Глава 3

Далеко впереди, там, где вершина холма смыкалась со звездным небом, Джарел заметила неподвижную светящуюся фигуру. Она крепко сжала рукоять меча и слегка замедлила шаг, настороженно вглядываясь вдаль. Поднявшись немного повыше, она поняла, что видит темное изваяние, подсвеченное мертвенным зеленоватым светом луны. Ветерок, который вел ее к цели, совершенно стих. Джарел застыла перед черным истуканом.

Покой ночи не нарушался ничем, лишь странные, неведомые звезды кружили по небу да причудливые изменчивые тени ползали по земле. Согбенный истукан вжал свою узколобую голову в плечи, его длинные сильные руки касались земли. Неведомо почему эта странная, уродливая фигура напомнила ей статного Гийома, пусть чело последнего было необычно высоким, а лицо поражало тонкостью и благородством.

Джарел не смогла обнаружить ни одной знакомой черты, тем не менее сходство казалось ей поразительным. Она видела Гийома во всем его безобразии – в его жестокости, надменности и грубости. Эта фигура изображала грехи Гийома и сохраняла лишь ту малую толику его добродетелей, в сочетании с которыми эти грехи казались еще более омерзительными. На краткий миг Джарел показалось, что она видит перед собой туманный облик совсем иного, неведомого ей страдающего Гийома, тяготящегося собственным безобразием и уродством.

Сколь заслуженным и сколь несправедливым было это наказание! Вот во что обратил его поцелуй черного бога! Гийом принял самую низменную и самую подлую личину, на веки вечные став образом собственного греха. Да, его жестокость и грубость были памятны всем. Теперь же он страдал, созерцая собственную мерзость, и это яснее ясного свидетельствовало о том, что существовал еще один Гийом – благородный и ранимый.

Джарел не сводила глаз с черного истукана, чувствуя, что вот-вот заплачет. Вознегодовав на собственную слабость, она попыталась взять себя в руки и стала раздумывать над тем, как облегчить участь погубленного ею Гийома. И тут начало обретать форму нечто ранее неосязаемое и мрачное – чье-то тягостное присутствие, темная мощь, что давила на нее все сильней и сильней. Холодная, враждебная всему живому сила. Черный бог. Черный бог пришел защитить свою жертву от женщины, явившейся из иного мира.

Джарел почувствовала мертвящие объятия неумолимой силы, заморозившие слезы, обратившие нежность и тепло в иней, сковавшие тело льдом. Воздух подернулся серой холодной дымкой, в которой ощущалось смертоносное присутствие черного бога. Он звал ее в темные покои, где царили абсолютная тишь и холод.

Чудовищная тяжесть легла ей на сердце. Лед сковал не только тело, но и душу, в которую стало вползать неведомое смертным отчаяние. Джарел и сама стала превращаться во что-то холодное, темное и твердое – в черную статую, заключающую в себе последнюю крошечную искорку сознания. И тут ей вспомнились другой мир и другое время – сильные руки Гийома, его горячие губы… Нет, это происходило не с ней. Он обнимал совсем другую – живую – женщину… Это воспоминание наполнило огнем хладное, успевшее стать чужим тело Джарел. Память о недавнем мучительном, сладостном чувстве, которое было разом и ненавистью, и любовью. Жар этот тут же взломал лед, сковавший было ее сердце. Она рухнула перед темной статуей на колени и горько зарыдала. Из глаз хлынули горячие слезы. Лед постепенно таял. К телу возвращалась жизнь – оцепенение спало, ужасный груз нечеловеческого отчаяния, тяготивший ее душу, становился все легче и легче. Горячие слезы бежали ручьем. Но даже и сейчас она не забывала о застывшем в молчаливом ожидании бесстрастном черном боге.

Она была немощным и изменчивым человеком, Гийом же мог ждать ее вечно. Она перестанет плакать, и тогда…

Джарел зарыдала еще горше. Она казалась себе обреченной – крошечной искоркой тепла, потерянной в беспредельности смерти и забвения, ибо всесильный черный бог был средоточием пустоты и смерти, она же несла в себе лишь слабнущий огонек, именуемый жизнью.

Внезапно в глубинах ее объятой отчаянием души возникло иное движенье. Волны странных смешанных чувств набегали на нее одна за другой и тут же сходили на нет. Смех и радость, печаль, слезы и отчаянье, любовь, зависть и ненависть. Почувствовав некоторое облегчение, она подняла лицо к темному истукану.

Вокруг него вихрился туман. Джарел присмотрелась получше и различила в нем танцующие девичьи фигуры. У всех танцовщиц было одно и то же лицо – лицо Джарел. Смеющейся, скорбящей, разгневанной, исполненной любовного томленья. Хоровод кружил все быстрее и быстрее – мыслимые и немыслимые настроения и эмоции сливались в неопределенный вихрь, от которого в воздух поднимались пульсирующие колышущиеся волны. Темный истукан неожиданно вздрогнул. Волны тепла и человечности боролись с холодным дыханием смерти, жизнь и тепло пытались превозмочь мрак пустоты, еще совсем недавно казавшийся Джарел неодолимым. И вот черный бог стал нехотя отступать, съеживаться, таять. Образ крошечной теплой искорки, затерянной в безбрежности мрака, оказался ложным. Джарел внезапно поняла, что тьма не может существовать без света, а смерть без жизни. В эту минуту она, носительница жизненного тепла, имела такую же силу и власть, как и сам черный бог. Они сражались на равных.

Она не знала, сколько времени длилось их сраженье. Радостное предвкушение победы охватило ее задолго до того, как хладная завеса отступила. Но сама победа явилась совершенно неожиданно. Черный бог исчез в одно мгновенье, вместе с ним исчезли и удивительные танцовщицы. Ночь исполнилась покоя.

Но истукан – истукан! Как он преобразился! Уродливые черты расплывались, сливались в какой-то новый, еще неясный образ. Зеленая луна скрылась за облаками. Когда ее свет вновь залил безжизненный склон, истукан превратился в странную тень, живо напоминавшую Гийома или, вернее, того человека, которым тот мог бы стать…

По зеленому диску луны ползли странные изменчивые тени. И кошмарная тень Гийома тоже находилась в постоянном движении, меняя свою форму и демонстрируя все те ужасы, которые жили в душе некогда свирепого завоевателя. Только теперь Джарел поняла, почему ее так пугали эти бесформенные тени. Они указывали на то, что случилось или могло случиться с человеком, на то, что жило в потаенных глубинах каждого живого существа. Безумные их внушения были тем более ужасны, что сознание угадывало в них самое себя…

Глава 4

Вновь повеял ветерок. Тень задвигалась и беззвучно заскользила над камнями. Измученная недавним сражением Джарел, пошатываясь, поспешила за ней. Тень скользила все быстрее и быстрее. Больше всего на свете Джарел боялась потерять ее из виду. Тень плыла совершенно беззвучно, двигаясь то быстрее, то медленнее, ее форма постоянно менялась, каждая новая личина казалась более определенной и значимой.

Едва живая от усталости, Джарел с трудом удерживала в руке свой тяжелый меч. Не прошло и пяти минут, как она уже окончательно потеряла чувство направления. За вершиной холма река сходила на нет. Джарел не могла избрать ориентиром ни изменчивую луну, ни незнакомые созвездия, прихотливо кружившие по небу. Луна стояла в зените. В те мгновенья, когда облака заволакивали ее поверхность, ночная мгла сгущалась и тень Гийома сливалась с поверхностью, Джарел замирала в нерешительности. Стоило же светилу выйти из-за облаков, как женщина вновь устремлялась вдогонку за тенью.

Темное пятно двигалось теперь по холмистым лугам, кое-где поросшим деревьями весьма странной формы. Травы, по которым бежала Джарел, были мягкими, словно бархат. Бледные соцветья на ветвях деревьев наполняли воздух характерным ароматом.

Вот тень скользнула в направлении высокого дерева, стоявшего немного поодаль. С его кроны свисали длинные, дрожащие на ветру ленты. Приблизившись к дереву, темная фигура остановилась и, затрепетав, слилась с тенью, отбрасываемой его ветвями. До той поры, пока Гийом не коснулся этой тени, она имела вид чудовища с хищно раскинутыми щупальцами и сплющенной, выдающейся далеко вперед головой, стоило же теням соприкоснуться и слиться воедино, как щупальца, жадно обвившиеся вкруг жертвы, исчезли, и на месте прежней твари появилась новая – еще более отвратительная и ужасная.

Джарел остановилась перед деревом и недоуменно уставилась на землю. Она понимала, что тень не может навредить ей, однако боялась наступить на нее. Слившиеся тени несли в себе нечто крайне зловещее, но представлять опасность могли только для существ такого же рода. Но как же отделить тень возлюбленного от хищной, поглотившей его тени? Вряд ли Гийом сознательно желал этого слиянья. Скорее всего, зло, заключенное в хищной тени дерева, притянуло к себе злое начало Гийома и завладело им, в то время как благое его начало противилось пленению.

Что-то нежно коснулось плеча и обвилось вокруг руки. Джарел попыталась уделать шаг назад, но было уже поздно. Похожие на длинные ленты ветви дерева потянулись к ней, а одно из них успело обвиться вокруг ее тела. Тень, которую она видела на земле, была лишь предупреждением о грозящей ей опасности, затаившейся в вышине, – страшном дереве-спруте.

Джарел ударила мечом по мягкому щупальцу. Оно легко выпустило добычу, отдернулось назад и тут же сделало новый выпад, едва не сбив Джарел с ног. Ужаснувшись количеству алчно тянущихся к ней ветвей-щупалец, Джарел приготовилась нанести следующий удар. Одна из длинных лент в мгновение ока изящно оплела рукоять меча, но в последний момент Джарел сумела вонзить ускользающий из ладони клинок в гуттаперчевую упругую плоть дерева. Дерево содрогнулось, извивающаяся по-змеиному обрубленная ветвь упала наземь. Из раны выступил густой черный сок. Ветви безвольно повисли, однако тени их продолжали судорожно извиваться. Джарел увидела, как тень Гийома, выскользнувшая из их ужасной хватки, метнулась в сторону и заскользила по траве. Еле сдерживая дрожь возбуждения, Джарел кинулась следом за ней.

Страшное происшествие заставило Джарел присматриваться ко всем деревьям. Ветер стих, но у одного из кустиков постоянно шевелились листочки. Его тень походила на тень крупной прыгучей твари, время от времени пытавшейся преодолеть незримый барьер. Одно из деревьев, на котором не было ни единого листочка, тоже находилось в постоянном движении – оно заламывало ветви, трясло вершиной, раскачивалось из стороны в сторону. Джарел разглядела под ним тень корчащейся женщины. Одно из деревьев, украшенное пышными цветами, томно покачивало кружевными ветвями, распространяя сладкие дурманящие волны и тихонько выводя странную песнь, напоминавшую гудение пчел. Под его стволом затаилась тень огромной змеи, приготовившейся к атаке.

Джарел облегченно перевела дух, заметив, что деревья остались позади, и стала спускаться по пологому склону, над которым бесшумно носилось великое множество бесформенных бесплотных теней, то и дело сбивавших ее с толку и мешавших следить за тенью Гийома, уходившей все дальше и дальше.

Она решила, что тень возлюбленного ведет ее к определенной цели, ибо та продолжала двигаться в прежнем направлении. Джарел огляделась. Холм плавно переходил в ровное поле, залитое зеленоватым мертвенным светом. То тут, то там виднелись островки тумана, бесформенные темные и светлые пятна и узкие извилистые полосы ручейков и речушек. Джарел почувствовала, что заблудилась. Теперь она не видела не только реки, но и холма, на котором находились ее истоки. Они перешли через широкое болото и оказались возле ручья. В следующий миг тень Гийома оказалась на противоположном берегу. Это был стремительный узкий ручей, шум которого удивительно походил на самодовольный смех. Джарел заметила на его середине большой камень и, не раздумывая, прыгнула прямо на него. Камень, который оказался живым существом, подался под ногой женщины, однако она уже перемахнула на другую сторону ручья.

Вновь начался спуск. Тень двигалась теперь еще быстрее. На сей раз склон оказался достаточно крутым. Джарел стало казаться, что они спускаются в глубь оврага. Тень Гийома скользнула в черноту, которой было залито дно распадка, и тут же исчезла, слившись с нею. Джарел не оставалось ничего иного, как только последовать за ней. Ей казалось, что она спускается в темные глуби забвения. На землю опустился кромешный мрак, лишь высоко-высоко над головой по-прежнему светили холодные звезды. И тут в темную бездну заглянула зеленая луна. Огромный, покрытый серыми оспинами лунный лик.

Джарел вновь почувствовала острую резь в глазах. Лунный свет разъял тьму, расколол ее на мириады теней, которые в отличие от обычных, плоских, скользящих по земле теней имели три измерения и по сути являлись телами. Эти темные сгустки небытия кружили вокруг Джарел в странном танце, оставаясь при этом бесплотными тенями. Среди танцоров она увидела и Гийома. Вид его наполнил сердце Джарел ужасом – он удивительно походил на прежнего Гийома, но вместе с тем воплощал не только собственное зло, но и все то зло, которое сотворили или могли сотворить люди. Столь же уродливыми были и все прочие тени, но они не казались ей такими страшными.

– Гийом… – пробормотала она в ужасе. – Гийом!

Это были первые слова, произнесенные ею с той поры, как она покинула стены своего замка и спустилась в подземелье. Услышав свое имя, тень недоуменно остановилась и нерешительно двинулась к Джарел. В тот же миг в пространстве вновь возникло что-то бесконечно холодное и недвижное. Черный бог.

Джарел застыла. Она почувствовала, что сердце ее начало стынуть, покрываться ледяной коркой небытия, бесконечного покоя. В изнемогшую душу вновь стало вползать уже знакомое ей смертельное отчаянье. Если бы Джарел приготовилась к этой атаке, она, возможно, сумела бы отразить ее, но все произошло столь стремительно, что она тут же оказалась во власти нечеловеческого холода и перестала чувствовать собственное тело.

Она постепенно превращалась в черную бесплотную тень, растворялась в ужасной, безводной пустоте… Холодная мгла озарилась яркой вспышкой – колючая борода, горячие губы, крепкие руки… Джарел охватило знакомое возбужденье, от которого ее бросило в жар. Вновь завязался бой. Человеческое тепло боролось со стужей безмерных пустынных пространств, мятущиеся страсти – с безвольной апатией, которая однажды уже едва не овладела ее душой.

Победа далась нелегко. В иные минуты холодная тьма начинала брать верх, и тогда Джарел начинало казаться, что еще немного, и она оставит собственное тело и превратится в темного призрака, обладающего и объемом, и формой, но тем не менее совершенно нереального. Один раз она даже уловила отдаленные отзвуки безумной музыки, под которую плясали фантомы, и с ужасом заметила, что начала кружиться и ее призрачная оболочка. Эта мука продолжалась несколько минут, которые показались ей вечностью. Однако Джарел в очередной раз стряхнула с себя странную апатию, поражая хладное дыхание черного бога оружием тепла и жизни. Она знала, что победа и на сей раз останется за ней, однако то и дело начинала терзаться сомнениями, незаметно вкрадывавшимися в душу.

Атаки демона следовали одна за другой. Стоило Джарел пойти в ответное наступление, как ее тут же оставляли силы – он вновь начинала казаться себе крошечной искоркой, затерявшейся в безбрежном вечном мраке. Там, где нет света, нет и тьмы, но там, где нет тьмы, нет и света. Сокруши Джарел тьму, уничтожь она начало, из которого черный бог черпал свои силы, она бы осталась без света, лишила бы себя жизни. Две неразделимые, находящиеся в вечном борении сущности… Джарел не привыкла размышлять об абстрактном и потому немало поразилась таким мыслям. Сознательная же часть ее души продолжала терзаться любовью, ненавистью и ужасом. Женщину-воина охватило возбуждение битвы и радостное предвкушение победы. Мертвящему холоду черного бога Джарел противопоставляла все, что было в ней живо, что пульсировало и дышало теплом. Она разила врага мыслями и чувствами.

Как и прежде, победа пришла нежданно. Вокруг нее заблистали лучи ярчайшего света, тьма же растаяла, сгинула, канула в бездны породившего ее небытия. Джарел на миг зажмурилась, когда же она вновь открыла глаза, ее взору вновь предстала знакомая теснина, залитая зеленоватым лунным светом. Текучая, липкая темень исчезла, а вместе с ней исчезли и танцующие тени.

Глава 5

Джарел обвела взглядом ущелье и неожиданно вспомнила, что среди прочих теней был и он, Гийом… Где же ты, Гийом? Ни тени, ни единого движения, лишь ровный мертвенный зеленоватый свет… И тут же в лицо пахнуло свежим ветерком, принесшим тонкий тихий голосок. Все началось сначала. Теперь ее единственным поводырем был зов Гийома, протяжный жалкий зов.

– Джарел, – взывал он. – Джарел! Джарел!

Она следовала за его голосом по пустынным, безводным землям. Лощина кончалась широким веерообразным склоном, нижняя часть которого тонула в темноте. Где-то неподалеку шумела невидимая река. Джарел напрягла слух, боясь потерять Гийома. Вскоре она оказалась у подножия холма, откуда открывался вид на каскад водопадов, злобно переругивавшихся друг с другом.

Их шум заглушил все прочие звуки. Джарел замерла на месте и стала напряженно вслушиваться в голос ветра. Прошла целая вечность, прежде чем она вновь услышала жалобный призыв:

– Джарел! Джарел! Джарел!

Она тут же поспешила на голос и вскоре вновь услышала его – на сей раз более ясно и внятно:

– Джарел, Джарел, убийца!

Трудной была эта погоня за невидимкой, трудной и опасной. Второй бой с черным богом изнурил Джарел до такой степени, что ноги ее стали заплетаться. Один раз она даже упала и какое-то время лежала на траве, пытаясь отдышаться. Земля казалась ей необычно теплой и мерно вздымалась и опадала, словно дышала. Внезапно опомнившись, Джарел вскочила на ноги и стремительно понеслась по темным травам вслед за слабеющим голоском.

Подобно тени, то и дело сливавшейся с другими тенями и таившейся в темных распадках и провалах, голосок старался вести ее по самым шумным местам, где его заглушали болтовня ручьев, шум водопадов и свист ветра. Джарел слышала и множество новых звуков: пение тихих, тонюсеньких голосков, вторивших песням ветра, монотонный ропот трав, едва ли не членораздельный писк крылатых насекомых.

Судя по всему, птицы в этом подземном мире не водились, хотя однажды Джарел заметила над головой огромную бесформенную тень и услышала хлопанье тяжелых крыльев. Через какое-то время послышалось кваканье лягушек, и Джарел с содроганием сердца вспомнила о болоте, виденном ею во время первого путешествия. В каждом звуке слышалась явная угроза, странным образом сочетавшаяся с крайним отчаянием, имевшим отношение не к каким-то неведомым сущностям, а именно к людям.

Отчаяние звучало и в шорохе трав, и в шепоте ветра. Голоса были исполнены такой безнадежности, что на глаза Джарел навернулись слезы. Она слышала и Другие голоса – голоса неведомых безымянных тварей, которые могли быть порождены только злом, и голоса незнакомые, неузнаваемые, бормотавшие неизвестно о чем.

Но внимала Джарел лишь одному далекому голосу, тонувшему в хаосе звуков. Лишь он один имел для нее смысл и значение. Он вел ее по широкой дуге, проходившей через холмистые земли, по которым текли зловещие, сыплющие проклятиями ручьи. Неожиданно Джарел услышала донельзя странную музыку, не имевшую ни определенной композиции, ни даже связности, но представлявшуюся скоплениями отдельных звуков, каждый из которых существовал сам по себе.

Тысячи незримых существ пытались выразить себя каждое в своей собственной песне и при этом не обращали друг на друга ни малейшего внимания. Звуки эти становились все громче. Вскоре Джарел увидела перед собой светящееся пятно и изумленно застыла возле его края. Музыка поднималась от земли, и ее можно было увидеть! Она видела, как поднимаются в воздух ее отдельные струйки. Описать их было невозможно, ибо эта зримая музыка не походила ни на что на свете. Бледные нотки медленно взмывали ввысь, каждая со своей простенькой, крохотной мелодией. Несмотря на всю кажущуюся произвольность отдельных звуков и созвучий, вместе они составляли нечто цельное. Подобно цветам, эта музыка росла из-под земли.

Джарел захотелось побродить по этому необыкновенному светящемуся лугу и нарвать букет самых красивых нот, которые образовывали бы гармоничное сладостное сочетание… Неожиданно ее вниманием завладел странный переливчатый смех, вызвавший у нее улыбку. Джарел насторожилась и напряженно застыла, пытаясь услышать голос Гийома. Да, он тоже смеялся со всеми. В следующее мгновение многоголосый смех перерос в безумный оглушительный хохот, волны которого грозили смести все и вся. Джарел тоже корчилась от смеха, но из глаз ее ручьем текли слезы.

– Гийом! – воззвала она, собрав остаток сил. – Гийом!

Смех тут же прекратился. Смолкли все звуки, лишь тоненький знакомый голосок продолжал выводить свою нескончаемую жалостную песнь:

– Джарел… Джарел… Джарел…

Подул ветерок, и голосок стал затихать. Джарел вновь пустилась вдогонку за Гийомом. Мертвенный, зыбкий лик луны опустился к самому горизонту. Тени послушно вытянулись. Над горизонтом появилась бледная полоска рассеянного света. День не сулил женщине-воину ничего хорошего. Страшная смерть и вечные муки, на которые были обречены все обитатели этой земли, земли проклятых духов – вот что ожидало Джарел. Она станет искореженным древом или уродцем, в котором воплотятся все пороки ее естества, или – кто знает? – бесплотным вздохом, несомым холодными ветрами. Все это ее уже нисколько не волновало. Джарел замедлила шаг. Голос, звавший ее за собой, становился все тише и тише…