Глава 7

Гости начали разъезжаться рано утром, однако Клайдширы и Даунхэмы должны были отправиться на станцию, где их ждал личный поезд герцога, в два часа. Поезд должен был доставить их в Лондон.

Накануне вечером за ужином Анита, как, наверное, и герцог, уловила разочарование в лице графа и нотки недовольства в голосе графини: они словно не могли понять, что случилось.

Но леди Миллисент впервые за все время в Оллертоне светилась от счастья.

Она была настолько очаровательна, что Анита засомневалась, не сожалел ли герцог об отмененной прогулке и не пытался ли он встретиться с ней вечером.

Герцогиня, понимая, что беседа была бы некстати, устроила показ картинок волшебного фонаря.

Аниту это зрелище привело в восторг. Ее смех немедленно подхватывали другие, и вечер имел абсолютный успех — если не считать двух пар разочарованных родителей.

Когда они удалились в спальни, леди Миллисент бросилась Аните на шею.

— Ты меня спасла! — воскликнула девушка. — Как мне отблагодарить тебя?

— В этом нет нужды, — улыбаясь, ответила Анита.

— Я вижу, что герцог не переживает, утратив меня, — заметила леди Миллисент. — Что он сказал, когда ты рассказала ему, что я люблю Стивена?

Вся поглощенная своим счастьем, она даже не заметила, что Анита не ответила ей. Леди Миллисент не знала, что Анита, вернувшись к себе, решила больше никогда не думать о происшедшем в кабинете герцога.

Ужас перед гневом герцога все еще трепетал в глубине ее сознания, а муки, пережитые во время бегства в лес, ей хотелось как можно скорее забыть.

Конечно, герцог просил прощения, когда спас ее от грозы, и отвез ее назад на Громовержце — такой волнующий способ путешествия! Но Анита до сих пор не могла понять, почему он так рассердился.

«Потому что я чужая здесь и у меня нет никаких прав. Я навязала себя ему и герцогине, и, конечно, мое вмешательство в его дела — ужасная дерзость», — сказала себе Анита.

Вопреки опасениям, она чувствовала, как поет ее сердце: девушка радовалась, что гости уезжают и они снова, как сказал герцог, будут здесь втроем.

«Но надолго ли он останется в поместье?» — спросила себя Анита.

Она вдруг поймала себя на том, что молится, желая удержать герцога от скорого возвращения в Лондон.

— До свидания, Оллертон! Благодарю за великолепный прием, — сказал граф с деланной искренностью.

— Я был очень рад принять вас, — ответил герцог. Почти то же самое он сказал Даунхэмам.

Леди Миллисент поцеловала Аниту.

— Не забудь, что ты приглашена на мою свадьбу, — прошептала она.

— Буду ждать, когда ты пришлешь приглашение. Девушки заговорщически улыбнулись друг другу.

Открытый экипаж герцога тронулся, унося гостей. Герцогиня, герцог и Анита махали им со ступеней.

Вздохнув с заметным облегчением, герцог повернулся к матери:

— Наверное, ты хочешь отдохнуть, мама?

— Конечно! — ответила герцогиня. — Если есть на свете особа, которая меня утомляет, так это Эдит Клайдшир.

— Нам больше не требуется приглашать их в гости, — ответил герцог, и герцогиня засмеялась.

Повернувшись, она начала подниматься по лестнице. Анита хотела пойти за ней, но тут герцог сказал:

— Полагаю, вы не против посмотреть на новую орхидею, которую мне прислали в подарок из Сингапура?

— Новая орхидея! — воскликнула Анита. — Как чудесно! Какого она цвета?

— Сходите и увидите.

Анита вопросительно посмотрела на герцогиню.

— Ступай посмотри на нее, дитя, — кивнула пожилая леди, — а потом расскажешь мне, когда я спущусь к чаю.

Анита улыбнулась ей, подпрыгнула от восторга и последовала за герцогом по коридору, ведущему в оранжерею.

Он открыл дверь, и их охватила только теплая волна аромата и золотое мерцание солнечных лучей, проникавших сквозь стекло.

Молча они подошли к орхидеям.

Цветы показались Аните еще прекраснее, еще восхитительнее, чем в первый раз.

Почти неосознанно она нашла маленький цветок-звездочку, который герцог прислал в ее комнату на следующий вечер после приезда в Оллертон.

— Они все такие милые! — сказала она, протянув руку и нежно касаясь лепестков. — Но эта всегда будет означать для меня нечто особенное.

— Точно так же, как и вы — нечто особенное для меня, — мягко сказал герцог.

Аните показалось, что она ослышалась. В изумлении она повернулась к герцогу, встретилась с ним взглядом и уже не смогла отвернуться.

— Полагаю, вы забыли, Анита, — сказал герцог, — что я велел вам никогда не приходить в оранжерею с мужчиной, если только вы не хотите, чтобы он поухаживал за вами.

— Я… я никогда… не думала…

— Что это относится и ко мне? — закончил фразу герцог. — Вообще-то относится! Я привел вас сюда, дорогая, чтобы сказать, что я люблю вас!

Глаза Аниты широко раскрылись, и сияние залило ее лицо, преображая его.

Испугавшись, что все это — лишь сон, она переспросила:

— Что… вы… мне… с-сказали?

— Я выразил это в словах, — ответил герцог, — но мне бы хотелось сказать по-другому.

Он обнял ее и очень нежно привлек к себе.

Она подняла голову и посмотрела на него так, словно не могла поверить, что все происходит на самом деле, и тут их губы соприкоснулись.

Он знал, что это ее первый поцелуй.

Герцог был очень нежен. Он понял: нет ничего чудеснее мягкости, сладости и чистоты этого поцелуя, который отличался от всех изведанных им прежде.

Но все же герцог не смог удержаться, и его объятие стало более сильным, а губы — более властными и требовательными.

Он знал: такую любовь он искал всю жизнь и всю жизнь боялся, что не найдет никогда.

Герцог поднял голову и поглядел на Аниту: ни одно человеческое существо не могло быть более прекрасным и выглядеть так божественно, словно спустилось с неба.

— Я… люблю вас, — прошептала она.

— А я люблю тебя. Милая моя, вот твой первый поцелуй. Того ли ты ожидала?

— Это… чудесно! Я не знала, что поцелуй может быть… таким!

— Каким?

— Как все, о чем я мечтала… как лунный свет… звезды… солнце, пробивающееся сквозь тучи… и как рай!

— Сокровище мое, все это я и хотел тебе подарить.

— А вы… чувствовали… то же самое?

— Наш поцелуй был самым совершенным, самым чудесным в моей жизни.

— О-о!

Герцог понял, что у Аниты нет слов, чтобы выразить свою радость, и снова поцеловал ее.

Поцелуй длился вечность. Наконец герцог поднял голову и заглянул в ее глаза, сиявшие, как звезды.

— Я обожаю тебя, сокровище мое! — сказал он неожиданно хриплым голосом. — Когда ты выйдешь за меня замуж?

К его удивлению, Анита застыла. Запинаясь, она произнесла:

— Я… люблю вас. Я не з-знала, что любовь так… чудесна… но… я не могу в-выйти за вас замуж!

Настала очередь герцога удивиться.

Он не мог даже вообразить, что женщина, которой он сделал предложение, ответит ему отказом.

На мгновение ему показалось, что он просто не расслышал ее ответ.

— Я попросил тебя выйти за меня замуж, дивная моя, — сказал он, помедлив.

— Я знаю… и всегда буду… очень… очень гордиться, — ответила Анита, — но я… не могу выйти за вас замуж… поймите.

— Почему? Я не понимаю!

К его удивлению, Анита покинула его объятия и повернулась к орхидеям так, чтобы он не мог видеть ее лица.

— Но ты же сказала, что любишь меня, Анита! — настаивал герцог.

— Да, верно, — ответила Анита, — и я никогда не думала… я даже не могла мечтать… о том, что вы полюбите меня. Мне кажется, я уже давно… люблю вас.

— Как давно?

— Думаю, что… с первой встречи. Я решила, что вы Люцифер, но это мне не помешало влюбиться в вас… Я, наверное, любила вас и прежде… когда мечтала о падшем архангеле и волновалась, потому что вы были так несчастны… среди других… проклятых душ.

— Теперь проклятие снято с меня, — сказал герцог. — Твое благословение на мне, и я самый счастливый человек в мире — ведь я нашел тебя. Ты — все, чего я желал, к чему стремился. Я просто был глуп и не понял этого сразу.

Помедлив, он продолжил с улыбкой:

— Только потом я осознал: ты — все, чего я хочу. Ты совершенно не похожа на женщин, которых я знал.

— Вот поэтому… я и не могу… в-выйти за вас замуж, — проговорила Анита. В ее голосе послышалось рыдание.

— Ты думаешь, я позволю тебе отказать мне? — спросил герцог. — Но прежде объясни причину своего отказа.

Он повернул ее к себе лицом и увидел тревогу в голубых глазах. Сияние ее лица угасло.

— Как ты могла хоть на мгновение пожелать отказаться от меня, ведь ты уже призналась мне в любви?

— Я люблю вас так сильно… что не могу сделать вас… несчастным.

— Несчастным? — спросил герцог. — Почему несчастным?

— Потому что… поймите, я вам… не подхожу… Если мы поженимся, я… все время буду ждать того дня, когда… вы об этом… пожалеете.

Герцог улыбнулся.

— Ты действительно считаешь, будто я раскаюсь в том, что ты со мной? — спросил он. — Я уже сказал тебе, Анита, — я люблю тебя. Никого я так не любил и не полюблю вовек.

— Но когда вы… узнаете меня поближе, вы… будете разочарованы.

— Ты хочешь сказать, — спросил герцог, — что отказываешь мне, потому что твоя внешность не соответствует тем бессмысленным условиям, которые я выдвинул для будущей герцогини Оллертонской?

Анита кивнула.

— О дорогая, драгоценный мой маленький ангел, — прошептал герцог, — пойми, я был напыщенным идиотом, когда думал, что жену можно купить, выбрав ее на витрине.

— Но… вы… так… говорили, — совсем по-детски сказала Анита.

— Тогда я не знал, что полюблю девушку столь очаровательную, столь прекрасную, что она заполнит мое сердце, разум, душу и будет для меня абсолютным совершенством.

В глазах ее вспыхнул внезапный свет, и мгновение она смотрела на него словно из запредельной дали.

Потом она снова отвернулась.

— Я… не смогу… носить ни сапфировую, ни… бриллиантовую… диадему.

Герцог засмеялся теплым, счастливым смехом.

— Это верно, мое сокровище, — сказал он, — поэтому мы закажем диадему специально для тебя. Наверное, венок из цветов? Или ты предпочитаешь маленький нимб, который ты несешь на челе, когда «проходишь, как часовой бессмертных душ»?

Анита рассмеялась:

— Наверное, поскольку я… с вами, я не смогу… взять нимб… с собой.

Герцог улыбнулся ей в ответ:

— Ив преисподней, и на небесах ты будешь со мной. В этом я совершенно уверен.

Он снова обнял ее.

— Больше нет препятствий нашему браку?

— Вы хотели, чтобы ваша жена была высокая… статная… и красивая, как… ваша матушка.

— Но я нашел такую очаровательную девушку, что она пленила мое сердце — впрочем, она и есть мое сердце, и ничто больше не имеет для меня значения.

Анита вскрикнула от радости и спрятала лицо на груди у герцога.

— Я так люблю вас и хочу выйти за вас замуж, — прошептала она.

— Так ты и сделаешь, — сказал герцог. — Сколько бы предлогов ты ни отыскала, я не приму отказа.

— А если я рассержу вас? — очень тихо спросила Анита.

Герцог взял девушку за подбородок и повернул к себе ее лицо.

— Я расскажу тебе, почему я рассердился, — сказал он. — Я был зол, потому что именно ты обнаружила то, что я должен был понять сам: девушка, на которой я собирался жениться, — человек со своими чувствами и желаниями.

Он продолжал, и голос его стал более твердым:

— Когда ты сказала мне, что она любит другого, я был потрясен. Я испытывал отвращение к себе! Ведь я принял как должное, что она станет моей женой независимо от своего желания, только потому, что я герцог! Мне было стыдно за себя, Анита, и моя злоба на тебя была не более чем попыткой спастись от стыда. Но когда ты убежала, я понял, что натворил.

Прикасаясь губами к ее лбу, он сказал очень нежно:

— Я попросил прощения. Обещаю, что больше никогда не буду так говорить с тобой. Ты мне веришь?

— Вы… вы уверены, что вы меня… по-настоящему любите? Может быть, вам стоит… еще раз посмотреть вокруг… Вдруг вы найдете кого-нибудь… лучше… меня?

— Ты думаешь, это возможно? — спросил герцог. — Я хочу, чтобы ты знала, любимая: только из-за моей глупости и упрямства, только потому, что я испорченный эгоист, я чуть не потерял тебя. Я больше не буду так рисковать тобой и своим счастьем. Ты мне веришь?

— Отчаянно… хочу… верить.

— Мы будем счастливы, дорогая, обещаю тебе. Мы все будем делать вместе, ведь столь многое мы воспринимаем одинаково.

Помедлив, герцог продолжал:

— Я знаю, ты вдохновишь меня на то, чтобы я стал лучше. Если ты поможешь мне, дорогая, я буду чувствовать себя не женатым Люцифером, но архангелом, который обрел путь назад, на Небеса — и только благодаря своему маленькому ангелу.

— Вы говорите мне такие чудесные… чудесные слова! — радостно воскликнула Анита. — Если вы на самом деле уверены, что хотите взять меня в жены, то… я хочу… быть… с вами и вечно любить вас!

— Именно так и будет, — сказал герцог, — ибо наша любовь вечна. Даже когда мы умрем, мы будем вместе, и ничто не разлучит нас.

Он говорил торжественно. Такого голоса у него Анита никогда прежде не слышала. Циничные морщины исчезли с его лица, а в глазах больше не таилась насмешка.

Он выглядел совсем иначе, нежели прежде. Анита знала: причиной тому — любовь, та же любовь, которая разливалась по всему ее телу, любовь, что возносила ее к небу.

Она снова увидела луч света, раздвинувший темные тучи, который некогда подсказал ей мысли о Люцифере.

Но она знала: теперь не он падает с небес, а они оба восходят к свету, обнимающему весь мир.

У нее не было слов, чтобы выразить свои мысли, она могла только протянуть к нему руки и сказать:

— Я люблю вас! Я… люблю тебя! Я… постараюсь сделать тебя счастливым.

Герцог крепко обнял ее.

— Ты сделала меня счастливым! — воскликнул он. — Я люблю тебя, мой драгоценный маленький ангел! Ты моя и будешь моей, пока звезды не упадут и земля не перестанет существовать. Мой ангел, ты была ниспослана, чтобы принести мне счастье, которого я не заслуживаю, но которое всегда страстно желал обрести.

— Позволь… подарить его тебе… пожалуйста… пожалуйста! — прошептала Анита, прикасаясь губами к его губам.

Говорить более было невозможно — они только ощущали солнечный свет, ставший частью их обоих, яростно пылавший в них. Свет возносил их все ближе и ближе к горнилу любви, имя которому — Бог.

1

Исайя 14; 12.

2

Пер. Е. Бироковой.

3

Пер. Б. Томашсвского.

4

Пер. Е. Бироковой.

5

сердечных делах (фр.).

6

Зал для питья минеральной воды на курорте. — Примеч. пер.

7

Английская неоклассика. — Примеч. пер.

8

великую страсть (фр.).

9

сердечные дела (фр.).