Теола стояла и смотрела вверх, размышляя о том, какой маленькой и незначительной выглядит земля под звездными небесами. Может, рай существует на одном из других миров, далеко от Земли, и между ними не может быть никакой связи. Но ей все равно казалось, что отец и мать сейчас где-то близко от нее.

Разве мог отец не знать, что она находится сейчас рядом с Грецией, страной, которую он любил больше всех других?

— Что бы ни случилось, папа, — пообещала Теола, — я не должна бояться. Не должна быть трусихой, не должна кричать — даже если мне будет больно.

Она хорошо понимала, что Кэтрин не проявила ни капли мужества, хотя солдаты, сопровождающие ее и короля в безопасное место, ждали от их величеств проявления храбрости, какие бы опасности им ни грозили.

— Пойду-ка я посмотрю, остался ли здесь хоть кто-нибудь, — сказала себе Теола и решительно направилась из комнаты.

Она уже подходила к письменному столу короля, как вдруг послышались голоса и тяжелые шаги в коридоре за дверью.

Она застыла, прислушиваясь. Затем так внезапно, что Теола вздрогнула, двойные двери в дальнем конце комнаты резко распахнулись, и в дверном проеме появились несколько солдат, нацеливших на нее мушкеты.

Сердце ее подпрыгнуло от испуга, но Теола заставила себя встать неподвижно, оперлась рукой о стол и одновременно гордо подняла голову.

Солдаты оглядели комнату, словно искали кого-то, и Теола увидела, что они одеты в мундиры кавонийской армии.

Она уже собиралась заговорить с ними на их языке, но в этот момент появился еще один человек.

Он тоже был одет в мундир, и Теола с изумлением уставилась на него. Она едва могла поверить своим глазам — это был Алексис Василас!

Забыв о том, что собиралась сказать, Теола только молча смотрела, как он к ней приближается.

— Где король? — спросил Василас по-немецки. — Он еще не закончил фразу, как Теола поняла, что он ее узнал, — Где король? — еще раз спросил он, на этот раз по-английски.

— Он уехал из дворца, — ответила Теола.

— Как давно?

— Почему вы здесь? И почему одеты в этот мундир? — спросила Теола.

— Я представляю народ Кавонии, — ответил Василас, — и теперь командую армией Кавонии.

В его голосе звучало нетерпение, словно он не имел желания отвечать на вопросы. И прежде чем Теола успела заговорить, он сказал:

— Я вынужден просить вас сообщить мне, когда король уехал из дворца.

— Уже давно.

— Час назад, два часа?

Алексис Василас задал этот вопрос очень резким тоном, и, подумав несколько секунд и бросив взгляд на часы, Теола ответила:

— Вероятно, часа полтора назад. Я не уверена. Я не видела, как он уезжал.

— Насколько я понимаю, его будущая жена уехала вместе с ним?

— Это правда, — согласилась Теола.

— А вас они оставили! Почему?

— Я не особенно важная персона, — ответила Теола, — и кроме того, дядя был совершенно уверен, что, поскольку я англичанка, мне ничто не угрожает.

— Ну конечно! — с сарказмом в голосе ответил Алексис Василас, скривив губы. — Ваши соотечественники не желают считаться с нашими проблемами, даже если знают о них. В то же время британские граждане, разумеется, неприкосновенны!

— Благодарю вас за ваши заверения по этому поводу, — сказала Теола.

— Вам ничто не грозит, но вы не должны покидать вашу комнату, которая, как я понимаю, находится не здесь.

— Моя спальня расположена рядом со спальней королевы.

— Тогда вы останетесь в апартаментах королевы, — приказал Алексис Василас. — Я отдам распоряжения относительно вас позже. А до тех пор оставайтесь в отведенных для вас комнатах.

» Он говорит так, — подумала Теола, — словно отдает приказ новобранцу «.

Поскольку она чувствовала, что он опять смотрит на нее с презрением и неприязнью, то сделала ему легкий реверанс и, высоко держа голову, не спеша вышла из комнаты короля в прихожую.

По дороге к двери она слышала, как Алексис Василас отдает приказы отрывистым голосом, и хотя не разобрала слов, но предположила, что он намерен попытаться перехватить короля и Кэтрин и посылает солдат в погоню.

Теола вошла в гостиную королевы, закрыла за собой дверь и села в кресло.

Совершенно очевидно, что Алексис Василас совершил государственный переворот и теперь под его началом находится большая часть армии.

Это означало, что король, по всей вероятности, может опираться только на австрийские войска.

Тем не менее, как объяснял ей капитан Петлос, в армии служило большое количество наемников, и они с большей вероятностью останутся верными царствующему монарху, чем присоединятся к восстанию. И конечно, всегда существует вероятность, что король Греции Георг захочет поддержать собрата-монарха.

» Много крови прольется!«— , подумала Теола, представляя себе, как будет ужасно, если вместо свадебных торжеств, радующих глаз цветами и разноцветными знаменами, в Зантосе разразится гражданская война.

Невозможно поверить, что все кавонийцы поддержат Алексиса Василаса. Очень многим, особенно лавочникам, ремесленникам и тем, кто привык к богатой жизни при дворе, было что терять, если не станет короля с его привычками к роскоши.

» Как я ненавижу войны… все войны!«— сказала сама себе Теола.

Ну почему Алексис Василас, который в ее представлении походил на Аполлона, не может попытаться править так же, как этот бог, без помощи армии и флота, а только властью своей красоты, пробуждающей в людях любовь.

Она сидела в гостиной, надвигалась глубокая ночь, но Теола боялась лечь в постель: а вдруг Алексис Василас снова захочет поговорить с ней? Будет неудобно, если он позовет ее для разговора, а она уже будет лежать в постели.

Но в то же время она чувствовала себя очень усталой. У нее был длинный день, в течение которого она прислуживала Кэтрин, к нему еще добавилось потрясение от произошедших событий и беспокойство за свое будущее, хотя она и старалась со смехом отмахнуться от него, — от всего этого Теола чувствовала себя совершенно обессиленной.

Теола уже дремала в кресле, как вдруг раздался стук в дверь.

Когда дверь открылась, она поспешно выпрямилась, но вошел не Алексис Василас, а пожилая горничная, прислуживавшая ей с тех пор, как она жила во дворце.

Ее звали Магара, и после стольких часов одиночества Теола была ужасно рада ее увидеть.

— Магара! — воскликнула она. — Я так рада тебе! Что происходит? Что творится за стенами дворца? Магара закрыла за собой дверь, но Теола все же успела заметить, что снаружи у ее комнаты стоит часовой.

— Меня послал к вам генерал, фрейлейн, — ответила она.

— Генерал? — переспросила Теола.

— Генерал Василас, фрейлейн.

— Разве он генерал?

— Он командует армией, и они заняли столицу, фрейлейн. — Магара улыбнулась. — Это хорошая новость, фрейлейн. Мы все очень рады! Это то, чего мы всегда просили в своих молитвах!

— Вы хотели, чтобы произошел переворот? — недоверчиво спросила Теола.

— Мы хотели, чтобы Алексис Василас занял подобающее ему место. Это его законное место, фрейлейн. — На лице Магары отразился испуг, словно она почувствовала, что сказала слишком много. — Мне не следует так говорить, — тихо произнесла она. — Вы должны извинить меня, фрейлейн, если я немного забылась.

— Я хочу, чтобы ты рассказала мне правду.

— Генерал велел, чтобы я оставалась здесь и присматривала за вами.

— А сам он не хочет меня видеть?

— Нет, фрейлейн. Генерал очень занят. В данный момент его нет во дворце.

В дверь постучали, и Магара пошла открывать.

— Я заказала вам теплое питье перед тем, как подняться сюда, фрейлейн.

— Это очень предусмотрительно с твоей стороны, — улыбнулась Теола. Магара взяла питье у кого-то за дверью, и теперь Теола ясно увидела, что на посту стоят двое часовых.

» Я под арестом!«— подумала она.

В то же время ей было приятно, что генерал Василас, если он именно так себя называет, прислал Магару ухаживать за ней.

Теола выпила теплое питье. Оно успокаивало, и теперь, когда с ней была Магара, она уже не так боялась.

— Ложитесь спать, фрейлейн, — предложила Магара. — Завтра ожидается очень беспокойный день, вероятно, еще будут бои!

— Надеюсь, что нет! — воскликнула Теола.

— Я тоже на это надеюсь, — согласилась с ней Магара. — Когда я была еще маленькой, моего отца убили во время восстания, наш дом сожгли и мы остались без крыши над головой, а когда мы убежали в горы, мой маленький брат умер от холода.

— Как ты думаешь, у короля достаточно солдат, чтобы сражаться с генералом Василасом? — спросила Теола.

— Не знаю, фрейлейн, — ответила Магара. — А почему вы не уехали вместе с вашими английскими родственниками?

Теола улыбнулась.

— Очень просто — потому что они не захотели меня взять. Король торопился и смог взять с собой только леди Кэтрин и герцога.

Она почувствовала, что в ее словах звучит упрек, и прибавила:

— Должно быть, во дворце, кроме меня, осталось множество людей. Где они все?

— Многие уже уехали, фрейлейн, а другие укладывают вещи. Генерал приказал им убираться из дворца.

— Всем? — спросила Теола.

— Всем австрийцам, фрейлейн, а это и есть все, за исключением слуг. Теола ахнула. Алексис Василас, безусловно, поступил жестоко.

— Они уезжают без возражений? — спросила она через мгновение, подумав о вычурных и разукрашенных мундирах, которые носили вельможи при дворе.

— Они уже сдали свои шпаги и все оружие, бывшее при них, фрейлейн. Посередине зала для приемов свалена огромная куча оружия, и его охраняют несколько часовых.

Теола ничего не ответила, и Магара произнесла тоном английской нянюшки:

— Ну, забирайтесь в постель, фрейлейн. Вы будете спать на кровати королевы, а я, если позволите, лягу в вашей комнате.

Теола хотела было запротестовать, сказав, что королевская постель слишком просторна для нее, но потом поняла, что Магара не осмелится злоупотребить своим положением и ляжет спать только в том случае, если ей позволят воспользоваться комнатой фрейлины.

— Да, конечно, Магара, — произнесла она вслух. — Это будет разумно.

Она думала, что не сможет заснуть, но теплое питье заставило ее провалиться в сон почти мгновенно, как только голова коснулась подушки.

Теола испуганно вздрогнула, проснувшись от топота ног, марширующих под окном, и команд, отдаваемых резким громким голосом. Через секунду она поняла, что это смена часовых и сейчас, должно быть, семь часов утра.

Она хотела было подойти к окну, но едва села в постели, как в комнату вошла Магара с подносом в руках.

— Я подумала, что солдаты, наверное, вас разбудили, фрейлейн, — сказала она, — поэтому принесла вам завтрак.

Теола посмотрела на поднос со свежими хрустящими булочками, золотистым маслом и медом. До нее донесся запах душистого кофе, и она поняла, что ей принесли в точности такой же завтрак, какой она получала каждый день с тех пор, как поселилась во дворце.

Словно поняв ее невысказанный вопрос, Магара объяснила:

— Люди на кухне работают как всегда. Все повара, кроме шеф-повара, — кавонийцы.

— А шеф-повар? — спросила Теола.

— Он исчез, фрейлейн. Наверное, уехал вместе с королем. Он был очень робким человеком! Теола рассмеялась.

— Что там происходит, Магара? — спросила она, наливая себе кофе.

— Многое, очень многое, фрейлейн. Повсюду солдаты, а новые офицеры отдают им приказы.

— Полагаю, они кавонийцы, — сказала Теола.

— Сторонники генерала, фрейлейн, которые были с ним все время, пока он скрывался в горах.

— Он скрывался в горах? — переспросила Теола.

— Иногда он появлялся в городе, фрейлейн. Но ему всегда угрожала опасность — большая опасность, и мы очень пугались, когда видели его.

— Вы знали, что он здесь?

— Он приносил нам надежду, фрейлейн. Надежду на то, что наступит день, когда мы станем свободными!

Теола намазала булочку маслом, а потом спросила:

— Генерал Василас женат?

— Нет, фрейлейн. Мы всегда думали, что он женится на своей кузине, принцессе Атине Василас, но как может мужчина жениться, если у него нет дома, а за его голову назначена награда?

— Австрийцы предлагали деньги тому, кто предаст его? — спросила Теола.

— И очень большие! Любой, кто получил бы их, стал бы богачом до конца своих дней, — ответила Магара. — Но никто не согласился предать Алексиса Василаса. Он всегда бы нашим лидером, единственной надеждой на будущее.

— А теперь? — спросила Теола.

— Мы все очень счастливы, фрейлейн, но боимся — да, боимся, что у нас недостаточно оружия, чтобы защитить себя. — Теола молчала, и через несколько мгновений Магара горячо продолжила:

— Вы понимаете, фрейлейн, мы очень бедны! У нас нет денег! Пистолеты, пули, мушкеты и порох стоят дорого, очень дорого! И все же каждый год мы все отдавали ему то, что могли.

— Ты хочешь сказать, вы очень долго собирали на это средства? — спросила Теола.

— Девять лет, фрейлейн. С тех самых пор, как Алексис Василас вернулся в Кавонию.

— Он уезжал?

— Их с матерью отправили в ссылку после того, как король Фердинанд взошел на трон. Не потому, что Василас что-то сделал, фрейлейн. Он был еще совсем ребенком, но король боялся, что народ пойдет за Василасом.

— Поэтому их выслали, — заметила Теола.

— Принцесса, мать Василаса, умерла, по-моему, в Италии. Когда Алексис Василас стал мужчиной, он вернулся.

— И это произошло девять лет назад?

— Да, фрейлейн. Ему тогда был двадцать один год, и узнав, что он здесь, в сердцах всех кавонийцев проснулась надежда. Словно луч света засиял во тьме!

» Этого следовало ожидать, — подумала Теола. — Именно свет принесет Алексис Василас людям, которые в него верят «.

Невозможно было оставаться в постели, когда происходит столько волнующих событий, Теоле захотелось принять в них участие. Но когда она оделась, Магара сообщила, что ей не разрешено покидать гостиную.

— Но я могу хотя бы пойти посмотреть, что происходит во дворцовом дворе? — умоляюще произнесла Теола.

Магара обратилась к часовым, но вернулась с отказом:

— У них приказ, фрейлейн. Вам нельзя покидать эту комнату.

— Я понимаю, — ответила Теола.

Но она была разочарована, и тихий, освещенный солнцем сад, видневшийся из окна, не мог заменить все те волнующие события, которые, как ей казалось, происходили около огромного здания.

Заняться было нечем, и она попыталась читать немецкие книги, обнаруженные в гостиной, но не могла сосредоточиться ни на чем, кроме мыслей о произошедшем перевороте.

Раз десять она посылала Магару вниз, на разведку.

Горничная возвращалась с крупицами сведений, которые Теоле приходилось складывать, словно кусочки головоломки, чтобы получить представление обо всем происходящем.

— Все австрийцы уехали, фрейлейн, все до единого! — вернувшись в очередной раз, воскликнула Магара. — Дамы плакали и рыдали, а джентльмены ругались.

— Куда они уехали?

— Генерал предоставил корабль, который доставит их в Неаполь. Многие ужасно злятся, что им позволили взять с собой так мало своих вещей, ведь они все разбогатели с тех пор, как приехали в Кавонию.

— Как им это удалось?

— Мало кто из них не брал взяток, фрейлейн.

— Но кто давал им взятки и зачем? — удивилась Теола.

— Лавочники, ремесленники, торговцы, привозившие товары из других стран. Никто не мог получить аудиенцию у короля, если ему не содействовали придворные, секретари его величества и еще очень, очень много народу!

— Надеюсь, что оставленное ими здесь найдет достойное применение, — высказалась Теола.

— О, в этом вы можете быть уверены, фрейлейн. Генерал пригрозил, что любой, кто будет грабить дома или делать что-нибудь подобное, будет сурово наказан.

— И они его послушаются? — спросила Теола, вспоминая прочитанные ею когда-то истории о солдатах, грабящих, сжигающих и разрушающих ту страну, которую они покорили.

— Они его послушаются, — просто ответила Магара, — потому что он понимает их чувства и то, как они страдали все эти годы.

Постепенно Теола начинала понимать: рассказ Магары о страданиях кавонийского народа не был преувеличением.

Любой человек, владеющий небольшим участком земли или фермой, должен был ежегодно отдавать половину урожая и половину скота старосте, представлявшему короля.

Молодых людей призывали в армию в возрасте семнадцати лет, а когда родители такого солдата становились слишком старыми и больше не могли обрабатывать принадлежащую им землю, землю конфисковывали.

Продукты стоили дорого, и те, кто жил в городе, часто находились на грани голодной смерти просто потому, что не могли заработать достаточно денег для покупок на рынке по непомерным ценам, ведь торговцам тоже очень дорого приходилось платить за свои прилавки и палатки.

Вся страна, как поняла Теола, работала исключительно на обеспечение потребностей короля: каждый раз, когда ему чего-то хотелось, например, построить дворец или еще один охотничий домик в горах, сооружение которого, как узнала Теола, уже было практически закончено, деньги почти полностью собирали с крестьян.

Неудивительно, что они видели в Алексисе Василасе своего освободителя, который разорвет оковы их тяжкого бремени и сделает такими же свободными, какими они были до воцарения австрийского короля.

Магара рассказала ей, что сегодня в Зантосе царит праздничное настроение.

— Люди целый день танцуют и поют. Даже солдаты ходят с цветами за ухом и на фуражках, а генерал организовал бесплатную раздачу пищи тем, кто слишком беден, чтобы ее купить.

Очень обидно, думала Теола, что она не может ни видеть того, что происходит, ни принимать участие в событиях.

Из обеда, принесенного ей Магарой, хотя все было приготовлено очень вкусно, она проглотила всего несколько ложек, поскольку не испытывала голода.

— Вы не хотите есть, фрейлейн? — с упреком спросила Магара.

— Я хочу увидеть генерала, — ответила Теола. — Не могу же я сидеть взаперти бог знает сколько.

— Он очень занят, фрейлейн. Возможно, завтра у него найдется время побеседовать с вами.

Но Теола невольно подумала, что завтра, наверное, она опять целый день просидит в одиночестве в этой комфортабельной и великолепной тюрьме.

Она не ошиблась. Следующий день прошел точно так же, как и предыдущий.

— Что происходит? Пожалуйста, скажи мне, что происходит, Магара, — умоляла она.

— Я так понимаю, фрейлейн, — сказала ей Магара, подавая обед, — что король добрался до границы, и войска, поддерживающие его, сосредоточены там.

— Где? — спросила Теола.

— На границе Кавонии с Грецией, фрейлейн. Так сказал мне один из солдат, но он, разумеется, знает очень мало, а генерал не делится сведениями со всеми подряд.

— Хотела бы я, чтобы он поделился ими со мной, — вздохнула Теола. — Пожалуйста, постарайся узнать побольше, Магара.

Магара старалась изо всех сил, но добилась немногого.

— Бои идут? — спрашивала Теола.

— Думаю, имели место небольшие стычки между теми наемниками, которые хотели присоединиться к королю, и кавонийцами, выступившими против них, но не очень серьезные.

Ближе к вечеру Магара сообщила Теоле:

— Я узнала, фрейлейн, что генерал отдал приказ всем, кто живет в окрестностях Зантоса, перебраться в город. Он говорит, здесь они будут в большей безопасности, и теперь фермеры гонят в город свои стада. Они собираются на базаре.

— Интересно, зачем он это делает? — удивилась Теола.

Но хотя Магара была умной женщиной, она могла рассказать только то, что слышала или видела, а Теоле уже приходилось самой догадываться о причинах.

День клонился к вечеру, и Теола уже поужинала, когда из открытого окна до нее донесся плач. Ночь стояла теплая, и она высунулась из окна, стремясь увидеть, откуда доносится этот звук.

— Я слышу детский плач, — обратилась она к Магаре, которая как раз складывала скатерть.

— Да, фрейлейн, в комнате под нами находятся дети.

— Дети? — удивилась Теола.

— Там дети, потерявшиеся или раненные во время боев.

— Я не знала, что были бои.

— Небольшие были, фрейлейн. Когда генерал вошел в город, в него стреляли австрийские гвардейцы, но, увидев, какое количество солдат бросило королевскую службу, они сдались или сбежали.

— И в это время были ранены дети? — спросила Теола словно про себя.

— Генерал приказал привести детей сюда, пока не найдутся их родители. Их не очень много, — объяснила Магара. Она взяла поднос. — Если я вам больше не нужна, фрейлейн, я бы хотела ненадолго выйти. Хочу посмотреть на танцы и праздничное веселье.

— Ну конечно, Магара, — ответила Теола. — Иди и повеселись! Хотела бы и я пойти вместе с тобой.

— Генерал не одобрил бы этого, фрейлейн.

Магара присела в реверансе и, подойдя к двери, постучала, чтобы часовой ей открыл.

Теола вздохнула.

Если генерал хотел наказать ее за то, кем она была, то он, несомненно, преуспел в этом.

Ей было почти невыносимо оставаться одной, не имея почти никакого представления, что происходит вне стен этих вычурных барочных комнат.

» Папе было бы стыдно, что я не хочу побыть наедине сама с собой и найти особый смысл в тишине «, — подумала она.

Теола подошла к окну и отдернула штору. И тут же увидела в небе вспышку и по следующему за ней грохоту поняла, что в городе устроили фейерверк. Она посмотрела вверх, на усыпанное звездами небо, затем в сад и почувствовала душистый ночной аромат цветов. И снова услышала внизу детский плач.

» За ними наверняка кто-нибудь присматривает «, — успокоила себя Теола.

Она прислушалась, но плач не умолкал, как это обычно бывает, когда ребенка берут на руки и успокаивают.

Ей не верилось, что генерал мог оставить детей без присмотра, но кто бы там ни ухаживал за детьми, он не слишком хорошо справлялся со своей задачей.

» Нельзя ли мне как-нибудь добраться до них?«— подумала Теола.

Она вспомнила, что в спальне, где она жила сначала, дверь выходит в боковой проход, а не прямо в коридор, как двери апартаментов короля и королевы. Может быть, генерал Василас, расставив часовых за дверью в королевские покои, позабыл о двери в комнату фрейлины?

Она прошла через свою спальню в комнату Магары. Дверь в боковой проход оказалась незапертой, и Теола медленно и бесшумно приоткрыла ее.

За дверью часовых не было, и она вышла, прикрыв ее за собой.

Проход вел в основной коридор, но напротив находился еще один проход, который, как увидела Теола, тоже не охранялся.

Теола на цыпочках дошла до угла и осторожно выглянула. Часовые у дверей гостиной были увлечены беседой. Находились они довольно далеко, а в коридоре было темно.

Сняв туфельки и держа их в руке, Теола вдохнула побольше воздуха и побежала.

Она добралась до противоположной стороны коридора и испуганно замерла в ожидании. Однако никаких других звуков, кроме тихого бормотания часовых, не было слышно, и Теола поняла, что они ее не заметили.

Теперь ей надо было найти дорогу вниз, на следующий этаж. Это оказалось нетрудно.

Двигаясь в сторону, прочь от центра здания, где проходила парадная лестница, она миновала несколько небольших коридоров и в конце концов обнаружила боковую лестницу. Вдоль нее висели портреты австрийских монархов, что позволяло предположить, что ею пользовались дворцовые служащие.

Теола быстро сбежала вниз и вышла еще в один небольшой коридор, который никто не охранял. Она хорошо ориентировалась, поэтому ей несложно было найти дорогу к тем комнатам, которые располагались непосредственно под апартаментами королевы.

Она ожидала встретить здесь часовых и шла медленно, с опаской, держась в тени, как вдруг увидела одного из них. Но он стоял к ней спиной, лицом к холлу, в котором, Теола была уверена, тоже были караульные.

Она подозревала, что часовые не слишком серьезно относятся к своим обязанностям, ведь охранять во дворце было некого, кроме детей и самой Теолы.

Теперь Теола хорошо различала детский плач и через несколько мгновений уже входила в комнату.

Должно быть, раньше здесь размещался просторный кабинет, который превратили в спальню. В ней стояло три узких кровати обычного размера, на полу лежало три матраца, и еще там была детская кроватка, расписанная королевскими гербами.

В комнате не оказалось никого из взрослых, и все дети плакали. Теола перебегала от одного ребенка к другому, пока не поняла причину плача.

У ребенка, кричавшего громче всех, была небрежно забинтована голова и повязка сползла на глаза.

Как только Теола ее поправила, ребенок перестал плакать и прижался к ней, снова и снова повторяя по-кавонийски:

— Мама! Хочу мою маму!

— Она скоро придет, — уговаривала его Теола. — Постарайся уснуть. Мама хочет, чтобы ты поспал.

На следующей кровати лежала девочка, у которой были изранены руки. Она запуталась в бинтах и простынях и боролась с ними, стараясь освободиться.

Младенец в детской кроватке кричал явно от голода.

Кто-то вставил ему в рот бутылочку, но она соскользнула в сторону, а младенец был еще слишком мал, чтобы снова поднести ее к губам.

Молоко в бутылочке уже остыло, и, вставляя соску ребенку в ротик, Теола подумала, что хорошо бы его подогреть. Но младенец начал жадно сосать, явно слишком голодный, чтобы проявлять разборчивость.

Теола тщательно пристроила бутылочку так, чтобы она опять не упала, а затем перешла к другим кроватям.

Остальные дети плакали оттого, что их взбудоражил плач их товарищей, и потому, что боялись.

Она успокоила их, уложила в постельки, все время разговаривая с ними, убеждая каждого, что за ними придут и они должны хорошо вести себя, пока их не заберут домой.

Через короткое время в комнате снова воцарилась тишина, большинство детей уснули.

Теола как раз проверяла, не сползет ли снова повязка с головы первого ребенка, когда услышала у дверей какой-то звук. Она обернулась и увидела часового. Он стоял и смотрел на нее.

— Дети плакали, — объяснила Теола по-кавонийски, — поэтому я пришла присмотреть за ними.

Часовой не ответил, но продолжал пристально смотреть на нее.

— Теперь все в порядке, — сказала Теола, — но ведь с ними наверняка кто-то должен быть?

— Она ушла танцевать, — ответил солдат. Он нечетко выговаривал слова, и Теола поняла, что солдат пьян. Фуражка соскользнула ему на затылок, мушкет он держал на отлете, верхние пуговицы мундира были расстегнуты.

— Ну… по-моему, теперь дети больше не будут плакать… пока она не вернется, — произнесла Теола.

Она снова с сомнением посмотрела на солдата; ей подумалось, что часовой — не тот человек, которому следует поручать присматривать за детьми. Это был плотный мужчина лет тридцати, со смуглой кожей и черными волосами, слишком длинными для солдата регулярной армии.

» Несомненно, он один из сторонников генерала Василаса, — решила Теола, — никогда до сих пор не носивший мундир «.

Она в последний раз оглядела детей. Все лежали тихо, а младенец так и уснул, посасывая свою бутылочку.

Теола направилась к двери со словами:

— Наверное, теперь мне лучше уйти к себе в комнату.

Солдат не пошевелился. Он стоял, слегка покачиваясь, а пристальный взгляд его глаз внезапно заставил Теолу ощутить беспокойство.

— Пожалуйста, позвольте мне пройти, — попросила она.

Солдат не сделал попытки отступить в сторону, и, чувствуя, что он слишком пьян и не понимает, что она говорит, Теола попыталась протиснуться мимо него.

В этот момент солдат уронил свой мушкет и схватил ее.

— Отпустите! Как вы смеете прикасаться ко мне? — воскликнула Теола и, к своему ужасу, почувствовала, что он очень силен.

Он крепко прижимал ее к себе, и, сражаясь с ним, чтобы вырваться на свободу, она теперь ясно ощутила в его дыхании запах вина. Но все ее попытки освободиться оказались тщетными, слишком сильна была его хватка.

Теола билась и изворачивалась, а он тащил ее через комнату туда, где лежал пустой матрац.

— Нет! Нет! — кричала Теола. — Отпустите меня!

Он не отвечал, а наполовину тащил, наполовину нес ее, потом опрокинул навзничь на матрац, и, падая, она снова вскрикнула.

Солдат рухнул на нее сверху, и, думая, что он собирается ее поцеловать, Теола отвернула лицо в сторону. Но вместо этого он дернул ее за ворот платья и разорвал его своими грубыми руками, не обращая никакого внимания на крики.

Ее грудь обнажилась, и, когда Теола почувствовала, что он рвет на ней юбку, у нее промелькнула отчаянная мысль, что она сейчас умрет от ужаса перед тем, что он собирается сделать.

Внезапно прозвучал выстрел, и Теола чуть было не оглохла, так как он раздался над самым ее ухом. Она на мгновение потеряла сознание от сильного толчка обрушившегося на нее тела. Затем кто-то стянул с нее солдата, и Теола инстинктивно прикрыла руками обнаженную грудь.

Невозможно было поверить и почти невозможно осознать, что она спасена.

Теола услышала глухой удар, когда тело мужчины, лежавшее на ней, было сброшено на пол. Затем чей-то голос резко произнес по-английски:

— Что вы здесь делаете? И почему вы не в своей комнате?

На нее смотрел разгневанный Алексис Василас!

Теола была слишком испугана и шокирована, чтобы отвечать ему, и тогда он схватил ее за руки и рывком поднял с матраца.

Ноги отказывались держать ее, и она привалилась к нему, уткнувшись лицом в плечо.

— Я приказал вам оставаться в покоях королевы, — резко сказал Василас. — Почему вы меня не послушались?

Он ждал ответа, и незнакомым голосом Теола еле выговорила:

— Дети… плакали…

Не поднимая головы, она почувствовала, как генерал оглянулся вокруг и увидел, что в комнате, кроме детей, больше нет никого.

— Я же приказал присмотреть за ними, — произнес он, и Теола услышала в его голосе гнев.

— По-моему… эта женщина… ушла танцевать, — пробормотала она.

— Я займусь этим. Вы можете идти?

— Я… думаю… да, — ответила Теола.

Она попыталась идти, потом почувствовала, что комната вращается, а пол поднимается ей навстречу.