Глава 15

Питт терпел еще полчаса, пока Рондхейм услаждал гостей своим обширным поэтическим репертуаром. В конце концов программа подошла к концу. Открылись двери, и толпа хлынула в главный зал. Женщины собрались на террасе: они болтали и пили сладкий коктейль. Мужчины прошли в охотничий зал, где им были предложены сигары и старый, столетний, бренди «Руш».

Сигары принесли в большом серебряном ящике и предложили всем, за исключением Питта. Его демонстративно игнорировали. После ритуала прикуривания, когда каждому поднесли свечу, от которой можно было нагреть сигару до желаемой температуры, слуги разнесли бренди «Руш», темную желто-коричневую жидкость в экзотических широких коньячных бокалах. Питта опять обошли.

Кроме себя и Рондхейма, Питт насчитал тридцать два человека, собравшихся в самом дальнем углу комнаты вокруг большого камина. Реакция на присутствие Питта, как можно было заметить по их выражениям лиц, была интересной. Его просто не замечали. В какой-то момент он почувствовал себя бестелесным призраком, который прошел сквозь стену и ждал сеанса, чтобы показаться в своем одушевленном обличье. Он мог представлять себе сколько угодно сцен, но была одна, реальная — это был ствол ружья, который уперся ему в лопатку.

Он не стал смотреть, кто держал ружье. Ему это было безразлично. Рондхейм развеял его сомнения.

— Керсти! — он посмотрел за спину Питта. — Ты пришла слишком рано. Я не ждал тебя еще минут двадцать.

Фон Хаммель вытер лоб платком и спросил:

— А девушка, с которой он пришел, изолирована?

— Мисс Ройял в надежном месте, — сказала Керсти, глядя сквозь Питта.

Что-то в ее тоне заставило Питта усомниться в ее словах.

Рондхейм вышел вперед и как заботливый отец, забрал у нее ружье.

— Оружие и красота не подходят друг другу, — буркнул он. — Пусть его проводит мужчина.

— Я бы с удовольствием сделала это сама, — хрипло произнесла Керсти.

— Не вижу причины откладывать, — вставил Джек Бойл. — У нас мало времени.

— У нас достаточно времени, — ответил Рондхейм. Русский — невысокий, коренастый, темноглазый человек — слегка прихрамывая, подошел к Рондхейму.

— По-моему, вы должны нам всем объяснить, господин Рондхейм. Почему с этим человеком обращаются как с преступником? Вы сказали мне и всем остальным, что он газетчик и что с ним надо держаться поосторожнее. Однако вот уже четвертый или пятый раз за сегодняшний вечер вы назвали его майором.

Рондхейм изучающе посмотрел на стоявшего перед ним человека, затем поставил бокал на стол и нажал кнопку телефона. Не произнеся ни слова, он взял свой бокал со стола и допил бренди до конца.

— Прежде чем я отвечу на ваши вопросы, товарищ Тамарезов, оглянитесь назад.

Русский, которого звали Тамарезов, обернулся. Вслед за ним обернулись и все присутствующие. Все, кроме Питта. Он смотрел прямо перед собой, в зеркало, где отражались несколько здоровых угрюмых мужчин в черных комбинезонах, которые внезапно возникли в противоположном конце комнаты. В их руках были автоматы AR-17.

Высокий, широкоплечий мужчина лет семидесяти, с острым взглядом голубых глаз на морщинистом лице подошел к Келли и взял его за рукав пиджака.

— Ты пригласил меня на сегодняшний вечер. Джеймс. Надеюсь, ты объяснишь мне все, что здесь происходит?

— Объясню. — Во взгляде Келли можно было заметить явное страдание. Он повернулся к гостям.

Медленно, очень медленно Келли, Рондхейм, фон Хаммель, Маркс и восемь других человек сгруппировались с одной стороны камина, оставив Питта и всех остальных гостей в полнейшей растерянности по его другую сторону. Питт заметил, что дула автоматов были направлены именно в их сторону.

— Я жду, Джеймс, — командным голосом произнес голубоглазый пожилой джентльмен.

Келли колебался, грустно поглядывая на фон Хаммеля и Маркса. Он ждал. В конце концов они одобрительно кивнули ему.

— Слышали ли вы когда-нибудь о «Хермит лимитед»?

Тишина в комнате стала напряженной. Все молчали, никто не произнес ни слова. Питт сосредоточенно вычислял, каковы шансы на побег. В результате он отказался от этой идеи, которая представлялась ему выполнимой менее чем на пятьдесят процентов.

— «Хермит лимитед», — продолжал Келли, — это международная организация, которая, однако, не занесена в реестры ни одной фондовой биржи, потому что управление ею отличается коренным образом от любого знакомого вам бизнеса. У меня нет времени вдаваться сейчас в детали ее функционирования, скажу только, что главная цель «Хермит лимитед» — добиться контроля, а затем завладеть Южной и Центральной Америкой.

— Невозможно, — закричал высокий черноволосый мужчина с заметным французским акцентом, — абсолютно немыслимо!

— Это, кстати, тоже хороший бизнес — воплощать невозможное, — парировал Келли.

— Но то, что вы предлагаете, — не бизнес, это политическое безумие.

Келли покачал головой.

— Безумие, может быть, но не захват политической власти с эгоистическими и бесчеловечными мотивами.

Он оглядел лица тех, кто стоял по другую сторону камина. На них было написано недоверие.

— Я, Джеймс Келли, — мягко произнес он. — За всю свою жизнь я заработал состояние более двух миллиардов долларов.

Никто из присутствующих не сомневался. Всякий раз, как «Уолл-стрит Джорнал» публиковал список наиболее богатых людей планеты, Келли его возглавлял.

— Богатство накладывает огромную ответственность. От меня зависит существование более двухсот тысяч людей. И если завтра я потерплю финансовый крах, это повлечет разорение многих от одного до другого конца Соединенных Штатов, не говоря уже о многочисленных компаниях в мире, которые зависят от моих субсидий. Но, как подтвердят и те джентльмены, которые окружают меня, богатство не гарантирует бессмертие. Мало кто из богатых упоминается в учебнике по истории.

Келли, когда он умолк, казался совершенно больным. Никто не произнес ни слова во время его монолога.

— Два года назад я начал задумываться о том, что я оставлю, когда я уйду. Финансовую империю, которую разорвут на части паразитирующие деловые компаньоны и многочисленные родственники, которые только и считают дни до моих похорон. Поверьте, джентльмены, это были достаточно безрадостные мысли. Тогда я придумал способ распределить мои капиталы таким образом, чтобы они принесли пользу человечеству. Но как? Эндрю Карнеги строил библиотеки. Джон Рокфеллер создавал фонды, поддерживающие науку и образование. Что же может принести самую большую пользу людям независимо от того, белые они, черные, желтые или красные. Независимо от их национальностей? Если бы я прислушался к моим эмоциям, я бы нашел легкое решение передать мои деньги Красному Кресту, Армии Спасения или одному из тысяч медицинских центров, университетов и так далее. Но достаточно ли этого? Поэтому я решил действовать в другом направлении — в том, которое будет оказывать длительное воздействие на миллионы людей в течение сотен лет.

— Итак, вы решили использовать капиталы для того, чтобы стать самозванным мессией для обнищавших латиноамериканских народов? — спросил Питт.

Келли одарил его снисходительной улыбкой.

— Нет. Вы ошибаетесь, майор…

— Питт, — подсказал Рондхейм. — Майор Дирк Питт.

Келли глубокомысленно уставился на Питта.

— Вы, случайно, не сын сенатора Джорджа Питта?

— Да. Я его заблудший сын, — ответил он.

Келли на мгновение застыл. Он повернулся к Рондхейму, но получил в ответ лишь каменное выражение лица.

— Ваш отец — мой хороший друг, — с усилием процедил он.

— Был, — парировал Питт.

Келли собрал все свое самообладание. Было очевидно, что его глубоко задевает все происходящее. Он опустошил свой бокал, налил еще один, чтобы собраться с мыслями, и продолжил:

— Играть роль Бога никогда не входило в мои намерения. Тот путь, который я выбрал, опирается в гораздо большей степени на расчеты, чем на человеческие эмоции.

— Компьютеры! — слетело с губ старшего друга Келли. — «Хермит лимитед» — это был проект по созданию компьютеров, над которым вы работали в нашем управлении обработки данных около двух лет назад. Я хорошо это помню, Джеймс. Вы закрыли комплекс полностью на три месяца. Отправили всех в оплачиваемый отпуск, что было совершенно не свойственным вам проявлением щедрости. Вы сказали, что используете оборудование для крайне секретного военного задания правительства.

— Я боялся, что вы сможете догадаться о моих замыслах, Сэм. — Впервые Келли назвал пожилого джентльмена по имени. — Но только системный анализ мог предложить эффективное решение той проблемы, которую я поставил. Вряд ли она сделала революцию. У каждого правительства есть свои мозговые центры. Космические системы, разработанные для наших ракет, результаты лунных исследований используют сейчас для всего, начиная от криминалистики и кончая совершенствованием хирургических методов. Запрограммировать компьютер так, чтобы выбрать страну или географический регион, наиболее подходящий для создания там контролируемых и развивающихся утопических отношений, оказалось не столь уж нереальной задачей, как можно себе вообразить.

— Это из научной фантастики.

— Мы живем в такое время, когда ежедневно сталкиваемся с научной фантастикой, — ответил Келли. Послушайте, джентльмены. Из всех народов мира, народы Латинской Америки лучше всего поддаются внешнему проникновению, во-первых, потому что они не сталкивались с иностранным вторжением уже более ста лет. Они были защищены стеной, построенной Соединенными Штатами, которая называется Доктрина Монро.

— Американское правительство будет иметь весьма туманное представление о вашем грандиозном проекте? — спросил высокий седовласый мужчина.

— К тому времени, когда его агенты смогут проникнуть в «Хермит лимитед», мы сможем подкрепить свои рассуждения серьезными аргументами, — сказал Келли. — Оно не станет препятствовать нам. Я даже предполагаю, что оно с готовностью предоставит нам зеленую улицу и даже возможную поддержку.

— Как я понимаю, вы не собираетесь это осуществлять в одиночку? — спросил Питт.

— Нет, — ответил Келли. — После того как я убедился, что программа сработала, я обратился к Марксу, фон Хаммелю, Бойлу и другим джентльменам, которых вы имеете честь видеть здесь и которые обладают финансовыми средствами для ее реализации. Они думают так же, как и я. Деньги должны быть использованы для всеобщего блага. Зачем умирать, оставив в банке солидный счет и несколько корпораций, о которых вскоре просто забудут, забудут, кто их основал и взрастил, пока они не достигли расцвета? Затем мы собрались вместе и основали «Хермид лимитед». У каждого из нас равная доля вложенного капитала, и каждый имеет равное число голосов на совете директоров.

— А откуда вы знаете — вдруг кто-то из ваших партнеров по преступлению станет более жадным и обманет одну или две страны в свою пользу — спросил Питт.

— Компьютер отобрал правильно, — без тени сомнения отозвался Келли. — Посмотрите на нас. Каждому — больше шестидесяти пяти. Сколько нам осталось? Один, два года, может быть, десять счастливых лет. Мы все бездетны. Значит, никаких наследников. Чего добьется любой из нас излишней жадностью? Ответ прост. Ничего.

Русский с сомнением покачал головой.

— Ваша схема абсурдна. Мое правительство никогда не одобрит такие жесткие и безрассудные действия.

— Никакое правительство их не одобрит, — спокойно продолжил Келли. — Но это нас не волнует. Вы мыслите только политическими категориями. — В истории человечества ни один народ, ни одна цивилизация не исчезали иначе, как только в результате внутренней революции или чужеземного вмешательства. Я намерен открыть новую страницу, осуществляя невозможное — осуществляя принципы чистого бизнеса.

— Что-то я не помню, чтобы убийство изучалось как обязательный предмет в бизнес-школах. — прикуривая сигарету, спокойно произнес Питт.

— Да, это неприятная, но необходимая часть нашего плана, — парировал Келли. — Методическое убийство — вот, пожалуй, наиболее подходящий термин.

Он обернулся к русскому.

— Агенты вашего КГБ должны изучить книгу «Исмаилиты», товарищ Тамарезов. В ней очень подробно рассказывается о методах, использовавшихся этой сектой фанатиков, которые сеяли террор во всем мусульманском мире в одиннадцатом веке нашей эры. Слово «assassin» — убийца — это их мрачная память потомкам.

— Вы такой же сумасшедший, как и они, — сказал француз.

— Если вы так думаете, вы очень наивны, — отозвался Келли.

Француз остановился в замешательстве.

— Не понимаю. Как вы можете?..

— Как можем мы захватить целый континент? — продолжил Келли. — Это не так сложно. Это всего-навсего экономическая проблема. Мы начнем с самой бедной страны, захватим в свои руки контроль за ее денежными ресурсами, осторожно уберем ее основных лидеров и выкупим ее. Возьмем, например, Боливию. Страну, люди которой находятся на грани нищеты… часто их семейный доход составляет всего лишь двадцать долларов в год. Вся экономика держится на медных рудниках Перца. Захватите контроль над ними, и в ваших руках будет контроль над всей страной.

— Думаю, боливийская армия как-нибудь отреагирует на подобное иностранное вмешательство, — заметил Питт, наливая себе полный бокал бренди.

— Конечно, майор Питт, — Келли улыбнулся, затем резко сказал: — Но армии надо платить. Все там имеют свою цену, особенно генералы. Если их нельзя будет купить, их просто уберут. Это — принцип чистого бизнеса. Чтобы создать более действенную организацию, надо отрезать «мертвые ветки» и заменить их более трудоспособными индивидуумами.

На мгновение он умолк, бессознательно теребя бороду.

— Когда «Хермит лимитед» заменит правительство, армия постепенно исчезнет. Зачем она нужна? Она только высасывает экономику. Армию можно сравнить с компанией, которая идет к своему банкротству. Самый разумный выход в этом случае — закрыть эту компанию и списать ее долги.

— Но вы забываете о людях, Джеймс, — снова заговорил Сэм. — Вы предполагаете, что они будут спокойно наблюдать, как вы переворачиваете все в их стране вверх дном?

— Как и любое солидное предприятие, мы имеем отдел маркетинга и рекламы. Как и с каждым новым продуктом, который надо внедрить на рынок, мы разработали целую рекламную кампанию. Люди знают только то, что они видят и слышат через средства массовой информации, которые им доступны. Поэтому нашим первым шагом стало приобретение, конечно, под прикрытием местных организаций, большого числа газет, радио — и телестанций.

— Похоже, в вашей «Шангри-Ла» не будет понятия о свободной прессе?

— Свободная пресса — эта всего лишь степень дозволенности, — нетерпеливо отозвался Келли. — Посмотрите, что она сделала с Соединенными Штатами. Она печатает все самое отвратительное, скандальное, сенсационное — только для того, чтобы продать как можно больше газет, заработать как можно больше денег на рекламе. Так называемая свободная пресса в Америке срывает любые моральные покровы с этой великой нации и оставляет в головах людей только гниющие кучи отбросов.

— Согласен, американская пресса не безупречна, — отреагировал Питт. — Но, по крайней мере, они пытаются вытащить на поверхность правду о таких диктаторах, как вы.

Питт тут же умолк, удивляясь своему пафосу. Он так мог выйти из роли. Он осознавал: коли существует хоть малейшая надежда на спасение, она придет, если он будет продолжать свой маскарад.

— Боже, я совсем не это хотел сказать!

Келли, нахмурившись, взглянул на Рондхейма. Тот ответил негодующим кивком.

Пожилой джентльмен, которого называли Сэмом, прервал паузу.

— После того, как вы выкупите одну страну, Джеймс, как вы намереваетесь захватить остальные? Даже вам и вашим компаньонам, как вы их называете, не хватит капиталов, чтобы выкупить целый континент за один раз.

— Вы правы, Сэм. Только объединенных капиталов всех присутствующих здесь хватит для осуществления этой цели. Но мы можем превратить Боливию в организованное процветающее общество. Попытайтесь себе представить — никакой коррупции на уровне администрации; армии, за исключением крошечного контингента, не существует; промышленность и сельское хозяйство активно развиваются на благо народа, на благо потребителей.

Голос Келли напрягся.

— Опять принципы чистого бизнеса — каждый цент должен служить для благосостояния. А затем, когда Боливия превратится в этот утопический идеал, зависть остальных народов на континенте сыграет свою роль, и мы аннексируем их, одного за другим.

— Бедные и голодные с замиранием сердца мечтают попасть в рай, — скептически заметил француз. — Так?

— Вы немного преувеличиваете, — индифферентно произнес Келли, — но подошли к правде гораздо ближе, чем предполагали. Да, бедные и голодные будут рады ухватиться за любую соломинку, которая сможет гарантировать им более высокий жизненный уровень.

— Теория домино, порожденная благородными намерениями, — пробормотал Питт.

Келли кивнул.

— Верно. Благородными намерениями. А почему нет? Западная цивилизация может привести немало примеров возрождений, происшедших из-за благородных намерений. Мы бизнесмены, одни из тех, кто, возможно, оказывал наиболее продолжительное и модное влияние за последние два столетия, теперь имеем золотую возможность определить, произойдет ли еще одно блистательное возрождение, или цивилизация, скатившаяся уже до сточной канавы, останется там и перестанет существовать навеки. И вот еще, в чем я абсолютно уверен. Я считаю, что организованность — это лучше, чем беспорядок. Я предпочитаю прибыль потерям и в достижении цели предпочитаю жесткие меры вялым убеждениям. И я нисколько не сомневаюсь, что правила чистого бизнеса гораздо более ценны, чем любые политические теории.

— И, тем не менее, ваш великий проект имеет недостаток, — сказал Питт. подбадривая себя еще одним бокалом бренди. — Есть одно отклонение, которое может свести на нет весь замысел.

Келли вопросительно взглянул на Питта.

— Ваш мозг против наиболее современной компьютерной техники? А ну, майор! Мы провели месяцы, программируя любую вероятную случайность, любую вероятную аномалию. Вы просто валяете дурака.

— Я? — Питт допил бренди, как будто в стакане была вода. — Скажите, как вы объясните присутствие Рондхейма и мисс Фири? Они едва ли подходят под критерии, выдвинутые для членов «Хермит лимитед». Рондхейму — около тридцати, а мисс Фири… и того меньше.