Смех, свет и леди

Минелла задумалась о том, почему для Конни так важно, чтобы ей удалось порадовать графа, и пришла к выводу, что это вызвано только необходимостью восполнить отсутствие Кэти.

Теперь она понимала, как неловко чувствовали бы себя остальные, если бы графа некому было развлечь.

Поэтому Минелла решила, что должна удвоить усилия и не допустить, чтобы в его глазах появилась скука, а в голосе — равнодушие.

Переодевшись, она взглянула на себя в зеркало и подумала, что в этом платье похожа на принцессу из сказки.

Внезапно она испуганно вскрикнула.

— Что с вами, мисс? — встревожилась Роза.

— Утром моя подруга была недовольна, что я не напудрила лицо и не накрасила губы. Честно признаться, я просто забыла!

Вернувшись из поездки по поместью, она встретила на лестнице Конни.

— Я так хорошо прокатилась. Конни! — воскликнула Минелла.

Конни посмотрела на ее лицо и сказала трагическим шепотом:

— Ты забыла про помаду и пудру. Ты похожа на леди, а это ошибка!

— Прости, — виновато сказана Минелла и поспешила в свою комнату прежде, чем Конни успела сказать что-то еще.

Она слегка напудрила нос и подкрасила губы, но потом принимала ванну, и теперь на ее лице снова не было никакой косметики.

— Пожалуйста, Роза, выручите меня, — взмолилась Минелла.

— Конечно, мисс, — ответила Роза. — Правда, я не очень-то разбираюсь в этом, но я постараюсь.

Открывая пудреницу, она добавила:

— Ваша кожа такая же нежная, как у моей Эльспет. Жалко портить ее.

Минелла ничего не ответила.

Она просто закрыла глаза, а Роза напудрила ей лицо, наложила на щеки румяна и подкрасила губы помадой.

— Ваши ресницы такие длинные, мисс, — сказала служанка, — и очень черные. Мне кажется, их надо оставить такими, какие они есть.

Минелла вздохнула и пожала плечами.

— Ладно, и так слишком много хлопот. Вряд ли кто-нибудь будет так уж внимательно сравнивать меня с другими девушками.

— Позвоните, когда будете ложиться спать, мисс, — сказала Роза, направляясь к двери. — Я буду ждать.

— Спасибо, — ответила Минелла.

Обед прошел так же, как и накануне, а вот потом все было иначе.

Верил села за фортепьяно, которое стояло в углу гостиной и начала наигрывать песенки из «Беглянки».

Все остальные собрались вокруг и запели. Минелла не стала присоединяться к общему хору, но про себя подумала, что «О, слушайте оркестр»— самая веселая мелодия, которую она когда-либо слышала.

За обедом все много пили.

Слуги принесли серебряные подносы, на которых стояли графины с вином и бутылки шампанского, каждая в серебряном ведерке со льдом.

Потом Герти танцевала. Мужчины хлопали ей, а она то и дело падала, и Минелла подумала, что все, включая Конни, ведут себя слишком шумно и все это как-то неприлично.

Она была поражена, увидев, как Нелли целуется с лордом Скелтоном, ничуть не заботясь, что все на них смотрят.

Зная, что маменька не одобрила бы такого поведения, Минелла пересела подальше от фортепьяно, на тот диван, где они накануне разговаривали с графом.

Он подошел и опустился на диван с нею рядом.

— Быть может, вы хотели бы лечь спать? — спросил он.

— Если вы не сочтете, что это невежливо, — ответила Минелла. — Я довольно сильно устала.

— Это оттого, что вы встали так рано, — сказал граф. — И, мне кажется, не стоит, чтобы остальные видели, как вы уходите.

Минелла ответила ему благодарной улыбкой. Как и накануне, граф вывел ее через переднюю в холл.

У лестницы Минелла протянула ему руку. Граф взял ее пальцы в свои, но на сей раз не стал целовать их. Вместо этого он посмотрел Минелле в глаза и сказал очень тихо;

— Ложитесь спать. Минелла, я не задержусь долго.

Она улыбнулась ему и пошла вверх по лестнице, думая, что день у него, как и у нее, сегодня был длинный, и он поступает разумно, решив не засиживаться до глубокой ночи, как остальные.

Войдя в свою спальню, Минелла уже хотела было позвонить в звонок, но вспомнила, что Роза тоже устала, тем более что ей пришлось весь день провозиться с детьми.

Она подумала, что, чем заставлять ее приходить сюда, лучше самой сходить к ней в комнату и попросить расстегнуть платье на спине.

Кроме того, звонок мог бы разбудить малыша, если он уже спал, и в результате Роза получила бы еще одну бессонную ночь.

Минелла вышла в коридор и, дойдя до комнаты Розы, тихо постучала.

Никто не откликнулся, и она приоткрыла дверь.

У кровати горела свеча. Роза, не сняв чепца и передника, крепко спала, а рядом в кроватке сладко посапывал Саймон.

Потом Минелла услышала слабый шорох и увидела Эльспет. Она не спала и, заметив Минеллу, села на кровати.

— Я хочу пить! Я хочу воды!

Минелла подошла к ней и взяла ее на руки.

— Если ты пойдешь со мной, — прошептала она, — я дам тебе попить, но ты не должна будить маму. Она очень устала.

— Мама шпит, — прошепелявила Эпьспет.

Держа девочку на руках, Минелла повернулась к двери, но подумала, что, если Роза проснется и увидит, что Эльспет пропала, она очень встревожится.

На секунду задумавшись, Минелла вынула из прически две белые гардении и положила их в кровать Эльспет. Она не сомневалась, что Роза поймет.

Эльспет во все глаза наблюдала за этими действиями: ей чудилась в них какая-то увлекательная тайна.

Вернувшись к себе, Минелла заперла дверь и положила Эльспет в свою постель.

— Ты будешь спать со мной, — сказала она, — и дашь маме выспаться, Смотри, какая у меня большая кровать!

— Очень, очень большая! — согласилась Эльспет.

Она сидела на кровати, с восхищением оглядываясь вокруг, и Минелла дала ей в качестве игрушки кружевной носовой платочек, который когда-то принадлежал ее матери.

Пока Эльспет разглаживала его перед собой, словно крошечную скатерть, Минелла приготовила ей попить и сама, хотя и с большим трудом, расстегнула на спине свое вечернее платье.

Переодевшись, она заметила, что глазки у Эльспет уже слипаются.

Минелла забралась в постель. Девочка тут же прижалась к ней и положила голову ей на плечо.

— Мне нравится спать с тобой, — сказала она.

— Тогда засыпай поскорее, — ответила Минелла, — а когда ты проснешься, уже будет утро.

Эльспет удовлетворенно вздохнула, как будто только и ждала этих слов. Когда Минелла погасила свечу, девочка уже крепко спала.

Минелла помолилась, закрыла глаза и тоже уснула.

Получасом позже граф открыл дверь своей спальни, которая была соединена с будуаром, в свою очередь, смежным с комнатой, отведенной Минелле.

Граф быстро прошел через будуар к двери, ведущей в спальню Минеллы.

Минелла понятия не имела о ее существовании, поскольку дверь была замаскирована высоким зеркалом.

Граф бесшумно отворил дверь, и очень удивился, увидев, что комната погружена в темноту.

Ему казалось, что, прощаясь с Минеллой у лестницы, он выразился достаточно ясно.

Граф вернулся в будуар, взял с каминной полки свечу и, держа ее в руке, снова вошел в спальню.

Подходя к кровати, он улыбнулся, подумав, что Минелла непредсказуема во всем, что она говорит и делает.

Граф привык, что любая женщина, которую он осчастливливал своим вниманием, ждет его с нетерпением.

Обычно она сидела в кровати, прикрыв наготу полупрозрачным шифоном, и в глазах ее было призывное выражение.

Только иногда он заставал свою избранницу за чтением, и она делала вид, что удивлена его приходом.

Но это была столь очевидная хитрость, что она не обманула бы даже юношу, не говоря уже о зрелом мужчине, искушенном в делах подобного рода.

Но сегодня граф впервые обнаружил комнату погруженной в темноту, и подойдя к кровати, увидел, что Минелла спит — а если притворяется, что спит, то весьма убедительно.

Ее ресницы были очень длинными, а белокурые волосы пышным водопадом рассыпались по плечам.

Потом, не сразу поверив, что глаза не обманывают его, граф увидел, что она не одна.

Рядом с ней лежала трехлетняя девочка, тоже светловолосая, и тоже крепко спала.

Подняв свечу повыше, граф осмотрел их обеих, потом вновь перевел взгляд на Минеллу.

Он подумал, что она юна и невинна, но все же никак не мог поверить, что это не тонко разыгранный спектакль.

Накануне вечером он решил, что она самая лучшая актриса, которую он когда-либо видел, играющая роль юной девушки, впервые принимающей участие в такой вечеринке.

Сегодня он весь день внимательно присматривался к ней и не заметил ни одной фальшивой ноты в ее поведении.

И сейчас он спросил себя, действительно ли она спит, или это хитроумная попытка заинтриговать его еще больше?

Но, понаблюдав за ней несколько минут, граф не мог не признать, что ни одна актриса не смогла бы так правдоподобно изобразить размеренное дыхание спящего человека и длинные пальцы, сжимающие во сне кружевной платок, за это время наверняка бы пошевелились или хотя бы напряглись.

На губах графа появилась улыбка, но в этой улыбке не было ни насмешки, ни недовольства.

Потом, так же тихо, как он вошел сюда, граф вернулся в будуар и осторожно закрыл за собой потайную дверь.

Минелла проснулась оттого, что Эльспет спросила:

— Где мама?

— Если мы позвоним в звонок, мама придет, — ответила Минелла. — Но только если еще не слишком рано.

Она выбралась из постели, раздвинула шторы и посмотрела на часы, стоящие на каминной полке.

Была половина восьмого. Они с Эльспет проспали ровно столько, сколько необходимо.

— Я потеряла мой платочек, — пожаловалась Эльспет и зарылась в постель в поисках вчерашней игрушки. Минелла позвонила в звонок.

Роза, едва войдя, рассыпалась в извинениях, но Минелла не стала их слушать.

— Я только надеюсь, что вы спали так же крепко, как и мы! — сказала она.

— Как бревно, мисс, ей-богу! И все благодаря вам, мисс. Какая вы добрая!

Она отвела Эльспет в свою комнату и вернулась, чтобы помочь Минелле закончить одеваться.

Минелла надела амазонку, тщательно заколола прическу и спустилась вниз на три или четыре минуты раньше графа.

— Сегодня я первая! — воскликнула она, увидев его.

— Надеюсь, вы крепко спали, — сказал граф.

— Как выразилась Роза, когда я спросила ее о том же, «как бревно»!

В глазах графа мелькнуло странное выражение, но Минелла не обратила на это внимания. Ее занимала сейчас одна мысль; как бы поскорее добраться до лошадей.

Когда, закончив завтракать, они пошли к двери, граф вдруг сказал:

— Когда Мы вернемся, я хочу поговорить с вами с глазу на глаз.

— Конечно, — кивнула Минелла. — А где?

— В моем кабинете. — ответил граф. — Лакей проводит вас туда.

Минелла на секунду задумалась, что такого важного он хочет ей сказать, но снаружи ее ждал Сарацин, и она выбросила это из головы.

Через два часа, снимая у себя в спальне амазонку, Минелла вновь вернулась к этим мыслям и подумала, не сократил ли граф преднамеренно их поездку, чтобы успеть поговорить с ней, пока остальные гости еще не вставали.

Она позвонила, и когда Роза пришла, спросила, поздно ли разошлись ее подруги. Оказалось, что, как и вчера, все легли спать не раньше трех.

— За завтраком никого не будет, сами увидите, мисс, — сказала Роза. — Я всегда говорю — пропуская утро, пропускаешь лучшую часть дня.

— Вполне согласна, — кивнула Минелла. — А это утро было для меня особенно замечательным, потому что я скакала на самой великолепной лошади из всех, на которых я ездила за всю мою жизнь.

«И вряд ли когда-нибудь поеду еще», — добавила она про себя.

На это раз Минелла надела голубое платье, которое изумительно гармонировало с ее белой кожей и светлыми волосами.

Минелла так торопилась, что даже не потрудилась посмотреть на себя в зеркало.

Роза вынула из ее прически лишние шпильки, и Минелла поспешила в холл, где ее уже ждал лакей.

— Не соблаговолите ли вы последовать за мной, мисс? — почтительно предложил он и повел ее в ту часть замка, где она еще не бывала.

В конце длинного коридора лакей открыл дверь, и Минелла увидела графа, ожидающего ее в очень удобном и в то же время внушительном кабинете.

На стенах висели картины Вуттона и Стаббса, изображающие лошадей. Диван у камина и стулья были обиты красной кожей.

Но Минелла смотрела только на графа. Он тоже переоделся, и она подумала, что в костюме для верховой езды он ей нравится больше.

— Вы на удивление быстры, Минелла, — сказал он. — Обычно женщин приходится ждать часами, но, видимо, работа на сцене требует умения переодеваться в мгновение ока.

Минелла улыбнулась ему, но ничего не ответила.

Она просто подошла к мраморной каминной полке и протянула руки к огню.

Несколько мгновений граф наблюдал за ней, а потом произнес:

— Присядьте, Минелла. Я хочу сказать вам кое-что важное.

Она повиновалась и вопросительно посмотрела на него, не понимая, почему тон его неожиданно стал таким серьезным.

Граф встал спиной к камину и продолжал:

— То, о чем я собираюсь поведать вам, — моя тайна, и я вынужден просить, чтобы вы дали слово никому ее не рассказывать.

— Да, конечно, я обещаю, — сказала Минелла.

— И вы клянетесь в этом всем, что для вас свято? Я полагаю, вы молитесь Богу?

— Разумеется, каждый вечер и каждое утро. Граф улыбнулся, словно ждал именно этих слов. Потом он заговорил, и Минелла впервые услышала в его голосе искреннее волнение:

— Около двух лет назад я женился.

Минелла посмотрела на него в изумлении. Конни никогда не говорила, что у графа есть жена.

— Так получилось, — продолжал граф, — что моя жена очень похожа на вас.

— Похожа на меня?

— У нее такие же волосы, такой же цвет глаз, хотя — не подумайте, что я хочу вам польстить — вы гораздо красивее.

— Спасибо, — спокойно сказала Минелла.

— Это был поспешный брак, — продолжал граф, — и, оглядываясь назад, я понимаю, что на меня оказали давление — причем не только моя мать, которая мечтала, чтобы я поскорее женился, но и отец моей жены, посол в отставке.

Повисло молчание. Потом граф произнес медленно, словно видел какую-то картину перед своими глазами:

— Это случилось на юге Франции. Там живет моя мать, на вилле около Ниццы, потому что английский климат ей вреден, и у отца моей жены тоже вилла недалеко. Они очень дружны, и вместе разработали план женить меня на дочери посла, Ольвии.

Голос графа внезапно переменился, и он почти выкрикнул:

— Это была ловушка, и я попался в нее, как зеленый юнец!

— Ловушка? — переспросила Минелла. — Но как же так?

— Я должен был догадаться, — продолжал он, словно не слыша, — когда они использовали любые предлоги, чтобы заставить нас поскорее сыграть свадьбу прямо там, в Ницце, и Ольвия, казалось, ничуть не против того, что на свадьбе не будет ее английских подруг и друзей.

«Быть может, она стеснялась большой церемонии», — подумала про себя Минелла.

Но вслух она ничего не сказала, а в голосе графа послышались резкие, стальные ноты, когда он произнес;

— Через неделю после того, как мы обвенчались, моя жена сказала мне, что она беременна и убежала с итальянцем, которого любила в течение двух лет, и с которым ее отец запретил ей встречаться.

— О нет! — выдохнула Минелла.

— Вы можете представить, что я тогда чувствовал, — горько сказал граф, — но я был твердо намерен скрыть ото всех нанесенное мне оскорбление и тот факт, что меня поймали с помощью одной из самых избитых уловок!

Минелла не понимала, что это значит. В то же время она отчаянно жалела графа, зная, как больно этот поступок жены задел его гордость.

— Что же вы сделали? — тихо спросила она.

— Я вернулся в Англию и решил, что никто не должен жалеть меня, никто не должен смеяться надо мной у меня за спиной, — ответил он и с насмешкой добавил:

— Никто не осмелился бы делать это в лицо.

— Разумеется, но ведь никто не знал, что вы женаты?

— Все об этом знали! — с досадой сказал граф, как будто это был глупый вопрос. — О нашей свадьбе было объявлено не только во всех английских газетах, но и во всех французских! Когда я вернулся, меня ждали груды поздравительных писем.

— Представляю, как все это было ужасно для вас! — с сочувствием сказала Минелла.

— То, о чем я вам только что говорил, — произнес граф, — известно только моей матери и отцу моей жены.

— Я… Я не понимаю.

— Своим знакомым я сказал, — продолжал граф, — что моей жене пришлось остаться во Франции с отцом, у которого расшатано здоровье. Всякий раз, когда я уезжаю отсюда или из моего дома в Лондоне, я говорю, что еду ее навестить и жду, что она вернется в Англию, как только ее отец или поправится, или умрет.

— И они верят вам?

Губы графа искривились в циничной усмешке.

— Не у многих людей достанет отваги назвать меня лгуном!

— Но где же теперь ваша жена?

— Со своим любовником в Италии, — ответил граф. — Недавно я получил от нее письмо с просьбой дать ей развод.

Минелла непонимающе взглянула на него.

— И вы отказали ей?

— Конечно! Почему я должен стать жертвой скандала? Почему я должен позволить не только моим друзьям и врагам — а у меня множество и тех, и других, — но также любому горожанину, покупающему газеты, узнавать о моих личных делах?

— Я понимаю, что для вас это было бы оскорбительно, — сказала Минелла, — но это подразумевает, что вы не можете жениться снова, и вырастить сына, который унаследует этот замечательный замок.

— Я знаю, — сказал граф так, словно его обидело то, что сказала Минелла.

— Я… Мне очень жаль.

— И теперь на сцене должны появиться вы.

— Я?

— За два дня до отъезда из Лондона, мне было поручено представлять ее величество королеву Викторию в Каире, когда генерал Китченер прибудет туда шестого октября, после блистательной победы в Судане.

— Вы имеете в виду битву при Омдурмане?

— Я вижу, вы читаете газеты! — усмехнулся граф. — Да, как вы знаете, он сейчас герой дня. Генерала будут чествовать в Египте, а когда он вернется в Англию, как стало мне известно из конфиденциальных источников, ему пожалуют графский титул.

— Что ж, я рада! — воскликнула Минелла. — Я всегда восхищалась его военным талантом, и теперь он отомстил за смерть генерала Гордона.

Граф приподнял бровь, словно был удивлен ее осведомленностью, и сказал:

— Ее величество особенно просила меня посетить все официальные приемы, а на них меня должна сопровождать супруга.

Минелла затаила дыхание.

— Я вижу, что это ставит вас в весьма неловкое положение. Что же вы будете делать? Граф посмотрел Минелле прямо в глаза.

— Я надеялся, что, поскольку вы ищете работу, я мог бы нанять вас для этой цели.

— Я… Я не… понимаю.

— Это же так просто, — сказал он. — Вы выглядите достаточно похожей на мою жену, чтобы даже те, кто видел ее фотографии, не стали задавать никаких вопросов. Как я уже говорил вам, вы блестящая актриса, и спектакль, который вы играли эти два дня, представляется мне безупречным.

— Мой… спектакль?

На губах графа мелькнула легкая улыбка:

— Могу лишь сказать, что, когда вы выдаете себя за дочь аристократа, ваше поведение, речь и выражение лица вполне естественны.

Минелла нервно вздохнула.

— Но это совсем не то, что сыграть вашу жену.

— Я прослежу, чтобы вы не сделали ошибок, — сказал граф. — Это всего три дня в Египте, и, конечно, прием офицеров на линейном корабле, на котором мы будем путешествовать.

— Линейный корабль?

— Именно на нем мы поплывем в Египет. Я точно не знаю, будет ли генерал Китченер возвращаться на нем.

— Линейный корабль! — повторила Минелла дрожащим голосом.

Она всегда мечтала увидеть боевой корабль, и то и дело просила отца рассказать ей о судах, на которых ему доводилось путешествовать по свету.

— Я уверен, — продолжал граф, — что вы отнесетесь к этому как к работе. Если вы справитесь с ней, я заплачу вам 500 фунтов, и этого хватит, пока вы не найдете себе другое занятие, которое вам по душе.

— Этого слишком много! — быстро сказала Минелла.

Граф рассмеялся.

— Первый случай, когда женщина говорит, что я предлагаю ей слишком много!

— Но… Ведь в конце концов это же ненадолго..

Минелла сделала паузу и добавила:

— И, конечно, мне придется купить несколько платьев.

— Об этом я уже думал, — ответил граф. — Нет времени. Фактически, когда мои гости завтра разъедутся, мне нужно будет сразу же отправляться в Саутгемптон.

Он посмотрел на Минеллу и добавил:

— И я хочу, чтобы вы поехали со мной.

— Но… Что же я надену?

— Как мы уже выяснили, платья моей сестры полностью вам подходят, и так получилось, что их здесь достаточное количество.

— Но что она скажет, узнав, что я… надевала их?

— Я уверен, она будет только рада меня выручить, — ответил граф. — Сейчас она в Индии, где пробудет не меньше года, и все платья, которые она оставила, за это время выйдут из моды.

Он помолчал и насмешливо добавил;

— И тогда ей, как прочим женщинам, будет «нечего надеть»!

— В моем случае это действительно так!

— Тогда уверяю вас, что наверху есть набитый битком платяной шкаф, ожидающий вас. Минелла сжала ладони.

— Все это звучит так… захватывающе, но в то же время пугающе. А вдруг я подведу вас?

— Я думаю, что это маловероятно, — сказал граф.

— Возможно, Конни или Герти могли бы сделать это лучше, чем я.

Граф посмотрел на нее так, словно не мог поверить, что она говорит серьезно. Потом он сказал, так же, как в свое время отец Минеллы:

— Все Конни нашего мира не сравнятся с вами, Минелла, и, конечно, не смогут «сыграть» графиню Винтерборн!

Минелла поднялась на ноги и подошла к окну.

Она посмотрела на парк, где листья на деревьях начинали желтеть, Наступала осень, и по утрам уже было прохладно.

Она думала о том, что сказала бы маменька по поводу этого предложения графа.

Но 500 фунтов! Их можно было бы растянуть на целую вечность.

И путешествие в Египет на линейном корабле! Разве может она отказаться от такого приключения?

Внезапно она увидела отца — так ясно, словно он стоял рядом, красивый, небрежный, со своей обычной неотразимой улыбкой на губах.

— Никогда не бойся барьера, — сказал ом, так как часто говорил, когда учил ее ездить на лошади.

Минелла повернулась к графу.

— Я согласна, — сказала она. — Но вы должны обещать, что если я вдруг сделаю какую-нибудь ужасную ошибку и заставлю вас стыдиться меня, вы не будете слишком сердиться.

— Обещаю, — ответил граф. — И я бесконечно признателен вам, Их взгляды встретились, и Минелла почувствовала, что сердце внезапно быстрее забилось у нее в груди. Наверное; сказала она себе, это из-за того, что я согласилась.

Потом она спросила:

— Что я должна сказать Конни?

— Об этом я тоже подумал, — ответил граф. — Я сам скажу ей, что моя мать ищет компаньонку, и я предложил вам поехать к ней во Францию.

— Умно придумано! — воскликнула Минелла. — Но вы думаете, что Конни поверит?

— Я позабочусь, чтобы она поверила, — уверенно сказал граф. — А теперь веселитесь, пока остальные не уедут из замка.

Предвосхитив вопрос, уже готовый сорваться с губ Минеллы, он добавил:

— Я велю миссис Харлоу упаковать все вещи моей сестры, которые, по ее мнению, вам могут понадобиться. Как только гости разъедутся, вы сможете сменить это красивое, но чересчур пышное платье на какое-нибудь более благопристойное.

— Боюсь, что все мои платья должны будут уехать с Конни. Они принадлежат «Гейети»! Граф рассмеялся.

— Так вот у кого вы их позаимствовали!

— Ну да.

— Как я сразу не догадался! — воскликнул граф. — Но поскольку они так вам идут, я думал, что вы сами их выбирали.

— Я никогда не стремилась к таким роскошным нарядам!

— «Вычурным» будет вернее, — сказал граф. — Возможно, они хороши для гейети герлз, если в будущем вы хотите стать одной из них, но определенно не подходят для моей жены!

Минелла улыбнулась.

— Я чувствовала себя принцессой из сказки, а теперь мне придется снова стать обычной девушкой.

Сказав это, она подумала о том, что имела в виду себя настоящую, а не юную актрису, вернувшуюся с гастролей.

Боясь, что граф что-то заподозрит, она быстро добавила;

— Уже время ленча, и нам, наверное, лучше присоединиться к остальным, иначе Конни начнет расспрашивать меня, о чем мы с вами беседовали.

— Да, конечно, — согласился граф. — А потом миссис Харлоудаст вам какое-нибудь платье и упакует те, что вы привезли с собой.

Видя, что граф все досконально продумал, Минелла слегка успокоилась.

Только вернувшись в свою спальню после шумного ленча, на котором все много смеялись, она почувствовала, что сердце ее бьется так, словно у нее в груди трепещет тысяча бабочек.

Она понимала, что отправляется в безумное путешествие, которое может закончиться весьма плачевно.

Внезапно Конни, как ураган, ворвалась в комнату:

— Граф только что сказал мне, что, кажется, он нашел тебе работу. Звучит весьма респектабельно, и это как раз то, что тебе нужно!

— Возможно, я не понравлюсь его матери. Минелле пришло в голову, что после поездки в Египет ей придется вернуться к Конни и снова просить ее о помощи.

Поэтому было бы ошибкой выражать уверенность в том, что все сложится хорошо.

— Может быть и так, — уныло признала Конни. — Во всяком случае, попытка не пытка. Если не выйдет, всегда можно найти что-то другое. Как я тебе уже говорила, наш хозяин сумеет помочь тебе лучше, чем кто-либо еще.

— Я понимаю, что мне повезло, — тихим голосом произнесла Минелла. — И огромное тебе спасибо, Конни, что ты привезла меня сюда. Это были самые интересные дни в моей жизни!

На мгновение воцарилось молчание. Потом Конни сказала;

— Я рада, что тебе понравилось, но тебя никто не обидел?

При этом Конни пристально взглянула на Минеллу, словно думала, что та что-то скрывает.

— Нет, — немного растерянно ответила Минелла. — Кто мог меня обидеть?

— Вчера ты опять очень рано отправилась спать, — заметила Конни. — И граф ушел очень быстро.

Она говорила немного смущенно, и в то же время в ее голосе был какой-то намек, которого Минелла не понимала.

— Я устала, — объяснила она, — и думаю, что граф тоже. Утром мы ездили на лошадях, а я встала в восемь часов.

Конни обвела взглядом спальню и спросила:

— Ты не просыпалась мочью?

— Мет, ни разу, — сказала Минелла, — даже несмотря на то, что со мной спала дочка Розы. Конни недоверчиво взглянула на нее.

— Кто с тобой спал?

— Роза — это служанка… У ее сына режутся зубки, так что я взяла к себе ее старшую дочь, которой три года, чтобы Роза как следует выспалась. Она совсем не ворочалась, и мы отлично выспались!

Конни по-прежнему смотрела на нее так, будто не могла поверить в то, что услышала. Потом она отошла к окну и, выглянув наружу, сказала:

— Чистому все чисто! Я помню, как папенька заставлял нас переводить это на латынь, и я никак не могла справиться?

Минелла ничего не поняла, и спросила:

— Что ты будешь делать, Конни, если твои родители когда-нибудь узнают, что ты играешь на сцене?

— Что они будут делать! — парировала Конни. — расстроятся, конечно, но вряд ли сумеют меня уговорить отказаться от театра!

— Разумеется, нет, но…

— Никаких «но»! — перебила Конни. — Я наслаждаюсь каждой минутой. Я делаю то, что мне хочется, и всю жизнь буду благодарить твоего отца за то, что он представил меня Джорджу Эдвардсу.

— И теперь ты помогла мне, как обещала когда-нибудь помочь папеньке, — тихо сказала Минелла.

— Надеюсь, что так, — откликнулась Конни. — И еще я надеюсь, что, где бы он ни был, он одобряет то, что я сделала.

В ее голосе послышался отзвук рыдания, и Минелла сказала:

—  — Не сомневаюсь в этом. Не тревожься, Конни. Я Могу сама о себе позаботиться. Конни рассмеялась сквозь слезы.

— Это уж точно! — сказала она. — И, может быть, все и впрямь будет хорошо.

Глава 6

Садясь в поезд до Саутгемптона, Минелла вновь подумала, что начинается самое захватывающее приключение в ее жизни.

С тех пор как граф сказал ей, что она должна ехать с ним в Каир, Минелла чувствовала себя так, словно попала в сказку, и все, что происходит вокруг — только чудесный сон.

Поднявшись наверх к миссис Харлоу, она поразилась переменам, произошедшим в ней.

До того миссис Харлоу смотрела на Минеллу с тем же скрытым презрением, как на Конни и на других хористок.

Но теперь она была сама приветливость и любезность.

— Его светлость сказал мне, что отвезет вас к своей матери, мисс, — сказала она. — Вам понравится ее светлость. Пока она жила здесь, ее все любили.

— Наверное, теперь вы скучаете без нее, — сказала Минелла.

— Конечно, скучаем, — согласилась миссис Харлоу. — Теперь вы можете переодеться в платье леди Сибиллы. Роза и другие служанки уже провожают гостей.

— Надеюсь, леди Сибилла не будет возражать, что вы даете мне ее платья, — сказала Минелла взволнованным голосом.

— Она будет счастлива, мисс! И они пойдут вам гораздо больше, чем те безвкусные тряпки, которые вы носили до этого.

Миссис Харлоу окинула пренебрежительным взглядом платье Минеллы, которое та собиралась снимать, и добавила:

— С вашей стороны, мисс, было очень любезно взять к себе маленькую Эльспет. Роза смогла отдохнуть, а отдых был ей просто необходим. Я едва поверила своим ушам, когда она рассказала мне, как вы были добры!

— Никаких хлопот девочка мне не доставила, — сказала Минелла. — Мы обе спали как убитые.

Ей показалось, что в глазах миссис Харлоу мелькнул немой вопрос, но Минелла не имела ни малейшего желания выяснять, в чем дело.