Ее платье, как и говорила Мария, было вызывающим.

Сшитое из змеино-зеленого атласа, оно имело такой глубокий вырез, что, когда его владелица сидела за столом, было трудно удержаться от мысли, что на ней вообще ничего нет.

Мелко завитые волосы миссис Миллер украшали малиновые перья, и по тому, как она подавала себя, прилагая все усилия, чтобы убедить гостей в том, что она действительно выполняет роль хозяйки дома, Кэролайн решила, что это репетиция перед тем днем, когда она действительно сможет воцариться в этом огромном замке как его хозяйка.

Дамы разговаривали и сплетничали в гостиной больше двух часов, прежде чем раздался шум — довольно сильный, — возвестивший о том, что джентльмены покинули столовую.

Кэролайн, сидевшая вместе с Хэрриет, отметила, что та все время смотрит на дверь, ожидая того момента, когда вновь появится мистер Стрэттон. Когда он действительно появился, она воспользовалась первой же возможностью оставить Хэрриет и выскользнула из гостиной в расположенную поблизости комнатку.

Комнатка была очень маленькая, и ею редко пользовались. Так что она имела строго официальный вид.

Но в этот вечер ее мрачное убранство — массивную мебель и темные гобелены, затягивающие стены, — смягчало множество цветов. Высокие окна выходили на террасу, и на мгновение Кэролайн остановилась, глядя в сад.

Дорожки вокруг дома были украшены огнями, огни мерцали и трепетали на ночном ветерке, вдали просматривалось сверкающее серебро озера и темная невозмутимость густых деревьев. Но Кэролайн почти не замечала манящего очарования сада. Не слышала она и того, что скрипки вдали заиграли мечтательно влекущий вальс. Она была настолько погружена в свои проблемы, что вздрогнула, услышав за спиной голос, который произнес:

— Добрый вечер, леди Кэролайн.

Она резко обернулась. Мистер Джервис Уорлингем стоял в двери, которая вела в гостиную. Его губы улыбались, но в глазах его было что-то, от чего у Кэролайн пробежала по телу дрожь. Собравшись, она смело встретила его взгляд:

— Извините, сэр?

В ответ он закрыл за собой дверь и прошел глубже в комнату.

— Я сказал, — повторил он, — добрый вечер, леди Кэролайн.

— Я слышала вас, сэр, но решила, что ошиблась. Меня и правда зовут Кэролайн, но я мисс Фрай, компаньонка леди Брекон.

Мистер Уорлингем неприятно засмеялся.

— Забавная шутка! Я с трудом поверил в нее, едва увидел вашу светлость. Так вы и правда играете роль компаньонки вдовствующей леди? Черт побери, вот смеху-то будет во всех клубах Лондона!

— Право, сэр, с вашим чувством юмора что-то случилось: я не вижу в моем положении ничего смешного.

Мистер Уорлингем облокотился на каминную полку, посмотрел на Кэролайн, а потом снова расхохотался.

— Вы — отчаянный игрок, — сказал он, — но, мне кажется, ваша светлость знает, что туз у меня.

— Вот как, — холодно заметила Кэролайн.

— На самом деле, — продолжил мистер Уорлингем, — нам с вами будет легко прийти к соглашению.

У вас одна карта, которая может быть вам полезна, дорогая леди Кэролайн, но, по-моему, остальная колода у меня.

— Боюсь, сэр, — холодно сказала Кэролайн, — вы говорите загадками, которых я не понимаю, да и, по правде сказать, не особенно хочу понять. С вашего разрешения, сэр, я уйду.

— Напротив, леди Кэролайн, будет разумно остаться и выслушать меня, — возразил мистер Уорлингем, и что-то в его голосе заставило Кэролайн, которая уже повернулась, чтобы уйти, остановиться.

— Разумно? — переспросила она, поднимая брови.

— Очень разумно, с вашей точки зрения. Я могу говорить откровенно?

— Как пожелаете, — ответила Кэролайн. — Уверяю вас, мне это не слишком интересно: как я уже сказала, вы говорите загадками.

— Тогда покончим с ними, — сказал мистер Уорлингем. — Я не дурак, леди Кэролайн, и прекрасно знаю, почему вы здесь. Вы влюбились в моего достойнейшего кузена. Почему вам понадобилось войти в этот дом под такой маской, я представить себе не могу, но, несомненно, у вас были на то причины. Как бы то ни было, они меня не интересуют. Интересует же меня вот что: сколько вы заплатите мне, чтобы новости о вашем безрассудстве не дошли до ушей моего кузена?

— И о каком же безрассудстве вы говорите? — осведомилась Кэролайн.

— Вы хотите, чтобы я все сказал прямо? — спросил мистер Уорлингем. — Ну что ж, хорошо. Я скажу — о вульгарной прямотой, так что вам не удастся сделать вид, что вы меня не поняли. Я хочу, леди Кэролайн, чтобы вы заплатили мне две тысячи гиней за обещание не говорить кузену и, если вам угодно, никому другому, о том, что это вас искал Монтегю Риверсби в лесу у Севеноукса в ту ночь, когда был убит Розенберг.

— Две тысячи гиней! — воскликнула Кэролайн. — И где, по-вашему, мистер Уорлингем, возьмет такую сумму мисс Фрай?

Мистер Уорлингем выпрямился во весь рост.

— Хватит этой комедии, — сказал он. — Вам нечего со мной притворяться. Я видел вас в ту ночь, хотя вы старались от меня отвернуться. Да потом весь Лондон говорит, что леди Кэролайн уехала в фаэтоне с вульгарным сэром Монтегю, — Если и говорит, — резко парировала Кэролайн, — то потому, что это вы распустили об этом слухи.

— Может, да, а может, и нет, — ответил мистер Уорлингем. — Насколько я знаю, Риверсби старается их опровергнуть, но кто ему верит? Людям нравится судачить о безрассудных поступках знаменитых молодых женщин, особенно тех, кто имел, по мнению представительниц их пола, чрезмерный успех. Но это меня не касается. Что мне нужно, леди Кэролайн, так это две тысячи гиней за молчание.

— А если я откажусь?

— Не посмеете.

— Я смею все, что мне угодно, — холодно сказала Кэролайн. — Я не боюсь, мистер Уорлингем. А что, если я скажу тем, кого заинтересует эта информация, что вы были в «Собаке и утке» в ночь убийства? Как вы считаете, что подумают тогда о вас? Ведь вам многое достанется, если вашего кузена, к несчастью, осудят за убийство.

— Вы неглупы, — ответил мистер Уорлингем. — Но вы забыли, милая леди Кэролайн, что, выдав меня, выдадите и себя. Кроме того, скорее всего, юная леди, путешествующая при таких обстоятельствах без всякого сопровождения в обществе признанного повесы, не может быть очень наблюдательна. Она впервые видит какого-то человека, а после того, как узнает о преступлении, решает, что это был некий мистер Уорлингем; но я, конечно, был в ту ночь за много миль от того места.

Я обедал на Керзон-стрит. Несколько моих друзей могут подтвердить это. Нет, леди Кэролайн, мне кажется, у вас на руках очень слабая карта… ау меня все козыри.

Кэролайн почувствовала, что дыхание ее участилось.

Было что-то столь вкрадчивое и скользкое в том, как говорил мистер Уорлингем и какими аргументами он пользовался, что ей трудно было сохранить равнодушный вид. Она чувствовала, как в ней закипает гнев, но знала, что если выйдет из себя, то сыграет ему на руку.

В то же время Кэролайн понимала, что он поймал ее в западню, — западню, из которой трудно будет выбраться. Но даже если она и испугана его словами, она ни в коем случае не должна этого показать.

— Это очень убедительно, сэр, — сказала она, — но в то же время мне кажется, что вы переоцениваете значение информации, которую вы против меня имеете.

Я буду правдива и признаю, что нахожусь здесь под вымышленным именем, но я все равно намеревалась сказать вашему кузену и леди Брекон сегодня вечером, кто я и почему приехала сюда.

— Возможно, и так, — ухмыльнулся мистер Уорлингем, — но собираетесь ли вы и вправду признаться человеку, которого любите, что отправились в отдаленную гостиницу с Монтегю Риверсби?

— Это мое дело, — отрезала Кэролайн, — и смею напомнить вам, сэр, что вас это не касается!

— Напротив, как раз касается — на сумму в две тысячи гиней. Заплатите мне, леди Кэролайн, я знаю, что вы вполне можете это сделать, и я замолчу навсегда.

— Или на такое время, которое вас устроит, — быстро сказала Кэролайн. — Нет, сэр, я не намерена поддаваться на ваш шантаж.

— Что ж, в таком случае, — злобно сказал мистер Уорлингем, — я пойду к кузену и разоблачу вас. Вы находитесь здесь под лживым предлогом, вы самозванка.

Я скажу ему, кто вы, и еще — что в тот вечер, когда вы поехали с сэром Монтегю Риверсби из Лондона в «Собаку и утку», он был весьма уверен в вашей привязанности.

Кэролайн протянула руку и оперлась на спинку стула, лихорадочно думая, что предпринять. Ей нужно было время на размышление, время, чтобы самой рассказать лорду Брекону историю ее побега той ночью. Она слишком хорошо помнила презрение в его голосе и гнев, с которым он говорил о Монтегю Риверсби. Что он скажет, когда узнает, что она тоже была им обманута — конечно, не так, как бедная глупенькая Мелисса, — но тем не менее тоже попалась на его уловку?

— Решайте, леди Кэролайн, — угрожающе проговорил мистер Уорлингем. — Что вы выбираете? Две тысячи гиней — или мне рассказать все Вэйну?

— И что же вы расскажете Вэйну? — раздался неожиданно чей-то голос, и Кэролайн, вскрикнув от неожиданности, увидела в открытом окне лорда Брекона.

Он появился из ночной тьмы, и лицо его было суровым. Кэролайн не знала, сколько он стоял там, под окном, и что слышал. Мистер Уорлингем прикрыл дверь, но они оба забыли об открытых окнах, выходивших на террасу. Кэролайн почувствовала, что бледнеет, и инстинктивно подняла руку, прижав ее к бешено колотящемуся сердцу.

Лорд Брекон вышел на середину комнаты. Он повернулся к мистеру Уорлингему, остававшемуся у камина, и стоял так близко от Кэролайн, что, протянув руку, она могла бы дотронуться до него.

— Ну, Джервис, — ровным голосом сказал лорд Брекон, — что вы собираетесь мне сказать?

— Теперь, когда вы пришли, Вэйн, — ответил мистер Уорлингем, — я вдруг вспомнил, что у меня нет причин рассказывать вам о том, что должно остаться секретом между э…э… мисс Фрай и мною. Надеюсь, вы извините меня, если я вас оставлю; я вспомнил, что ангажирован на следующий танец.

Он повернулся и быстро направился к двери, пока лорд Брекон молча смотрел ему вслед. У самой двери мистер Уорлингем вдруг обернулся, словно собираясь что-то сказать, но передумал и молча вышел из комнаты.

Лорд Брекон повернулся к Кэролайн.

— Может быть, вы захотите объясниться, — сказал он.

Его тон был по-прежнему жестким, и выражение глаз испугало Кэролайн. Она вновь оперлась на стул, рядом с которым стояла. В мягком свете восковых свечей она была дивно хороша, и другой мужчина забыл бы обо всем, кроме таинственных глубин ее глаз и мягких очертаний губ. Ее быстрое дыхание заставляло подниматься и опускаться кружева, закрывавшие ее грудь, а пальцы внезапно затрепетали, как пойманная птица.

— Что вы слышали? — спросила она тихо.

— Достаточно! — ответил лорд Брекон. — Достаточно, чтобы понять, что вы лгали мне. Кто вы?

— Я Кэролайн Фэй.

— И почему вы здесь?

— Я ответила на этот вопрос прошлой ночью, — сказала Кэролайн — О, Вэйн, я приехала потому, что, как уже сказала, люблю вас!

— Любите? — переспросил он, и в голосе звучала горечь. — Странная любовь… Что вы делали той ночью в лесу?

— Вы, наверное, уже слышали, что сказал ваш кузен, — ответила Кэролайн. — Меня обманом заманили в «Собаку и утку». Меня завлек туда джентльмен, которому я, надо признаться, не должна была бы доверять. Я совершила глупость, не рассмотрев, что он за человек, но я сбежала от него, и вы нашли меня. Вот и все!

— Имя этого человека?

Лорд Брекон говорил так холодно, что, казалось, весь воздух вокруг заледенел.

— Ты его уже знаешь, — проговорила Кэролайн, направляясь к нему; — Вэйн, я собиралась сама все сказать тебе в подходящий момент. Мне не хотелось, чтобы ты таким образом узнал правду.

Она протянула руку и хотела коснуться его рукава, но он сжал ее запястье так, что его пальцы глубоко впились в руку.

— Отвечай, — сказал он. — Как звали этого человека?

— Это был… Монтегю… Риверсби… — пролепетала Кэролайн, — но, Вэйн…

— Эта свинья! — прервал ее лорд Брекон. — Этот проклятый чужак, который уже запятнал Мелиссу своей мерзостью. И ты разговаривала с ним, добровольно отправилась с ним ночью туда, где вы были бы одни!

— Это не так, — быстро сказала Кэролайн. — Он сказал мне, что будут…

— Замолчи! — оборвал ее лорд Брекон с такой яростью, что на мгновение Кэролайн онемела. — Ты мне достаточно лгала. Я верил тебе, я доверял тебе. Видит бог, я не мог не полюбить тебя… и все это время ты меня обманывала, притворялась компаньонкой моей матери, пробралась в мой дом, расставила свои сети, заставила меня поверить в тебя, так что я готов был пожертвовать для тебя всем — да, всем, чем я дорожу!

— О, Вэйн, — проговорила Кэролайн, пытаясь повернуть руку и освободиться от его пальцев. — О, Вэйн, разреши мне все объяснить.

— Мне не нужны твои объяснения, — сказал лорд Брекон. — Я думаю лишь, как поступить с тобой. Любовь!

Ты твердишь мне о любви, но что ты о ней знаешь? Леди Кэролайн Фэй, балованная любимица лондонского света, пожелала добавить к своей коллекции еще один скальп, чтобы похвастаться, как завоевала сердце простофили, который имел глупость полюбить ее.

— О, Вэйн, разреши мне только…

— Нет, замолчи, — ответил лорд Брекон. — Эти губы произнесли слишком много обманных речей. Лучше послушай меня, да, меня. Выслушай, что я тебе скажу.

Он притянул Кэролайн за руку так, что она оказалась лицом к нему. Заглянув ему в глаза, Кэролайн внезапно страшно испугалась: он был во власти ярости, слеп и глух ко всему, кроме своего гнева. Его глаза больше не казались холодно-стальными, это были озера огненного гнева. Никогда в жизни ей не приходилось видеть столь разъяренного человека. Но ведь это Вэйн, человек, которого она любила… Она не знала, что делать, и молча стояла перед ним. Тело ее трепетало под порывами его ярости.

— Ты явилась сюда, планируя обман, — медленно проговорил он, и каждое слово больно ранило ее, словно укол шпаги. — Твои уста произносили тысячи лживых слов, твой язык извивался в лживых клятвах. Ты заставила меня думать, что любишь меня. Несомненно, среди твоих лондонских друзей считается, что это пустяк — отнять у человека сердце и терзать его. Ты заставила меня говорить о моей любви, ты одурачила меня, заманила меня в ловушку, которую заранее приготовила. Ты насмеялась над самым благородным порывом в моей жизни, когда, думая только о тебе, я пытался отослать тебя из этого дома. Видит бог, я хотел, чтобы ты осталась, я хотел сделать тебя своей, я готов был принять все, что твои уста так легко предложили мне. Но я верил в тебя, в твою невинность, и из благородных соображений я попытался тебя отослать. Ты не захотела уехать. Ты не послушалась меня, отказалась прислушаться к моим предупреждениям» Ну что ж, теперь, бог свидетель, ты останешься!

Кэролайн смотрела на него в полном изумлении.

— Ты останешься, — повторил он сквозь стиснутые зубы. — Я об этом позабочусь. Ты узнаешь, леди Кэролайн Фэй, что не так уж умно шутить с чувствами. Идем со мной!

Все еще держа ее за запястье, он повернулся и пошел к двери.

— Вэйн, Вэйн, куда мы идем? — воскликнула Кэролайн, но он не ответил.

Послушно, как пленница, следуя за ним, Кэролайн чувствовала, как больно сжимают ее руку тиски его пальцев и что его силе и намерениям невозможно противостоять. Она не могла ни возразить ему, ни сделать что-нибудь — оставалось только повиноваться его воле.

Они быстро прошли через гостиную.

Те гости, что еще оставались там, расположившись на диванах, с изумлением смотрели на них, но лорд Брекон, не обращая ни на что внимания и продолжая тянуть за собой Кэролайн, прошел в длинный бальный зал, полный людей. Некоторые танцевали вальс, некоторые сидели в стороне, наблюдая за танцующими, а лакеи разносили бокалы шампанского и пунша со льдом.

Кэролайн, запыхавшись от скорости, с которой они достигли залы, едва перевела дыхание и тут же ощутила внезапный приступ страха, увидев, что лорд Брекон подошел к оркестру и поднял руку, требуя тишины. Музыканты перестали играть, танцевавшие пары резко остановились и с изумлением уставились на них.

— Леди и джентльмены, — сказал лорд Брекон, и голос его эхом отозвался от самых удаленных уголков комнаты, — я хочу сделать объявление. Сегодня вечером — всего несколько мгновений назад — состоялась моя помолвка. Имею честь представить вам мою невесту — леди Кэролайн Фэй.

По комнате пронесся ропот удивления, затем раздались возгласы:

— Удачи вам, Брекон! Наилучшие пожелания!

Все бросились к ним с поздравлениями. Были подняты бокалы, и тут, перекрыв общий шум, какой-то краснолицый сквайр-охотник прокричал:

— За ваше здоровье! Долгих вам лет жизни! И скажи-ка, Вэйн, мой мальчик, когда же свадьба?

Лорд Брекон разжал руку, сжимавшую кисть Кэролайн. Он взглянул на нее с высоты своего роста, и она увидела, что огонь по-прежнему горит в его глазах, а губы изогнуты в горьком подобии улыбки.

— Это и правда весьма важный вопрос, — сказал он, — и я отвечу на него. Я хочу, чтобы вы все присутствовали на моей свадьбе. Леди Кэролайн и я обвенчаемся сегодня же. Я уверен, что милорд епископ окажет нам честь и сам совершит таинство.

Все, казалось, хором ахнули, потом снова поднялся всеобщий гул.

Лорд Брекон наклонился к Кэролайн. Она поняла, что он о чем-то спрашивает ее. Она не слышала его слов, но по выражению его лица поняла, что он насмехается над ней. Она вздернула вверх подбородок, и дивная округлая колонна ее шеи, казалось, стала еще стройнее в этом гордом движении. Все, кто видел ее в тот момент, отметили то поразительное достоинство, с которым она держалась. В глубине души Кэролайн испытывала страх, но она справилась с ним, не выдав его ни единой черточкой.

Совершенно спокойным голосом, четко выговаривая слова, так что они были всем слышны и на фоне общего шума, она сказала:

— Да, я согласна выйти за вас замуж, милорд, здесь, в эту же ночь.