небе не было ни облачка. В разреженном воздухе глаз с удивительной отчетливостью видел мельчайшие детали, а голос несся далеко, так же как скрип снега под ногами и потрескивание камней, кусаемых ледяным холодом.
      Перевал тянулся на семь миль и сужался лишь в нескольких местах. В большей же части это была окруженная крутыми склонами широкая долина, в которую открывались узкие ущелья.
      Вспыхнувший рассвет осветил восток. Солнце поднялось из-за снежной вершины. К югу от сужения Врат ждала часть армии Цирены, дальше стояли резервы. На склонах прятались лучники и арбалетчики, выжидая подходящий момент, чтобы дождем стрел засыпать незванных пришельцев. Сталь серебристо поблескивала на фоне снежной белизны и угрюмой черноты скал.
      Элак на своем боевом коне остановился на небольшом пригорке. Подошел Хира, его худое лицо было сосредоточено, но в выцветших глазах сияла радость битвы. Он отсалютовал Элаку.
      - Лучники заняли позиции и подготовились, - сообщил он. - Мы установили в нужных местах валуны, чтобы раздавить войска Сефера, если они зайдут слишком далеко.
      Элак кивнул. Он был в украшенной золотом кольчуге и шлеме из сверкающей стали. Возбуждение читалось на его лице, когда он удерживал рвущегося вперед коня.
      - Хорошо, Хира. Командуй, я доверяю твоему опыту.
      Когда Хира отъехал, появились Далан и Ликон. Лицо у коротышки было красным, и он неуверенно держался в седле. В руке он сжимал рог, из которого время от времени потягивал мед. Его длинный меч бил по боку коня.
      - Об этой битве будут слагать песни, - заявил он.
      - Даже боги будут следить за ней с немалым интересом.
      - Не богохульствуй, - остановил его Далан и обратился к Элаку: - У меня послание от Айнгера. Его дикие воины ждут вон в том ущелье. - Друид махнул рукой.
      - Они явятся, когда мы будем в них нуждаться.
      - Точно, - вставил Ликон. - Я видел их. Безумцы и дьяволы! Раскрасились голубой краской и вооружились косами, серпами и молотами. Играют на своих волынках и похваляются один громче другого. Только Айнгер сидит молча и гладит свой Сокрушитель Шлемов. Он похож на статую, высеченную из серого камня.
      Ликон вздрогнул, вспомнив об этом, и допил мед.
      - Боже, - печально заметил он, - рог опустел. Нужно поискать еще меда.
      И он отъехал, покачиваясь в седле.
      - Пьяный пес, - заметил Элак. - Но меч его рука будет держать уверенно.
      Вдали раздался резкий голос трубы, эхом отразившийся от горных вершин. Появились передовые части армии Сефера. Поначалу виделось лишь стальное мерцание шлемов и наконечников поднятых копий. Они шли по перевалу, ровно, неумолимо, в тесном боевом строю. Резко, хвастливо пела боевая труба.
      В ответ загремели барабаны Цирены. Их рокот все усиливался, пока не перешел в оглушительный гром. Лязгнули литавры, развернулись знамена с Драконом.
      Войска Кириата ехали без знамен. Они приближались молча, если не считать стука железных подков и гневного голоса трубы. Долина превратилась в гигантскую шахматную доску: копейщики, лучники, рыцари, наемники - все шли вперед, алча завоеваний и добычи. Напрасно Элак искал взглядом Сефера.
      Захватчики разгонялись медленно, сначала почти незаметно, но потом все быстрее, и вскоре войска Кириата мчались через перевал, опуская копья и поднимая мечи. Труба заиграла быстрый, грозный сигнал.
      Далан поерзал в седле и вытащил длинный меч.
      Элак оглянулся - за ним стояла его армия. Все было готово.
      Король Цирены поднялся в стременах и взмахнул мечом.
      - В атаку! Вперед, Цирена! - крикнул он.
      С криком бросились вперед защитники Цирены. Две армии быстро сближались. Барабаны выбивали ритм смерти, лязг железа громом отражался от заснеженных вершин.
      Туча стрел взвилась в воздух, с криком падали пораженные ими воины. А потом армии столкнулись с грохотом, способным сокрушить скалы.
      Словно гром грянул с ясного неба. Все планы рассыпались в брызгах крови и блеске стали, в лавине копий, свистящих стрел и рубящих мечей. Враги тут же окружили Элака. Его меч наносил удары молниеносно, как атакующая змея; кровь ручьем стекала по клинку. Конь его заржал и рухнул на землю с подрубленными ногами. Элак вырвал ноги из стремян и тут заметил, что на помощь ему мчится Ликон. Меч его был едва ли не длиннее его самого, но он с удивительной ловкостью орудовал этим оружием. Он срубил голову одному из врагов, размозжил лицо другому точным ударом обутой в сталь ноги, и вот уже Элак прыгнул в седло коня, лишившегося всадника.
      Вновь бросился он в вихрь битвы. Лысая голова Далана то появлялась, то исчезала недалеко от него; друид рычал, как дикий зверь, а его меч летал, кружился и глубоко вонзался в тела врагов, коричневая ряса пропиталась кровью. В коня Далана словно вселился дьявол - он громко ржал, раздувая красные ноздри, хватал врагов зубами, вставал на дыбы и бил подковами. Друид и его жеребец носились по полю битвы, как некое воплощение смерти; кровь мешалась с потом на жабьем лице Далана.
      Элак заметил Сефера. Владыка Кириата, смуглый бородатый гигант, возвышался над своими людьми, сражаясь в смертельном молчании. Мрачно усмехнувшись, Элак направил коня к нему.
      Вдали послышались пронзительные звуки волынок, и из бокового ущелья выбежали люди - полуголые, разрисованные голубой краской. Воины Айнгера! Во главе их бежал сам Айнгер с развевающейся серой бородой и со своим молотом в руках. Он вскочил на камень и указал в сторону Кириата.
      - Убить пришельцев! - крикнул он. - Убить! Убить!
      Волынки людей из Аменалка завыли ему в ответ. Разрисованные варвары бросились вперед.
      Из рядов Сефера вылетела стрела, помчалась к Айнгеру и глубоко вонзилась в его обнаженную грудь. Вождь заревел от боли, тело его изогнулось дугой, изо рта брызнула кровь.
      Отряд конных воинов поскакал к варварам, опуская копья с развевающимися вымпелами.
      Айнгер пал! Мертвый рухнул он со скалы на руки своих людей. Жалобно взвыли волынки, и варвары бросились обратно, неся тело своего вождя.
      С проклятием Элак уклонился от удара, повалил врага и снова направил коня к Сеферу. Рукоять его меча была скользкой от крови, он чувствовал боль во многих местах, кровь текла из многих ран на его теле. Он задыхался от запаха пота и крови, но все-таки мчался по земле, покрытой корчащимися в агонии телами людей и коней.
      Недалеко от него дрался Далан, ревом давая выход своей ярости. Звуки битвы отражались от скал оглушительным эхом.
      Трубы Кириата непрерывно звали воинов на бой, им отвечали барабаны и литавры Цирены.
      И все так же убивал Сефер - холодно, ровно, без малейших эмоций на смуглом лице.
      Войска Кириата пошли в очередную атаку. Силы Цирены отступали, неумолимо теснимые к сужению долины, отчаянно сражаясь за каждую пядь земли.
      Лучники со склонов гор посылали смерть в ряды Кириата.
      Все быстрее двигалась вперед армия Сефера. Паника прокралась в ряды Цирены, знамя с драконом было захвачено и порублено острыми клинками.
      Напрасно старался Элак поднять своих людей, напрасно выкрикивал угрозы друид.
      Отступление превратилось в бегство. Давя друг друга, толпа помчалась в узкую горловину. Организованный отход мог бы еще принести победу, потому что силы Кириата, войдя в ущелье, оказались бы в ловушке под градом камней. Однако армия Цирены уже была обречена на гибель и ждала лишь последнего удара.
      Кириат бросился в атаку.
      И тут Элак услышал странные звуки, доносящиеся откуда-то из сердца гор. Пение труб заглушили высокие, с каждой минутой все более громкие тона волынок.
      Из бокового ущелья вырвалась орда голубых варваров Аменалка. В середине ее бежали воины с поднятыми щитами. А на щитах лежало тело Айнгера.
      Громко, пронзительно играли волынки Аменалка свою жуткую музыку, а дикие, обезумевшие от жажды крови воины мчались за трупом своего вождя.
      Мертвый Айнгер вел свой народ на битву!
      Варвары оказались в тылу армии захватчиков. Цепи, косы и мечи поднялись, опустились и поднялись снова, красные от крови. Какой-то гигант вскочил на платформу из щитов и встал над телом Айнгера, размахивая боевым молотом.
      - Сокрушитель Шлемов! - крикнул он. - Вперед! Сокрушитель Шлемов!
      Он спрыгнул на землю. Тяжелый молот поднимался, опускался и убивал. Шлемы и черепа лопались под страшными ударами, варвар с Сокрушителем Шлемов в руках описывал круги кровавой смерти.
      - Сокрушитель Шлемов! Бей! Убивай!
      Ряды Кириата заколебались под напором атакующих. Воспользовавшись моментом, Элак с Даланом повернули рассеянную армию. Ругаясь и размахивая мечами, они сумели навести порядок среди бегущих. Элак поднял с земли порубленное знамя и развернул его над головой. Потом повернул коня к врагам. Держа древко в одной руке, а меч в другой, он яростно пришпорил коня.
      - Вперед, Дракон! - крикнул он. - Цирена! Цирена!
      И галопом помчался на войска Кириата. За ним поскакали Ликон и друид, а затем и остальная армия. Хира привел со скал своих лучников, арбалетчики прыгали вниз, как козы, хватали мечи и копья и бежали за своим королем.
      - Цирена!!!
      Барабаны и литавры загремели вновь. Сквозь грохот слышны были волынки, выводящие свою мелодию:
      - Сокрушитель Шлемов! Бей! Убивай!
      Битва закипела вновь, безжалостная битва, и сквозь нее скакал Элак, сопровождаемый Даланом и Ликоном. Он мчался прямо на Сефера. Все дальше и дальше, над умирающими людьми и лошадьми, сквозь вихрь сверкающей стали, сквозь удары и выпады.
      И вот перед ним Сефер.
      Смуглое лицо владыки Кириата не выражало ничего, но что-то нечеловеческое читалось в его холодных глазах, и Элак содрогнулся. На мгновенье он замешкался. Огромный меч Сефера поднялся вверх, чтобы нанести страшный удар.
      Элак не пытался уклониться. Выставив вперед свой клинок, он поднялся в стременах и изо всех сил ткнул им.
      Заколдованный меч впился в горло Сефера, и тут же Элак почувствовал, как спина его деревенеет от удара меча, как рвется его кольчуга. Лезвие глубоко вонзилось в спину коня.
      Глаза Сефера угасли. Еще секунду он сидел прямо, а потом его лицо изменилось, потемнело от молниеносного разложения. Оно чернело и гнило на глазах у Элака. Долго сдерживаемая смерть рванулась теперь вперед, словно голодный дикий зверь.
      Мерзкий труп наклонился и рухнул с коня на землю, пропитавшуюся кровью. Черная жидкость сочилась из щелей панциря, лицо, мертво уставившееся в небо, было ужасно.
      И тут темнота и абсолютная тишина опустились на Элака, окутав его плотным саваном.
      10. ЧЕРНОЕ ВИДЕНИЕ
      Он снова почувствовал головокружение, возвещавшее приближение Каркоры. Пронзительный вой терзал уши, Элаку казалось, что он быстро движется. А потом появился образ.
      Он вновь увидел высокий пик, вздымающийся над горами, и черную башню на его вершине. Что-то тащило его вперед; железные ворота у подножия скалы открылись и захлопнулись, как только он миновал их.
      Пронзительный звук стих. Царила полная темнота, но во мраке он чувствовал присутствие кого-то, кто знал о приближении Элака.
      Появилось Бледное Существо.
      Внезапно Элак потерял ориентацию, он никак не мог сосредоточиться. Мысли разбегались, улетали в мрачную пустоту, а на их место вползало нечто, и оно разрасталось, заполняя его мозг. Сила Каркоры текла сквозь разум Элака, сталкивая душу и сознание человека в пустоту. Ощущение нереальности давило на него.
      Он мысленно обратился к Далану.
      Вдали вспыхнул слабый золотистый огонек, и Элак услышал голос друида, тихо шепчущий из бездны:
      - Мидер... помоги ему, Мидер...
      Огонь Мидера погас, и Элак вновь почувствовал быстрое движение. Он поднимался...
      Темнота рассеялась, все вокруг залил серый свет. Казалось, Элак попал в башню на вершине пика - в цитадель Каркоры. Но такое место просто не могло существовать на Земле!
      Стены, пол и углы помещения, в котором он оказался, были невероятно изогнуты и искривлены. Законы математики и геометрии явно сошли с ума. Кривые непристойно извивались в странных движениях, перспективы не было.
      Серый свет ползал и мерцал, а белая тень Каркоры холодно горела страшным сиянием.
      Элак вспомнил слова Майаны о своем чудовищном сыне: "Каркора пребывает в иных мирах, за мрачными морями и черной пустотой... вдали от земли".
      Из вихря хаоса выплыло лицо с редкой седой бородой и горящими глазами - нечеловеческое, безумное и страшное. Лицо человека, но человека выродившегося и озверевшего. И снова Элак вспомнил, как Майана говорила об Эрикионе-чернокнижнике, маге, создавшем Бледное Существо: "Может, он по-прежнему живет в своей цитадели вместе с Каркорой. Я много лет не, видела его".
      Если это был Эрикион, то чернокнижник пал жертвой собственного создания. Он был безумен; пена капала изо рта на редкую бороду. Что-то высосало его разум и душу.
      Маг исчез, его вновь затянул страшный геометрический хаос. Элак, глядя на все это, чувствовал боль в глазах, но не мог даже пошевелиться. Перед ним сияла тень Бледного Существа.
      Стены и углы менялись, открывая перед Элаком пропасти и бездны. Он смотрел сквозь необычайные врата, видел иные миры. Заглянув в глубь Девяти Адов, Элак скорчился от ужаса. Страшная жизнь проходила перед его глазами, из черных провалов появлялись существа нечеловеческих форм, вонь разложения мешала дышать.
      Мысленный натиск становился все сильнее, Элак чувствовал, как его разум отступает под страшным давлением чуждого существа. А Каркора смотрел, неподвижный и смертельно опасный...
      - Мидер!.. - взмолился Элак. - Мидер, помоги мне!
      Обезумевшие стены закружились еще быстрее. Проплывали мрачные видения, открывая Элаку обширные перспективы. Он видел невообразимые, богохульные создания - обитателей внешних бездн; видел ужасы, непостижимые для земного разума...