Твердой рукой Люсинда завязала ленты на шляпке и стремительно вышла из библиотеки.

— Экипаж, пожалуйста, — приказала она стоявшему в зале слуге.

— Он вас ждет у дверей, миледи.

Люсинда вышла на улицу, и лошади быстро домчали ее до Бонд-стрит.

Около магазина мадам Бертен, как всегда, было много экипажей, но Люсинда уверенно прошла через салон прямо в личную комнату мадам. Пожилая женщина сидела за столом и рассматривала рисунки с фасонами и образцы тканей. Увидев Люсинду, она протянула ей навстречу руки, лицо ее при этом засветилось радостью.

— Добрый день, дорогая! Я вас сегодня не ждала.

— Добрый день, мадам, — сказала Люсинда и поцеловала старую морщинистую щеку. — Я в трудном положении, мадам.

Внезапно у Люсинды вырвался возглас неподдельного восхищения: на столе лежало прекраснейшее из платьев, которое она когда-либо видела!

— Это для кого? Откуда оно? — спросила она.

Мадам подтянула к себе платье.

— Его привезли вчера вечером, — ответила она и понизила голос, хотя в комнате, кроме них, никого не было. — Естественно, из Франции.

Люсинде уже было известно, где мадам Бертен доставала тисненые бархаты, тончайшие газы, вышитую парчу и нежное, как паутинка, кружево. Такое могло производиться только во Франции, и, несмотря на войну, тонкий ручеек через Ла-Манш не прерывался. Малочисленная английская береговая охрана и таможня выбивались из сил, пытаясь пресечь поставки из Франции, но их всегда обводили вокруг пальца. Наполеон, крайне нуждавшийся в золоте, которое давала такая торговля, поощрял контрабанду, поэтому понадобились бы целая армия и весь британский флот, чтобы прекратить все это.

Для контрабанды использовались рыбачьи лодки, поджидавшие французских сообщников на середине Ла-Манша, дипломатический багаж, существовали целые шайки контрабандистов и одиночные искатели приключений. Они нашли выгоду не только в снабжении тихих английских гаваней и речных пристаней табаком и бренди из Франции, но и в контрабанде тканей, которые моментально расхватывали владельцы магазинов, заинтересованные в товаре высшего качества.

Все ткани, из которых были сшиты платья Люсинды, прибывали из Франции в тюках или рулонах. Люсинда обычно рассматривала их и сама подбирала фасон. Однако это платье было уже сшито, и Люсинде казалось, что она в жизни не видела подобной красоты. Платье было под стать самой принцессе, нет, фее из сказки. На тончайшем кружеве, которое просто не могло быть соткано человеческими руками, были разбросаны цветы с крошечными бриллиантиками, окруженными блестящими синими и красными камешками. Волшебство дополняли ленты, повторявшие цветовую гамму, которые украшали вырез и сходились под грудью. Платье звучало подобно симфонии цвета.

— Прекрасно, действительно прекрасно! — У Люсинды перехватило дыхание.

К ее удивлению, мадам Бертен накрыла платье белой бумагой.

— Нет! Нет! Не надо на него смотреть! — воскликнула она. — Это сделает вас несчастной!

— Несчастной?! — удивилась Люсинда. — Оно предназначено кому-то другому?

— Как же мне рассказать вам?: — причитала мадам Бертен. — Бедненькая моя! Это трагедия, у меня просто язык не поворачивается!

— Но вы все равно должны рассказать мне, — попросила Люсинда.

Мадам Бертен глубоко вздохнула:

— Посылку принесли вчера вечером. О Боже! Не спрашивайте, кто его купил во Франции! Но доставить его сюда труда не составило.

Люсинда улыбнулась. Ей было хорошо известно, как гордилась мадам Бертен своей возможностью использовать дипломатический багаж для доставки товаров. Это возвышало ее в собственных глазах.

— Платье принесли перед самым закрытием, — продолжала мадам. — Открываю коробку, смотрю и говорю себе: «Это для моей маленькой Люсинды!» Но у меня так болела голова! Я могла только смотреть. Тут входит мисс Варден. Я говорю ей: «Видите, это платье хорошо пойдет! Решено! А цена? Должно быть, говорю я, сто фунтов!»

— Сто фунтов! — воскликнула Люсинда.

Мадам Бертен кивнула:

— Я никому не рассказываю, даже вам, моя душечка, сколько я заплатила за него!

— Но оно стоит этих денег, — согласилась Люсинда. — Ну, дальше.

— Мисс Варден помогает мне одеться, я ухожу домой.

Ночь напролет мечтаю, как очаровательны вы будете в этом платье, если, конечно, нам представится удобный случай нарядить вас в него.

— Но такой случай как раз сегодня! — закричала Люсинда. — Мы едем на премьеру в оперу… и… с нами обедает леди Деверо!

У Люсинды не было секретов от мадам Бертен, знавшей, что лорд Меридан расплачивается за платья леди Деверо. Мадам Бертен была очень добра к Люсинде, появившейся у нее на следующий день после свадьбы. И Люсинда рассказала ей, что она подслушала в день своего приезда в Лондон.

Возможно, мадам Бертен лучше Люсинды представляла, насколько важно, чтобы лорд Меридан заметил перемены в своей жене, чтобы вместо провинциальной неухоженной простушки он увидел в ней совершенно другую женщину.

Тут мадам Бертен громко застонала. Пряча глаза от Люсинды, она продолжала:

— Слушайте! Сегодня утром прихожу в магазин, я очень плохо спала, поэтому немного опоздала. Мисс Варден встречает меня с улыбкой. «Вы будете очень довольны, мадам, — говорит она, — я продала платье! И не за сто, а за сто пять! Что вы на это скажете?»

— Она продала его! — воскликнула Люсинда.

— Она продала его, — угрюмо повторила мадам Бертен.

— Кому? — спросила Люсинда.

Не успев договорить, она уже знала ответ.

— Это невозможно! Леди Деверо! — ответила мадам Бертен.

— Но она не должна появиться в нем! — в ужасе вскричала Люсинда. — Мадам, вы не можете допустить, чтобы его надела леди Деверо!

— Вам еще не все известно, — сказала мадам Бертен. — Леди Деверо приезжала, чтобы оставить другое платье для небольшой переделки. Думаю, она даже не собиралась вылезать из экипажа, но мисс Варден, эта тупица, пригласила ее войти. Как только леди Деверо увидела платье, она вытащила из экипажа лорда Меридана, чтобы он тоже взглянул.

Губы Люсинды сжались. Она отвернулась и подошла к окну. Невидящие глаза были устремлены на грязный задний двор магазина.

— Они, должно быть, заехали по дороге в Рейнлаф, — пробормотала она.

— Лорд Меридан согласился преподнести леди Деверо это платье в подарок, — закончила мадам Бертен бесцветным голосом.

Люсинда обернулась.

— Оно не должно достаться ей!

— Поздно! Она наденет его сегодня на премьеру, — ответила мадам Бертен. — Его будут подгонять по ней. Она слишком велика для этого платья. Боже мой! Она испортит его! Придется снять красные лепты и оставить только синие. Синие — так просто, так безвкусно…

— Нельзя его портить только ради нее! Это… это варварство! — воскликнула Люсинда. Она сдернула с платья бумагу.

— Мой Бог! Вы как раненая пташка! — судорога свела горло мадам Бертен. — Вы… вы так много значите для меня… Пусть лучше мне отрежут руку, чем я отдам платье этой стерве!

Не будь Люсинда так расстроена, она посмеялась бы над тем, как мадам Бертен отзывается о леди Деверо.

— Оно не должно принадлежать ей! — решительно заявила Люсинда. — Послушайте, мадам, у меня есть план! Если бы только вы согласились!

Не ожидая ответа, Люсинда принялась перебирать рулоны тканей, которые загромождали почти полкомнаты. Она отбросила в сторону несколько десятков рулонов, прежде чем нашла то, что искала. Это было кружево, отличное английское кружево, очень красивое, но оно ни в коей мере не могло сравниться с французским кружевом на платье.

Люсинда положила его перед мадам Бертен и стала чтото быстро говорить. Не успела она произнести и двух фраз, как мадам уже хлопнула в ладоши, вызывая к себе мисс Варден, которая стремительно вбежала в комнату. Ее красные глаза говорили о том, что она проплакала все утро.

— В чем дело, мадам?

— Немедленно пришлите сюда всех швей — абсолютно всех!

Мгновение мисс Варден колебалась.

— Они заняты.

— Делайте, что вам приказано, — перебила ее мадам. — И пошевеливайтесь! Все должны быть здесь! Закройщицы, манекенщицы — все, вы поняли?

— Да, мадам, конечно, — ответила мисс Варден, выбегая из комнаты, чтобы выполнить приказание.

Люсинда спускалась по лестнице в огромный зал на Беркли-сквер, когда начали бить часы. Она двигалась очень медленно, стараясь подавить дрожь в ногах. Облизав пересохшие губы, она остановилась в ожидании, когда лакей откроет перед ней дверь в малый салон, где все гости должны были собраться перед обедом.

Прежде чем войти, она взглянула на часы. Надежда, что задуманное удастся, придавала ей силы.

Мистер Грейстоун был несказанно удивлен и озадачен решением Люсинды послать всем гостям уведомление, что обед состоится на четверть часа позже, чем было условленно.

— Ваша светлость может опоздать в оперу, — в голосе мистера Грейстоуна слышалось беспокойство.

— Это не имеет значения, — ответила ему Люсинда.

Услышав, как отворилась дверь и в салон вошел лорд Меридан, Люсинда улыбнулась. Он удивительно красив, подумала Люсинда, а может, это мне только кажется. Но почему же каждый раз при его появлении сердце замирает у нее в груди? Он был в камзоле из темного атласа, сшитом у Уэстона, единственного, как считали все щеголи, кто мог сшить костюм, не испортив его. Его жилет украшали бриллианты-и изумруды, а бриджи сидели как влитые. Он зачесал волосы по последней моде, которую ввел принц. «Интересно, — подумала Люсинда, — неужели весь этот лоск наведен лишь для леди Деверо?»

Лорд Меридан подошел к Люсинде, и она заметила, что у него хорошее настроение. Она удивилась, когда он поднес ее руку к губам, однако сделал это чисто механически. Все его движения были настолько грациозны, что у Люсинды перехватило дыхание.

— Надеюсь, вы хорошо провели день? — спросил он.

— Замечательно, — ответила Люсинда. — Хочется, чтобы сегодняшний вечер прошел успешно.

— А почему бы и нет? Хотя когда я изредка появляюсь в опере, подобное времяпрепровождение кажется мне смертельно скучным.

— Мне трудно что-нибудь ответить на это, — сказала Люсинда, — я ведь ни разу не была в опере.

На лице лорда Меридана отразилось удивление. Потом он улыбнулся:

— В таком случае мы должны сделать все возможное, чтобы вы навсегда запомнили этот вечер. Да, кстати, герцог и герцогиня Мелчестер пригласили нас на ужин после оперы. Поедем?

— С удовольствием, — ответила Люсинда.

Лорд Меридан опять улыбнулся.

— Мне очень приятно, что вы надели рубины, — сказал он. — Это были любимые украшения моей матушки.

Казалось, он не обратил внимания на ее сверкающее, воздушное платье. Но Люсинду это не удивило. Мама учила ее: «Мужчины редко замечают, во что одета женщина». А про себя Люсинда добавила: «… коль скоро она выглядит привлекательной».

— Если вы пожелаете, украшения можно перебрать, только прикажите, — лорд Меридан был на удивление любезен.

— Мне они нравятся именно в таком виде, — ответила Люсинда. — Особенно рубины и изумруды, я еще никогда не видела камней подобной красоты!

— Они вам идут, — сказал лорд Меридан.

У нее создалось впечатление, что его глаза говорили гораздо больше. Люсинда взглянула на него и тут же отвела глаза: будет так унизительно, если он догадается, как она его любит! Звук его голоса действовал на нее странным образом: ей казалось, будто она летает. Она все еще дрожала от его прикосновения к своей руке.

«Я должна быть осторожна, — сказала она себе, — очень осторожна».

— Не хотите ли выпить мадеры? — спросила Люсинда лорда Меридана. — Или вы подождете прихода гостей?

Лорд Меридан посмотрел на часы.

— Гости что-то опаздывают, — сказал он.

Тут дверь распахнулась и дворецкий торжественно произнес:

— Леди Деверо!

Она вошла в комнату с легкой приветливой улыбкой на губах. Люсинда подозревала, что она часами отрабатывала ее перед зеркалом. На леди Деверо было кружевное платье, расшитое голубыми и красными камнями, шею обрамляла синяя лента, которая спускалась к груди. Это было прелестное платье, платье, о котором любая женщина могла только мечтать и посчитала бы его восхитительным, если бы она прежде не увидела платья Люсинды.

Люсинда, искрящаяся в свете люстры, с фамильными рубинами Мериданов в волосах и на шее, стояла посреди комнаты и ждала.

Внезапно на лице леди Деверо отразилось крайнее изумление. Легкая улыбка исчезла с ее губ, а рот приоткрылся от удивления, придав ей глупый вид. Через мгновение рот захлопнулся, и леди Деверо взорвалась.

Она приблизилась к Люсинде и с бешенством прошипела сквозь зубы:

— Вы… вы надели мое платье!

Люсинда широко раскрыла глаза.

— Ваше платье? — повторила она. — Что ваша светлость имеет в виду?

— Именно то, что сказала! — прорычала леди Деверо. — Это мое платье, я его купила! Уже когда вещь прислали из магазина, я почувствовала, что тут что-то не так — вышивка не так красива, оно не такое шикарное, не столь элегантное, как утром! Теперь мне ясно, что произошло — вы украли мое платье и сейчас стоите в нем! Как вы осмелились обмануть меня?!

Как ни трудно было отвести глаза от искаженного лица леди Деверо, Люсинда все же перевела взгляд на лорда Меридана. У него был очень удивленный вид, и в то же время, как и ожидала Люсинда, на лице было написано отвращение. Ей было известно, что лорд Меридан терпеть не может сцен, ненавидит их так же, как все мужчины на свете! Но в большей степени ему отвратительны сцены между женой, которая носит его имя, и его любовницей, занимающей видное положение в обществе.

— Вы сговорились с этой старой ведьмой! — неистовствовала леди Деверо, в ее голосе послышались истерические нотки. — Я купила вот это самое платье и велела прислать его к сегодняшнему вечеру. Я его купила, говорю вам! И я поняла, что что-то не так, как только вынула платье из коробки!

Люсинда смущенно посмотрела на мужа.

— Мне кажется, Себастьян, — мягко произнесла она, — ее светлость нездорова. Я не имею ни малейшего представления, на что она сетует.

— Вы… вы прекрасно понимаете! — взвилась леди Деверо. — А вам, Себастьян, тоже известно, что я говорю правду! Вы видели это платье — я его вам показывала. А теперь его носит она и еще смеет появляться в нем передо мной!

Люсинда слышала, как хлопнула дверь, но взгляда от красного, разгневанного лица леди Деверо не отвела.

— Мне кажется, ваша светлость ошибается, — медленно произнесла Люсинда, — потому что в коробке с платьем был чек, а чек выписан на имя моего мужа! Здесь просто невозможно что-то перепутать.

В этот момент дворецкий объявил:

— Полковник Чарльз Холстед!

Чарльз вошел в комнату и с любопытством стал осматривать место битвы. Леди Деверо, по всей видимости, парализованная словами Люсинды, стала приходить в себя. Она поднесла руку ко лбу.

— Я нездорова, — быстро проговорила она. — Мне нужно позвать врача… Себастьян, отвезите меня домой, прошу вас!

Она в мольбе протянула ему руку.

Ледяным тоном, которым он мог очень умело пользоваться, лорд Меридан произнес:

— Мой экипаж в вашем распоряжении, ваша светлость.

Это была отставка, и леди Деверо все прекрасно поняла. Она подняла к нему лицо, бледность которого подчеркивали красные пятна на щеках, безмолвно повернулась и вышла. Она была повержена.

— Что тут происходит? — спросил Чарльз, всем своим видом выражая крайнее изумление. — Что-то неладно?

Вопрос показался Люсинде настолько смешным, что она едва смогла сдержаться и не хихикнуть, и только блеск глаз выдавал ее истинные чувства.

— Ее светлость заболела? — спросил Чарльз лорда Меридана. — Хочешь, я провожу ее домой?

— Она быстро оправится, — безразличным тоном произнес лорд Меридан. — Тебе вина, Чарльз? Или ты предпочитаешь бренди?

— Пожалуй, вина, — ответил Чарльз и поднес руку Люсинды к губам. — Вы просто великолепны. А почему ваши глаза так ярко сверкают?

«Он слишком проницателен», — подумала Люсинда, обратив к Чарльзу посерьезневшее лицо. Как будто почувствовав, что проявил неосторожность, Чарльз прервал неловкое молчание:

— Не могу сказать, Себастьян, что мне безумно хочется ехать сегодня в оперу. В прошлый раз ты назвал пение воем и поклялся больше никогда там не появляться.

— Совсем не обязательно сидеть там до конца, — ответил лорд Меридан. — Тем более, что гости опаздывают и мы не попадем туда раньше середины спектакля.

— Опаздывают? — удивленно воскликнул Чарльз. — Но ведь вы же сами попросили…

Заметив отчаянный взгляд Люсинды, он понял, что опять влез не в свое дело.

— Ты знаешь, что это за люди, — немного фальшиво сказал он, — они никогда не приходят вовремя. Ведь слишком сложно метаться от дома к дому, с одного приема на другой.

— Вы были бы страшно огорчены, если бы вас не пригласили, — сказала Люсинда. — Поживите долго в провинции, как я, где нет никаких развлечений!..

— Там, должно быть, спокойно, — сказал Чарльз. — Я подумываю о том, чтобы жениться и обосноваться в деревне.

— А почему бы и нет? — сказал лорд Меридан. — Это позволило бы избежать многих трудностей.

Его слова показались загадочными, и Чарльз, вопросительно взглянув на Люсинду, произнес:

— Вы служите для меня примером супружеского счастья. Послушай, Себастьян, что может быть приятнее, чем видеть, к примеру, сегодня Люсинду во главе стола и смотреть, как фамильные драгоценности Мериданов становятся на ней только прекраснее!

Слова лорда Меридана удивили Люсинду:

— Я как раз только что сказал ей, что она делает им честь, надевая их.

Тут стали появляться гости, на удивление пунктуальные, и комната наполнилась шумом. Люсинда едва успела предупредить дворецкого, что за столом будет только девять человек и чтобы убрали один прибор, как все направились в столовую.

Повар превзошел самого себя, и Люсинда отметила, что завтра обязательно надо будет поблагодарить его. Она подозревала, что он выложился полностью, зная, что это был ее первый прием в качестве хозяйки в доме Мериданов.

Сильное возбуждение помогало Люсинде оставаться веселой и интересной. Когда подали портвейн, она сделала дамам знак, и они поднялись из-за стола. Понадобилось довольно много времени, пока дамы, обмениваясь последними сплетнями в будуаре Люсинды, надели шляпки, а мужчины допили вино. Потом все вышли на улицу к поджидавшим их экипажам.

Гости расселись по экипажам и отправились в оперу. Люсинда с лордом Мериданом отъезжали последними. С ними собирался ехать Чарльз, у которого не было своей коляски. Люсинда была уже у двери, когда увидела, как к дому подошел какой-то человек и громко произнес:

— Мне б сказать пару слов графу.

По его неправильной речи, поношенному шерстяному свитеру и штанам из сурового полотна Люсинда заключила, что это рыбак.

— Уже поздно, милейший. Проходи мимо, — сердито сказал стоявший рядом дворецкий.

— У меня к нему дело, — запротестовал человек.

Дворецкий сделал лакею знак, и Люсинде показалось, что они собираются силой убрать этого человека с дороги.

— Один момент, — спокойно сказала она. — У этого человека какое-то дело к лорду Меридану, может быть, важное.

— Вы верно толкуете, леди, — согласился человек.

Оглянувшись, Люсинда увидела, что лорд Меридан и Чарльз о чем-то беседуют, даже не замечая появления незнакомца. Она подошла к ним.

— Себастьян, — Люсинда положила руку ему на плечо, — там какой-то человек, он похож на рыбака, говорит, что у него к вам дело.

— Ко мне? — удивился лорд Меридан.

Он направился к двери, рядом с которой стоял человек, охраняемый с обеих сторон дворецким и лакеем.

— Ты хотел видеть меня? — спросил лорд Меридан.

Рыбак оглядел его с ног до головы.

— Вы есть граф? — спросил он.

— Да, — ответил лорд Меридан.

— Ну тогда вот вам.

Человек вытащил из кармана штанов письмо. Люсинда заметила, что оно было написано на плохой бумаге. Человек сунул письмо в руку лорда Меридана и собрался уходить.

— Эй, подожди минутку! — крикнул лорд Меридан. — Откуда у тебя это письмо?

— Я не должен вам говорить, — ответил человек. — Я сделал то, за что заплачено, — передал письмо в ваши руки.

— Но мне хотелось бы знать, откуда оно у тебя? — настаивал лорд Меридан.

На коричневом от загара, продубленном лице незнакомца заиграла улыбка.

— Вы когда-нибудь слыхали об Английском канале? — насмешливо спросил он. — Так вот. Половина канала — у лягушатников, или они только думают, что у них. Пущай будет, как будто бы я их встретил посередине.

— Спасибо, — сказал лорд Меридан. — Доброй ночи.

Он бросил человеку золотую монетку, которую тот очень ловко поймал.

Лорд Меридан вернулся в дом, и Люсинда, снедаемая любопытством, последовала за ним. Бросив взгляд на письмо, он не смог удержаться от возгласа удивления.

— Бог мой! — услышала Люсинда. — Не может быть!

— Любовное письмо из Франции? — саркастически заметил Чарльз, слышавший весь разговор. — Только у тебя, Себастьян, могут быть настолько крепкие нервы, чтобы поддерживать переписку с твоими французскими друзьями, когда наши страны воюют. Как же ты ответишь — тем же способом или голубиной почтой?

Лорд Меридан не обратил внимания на его замечание. Вскрыв конверт, он разгладил листок, изрядно помявшийся в штанах рыбака. Его лицо омрачилось. Он дважды перечитал письмо, сложил его и убрал в карман.

— Слушай, Чарльз, — сказал лорд Меридан, — дело не терпит отлагательств. Нам нужно связаться с Энтони Хоуксли и Джеймсом Куртнеем.

— Зачем? — спросил Чарльз.

— Придет время, узнаешь, — ответил лорд Меридан.

Он обратился к мажордому:

— Возьмите коляску и немедленно отправляйтесь к Бруксу. Передайте поклон от меня сэру Энтони Хоуксли и лорду Куртнею и попросите их приехать ко мне как можно скорее. Разъясните им, что дело очень срочное.

— Хорошо, милорд, — ответил мажордом, по всей видимости, не удивленный подобной просьбой.

Все это время Люсинда не произнесла ни слова. Вдруг, как бы вспомнив о ее присутствии, лорд Меридан сказал:

— Сожалею, Люсинда, что не могу отвезти вас сегодня в оперу. Если хотите поехать туда вслед за нашими гостями, я попрошу Грейстоуна сопровождать вас. Мне очень жаль, но сам я не могу.

— Я останусь дома, — ответила Люсинда.

Она надеялась, что лорд Меридан даст какие-нибудь объяснения, но он повернулся к Чарльзу и сказал:

— Пошли в библиотеку.

— К черту все это, Себастьян! — воскликнул Чарльз. — А твои гости — разве ты не понимаешь, что твое отсутствие может показаться бестактностью?

— Да, ты прав, — согласился лорд Меридан, — я совсем забыл.

Он оглянулся вокруг. Мажордом уже ушел, но дворецкий был еще здесь.

— Ньюмен, — обратился к нему лорд Меридан, — передайте мистеру Грейстоуну, что он крайне обяжет меня, если сразу же отправится в оперу и извинится перед гостями. Пусть он скажет им, что ее светлость неважно себя почувствовала и мы не можем присоединиться к ним. — Он помолчал немного и добавил: — Люсинда, вы твердо уверены, что не передумаете?

— Действительно, Люсинда, езжайте, — уговаривал ее Чарльз. — Не имею ни малейшего представления, из-за чего весь сыр-бор! Это явно в духе Себастьяна — все усложнять. А вы поезжайте в оперу и наслаждайтесь. Я сам отвезу вас, уверен, все дело не займет больше четверти часа.

Люсинда покачала головой.

— Нет, Чарльз, — ответила она. — Спасибо вам, но думаю, что вы действительно нужны Себастьяну. И я ни капли не переживаю.

— Жаль, что никто не увидит это платье, — сказал Чарльз.

— Надену его в другой раз, — ответила Люсинда.

Видя, что лорд Меридан уже направился в библиотеку, она протянула Чарльзу руку.

— Не представляю, из-за чего волнение, — понизив голос, произнес Чарльз, — но как бы то ни было, я полагаю, что сегодня вы выиграли самое главное сражение.

— Надеюсь, — прошептала Люсинда.

— Себастьян всегда терпеть не мог сцен, — задумчиво сказал Чарльз. Он искоса взглянул на Люсинду. — Вы знали об этом? Или догадывались?

— Догадывалась, — ответила Люсинда.

— Не знаю, то ли вы очень умная женщина, то ли вы сам дьявол, — сказал ей Чарльз.

Поднимаясь по лестнице, Люсинда не переставала смеяться. На верхней ступеньке она внезапно остановилась. Потом, пройдя через гостиную, она подошла к маленькой дверце, почти незаметной за колоннами.

Однажды, когда лорд Меридан был в отъезде, Люсинда решила обследовать дом. Именно тогда она и обнаружила эту дверцу. Она попросила ключ у экономки, и та объяснила ей, что горничным не разрешается пользоваться лестницей, которая идет за дверцей. Действительно, за дверью Люсинда обнаружила потайной ход, ведущий на первый этаж. Люсинда спустилась вниз и оказалась в небольшой, очень милой комнатке, которая сначала показалась ей дамской туалетной. Но более тщательный осмотр показал, что она ошибается. В комнате, за книжными шкафами, находилась потайная дверь, открывающаяся в библиотеку. Позже Люсинда разобралась, что при постройке дома живший в то время лорд Меридан велел соорудить эту лестницу, чтобы соединить свою спальню и гостиную и избежать обхода по главной лестнице.

Люсинде не было известно, считает ли нынешний владелец дома эту лестницу удобной, но зато ей удалось выяснить, что отсюда можно было услышать, что говорилось в библиотеке. Осторожно двигаясь по комнате, освещенной последними лучами заходящего солнца, она подошла к потайной двери в библиотеку и услышала, как Чарльз громко говорил:

— Ради всего святого, Себастьян, объясни, в чем дело! Зачем вся эта комедия? За тобой, что ли, гонятся кредиторы? Тебя вызвали на дуэль? Это может быть единственная причина, почему ты испортил Люсинде вечер и оставил бедняжку наверху в одиночестве. И потому мы тут вдвоем проводим военный совет…

— Когда приедут остальные, я все объясню, — многозначительно произнес лорд Меридан.

— Тогда ответь мне на один-единственный вопрос, — попросил Чарльз, — от кого это письмо? Из-за чего весь переполох?

Поколебавшись, лорд Меридан ответил:

— Ты помнишь Ивонну де Бозоль?

— Эту актрису?! — воскликнул Чарльз. — Как я могу забыть ее! Я стоптал не одну пару сапог, мотаясь в течение двух месяцев по Парижу, когда увивался вокруг нее! Неужели ты хочешь сказать, что после столь долгого молчания она написала тебе?

— Дело не в письме, — ответил лорд Меридан. — Она в беде.

— Что с ней? — поинтересовался Чарльз.

— Она в плену у Бонапарта, — сообщил лорд Меридан, — а мы — ты, Чарльз, и я — должны вызволить ее!

У стоявшей за дверью Люсинды вырвался тихий стон. Себастьяну может угрожать опасность! Ее сердце замерло при этой мысли и перед глазами заплясали слова: «Опасность, опасность!»

Уингсклер подобрал вожжи. Черные лошади сдали назад, замерли на мгновение и рванули вперед, громко стуча копытами по дороге. Люсинда почувствовала, как теплый ветерок ласкает ей щеки.

Она взглянула на Кингсклера, сидевшего перед ней и невозмутимо смотревшего на дорогу. Люсинда понимала, что, несмотря на молчание, его охватывает не меньшее возбуждение. Это была скачка наперегонки со временем, и они оба не имели права проиграть.

Около полутора часов ушло у Люсинды на то, чтобы вызвать Кингсклера, собрать багаж и проскользнуть незамеченной через заднюю дверь конюшни.

Там, в потайной комнате, она задержалась только для того, чтобы выяснить все подробности замышляемого предприятия.

— Моя яхта стоит в Брайтхелмстоуне, — говорил лорд Меридан. — Мы сможем добраться туда на рассвете и отплыть под прикрытием тумана.

— Мой дорогой Себастьян, ты же не сунешься прямо в лапы военных кораблей Бонапарта? — дружески увещевал его Чарльз.

— Я не так глуп, как ты считаешь, — холодно заметил лорд Меридан. — Мы поплывем на запад и будем двигаться вдоль побережья Нормандии, прижимаясь к берегу.

— Довольно разумно, — согласился Чарльз. — Но как же мы доберемся до конечной точки?

— Мы составим план, когда перейдем границу. Полагаю, вчетвером мы сможем что-нибудь придумать.

— А как ты намереваешься до рассвета добраться до Брайтхелмстоуна? — поинтересовался Чарльз. Люсинда представила, как он бросил взгляд на каминные часы.

— Мы сменим лошадей в Меридане, — услышала она ответ мужа. — Пока что рекорд принадлежит принцу — он скакал до Брайтхелмстоуна четыре с половиной часа! У нас появляется возможность обставить его! Можно записать пари на тысячу гиней в книге у Уайта!

— Как мы поедем? — спросил Чарльз.

— Мы поскачем верхом, а остальные — в моей двуколке. Пока они приедут, у нас будет время поднять матросов и подготовиться к отплытию.

После этих слов Люсинда побежала наверх. Сэр Энтони Хоуксли и лорд Куртней еще не появились, что давало Люсинде небольшое преимущество во времени. Она позвонила горничной и послала служанку, прибиравшую комнату, за Кингсклером.

Люсинда молила Бога, чтобы Кингсклер оказался на месте, и когда через несколько минут ей сообщили, что он ждет ее в будуаре, она вздохнула с огромным облегчением. Она уже успела переодеться, сменив свое великолепное вышитое платье на изумрудно-зеленое. Сверху она накинула отделанную серебряным шнуром дорожную пелерину из дорогого бархата в тон платья. Туалет дополняла шляпка с пером.

Люсинда выглядела так, будто собиралась проехаться по Парку, а не отправиться в опасное путешествие к побережью.

— Мы должны прибыть в Брайтхелмстоун раньше его светлости, — понизила голос Люсинда. — Вы знаете, что он с полковником Холстедом поскачет верхом?

— Как раз перед уходом из конюшни я получил приказание, — медленно произнес Кингсклер.

— Два других джентльмена последуют за его светлостью в двуколке, — продолжала Люсинда, — но мы должны их обогнать. Вы знаете, где стоит яхта его светлости?

— Да, миледи, знаю, — ответил Кингсклер.

— Тогда доставьте меня туда раньше всех, — приказала Люсинда. — Это возможно? — с тревогой спросила она.