Люцифер и ангел

Он хотел отойти, но герцогиня удержала его за руку.

— Прежде чем я разошлю приглашения, дорогой, — сказала она, — уверен ли ты вполне, что хочешь от меня именно этого?

— Совершенно уверен, — твердо сказал герцог. — Но я не хочу больше это обсуждать — мне скучно.

— Конечно, дорогой. — И герцогиня отпустила его руку.

Тем не менее в глазах ее появилась глубокая грусть, когда она провожала взглядом выходящего из комнаты герцога.

Три дня спустя герцог правил четверкой великолепно подобранных гнедых. Выехав за поворот, он увидел впереди маленькую фигурку бегущей девушки.

Ему показалось, что он узнал голубые ленты на шляпке, которые в последний раз видел в бювете. Его поразило то, что Аниту никто не сопровождал. Что еще удивительнее, Анита удалялась от города в том же направлении, что и он сам.

Герцог знал, что Корнуолльская дорога, пройдя через Нарсборский лес, выведет его в поля. Именно там он и намеревался опробовать лошадей, дабы сообщить владельцу об их успехах.

Поравнявшись с девушкой, бежавшей на удивление быстро, герцог сначала придержал, а затем и вовсе остановил упряжку.

Анита поняла, что он пытается привлечь ее внимание. Она обратила к герцогу лицо, и тот увидел слезы, наполнявшие ее глаза и катившиеся по щекам.

— Вы, очевидно, весьма торопитесь, мисс Лэвенхэм, — холодно-вежливо произнес герцог. — Может, вам будет удобнее добраться до места в моей коляске — куда бы вы ни направлялись?

— Я… я… мне надо… за город, — помедлив, несколько невнятно ответила Анита.

— Мне тоже, — сказал герцог. — Очевидно, нам по пути.

Он протянул левую руку. Девушка оперлась на нее, словно подчиняясь его приказу, и села рядом с герцогом в коляску.

Она даже не пыталась вытереть слезы. Тронув лошадей, герцог спросил:

— Что вас так огорчило?

— Я… я хочу… уехать… д-домой… я хочу… у-уехать, — всхлипнула Анита. — Н-но у меня нет… денег… и я не уверена, что у меня… получится.

— Что же с вами случилось?

На мгновение герцогу показалось, что Анита не хочет отвечать. Все же, видя, что он ждет, она сказала прерывистым голосом:

— Двоюродная бабушка Матильда сказала, что я должна в-выйти замуж за… преподобного… Джошуа… Х-хислипа.

— И это вас огорчает?

— Он… старый… и всегда… поучает… про наказания… за грехи… а когда он смотрит на меня… у него в г-глазах… огонь.

Несколько отстраненно герцог подумал, что причина огня в глазах преподобного Джошуа вовсе не в грехах Аниты.

Вслух же он произнес:

— Если вы не хотите выходить за него, то сказать «нет» очень легко.

— Двоюродная бабушка Матильда говорит, что это мой… долг, потому что его жена умерла и кто-нибудь… должен за ним присматривать, — проговорила Анита. — Сара сказала, что нам всем нужно найти себе мужей… но я не могу выйти за него замуж… я лучше умру!

Отчаяние в голосе Аниты было неподдельным, но герцог спросил только:

— Кто такая Сара?

— Моя сестра. Когда мама уехала в Швейцарию, Сара написала нашим родственникам, которые раньше не обращали на нас внимания, и попросила их принять нас. Она полагала, это наш последний шанс найти себе… мужей. В Фенчерче… где вы меня первый раз встретили… нет молодых людей.

— Так вы охотитесь за мужьями? — спросил герцог. Судя по его тону, он счел это весьма недостойным занятием.

— Саре почти… двадцать один год, — объяснила Анита, — она не может ждать. Но у меня времени достаточно, и в любом случае… я не хочу выходить замуж… без любви!

Она всхлипнула.

Затем, словно только что почувствовав, что ее лицо залито слезами, прижала руки к щекам и начала искать носовой платок.

Увидев, что Анита, увы, не захватила с собой платка, герцог достал из нагрудного кармана свой, тонкий, льняной, и протянул его девушке.

Она повернула к нему лицо, чтобы поблагодарить его. Герцог невольно подумал, что она плачет как ребенок.

Слезы струились по ее щекам. В широко раскрытых глазах собирались новые капли.

Никогда еще он не встречал женщины, которая и в слезах оставалась бы хорошенькой.

— Спа… сибо, — запинаясь, пробормотала Анита. — Вы… наверное, считаете меня… глупой, но я почему-то уверена, что двоюродная бабушка Матильда… заставит меня… выйти за преподобного Джошуа. Она считает его… таким прекрасным человеком.

— Ваш отец умер, — сказал герцог, — но не могу поверить, что у вас нет близкого родственника, к которому вы могли бы обратиться за помощью.

— Только графиня Чармутская, наша тетушка Элизабет, папина сестра, — сказала Анита. — Но у нее гостит Сара… С моей стороны было бы… нечестно… вмешиваться.

Герцог, занятый лошадьми, не ответил, и Анита продолжала:

— Я… я должна убежать… если бы я могла уехать домой… я бы спряталась так, что двоюродная бабушка Матильда не заставила бы меня вернуться… и преподобный Джошуа не нашел бы меня.

Сжав пальцы, она тихо добавила:

— Н-но у меня нет… д-денег.

— Стало быть, вы просите меня одолжить вам немного денег? — уточнил герцог.

— Н-не могли бы вы… пожалуйста… не могли бы вы это сделать? — попросила Анита. — Обещаю, что верну их… до последнего пенса. Наверное, это будет нескоро, но… вы все получите обратно.

— Если я дам вам денег, что именно вы будете делать? — спросил герцог.

— Узнаю, когда отходит поезд на юг, — ответила Анита, — а потом выскользну из дома так, что никто не заметит, и уеду.

— Вы уверены, что одна доберетесь до Фенчерча — так называется ваша деревушка?

— Да, верно, — кивнула Анита. — Не думаю, что… билет второго класса очень дорогой, но если вы хотите… я поеду третьим…

— Я не хотел бы ни того ни другого. Надо поискать другой выход.

— Их нет, — быстро сказала Анита. — Когда бабушка Матильда объявила после обеда, перед тем как пойти прилечь, что я должна… выйти замуж за преподобного Джошуа, она сказала, что… он придет ко мне… завтра. Это означает, что я должна уехать… сегодня вечером.

— А куда вы бежите сейчас? — спросил герцог.

— Мне всегда было легче думать на природе, — просто ответила Анита. — В городе мне труднее: дома, люди вокруг… Я хотела найти лес, такой, как… секретный лес у меня дома, где я смогла бы… все обдумать.

— Именно туда вы и пошли после нашей первой встречи?

Анита покачала головой:

— Нет. Я пошла… домой.

— Почему?

— Я… думала о вас… потому что я считала, что вы… Люцифер. Это было так интересно и захватывающе, что мне не нужно было идти в лес.

Герцог улыбнулся:

— Очевидно, скоро пойдет дождь, поэтому я не оставлю вас в Нарсборском лесу, к которому мы приближаемся. Лучше мы обсудим наши планы вместе.

— Я уже сказала вам… что должна уехать… домой, — повторила Анита.

— Раз ваши сестры в отъезде, кто будет там с вами?

— Дебора, наша старая горничная. Она присматривает за домом, пока мама не выздоровеет и не вернется из… Швейцарии.

— Думаю, это не слишком хороший выход, — заметил герцог. — Может статься, вам вообще не удастся уехать.

Анита тихо вскрикнула:

— Но мне нужно… мне просто необходимо уехать! Если преподобный Джошуа придет ко мне завтра, то, сколько бы я ни отказывалась… стать его женой, бабушка Матильда все равно меня заставит. Почему ему нужна я? Столько женщин хотели бы выйти за него замуж — их полно в церкви по воскресеньям. А он выбрал меня… Это просто смешно!

Герцог бросил взгляд на лицо херувима и большие тревожные глаза.

Он подумал о множестве причин, по которым преподобный Джошуа хотел бы жениться на Аните — помимо того очевидного факта, что его влиятельная патронесса одобряла его намерение.

У герцога не было ни малейшего желания еще сильнее пугать Аниту, а потому он просто сказал:

— Вы абсолютно уверены, что выйти замуж не в ваших интересах? В конце концов, если, по вашим словам, в Фенчерче так скучно, то жизнь в Харрогите может показаться вам более увлекательной.

— Только не… не с таким мужем, — прошептала Анита. — Когда он… жмет мне руку… у меня мурашки бегут… и мне кажется, что он… змея. Как я могу позволить ему прикасаться ко мне?

В ее голосе прозвучал такой ужас, что герцог невольно сжал руки, державшие поводья.

— Сейчас я поеду очень быстро, — сказал он, — чтобы опробовать этих лошадей. А потом мы подумаем, как разрешить ваши затруднения.

Не дожидаясь ответа, он взмахнул хлыстом, и лошади рванулись вперед. Так быстро Анита не ездила никогда в жизни.

За ними вздымалась дорожная пыль. Аните казалось, будто она скачет не с Люцифером, а с Аполлоном, летящим по небу в своей колеснице, что несет свет с одного края мира к другому.

Девушка трепетала в совершенном восторге. Когда они приблизились к повороту, герцог замедлил ход упряжки, а через минуту повернул ее обратно.

— Это было потрясающе! — воскликнула Анита. — Лошади просто превосходные. Откуда они у вас?

— Они не мои, — ответил герцог, — но у меня есть лошади, которые могут бежать так же быстро и даже быстрее, хотя признаю, что и эти почти безупречны.

— Тогда, прошу вас, и не пытайтесь искать в них недостатки, — попросила Анита.

— Почему? — с любопытством поинтересовался герцог.

— Когда то, что мы считали совершенным, не оправдывает наших ожиданий, — это самое большое разочарование.

— Вы слишком молоды, чтобы понимать это, — заметил герцог, и в голосе его прозвучала циничная нотка.

— Значит, мы никогда не должны ожидать слишком многого, — сказала Анита, словно разговаривая сама с собой, — а стараться быть благодарными за то, что все так хорошо, как есть.

— Судя по тому, как вы говорите, — заметил герцог, — вы стали бы великолепной женой приходскому священнику.

Анита вскрикнула от ужаса.

— Это жестоко с вашей стороны! Вы просто хотите… задеть меня! Я не проповедовала, я только пыталась понять, почему вы так циничны, — вы же герцог, и у вас, наверное, есть все на свете… и еще многое… помимо этого.

Герцог засмеялся:

— Кто рассказывал вам сказки обо мне?

— Собственно, не о вас, — пояснила Анита, — но герцоги такие значительные люди… Так хочется верить, что они счастливы… ведь по происхождению они ниже только лиц королевской крови.

Герцог снова засмеялся:

— Вы делаете меня герцогом из тех сказок, что вы рассказываете сами себе, глядя в небеса или черпая воду из источника.

— Откуда вы знаете? — спросила девушка.

— Это очевидно.

— Я стараюсь… мечтать… не все время.

— Я считаю, что пытаться изменить себя — это ошибка, — заметил герцог. — А маленькие ангелы, видимо, верят в то, что все должно быть совершенно.

Он вновь улыбнулся и процитировал:

— «Проходят ангелы по стенам неба, как часовые для бессмертных душ».

Анита взглянула на герцога с внезапным огоньком в глазах. Заметив ее взгляд, он спросил:

— Вы проходите по стенам неба?

— По вашему мнению… я этим… занимаюсь? — спросила Анита. — Я действительно выгляжу как ангел?

— В точности!

— Как замечательно, — почти про себя проговорила Анита.

— Что же может быть более подходящим для вас, чем изрекать предостережения бессмертной душе Люцифера во время верховой прогулки с ним!

— С моей стороны, наверное, было… дерзко думать, что вы… похожи на Люцифера, — сказала Анита. — Просто вы появились тогда, когда я размышляла о том, как он был прекрасен до падения с небес.

Герцог подумал, что слышал множество комплиментов в свой адрес, но ни один из них не был столь чистосердечен.

— Спасибо, — сказал он.

Щеки Аниты залила краска смущения.

— Я, наверное, не должна была… этого говорить, — пробормотала она. — То, о чем я думаю, иногда выскакивает само собой. Простите.

— Вам не за что просить прощения, — сказал герцог. — Теперь мы направляемся домой, и у меня, кажется, появилось решение относительно ваших трудностей.

— Правда?

Анита сжала руки. В ее голосе послышались совсем иные нотки.

Девушка глядела на герцога снизу вверх. Ее взгляд умолял.

— Ваша светлость, вы в самом деле хотите мне помочь? Прошу вас… Если вы мне поможете, я… буду благодарна вам всю свою жизнь!

— Безусловно, я постараюсь, — сказал герцог. — Полагаю, вы останетесь довольны.

— Обещайте, что мне не придется… выходить замуж за… преподобного Джошуа!

— Если только вы сами этого не пожелаете.

— Вы прекрасно знаете, что никогда, никогда, никогда я этого не пожелаю! — воскликнула Анита. — Но как вы сможете… помешать преподобному Джошуа?

— Полагаю, что есть еще некто, чья помощь нам понадобится, — улыбнулся герцог,

Лицо Аниты приняло озабоченное выражение. Заметив это, герцог добавил:

— Не беспокойтесь так! Я имею в виду мою мать.

Глава 3

Герцогиня сидела на своем любимом месте у окна. Вдруг, к своему удивлению, она увидела сына, который направлялся к дому.

Час назад герцог уехал в Харвуд. Герцогиня не могла себе представить, что заставило его вернуться.

Через некоторое время она услышала его шаги в коридоре и выжидательно подняла голову.

Герцог вошел, но не успел ничего сказать, как герцогиня воскликнула:

— Что случилось, Керн? Я не ожидала столь скорого твоего возвращения!

— Ничего страшного не произошло, — ответил он, подходя к матери.

— Тогда в чем дело? — поинтересовалась герцогиня.

Герцог сел в кресло рядом с матерью и ответил:

— По пути я встретил внучатую племянницу мисс Лэвенхэм. Девушка была сильно расстроена.

— Что же ее так огорчило?

— Твоя давняя подруга, которая, по твоим словам, занимается благотворительностью, решила, что это дитя должно выйти замуж за ее ручного священника.

— Не может быть! За преподобного Джошуа Хислипа?

— По-моему, его зовут именно так.

— Но он старый и, наверное, самый неприятный человек на свете! Когда в прошлое воскресенье я слушала его, он буквально упивался описанием страшных мучений, которые ждут грешников. Мне кажется, что, будь у него такая возможность, он бы лично выносил приговоры.

— Тогда ты понимаешь, мама, — сказал герцог, — что позволить выдать девушку замуж за человека, который ей в отцы годится, — это преступление.

— Кто-то мне рассказывал, что преподобный Джошуа недавно овдовел, — заметила герцогиня. — Но, конечно, он слишком стар для племянницы Матильды… Как, ты сказал, ее зовут?

— Анита.

— Однако, — продолжала герцогиня, — я не могу ничего поделать. Кроме того, я уверена, что Матильда Лэвенхэм не потерпит моего вмешательства.

На мгновение наступила тишина, потом герцог сказал:

— Мне казалось, что тебе нужен чтец, мама. Герцогиня вздрогнула от возмущения. Больше всего на свете она гордилась своим зрением, гораздо лучшим, чем у ее ровесниц.

Она прекрасно видела вдаль, более того, лупа ей требовалась только для очень мелкого шрифта.

Герцогиня уже готова была сказать, что чтец ей понадобился бы в последнюю очередь, но когда эти слова уже были готовы сорваться у нее с языка, сдержалась и, поколебавшись, неуверенно произнесла:

— Если ты действительно… думаешь, что мне это необходимо, я… уверена, ты… прав.

— Я так и думал, что ты со мной согласишься, мама* — улыбнулся герцог. — Так как завтра ты уезжаешь домой, полагаю, тебе будет приятно, если кто-нибудь станет сопровождать тебя и читать вслух газеты.

— Ты предлагаешь, чтобы Анита Лэвенхэм поехала со мной? — спросила герцогиня.

— Лучше всего, если она приедет сюда сегодня вечером, — ответил герцог. — Как я понимаю, влюбчивый священник завтра в полдень будет гладить костюм.

— Конечно, его сватовство надо предотвратить, — согласилась герцогиня. — Что ты предлагаешь предпринять?

— Я уже заказал для тебя экипаж, мама. Полагаю, если ты поедешь к мисс Лэвенхэм и попросишь у нее, в виде услуги, одолжить тебе свою племянницу, она не сможет отказать.

— Конечно, дорогой, — кивнула герцогиня. — Может, позвонишь, чтобы Элеонора принесла мне шляпку и накидку?

Герцог поднялся и дернул за звонок. Герцогиня наблюдала за ним с удивлением, которого он не замечал.

Она часто обвиняла его в эгоизме. Многие говорили, что он испорченный и избалованный единственный ребенок.

Герцогиня подумала, что с тех пор, как ее сын вырос, он никогда не выказывал ни малейшей заинтересованности в делах окружающих.

— Теперь я снова отправлюсь в Харвуд, — говорил тем временем герцог. — Надеюсь, по пути у меня не будет больше приключений. Завтра я направлюсь в Донкастер, а в Оллертоне буду через две недели.

— Я пригласила твоих гостей приехать к нам двадцать пятого, — сказала герцогиня.

— Спасибо, мама. Бригсток, конечно, отправится назад в поезде, чтобы позаботиться о тебе во время путешествия и проследить, чтобы у тебя было все необходимое.

— Уверена, мистер Бригсток превосходно с этим справится, — ответила герцогиня.

Она протянула руки:

— До свидания, дорогой мальчик. Надеюсь, твои лошади выиграют скачки.

— Я буду чрезвычайно разочарован, если они проиграют.

Герцог поцеловал мать и поспешил прочь, словно ему не терпелось снова взяться за поводья упряжки, ожидавшей его снаружи.

Глядя вслед сыну, герцогиня тихо пробормотала:

— Чтец, подумать только! Впрочем, этот предлог не хуже других!

Поспешив в дом мисс Лэвенхэм, согласно указаниям герцога, Анита обнаружила, что ее собираются отчитать за долгое отсутствие.

— Есть много дел, которые тебе необходимо сделать, Анита, — сурово сказала мисс Лэвенхэм, — а не шляться неизвестно где. Я этого не одобряю.

— Прошу прощения, — робко ответила Анита. — Сегодня такой хороший день, и я гуляла дольше, чем намеревалась.

— Молодежи совершенно не обязательно чрезмерно увлекаться моционом, — отрезала мисс Лэвенхэм, — особенно когда они пренебрегают своими обязанностями. Поторопись закончить эти письма, чтобы отдать их викарию, когда он зайдет завтра.

Она не заметила, что Анита задрожала, подумав о настоящей причине визита преподобного Джошуа.

Анита отчаянно спрашивала себя, сдержит ли герцог слово и спасет ли ее от ужасной судьбы.

Саре хорошо было говорить о том, что им надо найти себе мужей, но Анита благодаря своему живому воображению уже поняла: быть замужем за мужчиной означает не только носить его имя и следить за его домом.

Она не знала, что это, собственно, означает. Она знала только, что сама мысль о поцелуях и прикосновениях преподобного Джошуа была жуткой и противоестественной.

Когда она в первый раз после приезда увидела его в церкви, она решила, что он скучен и отвратителен.

Тогда она снова размечталась о Люцифере, хотя речь преподобного Джошуа ни в коей мере не напоминала проповедь преподобного Адольфуса:

— О, как упал ты с неба, денница, сын зари! Анита повторяла про себя эти слова и с улыбкой

думала о том, как удачно упал ее Люцифер — на место герцога.

Когда позже в тот день преподобный Джошуа зашел на чай к ее двоюродной бабушке, Анита пришла к выводу, что вблизи он еще более неприятен, чем во время проповеди.

Он разговаривал с мисс Лэвенхэм как-то вкрадчиво и раболепно. Анита заметила, что глаза его заблестели от жадности, когда леди Матильда вручила ему запечатанный конверт.

— Небольшое пожертвование на дела милосердия, дорогой викарий, — проговорила мисс Лэвенхэм неожиданно мягким голосом.

У Аниты возникло подозрение, что единственный объект благотворительности преподобного Джошуа — он сам.

Он заходил очень часто. В следующее воскресенье Аниту неприятно поразило, что он продержал ее руку в своей, влажной и липкой, заметно дольше, чем того требовали приличия.

Анита также слушала, как лестно отзывался преподобный Джошуа о ней в разговоре с ее двоюродной бабушкой.

«Если бы он знал, что я о нем думаю, — говорила она себе, — то запел бы по-другому!»

Тем не менее Анита думала о нем не слишком часто. В то утро она была озабочена и возбуждена первым письмом от Сары. Сестра писала:

«Не могу передать, как замечательно жить в Лондоне с тетушкой Элизабет. Я просто представить себе не могла, что она будет так добра ко мне. Тетушка подарила мне такие чудесные наряды, и когда я надеваю их, я чувствую себя Золушкой, над которой взмахнула волшебной палочкой ее крестная фея.

Только представь себе, у меня есть огромный кринолин, а в моем гардеробе уже четыре бальных платья и еще много других, совершенно восхитительных.

Я хотела бы рассказать тебе, дорогая Анита, о балах, на которых я была, и о приеме, где тетушка представила меня принцессе Александре, но нет времени — надо готовиться к званому обеду.

Надеюсь, ты не очень несчастна в Харрогите. Мне хочется снова написать тебе, и чем раньше, тем лучше, — просто чтобы сказать, что я тебя люблю и хочу, чтобы мы были вместе».

Анита перечитывала письмо раз за разом. Она говорила себе, что Сара такая хорошенькая; все будут ею восхищаться, и она найдет себе мужа в точности по своему желанию.

Все утро Анита предавалась мечтам о Саре, поэтому случившееся после обеда стало для нее потрясением. Встав из-за стола, мисс Лэвенхэм сказала:

— Я хочу поговорить с тобой, Анита, перед тем как пойду отдохнуть.

Анита удивилась, но проследовала за леди Матильдой в маленькую гостиную, примыкавшую к столовой.

Закрыв дверь, мисс Лэвенхэм сказала:

— Сядь, Анита. Я должна тебе кое-что сообщить. Уверена, что, услышав это, ты поймешь, как тебе повезло.

У Аниты мелькнула мысль, что леди Матильда, наверное, хочет подарить ей новое платье, но мисс Лэвенхэм продолжала:

— Ты несколько раз встречала преподобного Джошуа Хислипа здесь и слышала его проповедь. Ты, без сомнения, понимаешь, что это человек выдающихся способностей и с незаурядным характером.

Она помедлила. Было очевидно, что она ждет ответа Аниты, и девушка сказала:

— Да, я уверена, что так оно и есть.

— Следовательно, ты согласишься, что стать его соратницей и женой — это великая честь, — продолжала мисс Лэвенхэм.

Анита несколько удивилась: странно, что ее двоюродная бабушка решила предпринять такой шаг, как замужество, в столь преклонном возрасте — ведь ей уже за семьдесят.

Однако, поразмыслив над этим, девушка решила, что преподобному Джошуа было бы выгодно получить такую богатую жену.

Кроме того, не было ни малейшего сомнения: мисс Лэвенхэм очень хорошо к нему относится.

Вслух Анита сказала:

— Так вы выходите замуж, бабушка Матильда! Как замечательно! Можно, я буду подружкой невесты?

Воцарилось ледяное молчание. Анита поняла, что сморозила глупость.

Мисс Лэвенхэм, четко выговаривая каждое слово, чтобы не допустить недопонимания, произнесла:

— Викарий просит твоей руки, Анита!

Несмотря на суровый тон тетушки, Анита почувствовала, что не может спокойно ее слушать, и воскликнула:

— Н-нет… нет! Как он… может? Он такой старый!

— Возраст не имеет значения, — резко ответила мисс Лэвенхэм. — Как сказал сам викарий, он долго жил среди декабрьских льдов, но ты принесешь ему весну.

Анита не могла вымолвить ни слова, и мисс Лэвенхэм продолжала:

— Он имел в виду, что перед смертью его жена долго болела. Я лично всегда считала ее надоедливой, брюзгливой собственницей. Она не смогла подарить викарию детей — хотя это, конечно, мог быть промысел Божий.

— Де… тей!

Прошептав это слово, Анита храбро, хотя сердце ее трепетало, произнесла:

— Прошу прощения… бабушка Матильда, но я не могу… выйти замуж за… нелюбимого человека… настолько… старше меня.

Мисс Лэвенхэм обратила на ее слова не больше внимания, чем на писк комара.

— Чепуха! — отрезала она. — Ты выйдешь замуж за преподобного Джошуа и поймешь, что тебе невероятно повезло. Пышной свадьбы не будет, это вовсе не обязательно. Я устрою здесь небольшой прием и, само собой, обеспечу тебя приданым.

Анита вскочила с места.

— Нет!.. Нет!.. Я не могу… Я не выйду замуж за преподобного… господина!

— Ты сделаешь так, как тебе велят! — возразила мисс Лэвенхэм. — Я не желаю, чтобы преподобный Джошуа был разочарован. Я полностью одобряю ваш брак. Поскольку твой отец умер, а мать за границей, я, как старшая в семье Лэвенхэм, являюсь твоей опекуншей, и в этом качестве, Анита, я не потерплю никаких возражений. Когда завтра викарий навестит нас, ты примешь его, а через месяц я устрою вашу свадьбу.

Мисс Лэвенхэм говорила так веско, так сурово, что Аните казалось, будто вокруг нее смыкаются стены. Выхода не было.

Вскрикнув, как загнанный зверек, она поспешила наверх, в свою комнату, и заперлась там.

Услышав, как мисс Лэвенхэм поднимается в свою спальню, Анита надела шляпку и выскользнула из дома. Ее не покидало ощущение, что только за городом она может свободно дышать и думать.

По воле провидения ей встретился герцог. Он пообещал спасти ее, но как, она не знала.

В отчаянии Анита думала, что ей придется бежать и как-нибудь добраться домой, в Фенчерч. И тут дворецкий открыл дверь и объявил:

— Герцогиня Оллертонская, мэм!

Мисс Лэвенхэм удивилась. Сердце Аниты екнуло.

Герцогиня медленно, с трудом подошла к мисс Лэвенхэм, поднявшейся ей навстречу.

— Какой сюрприз, Кларисса! Я не ждала твоего визита.

Она помогла герцогине сесть в кресло. Та не отвечала, пока не устроилась поудобнее, затем сказала:

— С моей стороны было так невнимательно не заглянуть к тебе раньше, Матильда. Я уезжаю завтра, и это моя последняя возможность засвидетельствовать тебе мое почтение. Кроме того, я хочу попросить тебя об огромном одолжении.

— Я и не предполагала, что ты так быстро уедешь, — вставила мисс Лэвенхэм.

— Я пробыла здесь достаточно долго, — ответила герцогиня. — Уверена, что серные ванны пошли мне на пользу, и, конечно, я чувствую себя лучше после того, как пила воду.

— Я очень рада это слышать.

Прислушиваясь к их разговору, Анита подумала, что ее двоюродная бабушка всегда воспринимала похвалу Харрогиту как комплимент в свой адрес.

Девушка встала из-за стола, за которым писала. Герцогиня улыбнулась ей:

— Вы очень трудолюбивы, дитя мое. Анита сделала реверанс.

— Да, ваша светлость. Я пишу письма, которые бабушка Матильда рассылает от имени миссионеров в Западной Африке.

— Как ты добра, — сказала герцогиня мисс Лэвенхэм. — Ты, конечно, позволишь и мне сделать взнос.

— В этом нет необходимости, — ответила мисс Лэвенхэм, но тут же добавила: — Хотя, конечно, на счету каждый пенс.

Герцогиня открыла сумочку, висевшую у нее на запястье:

— Вот пять соверенов. Надеюсь, мой взнос принесет столько пользы, сколько ты от него ожидаешь.

— Туземцам в Западной Африке уделяют прискорбно мало внимания, — проговорила мисс Лэвенхэм, принимая от герцогини золотые соверены. — Преподобный Джошуа Хислип — вы слушали его проповедь в воскресенье — надеется, что мы сможем послать из Харрогита своего миссионера, дабы обратить их в христианство и спасти их души.

Когда прозвучало имя преподобного Джошуа, герцогиня бросила взгляд на Аниту. Девушка смотрела на нее с отчаянной мольбой, застывшей в ее голубых глазах.

— Собственно говоря, я пришла попросить тебя, Матильда, о величайшей услуге, — сказала герцогиня. — Не одолжишь ли ты мне свою племянницу?

— Одолжить тебе мою племянницу? — воскликнула мисс Лэвенхэм с ноткой недоверия в голосе.

— Завтра я еду домой в поезде моего сына — это его новое приобретение, и он им очень гордится, — объяснила герцогиня. — Но все же путешествие будет продолжительным, поэтому мне было бы очень приятно, если бы кто-нибудь в дороге читал мне вслух.

У Аниты перехватило дыхание. Судя по выражению лица ее двоюродной бабушки, та готова была отказать.

Но мисс Лэвенхэм с видимой неохотой сказала:

— Отказать тебе в подобных обстоятельствах трудно. В то же время мне бы хотелось, чтобы ты отослала Аниту обратно, как только перестанешь нуждаться в ее услугах.

— Ну конечно! — ответила герцогиня. — Я прекрасно понимаю, как много она для тебя значит, Матильда. Очень мило с твоей стороны одолжить мне ее, когда обстоятельства сложились так, что мой сын не в состоянии сам проводить меня.

— На какое время ты хотела бы взять Аниту? — спросила мисс Лэвенхэм.

— Полагаю, лучше всего будет, если она отправится со мной прямо сейчас, — ответила герцогиня. — Уверена, она успеет собраться, пока мы с тобой пьем чай и беседуем о старых добрых временах. Мой экипаж ждет у дверей.

Мисс Лэвенхэм согласилась, правда, после заметных колебаний. В отчаянии Анита подумала, что ее двоюродная бабушка размышляет, не послать ли сейчас к племяннице преподобного Джошуа.

— Если таково твое желание, полагаю, я должна согласиться, — резко сказала мисс Лэвенхэм.

Затем, словно решив, что кто-нибудь должен пострадать за то, что ее планы изменились, она сказала:

— Чего ты ждешь, Анита? Ты разве не понимаешь: нужно велеть Бейтсу подать чай! И поторопись со сборами! Ты ведь не хочешь заставить ее светлость ждать.

— Нет… конечно, нет! — воскликнула Анита. Она поспешила из комнаты. На ногах у нее словно выросли крылья.

Герцог спас ее. Герцог действительно спас ее! Анита знала: убежав из Харрогита, она больше сюда не вернется.

Полчаса спустя, сидя рядом с герцогиней в экипаже, Анита изо всех сил пыталась выразить ей свою благодарность.

— Я не могу… сказать вашей светлости, как… чудесно, что вы увезли меня от… двоюродной бабушки Матильды.

— Насколько я поняла со слов моего сына, для вашего отъезда была очень серьезная причина.

— Вы видели преподобного Джошуа, — ответила Анита. — Как я могу выйти замуж за… такого старика?

— Полагаю, в вашем возрасте вы любого мужчину, которому за сорок, считаете стариком, — согласилась герцогиня.

— В нем есть что-то ужасное, — продолжала Анита. — Думаю, туземцы в Западной Африке его нисколько не волнуют!

Она вдруг замолчала и с опаской взглянула на герцогиню:

— Прошу прощения… это, наверное, не… по-христиански.

Герцогиня рассмеялась.