Глава 11

Камилле казалась бесконечной длинная вереница людей, которых ей представляли.

Зычный голос глашатая притупил в ней способность думать. Единственное, что она могла делать, так это растягивать губы в механической улыбке, протягивать руку и бормотать слова благодарности в ответ на поздравления.

«Барон и баронесса фон Люкденнер. Маркграф и маркграфиня фон Бассевиц. Виконт и виконтесса де Маубелин».

Всех представителей знати, прошедших перед ней, толстых и худых, высоких и низкорослых, старых и молодых, объединяло одно: они смотрели на нее любопытными глазами, как на диковинку из зоопарка.

Через четверть часа Камилла уже привыкла к официальным поклонам кавалеров и легким книксенам дам. Она понимала, что перед ней пока не полагается делать глубокий реверанс. В то же время перед принцем Гедвигом и принцессой склонялись чуть ли до пола, и Камилла думала, как трудно проделывать подобные упражнения некоторым пожилым дамам.

В церемонии наступил небольшой перерыв, так как один из гостей мог передвигаться лишь на костылях, и пришлось ждать, пока он проковыляет через весь зал. Воспользовавшись передышкой, Камилла повернулась к жениху.

— У меня уже устала рука, — весело проговорила она. — Интересно, сколько еще ожидается гостей?

Он взглянул на нее сверху вниз и холодно произнес:

— Пожимать руки — варварский английский обычай. Королевские особы не обязаны прикасаться к незнакомым людям.

В его голосе чувствовалось что-то отталкивающее. Да и сам ответ звучал настолько грубо, что Камилла от удивления потеряла дар речи и захлопала глазами. Но прежде чем она пришла в себя, глашатай представил следующую пару:

— Барон и баронесса фон Бигденштейн.

В конце концов, когда Камилле стало казаться, что она будет продолжать пожимать руки гостям даже во сне, церемония представления закончилась и принцесса повела Камиллу к себе в покои через многочисленные дворцовые залы. В них тоже толпилось множество народа, иногда ее высочество останавливалась и лично представляла кого-то Камилле. Принц шел позади и, как заметила Камилла, ни с кем не заговаривал и не делал ни малейших попыток проявить любезность по отношению к ней или другим. «Интересно, он всегда ведет себя подобным образом или так проявляется неприязнь ко мне лично?» — подумала девушка. Ей казалось странным, что ее представляет придворным и гостям не он сам, законный правитель Мельденштейна, а его мать. В то же время с самого начала было видно, что полновластная хозяйка здесь — принцесса.

Камилла почувствовала некоторую досаду из-за того, что не успела переодеть дорожное платье и выглядела несколько бледно по сравнению с принцессой. Та встретила ее при всех королевских регалиях, в дорогих бриллиантовых украшениях, с диадемой на голове и казалась не только удивительно царственной, но и красивой. «Она, наверное, была чрезвычайно привлекательной в молодости», — предположила Камилла. Внезапно ей пришла в голову печальная мысль, что через тридцать лет ей придется проводить такую же церемонию для одного из своих детей и о ней будут говорить то же самое.

Они переходили из зала в зал, где их почтительно приветствовали все новые и новые лица. Камилла подумала, что, по-видимому, не все удостаивались чести быть лично представленными королевской семье.

Ее догадка подтвердилась, когда в третьем по счету зале принцесса шепнула:

— Здесь собрались горожане, но нам не придется говорить со всеми.

Простолюдины показались Камилле куда интереснее, чем представители знати. Она обменялась приветствиями с мэром и несколькими старшинами, которые остались очень довольны тем, что их представили невесте принца, после чего принцесса повела ее дальше. Пройдя через огромные резные двери, Камилла очутилась в длинном коридоре. Здесь больше не было гостей, но через каждые шесть ярдов стояли навытяжку лакеи. Принцесса повернулась к сыну:

— Наконец-то церемония закончилась, Гедвиг.

Теперь мы можем пройти в гостиную и выпить по чашечке английского чая.

— Сожалею, что не смогу присоединиться к вам, матушка, — тем же безжизненным и холодным тоном ответил Гедвиг.

Принцесса слегка нахмурилась.

— По-моему, мы договорились обо всем заранее. — В ее голосе послышались нотки раздражения.

— Боюсь, что это невозможно, но я провожу вас до гостиной, — отозвался принц.

Принцесса поджала губы и стремительно двинулась дальше. По-видимому, она очень устала. Гостиная выходила окнами в сад. Она показалась Камилле огромной, но принцесса сказала:

— Это моя маленькая гостиная. Здесь вы увидите много моих личных вещей и портретов.

Действительно, как заметила Камилла, на чайных столиках, камине, пианино стояло множество миниатюр. Некоторые из них были вставлены в серебряные рамки, украшенные короной, на многих виднелись дарственные надписи. На столике перед камином стоял серебряный чайный сервиз.

Его, несомненно, привезли из Англии. Камилла внезапно почувствовала ностальгию: чайник, молочник, сахарница, коробочка для чая — все как у них дома.

Она еще раз оглядела комнату и увидела, что обстановка была выдержана в типично английском стиле. Несмотря на то что принцесса много лет правила чужеземным Мельденштейном, по своим вкусам и привязанностям она осталась англичанкой.

После таких наблюдений у Камиллы пропал благоговейный страх перед будущей свекровью и она почувствовала расположение к ней.

— Как здесь чудесно! — воскликнула девушка, и была награждена ответной улыбкой принцессы.

— Давай, Гедвиг, посиди с нами немного, — попробовала она уговорить сына.

— Я уже сказал вам, матушка, что у меня другие планы.

— Но в этом случае тебе вряд ли удастся еще раз увидеть Камиллу.

— Мы увидимся завтра, — так же безразлично произнес он, обращаясь к матери и не глядя на невесту.

Камилла же решила как следует разглядеть его.

Он выглядел гораздо старше своих лет. Когда-то он был чрезвычайно привлекательным. Он унаследовал черты германских предков, портреты которых висели на стенах в гостиной. Их всех отличала квадратная голова, светло-голубые, несколько холодные глаза и белокурые волосы, которые у принца Гедвига уже начали седеть на висках.

Странно, но глаза принца — или только его зрачки? — казались необычайно темными и глубокими.

Непонятно, что делало их такими, ведь его ресницы были совсем светлыми. Разговаривая с матерью, он прикрывал глаза, словно хотел защитить их от солнечного света, проникающего сквозь окно.

«Цвет лица — вот что в нем самое странное», — решила Камилла. Действительно, кожа казалась бледной и землистой с оттенком желтизны. Девушка подумала, уж не болел ли он лихорадкой, пока путешествовал по Востоку. Возможно, болезнь придала лицу вид высушенного пергамента, который так его старил.

Пока он разговаривал с матерью, Камилла сняла перчатки. Принц Гедвиг щелкнул каблуками, поклонился принцессе, а затем повернулся к Камилле.

— Увидимся завтра, — сухо проговорил он, взял ее руку и поднес к губам. Его пальцы казались ледяными.

«Все равно что прикоснуться к трупу». Камилла едва не вздрогнула. Не говоря больше ни слова, принц повернулся и вышел из комнаты. Камилла изумленно смотрела ему вслед. Не успела она высказать свое удивление поведением принца, как услышала мягкий голос принцессы:

— Присаживайтесь, дитя мое. Прошу извинить Гедвига, он переутомлен и сильно нервничает. За последние недели пришлось сделать столько приготовлений к вашей свадьбе!

Камилла набрала в грудь побольше воздуха и храбро спросила:

— Простите, ваше высочество, но вы уверены, что его королевское высочество действительно желает взять меня в жены?

Принцесса протянула к Камилле руки и усадила ее на диван рядом с собой.

— Дорогая моя, я прекрасно понимаю, как вы себя чувствуете. Я сама сержусь на Гедвига, но поймите, он довольно застенчив и не может выражать свои чувства прилюдно. Когда вы окажетесь одни, то увидите совершенно другого человека.

— Но увидимся ли мы еще до завтра? — спросила Камилла. — Как мы сможем обвенчаться, если успели сказать друг другу лишь пару слов?

— Уверяю вас, так будет лучше всего, — утешительно произнесла принцесса. — Когда я приехала сюда из Англии, то впервые увидела своего будущего мужа перед алтарем, тем не менее я счастливо жила с ним до самой его смерти.

— Я хотела бы знать, ваше высочество, действительно ли принц хочет жениться? — настаивала Камилла.

Принцесса открыла серебряную коробочку с чаем и чайной ложечкой стала насыпать душистый чай в серебряный чайник.

— Мой сын, — через мгновение сказала она, — в самой пылкой форме выразил мне свое желание не просто жениться, а взять в жены именно вас.

Она закрыла чайник крышечкой.

— Разумеется, у него был большой выбор невест, но он предпочел вас с той самой минуты, как только услышал о вашем обаянии и привлекательности.

— Но кто рассказал принцу обо мне? — удивилась Камилла.

Принцесса улыбнулась:

— Дорогая, вы не только красивая, но и разумная Девушка. А кроме того, я вижу, что вы держитесь восхитительно искренне и открыто, что с самого начала позволит вам завоевать любовь подданных.

Принцесса налила чай в чашку.

— Что подать к чаю, — поинтересовалась она, — молоко или лимон?

— Пожалуйста, лимон, — быстро проговорила Камилла. Она постаралась сосредоточить все свое внимание на этом разговоре, который, как она чувствовала, имел важность для обеих сторон.

— Вы так и не назвали мне имя вашего осведомителя, ваше высочество, — напомнила она принцессе.

Принцесса рассмеялась.

— Ваша настойчивость должна быть вознаграждена. У меня довольно много друзей и родственников в Англии, а кроме того, не так давно в Мельденштейн вступила союзная армия, и английские офицеры с восторгом отзывались о самой красивой девушке на острове. Увидев вас, я поняла, что они говорили правду.

Камилла уставилась в чашку с чаем. Принцесса лгала: в союзной армии не было никого, кто мог бы рассказать о Ней. Но что ей оставалось делать?

Словно угадав мысли девушки, принцесса принялась весело болтать о прошедшем приеме, о тех придворных, с которыми Камилла уже познакомилась, о великолепии дворца и пышности завтрашней свадьбы.

— На обеде будут присутствовать двести человек, — говорила она. — В основном это родственники и правители соседних стран. Затем вы и Гедвиг проедете по улицам. Мы приготовили для вас сюрприз, но я не хочу раскрывать его. Уверяю, дорогая Камилла, вас покорит теплый прием наших жителей. Они искренне радуются тому, что принц женится. Не сомневаюсь, что вскоре вы полюбите наших подданных так же горячо, как и он.

Камилла сильно сомневалась в том, что принц Гедвиг вообще способен любить, но, разумеется, она не сказала ни слова.

Принцесса принесла семейный альбом. Камилла увидела, как рос принц, — сначала розовощекий малыш, маленький мальчик и, наконец, молодой человек, который так нравился сэру Горацию. В то время Гедвига отличала не только привлекательная внешность, в нем чувствовалось обаяние. Вот принц смеется со своими друзьями, стоя на ступеньках дворца, стреляет на охоте, правит четверкой лошадей, несется верхом на горячем жеребце. Трудно представить, что этот веселый беззаботный юноша и бледный старик, так холодно встретивший ее, один и тот же человек.

Камилла раздумывала, не попросить ли об отсрочке свадьбы до тех пор, пока она не поговорит с будущим мужем, но принцесса уже поднялась.

— Полагаю, дитя мое, что вы устали после путешествия, — проговорила она. — Вам нужно как следует отдохнуть, потому что завтра предстоит чрезвычайно тяжелый день. Предлагаю вам пойти в спальню и прилечь. Мы ужинаем в половине восьмого, придут лишь ближайшие родственники.

Мой сын по традиции проведет последний холостяцкий вечер со своими друзьями.

Она дотронулась до маленького серебряного колокольчика, который стоял тут же, на чайном столике. Двери открылись, и в комнату, шурша платьями, вошли две пожилые женщины, очевидно фрейлины.

— Будьте так любезны, проводите мисс Ламбурн в ее апартаменты, — попросила принцесса.

— С удовольствием, ваше высочество. — Фрейлина сделала изящный реверанс. Камилла поняла, что того же ожидают и от нее, и низко присела.

Принцесса поцеловала ее в щеку.

— Уверена, что вы и мой дорогой сын будете очень счастливы вместе. Я стану молиться за вас обоих.

Фрейлина провела девушку на верхний этаж в огромную спальню. На Камиллу произвела ужасающее впечатление кровать невероятных размеров под золотым балдахином с драпировкой из блестящей синей парчи, застеленная покрывалом из безумно дорогого кружевного полотна. Она возвышалась на помосте и полностью закрывала одну стену. На балдахине были вышиты золотом купидоны; позолоченные столы тоже были украшены купидонами.

Практически вся мебель в спальне была позолоченной. Остальные стены закрывали громадные зеркала в резных рамах, на которых летящие купидоны переплетались с сердцами и повторяли узор персидского ковра ручной работы, покрывавшего пол.

— Не правда ли, очень красивая комната? — спросила на ломаном английском графиня.

— Чудесная, — ответила Камилла, пытаясь придать голосу хоть немного воодушевления.

Она знала, что в другой ситуации искренне восхищалась бы интерьером спальни, но сейчас она могла думать лишь о мужчине, с которым ей предстояло делить это ложе.

— Ваш будуар рядом. Здесь также есть ванная.

Подумать только! Когда я начала служить при дворе, мы и мечтать не могли о таком.

— О, в самом деле великолепно, — согласилась Камилла.

Она обернулась и с облегчением увидела Розу, которая несла ей несколько платьев.

— Думаю, вы хотите отдохнуть, — проговорила графиня. — Я приду за вами за пять минут до ужина, чтобы вы успела спуститься в гостиную до прихода ее высочества.

— Благодарю вас, это очень любезно с вашей стороны.

Графиня сделала реверанс и удалилась.

Камилла подождала, пока за ней закроется дверь, и обратилась к Розе.

— Ну и что ты обо всем этом думаешь? — спросила она. В ее голосе чувствовалось беспокойство и неуверенность.

— О, мисс, все так странно, вы просто не поверите, если я скажу, кого только что видела в коридоре, когда вышла из комнаты для прислуги.

— Понятия не имею, — ответила Камилла. Кого же?

— Китайца, — сообщила Роза.

— Ки-тай-ца! — Камилла почувствовала, что не может говорить.

Роза кивнула.

— С косичкой, — хихикнула она, — с длинной косичкой, мисс.

Ужин тянулся так долго, что Камилла боялась заснуть от скуки. Как и говорила принцесса, пришли только близкие родственники. В общей сложности собралось восемь человек, и почти все они выглядели такими дряхлыми, что удивляло, как они вообще смогли доехать до Мельденштейна, не говоря уже о том, что им еще предстояло выдержать свадебную церемонию. То были тетушки и дядюшки Гедвига, они чрезвычайно медленно пережевывали пищу и говорили, только полностью прожевав. Их квохчущие высокие голоса делали и без того непонятный Камилле язык еще более невнятным.

Если они говорили что-то важное, принцесса переводила Камилле их слова. В основном же она считала их неимоверно скучными и занималась тем, что рассказывала своей будущей невестке о красотах Мельденштейна и о храбрости предков ее умершего мужа.

Одна из родственниц, старая дева лет семидесяти, говорила по-английски. Она так жеманно рассуждала о предстоящей свадьбе, что ввела Камиллу в краску.

— Полагаю, мисс Ламберт, вам бы очень хотелось, чтобы ваш привлекательный жених сидел сейчас рядом с вами, — насмешливо подчеркивая каждое слово, обратилась она к Камилле.

Камилла посчитала, что эта реплика не предполагает ответа, но прежде, чем она успела произнести хоть слово, принцесса резко сказала:

— У Гедвига сегодня холостяцкий капустник.

— У вас неверные сведения, — ответила кузина, в восторге от того, что она может первая сообщить новость. — Я слышала, что ваш непослушный Гедвиг отказался его проводить. Кузен Рудольф пришел в ярость, что его не пригласили, но, когда он спросил о причине, принц ответил, что у него не вызывают интереса старомодные глупости.

Со стороны других гостей раздались возгласы возражений. Принцесса выглядела очень рассерженной.

— Мне кажется, что Гедвиг достиг того возраста; когда сам может решать, как ему проводить свое время, — ядовито сказала она.

— Но отказаться от последнего вечера со своими друзьями-холостяками — значит нарушить традиции, — настаивала кузина. — Возможно, он предпочел бы поужинав вместе с нами и со своей хорошенькой невестой. Вы приглашали его?

Принцесса поднялась из-за стола.

— Если все закончили, предлагаю перейти в другую гостиную. У Камиллы был долгий день, и ей необходимо пораньше лечь, чтобы отдохнуть и подготовиться к завтрашнему торжеству.

— Разумеется, ведь она должна выглядеть наилучшим образом на свадьбе и во время медового месяца, — хихикнула кузина.

Принцесса вышла первой, и Камилла с благодарностью последовала за ней. У подножия большой парадной лестницы она пожелала принцессе спокойной ночи и в сопровождении одной из фрейлин отправилась к себе в спальню.

Спустя несколько минут торопливо прибежала Роза. Должно быть, ее предупредили о том, что Камилла вернулась в свои покои.

— Роза, приходи через полчаса. Я хочу написать маме, потому что завтра у меня не будет времени, попросила ее Камилла.

— Разумеется, мисс. Вы не хотите переодеться?

— Нет, я лягу спать, как только закончу письмо.

Я видела секретер в будуаре и надеюсь, что там есть бумага и чернила.

— Не сомневаюсь, мисс. После того как вы удалились на ужин, сюда приходила экономка и проверяла, все ли в порядке.

— Приятно, что во дворце так хорошо ведется хозяйство. Я и представить не могу, как бы я справлялась с делами на такой огромной площади.

Она открыла дверь в будуар, помедлила и обернулась.

— Тебе больше не встречались китайцы. Роза? тихо спросила она.

— Нет, мисс, я никого не видела, — быстро ответила Роза, опустив голову. — Может быть, я ошибаюсь, коридоры в помещениях для прислуги плохо освещены.

Тон, которым горничная произнесла это, и то, как она спрятала глаза, яснее ясного говорили о ее лжи.

Внезапно Камилла решила не продолжать тему.

Что из того, если в этом громадном дворце с грубияном принцем и его скучными противными родственниками есть еще и китайцы? Все равно ей придется каждый вечер сидеть и мучиться за таким ужином, как сегодня, да еще и оставаться наедине со своим мужем.

При этой мысли она вздрогнула. Ей вспомнился его отталкивающий голос, холодные руки, странные глубоко запавшие глаза.

«Должно быть, он тяжело болен, — предположила девушка. — Почему тогда его мать не скажет обо всем честно? Она считает меня глупышкой, которая верит всей этой болтовне о том, как он любит свой народ и какой он застенчивый, когда дело касается меня».

Она сказала себе, что не верит ни единому слову принцессы, пришла в отчаяние и подумала, что, может быть, лучше верить? Рядом с ней не было никого, к кому она могла бы обратиться за советом или с кем могла бы поговорить.

Она знала, что ей даже думать нельзя о Хьюго Чеверли. Весь вечер она ловила себя на мысли, что вспоминает его слова, мгновения, что они провели вместе. Она пыталась забыть его, но понимала, что обманывает себя. Он стал частью ее самой, и каждый вдох говорил ей о том, что он существует.

Камилла села за секретер. Осмелится ли она написать ему? Она представила, как выводит слова на листе бумаги, увенчанном гербом Мельденштейна:

«Мой возлюбленный… любовь моя… как я буду жить без тебя?»

Могла ли она написать подобное? Этим она бросила бы вызов всем условностям, но ее сердце звало его и стремилось к нему.

Внезапно раздался стук в дверь. Камилла замерла. В душе ее загорелся маленький огонек надежды.

Может быть, ее отчаянное желание видеть Хьюго передалось ему, и он пришел к ней? Вдруг ему удалось незаметно пробраться в ее покои?

Стук повторился, она заставила себя подняться и сказать ровным тоном:

— Пожалуйста, войдите.

Дверь тихонько открылась. Люстру в тот вечер не зажигали, и комната освещалась только свечами на секретере. На мгновение Камилле показалось, что ей снится сон. В комнату вошла маленькая черноволосая женщина в одежде китаянки. Затем Камилла увидела, что в ее темных волосах, уложенных в высокую прическу, сверкнули резные палочки. Камилла слышала, что они означают высокое положение.

У нее мелькнула мысль, что это одна из гостей, прибывших на свадьбу. В молчании китаянка внимательно разглядывала Камиллу, словно изучала ее сверху донизу, и в этом было что-то оскорбительное. Ее фарфоровое лицо не выражало ровным счетом ничего. Камилле казалось, что женщина всеми порами излучает зло.

— Вы хотели меня видеть? — неуверенно проговорила она, несмотря на свой страх перед молчанием и высокомерным осмотром, которому подвергла ее китаянка.

Узкие глаза незваной гостьи загадочно блестели.

Она ответила по-английски, но в ее высоком монотонном голосе чувствовался сильный восточный акцент.

— Его королевское высочество желает вас видеть.

Пойдем.

— Сейчас? — удивилась Камилла.

— Немедленно.

Камилла положила на стол перо, которое все еще держала в руке.

— Я думала, что у его королевского высочества сегодня последняя холостяцкая вечеринка, — заметила она, чтобы хоть что-нибудь сказать. В душе же она решала, слушаться ли ей этого странного приказания. Скорее всего, китаянка явилась к ней без ведома или разрешения принцессы.

— Пошли!

Китаянка поманила ее за собой, и Камилла послушно отправилась за ней. В глубине души ей хотелось, чтобы одна из ее фрейлин пошла с нею. Но потом она сказала себе, что бояться просто глупо.

Возможно, ее будущий муж изменил решение и пожелал побеседовать с ней до завтрашней брачной церемонии. При этом он вовсе не обязан был, словно ребенок, спрашивать разрешения матери.

Китаянка долго вела ее по коридору, и Камилла поняла, что апартаменты принца находятся в другом крыле.

Наконец они подошли к массивной двери, возле которой навытяжку стояли два караульных. Китаянка даже не взглянула на них. Она постучала, и дверь открыл слуга, тоже китаец. Они зашли, и Камилла с трудом удержалась от удивленного возгласа. Покои были декорированы в восточном стиле. На стенах, выкрашенных в черный цвет, висели странные цветные полотна, везде стояли позолоченные статуэтки драконов, и всю комнату наполнял аромат фимиама.

Кроме тусклого факела, стоявшего на железной подставке, комнату ничто не освещало.

Они подошли к еще одной двери. Китаянка снова остановилась и оглядела Камиллу: ее волосы, лицо, грудь, ноги.

— Сейчас ты увидишь, за кого выйдешь замуж, медленно проговорила она. Тон ее голоса вселял ужас, и Камилла поняла, что не ошиблась: эта женщина являла собой зло.

Она хотела повернуться и убежать, но было слишком поздно. Дверь медленно открылась, и девушка поневоле вошла. Этот зал освещался лишь двумя большими свечами, стоявшими в дальнем углу. Между ними на помосте сидел человек в одеждах мандарина, руки он спрятал в широких вышитых рукавах одеяния. Раздался звук гонга. Камилла стояла на месте, в изумлении от увиденного. Постепенно ее глаза привыкли к темноте, и она узнала человека на помосте. То был принц!

— Вы посылали за мной? — спросила она, ее голос казался тоненьким и жалким.

Аромат благовоний становился нестерпимым.

В полумраке она заметила движение рядом с помостом и поняла, что там сидит китаец, и не один. Несколько человек стояли, преклонив колена, их глаза-щелочки внимательно наблюдали за ней.

«Они хотят убить меня», — в страхе подумала она.

Ей захотелось бежать к Хьюго Чеверли.

Сама мысль о нем придала ей храбрости. Она не покажет им своего страха, они не смогут запугать ее!

Она прошла вперед по мягкому ковру, который делал ее шаги почти неслышными. Когда она подошла совсем близко, принц встал.

— Как смеешь ты приближаться ко мне без разрешения? — закричал он. Теперь его голос не казался вялым и безжизненным, как раньше. Он обрел глубину и силу и звучал властно и резко.

Инстинктивно она остановилась и растерянно посмотрела на него. На помосте он выглядел очень высоким. Глаза горели странным огнем, а все лицо преобразилось. На его голове был надет головной убор мандарина со множеством складок, создававший впечатление, что принц носит корону черных сил. Во всем его облике ощущалось что-то демоническое.

— Я — твой король, твой император, — громыхал он, его голос эхом отдавался в зале. — Ты не имеешь права пошевелиться без моего приказания, ты должна пасть на колени передо мной. На колени!

Это был приказ. Он указал на пол у своих ног; Но Камилла продолжала стоять и смотреть на него, не делая никаких попыток подчиниться.

— Я — Камилла, ваша будущая жена, — проговорила она. — Вы не узнаете меня?

По тому, как он обращался к ней, она чувствовала, что он находится в состоянии транса.

— Я узнаю тебя, — ответил он. — Ты — женщина и должна подчиняться. На колени, перед тобой твой господин.

— Глупости, — ответила Камилла, чувствуя, как в ней закипает гнев, уносящий последние следы страха. — Я не собираюсь становиться на колени перед вами или любым другим мужчиной. Если вы хотите поговорить со мной, я готова сесть и выслушать вас, в противном случае я ухожу.

— Ты подчинишься мне.

В этот раз он не крикнул, а выплюнул в нее слова.

Он щелкнул пальцами, и, к ужасу Камиллы, двое китайцев спрыгнули с помоста и подбежали к ней. Они заломили ей руки и принудили ее встать на колени.

Она была так поражена, что даже не успела оказать сопротивления. После этого они отпустили ее, но не ушли, а встали по бокам, как стражники.

— Как вы смеете позволять этим людям прикасаться ко мне! Как вы смеете обращаться со мной подобным образом!

— Поклонись мне, — приказал принц.

Взглянув ему в лицо, Камилла осознала, что он сумасшедший. Только сумасшедший мог говорить такие вещи, только у сумасшедшего глаза могли гореть, словно два огненных шара, а лицо — искажаться до неузнаваемости.

— Нет, — ответила Камилла. Произнеся это, она знала, что отказывается не только выполнять его приказ склонить перед ним голову, она отвергает его самого. Она отказывает этому ужасному, внушающему непреодолимый страх мужчине, за которого она собиралась выйти замуж, потому что он — сумасшедший и не годится в мужья ни одной женщине.

По его лицу она поняла, что ее ответ привел его в ярость. Что произошло потом, она помнила плохо.

Ей казалось, что кнут принцу дала именно женщина.

Двое китайцев, стоявших по бокам от нее, упали ниц, потом воздух со свистом прорезал длинный кожаный хлыст, каким, должно быть, наказывали своих рабов древние египтяне, и она почувствовала, как ее обнаженные плечи обожгло ударом.

От неожиданности и мучительной боли у нее перехватило дыхание. Хлыст снова опустился на нее, и она закричала. В ужасе, который трудно передать словами, она увидела, что Гедвиг навис над ней. Рывком он поднял ее на ноги, затем скрутил ей руки, лишив возможности бороться, а свободной рукой рванул со всей силы за платье, словно хотел сорвать его. Камилла сопротивлялась и кричала, но разве могла она справиться с ним? Она находилась в руках маньяка.

Девушка со страхом думала, что он разденет ее донага, как вдруг услышала чей-то спокойный голос:

— Хватит — на сегодня.

Это сказала китаянка. Принц тут же ослабил хватку и отбросил Камиллу, словно куклу. Она упала на пол и от пережитого ужаса мгновенно потеряла сознание. Когда она снова открыла глаза, ни принца, ни китаянки в комнате не было.

Тяжело дыша и всхлипывая, она кое-как поднялась на ноги. У нее кружилась голова, перед глазами все плыло. Она знала, что китайцы наблюдают за ней, но никого не видела. Пошатываясь, она дошла до двери. Никто не остановил ее. Она прошла по темному проходу, и ее выпустил тот же человек, что и впустил.

Оказавшись снова в освещенном коридоре, Камилла бросилась бежать. Всхлипывая от страха и боли, она мчалась в свою спальню. Никто не встретился ей по пути. Только открыв дверь и увидев стоявшую у туалетного столика Розу, она в изнеможении опустилась на пол и поняла, что не сможет больше сделать ни шага.

— О, мисс, что случилось? Что с вами сделали? — закричала Роза.

Камилла, с трудом разжав губы, ответила.

— Иди… и найди… его, — глотая слезы, проговорила она, — приведи его сюда… ко мне… никого не слушай, кто бы ни пытался тебя остановить… пусть говорят, что хотят…

— Вы имеете в виду капитана Чеверли, мисс? Но я не могу оставить вас в таком состоянии.

— Иди прямо сейчас… быстрее. Скажи, чтобы он шел ко мне… немедленно.

— Пожалуйста, позвольте мне сначала помочь вам, — взмолилась Роза. ;

— Нет! Иди… иди! — закричала Камилла, боясь, что Роза замешкается.

Горничная бросилась за Хьюго. Спустя какое-то время Камилла кое-как перебралась с пола в кресло.