Глава 9

Раздался стук в дверь, и Камилла подняла голову с подушки. Она знала, что время уже позднее, час ночи или более того, и думала, кто бы это мог зайти к ней в такое время.

Стук раздался снова. Он был негромкий, словно стучавший не хотел, чтобы его услышал кто-то еще.

Она встала с постели и подошла к двери.

— Кто там? — шепотом спросила она.

— Это я — Хьюго Чеверли, — раздался ответ.

Она открыла щеколду.

— Я уже сплю, — пробормотала она.

— Мне нужно поговорить с вами. Оденьтесь как можно скорее.

Камилла не стала спорить. Вместо этого она закрыла дверь и при свете свечи, которую оставила Роза, торопливо надела то же платье, в котором была за ужином. Оно лежало на стуле, где его оставила Роза, чтобы утром упаковать.

Камилла подошла к зеркалу. Она забрала волосы вверх, оставив лишь две пряди на висках. Локоны красиво обрамляли ее нежное лицо. Решив, что прическа получилась не очень аккуратной, она накинула сверху длинный белый шифоновый шарф.

Затем она открыла дверь и вышла.

Камилла предполагала, что в коридоре будет темно, но в серебряных канделябрах по-прежнему горели свечи и ярко освещали его. Камилла огляделась вокруг, испугавшись, что слишком долго одевалась и Хьюго не дождался ее. Внезапно он вышел навстречу ей из тени в конце коридора.

Она посмотрела ему в глаза, и ее сердце запрыгало от радости. Все страдания и мучения, пережитые ею за последние часы, когда она горько плакала в подушку, были тут же забыты.

Он взял ее за руку.

— Пойдемте, — проговорил он тихим голосом, — нас не должны увидеть.

Он повел ее по коридору. Хьюго шел так быстро, что она едва поспевала за ним. Они не стали спускаться по парадной лестнице и повернули на маленькую лестницу для слуг.

Они спустились к черному ходу. Перед ними встала стеклянная дверь, ведущая в сад. Она была закрыта, но в ней торчал ключ. Хьюго повернул его, вынул и убрал в карман. Они вышли, и Камилла с наслаждением ощутила свежее дыхание ночи. Легкий теплый ветерок нежно обдувал ее лицо. Она вопросительно посмотрела на Хьюго:

— Куда вы ведете меня?

— Туда, где мы сможем поговорить, — ответил он. — Мне необходимо объясниться с вами.

Держа ее за руку, он провел ее по широкому газону. Они обогнули английский сад, на который выходили окна комнат Камиллы, и устремились вглубь по извилистой дорожке, вдоль цветущих кустов, пока не дошли до укромной поляны, напрочь скрытой высокими деревьями от любопытных глаз.

Посреди поляны стоял маленький фонтан. Его окружала живая изгородь из тисовых деревьев, в тени которых располагалась беседка, увитая розами и жимолостью. Хьюго увлек ее туда и усадил на деревянную скамейку. Луна, спутница влюбленных, освещала их лица, и Камилла почувствовала необычное волнение, увидев выражение глаз Хьюго.

— Что случилось? — с тревогой спросила она.

— Ничего, что могло бы побеспокоить вас, — быстро проговорил он, — вам нет нужды бояться.

— Я не боюсь, — солгала она. — Но мне кажется, что случилось нечто, имеющее прямое отношение ко мне, и вы хотите рассказать мне об этом.

— Никаких анархистов, китайцев и кинжалов, — улыбнулся он. — Я просто хотел встретиться с вами наедине — и попрощаться.

— Попрощаться? — опешила Камилла. — Мы же увидимся завтра.

— Да, но сомневаюсь, что у вас будет время, чтобы поговорить с такой незначительной персоной, как я.

Сегодня маркграф сообщил мне, что от его дворца до границы с Мельденштейном вас будет сопровождать отряд конной кавалерии. А там вас встретят премьер-министр и большинство сановников. Затем процессия направится во дворец. На всем пути вас будут приветствовать толпы народа.

В его голосе слышалась резкость, почти гнев. Он снова смотрел на нее с презрением.

— Неужели все произойдет так, как вы описываете? — по-детски наивно спросила она.

— Конечно, а чего еще вы ожидали?

Помимо ее воли на глаза у Камиллы навернулись слезы. Она отвела взгляд, чтобы скрыть их, но он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе:

— Вы плачете, почему?

Она хотела отвернуться, но он крепко держал ее.

— Почему? — повторил он.

— Я… скучаю по дому, — запинаясь, пробормотала она.

— Причина лишь в этом? — требовательно спросил он.

Ее губы задрожали, но она промолчала. Не дождавшись ответа, он отпустил ее и повернулся к фонтану.

— Было безумием привести вас сюда, — отрывисто произнес он. — Но я не мог расстаться с вами не объяснившись.

Камилла замерла в удивлении, и он продолжил:

— Я видел ваше лицо, когда вы пожелали мне спокойной ночи, и понял, что не могу оставить вас такой несчастной.

— А если я стану несчастной завтра, — тоненьким голосом проговорила Камилла, — то… уже не смогу поделиться с вами…

— Вы сами сделали выбор, — ответил он: Его лицо исказила боль. — О, любовь моя, ну почему так должно было случиться?

Камилле показалось, что сад озарила вспышка яркого, ослепительного света. У нее перехватило дыхание от радости. С трепетом в голосе она переспросила:

— Как… как вы назвали меня?

— Черт возьми! — с отчаянием в голосе воскликнул он. — Я люблю вас. Вы знаете, что люблю, и ничего не могу с собой поделать. Мне остается лишь как можно скорее исчезнуть из вашей жизни. Я уеду сразу после бракосочетания. Да я бы уехал раньше, если бы мой отъезд не вызвал пересудов. И больше вы никогда не увидите меня.

— Нет, зачем вы говорите так? — вскричала Камилла. Казалось, ее голос шел из самого сердца.

Он смотрел на нее жадным взглядом, словно хотел сохранить ее в памяти. На ее лицо падал лунный свет, от которого она казалась необычно бледной.

На длинных пушистых ресницах блестели капельки слез. Он любовался изгибом ее губ и сиянием лучистых глаз. Никогда Камилла не видела такого выражения на лице мужчины.

— Господи, как вы прекрасны! — произнес он. — Прекраснее всех женщин на свете! Раньше я и представить не мог, что женщина может быть настолько красивой! И я привез вас, чтобы отдать в жены человеку, которого вы никогда не видели, который, по словам всех…

Он замолчал и сжал кулаки так сильно, что побелели костяшки пальцев.

— Как вы могли поступить так? — горестно спросил он. — Вы — самая лучшая из всех женщин.

Она потупила взгляд, понимая, что сейчас, невзирая ни на что, скажет ему правду..

— Я согласилась выйти за него, потому что… предложение руки и сердца его королевского высочества спасло нас всех… моего отца, маму и меня… от долговой тюрьмы.

Он остолбенел, затем схватил ее за плечи и повернул к себе.

— Не правда, — укорил он ее, — вы хотите обмануть меня. О чем вы говорите? Я собственными глазами видел ваш дом. Я приезжал к вам.

— Вы видели наш дом после ремонта, который мы сделали на деньги, полученные из Мельденштейна! Вы видели лакеев, разодетых специально для этого спектакля, их роли исполняли деревенские ребята, садовников мы нарядили в старые ливреи. Вы ели еду, приготовленную поваром, которого выписали из Лондона, и заплатили за все теми же деньгами.

Представление как раз предназначалось для того, чтобы обмануть вас, чтобы в Мельденштейне никто не подумал, что невеста принца — на самом деле нищенка, чтобы те, кто преклоняется перед деньгами, не стали презирать ее, узнав о ней… правду. — Камилла помолчала и срывающимся голосом добавила:

— Так, как вы… презираете… меня.

— О боже, за что мне такие мучения! — воскликнул он.

Хьюго отпустил Камиллу и уронил голову ей на колени.

— Простите меня, — взмолился он.

— Вам не за что просить прощения, — мягко ответила Камилла. — Вы никогда не должны были узнать правду. Наверное, я совершила ошибку, рассказав вам все.

Он приподнял голову.

— Вы считаете, вы действительно думаете, что я способен причинить вам зло?

Его глаза отчаянно пытались прочесть что-то важное на ее лице. Наконец, он не выдержал:

— Ответьте мне хоть что-нибудь. Если бы не бедность, если бы вы поехали в Мельденштейн не по принуждению, а по собственной воле, то тогда вы бы позволили мне развернуть яхту и вернуться в Англию? Ответьте мне, скажите правду!

Ей можно было не отвечать, потому что он увидел ответ в ее глазах.

— Вы знаете… что я бы молила вас об этом.

Он отвернулся, словно обжегшись от света ее лица.

— Мне кажется, что я полюбил вас в тот самый момент, когда вошел в вашу гостиную. Вы стояли у окна. Заходящее солнце бросало теплые нежные лучи на ваши волосы. Вы казались такой хрупкой и беззащитной, словно создание из другого мира. Мне не верилось, что вы решили продать себя за деньги, как делали это все женщины, которых я знал. Я пытался возненавидеть вас, пробовал излить на вас все мое презрение к женскому полу, но проиграл. Камилла! Вы завоевали мое сердце, и оно больше не принадлежит мне. Я не в силах больше сопротивляться. Я люблю вас!

— А я люблю вас гораздо дольше, — нежно произнесла Камилла.

— Вы любите меня!

Его слова прозвучали словно пистолетный выстрел.

— С тех пор как я впервые увидела вас на Аполлоне, — призналась Камилла. — Я всегда мечтала о вас, думала о вас и верила, что когда-нибудь найду вас.

— О, моя милая — любовь моя! — горячо воскликнул он. — Я боготворю вас, Камилла, но не смею дотронуться до вас. Поймите меня, если я хоть пальцем прикоснусь к вам, то уже никогда не выпущу из своих объятий. Что бы ни грозило мне потом, я просто унесу вас с собой. Вы бы принадлежали мне и никогда не смогли убежать от меня.

Она затрепетала. Он смотрел на ее губы, и ей казалось, что он целует ее. Она подалась к нему, но он отвернулся.

— Я не могу смотреть на вас. Я жажду обнять вас, — тяжело вздохнул он. — Не искушайте меня, Камилла. Я всего лишь мужчина и люблю вас больше жизни. Я мог бы поцеловать вас и умереть. И я был бы счастлив!

— Нет, вы не должны говорить такие вещи, — испугалась Камилла. — Возможно, однажды мы снова обретем друг друга. Кто знает, что ждет нас в будущем?

— И вы согласны ждать? — спросил он. — Вы нужны мне сейчас. Я хочу, чтобы вы стали моей женой. Я с ума схожу, когда думаю о том, что вас коснется другой мужчина, пусть даже вы никогда не видели его, а он — вас.

— Не говорите… о нем, — взмолилась Камилла. — Меня пугали дурные предчувствия еще до поездки, еще до того, как мы встретились, и я поняла, что…

Она замолчала.

— Продолжайте, — попросил Хьюго, — произнесите эти слова, Камилла. Это все, что останется у меня, и долгие годы я буду хранить их и выражение ваших глаз в своей памяти.

— Что… влюблена в вас, — прошептала она. — Я люблю вас всем сердцем. Я не догадывалась, что любовь может быть такой сильной. И теперь не представляю будущего без вас.

— Когда вы прибежали ко мне прошлой ночью, — проговорил он, — вы испугались и прижались ко мне.

Я чувствовал, как вы дрожите. Вы доверились мне, потому что знали, что я защищу вас. Тогда я поклялся себе, что, даже если весь мир обрушится на вас, я и тогда приду к вам на помощь. Я всегда буду оберегать вас. Поэтому, любимая, мы должны помнить о вашей репутации. Поэтому, и только Господь видит, как мне тяжело, я должен уберечь вас от себя.

Он нежно приподнял Камилле подбородок, чтобы видеть ее глаза.

— Я хочу запомнить, как вы выглядели в эту нашу встречу. Ваш образ навсегда останется в моем сердце, даже когда мы расстанемся. Я люблю вас, Камилла, и именно поэтому не могу опорочить вас. Я должен отпустить вас к другому мужчине.

Ей хотелось закричать, что больше всего на свете она мечтает остаться в его объятиях, слышать, как бьется его сердце, потому что он пробуждает в ней ощущения, которые трудно передать словами. А потом он отпустил ее, и она, не в силах пошевелиться, продолжала безмолвно смотреть на него. Да и вряд ли нашлись бы такие слова, которыми можно было передать ее любовь к нему или страх потерять его.

— Я должен отвести вас назад, — прервал он молчание. — Если нас кто-нибудь увидит, то подумает, что мы возвращаемся из комнаты для игр, где все еще играют в карты.

— Неужели… уже пора? — удивилась Камилла. Пожалуйста, давайте побудем здесь еще немного.

— Любовь моя, я обещал защищать вас. Я не должен был приводить вас сюда, но у нас не оставалось выбора. Я не мог оставить вас, видя, что вы несчастны.

— Я… ревновала, — призналась Камилла.

— К Анастасии? — улыбнулся он. — О, милая, вам нет нужды ревновать к ней. Не буду скрывать, когда-то, до военной кампании в Пиренеях, я был сильно увлечен ею. Я даже просил ее руки. Но она хотела денег. Богатство — вот что Анастасия ставит превыше всего, и я думал, что все женщины — такие же, как она.

— В том числе и я, — тихо произнесла Камилла.

— В том числе и вы, — согласился он. — Эта мысль ранила меня, заставляла ненавидеть и презирать вас, как я ненавидел и презирал всех женщин до знакомства с вами.

— Но… мне кажется… леди Уилтшир до сих пор любит вас, — печально проговорила Камилла.

На его губах появилась циничная усмешка.

— Любимая моя, моя невинная маленькая девочка, — мягко сказал он. — Это не любовь. Это физическое влечение, которое мужчины и женщины испытывают друг к другу и которое вносит развлечение в их жизнь. Но оно не может сравниться с нашей любовью. Позволь мне кое-что спросить тебя. Если бы не твои родители, ты бы согласилась убежать со мной сейчас? Нашла бы ты силы противостоять скандалу, который бы неминуемо последовал, или жить в изгнании, возможно, всю оставшуюся жизнь?

Хотя, наверное, я прошу слишком многого?

Камилла не задумываясь ответила:

— Любимый мой, я бы пошла с тобой прямо сейчас, сегодня. Неужели ты думаешь, что мнение общества что-то значит для меня? Наша любовь — вот что мне важно. Что касается денег, то я согласна жить с тобой хоть в хижине. Я буду лишь рада работать и служить тебе. Зачем нам этот мир, когда мы — вместе.

— Хьюго прикрыл на минуту глаза, словно его ослепляла ее красота, а потом с болью в голосе произнес:

— Да, такова любовь, Камилла, но она — не для нас.

— Я привыкла жить бедно, но, наверное, тебе будет трудно? — предположила Камилла.

— Моя милая маленькая глупышка, — отозвался он. — Ты думаешь, меня растили в комфорте?

Уверяю тебя, что в Португалии никто про него и не слышал. Тяжело ощущать себя нищим, когда вокруг у всех туго набитые кошельки. Если бы я только мог позаботиться о твоих родителях, то даже сейчас было бы не поздно все изменить. Но к сожалению, Камилла, все, что я могу предложить женщине, это полный карман долгов. Я думал уйти из армии, но сейчас решил остаться с полком. Я молюсь, чтобы нас послали на какую-нибудь войну, потому что сейчас испытываю огромное желание подраться с кем-либо.

— Не нужно рисковать, — поспешно проговорила Камилла.

— Ты не хочешь, чтоб я погиб? — спросил он.

— Тогда мне незачем будет жить, — ответила она. — Разве ты не понимаешь, что, даже не видя друг друга, мы все равно будем знать, что где-то в мире есть вторая половинка. Мы должны надеяться, что… однажды произойдет чудо, и мы… сможем воссоединиться.

— О, любовь моя, я с ума схожу, когда думаю о том, что не могу воспрепятствовать твоей жертве! воскликнул Хьюго. — Но что я могу сделать? Однажды, когда мой отец заболел, а я был по уши в долгах и ничем не мог помочь ему, я бросился к моему кузену-герцогу. Я надеялся, что он одолжит мне денег, чтобы хоть как-то скрасить последние годы жизни старика.

— И он отказал? — спросила Камилла.

— Он ответил, что не выносит бедных родственников и тем более престарелых нахлебников.

— Какая жестокость! — возмутилась Камилла.

— Я узнал, что он также отказался помогать старикам, о которых наш дед всегда заботился в поместье Алвестон. Я высказал кузену все, что думал о его крохоборстве и жадности. Мы повздорили, и с тех пор он вообще перестал признавать наше родство.

— Он — низкий человек! — заметила Камилла.

— Отцу до самой смерти помогали его старые друзья, — продолжил Хьюго. — Их поддержка стала долгом чести для меня. Я поклялся вернуть им его, и возвращаю понемногу каждый год. Милая моя, я рассказываю тебе все это, чтобы ты знала, что я не могу предложить тебе абсолютно ничего.

— Мне самой ничего не нужно, — заявила Камилла. — Но так же, как ты стремился обеспечить покой и хорошие условия своему отцу, так и я должна сделать все возможное для своих родителей. Моя мама тяжело больна, и моя помощь облегчит ее страдания и даст ей возможность прожить еще несколько лет.

— Я все понимаю, счастье мое, — но все эти обстоятельства загоняют нас в ловушку. Мы находимся во власти проклятых денег! Как бы я хотел забыть о них, но мы ничего не в силах изменить в нашей судьбе. Что нам делать?

— Попрощаться, — вздохнула Камилла.

Она накрыла его руку своей. От ее прикосновения он напрягся, затем взял ее кисть, перевернул ее ладонью вверх и поцеловал. Долгий медленный поцелуй заставил ее затрепетать.

— Когда-нибудь… однажды… мы снова встретимся в волшебном море, — срывающимся голосом проговорила она. По ее щекам катились слезы.

Он поднялся, стараясь не смотреть на нее. Она поняла, что испытывает его сверх меры и он уже с трудом контролирует себя. Молча пошли они обратно во дворец. Хьюго открыл стеклянную дверь.

— Дальше вам лучше идти одной, — произнес он.

Минуту она стояла и смотрела на его белое напряженное лицо и потемневшие от боли глаза.

Казалось, они околдованы волшебной силой, которая без слов, — без прикосновений слила их в одно целое.

— До свидания, моя любимая, единственная женщина в мире.

— Я… люблю… тебя, — сквозь слезы ответила Камилла. — Я буду… любить тебя… всю жизнь.

Она повернулась и стала подниматься по лестнице. Она чувствовала, что он смотрит ей вслед, но боялась обернуться, чтобы не броситься снова в его объятия.

Она знала, что он подверг себя нечеловеческим мукам, запретив себе дотрагиваться до нее, и не хотела утяжелять это бремя. И в то же время она желала его так сильно, что ощущала почти физическую боль, и с тоской думала, что с годами ее мукам суждено лишь усилиться.

Камилла поднялась на свой этаж и бесшумно прошла по коридору в свою спальню. Она закрыла за собой дверь и бросилась на постель — нет, не плакать, как раньше, а предаться воспоминаниям о нем, о каждом мгновении, проведенном вместе. Ее переполняло счастье. Ведь он любил ее. Но в этом сладком чувстве была горечь разлуки, тоска расставания.

Она теряла его навсегда.

Внизу Хьюго Чеверли долго стоял и бессмысленно смотрел ей вслед. Он чувствовал себя опустошенным. Сила собственных чувств и попытки сдержать страсть, рвущуюся наружу, измотали его.

У него пересохло во рту, и он хотел было вернуться в комнату для игр и выпить бокал вина. Затем он понял, что не сможет смотреть на довольную, сытую толпу, на игроков, швырявшихся тысячами золотых монет из-за одной карты.

Деньги! Деньги! Он ненавидел сам звук этого слова. Деньги забрали у него женщину, которая значила для него больше всего на свете, больше жизни.

Они заставили его страдать, когда его ослепляла любовь к Анастасии. Каким глупцом он был тогда, думая, что огромное богатство ее нынешнего мужа не заменит его любви.

«Какими мы бываем чувствительными в молодости», — подумал Хьюго. Он прогнал мысли об Анастасии, сейчас весь мир сосредоточился для него в Камилле, и только о ней он думал, поднимаясь по лестнице и идя по пустынному коридору в свою спальню.

Задумавшись, он открыл дверь. Знакомый аромат духов, стоявший в воздухе, вывел его из задумчивости. Он постоял у двери, затем увидел, что у кровати горит одна свеча. Ее тусклый свет тем не менее освещал кровать с пологом.

Он вспомнил, что велел Харпену не ждать его, а значит, тот не оставил бы горящую свечу, так как считал это опасным. К тому же он слишком хорошо помнил этот запах духов. Хьюго тихо прошел в комнату.

Как он и ожидал, это была Анастасия. Она лежала, разметав по подушкам свои иссиня-черные волосы.

Видно, она ждала его, но в конце концов уснула.

Двигаясь почти бесшумно, Хьюго вышел из спальни и закрыл за собой дверь. Он вспомнил, что одна спальня была не занята. Именно там он ждал, пока Камилла оденется. Утром он скажет, что так напился, что забыл, где должен спать.

«Возможно, я отступаю перед врагом, — подумал он, — но иногда открытое столкновение преждевременно, и его лучше избежать».

Зайдя в пустую комнату, он отодвинул шторы и открыл окно. Бледный лунный свет, который недавно мерцал на волосах Камиллы, тихо освещал комнату. Хьюго разделся и лег в постель. Он сомневался, что сможет заснуть. Ему хотелось вспоминать удивительные глаза Камиллы, таившие в себе нежность и страсть. Она сказала: «Я люблю вас», и он в один миг познал, что такое счастье.

Камилла тоже не спала. Она лежала и вновь и вновь представляла себе его лицо. Спустя какое-то время она встала, разделась и повесила платье на кресло, туда, где оно и лежало до ночной прогулки.

Затем она снова легла, и вновь его образ завладел ее мыслями. Слова, что он сказал ей, навсегда запечатлелись в ее сердце. Ее давнишние мечты, наконец, сбылись. Он любит ее.

«Любимый мой, любимый», — шептала она, словно он мог услышать ее.

Должно быть, она все-таки заснула, потому что, когда Роза пришла будить ее, она с трудом вспомнила, где находится.

.

— Сегодня мы рано выезжаем, мисс, — проговорила Роза. — До границы еще ехать и ехать. Вас будут сопровождать гвардейцы. Представьте себе, королевские почести!

Камилла вылезла из постели и подошла к умывальнику.

— Думаю, что они поднимут ужасную пыль, — пренебрежительно бросила она, — и я являюсь в Мельденштейн с черным лицом. Как это будет красиво!

— Я думаю, они постараются не пылить, — решила приободрить ее Роза. — Баронесса сказала, что вы должны надеть один из лучших туалетов и бриллиантовое колье, которое прислал вам принц.

— Нет, — резко ответила Камилла, не подумав. — Нет, я не стану его надевать. — Она увидела удивление на лице Розы и добавила:

— А впрочем, какая разница? Да, конечно, я надену его.

— Его королевскому высочеству захочется увидеть на вас свой подарок, — укорила ее Роза. — Он расстроится, если подумает, что вам не понравились драгоценности.

— Надо не забыть поблагодарить его за такой великолепный подарок, — вздохнула Камилла.

Она подошла к окну и выглянула в залитый солнцем сад. Неужели всего несколько часов назад она сидела при свете луны и слушала, как Хьюго объясняется ей в любви? Может, это был всего лишь сон?

По ее телу пробежала волнующая дрожь, когда она вспомнила, как он смотрел на ее губы, как поцеловал в ладонь, а затем с болью в голосе сказал, что не осмеливается прикоснуться к ней.

Ее грезы прервала Роза:

— О, мисс, вам нельзя терять время. У нас будут неприятности, если вы заставите лошадей ждать. И что подумают в Мельденштейне?

— Хорошо, я быстро, — послушно согласилась Камилла.

«Какая разница? — подумала она про себя. — Какое ей дело до Мельденштейна?»

Она потеряла мужчину, которого любит. Он был прав, говоря, что больше никогда у них не будет возможности остаться наедине и поговорить, как они говорили на яхте, в гостинице, где ужинали без баронессы, и в саду прошлой ночью.

— Ничто не имеет значения, — сказала она себе и, не взглянув ни разу в зеркало, разрешила Розе причесать ее.

Только когда в дверь постучали, Камилла увидела, что сегодня на ней надет белый, украшенный кружевами туалет с декольте, на котором бы очень выигрышно смотрелось бриллиантовое колье. Ей на голову Роза надела чрезвычайно модную шляпку из белого крепа с изящными белыми с нежным розовым оттенком перьями. На поясе у нее была точно такая же бледно-розовая лента.

— Войдите, — проговорила она, думая, что это баронесса.

К ее удивлению, за дверью оказалась супруга господина фон Коце, главного распорядителя церемоний у маркграфа.

— Доброе утро, мисс Ламбурн, — поздоровалась фрау фон Коце, сделав реверанс. — Мой супруг интересуется, готовы ли вы к отъезду.

— Да, вполне готова, — ответила Камилла.

— Вы выглядите чудесно, — тепло заметила фрау фон Коце, но выражение ее лица оставалось печальным. — В Мельденштейне ни один туалет не сравнится с вашим.

— А я думала, что он чересчур пышный, — несколько обеспокоенно проговорила Камилла.

— Вовсе нет! — воскликнула фрау фон Коце. — Вы будете в центре внимания, и все с удовольствием станут смотреть на ваше роскошное платье.

Люди почувствовали бы разочарование, если бы ваше платье выглядело безвкусным и неизящным. Королевы и принцессы всегда должны выглядеть лучше всех, когда они появляются на публике.

Камилла хохотнула.

— Разумеется, за исключением тех случаев, когда с ними рядом находится король или принц, — заметила она. — Они всегда затмевают нас, бедных женщин.

— Вы совершенно правы, — согласилась фрау фон Коце, — и я не сомневаюсь, что его королевское высочество произведет на вас неизгладимое впечатление. Его драгоценности ослепительны.

— Верю вам на слово, — улыбнулась Камилла.

В душе она думала, что принц окажется высокомерным и напыщенным. Правда, папа уверял ее, что в Мельденштейне к этикету относятся проще, чем в других странах, но для Камиллы королевский двор означал всего лишь золотую клетку. Скоро дверца за ней захлопнется, и она уже никогда не вырвется на волю.

Она вспомнила, как когда-то в одиночестве скакала верхом по полям и лугам в родной Англии, как они с Гервесом купались без разрешения в озере, как она лазила по деревьям, как убегала от гувернантки в лес. Тогда она чувствовала себя счастливой. Теперь со свободой и шалостями покончено. Ее заточат во дворце, она никуда не сможет выйти одна, она будет фактически жить в тюрьме.

— Вы выглядите как настоящая принцесса, мисс, — проговорила Роза. — Вам не хватает лишь короны.

Камилла невесело засмеялась.

— Еще одни кандалы. Роза, — вырвалось у нее. — Не сомневаюсь, что скоро меня закуют в них.

Только заметив испуганное выражение лица фрау фон Коце, она поняла, что сказала бестактность.

— Простите, — спохватилась она. — Я неудачно пошутила.

— Я сообщу мужу, что вы готовы, — церемонно проговорила фрау фон Коце.

Она сделала реверанс и вышла из комнаты. Камилла с минуту постояла, словно собираясь с силами, и двинулась к двери. У нее было ощущение, что она идет на гильотину.

Глава 10

По утрам баронесса обычно заходила к Камилле, чтобы узнать, не нужно ли ей чего, или обсудить какие-то вопросы перед поездкой. Сегодня ее почему-то не было, что очень удивило девушку. «Скорее всего, она устала и плохо себя чувствует», — подумала Камилла. Но не успела она выйти в коридор, как увидела, что баронесса спешит ей навстречу.

По ее виду Камилла поняла, что та чрезвычайно взволнована.

— Мисс Ламбурн, я должна срочно поговорить с вами с глазу на глаз, — тяжело дыша, проговорила она.

— Разумеется, — согласилась Камилла. — Пройдемте в мою спальню. Я отошлю Розу.