Этот последний довод был истинным криком души, так что Кэролайн невольно улыбнулась. Она встала и обняла дрожавшую девушку.

— А теперь слушай меня, Хэрриет, — сказала она. — Единственное, что в данном случае имеет значение, — это твое желание выйти замуж за мистера Стрэттона.

Ты действительно этого хочешь?

— Это единственное, в чем у меня нет сомнений, потому что он такой красивый, такой элегантный джентльмен и с такими чувствами… И подумать только, что он питает их ко мне!

— А то, что он беден, об этом ты не подумала? Он говорил тебе о своем положении или о своей семье?

— Нет, не говорил. Я только знаю, что мне сказал папа. Не представляю себе, откуда у него такие сведения, но ему стало известно, что Томас из бедной семьи.

Поэтому-то он и запретил мне с ним разговаривать.

Хэрриет готова была расплакаться на этом месте, но сдержалась.

— «Если ты выйдешь замуж, — сказал мне папа, — хотя маловероятно, чтобы нашелся дурак, который бы на тебя польстился, я уж позабочусь о том, чтобы какой-нибудь прохвост не сел мне на шею». Я уверена, что Томас никогда бы до такого не унизился, но ты ведь знаешь папеньку, Кэролайн. Если Томас станет просить моей руки, он станет интересоваться только его состоянием, а до моего чувства ему и дела не будет.

— В этом ты права, — согласилась Кэролайн. — Что ж, одно ясно: тебе ничего не остается, как бежать с твоим мистером Стрэттоном. По правде говоря, я думаю, это будет для него самое замечательное приключение за много лет. Жизнь казалась ему скучной, а потому роль рыцаря, спасающего прекрасную даму от дракона — то есть от твоего папеньки, — наверняка придется ему по вкусу.

— Ты думаешь, я должна бежать с ним? — робко спросила Хэрриет.

— Думаю? Я не думаю, я уверена. А теперь твои туалеты. По такому выдающемуся случаю ты должна выглядеть особенно привлекательной.

— Мистер Стрэттон… Томас… сказал, чтобы я не трудилась брать с собой много вещей. Он обещал купить мне все необходимое, когда мы поженимся. Но я думаю, такие расходы ему не по средствам, и, кроме того, в чем-то я все-таки должна ехать.

— И в самом деле. Я об этом позабочусь, Хэрриет.

— Нет, Кэролайн, я совсем не имела в виду воспользоваться твоей добротой. Я не хочу, чтобы ты думала, будто я пришла к тебе в надежде на твою щедрость.

— Чушь! Такое мне и в голову бы не пришло. Мне доставит самое большое удовольствие подарить тебе платье для этого изумительного приключения. Не волнуйся, я не собираюсь дарить тебе много, чтобы не нарушать планы мистера Стрэттона. Он, как я понимаю, хочет нарядить тебя по своему вкусу. Я думаю, он и в самом деле очень увлечен тобой, и ты разгонишь его скуку раз и навсегда.

— Я никогда еще не видела его скучающим!

— И не увидишь, милочка, потому что, я уверена, как только вы поженитесь и заживете счастливо, мистер Стрэттон быстро забудет, как наскучило ему высшее общество. А теперь займемся твоим нарядом.

Кэролайн позвонила и поведала явившейся Марии тайну Хэрриет.

— Никому не говори об этом, — предупредила она. — А теперь заглянем в мой гардероб и поищем что-нибудь подходящее для мисс Уонтедж.

— У вас там есть голубое платье, миледи, с вышитым лифом и к нему элегантная накидка такого же цвета с опушкой из лебяжьего пуха.

— Как раз то, что нужно! — воскликнула Кэролайн. — А шляпка к нему — просто очарование. Платье тебе очень пойдет, Хэрриет, и к тому же оно теплее других моих летних платьев. К нему есть еще и муфта.

— Муфту-то я не захватила, миледи, — сказала Мария.

— Жаль. Но если нам повезет, она может оказаться здесь сегодня вечером. Когда я вчера писала миссис Эджмонт, я просила ее как можно скорее выслать мне мои вещи. Письмо должно было попасть к ней вчера вечером, и если вещи отправили сегодня до полудня, они прибудут уже вечером, так что мисс Уонтедж сможет взять и муфту. Я хочу дать ей еще две вещи — мое зеленое газовое платье с розовыми лентами и пеньюар из индийского муслина с кружевными прошвами.

— Слушаю, миледи.

— Ты слишком добра, Кэролайн, — вмешалась Хэрриет. — Но я не рискну взять так много вещей. Как я смогла бы захватить это все из дома на место встречи?

Я надену платье и возьму с собой, пожалуй, только сверток с ночной рубашкой, но не больше.

— Да, это сложно! — сказала Кэролайн. — Но подожди, мне пришла в голову одна идея. Мы с Марией спрячем твои вещи где-нибудь у ворот замка. Мария, можно довериться кому-то и попросить помочь тебе с вещами?

Мария с кокетливым видом кивнула.

— Джеймсу, миледи. Он приглашал меня прогуляться с ним, и я уверена, попроси я его о чем-нибудь, он все исполнит и никому не скажет.

— Прекрасно, — сказала Кэролайн. — Джеймс отнесет сундук — всего две-три вещи, Хэрриет, я не хочу лишать твоего будущего мужа удовольствия — и спрячет его у домика привратника. Не забудь взять его с собой, — О, Кэролайн, а что, если я его не найду? А если папа заподозрит что-нибудь и станет преследовать меня?

Кэролайн вздохнула. Сомнения и колебания более слабых представительниц ее пола были ей непонятны.

— Я вот что сделаю, Хэрриет, — сказала она. — Я тебя встречу там сама. Мария договорится с Джеймсом, чтобы вещи были спрятаны там заранее. Я возьму их и буду ждать тебя. Меня ведь ты не побоишься отыскать?

— Нет, нет, Кэролайн, но чего ради ты станешь делать все это для меня? Это уж слишком. Я не могу доставлять тебе столько беспокойства.

— Никакого беспокойства. Я думаю, мне лучше быть на месте, в случае если ты струсишь в последнюю минуту. Мистеру Стрэттону я не покажусь, а тебе надо только уйти из дома пораньше. Я буду ждать тебя без четверти девять. Не опаздывай, мистер Стрэттон может от не» терпения тоже явиться раньше времени.

— Но, Кэролайн, как же я выйду из дома в твоем платье?

— Я об этом не подумала, да это и не имело бы значения, только ведь платье — дорожное, и твой отец может что-нибудь заподозрить. Но у меня есть мысль получше! Хэрриет, мы встретимся еще раньше, ты переоденешься в кустах и будешь готова к встрече с мистером Стрэттоном. Так будет надежнее, правда, Мария?

— И в самом деле, миледи. И я тоже пойду с вашей светлостью помочь мисс Уонтедж одеться и причесать ее.

— Лучше не придумаешь! Итак, все улажено. Я тебя не приглашаю, Хэрриет, потому что твой отец счел бы неприличным, если бы я стала принимать гостей сразу после свадьбы, и к то муже мистеру Стрэттону доставит особое удовольствие похитить тебя непосредственно из драконова логова.

Хэрриет засмеялась, но тут же снова стала серьезной.

— О боже, я так боюсь папеньки!

— Мистер Стрэттон тебя защитит. Непременно расскажи ему о своих опасениях. И позволь мне дать тебе один совет. Если, когда вы поженитесь, твой отец смягчится и изъявит готовность дать вам свое благословение, не спеши рассеивать миф о драконе. Это твое величайшее достояние, хотя тебе этого и не понять.

Хэрриет озадаченно нахмурила брови.

— Я и впрямь не понимаю тебя, Кэролайн. Папенька никогда не примирится с моим замужеством. Он позволил бы мне выйти только за богатого или благородного человека, а где бы я такого нашла? Такие джентльмены не для меня.

— Ты слишком скромна, дорогая Хэрриет, но помни мои слова. У меня на то есть свои причины.

— Конечно, запомню, раз ты так хочешь.

— А теперь выберем тебе ночную рубашку, она должна быть элегантно-прозрачной, и еще тебе нужна смена белья.

Когда все необходимое для побега Хэрриет было наконец собрано, наступило время второго завтрака.

Кэролайн сказала, что уже не успеет принять ванну и одеться и будет завтракать у себя в комнате.

— Передай его светлости мои извинения, — сказала она Марии, — и скажи, что я надеюсь иметь удовольствие поговорить с ним позже.

Мария отправилась передать поручение и тут же вернулась с унылым видом.

— Его светлость утром уехал верхом и еще не возвращался. Миледи, опять что-то между вами не так?

Кэролайн не ответила. Она была разочарована и обеспокоена. Почему Вэйн находит нужным притворяться равнодушным? Почему он не позволяет ей объяснить ему все про сэра Монтегю?

Вздохнув, она решила, что рано или поздно она заставит его выслушать себя. Но, кажется, он был твердо намерен ее избегать.

Кэролайн пила чай у леди Брекон, нетерпеливо ожидая обычного в это время появления у нее лорда Брекона, но он так и не пришел.

После чая она бродила по дому, заглядывая то в одну комнату, то в другую, и, не будь она так расстроена и озабочена отсутствием Вэйна, ее бы очень позабавило изменение в поведении прислуги. Кто бы ни попался ей на глаза, лакей, горничная, паж или камердинер, все они теперь крайне раболепствовали перед ней. После их небрежного, почти презрительного обращения, пока она находилась в равном с ними положении, было смешно видеть, как они усердствовали в попытках завоевать ее расположение. Когда она поднялась к себе переодеться к обеду, ей пришла в голову одна мысль.

Помимо ее сложных личных отношений с Вэйном и ужасной тайны, которую она теперь разделяла с ним, Кэролайн не оставляло ощущение опасности для него со стороны его кузена Джервиса. Она была уверена, что после ее свадьбы опасность только возросла: невозможно было забыть выражение лица мистера Уорлингема, когда он наблюдал за ними в бальном зале в ночь их бракосочетания.

Кэролайн знала, что рано или поздно он вновь попытается избавиться от Вэйна, и ей казалось, что чем раньше такая попытка состоится и разоблачит его подлинную сущность, тем лучше. Хуже было то, что, поглощенная другими мыслями, она могла на какое-то время забыть об опасности. Джервис Уорлингем мог преуспеть в своих гнусных намерениях, только застав ее и Вэйна врасплох.

Кэролайн была твердо уверена, что опасность грозила ее мужу именно со стороны мистера Уорлингема.

Вэйн мог ничего и не замечать, но для нее сам воздух замка был напоен угрозой.

Совершенно очевидно также, что миссис Миллер пользовалась особым доверием Джервиса Уорлингема.

Они действовали заодно, и, поскольку из них двоих миссис Миллер была более вспыльчивой и неосмотрительной, стоило, быть может, разозлить ее еще больше и, вынудив ее потерять терпение, подтолкнуть к какому-нибудь необдуманному поступку.

План этот не был еще до конца ясен самой Кэролайн. Но она твердо решила действовать в этом направлении. Она позвала Марию и послала ее за домоправительницей. Мисс Тимминс немедленно явилась, шурша ломким шелком черного платья и сложив руки поверх черного фартука — символа ее положения в замке.

— Добрый вечер, миссис Тимминс, — сказала Кэролайн любезно, дружелюбным тоном, каким говорила с домашней прислугой ее мать.

Миссис Тимминс сделала реверанс.

— Добрый вечер, миледи.

Она стояла в ожидании приказаний, смуглая женщина неопределенного возраста с испуганными близорукими глазами, по нервной привычке постоянно облизывая губы.

— Давно вы в замке, миссис Тимминс? — спросила Кэролайн.

— В Михайлов день будет пятнадцать лет, и я надеюсь, ваша светлость позволит мне остаться. Если в первые дни вашей светлости было здесь что не по нраву, я надеюсь, вы мне это в вину не поставите. Откуда мне было знать, кто вы? Если горничные были невнимательны, я только могу просить прощения у вашей светлости.

— Я никого не виню, миссис Тимминс, — сказала Кэролайн успокаивающе. — Я послала за вами по другому делу. Я хочу, чтобы часовню вычистили и привели в порядок. Это будет нелегко, потому что она сильно запущена, но пусть девушки займутся ею завтра же. Вы поняли?

— Да, миледи, все будет исполнено по вашему желанию, только придется попросить и мужскую прислугу помочь с очисткой потолка.

— Я оставляю все это на ваше усмотрение, миссис Тимминс, и, пожалуйста, скажите повару, чтобы он принес мне обеденное меню. Возможно, я внесу в него кое-какие изменения.

— Очень хорошо, миледи.

Миссис Тимминс почтительно присела и направилась к выходу, но уже у самой двери снова остановилась:

— Простите, миледи, но миссис Миллер уже одобрила меню и приказала женской прислуге завтра…

Кэролайн встала.

— Позвольте мне внести ясность, миссис Тимминс.

Меня не интересует, что имела в виду миссис Миллер.

Мои приказания должны выполняться беспрекословно.

Миссис Тимминс совершенно потерялась и в замешательстве делала один реверанс за другим.

— Да, миледи. Разумеется, миледи. Я прослежу, чтобы все распоряжения вашей светлости были выполнены.

Кэролайн подождала немного, и, когда ей подали меню, она вычеркнула баранье филе и заказала телятину с грибами и острым соусом, а потом добавила к числу вторых блюд жареную печень и отварных раков.

У повара никаких возражений не оказалось, но Кэролайн не удивилась, услышав через несколько минут стук в дверь. Когда она пригласила стучавшего войти, в дверях появилась миссис Миллер.

Она прекрасно выглядела, и Кэролайн подумала, что она и вправду влюблена в мистера Уорлингема. Ее фигура казалась еще более обольстительной в вечернем платье из алого шелка, а ее веки словно отяжелели от любовной истомы.

Кэролайн изобразила удивление.

— Добрый вечер, миссис Миллер. Вы желали меня видеть?

— Если вы будете столь любезны уделить мне несколько минут… Я не хочу доставлять вашей светлости никакого беспокойства, но мне только что сообщили, что вы дали повару и миссис Тимминс некоторые распоряжения. Безусловно, любое ваше приказание будет немедленно выполняться, но поймите, дорогая леди Брекон, все было бы гораздо проще, если бы эти приказания передавались через меня.

Кэролайн подняла брови.

— А почему?

— Просто чтобы ускорить их выполнение и избежать путаницы. Вы же понимаете, что если вы отдаете приказания и они противоречат отданным мною…

— Вами? — перебила Кэролайн. — Но, миссис Миллер, вы же не настолько наивны, чтобы вообразить, будто вы и дальше будете здесь всем распоряжаться?

Я хорошо знакома с ведением домашнего хозяйства и к тому же намерена управлять своим домом по-своему.

Я не хочу причинять вам лишних неудобств, но чем раньше вы найдете себе другое место, тем лучше. Я уверена, что леди Августа любезно снабдит вас рекомендацией.

Выражение лица миссис Миллер изменилось. Поджатые губы вытянулись в ниточку, а глаза сузились в блещущие гневом щелки.

Наблюдая в густеющем сумраке за превращением этой женщины в живое воплощение недоброжелательства и зла, Кэролайн похолодела от внезапного страха.

Но она по-прежнему высоко держала голову и, не дрогнув, встретилась с миссис Миллер взглядом.

— Итак, вы хотите от меня избавиться, — проговорила миссис Миллер.

— Ну, конечно, — спокойно отвечала Кэролайн. — А вы разве другого ждали?

На мгновение ее откровенность озадачила миссис Миллер, но она тут же прошипела:

— Ваша светлость совершает большую ошибку. Вы раскаетесь в своем решении!

Кэролайн улыбнулась:

— Не думаю, миссис Миллер; по правде говоря, я довольно разборчива в выборе знакомств.

Кэролайн хотела оскорбить ее, и она в этом преуспела. Миссис Миллер просто тряслась от бешенства.

— Вы пожалеете об этом, — выдавала она, — вы и ваш муж — если он и в самом деле ваш муж!

На последних словах рот ее скривился в отвратительной усмешке. Затем она повернулась и вышла, тихо и осторожно закрыв за собой дверь, что было еще более угрожающе, чем если бы она в ярости хлопнула ею.

Кэролайн показалось, что в комнате потемнело из-за той атмосферы злобы и ненависти, которую оставила после себя эта женщина.

Да, она добилась своего: раздразнила гремучую змею.

Теперь Кэролайн испугалась, но не за себя, а за Вэйна.

Вдруг что-то словно толкнуло ее.

Она вскочила и, подбежав к окну, увидела подъезжающего к замку всадника. Усталая лошадь шла медленно, а всадник низко склонился в седле, опустив голову, как будто и он был в полном изнеможении.

Сердце Кэролайн сильно забилось. Она чувствовала, что Вэйн устал и подавлен, но тут же решила, что пусть, пусть лучше он будет таким, чем надменным и раздраженным, нападающим на нее за ее прежние проступки.

Она следила за ним, пока он не скрылся из виду. Когда он исчез, она слегка вздохнула, но сразу же улыбнулась. Они увидятся за обедом. Главное сейчас — это то, что она увидит его, будет рядом с ним. Она была абсолютно уверена, что неважно, сердит он или ласков, презрителен или насмешлив, она любит его, несмотря ни на что, любит больше всего на свете.