Влюбленный джентльмен

— Отлично, — кивнул граф. — Итак, я заеду за вами в половине девятого, и затем мы поужинаем в каком-нибудь тихом месте, где нас никто не услышит.

От удивления Тэлия так широко раскрыла глаза, что они, казалось, с трудом умещаются на ее лице.

— П-поужинать с вами?

— Я не собирался приглашать кого-то еще!

— Но я…. конечно же, не могу пойти на это! Это… невозможно!

— Тогда поговорим здесь. Тут вы под надежной опекой, несмотря на то что ваша матушка на втором этаже.

— Вы шантажируете меня! — вырвалось у Тэлии.

— О да! — подтвердил граф. — И имейте в виду, я всегда добиваюсь того, чего хочу, так что лучше сдаться в самом начале и не вставать у меня на пути.

— Но что… вы вообще… можете сказать мне?

— Это не дело одной минуты, — ответил граф. — Но, как я уже говорил, ради того, что должно быть сказано, я готов остаться, если только на то будет ваше позволение.

Он видел, что девушка была взволнована, растерянна и даже немного напугана — не им, но тем, как его присутствие может сказаться на ее матери.

Тэлия озабоченно размышляла над тем, какой выход возможно отыскать из сложившейся ситуации.

Затем сверху снова послышался шум, и это придало Тэлии решимости.

— Хорошо, — произнесла она наконец. — Вы не оставляете мне выбора, и я ненавижу вас за это. Но я, разумеется, должна позаботиться о здоровье мамы и поэтому соглашусь поужинать с вами. Но не раньше девяти, когда она ляжет спать.

— Я заеду за вами в четверть десятого, — ответил граф.

— Не стучите в дверь, — сказала она. — Просто подождите меня снаружи.

Граф с улыбкой кивнул. Затем, давая понять, что она стремится как можно быстрее избавиться от его общества, Тэлия вышла в коридор и распахнула входную дверь.

— Итак, в четверть десятого, — подытожил граф. — И я готов терпеливо ждать, если вы почему-либо задержитесь.

Тэлия молча закрыла дверь, и граф подумал, что, если бы не вынужденная необходимость, девушка попросту захлопнула бы ее перед его носом.

Улыбаясь, он пошел прочь.

Ему удалось выйти победителем из этой короткой схватки — время решающей битвы еще не пришло, но тем не менее нынешний расклад сил говорил в его пользу.

После ухода графа Тэлия какое-то время стояла в коридоре, пытаясь справиться с чувствами, прежде чем подняться наверх.

Визит графа привел девушку в такое негодование, что ей казалось, будто бы она сама просто горит от гнева, и видя ее такой, мать может обо всем догадаться.

Как он посмел выследить ее? Как мог человек, которого она видела всего лишь раз или два, да и то, когда тот приходил в магазин за шляпками для своих дам, повести себя столь неблагородно!

И это шантажирующее требование отужинать с ним, в то время как ее мать наверняка хватит удар, если та вдруг узнает об этом!

«Что же мне делать?»— подумала Тэлия.

У нее было недоброе предчувствие, что, получив отказ, граф будет стучать в дверь до тех пор, пока она сама или Анна не откроют, а затем устроит здесь бурную сцену.

«Невероятно! Он ведет себя отнюдь не как джентльмен!»— возмущалась Тэлия.

Неожиданно она сообразила, что и он относится к ней не как к леди.

Она подозревала, что примерно так и обращаются со всякой простой торговкой, и, вероятно, впервые за все время, разделила горечь матери за то, что ей приходится вести себя не так, как подобает девушке ее класса.

Несколько раз глубоко вздохнув для успокоения, Тэлия поднялась наверх.

Леди Кавершем ждала ее.

— Кто приходил, дорогая? — спросила она.

— Анна доложила, что кто-то хотел видеть тебя.

В ее голосе уже слышалась тревога и опасение.

В первую секунду Тэлия собиралась сказать всю правду и попросить совета, но, видя состояние матери, девушка подумала, что всякое потрясение такого рода может иметь самые катастрофические последствия.

Хватало и того, что ночь за ночью она лежала без сна, беспомощно оплакивая своего мужа, чтобы добавлять ко всем безнадежным проблемам еще одну.

Дальнейшее промедление могло оказаться роковым.

Тэлии в голову пришла одна мысль.

— Видишь ли, мама, я долго хранила от тебя один секрет, — сказала она, — но теперь я открою тебе свою тайну!

— Ты хранила от меня тайну? — растерянно повторила леди Кавершем.

— Думаю, ты будешь мной гордиться, — заявила Тэлия. — Я… написала книгу!

— Книгу! — в изумлении произнесла леди Кавершем.

— Совсем небольшую! — уточнила Тэлия. — Я хотела подождать до твоего дня рождения, то есть до пятницы, и подарить ее тебе. Но раз уж больше с этим тянуть не получается, придется отдать тебе ее прямо сейчас. Подожди, я схожу за ней.

С этими словами Тэлия поднялась и вышла из комнаты.

Авторские экземпляры, забранные ею накануне от Хэтчарда, сразу после визита к мадемуазель Женевьеве, лежали стопкой на ее туалетном столике.

Одна из книг уже была обернута папиросной бумагой и перевязана розовой ленточкой.

Тэлия собиралась преподнести ее матери на день рождения вместе с несколькими прочими подарками, однако сейчас ей любой ценой требовалось отвести внимание от прихода графа, и лучшего способа найти она не могла.

Девушка принесла обернутую книгу в спальню и вложила ее в руки матери.

— Вот литературный дебют твоей дочери, мама, — сказала она, — и нам с тобой остается только молиться, чтобы он имел успех и принес нам кучу денег.

— Не могу поверить!.. — воскликнула леди Кавершем.

Дрожащими пальцами она развязала бант и вынула книгу из упаковки.

— «Джентльмены с точки зрения Компетентной Личности»— прочитала она вслух. — Тэлия, что это ты написала?

— В нашей домашней библиотеке я видела книгу, которая и натолкнула меня на мысль, — пояснила Тэлия. — Она была на французском и называлась просто «Les Femmes»12. В ней были собраны высказывания о женщинах, которые французы накопили с годами.

— Кажется, я помню ее, — сказала леди Кавершем.

— Я показала ее папе. Он посмеялся и сказал, что, может быть, и у него когда-нибудь выдастся свободный день, чтобы внести и свою лепту в эту книгу, рассказав обо всех знакомых ему женщинах, ни одна из которых не была так прекрасна, как ты, мама!

— Милый Дензил, неужто он и впрямь так сказал? — прошептала леди Кавершем.

— Он всегда так говорил, — сказала Тэлия. — Когда я размышляла над тем, откуда нам взять денег, мне пришла на ум эта книга, «Les Femmes», и идея написать подобную, о Джентльменах, появилась сама собой.

— И ты все это написала сама?

— Там не так уж и много, — скромно ответила Тэлия.

— Как удалось тебе напечатать ее?

— Я сходила к мистеру Джону Хэтчарду на Пикадилли.

Знаю, он публиковал Джорджа Крэбба, и хотя моя работа — нечто совсем иное, я спросила, прочтет ли он мою рукопись.

И он оказался так добр ко мне, мама. А знаешь, что он рассказал мне о себе?

— И что же? — спросила леди Кавершем.

— Он сказал, что в день открытия своей лавки он записал в дневнике: «Сегодня с Божьей милостью, помощью друзей и пятью фунтами в кармане я открыл книжную лавку на Пикадилли». Подумать только, мама! Он поставил все на то, чтобы добиться успеха!

— Действительно, смелый шаг, — согласилась леди Кавершем.

— Когда я рассказала ему, как важно было бы для меня заработать денег, — продолжала Тэлия, — думаю, он вспомнил, с чего начинал сам, и решил помочь мне.

— С его стороны было весьма любезно опубликовать книгу неизвестного автора, — сказала леди Кавершем. — Но эта книга так не похожа на твое произведение, и я думала, что ты уж скорее напишешь роман!

— Я не Джейн Остин, — рассмеялась Тэлия. — А мистер Хэтчард заверял меня, что эта книга произведет фурор в высшем обществе. Я держу пальцы крестиком, мама, надеясь, что она принесет нам денег, и одним прекрасным утром я проснусь знаменитой, как лорд Байрон!

Леди Кавершем разглядывала книгу.

— С трудом верю своим глазам, — сказала она. — Кажется, еще вчера я учила тебя алфавиту, а ты сама пыталась читать по складам. А теперь ты уже написала свою собственную книгу, и мне остается только жалеть, что на обложке нет твоего имени.

— Мне тоже жалко, — ответила Тэлия. — Но мистер Хэтчард сказал, что многим покажется непозволительным для женщины критиковать джентльменов. К тому же, по его мнению, книга может лучше продаваться, если она будет окружена ореолом тайны.

— Я прочту ее до последнего слова, — заверила леди Кавершем, — и буду думать, что за умница моя дочь!

Она снова бросила взгляд на книгу и спросила:

— Откуда ты можешь столько знать о мужчинах?

— Боюсь, я и вправду знаю немного, но зато я помню папины рассказы и остроумные цитаты из многих других книг.

А идея пришла мне в голову, когда я слушала; что говорят клиентки о своих мужьях и ухажерах.

— Ты хочешь сказать, что они при тебе обсуждали подобные темы? — с ужасом в голосе спросила леди Кавершем.

— Ну конечно, мама, — ответила Тэлия. — Знаешь, многие люди часто ведут себя так, словно у прислуги нет ушей. В конце концов, для покупательниц шляпок я всего лишь служанка.

Мать снова завела бесконечный разговор о том, как невыносимо осознавать, что ее дочери приходится зарабатывать себе на жизнь, но Тэлия не прислушивалась к словам.

Вместо этого она задумалась, зачем граф хотел увидеть ее и отчего он был так настойчив в намерении поговорить с ней?

Когда он вошел к мадемуазель Женевьеве, такой стройный и элегантный, цель его прихода казалась совершенно очевидной, тем более учитывая то, что сама Женевьева незадолго до того упоминала, будто бы ожидает некоего важного посетителя.

Однако, к ее удивлению, сегодня днем граф заходил в лавку вместе с леди Аделаидой, которая, по словам миссис Бертон, была одной из звезд общества и сама являлась законодательницей моды для остальных завистниц.

Если он мог привлечь внимание столь одиозных личностей, о чем ему могло понадобится говорить с ней?

Тэлии пришла было в голову ужасная мысль о том, что граф разоблачил ее, но затем она сказала себе, что это абсурдно.

Кто мог бы подумать, что между Тэлией Карвер, модисткой с Бонд-стрит, и сэром Дензилом Кавершемом существует какая-то связь?

Нет — такого быть не могло, и ей оставалось надеяться, что она обо всем узнает, приняв приглашение графа на ужин.

И хотя, говорила она себе, заставив ее совершить поступок, узнав о котором, мать могла прийти в ужас, граф повел себя возмутительно, собираясь на ужин, Тэлия все же чувствовала себя несколько взволнованной.

Со времени переезда в Лондон Тэлия, привыкла играть свою роль, не допускавшую и мысли о какой-то светской жизни.

Она разделяла точку зрения матери, считавшей, что им не стоит встречаться со старыми друзьями, дабы не только избежать расспросов об исчезновении сэра Дензила, но и не напрашиваться на сочувствие и сожаление.

— Когда вернется папа, — часто говорила леди Кавершем, — мы первым делом поедем за город и будем там жить в тишине и покое, пока не улягутся слухи. А потом уже вернемся к прежней жизни.

— А на что мы будем жить? — спрашивала Тэлия.

— «Быть может, отец привезет с собою денег, — неуверенно отвечала леди Кавершем.

Тэлия в этом не была уверена, зная способности своего отца тратить деньги, а отнюдь не накапливать их.

Но еще больше расстраивать свою мать ей не хотелось, и она просто отвечала:

— Я уверена, папа обязательно сумеет все привести в порядок… и финансовые дела тоже…

Леди Кавершем была так заинтригована книгой, что уделила доставленному ей на подносе ужину больше внимания, чем обычно.

— Ты хорошо поела сегодня, мама, — довольно сказала Тэлия. — Думаю, ты не забудешь поблагодарить Анну за это ее новое блюдо из курицы!

— Так это была курица? — рассеянно переспросила леди Кавершем и быстро сказала:

— Конечно же, я поблагодарю ее. Милая Анна так старается потакать моему аппетиту. Мне даже стыдно за то, что я не испытываю голода.

— Быть может, книга принесет нам денег, — сказала Тэлия. — Тогда мы сможем позволить себе более изысканную пищу. Скажем, как любили римляне — павлиньи язычки.

Леди Кавершем вскрикнула от ужаса:

— Да они просто дикари!

— Я шучу, мама, — улыбнулась Тэлия. — Тебе сегодня намного лучше, но я все же хочу, чтобы ты постаралась поспать, а не читать мою книгу, что, как я погляжу, тебе не терпится сделать.

— Мне доставило бы больше удовольствия почитать ее с тобою вместе.

— Это будет завтра, — пообещала Тэлия. — Но сейчас я хотела бы уложить тебя спать. А потом прочла бы тебе не» сколько отрывков, которые могут тебя развеселить.

К тому времени, как леди Кавершем лежала, ? постели, улыбаясь услышанным фразам из книги, было уже начало десятого.

Пожелав маме спокойной ночи, Тэлия вошла к себе в спальню. Она подумала, что если его светлость ожидает ее появления в вечернем платье, ему придется разочароваться.

У нее не было ни одного.

Ей было пятнадцать, когда ее отец покинул Англию, и с тех пор единственным новым платьем у нее было то, что они сшили вместе с Анной.

Помимо того, у Тэлии имелось несколько простеньких, но симпатичных муслиновых платьев, купленных здесь же, на рынке, а также лент — не дорогих атласных, что во время войны контрабандой доставлялись из Франции, зато вполне приятных расцветок, хотя и из легко мнущегося материала.

Тэлия умылась и переоделась в самое легкое из своих платьев, просто потому, что остальные уже почти превратились в лохмотья.

Оно было сшито из узорчатого муслина, с двумя рядами оборок по низу юбки и одним — на воротнике, что делало ее сильно моложе.

— Если он хочет увидеть Что-нибудь поизысканнее, — сказала она своему отражению, — пускай приглашает на ужин леди Аделаиду.

И тут же она призналась себе, что слишком много думает, будто бы граф пригласил ее на ужин просто как женщину.

Казалось, тут должна была быть совсем иная причина, и Тэлия снова с неприятным волнением задалась этим вопросом.

Закончив причесываться, она заметила, что было уже двадцать минут десятого, и граф наверняка ждал ее.

«Пусть подождет!»— со злостью подумала Тэлия, но тут же испугалась того, что граф мог осуществить свою угрозу и громко постучать в дверь, разбудив ее мать.

Как и большинство болеющих людей, леди Кавершем засыпала, едва дойдя до постели, но лишь затем, чтобы через два или три часа заново проснуться и подолгу ворочаться без сна.

Разбудить ее еще раньше было бы жестоко, и после очередной такой бессонной ночи ей стало бы гораздо хуже.

«Я должна выйти к нему», — подумала она.

Она вынула из шкафа длинный плащ, который носила ее мать в те дни, когда чаще выходила из дому.

Бархатный плащ был темно-синего цвета и когда-то был оторочен собольим мехом, но его Тэлии пришлось продать, чтобы обеспечить им какую-то пищу.

Он был весьма простого покроя и, спадая с ее плеч, составлял оригинальный контраст с волосами девушки, словно она стояла за цветным стеклом.

Сама Тэлия чувствовала себя почти что раздетой, однако, если графу стыдно находиться в ее Обществе, она ничем не может ему помочь.

На цыпочках она спустилась по лестнице и вошла в кухню.

Взглянув на нее, Анна помрачнела.

— Должно быть, мир катится в пропасть! — проворчала она. — Он не может требовать, чтобы вы одна отправлялись куда-то с ним! И вы знаете это!

— Я знаю, Анна, — ответила Тэлия. — Но что еще я могу сделать? Я не могу допустить, чтобы мама расстроилась из-за него.

— Надо было настоять, чтобы я пошла с вами!

Тэлия представила себе, как бы развеселился граф, услышав подобное требование, но вслух произнесла:

— Я бы тоже была не против, но вдруг мама проснется ночью и обнаружит, что больше в доме никого нет?

— Я лишь могу надеяться, что вы не дадите себя в обиду такому мужчине, как его светлость, — мрачно сказала Анна, — но, увы, сомневаюсь.

Тэлия тоже не была в себе уверена, но и отыскать альтернативу оказывалось невозможным.

Неожиданно Анна издала тихое восклицание.

— Что такое? — спросила Тэлия.

— У меня идея! Идея, мисс Тэлия! Подождите тут!

И выйдя из кухни, Анна поспешила вниз по ступеням, ведущим в подвал.

Тэлия смотрела ей вслед с недоумением.

В подвале не было ничего, кроме сундуков, привезенных ими из провинции, часть из которых принадлежала ее отцу, и в них находились его вещи.

В маленьком доме не оставалось лишнего места для хранения вещей, и поэтому Анна лишь время от времени открывала сундуки и проверяла, не повреждено ли их содержимое сыростью и молью.

Тэлия стояла в ожидании, зная, что граф также ждет ее снаружи, с каждой секундой теряя терпение.

Анна вышла из подвала и принялась тяжело взбираться по ступеням лестницы.

— Я нашла, что хотела, — сообщила она. — Возьмите его с собой, мисс Тэлия. Он может пригодиться.

Она протянула руку, и Тэлия вскрикнула от удивления:

— Пистолет!

— Это пистолет вашего отца, — и он заряжен. Я смогла отыскать только одну пулю, так что, если вам придется пустить оружие в ход, у вас будет лишь один шанс.

— Но я не могу! Я не могу взять его! — запротестовала Тэлия. — Ведь все наши беды именно из-за того, что папа убил человека!

— Знаю, — упрямо сказала Анна. — Но есть вещи и похуже оружия, так что на всякий случай берите его с собой.

Тэлия понимала, что в ее словах есть здравый смысл.

В конце концов, пистолет был не таким уж большим, и отец брал его с собой всякий раз, когда отправлялся куда-нибудь в позднее время.

В любой части страны имелись разбойники и грабители.

И хотя Тэлия не могла припомнить, чтобы их когда-либо пытались остановить и ограбить, ей были известны истории о других людях, попадавших в неприятные ситуации, когда, не имея с собой оружия для защиты, они были вынуждены смиренно расставаться со своими ценностями.

Ее бросило в дрожь при мысли, что и она сама может теперь оказаться в подобном положении — если ей будет нечем защищаться, граф может потребовать от нее все что угодно.

— Возможно, ты и права, Анна, — сказала она. — Всегда нужно быть готовым.

Она взяла пистолет из рук Анны и положила его в атласную сумочку, которую всегда носила с собой на руке.

Она сразу стала тяжелой, но Тэлия понадеялась, что сумеет это скрыть, однако ей требовалось соблюдать осторожность, чтобы в случае, если придется залезть в сумочку за платком, граф не заметил ее содержимого.

— Мне надо идти, — сказала она.

Вместо ответа Анна молча направилась к двери, так медленно и неохотно, что Тэлия с невольной усмешкой сравнила ее тяжелую поступь с походкой человека, всходящего на эшафот.

Уже начинало темнеть, но девушка сразу увидела графа, ждущего ее неподалеку от дома.

Подойдя ближе, Тэлия отметила, что он выглядит весьма привлекательно в накинутом на одно плечо элегантном плаще.

Граф был одет в полный вечерний костюм, за исключением того, что вместо бриджей на нем были узкие брюки, только начинавшие входить в моду.

Приблизившись к графу, Тэлия отметила, насколько ничтожно выглядела она по сравнению с ним.

— Вы опоздали! — без всяких предисловий заявил граф. — Я уже собирался напомнить о себе, постучав в дверь.

— Этого я больше всего и боялась. Поэтому я здесь.

— Ваша мать не знает, что вы ушли?

— Нет.

Граф уставился на нее, но неожиданно Тэлия сказала:

— Вы выиграли ваше пари, милорд, или просто испытывали себя. Могу ли я теперь уйти? Смысла приглашать меня на ужин нет, ибо, как вы сами видите, мне даже нечего надеть!

— Но вы очаровательно выглядите! — произнес граф голосом, в котором угадывалось беспристрастие. — Но если вы опасаетесь быть узнанной, мы поедем в совершенно тихое местечко, где сможем спокойно поговорить, как мне того хочется.

Тэлия не ответила, и он продолжил:

— Мой экипаж ждет на Керзон-стрит. Думаю, это кратчайший путь.

С этими словами он взял ее под локоть и сделал шаг в указанном направлении. Видя, что дальнейшие споры ни к чему не приведут, Тэлия последовала за ним.

Большинство лавок в Шеппердз-Маркет были еще открыты, но их посетители были заняты тем, что болтали с продавцами, и не спешили совершать покупки.

Но в целом на улицах было пусто, и Тэлии показалось, что все вокруг происходит во сне, когда они вышли из темноты арки на залитую светом газовых ламп Керзон-стрит.

Там их ожидал закрытый экипаж, украшенный графским гербом и запряженный двумя лошадьми, а при нем находились кучер и лакей.

Она вошла внутрь, и когда граф присоединился к ней, Тэлии на миг почудилось, будто бы она снова вернулась в прошлое.

Будто бы опять она сидела в карете своего отца, словно не было никакой трагедии, долгих лет волнений и трудностей, и не надо было задаваться вопросом о том, будет ли у них завтра свой кусок хлеба.

Она была так глубоко погружена в свои мысли, что не обращала внимания на графа, который сидел, откинувшись на мягкое сиденье, и с интересом разглядывал ее. Наконец он спросил:

— О чем вы так серьезно думаете?

— О себе, — ответила Тэлия. — Простите, что отвлеклась, но мне было о чем подумать.

Граф с изумлением подумал, что любая другая дама на ее месте ответила бы, что думает о нем.

— По крайней мере вы честны, мисс Карвер, — сказал он. — Большинство людей всегда думают о себе, но не все достаточно откровенны, чтобы признаться в этом.

— Я всегда стараюсь говорить правду, когда это возможно, — ответила Тэлия. — И я сгораю со стыда за то, что, находясь с вами, мне приходится обманывать свою мать, которую я искренне люблю.

— Поскольку она об этом не знает, — сказал граф, — не думаю, что это хоть сколько может ей повредить. А поскольку нас ждет приятный вечер, давайте оставим этот взаимный обмен обвинениями — уж больно это скучно!

— Вот уж не знала, что в мои обязанности на этот вечер входит развлекать вас, милорд, и заботиться о том, как бы вам не было скучно!

— О, вы уже делаете это, — сказал граф, — так как вопреки моим ожиданиям не выказываете бурного восторга от пребывания в моей компании.

— Как я уже сказала, я всегда стараюсь говорить правду, — ответила Тэлия. — Вы и без моих слов знали, что я с гораздо большим удовольствием променяла бы ваше общество на теплую постель и хорошую книгу.

— Вы каждый вечер так проводите?

— Да.

— Это довольно бессмысленная трата времени для вашей молодости и внешности!

— Но не для ума?

— Вы находите это самой важной частью ваших достоинств?

— Да. А также самой долговечной.

Граф рассмеялся:

— А вы весьма оригинальны в данном вопросе, если, конечно, все это правда. Но может быть, вы просто стремитесь отличаться от женщин, заботящихся исключительно о своей внешности, которых вам приходится наблюдать изо дня в день?

— Мне жаль многих из них.

— Отчего же? — поинтересовался граф.

— Оттого что их воспитали в непоколебимой вере в то, что главное их предназначение — очаровывать мужчин. Поэтому они и покупают шляпки, поэтому и тратят целые часы, выбирая материал, ленточки, кремы, туфли, чулки, зонтики… Можно бесконечно перечислять наживки, на которые, по их мнению, можно поймать рыбу!

— Вроде меня? — спросил граф.

— Ну конечно, — согласилась Тэлия. — Граф Хеллингтонский будет крупным уловом для той, кто сумеет его выудить!

— Уверяю вас, я буду яростно противиться попыткам заманить себя в сеть.

— Могу в это поверить, — сказала Тэлия. — Но позволю себе напророчить, что некогда вас все же поймают, и из этой сети выхода уже не будет.

— Это то, чего я действительно боюсь, — признался граф. — Хотя, возможно, вы и правы. Так уж повелось в природе, что мужчина должен быть схвачен, пойман и одурачен какой-нибудь самоуверенной дамой. Представьте, как настрадался Адам из-за Евы!

— И, как я могу судить по всему услышанному, до сих пор на это жалуется, — добавила Тэлия.

Услышав строгость в ее голосе, граф рассмеялся:

— Когда вы сбрасываете с себя свою серую маску, мисс Карвер, вы начинаете заметно отличаться от застенчивого создания, которое тихим и едва ли не заискивающим голоском разговаривает с клиентами!

— Я так разговариваю? — удивилась Тэлия. — Это интересно.

— Чем?

— Египтяне верили в силу голоса, и я часто думала о том, как много значит голос в современном мире.

Минуту она размышляла и затем сказала:

— В армии голос может побудить солдата к действию, поскольку солдат приучен подчиняться команде. Однако возможно, что на обычного человека, не приученного к приказам, голос может оказать более сильное гипнотическое воздействие.

— Интересная точка зрения, — сказал граф, — и к ней непременно стоит вернуться позднее, поскольку, как вы могли заметить, мы у цели.

Выглянув в окно, Тэлия увидела, что экипаж остановился возле огромного, освещенного светом газовых фонарей шикарного здания.

Какое-то время она могла лишь потрясение смотреть на него во все глаза. Затем, когда К ней вернулся дар речи, девушка произнесла чуть слышным и довольно испуганным голосом:

— Н-нет! Я, ., не могу туда… войти!

— Все будет в порядке, — мягко произнес граф. — Вас никто не увидит. Мы поужинаем в отдельном кабинете.

Тэлия с ужасом подумала, что ей отнюдь не стоит посещать подобные места наедине с мужчиной.

Она читала об отдельных кабинетах. Казакова, маркиз де Сад и прочие хищные авантюристы по всей Европе завлекали женщин, которых стремились соблазнить, в такие кабинеты, но Тэлия никогда не слышала о существовании подобных заведений в Лондоне.

Но если бы кабинета не было здесь, практично рассудила Тэлия, он нашелся бы где-нибудь еще, и она не смогла бы чувствовать себя в безопасности ни у графа дома, ни в каком-либо ином месте.

Лакей открыл дверцу, и граф, выйдя из экипажа, протянул Тэлии руку, помогая выйти и ей.

Мгновение она колебалась, но затем, протянув руку графу, почувствовала тяжесть своей сумочки, и это добавило ей уверенности.

Глава 4

Когда официанты вышли, граф откинулся на своем стуле с бокалом бренди в руке.

Глядя на Тэлию, сидящую напротив, он думал, что время, проведенное за ужином, оказалось на удивление неожиданным и интересным. Граф фактически не мог припомнить, когда в последний раз он оказывался участником столь интеллигентного разговора, не говоря уже о том, чтобы его собеседником оказывалась женщина.

За время беседы они успели затронуть много тем, и он убедился, что Тэлия была не только хорошо начитана, но и обладала оригинальным складом ума.

Она выглядела довольно молодо, но графу порою начинало казаться, что он разговаривает с леди Мельбурн или леди Холланд, которые были гораздо старше Тэлии и были известны в обществе своей образованностью.

Самой Тэлии этот вечер преподнес удивительную возможность пообщаться с человеком, который, как она успела понять, являл полную противоположность пустоголовым «красавчикам», что заходили в магазин миссис Бертон и вели бессодержательные разговоры, пока их спутницы примеряли шляпки.

Раньше она, бывало, представляла себе, каково это — сидеть за столом наедине с мужчиной и свободно высказывать свои взгляды, накопленные ею за последние три года.

Учителя, у которых Тэлия обучалась в Лондоне, едва ли не с упреком говорили ей о том, что совершенно не ожидали обнаружить у девушки мужской склад ума.

Со своим отцом она имела возможность разговаривать о многом, и это учитывая то, что сэр Дензил не был хорошим слушателем и предпочитал сам высказывать свое мнение окружающим.

Ее мать, напротив, превосходно умела слушать собеседника, но хотя Тэлия и обожала ее, она отдавала себе отчет в том, что мать никогда не интересовалась тем, что непосредственно не касалось ее личной жизни.

Возможно, одной из причин ее счастливого брака было то, что пока сэр Дензил говорил, мать Тэлии внимательно слушала, восторгаясь каждым его словом.

Но граф был, несомненно, умнее, хотя Тэлия и признавала, что он отличался упорством в своих убеждениях и искренне изумлялся, когда она с ним не соглашалась.

Таких оживленных споров у них вышло несколько, но теперь, когда в комнате больше не было слуг, она огляделась по сторонам и начала осознавать окружающую действительность.

Впервые за время ужина она почувствовала себя крайне неуютно.

Когда они вошли в дом, звучала музыка, раздавались голоса, а вокруг стояли слуги в одеждах алого цвета с массивными золотыми галунами.

Затем, к ее облегчению, они сопроводили их на второй этаж и указали комнату, где был накрыт стол на двоих.

«Если это и есть то, что называется отдельным кабинетом, — подумала Тэлия, — то я совсем не так его представляла».

В своем воображении ей представлялось нечто безвкусное и даже вульгарное, но этот кабинет был оформлен по французской моде в исключительно хорошем вкусе.

На стенах висели французские эстампы, диван и кресла были обиты парчой, а одна из стен, где, как поняла Тэлия, находилось окно, была скрыта за бирюзовыми занавесками весьма привлекательного оттенка.

Она подумала, что именно эти тона присущи картинам Франсуа Буше, и то, как обстановка отличалась от ожидаемой, явно прибавило девушке уверенности.

Граф помог ей снять плащ, и когда он коснулся ее, Тэлия сильно напряглась. Но в действиях графа не ощущалось ничего, кроме вежливости манер, и присев на диван, она снова сумела расслабиться.

— Бокал шампанского или вы предпочитаете мадеру? — поинтересовался граф.

Тэлия замешкалась.

— Боюсь, и то, и другое я пробовала слишком давно.

— Тогда, думаю, шампанского, — предложил граф.

Официант преподнес Тэлии бокал вина, которое та едва пригубила. Последний раз она ела несколько часов назад, а опьянеть стало бы для нее непростительной ошибкой.

Анна всегда собирала ей немного еды, которую Тэлия брала с собой в магазин миссис Бертон.

Другие женщины ненадолго покидали магазин, чтобы купить себе еды в ларьках, имевшихся на улице в изобилии, или же просто размять ноги.