Явочная квартира

Картун Дерек
Явочная квартира

      ДЕРЕК КАРТУН
      ЯВОЧНАЯ КВАРТИРА
      Перевод Эллы Никольской
      Глава 1
      Проходя мимо сада Кенсингтонского дворца, отделенного решеткой от шумного квартала Ноттинг Хилл Гейт, русский на миг повернул голову и приподнял серую фетровую шляпу, чтобы приветствовать облаченного в мундир привратника, что выдало в нем иностранца. И, ускорив шаг, свернул на Бейсуотер Род, направляясь в западную часть города.
      "Только не слишком спеши, - одернул он себя, - Обычно ведь ты не торопишься, совершая прогулку, и они наверняка об этом осведомлены."
      Он не знал, когда именно за ним установили слежку, но чувствовал её уже недели три. Если следят в течение всего этого срока, а то и дольше, то у них уже сложилось ясное представление о его привычках... Он шагал, как обычно, вдоль парка, на другую сторону перешел только возле станции метро Квинсуэй.
      Переход - законный повод, чтобы обернуться. Так он и полагал: позади по обеим сторонам улицы следом за ним двигались двое. Оба в шляпах - вот чертовы дураки. Никто в посольстве так и не сообразил, что в стране, где большинство жителей шляп не носит, они слишком заметны. Сам он надел шляпу только потому, что всегда её носит, и сегодня старается выглядеть, как обычно. Потому и кейс с собой взял - в нем лежали кое-какие бумаги, которые помогли бы в случае чего объяснить, куда и зачем он идет.
      Эту свою последнюю прогулку он тщательно продумал. От преследователей отделаться так, чтобы они, потеряв его из виду, обвинили в этом друг друга. Обычно в таких случаях он пересаживался с одного автобуса на другой, входил в магазины и выходил. Если бы у него на хвосте сидел кто-то из Mи5 (английская контрразведка), это бы сошло. Единственная задача в таких случаях - просто выглядеть вторым секретарем торгпредства, который идет по своим сомнительным делам и норовит уйти от слежки. Британцы знают, что он из КГБ, а он знает, что они знают. Как в старинной пословице: они знают, что он знает, что они знают... Все участники этой игры профессионалы и никто не рассчитывает слишком явно и легко дурачить остальных.
      Но теперь он имел дело с соотечественниками - верней, они имели дело с ним. Предполагалось, будто он даже не подозревает, что резидент выразил серьезные сомнения в его надежности и начал ставить там и сям мелкие ловушки. Считалось, подозреваемый не догадывается, что указанные сомнения уже сообщены в Москву. Что ж, он и в самом деле ни в чем не уверен. Возможно, это всего-навсего приступ паранойи. А может, как раз Москва распорядилась заставить его подергаться и хочет посмотреть, что из этого выйдет.
      У входа в метро он купил газету. Роясь в кармане в поисках медяков, как бы невзначай обернулся. И увидел, что тот из его преследователей, который прежде шагал по тротуару вдоль парка, уже находится на этой стороне улицы, и оба у него за спиной, но двигаются порознь. Он узнал - видел в составе торговой делегации на выставке, проходившей недавно в Хайгете. У него потрясающая память на лица. И не только на лица. Память ещё сослужит ему хорошую службу. Преследователи замедлили шаги, один остановился у витрины магазина.
      Но была серьезная причина, почему он не мог освободиться от слежки прямо сейчас: как только станет ясно, что он удрал, они бросятся к нему домой и сцапают Елену.
      Он сел в поезд в сторону Оксфорд Серкус, убедившись предварительно, что за ним все ещё следят. На эскалаторе стоял спокойно - куда, дескать, ему спешить? Наверху у выхода направился к телефонной будке - этот звонок был обсужден с Еленой заранее.
      - Позавтракаем вместе, ладно?
      - Давай. Где и когда встретимся?
      - Ну, скажем, в половине первого на Кондуит стрит, у Джино.
      - Хорошо.
      Выходя из будки, он заметил одного из преследователей: стоит, изучает с великим интересом галстуки в витрине. Вот теперь пора от них отделаться. Елена выйдет из квартиры возле Холланд Парк сразу после его звонка, у неё есть время сбежать от слежки, если её уже организовали. Муж специально натаскивал её, показывал, как это делается: войдешь в автобус и тут же выйдешь, а если не поможет, повторишь ту же уловку в метро. Пожалуй, надо ему самому ещё продолжить игру, чтобы дать ей побольше времени. Не то чтобы он считал, что за женой следят, - странное было бы совпадение, если бы слежку начали именно сегодня. Но он был крайне осторожен.
      На Оксфорд стрит ему понадобится вся его удача. По тротуарам медленно движется толпа - от магазина к магазину. Сладкий запах ванили - из киоска, торгующего французскими круассанами. В ровном гомоне толпы то и дело слышны резкие всплески смеха, вкрапления чужой речи. Наш знакомец - его звали Алексей Константинович Котов - то пробирался сквозь толпу поближе к краю тротуара, то снова нырял в людской поток. Где-то по пути снял шляпу теперь его в толпе труднее заметить. Рост ниже среднего, лицо неприметное, ничего в нем специфически славянского, волосы редеют к макушке, веки чуть припухшие, но взгляд острый. Неулыбчивый человек, сразу видно.
      Никакой не было возможности узнать, продолжается ли слежка. Но впереди пассаж со множеством магазинов и, соответственно, входов и выходов - место, которое он давно наметил на случай, если понадобится избавиться от чьего-то назойливого внимания. Правда, тогда он вовсе не соотечественников имел в виду.
      В пассаж Котов вошел скорым шагом, заглянул в книжный магазин - отсюда видно, идет ли кто-нибудь следом. Тридцати секунд вполне хватит - но он задержался на целую минуту. Нервы в порядке. Он знает, что все надо делать размеренно, даже вяло. По истечении минуты стало ясно, что его потеряли. Ищут, должно быть, лихорадочно на Оксфорд стрит. Один из преследователей наверняка кинулся на Хэллам стрит: там находится офис Международного консорциума по производству консервов. Обязанности второго секретаря торгпредства включают и торговые контакты. Этим можно объяснить, по мнению следящих за ним, его появление на Оксфорд стрит.
      Из пассажа он вышел на Исткастл стрит и тут же поймал такси. Теперь, когда первая задача решена, можно приступить ко второй. Он позволил себе легкий вздох облегчения и закурил. Таксисту было велено ехать на Воксхолл Бридж Род.
      - Черт-те что, - произнес тот.
      - Простите...
      - Движение жуткое, я говорю. А что дальше будет?
      - Да. В Лондоне это проблема.
      - К какому концу Воксхолл прикажете вас доставить, мистер?
      - Ближе к вокзалу Виктория, - ответил он и опустил стекло между собой и водителем: нужно было спокойно обдумать ситуацию.
      Все спланировано заранее, но он был из тех людей, что снова и снова просчитывают каждый шаг. "Осторожен и въедлив - так значилось в характеристике, составленной на него на Лубянке, - Чрезвычайно внимателен к деталям. Замкнут, поглощен собой. Эти черты в определенных ситуациях могут стать недостатками".
      Сейчас он невольно вернулся мыслями к вопросу, терзавшему его с тех самых пор, как он впервые заметил, что отношение к нему в посольстве изменилось. Резидент созвал совещание начальников групп в субботу, а его, Котова, почему-то не известили. Когда этот дурак Шепилов спросил, почему он не явился на совещание, и тут же заметно смутился, он прямо пошел за разъяснениями к резиденту, а тот изобразил недоумение, вознегодовал, сослался на глупость и забывчивость своей секретарши.
      - Вас просто не было в списке - объяснила эта особа, дама несколько наивная, однако вполне доброжелательная.
      Это произошло три недели назад. И с тех пор дурные примеры множились. Пять дней спустя ему показалось, что за ним следят, но это могла быть просто мнительность. Однако потом начались телефонные звонки - кто-то набирал номер и вешал трубку. Котов велел Елене как можно больше бывать дома, потому что решил, что этот "кто-то" норовит вычислить время её отлучек, чтобы проникнуть в квартиру. Ему такие штучки известны. Пятнадцать лет на этой работе, из них четыре года в Будапеште и последние полгода здесь, в Лондоне.
      Ничто из перечисленного, однако, не объясняло, почему кто-то где-то пришел к выводу, будто он, Алексей Котов, майор службы безопасности, способен поставить под удар эту самую безопасность. Хотя на деле так оно и было.
      Такси остановилось в самом начале Воксхолл Бридж Род. Котов заплатил и вышел, не ответив на пожелание водителя весело провести рождество или что он ещё там молол. В сотне ярдов от угла - кафе, принадлежащее итальянской семье, в которой ничего итальянского не осталось, за исключением неаполитанского акцента. Грязновато, пахнет стылым табачным дымом и пригоревшим беконом. Зато рядом вокзал, клиентов всегда полно - и заезжих, и местных. Котов заходил сюда часто - его далеко не безупречным английским никого здесь не удивишь.
      - Кока-колу, пожалуйста. - Пожилой хозяин за стойкой кивнул в ответ, предложил:
      - Что-нибудь и поесть?
      - Не надо. Где ваш сын?
      - На кухне.
      - Я бы хотел с ним поговорить.
      - Энрико! Тебя тут спрашивают.
      Тощий малый появился в дверях, на физиономии никакого интереса, движения вялые, небрежные.
      - Ну что там?
      - Тут один поговорить с тобой хочет.
      Парень пожал плечами, повернулся к Котову, молча глянул как на пустое место.
      - Можешь прогуляться? Тут недалеко...
      Ответа не последовало. Котов понизил голос:
      - Заплачу, если выполнишь маленькое поручение.
      - Куда идти?
      Спрашивает равнодушно, речь тягучая.
      - На вокзал и обратно. Всего-то и дел пять минут.
      - Сколько?
      - Десять фунтов.
      - На один укол не хватит.
      - Сколько стоит укол?
      - Двадцать.
      Котов достал из кармана две десятифунтовые бумажки, сложил и аккуратно разорвал пополам. Протянул две половинки парню.
      - Другие получишь, когда вернешься.
      Он знал, что мог бы договориться за десятку, но торговаться не хотелось.
      - Пойдешь вдоль платформы номер 23, зайдешь в камеру хранения, отдашь вот эту квитанцию, получишь багаж и принесешь мне.
      Вместе с квитанцией Котов протянул парню ещё одну десятифунтовую банкноту:
      - Доплатишь, если понадобится.
      Тот кивнул, направился к двери, вышел на холодную улицу.
      - С ума он меня сведет, - сказал хозяин за стойкой, - Дрянь малый, просто дрянь.
      Котов не ответил, забрал свою кока-колу и сел за столик. Посмотрел на часы - самое начало двенадцатого. Встреча с Еленой назначена на одиннадцать тридцать. Жизнью своей матери она поклялась, что все вещи оставит дома.
      - Никаких чемоданов, только сумочка, ясно?
      Она ещё пробовала спорить. Всегда была рабыней вещей. Жить без них не может. Сколько терпения понадобилось, чтобы втолковать ей: если при ней будет чемодан или большая сумка, тот, кто, возможно, следит за ней, сразу догадается, в чем дело.
      - Ты же не хочешь, чтобы в последний момент тебя выслали в Москву? повторял он, - Подумай, что с тобой будет, если тебя задержат, а меня упустят. Вспомни, что было с Логиновыми в Анкаре...
      - Но это Лондон. Здесь людей в центре города не похищают.
      - Идиотка! Твоя жадность может стоить жизни нам обоим!
      В конце концов она смирилась, но муж не слишком верил её обещаниям.
      ...Парень, судя по часам, ушел семь минут назад. Ну что там с ним? Неужели решил потратить десятку и плюнуть на обещанные двадцать фунтов? Может, потерял квитанцию? Стоило ли так рисковать? Да, стоило. Хотя единственное, что могло выдать его, - если кто-то в посольстве непонятным образом узнал, что у него на вокзале Виктория в одну из камер хранения сдан атташе-кейс, который время от времени пополняется документами. Стреляный воробей, он всегда бывал осторожен, не забывал проверить, нет ли за ним хвоста. Однако всякое бывает: неудачное совпадение, невезение или, если хотите, злая судьба. Во всяком случае не мог он сегодня пойти на вокзал сам - это рискованно. Что если там его ждут? Вот почему пришлось положиться на посыльного.
      Почти одиннадцать минут. Очередь, что ли, стоит в камере хранения? Похоже на то. Надо взять себя в руки. Он попытался убить время, репетируя то, что предстоит говорить позже. Но ничего на ум не шло. Когда прошла уже четверть часа, он забеспокоился о жене. Придет в условленное место, подождет минут пять, а потом, если нервы сдадут, выкинет какую-нибудь глупость. Никакой выдержки у этой женщины.
      Парень появился только через двадцать минут. Толкнул входную дверь, направился к столу, где сидел Котов, поставил чемоданчик на пол.
      - Народу там полно, - сказал он.
      - Денег хватило?
      Тот кивнул, но сдачи не дал.
      Котов вынул из кармана оставшиеся у него половинки двух десятифунтовых купюр, отдал посыльному. Тот взял их и, не сказав ни слова, удалился на кухню. Котов потрогал замок кейса - заперт надежно. Теперь надо спешить. Он кивнул хозяину:
      - Ариведерчи, сеньор.
      Этому типу нравится, когда завсегдатаи помнят его итальянское происхождение.
      - До свидания.
      Оказавшись снова на Воксхолл Бридж Род, Котов свернул налево и вышел на угол Рочестер Роу. Елена ждала его - и, надо же, при ней только сумочка.
      - Где ты был? Я так волновалась.
      - Задержали дела. Пошли скорей и не забудь, что я тебе говорил: молчи, рта не раскрывай.
      Она только отмахнулась с раздражением.
      Всего в нескольких шагах полицейский участок - туда они и направились.
      На вахте сидел констебль. Без шлема он выглядел совсем юным - не старше девятнадцати.
      - Можно поговорить со старшим офицером?
      - По какому делу, сэр?
      - Я буду говорить только со старшим офицером.
      - Разумеется, сэр, но о чем?
      - Не могу сказать. Позовите своего начальника.
      Молодой человек внимательно посмотрел на русского: нет, такого не переспоришь. И вызвал сержанта.
      - Слушаю вас, сэр, - сказал тот, - Так в чем дело?
      - Я русский дипломат, хочу получить в вашей стране политическое убежище. Прошу вас связаться с министерством иностранных дел.
      Сержант поскреб в затылке.
      - А леди?
      - Это моя жена.
      - Министерство иностранных дел, вы сказали?
      - Да, да.
      Сержант повернулся к юному констеблю:
      - Проводи леди и джентльмена в соседнюю комнату и приготовь чай.
      Он повернулся к Котову:
      - Вам с сахаром или без?
      Глава 2
      - Неужели снова гость нежеланный пожаловал, черт бы его побрал? спросил генеральный директор.
      - Боюсь, что так.
      Генеральный директор вздохнул. От этих незапланированных перебежчиков хорошего не жди. Те, кто являются с другой стороны с чем-то стоящим, всегда оповещают о себе задолго до того дня, как совершают побег. Месяцами, а то и годами передают информацию, как бы выказывая свои добрые намерения. Только когда над таким сгущаются тучи или он узнает нечто очень значительное, что к тому же подлежит длительной проверке, ему дают "добро". Нежданные же гости всегда вызывают подозрение. Часто это весьма неуравновешенные субъекты. А то и вовсе засланные чужой разведкой. Словом, как мрачно отозвался о них генеральный директор, "дырка в голове".
      - Что о нем известно?
      - Некий Алексей Котов. Сотрудник КГБ - что правда, то правда. Говорит, что майор - опровергнуть не можем. Прихватил с собой кое-какие бумаги несколько биографий, организационные схемы - думаю, его бывшее начальство не хотело бы, чтобы все это попалось нам на глаза. Но в чем можно сегодня быть уверенным?
      - Почему все же он не действовал обычным путем? Вышел бы на нас заранее... Должен бы знать, что мы сюрпризов не любим.
      Генеральный директор в самом деле терпеть не мог всякого рода неожиданностей.
      - Говорит, не мог рисковать. Понял, что коллеги за ним следят.
      - И вы верите?
      - Нет, сэр. Да и он нам не доверяет.
      Генеральный директор чуть было не произнес "И правильно делает". Но вместо этого поднялся из-за стола и заходил взад-вперед по кабинету, заставляя своего заместителя вертеть головой. Остановился, наконец, у окна, с мрачным видом уставился на шпили Вестминстера.
      - Ну и каков его сценарий?
      - Довольно странный, - ответил собеседник, - Прежде всего, он вообще ничего не сообщает. Знаете эту формулу: "Я много чего знаю". - "Ну так говорите." - "Скажу в свое время." - "Что вы имеете в виду?" - "Хочу получить гарантии." - "Какого рода гарантии?" - "Это мы должны с вами обсудить." И так далее, и так далее. Кругами. Из всей этой болтовни следует, что у него есть кое-какие ключи, нити, догадки, но имен он не знает.
      - Догадки касаются нас?
      - Нет, американцев и больше всего французов. Не нас, слава Богу.
      - А нагрузка ложится на наш бюджет.
      - Это я ему и сказал. А он ответил, что чем скорее его отправят в Вашингтон, тем лучше. Говорит, жена рвется в Штаты.
      - С Парижем вы говорили?
      - Завтра сюда прибудет их человек
      - А с Вашингтоном?
      - Пусть сначала французы с ним поработают.
      - Что представляет собой его жена?
      - Зовут Елена. Возраст лет сорок. Красива на русский манер - если вам нравится этот тип. Чертовски сложная дама.
      - Продолжайте.
      - Самое любопытное ещё впереди. Судите сами. Они у нас с позавчерашнего дня, стало быть, сорок часов. Кто об этом знает? Нас трое в конторе да два безмозглых копа с Рочестер Роу. Ну и русские, само собой. Тем не менее вчера вечером раздается звонок из Вашингтона и Базз Хаагленд заявляет: "Мы слышали, что у вас находится некий Котов Алексей Константинович. Хотелось бы его заполучить." Как это вам?
      - Может, французы им сказали?
      - Разговор с французами состоялся позже. Да и вообще они с американцами не то что перебежчика - круассан делить не станут.
      - Может, сам Котов установил с американцами контакт?
      - Я спрашивал, он это отрицает.
      - Куда вы его отправили?
      - В Тайсхерст.
      - Так откуда же утечка информации?
      - Только не от старины Джима из Тайсхерста. Кто такой Котов, ему неизвестно, к тому же он без позволения начальства не ответит даже на вопрос, который час. Стало быть, остаются Артур Уэддел, Оливия и я. Никто из нас в ЦРУ не звонил, это точно.
      - Значит, наши американские друзья имеют советский источник, который приберегают для себя.
      - Не доверяют нам, а?
      - Похоже, никто нам не доверяет.
      Генеральный директор и его заместитель дружно вздохнули.
      - А что вы ответили Баззу? - спросил генеральный директор.
      - Сказал, что придется подождать.
      - Держите меня в курсе.
      - Да, сэр.
      Заместитель вышел, оставив своего шефа созерцать нудный дождь за окном.
      Перебежчики из секретных служб, если рассматривать их в общих чертах, не вызывают восторга ни там, откуда они сбежали, что вполне естественно, ни там, куда прибыли. Это последнее утверждение нуждается в разъяснении.
      Прежде всего, как уже отметил заместитель генерального директора, это люди, мягко выражаясь, странные. В команде играть не способные. Самомнение, часто изначально раздутое, ещё больше увеличивается, вопреки всякой логике, в ходе допросов, когда допрашиваемый обнаруживает интерес к своей персоне со стороны допрашивающих, по мере того, как те стараются выжать из него нужную информацию: имена, рутинные порядки, технические средства и снова имена, имена, имена. Такой перебежчик, в недавнем прошлом незначительный чиновник, начинает чувствовать себя важной особой, играющей заметную роль в мировой истории, в чьих руках оказались рычаги международной политики. Один такой советский беглец соглашался поведать свои секреты ни кому иному, как только английской королеве. В его голове вполне объяснимое недоверие ко всем и вся смешалось с дикой паранойей, и он долго изводил допрашивающих, а заодно и самого себя, утверждениями о немыслимой значимости добытых им сведений, которые он мог доверить исключительно лицу с самой незапятнанной репутацией и лучшими рекомендациями. А именно - её величеству королеве Англии.
      Перебежчик такого типа иной раз владеет действительно ценными данными, но обходятся эти данные, из-за свойств его натуры, чересчур дорого.
      Что касается его откровений, то обычно они причиняют множество неудобств тем, кто их выслушивает. Не слишком приятно сообщать своему союзнику, что его представитель в объединенном комитете по разведке на деле уже давно представляет противоположную сторону. Еще большая неприятность начнешь предпринимать решительные действия, чтобы ликвидировать утечку, следуя показаниям перебежчика, - и попадешь под прицельный огонь прессы, жаждущей крови.
      А если в конце концов обнаружится, что полученные сведения неверны или в них вкраплена некоторая доля дезинформации? Как вообще можно быть уверенным в том, что все сказанное перебежчиком не есть то, что его хозяева приказали ему сказать, - для того и засылали?
      ЦРУ несколько лет страдало частичным параличом, когда один советский перебежчик заявил, будто в Москве давно всем известно, что в высшем эшелоне ЦРУ успешно действует их агент. Агента установили. Но действительно ли он был виновен? Точного ответа до сих пор нет.
      Наверняка и КГБ попадает в такие же переделки.
      Перебежчики неизбежно вносят тревогу и смятение. Никто их не любит. В случае с Алексеем Котовым тревога выглядела вполне обоснованной: его информация косалась правительственных кругов нескольких стран.
      Котов располагал не только дипломатическими списками, учебными пособиями и таблицами. Знал не только разные слухи о переговорах и неожиданные аспекты событий, происходящих в московских коридорах власти. Не только мог сообщить важные имена - как раз по части имен он был слабоват. Главное, как выяснилось во время многочасовых бесед с Артуром Уэдделом на тенистой вилле в графстве Кент, заключалось в том, что он работал в качестве аналитика. И потому целых три года имел доступ к отчетам, поступавшим от агентов, окопавшихся в Риме, Париже, Брюсселе, в органах Европейского сообщества, даже в командных структурах НАТО. Он знал их подпольные клички: всякие там Лидии, Корбо, Тиммо. Подлинные же имена были ему неизвестны. Однако благодаря своей превосходной памяти он мог вспомнить данные, по которым, если располагать дополнительной информацией, в некоторых случаях можно было вычислить приславшего определенные данные агента.
      Если, к примеру, некий Тиммо поставляет в Вашингтон первоклассную информацию о деятельности оборонного ведомства Бельгии, а через некоторое время начинает вдруг передавать отчеты о дипломатической работе в этой стране, то для бельгийской контрразведки вычислить чиновника, укрывшегося за псевдонимом Тиммо, - дело голой техники. Просто следует применить принцип треугольника. Любой учитель геометрии может объяснить, как это делается. Что же касается сведений, почерпнутых у перебежчика, - а вдруг они приложимы не к одному, а к двум лицам? А сотрудники бельгийской контрразведки не сумели точно выяснить, кто из этих лиц на самом деле агент?
      В случае с Алексеем Котовым само качество сообщаемой им информации и его великолепная память лишь усложняли проблему. Так же, как известный Анатолий Голицын, бежавший на Запад до него, Котов с пугающей точностью воспроизводил содержание отчетов, которые изобличали официальных лиц в Вашингтоне и Париже. На британские спецслужбы никакого компромата у него не оказалось - он сообщил об этом Артуру Уэдделу извиняющимся тоном.
      - У нас часто говорили, будто служба безопасности в Лондоне слабая, добавил он, - Но обмен информацией не разрешался. Когда британцы вычислили моего коллегу полковника Бориса Пудовкина, мы эту историю не обсуждали, она считалась под запретом.
      - По нашим данным Пудовкин - пьяница, - заметил Уэддел, - В пьяном виде мог сболтнуть лишнее.
      - Возможно, - согласился Котов, - Что касается меня, я не пью и в болтовне замечен не был.
      Уэддел в очередной раз задал вопрос, к которому то и дело возвращался, каждый раз ставя его по-новому:
      - Так вы, стало быть, аналитик?
      - Да. Я уже говорил.
      - И долго вы им были?
      - Три года.
      - Значит, уже знаток в своем деле.
      - Конечно.
      - А до этого?
      - Преподавал, вел курс шифрования.
      - И потом вас перевели в Лондон...
      - Ну да.
      - С какой целью?
      - С целью расширения опыта.
      - Но ведь это рискованно - выпустить за границу человека, знающего так много, да ещё вместе с женой.
      - Начальник отдела кадров в КГБ - редкостный идиот.
      Уэддел всем своим видом выразил сомнение.
      - Его назначили из политических соображений, - объяснил Котов, - Он двоюродный брат Демченко, а Демченко был кандидатом в члены Политбюро.
      - В Политбюро никакого Демченко не значилось.
      - Его вытурила команда Горбачева. Можете проверить - это случилось три года назад.
      - Знаете, если вы у нас по заданию своего начальства, то этот родственник Демченко не так уж глуп.
      - Никто меня к вам не посылал, моя мечта - жить в Соединенных Штатах. Я враг советского режима...
      Спокойная, несколько вялая манера Артура Уэддела вести беседу успеха не принесла. Котов твердил свое все настойчивее, стараясь убедить собеседника, что говорит чистую правду.
      - Вы знаете подполковника Геннадия Муралова?
      - Разумеется... Только он не подполковник, а полковник.
      - Работает во втором отделе...
      - В третьем.
      - Ошибка, - усмехнулся Уэддел, - Не знаете вы Муралова. Все-таки вы не тот, за кого себя выдаете.
      - Муралов - полковник, работает в третьем отделе. Жену зовут Таня, а любовницу - Галина Степанова. В шахматы я у него всегда выигрываю.
      Выражение лица Уэддела несколько смягчилось.
      - С нами, конечно, вам просто, у американцев потруднее придется. Когда доложите, что у них в органах безопасности действует чужой агент, они с вас не слезут, пока все не выведают... Одного вашего коллегу там держали под замком четыре года, постоянно допрашивая: его показания в каких-то деталях расходились с правдой. Целых четыре года, - повторил Уэддел многозначительно.
      - Дело Носенко мне хорошо известно.
      - Так он действительно перебежчик или засланный агент?
      Котов взглянул на собеседника с усмешкой - настала его очередь посмеяться.
      - Юрий Носенко - перебежчик, располагавший важнейшим материалом. Как-то я сказал в отделе: повезло нам, что американцы ему не поверили. А мне в ответ: никакое это не везение, просто у американцев в контрразведке действует наш "крот", он и посеял недоверие. Носенко о "кроте", к счастью, и не подозревал, поэтому выдать не мог.
      ...Так все оно и шло на вилле в Тайсхерсте. Алексей Котов жаловался на невкусную английскую еду и на холод в доме, без конца требовал турецких сигарет. Точно так же, если не хуже, вела себя и Елена - она рвалась в магазины, в кино. Артур Уэддел отметил в своих записях: "Эти двое постоянно ссорятся. Котов не ладит с женой, но кто бы поладил с такой кислой сукой? За ней надо последить."
      Когда он сообщил супругам, что идут приготовления к отправке их в штаб-квартиру ЦРУ в штате Мериленд на специальном военном самолете, между ними вспыхнула шумная перепалка. Уэддел понял все, но притворился, будто и не догадывается, о чем они спорят.
      - Жена беспокоится из-за денег, - как бы извинился Котов, - пытаюсь объяснить ей, что дело не только в деньгах, но ещё и в принципах, а она никаких принципов не одобряет.
      Уэддел же услышал совсем другое: Елена требовала, чтобы муж выжал из британцев все, что возможно, раз уж представился такой шанс.
      - Американцы, надеюсь, нам помогут, - заключил Котов.
      - Безусловно, - согласился Уэддел, - только сначала вам придется повидать кое-кого из ДГСЕ1.
      - Но я не хочу в Париж. Там для нас небезопасно.
      - Сюда завтра приезжает один француз.
      - Навэр?
      - Нет, другой. - Артур Уэддел не собирался вдаваться в подробности.
      - Повторяю, в Париж не поеду.
      - Но вы же сами говорите, что наиболее ценные сведения касаются "крота", окопавшегося в правительственных кругах Франции.
      - Так оно и есть.
      - И ещё вы утверждали, будто ваши материалы содержат данные о деятельности французского кабинета министров, их дипломатических служб и служб безопасности.
      - Вот именно. С такой информацией, если бы речь шла о Будапеште, я бы поехал, не задумываясь. А в Париж ни за что, это опасно.
      - Весьма сожалею, - вздохнул Артур Уэддел, - Но французы сначала поговорят с вами здесь, а потом продолжат беседу на своей территории. Я бы и сам так поступил на их месте.
      Глава 3
      Человек медленно продвигался вместе с очередью к окошечку паспортного контроля - обычный турист, у которого нет никаких особых привилегий. Он выглядел усталым и раздраженным - худой, высокий, прямой, будто аршин проглотил. Его плащ явно нуждался в чистке, потертый рюкзак из искусственной кожи доживал последние денечки. Женщина, стоявшая за ним в очереди и разглядывавшая его от нечего делать, нашла в нем некоторый извращенный сексуальный шарм и решила, что он военный. Самоуверенный, высокомерный субъект лет сорока.
      Полицейский на контроле кивком отпустил его. Приезжий, поспешно пройдя через помещение, где выдают багаж, и через вестибюль, оказался на улице. Серый "ситроен" ждал его.
      Приехавший сел сзади, бросил водителю:
      - Поехали.
      - В офис, господин полковник? - спросил водитель, когда они были уже возле Порт де ля Шапель.
      - Да.
      Машина свернула влево по кольцу, миновала северные пригороды и возле Порт де Лила покинула кольцевую дорогу. Вскоре она уже катила по широкому бульвару Мортье и затормозила возле высоких казарм. Пришлось подождать, пока капрал приведет в действие механизм, поднимающий стальные ворота. "Ситроен" пересек просторный двор с цветниками, кустарником и деревьями и остановился возле здания в самом дальнем его конце. Пассажир, не сказав ни слова, вышел и скрылся за стеклянной дверью. Водитель только плечами пожал и отвел машину в подземный гараж.
      - Вернулся, свинья, - сообщил он мойщику.
      - Виссак, что ли?
      - Кто ж еще?
      - А где он был?
      - В Лондоне. Во всяком случае рейс был оттуда.
      Мойщик шлепнул по колесу тряпкой:
      - Хоть поздоровался?
      - Знаешь, что я тебе скажу, - сердито усмехнулся водитель, - Я как-то раз за ним домой заезжал, потом обратно везу и говорю так спокойно: "Как дела, господин полковник?" И знаешь, что он ответил?